Мирвелл

Томастин II, правитель провинции Мирвелл, устало опустился в старое кожаное кресло перед огромным каменным очагом. Пламя согреет его старые кости. Может быть, утихнет 6оль в суставах — тяжкое наследство долгой жизни, полной охот и войн.

«Проклятая сырость», — подумал он.

Взгляд наткнулся на большой герб Мирвеллов — два боевых молота в алом поле, скрещенные над горой, покрытой трещинами и расселинами. Согласно семейным хроникам, появление герба восходило ко временам образования кланов Сакора перед Долгой войной. Предания рода Мирвелла были полны историй о поверженных противниках, о силе, способной разрушить самые горы. В этой провинции никогда не правил золотой скипетр — только боевой молот.

И все же за долгие года эта окраина Сакоридии стала тихой, почти что сонной. Еще две сотни лет назад все было по-другому. Кланы рвали друг другу глотки за земли и славу. Род Мирвелла отвоевал больше земель, чем потерял, и прославился своей безграничной жестокостью. Тогда люди знали цену славе. Каждый честно высказывал свои мысли, доказывая собственную правоту мечом. Сегодня остались лишь жалкие придворные интриги евнухов, готовых злословить у тебя за спиной.

Верховный король в те времена значил не более чем глава клана. Он сидел на прекрасном троне и смотрел, как его вассалы режут друг другу глотки. Тогда вожди кланов полностью управляли своими землями со всеми жителями. Раз в год в знак примирения они собирались, чтобы подтвердить присягу стране и королю, а заодно и уплатить налоги. На этом все и заканчивалось. Хотя знатные люди рода Мирвелл частенько служили советниками при королях тех времен.

Потом король Агат Силендер умер от старости, не оставив наследника, и на трон взошел глава клана Хилландер — Смиде. Тогда королевство и вступило на новый путь. Мирвелл провел руками по прямым седым волосам. Да, все изменилось с приходом к власти рода Хилландер.

Король Смиде покорил все земли при помощи своей огромной армии, установил постоянные границы и запретил кровопролитие между вассалами. Он объявил вождей братьями и сестрами, утверждая, что королевство Сакоридия падет, если не будет едино. Есть иные пути к славе, чем междоусобные войны.

Действительно, общины не знали такого единства со времен Долгой войны. Король Смиде заявил, что люди, учредившие верховную власть, стремились не к хаосу, царившему при династии Силендеров, а жаждали мира и покоя. Мирвелл фыркнул. Король Смиде примирил кланы. Вождь рода Мирвелл пытался противостоять новому порядку, но явились солдаты короля, и ему пришлось покориться. Часть боевых отрядов провинции была ликвидирована, часть бежала в Телигмарские холмы, но в конце концов тоже сдалась в плен. С тех пор честь клана оказалась запятнана.

Король Смиде дал новые титулы вождям, назвав их лордами-правителями, и принялся развивать ремесла. Благодаря добыче леса и гранита расцвела торговля. Тогда же освоили производство бумаги и появился печатный станок. Король Смиде умудрился даже поддерживать хорошие отношения с соседней Рованнией, и мелкие кланы занялись торговлей. Купеческие корабли наводнили прибрежные воды, и Сакоридия заработала репутацию одной из самых богатых стран континента.

Старый король получил прозвище Великий Миротворец, и по всей стране был установлен новый праздник — День провинций. В этот день люди отмечали объединение Сакоридии. На могиле правителя в Сакоре вырезали его любимое изречение. «В единении есть величие. Только победив в себе примитивную звериную природу, мы станем одним целым».

В трубу капал дождь, и огонь шипел, выбрасывая голубые язычки. Мирвелл покачал головой. Бешеную природу его клана так и не удалось смягчить. Турниры и охота отчасти удовлетворяли жажду крови, но прежней славы при этом завоевать не удавалось. Ну конечно, были отдельные набеги в Нижние королевства. Мирвелл и сам принимал участие в нескольких из них. А теперь даже с этими варварами заключили союз, и не осталось ничего. До этого момента.

