Михайловское

Михайловское — сельцо Псковской губ., Опочецкого у.; дв. 8, жит. 46. Родовое имение Пушкиных. Здесь в течение 2 лет и 1 месяца (1824 — 1826) проживал А. С. Пушкин. В 4 в. от М. он похоронен, в Святогорском м-ре.

Мичиган

Мичиган, oзepo (Michigan Lake) — самое большое озеро в пределах Соединенных Штатов Сев. Америки из цепи 5-ти Верхних озер, воды которых изливаются в Атлантический океан посредством р. Св. Лаврентия. М. лежит на высоте 175 м. над ур. моря, между 41°35ў — 46° с. ш., имеет овальную форму; наибольшая длина его — 544 км., а ширина — 140 км., наибольшая глубина 310 м., плошадь его = 61660 кв. км. М. имеет ежемесячный прилив, плоские берега, соединяется с озером Гуроном проливом Маккинак и составляет восточную границу штата Висконсина, зап. границу нижнего полуо-ва М и касается частей штатов Иллинойса и Индианы; на берегах его стоят известные гг. Чикого и Мильуоки и менее известные Расин и Манитовон. Из его островов наиболший около 25 км. длины. М. принимает в себя pp. Ст. Джозеф, Гранд, Каламазу, Мускегон, Манисти, Меномони и Фокс. Озеро богато белорыбицей и форелью. Пароходное и парусное сообщение беспрерывно, несмотря на сильные бури.

