– Матушка задумалась, Мирианда!
Иоланта очнулась от своих размышлений. Подняв глаза, увидела сына с Мириандой, стоявших перед ней. По словам сына она заключила, что Мирианда обращалась к ней. Мягко улыбнувшись, ибо несмотря ни на что, любила её, как родную дочь, она сказала:
– Я не услышала твоих слов, дитя моё! Мирианда робко посмотрела на кузена, тот ободряюще улыбнулся ей.
– Матушка, я хочу спросить вашего разрешения!
– Слушаю тебя, дитя моё!
– Я хотела бы послать гонца в Осер. Возможно, ему удастся найти там Санито де Мирана. Я очень хотела бы встретиться с ним, если вы, конечно, не возражаете!
– Кажется, господь слышит мои молитвы, – подумала Иоланта, – разве возможно найти лучший способ связаться с арманьяками.
– Садись, дитя моё, – Иоланта показала свободной от вышивки рукой на свободное кресло рядом с собой. Мирианда послушно села.
– Не хочу лгать, Мирианда, – мягко, но со всей серьёзностью заговорила Иоланта, – твоя любовь может помочь Марии да и всем нам тоже. Я не только согласна, но и прошу тебя поскорее связаться с Санито де Мираном. Мне его необходимо увидеть в ближайшее время.
Увидев удивление в глазах Мирианды, Иоланта отложила вышивание и взяла её за руки.
– Слушай меня, дитя моё, и ты, сын мой. Брак Марии и дофина, – вопрос времени. Он уже признался, что горячо любит её. Он наследник французского престола, но его положение слишком хрупко. Трон, который по праву принадлежит ему одному, оспаривают два очень могущественных человека. Это герцог Бургундский и король Англии, который вскоре сочетается браком с Екатериной Валуа. Этот брак может дать Англии возможность получить трон, а английская армия укрепит его своими действиями. Как видите, дофин находится в очень тяжёлом положении. По складу своего характера он не потерпит посягательств на свой трон. Следовательно, уже сейчас всем нам необходимо готовиться к войне.
– Матушка, – прервала её Мирианда, – но чем могу помочь я? И что может дать вам встреча с Санито? Я не понимаю…
– Ты слишком юна, – Иоланта погладила её по голове, ты слышала, когда я говорила о том, что он примкнул к Арманьякам?
– Да, матушка!
– Ты слышала, какой дерзкий налёт совершили Арманьяки на английскую армию?
– Да, матушка, – Мирианда все ещё не могла понять, куда клонит Иоланта.
– Мирианда, – продолжала Иоланта, – Арманьяки – это очень могущественный клан. Они долгие годы боролись с герцогом Бургундским и в итоге проиграли. Шёл слух, что их полностью уничтожили, но, видимо, они собирались с силами. А уж после нападения на английскую армию никто более не сомневается в том, что этот клан не только существует, но и может бросить вызов любому противнику. В сложившихся обстоятельствах их поддержка может стать решающей для дофина. Иметь такую поддержку – значит заставить любого врага считаться с тобой. Ты меня понимаешь?
– Но Санито – испанец. Он просто примкнул к ним, – возразила Мирианда, – чем же он сможет помочь?
– Я должна встретиться с главой клана арманьяков!
– А кто он, матушка? – вмешался в разговор дотоле молчавший герцог Барский. – Возможно, я смогу помочь вам увидеть его.
Иоланта отрицательно покачала головой.
– Я не знаю, кто в данный момент возглавляет арманьяков. Прежде главой клана был граф Арманьяк – человек, обладающий многими титулами, в том числе титулом герцога де Немур. По своему рождению, знатности и крови он превосходил некоторых королей. Но его казнили по приказу герцога Бургундского. А после него, насколько мне известно, не было никого. Нам следует связаться с Санито де Мираном и попросить его устроить встречу с новым главой клана Арманьяков.
