Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тропа (№3) - Хозяева Острога

ModernLib.Net / Научная фантастика / Брайдер Юрий Михайлович / Хозяева Острога - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 5)
Автор: Брайдер Юрий Михайлович
Жанр: Научная фантастика
Серия: Тропа

 

 


Так уж получалось, что место у выхода досталось Бадюгу. Теперь он стал глазами и ушами стаи — правда, глазами не самыми зоркими и ушами не очень чуткими.

— Нагреби с улицы побольше мусора и оставь для себя маленькую щелочку, — посоветовал Темняк.

— Сейчас, сейчас, — Бадюг старательно засопел и завозился у выхода. В норе потемнело.

Потянулось ожидание, тягостное, словно погребальная церемония. Снаружи пока не доносилось ни единого звука.

— Видишь что-нибудь? — осведомился нетерпеливый Свист, оказавшийся от выхода дальше всех.

— Ничего… Нет, вижу! — воскликнул Бадюг. — Вижу!

— Кого?

— Ноги!

— Чьи?

— Боешников.

— Сколько?

— Ног-то? Одна пара, другая, третья, четвертая… Сначала шли. Теперь встали.

— Ты дырку-то в мусоре расширь! Виднее будет.

— Ага, а если заметят!… Забегали ноги, забегали! Сначала вперед, а потом назад. Отступают, надо полагать… Один уже готов. Лежит возле самой норы.

— Рожа у него какая? Черная, желтая, белая или обыкновенная?

— Нет у него рожи!

— Как это нет?

— А очень просто. Ему голову снесли… Остервенело бьются. Аж мороз по коже продирает.

Шум схватки, кипевшей почти рядом, проник в нору — топот, ругань, стоны, визг разящих спиралей, лязг щитов, какие-то странные звуки, похожие на автомобильные гудки.

Пыль, поднятая сражающимися, затмила и без того тусклый свет, а запах свежей крови перебил даже сомнительный аромат “хозяйского дерьма”. Бадюг от греха подальше покинул свой наблюдательный пост и втиснулся между Темняком и Тюхой.

— Все равно ничегошеньки не видно, — оправдывался он. — Человек пять уже замертво лежат, а остальные их топчут.

— Пора бы уже и вмешаться, — сказал Свист. — Или будем дожидаться Смотрителя? Уж он-то нас встретит с распростертыми объятиями.

— Пора так пора, — согласился Темняк, внимательно вслушивавшийся в утихающие звуки боя. — Выходим! Веди стаю, Тюха. И ты, Бадюг не задерживайся. Надеюсь, сегодня вы управитесь и без моей помощи.

— Обязательно, — пообещал Свист. — Но выбраться наружу ты мне все же пособи.

Человек — существо загадочное. Особенно в крайних своих проявлениях, вроде любви и смерти. Двойственность нашей натуры, в которой духовное поневоле должно уживаться с плотским, неминуемо приводит к шизофрении, нередко явной, но чаще всего скрытой, завуалированной.

Вот вам один такой пример. Наряду с известной поговоркой о своей рубахе, которая всегда ближе к телу, бытует и широко распространенное мнение, гласящее, что чужая супруга лучше собственной.

Где же тут логика? С одной стороны — своё ближе. С другой — чужое лучше. Таким образом, трагический Дуализм заложен в самой человеческой природе.

Не потому ли созерцание чужой страсти иногда притягательней, чем удовлетворение своей собственной, а мертвецы, павшие не от твоей руки, кажутся особенно отталкивающими.

Последний вопрос (о мертвецах, а не о страсти) напрямую касался стаи Темняка, покинувшей своё убежище.

То, что они увидели снаружи, ужаснуло всех, не исключая Тюху, для которого Бойло стал чуть ли не домом родным.

Искалеченные тела громоздились огромной кучей, и нельзя было даже понять — сколько их там всего. Иногда казалось, что голова одного мертвеца произрастает из подмышки другого, а третий уступил четвёртому свои ноги, взамен получив лишнюю пару рук.

