Охотники Красной Луны (№2) - Уцелевшие

Драваш медленно покачал головой.

— Нет. Никакой посадочный аппарат сюда не опустится, пока ты находишься рядом с нами. Громкоголосый уже понял, что вы со своим другом из себя представляете. Так что твое требование бессмысленно.

— Тогда, — ласково сказал киргон, — я предоставлю тебе удовольствие понаблюдать, как на твоих глазах мой друг будет пожирать твоих товарищей одного за другим. Ведь он сегодня потрудился для нас на славу, а так и не получил достойной награды. Я думаю, что прикажу ему начать вот с нее…

Он указал на Райэнну, все еще стоящую на коленях рядом с потерявшим сознание Копьеносцем, и пока он говорил, над джунглями вспорхнули птицы, белое существо пронеслось по песчанику и нависло над Райэнной, раскрыв огромную пасть.

— Не делайте резких движений! — предупредил киргон. — И пока мой друг развлекается с твоими аборигенами, у тебя есть время изменить решение и вызвать посадочный аппарат!

Рядом с Райэнной лежало ее копье. Она потянулась за оружием, но большая лапа охотника за рабами прижала ее запястье к земле, а огромные челюсти приблизились к ее лицу на расстояние в несколько дюймов.

— Нет! — воскликнул Джода.

Не удержавшись, он метнул в чудовище копье.

Это был не очень хороший бросок — парень никогда не метал не то что копье, но даже камень, — но по счастливому стечению обстоятельств острие попало в золотой глаз. С воплем, похожим на скрип заржавленной дверной петли, существо невероятным прыжком отлетело назад футов на пятьдесят и остановилось, тряся мордой и разбрызгивая кровь из глаза: копье упало. Райэнна, вскочив, подхватила свое копье; Дэйн мгновенно оказался рядом с ней, сжимая в руке меч. Джода бросился на киргона, размахивая сияющим на солнце лезвием мачете.

— Вихрь! — взревел киргон. — Убей их! Всех убей!

И тут же белая тварь мгновенно нависла над ними с кровоточащим глазом и разинутой пастью, заслонившей собою все остальное перед глазами Дэйна. Времени на раздумья не оставалось, успеть бы ткнуть лезвием в это кроваво-белое пятно…

Устрашающие челюсти сомкнулись на гарде меча, и он чуть не вылетел из руки землянина. Дэйн уцепился покрепче, пытаясь не выпустить оружие и чувствуя, как его вместе с мечом отрывают от земли.

На какое-то мгновение все замелькало у него перед глазами. Затем он полетел на землю, не выпуская оружия.

Пока Марш поднимался, Драваш и Аратак бросились с двух сторон на раненое чудовище. Райэнна же, в свою очередь, успела воткнуть в белое мохнатое плечо копье на всю длину металлического наконечника, но зверь, похоже, не обратил на это ни малейшего внимания. Голова его резко развернулась, и огромные челюсти с острейшими зубами впились Аратаку в плечо.

Ящер взвыл от боли, а Драваш размахнулся мачете, но зверь уже отпустил плечо Аратака и схватил его за ногу. Аратак зашатался, кровь залила все его тело. Дэйн, с трудом поднимаясь на ноги, краем глаза заметил, как шевельнулся кто-то в голубом, — это Ромда, шатаясь, потянулся за отлетевшим копьем Джоды.

Райэнна, вытащив копье, размахнулась для второго удара, когда сбитый с ног Драваш упал на нее, и она повалилась вместе с ним на землю. Дэйн, еще не оправившийся от потрясения, бросился на помощь.

«Господи! Неужели это чудовище никто не сможет остановить?!»

Голова зверя вновь метнулась к Аратаку, вонзившему свой нож по рукоять в белый бок. Ящер держался из последних сил. Огромная голова зверя вывернулась под невероятным углом, и кошмарные зубы сомкнулись на передней лапе Аратака. Однако ящер не отступил, продолжая защищаться и крича от боли и ярости.