Лорд-правитель решил восстановить былое величие клана снова занять подобающее ему место бок о бок с королями Сакоридии, расширить перенаселенные земли. Он сможет управлять торговлей и распределением богатства. Разумеется, вернувшись к старому доброму способу — силе.

Мирвелл вздохнул, бросив взгляд на скомканное письмо на коленях с печатью декана. Перед тем как сотрясти основания Сакоридии, надо разобраться с собственным сыном. Несмотря на бесконечную череду жен и любовниц, наследник у него только один. Хотя сыном правителю стоит заняться чуть позже, а прямо сейчас кое-кто прибыл для встречи с ним.

— Докладывай.

Капитан Иммерез вышел в крут света. Блеснула лысая голова. Верный слуга провел довольно много времени, дожидаясь внимания своего господина. Мирвелл прекрасно об этом знал. И все же лицо капитана оставалось спокойным, поклонился он с неизменным почтением, никак не выдавая, как неприятна ему мокрая и грязная форма.

Иммерез еще молод. Он легко переносит сырость. Молодежь может пробираться по диким местам в любую погоду, и хуже им от этого не делается. Мирвелл этим и пользовался. На стене висела медвежья голова, напоминая о былой силе правителя. Теперь он предпочитал оставаться у каминj, а всю работу поручал молодым. Так же некогда поступал и его отец.

— Мой лорд-правитель, — проговорил капитан. — Мы убили посланника.

— Хорошо. — Иммерез всегда выполняет приказания своего господина. Мирвелл выбрал его из сотен молодых солдат несколько лет назад, чтобы вернуть провинции былую славу. — И что вам удалось узнать о шпионе?

Иммерез неловко переступил с ноги на ногу и облизнул губы. Взгляд единственного глаза метался из стороны в сторону. По окну стучал дождь.

— Мы не сумели допросить этого человека.

— Что. Я не нахожу это удовлетворительным.

— Был единственный способ остановить посланника — это убить его, — поднял подбородок Иммерез.

Мирвелл забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, вырезанного в виде головы рыси, за долгие годы немного утратившей очертания.

— И тем временем кто-то в моем доме шпионит за мной, передает сведения о всех наших планах королю. Где письмо?

Иммерез сглотнул.

— Ну, что еще?

— Письмо… ушло от нас.

— Письмо ушло? Что случилось? У него выросли ноги, и оно бросилось наутек?

— Да, мой лорд… я хочу сказать — нет, мой лорд. Мирвелл потер седые брови большим пальцем.

— Объясни.

— Мы преследовали Коблбея много дней, даже после того, как удалось ранить его. И когда он был почти у нас в руках, проклятому вестнику снова удалось ускользнуть. Он скакал, как тварь из преисподней, будто у коня выросли крылья. Сверхъестественным образом, если вы понимаете, о чем я. Коблбей должен был давным-давно умереть. Он съехал с дороги и погнал коня через лес. Мы потеряли его след, словно он совсем исчез.

— Тогда откуда вы знаете, что он мертв?

— В конце концов мы нашли его на Селиумской дороге.

— Так где письмо? — В голосе правителя сквозило нетерпение.

— У коня. — Не успел правитель задать еще один вопрос, как Иммерез объяснил: — Коня кто-то забрал. Дурак Турсгад считал, будто его ведет призрак Коблбея, но мы нагнали всадника, одетого, в плащ Зеленых и явно из плоти и крови. Но этот всадник действительно исчез.

— Штучки зеленюг, да? Я слышал, будто у них есть сверхъестественные способности, однако они держат рот на замке. У трона Захария вечно торчит эта женщина. Ты знаешь, о ком я.

— Мэпстоун?