В довершение всего трупы были обильно политы кровью и сдобрены вывороченными внутренностями — ну прямо праздничный торт, предназначенный для орды людоедов.

Нет, истинным апофеозом войны должна была служить не аккуратная пирамида выбеленных дождем и солнцем черепов, оставленная в пустыне неведомым завоевателям, а вот такая груда дымящегося, кровоточащего, зловонного человеческого мяса, сваленного посреди огромной помойки.

В стороне, переводя дух, стояла парочка уцелевших боешников, лица которых были выбелены, как у театральных Пьеро.

Одержав сегодня свою десятую победу, эти двое собирались расстаться, чтобы вновь повторить весь положенный цикл схваток, но уже в составе других, вновь набранных пятерок. Возможно, они уже мнили себя принятыми в небесные чертоги Хозяев.

Однако этим мечтам не суждено было сбыться..По крайней мере дело шло к тому.

Новые враги возникли перед победителями, словно неизбывный кошмар, преследующий грешника в дурном сне. Многоголовое чудовище, только что изрубленное на части, возродилось снова и почти в том же самом облике. Всё надо было начинать сначала.

У кого-то другого, возможно, в подобной ситуации опустились бы руки, но, как известно, старая гвардия не сдается.

Хвататься за щиты, оставленные в сторону, было уже поздно, и ветераны приняли бой — возможно, последний в их жизни — стоя спиной к спине.

На стороне “черных” было не только численное преимущество, но и внезапность, однако ни один из этих факторов не сработал вследствие вынужденной медлительности Свиста и природной нерасторопности Бадюга. Все атаки были отбиты, к счастью, без серьёзного урона для нападавших.

Видя, какой оборот принимает дело, ещё минуту назад казавшееся почти решенным, Темняк взялся за свой безотказный лук, но Свист издали крикнул ему:

— Не вмешивайся, сами справимся!

Победу стае принёс Тюха, сумевший-таки ткнуть своего противника “кишкоправом” в брюхо. Пока тот умирал, харкая вперемежку кровью, желчью и желудочным соком, на последнего “беляка” насело сразу трое.

Ветеран защищался так хладнокровно и умело, как будто бы ставкой в этой схватке являлась не его собственная жизнь, а горшок свежего киселя, но, как говорится, сила солому ломит. Нарвавшись в конце концов на встречный удар спирали, он рухнул к ногам врагов и взмолился:

— Подождите чуток! Дайте напоследок подышать вволю. Всё равно меня Смотритель скоро приберёт.

— Подыши, подыши, — милостиво разрешил Тюха. — Мы ведь не душегубы какие-то… Может, тебе воды подать?

— Обойдусь. Недолго осталось… И откуда вы только взялись на наши головы! -=— Впервые в его словах прозвучала горечь.

— Мы здесь ни при чем. Такой порядок Смотритель завел. Если он на кого-то зло затаил, то сразу три стаи вместе стравливает. Чтобы, значит, наверняка.

— И кто же так досадил Смотрителю? Неужели мы?

— Нет, скорее всего мы. Хотя кто знает… У Смотрителя не спросишь… Ты полежи пока здесь, а мы себе пойдем, — Тюха засунул за пояс свой “кишкоправ”, который до этого всё время держал наготове. — Прощай.

— Прощайте, — раненый через силу улыбнулся. — Если окажетесь на нашем участке, занимайте центральную нору с правой стороны. Там кое-какое оружие осталось. Зачем вам лишний раз в мусоре рыться.

Уже приближаясь к тому месту, где в самое ближайшее время должна была возникнуть разделительная стена, стая разминулась со Смотрителем, вихрем промчавшимся мимо. На Темняка и его товарищей он не обратил ровным счетом никакого внимания.

— Вот ведь понимаю, что бездушную тварь нельзя ненавидеть, — сказал Темняк. — А всё равно ненавижу.

— Ничего странного, — заметил Бадюг. — Я, например, ненавижу верёвки. Особенно те, которые сделаны моими руками.