Мишле

Мишле (Jules Michelet) — знаменитый французский историк, род. 21 августа 1798 г., в небогатой семье, которую он сам называет «крестьянской». Отец его переселился в Париж и существовал устроенной им здесь типографией Пока при республике печать пользовалась относительной свободой, дела типографии процветали, но с установлением империи семье М. пришлось испытывать горе и нужду бедственное положение ее дошло до того, что дед, отец, мать и 12-летний М. сами должны были исполнять типографскую работу. Ученье молодого М. не могло идти правильно; уроки чтения ему пришлось брать рано утром у одного старого книготорговца, прежнего школьного учителя, пылкого революционера: от него М. наследовал восхищение революцией. Веру в Бога и в бессмертие (он не был крещен в детстве) вызвала в нем книга «О подражании Христу». На последние средства родители поместили М. в коллегию Шарлемань. Стеснявшемуся своей бедности, непривыкшему к обществу М. ученье давалось трудно, но редкое прилежание помогло ему победить предубеждение, с которым относились к нему сначала его учителя; они признали в нем дарование, особенно литературное, и из последних рядов он перешел прямо в первые. В 1821 г. М. сделался учителем в коллегии Sainte Barbe, где почти против своего желания стал преподавать историю; его привлекали в то время древняя литература и философия; докторская диссертация его посвящена Плутарху и идее бесконечности Локка. Из историков его увлек прежде всего Вико; сделанное им извлечение из этого писателя и составленное им «Precis de l'histoiге moderne» доставили ему литературную известность, и в 1827 г. он получил место проф. философии и истории в нормальной школе. В его преподавании история и философия шли рука об руку; в курсе первой он давал историю цивилизации, стараясь обрисовать характеры различных народов и их религиозную эволюцию. В это же время в уме его зародилась философская концепция, что история есть драма борьбы между свободой и фатализмом. Когда вскоре в школе были разделены два предмета, ему порученные, М. желал удержать за собой философию и лишь неохотно посвятил себя истории. Ходом занятий ею явились две работы: философская — «Introduction a l'histoire universelle» и первый большой исторический труд его — «Histoire romaine: Republique» (Пар., 1831). Основная мысль первого очерка заимствована у Гегеля, но гегелевская, философия истории у М. лишена своего метафизического смысла и значения и приведена к совершенно другому результату: венцом всемирноисторического процесса у М. является Франция, а процесс освобождения мирового духа, приходящего к самосознанию в человечестве, становится реальным прогрессивным торжеством свободы, в борьбе человека с природой, с материей или роком. В бойкой своей книге о римской республике М. попытался сделать результаты нибуровских трудов достоянием французской публики, но эта попытка его поколебать рутину преподавания осталась бесплодной; сам он позже уже не возвращался к древней истории. Июльская реводюция доставила М. место заведующего историческим отделом в национальном архиве. Здесь ему открылась возможность заняться историей отечества; он временно увлекся теорией беспристрастия, с которой выступала школа Гизо. В написанных им в это время первых 6 тт. истории Франции (1831 — 1843) он проявляет добросовестную эрудицию, глубокое знание оригинальных документов и в тоже время творческий гений, проникающий в душу действующих лиц, возвращающий их к жизни и заставляющий действовать. Позже, увлеченный публицистической струей, он уже не мог вернуться к такому пониманию средневековой жизни. Не ужившись с Кузеном, новым директором нормальной школы, М. в 1838 г. перешел в College de France, где в первый раз очутился перед вольной аудиторией, требовавшей от лектора не ознакомления с научными открытиями, а живого красноречивого слова. Кафедра для М. превратилась в трибуну, с которой он развивал свои идеи о политической и социальной добродетели. Его лекции все более и более принимали характер проповеди, creer des ames — создавать души — все более и более становилось целью его профессуры. Когда с 1840 Июльская монархия окончательно усвоила себе политику, несовместную с прогрессом, то в числе многих, пришедших к крайним мнениям и революционным тенденциям, был и М. В это время особенно развились в М. две усвоенные им до упоения страсти: вольтеровское «ecrasez l'infame» по отношению к клерикализму — и культ народа, которому положил начало Руссо. В 1843 г. он, совместно с Э. Кинэ, издал ожесточенный памфлет против иезуитов, «Des Jesuites», получивший громадное распространение: он появился в газете, расходившейся в числе 48000 экземпляров, перепечатывался кроме того провинциальными газетами и расходился в массе дешевых изданий среди народа. Не меньшее