Вероятно, да. Джулиана чувствовала себя одураченной. Айан на каждом шагу убеждал ее поверить, что он любит ее и что ему не нужна другая невеста.

Конечно, ему не нужна другая невеста. Немногие могли похвастаться таким большим состоянием.

– Поверьте, я прекрасно знаю, что произойдет, если я не женюсь в течение недели. Я собирался сегодня нанести визит лорду Карлтону. Его юная кузина из Йоркшира ищет мужа. Несомненно, мой отец охотно раскошелится, чтобы она согласилась на поспешную свадьбу.

– Это та маленькая рыжеволосая девчонка? – спросил отец. – Ты действительно хочешь жениться на леди – как ее зовут?

– Я не помню, – расстроено проворчал Айан. – Но я должен либо жениться на ней, либо распрощаться со всем, о чем я когда-либо мечтал.

И чтобы получить Хилфилд-Парк и своего племенного жеребца, он женится на этом наглом бледном создании из Йоркшира? Не раздумывая? Даже не зная ее имени?

Джулиана сглотнула. Отчаяние и гнев боролись за власть над ее чувствами. Своими словами Айан дал понять, что она была всего лишь средством для осуществления его цели. Вероятно, если бы отец другой девушки выложил десять тысяч, чтобы увидеть ее замужем, Айан и ей сделал бы предложение. И она ненавидела его за это. Не только за его ложь и интриги, которые он плел, чтобы добиться своего. Нет, теперь она ненавидела его за все последние дни, когда он называл ее другом и делал все возможное, желая взрастить в ней ложное доверие и подтолкнуть к алтарю, чтобы с полным правом получить деньги отца.

Ее гнев раскалялся, нарастал, пока не достиг предела, вытеснив страдание. Джулиана схватилась за ручку двери и резко дернула ее.

Ворвавшись в комнату, она, чеканя шаг, подошла к ним.

– Вы оба достойны сожаления! – Джулиана обратила пристальный, пылающий яростью взгляд на Айана. – Сколько времени ты изобретал план, как сделать меня своей покорной, ничего не подозревающей невестой?

Айан ничего не ответил. Он просто виновато смотрел на нее, стиснув зубы так сильно, что это, должно быть, причиняло ему боль.

– Сколько? – выкрикнула она.

– Джулиана, я…

Он нахмурился, подбирая слова.

Вероятно, слова, которые помогли бы снова обмануть ее.

– Черт побери! Ты потчевал меня своими лживыми сказками о любви, и я почти поверила им. – Она издала резкий, самоуничижительный смешок. – А теперь выяснилось, что ты совершил все это – приехал в Индию, сделал мне предложение и умолял меня, говорил, что я тебе небезразлична, – из-за грязных денег моего отца. «Мерзавец» слишком мягкое определение для вас, милорд.

– Джулиана, это неправда! – защищаясь, сказал Айан. – Послушай…

Она вытянула вперед руку, желая остановить его.

– Не трать время. Я уверена, что твои уловки в точности похожи на мои представления о них и даже больше.

– Но ты не знаешь, что у меня на сердце, – запротестовал он. – Ты никогда меня не слушала и не верила мне.

– Все твои слова были ложью!

– Проклятие, Джулиана, деньги, которые твой отец предложил мне, ничего не решали. Я в любом случае хотел жениться на тебе. Даже если бы ты пришла ко мне без единого пенни, это не имело бы для меня никакого значения. Я просто хотел видеть тебя своей женой.

Даже сквозь толстую стену гнева его слова тронули ее. Ей было больно слышать, что он продолжает приносить свои набившие оскомину извинения. Как она теперь могла ему доверять? Но ее сердце до боли желало верить каждому его слову.

Нет. Хватит быть дурочкой.

– А что насчет угрозы твоего отца? Ты любишь меня так сильно, что хочешь жениться на неопытной девчонке, чье имя даже не можешь вспомнить. Отчего? Если тебе не удалось получить деньги моего отца, то по крайней мере тебе достанется наследство?

