Глава 5. ИЗ МЕНЯ ДЕЛАЮТ ЧЕЛОВЕКА

Вы наверняка заметили, просто не могли не заметить, что в начале моего повествования Старая Шкура выглядел полным ослом. Сразу хочу оговориться: это справедливо лишь тогда, когда он среди белых. У шайенов вождь был почти что гением. Именно он научил меня всему тому, что я знаю и умею, причем не только ездить верхом и стрелять. Делал он это посредством историй. Как сейчас помню, мне и другим детям он рассказывал сотни всяких случаев, а иногда и взрослые приходили послушать его, поскольку он слыл в племени старым и мудрым индейцем, и это действительно было так, ведь в противном случае ему ни за что не удалось бы дожить до своих преклонных лет.

Я перескажу вам две его истории. Одна из них спасла мне жизнь, когда я впервые отправился воровать лошадей. Другая, рассказанная во время Большого Совета с вождями племени сиу, лучше, чем что бы то ни было, раскроет вам глаза на разницу между краснокожими и бледнолицыми. Уж я-то, живший жизнью и тех и других, могу это засвидетельствовать.

С тех пор как я попал в племя шайенов, минуло несколько зим. Мне стукнуло тринадцать. Однажды, когда мы с мальчишками в очередной раз играли в войну, Маленький Медведь, становившийся с каждым месяцем все выше и наглее, схватил свой лук и послал тупую стрелу с такой силой, что она, попав прямо в лоб парня по имени Красная Собака, едва не отправила его в Страну Теней. Уверен, стрела предназначалась мне, но я никогда не любил быть мишенью. Случилось так, что в этот момент мимо проходил Старая Шкура в компании индейца со странным именем Два Младенца, который, раскрасив себя с головы до ног в черный цвет, собирался, согласно данному им обету, отправиться за скальпами врагов.

Два Младенца шествовал в каком-то трансе, готовясь к грядущему подвигу, и не видя ничего вокруг себя, а Старая Шкура, заметив лежащего без сознания Красную Собаку, склонился над ним и сказал: «Вставай, я тебя накормлю!» Парень тут же пришел в себя, и вождь послал его к Бизоньей Лежке, которая и угостила его обедом. А это, скажу я вам, способно излечить индейца практически от любой напасти.

Между тем Старая Шкура подошел к Маленькому Медведю и торжественно произнес:

— Ты храбрый воин. Ты чуть не убил друга.

И Медведь не знал, куда деваться со стыда.

Затем вождь расстелил на земле свое красное одеяло, и все мы расселись вокруг него. Нехитрую одежду Старой Шкуры украшал древний орнамент, восходивший к временам, когда на континенте не было еще ни одного белого, а в руках он держал подобие четок из морских ракушек. Шайены всегда жили в глубине материка, и прошло, должно быть, не меньше столетия, прежде чем эти ракушки, добытые прибрежными племенами из Орегона или Массачусетса, пройдя долгий и извилистый путь обмена, не оказались наконец в собственности старого вождя.

Старая Шкура начал так:

— Я расскажу вам о воине, любившем своих друзей. Это случилось много снегов назад, когда я был еще молодым. В те дни редко кому из нас удавалось добыть ружье, ведь торговля с бледнолицыми тогда только начиналась, а прочие племена ни за что не хотели делиться с нами оружием, изрыгающим пламя, поскольку сами нуждались в нем. Нам не хватало даже железных наконечников для стрел, и в сражениях мы старались подъехать поближе к врагам, чтобы они наверняка в нас попали… Так мы и получали их стрелы.

Он хрипло рассмеялся, приподнял край засаленной кожаной рубахи, показывая многочисленные шрамы, и продолжал:

— Тогда это был единственный способ. За конями же мы обычно ходили на юг, в земли племени снейк, великих наездников. Говорят, что их лошади так хороши, потому что они живут с ними, как с женщинами. Не знаю, сам не видел.

Вождь говорил о команчах. Действительно, лучших наездников свет не видывал, а что до их полового пристрастия к кобылам, не берусь судить. Знаю только, что к своим женщинам они пристраиваются всегда сзади.

