Правда, поскольку Рена не была полукровкой, она не могла напрямую читать мысли пленников, и потому она решила попробовать разговорить их так, используя иллюзии, свою принадлежность к слабому полу и осторожное подталкивание в нужном направлении. Некоторое время назад торговцы по просьбе Рены принесли ей старый, разряженный ошейник - ранее он принадлежал кому-то из беглых рабов. Девушка прихватила ошейник с собой и отправилась в шатер, где содержали эльфийских лордов.
      - Кельян! - позвала она. Она сотворила иллюзию своего самого лучшего шелкового платья. А когда Кельян вышел из оцепенения и медленно поднял на нее взгляд тусклых глаз, девушка быстро создала вторую иллюзию: они очутились в обычной комнате, какую можно было отыскать в любом эльфийском поместье. За образец Рена взяла комнату, которую ее отец использовал для неофициальных встреч с гостями, но сделала так, чтобы в помещении царил полумрак.
      Выглядел Кельян ужасно: изумрудные глаза помутнели, длинные волосы повисли тусклыми прядями, а одежду он менял лишь тогда, когда хозяин силком вытряхивал его из грязной. Рена точно не знала, что подтолкнуло эльфа в пучину безумия. Возможно, вид Кемана в истинном облике оказался непосильным испытанием для его психики.
      А может, когда он узнал, что Железный Народ заключил союз с волшебниками, то пришел к выводу, что теперь его с товарищем уж точно никогда не отпустят, и сломался. Но самой Рене помешательство Кельяна и его пребывание где-то в иной реальности, сотворенной его собственным воображением, было только на руку. Рена надеялась, что в нынешнем своем состоянии Кельян верит, будто вернулся к соплеменникам. А может, он решил, будто все это ему снится. Ее устраивали оба варианта. И вряд ли он узнает в эльфийской леди, представшей его глазам, ту Рену, которую ему доводилось видеть в лагере: девушка заодно с платьем сотворила себе пышную парадную прическу и яркий макияж.
      При виде Рены и окружающей обстановки глаза Кельяна засияли: правда, безумие по-прежнему никуда не делось, но зато в них появились проблески чувств. Чтоб усилить эффект созданной иллюзии, Рена окутала Хальдора тенью.
      А то, пожалуй, вид неподвижного тела товарища мог бы подорвать доверие Кельяна к иллюзии. Впрочем, кажется, Кельян то ли не замечал его, то ли его самого это уже не волновало.
      - Моя леди... - он вопросительно наклонил голову, показав тем самым, что и вправду не узнал Рену.
      - Шейрена, - представилась девушка. - Добро пожаловать на мои именины, лорд Кельян.
      Кельян поклонился.
      - Моя леди Шейрена. Мы с вами знакомы?
      "Отлично. Он то ли не помнит меня, то ли не узнает в этом виде - а может, просто не хочет. Он сейчас живет в своих грезах, а не в реальном мире".
      - Я - дочь подруги вашей матери, - отозвалась Рена.
      Она припомнила, как вела себя мать, принимая гостей, и теперь изо всех сил старалась подражать ее манерам. - Спасибо вам за то, что вы приняли наше приглашение и прибыли вместе с матушкой на наш скромный праздник.
      А можно я воспользуюсь вашей благосклонностью, чтоб справиться с одной пустяковой задачкой?
      - Я весь к вашим услугам, - отозвался Кельян и снова поклонился, приложив руку к сердцу.
      - Я взяла себе новую служанку, девочку, на которую еще не надели ошейник, - непринужденно соврала Рена. - Как вам известно, мой отец сейчас на заседании Совета и вернется только через несколько дней. Вот я и подумала.., может, вы бы помогли мне очистить и настроить этот ошейник, чтобы я надела его на девчонку?
      Рена достала ошейник и протянула Кельяну.
      Тот осмотрел его и нахмурился.
      - Но этот ошейник не годится для личной служанки леди, - заметил он.
      Рена надула губки.
