Чейз со стоном обхватил ее, крепко прижимая к себе; слезы ее смывали всю боль и страдание.

Много времени спустя в комнате вновь воцарилась тишина. Таша стояла в объятиях Чейза, чувствуя покой в своем сердце. Она надеялась, что слезы облегчили и его боль.

Чейз глубоко вздохнул.

— Я и не представлял, что может быть так больно. Сначала при мысли, что потеряю тебя, потом зная, что мы потеряли ребенка. Я плакал тогда у твоей постели, как в детстве. Видел, как все рушится вокруг, и виной всему — только моя гордость.

Таша прижалась к его мокрой от ее слез рубашке.

— Никто из нас не совершенен, Чейз. Мы должны простить себе и друг другу все ошибки. Чейз взглянул на нее.

— Все так просто? — спросил он, ища сомнение в ее взгляде.

Но она не отвела глаз.

— Я не хочу спорить с тобой, хочу только любить тебя.

— Я тоже.

— Тогда в чем же дело?

Улыбка медленно озарила его лицо.

— Здесь? Сейчас? — переспросил он, и Таша улыбнулась в ответ.

Они страдали оба и плакали вместе. Теперь им нужно взяться за исцеление, любя друг друга.

Чейз поднял ладонями ее лицо, ласково гладя пальцами мокрые от слез щеки.

— Ты уверена? Я не хочу причинить тебе еще большую боль.

Она взяла его за руку, чтобы поцеловать ладонь.

— Ты меня любишь, Чейз?

— Больше жизни, — ответил он хрипло, и в ее глазах отразилась сила ее чувств.

— Тогда ты не причинишь мне боль. Ты уже причинил ее, но это не повторится. Ни сознательно. Ни случайно. Если бы я не верила в это, я бы не любила тебя так, как люблю. Ты стал моей жизнью с нашей первой встречи. Я хочу, чтобы мы снова были счастливы…

— Мы будем счастливы. Я даю тебе это обещание на всю жизнь, — поклялся Чейз и коснулся ее губ в поцелуе, который она запомнит до конца своих дней. — Иди сюда, — сказал он ласково, беря ее за руку.

Они лежали у камина, медленно и нежно лаская друг друга. Страсть придет позже. Сейчас им необходимо воскресить глубину своих чувств. Для Таши это стало вторым рождением. Они сбросили одежду, и каждое прикосновение рук и губ, которые они дарили друг другу, отдаляло старые воспоминания, создавая новые. Знание того, сколь они ранимы, заставляло их вести себя осторожно, чтобы не разрушить то бесценное, что каждый из них нашел в другом.

Меж ними возникала прочная основа для доверия, они открыли целый спектр блаженных ощущений. А когда страсть захватила их, не кинулись в ее бурлящие волны, а позволили себе вознестись в неведомые прежде выси. И тогда только стали одним целым, крепко держась друг за друга, когда буря эмоций вовлекла их в свой круговорот. Они погружались в нее, тонули и воскресали, очищенные силой своей любви…

Потом Чейз приподнялся на одной руке, другой нежно поглаживая ее по бедру. Рядом мерно потрескивал огонь.

— Ты понимаешь, что мы не предохранялись? — спросил он, и Таша взяла его за руку.

— Я как-то не задумывалась над этим, — ответила она спокойно, — вряд ли из этого что-нибудь получится.

Чейз покрыл ее плечо поцелуями.

— Ты огорчишься, если все же получится? Она переплела их пальцы.

— Нет. Я хочу детей. — Она мечтала об огромной семье, которой у нее никогда не было.

Подсунув руку ей под голову, он прижался к ней лбом.

— Отлично. Потому что я должен кое-что тебе сказать.

— Да? — пробормотала она, не особо прислушиваясь. Ей было слишком приятно, слишком хорошо, чтобы разговаривать.

— В моей семье тоже есть близнецы. Тут она встрепенулась.

— Что? Серьезно?

— Угу. У моего отца был брат-близнец. У меня есть и двоюродные братья-близнецы. Ты их еще не встречала. Они сейчас путешествуют по миру.

— Совсем похожие? — Такая возможность не приходила ей в голову.

— Как две капли воды, — улыбнулся Чейз. Она замолчала, разглядывая догорающие головешки.

— И они ладят?

— Они неразлучны. Таша грустно улыбнулась.

— Должно быть, это здорово, — вздохнула она. Чейз поднял голову, чтобы взглянуть ей в глаза.

— Тебе это неведомо? Таша покачала головой.

— Я говорила тебе, что мы с сестрой никогда не ладили. Вот предпочла бы, чтобы меня вовсе не было на свете. Она всегда видела во мне соперницу, считала, что я забираю все предназначенное ей внимание. Я-то не прочь была поделиться, но это ее не устраивало.

— Это очень плохо, милая. — Чейз обнял ее. — Я рад, что женился на тебе, а не на ней. Нервы ее напряглись.

— Хотя я и обманула тебя?

— Теперь мне, напротив, льстит, что ты была готова на все, лишь бы заполучить меня. Ее сердце возликовало: все наладится.

— Значит, вы, адвокат, допускаете обман и ложь?

— Это разрешается только тебе, дорогая. Ты можешь обманом и ложью забираться в мою постель, когда тебе заблагорассудится.

Она подняла голову и взглянула в его сияющее лицо.

— Вы соблазняете меня, советник? Серые глаза смеялись, и в глубине их она прочла любовь.

— А разве вы не заинтересованы в этом? Таша смущенно опустила ресницы.

— Что за сделку вы мне предлагаете? Губы Чейза изогнулись.

— Простите, никаких сделок. Это пожизненное заключение. Ну как, выдержите?

— Как говорится, не выдержишь приговора, не иди на дело. Похоже, теперь мой черед предъявить обвинение.

— В чем?

Таша склонилась, касаясь его губ.

— В любви. Первой степени, — прошептала она и поцеловала его.