— Иногда мы ходили к ним не за лошадями, а сражаться, — продолжал вождь, — потому что снейки храбры, и сердце просто прыгало от радости при виде их воинов в боевой раскраске, особенно когда солнце только рождалось на утреннем небе. Когда же оно приближалось к зрелости в своей ежедневной жизни, в тех землях становилось невыносимо жарко, и каждый понимал, почему Люди давным-давно покинули их и переселились туда, где живут и поныне…

Рассказы о войнах и сражениях всегда будоражили Старую Шкуру. Он молодел буквально на глазах, его плечи расправлялись, лицо разглаживалось, а щеки покрывал румянец.

— Однажды отряд из шестерых Людей отправился к Змеям за лошадьми. Там были Ястребиный Клюв, Короткая Накидка, Большой Конь, Железная Рубаха, Бешеный Осел и Маленький Человек. Поехал с ними и Волосатый из племени арапахо. Арапахо издавна друзья Людей, и мы часто даже стояли одним лагерем. И вот все они тронулись в путь, с тем чтобы украсть лошадей у Змей. Волосатый не мог поехать один, потому что его племя не воевало в тот год со Змеями.

Недалеко от водопада Вашита наши воины обнаружили большую деревню Змей и решили напасть с наступлением темноты. У них было всего несколько стрел. Им было нечем сражаться и нечем защищаться.

До ночи они спрятались. А затем прокрались в лагерь Змей и увели целый табун отборных лошадей. Волосатый в этом не участвовал, верный договору своего народа со Змеями. Он ждал в укрытии и держал лошадей, на которых приехал вместе с Людьми. Когда Люди вернулись из набега, Волосатый отправился с ними в обратный путь. Они скакали всю ночь и половину следующего дня, до тех пор, пока солнце не встало на небе так, что могло заглядывать в дымовые клапаны палаток. К тому времени они добрались до Вонючего Ручья, из которого могла напиться лошадь, но не человек, так как вода в нем пахла тухлятиной.

Но им приходилось гнать перед собой украденных лошадей, и они не могли ехать быстро. Там, у Вонючего Ручья их и настигли снейки. И было их по десять на каждого, включая Волосатого. Наши воины вскочили на своих лошадей, убили похищенных и сделали из их трупов преграду, а затем сорвали с себя одежду и запели песню смерти.

Но, прежде чем снейки напали, их вождь по имени Луна выехал вперед и сказал на языке знаков: «Ты, Чье Тело Сплошь Покрыто Татуировками, ответь мне!» Так снейки называли наших друзей арапахо. «Почему ты крал наших лошадей вместе с Людьми Полосатой Стрелы? Наши племена живут в мире. Ты предал своих?»

Волосатый ответил ему так: «Я не был в твоей деревне и не крал твоих лошадей. Но это мои друзья. Вместе с ними я жил, ел и сражался. И умру вместе с ними. Сегодня хороший день для смерти».

«Я слышу тебя», — показал Луна и вернулся к своим воинам. Снейки напали и убили Железную Рубаху, Ястребиного Клюва и Короткую Накидку, но четверо оставшихся дрались так ожесточенно, что снейки отступили, унося своих мертвых и раненых. Затем они снова атаковали, но на этот раз против Людей выехало всего десять Змей. Копье пробило грудь Волосатого, и он упал, но его последняя стрела застряла в шее убийцы. Тот свалился с лошади, и испуганное животное шарахнулось в сторону, лягнув в живот Бешеного Осла. Подоспевший враг раскроил ему череп тяжелой дубинкой. Большой Конь тоже получил страшную рану, от которой вскоре и умер.

Теперь в живых остался лишь Маленький Человек, но у него не было больше стрел. Ему оставалось лишь вынимать из своего тела стрелы снейков и посылать их обратно. Таким образом он убил одного врага и ранил другого, но тут снейки изменили тактику и напали на него сбоку.