      - Но я не смогла найти другого! Все остальные сейчас на рабах, а я не хочу ждать, пока сделают новый, - капризно заявила она. - А кроме того, я хочу эту девчонку себе.
      Она хорошенькая. А папа может передумать и отдать ее кому-нибудь другому. А если запечатлеть ее на меня, он уже этого не сделает.
      Кельян улыбнулся, и Рена улыбнулась в ответ; они тут же почувствовали себя заговорщиками, заключившими союз против жадных взрослых.
      - Ну, раз так, я с радостью помогу настроить его - конечно же, от вашего лица, - с легкостью согласился Кельян.
      Он склонился над ошейником и принялся за работу...
      А Рена следила за ним так напряженно, что Кельян, несомненно, удивился бы, если бы это заметил. Но он с головой ушел в работу и не обращал внимания ни на что, кроме ошейника.
      Рена решила подстраховаться - на тот случай, если ей придется еще раз воспользоваться этой уловкой. Когда она уйдет, Кельян будет думать, что ему это все приснилось.
      Когда Кельян завершил заклинание, Рена тут же поблагодарила его.
      - Вы так мне помогли, лорд Кельян... - кокетливо произнесла она. Меро взбесился бы от ревности, если б услышал ее тон. - Как мне вас отблагодарить?
      Девушка поднесла ему вино с подмешанным туда зельем и бросила на Кельяна взгляд из-под ресниц. Рена точно знала, что он не пойдет дальше флирта, ибо ухаживание в эльфийском обществе подчинялось определенным законам. Ни один ухажер не осмелился бы соблазнить девушку, не получив на то тактичного согласия ее отца. И Кельян, который не являлся исключением, не стал бы сейчас выказывать ничего, кроме галантного интереса. Зачем рисковать нарваться на вызов, когда у тебя недостает обученных рабов, которых можно выставить в ответ? Да и вообще, дуэли - дорогое удовольствие, ведь гладиаторы на них частенько погибают. Лучше уж соблюдать осторожность.
      - Оказать услугу прекрасной леди - честь для меня, - отозвался Кельян и единым глотком осушил предложенную чашу. Все шло, как Рена и задумывала. Она разбавила вино медом, чтобы смягчить резкий привкус и замаскировать зелье. Рена снова наполнила чашу, и Кельян снова ее осушил. Девушка протянула ему тарелочку с обжаренными и подсоленными съедобными корнями - к ним она тоже приложила свою магию. Пусть ест. Чем больше он съест, тем доверчивее станет.
      - Благодарю вас, - сказал Кельян, взяв кусочек. Рена поставила тарелочку рядом с ним, и он не стал возражать. - Мне не так уж часто приходится бывать в обществе прекрасной леди, и это - уже само по себе награда для меня, - добавил он, потягивая вино и беря с тарелки корешок за корешком.
      Рена негромко рассмеялась; ее переливчатый смех - девушка сама удивилась, услышав его, - походил на звон крохотных колокольчиков, и глаза Кельяна одобрительно расширились.
      - Мне не так уж часто приходится бывать в обществе молодых лордов, и это уже само по себе удовольствие для меня, - отозвалась она в том же духе. - Расскажите мне о себе.
      Кельян был совсем не прочь поболтать, и они говорили - Рена все продолжала подливать ему вина, - пока глаза у него не начали слипаться, а голова - клониться на грудь. В конце концов эльф прилег на тюфяк, на котором сидел все это время. Рена усилием мысли и легким движением пальцев уничтожила все созданные ею иллюзии; теперь Кельян снова очутился в шатре с войлочными стенами. Если он, проснувшись на следующее утро, и вспомнит об этом происшествии, то точно решит, что это был сон.
      Потом Рена погасила свет и вышла из шатра, торжествующе сжимая в руках ошейник.
      ***
      Теперь настал черед Калы поработать над новым замыслом по освобождению рабов. Она изучила ошейник и камень и принялась мастерить ракушку-застежку, что изолировала бы камень и от носителя, и от мага Кала не сомневалась, что сумеет изготовить такую штучку. Загвоздка была в том, чтобы сделать ракушку достаточно маленькой, чтобы можно было ее прятать, но при этом достаточно большой и крепкой, чтобы ее хватило на любую печать.
