Пылающее солнце отражалось от маслянисто поблескивавшей поверхности скал, вызывая у Форса боль в глазах. Трудно было все время брести и брести, когда кишки твои грызет жуткий голод. Но они не видели никакой дичи в этой странной пустыне. И все же он страдал не так сильно, как Эрскин. Южанин бормотал что-то неразборчивое, глаза его остекленели.
      Необходимо было вести его за руку, словно он был уставшим ребенком.
      Красное пятно на его перевязанном плече покрылось коркой и засохло – по крайней мере, он больше не терял крови, ему только нездоровилось.
      Где же находился конец этой Земли Взрыва? Если они не шли по кругу, они должны были пройти мили по этим острым как лезвие ножа кромкам оврагов и каменистым плато. И все-таки по-прежнему, каждый раз, когда они поднимались на очередную возвышенность, перед ними все простиралась и простиралась эта выжженная пустыня.
      – Воды... – Язык Эрскина, распухший и покрасневший, протиснулся сквозь растрескавшиеся губы.
      Все изобилие вчерашнего потопа исчезло, поглощенное почвой так, словно его никогда и не существовало. Форс для устойчивости прислонил великана к скале и потянулся за своей фляжкой. Он делал это медленно, стараясь унять дрожь в своей руке. Ни одна капля драгоценной влаги не должна быть пролита!
      Воду пролил Эрскин. Его глаза вдруг сфокусировались на фляге, и он схватил ее. Вода плеснула через его руку и вылилась во впадину на камне.
      Форс с тоской посмотрел на нее, но все же не посмел выпить жидкость, коснувшуюся здешней зараженной земли.
      Он позволил Эрскину сделать два глотка, а затем силой отнял у него флягу. К счастью, великан ослаб. Форс мельком взглянул на землю. То, что он там увидел, приковало к себе его взгляд.
      Из отбрасываемой камнем тени к пролитой воде что-то двигалось. Оно было темно-зеленым, испещренным красновато-желтыми пятнами, и вековечное отвращение человека к рептилиям чуть не заставило Форса обрушить на него всю тяжесть ноги, одетой в подкованный сапог. Но он вовремя заметил, что по земле извивалась не змея, а длинный, мясистый стебель растения. Его расплющенный конец покрутился в воздухе и упал на капли воды, согнувшись над влагой. Теперь и остальная часть растения выдвинулась к влаге. Форс увидел три жестких листа, окружавших высокий колос, на котором был красный бутон. Растение выпило воду, и всасывающий стебель поднялся и снова исчез в листьях. Потом это фантастическое растение снова отступило в тень, и Форс должен был гадать, было ли это на самом деле, или голод и жажда сыграли с ним скверную шутку. Только на камне остался влажный след, покрывавший углубление, где была вода.
      Так значит, и ЗДЕСЬ была жизнь – даже если это и была чужая жизнь. От вида этого растения у Форса как-то полегчало на сердце. Что правда, то правда, он привык к растительности, которая пускала корни и оставалась на одном месте. Но на этой странной земле животные вполне могли оставаться на месте, в то время как растения разгуливали повсюду. Он посмеялся над этим – эта мысль показалась ему очень остроумной и занятной. Они пошли дальше, он с гордостью повторил ее Эрскину, но южанин ответил только невнятным бормотаньем.
      Их странствия продолжались и становились все кошмарнее. Форс продвигался вперед, снова и снова поднимал Эрскина на ноги и направляясь к ориентирам, засеченным им впереди. Было легче продолжать движение, если выберешь скалу или одну из дюн и придерживаешься ее, как ориентира. Потом, когда он достигал этого ориентира, впереди всегда был другой, за который можно было так же зацепиться взглядом.
      Иногда он замечал движение в иссиня-черных тенях, лежавших под скалами и каменными навесами. Там либо скрывались колонии жаждущих воду растений, либо там были другие обитатели этой пустыни, следившие за путниками. Он этого не знал и не интересовался этим. Все, что ему требовалось, это продолжать идти и надеяться, что когда-нибудь, когда они поднимутся на очередной каменный гребень, они увидят обычную зелень своего мира.
      Время от времени Люра скрывалась из виду. Ее некогда гладкий мех стал грубым и спутанным, а бока впали и выступили ребра. Она шла собственной дорогой, внимательная и готовая к нападению. Если Чудища напали на их след и двигались за ними, они все еще не подошли на дистанцию, пригодную для нападения.
