"И главная из них состоит в том, что с волшебниками не обращаются как с эльфийскими великими лордами. Неужели ему никогда не приходило в голову, что, если одна группа лордов возвышается над другой, те, кто оказался снизу, начинают мечтать о реванше?"
      Бесконечные жалобы Каэллаха были знакомы Лоррину До мельчайших подробностей, равно как и текстура деревянного стола, на который он смотрел, чтоб сохранить самообладание. Проблемы Каэллаха, от начала и до конца, проистекали из его жадности. Он желал, чтобы младшие волшебники и люди непрестанно холили и лелеяли его, как это было до второй войны полукровок. Теперь волшебники оказались вынуждены перейти на самообеспечение и не могли больше воровать все необходимое у эльфийских лордов, но Каэллаха Гвайна это не волновало. Он даже помыслить не мог, что присматривать за коровами, овцами и козами и возделывать поля куда важнее, чем ежедневно драить полы в его покоях.
      А особенно его бесило, что полукровки - точнее, их большинство, наплевав на мнение самого Каэллаха и его сторонников, заключили договор с Железным Народом и кланами торговцев, придав тем статус равноправных и уважаемых партнеров. Подумать только, люди - равноправные и уважаемые партнеры! Хотя Каэллах не смел высказать этого в открытую, подобное положение вещей просто бесило и его, и ему подобных - ибо они считали, что по сравнению с волшебниками-полукровками люди являются низшими существами, а значит, и обращаться с ними следует соответствующим образом.
      "А мы, младшие, должны суетиться вокруг стариков, выполнять малейшее их желание, ухаживать за ними и отдавать все плоды наших трудов в благодарность за то, что они обращают свою магию нам на благо". Лоррину, который не просто был полукровкой, а еще и вырос на положении эльфийского лорда, со всеми сопутствующими этому привилегиями, подобное отношение казалось столь же оскорбительным и нелепым, как и любому представителю Железного Народа или торговых кланов, ибо все они были людьми независимыми и гордыми. А волшебники вовсе не являлись какими-то высшими существами. Да, они владели магией, но и люди тоже ею владели. А с тех пор, как полукровки перебрались в новую Цитадель, старшие волшебники не особенно утруждали себя работой на общее благо - ну, разве что учили некоторых детей пользоваться собственной силой, да и то нечасто.
      Лоррин прислушивался не столько к словам Каэллаха, сколько к его интонациям. Он обнаружил в себе любопытную способность выискивать за словами людей их истинные эмоции и мотивы, если только они не превосходили самого Лоррина в скрытности. Вот и сейчас Лоррин услыхал в словах Каэллаха уязвленное самолюбие и обиду - что и неудивительно, но, помимо них, там звучал еще и страх.
      Любопытно. Этого Лоррин не ожидал.
      "А ведь стоило бы, пожалуй", - подумал он, подняв глаза и всмотревшись в лицо Каэллаха. Старый волшебник, не выдержав, отвел взгляд. Теперь, когда никто за ним не ухаживал, Каэллах выглядел несколько неряшливо. Его длинная мантия, обычный наряд старших волшебников, была усеяна пятнами и обтрепалась по подолу. Седые волосы были расчесаны, но они больше не ниспадали на плечи густой волной, а были неаккуратно собраны в хвост, и Лоррину показалось, что они начали редеть на висках. "Людям свойственно реагировать на новизну либо с интересом, либо со страхом, но что-то мне кажется, что Каэллах Гвайн слишком ограничен, чтобы интересоваться хоть чем-то новым".
      Лоррин уже понял, что Каэллах боится драконов: это всякому было заметно невооруженным глазом. Старый волшебник даже носа не высовывал из Цитадели, когда драконы принимали свой природный облик. Ну а если кто-нибудь из них принимал вид полукровки или человека... Что ж, если дракон в человекообразном облике садился за стол, можно было смело утверждать, что Каэллах сядет за противоположный конец.