      Ну а тем временем Рена каждый день являлась к пленным эльфам - без иллюзий, в привычном своем облике, - и подолгу разговаривала с ними, пытаясь втянуть их в беседу. А Меро тем временем "подслушивал" их мысли. Эльфы отвечали нечасто, но Рена продолжала вести эти беседы - и при этом осторожно воздействовать магией на их сознание.
      Когда великие лорды удаляли воспоминания, они удаляли их целиком, оставляя после себя чистый лист, провал в памяти. Рена же бережно, но настойчиво изучала загадочную работу мозга. И теперь она сильно подозревала, что великие лорды своим пусть мощным, но грубым воздействием попросту уравнивали жертву с младенцем - в плане умственного развития. Вероятно, впоследствии жертву приходилось заново обучать всему, вплоть до самых простых вещей. Именно потому после обработки ее - обычно столь бесцеремонной обработке подвергали строптивых девушек - где-то с год никто из посторонних не видел. Рене же нужно было более тонкое воздействие.
      И потому она разговаривала с пленными и следила за физическими процессами, протекающими у них в мозгу, на том глубинном уровне, с которым она работала, превращая растения во что-нибудь вкусное и ароматное - ну или хотя бы съедобное. Когда Меро "видел" воспоминание, которое нужно было стереть - это происходило, когда оно всплывало в сознании кого-то из эльфов, - он подавал знак Рене. Рена к этому моменту знала, какой физический участок мозга отвечает за него, и потому могла его изменить. И постепенно начала этим заниматься. Она осторожно разрушала связи, создающие это воспоминание, а потом окончательно изглаживала его из памяти при помощи легчайших ударов, куда более слабых, чем те, что приводили к приступам безумия. И когда Рена завершала работу, это воспоминание исчезало. Спроси Кельяна о нем, и он лишь непонимающе посмотрит в ответ.
      Девушка также надеялась, что сможет удалять воспоминания последовательно, но, увы, оказалось, что это невозможно. Память - странная штука. Цепочки воспоминаний настолько прихотливы, что невозможно понять, по какому принципу они соединяются друг с другом - зачастую между начальным и конечным пунктом такой цепочки нет ничего общего.
      Но одно было бесспорно: чем больше она стирала, тем нормальнее становился Кельян, и даже состояние Хальдора начало улучшаться.
      По мере того как эльфы приходили в себя, их воспоминания делались все отчетливее, и их легче стало отслеживать - а значит, и удалять. Рена продвигалась вперед семимильными шагами, и вскоре эльфы сделались такими же бодрыми и живыми, какими были к моменту своего пленения. С одной стороны, это было хорошо: ведь оставлять их где-нибудь без сознания, если бы Хальдор по-прежнему пребывал в ступоре, было бы форменным убийством.
      С другой же, это породило новые проблемы.
      Чем больше эльфы возвращались в прошлое, тем меньше у них оставалось воспоминаний, твердящих, что всякое сопротивление бесполезно, а побег невозможен. Но Рена при помощи зелий, подмешиваемых в еду, иллюзий и разговоров наедине смогла внушить им, что и она сама, и ее беседы - не более чем занимательный сон. Они даже не удивлялись, отчего этот сон повторяется раз за разом, поскольку Рена в конце каждой беседы уничтожала все воспоминания о ней.
      - Но что же нам с ними делать? - с отчаянием вопросила Рена у Меро через три дня после начала экспериментов, когда Хальдор сообщил, что намеревается назавтра предпринять попытку к бегству. Девушка плюхнулась на траву рядом с Меро, сидевшим у их шатра, и они оба уставились в небо, усеянное звездами. Рене захотелось взять Меро за руку - и она тут же обнаружила, что рука юноши уже тянется ей навстречу. Его прикосновение успокаивало и утешало Рену. - Рано или поздно они действительно попытаются бежать, и с этим будет столько хлопот!