И снова Айан, стиснув зубы, вперил в нее пылающий взгляд.

– Ты не понимаешь…

– Когда твой отец пригрозил тебе? Готова побиться об заклад, это случилось перед тем, как ты отправился в Индию, чтобы найти меня. Не сомневаюсь, что примерно в то же время мой отец сделал тебе свое предложение.

В ее голосе звучала издевка.

– Нет, Джулиана. Помолчи и выслушай меня. Я несколько месяцев знал, что отец лишит меня наследства, если я не женюсь до Нового года, но ни деньги твоего отца, ни деньги моего не значат для меня так много, как значишь ты.

– Хватит! – Это все, что Джулиане было необходимо – или что она хотела – услышать. К своему ужасу, она почувствовала, как слезы обожгли ей глаза, угрожая пролиться и унизить ее.

– Проклятие, ты, упрямая девчонка! – крикнул отец. – Выслушай его!

– Не вмешивайся! Ты и так уже слишком много сделал, – бросила она в ответ, изумив его настолько, что он на мгновение лишился дара речи.

Джулиана снова переключила внимание на Айана.

– Ты лгал на каждом шагу, каждую минуту. Хуже того, ты играл на моих воспоминаниях о нашей дружбе и использовал их, чтобы любым возможным способом заставить меня быть признательной тебе. Довольно! Преклоняйся перед деньгами своего отца и женись на этой йоркширской девчонке, мне все равно. Просто никогда больше не заговаривай со мной.

Джулиана повернулась, чтобы уйти. Айан схватил ее за руку.

Его пальцы сжали ее нежную кожу. Жаркие воспоминания промелькнули перед ее мысленным взором. Предательская дрожь охватила ее. Даже теперь, когда она полностью разоблачила его, ее тело отвечало, помня страстные прикосновения его рук к ее изнывающей от желания плоти.

– Пусти меня, – приказала она. Ее голос стал низким, дыхание участилось.

Айан не обратил внимания на ее слова.

– Ты всегда охотно веришь в самое худшее обо мне. Когда я сказал, что люблю тебя, ты тут же начала искать какие-то скрытые мотивы. Да, в прошлом я совершал ошибки. Но ты так и не простила их мне. – Он сверлил ее взглядом. – Ты сама выбрала Джеффри Арчера, и, в конце концов, мне пришлось смириться с этим. С того дня, когда я услышал, что ты овдовела, я ничего так сильно не хотел, как с полным правом назвать тебя своей женой. Угрозы моего отца и предложение лорда Браунли не значили ничего, кроме того, что я получу средства, чтобы претворить в жизнь свою мечту и построить будущее для нас вдали от Линтона, будущее только наше и ничье больше. А ты предположила лишь, что у меня был какой-то хитроумный план, как обманом заставить тебя выйти за меня замуж, чтобы я мог целыми днями наслаждаться своей властью над тобой. Ты считаешь, мне больше не на что тратить время?

Он усмехнулся, показывая свое раздражение и разочарование.

– Я не могу жениться на женщине, которая отказывается мне доверять. Я даже не могу разговаривать с такой женщиной.

Он выпустил ее руку и отступил назад. Впадинки на его лице, казалось, были высечены из гранита, голубые глаза стали невыразительными, холодными… и совершенно пустыми.

– Я забрал назад свое предложение. Теперь я исчезну из твоей жизни.

Айан развернулся и стремительно направился к лестнице, ведущей к парадному входу Харбрука. Внезапно Джулиана поняла, что не знает, радоваться его уходу или горевать.

– Ты что, совсем рехнулась, девчонка? – закричал отец, лицо его побелело.