      Понять, чем вызвана его неприязнь к торговцам и Железному Народу, было несколько труднее. Лоррин повнимательнее прислушался к полным гнева и страха словам старого волшебника. Что за вожжа попала ему под мантию на этот раз?
      - ..и как они смеют требовать плату наперед - как они вообще смеют требовать плату!..
      Ага! Ну что ж, суть дела ясна. Теперь Лоррин поймал древесную змею за хвост. Каэллах злился не из-за того, что торговцы желали получать плату за свои товары авансом, его бесило, что он вообще должен за что-то платить. Возможно, это объяснялось тем, что единственная имевшаяся в распоряжении Каэллаха Гвайна монета обесценилась, если выражаться начистоту. Он больше не был ни самым могущественным волшебником, ни самым искусным, а жадность заставляла его тратить большую часть силы на собственные удобства, и в результате ему не на что было выменивать нужные вещи.
      - И как эти.., эти варвары!..
      Ага, еще одно лыко в строку. Каэллаха бесило, что Железный Народ не выказывает по отношению к нему ни малейшего почтения и абсолютно не нуждается в его магии.
      Почему Каэллах уверен, что сборище плохо организованных, проживающих в пещерах беглецов может считать себя более цивилизованным, чем сплоченный кочевой народ, было для Лоррина полнейшей загадкой. "Но предубеждение не имеет ничего общего с логикой". Возможно, дело было в том, что волшебники не произвели на Железный Народ никакого впечатления. Железному Народу для защиты от эльфийских лордов не нужны были волшебники: у них были железные украшения и много воинов. Не говоря уж о том, что они давно держали в плену двух эльфийских лордов - просто ради того, чтобы те их развлекали.
      Так что самое большее, на что мог бы рассчитывать Каэллах Гвайн, если бы столкнулся с ними, - это унести свою шкуру целой и невредимой.
      С этим была связана и еще одна вещь. Каэллах и его приятели либо не могли понять, либо не желали признать, что в том, что эльфы таки обнаружили старую Цитадель и ее обитателей, виновата не одна лишь Шана, Проклятие Эльфов. Волшебники очень долго ходили по лезвию бритвы с этим их воровством у эльфийских лордов и всем прочим. А с точки зрения эльфов, хорошим полукровкой мог считаться лишь мертвый полукровка. Им вообще не полагалось существовать, и большинство эльфийских лордов тщательно следили, чтобы полукровки не появлялись на свет. Действия Лашаны послужили лишь поводом для карательного похода эльфов, а вовсе не причиной.
      А если бы не способность Лашаны быстро принимать решения и не ее друзья-драконы, волшебники вообще бы не выжили.
      И мало того, опасность все еще не миновала. До тех пор, пока волшебники-полукровки живы, эльфийские лорды будут стремиться уничтожить их, невзирая ни на какой договор. И если Каэллах Гвайн и его окружение думают иначе, они просто занимаются самообманом.
      Хотя, впрочем, им не впервой...
      В конце концов Каэллах завершил свои излияния и уселся. Лоррин давно уже понял, что проще всего позволить старому волшебнику выговориться, хотя, по правде говоря, слушать его нытье было очень неприятно, ибо после этого он уже молчал до конца собрания.
      - Благодарю вас, Каэллах. Ваш богатый жизненный опыт совершенно неоспорим, - любезно произнес Лоррин. Каэллах довольно приосанился. - А ваши замечания, как всегда, чрезвычайно интересны.
      Один из полукровок, прикрыв лицо ладонью, состроил гримасу, а еще нескольких перекосило, так они старались сдержать смех, но Лоррин не обратил на это внимания.
      - А теперь я предлагаю поставить на голосование вопрос о пастбище для коз. Кто за?
      Даже Каэллах, и тот поднял руку. Старого волшебника во всем этом, несомненно, более всего радовало, что теперь, когда у них появилось несколько выращенных Железным Народом огромных овчарок, козы практически не нуждались ни в присмотре, ни в пастухах. Лоррин обвел присутствующих взглядом, проверяя, есть ли несогласные, и кивнул.
