Юрий Брайдер, Николай Чадович

Хозяева Острога

(Тропа — 5)

Часть I

БОЙЛО

Тюха Горшок, единственный, кто знал о порядках и нравах Бойла не понаслышке, сказал:

— Уж если судьба свела нас воедино в таком поганом месте, надо держаться друг за друга. Без взаимовыручки здесь долго не протянешь.

— А с взаимовыручкой, стало быть, протянешь долго, — язвительно заметил Свист Свеча, по праву своего происхождения презиравший всех Горшков подряд.

— И с взаимовыручкой недолго, — Тюха, уже и так хлебнувший горя по самые ноздри, спорить с нахрапистым новичком не собирался. — Но подольше. Моя прежняя стая, к примеру, десять схваток подряд выиграла. Случай небывалый. И все потому, что мы сообща действовали, рука об руку.

— Ну и что? Выжил ведь только ты один, — молвил рассудительный Бадюг Веревка. — Какой прок от взаимовыручки твоим мёртвым дружкам?

— Теперь, конечно, никакого, — согласился Тюха. — Но на моём месте мог оказаться любой из них. Просто мне повезло чуть-чуть больше.

— Ничего себе повезло! — фыркнул Свист. — Они-то уже отмучились. А для тебя эта морока по новой начинается. Только уже в другой компании.

— Пусть себе начинается. Куда от этого денешься… Но если я и в другой раз уцелею, то получу полную свободу и немалое вознаграждение, — голос Тюхи предательски дрогнул, не то от гордости, не то от надежды.

Новичков, и без того косо поглядывавших на чудом уцелевшего ветерана, такое заявление, конечно же, задело за живое. Особенно взбеленился Свист.

— Только не надейся уцелеть за наш счет! Если замечу, что ты прячешься за чужие спины, собственными руками задушу! — пригрозил он. — Дураков нынче нет.

— Да не надеюсь я ни на что, — стал оправдываться Тюха, действительно брякнувший лишнее. — Такая удача дважды не приходит. Просто я хотел вам добрый совет дать. Победить можно только скопом, когда вся стая по единой команде действует.

— А командовать, надо полагать, собираешься ты? — вкрадчиво поинтересовался Свист, но тут же сорвался на крик: — Даже не надейся! Где это видано, чтобы Горшки Свечами командовали!

— Тогда командуй сам, — Тюха пожал плечами. — Посмотрим, что из этого получится.

— Разве без командиров нельзя? — подал голос Тыр, родом тоже из Свечей, но обитавший на другом конце одноименной улицы и со Свистом не очень-то ладивший. — Пусть каждый сам за себя бьётся. Чтобы потом упрёков не было.

— Можно и без командиров, — буркнул Тюха. — Если вам охота погибнуть в первой же схватке. Нас просто прикончат поодиночке.

— Говоришь, ты уцелел в десяти схватках, — задумчиво произнес Бадюг. — И сколько же боешников осталось в вашей стае напоследок?

— Трое. Но нам повезло. Врагов оказалось только двое. А ведь мы могли нарваться на полную пятёрку.

— То есть на первых порах у нас будет некоторое преимущество перед другими стаями?

— Конечно. Однако даже трое опытных боешников стоят пяти новичков. Так что не обольщайтесь. Первая схватка чаще всего бывает и последней.

— А как обстоят дела с оружием? — поинтересовался Бадюг. — Ведь вы же здесь, наверное, не на кулаках бьётесь.

— Об оружии надо самому заботиться. Используй любое, какое тебе глянется. Такого добра на Бойле хватает. Это ведь обычная улица. Только жить на ней нельзя.

— Зато умирать можно, — пригорюнился Бадюг Веревка.

Притихли и остальные новички, лишь сейчас до конца осознавшие безысходность своего нынешнего положения. Только Темняк, человек без роду и племени, по слухам, заявившийся в Острог прямо с неба (а иначе откуда бы ему здесь взяться?), спокойно сказал:

— Нечего нюни распускать. Выбора у нас всё равно нет. Если попал на Жрачку — ешь до отвала. А попал на Бойло — бейся до победы… Когда ожидается первая схватка?