      - Значит, надо покамест постоянно держать их одурманенными, - сказал Меро, легонько сжав ее руку. - Нам надо придумать, как создать им новое прошлое, а я пока что этого не понял.
      Над лагерем взошла луна, такая яркая, что в ее свете можно было бы читать. Меро покачал головой.
      - Просто ума не приложу, что делать. Иллюзии? Но для внушения иллюзии требуется столько же времени, сколько это событие занимало бы в реальности. Я, пожалуй, мог бы впихнуть новые воспоминания на место старых, но создать их в одиночку...
      - А их обязательно создавать в одиночку? - перебила его Рена. - Что, если потрудиться над ними вместе?
      Девушку охватило возбуждение. Кажется, она нашла выход!
      - Нам вовсе не обязательно создавать все воспоминания самим! Мы можем попросить помощи у Каламадеа и Алары! И у Шаны с Зедом, и у других волшебников!
      Меро снова покачал головой.
      - Даже не знаю... - с сомнением протянул он. - А не получится ли в результате из этих воспоминаний жуткая каша?
      - Так нам же только лучше, если там будет каша! - возразила Рена. Она с каждым мгновением все более убеждалась, что права. - Нам же не нужно, чтобы у них в головах была полная, целостная картина - нам надо, чтобы там были обрывки! Пусть они думают, что их большую часть времени держали под воздействием зелий или заклинаний - но чем больше мы запутаем их, тем больше они запутают старых лордов!
      - А чем больше запутаются старые лорды, тем сильнее они встревожатся! Теперь я понял! - Неожиданно Меро расхохотался и крепко обнял девушку. - Ты права, Рена!
      Ты совершенно права! Я постараюсь связаться с Шаной и все ей объяснить. Посмотрим, сможет ли она поучаствовать. Я буду продолжать попытки, пока не дотянусь до нее.
      - А я буду и дальше стирать их воспоминания, до того самого момента, как они попали в плен! - радостно отозвалась Рена. Теперь она окончательно уверилась, что план сработает именно так, как она и надеялась.
      ***
      Через несколько дней прибыли драконы - но тихо, без помпы, в облике волшебников. Рена никогда прежде не видела Алару в таком виде: приемная мать Шаны выбрала для себя облик крепко сбитой женщины неопределенного возраста, с высокими скулами и темными волосами. Каламадеа, конечно же, явился в том облике, который был уже знаком Железному Народу. Когда драконы на заре вошли в лагерь, Дирик и другие вожди племени встретили их радушно - хотя чувствовалось, что Железные Люди не забыли того случая, когда Каламадеа предстал перед ними в своем истинном виде - в виде огромного, иссиня-черного Дракона.
      - Мы пришли, чтобы унести гостей, причиняющих вам неудобства, - весело сказал Отец-Дракон. Он просто-таки лучился радостью, как будто ему предстояло невесть какое удовольствие. Ну и что, что в последний раз его здесь видели драконом? Подумаешь! Каламадеа вел себя так естественно и непринужденно, выглядел таким безобидным, что всякому, кто смотрел в эти невинные зеленые глаза, окруженные сеточкой морщин, как-то трудно было соединить в своем сознании его и того грозного дракона. Отец-Дракон в совершенстве сжился с ролью чудаковатого пожилого полукровки - и вскоре Дирик уже болтал с ним, словно со старым приятелем. Ну, а глядя на Дирика, постепенно расслабились и остальные.
      - А что вы сделали с Мире? - спросил в конце концов Каламадеа.
      - Отдали ее на попечение Народу Зерна. Они ни капельки ей не доверяют, потому что я рассказал им, что она чуть не выдала всех нас, а заодно и своих собственных сородичей демонам. - У Дирика сделался такой довольный вид, что Рена, не выдержав, улыбнулась. В конце концов, это ведь правда! Ну, в некотором смысле... - Они отправляют ее работать в поле и не кормят, если она не хочет работать. В общем, она быстро усвоила, что, когда ей что-то говорят, проще послушаться.
