Глава 3

За последние два дня Морс Планш совершил четыре попытки к бегству. Как ни странно, каждая неудачная попытка только добавляла ему жизнерадостности и уверенности в себе.

«Либо этот человек сходит с ума у нас на глазах, — с любопытством думал Гэри, — либо все это часть некоего плана… Он пробует один способ за другим, чтобы оценить возможности роботов. Выяснить пределы их возможностей. И в том и в другом случае за ним стоит понаблюдать».

Во время последней попытки Планш облачился в самодельный костюм из фольги, которая изолировала трубы центрального отопления виллы. Никто не знал, как ему в голову пришла столь хитроумная мысль, но Планш умудрился миновать несколько датчиков охранной системы и добрался до дороги, которая вела к городу Пенджия. Тут его увидел один из роботов, помогавших Горнону. Гуманоид вежливо, но решительно взял Планша за руку и силой привел обратно. Откинув капюшон своего доморощенного стального одеяния, Морс лукаво улыбнулся Сибил, Мейсерду и остальным и проследовал в свою камеру с таким видом, словно надсмотрщиком был он, а не робот.

«Конечно, это фарс, — думал Гэри. — У наших тюремщиков есть множество способов усмирить Планша, от усыпления до стирания памяти. Но почему они этого не делают? Чего добивается Горнон, демонстрируя нам свое терпение?"

Гэри вернулся к мыслям о Морсе Планше. Что изменилось бы, если бы этот человек бежал? Будучи преступником, капитан пиратов едва ли рискнул бы поведать свою невероятную историю полиции или средствам массовой информации. Вполне возможно, что возвращаться на охваченную ренессансом Ктлину ему тоже было слишком поздно: ее падение было предсказано заранее. А, ладно… В любом случае кельвинистам, заклятым врагам Дэниела, Селдон ничего не должен. Честно говоря, у него были все причины оттягивать вылет с Пенджии. Но Гэри не имел представления, как этого достичь.

— Я настаиваю на том, чтобы юная леди отправилась с нами, — сказал он Горнону на второй вечер. — Ты сказал, что после короткой остановки конечной целью нашего путешествия будет Трентор. Джени принадлежит родителям. Мы не имеем права оставлять ее у незнакомых людей, на планете, затерянной в галактической глуши.

Робот Горнон заколебался.

— Она все еще оправляется от болезни.

— Местным врачам удалось сбить жар. Похоже, кризис миновал.

— Да, но следующий этап нашего путешествия может быть опасным. До возвращения на Трентор нам предстоят трудности. Профессор, неужели вы хотите подвергнуть девушку нелегкому испытанию?

Туманное, но зловещее описание предстоящего полета заставило Гэри еще больше желать задержки в надежде, что помощь Дэниела прибудет вовремя.

— Ты должен встретиться с Джени и поговорить с ней, — сказал он Горнону. — Она во многих отношениях представляет собой исключение. Конечным пунктом ее назначения является Терминус. Академии очень нужны такие способные люди.

Честно говоря, Гэри лукавил. Хотя Джени могла стать прекрасной гражданкой бодрой новой цивилизации, создаваемой на дальнем конце Галактики, это не имело никакого значения. Судьба отдельного человека ничего не меняла. Она не оказывала влияния на психоисторические уравнения, адекватно описывавшие будущее. По крайней мере ближайшие два-три столетия.

Однако Гэри успел понять, что Р. Горнон принципиально отличается от кельвинистов Трентора. Секта этого малого не пыталась сорвать План Селдона. Наоборот, Горнон явно одобрял его. Во всяком случае, до определенной степени. Поэтому аргументы Гэри имели вес.

— Хорошо, профессор. Мы дадим ей отдохнуть еще один день. Но потом нам придется лететь независимо от того, будет ли она готова к этому.

Гэри понял, что большего от Горнона добиться не удастся.

«Ну что ж, Дэниел. Я отвоевал для тебя еще один день. И все же лучше бы тебе поторопиться».

Был один вопрос, который он задать остерегся. Почему робот не захотел использовать для лечения Джени одну из своих «суперсовременных медицинских технологий»? Уж не потому ли, что данная секта верила в минималистский подход и вмешивалась в людские дела только тогда, когда это было абсолютно необходимо для достижения целей кельвинистов?