Когда со всеми дневными работами было покончено, а Свист, только что принявший снадобье, ещё не впал в наркотический сон, между боешниками завязалась беседа на тему, которой они прежде старательно избегали. Короче, говорили о видах на будущее. А началось все с завистливой реплики Бадюга:

— Тебе, Тюха, всего шесть схваток осталось. В сравнении с тем, что ты уже пережил — сущая малость. Даже оглянуться не успеешь, как окажешься где-то высоко-высоко, прямо в хозяйской обители.

— Рано ещё об этом думать, — как Тюха ни старался, а некоторую толику волнения скрыть не смог. — Тем более что возможности есть разные… Даже если кому-то и повезет, переселяться к Хозяевам вовсе не обязательно. Никто тебя неволить не будет. Дело добровольное. Любой человек, успешно выдержавший испытания на Бойле, может вернуться на свою улицу. Я. наверное, так и сделаю. У меня старики беспомощные на руках и жена вот-вот должна родить.

— А я, если выпадет удача, обязательно переберусь к Хозяевам, — мечтательно произнес Бадюг. — Надоело мне целый день напролет верёвки вить. От них мозоли на руках такие, что пальцы не гнутся. А там. говорят, красота… Делать ничего не надо. Или пляши забавы ради, или стой столбом вместо домашнего украшения. Кормёжка от пуза, хотя и не весьма вкусная. Некоторые, случается, даже спят в обнимку с Хозяевами. Своим телом их, так сказать, согревают. А если там, кроме всего прочего, ещё и девка наша прижилась, то вообще благодать. Размножайся себе в покое и сытости.

— Так ведь есть слух, что всех человеческих младенцев Хозяева выбрасывают вон, — заметил Тюха. — Чтобы они своим писком не докучали.

— Подумаешь! — фыркнул Бадюг. — Мне эти младенцы самому опостылели. Один другого вредоносней. Обормоты и неслухи. Старшие колодцы роют, а младшие к Ворам подались. Слыханное ли это дело, чтобы урожденный Веревка колодцы рыл!

— Я бы, наверное, тоже остался у Хозяев, — сказал Свист, как бы вслушиваясь во что-то свое. — Но не ради сытости и покоя, а чтобы хорошенько присмотреться к той жизни. Научиться общаться. Выведать причину их силы. Найти слабые места, если таковые существуют. Войти в доверие.

— Как ты вообще относишься к Хозяевам? — поинтересовался Тюха. — Хорошо или плохо? Я это потому спрашиваю, что у вас, Свечей, относительно Хозяев существуют самые разные суждения.

— У меня какого-либо определенного мнения пока нет. Если я в чем-то и уверен, так это только в своем хорошем отношении к людям. Это для меня будет мерилом всего. Если выяснится, что Хозяева не желают людям зла — у меня сложится одно отношение. А если они собираются в самое ближайшее время истребить нас — совсем другое.

— В каком смысле другое? — переспросил Бадюг.

— В том смысле, что подобным планам надо будет как-то помешать.

— Не много ли ты на себя берешь? В одиночку такое дело не потянешь, а единомышленников там, — Бадюг ткнул пальцем вверх, — не найдешь. Все приручены да прикормлены.

— На сей счет у меня есть свои собственные соображения, делиться которыми я пока не собираюсь, — чтобы произнести эту в общем-то несложную фразу, Свисту пришлось сделать над собой усилие. Его, как говорится, уже развезло.

— А вы слышали про лестницу в небо? — поинтересовался Тюха.

Ответы боешников были или отрицательные, или уклончивые, и Тюха поспешил просветить их:

— Давным-давно один Хозяин влюбился в женщину человеческого племени и повадился ходить к ней в гости, для чего и устроил лестницу, соединяющую верхотуру с нашим обиталищем. По одним сведениям, лестница находится на улице Иголок, но по другим — на улице Ножиков.

— Сто раз там ходил, а ничего похожего не заметил, — буркнул Бадюг.

— Дело в том, что эта лестница заметна только влюбленным, — уточнил Тюха.

— Можно подумать, что я никогда не влюблялся!

