Киртиану не нужна была человеческая магия, позволяющая читать мысли, дабы понять, что мать уже всецело поглощена обдумыванием различных матримониальных проектов и что стоило ей заслышать имя Джеля, как остальную часть фразы она пропустила мимо ушей - чтобы та не отвлекала ее от задачи первостепенной важности, поиска подходящей пары для сына.
      - Да-да, конечно, - рассеянно отозвалась Лидиэль, позволив слуге забрать суп и поставить вместо него тарелку с печеным угрем, хотя обычно она этого угря и в рот не брала. Теперь же Лидиэль проглотила этот деликатес, даже не замечая, что она ест, ибо ей сейчас было не до размышлений о еде: мысли ее были заняты куда более важными вещами.
      Киртиан мысленно улыбнулся и без дальнейших комментариев занялся содержимым своей тарелки, поздравив себя с удачным маневром. Он получил от матери разрешение на штурм, и она об этом вспомнит - вечером, попозже, когда начнет восстанавливать в памяти этот разговор.
      И тогда уже поздно будет идти на попятный. И ему это практически ничего не стоило, он и так ведь уже дозрел.
      Удовольствие от одержанной победы лишь прибавило ему аппетита, и Киртиан отдал должное ужину.
      Внизу, под балконом раскинулась зеленая бархатная лужайка. Она переходила в такой же пушистый травяной склон, а тот потом сливался с зеленью поселка: там жили все люди-слути, заработавшие себе домики в главной усадьбе. Лужайка была ярко, по-праздничному освещена - на воткнутых в землю шестах висело множество фонарей.
      В хорошую погоду она служила ярмарочной площадью, танцевальной площадкой и пиршественным залом. Вот и сегодня вечером ее приспособили для последних двух целей. Воины, и победившие, и проигравшие, расселись вперемешку за длинными деревянными столами, перенесенными сюда из их казармы, и праздновали. Другие слуги, уже давно успевшие поужинать, подходили группками по двое-трое и присоединялись к празднеству. На концах столов ярко горели праздничные факелы, а на дальнем конце лужайки устроился небольшой оркестрик; музыканты наигрывали забористые плясовые, отроду не звучавшие ни на одном эльфийском празднике. Киртиан любил человеческую музыку, и он знал, что матери она тоже нравится, - но сравнивать людскую и эльфийскую музыку было все равно что сравнивать говорливый лесной ручей с подсвеченной водяной скульптурой. И в том, и в другой текла вода, но на этом их сходство и заканчивалось.
      Джель с десятком воинов уже поужинали, нашли себе партнерш и теперь плясали - не особенно умело, но зато от всей души. Судя по разрумянившимся щекам и блестящим глазам девушек, никто из них не стал бы жаловаться на такие мелочи, как случайно отдавленная нога. Киртиан молча закончил трапезу, откинулся на спинку стула и, потягивая вино, принялся наблюдать за бурлением танцующей толпы - та все прибывала и прибывала.
      - Так вот насчет твоего несносного кузена, - пробормотала вдруг Лидиэль, глядя на сына.
      - А что с ним такое? - отозвался Киртиан, взглянув на мать. - Надеюсь, он не собирается снова нанести мне визит? Я думал, мы еще в прошлый раз излечили его от подобных намерений.
      Лидиэль скривилась.
      - Я сама чуть не излечилась от желания находиться здесь! - сказала она, содрогнувшись. - Если бы мне еще хоть вечер пришлось слушать твое монотонное бубнение!..
      Да таким голосом, хоть эротические поэмы читай - все равно слушатели умрут от скуки!
      Киртиан улыбнулся:
      - Я подумал, что монотонность как раз подойдет к теме беседы. Но вообще-то за эту идею ты можешь поблагодарить Джеля. Я даже не догадывался, что он так здорово разбирается в санитарном состоянии военного лагеря, в организации снабжения и в том, как все это важно с точки зрения тактики. Он столько в меня вколотил, что теперь я вполне способен написать монографию на эту тему.