– А вы не допускаете, матушка, что он не захочет помогать нам? – спросил с задумчивым видом герцог Барский. – Ведь мы поступили весьма некрасиво и вполне возможно, де Миран зол на нас. К тому же, я вовсе не уверен, что этот человек изменил своё мнение по отношению к кузине. Что, если он не захочет её увидеть? Ведь он ясно высказался по поводу чувств, которые питает к нему кузина.
Мирианда опустила голову и тихо прошептала:
– Я буду надеяться! Я сделаю всё, чтобы завоевать его любовь!
– И мы тебе поможем, дитя моё, – твёрдо пообещала Иоланта, хотя, признаться откровенно, – у меня в голове не укладывается, как он может отказываться от тебя. Ты очень красива, умна, богата, ты можешь дать ему более гордое имя… и тем не менее, его это не устраивает. Несомненно, этот молодой человек полностью отличается от других. И всё же, мы должны завоевать его дружбу, это крайне необходимо в сложившихся обстоятельствах.
В то же самое время, когда происходил этот разговор, Коринет, с ног до головы укутанный в плащ, ехал на лошади по улицам Парижа. Он был плотно укутан в плащ. Голову прикрывала широкополая шляпа серого цвета, из-под полы которой он настороженно оглядывался по сторонам. Коринет покинул Филиппа только в силу чрезвычайных обстоятельств, которые были связаны с письмом, которое он получил и которое спасло жизнь Филиппа. Сам находясь в опасности, он непрерывно думал о Филиппе. Он надеялся, что Филипп не пострадал при сражении и молва, которая только и говорила о доброй победе арманьяков, умалчивала о жертвах, которые они понесли. Это обстоятельство ещё более укрепляло Коринета в мысли, что Филипп жив. Погружённый в мысли, Коринет не заметил, как миновал замок святого Антуана и добрался до цыганского табора. Здесь, с момента его последнего посещения, ничего не изменилось. Коринет подъехал к повозкам и только здесь слез с лошади. Знакомый цыган уже ждал его. Коринет уловил звуки музыки и, когда миновал повозку, увидел цыган, пляшущих возле костра и напевающих песню на непонятном ему языке. Что было странно – это участие детей и женщин наравне с мужчинами над этим непонятным Коринету обрядом. Они пришли к палатке, в которой Мемфиза лечила Филиппа. Цыган откинул полог, молчаливо приглашая войти Коринета внутрь. Так же молчаливо Коринет вошёл внутрь. Он сразу зажмурил единственный глаз, потому что в палатке царил полумрак.
– Проходи, Капелюш, – услышал он голос, который сразу узнал.
Ему пришлось напрячь глаз, чтобы разглядеть в углу сидевшую на шкуре со скрещенными ногами Мемфизу. Коринет сел напротив Мемфизы на край шкуры. Глаз постепенно привыкал к полумраку, и он начал различать выражение лица Мемфизы, которое выглядело весьма озабоченным.
– Раз ты здесь, значит, убийцы мертвы!
– Да, Мемфиза, ты снова спасла ему жизнь! Я не знаю, какие слова найти, чтобы отблагодарить тебя за помощь! – в голосе Коринета звучало глубокое уважение. Он поклонился Мемфизе и оставался в таком положении, пока она вновь не заговорила с ним, и он различил в её голосе ту самую обеспокоенность, которую прочитал на лице.
– Всему своему время, – она замолчала, но через короткое время снова послышался её голос:
– Я слышала, что произошло в Руане и знаю, что только он мог задумать и осуществить столь безумную затею. Господь оберегает его, что ещё больше убеждает меня в том, что я и дальше должна помогать ему. А теперь слушай и запоминай всё, что я скажу. Дофин в опасности. Его хотят убить. Королева и герцог Бургундский составили этот заговор против наследника престола. Орден помогает им, но преследуя свои цели. Мы должны им помешать, иначе после этого убийства орден может взять в свои руки правление. Имея на руках неопровержимые доказательства участия королевы и герцога Бургундского, они без труда заставят их действовать в своих интересах.
– Но как мы можем помешать, Мемфиза?