— Она самая. Мэпстоун, — с отвращением произнес Мирвелл. — Он держит ее рядом с собой, и мне все кажется, будто ведьма может мне прямо в душу заглянуть. Я слышал о магии зеленюг еще мальчишкой и всегда старался быть при Мэпстоун кристально честным. Какой смысл рисковать? Я рад, что не попался на ее удочку. Только зеленюга может так исчезнуть. И что ты собираешься делать сейчас?

Иммерез глубоко вздохнул, радуясь пониманию правителя.

— Мои люди и Серый маг продолжают искать нового зеленюгу. Я прошу дополнительной помощи. Мне показалось, что будет правильно, если мы подключим к поискам беглеца пару людей принца Амильтона. В конце концов, мы встали на этот опасный путь ради него.

— Значит, пару людей Амильтона? И кого же из них ты имеешь в виду?

— Двоих Клинков.

Мирвелл рассмеялся.

— Очень неглупо с твоей стороны. Без них наш будущий король станет уязвимым, верно? И Клинки прекрасно подходят. Они и без того предали это государство, а поэтому будут осторожны по необходимости. Надо расширить зону поиска любым способом.

— А что, если принц будет возражать?

— Разве у него есть выбор? Без нашей помощи ему никогда не захватить корону. — В очаге раздался треск, и капитан моргнул от неожиданности. Мирвелл провел рукой по бороде, в которой четыре белые пряди напоминали шрамы от когтей. — Ты просто обязан остановить этого вестника, капитан. Послание не должно достигнуть адресата. Иначе наши планы могут пойти прахом, а месть короля будет страшна. Нельзя предупреждать Захария о грозящей ему смерти. И выясни, кто шпион, если таковой есть. Можешь применять любые средства.

— Да, мой лорд. — Иммерез начал кланяться, но Мирвелл остановил его жестом.

— И помни, что, если тебя снова постигнет неудача, я вырежу твой оставшийся глаз, и он будет стоять в кувшине у меня на полке, пока не истлеет.

Иммерез побледнел. Он знал, что слышит не пустую угрозу. Капитан поклонился своему господину, развернулся на каблуках и вышел из библиотеки, чеканя шаг.

Мирвелл рассмеялся. Иммерез весьма старательный человек, и все же никогда не помешает пригрозить. Ни для кого не секрет, что правитель мог бы открыть музей частей тела, отрубленных у несчастных, вызвавших его неудовольствие.

Лорд Мирвелл с шуршанием развернул письмо декана Гейера. Его сын-идиот проиграл поединок купеческой дочке и отомстил ей, прибегнув к помощи родственников в Селиуме. Кажется, дело находится под контролем кузенов. Девчонку отчислили за драку, и она сбежала. Мирвелл, никогда не любивший купцов, улыбнулся. Может быть, из его сына все же что-то выйдет. С другой стороны, для правления провинцией, тем более провинцией, которой суждено стать великой, как только Сакоридия избавится от короля Захария, требуется больше, чем умение мстить и скверный нрав.

Девочку звали Г'лейдеон. Старое имя, но такого клана не была среди изначальных в Сакоре. Явно один из младших кланов, купеческий… Имя было ему знакомо, но оно нечасто звучало в провинции Мирвелл.

Правитель позвонил в колокольчик, и в библиотеку вошла его помощница, майор Берилл Спенсер. Она коротко, но элегантно поклонилась. Ах, будь Мирвелл на двадцать лет моложе, они могли бы зачать здорового, умного сына. Но, увы, годы берут свое, и новый наследник может поставить крест на всей его долгой работе с Тимасом, да и вообще все неимоверно усложнить…

— Мой лорд? — Берилл застыла на краешке стула, держа наготове перо и бумагу, чтобы в любой момент исполнить приказ или написать письмо.

— У меня есть для тебя задание, Спенс, — проговорил он, используя ее ласковое прозвище. — Мой сын попал в не приятности с девушкой из младшего клана.

Мне предложить клану отступные от вашего имени или вы хотите признать ребенка?