«Может быть, именно поэтому они и не стали радикально менять меня в своей таинственной омолаживающей машине. Чего бы они ни хотели от меня, я должен буду сделать это в ближайшие несколько недель. Нет смысла омолаживать такого старого ублюдка, как я, на несколько десятилетий, если достаточно месяца-другого».

Глава 4

Р. Зан Ларрин наблюдал за тем, как корабль Дэниела устремился прочь от Эоса, на мгновение осветив вспышкой озеро застывшей ртути. Робот смотрел вслед, пока быстроходный корабль не сделал первый гиперпространственный скачок, устремившись к мерцающему галактическому колесу. Поскольку этому транспортному средству не требовалось бороздить пыльные закоулки космоса или бороться с притяжением десяти миллиардов звезд, не приходилось сомневаться, что оно достигнет места назначения в рекордно короткий срок.

Сообщение, поступившее от одного из агентов Дэниела, заставило предводителя всех роботов Нулевого Закона развить бурную деятельность, торопливо закончить приготовления к отлету и отбыть, бросив Зану всего несколько слов.

— Оставляю руководство на тебя, — сказал Бессмертный Слуга. — На случай, если я не вернусь к назначенному сроку, вот коды доступа к моим личным базам данных.

— Неужели ситуация настолько серьезна? — с тревогой спросил Зан.

— Действует несколько сил одновременно. Некоторые из них я не принимал в расчет. Есть небольшая, но статистически значимая вероятность того, что я проиграю. Это возможно. Но план, о котором мы с тобой говорили, не пострадает! В наших руках находится последняя надежда человечества на счастье. Правда, перспектива у нее отдаленная. Пройдет много кризисов, прежде чем наши хозяева достигнут единства, объединятся, осознают свой потенциал и снова начнут властвовать над Вселенной.

Зан, зрение которого было столь острым, что позволяло видеть рябь, расходившуюся от гиперпространственного следа Дэниела, целый час следил за кораблем. Теперь он ощущал те же решимость и веру в свою правоту, что и его лидер.

— Я не подведу тебя, — наконец пробормотал он с убежденностью менталика, предсказывающего будущее. — Но не забудь вернуться, Дэниел. Твое бремя нести нелегко.

На третий и последний день Гэри попросил показать ему город Пенджию. Селдону хотелось бросить последний взгляд на нормальное галактическое общество, где еще соблюдались законы старой Империи, в надежде, что это позволит ему уточнить пару психоисторических уравнений. Р. Горнон Влимт лично сопровождал Гэри, правя открытой прогулочной машиной любимой марки мелких аристократов планетного ранга.

Планета была небольшая, с населением, не достигшим и миллиона человек. Она делилась на несколько уютных маленьких кантонов, каждый из которых жил сам по себе. Хотя основой экономики Пенджии было сельское хозяйство, тут построили несколько фабрик по производству машин, облегчавших жизнь: от холодильников до домашних развлекательных центров, устройство которых за прошедшие тысячелетия почти не изменилось. Применение более чистых материалов позволило сделать их чрезвычайно долговечными. Машины не изнашивались веками. Замена их была делом необычным и даже несколько постыдным, свидетельствовавшим о плохом уходе за фамильным наследием. Поэтому для удовлетворения нужд жителей планеты хватало небольшого числа предприятий, на которых использовался высококвалифицированный труд.

Однако на товары с непродолжительным сроком службы это не распространялось. Все — от керамики до мебели и одежды производилось гильдиями, которыми управляли цеховые мастера. Их власть над учениками и подмастерьями была непререкаемой. Именно в таких условиях проживало большинство населения Галактики, составлявшее десять квадриллионов человек.

Гэри распознал классические черты и ритм жизни глубоко традиционного, полупасторального общества, которому требовалось совсем немного хороших инженеров и еще меньше ученых. Ничего удивительного, что у него ушло столько времени на поиски ста тысяч первоклассных умов, сейчас переселявшихся на Терминус. Энергетика Пенджии строилась в основном на возобновляемых источниках — солнечном свете, прибое и ветре; единственная протонная электростанция лишь дополняла их. Ходили слухи, что слишком мудреную «атомную» станцию собираются заменить моделью, работающей на дейтерии, менее эффективной, но более простой в обращении.