Вопрос, само собой, относился к Тюхе Горшку, пережившему всех своих товарищей по прежней стае и в глубине души надеявшемуся вновь повторить этот успех.

— Завтра, как рассветёт, — ответил тот.

— Тогда пошли запасаться оружием, пока не стемнело.

Предложение было столь своевременным и здравым, что против него не смог возразить даже заносчивый Свист Свеча.

Темняку, повидавшему немало разных миров, улицы Острога напоминали знаменитый Большой Каньон (планета Земля, материк Северная Америка, плато Колорадо) — если и не шириной, редко превышавшей полсотни шагов, то глубиной уж точно. Стены их вздымались на такую высоту, что снизу не просматривалось даже небо.

Главным измерением в городе была высота, а главной особенностью архитектуры — вертикаль, впрочем, весьма далекая от идеала.

От остальных улиц Бойло отличалось только своей малолюдностью. Все его обитатели попадали сюда не по доброй воле и жили очень недолго. Уцелеть в череде беспощадных схваток удавалось лишь одному из тысячи подневольных боешников. Этих счастливчиков немедленно забирали наверх, в обиталища Хозяев, что было заветной мечтой каждого острожанина, имевшего человеческий облик.

Доблесть и сила являлись почти единственным товаром, которым располагали жители городского дна.

— А зажило хорошо. Скоро, наверное, и следа не останется.

— Я рану “хозяйской желчью” смазал. В других местах её сразу расхватывают, а здесь сколько угодно. Советую и тебе запастись.

— За заботу спасибо, но я как-нибудь и так обойдусь, — отмахнулся Темняк. — Я под чужие спирали и всякое прочее оружие подставляться не собираюсь.

— Дело твоё, — похоже, что Тюха слегка обиделся. — Только потом не пожалей. Я что-то не упомню ни одного боешника, который бы после пары схваток невредимым остался. Меня самого трижды ранило. Только “хозяйской желчью” и спасся… Или ты от оружия заговоренный? Ходят тут про тебя всякие слухи. Особенно среди Гробов и Киселей.

— Все это праздная болтовня. Нельзя человека заговорить ни от оружия, ни от болезни, ни от беды. А ваших боешников я потому не боюсь, что они сражаться не умеют. На помойке этому не научишься. Надо сначала по белому свету побродить, своею кровушкой чужую землю оросить, смерти в глаза глянуть.

Темняк говорил спокойно, без всякой патетики, но Тюхе его слова показались бахвальством.

— Хочешь сказать, что ты со смертью частенько переглядывался? — молвил он не без иронии.

— Я с ней не то что переглядывался, а можно сказать, даже целовался, — ответил Темняк все тем же небрежным тоном. — Но в лапы не дался. До сих пор везло.

— Раз на раз не приходится, — тяжко вздохнул Тюха, давно перебравший свой лимит удачи.

— Не нравишься ты мне, — покосился на него Темняк. — Бойло закалять должно, а ты, похоже, раскис.

— Устал, — признался Тюха. — Сначала я на всё рукой махнул. С жизнью простился. Пусть, думаю, будет что будет. Этим и держался. А когда надежда затеплилась, сразу страх обуял. Мне сейчас хуже, чем перед первой схваткой.

— Ничего, не пропадём, — Темняк ободряюще похлопал его по плечу. — Ты только всяких горлопанов не слушай и очертя голову вперед не лезь. А об остальном я позабочусь.

Беседуя подобным образом, они двинулись вдоль улицы, из конца в конец и от края до края покрытой толстым слоем всякой дребедени, за ненадобностью выброшенной Хозяевами, но для людей являвшейся чуть ли не единственным источником существования.

От прочих свалок, частенько встречавшихся Темняку на путях его бесконечных странствий, свалки города Острога отличались одной любопытной особенностью. Тут полностью отсутствовали предметы, обычно составлявшие львиную долю отходов любой мало-мальски продвинутой цивилизации, как-то: тряпьё, кости, пустая тара, недоброкачественная пища, ржавый металлолом, ломаная мебель, древесные стружки, опавшие листья, битое стекло, огрызки, опилки, окурки и очистки.

