Глава 14

Воскресенье, 16 апреля 2000 года, 10.15

Четверо мужчин стояли у метки для мяча и смотрели в поле на человека, находившегося от них на расстоянии около ста метров.

— Что этот идиот там делает?

Они попытались вернуть его к реальности с помощью криков и жестикуляции, но все было напрасно.

— Давай, Ян, давай, — повторял Джон Моррис, высокий и нетерпеливый чувак с аристократической внешностью, сделавший себе состояние на металлоломе. — Сам будет виноват, если в него попадут. Похоже, ему вообще здесь нечего делать.

Присутствующие закивали головами и снова уставились в поле. Джон был прав. Это был элитарный клуб, о чем свидетельствовала величина членских взносов. Именно поэтому эта четверка здесь и находилась. И именно поэтому, несмотря на прекрасное воскресное утро, площадка была почти пуста. К тому же, кем бы ни был этот парень, он явно не являлся профессиональным игроком в гольф. У него даже не было своих клюшек.

Ян Миррен сделал шаг вперед, установил мяч, выпрямился, сделал три пробных замаха и ударил. Мяч с монограммой исчез в отдалении как маленькая ракета, став почти невидимым, врезался в сочную зелень покрытия, прокатился и замер в нескольких миллиметрах от лунки.

— Отличный удар, Ян, — закричали все хором, когда Миррен двинулся подбирать свою пластиковую метку.

—Дай-ка я… — начал было Джон Моррис и умолк, Миррен обернулся и проследил за его взглядом, устремленным в поле. — Что он делает?

Все четверо с изумлением уставились на человека, двигавшегося к мячу. Подойдя к лунке, он обернулся, бросил взгляд на четверку игроков, потом поднял мяч и начал удаляться.

Ян Миррен, онемев от изумления, проводил его взглядом, пытаясь понять, что происходит.

— Что он сказал? — обычно сильный и уверенный голос Кэтрин Миррен дрожал от волнения. — Они же должны что-то сделать.

— Дэвид сказал только, что он попросит полицию присмотреть за домом, — ответил ее муж, пытаясь скрыть собственное беспокойство. — Но на самом деле они мало что могут сделать, В конце концов, если не считать машины, ничего ведь не случилось. Какой-то человек похитил мяч для гольфа… ну и что?

— А человек, которого я видела прошлой ночью в саду? Уж инспектор полиции наверняка может…

Миррен подошел к жене и прижал ее к себе, глядя на то, как по ее щеке на кремовую блузку сбегает слеза.

— То, что Дэвид полицейский, это ничего не меняет, Кэтрин. Они могут предпринимать какие-то действия только в том случае, если кто-то нарушает закон. — Он отстранился и с улыбкой заглянул в ее повлажневшие глаза. — Дорогая моя, он абсолютно прав. Скорее всего, мы волнуемся из-за пустяков. Ты же знаешь местных лихачей, а что касается человека, которого ты видела в саду, так, наверное, он просто искал свою собаку или еще что-нибудь. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Ну давай, мы должны быть сильными ради Сары и маленькой Бекки. Я уверен, что они справятся с инфекцией и сегодня же смогут поехать домой.

Кэтрин улыбнулась и, вытащив из рукава бумажную салфетку, вытерла глаза и высморкалась.

— Ты прав. Конечно же ты прав. Пойду собираться.

Миррен проводил ее взглядом до лестницы, дошел до кухни и дрожащими руками налил себе стакан воды. Что это? Страх или ярость? Он не мог определить. Но происходило что-то непонятное, и так или иначе он должен был выяснить, в чем дело. А потом найти способ положить этому конец.

Он взглянул на потолок, услышав шаги жены над головой, и подумал, как бы она отреагировала, если бы он сказал ей, что тоже видел кое-кого в их саду прошлой ночью. Разница заключалась только в том, что у него не было никаких сомнений относительно того, что он видел. Лицо в полумаске смотрело прямо на него через кухонное окно.

К тому моменту, когда Кэтрин Миррен припарковала свой маленький серебристый «ниссан» на больничной стоянке, ее стремление увидеть новорожденную внучку затмило все неприятные мысли, и она снова расцвела в улыбке. Однако ее мужу в этом отношении везло меньше. Тревога его только усилилась, и он почувствовал чуть ли ни облегчение, увидев свою дочь и внучку, лежащую в переносной кроватке.