      - Прекрасно. Решение принято единогласно. Хальфден, будь так добр, подбери нескольких добровольцев для этой работы и пришли их ко мне, ладно? Я хочу с ними переговорить.
      Для этой работы нужны были люди. Лучше всего - дети, владеющие мысленной речью, чтобы они могли позвать на помощь, если стрясется что-нибудь такое, с чем не смогут справиться ни они сами, ни собаки.
      "То есть слуги, которых Каэллах Гвайн считает своим личным имуществом".
      Хальфден - тоже бывший раб, только годами постарше, - кивнул, и Лоррин объявил заседание закрытым.
      Но вопрос, касающийся Каэллаха, не был закрыт - во всяком случае, так считал сам Каэллах.
      - Лоррин, мне совершенно необходимо поговорить с вами о моем жилье. Оно совершенно неудовлетворительно! - заявил старый волшебник, ухватив Лоррина за локоть, прежде чем тот успел удрать. Лоррин устремил на него невыразительный взгляд.
      - Почтеннейший, - произнес он вежливым тоном, в котором показное тепло и обаяние соединялись с полнейшим спокойствием, - если вы думаете, что вас ущемляют, я приглашаю вас взглянуть на мою комнату - или на комнату Шаны, если уж на то пошло. Вы сами убедитесь, что они никоим образом не превосходят ваши покои. На самом деле, поскольку мы с Шаной выбирали себе комнаты уже в последнюю очередь, неудивительно, что они намного хуже ваших.
      - Да, но... - попытался было возразить Каэллах, но вышло у него неубедительно, поскольку он и вправду заглядывал в тот закоулок, где поселился Лоррин, и знал, что он не больше чулана в его собственных покоях, состоящих из нескольких соединенных меж собою пещер.
      - Я знаю, что вы испытываете, оказавшись в столь примитивных условиях и это после уюта и удобств, которые вам пришлось покинуть, - сказал Лоррин, подбавив в голос сочувственную нотку. - Кому вас и понять, как не мне! Подумайте, с чем расстался я - я был единственным наследником могущественного лорда! Но если вы будете думать не о потерях, а о возможностях, вскоре этот образ жизни покажется вам таким же бодрящим, как и мне! Задумайтесь только! Теперь у вас появилась возможность создать покои в вашем вкусе - над вами больше не тяготеют все неудобства и безвкусица, созданные предыдущими поколениями! А теперь, стоит вам только постараться, вы сможете сотворить совершенство!
      - Да.., но... - нерешительно пробормотал Каэллах.
      - Теперь вы меня понимаете? - Лоррин легонько хлопнул его по плечу. Ведь подобный подход куда благотворнее, правда? Я знал, что могу на вас положиться!
      И он неторопливо двинулся прочь, оставив Каэллаха заново прокручивать в голове их беседу и соображать, в чем же тут кроется подвох.
      Едва лишь Лоррин завернул за угол, как кто-то прыгнул на него из темноты. Лоррин рефлекторно отступил и выхватил кинжал, поставив одновременно с этим магический щит, способный отразить молнию-стрелу.
      - Уже лучше! - рассмеялась Шана и прислонилась к стене, сложив руки на груди с таким видом, как будто это не она мгновение назад выскочила из ниши, расположенной на уровне ее головы.
      - Ну, я надеюсь! - парировал Лоррин. - Уж кто-кто, а ты меня без тренировок не оставляешь! Ты слушала совещание?
      - Слушала. Ты просто гений! А твоя магия - это что-то непостижимое! Девушка насмешливо склонила голову набок. - У меня в голове не укладывается, как ты умудряешься управляться с Каэллахом и при этом не удавить его!
      Лоррин рассмеялся и протянул Шане руку. Девушка приняла ее.
      - Да нет тут никакой магии - обычная политика, - сказал он. - Словесная самооборона. Я провел не так уж много времени среди интриганов и заговорщиков, но все-таки с некоторыми мне доводилось общаться. И мне нужно было как-то умиротворять отца. Так что я рано научился обходиться отговорками так, чтобы собеседнику казалось, будто я ему сказал что-то толковое.