Человеку со стороны было просто невозможно разобраться в предназначении отдельных компонентов этого разнообразнейшего мусора, пребывавшего (если считать курившийся над улицами парок) во всех известных природе агрегатных состояниях, за исключением разве что плазменного и нейтринного. Более того, значительная часть этого хлама представляла для неосторожных чужаков серьёзную опасность. Здесь можно было походя лишиться и руки, и зрения, и рассудка, и даже самой жизни.

Зато аборигены находили на улицах Острога всё, необходимое им для жизни, начиная от пропитания и кончая оружием. Имена тех, кто первым приспособил для дела какую-нибудь бросовую вещицу (себе на пользу или другим во вред), оставались в памяти благодарных потомков навечно.

Тюха зря не суетился, а только присматривался к уличному мусору, словно опытный грибник, издали отличающий сыроежку от поганки. Темняк, напротив, старался потрогать каждую приглянувшуюся ему штуковину руками. Время от времени многоопытный спутник предупреждал его:

— Это “вечная роса”. Тебе её лучше обходить стороной.

— Почему? Такие забавные капельки. Как живые бегают.

— Они на свету всегда бегают. А при соприкосновении с человеческой кожей сразу всасываются в кровь. Это даже хуже, чем “хозяйского дерьма” попробовать. Если и не умрёшь, то станешь калекой.

— Что это за дрянь такая? — поинтересовался Темняк, зацепившись ногой за пучок тонких упругих тяжей.

— “Хозяйские жилы”, — пояснил Тюха. — Из них Веревки свой товар делают. Заодно и струны для цимбал.

— Штаны ими подвязать можно? — Темняк обеими руками поддернул вверх упомянутую деталь своего туалета. — Что-то я похудел за последнее время.

— Можно. Только их просто так не порвешь. Резать надо.

— А чем? — Темняк оглянулся по сторонам, но ничего подходящего не заметил.

— Возьми “хозяйскую слезу”, — посоветовал Тюха. — Вон она рядышком сверкает.

Темняк подобрал осколок тяжелого, как свинец, полупрозрачного вещества, на острых гранях которого поблескивал свет уходящего дня, и отхватил изрядный кусок эластичной нити.

— По-твоему, здесь всё хозяйское? — сказал он, опоясывая свои чресла. — И желчь, и жилы, и слезы, и даже дерьмо?

— Конечно.

— Так ведь нет у Хозяев никакого дерьма. Знающие люди толкуют, что они свою пищу сначала разлагают соответствующим образом, а потом шкурой впитывают. Откуда при такой кормежке дерьму взяться? И слез у них быть не может, а уж жил тем более.

— Какая разница. Все так говорят. Не нами заведено — и не нам отменять… Но уж если к слову пришлось, хочу тебе ещё один совет дать. Ты “хозяйского дерьма” не очень-то опасайся. Смердит оно, конечно, нестерпимо, особенно если заденешь. И голова после этого начинает болеть. Но зато можешь быть уверен, что вокруг никакой другой заразы нет… Стой! — вдруг скомандовал он.

— Стою, — немедленно отреагировал Темняк. — Что случилось?

— Ты чуть на спираль не наступил. Такие вещи подмечать надо. Они и на Бойле в редкость.

Для того чтобы отыскать в мусоре неприметный с виду диск, похожий одновременно и на игрушечное колесико, и на туго скрученную часовую пружину, и на раковину ископаемого моллюска аммонита, Темняку понадобилось не менее пяти минут времени и дополнительные указания Тюхи. Ободок диска был совсем тоненький, а в центре имелось отверстие.

— Сейчас проверим, какая она из себя, — сказал Тюха, принимая находку в свои руки. — Есть такие, что и до собственного носа не достанешь.

Надев диск на указательный палец, он ловко раскрутил его, а затем резко остановил, прижав сверху большим пальцем. Спираль мгновенно развернулась в узкую сверкающую полосу и чиркнула по стене, напротив которой они в этот момент находились.