      Становилось почти невозможно удерживать Эрскина на ногах. Он дважды падал и растянулся бы во весь рост, если бы Форс не поддержал его. Во второй раз горец упал на колени. Именно тогда, пытаясь поднять своего товарища, Форс забыл про воду. Он все-таки поднял южанина на ноги, но фляга его была теперь пуста.
      Они пробирались через лабиринт узких, как след от лезвия ножа, оврагов. Все овраги протянулись примерно в том направлении, которое было им нужно, и юноши следовали вдоль них. Форс чуть ли не вдвое складывался под тяжестью Эрскина. Он мельком вдруг уловил что-то, что мгновенно вдохнуло в него надежду и силы. Но ведь были уже почти сумерки, и его глаза могли сыграть с ним шутку...
      Нет, это был не обман! Впереди виднелись макушки деревьев. Никогда зрелище веток на фоне вечернего неба не казалось ему таким прекрасным!
      Форс перекинул руку Эрскина себе через плечо, бросил лук, колчан со стрелами и Звездную Сумку и сделал последний рывок.
      Ему казалось, что он пролежал дни, недели, уткнувшись в мягкую землю лицом и ощущал приятный запах прелых листьев. Он слышал свист ветра, шелест листьев, которые были настоящими, зелеными и чистыми. Наконец, он поднял голову. Эрскин лежал чуть подальше. Он перевернулся на спину, глаза его были закрыты, он спал. Форс глубоко вздохнул.
      Он должен вернуться и забрать лук и сумку, прежде чем наступит ночь.
      Скрипя зубами, Форс попытался подняться на ноги. Странно – он впервые заметил, что Люры не было поблизости. Может быть, она охотится... Но он должен вернуть себе сумку! Там были все доказательства, что он преуспел в своих поисках.
      Ноги Форса заплетались, голова кружилась, и все плыло перед ним. Но он мог двигаться по цепочке оставленных ими следов, и это было удобно. Он потащился дальше.
      Стенки первого оврага сомкнулись вокруг него. Когда он оглянулся, то увидел деревья, но не там, где лежал Эрскин. Темнело – он должен спешить.
      Голова его раскалывалась от боли. Он знал, что падает, и попытался выставить вперед руки, чтобы приостановить падение, но только смутно почувствовал удар, когда упал на камни. Потом на него нахлынула глубокая чернота.
      Сперва Форс почувствовал, что его грубо дергают, так грубо, что боль от этого прибавилась к взрывам боли в голове. Затем он вынырнул из черноты, пытаясь собраться с мыслями. В конце концов, он снова упал, больно ударившись о камни, потом покатился. Пинок под ребра остановил его.
      Его, должно быть, несли, потом бросили. Тошнотворная вонь, ударившая в нос, подсказала, кто это сделал. Он безвольно лежал, не отваживаясь открыть глаза. Покуда они считали, что он без сознания, он мог на время быть в безопасности.
      Его связали, запястья были сведены между лопатками, а голени связаны вместе. Руки уже онемели, и путы врезались в кожу. Он мог только слушать и пытаться угадать, что делали его захватчики. Они, похоже, располагались на ночлег. Форс услышал изданное одним из них кряканье, потом поскребывание когтей по грубой шкуре. Затем, сквозь вонь, он уловил запах дыма и осмелился взглянуть через полуоткрытые веки. Да, они разводили костер, который они подпитывали пучками жесткой травы, нарванной ими по обеим сторонам оврага. Один из них вышел в круг света и бросил на землю охапку засасывающих воду растений, все еще достаточно подвижных, чтобы попытаться уползти.
      Но их быстро схватили и зажали красные бутоны между желтыми клыками.
      Чудища удовлетворенно зафыркали. Высосанные досуха растения кидали в огонь. Форс сглотнул пересохшим горлом – его очередь следующая?
      Но одно из Чудищ с нечеловеческой быстротой повернулось и вцепилось во что-то, что извивалось и пронзительно пищало. Оно вернулось, сжимая в каждой лапе по извивающейся добыче, потом стало колотить маленькие тела о подходящий камень и колотило до тех пор, пока они не обмякли и не стали неподвижными. Успех охотника возбудил зависть его сородичей. Они все зашаркали лапами среди камней оврага, но повезло немногим.
