Глава 9

Был уже ранний вечер, когда они прибыли в Долину Куэя. Такое название эта местность получила по той простой причине, что Куэй был законным владельцем всех этих земель, и когда Фэнтом впервые взглянул на долину с вершины холма, то она показалось ему маленьким сказочным королевством. Посреди равнины раскинулось озеро, в которое впадала небольшая речка, сбегавшая с холмов, а потом продолжавшая свой бег по дну долины. Небольшие ручьи и ручейки струились по склонам и сливались воедино, образуя кое-где крохотные, сверкающие на солнце прозрачной пеленой, водопады. На горных склонах раскинулся дремучий лес, уход за которым, судя по рассказам Куэя, был основан на сугубо научном подходе, так что лес здесь не вырубался, а лишь слегка прореживался, чтобы деревья не мешали друг другу расти. Склоны у подножия были опоясаны широким поясом пастбищ, а дно долины было расчерчено квадратами пахотной земли. Некоторые из них были оставлены под пар, и перевернутые пласты вспаханной земли издали казались красновато-коричневого цвета; кое-где серебрились всходы овса; на других квадратах зеленела пшеница; но ни одного клочка земли, пригодной для возделывания, не пустовало. Увидев это, юный Джим Фэнтом пришел в неописуемый восторг.

— Вы так богаты! — сказал он.

Куэй покачал головой.

— Тут дело не в деньгах, — серьезно заверил он. — Это мое королевство, Джим. Что же до денег… то какой мне прок торговать зерном себе в убыток? Ведь здесь нет ни одной дороги, одни горы кругом… Чтобы продать эту пшеницу, мне пришлось бы тащить её на собственном горбу за шестьдесят миль отсюда!

— Но не пропадает же она у вас! — воскликнул юноша.

— Нет, у нас она не пропадает. Вон там, дальше, находятся зернохранилища.

— Это там, где река вытекает из озера?

— Да.

— Там у вас много чего построено!

Юноша восторженно разглядывал долину, раскинувшуюся у подножия холма, и ему казалось, что он стоит лишь протянуть руки, и она поместится у него в объятиях.

— Ага, немало, — согласился Куэй. — Два самых больших амбара набиты заготовленным впрок сеном. можешь себе представить, сколько травы пришлось скосить, чтобы получить столько первосортного сена! Но вот оно, все здесь, дожидается своего часа! Этого вполне достаточно, чтобы прокормить весь скот, имеющийся в долине, с октября по июнь! Запас на случай очень суровой зимы, но зимы, как известно, не бывают такими долгими!

— Не бывают, — подтвердил юноша, — но у вас, как я погляжу, все предусмотрено заранее.

— Мне это не в тягость. К тому же я никогда не рискую там, где этого можно избежать!

— А что рядом с сенным амбаром? — поинтересовался Джим Фэнтом.

— Амбар с мукой. А те низенькие домики у речных порогов — мельницы. Зерно перемалывается в муку, а потом свозится в амбар. А уже готовая мука возится за шестьдесят миль на продажу. Это гораздо выгодней, чем торговать просто пшеницей, потому что тонна муки, разумеется, стоит значительно дороже. Напротив находится амбар, в котором мы храним ячмень — целый и дробленый, а ещё овес и кукурузу. Видишь делянку с кукурузой на берегу озера?

— Да, но отсюда видны лишь грядки!

— К концу лета эта кукуруза вымахает под восемь футов. Когда зерно вызревает, то мы делаем воздушную кукурузу. Так что, Джим, вот увидишь, у нас в долине весело!

Джим Фэнтом с блеском в глазах обозревал все это великолепие. Больше всего на свете ему хотелось жить и трудиться на земле, чтобы можно было своими руками возделывать её, ухаживать за посевами, убирать урожай. Все это казалось ему величайшим счастьем. И он рассмеялся, весело глядя на долину, словно на карту, расстеленную у подножия холма.