      - Напомни мне как-нибудь отослать ему полное блюдо живых скорпионов, с легким раздражением отозвалась Лидиэль. - Он мог бы и сообразить, что мне тоже придется тут сидеть и весь вечер слушать эту галиматью!
      Но возвращаюсь к прежней теме - нет, твой кузен не собирается приезжать сюда. Очевидно, 0№ хочет подлизаться к тебе, чтобы ты забыл о его попытке лишить тебя наследства.
      - Что, вправду? - теперь уже Киртиан приподнял брови, попытавшись скопировать самую язвительную из гримас матери. - Как это мило с его стороны. Можно сказать, по-братски. Ну так чего же он хочет?
      Лицо Лидиэль сделалось непроницаемым.
      - Он хочет, чтобы ты съездил к нему в гости. Он приглашает тебя на.., ну, на своего рода встречу. К нему в поместье приезжают лорд Мартиэн и лорд Виварна, чтобы решить свой спор.
      Киртиан был неприятно удивлен.
      - Два великих лорда улаживают распрю, и Аэлмаркин желает, чтобы при этом присутствовал я? Но зачем?
      Лидиэль покачала головой.
      - Не знаю, - с искренним недоумением отозвалась она. - Возможно, Аэлмаркин решил сменить тактику - в надежде, что ты забудешь про его прошение. Или хотя бы простишь.
      Киртиан состроил кислую мину:
      - А может, он просто желает продемонстрировать великим лордам, что я такой же полоумный, как и отец.
      В конце концов, я точно так же одержим прошлым, как и отец. Может, Аэлмаркин надеется, что я начну бубнить что-нибудь про эльфийскую историю или приставать к лордам с расспросами, нет ли у них в библиотеках каких-нибудь древних книг и не позволят ли они мне снять с них копию.
      - Дартениан никогда не был полоумным, - мягко произнесла Лидиэль. - И ты - не полоумный. Думать о прошлом - вовсе не безумие. Истинное безумие пытаться делать вид, будто прошлого никогда не существовало. Посмотри, до чего докатились великие лорды - до войны с собственными сыновьями! Если бы они помнили прошлое, помнили о распрях, что заставили нас бежать из Эвелона, этой трагедии можно было бы избежать.
      - А я иногда думаю: может, в этой безостановочной погоне за прошлым и вправду есть что-то от безумия? - сказал Киртиан. У него как-то разом испортилось настроение. - Иначе чем объяснить исчезновение отца?
      На щеках Лидиэли проступил румянец гнева, но она не дала воли чувствам.
      - Чем объяснить? - переспросила она и сама ответила на свой вопрос:
      - Сочетанием увлеченности с невезением.
      Или, быть может, встречей с безжалостным врагом. Я не знаю, милый, за чем именно охотился Дартениан в момент своего исчезновения - он скрывал это даже от меня. Но я знаю, что это было нечто очень важное и, потенциально, очень могущественное. Потому эта тайна была опасна. Потому он и не делился ею даже со мной. Возможно, с ним произошел несчастный случай. А возможно, еще кто-то, помимо меня, воспринял его всерьез - и пожелал узнать то, что было известно Дартениану, или помешать ему обнаружить нечто такое, что могло бы дать ему преимущество в бесконечной драке за власть.
      - Ты полагаешь, что его.., убили? - медленно произнес Киртиан. Эта мысль никогда прежде не приходила ему в голову.
      Лидиэль вздохнула:
      - Не знаю. Возможно. Но я даже не представляю, как это могло произойти. Я так и не узнала ничего такого, что подтвердило бы это предположение или опровергло его. - Видно было, что сама эта неопределенность причиняет ей боль. - Но как бы там ни было, пускай чужие думают о нем как о слабоумном чудаке, только и знавшем, что копаться в старинных документах. Я-то знаю, как все было на самом деле, и тебе следовало бы знать.
      Пристыженный Киртиан склонил голову в безмолвном извинении.