— Как она? — спросил он, обнимая дочь и с улыбкой глядя на младенца.

— Замечательно. Кевин будет через час, и мы поедем домой.

Кэтрин лучилась от счастья.

— Как это прекрасно, Сара! Можно мне ее взять на руки? Ты только посмотри, Ян, какая она хорошенькая!

Миррен с улыбкой смотрел на жену, когда та, вынув младенца из кроватки, принялась расхаживать по палате, качая маленький сверточек вверх и вниз как заботливая бабушка и гордо демонстрируя его всем проходящим.

— Знаешь, похоже, так эта девочка вырастет очень избалованной.

— Еще бы! — Сара, шутливо нахмурившись, усадила его рядом. — Ты бы поговорил завтра с цветочником. Сестры все утро причитали по этому поводу.

— По какому? — спросил Миррен.

— Цветы, которые ты прислал… цветочники должны знать, что в больницы не посылают белые и красные гвоздики. Всем известно, что они к неприятностям. Нам пришлось соединить их с цветами, которые прислала мама Кевина. К тому же они забыли карточку. Я поняла, что они от тебя, только потому что так сказал в приемном покое человек, который их доставил.

Миррен смотрел на дочь с раскрытым от изумления ртом. Он никому не посылал никаких цветов. А красные и белые гвоздики сулили не просто неприятности, они символизировали кровь и белые бинты.

Билли Эванс сел на диван и, опуская на рычаг телефонную трубку, внутренне поздравил себя.

Он никогда не видел Яна Миррена и не был с ним знаком. Но благодаря Микки Джеймсу он знал все о нем и о его бизнесе. Самое главное заключалось в том, что он был абсолютно законопослушным представителем старой школы. Он имел кое—какие связи со старыми полицейскими, с которыми находился в дружеских отношениях. Но об этом можно было не беспокоиться.

Вошедшая в комнату Сэм поставила рядом с ним дымящуюся чашку.

— Я иду наверх. Ты идешь?

— Через минутку, — откликнулся Билли. — Только выпью чай.

— Только не вздумай снова заснуть здесь, — усмехнулась Сэм, — я тебя перетаскивать не стану.

— Ты не сможешь бросить меня здесь. Ты же меня любишь.

— Может, да, а может, и нет, — самоуверенно заявила она. — Вот ты и узнаешь, когда дойдешь до постели.

— Ах вот как? — поднял брови Билли. — Тогда я буду через пару минут.

Он проводил ее взглядом и откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову. Он смотрел на телевизионный экран, не отдавая себе отчета в том, что там происходит, и пытался себе представить, что сейчас ощущает Ян Миррен. Он бы был в ярости и только бы и думал о том, что может произойти еще и, главное — когда. Время в таких случаях становится очень важным — сегодня? завтра? или никогда? Эта неопределенность наверняка выматывала его и пожирала изнутри.

Билли улыбнулся и опорожнил чашку. Да, хуже этого ничего не придумаешь.

Страх — это очень мощное оружие.

Ян Миррен лежал в кровати и смотрел в потолок, отчаянно пытаясь понять, что происходит. Однако это было абсолютно бесплодным занятием, так как все происходящее представлялось ему полной бессмыслицей. Это напоминало вещи, которые обычно показывают по телевизору или о которых пишут во «Всемирных новостях». Но обычно они происходили с политиками и всякими знаменитостями, а не с дедушками из Эссекса.

Почему? Почему с ним? Именно это он и не мог понять. Чем он заслужил такую неприязнь? Может, он и занимался безопасностью в течение нескольких лет, но он всегда придерживался мягких методов и никогда никому не поставлял громил и телохранителей: его люди действовали открыто с целью предотвращения преступлений и никогда не вставали на путь узаконенного бандитизма. Поэтому он и нанимал не юнцов, а людей более старшего возраста, которые скорее думали, нежели пользовались грубой силой. И уж конечно никто из них не мог стоять за происходящим. Бывший обиженный работник, желающий ему отомстить? Само это предположение было смехотворным. Он всегда прекрасно ладил со своими служащими, и все это знали. К тому же он даже не мог припомнить, чтобы увольнял кого-нибудь. Конечно, люди увольнялись, но, как правило, они или уходили на пенсию, или переходили на работу в другую компанию, и он никогда не возражал.