— У вас здесь, как я погляжу, предусмотрено решительно все, — сказал он. — А что это за маленькие домики выстроены в кружок?

— В одном из них находится лавка. Там можно купить все, что угодно, начиная от штопальной иглы и заканчивая великолепным седлом. Хижина поменьше — кузница. Наш здешний кузнец может сработать все, что пожелаешь — от испанских удил до кованной решетки или стилета, который сможет запросто войти в человеческую плоть лишь под тяжестью собственного веса. Он настоящий мастер, старина Джош Уилкс!

— Значит, там находится ваша усадьба?

— Да, все как в настоящем городе. Ребята даже название ему придумали — Куэйвиль! Ну а к западу от Куэйвиля, на берегу озера — на дальней стороне — стоит дом.

Джим Фэнтом видел великолепный парк из вековых деревьев, в глубине которого виднелся дом с побеленными стенами, вокруг которого был разбит сад.

— Как видишь, все просто, без претензий, — продолжал Куэй. — Обыкновенная деревянная хижина, хотя и побольше, чем остальные. Я не создаю себе каких-то особых условий, и можешь мне поверить, что мои люди живут ничуть не хуже.

— Это их дома вон там?

Ибо по всей долине виднелись небольшие домики, выстроенные в самых живописных местах.

— Да, — подтвердил Куэй. — И будь уверен, что в каждом из этих домов живет счастливая семья моих друзей. Наверное, тебе уже доводилось слышать о…

— Ну конечно же! — воскликнул Фэнтом, хлопнув себя по лбу. — Я слышал об исправительной колонии Куэя! И как же я только мог забыть об этом!

— Я не люблю называть это колонией, — сказал Куэй. — И если иногда у меня появляется возможность сделать благое дело… что ж, я лишь благодарю Бога за это. Но я не верю в то, что человека можно исправить. Мне кажется, что людям нужно просто позволить заниматься тем, что им нравится. Например, я убежден, что ещё не родился на свете такой человек, который не любил бы землю! Видишь поля вокруг их домов? У каждого по сорок акров! А если приглядишься получше, то заметишь, что у каждого возле дома имеется фруктовый сад. Груши, сливы, абрикосы, персики, чернослив… А какие здесь растут яблоки! Таких не сыщешь больше нигде в Орегоне, уж можешь мне поверить! В общем, как я уже сказал, у каждого имеется свой сад, несколько акров пастбищ, небольшой виноградник и немного пахотной земли — акров двадцать пять, где он может выращивать что-нибудь по своему усмотрению.

— Вот здорово! — завистливо вздохнул юноша. — Вот это жизнь!

— Плюс к этому они получают весь необходимый хозинвентарь и дом; кроме того, в течение всего первого года, чтобы немного облегчить им жизнь, я обеспечиваю их продуктами; семена для своих наделов они также получают совершенно бесплатно. Кроме того, каждый месяц я выплачиваю им жалованье.

— Постойте-ка, — озадаченно проговорил юноша. — И во что это вам обходится? Это же все, наверное, стоит уйму денег?

— Совсем нет. Я остаюсь не в накладе. Конечно, дома и инструменты — удовольствие не из дешевых, но зато потом эти люди начинают обеспечивать себя сами, и это дает большую экономию! Кроме того, мне доставляет огромную радость видеть, как они обзаводятся семьями, как налаживается их жизнь. К тому же уход за садом не отнимает у них много времени. Мы делаем все вместе

— например, собираем фрукты, подрезаем деревья и так далее. Затем работы закончены, и каждый успевает убрать свой урожай всего за неделю! Так что времени у них хватает и на то, чтобы приглядеть и за моим стадом.

— И чтобы поработать вон на тех полях?

— Нет-нет. Я не могу беззастенчиво эксплуатировать таких замечательных парней и требовать от них, чтобы они вкалывали ещё и на моем поле. Для этой цели я нанимаю китайцев. Они сдержаны, и с ними никаких забот.

