21

Сердце Миккельсона забилось, когда вдали показались бастионы Калларны. Левая ладонь зачесалась, напоминая о клейме, которое он теперь носил. Тавро зажило быстро и без последствий, но знак оказался нелегким бременем. Где-то на подсознательном уровне майор всегда помнил о нем и о кольце Избранного тоже.

Путешествие из Эскера далось нелегко, однако с помощью денег капитана Драккен и одолженной одежды ему удалось проскользнуть мимо патрулей и пробраться в Аркильд, где все еще властвовал Олафур. Но даже там майор всегда оставался начеку, сохраняя свой маскарад, пока до Калларны не остались считанные часы пути.

Предыдущую ночь Миккельсон провел на постоялом дворе, отскребая грязь двухнедельной дороги. Утром он сбрил бороду, заплел волосы в косу и вынул из мешка тщательно упакованный мундир. Хозяйка постоялого двора удивленно захлопала глазами, заметив, как преобразился ее гость, но деньги взяла и ни о чем не спросила.

Майор очень много размышлял о том, как ему начинать переговоры в Калларне. В некотором смысле его можно считать дезертиром. В конце концов, Миккельсону приказали оставаться в Эскере и во всем помогать сельваратским союзникам. Приказ подписал маршал Ольварсон, а король скрепил своей печатью. И он во всем следовал распоряжениям, пока не осознал, что союзники на самом деле оказались оккупационными войсками. А прежде чем он успел что-либо сделать, его обезоружили и посадили под замок под видом гостя сельваратской армии.

Не в силах изменить своего положения, Миккельсон отверг все басни принца Арнауда о протекторате, которыми тот хотел сломить непреклонного майора. Он понимал, что принц лжет, и приказы, которые ему привели в доказательство, наверняка поддельные. Майор пребывал в твердой уверенности, пока капитан Драккен не освободила его и не рассказала о реальном положении дел и о том, что король Олафур предал их всех, пожертвовав восточными провинциями, чтобы сохранить контроль над остальным королевством.

Миккельсон знал, что многие другие в армии чувствовали себя обманутыми. Все они, не говоря об уроженцах захваченных земель, поклялись защитить Джорск, не дожидаясь, пока их страну растащат на части. Именно эти войска майор надеялся перетянуть на сторону Девлина.

При условии, конечно, что ему удастся до них добраться. Гарнизон в Калларне самый большой из четырех, упоминания о нем встречались еще во времена королевы Регинлейвер. Именно здесь майор набирал войска для укрепления обороны Эскера, и сюда их должны были направить. Как только он подъедет ближе, его обязательно узнают.

Миккельсон подумывал было отправить записку одному из надежных офицеров, но потом решил, что это слишком рискованно.

Внутренние ворота в каменной стене крепости были открыты. Сразу за ними два отделения проходили строевую подготовку. Удача улыбнулась майору, потому что на часах стоял не просто знакомый ему солдат. Рядовой Джонас не только входил в отряд Миккельсона на востоке, он еще и состоял в группе из двенадцати человек, сопровождавших Девлина в его миссии по выселению барона Эгеслика.

Грегор воспринял это как знак свыше. Он не позволит заманить себя в крепость, где его легко заставят просто исчезнуть. Что бы ему ни пришлось делать, все должно произойти при большом скоплении народа. И во всеуслышание.

Он решил, что пора действовать.

Майор коротко кивнул Джонасу, проходя через ворота, и резко остановился сразу за ними, так что один из сопровождавших солдат натолкнулся на него.

– Джонас, я принес новости от друга, – обратился Миккельсон к рядовому.

Часовой повернул голову. У офицеров не принято разговаривать с простым рядовым на такие несерьезные темы, особенно если солдат в это время стоит на посту.

Миккельсон поднял левую руку так, чтобы все видели кольцо.

– Девлин передает привет, – продолжал Миккельсон.

Джонас сделал два шага ему навстречу.

– Рядовой, вернуться на пост! – приказал один из офицеров.

Джонас подошел ближе, не обратив внимания на окрик.

Грегора толкнули.

– Не говорите больше ничего. Вас сейчас же доставят к командующему.

Майор споткнулся, но тут же выпрямился. Потом снова поднял руку и окинул площадь быстрым взглядом. Привлеченные суетой, к ним приближались солдаты, упражнявшиеся на плацу.

