Глава 11

ВАРДВИК

Воины Синей Гвардии разбили свой лагерь на длинной полоске торфяника. Я сразу заметил среди других палаток палатку Стейлы — она тоже была здесь! Трое воинов прохаживались по периметру огороженной территории, поглядывая по сторонам. Другие солдаты наверняка где-нибудь занимались воинской подготовкой. Стейла всегда подходила к делу со всей ответственностью.

— Что вы здесь делаете, Бекрам? Ты и добрая половина Синей Гвардии? — спросил Тостен. Я не решался задать кузену этот вопрос, ведь прекрасно знал, как он ко мне относится. — Неужели король понял, какую опасность представляют для жителей Оранстона набеги ворсагцев?

Бекрам презрительно фыркнул.

— Король просто попался в ловушку своего брата.

— Ализона?

— Да, Ализона. Они поспорили. Ализон заявил, что Хавернесс в состоянии очистить свою землю от неприятеля с войском в сотню воинов, — ответил Бекрам. — А король не верит в это.

— Значит, Хавернесс обратился за помощью к Синей Гвардии? — поинтересовался я, хотя сильно сомневался, что подобное возможно.

Бекрам покачал головой.

— Нет. С Синей Гвардией связана совсем другая история… Лучше расскажи о себе, Вард.

Удивительно, но мне показалось, что Бекрам искренне желает знать, что происходит в моей жизни.

— После смерти отца я многое в себе изменил — как внешне, так и внутренне.

Бекрам задумчиво улыбнулся. На мгновение я усомнился, что передо мной именно Бекрам, а не Эрдрик. Иногда они выдавали себя друг за друга и тогда, несмотря на то, что характеры у них были совершенно разными, представлялось практически невозможным угадать, кто из них Эрдрик, кто Бекрам.

— Эрдрик верно говорил, что ты, Вард, далеко не так глуп, как многие считают.

— Но все же достаточно глуп, чтобы потерять Хурог, — ответил я.

Бекрам пожал плечами и спросил:

— У вас есть палатка?

— Только такая, которую можно разбить в лесу. А здесь нет деревьев.

Бекрам подозвал одного из воинов и приказал ему увести наших лошадей в конюшни. Другому велел освободить для нас одну из палаток.

После того как мы разместили в ней свои вещи, Аксиэль положил руку на плечо Пенроду.

— Мы сходим к Стейле, Вард. Узнаем о ее планах и сообщим, что с тобой все в порядке.

Я кивнул.

— Возьмите с собой Бастиллу и Сиарру. И скажите Стейле, что они будут жить с ней в одной палатке.

Сиарра хлопнула в ладоши и рванула вперед. Аксиэль, Пенрод и Бастилла последовали за ней.

Когда все четверо исчезли из виду, Бекрам повернулся к Тостену и по-братски обнял его.

— Ужасно рад видеть тебя, Тостен. Ты еще играешь на моей арфе?

Тостен кивнул и разулыбался.

Умеет же наш кузен очаровать людей, подумал я. А о том, что именно он подарил Тостену арфу, я даже не подозревал.

— Игрой на этой самой арфе Тостен зарабатывал себе на жизнь в Тирфаннинге, — сказал я.

Лицо Бекрама вытянулось.

— В Тирфаннинге? А почему тогда ты не разыскал его раньше?

— Во-первых, он сам отвез меня туда, — пояснил Тостен и подмигнул мне.

— Ты оставил его на постоялом дворе моряков, Вард? — Бекрам с отвращением поморщился. — Значит, ты вовсе не так умен, как я было подумал.

Я покачал головой, намереваясь возразить, но Тостен опередил меня.

— Вард оставил меня в мастерской бондаря! — с чувством заявил он.

Бекрам усмехнулся.

— И понадеялся, что ты заинтересуешься его ремеслом?

Щеки Тостена гневно вспыхнули.

— Бондарь был отличным человеком. Если бы я не нашел себе другого занятия, то с удовольствием остался бы у него!

Тостен заступается за меня? — пораженно подумал я. — Просто не верится!

—  Вы не познакомили меня со своим другом, — заметил Бекрам, кивая в сторону Орега.