— Но послушайте, — сказал Фэнтом, — неужели вы хотите сказать, что в каждом из этих домишек живет по бандиту?

— Ни в коем случае! — возразил Куэй. — Я никогда не скажу такого! Потому что убежден, что в этой долине живут исключительно порядочные граждане!

Он снова тихонько рассмеялся, но Фэнтому показалось, что, должно быть, это замечание имело под собой некий скрытый смысл, постичь который ему было ещё не дано.

— Здесь живут люди, решившие порвать с прошлым и начать жизнь с чистого листа, — продолжал Куэй, довольно потирая руки и все так же странно посмеиваясь. — Например, вон тот дом у ручья, тот, где во дворе растут два дерева…

— Вижу.

— Джо Порсон живет там с женой. Замечательная девушка, просто ангел!

— Впервые слышу это имя.

— Он отсидел одиннадцать лет в тюрьме за перестрелку в Техасе. Это был уже десятый покойник на его счету, и судья посчитал, что Джо следует отдохнуть за решеткой.

Куэй снова засмеялся, и Фэнтому опять сделалось немного не по себе.

— А видишь дом с зеленой крышей?

— Нет.

— Вон там, где речка впадает в озеро. Приглядись получше, он виднеется за деревьями.

— Да-да, теперь вижу.

— Там живет Мак Райнер…

— Тот самый убийца Райнер?

— Фу, как грубо! — возразил Куэй. — Я бы не стал так говорить о нем. Теперь он вполне уважаемый, степенный человек! К тому же семейный и, насколько я могу судить, очень счастливый! А напротив него, как раз за рекой, обосновался Стив Аптон.

— Тот самый, который взломал сейф «Первого национального банка» в Крукт-Хорн?

— Тот самый. И тоже женат, так что, все, как у людей. Все эти дома заняты людьми семейными. Точнее сказать… во всех домах, что заняты на данный момент. И у меня уже есть на примете один домик, в котором ты смог бы поселиться со своей красавицей. Это поблизости от моего дома, там где вода ручья бурлит на порогах — вон тот дом с садом…

— Послушайте, мистер Куэй, — сказал юноша, на душе у него было радостно, и в то же время немного боязно, — вы, наверное, шутили, обещая мне в жены Джо Долан!

— Шутил? Ничуть! Мне и не такое удавалось! Поедем ко мне в дом. Некоторое время тебе придется пожить там, пока твой дом будет приводиться в порядок. И запомни, Джим. Ведь это всего эксперимент, а в конце года, если один из нас по какой-либо причине не будет доволен его результатами, то сделка может быть аннулирована. Ну, что скажешь?

— Я скажу, — медленно проговорил юноша, — что я как во сне. Очень необычный сон. Кажется, что вот-вот проснусь, и все это исчезнет!

Куэй усмехнулся.

— Ну, один год этого сна я тебе гарантирую, — сказал он. — А там, как знать, может быть, он не покинет тебя никогда! Если, конечно, тебе здесь понравится?

— А разве может быть иначе? — воскликнул юноша.

Он огляделся по сторонам.

— Поразительно, — проговорил он наконец, — о таком можно только мечтать. Только здесь все устроено гораздо лучше и совершенней, чем я мог бы вообразить себе даже в самых смелых мечтах. Я согласен заключить с вами сделку, мистер Куэй!

Они молча ударили по рукам, и отправились в путь вниз по склону, спускаясь в долину.

Глава 10

Они ехали вдоль проложенной по склону наезженной колеи. Уже одного лишь взгляда на эту дорогу Джиму Фэнтому было достаточно, чтобы понять, что ни о каких более или мене существенных доходах от торговли не может быть и речи, если даже конечный продукт типа муки возить за шестьдесят миль по таким колдобинам. На протяжении всего пути дно колеи было испещрено глубокими рытвинами. Здесь также попадались камни и торчащие из земли сломанные корни деревьев, образующие большие кочки, что придавало тропе большое сходство с волнующимся морем во время шторма.