— Ребенка? Что? А, нет, не такой род неприятностей. —

«Смешная мысль», — фыркнул правитель и почти расхохотался. Особенно забавно выглядело растерянное выражение лица Берилл. — Нет, я сомневаюсь, что этот поросенок может зачать кого-нибудь. Выясни, что за купеческий клан носит имя Г'лейдеон. Кто они, откуда происходят. Я хочу знать, насколько эти люди могущественны на случай мести.

— Да, мой лорд. Что-нибудь еще?

— Пошли весточку декану Гейеру. Мне нужны от него числа, а не только имена. Я думал, что этот человек умен, как положено ученым.

Берилл вопросительно посмотрела на него.

— В связи с…

— Он знает, о чем пойдет речь, и пусть наш посыльный потребует немедленного ответа. Можешь идти, майор.

— Да, мой лорд.

Берилл поклонилась и вышла. Эта женщина знает свое дело. Мирвелл любил окружать себя такими людьми. Способности означают действенность, а действенность означает достижение поставленных целей. Ему оставалось только распоряжаться. Правитель снова бросил взгляд на письмо декана Гейера. В Селиуме был целый класс по истории естествознания, где учились лишь дети аристократов, большинство из них — сыновья и дочери глав могущественных кланов. Любопытно, что девчонка Г'лейдеон попала туда. Некоторым способом Тимас спас ей жизнь, вынудив сбежать.

Декан отправит воспитанников в небольшое путешествие, и ни один из них больше не будет угрозой при восхождении принца Амильтона на трон. Есть, конечно, и другие аристократы до мозга костей, которые попытаются драться за власть, но с ними придется разбираться отдельно. Дети всего лишь небольшая жертва ради великого дела.

Мирвелл сложил письмо и швырнул его в огонь. Бумага вспыхнула, начала обугливаться по краям, потом как бы сложилась и исчезла навек. Этот план требовал хорошего осмысления, но у правителя были долгие десятилетия на подобные раздумья. Только благодаря помощи Серого мага это стало возможным.

Рядом с его креслом на маленьком столике стояла раскрытая доска для игры в «Интригу», усеянная синими, зелеными и красными фигурками. Немногие стронулись с начальных позиций у края доски, потому что играл только один человек.

Мирвелл взял с окраины красного лагеря зеленого вестника. Фигурки были древними, сделанными из свинца и покрытые эмалью. Черты лица у них давно стерлись, отполированные пальцами многих поколений семейства.

Правитель поставил зеленого вестника в сторонку.

— Ты мертв.

Потом Томастин II поместил на его место нового вестника и расположил за ним трех красных солдат, двух красных рыцарей и синего убийцу.

Выводок из Канморан Вейн

Прошло несколько дней. Из примечательного в них были только весенние дожди. Кариган и Конь метались между Северным трактом и покровом леса. Они несколько раз петляли, надеясь сбить с толку Иммереза и его людей, если те по-прежнему пытаются найти их след. И все же то и дело девушке казалось, что за ними наблюдают; ей хотелось оглянуться. Ни малейших признаков погони заметить не удавалось, да и Конь совершенно не беспокоился. Может быть, за ними по-прежнему следует призрак Ф'риана Коблбея?

В середине дня во время краткого привала Кариган сидела на камне, пережевывая кусок вяленого мяса. Конь бродил неподалеку, пощипывая траву на дороге и отмахиваясь хвостом от мух. Девушка хлопнула себя по шее. Благодаря сырой погоде кусачих тварей развелось невероятно много.

Кариган уехала из Семи Труб всего лишь несколько дней назад, а уже успела соскучиться по удобствам, предоставлен гостеприимными сестрами Флорес, — мягкой постели, горячему чаю, душистым ваннам и особенно — по их беседам. Там все было очень цивилизованно. Девушка хранила дары старушек. Лунный камень остался в кармане штанов, а веточка мирики и цветок мирта покоились во внутреннем кармане плаща. Порой Кариган доставала их и видела, что растения оставались несмятыми и неувядшими, и нисколько этому не удивлялась.