      - Как я вижу, вы не боитесь, что она убежит? - поинтересовалась Алара. В голосе ее прозвучала боль: все-таки речь шла о ее ребенке... Но Дирик не правильно истолковал ее чувства.
      - О, ничуть, леди! Захочет бежать - пускай себе бежит! Она не настолько ценная помощница, чтобы нам жалко было ее потерять. А снять ошейник, удерживающий ее в облике рабыни демонов, она не может. Так что пойти к демонам она никак не сможет. А мы все - наш народ, волшебники, Народ Зерна и торговцы, - все знаем про ее предательство, и никто не станет помогать ей снять ошейник. - Железный Жрец улыбнулся. - Если она решит, что бродить по степи в одиночку, безо всякой помощи лучше, чем оставаться с Народом Зерна, который дает ей кров и пищу, - ну, пусть наслаждается свободой.
      Алара вздохнула, но ничего не сказала; за болтовней Каламадеа ее молчаливость осталась незамеченной. Рена посочувствовала драконице: конечно, Мире потрясающе неблагодарная зараза, но все-таки она - ее дочь! Наверное, у бедной Алары просто сердце разрывается из-за того, что один ее ребенок ополчился на другого - или на других, если считать еще приемную дочь, Шану.
      - Мы подождем до темноты и уже тогда унесем их, чтобы не тревожить ваш народ без нужды, - негромко произнес Каламадеа после того, как большинство старейшин потеряло интерес к гостям и занялось своими делами.
      - Это хорошо, - рассудительно заметил Дирик и тут же просиял. - Но вы непременно должны посмотреть, что уже успела сотворить Кала для другого вашего замысла!
      И взглянуть на новые драгоценности наших женщин-ювелиров! Пойдем же!
      Этот день Рена с Меро провели в обществе Дирика и драконов. Дирик показал гостям чуть ли не все до единого украшения в лагере, и хотя Алара так и не спросила, нельзя ли ей повидаться с блудной дочерью, Рена заподозрила, что Дирик нарочно старается отвлечь драконицу - чтобы та так и не обратилась к нему с этой просьбой.
      День выдался долгий: даже Рене постепенно поднадоело следить за работой ювелиров, хотя обычно это зрелище ее завораживало. Наконец-то солнце село, и начали сгущаться сумерки.
      Тогда Рена покинула гостей и отправилась посмотреть на Кельяна с Хальдором, которых уже привыкла считать своими подопечными. Те были без чувств; их так опоили зельями, что привести их в сознание не удалось бы даже хорошим пинком. Ну, что поделаешь. Надо так надо. Очевидно, что ехать на спине дракона, как ехали в свое время они с Меро, эльфы не смогут. Значит, драконам придется их нести.
      Рена при помощи четырех молодых Железных Жрецов запеленала эльфов, словно младенцев - только "пеленки" были большие, на взрослого. В них вложили по доске и получилось нечто вроде колыбели. Пеленки не давали пленникам двигаться, а доска позволяла им лежать прямо, не скорчившись. Теперь обвязать их сетью - и драконы отнесут их в Цитадель.
      В конце концов эльфы оказались упакованы, словно посылки, подготовленные к отправке, и Железные Жрецы бесцеремонно поволокли неподвижные тела куда-то в темноту.
      Рена пошла за ними следом. Молодые жрецы, обряженные, как им и полагалось, в кожаные фартуки, оттащили тюки в степь, подальше от лагеря, положили там и поспешно зашагали обратно. Они не оглядывались, и Рена их прекрасно понимала. Если бы ей не довелось провести так много времени рядом с Кеманом, во всех его видах, она тоже бы здорово нервничала в обществе драконов.
      А Каламадеа с Аларой в любой момент могли вернуться с охоты...
      Пронесся внезапный порыв ветра, и шум незримых крыльев над головой возвестил о появлении драконов.