— Это какой же должна быть повозка, чтобы на ней можно было проехать по такой дороге? — спросил Фэнтом.

— Сейчас увидишь, — ответил ему на это попутчик. — Слышишь? Одна из них как раз едет сюда!

Прислушавшись, Фэнтом услышал далекий глухой грохот, доносившийся откуда-то сзади. Всадники осадили коней, останавливаясь на обочине, и в следующий момент из-за поворота показалась огромная повозка на гигантских колесах, каждое из которых было не меньше семи футов в диаметре, запряженная четырнадцатью мулами. Возчик пустил в ход тормоз, и тяжелый, словно баржа фургон, покатился под уклон, оставляя за собой длинный след из раздавленных комьев травы вывороченной из земли, попадавших под железные обода огромных колес и несколько смягчавших ход.

Первая упряжка мулов мчалась быстрой рысью, следующие за ним пары шли иноходью, а коренники упирались из последних сил, преодолевая сопротивление тормозов.

Сквозь клубы пыли Фэнтом разглядел худощавого человека на козлах под холщовым пологом этого «корабля прерий». Небрежным взмахом руки возница приветствовал Куэя, успев смерить Фэнтома долгим, оценивающим взглядом; и повозка с грохотом покатилась вниз по склону.

Они дожидались, пока уляжется поднятая с земли пыль, и Фэнтому предоставилась удобная возможность задуматься над увиденным. И размышлял он вовсе не огромных колесах, способных преодолевать препятствия посложнее, чем бездорожье. Его удивила та небрежность, с которой возница приветствовал своего работодателя.

Данный факт обращал на себя внимание сразу по двум причинам. Во-первых, потому что даже на Западе наемный работник с почтением относился к своему нанимателю; а во-вторых, потому, что для своих работников Куэй был настоящим благодетелем. В свое время Фэнтому приходилось слышать разговоры о поселении в этой долине и о том, что Куэй принимал в свою общину лишь тех, кто побывал в тюрьме или на каторге. Ходили слухи, что он помогал этим людям начать жизнь заново, заботился о них, как о детях в большой и дружной семье. Широкой же огласки опыт Куэя по созданию идеального общества не получил по той простой причине, что поселение находилось далеко в горах. Высокие горные хребты упирались вершинами в самое небо, обступая заветную долину и отрезая её от окружающего мира; очевидно, сюда не вела ни одна из дорог, за исключением этой разбитой колеи, проехать по которой можно было лишь на угрожающего вида колымаге, ибо обыкновенная повозка не протянула бы и жалкой сотни ярдов.

В такой ситуации работники должны были бы боготворить Куэя, однако возница лишь небрежно и с явным безразличием взмахнул рукой, приветствуя своего благодетеля.

Когда пыль рассеялась, оседая белым налетом на листьях и ветках росшего у обочины кустарника, Куэй сказал:

— Это Терри Сэмюэлс. Лучший возница во всей долине. Работы у него полно, так что он почти всегда в пути.

— Сэмюэлс? Вы сказали, Сэмюэлс? — переспросил юноша. — Уж не тот ли это Терри Сэмюэлс, который напал на почтовый дилижанс и обчистил ящик «Уэллс-Фарго»?

— Он самый. Это было восемь лет тому назад. У тебя отличная память, Джим. Но мы очень надеемся, что весь остальной мир все же забудет о том маленьком недоразумении, а Терри будет просто жить спокойно и счастливо в нашей долине. В Долине Счастья. Кто-то из наших придумал для неё такое название!

— Да, с виду все как будто замечательно, — сказал Фэнтом. — Ну а как все эти люди ладят между собой? Ведь до города-то далеко. Неужели им порой не бывает одиноко?

— Люди они в основном семейные, — ответил Куэй. — Как ты понимаешь, меня это вполне устраивает. У многих уже подрастают дети. Семейные хлопоты затягивают человека, и так он скорее приобщается к новой жизни, мальчик мой!