      - И мне не следовало бы прислушиваться к мнению Аэлмаркина даже в таких банальных вопросах, как выбор вина, не говоря уже о чем-то более существенном. - Он нахмурился. - Я уже почти готов отклонить его приглашение. Что-то оно последовало почти сразу же вслед за решением Совета, а Аэлмаркин упрям и настойчив. Он наверняка что-то задумал, чтобы поставить меня в неловкое положение.
      Но Лидиэль покачала головой:
      - Нет, так нельзя. У него куда больше политического веса, чем у тебя, и, если ты его оскорбишь, он может изрядно отравить тебе жизнь. Тебе вправду хочется разбираться с Советом из-за подстроенных им мелких пакостей?
      Лучше уж принять его приглашение.
      Киртиан вздохнул и смирился. Да, видимо, придется туда отправиться и разыграть из себя дурачка, на радость Аэлмаркину. Да нет, в общем-то, не хочется.
      - Когда там этот фарс?
      - Через три дня, - сообщила Лидиэль и успокаивающе погладила сына по руке. - Ну, выше нос! В конце концов, это займет всего полдня. Неужели тебе так трудно потерпеть полдня?
      ***
      "Неужели тебе так трудно потерпеть полдня?" - с яростью спросил себя Киртиан, уставившись в песок арены, чтобы не встречаться со взглядами, исполненными то презрения, то любопытства. - Да это куда труднее, чем выиграть бой у Джеля!"
      В тот самый момент, как он вышел из портала и очутился в поместье Аэлмаркина, Киртиан осознал две вещи.
      Во-первых, что Лидиэль была абсолютно права: если он не продемонстрирует на этом сборище свое здравомыслие, Аэлмаркин получит возможность говорить все, что заблагорассудится, - и ему будут верить. А во-вторых - что поведение всех прочих гостей Аэлмаркина станет истинным испытанием его терпения и способности действовать.
      Киртиан еще никогда в жизни не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Да у него куда больше общего с людьми из его поместья, чем с этими существами, с которыми они вроде как принадлежат к одному народу!
      Большинство гостей были примерно однолетками Киртиана - праздные отпрыски великих лордов, которые не сочли нужным лично присутствовать на данном судебном поединке, но пожелали прислать своих представителей.
      Конечно, это означало, что Киртиана окружают бездельники, только и умеющие, что болтать о членах своего круга, нынешних причудах, бесполезных увлечениях и новых модах. Киртиан же ничего не знал о представителях этого социального слоя. Что же касается устремлений, представлявшихся им столь важными, - ну, Киртиан просто не понимал, зачем тратить время на такую чушь. Но в их глазах он, несомненно, был провинциалом, безнадежно отставшим от жизни.
      Никто из этих гостей совершенно не разбирался в вопросах, интересующих Киртиана, а потому его воспринимали как зануду и деревенщину. А после того как Киртиан занервничал из-за некоторых заявлений, показавшихся ему возмутительными, он наверняка окончательно упал в их глазах - теперь его должны были счесть зеленым юнцом и назойливым формалистом.
      "Ну, по их меркам я и есть формалист. Меня совершенно не прельщает перспектива сидеть по полдня в обществе несчастных человеческих девушек, обреченных быть моими наложницами, чтобы они возбуждали мой пресыщенный аппетит".
      Через час к Киртиану начали относиться с неприкрытым пренебрежением.
      Как ни странно, от этого ему сделалось сильно не по себе. Киртиан никак не ожидал, что они сумеют вызвать у него подобные чувства. Он пытался твердить про себя, что ему наплевать на мнение этих типов, что ему просто надо проявлять вежливость и вести себя, как и подобает представителю знатного рода, но легче ему не становилось - слишком уж допекали эти презрительные ухмылки и хихиканье. Да, ему не нравились ни хозяин поместья, ни его гости - но Киртиан был один, а их много. И потому он волей-неволей чувствовал себя презренным чужаком. Киртиан сам не ожидал от себя подобной реакции. Эх, если бы он мог придумать какую-нибудь изящную отговорку и немедленно отправиться домой!