Впереди скакал могучий воин, вооруженный коротким копьем. Он уже занес руку для броска, когда Маленький Человек схватил одеяло одного из своих павших друзей и с громовым криком «гу, гу, гу!» набросил его на голову лошади. Животное в ужасе встало на дыбы, и копье просвистело мимо. Маленький Человек схватил Змею за пояс, стащил на землю и перерезал ему горло ножом. К сожалению, у него не было времени снять скальп, враги наседали. Он подобрал копье, вскочил в седло и с такой яростью набросился на нападавших, что те, обливаясь кровью, отступили туда, где стоял вождь Луна с остальными.

Маленький Человек вернулся к горе лошадиных трупов и запел песню смерти. Снейки между тем держали совет. Наконец Луна снова выехал вперед и обратился к нему на языке знаков: «Ты храбрый воин. Мы прощаем тебе украденных и убитых лошадей. Мы не хотим больше сражаться. Ты свободен».

Однако Маленький Человек ответил: «Я не слышу тебя». И Луна повернул коня назад, и теперь двадцать лучших Змей снова бросились в атаку, и Маленький Человек убил многих своим копьем, а сам не получил ни царапины. Снейки испугались по-настоящему; им никогда еще не доводилось сталкиваться со столь могучим заклинанием.

Луна опять обратился к герою с речью: «Ты самый отважный воин Людей Полосатой Стрелы. Ты можешь оставить себе копье и взять двух коней. Возвращайся к своему племени. Мы не хотим больше сражаться».

«Нет, благодарю, — ответил Маленький Человек. — Все мои друзья мертвы, погиб и тот, кто до конца остался верен Людям, хотя сам он из племени арапахо. Без них мне остается лишь сидеть и выть весь день напролет. Вам придется убить и меня. Сегодня хороший день для смерти».

Сказав так, Маленький Человек поднял копье над головой и, издав боевой клич, сам бросился на Змей. Луна был храбрым вождем, однако когда он увидел, что Маленький Человек несется прямо на него, коротко вскрикнул и хотел бежать, но его поразило копье. Маленький Человек выхватил нож и врезался в самую гущу Змей, разя их налево и направо. Он летел вперед, как смертоносный ветер, казалось, будто каждый палец его превратился в нож, и снейки выли от страха, а ведь они — отважные воины.

Однако у одного из Змей было ружье. Он выстрелил Маленькому Человеку в спину. Тот упал, и снейки отрезали ему голову. Но едва они сделали это, тело Маленького Человека вдруг встало на ноги и снова бросилось в бой, нанося смертельные раны зажатым в руке ножом. А голова его, которую они приторочили к седлу, открыла рот и издала боевой клич Людей. Для Змей это было уже слишком. Они бросились врассыпную, гоня своих коней подальше от проклятого места, но те, кто оборачивался, долго еще видели безголовое тело, гонящееся за ними по пятам и размахивающее окровавленным ножом. Потом оно остановилось, вернулось назад и упало среди своих мертвых друзей. Что стало с головой, никто не знает, так как, когда она закричала, ее в ужасе отбросили прочь.

Луна оправился от удара копьем, но на всю жизнь остался горбатым, как бизон. Он никогда не чувствовал стыда за свое бегство, ведь Маленький Человек знал могучее заклинание, перед которым не мог устоять никто из племени Змей. Много лет спустя, когда наши племена заключили Великий Мир, Луна сам рассказал мне обо всем. Его люди нашли брата Маленького Человека и с почестями вручили ему коня, обещанного герою. Таким образом, снейки могли опять проезжать через земли, где тот погиб, не боясь, что безголовое тело погонится за ними.

С той ночи, как Керолайн удрала из поселка шайенов, я не видел белых людей. Впрочем, как-то раз, когда племя встало лагерем у Нежданной Реки, охотясь с ребятами на диких кур, я заметил в паре миль от нас какое-то движение и решил было, что это бизоны, но острые индейские глаза Маленького Коня рассмотрели белых людей. У одного из них были желтые волосы, и его лошадь хромала на левую переднюю ногу, а другой носил бороду и восседал на огромном коне со странным седлом. Они явно направлялись к воде, и мы поспешили в другую сторону.