Голос Миккельсона, привыкшего отдавать команды, разносился далеко над плацем.

– Я майор Миккельсон, и я служу Избранному, Девлину из Дункейра. На востоке страны он собирает армию и призывает всех истинных джорскианцев присоединиться к нему, чтобы изгнать захватчиков. Я клянусь именем его, что все мои слова – правда, и доказательством тому служит печать Избранного.

Кольцо, которое начало светиться, как только Миккельсон заговорил, теперь засияло так, что невозможно было смотреть. Послышались удивленные возгласы и несколько сдержанных проклятий.

На лице Джонаса отражалась борьба надежды и недоверия.

– Нам сказали, что он погиб, – произнес он.

– Клянусь, он жив, и…

Майор не успел больше ничего сказать, потому что сзади ему нанесли такой удар, что он упал. Перед глазами все поплыло, поэтому Миккельсон почти не сопротивлялся, когда его подхватили под мышки и потащили подальше от плаца.

Однако попытка заткнуть ему рот запоздала. Свидетелями возвращения майора стали по меньшей мере две дюжины человек, они прекрасно слышали новость о том, что Девлин жив. Командующий гарнизоном не сможет заставить всех замолчать. Что бы ни произошло теперь, он свой долг выполнил.

Зрелище, представшее глазам солдат, было из ряда вон выходящим. Не так часто увидишь, как майора с кляпом во рту тащат через весь гарнизон. Вокруг его левой руки был обернут плащ. Солдаты бросали дела, открыв от удивления рты, наблюдали за происходящим, но потом быстро отводили глаза. Миккельсон слышал, как они шепотом произносят его имя. Несмотря на тупую боль в затылке, он улыбнулся. Будь у сержанта хоть капля ума, он бы просто упрятал его под замок и сообщил командующему новости. Вместо этого он у всех на виду тащил майора по плацу. Следовало ожидать, что новость о его возвращении разнесется со скоростью лесного пожара.

В конце концов странное шествие достигло командного пункта. Адъютант встала.

– Как это понимать? – требовательно спросила она.

Когда они наконец остановились, Миккельсон смог выпрямиться. Он узнал адъютанта – старший капитан армии Рика Линасдаттер. Потомок древнего рода, десять лет назад служила младшим лейтенантом под его командованием. Благодаря связям она быстро получила звание лейтенанта, а потом и младшего капитана, пока он сам прозябал в лейтенантах. Только несколько лет спустя Девлин выделил его и вытащил из забвения.

Маловероятно, что она станет его союзником.

– Он утверждал, что привез важное сообщение для командующего, однако как только вошел в крепость, тут же начал болтать всякую ерунду, чтобы подорвать дисциплину, – объяснил сержант. – Я знаю свои обязанности, поэтому привел его сюда.

– Надеюсь, никто не видел его в этом состоянии? – ледяным тоном спросила капитан.

– Ну, я… то есть…

Она тяжело вздохнула.

– Сержант, вами я займусь позже. Оставьте двух солдат здесь, а сами с оставшимся взводом подождите снаружи.

Солдаты отдали честь и вышли.

В комнате остались лишь Миккельсон и два конвоира.

Капитан Линасдаттер повернулась на каблуках и прошла в кабинет командующего. Она вернулась с Грегорсоном. Похоже, маршал Ольварсон заменил предыдущего командующего своим родственником. Кровные связи плохо сочетались с миссией Миккельсона.

По команде Грегорсона оставшиеся два солдата тоже вышли. Только после этого кляп вынули. Нетерпеливым движением майор сбросил плащ, открыв их взорам кольцо на левой руке, которое еще слегка светилось.

– Ваше присутствие здесь вопреки приказу недопустимо, – начал Грегорсон. – Маршал Ольварсон…

– Я служу Избранному, Девлину из Дункейра, – прервал его Миккельсон. – Я здесь от его имени и пришел сообщить всем весть о восстании на востоке.

Он поднял левую руку, демонстрируя все еще светящееся кольцо.

– Девлин собирает армию на востоке, он приказал вывести войска из гарнизона и перебросить под его командование. Он передал мне свое кольцо как доказательство моих полномочий.

– Девлин мертв, – ответил Грегорсон.