«Да возможно ли вообще убить это чудовище?!» Марш взмахнул мечом и бросился вперед, намереваясь добраться до шеи зверя. Должна же у него там где-то проходить артерия! Он успел нанести удар, но тварь стремительно толкнула с огромной силой.

Он отлетел назад, а громадные челюсти щелкнули в дюйме от его лица. Марш упал на спину и ударился раненой рукой; на секунду он даже потерял сознание. Аратак же продолжал сражаться, все дальше загоняя лезвие мачете в бок зверю, который, волоча за собой тяжелого протозавра, двинулся на Дэйна. Тем временем Драваш отполз в сторону, позволяя Райэнне подняться на ноги, а между землянином и чудовищем вдруг появился Ромда, сжимая в руке копье Джоды. Марш вновь поднял меч, чувствуя, как плохо подчиняется здоровая рука, и понимая, что это последняя попытка устоять против зверя.

«Обжигающая яркость… в ночном лесу… Должно быть, Блэйк видел эту тварь», — запрыгали обрывки мыслей у Дэйна в голове. Меч в руке становился настолько тяжелым, что удержать его было уже почти невозможно: сейчас он выпадет из руки и покатится по земле. Увидев, как приближаются к нему огромные челюсти, Марш подумал в последний момент: «Тот, кто сотворил ягненка, улыбнулся ли он, творя его?..»

Охотник за рабами взревел — уже второй раз довелось Дэйну услышать этот скрипучий, пронзительный вой. Ромда подполз и ударил копьем Джоды чудовище, повредив ему другой глаз. Аратак отпустил нож, оставив его в боку животного, и, пошатнувшись, упал. Марш бросился вперед, взмахнул саблей, и лезвие глубоко погрузилось в шею зверя. Монстр дернулся, упал на спину и всеми шестью ногами засучил в воздухе. Затем, свалившись на бок, зверь затих.

Голос, полный гнева и непередаваемой скорби, воскликнул:

— Вихрь!

Ромда перекатился на живот и тут же рухнул лицом в пыль.

Землянин дико оглядывался по сторонам. Аратак уже поднялся на ноги, темная кровь текла по лапе и животу. Драваш сидел вцепившись в укушенную ногу. Джода… Где же Джода? И тут он услыхал, как пронзительно вскрикнул Джода. Дэйн развернулся и увидел, как Джода, спотыкаясь, отступает, безоружный, вцепившись в руку, из которой льется кровь. А на него надвигается на фоне слепящего заката киргон, сияющий нестерпимым блеском, как сатана, выходящий из раскаленного ада. В руке он держал один из тех трехгранных ножей для пыток, окрашенный кровью парня.

Подбежавшая Райэнна закрыла Джоду своим телом. Марш бросился на помощь.

— Умри, раб! — рявкнул киргон. — Ты убил Вихря, но тебе не придется жить, хвастаясь этим! Видишь меня, раб? Я здесь, в луче света!

Дэйн с благодарностью вспомнил тех, кто учил его сражаться против врага, заставляющего своего противника все время смотреть против солнца. Его обучили не поддаваться на этот дешевый трюк, и теперь наука должна была сослужить свою службу.

Киргон двигался, сверкая, как зеркало на солнце. Дэйн услышал, как просвистело его оружие, и тут же звякнула сталь, когда ему удалось отбить чужой клинок в сторону. Стремительно развернув меч, Марш нанес удар и ощутил, как лезвие вошло в плоть невидимого врага.

Сверкающая фигура зашаталась и упала.

Дэйн заморгал и огляделся. Киргон корчился и извивался.

Джода, постанывая и заливаясь слезами, держался за руку. Аратак опустился на колени рядом с упавшим Дравашем. Райэнна вытаскивала из рюкзака медицинские принадлежности. За ними, рядом с неподвижным телом Ромды, белоснежной грудой возвышалась туша «друга» киргона.

Его единственного друга.

«Да, — с горькой иронией подумал Дэйн, — они любили друг друга, и им нравилась их жизнь, и в смерти они остались неразлучны».