Шайены избегали встреч с бледнолицыми, полагая, что это приносит несчастье. Если помните, в той злосчастной драке у нашего каравана индейцы едва не перебили друг друга. Время от времени у Форта-Ларами, где находилось несколько лагерей индейцев, торговавших с белыми, происходило примерно то же самое. Изрядно подзаправившись виски, молодые воины стреляли в солдат или воровали у них лошадей. А однажды сиу наткнулись на старую больную корову, брошенную очередным караваном переселенцев, и из жалости убили ее. Отряд солдат застал их на месте преступления, вспыхнула стычка, в которой серьезно пострадали обе стороны…

В то время мы стояли милях в семидесяти от Форта-Ларами, но почти сразу же узнали о случившемся. К нам в лагерь прискакала делегация миннеконжу, племени, родственного сиу и лакота, чтобы держать совет со Старой Шкурой, Буфом и старейшинами. На подобный совет мог явиться любой и сказать все, что угодно, кроме заведомой глупости, но обычно беседу вели вожди, так как были самыми мудрыми и опытными.

К счастью, среди миннеконжу оказался индеец, знавший язык шайенов, ведь хотя Люди и сиу на протяжении многих поколений жили как друзья и союзники, они говорили на разных наречиях и часто объяснялись друг с другом на языке знаков, будто были не более близки, чем португальцы и русские. Так вот тот индеец переводил.

Большой Олень, вождь миннеконжу, встал и поведал собравшимся о том, что произошло у Ларами, закончив свою речь следующими словами:

— Я встречал много вашишу (так сиу называют бледнолицых). Я пил их кофе. Я ел их печенье. И это было хорошо.

— Хау, хау, — подхватил весь совет.

— Но я никогда не мог понять, зачем они явились в нашу страну. Сначала это были горстки бездомных бродяг, которым лакоты из жалости давали еду. Потом их стало больше, и они привели с собой уродливых животных, непригодных в пищу из-за своей крайней худобы и жесткости мяса. Они могли лишь тащить вперед повозки вашишу, набитые всякой бесполезной дребеденью, за исключением кофе, сахара и железных обручей для бочек, из которых получаются отличные наконечники для стрел. Женщины вашишу бледны, худы, и я от них все время чихаю. А затем к нам пришли солдаты на больших слабых лошадях. Они не могут даже обзавестись женами, и делят одних и тех же женщин, каждый раз делая им подарок, прежде чем лечь в постель.

Когда один вашишу делает что-то не устраивающее остальных, они набрасывают ему на шею петлю и сталкивают вниз с какой-нибудь возвышенности, так что веревка выдавливает из него душу. Они говорят об огромных деревнях, стоящих там, где восходит солнце, но если это правда, зачем вашишу пришли к нам и распугали всех бизонов?

Я скажу вам зачем: вашишу больны, и если у них действительно были огромные деревни, которыми они похваляются, то там все умирали от того, что спали с одними и теми же бледными женщинами и ели вонючий жесткий бекон. Те, кто пока еще жив, пришли сюда, и мы должны их убить, иначе они заразят всех сиу и наших друзей шайела…

Последнее слово на языке сиу означало «шайен». Большой Олень сел и сложил руки на груди. Следом за ним выступил еще один сиу, говоривший примерно то же самое. А потом слово взял наш Бугор, который никогда не блистал ораторским искусством, но зато отличался чисто практическим подходом к решению всех проблем:

— Если мы хотим воевать с бледнолицыми, то должны достать ружья и порох. Ружья и порох против бледнолицых мы можем взять только у бледнолицых. Не думаю, чтобы они дали нам их для этого. Но даже если бы они продали нам их для этого, то мы бы не смогли их купить. А отобрать их силой мы тоже не можем, так как для этого нам нужны ружья и порох.

С минуту Бугор открывал и закрывал рот, чтобы отдышаться после непривычно длинной речи, так как нос его после драки у каравана работал плохо.

— Я тоже не знаю, — наконец продолжил он, — что здесь делают бледнолицые. Наверное, духи отняли у них разум. Я считаю, от них стоит держаться подальше, пока мы не получим ружья, порох и… и пули. Я сказал.