      Они проплыли по небу - огромные тела серебрились в свете луны, и черные тени скользили по взволновавшемуся травяному морю - и опустились рядом с эльфами. Рена невольно попятилась. Оказалось, она успела позабыть, до чего же взрослые драконы в своем истинном облике огромны. Отец-Дракон обычно уменьшал себя, чтобы не выделяться, - ну, и чтобы помещаться в логове, устроенном в Цитадели, - но драконы растут всю свою жизнь, и рядом с Каламадеа Алара выглядела малышкой. А ведь она была вдвое больше своего сына, Кемана!
      Драконы были подобны силам природы - столь огромны и столь могущественны, что их просто не получалось охватить сознанием. Рена невольно вскинула руки в защитном жесте. Но драконы практически не обратили на нее внимания, будто ее здесь и не было вовсе.
      Они как следует перекусили, и им предстоял долгий путь - и его надо было преодолеть побыстрее, пока эльфы не проснулись. Времени на долгие прощания не было, и Рена не винила Алару за то, что той хочется побыстрее покинуть место, где ее младшая дочь томилась в оковах железного ошейника и человеческого тела.
      Так что драконы опустились на землю ровно на столько, чтобы успеть подхватить сети - а когти у них были длиной с руку Рены. Толчок, мощный взмах крыльев - и они снова в небе.
      В считанные секунды драконы превратились в темные силуэты на фоне луны - а там и вовсе исчезли.
      Рена вглядывалась до боли в глазах, но не могла их разглядеть. И когда Меро коснулся ее руки, девушка подскочила от неожиданности.
      - Что ж, от нас тут больше ничего не зависит, - негромко произнес Меро. - Ты дала Шане мощное оружие, любимая, и теперь ей решать, как им распорядиться. Ты свою работу выполнила и можешь отдохнуть.
      Лишь после этих его слов Рена осознала, что и вправду может теперь отдохнуть. А еще Меро сказал, что она наконец-то сумела помочь Шане - так, как не сумел никто другой! При этой мысли Рена засияла и тихонько рассмеялась.
      - Наверное, ты прав, - отозвалась девушка и повернулась так, чтобы рука Меро оказалась у нее на плече. Успех придал ей храбрости, и Рена почувствовала себя сильной. - Ну, раз так... - игриво протянула она, - тебе не кажется, что нам следует кое-что.., ну, скажем, наверстать?
      Несколько мгновений Меро таращился на нее, словно не вполне был уверен, как ему следует реагировать.
      - Мне? - глуповато переспросил он.
      А потом широко улыбнулся.
      - Полагаю, что следует! - сказал он уже более уверенно...
      ...и начал наверстывать - и получалось у него неплохо.
      Глава 22
      Леди Триана следила за подготовкой своей гостиной с тем же тщанием, с каким хороший военачальник следит за подготовкой планов сражения. Наконец-то события сдвинулись с мертвой точки - хотя и не совсем в ту сторону, куда хотелось бы Триане. Аэлмаркин сейчас ехал к ней - Триана, конечно же, знала об этом, поскольку она не сочла нужным давать ему ключ от своего портала. Так что Аэлмаркину приходилось добираться до поместья какого-нибудь своего друга, любезно позволяющего пользоваться его порталом, а уже оттуда ехать к Триане. Кстати, он мог даже и не знать, что у Трианы имеется свой собственный портал. Она редко доверяла кому-то ключи от него, и потому о нем мало кому было известно.
      Так что у Трианы была масса времени подготовиться к появлению Аэлмаркина, и он об этом знал. И у нее уже имелось определенное преимущество перед ним.
      По правде говоря, ее удивляло, что он все еще не здесь.
      Кузен Аэлмаркина, лорд Киртиан, вместо того чтобы опозориться, покрыл себя славой на полях сражений с молодыми лордами. Теперь из-за этого мятежа его звезда взошла в зенит. Вот небось Аэлмаркин бесится!
      Вот еще если бы ее преимущество перед Аэлмаркином и вправду было так велико, как она изображала . Шпионку, которую Триана подсунула в поместье Киртиана, держали в гареме, и теперь, когда девчонка совсем перестала видеться с Киртианом - естественно, он же уехал на войну! - пользы с нее не было никакой. Всякие бытовые подробности, которые сообщала девчонка, представляли интерес лишь в одном отношении: теперь Триана поняла, насколько крепко мать Киртиана держит в своих руках власть над поместьем. Что ж, жаль. Похоже, большую часть работы по ниспровержению лорда Киртиана ей придется проделать самой.