Осмотрев рану Джоды, Дэйн ужаснулся: ведь от такого оружия иного и ждать не приходилось. Кусок мяса размером с кулак был вырван из предплечья парня, обнажив кость. По сравнению с этим ужасные укусы в плечо Аратака и в бедро Драваша казались не столь впечатляющими.

Ромда шевельнулся, и Дэйн с облегчением вздохнул. Он помог Копьеносцу сесть, прислонив его спиной к камню. Ромда посмотрел на Джоду, который со сжатыми зубами сидел перед Райэнной, бинтующей громадную рану.

— Ты спас жизнь всем, парень, — сказал он со слабой улыбкой, — но обесчестил свое копье.

Джода яростно сверкнул глазами, вытирая слезы боли со щек. И сказал, очевидно кого-то цитируя:

— Честь задава принадлежит его фелиштаре. И я узнал закон более важный, чем ваш. И уже никогда не сочту бесчестным спасать друга от бесчестного врага.

Драваш полез в свой рюкзак за лекарствами для себя и Аратака. Пока они бинтовали свои раны, Бельсар опустился совсем низко, окрасив небо в невероятные цвета.

— Считаю своим долгом предупредить вас, что вы все являетесь моими пленниками, — сказал Ромда. — И по крайней мере тебе, Травааш, будет непросто сбежать. Не то чтобы совсем невозможно, но непросто.

— Надеюсь, господин Копьеносец, — пророкотал Аратак, — ваш долг не потребует от вас излишних усилий. Вы и так уже совершили множества деяний, которые выше человеческих сил. Более того, — он с сочувствием посмотрел на беспомощного Ромду, — вы серьезно ранены, и также принимая во внимание ваш долг, никто не обвинит вас в том, что вы… хм… сочли невозможным воспрепятствовать нашему побегу. И к сожалению, боюсь огорчить вас, но это вы являетесь нашим пленником, хотя мы всегда считали вас нашим другом, чье рвение просто было направлено несколько не в ту сторону.

Ромда покачал головой и вздохнул. Он сказал:

— Увы, у меня было лишь заявление лекаря из Раналора, утверждавшего, что вы — кто угодно, но только не путешественники из Райфа. И теперь, глядя на эти два трупа, я хотел бы поверить, что выполнил возложенное на меня задание и что охота за Звездными Демонами закончена. — Он вновь покачал головой. — Но все не так просто. Я слышал, как вы разговаривали с этим… этим существом на языке, которым не пользуются ни в Райфе, ни в другом уголке нашей планеты, и вывод становится неизбежным: вы — тоже Звездные Демоны…

— Но почему ты так упорно считаешь, что со звезд приходят только демоны? — яростно спросил Джода, Райэнна уже закончила перевязывать его рану. Бледный, с перевязанной рукой, он все же умудрился отрезать всем по куску копченого мяса харлика и большой ломоть протянул Ромде. — Да, со звезд приходят демоны, и даже похуже того. Но ведь злодеи и преступники существуют даже в Раналоре и в моей собственной деревне, как встречаются и плохие люди среди Первых Людей! Возможно даже, в Обителях Святых могут попасться злодей или пара, как и на небе могут пребывать святые!

Ромда взял у мальчика кусок копченого мяса и спокойно сказал:

— Нужно ли мальчику соваться в такие дела? Оставь эту тему для взрослых, дорогое дитя.

— Я не дитя, — ощетинился Джода. — Я Джода — уничтожитель грантов, и я ношу с собой зуб гранта, и мне хватает ума понять, что моя госпожа — добрый человек, как и ее супруг, как и почтенный! Пусть они и о звезд! И хотя я с детства приучен подчиняться человеку в голубой тунике, должен сказать, что ты ничего не знаешь об этих людях, с которыми я брожу почти полную луну! Это ты являешься невеждой, и ты должен помолчать, пока сведущие беседуют! — Он сглотнул и сказал: — Я не хочу обижать тебя, господин Копьеносец, поскольку ты всегда был добр ко мне, трусливому подростку, которого лупил отец, но я знаю этих людей, а ты — нет, да ты и сам наставлял меня, что только глупец способен толковать о вещах, которые не видел и о которых даже не слышал.