— Коротковата, — констатировал Тюха, когда спираль вернулась в свое первоначальное состояние. — Ну да ладно, для ближнего боя пригодится и такая.

— А как от неё защищаться? — спросил Темняк, рассматривая оставшуюся на стене глубокую царапину. — Уворачиваться?

— Лучше всего прикрываться щитом. Но потом, когда общая свалка начнётся, не поможет и щит. Ведь ударить могут и сзади, и сбоку. Случается, что свой в своего попадает.

— Значит, не следует доводить дело до общей свалки, — констатировал Темняк. — Но и щитами не стоит пренебрегать… Где бы это они могли быть?

— Я их с самого начала ищу. Да пока ничего подходящего не попадалось. Тут до нас уже не одна стая прошлась… Давай пока перекусим. На Бойле “хозяйской жвачки” немерено. И вся такая свежая. — Тюха сглотнул слюну, глядя на торчащие из мусора белые сталагмиты, от которых исходил сытный, манящий дух.

Основной продукт питания жителей Острога напоминал мягкий домашний сыр. Из него варили кашу, пекли лепешки, готовили хмельной кисель, а родня Свиста даже изготовляла свечи.

Подобно рису и картошке, “хозяйская жвачка” никогда не приедалась. Правда, она довольно быстро портилась, но особой беды в том не было — её запасы возобновлялись ежедневно, причем безо всякого участия человека. Можно было сказать, что в Остроге сбылась вековая мечта всех лентяев о вечном хлебе, скатерти-самобранке и манне небесной.

Особенно богата была этим продуктом улица Жрачка. За контроль над ней давно вели борьбу самые влиятельные кланы города, но пока безуспешно.

Когда с трапезой было покончено, поиски оружия возобновились. Тюха обнаружил ещё несколько боевых спиралей и, выбрав для себя две самые длинные, остальные отдал Темняку.

А тот брал все подряд — и мелкие осколки “хозяйской слезы”, и шарики “живого огня”, годившиеся только для детских игрушек, и разноцветные блёстки, употреблявшиеся и как приправа к чересчур пресной пище, и как украшение для женских нарядов.

Приглянулась Темняку и шестиконечная звезда, словно бы выточенная из кости. Вещичка, конечно, была весьма привлекательная на вид, но до сих пор никто не нашел этим звездам никакого практического применения, возможно, потому, что лучи их имели разную длину.

Все находки Темняк складывал в огромные накладные карманы — главную достопримечательность своих штанов, сшитых лучшими мастерами улицы Одёжек по специальному заказу. Прежде здешняя публика о карманах и слыхом не слыхивала, но сейчас они быстро входили в обиход, вытесняя заплечные мешки и кошели, навешивавшиеся на пояс.

Уже начало темнеть, когда Тюха нашел то, что искал, — квадратную пластину с острыми кромками и ячеистой структурой. Ячея была достаточно густой, чтобы защищать ото всех видов оружия, применяемого на Бойле, но в то же время не мешала обзору.

— Вот это щит и есть, — пояснил Тюха, очень довольный собой. — Осталось только ручку приделать… Жаль, что второго не нашли.

— Так давай ещё поищем, — предложил Темняк.

— А больше негде, — развел руками Тюха. — Дальше улица перегорожена. Мы до самой стенки дошли.

Для наглядности он швырнул вдаль комок “хозяйской жвачки”, беречь которую не приходилось, и тот, не пролетев и десяти метров, отскочил от какой-то невидимой преграды.

Темняк, прежде уже встречавшийся с аналогичными явлениями, препираться не стал и вслед за Тюхой двинулся обратно. Надо было спешить, поскольку приближалось время “сброса” — ежедневной процедуры выгрузки мусора, чреватой для зазевавшихся прохожих серьёзными неприятностями.

В общем-то они могли переночевать и здесь — нор вокруг хватало — но на Бойле стае полагалось находиться вместе. Иногда, вопреки правилам, устраивались и ночные схватки.