распространение получила брошюра: «Le pretre, la femme et la famille» (1845), где М. развивает направленную против иезуитских духовников мысль, что краеугольным камнем храма и фундаментом гражданской общины должен быть семейный очаг. В политической сфере идеалом его сделалась демократическая республика; руководящей нити в путанице современных вопросов он стал искать в изучении «великой революции» 1789 г. Его историю революции называют эпической поэмой, с героем — народом, олицетворенным в Дантоне. Первый том ее вышел в 1847 г., последний — в 1853 г. Свои мысли о народе он изложил в книгах «Le peuple» (1848)и «Le Banquet» (1854). М. является здесь решительным противником социализма. Последний желает уничтожения частной собственности, а жизненный и нравственный идеал настоящего народа, т. е. крестьянства, обусловливался, в глазах М., именно обладанием частной собственностью, своим куском земли, своим полем, он даже требовал, в интересах этой частной собственности, уничтожения переживших революцию остатков общественной собственности. Несимпатичен был ему и элемент насильственности у сторонников коммунизма; он не понимал братства без свободы, его гуманная натура отвергала с негодованием всякие террористические меры для осуществления идеала любви. Но, отвергая социалистические и коммунистические мечтания, М. горестно ощущал всю глубину общественного разлада (divorce social). Возможность устранить его представлялась ему лишь в сближении верхних слоев с народом — сближении, основанном на любви, на отречении от эгоизма. Желая при этом привлечь сочувствие к народу, он его сильно идеализировал; он превозносил народный инстинкт и отдавал ему преимущество перед книжной рассудочностью образованных классов, приписывал народу способность к подвигу и самопожертвованию, в противоположность холодному эгоизму обеспеченных классов. Такие взгляды вполне оправдывают данную одним из наших историков М. кличку: «народник». Ключ к разрешению социальной проблемы М. находил в психическом явлении, которое представляет собой гений: как гений гармоничен и плодотворен, когда оба элемента, в нем заключающиеся — человек инстинкта и человек размышления — содействуют друг другу, так и творчество, проявляющееся в истории народа, плодотворно, когда низшие и верхние слои его действуют в взаимном понимании и согласии. Прежде всего, проповедовал М., нужно излечить душу людей; средством для этого должна быть народная школа, которая ставила бы себе целью возбуждение социальной любви. В этой общей школе должны пребывать год или два дети всех классов, всякого состояния; она на столько же должна служить к сближению классов, насколько нынешняя школа содействует разъединению их. В общенародной школе, по плану М., ребенок должен был, прежде всего, узнать свое отечество, чтобы научиться видеть в нем живое божество (un Dieu vivant), в которое он мог бы верить; эта вера поддержала бы в нем потом сознание единства с народом, и в то же время в самой школе предстало бы ему на яву отечество, в образе детской общины, предшествующей общине гражданской. С помощью усвоенной с детства гражданской любви М. считал возможным достигнуть идеального государства, основанного, однако, не на равенстве, а на неравенстве, построенного из людей различных, но приведенных в гармонию посредством любви, все более и более ею уравниваемых. Установление союза между различными классами М. ожидает от учеников высших школ: они должны явиться посредниками, естественными миротворцами гражданской общины. Эта мечта М., как указывает В. И. Герье, находит себе в наше время осуществление, но там, где М. наименее этого ожидал — в стране, воплощавшей для него гордыню и эгоизм: в Англии. Декабрьский переворот лишил М. кафедры в College de trance, а за отказ от присяги он потерял место в архиве. Он чувствовал себя подавленным и обессиленным, но не пал духом, благодаря поддержке второй своей жены (Adele Malairet), имевшей большое влияние на его жизнь и дальнейшее направление его занятий. Продолжая работать над своей книгой о великой революции, М., в сотрудничество с женой, дал серию книг о природе, редких по своей очаровательной оригинальности. М. и прежде любил природу, но теперь почувствовал тесную связь между человеком и природой; он увидел в ней зародыш нравственной свободы, совокупность мыслей и чувств, сходных с нашими. Его «L'oiseau» (1856), «L'insecte» (1857), «La mei» (1861) и «La montagne» (1868) и в явления природы, и в жизнь животных переносят тоже страстное сочувствие ко всему страдающему, беззащитному, которое мы видим в его исторических трудах. В 1868 г. М. издал «L'amour», в 1859 г. — «La Femme»; его восторженные слова о любви и браке, в соединении с большой откровенностью в трактовании этих вопросов, вызвали насмешки критики, но, тем не менее, обе