      Среди камней где-то позади себя Форс услышал быстрое движение, словно маленькие проворные существа старались как можно быстрее убраться в безопасное место. Самый медлительный из охотников вернулся к костру с пустыми руками, недовольно бурча. Когда пойманных существ разложили на камне, Форс впервые увидел, что это такое, – ящерицы! Они походили на тех, которых он много раз видел прячущимися среди камней – но у этих головы были какой-то странной формы. Прежде, чем он смог понять, в чем тут дело, тела ящериц были развешаны поджариваться над огнем.
      Этим были заняты четыре Чудища. Или весь их клан не решился сунуться в Землю Взрыва, или же отряд разделился. Но и эти четверо были достаточно скверными. Форс впервые их разглядел.
      Они, вероятно, были не выше его, но тощие тела сильно увеличивали их рост. Туго натянутая на острых костях сероватая кожа была какой-то зернистой, почти чешуйчатой, тела были голыми, за исключением набедренных повязок из грязного драного материала. Но их лица...
      Форс заставил себя изучать и запоминать все, что он увидел. Он попытался смотреть на все эти ужасные маски отвлеченно. Чертами они отдаленно напоминали человеческие. Но глаза, глубоко упрятанные во впадины черепа, удлиненные челюсти, нос, вместо которого были только две щели...
      Челюсти с клыками хищного зверя... острыми клыками, никогда полностью не прикрывающимися тонкими подобиями губ... они не были человеческими. Они были – он отшатнулся от возникшей в его уме картины – они были крысами!
      Форс не смог справиться с дрожью во всем теле. Затем он напрягся.
      Позади него что-то опускалось вниз по склону, не с легким топотком ящериц, а уверенной поступью того, кто знает, что ему нечего бояться и он идет на встречу с друзьями.
      Мгновение спустя он почувствовал толчок, а затем приближавшийся к нему мягкий мех. Шаги послышались снова.
      Теперь рядом с ним лежала Люра, глаза ее были дикими от беспомощной ярости, лапы были туго стянуты ремнями, а петля крепко связывала челюсти.
      Она била Форса хвостом, но когда ее глаза встретились с его глазами, она слегка расслабилась. Он все еще не мог пошевелиться...
      К Чудищам у костра присоединились пятое и шестое. Они потребовали свою долю еды. Их приветствовали насмешками, пока одно из них не прорычало какой-то приказ, и с ними неохотно поделились мясом. Они молча ели. Когда, наконец, вожак поел, он небрежно вытер свои когтистые пальцы о грудь и приступил к изучению каких-то предметов, лежащих рядом с ним.
      Форс узнал свой лук. Вожак с любопытством щелкнул тетивой, ударив себя по пальцу. С диким рычанием он переломил лук между пальцев и бросил сломанное оружие в костер. За ним последовал колчан, но Чудище по достоинству оценило стальные наконечники стрел, отломив их и отбросив в сторону.
      Когда эта тварь взяла последнюю часть своей добычи – Звездную Сумку Форс закусил нижнюю губу. Драгоценное содержимое сумки было вывалено, и предмет за предметом отправлено в огонь. Карты, дневник, все, кроме фигурок из музея, которые, казалось, заворожили вожака Чудищ.
      Таким образом изучив свою добычу, тварь перешла к пленникам. Форс лежал бессильно, приказав всем своим мускулам расслабиться. Когтистые пальцы ног снова ударили его, откатив от Люры в круг света от костра. Он старался сдержать ярость и тошноту, когда вонючие лапы содрали с него всю одежду до последнего клочка и ощупали тело. Что будет дальше, нож, удар, чтобы проделать дырку в его гудящей голове? Но странное дело, его оставили в покое, пока таким же образом не осмотрели и Люру.
      Затем когти захватили связывающий его запястья ремень и его оттащили обратно, на прежнее место, до крови изодрав ему спину о гравий. Люра сильно билась. Она считала, что такое обращение ей не по вкусу. Теперь она была прижата к нему, ее связанные челюсти уткнулись ему в плечо.
      Через некоторое время Форс уснул. Когда он снова проснулся, был серый рассвет. Одно из пленивших их Чудищ сидело согнувшись у костра, клюя носом и время от времени подбрасывая топливо в костер. Остальные лежали в глубоком сне.