— Божественное Яйцо мудро говорит, — пророкотал по-карамски Аратак, — что о некоторых проблемах ум неподготовленный может иногда высказываться с мудростью, недоступной более старшим. Господин Копьеносец, у нас и в мыслях не было принести вред вам или кому-то еще на вашей планете. Я невыразимо сожалею, что Дэйн ранил вас. И мне хотелось бы, чтобы между нами не было вражды.

— Вражды? — удивленно спросил Ромда. — Вражда здесь ни при чем, просто долг есть долг. А уж коли речь зашла об этом, то, пока дело не дошло до определенных известных вам событий, могу поклясться, — он произвел рукой некий ритуальный жест, — честью поклясться, что вы все мне нравились, о чем я могу признаться вслух даже среди своих.

Дэйн, держа кусок мяса в здоровой руке, подумал: «Ну, приятель, да ты в моих глазах вырос вдвойне». Он и припомнить не мог, кто бы еще из знакомых нравился ему так, как Ромда. От слов Копьеносца ему стало значительно легче.

— Но почему же тогда, — спросил Аратак, присаживаясь рядом с Ромдой, — ты не предложил преследовать нас кому-нибудь другому? Почему же ты сам отправился ловить врагов, против которых не имеешь личной антипатии?

Ромда пожал плечами.

— А почему, собственно, мы должны испытывать антипатию к нашим врагам? Личные симпатии и антипатии — плохое руководство в выборе стороны в важном деле. Зачастую причины наших симпатий и антипатий кроются в вещах тривиальных, таких, как внешность или одежда, манера говорить. Зачастую нам приходится заниматься одним делом плечом к плечу с тем, к кому мы испытываем антипатию, — будь они союзники или даже недруги. Мы должны противостоять целям наших врагов, а не им самим. Тем более что мы никогда не в состоянии узнать до конца, что же из себя представляет та или иная личность; и, поскольку мы видим ее лишь через сумрачные джунгли наших субъективных привычек и предубеждений, как мы можем судить о ее моральных качествах?

— Но если у человека так много общего с вами, что вы готовы восхищаться им лично, — заспорил Аратак, — как может отличная от вашей цель привести к схватке не на жизнь, а на смерть? И как вообще у одинаковых, близких по духу людей может быть разная цель?

— Я могу восхищаться рашасом, почтенный, но тем не менее не имею желания оказаться им съеденным, — решительно заявил Ромда. — Нет, господин, вы должны непохожим оставить их непохожесть, как учит святой Аассио. А как же иначе могли бы тогда просто люди и Первые Люди достичь взаимопонимания даже в пустяковом деле? И как бы смогли жить в гармонии мужчины и женщины? Нельзя судить о других по себе. Человек, который вам нравится или которого вы даже любите, может иметь цели и желания, совершенно отличные от ваших; и в то же время ненавистный вам субъект может стремиться к тому же, что и вы. И разве не получилось так, что вам пришлось объединиться с этим, — он указал на тело киргона, уже потускневшее, — пусть и ненадолго, для достижения общей цели? — Своим ножом он принялся разрезать мясо на кусочки поменьше, с которыми легче было управиться, и один кусочек протянул Дэйну. — Держи, друг мой. С твоей раненой рукой тебе трудновато будет резать. По крайней мере мои руки уцелели.

Когда Марш взял предложенный кусок, Драваш тихо спросил:

— Что же нам с ним делать? Оставить на милость рашасов мы его не можем, а в таком состоянии он сам из каньона не выберется.

— А мы его понесем, — сказал Дэйн. — Должна же тут где-нибудь находиться какая-нибудь деревушка? Там мы его и оставим. Я его изувечил, а он мужественный и хороший человек. Я его здесь ни за что не брошу!

Драваш задумчиво покачал головой.

— Эти чувства делают тебе честь, Дэйн, но, как ты видишь, мы все тут ранены, и наша миссия здесь действительно завершена. Я уже сообщил Громкоголосому, чтобы летательный аппарат прислали за нами, когда стемнеет; и еще до рассвета мы благополучно покинем эту планету.