Тут снова заговорил Большой Олень:

— В форте был молодой вождь, который говорил, будто с десятью своими солдатами он уничтожит всех шайела, а с тридцатью — очистит всю великую прерию от наших народов. Но мы, миннеконжу, с помощью нескольких оглала расправились с ним. У меня на шее висит его кольцо. Я его отрезал вместе с пальцем, но палец, к сожалению, куда-то делся. Наверное, высох и упал.

Но вот черед дошел до Старой Шкуры, и он возвысил свой фальцет, как и подобает подлинному оратору. Слова рождались в глубинах его груди и с визгом вылетали из напряженного горла. Неискушенный слушатель наверняка решил бы, что беднягу душат, но собравшиеся на совет краснокожие так и застыли в полном восхищении от мастерства старого вождя.

Какое-то время он пел дифирамбы миннеконжу и лакота, однако затем все же напомнил им, что когда шайены уже осели на Черных Холмах и владели несметными табунами лошадей, сиу жили в позорной нищете, имея лишь собак в качестве транспортного средства. Потом Люди сжалились над ними и дали им лошадей, что и привело впоследствии к могуществу и процветанию некогда жалкого племени.

— Что же касается бледнолицых, — заметил он примерно через час, — то впервые их увидел дед моего деда. Имя его было Ходящий По Земле. В те дни наш народ жил в земляных домах на берегу Бескрайнего Озера и выращивал кукурузу. Однажды утром, выслеживая с несколькими Людьми медведя, Ходящий По Земле увидел следы неизвестного зверя. Они походили на медвежьи, но были округлыми, гладкими и без отпечатков когтей. Наши воины решили, что это прошло водяное животное, из тех, чьи пальцы на лапах срослись вместе.

Они шли по этому странному следу до тех пор, пока не оказались на лесной поляне, где и увидели шестерых неизвестных зверей. Как выяснилось, медведь гризли, которого они выслеживали, тоже охотился на них. Неведомые звери выглядели очень странно. С одной стороны, они были вроде бы голые, но с другой — на их телах рос мех, причем у каждого свой, а головы их были разной формы. Наши воины подумали даже, что это родственники или даже дети гризли, так как они, подобно этому медведю, могли стоять на задних лапах, используя передние в качестве рук.

Но в этот момент гризли бросился из кустов на странных животных, и они, выхватив торчащие у них между ног длинные пенисы, приложили их к плечу. Раздался страшный грохот, из пенисов вырвался огонь и дым, а медведь упал мертвым.

Наши воины в ужасе бросились через лес к своей деревне и рассказали обо всем остальным. Те пришли в большое волнение и захотели сами посмотреть на диковинку. Все племя спряталось вокруг поляны и принялось наблюдать. Вскоре одно из животных взяло да и сняло с себя шкуру, и челюсти наших людей отвисли в изумлении. Без меха оно выглядело прямо как человек, вот только кожа его была белой, а все лицо поросло волосами. Животное ополоснулось в ручье и снова нацепило на себя свой мех. Тут Люди поняли, что это была его одежда.

Некоторые из них, с волосатыми лицами, были, видимо, самцами, а остальные — самками. Стреляли же они вовсе не из пенисов, а из огнедышащих палок, которые, сидя кружком на поляне, держали меж колен.

Воины отошли поглубже в лес и стали совещаться. Голодный Медведь сказал: «Думаю, что нам не стоит злить этих зверей, они какие-то не такие, и никто не знает, что у них на уме».

Черный Волк, который пришел только сейчас и не видел выстрелов, возразил: «Мы убьем их без труда, однако я не уверен, что это белое мясо можно есть. Зато из белой кожи получатся отличные рубахи».

Но Ходящий По Земле, который был очень мудр, сказал так: «Эти животные не Люди, но они тоже человеческие существа. Все вы знаете древнее пророчество великого Заклинателя о том, что однажды к нам придут новые люди, их кожа будет белой, а помыслы неведомыми. Вы знаете также, что, по его словам, они принесут нам несчастье. Но белокожие уже пришли, и лучше нам самим встретить их, чем ждать, пока они застанут нас врасплох. А сделаем мы вот что: я пойду к ним, а вы станете наблюдать из кустов. Если на меня нападут, половина вас вступит в бой, а остальные вернутся в деревню и спрячут женщин и детей. Если же все будет мирно, спокойно идите назад».