— Он тоже из Хурога, — кратко ответил я. — Его зовут Орег.

Бекрам произнес какую-то приветственную фразу, но Орег не обратил на нее внимания.

— Ты так и не рассказал Варду, что здесь делают солдаты Синей Гвардии, — спокойным и не очень дружелюбным тоном произнес он.

О Бекраме Орегу было известно давно. Его поведение по отношению к моей сестре часто казалось ему возмутительным.

Бекрам окинул Тостена изучающим взглядом и вдруг порывисто повернулся ко мне.

— Ты молодец, Вард! Сумел позаботиться о брате. А вот я своего не уберег. Эрдрик мертв.

Я ахнул, отказываясь верить собственным ушам, а Бекрам продолжал:

— Я спал с королевой. Джаковен убил Эрдрика, приняв его за меня. Я чувствовал, что должен отправиться с Хавернессом на войну, иначе просто убил бы этого подонка!

Он яростно стиснул зубы, а я, желая поддержать его, подошел ближе и положил ладонь ему на плечо. Но в данный момент Бекраму не требовалось утешений. Они все равно ничего не поправили бы. Поэтому Бекрам отступил от меня и вновь заговорил сдавленным голосом:

— Я привез тело Эрдрика в Хурог. А отец, узнав о моем намерении ехать в Оранстон, велел воинам Синей Гвардии направляться со мной.

— Надо полагать, они и составили ту сотню, из которой Хавернессу позволили создать свое войско? — спросил я, не мучая Бекрама вопросами о смерти Эрдрика — чувствовалось, что в данный момент он не желает вдаваться в столь страшные подробности.

— Нет, — ответил Бекрам. — В тот момент, когда я попросил Хавернесса включить меня в списки, его войско было уже почти сформировано.

— Король допустил страшную ошибку, — воскликнул, появляясь из-за палатки, Ализон.

Он был не в привычных для меня придворных одеждах щеголя, а в доспехах из металла и кожи. Таким грозным я не видел его никогда в жизни. Было сложно сказать, подслушивал ли он наш разговор или случайно уловил несколько слов, проходя мимо.

— Джаковен посчитал, что может убить Бекрама безнаказанно, — продолжал брат короля. — Ему показалось, что старый, бедный, мрачный Хурог превратился в ничто, потеряв предыдущего Хурогметена, жесткого и беспощадного. Но Дарах показал ему, что такое народ Хурога, привезя в Эстиан вместе с сыном половину солдат Синей Гвардии. — Ализон усмехнулся. В его умных глазах горел злобный огонь. — У меня было такое впечатление, что, если король только попытается возражать, Дарах незамедлительно поднимет мятеж.

— Джаковену повезло, что нет в живых моего отца. Тот не раздумывая выпустил бы из него кишки, — мрачно добавил я.

Ализон кивнул.

— Вард! Как ты здесь очутился? И… С чем связаны столь грандиозные перемены в тебе? — спросил он.

— Видите ли, при жизни моего отца «блистать умом» было слишком опасно, — весело ответил я. — А сюда я приехал для того, чтобы показать народу Оранстона, как сражаться. За мной последовали мои друзья. Два воина-шавигца могут запросто заменить сотню оранстонцев!

— Будь осторожен, Вард, — предупредил Ализон. — Не дай бог подобные слова услышит кто-нибудь из оранстонцев.

— Правда всегда колет глаза.

Услышав голос своей тетки, я резко повернул голову. Стейла подошла сбоку, на ней были доспехи синих цветов хурогской гвардии, как и на остальных ее солдатах, поэтому я не сразу заметил, что это именно она.

— Стейла!.. — воскликнул я, поднял ее на руки и закружил вместе с ней по твердой торфяной почве.

— Отпусти меня, Вард! — заверещала она, но я чувствовал, что мой порывистый жест ей приятен.

— Ты похудел, — заметила она, когда я наконец опустил ее на землю.

— В Оранстоне не любят продавать еду шавигцам, — пояснил Тостен. — Во времена прошлой войны северяне отнюдь не расположили к себе южан.