      Но вместо этого он продолжал упорно глядеть вниз, на огороженную арену, и слушать шепотки и сдавленные смешки, чувствуя, как горит шея. Как хорошо, что Джель отправился с ним, изображая телохранителя! Все-таки каменное лицо Джеля помогало Киртиану сохранять спокойствие.
      "Я сейчас на их территории. И лучший исход, на который я могу надеяться, - это выбраться отсюда, не совершив слишком крупных ошибок. Мама просто не предвидела, до чего тут все будет скользко и двусмысленно". Киртиан очень остро ощущал, что присутствующие куда искушеннее его во всем, что касается интриг и политики Он чувствовал себя до ужаса юным, ограниченным и наивным. Эти эльфы впитали искусство махинаций с молоком матери и чувствовали себя как рыба в воде там, где Киртиан даже не знал, как ступить.
      Киртиан нарочно уселся в первом ряду, чтобы не встречаться больше взглядами ни с кем из местных эльфов, но продолжал слышать их голоса: они нарочно беседовали достаточно громко, чтобы Киртиан их слышал.
      - Так что это, собственно, за тип? - спросил какой-то заносчивый юнец, сидевший слева от Киртиана.
      - Мой кузен Киртиан, - небрежно отозвался Аэлмаркин. - Сын покойного лорда Дартениана, моего дяди.
      - Лорд Дартениан... - пробормотал кто-то у него за спиной. - Что-то знакомое. Это имя, часом, не связано с какой-нибудь давней историей?
      - Приставь к нему эпитет "полоумный", - томно протянул еще кто-то. Этот голос звучал до того самодовольно, что Киртиану стоило больших трудов сдержаться, так ему хотелось встать и взять наглеца за глотку. - Полоумный Дартениан, охотник за горшками и бесполезными старыми рукописями, выкапывавший на белый свет такие вещи, которые лучше бы не трогать. Он пропал, когда в очередной раз отправился на поиски неизвестно чего, и уже несколько десятилетий считается мертвым.
      - Ну, право же, Ферахин, что плохого в хобби? - отозвался Аэлмаркин, и в голосе его звучала такая нарочитая терпимость, что Киртиан до боли сжал подлокотники кресла, чтоб только усидеть на месте. - Коллекционирование насекомых - тоже довольно глупая штука. А я собственными глазами видел, как ты посылал своих рабов носиться по полям и лесам с сачком и бутылкой. А чего стоят все эти ящички с дохлыми жуками! Пользы в них ничуть не больше, чем в нудных манускриптах.
      - Ладно, Аэлмаркин, уболтал. Хобби - вещь хорошая, - сказал Ферахин. Но разве благородный эльф станет собственноручно рыться в старом хламе, если он в своем уме? Я-то никогда не стану лично лазать по дебрям.
      Спрашивается, рабы у нас на что? А он к тому же еще и поперся куда-то в одиночку! Нет, ты как знаешь, а, на мой взгляд, это самое настоящее сумасшествие.
      Киртиан скрипнул зубами. Он знал, что вся эта болтовня предназначена для него. Он понимал, что его пытаются спровоцировать. А потом они скажут старшим, что просто беседовали между собой, только и всего. Если он просто сумеет сдержаться, уже будет хорошо. Если же они решат, что он слишком туп, чтобы что-либо понять, - или слишком труслив, чтобы ответить на оскорбление, - с этого тоже вреда не будет.
      И все-таки Киртиану еще никогда не было так трудно, как сейчас, когда нужно было сидеть, слушать, как эти наглецы оскорбляют память его отца, и молчать.
      - В одиночку! - воскликнул первый участник беседы. - Интересно, зачем он вообще держит рабов, если не отправил их на эту свою охоту вместо себя? Аэлмаркин, ну согласись, - он же явно был ненормальным!
      Зашуршала ткань: это Аэлмаркин небрежно пожал плечами.