Ходящий По Земле вышел на поляну. Белый, который первым увидел его, стал поднимать огненную палку, но другой, без волос на лице, выступил вперед и протянул руку. Дед моего деда стоял и смотрел ему прямо в глаза, так как люди нашего племени тогда и понятия не имели о рукопожатиях. Затем все белые столпились вокруг него, и воины в кустах стали готовить луки, но вскоре стало ясно, что вождю ничего не грозит: животные улыбались ему и говорили что-то непонятное, но явно дружелюбное. Часть воинов отправилась в деревню.

Гладколицые тоже оказались мужчинами. У одного из них на шее висел золотой крест, а когда он снял шляпу, голова его оказалось совершенно гладкой, за исключением небольшой поросли над ушами. Лысый взял две палки, связал их крестом и воткнул в землю, все остальные упали на колени, а он закрыл глаза, сложил руки и заговорил. Потом белые показывали Людям свои огненные палки, давали им нажимать на курок, но наши воины все же вздрагивали при звуке выстрела.

Те первые белые прожили на поляне одну луну, а затем принялись строить из бревен квадратное жилище. Наши воины каждый день навещали их, и тот, с крестом на шее, делал им подарки, объясняя знаками, что всякий раз, когда он говорит с перекрещенными палками, следует вставать на колени. Палки были его заклинанием и требовали ото всех почитания.

Но однажды ночью, когда половина белых спала, остальные убили их, забрали все вещи, сожгли деревянный дом и УШЛИ к Большой Воде, где сели в лодку и уплыли навсегда…

Старая Шкура помолчал с минуту, а затем продолжил:

— Все это правда, и я передаю вам ее слово в слово. Подобные истории повторялись с тех пор много раз. Всегда, как появлялись бледнолицые. Они не любят друг друга, и рано или поздно один убивает другого, причем не в сражении, как то делают наши воины, желая доказать всем свою отвагу или умереть, а выстрелом в спину, перерезав горло, отравив или напоив виски до смерти.

Но они белые и вообще не такие, как мы. Возможно, у них и есть причины поступать так, а не иначе, но это невозможно понять, если, конечно, сам ты не белый. Когда они нападут на меня, я буду защищаться. Но до той поры предпочитаю держаться от них подальше.

Мы стояли тогда недалеко от Пыльной Реки. Торопиться было некуда, и племя спокойно предавалось охоте. Примерно в дне пути вверх по течению Нежданной Реки мы нашли бизонов. В те времена там еще и не думали строить железную дорогу, а белые охотники не забирались в такую даль. Стада животных свободно бродили по прерии и были так велики, что походили издали на огромные черные озера. Шайены убивали бизонов стрелами и копьями, а потом приходили женщины и занимались разделкой туш. Мясо свозили в лагерь, и, уверяю вас, по сравнению с вареным языком или зажаренным на углях куском бизоньей вырезки привычный бифштекс показался бы вам подметкой. Но все это в прошлом.

Так вот, в районе Пыльной Реки действительно не было белых, зато на каждом шагу попадались другие индейцы, которых шайены называли кроу. Шайены и кроу враждовали испокон веков, но несколько лет назад помирились, когда правительство собрало вождей воюющих друг с другом племен на Лошадином Ручье, к востоку от Ларами, и заставило подписать мирный договор. Для племен, никогда доселе не имевших друг с другом никаких трений, это сработало прекрасно, но принесло мало проку старым врагам. Для шайенов, например, просто нормально воевать с пауни. Тех, кто отказывался сражаться, жестоко презирали и считали бабами.