Он с улыбкой взглянул на Фэнтома, и Джим Фэнтом никак не мог отделаться от ощущения, что старик явно насмехается над ним, и это не могло не смутить его. Разумеется, он ещё слишком многого не знал об этом человеке и его долине. Он ехал дальше рядом со своим спутником, дав себе обещание не терять бдительности, и уже начиная сожалеть о данном им Куэю обещании.

Более кабального договора и не придумать! На целый год он оказывался целиком во власти этого человека, и в течение всего этого времени обязывался беспрекословно исполнять любую волю Куэя! Его одолевали сомнения, и тогда он краем глаза взглянул на Куэя и увидел, что тот опять чему-то загадочно улыбается с видом человека весьма довольного собой.

Они продолжали не спеша спускаться в долину, следуя всем изгибам дороги и огибая ухабы, пока, наконец, не достигли подножия склона.

Вид отсюда открывался ещё более впечатляющий, чем с вершины холма; высоченные склоны гор как будто нависали над долиной со всех сторон, а деревья, казавшиеся сверху не более, чем крохотными мазками на холсте, превратились в дремучие леса из зеленеющих сосен и серебристых елей.

Здесь они пустили коней легким галопом, и миновав облако пыли, поднятое с земли огромной повозкой, запряженной длиннющей вереницей мулов, продолжили свой путь по главной дороге долины. Они ехали вдоль извилистой реки, бравшей свое начало из озера, и когда дорога привела их к мосту, перекинутому над водами узкого притока, Куэй снова осадил коня. Он обернулся к Фэнтому.

— Надеюсь, мальчик мой, ты понимаешь, что какими бы не были подробности нашего уговора, они должны остаться между нами, — сказал он резким, не терпящим возражений тоном, голосом человека, не терпящего недомолвок. Фэнтом нахмурился, но кивнул.

— Идет, — согласился он.

— И вот ещё что, — строго продолжал Куэй. — Эти парни весьма общительны и не прочь поболтать. И что бы они тебе не говорили, относись к этому со здоровым скептицизмом. Порой они берутся судить о том, в чем совершенно не разбираются. Договорились?

Фэнтом начал злиться.

— Послушайте, — возмутился он. — Я уже дал вам слово, и повторяться не намерен.

— Ну конечно же, — сказал Куэй. — Первое, что я услышал о тебе от окружающих, так это, что твое честное слово будет понадежнее иного векселя. Я очень надеюсь на это, Джим!

— Я дал вам слово, — повторил Фэнтом, — и это означает, что вы я обязываюсь служить вам и словом, и делом. Но это вовсе не означает, что у меня нет права на собственное мнение!

— Мой дорогой мальчик, — проговорил Куэй, и в его голосе по-прежнему слышались те насмешливые интонации, что ещё раньше так встревожили Фэнтома,

— можешь не сомневаться, запрещать думать тебе никто не собирается. Мысли мне ещё никогда не вредили, и насколько я знаю, от этого пока что ещё никто не умирал. Но вот слова — это уже совсем другое дело. Слова и поступки, Джим! Слова и поступки! На них держится мир. Помни, пока ты здесь, я стану контролировать каждое сказанное тобой слово. Ты обещал подчиняться мне во всем. И я полагаюсь на это!

— И что это за место такое? — спросил Джим Фэнтом. — Что это за место, если даже слов здесь боятся, как динамита?

— Так ведь словом и в самом деле можно ранить человека, а тои вовсе убить. Слова — это яд и динамит, особенно когда приходится жить вот в таком бандитском окружении, как здесь!

— А разве они ещё не перевоспитались? — поинтересовался юноша.