      Шана сжала его руку.
      - И все равно это гениально. Вот я как ни стараюсь, у меня все равно не получается управляться с людьми, как это делаешь ты.
      Лоррин взглянул на девушку, которую звали Проклятием Эльфов. Она вовсе не походила на существо из легенд.
      Ее огненно-рыжие длинные волосы были собраны на затылке в практичный хвост, и Шана то и дело встряхивала им, словно лошадь, отгоняющая мух. Она не могла бы тягаться красотой даже с самыми невзрачными из эльфийских леди, а тело ее было таким мускулистым, что большинство этих самых леди отпрянули бы в ужасе от одного предположения, что и они могли бы выглядеть так же. Сегодня на Шане была кожаная туника без рукавов и штаны из грубой ткани такие обычно носили рабы, но, по мнению Лоррина, даже парадное платье, в котором Рену впервые вывозили в свет, и то ничего не смогло бы прибавить к прелести Шаны.
      - Надеюсь, тебя не.., э-э.., не тревожит, что я взял подобные заседания на себя? - нерешительно поинтересовался Лоррин. - Я понимаю, что командир у нас вроде как ты, но...
      - В смысле - не ревную ли я? Огонь и Дождь, ну и глупости же лезут тебе в голову! - расхохоталась Шана. - Ты же знаешь, я никогда не желала, чтобы меня звали Проклятием Эльфов - и если не считать этой дурацкой легенды, люди прислушиваются ко мне лишь потому, что я соображаю быстрее их. А для того чтобы управляться со старыми козлами, быстрота мышления не нужна. А у тебя есть... - Шана на миг задумалась, склонив голову набок, - ну, что-то такое, что можно назвать врожденными манерами. Ты говоришь, и люди тебе подчиняются, а не затевают споров.
      Лоррин подумал, что, если бы Шана пыталась что-то утаить, он бы это непременно почувствовал - он вообще был очень чувствителен к малейшим оттенкам ее настроения.
      Впрочем, Шане была свойственна открытость, и она практически всегда говорила именно то, что думала. Нет, похоже, она и вправду рада, что он берет на себя руководство.
      - Если б я могла найти двойника, который принялся бы вместо меня изображать Проклятие Эльфов, я бы тут же спихнула это на него, он бы и глазом не успел моргнуть! - продолжала тем временем девушка, не замечая, что Лоррин внимательно изучает ее. - И тогда я смогла бы стать просто Шаной!
      - Даже если ты станешь просто Шаной, ты все равно останешься хитроумной особой.
      Лоррин увлек девушку в боковой коридор, ведущий на вершину Цитадели, где можно было спокойно сесть на солнышке и поговорить без лишних ушей.
      Шана не стала валиться на траву, как она обычно делала, очутившись под открытым небом.
      - Хитроумной особой, говоришь? Я понимаю, о чем ты.
      Она неспешно поднялась вверх по склону, к небольшому травянистому холмику с тенедревом на вершине, с подветренной стороны от замаскированного выхода. Здесь их никто не мог услышать. Лишь теперь Шана растянулась на траве; она ничуть не меньше своей приемной материдраконицы любила греться на солнце.
      - Ну, ладно, - сказала Шана, когда Лоррин плюхнулся рядом. - Я чуть ли не все утро говорила с Кеманом, но сейчас мне нужна твоя помощь, чтобы дотянуться до Тени.
      Теперь, когда Шана избавилась от необходимости решать мелкие текущие проблемы Цитадели, она смогла сосредоточиться на куда более важной задаче сборе разведданных. Она принимала телепатические послания от Кемана и других, кого они с Лоррином отправили в большой мир. Наложить личину на человека или полукровку и отправить его шпионом к эльфам теперь уже не представлялось возможным, но поскольку в союзе с волшебниками выступали драконы, нужда в иллюзорных личинах отпала, ибо драконы умели вправду изменять свой облик, создавая себе любую внешность, какую только захотят. Вот и сейчас приемный брат Шаны, Кеман, и его подруга Дора, изменив облик, собирали сведения в обоих эльфийских лагерях.
