Я весь внутренне сжался, приготовившись к очередной порции боли, еще более мощному заряду электрошока или чему-нибудь не менее замечательному, но, к счастью, обошлось.

К моему лицу поднесли пробирку с какой-то жидкостью, я сделал очередной вдох и… И мгновенно пришел в себя, а окружающий мир засиял, словно прекрасно ограненный бриллиант, множеством ярких цветов и оттенков.

– Пертигастонат. Жалкое подобие вельтиновой пыльцы, – небрежно бросил на ходу Мио Четвертый, возвращаясь к своему креслу, – но для любителей вполне сойдет.

«Пертигастонат, – подумал я. – Звучит… Что же тогда… как средство… представляет из себя… от запоров… вельтиновая пыльца?»

Под действием чудо-препарата мое сознание разделилось на два канала, способных одновременно воспроизводить совершенно разную музыку. А если попытаться найти еще более удачный пример, то в данный момент времени меня можно было сравнить с двухпроцессорной компьютерной системой. Одним процессором (или каналом) был я, а вторым – мой верный спутник, или вечное проклятие, или… А впрочем, как ни называй это явление, суть не поменяется: раздвоение сознания – вещь достаточно неприятная.

И если раньше мы говорили по очереди, что создавало хотя бы иллюзию некоторой нормальности, то после употребления паров пертигастоната стали думать одновременно.

«Наверное, Ранвельтильская девственница… Мне кажется… видит в темпансцессе… это не самый удачный вариант… не грязь, туман и кучу всевозможных кровожадных гадов… нанюхаться какой-то дряни… а солнце, море и приветливо улыбающихся отдыхающих… и впасть в некое подобие транса… Замолчи… Замолчи… Замолчи… Сам замолчи… Я… Первый… Нет, я первый… Сказал… Подумал… Предложил… СТОП!!! СТОП!!! СТОП!!! СТОП!!! СТО-О-О-О-ОП!!!»

– Мне нужно зеркало! – простонал я.

Сознание расслаивалось, словно коржи слоеного пирога, и я понял: если прямо сейчас не увижу свое отражение, чтобы убедиться, что я это я, – просто сойду с ума.

– Не думаю, что тебе понравится увиденное. – В голосе Билли звучала явная тревога.

– Мне хочется просто что-нибудь увидеть, а не восхититься своей внешностью. – Я постарался ответить как можно спокойнее, но получилось достаточно грубо.

В другой ситуации я бы, скорее всего, извинился. Но когда у вас из головы торчит нож, в глазу сидит скорпион, через вас только что пропустили напряжение межконтинентальной линии высоковольтных передач и одурманили наркотиком, после чего мозги начали медленно, но верно плавиться, то ни о каких извинениях не может быть и речи.

Наверное, Билли догадался, что в данной ситуации слова ни к чему. Поэтому, вместо того чтобы обидеться и наговорить массу неприятных вещей, просто замолчал.

Но моя просьба насчет зеркала не была проигнорирована радушным хозяином.

Мио дважды хлопнул в ладоши, сопроводив свои действия отрывистым приказом, – и спустя несколько секунд вышколенный слуга принес зеркало.

Я не ожидал там увидеть ничего экстраординарного, непередаваемо ужасного или, наоборот, возвышенно-прекрасного. Как ни странно, мои ожидания полностью оправдались. В отражении был слегка помятый, изрядно опустошенный и отстраненно-равнодушный я – собственной персоной.

– Полегчало? – участливо спросил Мио, после того как я отложил зеркало в сторону.

– Да.

– Тогда пора выдвигаться – время поджимает…

– Если пора – значит, пора.

Может, сказывалось действие наркотика или что-то другое. Но, как ни странно, я, после того как увидел свое отражение, стал абсолютно спокоен.

– Близится полдень – начало великой битвы за Ранвельтильскую девственницу! – Глаза безумного колдуна ярко заблестели.

Было очевидно, что предстоящему сражению он придает огромное значение. Легкий взмах руки – и каменная стена исчезла, открыв перед нашими взорами поразительную картину. Вид с высоты птичьего полета на равнину, заполненную бесчисленным множеством воинов. С такой высоты и такого расстояния они казались темным безликим муравейником.