книги достигли редкой популярности. «L'amour» составляет предисловие к «Nos fils» (1869), где М. подробно изложил свой взгляд на воспитание, резюмируемое им в словах: семья, отечество, природа. Проповеди тех же идей посвящена ранее изданная «Labible de l'humanite» (1864) — краткий очерк нравственных учений, начиная с древности. На ряду с этими соч. М. дал несколько небольших трудов по истории: «Les femmes de la Revolution» (1854), «Les soldats de la Revolution», «Legendes democratiques du Nord», потрясающий историко-патологический этюд «La sorciere» (1862). В 1867 г. он закончил свою «Histoire de France», доведя ее до порога революции 1789 г. Благодаря своим заняниям естественными науками и психологией, М. чувствовал себя помолодевшим; ему казалось, что и во Франции начинается возрождение прежней энергии. Франко-прусская война принесла ему страшное разочарование. Когда стал угрожать призрак этой войны, М. почти один рушился протестовать публично против увлечения тщеславным и грубым шовинизмом; здравый смысл и ясновидение историка не позволяли ему сомневаться относительно исхода войны. Голос его остался, однако, незамеченным. Слабое здоровье помешало ему выдержать осаду Парижа; он удалился в Италию, где известие о капитуляции Парижа вызвало у него первый припадок апоплексии. В брошюре: «La France devant l'Europe» (Флор., 1871) он высказывает веру в бессмертие народа, остававшегося в его глазах представителем идей прогресса, справедливости и свободы. Едва оправившись, он принялся за новый громадный труд: «Histoire du XIX siecle», издал в три года 31/2 тома, но довел свое изложение лишь до битвы при Ватерлоо. Триумф реакции в 1873 г. отнял у него надежду на скорое возрождение отечества. Силы его все больше слабели, и 9 февр. 1874 г. он умер в Гиере; похороны его дали повод к республиканской демонстрации. М., по отзыву Тэна — не историк, но один из величайших поэтов Франции, его истории — «лирическая эпопея Франции». Чувство сострадания, жалости, пробудившееся в М. в детстве, когда он горько сознавал свое одиночество и бедность, сохранилось в нем во всех фазисах жизни и тотчас прорывалось наружу, как только воображение переносило его в чуждую ему эпоху. Он страдал вместе с жертвой, кто бы она ни была, и ненавидел гонителя. К самым ярким страницам французской историографии принадлежат те, на которых М. изображал муки и страдания людей, терпевших от веры в колдовство и от жестокого преследования страшной психической эпидемии. Отзывчивость его к чужим страданиям была слишком велика, чтобы он мог остаться беспристрастным зрителем современных ему событий. Злобы дня так сильно захватили его душу, что он внес их в изучениe прошлого; настоящее, особенно в трудах, написанных с половины 40-х гг., стало у него окрашивать в свой цвет прошлое и порабощать его своим потребностям и идеалам. Эта же необыкновенная впечатлительность, эти чувства жалости и любви являются элементом, связывающим воедино его разнообразные труды по истории, естествознанию и психологии. Отечество и семья были для него постоянно предметами боготворения. Семья, в глазах М., была основанием государства; любовь к семье у него была связана с любовью к родине, а эта последняя — с любовью к человечеству. У М. не было отвлеченной страсти к науке; все, что не было движением и жизнью, мало его интересовало. Характер М. был очень спокоен, образ жизни отличался чрезвычайной правильностью; ежедневно он работал с 6 часов утра до полудня и ложился спать обыкновенно в 10 вечера; никогда он не принимал приглашений на вечера или на обеды. Обхождение его было просто и приветливо, манеры сохраняли традиции вежливости старой Франции. Необыкновенную прелесть и оригинальность ему придавало нечто непосредственное, детское в его натуре, редкое у француза. Лучший материал для его характеристики дают изданные вдовой его из его записок «Ма jeunesse» (1884; см. А-в, «Новая книга о М.», в «Вестнике Европы», 1884, 5) и «Моn Journal. 1820 — 23» (1888). Ср. о М. essai Тэна (переведено в «Русской Мысли» 1886, 12); Gr. Monod, «Jules М.» (П., 1876); его же, «Renan, Taine, M.» (1894; отсюда «Жюль М.» в «Русской Мысли», 1895, 3); Noel, «Jules M. et ses enfants» (1878); Correard, «M., sa vie, etc.» (1886); J. Simoa, «Mignet, M., Henri Martin» (1889); В. И. Герье, «Народник во французской историографии» (Вестник Европы", 1896, 3 и 4). Из сочинений М. имеются на русском языке: «Обозрение новейшей истории» (СПб., 1838); «История Франции в XVI в.» (СПб., 1860); «Краткая история Франции до французской революции» (CПб., 1838); «Реформа. Из истории Франции в XVI в.» (СПб., 1862); «Женщина» (Одесса, 1863); «Море» (СПб., 1861); «Царство насекомых» (СПб., 1863); «Птица» (СПб., 1878); «История XIX в.» (СПб., 1883 — 84, под ред. М. Цебриковой) и др.