Куэй, казалось, не заметил сарказма, с которым было сделано это замечание. Он ответил очень серьезно:

— Ты думаешь, мой юный друг, будто я вообразил себе, что в моих силах изменить человеческую натуру? Нет! Но огонь не может гореть сам по себе, если в очаге не будет дров. Я, так сказать, всего-навсего оградил этих людей от соблазна, а заодно и от правосудия. Однако, нельзя однозначно утверждать, что пламя порока угасло в их душах раз ни навсегда. Хоть и очень слабо, но оно все ещё тлеет. Вот почему я прошу тебя быть поосторожней со словами здесь, в долине. Образно выражаясь, многие из этих людей превратились в сухой порох. Так что, не зарони искру!

Это объяснение было вполне логичным и ясным, и его было вполне достаточно, чтобы окончательно разрушить ореол таинственности, созданный воображением Джима Фэнтома. Он молча ехал рядом со своим спутником, жадно глядя по сторонам, не упуская из виду ничего, заслуживающего внимания. Теперь их путь пролегал по плодородным землям на берегу реки. Здесь были разбиты небольшие делянки, на которых росли овощи и ягоды. В сгущающихся сумерках Фэнтом заметил несколько странных фигур — они брели вдоль кромки поля, и каждый нес на плече по большой мотыге.

— Китайцы отличные работники, — сказал Куэй. — И, заметь себе, эти голодранцы вполне довольны жизнью. За свою работу они получают часть урожая. Нет, белый человек никогда не согласился бы на такие условия, но вот китайцы — это же совсем другое дело. Им нужно ровно столько, чтобы хватало на прокорм и немножко сверх того. Они умеют довольствоваться малым. У них сменится три поколения, чтобы скопить состояние, которое белый человек может сколотить за три года. Я восхищаюсь этими ребятами. Думаю, нам не грех поучиться у них кое-чему!

Они въехали на узенький деревянный мостик перекинутый через речку, и на самой его середине, Куэй снова остановился.

Здесь, у самого истока реки, течение было тихим, почти незаметным, и вода тихонько журчала, огибая мощные деревянные опоры, поддерживающие арку моста. Сама же речка казалась невероятно глубокой, ибо в её тихих водах отражались все краски догорающего заката, и белые шапки снега на вершинах величественных гор на фоне бездонного неба.

Налетел легкий ветерок, принесший с собой терпкий запах свежескошенного сена; душу Джима Фэнтома охватила безотчетная радость, и он воскликнул:

— Господи, хорошо-то как! Так бы остался здесь и никуда не уезжал бы! Никогда в жизни!

Фэнтом поднял голову, вдыхая полной грудью, и ему показалось, что кровоточащие раны в его душе постепенно затягиваются, и как будто не было пяти лет мучений боли — воспоминания о них исчезли, унеслись куда-то в даль, подхваченные неспешным течением журчащей под мостом реки, а сам он как будто растворяется в безмятежном покое, царившем в Долине Счастья.

Затем, повинуясь, эмоциональному порыву, он обернулся к своему спутнику. И если прежде, ему делалось не по себе от того, что Джонатан Куэй цинично демонстрировал перед ним возможности свой поистине сверхъестественной интуиции и обширные познания в области человеческой психологии; то теперь этот человек казался Фэнтому самым мудрым, самым благородным, и вообще, самым достойным из достойнейших. В полумраке сумерек его лицо, окаймленное густой бородой казалось особенно благообразным, и сердцем Фэнтома овладело сыновнее благоговение. Он протянул руку и положил её на плечо своему спутнику.

— Я буду служить вам верой и правдой, мистер Куэй, — медленно проговорил он. — Вы спасли мою пропащую душу и дали мне ещё один шанс. Как бы там ни было, чтобы ни случилось, вы можете рассчитывать на меня. Я пройду этот путь до конца!

Фэнтом произносил слова этой клятвы, и его не покидало странное ощущение, будто он отказывается от самого себя, вверяя свою душу в руки Джонатана Куэя.