– Комната, где мы беседуем, находится в башне Феникса – моем древнем родовом гнезде, – не скрывая гордости, пояснил хозяин. – Ни разу за всю многовековую историю оплот великих волшебников династии Мио не был покорен врагами. Хотя под эти стены приходили самые блестящие полководцы…

«Все Мио были сумасшедшими, – раздраженно подумал я, – и все… Колдуны не были бы колдунами если бы… бредили идеей завоевания мира… не плели интриг и не строили козней соседям… Ты… Ты… замолчишь… заткнешься… когда-нибудь?.. когда-нибудь?..»

Я крепко зажмурил глаза и до крови прикусил язык. Боль оказалась воистину сумасшедшей, но по крайней мере на некоторое время мое сознание перестало напоминать радиоприемник, транслирующий одновременно две различные радиостанции.

– И сегодняшний день не послужит исключением! – с какими-то явно истеричными нотками в голосе провозгласил ненормальный колдун. – Самое слабое место всех крепостей – это ворота. Но благодаря нашему благородному герою, – легкий взмах руки в мою сторону, – эта проблема будет решена!

«Надо нанюхаться до одурения разжижающего сознание пертигастоната – и отключиться, – отрешенно подумал я, чувствуя во рту неприятный привкус собственной крови. – Может быть, какими-нибудь неведомыми путями забреду в темпансцесс. Там встречу Ранвельтильскую девственницу – ведь это из-за нее закрутилась вся эта безумная кутерьма. Она окажется сногсшибательной красавицей в своем прекрасном виртуале. И мы будем бродить нагими и счастливыми по морскому побережью, нюхать вельтиновую пыльцу, приводить аргументы «за» и «против» секса вне брака. И ни за что на свете я не стану возвращаться в эту долбаную отвратительную реальность, которая подчас оказывается хуже вымышленных наркотических кошмаров».

– Будут ли какие-нибудь пожелания напоследок у благородного защитника девственниц? – прервал мои невеселые размышления безумный колдун.

– Можно взять с собой пробирку с пертигастонатом? – попросил я. – Понюхал бы на досуге, слегка развеялся и отвлекся от грустных мыслей.

– Я не допускаю мысли о трусости столь великолепного воина, – заявил Мио.

«И совершенно напрасно!» – чуть было не произнес я, но сдержался.

– Поэтому остается только одно – наш дорогой гость желает поразвлечься.

– Да, – утвердительно кивнул я и, чтобы не оставалось никаких сомнений насчет моих планов, подтвердил: – Действительно, обстоятельства складываются таким образом, что проявить мастерство явно не удастся, остается только одно – весело развлекаться.

– Ну, всей пробирки будет многовато даже для такого мужественного героя, – задумчиво протянул Мио, прикидывая в уме дозу, – а вот еще раз понюхать не повредит.

– Может, не стоит травить себя этим дерьмом? – Вопрос долгое время молчавшего Билли был обращен к слабой искре здравого смысла, еще теплившейся в глубине моего напрочь разрегулированного подсознания.

– Ты что, забыл, куда я иду? – вопросом на вопрос ответил я. – А хочешь, прогуляемся вместе? – Мое лицо исказила гримаса. – Заодно прихватим и старину Компота, пускай полежит, подышит свежим воздухом. Проветрит, так сказать, высохшие от старости мозги.

– Ты же знаешь, что ни у кого, кроме тебя, нет ни единого шанса выжить у ворот. – Ему было явно не по себе оттого, что он начал этот разговор. Но старый товарищ был не из тех, кто малодушно прячется от опасности в спокойном месте. – Ты не раз и не два спасал мне жизнь, поэтому, если попросишь, я пойду…

Это было не самым благоразумным поступком – вверять свою жизнь в руки одурманенного наркотиками человека, но Билли был прежде всего воином. И в отличие от нас с Компотом никогда бы не опустился до элементарной трусости.

– Нет, не хочу… – обреченно махнул рукой я, погружаясь в какую-то мутную пелену безразличия. – Когда вернусь, поговорим. А пока посидите тут со стариком, выпейте и закусите.

Было видно, как Билли открыл рот, чтобы ответить, но громкий возглас Мио оборвал его на полуслове.

– Пора! – торжественно возвестил хозяин родового гнезда династии Мио и хлопнул в ладоши, призывая слуг.