      - Он всегда был очень скрытен во всем, что касалось этих его изысканий, и таился тоже всегда, а не только в последний раз. Он искал местонахождение Великих Врат, сквозь которые мы пришли сюда из Эвелона, и всякие вещи, выброшенные за ненадобностью, - те, которые перестали работать после прохождения через Врата. Зачем ему это было нужно, я понятия не имею.
      - Ну, очевидно, что он как минимум страдал навязчивой идеей, - подводя итог, сказал томный молодчик. - И, судя по Киртиану, - я как-то имел несчастье с ним беседовать, - психические расстройства у них в семье передаются по наследству. Бедолага совершенно не способен говорить ни о чем, кроме военного дела. История, тактика, битвы и прочая никому не нужная чушь. - В протяжной речи так и чувствовалась презрительная усмешка. - Да ему бы не доверили командовать даже отрядом, копающим сортиры.
      Теперь у Киртиана горела не только шея, но и щеки, а мышцы плеч и нижней челюсти слово окостенели. Он охотно отдал бы половину своего состояния за возможность сойтись с любым из этих безмозглых придурков в рукопашной схватке.
      "Именно этого они от тебя и ждут, - напомнил он себе, пытаясь сдержать разгорающийся гнев. - Они считают тебя варваром, нелепым атавизмом и потому вполне могут ожидать, что ты на них накинешься. И тогда они с полным правом бросят тебе вызов или заставят ответить за это на Совете".
      И можно не сомневаться, что Аэлмаркин только об этом и мечтает, ибо подобное нападение доказало бы, ко всеобщему удовлетворению, что он, Киртиан, безумен - в точности как утверждал Аэлмаркин в своем прошении. Благородный эльфийский лорд не решает споров кулаками.
      Благородный эльфийский лорд бросает вызов и улаживает распрю достойными способами.
      "Нет, мне нужно держать рот на замке, а глаза открытыми. Я должен выяснить, как тут все работает! - с яростью сказал себе Киртиан. - И тогда я при первой же возможности заставлю этих идиотов подавиться своими словами!"
      Рядом с Киртианом стоял бдительный Джель, бесстрастный, словно изваяние. Окружающие придурки его просто не замечали: ну кто же обращает внимание на телохранителей? Джель тоже слышал каждое слово, но по его лицу об этом невозможно было догадаться.
      "Действуй как Джель, - сказал себе Киртиан. - Не можешь быть спокоен хотя бы сиди тихо. Жди и наблюдай". Киртиан знал только, что распри улаживаются в судебных поединках, в которых от лица хозяев выступают их рабы. Если его бойцы обучены лучше...
      "Тогда, возможно, я смогу поговорить с этими болванами на том языке, который им понятен".
      Внезапно разговор за спиной у Киртиана оборвался, как будто какой-то не замеченный им знак сообщил собравшимся здесь бездельникам о том, что бой вот-вот начнется. Киртиан, неожиданно для самого себя поддавшись царящей здесь атмосфере, подался вперед. Над ареной вспыхнул яркий свет, а светильники над рядами кресел, наоборот, погасли.
      Глава 5
      Бронзовые двери, расположенные на противоположных сторонах арены и украшенные вычеканенными изображениями воинов в доспехах, отворились. На площадку вышли две колонны тяжеловооруженных бойцов - четырнадцать человек, по семь с каждой стороны. Движения их были скованными. Одна группа была облачена в зеленые доспехи; на щитах и нагрудных пластинах красовалось изображение ослепительно синего крылатого змея. Знаком бойцов в фиолетовых доспехах был белый единорог, вставший на дыбы.
      Да, доспехи смотрелись внушительно. А вот люди в них - не очень. Кириан внимательно рассмотрел каждого из бойцов, взвешивая и оценивая их силы и подмечая, кто чем вооружен. Джель наверняка был занят тем же.
      Сзади снова послышался шепот:
      - Предки! Что может быть такого увлекательного в группе бойцов? Неужто он - настолько дремучий провинциал, что никогда прежде не видел гладиаторов?