– Я не могу ответить на этот вопрос, – ответила Мемфиза, – передай мои слова твоему господину, а дальше он сам решит, как следует поступить.
Коринет внимательно выслушал Мемфизу. Когда она закончила говорить, он сказал:
– Я сделаю всё, как ты сказала, Мемфиза!
– Тогда спеши, у нас мало времени!
Мемфиза проводила Коринета до выхода из палатки, а там задержала.
– Помни своё обещание, – сказала на прощание Мемфиза, – ибо может настать день, когда ты встанешь перед выбором – я или твой господин. Запомни, когда настанет этот день, я приду и потребую, чтобы ты со всей покорностью подчинился мне.
– Я не понимаю твоих слов, Мемфиза, но отчего-то мне не по себе. В твоих словах звучит пророчество или же тщеславие?
– Я не тщеславна, – ответила без всякого выражения Мемфиза, – ты дал клятву служить мне, и я в своё время потребую, чтобы ты выполнил её.
– Можешь быть уверена, Мемфиза, я её сдержу! Они распрощались, и Коринет, не задерживаясь, покинул лагерь вместе с уже знакомым нам цыганом. Карлица долго смотрела ему вслед, а потом, погружённая в свои мысли, вернулась в палатку, а через несколько минут вышла оттуда и побежала во дворец Барбет.
Несколькими часами позже королева Франции прошла из своего будуара к придворному астрологу Николя Фламелю. Астролог обладал немалым влиянием на королеву. У него были собственные апартаменты во дворце Барбет, куда кроме её величества никто не заходил. И вообще, личность Николя Фламеля была окружена таинственностью. Многие пытались завязать с ним дружбу, но королева ревностно оберегала предсказателя судеб.
Комната, в которой обычно работал Николя Фламель, была буквально уставлена всякими пробирками и графинами с разноцветными жидкостями. Они были повсюду: на полках, на столе, даже на полу в углу.
Королева внимательно следила за Николя Фламелем, который готовил специальный состав для нее. В пустой графин он налил жидкость из трех графинов, которые достал с полки. Он стал размешивать состав, добавляя туда по капле ярко-зеленую жидкость из маленького пузырька, который держал в руках. Помешивание длилось несколько минут, пока состав не начал принимать зеленоватый цвет. Убедившись, что лекарство готово, Николя Фламель протянул графин королеве.
– Этого хватит на месяц, ваше величество. Королева осторожно взяла графин в руки.
– Я забываю о возрасте, принимая это лекарство. Чудесный состав, Николя, но я слышала, что на востоке есть бальзам, который омолаживает лицо, тебе ничего не известно?
– У вас очень красивое лицо, ваше величество!
– Я знаю, – королева вздохнула, – но мне уже сорок, Николя. Я замечаю, что мужчины относятся ко мне не так страстно, как прежде! Кстати, ты выполнил мою просьбу?
– Звезды говорят, что вы очень скоро его увидите, ваше величество!
– Надеюсь! Виконт необыкновенно хорош собой! Я желала бы видеть его рядом с собой!
– Ваше пожелание исполнится! – Фламель поклонился королеве.
Едва прозвучали эти слова, как секретарь королевы сообщил, что прибыл герцог Бургундский. Королева положила на стол зеленый элексир.
– Я позже за ним вернусь, – прошелестев платьем, она отправилась на встречу.
Едва королева вышла, как потайная дверь в комнате Николя Фламеля отворилась. Из нее вышел мужчина.
– Готов? – спросил он.
Николя кивнул головой. Он подошел к полке, на которой беспорядочно лежали различные пузырьки, и нажал скрытую пружину. Она привела в действие полку. Полка со скрипом отошла от стены, открывая взгляду небольшую нишу, прорубленную в стене. В нише лежали два пузырька. Один был голубого цвета, другой – светлый.
Николя Фламель достал голубую жидкость и протянул пузырек мужчине.
– Это он и есть? – спросил мужчина, разглядывая жидкость вблизи.