– Очень даже жив. Кроме того, в его распоряжении Меч Света.

– Ложь! Вероломная ложь! – Лицо Грегорсона побагровело от злости. – Я не знаю, чего вы добиваетесь, но не позволю подрывать мой авторитет. Предательство будет стоить вам жизни.

Ничего другого Миккельсон от него и не ожидал.

– Моя смерть ничего не изменит, правду не утаишь. Я по крайней мере умру с честью, выполнив свой долг.

Грегорсон с отвращением покачал головой, потом повернулся к адъютанту.

– Удивительно, как ему удалось заразить всех своим безумием. Девлин всегда был опасным человеком, хорошо, что мы наконец избавились от него.

– А что, если он все же говорит правду…

– Это не имеет никакого значения. Мы подчиняемся приказам короля Олафура, а не Избранного. Олафур дал санкцию на создание протектората, и не нам подвергать сомнению его решения. Даже если бы Избранный явился сюда собственной персоной, я ответил бы ему то же самое. Мы все должны выполнять приказы короля.

Слепец! Если бы Грегорсон отказал под предлогом того, что войска необходимы для защиты центрального Джорска, Миккельсон смог бы его понять. Он бы, конечно, возражал против такого решения, однако не стал бы оспаривать желание Грегорсона подготовиться к оборонительной войне, если уж он не собирается переходить в наступление. На свою беду командующий не отличался дальновидностью. Он не готовился отражать нападение. Вместо этого он продолжал сидеть на одном месте, покорно дожидаясь, когда сельваратская армия захватит гарнизон.

– Помните о присяге, которую мы принесли, – напомнил Грегорсон своей помощнице.

– Я помню, командующий, – отозвалась капитан Линасдаттер. – Я прослежу, чтобы проблема была решена, вас больше не побеспокоят.

Грегорсон повернулся и направился к себе в кабинет. Проходя мимо адъютанта, он получил сильнейший удар по затылку. Тело командующего обмякло, но адъютант успела подхватить его, прежде чем он грохнулся на пол.

– Не стойте столбом, помогите же мне! – бросила она.

Пораженный Миккельсон стряхнул с себя оцепенение. Подхватив кляп, он затолкал его Грегорсону в рот. Совместными усилиями они затащили командующего в его кабинет и привязали к стулу.

– Нас обоих повесят за подобные штучки, ради всеобщего блага надеюсь, что все это правда, – отдуваясь, проговорила Линасдаттер.

– Жизнью клянусь, что все до последнего слова – истина. И потом, чтобы повесить, нас придется сначала поймать.

– И то правда, – усмехнулась она.

– Сколько еще бойцов захотят к нам присоединиться?

– Ваши подразделения последуют за нами даже без приказа, – ответила она. – С ними постоянно возникали проблемы, как только они вернулись в гарнизон. Кое-кто из офицеров все еще в руках захватчиков, и все же, я думаю, мы найдем им замену.

Майор молча кивнул. Он встречал еще нескольких заключенных в первые дни в плену, но потом их перевели в другой лагерь.

– Почему вы помогаете мне?

– Я дала священную клятву защищать Джорск. Я отказываюсь сидеть в гарнизоне сложа руки, пока королевство рушится у меня на глазах. Тех, кто думает так же, немало, мы даже начали вырабатывать стратегию. Ваше появление лишь ускорит события. Как только я отдам приказ, сторонников короля возьмут под стражу. Возможно, на приготовления уйдет целый день, однако я полагаю, что с нами отправится почти весь гарнизон.

– Что ж, прекрасно. Девлин просил постараться отвоевать хотя бы часть Южной дороги. Если удастся ее удержать, мы перекроем поток припасов для сельваратской армии.

При удачном стечении обстоятельств они пробьют брешь в обороне оккупированных территорий и тем самым заставят Сельварат искать обходные пути доставки продовольствия и подкреплений из северной части в южную. Однако это также означало, что отряды Миккельсона останутся без прикрытия с флангов. Поэтому, если их ждет поражение, между врагами и столицей не останется никого, кроме расквартированного в самом Кингсхольме полка.

Ставка высока и рискованна, но им придется отважиться на решительные действия.