      Но ей, конечно же, совершенно не нужно, чтобы Аэлмаркин знал обо всем этом. И она не собиралась ни о чем ему сообщать. Ну, возможно, она даст ему понять, что у нее есть там свой соглядатай. Это может оказаться полезным для нее, а Аэлмаркин ничего на этом не выгадает.
      Триана хотела, чтобы Аэлмаркин, прибыв сюда, увидел ее с совершенно неожиданной стороны. Он всегда видел ее в облике искусительницы и теперь будет ожидать того же.
      Возможно, он ждет, что Триана попытается испробовать свои чары на нем.
      Эти мужчины такие предсказуемые!
      У Трианы было две приемные, предназначенные для различных целей. Та, в которой Триана находилась сейчас, заодно служила ей рабочим кабинетом. Обе приемные были очень похожи на свою хозяйку - но отражали два разных лика, которые та демонстрировала окружающему миру. Но даже "рабочая" приемная не была ни скромной, ни аскетичной - о нет, ни в коем случае! Стол, за которым сидела Триана, представлял собой истинное произведение искусства великолепная резьба по окаменевшему дереву, отполированному до зеркального блеска. Кроме того, он был чрезвычайно удобен: если Триане что-либо требовалось, ей хватало лишь протянуть руку. Угольно-черное кожаное рабочее кресло, не менее комфортное, чем любой диван, идеально вписывалось в изгиб стола и легко скользило по полозьям. Напротив стояло еще одно кресло, на вид - точный двойник этого. Но второе кресло было с подвохом: насколько бы ни был высок посетитель, усевшись, он все равно оказывался ниже Трианы. Да и вставать с него было весьма неудобно. Что касается остального, комната дышала неброской роскошью: по мягкому темно-серому ковру вился изящный серый узор; стены были обиты серебристо-серым атласом, украшенным в точности таким же узором. Стол был единственным цветным пятном в комнате и притягивал взгляд словно магнитом, отвлекая внимание от Трианы. Так было задумано. Прекрасной эльфийской леди трудно выглядеть устрашающе, а вот стол ошеломлял зрителя и подавлял его уже одним фактом своего существования.
      Скоро Аэлмаркин должен будет подъехать к воротам поместья. Он мог прибыть с минуты на минуту - и Триана приготовилась встретить его во всеоружии Ну а покамест она занялась хозяйственными счетами поместья. Теперь, когда судьба отвернулась от Трианы, маленькому поместью пришлось жить исключительно на собственные средства, ибо поток даров - или, называя вещи своими именами, взяток - от тех, кто стремился уцепиться за хвост восходящей звезды, иссяк. Пожалуй, брак помог бы Триане улучшить свое финансовое положение - но ее этот выход не устраивал. Все ныне неженатые старые лорды были чересчур умны - почти как она сама, - и любой тут же поместил бы ее в столь стесненные условия, что Даже для того, чтобы вести прежний, устраивающий ее образ жизни, Триане понадобился бы весь ее ум и энергия.
      Что же касается молодых лордов, сохранивших верность своим повелителям...
      ...нет уж, она не желает нянчиться с каким-нибудь зеленым юнцом, не умеющим работать, не интересующимся ничем, кроме развлечений, и не имеющим никаких честолюбивых устремлений. Лучше уж усыновить подобного молодого недоумка, чем выходить за него замуж. Тогда, по крайней мере, можно будет обращаться с ним как с ребенком - каковым он, в сущности, и является.