      - Насколько может судить Дора, твоя мать поправляется. Она даже взяла на себя часть обязанностей леди Мот по уходу за садами и полями, - сообщила Шана Лоррину и улыбнулась, увидев, какое облегчение отразилось на его лице. Может, эта новость и не была самой важной, зато она лучше всех прочих успокоила Лоррина. - Дора думает, что она уже оправилась от потрясения после.., ну, ты понимаешь.
      - Я оказываю ей медвежью услугу, считая ее такой хрупкой, - отозвался Лоррин, нервно потирая пальцы. - Но она ведь и вправду выглядит хрупкой и болезненной.
      И она - моя мать...
      - Я прекрасно понимаю твое стремление опекать и оберегать маму. Я и сама отношусь к своей точно так же.
      Говоря так, Шана имела в виду вовсе не свою родную мать, которая, вероятно, была наложницей какого-то эльфийского лорда, а приемную, которая была драконицей и вряд ли нуждалась в чьей бы то ни было опеке. Но Лоррин счел неразумным указывать на это.
      - Какие-нибудь перемены есть? - спросил он.
      Шана покачала головой:
      - Ни одна, ни другая сторона не могут перейти в наступление. Пограничные стычки и мелкие отвлекающие маневры. В общем, ничего серьезного. Леди Мот никак не удается вколотить в головы молодых лордов, что люди... ну, что они тоже народ, а не животные. И из-за этого они просто в упор не видят единственной, быть может, возможности склонить чашу весов на свою сторону.
      Шана говорила о сложившейся ситуации с каким-то странным равнодушием, как будто речь шла о шахматной партии, причем такой, за которой она лишь наблюдала со стороны, а сама не участвовала. Лоррин не понимал, как ей удается смотреть на все это так отстраненно. У него вот не получалось.
      - Что же касается другой стороны - там произошли перемены, которые, как думает Кеман, способны дать старым лордам решительный перевес. - Шана встряхнула головой, и пучок волос взметнулся, словно хвост беспокойной лошади. - У них появился новый главнокомандующий, и, судя по тому, что рассказывает Кеман, это - нечто особенное.
      Теперь от безразличия в голосе Шаны не осталось и следа, и Лоррин насторожился.
      - Новый главнокомандующий? И кто же? Я-то думал, что среди старых лордов не осталось ни одного, кто был бы в состоянии нормально организовать наступление!
      - Кеман говорит, что его зовут Киртиан. Киртиан В'дилл лорд Прастаран. - Шана повернула голову, и их изумрудные глаза - наследие эльфийской крови - встретились. - Слыхал о таком?
      - Вроде что-то слыхал, но так с ходу не припоминаю.
      И это уже само по себе было довольно интересно. Ибо свидетельствовало о том, что Совет по какой-то неведомой причине единым махом, без всяких промежуточных ступеней, возвел кого-то из безвестности на одну из важнейших должностей.
      - Кажется, его отец был ученым... Когда я еще был маленьким, что-то такое говорили насчет лорда Прастарана. Он пропал где-то в глухомани, стараясь разыскать место, где располагались Врата из Эвелона. - Лоррин махнул куда-то на юг. - Он.., он держался наособицу, в обществе не бывал. И сын себя вел точно так же. До нынешнего момента. Почему же он вдруг получил такое назначение?
      - Очевидно, потому, что он и вправду представляет собой нечто особенное. И еще потому, что он, как рассказал Кеман, создал способ обучать солдат так, чтобы добрая половина не отсеивалась в ходе обучения из-за травм и увечий. - Шана умолкла и принялась барабанить пальцами по ноге. - Как ты, несомненно, понимаешь, для нас это - плохая новость.
      - Да.
      Что ж тут не понимать? Если этот Киртиан и вправду настолько хорош, как говорит Шана, значит, он не скован традициями - он будет использовать то, что приносит реальную пользу. А ведь до сих пор только слепая приверженность традициям мешала старым лордам наголову разгромить своих менее опытных потомков.