– Да, это «патриций», – ответил Николя, – он был создан во времена Рима одним известным патрицием. Поистине, это дьявольское зелье.
– Есть противоядие?
Николя показал второй пузырек – светлый.
– Но о нем почти никому не известно.
– Как он действует? – спросил мужчина.
– На теле высыпают крошечные болячки, напоминающие по форме лепестки цветка. Это продолжается 24 часа, затем они исчезают, появляются пот и высокая температура. Она может длиться от 2-х до 3-х дней. Затем начинаются судороги, переходящие в непрерывные конвульсии. Они длятся от 12 до 36 часов. После этого начинается онемение членов. Отказывают ноги, руки, потом полный паралич и смерть. Весь процесс длится не больше недели. «Патриций» почти не имеет запаха. Лишь искушенный в таких вопросах человек может обнаружить его.
– То, что нужно, – пробормотал мужчина, пряча жидкость в карман.
Он прочертил знак перед собой и скрылся за потайной дверью. До слуха Николя Фламеля донесся шорох. Внимательно оглядевшись, он заметил карлицу королевы под одним из столов. Она скалилась, глядя на него.
– Прочь, мерзкая тварь, – закричал на нее Николя. Карлица вылезла из-за стола и бросилась к двери, из которой вышла королева.
– Вечно лазает, где попало, – пробормотал Николя Фламель, приводя обратно в действие пружину.
Глава 16
ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ
Отряд арманьяков благополучно обошёл Париж с запада и, не встретив по пути серьёзных препятствий, за исключением мелких стычек, приближался к Осеру. Арманьяков удивляло отношение людей, которые встречались во время похода. Все как один встречали их радостными или приветственными криками. Люди постарше благословляли их. Старались помочь им провиантом, хотя сами едва сводили концы с концами. Франция лишь недавно пережила эпидемию чумы, которая унесла сотни тысяч жизней и опустошила деревни. Люди едва оправлялись от пережитого. Но это не мешало им делиться последним. Филипп не проронил ни единого слова за время выхода из деревни. Вначале он думал о том, что дерзкий налёт, задуманный им как способ вернуть потерянное уважение и прежнее положение арманьяков, осуществился. Поход принёс им славу и всеобщее уважение. Филипп видел и читал это на лицах людей. Но радости не было. Он должен был чувствовать себя героем. Ведь то, что свершил он, вряд ли кто-нибудь повторит. Но и гордости он не чувствовал. Одна мысль терзала его постоянно. Думая о славе и могуществе своего клана, он забыл о простых людях. Тех, которые встречали их как собственную семью, как родных после долгой разлуки. Он, сам того не понимая, дал этим людям то, что они считали потерянным – надежду. Филипп ясно понимал, что все прежние мысли и планы должны уступить место другим. Он не мог обмануть людей, которые смотрели на него с такой надеждой. Он должен сделать всё, чтобы помочь разорённой, опустошённой и находящейся под игом Англии Франции восстать и стать тем, кем она была всегда – свободной, гордой, благородной и прекрасной.
Мысли Филиппа прервались. Малыш – его конь, дёрнулся в сторону. Филипп инстинктивно натянул поводья и почти сразу же увидел человека преклонного возраста с кувшином в руке, рядом с которым стоял маленький мальчик. Они стояли почти посередине дороги, поэтому конь и дёрнулся в сторону. Филипп быстро оглянулся по сторонам. Кроме бегущей вперёд дороги и редких кустарников ничего не было. Никакого видимого жилья на расстоянии взгляда поблизости не было. Филипп поднял руку. Отряд начал передавать команду. Всадники, один за другим, останавливались. Филипп оглянулся назад. Отряд растянулся на длинное расстояние. До него донеслись приглушённые голоса. Видимо, люди не понимали причину остановки. Раздалось бряцание оружия, которое перемешивалось с громким ржанием лошадей. Филипп почувствовал, как за его стремена кто-то тянет. Филипп посмотрел вниз и увидел старика и ребёнка возле своей лошади.