А. М. Л.

Мнемосина

Мнемосина (Мnhmosunh) — в греч. мифологии титанка, мать муз (от Зевса), которых произвела на свет в Персии (в Македонии). По числу 9 ночей, которые М. подарила Зевсу, и муз было девять; представительницы интеллектуальных и художественных свойств человека, они унаследовали задатки их от матери, которой греки приписывали изобретение речи и счета. Преллер, в «Griechisehe Mythologie» (и, 484), говорит, что древнейшие песнопения греков касались Зевса, его борьбы с титанами и устроения нового мирового порядка и что в связи с этим М. олицетворяет собой воспоминание об этих великих событиях и духовное начало, возникшее на красоты и гармонии мира. Из этого ее значения получилось позднейшее, как богини воспоминания, мысли и наименования. При оракуле Трофония был источник Лоты, из которого пили воду намеревавшиеся вопросить бога, и источник М., из которого пили уже получившие ответ. Здесь же стоял трон М., которая, по верованию молящихся, помогала удерживать в памяти виденное и слышанное. М. почиталась и обыкновенно изображалась вместе с музами.

Н. О.

Мнишек

Мнишек (Марина или по-польски, Марианна Юрьевна) — дочь сендомирского воеводы, жена первого Лжедимитрия. Изукрашенное романтическими рассказами знакомство М. с Лжедимитрием произошло около 1604 г., и тогда же последний, после своей известной исповеди, был помолвлен с нею. Быть женой неизвестного и некрасивого бывшего холопа М. согласилась вследствие желания стать царицей и уговоров католического духовенства, избравшего ее своим орудием для проведения католичества в «Московию». При помолвке ей были обещаны самозванцем, кроме денег и бриллиантов, Новгород и Псков и предоставлено право исповедывать католичество и выйти за другого, в случае неудачи Лжедимитрия. В нояб. 1605 г. состоялось обручение М. с дьяком Власьевым, изображавшим лицо жениха-царя, а 3 мая 1606 г. она с большой пышностью, сопровождаемая отцом и многочисленной свитой, въехала в Москву. Через пять дней состоялось венчание и коронование М. Ровно неделю царствовала в Москве новая царица. После смерти мужа начинается для нее бурная и полная лишений жизнь, во время которой она показала много твердости характера и находчивости. Не убитая во время резни 17 мая только потому, что не была узнана, а затем защищена боярами, она была отправлена к отцу, и здесь, говорят, вступила в сношения с Михаилом Молчановым. В августе 1606 г. Шуйский поселил всех Мнишеков в Ярославле, где они прожили до июля 1608 г. В состоявшемся тогда перемирии России с Польшей было, между прочим, постановлено отправить М. на родину, с тем, чтобы она не называлась моск. царицей. На пути она была перехвачена Зборовским и доставлена в Тушинский стан. Не смотря на отвращение к Тушинскому вору, М. тайно обвенчалась с ним (5 сент. 1608) в отряде Сапеги и прожила в Тушине более года. Плохо жилось ей с новым мужем, как видно из ее писем к Сигизмунду и папе, но стало еще хуже с его бегством (27 дек. 1609) из Тушина. Боясь быть убитой, она в гусарском платье, с одной служанкой и несколькими сотнями донских казаков, бежала (февр. 1610 г.) в Дмитров к Сапеге, а оттуда, когда город был взят русскими, в Калугу, к Тушинскому вору. Через несколько месяцев, после победы Жолкевского над русскими войсками, она является с мужем под Москвой, в Коломне, а по низвержении Шуйского ведет переговоры с Сигизмундом о помощи, для занятия Москвы. Между тем москвичи присягнули Владиславу Сигизмундовичу, и М. было предложено отказаться от Москвы и ограничиться Самбором или Гродно. Последовал гордый отказ, и с ним прибавилась новая опасность — быть захваченной поляками. Поселившись в Калуге с мужем и новым защитником, Заруцким, она прожила здесь до начала 1611 г., уже под покровительством одного Заруцкого (Тушинский вор был убит в дек. 1610 г.) и с сыном Иваном, назыв. Дмитриевичем. До июня 1612 г. она находилась под Москвой, преимущественно в Коломне, где был и Заруцкий. После умерщвления Ляпунова она заставила Заруцкого и Трубецкого объявить ее сына наследником престола и вместе с Заруцким подослала убийц к Пожарскому, когда отпал от нее Трубецкой. Подступившее к Москве земское ополчение заставило М. бежать сначала в Рязанскую землю, потом в Астрахань, наконец вверх по Яику (Уралу). У Медвежьего острова она была настигнута московскими стрельцами и, скованная, вместе с сыном, доставлена в Москву (июль 1614 г.). Здесь четырехлетний ее сын был повешен, а она, по сообщениям русских послов польскому правительству, «умерла с тоски по своей воле»; по другим источникам, она повешена или утоплена. В памяти русского народа Марина Мнишек известна под именем «Маринки безбожницы», «еретицы» и «колдуньи»: "А злая его (Лжедимитрия) жена Маринка безбожница "сорокой обернулася «И из палат вон она вылетела». От М. сохранились многочисленные письма к отцу, королю и папе, и дневник. — Ср. Мордовцев, «Русские исторические женщины в допетровское время» (СПб. 1874); Костомаров, «Русская истока в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» (вып. 3, СПб., 1874); Хмыров, «Марина М.» (СПб., 1862 г.).