      - Хороший командующий, у которого в распоряжении будут все ресурсы старых лордов, просто порвет молодых в клочья, - продолжала Шана, устремив взгляд туда, где лежали эльфийские земли.
      - А если он это сделает, его хозяева убедятся в его ценности, согласился с нею Лоррин. - И тогда они нарушат договор и пошлют его против нас. Это лишь вопрос времени.
      У него противно заныло под ложечкой.
      - Ну, а хоть какие-нибудь хорошие новости у тебя есть? - жалобно поинтересовался Лоррин.
      Шана покачала головой. Судя по всему, ей тоже было невесело.
      - Я понимаю, о чем ты думаешь, и ты прав. До тех пор, пока мы не разузнаем об этом Киртиане как можно больше, нет никакого смысла прикидывать, что он способен сделать, а что не способен. Кроме того, то, чем заняты сейчас Меро с Реной, очень важно для нас. А Железный Народ, похоже, относится к ним с большой симпатией.
      - В прошлый раз Железный Народ помог нам сдержать эльфийских лордов, даже не вмешиваясь напрямую, - Пробормотал Лоррин; при мысли о конфликте между эльфийскими лордами ему немного полегчало на душе. - Если на этот раз они присоединятся к нам.., да еще драконы...
      - Возможно, эльфийским лордам придется отступить, - договорила вместо него Шана. - Один дракон из логова Доры как раз помогает им разыскивать подходящие пастбища и руду. А еще они встретили небольшую группу людей, говорящих на наречии, которое Железный Народ понимает.
      - Как ты думаешь, а это не могут быть остатки того самого Народа Зерна? - спросил искренне заинтересованный Лоррин.
      Шана пожала плечами.
      - Возможно, это просто торговцы. Мы же уже знаем, что Железный Народ всегда сохранял какие-то связи с торговцами. Кеман говорил, что они начали постепенно являться с семьями и присоединяться к Железному Народу.
      И некоторые говорили, что это безопаснее, чем прятаться в глуши. Они занимаются сельским хозяйством, хотя...
      - Если есть хорошие пастбища, в стаде хороший приплод. - Лоррин сорвал травинку и принялся ее жевать. - А это именно то, что нужно Железному Народу. Они вообще-то предпочитают оседать на одном месте, если у них имеется такая возможность. На ходу кузнечным ремеслом заниматься трудно нормальные кузни не сделаешь. А ты рассказала Меро насчет этого нового эльфийского главнокомандующего?
      Шана кивнула:
      - Да, и сказала, чтобы он передавал эти сведения дальше, как сочтет нужным. Тут есть одна трудность. Нам и вправду позарез нужно найти надежный источник железа.
      Меро с Реной никак не удается ничего отыскать. А если мы хотим, чтобы Железные Люди и впредь были нам союзниками, необходимо, чтобы какой-нибудь дракон разыскал для нас месторождение.
      - Кстати, ты мне напомнила - у нас имеется и собственная проблема, связанная с железом. - Лоррин просто поражался, сколько же его проблем связано с Каэллахом Гвайном!
      - Искажение магии. - Шана скривилась. - Ну, поскольку мы об этом знаем, то просто не держим при себе железа. А так надо просто сосредоточиться получше и пробить это искривление. Или использовать его. Я однажды видела, как Ориен буквально-таки отбил молнию-стрелу за угол! Ну а в чем проблема?
      - Младшие волшебники могут научиться управляться с этим, потому что привыкли использовать для концентрации полудрагоценные камни. Каэллах же просто не желает, чтобы рядом находилось что-нибудь железное, да и все.
      С его точки зрения, это еще одно Изменение Прежнего Порядка Вещей того, к которому он жаждет вернуться. - Лоррин вздохнул и почувствовал, что головная боль возвращается. Ну почему так много проблем начинается с Каэллаха Гвайна и им же заканчивается?