То же самое можно сказать и о кроу, кстати сказать, больших друзьях белых людей. Они клялись, что в жизни не убивали бледнолицых, и последние не трогали их, позволяя жить на исконной земле и делать все что заблагорассудится. Воюя с шайенами и сиу, кроу являли чудеса отваги, но, когда «подрабатывали» разведчиками в кавалерии США, вели себя как трусливые предатели. Почему? Понятия не имею.

Как бы там ни было, едва мы приблизились к Пыльной Реке, как вернулись наши следопыты с известием, что у Ручья Безумной Вдовы они обнаружили большой лагерь кроу.

— Лагерь… — задумчиво произнес Бугор. — Там, должно быть, много лошадей.

— Там полно лошадей! — возбужденно подхватил Мелькающая Тень, ходивший на разведку. — Это лучшие лошади на свете. Я полдня любовался ими из кустов.

— Я слышу тебя, — ответил Бугор и вздохнул. Они направились советоваться со Старой Шкурой.

— Тебе нужна лошадь? — спросил вождь, выслушав воинов.

Мелькающая Тень с досадой кивнул и ответил:

— Я никогда еще не был так беден.

Остальные ответили примерно так же.

Тогда Старая Шкура приподнял край висящего на плечах одеяла и сказал:

— Я получил эту медаль за то, что поставил крестик на мирном договоре с племенем кроу. На ней — лицо Отца, живущего в главной деревне белых. Я обещал не поднимать руку на кроу до тех пор, пока солнце совершает свой ежедневный переход по небесной прерии. У меня один язык, и он не раздвоен, как у змеи. Я сдержу данное слово. Но никто из вас не ставил крестика на той бумаге, и ни у кого из вас нет такой медали. Отец бледнолицых не знает о вас. Я лично предпочитаю пегих лошадей.

К сумеркам отряд в составе Мелькающей Тени, Бесстрастного Лица, Желтого Орла, Веселого Медведя и Большой Челюсти был готов тронуться в путь. Уже наступила осень, и ночи становились все прохладнее, но лишней одежды брать никто не собирался: работа предстояла тихая, а главное, быстрая. Мы, мальчишки, крутились вокруг них, помирая от зависти и стараясь хоть чем-нибудь помочь: поточить нож, набить колчан стрелами и так далее. Один Маленький Медведь мрачно стоял в стороне, словно обдумывая что-то. Вдруг он подошел к Мелькающей Тени и сказал:

— Я иду с вами.

— Хорошо, — ответил Тень, занимаясь своими мокасинами и даже не взглянув на него.

— Я много тренировался, воруя у женщин мясо, — продолжал Маленький Медведь. Он имел в виду одну из наших игр, бывшей, как и все прочие, подготовкой к более серьезному делу: женщины резали бизонье мясо тонкими ломтями и развешивали его на солнце, а мы пытались подползти поближе на животе и их стянуть. Каждый украденный ломоть приравнивался к лошади. Если скво замечала «лазутчика», то легонько била его по спине палкой. Это означало, что он убит и выбывает из игры. Надо сказать, что здесь Маленький Медведь оказался одним из худших. Его призванием была сила, а не ловкость и хитрость. Но ему было уже почти четырнадцать, самое время становиться мужчиной.

— Два дня назад я убил бизона, — не отставал он. Об этом знал каждый, поскольку после охоты его отец сам не свой от радости носился по лагерю, горланя песню, в которой прославлял храбрость своего сына, а потом закатил пир.

— Я знаю, — терпеливо ответил Тень. — Ты можешь пойти с нами.

— Я самый сильный парень в лагере, — упорствовал Медведь.

— И самый болтливый, — ответил Бесстрастное Лицо, вешая себе на ухо крохотный узелок с заговоренной травой, приносящей удачу. — Мы останемся здесь, а ты ступай, поговори с кроу, они обожают тех, кто так часто открывает рот.

— Ты можешь пойти с нами, — повторил Мелькающая Тень, — если больше не произнесешь ни слова. Мы, Люди, — величайшее племя на лике земли, отважнейшие воины, у нас самые красивые и умелые женщины, и нам принадлежат лучшие земли. Это известно всем, включая наших врагов. Ты — из племени Людей, и это говорит само за себя. Так что можешь помолчать.