      А потому, угодив в опалу, Триана принялась выращивать и обучать особую разновидность рабов, отличающуюся необычайной красотой и искусностью. Покупатели выстраивались в очередь за ее декоративными мальчиками и мужчинами. В конце концов, никто лучше Трианы не знал, как сделать мужчину и красивым, и полезным. Красивых рабынь на продажу разводили и обучали многие эльфийские лорды - да хоть тот же Аэлмаркин, - но единственным поставщиком мужчин была Триана. Иногда их приобретали лорды, но основными покупательницами были леди, - хотя, конечно, ни одна благовоспитанная леди никогда бы не подала виду, что ей вообще известно о существовании подобных рабов. Конечно, леди были связаны и законом, и обычаями, и подобные покупки приходилось припрятывать - но никто ведь не запрещал леди ездить в гости друг к дружке!
      Вот Триана, скажем, всегда ездила в гости с небольшой свитой обученных рабов.
      Ну а когда они уже были в поместье, леди-хозяйка без труда могла кого-нибудь из них перекупить, если только ей этого не запрещали строго-настрого: достаточно было велеть управляющему переслать управляющему Трианы требуемую сумму, и он не посмел бы возражать. А затем рабы попросту растворялись в штате домашних слуг; они поступали в услужение к леди, и никогда - разумеется, никогда! - не попадались на глаза хозяину дома. Провернуть подобную операцию было нетрудно, ибо рабов закупали даже те поместья, которые сами занимались их выращиванием: иногда требовались какие-нибудь специфические умения, или в поголовье возникал дисбаланс из-за того, скажем, что рождалось слишком много женщин и слишком мало мужчин, или наоборот. И рабы, тщательно обученные Трианой, благопристойно обозначались как "домашняя прислуга".
      Через порог приемной шагнул один из рабов Трианы в полуночно-синей ливрее с отделкой из тусклого серебра.
      Триана подняла голову и кивнула, показывая, что поняла безмолвный сигнал. Мгновение спустя в комнату вошел второй раб. За ним по пятам следовал Аэлмаркин.
      - В'кель Аэлмаркин эр-лорд Торнал, моя леди! - провозгласил раб.
      Аэлмаркин вошел в приемную, двигаясь небрежно и неспешно. Рабы тут же исчезли, повинуясь кивку Трианы.
      - Аэлмаркин! Как я рада тебя видеть! - тепло произнесла Триана. Прости, что я не встаю, чтобы приветствовать тебя как полагается, но ты же видишь - ты застал меня в самый разгар хозяйственных хлопот.
      Аэлмаркин, конечно, знал, что Триану должны были заранее предупредить о том, что он подъезжает, и что при желании у нее было более чем достаточно времени, чтобы отложить "хозяйственные хлопоты", и Триана знала, что он это знает, и Аэлмаркин знал, что она знает, что он это знает, и обоих это знание вполне устраивало. Аэлмаркин осмотрел кресло для гостей, прежде чем усесться в него, и, похоже, не удивился, заметив, в какое невыгодное положение оно его ставит.
      - Мой треклятый кузен покрыл себя славой, - проворчал Аэлмаркин. В приемную неслышно проскользнул раб, поднес Аэлмаркину вина и так же неслышно удалился. - Надеюсь, ты преуспела более меня. Если его повергнешь ты и в результате я проиграю пари, я буду только счастлив.
      Триана загадочно улыбнулась.
      - Ты уже понял, что тут прежде всего необходимо избавиться от матери Киртиана - или так настроить его, чтобы он поставил ее на место?
      Надо отдать ему должное, Аэлмаркин был неглуп. Он выпрямился - ну, насколько позволяло кресло.
      - Так, значит, там командует леди Лидиэль? Я так и думал! Хотя чему тут удивляться? Раз она так долго единовластно правила поместьем... - недовольно буркнул он. Вероятно, он еще добавил бы, что нечего вообще давать леди такую власть, - но заявлять такое в присутствии Трианы было бы, мягко говоря, невежливо.
      - Но сейчас, как мне думается, самое время для лорда Киртиана занять место главы поместья, принадлежащее ему по праву, - отозвалась Триана, внимательно изучая свои безукоризненно отполированные ногти. - И мне кажется, что после всех этих побед, одержанных на поле боя, он не потерпит, чтобы его и дальше не подпускали к власти в собственном доме.