      - Он просто лентяй! - фыркнула Шона.
      - Ну.., я согласен, Каэллах - лентяй. Но далеко не все старшие волшебники - лентяи, но им так же трудно приспособиться к переменам. Они не жалуются, нет, - они просто молча страдают.
      - Страдают? - Шана скептически приподняла бровь.
      - Ну, может, "страдают" - слишком сильно сказано, но старикам тяжело. Они уже не такие сильные и не такие здоровые, и им трудно учиться чему-то новому. И вовсе не из-за одного лишь упрямства.
      Лоррину было очень жаль их: он видел, как некоторые старики подолгу бьются, пытаясь при помощи драгоценных камней добиться того, что дети проделывали играючи.
      Он видел, что теперь из-за того, что они оказались вынуждены сменить уютные комнаты старой Цитадели на пещеры, их мучают боли в суставах, кашель и простуды. Мало того - они впадали в уныние, думая: мало того, что они всю свою жизнь были вынуждены таиться, так еще теперь к ним относятся как к существам бесполезным.
      - Я знаю. - Теперь настала очередь Шаны вздыхать. - И это несправедливо. Ведь если бы не они, меня бы Здесь не было. Но я не знаю, что тут можно поделать. Мы не можем остановить перемены...
      - Нет, но.., знаешь, я попробую над этим подумать. - Лоррин застенчиво улыбнулся Шане. - Ты же сама сказала: ты умеешь планировать, а я умею обращаться с людьми.
      Возможно, мы найдем способ обернуть все это к нашей выгоде.
      - И как же?
      Шана вновь взглянула на него с сомнением. Но на этот раз в мозгу у Лоррина возникли лишь слабые проблески идеи, и он твердо встретил взгляд девушки.
      - Пока не знаю. Но возможности существуют всегда - надо только внимательно смотреть по сторонам и не упускать их. - И с этим оптимистическим утверждением Лоррин вскочил на ноги и протянул руку Шане. Давай лучше погуляем и стряхнем пыль с мозгов, прежде чем возвращаться к работе.
      - Да, пыль и вправду мешает смотреть, - согласилась Шана, к великому удовольствию Лоррина. - И я не против погулять - с тобой.
      И от ее последних слов на душе у Лоррина стало еще приятнее.
      Глава 15
      Вчера Рена напряженно трудилась почти целый день, при помощи эльфийской магии превращая траву и листья в лакомства, которыми Железные Люди могли бы подманить молодых быков на первый урок - быков приучали ходить под седлом и терпеть всадника. Коня можно выездить силой, хоть это и не лучший способ обучать лошадей, но он работает, а вот быка - никогда. Упрямство и храбрость, закрепившиеся в их породе благодаря отбору, делали подобную ломку невозможной. Выездить быков можно было лишь одним-единственным способом: осторожно, постепенно заманив их в плен и вознаграждая за малейшее согласие сотрудничать единственной монетой, которую ценили быки, - едой. Какой-нибудь особенной едой, лакомством, которого они не могли отыскать самостоятельно. Оказалось, что быки, как и люди, любят сладкое, а поскольку Рена сейчас исполняла обязанности посланника при этом племени, она твердо вознамерилась сделать все от нее зависящее, чтобы теперь Железный Народ оказался в долгу перед волшебниками. И если для этого нужно по полдня сидеть и превращать траву в сладости, чтобы учителя быков могли подкармливать своих зверюг, значит, так тому и быть.
      Магия, которой обычно обучали эльфийских леди, была благородным искусством преобразования; ее использовали, чтобы создавать наряды без единого шва, облегающие тело подобно второй коже, придавать цветам причудливую форму и производить прочие чисто косметические изменения. А Рена научилась с ее помощью превращать малосъедобные растения в съедобные и вкусные. А еще она узнала, что эта магия позволяет, если нужно, остановить сердце. Недавно ей пришло в голову, что она также может заставить биться остановившееся сердце или, может, лечить болезни и врачевать раны, но пока что у нее не было возможности (или храбрости) испробовать это на практике.