Свист, Тыр и Бадюг щитов тоже не нашли, зато каждый обзавелся “хозяйским костылем” — обыкновенной на вид палкой, менявшей свою длину в зависимости от угла наклона. Поставить её торчком — будет коротенькая тросточка. А перевернешь горизонтально — получится пятиметровая пика. Попадались “костыли” и с противоположными свойствами, то есть удлинявшимися в вертикальном положении, но эти спросом почти не пользовались, разве что подпирать бельевые верёвки.

“Костыли” сами по себе были тупые, к бою не годные, и, дабы устранить этот весьма существенный недостаток, боешники при помощи “хозяйской желчи”, не только целительной, но и липучей, прилаживали к их концам капельки “вечной росы”. Дело это было тонкое и к тому же связанное с немалым риском. Лопнет такая капелька у тебя в руке — и поминай как звали.

К счастью, всё обошлось благополучно, за что надо было благодарить Свиста, с детства приученного к филигранной работе.

Поужинали всё той же “хозяйской жвачкой”, запивая её водой из ближайшей лужи. С питьём на Бойле было туго — секрет приготовления киселя знали только обитатели одноименной улицы, а колодцы здесь встречались чрезвычайно редко (кому охота рыть их, находясь в полном неведении о своем завтрашнем дне).

Быстро смеркалось, но не исподволь, а как-то рывками, словно бы в огромной люстре, висевшей над Острогом, кто-то выключал одну лампочку задругой.

Когда окончательно стемнело, по всему Бойлу (а равно и по другим улицам города) разнёсся грохот, означавший, что неистощимый рог изобилия, от исправного функционирования которого целиком и полностью зависело существование человеческого племени, ниспослал на землю свои очередные дары. Говоря проще, с поднебесных высот, где обитали Хозяева, вниз обрушился поток мусора.

— Не завалило нас? — поинтересовался Свист, устроившийся на ночлег в самом конце норы.

— Какая разница, — ответил Бадюг. — Завтра встанем пораньше и откопаемся. Глядишь, и что-нибудь полезное найдём.

— Что, например?

— Хотя бы парочку щитов, А ещё лучше — “кишкоправ”. Если им легонько ткнешь человека в пузо, у него все потроха сразу полопаются.

— Враки это, — буркнул в темноте Тыр. — Никаких “кишкоправов” в помине нет. Давайте лучше спать. Ведь завтра не на потеху идём, а на побоище.

— Вот и спи! Ты же сюда по доброй воле попал, а не по принуждению, как остальные, — отозвался Свист. — А ко мне сон не идёт. Всякие мерзкие мыслишки в голову лезут. Почему на Бойло именно меня взяли? За что такое наказание? В чем я провинился?

— Бывает, — сказал Тюха таким тоном, словно бы хотел успокоить раскапризничавшегося ребенка. — Сначала и я то же самое чувствовал. Головой об стенку бился. Но когда с другими неудачниками познакомился, горевать перестал. Многим ещё больше моего не повезло. Знаешь, какие тут люди встречаются? О-го-го! На всё воля случая.

— Просто не понимаю, зачем Бойло вообще нужно, — молвил Темняк, ни к кому конкретно не обращаясь. — Неужели у Хозяев других развлечений нет?

— Кто их знает, — задумчиво произнес Бадюг. — Может, они ставки на нас делают. Как в азартной игре. Или выбирают на племя лучших производителей.

— Ты что плетешь! — возразил Свист. — Ведь мы для Хозяев хуже паразитов. Стал бы ты блоху или клопа на племя выбирать?

— Это ты сам плетёшь! — оскорбился Бадюг. — В том, что нас для чего-то выбирают, никакого сомнения нет. Не на племя, так на погибель. Вспомни, каких блох ты давишь первыми? Самых шустрых. Вот и Хозяева ищут среди людей самых сильных и сообразительных, чтобы потомства лишить. А слабосильные недоумки, которые жить останутся, со временем сами собой вымрут.

— К чему такие сложности, — засомневался Темняк. — Не проще ли отравить людей? Или лишить на какой-то срок свежего мусора.