— Имеется в виду не похоть, а истинная любовь, ради которой не жалко рискнуть жизнью.

— Врешь ты всё! Если такая любовь навалится, ты не прозреешь, а, наоборот, ослепнешь. Будешь какую-нибудь кривобокую уродку принимать за писаную красавицу.

Тюха спорить с ним не стал, а обратился к Темняку, до сей поры помалкивавшему:

— А как ты поведешь себя, если окажешься у Хозяев?

— Да никак, — беспечно ответил тот. — Мне у них попросту делать нечего. Я ни в Остроге, ни тем более на Бойле задерживаться не собираюсь. Покину вас при первой же возможности.

Такой ответ, похоже, не понравился Бадюгу, обидевшемуся за свой родной город.

— С Бойлом, допустим, всё понятно, — сказал он. — Местечко, прямо скажем, малоприятное. А чем тебе, спрашивается, не понравился наш Острог?

— Я этого не говорил. Городок очень даже приличный, и люди в нем замечательные. Но, к сожалению, долгое пребывание здесь не входит в мои планы.

— Тогда зачем ты вообще сюда заявился?

— Так уж вышло. Представился случай пообщаться с людьми, и я не преминул им воспользоваться. В моей бродячей жизни это большая редкость.

— Случай, надо полагать, был с крыльями?

— Вроде того. Почему ты так решил?

— Иным путем в Острог попасть невозможно. В его стенах нет ворот.

— Впервые слышу про такое. Город без ворот — то же самое, что человек безо рта… Или без дырки в заднице.

— Тем не менее такой город существует, — вмешался Тюха, умевший в двух словах изложить то, на что Бадюгу потребовалось бы как минимум дюжина косноязычных фраз. — Хозяевам ворота не нужны, поскольку нигде, кроме Острога, они жить не могут. А интересы людей здесь в расчет никогда не принимались. Мы ведь случайные жильцы. Тоже, наверное, когда-то прилетели сюда по воздуху.

— И с тех пор судьба крепко повязала вас с Хозяевами, — с сочувствием произнес Темняк. — Хотя принято считать, что две разумные, но совершенно разные расы вместе никогда не уживутся.

— Не уживутся, если между ними есть спорные вопросы, — сказал Тюха. — Допустим, мы будем претендовать на их самок, а они — на нашу пищу. Но в Остроге нет никакого соперничества. Мы слишком разные. Хозяевам не нужно то, что имеет ценность для нас. А про их ценности мы вообще не имеем представления.

— И всё же кое в чем вы постоянно пересекаетесь. Доказательством тому — Бойло, — Темняк с трудом подавил зевок.

— Никакое это не доказательство. Бойло — случайная прихоть Хозяев, превратившаяся в традицию. И потери, которые несут здесь люди, не так уж велики. Даже если Бадюга и прикончат здесь, пятеро его сынов дадут Острогу обширное потомство. Таким способом Хозяева людей не изведут.

— Скорее мы их изведём, — заплетающимся языком пробормотал Свист и тут же захрапел.

В наступившей тишине раздался зловещий голос Бадюга:

— Почему ты сказал, что меня прикончат?

— Да так, просто к слову пришлось, — Тюха уже и так понял, что сказал глупость. — Ты лучше спи. Поздно уже.

— Как же, заснёшь тут с тобой! Всю душу разбередил… Тебе хорошо! Шесть схваток только и осталось. А мне все шестнадцать! Как подумаю про это, так дурно становится.

— Не убивайся зря, — Тюха всячески старался загладить свою невольную бестактность. — Пока командир жив и здоров, нашей стае ничего не грозит. С ним не пропадешь.

Темняк никак не отреагировал на эти хвалебные слова, впрочем, не имеющие никакого отношения к лести. Льстецов на Бойле не бывает.

Темняк уже спал. Но сон его не был спокоен.

Они проснулись все разом, и причиной тому был синий мертвенный свет, заливавший нору. Создавалось впечатление, что кто-то изнутри светит в неё прожектором.