      Шея Киртиана снова вспыхнула на мгновение, но он быстро взял себя в руки. Теперь, когда ему было что изучать и анализировать, он смог наконец посмотреть на сложившуюся ситуацию с точки зрения тактики, а не эмоций.
      "Большинство из них считают меня неотесанной деревенщиной - но есть и те, кто просто меня игнорируют.
      А комментарии вполне могут исходить от тех, кто меня подозревает и думает, что моя провинциальность может оказаться всего лишь маской. И они будут меня провоцировать, пока я не выкину что-нибудь действительно дурацкое - например, сорвусь и оскорблю кого-нибудь в ответ - или пока не сделаю что-нибудь такое, что позволит им лучше понять, зачем я здесь на самом деле. Если же я ничего не стану делать, я собью их с толку. Кстати, вполне возможно, что за всеми этими подначками стоит Аэлмаркин". Киртиан представил, сколько заговоров и контрзаговоров плетется у него за спиной, и ему сделалось не по себе.
      В этот момент окружающие показались ему еще более чужими. Ну как они могут так поступать? Как вообще можно так жить - каждый день остерегаться предательства и одновременно самому замышлять предательство? Он бы от такого точно сошел с ума, и очень быстро. Как они только справляются с этой своей паранойей?
      "Возможно, они именно поэтому уделяют так много времени разврату и кутежам. Им приходится с головой погружаться в наслаждения, чтобы расслабиться хоть ненадолго". При этой мысли Киртиану вдруг стало их жаль. Но не очень сильно.
      Лучшим его оружием на настоящий момент была неопределенность, сам тот факт, что о нем почти ничего не знали. Что бы Аэлмаркин ни успел им понарассказать, возможно, его россказням не поверят, пока не убедятся своими глазами. Они наверняка будут оценивать его, исходя из их собственных стандартов. А что бы они стали делать, оказавшись в подобной ситуации? Прикидываться дурачками? Искать союзников?
      Скорее всего, искать союзника или покровителя.
      Авось, если он ничего не станет предпринимать, это собьет их с толку. Эх, поговорить бы сейчас с Джелем! Киртиан отчаянно нуждался в совете.
      Хотя, возможно, Джель не смог бы ничего добавить к тому, что уже сказал.
      "Ну, мою осторожность не раз уже принимали за недостаток находчивости. Может, и теперь выйдет то же самое. Оно бы неплохо - тогда в дальнейшем они будут меня недооценивать".
      Киртиан знал лишь, как подобные ситуации разрешались в далеком прошлом - не зря же он столько времени уделял историческим трудам, где описывалось, среди всего прочего, и это тоже. В давние дни у эльфов было меньше свободного времени, и они не могли себе позволить подолгу заниматься заговорами и политическими махинациями.
      Эльфийские лорды древности решали внутренние проблемы именно тем способом, который показался бы знакомым "этим дикарям людям".
      Если бы один из Первых лордов не пожелал глотать оскорбление и решил бы на него ответить, он вызвал бы своего врага на магическую дуэль.
      "И в те времена можно было с удовольствием мечтать об этом - конечно, представляя себя победителем".
      Закон по-прежнему разрешал магические дуэли, но теперь к ним прибегали очень редко. В девяноста девяти случаях из ста, а то и чаще оскорбления и споры решались на арене, руками людей-гладиаторов - в точности как сейчас.
      Пожалуй, подобное решение трудно назвать честным: ясно же, что не особенно состоятельный эльф не может позволить себе содержать и тренировать столько же бойцов, как какой-нибудь знатный лорд. Хотя, с другой стороны, если один из соперников превосходит другого знатностью, он превосходит его и уровнем магической силы, а потому нижестоящему особой разницы нет, во что ввязываться, в рукопашный бой или в магический.
      "Даже наоборот: магически слабый эльф может разбогатеть и обзавестись первоклассными бойцами или найти союзника, у которого такие бойцы имеются, но магическую силу никак не увеличишь. С чем родился, с тем и будешь жить. Пожалуй, дуэли с выставлением бойцов за себя все-таки чуть-чуть честнее магических дуэлей".