— Ничего не выйдет, — ответил Бадюг. — Поговаривают, что в прежние времена Хозяева уже пробовали уничтожить людей. И не один раз. Да только всё впустую. Спустя какой-то срок наши предки не только возрождались, но и приумножались.

— Что касается сброса мусора, тут задержки невозможны, — добавил Тюха. — Это примерно то же самое, что тебе малую нужду терпеть. Как ни старайся, а больше пары дней не выдержишь… А насчёт того, что люди Хозяевам для чего-то нужны, я с Бадюгом согласен. Малых детей они к себе и раньше брали. Причём выбирали не только самых красивых, но и самых уродливых. Да и взрослые, сами знаете, частенько пропадают. Ночью за ними приходят слуги Хозяев. Невидимые, неслышимые и неуязвимые. Недавно таким манером Решт Бальзам пропал, за день до этого успевший сыграть свадьбу. Вот уж молодая вдова убивалась! Бадюг мои слова может подтвердить.

Однако никаких подтверждений, а равно и опровержений, не последовало. Бадюг уже спал, тихо похрапывая. Не подавали голоса и Тыр с Темняком. Один только Свист всё не мог успокоиться и продолжал ворочаться с боку на бок.

Новоиспеченных боешников разбудил резкий звук, совсем не характерный для в общем-то тихих улиц Острога. Казалось, что по Бойлу со скрипом, хрустом и скрежетом катится огромное колесо, давя и уминая все, что попадается ему на пути.

— Что это? Что? — воскликнули ошалевшие спросонья Тыр, Свист и Бадюг.

— Сигнал к началу схваток, — охотно объяснил Тюха. — Так уж здесь заведено. Это вам не улица Свечей, где можно спать сколько угодно.

— Почему так темно? — Свист безуспешно пытался разыскать приготовленное с вечера оружие.

— Так ведь завалило нас вчера. Тут норы старые, низкие.

На то, чтобы разгрести свежий мусор, засыпавший вход в нору, понадобилось не больше пяти минут. Вот только поживиться чем-нибудь полезным снаружи не удалось. Попадалось только ни на что не годное сыпучее вещество, похожее на мелкий шлак, да клочья “хозяйской шкуры”, имевшей спрос лишь на улице Одёжек.

Вдобавок Тыр поранил себе руку осколком “хозяйской слезы”. День, возможно, последний в их жизни, начинался как-то нескладно.

Пока Тыру останавливали кровь, Темняк шепотом спросил у Тюхи:

— А это правда, что он попал на Бойло добровольно?

— Правда, — кивнул Тюха. — Тут всяких чудаков хватает. Психи, самоубийцы, любители острых ощущений…

— Но он-то ни на психа, ни на самоубийцу не похож. Спокоен, как сытый клоп.

— Скоро всё станет ясно. Но покудова его следует остерегаться. Никто не знает, что у этих типов на уме…

Выбравшись на свет, Бадюг удрученно молвил:

— Неужели прямо сейчас и драться? Даже не позавтракав?

— С утра лучше не есть, — сказал Тюха. — На сытое брюхо особо не побегаешь. Да и при ране в живот лишние хлопоты. Потом поедим… Если живы останемся.

Держа оружие наготове, стая выстроилась поперек улицы. То же самое, наверное, сделали и десятки других стай, обуреваемых как надеждой, так и отчаяньем. Примерно половина боешников была обречена сегодня на смерть, но о такой перспективе никто не хотел и думать. Во многом, утратив инстинкт самосохранения, свойственный любой неразумной твари, люди получили взамен счастливый дар самообмана.

До поры до времени стаю от стаи отделяли невидимые стены, подвластные только воле Хозяев. А поскольку угадать, какая из них исчезнет на сей раз, объединив два соседних участка в одно общее ристалище, было невозможно, появления врагов следовало ожидать с любой стороны. Тут стоило полагаться не только на зрение, но и на слух.

Но пока все было относительно спокойно, и Темняк, надев боевую спираль на палец, попытался раскрутить её. Дело, такое простое на первый взгляд, у него не заладилось — спираль или срывалась с пальца, или болталась вхолостую, не произведя должного эффекта.