Стейла, которая в первый момент не обратила на моего брата внимания, замерла от изумления.

— Тостен… — пробормотала она, приходя в себя. Тостен улыбнулся и обнял ее. И смутился, когда Стейла заключила его в столь крепкие объятия, что у него перехватило дыхание.

— Значит, ты просто увез его куда-то? — спросила она, повернувшись ко мне.

— Да, тетя. Тостену было необходимо уехать.

Я решил, что секрет Тостена не раскрою даже Стейле, хотя до сих пор отчетливо помнил его окровавленную руку и побледневшее лицо.

— Я умираю с голоду, — признался Орег. — У вас найдется что-нибудь съестное?

Мы с Бекрамом, Сиаррой, Бастиллой и Ализоном ужинали вместе с Хавернессом за большим столом в просторном зале. Остальные — со Стейлой и воинами. Даже Тостен изъявил желание составить компанию именно им.

Ужин был великолепным. Но главным, что произвело на меня впечатление, оказалась дочь Хавернесса.

Вообще-то Каллис прямо-таки кишел хорошенькими женщинами. Сюда, под защиту воинов Хавернесса, съехались жены и дочери многих знатных оранстонцев. Одна из них, яркая рыжеволосая красавица лет семнадцати, за ужином то и дело бросала на меня заинтересованные взгляды. Когда я подмигивал ей, она смущенно отворачивалась.

Но меня поразила вовсе не эта прелестница, а дочь Хавернесса. Ее следовало причислить к совершенно другому типу женщин — к тому, к которому относилась Стейла.

Темные вьющиеся волосы Тайсалы были коротко острижены, как у мужчины. Лицо ее не отличалось красотой: длинный нос напоминал отцовский, плотно сжатые губы говорили о силе характера. Она была высокой и крепкой, но женское платье носила с неподражаемой грацией.

Я сразу заметил, что на руках у нее шрамы. Говорили, что, когда Хавернесс находится в Эстиане, его землями управляет дочь. Но я никак не ожидал, что она подходит к делу не только с административной точки зрения.

Когда подали первое блюдо, Тайсала многозначительно и строго оглядела меня и спросила:

— Интересно, что на войне делает идиот?

Ее прямолинейность почему-то сразу запала мне в душу. Я рассмеялся и ответил на вопрос какой-то шуткой. Бастилла посмотрела на меня продолжительно и странно, а когда я улыбнулся ей, уставилась в тарелку.

— Теперь вы, наверное, понимаете, почему я вожу свою дочь ко двору крайне редко, — заметил Хавернесс.

Я опять рассмеялся.

— Мой отец тоже никогда не брал бы меня с собой в Эстиан, если бы имел такую возможность!

Некоторое время все ели молча.

— Вы уже видели, как выглядят те деревни, в которых побывали ворсагцы? — спросил я.

Лицо Хавернесса потемнело.

— В каждом оранстонском поселении есть храм Мероны. После того как ты рассказал о своих предположениях, я побеседовал со своим магом и священником. Мы составили список деревень, в святилищах которых хранятся волшебные предметы. И вычеркнули те из них, где уже побывали бандиты.

Воцарилось непродолжительное молчание.

— Я намереваюсь послать в еще нетронутые поселения по отряду солдат, — вновь заговорил Хавернесс. — А сам останусь здесь с большей частью своих воинов до тех пор, пока не разузнаю, где прячутся эти твари. Где-то на территории Оранстона у них есть военная база.

Я проглотил кусок утки.

— Мой отряд невелик, но мы тоже могли бы принести пользу. Пошлите нас в одну из деревень.

— Я так и думал, что ты предложишь свою помощь. И я с радостью ее приму. Люди нам нужны, ведь большинство из тех, кого я привез с собой из Эстиана, разъехались по собственным имениям, чтобы собрать личные отряды. К тому же у меня всего один маг.

Я кашлянул и осторожно спросил:

— Разве король позволил вам привлекать к военным действиям силы местного населения?

— Дьявол с ним, с этим Джаковеном! — неожиданно раздраженно рявкнул Хавернесс.