Он тихо вздохнул и попытался переключиться на мысли о новорожденной внучке, чтобы стереть этот кошмар из своей памяти. Но одно воспоминание о больнице тут же напомнило ему эпизод с цветами, и ему стало по-настоящему страшно, потому что он понял, насколько уязвима его семья. Слава богу, что ему хоть удалось уговорить Сару не рассказывать об этом Кэтрин. Даже представить себе невозможно, как бы она отреагировала на такое. Как бы там ни было, он все равно заставил ее принять снотворное. Иначе она ни за что бы не заснула.

Он бросил взгляд на жену, прислушиваясь к ее поверхностному дыханию, потом перекатился на свою сторону кровати и уставился в темноту, надеясь забыться сном и зная, что надежды его тщетны.

Глава 15

Понедельник, 17 апреля 2000 года, 6.50

Ян Миррен открыл глаза и с удивлением обнаружил, что проспал почти четыре часа. Но что было еще поразительнее, так это то, что он чувствовал себя вполне отдохнувшим. Ночные тревоги уступили место чувству облегчения, даже надежде.

Одного взгляда на жену было достаточно для того, чтобы понять, что она все еще крепко спит, и тогда, чтобы снова не возвращаться к своим тревогам, он вылез из кровати и начал спускаться вниз. Он уже дошел почти до конца лестницы, когда увидел сквозь запотевшее стекло еле заметный силуэт. Он подошел ближе, помедлил, снял цепочку и медленно открыл дверь, и у него тут же перехватило горло, как только он понял, что это такое.

С мгновение он смотрел на маленький пластикатовый мешок, а потом, не снимая его, захлопнул дверь и отправился звонить в полицию.

Две молодые женщины-полицейские при всем желании не могли бы вести себя более равнодушно. За полчаса до окончания смены они вынуждены были выслушивать человека, рассказывающего им о том, что кто-то прибил мяч для гольфа к его входной двери.

Билли откинулся на спинку кресла и зарычал, растирая лицо руками. Он уже два часа разбирался с горой бумаг, скопившихся на его столе за последнюю неделю, и только-только начал подбираться к концу.

Допив остатки кофе и закурив следующую сигарету, он протянул руку и приподнял обложку со следующей кипы входящих документов. После чего оглядел ее содержимое и снова закрыл папку. С него было довольно, и ему нужно было передохнуть. Поэтому он подошел к окну и переключился на гораздо более интересный предмет, а именно на Яна Миррена.

Если Микки накануне вечером сказал ему правду, тогда он со своими ребятами проделал отличную работу. Конечно, это еще было не все, но процесс начался. Теперь самым главным было не ослаблять давления, а Билли важно было рассчитать время, когда пора будет самому выходить на сцену. Для того чтобы его план сработал, время должно было быть рассчитано до секунды. Но в любом случае все должно было произойти в ближайшее время.

Он продолжал думать об этом, когда его размышления были прерваны резким верещанием мобильного телефона. Он взял трубку и услышал голос Микки Джеймса.

После неизбежного короткого обмена реплика— ми, Микки помолчал, а затем промолвил:

— Послушай, учитывая, что мы партнеры, не мог бы я позаимствовать у тебя сегодня вечером парочку ребят? У меня тут небольшие проблемы.

Билли задумался на мгновение и улыбнулся.

— Никаких проблем.

Ян Миррен тоже провел все утро, разбираясь с бумагами. Однако в отличие от Билли он не только не сожалел об этом, но и был рад этому обстоятельству. Как только полиция покинула их дом, Кэтрин настояла на том, что пойдет на работу, чтобы обдумать все происшедшее, И завезя ее, он решил, что тоже поедет в офис, вместо того чтобы возвращаться домой. Мысль о том, чтобы сидеть одному дома, отнюдь не привлекала его — он предпочитал занять себя чем-нибудь, чтобы избавиться от неприятных размышлений.

Однако его неожиданное появление оказалось полным потрясением для пяти его служащих. Он не только был не брит, но и впервые позволил себе появиться без костюма. Секретарша Трейси сообщила ему, что у него усталый вид. Хотя на самом деле она имела в виду, что вид у него внезапно постаревший.