Конь посмотрел на небо. Изо рта жеребца свисали травинки. Девушка последовала за направлением его взгляда, прикрывшись рукой от солнца. Высоко над ними кружил огромный орел. Судя по размеру и цвету, он принадлежал к редкой породе, живущей только в Песнекрылых горах. Таких крайне редко видели за пределами царства гор и никогда вблизи. Учитель естественной истории, мастер Иона, отказался бы от узла мастера, лишь бы насладиться таким зрелищем.

Орел парил в воздушных потоках, поднимаясь выше, потом спустился, словно высматривая что-то на земле. Кариган представила, как ветер ревет в его ушах, ерошит перья на крыльях. Какие захватывающие виды может рассмотреть птица с такой высоты! Может быть, его взор охватывает весь Зеленый Плащ до самого моря? Или достигает родных скал?

Орел начал описывать широкие круги. Он явно что-то искал — должно быть, добычу. Птица зависла ненадолго, а потом повернула на юг и скрылась из вида. Конь фыркнул и продолжил пастись.

С наступлением сумерек они двинулись оленьей тропой в сторону от дороги, чтобы поискать место для ночлега. Кариган поморщилась при мысли о ночевке на земле. Да, теперь ее спина еще не скоро придет в норму после стольких ночей на камнях и корнях. Конечно, драгоценное, хотя и потрепанное одеяло из Селиума выручало ее, но все же не заменяло пуховой перины.

Громко жужжали насекомые. У них наступило время активности, и они безжалостно вцеплялись в любой открытый участок кожи. Конь встряхнулся всем телом, чтобы избавиться от кровососов, и едва не выкинул всадницу из седла.

Кариган почесала новые волдыри на шее, мечтая о банке мази, получаемой из некоего растения с ужасным запахом, которое нередко называли травка-вонючка. Невзирая на омерзительный дух, а может, именно благодаря ему это было лучшее средство от комаров и иже с ними. Впрочем, мечтать девушка могла о чем угодно. Встретить в такой глуши мазь можно с той же вероятностью, как и пуховую перину.

Неожиданно Конь резко остановился и прижал уши. Кариган перестала чесаться.

— Что-то не так? — прошептала она. — Я ничего не вижу.

В сгущающемся сумраке было немало вещей, способных напугать любую лошадь, да только не эту. Кариган подождала и, не увидев и не услышав решительно ничего, велела Коню двигаться вперед. Вместо этого он сделал еще шаг назад.

— Я все еще не вижу… — справа зашуршали кусты, — …ничего. — Последнее слово прозвучало совсем тихо.

Кариган тщетно вглядывалась в тени, пытаясь отыскать источник шума, но в лесу повисла тишина, будто все звери умолкли, ожидая, что случится. Поводья стали скользкими от пота. Конь нервно переступал с ноги на ногу.

И стоило девушке решить, что она, должно быть, выдумала шум, как прямо из кустов перед ними, отбрасывая в стороны листья и ветки, вырвалась тварь размером больше коня и с невероятной скоростью бросилась на них.

Конь встал на дыбы, выкинув Кариган из седла.

Девушка застонала. Мир плыл и подрагивал у нее в глазах, голова гудела. Плащ и рубашка задрались, и голую спину царапала и колола земля. Дико болела лодыжка. Руки волочились по прошлогодней листве и прочему лесному мусору. Так, значит, это не голова у нее кружится, а нога запуталась в стремени, и теперь Конь тащит ее за собой.