Это гнев вызвал у него такую странную бледность? Наверное, у нее был такой же цвет лица. Бог свидетель, она тоже была в ярости. И это чувство подавленности – нет, она не позволит себе поддаться ему. По крайней мере, не сейчас…

– Тебе бы очень хотелось, чтобы я была дурочкой! – парировала она. – В этом случае вы с Айаном легко бы обвели меня вокруг пальца и затащили к алтарю. Но я не намерена больше терпеть эти интриги. Я прекрасно понимаю, что мое финансовое положение вынуждает меня быть обязанной тебе за то, что ты поддерживаешь меня, но я уже не ребенок. Моя зависимость вряд ли дает тебе право решать за меня, что мне делать в будущем. Я взрослая женщина…

– Может, и взрослая, но безответственная! – прорычал отец.

Джулиана уперлась руками в бока, ее гнев нарастал, как несущийся вперед снаряд.

– Многострадальный брак с Джеффри многому меня научил, в основном тому, что надо осмотрительнее выбирать мужчину, с которым я пойду к алтарю. Айан и я…

Она хотела сказать, что они не подходят друг другу, но это было не совсем верно. Отдельные мгновения выделялись, словно золотые проблески маяка, дарящие надежду своим сиянием: их игра в снежки, празднование Рождества, которое он захотел разделить с ней, часы после того, как он без остатка предавался любви с ней. Если бы он не был так лжив, так властен, если бы хоть толика из того, что он говорил, была правдой, то, может быть, они могли бы подойти друг другу.

Нет, невозможно, не стоит обращать внимания на тоскливые мысли. Пытаться изменить Айана – это словно желать изменить цвет луны.

– Вы с Айаном подходите друг другу больше, чем большинство благовоспитанных парочек, заключающих брак, – заверил ее отец. – Вы хорошо знаете друг друга. Брак, прекрасный во всех отношениях, и только твой упрямый нрав мешает вашему союзу. Ты считаешь себя умной и независимой. Но я вижу только своевольную девчонку, слишком озабоченную своими собственными желаниями, чтобы проявить внимание к мнению других.

Отец никогда не изменится. Не изменится ни его склад ума, ни его манера поведения. Джулиана знала это, знала, что ей следует придержать язык и прекратить попусту тратить слова. Но, в конце концов, она не смогла сдержать рвущийся наружу гнев.

– Я защищаю свое будущее, так что оно будет таким, как я пожелаю. И как ты смеешь относиться с презрением к моему поведению? По крайней мере, я никому не платила, чтобы заставить тебя плясать под свою дудку. Это самый вероломный поступок, который я могу представить.

Отец нахмурился и приложил руку к груди, словно его ранили. Хорошо. Она надеялась, что ее слова задели его так же сильно, как ее задели его поступки. Возможно, тогда он проявит уважение к ее чувствам и прекратит вмешиваться в ее жизнь.

– Тебя волнует, какой униженной я себя при этом чувствую? – продолжала Джулиана. – Сомневаюсь.

Пошатнувшись, отец сделал шаг назад, затем еще один.

– Ты уходишь, даже не выслушав меня до конца? – с вызовом бросила она. – Ты настолько труслив…

– Нет, – простонал отец, закрыв глаза и вцепившись себе в грудь.

И осел на пол.

Минуту он корчился на бордовом ковре и стонал от боли. Дело было плохо. Джулиана поняла это, опустившись рядом с ним на колени. По-настоящему, ужасно плохо. Жуткие гримасы на его лице и громкие стоны, вырывавшиеся из его груди, свидетельствовали о страшной боли.

Неужели сердце отца не выдержало? Ужас от мысли, что такое возможно, лишил ее способности дышать, мыслить.

Джулиана закричала.

Айан возвратился из Харбрука в отвратительном настроении. Он мчался на своем мерине во весь опор, затем стремительно вошел в Эджфилд-Парк и потопал по лестнице наверх, совершенно не думая о шуме и грязи, которую оставляет за собой.

Он знал, что его поведение было дерзким, но ему было совершенно наплевать.