По-видимому, нарушать данную когда-то клятву на верность королю было для него нелегко. Но Джаковен первым нарушил принятые обязательства перед своим народом. Поэтому-то Хавернесс и решился на крайние меры.

— К тому моменту, когда король поймет, что происходит, мы уже освободим Оранстон от ворсагской нечисти, — подключился к разговору Ализон. — А тогда ему останется лишь поздравить нас с победой. Если же его реакция будет другой, он просто потеряет трон — против него восстанет знать всех Пяти Королевств. Думаю, Джаковен сам это поймет, человек он сообразительный.

Я кивнул.

— Особенно если вы ему поможете.

— Особенно если я помогу, — ответил Ализон, и его лицо озарилось улыбкой.

— Не иначе, ты полночи куролесил, — услышал я резкий женский голос и открыл глаза.

На меня сверху вниз строго смотрела Тайсала.

— Твои люди давно ушли на занятия. Я спросила у коротышки, где тебя найти, и он объяснил мне, в какой вы расположились палатке, — сказала она все так же серьезно. — Отец собирается направить нас в одну из деревень.

Вчера я действительно очень поздно лег спать, но вовсе не куролесил, а разговаривал со Стейлой — о смерти Эрдрика, о политике короля Джаковена и о ситуации, сложившейся в Оранстоне.

Если бы не присутствие Тайсалы, я полежал бы еще пару минут. Мне всегда требовалось некоторое время, чтобы отойти ото сна. Сейчас же я резко поднялся на ноги, удалился от Тайсалы на некоторое расстояние и сделал несколько наклонов вперед, прогоняя дремоту.

— Оранстонцы никогда не сокращают имена, даже самые сложные, — сказал я, приглаживая руками растрепанные после сна волосы. — Это очень неудобно. Могу я называть тебя Тайса? Или Лала?

— Нет, — отрезала Тайсала.

В первое мгновение мне показалось, что на ее щеках появились небольшие ямочки, но я тут же понял, что ошибся. Она была очень серьезна.

— Ты выглядишь глупым, — сказала Тайсала.

Мы ехали рядом по широкой дороге. Вместе с нами в указанную деревню направлялись пятьдесят воинов, с которыми Тайсала проходила обучение. Их отправил с нами Хавернесс.

— Ты на самом деле производишь впечатление глупца, — повторила Тайсала, качая головой.

Я уже собрался скосить глаза и сказать какую-нибудь чушь, но она и без этого продолжала:

— Я даже догадываюсь, в чем дело. Трудно выглядеть умным, если у тебя такие ресницы.

— Спасибо за комплимент, — пробормотал я. — А мне всегда казалось, что глупости моему виду придает цвет глаз.

У нее тоже были карие глаза. Поняла ли она мой намек, я не мог определить.

— Может, лицо тут вовсе ни при чем, — произнесла Тайсала и отвернулась в сторону леса, делая вид, что разглядывает деревья. Но я успел заметить предательскую ямочку у нее на щеке. — Не исключено, что все дело в твоей комплекции.

Я расслабился. От осознания того, что она просто дразнит меня, с моей души словно камень свалился. Разговор с Тайсалой вообще очень помогал мне — и отвлекал от мыслей об умершем двоюродном брате, и бодрил, ведь ночью я почти не спал.

— По-твоему, все крупные люди глупы как пробки? — спросил я.

— Все считают, что здоровяки медлительные и недалёкие, — беспечным тоном ответила Тайсала.

Я обвел ее внимательным взглядом. Боевой конь, на котором она ехала, был худоват для такой высокой девушки.

По росту Тайсала была вровень со своим отцом, которого никто не назвал бы маленьким. Даже я, хотя на голову превышал его.

— Говоришь, здоровяки недалекие? — многозначительно переспросил я.

Тайсала слегка нахмурила брови.

Я рассмеялся.

— Наверное, тебе следовало выбрать себе коня покрупнее. На ослике с коровьими ножками далеко не уедешь.

Ее жеребец вовсе не походил на осла, но я переключил на него внимание для того, чтобы не увлечься личными оскорблениями.

— Лучше ездить на ослике с коровьими ногами, чем на тупорылом быке, — выпалила она.