Глава 11

Куэй ничего не ответил на этот эмоциональный порыв, но Джим Фэнтом нисколько не устыдился той импульсивности, с которой он выразил свои чувства. Чувство глубокой благодарности, подвигнувшее его на это, все ещё заставляло трепетать его сердце.

Они переехали через мост, оставляя позади реку, в зеркальных водах которой все ещё догорало пламя заката, а заснеженные вершины исчезли с водной глади, и въехали в темноту дремучего леса. Этим зарослям был неведом стук топора дровосека. С обеих сторон к дороге подступали могучие стволы вековых деревьев, верхушки которых, наверное, доставали до самого неба, объятого огнем заката. Видимо, когда-то в одно из деревьев угодила молния, и теперь всадники проехали мимо белеющего в темноте остова лесного великана, в темноте напоминающего привидение, тянувшее к ним свои руки; но вот неожиданно лес расступился, и они оказались на небольшой полянке, посреди которой была выстроена бревенчатая хижина с пристроенным к ней добротным сараем, тоже сложенным из бревен. Небольшой извилистый ручей, берущий свое начало где-то неподалеку от двери хижины, деловито журчал через полянку и исчезал за деревьями. В сумерках вода казалась розовой.

Конь, на котором ехал Призрак, остановился. Сам того не осознавая, Фэнтом натянул поводья, зачарованно глядя на красоту этого места.

— Ну как? — спросил Куэй.

Джим Фэнтом лишь руками развел. Все мышцы на его руках и плечах пришли в движение, а пальцы застыли в напряжении, как будто смыкаясь вокруг топорища.

— Просто глаз не отвести, — ответил он.

— Тебе понравилось? — снова спросил Куэй.

— То есть, я хотел сказать, — пояснил Джим Фэнтом, — что если бы расчистить эту землю… срубить деревья, выкорчевать пни и обосноваться здесь — вот было бы здорово!

— Это довольно тяжелая работа, на которую ушла бы уйма времени, — заметил Куэй.

— Зато по вечерам можно сидеть на пороге собственного дома, — мечтательно проговорил Фэнтом, — курить и любоваться на дело рук своих, прикидывать, сколько земли уже отвоевано у леса за прошедший день — или даже за целый месяц. Вот это была бы жизнь!

— А мне, казалось, что ты прежде всего всадник, человек любящий простор и свободу…

— Я-то? Ну да, раньше я тоже так считал. Но вот теперь не уверен. В том смысле, что глядя на эту хижину, одиноко стоящую среди леса, и вдыхая запах сырой земли, и все такое… Вы только прислушайтесь! Слышите?

— Что?

— Журчание ручья! А кто здесь живет?

— Никто, — ответил Куэй. — Вообще-то, эта поляна гораздо больше, чем ты думаешь. За домом начинается обширный луг. — Он пришпорил коня, а затем, дождавшись, когда Фэнтом, поравняется с ним, добавил: — Очень скоро здесь поселится новый жилец!

У Фэнтома дрогнуло сердце. А он-то уж было понадеялся, что ему, возможно, будет дозволено остаться здесь; он ничего не сказал, но свет померк у него перед глазами, как будто на землю в одно мгновение спустилась ночь.

Вскоре они выехали из леса на открытый простор, где в небе над западным горизонтом все ещё тлело догорающее пламя вечерней зари. Здесь начиналась длинная аллея, в самом конце которой виднелся большой бревенчатый дом.

— Это ваш дом? — спросил Фэнтом.

— Я здесь живу. Но ребята считают его чем-то вроде своего клуба. Они запросто бывают, когда им только заблагорассудится. Правда, Кендал нет-нет да и выставит эту ораву за дверь. Очень уж он тишину любит, этот Кендал!

— Кендал?

— Луис Кендал. В мое отсутствие он ведает здесь всеми делами. Дело в том, что мне часто приходится отлучаться по делам — как, например, сегодня. Так что на это время Кендал остается в долине вместо меня и сам отдает приказания.

— Всем-всем? — смущенно спросил Фэнтом.