– Ты и есть граф Арманьяк? – негромко спросил старик, вглядываясь в Филиппа снизу вверх.
– Да!
Филипп с удивлением смотрел, как мальчик откуда-то достал кубок и протянул старику Тот взял кубок и налил в него вина из кувшина. А затем дрожащей рукой протянул его Филиппу:
– Я жду вас на дороге три дня, не откажите, господин мой, отведать глоток вина!
Филипп почувствовал, как к его горлу подкатил комок. Он сошёл с коня и принял кубок из рук старика. Глаза старика засветились от радости. Филипп поднял кубок:
– За Францию!
Провозгласив тост, Филипп отпил маленький глоток, а затем передал его Жоржу Крусто, находившемуся в седле позади него.
– За Францию! – повторил он слова Филиппа и, отпив глоток, передал кубок Антуану де Вандому.
Тот выпил и передал кубок дальше. Как только вино кончилось, старик передал кувшин Филиппу, а тот дальше, по цепочке. Они простояли около четверти часа, пока пустой кувшин не вернулся к старику. Взяв кувшин, старик поклонился Филиппу и, взяв мальчика за руку, молча ушёл. Филипп, задумавшись, долгое время смотрел на удаляющуюся фигуру старика.
– Что с тобой? – раздался обеспокоенный голос Жоржа де Крусто.
Филипп словно очнулся от забытья. Он вскочил в седло и только потом ответил другу:
– Этот старик… он поступил как отец, встречающий сына после долгой разлуки!
Филипп пустил коня рысью. Через минуту на дороге снова раздалось разноголосое цоканье копыт. Отряд последовал за своим вожаком. Филипп вёл отряд домой. Домой – это слово он повторял с давно забытой радостью. Дорога начала уходить вправо, вдоль бегущих деревьев Бретюнского леса. Наступила темнота. До Осера оставалось совсем немного. Выехав за поворот, Филипп увидел возвышающиеся стены города. Он пришпорил коня, пуская его в галоп. И вскоре отряд уже на полной скорости помчался, быстро приближаясь к городу. По мере того, как отряд приближался к городу, на его стенах, один за одним, вспыхивали огни. Скоро огни исчислялись сотнями. Филипп, равно как и все остальные, замедлили бег коней, завороженные этим зрелищем. Всё небо над городом словно озарилось от яркого огня. Огни начали двигаться из стороны в сторону, и оттого это зрелище приобретало некий неземной вид. Вскоре до отряда донеслись радостные крики.
– Клянусь честью, нас весь город встречает, – раздался весёлый голос Жоржа де Крусто.
После его слов тишина, сопровождавшая отряд, прервалась. Все заговорили с радостным воодушевлением. Филипп первым въехал в открытые ворота города. Почти сразу же ему пришлось замедлить бег коня, а вскоре и вовсе перейти на шаг. Впереди него и повсюду вокруг, несмотря на позднее время, толпились возбуждённые горожане. У многих в руках были горящие факелы. Воздух наполнился невообразимым шумом. Горожане выкрикивали хвалебные слова в адрес отряда, который медленно вступал вслед за Филиппом в город. В ответ воины выкрикивали какие-то слова. Создавалось ощущение некоего столпотворения, где никто не понимает друг друга, но тем не менее все счастливы. Отряд двигался по десять всадников в ряд, и вскоре вся длинная улица была запружена ими. А тротуары, по обе стороны улицы, были забиты горожанами, которые махали им руками и не переставая кричали. Во всех домах, что находились вдоль улицы, были настежь отворены окна, из которых высовывались головы. На балконах, возле окон, толпились люди. Все они приветствовали героев. Убедившись что весь отряд въехал в город, Филипп дал команду остановиться. Понимая, что чувствуют горожане, он распустил отряд. Его люди потрудились на славу и теперь заслуживали отдых. Решение Филиппа было приветствовано радостными криками. Главная площадь Осера превратилась в пиршественный зал. Сюда выкатывали бочки с вином и несли всяческие яства. Веселье началось ещё до того, как они появились в городе, и им оставалось только влиться в общую толпу. Жорж де Крусто куда-то пропал. Филипп был одним из немногих, который оставался в седле. Пока он смотрел, как все вокруг него веселились, Антуан де Вандом, весело хохоча, подъехал к нему с кубком вина. Филипп принял кубок и сразу же выпил его содержимое. Затем он вернул кубок обратно Антуану.