      Мозг Форса теперь был настороже. Он снова очень отчетливо услышал слабые звуки, которые издавали ящерицы, бегавшие по камням. Почему они рисковали, возвращаясь в опасную для них зону? – думал он. А затем он увидел, что окружало стены оврага: сотни террас, некоторые всего в несколько дюймов, а некоторые в несколько футов шириной. Стенки ущелья казались одной длинной лестницей. Террасы были созданы искусственно, каждая была огорожена стенкой из камешков и гальки. На этих крошечных полях росла какая-то трава, которую его захватчики подбрасывали в костер.
      Они уже обдирали дно оврага. Когда Форс впервые заметил террасы, дежурный вырвал с корнем охапку травы, ободрав еще два маленьких поля.
      Неужто террасы создали ящерицы? А черные дыры, с ровными интервалами идущие вдоль верхнего края оврага, чем они были? Ответом послужило появление чешуйчатой головы – на ее лбу возвышалось что-то вроде гребня.
      Она появилась из одной из пещерок, яркие как бриллианты глаза осмотрели долину и вторгшихся в нее врагов.
      Форс, зная теперь, что ему искать, окинул взглядом края оврага.
      Головы! Головы высовывались из дыр и пропадали, появлялись, и исчезали за камнями и террасами, повыше. Они всегда двигались почти беззвучно и были настолько близки по цвету и очертаниям к скалам и камням, что только знавший о них мог хотя бы догадываться, чем и где они были.
      Если прошлой ночью ящерицы, застигнутые врасплох превосходящими силами, бежали, то теперь они вернулись с подкреплением. Но они, в лучшем случае, были не больше двадцати дюймов ростом и выступали против железной силы и огромного веса Чудищ, которые могли сломать им хребет большим и указательным пальцами. Проклятье, да ведь под ногами врага могла бы пасть целая армия!
      Но ящерицы, казалось, не испытывали особого страха перед превосходящими силами, с которыми они столкнулись.
      По обеим сторонам оврага выступили вперед разведчики. Время от времени Форс замечал стройные силуэты, бросавшиеся от одного укрытия к другому и приближавшиеся к врагу. Затем он увидел еще что-то и едва мог поверить своим глазам. Из одной пещеры на противоположной стороне оврага храбро выступил небольшой отряд ящериц. Они не издавали ни звука, но и не предпринимали никаких усилий, чтобы скрыть свое выступление. Вместо этого они двинулись вниз на еще не ободранные Чудищами поля.
      Они шли на задних ногах с осанкой, похожей на осанку человека, и в более коротких передних лапках все они что-то несли. Спустившись на свои крошечные поля, они разошлись и принялись за работу. Форс уставился на них – они жали траву, срезая стебли и связывая их в копны. Они работали, не обращая внимания на то, что находилось внизу, как обычно, занимались своими делами.
      Форс хотел встать и предупреждающе крикнуть этим деловитым работникам, чтобы они уходили подальше, прежде чем их обнаружат эти скоты у костра. Но он сознавал, что мрачная армия, добившаяся какой-то своей цели, бесшумно собиралась на склоне. Он чуть-чуть начал догадываться об их планах, и его голова приподнялась вверх, чтобы лучше видеть.
      Приманка! Работавшие на полях ящерицы должны были послужить приманкой! В это трудно было поверить. Эти маленькие чешуйчатые существа превосходно знали, что они делали, – это были герои их клана, вероятно, добровольно взявшиеся поработать на своих полях и послужить приманкой. Но даже теперь он еще не представлял себе, как далеко зайдет народ ящериц, чтобы спасти свою землю.
      Дежурный зевнул, рыгнул и потянулся. Затем он уловил движение наверху. Он оскалился, далеко, словно напоказ, выставив свои грязные клыки и протянув лапу толчком разбудил одного из спящих. Сперва тот хотел возмутиться, но когда ему указали на фермеров, работавших наверху, он протер глаза и перешел к делу.
      Из гравия у себя под ногами он набрал пригоршню камней размером с грецкий орех. Чудища бросили их точно и с большой силой, убив двух ящериц.
      Раздавшийся победный крик охотников разбудил весь лагерь.
      Но ящерицы наверняка могли бы укрыться быстрее, чем они это сделали!
      Форс со странным чувством боли следил, как фермеры, один за другим, гибли, не успев достичь безопасных пещер. Затем он понял – они и не собирались спасаться. Они отдавали свои жизни ради выполнения какого-то разработанного ими плана.