Войдя в свою комнату, Айан захлопнул за собой дверь и прямиком направился к бренди, стоявшему на маленьком секретере. Наполнив стакан до краев, он опрокинул его себе в рот, с удовлетворением ощутив, как спиртное обожгло его внутренности. Он бы швырнул ничего не подозревающий стакан в стену, просто чтобы услышать, как тот разобьется вдребезги, если бы не хотел еще бренди.

Проклятая женщина! Чертовски упрямая, прекрасная негодница. Почему все между ними должно быть так ужасно?

Айан налил себе еще порцию бренди и расправился с ней так же быстро, как с первой. Он ждал какого-то успокоения, чтобы хотя бы легкое оцепенение овладело водоворотом его мыслей или разрывающимся на части сердцем.

Ничего. Ни малейшего облегчения. Он нахмурился. Странно, потому что бренди обычно излечивало возникающее время от времени отвратительное настроение. Однако надо принять во внимание, что сегодняшнее настроение было отвратительнее всех предыдущих. Но разве это имело значение?

– Черт побери! – выругался он, затем налил себе еще и выпил, надеясь на лучший результат.

По-прежнему ничего. Действительно странно. Будь все проклято, что теперь?

Эксперимент? Да. Сколько стаканов ему нужно, чтобы воспоминания превратились в расплывчатое пятно? Сколько выпивки потребует его тело, пока он не забудется блаженным сном?

Айан не знал наверняка, но был один способ выяснить это. Он налил еще стакан и поднес его ко рту.

Глотнув, он почувствовал, как жидкость обожгла его горло. Но Джулиана по-прежнему была в его голове, демонстрируя свое упрямство даже там. Проклятие, почему эта женщина отказала ему? Неужели она никогда не поймет, что все, что он делал, пусть за ее спиной, было продиктовано желанием помочь ей?

Когда виконт услышал звук шагов, приближающихся к двери, он на мгновение прервал свой эксперимент. Кто это пришел, чтобы свести на нет его усилия во имя науки?

Даже не удосужившись постучать, в комнату вошел отец, растрепанный и раскрасневшийся. При этом выражение его лица оставалось хладнокровным. Айан нахмурился.

– Мой мальчик. – Отец медленно приблизился и похлопал его по спине.

Как только отец оказался в футе от него, Акстон уловил сильный запах жасмина, точь-в-точь как у Элли, горничной, которая убирала спальни. Наблюдая, как Натаниел приводит в порядок сюртук и приглаживает свои темные, взъерошенные волосы, Айан почувствовал, как его охватила ярость. Неужели этот развратный осел не мог удержать свой похотливый отросток подальше от служанок в сочельник?

Айан отшатнулся от Натаниела.

– Что тебе угодно, отец?

Тот пожал плечами – само равнодушие. Его плечи поднялись и опустились под сюртуком спокойного серого цвета. Каков лгун, черт побери!

– Завтра Рождество. Нужно ли мне напоминать тебе, что у тебя в запасе неделя, чтобы жениться? Ты еще должен объявить о своих матримониальных планах… кому-нибудь. Тебе просто наплевать на наследство?

Айан с удовольствием швырнул бы эти деньги отцу в лицо, но мечта о Хилфилд-Парке манила его, напоминая о будущем и о причинах, по которым бунт был не самым лучшим выходом.

Опрокинув в себя еще одну порцию бренди, он сказал:

– Оказалось, что моя невеста до сих пор не согласна, но у меня осталась еще неделя до Нового года. У меня в запасе есть еще один план.

Айан умолчал о своем плане приударить за кузиной Байрона. Как же, черт возьми, ее зовут? Не важно, решил он, покачав головой. В День подарков он нанесет визит Рэдфордам и начнет ухаживать за рыжеволосой девчонкой.

Но эта идея не вызывала у него энтузиазма. Совершенно. Будь проклято его непослушное сердце!