Хокинс залез в «мерседес», чтобы ехать домой, когда рядом притормозил «рейндж-ровер» Билли. Он снова вылез из машины и с удивлением обнаружил, что Билли не один, а рядом с ним сидят четверо пацанов из Бригады. Хокинс радушно поздоровался с ними и перевел взгляд на своего смущенного партнера.

— Могу я задать вопрос?

Билли покачал головой и улыбнулся.

— Лучше не надо. Я думал, ты уже уехал.

— Приводил в порядок кое-какие дела. С завтрашнего вечера можно приступать.

— Это здорово, старик. Ты провернул огромное дело. Если бы ты не был таким противным, я бы тебя расцеловал.

Хокинс рассмеялся.

— Я бы тебе позволил, если бы ты не был таким противным. — Он помедлил и снова открыл дверцу своей машины. — Будьте поосторожнее.

Внешний вид «Дикобраза», совмещавший в себе темное дерево и зеленое стекло, символизировал все то, что Билли ненавидел в прибрежных районах Ист-энда. Все было фальшивым и искусственным, созданным с одной лишь целью выкачивания денег.

И так выглядел весь район. Накачанный деньгами корпораций и прибрежной железной дороги, он превратился а зону отдыха для горстки привилегированных — он был забит барами и претенциозными ресторанами под патронажем богатых придурков, у которых не было ни малейшего представления о той степени нищеты, которая царила на расстоянии нескольких кварталов от них. И все это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Билли и Микки сидели в «рейндж-ровере» уже почти полчаса, наблюдая за входящими и выходящими из паба хорошо одетыми мужчинами и женщинами, что еще больше усиливало раздражение Билли. Он уже не мог дождаться, когда его мальчики приступят к делу. Ему казалось, что это будет его собственной маленькой революцией.

Мысль о пацанах вызвала на его лице самодовольную улыбку. Когда он позвонил и попросил о помощи, никто ему и слова против не сказал. Впрочем, он не сомневался в том, что так оно и будет, именно поэтому он их и выбрал. Эти ребята стояли еще на низших ступенях лестницы и мечтали о признании. И если главарь просил их об услуге, они были готовы оказать ее. Без лишних вопросов.

— Сколько времени?

— Почти девять, — откликнулся Билли, не отрывая взгляда от входа в паб. — Он может появиться в любую минуту.

Микки улыбнулся с пугающей самоуверенностью.

— Ты уверен в своих ребятах?

Билли ответил ему улыбкой.

— Можешь не волноваться. Они все знают. Твой клиент даже не успеет понять, что с ним произошло.

— Это хорошо. Эта сука должна получить по заслугам за то, что перестала платить, — задумчиво произнес Микки и, помолчав, указал через стекло. — А вот и он. Похоже, час пробил.

И оба уставились на четверку ребят, появившихся среди пешеходов на противоположной стороне улицы. Все они были в бейсболках и солнцезащитных очках во избежание проницательных взглядов инфракрасных камер, которые просматривали каждый дюйм улицы.

Ровным шагом они перешли проезжую часть с оживленным вечерним движением, остановились на мгновение перед пабом, после чего один из них распахнул дверь и вкатил что-то внутрь. И тут же городской шум был прорезан истошным криком, заставившим прохожих остановиться и уставиться на происходящее. Но прежде чем кто-либо успел среагировать, четверка была уже на улице, швыряя в окна маленькие металлические канистры, безжалостное содержимое которых вдребезги разбивало стекла и посыпало посетителей шрапнелью осколков.

А когда первые посетители вывалились на улицу, спасаясь от удушающих паров едкого дыма, все четверо разбежались в разные стороны и исчезли. От дыма же не удалось укрыться никому. Ослепляющее и удушающее воздействие СS не миновало никого, вызвав всеобщую панику.

Билли и Микки наблюдали за происходящим из удобного салона с кондиционированным воздухом:

Билли — с чувством сдержанной гордости, Микки — почти с ужасом.

— Твою мать! — выдохнул он. — Я хотел его только припугнуть.

— Мы ерундой не занимаемся, — ответил Билли, заводя двигатель и отъезжая от поребрика. — Ты хотел, чтобы мы очистили паб, мы его очистили. Что я могу тебе сказать? Это мы делать умеем.