Широко раскрыв глаза, Кариган изогнулась, пытаясь увидеть, что происходит. Оказывается, за ногу ее ухватила огромная клешня, напоминающая щипцы. Клешня эта крепилась к защищенному панцирем блюдцеобразному телу на шести лапах. Плоский хвост твари заканчивался жалом размером с хороший кинжал, с конца которого капал яд. Глаза, два черных шара, отражающих лунный свет, вертелись на стебельках. По сторонам от рта, точнее, жвала, имелись усики, которыми чудовище ощупывало дорогу перед собой, пробираясь по-крабьи через лес. Вторая клешня то и дело щелкала в направлении коня, не подпуская его близко.

Кариган едва опять не лишилась сознания, но усилием воли поборола слабость. Забвение, сколь ни привлекательно, не поможет ей. Вместо этого она закричала.

Девушка билась, словно перепуганное животное, попавшее в ловушку. Пыталась высвободиться, вырваться, но клешня крепко держала ее и даже сжалась еще сильнее, вонзившись в щиколотку. Кариган застонала от боли. Она умудрилась сесть, хоть ее и тащили по земле, и попыталась разжать клешню руками. Та оказалась твердой, как рыцарские доспехи, и не поддавалась. Пальцы начали неметь. Бедняга откинулась на спину, тяжело дыша, опустила руки, и те снова поволочились по земле. Голова пульсировала болью, и к тому же девушку жутко тошнило. Куда же ее тащит проклятая тварь?

«Боги…» Кариган подавила беспомощный всхлип, порывисто дыша. Сердце бешено колотилось в груди. «Успокойся, успокойся. Думай». Девушка заставила себя сделать несколько глубоких, спокойных вздохов, как можно лучше расслабляя мышцы, точно как учил ее мастер Рэндл.

— Поддаться страху означает верную смерть, — сказал он как-то раз. — Страху нет места на поле битвы. Ты можешь бояться, это нормально, но страх — твой главный враг.

Кариган продолжила успокоительные вздохи, думая, как бы выбраться из столь критической ситуации.

Голова стукнулась о камень, и из глаз буквально посыпались искры. Девушка снова застонала и пощупала череп. Коснувшись шишки размером с яйцо — должно быть, следствие падения с лошади, — Кариган невольно поморщилась. От камня осталась припухлость поменьше. Корни продолжали царапать спину на ходу. Неужели этот кошмар никогда не кончится? Что же можно сделать?

Рука проехалась по очередному камню, и девушка попыталась подобрать его, но не сумела. Она решила вооружиться другим, но булыжники либо оказывались слишком маленькими, либо вросли в землю, либо были слишком тяжелыми для одной руки. Наконец Кариган приглядела подходящий и постаралась ухватить его. Ногти скользнули по шершавой поверхности, один даже сломался, но девушка не сдавалась, пока вожделенный предмет не оказался у нее в руке.

Целиться, когда тебя вот так тащат по земле, — занятие не из простых. Кариган изо всех сил размахнулась обеими руками и с глухим стоном швырнула камень в тварь. Увы, он отскочил от панциря и со стуком упал на землю. Только привлек внимание гигантского паука-краба к жертве. Тот развернул свое дискообразное тело, чтобы прямо посмотреть на нее. Глаза-стебельки уставились на девушку, а усики начали ощупывать ее талию.

— Перестань! — крикнула Кариган.

Тварь одновременно больно и щекотно тыкалась в нее. Тогда девушка ухватилась за одно из щупальцев, и второе отдернулось. Оно оказалось шершавым и холодным, толщиной примерно с ручку метлы. Краб-паук ненадолго задумался, а потом начал трясти жертву, пока вестнице не стало казаться, что нога того и гляди оторвется. Кариган выпустила щупальце, из глаз от боли полились слезы.

Конь воспользовался замешательством и бросился в атаку на тварь, встав на дыбы и стуча копытами по твердому панцирю. Он ловко уворачивался и от жала, и от клешни. Когда скакун слишком близко подобрался к глазам противника, тот всерьез встревожился, бросил ногу Кариган и переключил свое внимание на неуемное млекопитающее, по глупости пытающееся угрожать. Девушка поразилась тому, что Конь не сбежал, а начал защищать ее. Она далеко не сразу поняла, что свободна, причем и ее нога не оборвана еще от тела. Кариган попыталась опереться на нее, но повалилась обратно с невольным стоном. К почти онемевшей конечности прилила кровь, и девушке, когда ей удалось снова подняться, пришлось прыгать на одной ноге — она не осмелилась еще раз наступать на больную.