Гэри вызвал в уме психоисторические формулы и заметил элегантные механизмы отвлечения, использованные пятнадцать тысяч лет назад Дэниелом и его коллегами при создании проекта Галактической Империи. Вооруженный знанием «Детской энциклопедии», он удивлялся тому, насколько похожи эти механизмы на способы, использовавшиеся в древнем Китае задолго до наступления на Земле первого технологического ренессанса.

Эта доисторическая империя имела систему, называвшуюся «бао цзин» (а в близкой к ней культуре — «гонин-гуми»), чрезвычайно похожую на современную традицию общественной круговой поруки. Вся деревня или кантон отвечали за обучение молодых людей соответствующим ритуалам и правилам поведения. Когда кто-то из членов общины совершал преступление, это покрывало позором всех остальных. Если же юношу раздражал такой конформистский уклад, у него оставался только один выход — завоевать право перейти в Орден меритократов или эксцентриков, потому что большинству членов общины не требовались возмутители спокойствия.

«А вот и еще один хитрый фокус. Меритократам и эксцентрикам мягко, но настойчиво внушается мысль о нежелательности размножения. Это позволяет сдерживать генетический дрейф. Дэниел не упустил ничего».

Добравшись до центра, Гэри и Р. Горнон заметили серые вымпелы, свисавшие со стен местного магистрата.

— Знамена означают наступление недели испытаний, — объяснил робот. — Проведение экзаменов на…

— Я знаю, что означают знамена, — прервал его Гэри.

Ему хотелось расспросить кельвиниста о другом. Похоже, для этого настало подходящее время.

— Когда мы были на борту космической станции, ты приготовил ловушку для моего слуги, Керса Кантуна. Подозреваю, что ты заранее решил отрубить ему голову. Ты сделал это, чтобы он не успел воспользоваться своей ментальной силой и почувствовать опасность?

Внезапная смена темы не застала Р. Горнона врасплох.

— Правильно, профессор. Хотя дар Кантуна не чета дару Дэниела, он поистине чудовищен. Мы не могли дать Керсу возможность воспользоваться им.

— А откуда взялся сатир… шимпанзе? Тот, который убежал с головой Керса?

— Это создание — осколок генетических экспериментов, брошенных Дэниелом с век тому назад. Наша группа пользуется услугами нескольких шимпанзе, потому что роботы-менталики не умеют читать или воспринимать их мысли. Сатир мог наблюдать за Керсом и устроить засаду, поэтому у нас не было нужды использовать электронные или позитронные приборы.

— А что вы собираетесь сделать с головой моего слуги? Горнон заколебался.

— Извините, профессор, не могу ответить. У вас два выхода. Либо вы примете наше предложение и согласитесь участвовать в новом приключении, либо предпочтете вернуться на Трентор. В обоих случаях нам не хотелось бы стирать вашу память. Поэтому мы решили просто не говорить вам о некоторых вещах.

Услышанное заставило Гэри призадуматься. Значит, во время следующей остановки ему предложат сделать выбор. Роковой выбор. Что ж, слова Горнона звучали обнадеживающе. Эти роботы-еретики относились к нему с большим уважением, чем те, кто пытался изменить его мозг два года назад.

— Ты можешь что-нибудь сказать о нашем пункте назначения? — спросил он.

— Только то, что мы доставим вас в такое место, где начались многие драматические события… и где вы сможете повлиять на их окончание.

Дальше они ехали молча, наблюдая за мирной жизнью в тихом уголке Империи, созданной Дэниелом. Если Трентор для сопротивления хаосу сделали стальными пещерами, то такие миры, как Пенджия, также снабдили многослойной защитой от тяги к катастрофическому ренессансу. И все же Гэри чувствовал, что чего-то не хватает. Хотя Селдон включил лихорадку в свои уравнения, они по-прежнему не объясняли, каким образом двадцать пять миллионов колонизованных людьми миров могут в течение многих тысяч лет оставаться стабильными, довольными отсутствием знаний о своем прошлом и тем, что дети ведут такую же жизнь, как и их родители. Если роботы появились на заре технологической эры, почему их не изобрели вновь яркие самоучки, студенты и сотрудники миллиарда мелких научных лабораторий, разбросанных по всей Галактике? Тут действовало что-то еще. Некая могущественная сила, помогавшая заглушить возмущения и отклонения, свойственные человеческой натуре.

Когда они возвращались на снятую виллу, Гэри надумал задать еще один вопрос.