Многоножки

Многоножки (Myriapoda) — класс суставчатоногих или членистоногих (Arthropoda), дышащие трахеями суставчатоногие с обособленной головой и телом, состоящим из многочисленных, более или менее одинаковых сегментов, с одной парой сяжков (антенн), тремя парами челюстей и многими парами ног. Из всех суставчатоногих М. вместе с первичнотрахейными (Protracheata s. Onychophora) более всего приближаются своей однородной (гомономной) сегментацией и способом движения к кольчатым червям. Голова соответствует голове насекомых, несет: 1) пару сидящих на лбу по большей части нитевидных или щетинковидных сяжков, 2) по большей части также глаза, простые или скученные, за исключением Scutigera, у которой глаза сложные, и 3) ротовые органы, типически состоящие из верхней губы, пары верхних челюстей и 2 пар нижних (в силу недоразвития или срастании нижних челюстей строение рта в подробностях значительно изменяется — см. ниже в обзоре отрядов); нижние челюсти могут быть снабжены щупальцами; у Chilopoda первая пара ног видоизменена в ногочелюсти, приближенные к голове и снабженные ядовитыми железками. У всех, за исключением семейства Polyzonidae, имеющего ротовые органы в виде хоботка для сосания, ротовые органы типа жевательного. Остальное тело состоит из однородных, явственно разграниченных сегментов, число которых по большей части постоянно для отдельных видов (во взрослом состоянии), но во всем классе М. колеблется в весьма широких пределах (от 10 сегментов у Pauropoda до 173 у Himantarilim из Diplopoda). Несмотря на гомономную сегментацию, благодаря которой граница груди и брюшка неявственна, принимают обыкновенно, на основании некоторых черт внутреннего строения (слияние у некоторых трех первых пар узлов), за грудь 3 первых сегмента тела. Почти все членики несут по паре или (на большей части сегментов у Diplopoda) по две пары ног; в последнем случае сегменты считаюсь за двойные, происшедшие путем слияния двух сегментов. Ноги прикреплены то по бокам члеников (у Chilopoda), то приближены к средней нити брюшной стороны (наприм. у Diplopoda), по большей части коротки, состоят из 6 — 7 члеников и оканчиваются по большей части когтем. Однако, у Scutigei'a ноги относительно очень длинны. Последний сегмент (анальный) лишен ног. Внутреннее строение в существенных чертах сходно с строением насекомых. У Diplopoda имеются особые железки, выделяющие вонючее вещество (которое у Paradesmus gracilis содержит синильную кислоту), по паре на каждый двойной сегмент, открывающиеся отверстиями (Foramina repugnatoria) на средней линии спины или по бокам. Железы эти, по всей вероятности, защищают животное от врагов. Вероятно, к этой же категории относятся и железы с непарными отверстиями по средней линии тела у Geophilidae из Chilopoda. Центральная нервная система состоит из надглоточного и подглоточного узлов, соединенных коммиссурами и длинной брюшной цепочкой, которая у низших отрядов (Synighila и Pauropoda) имеет вид шнура с утолщениями, соответствующими сегментам. Двойные сегменты Diplopoda имеют по два узла (чем подтверждается их происхождение из двух слитых сегментов). Кроме того есть, как у насекомых, парные и непарные симпатические нервы, кишечный канал, за исключением семейства Glomeridae, прямой, не делающий петель, состоит из тонкого пищевода с 2 — 6 слюнными