– Это только начало, мой друг, – не переставая смеяться, громко крикнул Антуан, стараясь перекрыть своим голосом шум вокруг них, – клянусь дьяволом, сегодня я напьюсь как свинья и… проклятье…
«Берегись, Филипп», – неожиданно закричал Антуан де Вандом, резко бросая коня вперёд и заслоняя друга своим телом. Филипп даже не осознал, что происходит. Стрела, казалось она прилетела ниоткуда. Антуан де Вандом глухо вскрикнул и прямо на глазах у Филиппа начал клониться в сторону и упал бы с коня, если бы Филипп не соскочил с седла и не поддержал его. Увидев стрелу, торчащую в груди своего друга, Филипп изо всех сил закричал:
– Лекаря, лекаря ко мне!
Он осторожно уложил Антуана на мостовую, затем рывком снял с себя плащ и подсунул ему под голову. Толпа вокруг них расступалась, образовывая круг. Люди постепенно смолкали, глядя на графа Арманьяка, который стоял на коленях возле Антуана де Вандома и держал его руку. Антуан приподнял голову, пытаясь что-то сказать Филиппу, но из его горла вырвался только хрип, а вслед за ним струя крови, которая брызнула на Филиппа. Филипп почувствовал, что рука Антуана повисла. Он более не подавал признаки жизни.
– Антуан, друг мой, – прошептал Филипп, сжимая его холодную руку, – я навеки вечные проклят. Твоя смерть на моей совести.
– Вот он! Вот он! – раздались крики, – вот этот убийца. Филипп резко поднялся, горящими глазами следя за движением в толпе. Через мгновение к Филиппу вытолкнули избитого человека, в разорванной одежде, который озирался вокруг себя, словно затравленный зверь.
– Кто тебя послал? – вне себя закричал Филипп. – Отвечай.
Человек упал перед Филиппом на колени и, протянув вперёд руки, дрожащим голосом сказал:
– Я не виноват, это герцог Бургундский приказал… я не мог ослушаться приказа… пощадите, господин, пощадите…
– Пощадить? – охваченный безумной яростью крикнул Филипп, – ты убил моего друга, и после этого смеешь просить о пощаде, – Филипп выхватил из ножен шпагу но прежде, чем он успел сделать хоть один шаг, Жорж де Крусто подбежал к стоявшему на коленях убийце и вонзил кинжал в его спину. Он несколько раз вытаскивал его и снова вонзал. Покончив с убийцей, де Крусто, пошатываясь, подошёл к Филиппу. Они молча обнялись над телом друга.
Тело мёртвого Антуана де Вандома перенесли в замок. Веселье в городе после этого странного убийства сменилось тишиной. Люди расходились по домам, вполголоса обсуждая случившееся. Когда Коринет увидел, что во двор вносят носилки с телом, он помертвел от страха при мысли, что это может быть Филипп. Но, увидев его, живого и невредимого, испустил вдох облегчения. Пока Филипп с Жоржем де Крусто печально смотрели, как вносят тело Антуана в замок, Коринет подошёл к ним. Филипп едва взглянул на него. Поглощённый горем потери друга, он молчал, как и Жорж де Крусто. Они даже не заметили, как во дворе появился Одо де Вуален. Он молча прошёл мимо них в замок, а вскоре вышел оттуда и подошёл к ним.
– Как это произошло? – тихо, с болью спросил де Вуален.