— Конь!

Тот был слишком занят — дрался не на жизнь, а на смерть. Его противник, более не обремененный тяжелой ношей, метался из стороны в сторону, стараясь ужалить бедного скакуна. Лошадиные копыта то и дело взрывали землю — конь уворачивался от выпадов твари, вставал на дыбы, угрожающе всхрапывал, щелкая зубами. Он без труда убил бы мужчину или женщину, но против этого врага, защищенного твердым панцирем, оказался бессилен. Скакун начинал уставать, тяжело дышал, по бокам катился пенистый пот, капая на землю, бедняга все чаще спотыкался.

Кариган захромала прочь, желая удалиться от сражающихся. Если Конь падет, ничто не остановит тварь, она непременно сожрет девушку.

Вестница изо всех сил продиралась через подлесок, хромая и запинаясь за корни. Она то и дело оглядывалась на сражение, кипящее за спиной. Луна скрылась в облаках, и в лесу стало совсем темно. Девушка не могла различить почти ничего. Может быть, так на нее подействовал удар по голове.

Кариган с трудом шла, еще хуже видела и в итоге врезалась во что-то липкое, похожее на огромную паутину. Девушка попыталась вырваться, но та крепко вцепилась и притянула жертву обратно, опутав еще ноги и почти все тело. Вестница забарахталась, но от этого лишь сильнее приклеивалась.

«Что это?»

Из-за облаков показалась луна, и Кариган разглядела белые нити, опутавшие ее ноги и руку. Они были натянуты между многими кустами и деревьями.

«О боги, гигантская паутина».

Единственной надеждой оставался Конь.

В паутине что-то трепыхалось. Луна полностью выплыла из-за туч, пронизывая лучами лесную, тьму. Оказалось, в паутине запутались и другие существа. Билась косуля, пытаясь освободиться. Похоже, она давно застряла. Голова бессильно опустилась, а из груди животного вырывались хрипловатые вздохи. В сети попались птицы, белки, летучие мыши, еноты и даже волк.

Волк бессильно щелкнул зубами и завыл. У Кариган невольно замерло сердце. На призыв серого никто не ответил, и он жалобно заскулил. Девушке приходилось уже слышать волчий вой холодными зимними ночами. Он пугал ее. Но на сей раз она не могла не пожалеть собрата по несчастью.

На земле, за спиной Кариган, громоздилась куча дочиста обглоданных костей, хорошо заметных даже в сумраке. Рядом с кустом виднелась куча круглых предметов размером примерно с кулак, того же тускло-серебряного цвета, что и тварь. Почудилось ли девушке, или пара из них в самом деле задрожала? Вестница провела свободной рукой по лицу, не до конца веря глазам. Ей казалось, будто кто-то бьет ее по голове молотом.

Возле круглых предметов тоже были раскиданы кости. Кариган начала подозревать, что тварь еще не закончила с ней. Ну в точности как паук поступает с мухами.

Звуки битвы между Конем и чудовищем приближались. Ясно слышался стук копыт по панцирю, хруст веток, тяжелое лошадиное дыхание, щелканье клешней… Конь пятился сквозь подлесок, и Кариган видела, как вздымаются и опускаются клешни его противника. Чудище гнало жертву к паутине.

— Конь! — закричала девушка. — Это ловушка!

Тот заколебался и бросил взгляд в сторону голоса, неожиданно осознавая создавшееся положение. Тварь ударила скакуна хвостом, вонзила жало в шею. Конь мгновенно завалился набок и больше не трогался с места.