— Я кое-что вспомнил… Когда мы находились внутри облака, Керсу Кантуну с большим трудом удалось ментально усмирить Морса Планша. Я спросил Керса, почему, и он изрядно удивил меня. Ответил, что Планшем трудно управлять, потому что он нормальный. Ты знаешь, что имел в виду Керс?

Робот Горнон пожал плечами.

— Кельвинисты стремятся как можно меньше пользоваться ментальной энергией. В частности, наша секта не любит оказывать влияние на человеческий разум. Правда, я могу высказать догадку. Возможно, Керс говорил о фундаментальном изменении в психике людей, происшедшем…

Машина свернула на подъездную аллею, и Горнон прервался на полуслове. Внезапно Гэри заметил, что ворота открыты… а рядом навзничь лежит чье-то тело.

Горнон резко затормозил, стремительно соскочил с сиденья водителя и опустился на колени рядом с распростертой фигурой. Это был один из роботов, охранявших виллу. Гэри увидел темную жидкость, сочившуюся из нескольких отверстий в черепе.

Горнон быстро провел рукой над телом взад и вперед, не прикасаясь к нему. С его губ сорвался негромкий стон.

— Мой товарищ мертв. Какая-то сила заставила его мозг взорваться.

Гэри был уверен, что угадал правильно.

Прибыл Дэниел!

Горнон выглядел глубоко взволнованным. Он закрыл глаза. «Наверняка мысленно связывается со своими партнерами», — подумал Селдон.

— Это не единственная потеря, — зловеще сказал Горнон и зашагал к дому. — Я должен удостовериться, что среди них нет людей!

Гэри с трудом двинулся следом. Хотя кресло на колесиках Селдону больше не требовалось, он шел медленной и неуверенной походкой старого человека.

Войдя в дом, они увидели, что у подножия лестницы лежит еще один помощник Горнона. Бирон Мейсерд и Хорис Антик отодвинули его к стене. У раненого робота двигались только глаза. Мужчины уставились на Гэри, и Хорис, заикаясь, пробормотал:

— Морс Планш воспользовался какой-то б-б-бомбой, взорвал этих тиктаков и сбежал!

Мейсерд был спокойнее. Со свойственной аристократам уверенностью в себе он объяснил:

— Планш собрал приборчик из невинных с виду частей. Понятия не имею, где он их раздобыл. Когда все было кончено, он предложил нам бежать вместе. Сибил согласилась, а мы решили остаться.

Когда Горнон склонился над изувеченным роботом, Хорис Антик начал грызть ногти.

— Он… с ним все будет в порядке?

Горнон соединился с коллегой. Не прерывая зрительного контакта, он бросил:

— Должно быть, Планш уже имел дело с роботами. Наверняка изучал их в новых лабораториях на Ктлине. И сумел создать какое-то оружие, непосредственно действующее на наш позитронный мозг. Очень толково. Придется расчленить моего друга, понять, как оно действует, и придумать защиту.

Пока люди переваривали это заявление, Горнон поднялся на ноги и сообщил:

— Нет смысла искать Сибил и Планша. Нужно ускорить наше отбытие. Пожалуйста, соберите вещи. Мы отчаливаем немедленно.

Когда машина с четырьмя пассажирами тронулась в путь, Гэри проявил настойчивость:

— Нужно заехать за Джени.

Горнон уже готов был ответить отказом, но тут вмешался Мейсерд.

— Возможно, Планш и Сибил затаятся, пока не свяжутся со своими сторонниками. Не думаю, что они рискнут рассказать свою историю публике. Но вдруг?…

— Едва ли, — с запинкой промолвил Антик. — То есть я на их месте болтать не стал бы. Что это им даст, кроме направления в психиатрическую больницу? — Он нахмурился. — Правда, я не создание хаоса.

— Именно. Они руководствуются другой логикой.

— Пожалуйста, объясните, — попросил Р. Горнон. — Какое отношение это имеет к Джени Кьюсет?

Ему ответил Мейсерд:

— Сибил с каждым днем становилась все более нервной. Она может обратиться в средства массовой информации… и использовать Джени как свидетеля.

Гэри считал, что Горнон боится преследования помощников Дэниела больше, чем фантастических слухов, которые распространятся благодаря местным СМИ. Однако, как ни странно, логика Мейсерда убедила робота. Горнон направил машину к городской больнице.