Тупорылом? — подумал я и взглянул на своего Нарцисса. Жеребец, от которого когда-то шарахались хурогские конюхи, умиротворенно, спокойно и уверенно двигался вперед и действительно выглядел несколько смешно — с губ у него свисала трава. Не знаю, когда он успел пощипать ее. Ничто в нем не напоминало о грозном Стигийце.

— Его зовут Нарцисс, — обиженно ответил я. — Сначала узнала бы его имя, а потом обзывалась бы.

Сиарра, которая ехала по другую сторону от меня, захихикала.

— У тебя ужасный брат! — заявила ей Тайсала.

Сиарра многозначительно изогнула брови.

— Я? — спросила, обращаясь к ней, Тайсала. — Я вовсе не такая!.. Хотя многие считают меня грубой и беспардонной.

Сиарра заулыбалась во весь рот.

— Вполне согласен! — буркнул я. — Тот, кто осмелился назвать моего Нарцисса тупорылым, еще хуже, чем просто беспардонный грубиян!

— Ой, ой! Мы обиделись! — Тайсала ухмыльнулась. — Интересно, как долго тебе приходилось прикидываться дураком? — спросила она.

Сиарра подняла вверх руку, показывая пять пальцев, потом опустила ее и подняла еще раз, загнув три пальца.

Тайсала покачала головой.

— Целых семь лет! У меня на подобное не хватило бы сил!

— Не сомневаюсь! — ухмыльнулся я.

— Он всегда такой скверный, Сиарра? — спросила Тайсала.

Сиарра покачала головой и посмотрела в небо.

— Неужели? По-моему, хуже просто некуда! — ответила на жесты Сиарры Тайсала.

Общаться с Сиаррой умели немногие. Лучше всех — я и Пенрод. Старый конюх привык понимать своих подопечных по повадкам и жестам, наверное, поэтому и с Сиаррой давно научился разговаривать. Тостен понимал сестру хуже. А Бастилла вообще чувствовала себя неловко оттого, что та была немой. И часто просто избегала ее.

От мыслей о Бастилле мне стало не по себе. Я вновь и вновь вспоминал ночь, когда она предложила вступить с ней в близость. И лишь больше убеждался, что, отказав ей, поступил единственно верно.

Я влюбился впервые в возрасте пятнадцати лет в двадцатилетнюю дочь одного из конюхов Пенрода. Она была веселой и ласковой и вызывала во мне настоящий восторг. Когда мне исполнилось шестнадцать, моя возлюбленная вышла замуж за торговца из Тирфаннинга. Я понимал ее, но очень тяжело переживал наш разрыв. Впоследствии я спал еще с несколькими женщинами и пришел к единственному выводу: соитие без чувства взаимной любви отвратительно.

К Бастилле я ничего не испытывал. Наверное, мне именно это и следовало сказать ей в ту ночь, чтобы она не рассчитывала на меня в будущем.

— Надеюсь, вы простите меня, если я ненадолго вас покину? — спросил я, посмотрев сначала на Сиарру, потом на Тайсалу.

Сиарра показала мне язык.

Дорога, по которой мы ехали, была очень широкой, поэтому я, твердо решив объясниться с Бастиллой, без труда вернулся на некоторое расстояние назад. Бастилла разговаривала с Орегом.

— Орег, не оставишь ли ты нас ненадолго? — спросил я. — Можешь поразвлекать пока Сиарру и Тайсалу. Меня они просто замучили своими издевками. Надеюсь, твои ресницы не покажутся дочери Хавернесса коровьими.

Орег усмехнулся.

— Я тоже на это надеюсь! Поеду проверю.

Когда он уехал вперед, я заговорил с Бастиллой на эйвенхельском. Его я знал хуже других языков, но так нас никто не мог подслушать.

— Я хочу объяснить тебе кое-что.

В восхитительных глазах Бастиллы запылал странный огонь. Она улыбнулась.

— Что объяснить?

— Причину, по которой я отказал тебе в ту ночь, — пробормотал я.

Улыбка мгновенно исчезла с ее красивых губ.

— Что же это за причина?