Почти мгновенно комната наполнилась множеством людей (и нелюдей), и толстяк не успел сказать того, что собирался.

Я так и не понял, для каких целей Мио позвал столько народу. Ведь чтобы перенести кресло с одним человеком, вполне бы хватило трех-четырех слуг.

Но по большому счету все это было уже не столь важно. Бесчисленные орды штурмующих приготовились идти на приступ, а проклятые ворота с нетерпением ожидали своего героя и спасителя, жертву и заложника, принца и нищего. И…

Как обычно, быть этим собирательным образом опять выпало мне.

Если один раз к тебе прилепилось идиотское прозвище «настоящий герой», то отделаться от него при жизни уже не удастся. Только смерть может развенчать этот миф. Только она – и никто другой.

Они бежали изо всех сил, потому что знали (по крайней мере, старичок и собачка) – игры кончились, настал момент истины. Раз Круплау замолчала, не отвлекаясь на свои ужасающие крики, значит, огромная тварь настроена более чем серьезно.

«Хорошо, что хоть потаскуха собралась с мыслями и ускорилась, – подумала собачка. – Темп держит, лицо красное, но еще не выдохлась. От Круплау немного оторвались, и если ничего не произойдет, то добежим до конца улицы, а там – открытое пространство вплоть до самого дворца. Нет никакой паутины – и мерзкая гадина в очередной раз останется ни с чем».

– Веселей! Не отставать! – Было очевидно, что к жизнерадостному старичку вернулось отличное настроение.

Да, задержка чуть было не погубила их всех, но так вовремя и, что самое главное, удачно появившийся волшебник исправил практически безнадежную ситуацию.

«BE… СЕ… ЛЕЙ… – тревожным набатом звучало в голове жрицы любви. – BE… СЕ… ЛЕЙ…»

Несмотря на бодрые возгласы сумасшедшего кавалера, а также игриво подпрыгивающую от радости собачку, женщине было ничуть не весело. К тому же она начала уставать. Причем состояние полнейшего изнеможения пришло не постепенно, а резко обрушилось на ее уже немолодой и совершенно не спортивный организм.

Ноги налились свинцовой тяжестью, в голове помутилось, и, не в силах продолжать этот увлекательный забег, проститутка остановилась, тяжело хватая воздух широко раскрытым ртом.

В этот момент ей было уже совершенно все равно – догонит ее ужасный монстр или не догонит. Она была готова даже умереть, но бежать дальше не могла.

«Абзац!» – затравленно подумала собачка.

– ПО-БЕ-ЖА-ЛИ! – От прежнего веселого старичка не осталось и следа. Отвратительная гримаса исказила лицо «галантного кавалера», и он закричал, брызгая слюной: – Побежали! Разве ты не видишь – Круплау прямо сейчас нас догонит!

Но вымотанная до предела женщина не могла и не желала ничего видеть или слышать. Она тяжело рухнула на колени и обреченно закрыла голову свободной рукой.

«Не самый лучший способ защиты от огромного монстра», – отстраненно подумала собачка, понимая, что на этот раз они конкретно доигрались. И никакая в мире боль не заставит подняться эту шлюху. А даже если заставит, то максимум, на что ее хватит, – пробежать пару десятков метров и, словно низвергнутый с пьедестала монумент, грузно рухнуть на землю.

– ВСТА-ВА-АЙ!!! – продолжал надрываться потерявший самообладание старик.

Перебирая сотнями ног, Круплау стремительно приближалась к неподвижно застывшим беглецам. Она уже не сомневалась, что теперь им не уйти, но сдерживала в себе дикий победный крик, рвущийся наружу. Может, боялась спугнуть удачу или просто экономила силы – кто знает. Никогда нельзя с уверенностью сказать, какими мотивами руководствуется порождение Хаоса.

Охотница сосредоточенно продвигалась вперед и, когда расстояние сократилось до минимума, выстрелила клейким снарядом.

Попадание в цель не было стопроцентным – снаряд взорвался рядом с опустившейся на колени женщиной, намертво приклеив ее к мостовой. Но так как рука проститутки была связана неразрывным заклятием с рукой ее кавалера, то он тоже оказался пойманным.