      Он не хотел больше смотреть на эту жестокую бойню и взглянул на противоположную сторону оврага, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как оттуда вылетел маленький круглый предмет и упал неподалеку от лагерного костра. Затем один за другим эти предметы стали падать вниз, словно вдруг пошел коричневый град. Когда они падали среди камней и гравия, их невозможно было заметить. И если бы один из них не подкатился к плоскому камню в пределах досягаемости Форса, тот никогда бы и не узнал, что это были за предметы.
      Маленький шарик, сделанный, может быть, из глины, – вот и все, что он увидел. Но почему поверхность этого шарика со всех сторон была усеяна маленькими шипами? Если он предназначался для того, чтобы ранить противника, то зачем было стрелять ими тогда, когда Чудища находились далеко от этого места? Форс все еще ломал себе голову над этим, когда вернулись гордые своей добычей победители, размахивая тушками ящериц.
      Несмотря на отвращение, Форс не мог подавить голодных спазмов, когда в воздухе тяжело запахло жареным мясом. Он мог лишь смутно припомнить, когда он в последний раз ел – его желудок был одним огромным пустым дуплом. Но он не хотел сейчас привлекать внимание тех, кто сейчас, как волки, набросились на полупрожаренное мясо.
      Одно из Чудищ, потянувшись за жареной ящерицей, неожиданно вскрикнуло и выдернуло что-то из своей руки, отшвырнув это с силой обиженного человек. Оно укололось об один из шариков ящериц. Но Форс видел, что это не причинило ему ничего, кроме временного неудобства. Он внимательно следил за Чудищами и увидел, как еще две твари наступили на усеянные колючками шарики. Одно из них сделало это, когда ушло за новым запасом водосодержащих растений. Обратно оно шло медленно, то и дело останавливаясь, чтобы помотать своей узкой головой и один раз сильно провело рукой перед глазами, словно сметая с глаз какую-то завесу.
      Они напились из водосодержащих растений, дочиста обглодали последние косточки ящериц и поднялись на ноги. Потом обратили свое внимание на пленников. Вот оно: Форс поморщился. Он видел, как они насаживали и жарили визжащих ящериц с переломанными костями.
      Чудища окружили пленников. Сначала они грубо веселились, шлепая и пиная Форса, но явно не собирались убивать его сейчас. Вместо этого вожак нагнулся, чтобы разрезать путы на голенях Форса, держа его нож в своих лапах.
      Сталь ножа так и не коснулась ремней. Одна из тварей в кругу издала глухой рев и укусила собственную руку. В углах ее пасти показались клочья белой пены. Она неистово рвала свое тело, а затем нетвердым шагом бросилась бежать вниз, в овраг. Пораженно закрякав, остальные замерли на месте, следя, как их товарищ с визгом страшной боли согнулся пополам и упал в костер!
      Яд! Теперь Форс понял замысел ящериц. Колючие шарики были отравленными! И яду нужно было время, чтобы сработать. Но все ли Чудища отравлены?
      В конце концов, только вожак смог добраться до другого края оврага, скребя лапами по камням, словно пытаясь уволочь свое отравленное тело из этого смертельного места. Но он с шумом упал обратно, дважды простонал, а затем замер так же неподвижно, как и остальные.
      Форс слышал только топот ног ящериц, потом заметил, что склоны оврага ожили. Ящерицы красно-коричневым ковром двигались к месту бойни. Форс облизнул сухие губы. Но удастся ли ему связаться с ними, побудить их использовать этот лежащий неподалеку нож, чтобы перерезать его путы?
      Его руки омертвели, да и ноги тоже.
      Долгое время он колебался, а ящерицы тем временем столпились вокруг убитых, их тонкий свист эхом раздавался среди скал. Затем Форс решился издать хриплый звук, который только и были способны издать его пересохшее горло и еще более пересохший рот.
      В ответ на это произошло молниеносное движение, головы всех ящериц обернулись к нему, и холодные жесткие глаза стали оценивающе его рассматривать. Он снова сделал попытку заговорить, а Люра беспомощно дергалась, стараясь освободиться. Несколько ящериц отделилось от толпы, их украшенные гребнями головы начали освещаться и пригнулись. Затем вперед двинулся отряд этих существ. Форс попытался приподняться. Его охватил настоящий ужас.