— Если бы тогда мы не стояли с тобой на посту, все произошло бы… Но это было бы ошибкой.

— Понимаю, — неестественно спокойно ответила она. Я заметил, как побелели костяшки ее руки, которой она держала поводья. — Я для тебя чересчур стара. Правильно? Молодая Тайсала подходит тебе больше.

Я покачал головой.

— Возраст тут абсолютно ни при чем, Бастилла. Просто мы по-разному смотрим на жизнь. Для тебя вступить в связь с мужчиной — не столь значительное событие. Ты воспринимаешь это как игру. А я не могу подходить к этому так же.

— У меня такое впечатление, что я разговариваю с девственницей, идущей под венец, — печально улыбаясь, сказала Бастилла.

Я чувствовал, что доставил ей боль.

— Только пойми меня правильно, Бастилла. Ваши взгляды на близость с Аксиэлем или с Пенродом примерно совпадают. После того, что между вами происходит, никто не страдает. Любой мужчина, похожий в этом плане на них, гораздо более опытен. Я же не могу быть таким. Уже вторая моя любовница прекрасно дала мне ощутить, что совокупление без любви не представляет для меня большого интереса.

— Значит, я не вызываю в тебе ни капли любви?

— А я в тебе? — спросил я.

Если бы мне не был известен ответ, я, естественно, не задавал бы этого вопроса.

Бастилла не ответила. Лишь гордо подняла голову.

— Наверное, мне следовало поговорить с тобой об этом еще в ту ночь, — пробормотал я. — Между нами нет любви. Есть физическое влечение, дружба и взаимное уважение. Для близких отношений этого недостаточно. По крайней мере я так считаю.

— Ты об этом пожалеешь, — прошептала Бастилла, напряженно улыбаясь.

— Мое тело уже сожалеет, — ответил я печально. — Но я понимаю, что поступаю правильно. Играть в подобные игры не входит в мои привычки.

Бастилла вновь промолчала. Я решил, что должен дать ей возможность побыть в одиночестве. Когда я пришпорил Нарцисса и поехал вперед, Пенрод и Аксиэль одновременно повернули коней назад и пристроились к ней с обеих сторон.

Священник смотрел на нас с упрямством молодого осла.

— Мы приехали в вашу деревню, чтобы спасти вас и эти священные предметы от врага, — сказал Орег.

Храм, в котором, помимо святого отца, находились мы с Аксиэлем, Орегом, Бастиллой и Пенродом, представлял собой маленькую деревянную постройку, вдвое меньшую, чем хижины местных жителей. Никто другой здесь просто не поместился бы. Перед нами разговаривать со священником пыталась Тайсала, но у нее ничего не получилось. Она выскочила из храма, размахивая руками и крутя головой.

— Все эти предметы утратили свою волшебную ценность, — сообщил Орег, рассматривая вместе с Бастиллой разложенные на алтаре вещицы. — Наибольшей силой обладал когда-то этот браслет, но сейчас и он практически потерял ее. Я это чувствую.

По недовольному выражению лица священника было видно, что его раздражает наше присутствие в святилище Мероны.

— В любом случае эти штуковины не стоят того, чтобы лишаться из-за них жизни, — спокойно сказал Аксиэль.

Я попросил пойти с нами именно сына короля гномов, потому что он меньше всех походил на северянина.

Священник несколько смягчился.

— Знаю, сын мой. Но вне этого храма и своего родного поселения я никто. Будет лучше, если я погибну вместе с ними.

— Поймите, если вы не послушаете нас, то не только подвергнете свою жизнь страшной опасности, а еще и поможете врагам сеять на земле зло, — сказал Орег. — Их цель состоит в том, чтобы овладеть как можно большим количеством подобных волшебных вещей, извлечь из них магию и применять ее в ходе осуществления своих дальнейших жутких планов. Мерона будет вам лишь благодарна, если вы убережете ее сокровища.

— Вы намекаете на то, что она беспрепятственно впустит негодяев в свой храм? — спросил священник.