– Антуан спас меня. Хотели убить меня, а не его. Он бросился вперёд и принял стрелу, которая предназначалась мне. Антуан пожертвовал своей жизнью ради меня, – Филипп произнёс эти слова с мукой в голосе, – я один виноват в его смерти.
– Любой из нас поступил бы точно так же, – негромко сказал Жорж де Крусто, – отдать жизнь за друга – что может быть благородней? Антуан прожил достойную жизнь и принял достойную смерть. А мы, его друзья, будем скорбеть о нём и отомстим убийцам.
– О, да, – прошептал Филипп, сжимая кулаки, – я отомщу, жестоко отомщу.
* * *
Тем временем в Париже, во дворце Сен-Поль, юный дофин вышел из апартаментов матери. У дофина был такой вид, словно он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. И действительно, едва он отошёл на несколько шагов от двери, как, к удивлению дежурного офицера, громко и заразительно захохотал. Он смеялся, проходя через длинный коридор с чередовавшимися друг за другом дверьми, которые почтительно открывала перед ним стража, также с удивлением наблюдая за необычной весёлостью наследника. Дофин немного успокоился, лишь когда оказался за пределами дворца и направил свои шаги в сторону парка, а точнее, белой беседки, что находилась далеко, в глубине парка, где они с Марией Анжуйской любили проводить каждое утро. Солнце скрылось за тёмными облаками, подул лёгкий ветер, предвестник дождя. Но дофина перемена погоды ничуть не смутила, как, впрочем, и не сказалась на его прекрасном настроении. По пути в беседку он нарвал цветов и, соорудив из них букет, переложил его в правую руку, которую тут же спрятал за спиной. Однако, желая сделать Марии приятное, дофин не учёл одного весьма важного обстоятельства. Мария была не одна. В беседке сидели её мать, кузина и брат. И вместо того, чтобы обнять Марию, одновременно вручая ей цветы, как намеревался поступить дофин, ему пришлось ограничиться поцелуем её прелестной ручки, но цветы он всё же ей вручил. Иоланта благосклонно приветствовала дофина, герцог Барский поклонился, а Мирианда присела в реверансе. Дофину нравилась'вся семья Марии. С ними он был таким, каким ни с кем никогда не был откровенным. С удовольствием заняв место рядом с Марией, он неожиданно для всех и в первую очередь для самого себя, снова расхохотался. Дофин видел удивлённые взгляды, но не смог ничего сказать, пока не отдышался от душившего его смеха.
– Прошу прощения, – наконец выдавил он из себя.
– Вы в отличном настроении, как я посмотрю, – заметила Иоланта.
– Ещё бы, – с воодушевлением ответил дофин, – не каждый день приходится наблюдать, как герцог Бургундский бродит по комнате и яростно бормочет под нос проклятия. Вы даже не представляете, мадам, до чего ж это весёлое зрелище.
Иоланта бросила на дофина недоуменный взгляд, пока он обменивался сияющей улыбкой с её дочерью. Мирианда улыбнулась, видя это немое общение и прекрасно понимая его значение. Герцог Барский хмыкнул себе под нос. От него тоже ничего не укрылось.
– Так герцог Бургундский зол? – поинтересовалась Мария.
– Зол? Да он просто в бешенстве, – самым довольным голосом ответил дофин, – герцог получил письмо от короля Англии, в котором мой уважаемый кузен отчитывает его словно неумелого юнца, – это я повторяю слова самого герцога, – счёл нужным добавить дофин, так вот Генрих обвиняет герцога Бургундского в недавних событиях, произошедших в Руане.
– Неужели герцог Бургундский тоже участвовал в этом налёте? – с явным интересом спросила Иоланта.
– Сам того не зная, мадам, – смеясь ответил дофин, – нападающие позаимствовали плащи с бургундскими гербами. По этой причине англичане приняли их за своих союзников. Прежде чем они осознали свою ошибку, Руан получил продовольствие, а люди, совершившие этот налёт, скрылись. Представляете, каково сейчас герцогу Бургундскому. Мало того, что его имя использовали арманьяки, ему ещё приходится терпеть упрёки от моего кузена – Генриха.