железами, широкой, очень длинной средней кишки, обыкновенно покрытой короткими вдающимися в полость тела печеночными придатками, и задней кишки с 2 или 4 мальпигиевыми сосудами (у Pauropus их нет). Центральный орган кровеносной системы, спинной сосуд, устроен в общем, как у насекомых, и тянется по всей длине тела; на переднем конце он дает головную артерию, а по бокам у некоторых (сколопендр, кивсяков) и боковые; из артерий кровь переходит в промежутки между органами и полость тела, от которой отграничен синус, заключающий брюшную нервную цепочку. У Pauropus нет ни спинного сосуда, ни брюшного синуса. Органы дыхания — трахеи (дыхательные трубочки); входные отверстия (дыхальца) лежат у основания ног или по бокам сегментов, на границе спинной и брюшной пластинки каждого сегмента. У Diplopoda по паре дыхалец и паре пучков простых не соединяющихся между собою ветвями (не анастомозирующих) трахей. У Chilopoda есть и продольные, и поперечные анастомозы, а дыхальца лишь на некоторых сегментах. У Scutigera непарное дыхательное отверстие лежит на спинной стороне сегмента и ведет в плоский мешок, от которого лучеобразно расходится множество (до 300) разветвленных трахей. У Pauropoda и Sympbila лишь по одной паре дыхалец (на голове) и одной паре пучков трахей. Все М. раздельнополы. Половые железы непарные, но протоки, снабженные придаточными железами, часто парны. Половые отверстия у Diplopoda и Pauropoda у основания 2-й 'пары ног; непарное отверстие у Symphila на 4-м, у Chilopoda на предпоследнем членике. У некоторых есть парные или непарные приемники семени (receptacula seminis). Некоторые пары конечностей (на 7-м членике у Diplopoda, на предпоследнем у Chilopoda) могут быть у самцов превращены в органы совокупления. Между полами могут замечаться и другие внешние различия; так, самки обыкновенно крупнее. Яйца откладываются кучками в землю и самки иногда охраняют их. Развит происходит или прямо, при чем из яйца выходит животное с полным числом сегментов (напр. у сколопендровых), или с метаморфозом, при чем животное оставляет яйцо с неполным числом ног и члеников (новые членики отделяются от последнего); так, у Diplopoda личинки могут выходить из яйца с 8-мью или 4-мя парами ног и несколькими сегментами, не имеющими еще ног; у Scutigera и Litbobius личинка имеет 7 пар ног. М. водятся во всех частях света, но особенного разнообразия и крупных размеров (до 25 см.) достигают в тропических странах. Известно более 800 видов, из которых около 200 относится к фауне Европе. Они живут в темных, влажных местах (под камнями, корой, в щелях и т. п.). Chilopoda — хищники, могут приносить пользу истреблением вредных насекомых и моллюсков. Остальные отряды питаются преимущественно разлагающимися растительными и животными веществами; незначительный вред могут они (именно Julidae) приносить, поедая полезные растения (напр. въедаясь в корни и плоды огородных растений). Укушение некоторых Chilopoda ядовито и для человека, вызывая более или менее сильные страдания и лихорадочное состояние. М. известны и в ископаемом состоянии, но в малом числе и плохо изучены. Так, в Америке найдены остатки их в каменоугольных отложениях. Лучше известны остатки их в Золенгофенских сланцах и в янтаре, в котором найден ряд современных родов (Scutigera, Lithobius, Scolopendra, Julus и др.). М. делятся на 4 отряда.