Билли и Микки стояли на крыше многоэтажной автостоянки, тихо курили и смотрели на восточный Лондон. Чистое небо и оранжевый отблеск миллионов уличных огней придавали ему странное очарование, и оба ощущали то редкое чувство удовлетворения, которое испытываешь только тогда, когда находишься на своем месте.

— Знаешь, — задумчиво начал Микки, — мы с тобой хорошо работаем. Думаю, если мы придадим нашему соглашению более постоянную основу, мы сможем проворачивать крупные дела.

Билли, не отвечая, швырнул свой окурок в стену, потом обошел машину и достал из-под коврика номера и отвертку. Вернувшись обратно, он увидел недоуменное выражение лица Микки и улыбнулся.

— Повсюду эти чертовы камеры. Если б я оставил свои номера, уже завтра в моем гараже были бы копы. — Он присел на корточки и начал привинчивать номер. — Так что ты хотел сказать?

— Мне постоянно нужна грубая сила. Билли. Особенно когда она оказывается столь эффективной, как у твоих пацанов.

— Мы берем не силой, а количеством, — откликнулся Билли. — Это безопаснее, более анонимно. — Он встал и обошел машину, чтобы сменить задние номера. Микки последовал за ним. — Если тебе нужно что-нибудь разнести или потеснить какую— нибудь контору, обращайся к нам. Если же речь идет о чем-то другом… тогда, честно говоря, я сомневаюсь, что на это многие согласятся. Если это, конечно, не касается дел Бригады. Просто это слишком стремно.

Микки покачал головой. Он никогда не понимал этой одержимости футболом. С его точки зрения это была бесплодная трата времени и сил. Насилие же было чрезвычайно ценным товаром — им можно было торговать и пользоваться самому.

— Ну что ж, — вздохнул он, — очень жаль. Но я тебе звякну, если наклюнется что-нибудь еще.

Билли закончил привинчивать номера, встал и улыбнулся, вытирая руки тряпкой.

— В любое время. А пока попридержи для меня на крючке Миррена.

— Без проблем. Мои ребята могут ебать ему мозги столько, сколько тебе потребуется. — Микки вынул из кармана конверт и протянул его Билли. — Это твоя половина.

— Твое здоровье, партнер, — ухмыльнулся Билли.

Микки посмотрел на собеседника и помедлил, не решаясь задать вопрос, который вертелся у него в голове с самого первого звонка Билли, и наконец произнес его, не в силах преодолеть собственное любопытство.

— Может, ты мне скажешь, зачем это нужно.

— Это личное. Просто личное.

Глава 16

Вторник, 18 апреля 2000 года, 8.15

Несмотря на огромное количество воды, вылитое на маленькое деревянное строение, из него продолжали подниматься струйки дыма, свидетельствовавшие о том, что где-то глубоко внутри все еще тлели угли.

Мартин Кук с яростью смотрел на эту картину.

— Сукины дети, — произнес он, обращаясь к одному из пожарных, разгребавшему головешки в поисках упрямых искр. — Выпороть бы их как следует.

Пожарный, соглашаясь, кивнул и с мгновение молча смотрел на собеседника. Он выглядел вполне приличным типом лет шестидесяти, возможно в свое время сделавшим военную карьеру, если судить по его выправке, и уж точно он был не глуп, что доказывал номер «Телеграф», торчавший из его рюкзака. Однако кем бы он ни был в прошлом, все кончилось должностью смотрителя на автостоянке. А теперь он лишился и этого, можно было не сомневаться в том, что какой-то паршивец, не знающий разницы между добром и злом, отнял у него работу. Кто еще мог решиться на такое?

Грэм Хокинс не мог удержаться от улыбки, распаковывая новые униформы и развешивая их у себя в кабинете. Он многое сделал за свою жизнь, хорошего и плохого. Но он никогда еще не испытывал такой гордости. Потому что, несмотря на сомнительность источника финансирования, факт заключался в том, что с этого дня он возглавлял абсолютно новое, дееспособное и легитимное предприятие. Но что еще важнее, если их предположения и расчеты оправдаются, оно должно было приносить вполне приличный доход.

— Ну, что скажешь? — сияя, спросил он. Билли, сидевший на краю стола, неодобрительно передернул плечами.

— Нельзя сказать, чтобы это было от Пола Смита. — С мгновение он смотрел на Хокинса, а потом внезапно разразился хохотом. — Ты бы только посмотрел на себя!