— Можешь не стараться, — сказал Свист, критически наблюдавший за этими упражнениями. — Ничего у тебя не получится. Тут сноровка нужна. Мы такими штуками с детства забавляемся. Лучше возьми какую-нибудь дубину. Вернее будет.

— Обойдусь и без дубины, — беспечно молвил Темняк, державшийся так, словно предстоящая схватка ничуть его не волновала. — Есть кое-что такое, чем и я с детства забавлялся. Сейчас увидите.

Достав из карманов свои вчерашние находки, он занялся изготовлением странного устройства, доселе в Остроге невиданного.

Его основу составляла костяная звезда, лишенная половины лучей и от того ставшая похожей на внушительных размеров вилку. К верхним рогам этой вилки Темняк привязал полуметровый кусок “хозяйской жилы”, при известном усилии растягивавшейся чуть ли не вдвое.

Остальные боешники, не имевшие даже маломальского представления о метательном оружии (да и зачем оно нужно на узких кривых городских улицах), наблюдали за работой Темняка с недоумением, граничащим с сарказмом. Ну что, спрашивается, можно ожидать от полоумного чудака, не способного справиться даже с простенькой спиралью? И угораздило же такому бедолаге угодить именно в их стаю!

Только Тюха, успевший проникнуться к Темняку некоторой симпатией (изгой всегда тянется к изгою), поинтересовался:

— Да ты никак собираешься этой рогулькой врагам в глаза тыкать?

— Скажешь тоже, — с загадочным видом усмехнулся Темняк. — Я к врагам ближе, чем на полсотни шагов, и подходить не собираюсь. С недоброжелателями лучше всего общаться на расстоянии. Целее будешь.

Вложив в свое устройство небольшой, но увесистый осколок “хозяйской слезы”, он до отказа растянул эластичную жилу, а потом резко отпустил её. Щелкнуло, свистнуло, и осколок исчез.

С точки зрения остальных членов стаи всё происшедшее походило на дешевый фокус (реакция вполне объяснима для людей, никогда не видевших ни пращу, ни лук, ни рогатку). Бадюгдаже ощупал рукав Темняка — нет ли там пропавшего осколка.

— Ну и что дальше? — помедлив немного, поинтересовался Свист.

— А вы разве ничего не заметили? — удивился Темняк. — Значит, перестарался. Слишком уж сильно натянул… Ничего, сейчас повторю.

Он уже полез в карман за очередным осколком “слезы”, но тут с глубине улицы раздался глухой хлопок, словно бы лопнул большой горшок с перебродившим киселем (на соответствующей улице такое иногда случалось).

— Всё, нет стены, — Тюха ткнул пальцем в ту сторону, где накануне был найден щит, один-единственный на всю стаю. — Враги оттуда появятся. Лучше им навстречу пойти, чтобы потом было куда отступать.

— Опять тебе неймётся! — прикрикнул на него Свист. — В командиры лезешь? А про отступление даже заикаться не смей.

Тем не менее стая двинулась в указанном направлении — двинулась осторожно, с оглядкой. Тюха заранее прикрывался щитом. Тыр, Бадюг и Свист прятали за спиной готовые к бою “хозяйские костыли”. При этом все четверо не забывали покручивать на пальцах спирали. Один только Темняк вёл себя так, будто бы собрался на прогулку.

Бадюг заискивающим тоном обратился к Тюхе:

— Можно мне щит взять, когда тебя убьют?

— Можно, — ответил тот. — Но только ты погибнешь первым.

— Почему?

— А в такое пузо, как у тебя, трудно промахнуться. К тому же боешник, не имеющий шита, почти что смертник.

— Чтоб у тебя язык отсох! — огрызнулся Бадюг и немного поотстал.

Дойдя до того места, где прежде находилась невидимая стена, стая остановилась

— Никого не видно, — недоуменно произнес Тыр. — А вдруг они струсили?