22

Прятаться у дверей зала советов непросто. Во-первых, во время заседания на карауле у входа всегда стояли двое часовых, чтобы ничто не могло помешать дискуссии. Во-вторых, притвориться, что просто проходишь мимо, тоже не получится, потому что сразу за залом советов располагался вход в личные покои королевской семьи. К счастью, кабинет канцлера находился рядом с залом советов. Узнав, что форум собрался, Сольвейг спустилась в кабинет к канцлеру. Она объявила, что Эскер получил недостаточное возмещение за обмундирование королевских новобранцев, поэтому отец направил ее сообщить о сложившейся ситуации и потребовать компенсации от его имени.

Поскольку канцлер был занят на совете, заниматься Сольвейг пришлось его незадачливому помощнику. С редким усердием он извлек детальные списки всех налоговых скидок, положенных каждому барону, откликнувшемуся на призыв монарха. Из-за того, что список оказался суммарным, Сольвейг отправила его за оригиналом записей, чтобы иметь возможность подтвердить количество записавшихся в армию. Помощник канцлера начал протестовать, утверждая, что папки хранятся в другом месте, но Сольвейг пригвоздила его к полу самым суровым взглядом, на который только была способна, так что тот счел за лучшее все же их принести.

Хорошо, что хотя бы мелкого писаря удалось запугать. Сольвейг ни за что не пришлось бы прибегать к подобным трюкам, если бы лорд Рикард все еще заседал в совете. Теперь же все ее действия сводились к ожиданию и надеждам, что удастся добыть хоть какую-то информацию, прежде чем о ней начнут судачить при дворе. Похоже, сегодня весть оказалась достаточно важной, раз король Олафур созвал всех на раннее утреннее совещание, а не стал дожидаться еженедельного сбора.

Пока Сольвейг ждала возвращения секретаря, послышались громкие голоса из зала советов, однако слов разобрать не удавалось. Спор, если, конечно, это был именно спор, продолжался несколько минут. Потом крики стихли. Наконец послышался скрип несмазанных петель, и тяжелые двери зала советов распахнулись.

К счастью, секретарь еще не вернулся. Он, естественно, удивится, увидев, что Сольвейг не дождалась его. Ничего, можно прийти позднее и объяснить, что она просто устала. Сольвейг вышла из кабинета канцлера как раз в тот момент, когда мимо проходили первые из покинувших зал советников.

Впереди шагал маршал Ольварсон. Он шел, понуро опустив плечи, не поднимая глаз. Словно пытаясь отстраниться от злополучного маршала, остальные советники шли поодаль. Во главе двигалась, поджав губы, леди Вендела. То, что произошло, явно разозлило ее.

– Лорд Арнульф, – окликнула Сольвейг, когда советник поравнялся с ней.

Арнульф едва взглянул на нее.

– Безумие, весь мир спятил, – пробормотал он.

Сольвейг приноровилась к его шагу и пошла рядом.

– Нет ли новостей о вашей дочери Линнхайд? – спросила она.

Не повредит напомнить Арнульфу, что он у нее в долгу за организацию беседы с графом Магахараном.

Советник остановился так резко, что барон Мартелл наскочил на него сзади. Барон извинился и прошел мимо.

– Линнхайд потеряна для меня навсегда, а вам лучше не совать нос в чужие дела! – резко ответил советник. – Все, о чем мы договаривались, утратило силу. Гарнизон в Калларне дезертировал.

Да, новость действительно печальная. Бастион в Калларне защищал восточные подступы к Кингсхольму. Если гарнизон действительно опустел, теперь ничто не стоит между вражеской силой и столицей.

Сольвейг положила руку на плечо Арнульфу.

– Прогуляйтесь со мной, пожалуйста, – тихо сказала она, не желая привлекать к себе еще большего внимания. – Что означают ваши слова о том, что гарнизон покинул пост? – переспросила Сольвейг, когда они отошли на достаточное расстояние и подслушать их не могли.

– Курьер обнаружил командующего Грегорсона и еще горстку верноподданных под замком в карцере. Всего несколько десятков солдат несли службу на стенах крепости, но остальные, а их тысячи, ушли на восток и объявили войну протекторату.

Свирепая радость охватила Сольвейг, хотя она и пыталась изобразить ужас и недоверие. По-видимому, у солдат из Калларны хватило мужества посмотреть в лицо опасности, чего не осмеливались сделать король и его советники. Теперь война разразится независимо от желания Олафура.