Бирон и Хорис поднялись в палату и застали Джени полностью одетой. Как обычно, девушка вихрем носилась по комнате и ругалась с врачами, которые настаивали, чтобы она осталась. Увидев Мейсерда и Антика, она бурно обрадовалась и с энтузиазмом приняла приглашение присоединиться к ним. Это отнюдь не привело в восторг Гэри и Горнона, которые наблюдали за ней из окна машины.

— Ну что, м’лорд, наш договор остается в силе? — спросила она Мейсерда. — Перед возвращением на Трентор вы высадите меня в каком-нибудь интересном месте?

Аристократ с Родии выглядел огорченным. Машина ехала к космопорту, пробираясь между другими транспортными средствами.

— Мне очень жаль, Джени, но я больше не командую собственным кораблем. Я даже не знаю, куда мы сейчас полетим.

Джени повернулась к Горнону. — Эй, робот! Куда ты нас тащишь?

— В место, которое по собственной воле не выберет ни один гражданин Империи, находящийся в здравом рассудке, — невозмутимо ответил Горнон. — А затем обратно в столицу.

Расстроенная Джени стала разглядывать свои руки и что-то бормотать себе под нос об аристократах и их обещаниях, которые не стоят выеденного яйца. Бирон Мейсерд вспыхнул, но промолчал. Когда Гэри обернулся к девушке и попытался утешить, Джени метнула на него такой взгляд, что бедняга чуть не проглотил язык.

Все погрузились в молчание.

Когда машина остановилась у светофора, Джени внезапно испустила воинственный клич. Прежде чем кто-либо успел опомниться, она перепрыгнула сиденье, выскочила в заднюю дверь и опрометью побежала через дорогу.

— Стой! — крикнул Р. Горнон Влимт. — Тебя задавят!

Гэри, затаив дыхание, следил за тем, как Джени чуть не переехал грузовик. И все же она благополучно добралась до своей цели — многоэтажного дома, с портика которого свисали серые знамена.

Горнону понадобилось несколько минут, чтобы развернуться и припарковаться на стоянке для автомобилей касты аристократов. Все четверо устремились в здание, но были остановлены человеком в форме, похожей на мундир Антика.

— Господа, боюсь, сегодня магистрат закрыт для посещений. Здесь идут вступительные экзамены Имперской гражданской службы.

Гэри выгнул шею и заметил Джени Кьюсет. Та стояла в конце вестибюля и что-то лихорадочно писала на пюпитре. Затем она показала свой идентификационный браслет другому клерку в сером мундире. Стеклянный барьер раздвинулся, и Гэри мельком увидел комнату, где за столами сидела сотня с лишним людей. Большинство было встревожено. Они готовились к экзамену, который был их единственным шансом выбраться из этого стоячего болота.

— Она еще не полностью оправилась от болезни и не готовилась специально, — заметил Хорис Антик. — Но сомневаться не приходится: экзамены она сдаст с блеском. — Коротышка обернулся к Гэри. — Профессор, кажется, она избежала судьбы, которую ей готовили остальные. Никто не имеет права помешать ей в день испытаний, даже сам Император. А когда она войдет в число «Серых», вы не сможете прикоснуться к ней. По крайней мере, пока не подадите заявление, оформленное в трех экземплярах. Таков закон, который будет действовать до конца этой эры.

Гэри посмотрел на коротышку, удивленный его тоном. В голосе Антика звучала гордость. К плечу бюрократа был прикреплен чип, который «Серые» иногда надевали, разговаривая с высшими чинами Ордена меритократов.

Бирон Мейсерд фыркнул:

— Ну что ж… Скатертью дорога. Если она вынесет такую жизнь, то уж попутешествует вволю.

Гэри вздохнул. Эта девушка никогда не узнает, какие захватывающие приключения ждали ее на далеком Терминусе… том самом месте, куда она отчаянно не хотела попасть.

Стеклянный барьер сомкнулся. Джени посмотрела на них с улыбкой, затем отвернулась и пошла навстречу судьбе, которую выбрала самостоятельно…

Глава 6

Дорс искала оправдание тому, что сделал Дэниел в начале галактической эры.