— Вряд ли, — покачал головой Тюха. — На Бойле и захочешь, а не струсишь. Наверное, подкрадываются, чтобы застать врасплох. Кстати, советую следить за раскраской соперников. Стая, одержавшая три победы, имеет на лицах черные знаки. Шесть — желтые. Девять — белые.

— Нам, стало быть, раскраска не положена, — уточнил Бадюг.

— Как же без неё… У новичков всегда один цвет — красный, — невесело пошутил Тюха. — Если и останемся живы, то кровью обязательно умоемся.

— А ведь убивать людей грех, — заявил вдруг Темняк, по-прежнему державшийся чуть позади остальных. Ведь те, в ком мы заранее видим врагов, не сделали нам ничего плохого.

— Пока не сделали, — буркнул Свист. — А когда сделают, рассуждать будет поздно.

— Ну а если, к примеру, мы с вражеской стаей драться не будем? Поболтаем, да и разойдемся к общему удовольствию, — не унимался Темняк.

— Не было ещё такого случая, — сказал Тюха. — Хозяева всегда найдут способ, как заставить нас сражаться. Тут они мастера. Даже и не пытайся их обмануть. Иначе смерть от вражеской спирали ты сочтешь за счастье.

— Если ты всё о Бойле знаешь, тогда объясни мне, неучу: обязательно ли убивать врагов? Или достаточно принудить их к сдаче?

— Странный вопрос, — Тюха призадумался. — Вообще-то мы должны овладеть чужой территорией. Как это сделать, если её защитники живы? Они будут биться до конца.

— Это ты так говоришь — возразил Темняк. — А надо бы у них самих спросить.

Словно бы услышав эти слова, из густой тени, скрывавшей дальний конец улицы, появилось четверо боешников. Все они имели щиты, но до поры до времени прятали за ними не свои тела, а свое оружие. Вне всякого сомнения, это были тертые ребята, закаленные во многих схватках, что подтверждала и раскраска их лиц — черные пятна на лбу и щеках.

— Знаешь этих? — обращаясь к Тюхе, шепотом спросил Свист.

— Раньше кое-кого знал. Но на Бойле встречаться не приходилось. Здесь ведь, сам понимаешь, бывает только одна встреча. Первая, она же и последняя.

Зато Бадюг узрел среди врагов одного своего старого приятеля и несказанно этому обрадовался.

— Сасыг! И ты здесь? — гаркнул он на всю улицу.

— Как видишь, — степенно ответил один из неприятельских боешников.

— Вот уж не думал не гадал, что когда-нибудь еще встретимся! — продолжал ликовать Бадюг. — Как тебе здесь живётся?

— Здесь всем одинаково живется. Как лепешкам в жаровне. Если сразу не сгоришь, так потом сожрут. Ты давно на нашей улице был?

— Дней семь-восемь назад.

— Что там нового?

— Да ничего особенного. Вашу Глиту замуж выдали. Теперь она на улице Гробов живет.

— Это я знаю. Про меня не вспоминают?

— Сначала вспоминали. Ты ведь многим должен остался. Но когда слух прошел, что ты на Бойло попал, так и вспоминать перестали. Бочку киселя выпили, поминальную песню спели — и всё на этом.

— Так и положено, — издали кивнул Сасыг, судя по роже, типичный Веревка. — С Бойла ни должникам, ни заимодавцам возврата нет.

— Тут с тобой один чудак хочет переговорить, — недовольным тоном молвил Бадюг, которому Темняк уже минут пять что-то настойчиво нашептывал в ухо.

— Пускай. Только покороче. Пора бы уже и за дело браться.

— И я про то же самое, — немедленно заявил Темняк. — Только с каких это пор убийство себе подобных стало называться у вас делом? Не лучше ли прекратить бессмысленное кровопролитие? Предлагаю одной из сторон немедленно сложить оружие. В свою очередь, другая сторона должна поручиться за полную безопасность сдавшихся. Чтобы с их головы даже волос не упал.

— Он что у вас, рехнулся со страха? — спросил Сасыг у Бадюга, своего бывшего приятеля, а ныне смертельного врага.