— Уверен в этом, — ответил Орег. — Если боги, перед которыми преклоняются оранстонцы, станут так открыто вмешиваться в дела оранстонского народа, это неминуемо приведет их к войне с ворсагскими богами.

— Кто вам сказал, что ворсагцы почитают других богов? — продолжал упрямиться священник.

Я вспомнил одну мудрую фразу, которую слышал когда-то от Стейлы: если намереваешься убедить человека в чем-либо, узнай, кто он такой и чего хочет.

Я попытался взглянуть на нас глазами священника. Какими он нас видел? Чужаками, не понимающими его жизни.

Этого человека окружали фермеры и пастухи. Лишь их нужды и проблемы его заботили, а не проблемы знати, и уж, конечно, не проблемы всех Пяти Королевств.

Его руки покрывали мозоли. По-видимому, он помогал крестьянам работать на полях. Возможно, сам имел хозяйство.

Мне в голову пришла вдруг блестящая мысль. Я вспомнил главного пастуха своего отца и заговорил на просторечном оранстонском, пытаясь подражать его манере себя вести:

— Конечно, магам не понять нас, трудяг. — Я указал на Орега и Бастиллу. — До того, как стать солдатом, мне-то пришлось погнуть спину в поле! Мерона постоянно была со мной рядом. Помогала и сеять зерно, и жать. Все верно вы толкуете, святой отец. Эти вещи принадлежат храму, и уносить их отсюда никак нельзя. Но вот как только я представлю, что эта красота, — я кивнул на браслет на алтаре, — попадает в лапы ворсагцам, этим изуверам, уничтожившим в Серебряных горах целую деревню, так делается тошно!

Впервые с того самого момента, как мы начали этот разговор, мне показалось, что священник готов пересмотреть свою позицию.

— Может, временно вывезем отсюда эти вещи? — поспешил добавить я. — А как только ворсагцы провалят отсюда, сразу вернем их на место.

Священник сделал глубокий вдох.

Я услышал вдруг странный звук — так лязгают клинки мечей, ударяясь друг о друга — и рванул к двери. Одного взгляда на улицу мне было достаточно, чтобы понять, что происходит.

— Бандиты! — гаркнул я, выскакивая наружу.

Наверное, непрошеных гостей встретили на окраине деревни несколько оставшихся там солдат Тайсалы: теперь к ним уже подключились все остальные. Когда мы с Нарциссом подоспели к месту сражения, бой был в самом разгаре.

Нарцисс рванул в гущу дерущихся с полной готовностью, как и подобает настоящему боевому коню. Время замедлило для меня свой ход. Все мое внимание сконцентрировалось на драке — на каждом взмахе руки, каждом блоке, каждом ударе, каждой угасавшей на моих глазах жизни. Тостен сражался слева от меня, Пенрод — справа, но в тот момент это не имело особенного значения.

Мне нравилось драться, особенно с этими негодяями-бандитами. А сознание того, что за спиной у меня целая деревня невинных жителей и что я обязан защитить их, лишь помогало драться яростнее и жестче.

Сейчас, когда мой меч встречался с мечом врага в равной схватке, я мог по-настоящему проверить силу своего тела и духа. Ворсагцы падали один за другим под ударами моего клинка, и я чувствовал ни с чем не сравнимое удовлетворение. И, ужасаясь, вспоминал своего отца.

Аксиэль был прав: истребление неорганизованной кучки мародеров, с которыми мы столкнулись в первой оранстонской деревне, вовсе не походило на настоящий бой. Сражаясь с ворсагцами сейчас, я отчетливо сознавал, что военная подготовка противника сравнима с моей собственной. От этого каждая маленькая победа казалась еще слаще.

Схватка длилась долго. Временами у меня не было ни секунды продыха, но выдавались и такие моменты, когда наступало относительное затишье, и вокруг не оказывалось никого, с кем я мог вступить в поединок. В такие секунды я пытался максимально расслабиться, чтобы собраться с силами. Отдыхал и Нарцисс. Я оглядывался по сторонам и видел, что тут и там некоторые из воинов делают то же самое.

В один из таких перерывов ко мне приблизилась Тайсала.

— Пока держимся нормально, — сказала она, радостно улыбаясь.