Каменные арки стремительно несли его по стране огромными скачками. Воды в нём пока не было, по его шлюзам гулял ветерю Возводили его не один год, он начинался на Севере и тянулся на Юг.
      — Скоро уже, скоро, — говорили матери своим детям, — вот достроят Акведук и тогда на севере, за тысячу миль, откроют шлюзы, и к нам побежит прохладная водичка для наших посевов, цветов, в наши бани, к нашему столу.
      Дети смотрели, как камень за камнем растёт Акведук. Он возвышался над землёй на тридцать футов, через каждые сто ярдов были устроены водостоки в виде химеры с разинутой пастью, вода должна была политься из них тонкими струями в домашние бассейны и резервуары.
      На Севере была не одна страна, а две. Вот уже долгие годы там раздавался звон сабель и треск щитов.
      В Год Завершения Строительства Акведука эти две северные державы выпустили друг в друга миллион стрел и вскинули миллион щитов, сияющих как миллион солнц. Стоял такой гул, словно где-то грохочет океанский прибой.
      На исходе года Акведук был готов. На знойном Юге люди спрашивали друг друга в нетерпении:
      — Когда же будет вода? Неужели из-за войны на Севере мы тут умрём от жажды, а наши поля засохнут?
      Прискакал гонец.
      — Чудовищная война, — сказал он. — Там идёт дикая бойня. Больше ста миллионов погибших.
      — Во имя чего?
      — У них там возникли разногласия.
      — Мы только и знаем, что разногласия.
      Люди выстроились вдоль каменного Акведука. По сухим желобам бежали глашатаи с жёлтыми вымпелами в руках и кричали:
      — Тащите кувшины и чаши, готовьте поля и плуги, открывайте бани, несите стаканы!
      Тысячемильный Акведук наполнялся, впереди по желобу шлёпали босые ступни глашатаев. Отовсюду, со всей раскалённой страны, стекались десятки миллионов людей, шлюзы были отворены, пришедшие стояли в ожидании с вёдрами, кувшинами и кринками, воздетыми к пустым водостокам с рыльцами химер, в которых свистел ветер.
      — Идёт!
      Слово это летело из уст в уста тысячи миль.
      И вот издалека донёсся всплеск, такой, какой и должен быть, когда по каменному желобу канала течёт жидкость. Сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее катила она на Юг, под лучами горячего солнца.
      — Вот уже с минуты на минуту! Слушайте! — переговаривались люди, поднимая стаканы.
      И вот из шлюзов и разверстых пастей химер хлынуло, полилось на землю, в каменные бассейны, в стаканы, на поля. Влага напоила землю. Люди мылись в банях. С полей и огородов доносилось пение.
      — Мамочка, мамочка! — Ребёнок поднял стакан к глазам и взболтнул содержимое. Какая-то взвесь закружила в стакане, лениво, нехотя. — Это не вода!
      — Молчи! — шикнула на него мать.
      — Вон она какая красная, — сказал ребёнок, — и густая.
      — Возьми мыло, умойся и поменьше задавай вопросов, попридержи язык, велела мать. — Подними заслонки и марш на поле сажать рис.
      В поле отец весело переговаривался со своими сыновьями:
      — Вот будет здорово, если и дальше так пойдёт: силосные ямы полны, а мы сами умыты.
      — Не беспокойся. Президент посылает на север своего представителя, убедиться, что разногласия там будут продолжаться ещё долго.
      — Продлилась бы эта война ещё лет пятьдесят!
      Они смеялись и распевали песни.
      А ночью лежали довольные и прислушивались к тёплому журчанию в Акведуке, он был наполнен до краёв и походил на реку, текущую по их землям навстречу утренней заре.