— Тогда надо взять его с собой, — заявил Марш. — Нельзя же оставлять его на растерзание рашасам… или этим, — добавил он. По мере того как грандиозные звезды начинали разгораться все ярче в небе над ними, темные худощавые звери начали выбираться из джунглей, устраивая возню вокруг павшего охотника за рабами.

— Не будь дураком, Дэйн, — раздраженно сказал Драваш. — Мы не можем взять его с собой, и, как я сказал тебе, посадочный аппарат прилетит за нами еще до полуночи.

— Тогда пусть он приземлится где-нибудь и высадит его вблизи Раналора, — упрямо предложил землянин. И тут он вспомнил о Джоде.

Драваш покачал головой и сказал:

— Я не думаю, что смогу убедить капитана в необходимости и возможности сделать это.

— Тогда, черт побери, оставьте и меня с ним здесь, — вспыхнул Дэйн. — Он убил охотника за рабами и спас нам жизнь. Я сказал, что не оставлю его здесь изувеченным, чтобы его убил первый же рашас!

— Дэйн прав, — сказала Райэнна, стиснув зубы. — Коли на то пошло, Дэйн и я останемся на Бельсаре, пока Совет Протекторов не найдет возможности забрать нас отсюда. — Она с легкой улыбкой посмотрела вниз, в каньон. — И это даст мне время хоть ненадолго почувствовать себя археологом, а не только женщиной с копьем.

— Я тоже остаюсь, — тихо, но сердито сказал Джода, прижимаясь к Райэнне. — Когда почтенные улетят на своем небесном фургоне, я разведу костер и останусь с господином Ромдой. Я — истребитель грантов, и рашас из джунглей мне не страшен.

Драваш вновь покачал своей массивной головой, и Дэйн понял, что протозавр вновь размышляет над непредсказуемостью протообезьян. Наконец он сказал:

— Всех вас мне не переспорить. Значит, пусть будет так, как вы хотите. Может быть, действительно под покровом ночи посадочному аппарату удастся ненадолго еще разок приземлиться и оставить Копьеносца неподалеку от какого-нибудь населенного пункта.

— Божественное Яйцо мудро говорит нам… — начал было Аратак, но Драваш взорвался:

— Божественное Яйцо сконцентрировало в себе мудрость всех веков и сотен галактик, Аратак, но если бы мне позволили процитировать его мудрое изречение, я бы сказал, что есть время философствовать, а есть время заниматься земными делами! Почтительно напоминаю тебе твоими же словами: сейчас время заниматься земными делами! И давайте двигаться!

— Мудрость есть мудрость даже в устах неразумного, — в ответ огрызнулся Аратак и наклонился, чтобы подхватить господина Ромду здоровой лапой. Дравашу он подставил плечо, чтобы тот мог встать, и швефедж, сделав шаг или два, дальше пошел сам, опираясь лишь на копье Ромды. Сзади двигались Дэйн и Райэнна, он почувствовал в темноте, как ее пальцы отыскали его ладонь, и сжал их в ответ.

«Друг, собрат по оружию, партнер… во всем самом важном, что есть в моей жизни».

Минуту спустя он подозвал Джоду, чтобы тот шагал рядом с ними. Парень серьезно пострадал, и было бы просто нечестно, чтобы он находился вдали от Райэнны. Глядя на Джоду, на его маленькую героическую фигурку, на перевязанную руку, Дэйн ощутил прилив волны тепла и гордости. С внезапным изумлением он вдруг понял, что только что подумал: «Вот он какой, наш парень…»

Над ними мерцали громадные звезды Бельсара. И вдруг впереди, в темноте промелькнуло что-то белое. Дэйн схватился за рукоять меча и в тот же момент услышал, как со свистом вырвалось дыхание сквозь сжатые зубы Райэнны. Это был белый ящер!

Он был выше Аратака и значительно крупнее. Ящер стоял впереди, загораживая путь.

— Святой! — выдохнул в ужасе Ромда.