– Не согласна? – повторил отец, явно удивленный. – По-прежнему? Как такое возможно? Ты наконец пустил в ход свои мозги и соблазнил девчонку прошлой ночью. Покрыл ее в ее собственной постели.

Смятение горячей волной захлестнуло Айана, и тем не менее он отчетливо ощутил, как по спине побежал холодок. Он изо всех сил постарался скрыть свою реакцию.

– Ты заблуждаешься. Мы обменялись рождественскими подарками, и только.

Натаниел бросил косой взгляд в его сторону:

– И это заняло у вас пять часов?

Пять часов? Да, с того момента, как он в полночь вошел в ее комнату, прошло несколько часов, пока они занимались любовью и дремали, прежде чем он проснулся почти с рассветом. Как, черт возьми, отец узнал об этом?

– Я увидел, как ты стучишься в ее дверь, когда поднимался по черной лестнице. Когда я через несколько часов снова проходил по коридору, ты украдкой выходил из комнаты леди Арчер в одних бриджах, – самодовольно произнес отец.

Айану нетрудно было догадаться, что отец делал в той части дома, где живут слуги, посреди ночи. Несомненно, то же самое, чем он занимался четверть часа назад. Гнев забурлил в нем с новой силой.

– То, чем мы занимались с Джулианой, тебя не касается.

Натаниел округлил глаза:

– Подумай хоть раз, мальчик. Ты покрыл ее. И теперь у тебя есть свидетель ее неприличного поведения. Я. Какая добропорядочная леди не захочет защитить свою репутацию, если ты дашь ей знать, что, возможно, не сумеешь сохранить эти сведения при себе?

Отвращение тисками сжало горло Айана.

– Я никогда не поступлю с Джулианой подобным образом.

Отец округлил глаза:

– Будь добр, выпей еще бренди и заставь свою совесть замолчать. Справедливость – не главное в жизни. Главное в жизни – это победа. Своими действиями она сама подписала себе приговор, ты же просто воспользуешься ситуацией.

– Нет.

Натаниел недоверчиво вздернул подбородок.

– Я могу помочь тебе достичь всего, что ты хочешь. У тебя будут твои дурацкие конюшни для разведения лошадей и жена, которую ты себе выбрал. Зачем отказывать мне? Поздновато проявлять малодушие.

– Я не позволю, чтобы имя Джулианы оказалось втянуто в очередной скандал…

– До этого не дойдет, мальчик. Как только ты ей скажешь, что весь Девоншир скоро узнает о вашей незаконной любовной связи, если вы не поженитесь, она немедленно согласится. Все уладится.

Отец говорил так, словно такое решение было исполнено здравого смысла. И с какой-то извращенной точки зрения оно действительно имело смысл. Но Айан не мог вспомнить, когда в последний раз слышал подобную глупость.

– Ничего не уладится. Она навсегда возненавидит меня.

– Каковы бы ни были ее чувства, в тот момент они больше не будут иметь значения. Дело будет обстряпано со всех сторон.

И снова Натаниел самодовольно ухмыльнулся, отчего гнев Айана начал стремительно расти.

– Я сказал «нет», черт тебя побери! Я не шучу.

Дружелюбное поведение отца тотчас испарилось. Жесткая маска ярости и нетерпения исказила его широкое, все еще покрасневшее лицо.

– Вряд ли мне требуется разрешение, чтобы пустить слух.

От этой вкрадчивой угрозы кровь застыла у Айана в жилах. Джулиана будет ненавидеть его, пока не покинет этот мир. И он сомневался, что она выйдет за него замуж, несмотря на бесчестье. Лорд и леди Браунли вряд ли будут счастливы, зная, что имя их единственного ребенка связано еще с одним подобным скандалом.

– Не лезь в мою жизнь! – прорычал виконт. – Ты не можешь заставить меня так подло поступить с человеком, которого я люблю. Ты не можешь планировать за меня мое будущее, как не можешь вылепить его по своему желанию. Неужели ты совсем не понимаешь, как сильно я презираю твое постоянное вмешательство в мою жизнь и попытки управлять ею? Уверен, даже ты не настолько бесчувственный.