      На рассвете Рену разбудил обычный гул лагеря: голоса, шум приготовления пищи и отдаленное мычание скота.
      Рена жила вместе с Железным Жрецом Дириком и его женой Калой. С ними также жил друг Лашаны Проклятия Эльфов, полукровка Меро, открыто ухаживавший за Реной, но Кала присматривала за ними так строго, будто Рена приходилась ей родной дочерью. Дирик с Калой выделили им отдельные спальни по разные стороны их семейного шатра. На Рену это действовало успокаивающе. Она, как и всякая эльфийская девушка, росла в тепличных условиях, практически не видя мужчин, за исключением собственных отца и брата, и хотя ей приятно было внимание Меро, она очень стеснялась. Не то чтобы она хотела, чтобы Меро перестал за ней ухаживать - нет, ни в коем случае!
      Но она еще не готова была зайти дальше робких поцелуев.
      Однако же, просыпаясь от утренней свежести, под гомон лагеря и дуновение ветра, несущего запах трав и горящего в кострах кизяка, Рена чувствовала себя немного одиноко в своей постели.
      "Лоррин не такой робкий - но, с другой стороны, Лоррин ведь не девушка. - Рена вздохнула. - Хотела бы я быть такой, как Шана... Она сильная, храбрая, и ее совершенно не волнует, что о ней подумают". Интересно, а Лоррин с Шаной спят вместе? И Рена задумалась: а что бывает, когда двое спят вместе? Подобные смелые мысли приходили ей только в те моменты, когда она еще не до конца проснулась. Осторожные поцелуи и ласки Меро будили в ней странные ощущения. Приятные, да, - но странные.
      Ведь явно это должно происходить не так.., ну.., не так, как у домашних животных или у птиц в саду...
      Рена слушала веселые голоса женщин, готовящих завтрак, и думала о своем. Ей нравились эти голоса; они были более низкими, грудными, чем у тех женщин, которых она знала прежде, будь то эльфийки или люди-рабыни. И прекрасно! Они создавали мелодичное гудение, а не раздражающее птичье щебетание.
      Но это настроение надолго не задержалось. Какой-то ребенок сотворил какую-то шкоду, мать прикрикнула на него, и тут же заревел другой ребенок из солидарности.
      От этого всего Рена окончательно проснулась и засмеялась над собою и своими фантазиями. До чего же это похоже на эльфийскую девушку - стараться навести благовидный романтический ореол на вещи, которые и так ценны и красивы, если они не полностью безупречны и не исполнены безмятежности!
      Рена потянулась, зевнула, выскользнула из-под одеяла и быстренько умылась в кожаном ведре, что стояло у самого полога, отделявшего ее комнатку от покоев жены Дирика. Железные Люди носили просторную, удобную одежду, идеально подходящую для их кочевого образа жизни. Кала отдала Рене наряды своей старшей дочери, из которых та уже повырастала. Они прекрасно подходили хрупкой эльфийке. Женщины Железного Народа одевались примерно так же, как и мужчины, в свободные штаны с завязками на поясе и безрукавки с треугольным вырезом, или наряжались в длинные вышитые платья с завязками на спине. Но цвета неизменно были яркими, почти дерзкими. В общем, трудно было представить себе наряды, более несхожие с теми платьями, которые Рена когда-то носила дома, - платьями со шлейфами и длинными рукавами, с тугими поясами, платьями нежных пастельных цветов, из тончайшего шелка и атласа.
      Сегодня Рена надела платье из льняной ткани теплого, насыщенного оттенка. Если бы она по-прежнему оставалась той же бледной, запуганной девушкой, какой была к моменту бегства из отцовского поместья, это платье превратило бы ее в подобие бесцветной восковой куколки. Но хотя у Рены по-прежнему волосы были почти бесцветными, серебристыми с золотым отливом, ее кожа от поцелуев солнца приобрела теплый оттенок слоновой кости и лучилась здоровьем, и теперь Рену можно было назвать какой угодно, но только не блеклой.