В голове Дэйна послышались слова. Он понял, что их произносит та самая фигура, которая маячит впереди, освещенная звездами.

«Остановитесь! Кто вы такие и что вы делаете на нашей планете? Пришла пора мне это услышать от вас самих: чего вы хотите?»

18

Ночные джунгли вокруг точно вдруг притихли. Пока слова выстраивались в голове в понятные фразы, Дэйн слышал, как колотится его сердце, слышал бесчисленные голоса ночи, даже шуршание листочка на ветру. Джода больно вцепился в руку Райэнны.

— Так они существуют, фелиштара! Это же один из святых из Обители Святых, и они настоящие, а не сказочные, чтобы пугать ими детишек! Они настоящие!

На фоне этого детского бормотания голос Аратака показался диким ревом.

— Божественное Яйцо говорит, что дурак видит лишь скорлупу яйца; мудрец же разглядит зародыш того, что выйдет из него со временем. Поскольку ты говоришь о нашей планете, мой отдаленный родственник, то можно понять так, что ты являешься владельцем этой небольшой, но все же не ничтожной планеты. Если это правда, позволь мне предупредить тебя. В каком бы мире ты ни находился, он не твой и не мой. Он принадлежит тем, кто обитает в нем, кто живет здесь испокон веков. Я так полагаю, что ты слышал о Совете Протекторов. И запомни мои слова: дальнейшее вторжение в этот невинный мир будет прекращено. Здесь, на орбите, находится корабль Содружества. Что бы с нами ни случилось, все станет известным, и Совет готов к самым решительным действиям, направленным против правонарушителей. С другой стороны, если я тебя все-таки правильно понял и ты называешь планету «наша» в силу того, что являешься потомком исконных древних здешних обитателей, тогда я приветствую тебя от имени Вселенского разума и признаю твое право задавать нам вопросы. Мы ищем наших коллег, исчезнувших без следа с базы Содружества, расположенной к северу от Раналора…

— Святой! — прервал его Ромда, сидя на руках у Аратака. — Прошу тебя выслушать меня! Вспомни о справедливости разума! И прошу тебя не предпринимать ничего, пока не выслушаешь их…

Аратак же продолжал говорить так, словно его и не прерывали:

— …где они проводили наблюдения за погодой, за изменениями климата и уровня солнечной радиации. Я требую их освобождения.

«Справедливость будет восстановлена».

Вновь Дэйн ощутил, как слова его собственного языка формируются где-то в речевых центрах мозга, и понял, что эти слова произносит та самая прозрачная рептилия, возникшая на их пути.

«Справедливость Разума Расы, чужеземец, требует, чтобы ни один из вас не был уничтожен без обследования ваших умов и сердец на предмет движущих вами мотивов. Но не ищи больше пропавших твоих коллег: они были уничтожены. Ты требуешь объяснений на этот счет; знай же, что мы тоже обсуждали справедливость такой акции, и тот, кто принял это решение, тоже предстанет перед судом разума. Будь спокоен, ваши собственные сердца и умы рассудят вас, и пока этого не произойдет, вам страшиться нечего».

В свете звезд слева от Дэйна показалась еще одна белая фигура. Краем глаза он заметил и появление третьего существа… но не успел он их толком разглядеть, как мир закружился вокруг него, и звездный свет исчез.

Марш зашарил руками в темноте: он ничего не видел! Под ногами ощущался камень, холодный и гладкий. Воздух был неподвижным и сырым — казалось, что Дэйн находится в огромном абсолютно темном помещении. Он услышал, как встревоженно воскликнул Джода, как успокаивающе забормотала что-то Райэнна. Охваченный паникой, он пытался на ощупь отыскать товарищей, но не мог их найти.

Но постепенно он начал понимать, что здесь не так уж и темно. Там и сям горели слабые разноцветные огни, гораздо более тусклые, чем звезды Бельсара. Слышно было, как в гулкой пустоте где-то падали капли воды, вызывая эхо, как в пещере.

— Не бойтесь, — прозвучал спокойный и уверенный голос Ромды. — Могуществом святых вы перенесены в Обитель Святых.