Отец отпрянул, словно удивленный его горячностью.

– Презираешь меня, вот как? Я так понимаю, тебе не нравится идея рассказать Девонширу, что ты переспал…

– Нет, мне ни капли не нравится эта идея. – Айан со стуком поставил стакан из-под бренди на секретер. – И я был бы тебе признателен, если бы в будущем ты держал подобные идеи при себе и позволил бы мне самому распоряжаться собственной жизнью.

– Я хочу внуков, черт побери!

– Когда-нибудь они у тебя будут, надеюсь, скоро. Но до тех пор не надо вставать между Джулианой и мной.

Пропасть между ними и так была достаточно широкой, но не стоило это признавать.

Натаниел пожал плечами, явно изображая невозмутимость.

– Если ты предпочитаешь остаться без наследства…

– Это мой выбор!

– Глупый мальчишка, я пытаюсь помочь тебе. Неужели ты этого не видишь?

Нет. Айан видел только плетущего интриги хама с подлой душонкой. Он не позволит отцу делать за него выбор или «помогать», заставляя принимать решения, которые претили ему. С другой стороны, Джулиана…

Джулиана всегда пыталась сказать ему то же самое. Все, что он сейчас говорил отцу, она постоянно твердила ему. Полагая, что он знает лучше, знает, что им судьбой предназначено пожениться и жить счастливо, он, не задумываясь, растоптал ее чувства.

О, Боже правый! Наверное, Джулиана видела его в таком же отвратительном свете, в каком он видел Натаниела.

Его разум запротестовал. Этого не может быть. Все, что он делал для Джулианы, он делал из добрых побуждений.

Но разве его отец не сказал бы то же самое в свое оправдание?

Айан почувствовал, как у него ужасно зашумело в ушах. На свинцовых ногах он доковылял до кровати и опустился на ее мягкую поверхность.

Он то и дело пытался лишить Джулиану возможности самой сделать выбор – когда Джеффри Арчер начал ухаживать за ней, когда навязывал ей свои познания о Питере Хэвершеме в Лондоне. Черт, даже вынудив Джулиану дать ему обещание ответить на его предложение к Рождеству, он поступил подло. И виконт с отвращением осознал, что все эти годы давил на нее, пытаясь «помочь», начиная с высокого дерева по ту сторону реки, как она сама сказала, и заканчивая предположением, что она выйдет за него замуж, проведя ночь в его объятиях.

Когда дело касалось чего-то важного, он вел себя в точности как его отец.

От этой мысли все внутри его перевернулось, и тошнота подкатила к горлу.

– Я не вижу, чтобы твои интриги хоть чуточку помогли мне. Хоть раз, – сказал Акстон отцу. – Сейчас же прекрати плести их, а не то я позабочусь о том, чтобы ты узнал, как отвратительно чувствовать себя чертовой марионеткой.

Напрягшись, Натаниел злобно посмотрел на него и вцепился в отвороты сюртука.

– Неблагодарный щенок! Помни, если ты не женишься на этой девчонке до Нового года, то лишишься наследства.

Облегчение, чувство полной свободы овладело им. Позволив произойти самому худшему, что, как предполагал его отец, да и он сам, случится после того, как он лишится наследства, Айан наконец будет волен сам вершить свою судьбу. У него не будет ни пенни, но он никому не будет обязан.

И возможно, просто возможно, когда-нибудь Джулиана поверит ему и рискнет снова стать его другом.

Но если она не захочет, значит, таков ее выбор…

Айан послал отцу мрачную улыбку.

– Отец, думаю, тебе стоит подготовиться к тому, что скоро ты потеряешь сына. Я не стану принуждать Джулиану исполнять твои приказания. Или мои. А теперь уходи.