      Хотя они явно не могут принести такого внутреннего удовлетворения, как магические схватки.
      "Интересно, а что бы со мной было, если бы я вызвал кого-нибудь из сидящих сзади на такую дуэль? Насколько они владеют своей силой? Хорошо ли обучены?" Понять это по их поведению не было никакой возможности, и Киртиан не знал, насколько сильна его магия по сравнению с их силой. А бросать подобный вызов вслепую - редкостная глупость.
      Киртиан пользовался магией лишь тогда, когда без нее было ну никак не обойтись. В иллюзиях он особенного толка не видел, а потому и не практиковался в их создании.
      На мгновение Киртиан забеспокоился: а может, ему стоило бы этим заняться? Может, зря он не сотворил себе какой-нибудь роскошный иллюзорный наряд, как другие гости? Что бы они сказали, увидев его неукрашенный дом?
      Уж не сочли бы они его слабаком и бедняком, раз он не создает и не поддерживает причудливые иллюзии?
      "Да какая разница! - быстро одернул себя Киртиан. - К нам все равно не приезжают гости, на которых нужно производить впечатление, а среди гостей я не единственный в обычной одежде".
      Он напомнил себе, что ему, как и его семье, ничего не угрожает - ведь они производят много всего такого, в Чем нуждаются остальные лорды. Эта успокаивающая мысль утихомирила разгоревшееся беспокойство Киртиана. Он же хотел выглядеть безвредным и бестолковым! Как он мог об этом забыть? Он хотел, чтобы эти приятели Аэлмаркина недооценивали и его самого, и всю их семью.
      Киртиан мысленно отвесил себе оплеуху. Эти эльфы оказывают на него разлагающее влияние: он не провел среди них и половины дня, а уже думает о статусе и вызовах, беспокоится, не сочтут ли его провинциалом, неотесанной деревенщиной! А хоть бы даже и сочли - ему-то что с того? Ему это только на руку - тем меньше угроза семье! "Пускай себе язвят сколько влезет, - строго сказал себе Киртиан. - Пускай игнорируют нас. До тех пор, пока нас считают безопасными в политическом смысле и полезными в хозяйственном отношении, нам ничего не грозит".
      Конечно, если их владения не будут выглядеть слишком процветающими эдаким спелым яблочком, которое хочется сорвать. Вон Аэлмаркин уже об этом мечтает.
      А вдруг это придет в голову и какому-нибудь другому, более опасному конкуренту?
      ***
      Пожалуй, надо будет по возвращении домой посоветоваться об этом с Лидиэлью. Возможно, им тоже пора поблефовать. Лидиэль умна, она придумает для сына какой-нибудь способ продемонстрировать свою силу таким образом, чтобы казалось, будто Киртиан обладает выдающимися способностями. Или как минимум, что он достаточно силен в магии, чтобы желающие бросить ему вызов решили, что игра не стоит свеч.
      "В общем, нам надо придумать что-нибудь такое, чтобы все сочли существующее положение вещей самым выгодным. Показать, что прямое столкновение принесет больше потерь, чем прибылей".
      Возможно, ему лишь на руку, что большинство конфликтов сейчас решаются на арене. Киртиан точно знал, что даже худшие его бойцы по силе и проворству равны лучшим из тех, кто сейчас сражается, и превосходят большую часть тех, кто ждет своей очереди вступить в схватку.
      Он не сомневался, что, если дело дойдет до такого боя, его сторона не останется в проигравших.
      Осознав это, он малость расслабился. И вправду, он зря беспокоится. Пока споры будут решаться при помощи людей-гладиаторов - вроде тех, которых он сейчас видел, - ему бояться нечего.
      На самом деле, чем дольше Киртиан присматривался к участникам предстоящей схватки, тем больше убеждался в первоначальном выводе. Странно, вообще-то: все без исключения гладиаторы были неплохи - но почему-то они были моложе, чем ожидал Киртиан. Это был важный бой - по крайней мере, так ему дали понять. Почему же тогда участники распри не выставили гладиаторов постарше? Ведь стоило бы взять самых опытных!