Дофин снова засмеялся, и на этот раз его поддержала Мария. Иоланта добродушно улыбалась, глядя на них. Мирианда встретилась взглядом с герцогом Барским. Они оба подумали об одном и том же. И герцог сделал то, что не решалась сделать его кузина, он обратился с вопросом к дофину:
– Ваше высочество, а вы часом не помните, упоминал ли герцог Бургундский имя – Санито де Миран?
– Да, ваше высочество, мне тоже весьма любопытно. Ведь де Миран – наш друг и всё, что касается этого человека, интересует нас, – Мария Анжуйская лукаво взглянула на кузину, которая поспешно отвела глаза.
– Ещё бы не слышать, – на губах дофина появилась довольная усмешка, герцог Бургундский только и повторяет: «Будь ты проклят, де Миран! Будь проклят». Он уверен, что во всех бедах, которые преследуют его в последнее время, виноват этот самый де Миран. Я не имею чести знать друга вашей семьи, – дофин продолжал, и его голос постепенно становился серьёзным, – но очень надеюсь познакомиться с ним в ближайшее время. Не говоря уже о том, что этот человек – храбрец каких мало, он, ко всему прочему, обладает даром выводить герцога Бургундского из себя. Герцог Бургундский теряет самообладание лишь при одном упоминании имени де Мирана. Насколько мне известно, во Франции нет второго такого человека, который бы мог воздействовать столь сильно на герцога Бургундского. Порой у меня даже возникает чувство, что герцог Бургундский испытывает страх перед де Мираном.
– Герцог никого не боится, – уверенно заговорила Иоланта, – по этой причине и получил прозвище Бесстрашный. Думаю, вы, скорее всего, ошибаетесь.
– Возможно, – согласился дофин и продолжал, – но, согласитесь и вы, мадам, что этот де Миран весьма необычен, равно, как и его поступки. Впрочем, трудно судить о человеке, который мне совершенно незнаком. Я слышал историю о том, что де Миран провёл значительное время рядом с вами, герцог. Не поделитесь своими впечатлениями об этом человеке?
Герцог Барский не сразу понял, что дофин обращается к нему. Лишь увидев вопросительный взгляд дофина, он прервался от своих размышлений.
– Де Миран редко появлялся при дворе, – ответил герцог Барский, пожимая плечами, как человек, которого спросили нечто такое, что ему совершенно неведомо и он не знает что ответить, – а когда появлялся, почти всегда молчал. Я могу лишь сказать, что это человек совершенно необыкновенный и таинственный.
– И что вас привело к такому выводу? – поинтересовался дофин.
Герцог Барский вновь пожал плечами.
– Ни один из его поступков не укладывается у меня в голове. – Судите сами, ваше высочество. Вначале он отказывается от дуэли со мной…
– Вы бросили вызов де Мирану? – перебил его явно заинтересовавшийся дофин.
– И не только, – ответил герцог Барский, – я назвал его трусом, но де Миран никак не ответил на мой вызов. У меня возникло глубокое презрение к этому человеку. Однако моё первое чувство к де Мирану просуществовало всего несколько часов, так как по прибытии в Париж я лично стал свидетелем его полубезумного поступка. Де Миран вызывает на поединок одного, а затем вынуждает взяться за оружие второго.
– Де Миран сражался одновременно против двух человек? – снова перебил дофин.
– Именно, – подтвердил герцог Барский, – сражался и победил. Едва я увидел этот поединок, у меня возникла мысль…
– Почему он не стал драться с вами?
– Это была вторая мысль! Но вначале я подумал о том, что никогда не хотел бы иметь такого врага, как де Миран. Этот человек не просто дрался. Он был одержим ненавистью. Каждый жест, взгляд, слово были наполнены ею. Это был очень странный поединок. Но самое странное, – продолжал размышлять над собственными словами герцог Барский, заключалось в том, что де Миран узнал человека, с которым дрался. Он назвал его по имени.