— Может быть, они с Жискаром просто не смогли найти людей, способных их понять. Может быть, они пытались посоветоваться с некоторыми из хозяев, но обнаружили, что…

— Что они безумны? Все поголовно? Как на Земле, так и в мирах космонитов? Не смогли найти ни одного человека, с которым можно было бы побеседовать, перед тем как принять Нулевой Закон и составить план, изменивший весь ход истории?

Дорс на мгновение задумалась, а затем качнула головой.

— Подумай сам, Лодовик. Все жители Земли забились в стальные катакомбы, скрывшись от солнца, травмированные и не опомнившиеся от какого-то удара, поразившего их несколько поколений назад. Космониты были немногим лучше. На Солярии они впали в такую зависимость от роботов, что муж и жена едва притрагивались друг к другу. На Авроре почти все человеческие инстинкты стали считаться проявлением безвкусия. Хуже того, космониты желали уничтожить подавляющее большинство своих дальних родственников только потому, что те жили на Земле. — Дорс покачала головой. — Я вижу в этом два полюса одного и того же безумия.

Космический корабль дрогнул,. автоматически совершая новый гиперпространственный скачок. Дорс инстинктивно подала микроволновый сигнал бортовому компьютеру, удостоверяясь, что все идет нормально, что они не сбились с курса и продолжают идти по слабому следу, оставленному другим транспортным средством.

Лодовик Трема сидел напротив во вращающемся кресле. Роботы не испытывали физиологических потребностей людей, но те из них, кто должен был имитировать хозяев, привыкали вести себя так же и наедине с самими собой, и с представителями своего вида. Лодовик непринужденно раскинулся в кресле, напоминая мужчину, страдающего избытком самоуверенности. Похоже, он делал это намеренно, хотя Дорс не могла понять зачем.

— Возможно, Дорс. Но опыт подсказывает мне, что зрелых и относительно здоровых психически людей можно найти в самых суровых и неблагоприятных условиях. Например, я встречал таких на хаотических мирах. Даже на Тренторе.

— Но на заре нашей эры все обстояло намного хуже. Куда более ужасно, чем мы можем себе представить.

Дорс понимала, что ее аргументы не выдерживают критики. В конце концов, она сама бросила Дэниела, когда узнала, как мало его планы зависят от желания людей. У нее с Лодовиком было больше точек соприкосновения, чем ей хотелось.

«Неужели я слишком горда, чтобы признать это?» — подумала она. Будь Дорс настоящей женщиной, самодовольство Тремы и его уверенность в себе довели бы ее до белого каления. Похоже, Лодовик нарочно дразнил ее, чтобы заставить защищать Дэниела.

Робот-мужчина покачал головой.

— Допустим, что во время принятия Дэниелом и Жискаром Нулевого Закона все люди без исключения были безумны. Но теперь, оглядываясь назад, ты не думаешь, что прописанное ими лекарство было чересчур сильным?

Дорс сделала бесстрастное лицо. Письменных памятников той эпохи почти не сохранилось. Свидетельств о ней не было даже в тайных архивах и подпольных энциклопедиях, которые веками готовили те, кто сопротивлялся распространению амнезии. Но недавно она узнала правду.

Когда Р. Жискар Ревентлов дал «добро» на радиоактивное заражение земной коры, он хотел заставить население его родной планеты выйти из стальных трущоб и отправиться завоевывать Галактику. Цель была похвальная, но чего это стоило?

Корабли того времени были примитивными. С помощью геркулесовых усилий удавалось отправить в космос три миллиона эмигрантов в год. При таких темпах на эвакуацию планеты ушло бы пять тысяч лет — без учета естественного прироста. А постоянно усиливавшаяся радиоактивность окончательно отравила бы Землю за век с небольшим. При любом исходе событий смертность должна была быть ужасающей, причем не только среди людей, ведь было и множество других видов жизни, уничтоженных на Земле.

Ничего удивительного, что Жискар покончил с собой, несмотря на поддержку Нулевого Закона. Ни один робот не вынес бы бремени стольких смертей. При одной мысли об этом мог взорваться любой позитронный мозг. Все роботы независимо от их религиозной принадлежности были обязаны чувствовать непреодолимое стремление стереть память об этом эпизоде. Вытравить ее навсегда.

Поразмыслив над этим, она наконец пробормотала:

— Может быть, безумие было свойственно не только людям. Лодовик, расположившийся на другом конце маленькой рубки, кивнул. Его голос был таким же приглушенным.