      "Как там говорит Джель? "Молодость и энергия против опыта и хитрости не выстоят".
      Киртиан так увлекся обдумыванием своего положения и наблюдением за боем, что перестал слышать болтовню у себя за спиной. Когда же он вновь принялся отслеживать разговоры окружающих, то обнаружил, что гости заключают пари - не только об исходе боя в целом, но и о судьбе отдельных бойцов. Это заинтересовало Киртиана, и он без зазрения совести принялся подслушивать.
      - Ты наверняка что-то знаешь, раз делаешь такие высокие ставки! подозрительно произнес молодчик с томным голосом. - Галиат, не принимай пари! Он слишком уверен в исходе! Наверняка он подкупил тренеров, и те кой-чего ему шепнули!
      - Чепуха! Ничего он не знает - просто блефует. А я уже сто лет мечтаю заполучить этого коня! - отозвался новый голос. Киртиану показалось, что новый собеседник успел хлебнуть лишку и потому говорит немного невнятно. - Я принимаю пари! Твой скаковой конь против моей рыжей наложницы и пары браслетов с драгоценными камнями за то, что вон тот боец с двумя мечами пустит кому-нибудь кровь прежде, чем сам получит первую отметину!
      До Киртиана лишь несколько мгновений назад дошло, о чем они говорят, а когда он наконец понял, его замутило.
      Сама идея о том, что человека оценивают наравне с конем.., нет, что его считают менее ценным, чем коня, - ведь вместе с женщиной предлагают доплату... Киртиан чувствовал себя так, словно пропустил удар под дых настолько чуждым оказался для него образ мыслей этих эльфов.
      Да, конечно, он знал об этом и раньше, но никогда не сталкивался с этим на конкретном примере. До сих пор, насколько приходилось видеть Киртиану, с рабами Аэлмаркина обращались примерно так же, как с его слугами.
      "Я и вправду чужой здесь. Если бы они узнали, как мы относимся к нашим людям, они сразу же уничтожили бы нас всех". Его сочли бы предателем своей расы, сказали бы, что он хуже волшебников и диких людей. Ему ни в коем случае нельзя забывать об осторожности!
      Наконец прибыли представители враждующих сторон - с большой помпой, в точно рассчитанный момент. Оба соперничающих лорда появились в сопровождении свиты пышно разодетых прихлебал. Для обоих приготовили ложи на противоположных концах арены, прямо над дверями, через которые выходили бойцы, и теперь лорды со свитами заняли эти ложи. Киртиан понял, что просто не в состоянии вспомнить ни их имена, ни к каким домам они принадлежат впрочем, его это и не интересовало. Если впоследствии его представят этим лордам, он просто поздравит победителя и выразит соболезнования проигравшему, только и всего. Впрочем, вряд ли Аэлмаркин станет его кому-то представлять. Разве что он придумал какой-нибудь способ выставить при этом Киртиана в идиотском свете...
      Процесс рассаживания по местам выглядел отрепетированным, словно какой-то утонченный ритуал. Никто из лордов не желал садиться первым, и в ложах началась причудливая суматоха, завершившаяся лишь после того, как сели великие лорды - одновременно. Они смерили друг друга сердитыми взглядами и, отвернувшись с деланым безразличием, завели разговор с соседями.
      Аэлмаркин, как хозяин дома, поднялся с места. Киртиан краем глаза уловил это движение и чуть-чуть повернул голову, ровно настолько, чтобы он мог наблюдать за кузеном, но чтобы это не слишком бросалось в глаза окружающим.
      - Благороднейшие лорды! - начал Аэлмаркин. Его спокойный, беспристрастный голос с легкостью перекрыл шушуканье зрителей. - Вы пожелали решить ваши разногласия при помощи судебного поединка и любезно ответили согласием на мое предложение провести его у меня в поместье. Скажите же: вы по-прежнему согласны считать исход этого поединка решением распри?