»…Земля святых прохладна и тиха…» Дэйн в панике ухватился за рукоять меча и тут же ощутил, как его за запястье схватила Райэнна.

— Дэйн, где мы? — прошептала она.

Он облизал губы, подыскивая успокаивающие слова. Но не успел он ничего произнести, как в темноте гулко заговорил Драваш:

— Всем успокоиться. Они применили телепортацию или что-то в этом роде. Вспомните, что они уже несколько миллионов лет обитают здесь, внизу. Я думаю, нас перенесли в те пещеры, о которых говорил Дэйн.

— В их Обитель Святых. Да, конечно, — сказала Райэнна, стараясь не выдать голосом свое волнение.

— А я-то думал, что в Царстве Небесном немного посветлее, — пробормотал разочарованно Дэйн.

«Мы поняли, — вновь послышался голос, — что в такой темноте вы ощущаете себя неуверенно. Это несложно исправить».

Размещенные в разных местах источники света загорелись ярче, из мрака все отчетливее стали вырисовываться фигуры товарищей землянина.

Справа от них показалась отвесная стена, куполом уходящая вверх. В полумраке шевелились какие-то бледные фигуры. Дэйн содрогнулся — край призраков!

Прозвучал бодрый голос Аратака:

— Какими бы странными ни были эти люди, видно, что вежливость не относится к добродетелям, распространенным среди них; а как справедливо сообщает нам Божественное Яйцо, забота о благополучии окружающих относится к первостепенным добродетелям цивилизованных существ. Ну хоть, по крайней мере, мы не находимся среди варваров, равнодушных к благополучию другой расы; и, к счастью, это все же не киргоны. И как далее высказывается Божественное Яйцо, любое улучшение, пусть и небольшое, надобно принимать с благодарностью…

— Божественное Яйцо, — нетерпеливо прервал его Драваш, с трудом сдерживая гнев, что было ясно видно даже в полумраке, — имеет мудрые высказывания на все случаи жизни. Но может быть, мы все-таки послушаем их в другой раз, Аратак?

Не успело стихнуть эхо его голоса, как в их головах начали звучать новые слова.

«Тот ваш далекий компаньон, с которым вы выходили на связь, тоже должен быть перенесен сюда, дабы предстать перед лицом Разума Расы».

Полумрак затрепетал. Внезапно перед ними материализовалась еще одна белая фигура. Но она была почти в два раза меньше остальных… С криком ужаса существо упало на землю и застыло там, дрожа.

Драваш ошарашенно вскричал:

— Громкоголосый! Посвященный!

Тут над ними нависла вторая фигура и приблизилась к лежащему телепату, держа в руках металлическую конструкцию, служившую подпоркой для Громкоголосого.

«Успокойся. Мы сожалеем об оплошности… ты нуждаешься в этом предмете. Но по крайней мере, ты в безопасности».

Огромный белый ящер наклонился, бережно помог небольшому хнычущему существу подняться и устроиться на подпорке. Огромные глаза на массивной голове белого ящерообразного в полумраке отливали розовым.

«Теперь еще один с вашего корабля, и все будет в порядке», — прозвучал голос.

Рядом с Громкоголосым внезапно появился прозетец-капитан. Он мгновенно принял боевую стойку, а рука его инстинктивно рванулась к поясу, где не было никакого оружия.

— Спокойно, капитан, — сказал Драваш. — Пока еще опасность нам не грозит… Расслабься…

Протофелин мгновенно обернулся, высматривая их в темноте.

— Драваш! Где мой корабль?.. Что произошло?..

— Думаю, что мы находимся в какой-то пещере под землей, — начал объяснять Драваш в привычной занудной манере, но его прервал Громкоголосый, находящийся на грани истерики.

— Мы находимся на глубине двести метров под землей, к северу от океанического кратера. Эти чудовища телепортировали тебя сюда с корабля!

— Телепортировали? Но это невозможно… — Капитан дико огляделся, увидел белые фигуры, призрачно движущиеся в темноте, и уставился на гигантского ящера, стоящего рядом. — Кто эти люди?