— Ах ты собака! Я тебе покажу, — с кривой улыбкой откликнулся Хокинс.

Билли оттолкнулся от стола и начал более тщательно рассматривать униформы. Не потому, что ему это было интересно, а потому, что он знал, как это важно Хоку. Закончив, он хлопнул партнера по плечу и произнес:

— Ну давай. Я сейчас вернусь. — Он вышел за дверь и тут же вернулся с бутылкой шампанского и двумя стаканами, оставленными в коридоре. — Отличная работа, сынок, — продолжил он, протягивая Хокинсу стакан и открывая бутылку. — За «службу безопасности Святого Георгия». Да благословит ее Господь!

— Твое здоровье! — возбужденно воскликнул Хокинс. — И за наше будущее!

Билли кивнул и, осушив стакан, тут же налил снова, бросив робкий взгляд на своего партнера.

— Как насчет того, чтобы вечерком отметить это дело?

— Я бы с радостью, — вздохнул Хокинс. — Но мне надо позвонить Джули и узнать, как она к этому отнесется. Кто ее знает?

— Хорошо отнесется, — ответил Билли, выдавая желаемое за действительное. — Скажи, что я угощаю. Так какие у тебя на сегодня планы?

Не обращая внимания на двойные желтые полосы, Микки Джеймс остановил машину у обочины и вышел из нее, чтобы купить свежий номер «Ивнинг Стандарт».

Просмотрев ее по дороге обратно, он с удовольствием отметил короткую заметку на второй странице, озаглавленную «Полицейское расследование газовой атаки в пабе», и даже остановился посередине тротуара, чтобы внимательно прочесть ее, пропуская все упоминания полученных травм и удовлетворенно отмечая тот факт, что полиция занималась поисками свидетелей. Средства массовой информации утверждали, что у них не было никаких улик.

Микки дочитал заметку до конца, с лукавой улыбкой вернулся к машине и бросил газету на пассажирское сиденье. «Вторая страница, — подумал он. — Неплохо. Совсем неплохо».

Билли опустил мобильник и позволил себе удовлетворенно улыбнуться. Все шло как нельзя лучше — и дела на стоянке, и с новой фирмой, и даже вчерашняя история с Микки удалась. И ему это понравилось. Не только то, как действовали его ребята, но и реакция Микки. На него это произвело сильное впечатление, вызвав чуть ли ни почтительное отношение к Бригаде. Что никогда не бывает лишним, когда балансируешь в этом мире на грани.

Но больше всего Билли заботила ситуация с Яном Мирреном. Ребята Микки хорошо с ним работали, и Билли уже испытывал чуть ли ни жалость к бедняге, особенно учитывая то, что, согласно последнему сообщению, только что полученному им по телефону, его положение должно было существенно осложниться.

Однако в действительности Миррен получал по заслугам. И только Билли мог избавить его от проблем. Сложность заключалась лишь в том, чтобы решить, когда и как нужно сделать первый шаг.

Он ненадолго задумался, потом передернул плечами и взял трубку телефона.

— Твою мать, — вслух произнес он. — Лучше, чем сейчас, не придумаешь.

Трейси Смит уже так давно работала на Яна Миррена, что и припомнить не могла, сколько именно. И за все это время она никогда не видела его таким удрученным, как в последние дни. Сначала она относила это за счет предстоящего рождения его первой внучки, но девочка благополучно появилась, а положение не изменилось. А когда она утром сообщила ему о пожаре на стоянке на Кингз-стрит, он побелел как полотно. Это ее довольно сильно удивило, и она в своей обычной откровенной манере спросила его, что происходит, добавив, что ни одна проблема не стоит таких переживаний. В конце концов, ему было уже пятьдесят восемь лет.

Однако он прервал ее разглагольствования, и на ее взгляд сделал это с излишним раздражением. Так что теперь она сидела за своим столом и размышляла, что же могло стать причиной столь крутых перемен. С ребенком было все в порядке, бизнес процветал, да и с Кэтрин она разговаривала неделю назад, и та ей и словом ни о чем не обмолвилась. Так что оставались только самые немыслимые предположения. Может, Ян был болен? Или он ввязался в какую-нибудь интрижку? А может, что-нибудь еще того хуже? Хотя что может быть хуже этого?