— Да, всем. Не может быть, чтобы я до сих понр ни словом не обмолвился тебе о нем. Кендал хороший парень, хоть с виду и кажется угрюмым и порой бывает чересчур молчалив. Возможно, поначалу, он кое-кому и не нравится, но спустя какое-то время на него уже никто не обижается. Уверен, Джим, вы с ним поладите!

Рядом со скрипом распахнулись ворота, и через них не спеша прошли и побрели по дороге возвращающиеся с пастбища коровы, за которыми шел пастух.

— Что-то ты припозднился, Датчи, — окликнул его Куэй.

Датчи сбавил шаг, поотставая от своего небольшого стада. Этот толстяк казался таким же упитанным и ленивым, как и коровы, вверенные его попечению.

— Я вам все объясню, мистер Куэй, — заговорил он. — Дело было так. Вон та длинноногая пестрая телка — будь она неладна! — повалила забор и забрела в посевы Уоллеса. Я целый час гонялся за ней. Все коровы — дуры, но одни из них дуры набитые, а другие — зловредные. И вот, что я вам скажу: большей вредины, чем эта я в жизни не видывал. Совсем она меня измучила.

— Да уж, незадача, — посочувствовал Куэй. — Полагаю, на молоке это тоже скажется не лучшим образом.

— Еще бы, — отозвался Датчи. — Этой бестии нужно было бы родиться скаковой кобылой. Каждый раз когда я орал «тпру-у-у!», ей, наверное, казалось, что я поднимаю ставку. Ей-Богу, на скачках ей цены бы не было — черт бы её побрал!

Куэй рассмеялся, и всадники неторопливой рысцой миновали стадо, направляясь к дому.

— Это была идея Кендала, — сказал Куэй. — Когда здесь расчищали землю, он оставил эту аллею из больших деревьев; хотел, чтобы я выстроил себе здесь настоящую усадьбу, но уж тут я наотрез отказался идти у него на поводу! Что же касается меня, то я бы мог счастливо жить и в палатке. Не имеет значения, в каком доме живет человек. На мой взгляд, гораздо важнее, чтобы в душе он был в ладу с собой. Ну вот мы и приехали.

Они оказались перед длинной низкой постройкой, и завернув за угол, подъехали к сараю. Рядом с желобом поилки стоял молодой человек, приглядывавший за четырьмя лошадьми, очевидно, приведенными им на водопой. Завидев приехавших, животные вскинули головы и зафыркали.

— Чип Лэндер! — воскликнул Куэй. — Как тебе удалось так быстро вернуться?

Юноша помахал им и весело рассмеялся.

— Все очень просто, — сказал он. — В пяти милях от старта меня поджидал Мак Райнер и новый конь. К тому времени я уже успел порядком помотать нервы шерифу и шайке его лоботрясов, так что когда я сел на нового коня, то нас с Маком даже удирать не пришлось. Мы просто тихо-мирно уехали оттуда, а Бад Кросс все ещё носится где-то по горам и проклинает свою судьбу! Я уже час, как вернулся!

— Но как? Нас-то по дороге ты не обгонял.

— Ну да. Делать такой большой крюк не было никакой нужды. Мы проехали напрямик через южный перевал. Быстро и удобно. Чего зря время-то терять?

— А вот и не зря! — недовольно возразил Куэй. — Ты что, хочешь привести сюда шерифа?

— Шерифа? — смущенно проговорил Лэндер. — Да нет, он никогда до этого не додумается!

Куэй ничего не сказал, но по всему было видно, что он крайне недоволен. Он слез с коня.

— Я расседлаю вашего коня, босс, — предложил Лэндер, желая загладить возникшую неловкость.

— Я сам о нем позабочусь, — сказал Куэй, и тут же добавил: — Пойми, Чип, я не сержусь. Но мне бы все же хотелось, чтобы о некоторых тропах сюда не знал никто. Кстати, это в ваших же интересах.