– Нож!!! – страшным голосом закричал старичок, вытянув вперед свободную руку, как будто ожидал, что прямо сейчас в его ладони появится заветный нож, с помощью которого он отрубит себе кисть и побежит дальше. – Нож!!! – продолжал кричать человек, бешено вращая глазами.

«Не нужно была щекотать себе нервы, играя по-честному, – обреченно подумала собачка. – Никакого ножа не будет: пока мы не убежим от Круплау, о колдовстве и чарах можно забыть».

Второй снаряд накрыл сумасшедшего волшебника, в поисках острых ощущений зашедшего настолько далеко, чтобы добровольно отказаться от всех своих магических способностей.

Двое из троих беглецов были пойманы, а остававшаяся на свободе собачка…

Она была файтом[10] и поэтому даже при всем желании не могла бросить своего господина.

Поэтому следующий ее поступок был вполне закономерен – коротко разбежавшись, дворняжка мощно оттолкнулась задними ногами и, высоко подпрыгнув, преодолела клейкую лужу. А секунду спустя преданное животное уже оказалось на руках хозяина.

«Какого…» – хотел было спросить растерявший всю свою жизнерадостность и веселость старик, но не успел.

Круплау выкинула тонкую нить в направлении завязнувших в клее жертв. А затем потянула попавшихся на крючок рыбок вверх.

От мощного рывка слова застряли в горле доведенного до отчаяния колдуна – и он чуть было не выпустил из рук своего питомца. Соверши старик этот опрометчивый во всех отношениях поступок, и судьба беглецов оказалась бы предрешенной. Но хозяин чисто инстинктивно сжал маленький теплый комочек. В конечном итоге именно это подарило беглецам еще один шанс…

Файты – не просто существа, заключенные в различные тела. Это было бы слишком банально и скучно. Поэтому могущественные хозяева наделяют своих слуг разного рода талантами, превращающими любимцев если не в сверхсозданий, то в нечто подобное.

Маленькая дворняжка умела читать чужие мысли и передавать свои. Причем если с первым пунктом изредка возникали кое-какие проблемы, то второй действовал практически безотказно. Но не все было так гладко и просто, как могло бы показаться с первого взгляда. Объект мысленного контакта должен был находиться достаточно близко, в противном случае ничего бы не получилось. Именно поэтому собачке нужно было оказаться рядом с Круплау. Но не с целью передать мысль в мозг чудовища – внушить что-либо созданиям Хаоса в принципе невозможно. Смышленый пес хотел пробудить сознание парализованного ядом волшебника. Того самого человека, заключенного в специальное отделение за щекой монстра…

Теперь, когда добыча оказалась в ее власти, Круплау могла позволить себе немного поиграть. Долго, очень долго она ждала этого момента – и вот наконец ее звездный час пробил. Потом у нее будет достаточно времени, чтобы в полной мере насладиться своей страшной местью, но сейчас… Чудовищу хотелось увидеть, как не контролируемый сознанием страх отражается на лицах жертв. И поэтому она не сразу затянула в свою пасть беглецов, а начала очень медленно подтягивать к себе добычу, одновременно слегка раскачивая пленников.

Ра-аз… Маятник страшных качелей пошел вверх, достиг высшей точки – и стремительно рухнул вниз.

Два-а… Нить, к которой были прикреплены импровизированные качели, стала немного короче.

Три-и…

Четыре-е…

Пя-ять…

Ше-есть…

Морда ужасной твари становилась все ближе, а лица несчастных, попавшихся на крючок огромного монстра, выражали дикий ужас (лицо жрицы любви) и бессильную ярость (лицо доигравшегося старичка).

Одна только собачка выглядела спокойной и сосредоточенной. Создавалось впечатление, что она полностью ушла в себя и ее не волнует аттракцион «крылатые качели». Даже несмотря на то, что он может закончиться вечной пыткой.

Нет, разумеется, ее это волновало, но в данный момент она отбросила в сторону все лишнее и полностью сконцентрировалась на выполнении чрезвычайно трудной задачи. Дворняга пыталась пробиться в сознание парализованного волшебника, чтобы показать ему, что ожидает несчастного, попавшего в лапы ужасной Круплау.

Задача, и без того непростая, осложнялась тем, что в распоряжении файта оставалось слишком мало времени…