— Чудовища! — воскликнул Громкоголосый. Он выглядел совершенно ошеломленным и, опираясь на свою подпорку, побрел к остальным, прочь от огромного белого существа. — Чудовища, уверяю вас! Телепаты, самые могущественные в этой галактике. Настолько могущественные, что могли прятаться от меня, пока не захватили Драваша, смогли проникнуть на корабль и забрать нас. Ни одно живое существо, владеющее таким могуществом, не заслуживает доверия! Они уничтожили базу Содружества, они могут уничтожить наш корабль, они могут превратить в посмешище Совет Протекторов, могут уничтожить любого, кто попытается влезть в их дела на этой фальшивой маленькой Утопии — они просто заманивают нас в ловушку! И мы исчезнем бесследно вместе с кораблем, как и последняя экспедиция…

«Успокойтесь! — Спокойный, уверенный голос раздался в их головах. — Доверьтесь суду Разума Расы. Если в сердцах ваших нет зла, вам бояться нечего. А теперь послушайте: некоторые из вас ранены, и все вы нуждаетесь в помощи».

Возвышающийся над ними ящер сделал шаг вперед, и впервые они увидели, как задвигались громадные челюсти.

— Прошу вас следовать за мной, — произнес он неуверенно по-карамски. Не то чтобы этот язык был ему незнаком, но складывалось ощущение, что сам процесс двигания ртом для произнесения слов представляется ему весьма странным.

Должно быть, Дэйн уснул, пока занимались его раненой рукой.

«А что тут удивительного, — подумал он, — если вспомнить все переходы и битвы этого дня». Он разглядел мерцающие в полумраке жаберные щели Аратака. Левая рука Марша была опущена в какую-то емкость, наполненную жидкостью. Он подвигал пальцами — боли не было, лишь теплое приятное покалывание.

«Идет исцеление, — прозвучал голос в его мозгу. — Поврежденный нерв вызван к деятельности и теперь находится в питательной среде, позволяющей ему сформироваться вновь».

Дэйн задумался. Вполне вероятно, что его мысли читали все то время, пока он тут находился.

«Разумеется. Мы сожалеем, что причиняем вам дискомфорт, но мы вовсе не собирались как-то обидеть вас».

Марш разглядел Джоду, лежащего рядом на каменной плите. Они находились в небольшом помещении, так что видны были все четыре его стены, освещенные тусклым светом.

— Так, значит, это правда! — воскликнул парень, приподнимаясь. — Есть Обитель Святых, и мы находимся в ней! — Вскочив на ноги, он подбежал к одной из стен. Дэйн подумал, что для существ, живущих в полной темноте из века в век, освещение этого помещения кажется ослепительно ярким. Их глаза, если предположить, что таковые имеются, скорее всего сверхчувствительны даже к едва видимым источникам света.

Джода поднес руку к освещенному участку, за которым и размещался источник света.

— Не горячо! — выдохнул он.

— И все же лучше не трогай, — посоветовал Дэйн. — Ведь неизвестно, что за вид… — Он замолчал: в языке парня не было слов «радиация» и «облучение». — Ты можешь получить заболевание кожи, даже если сразу и не почувствуешь.

— Но ведь… как же… — Джода смутился. — Ведь это же Обитель Святых… и здесь ничто не может повредить нам!

— Пожалуй, — сказал Драваш. — Но не забывай, они просто могут и не знать, что вредно для нас. Они-то давно здесь живут. И потому, как у нас говорят, могут не понимать нужд вашего народа, Джода.

Марш вздохнул. Это уж точно, что они давно здесь живут. Шестьдесят или семьдесят миллионов лет. За это время человечество успело пройти путь от простейших до млекопитающих… На какой же уровень развития можно выйти за такой период времени?

Аратак уселся, мерцая в полумраке жаберными щелями.

— Если эти существа относятся к расе, которая и направляет святых к человечеству, чтобы обучать его и вдохновлять, то я думаю… — начал рассуждать Аратак.