Растерянные, ещё не отошедшие ото сна боешники казались в этом зловещем свете вурдалаками, уже тронутыми тлением, чему в немалой степени способствовала чёрная раскраска, покрывавшая их лица.

— Что это ещё за светопреставление? — свистящим шепотом осведомился Темняк, никогда не забывавший о своих обязанностях командира.

— Приглашение на ночную схватку, — пояснил Тюха (тоже почему-то шепотом). — Со мной такое уже случалось однажды.

— И кому это только нужно! Неужели им дня мало?

— Ночью всё бывает совсем иначе. Драться приходится вслепую. Невозможно даже отличить своего от чужого. А хуже всего то, что твой лук в темноте окажется бесполезным.

— Давай тогда притворимся спящими и наплюем на это приглашение, — предложил Темняк. — Вдруг мы все глуховатые?

— Смотритель найдет способ изгнать нас из норы. Будет лучше, если мы выйдем сами.

— Тогда пошли, — согласился Темняк. — Как там Свист?

После минутной заминки Тюха доложил:

— Похоже, он немного не в себе. Бормочет что-то… Действие снадобья ещё не закончилось.

— Значит, на него надежды мало, — с досадой молвил Темняк. — К хромой ноге да ещё и голова набекрень.

— Ничего, на свежем воздухе оклемается…

Толкая впереди себя осоловевшего Свиста, стая выбралась из норы. Оказалось, что жутковатое сияние испускает Смотритель, висящий над улицей, словно огромный пузырь, наполненный фосфоресцирующим газом.

В дальнем коне улицы уже показалось несколько человеческих силуэтов, многометровые тени которых убегали во мрак. И хотя с такого расстояния и при таком освещении рассмотреть какие-либо подробности было невероятно трудно, создавалось впечатление, что в арсенале у врагов отсутствуют щиты.

Когда Темняк в предположительной форме сообщил об этом Тюхе, тот ответил, что ночью от щитов толку мало, одна обуза. Сразу и грудь, и спину не прикроешь.

Удостоверившись, что стая Темняка не собирается уклоняться от схватки, Смотритель погасил свою зловещую иллюминацию, и огромное облако света мгновенно превратилось в тусклую искру, мигом взлетевшую на головокружительную высоту.

Наступила полная темнота, представление о которой имеют лишь шахтёры, спелеологи и узники штрафных изоляторов. Боешники, словно желая убедиться в реальности собственного существования, стали ощупывать свои тела, а потом и друг друга, причем Тюха угодил пальцем в глаз Бадюга, а Темняк порезал ладонь о край щита, служившего подпоркой Свисту.

— Вот это да, — сказал Тюха. — Даже собственного носа не видно.

— Черней, чем в колодце, — подтвердил Бадюг. — Шаг сделаешь — и сразу споткнёшься.

— Если я сплю, то помолчите, а если уже проснулся, помогите открыть глаза, — пробормотал Свист.

— В такой темноте могут сражаться только ненормальные, — сказал Темняк. — Не лучше ли будет дождаться дня?

— Ни в коем случае! — горячо возразил Тюха. — Если победа одной из сторон не определится до рассвета, Смотритель уничтожит обе стаи. Сейчас он пристально наблюдает за нами со стены. Обратите внимание вон на ту светящуюся точку.

Внимание, конечно, обратили (Бадюгдаже шею едва не свернул), но так ничего толком и не разглядели. То ли Тюха приобрёл на Бойле необычайную зоркость, то ли, мягко говоря, выдавал желаемое за действительное.

— А если костер разжечь? — Идеи, как всегда, переполняли Темняка. — Хоть какой-то, да огонь.

— Не успеем. Чтобы поджечь свежий мусор, надо время.

— Тогда расскажи, как происходила ночная схватка, в которой ты участвовал. Если мы сами ничего придумать не можем, будем учиться на чужом примере.

— Как происходила… — Тюха задумался. — Сразу и не вспомнить… Сначала мы долго стояли в темноте, поджидая врагов. В точности, как мы сейчас. Потом не выдержали и сами пошли вперед. Столкнулись с чужаками совершенно неожиданно.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5