Заслужить любовь

От огненного прикосновения его губ у нее перехватило дыхание. Чейз резко вздохнул, снимая всякие сомнения в том, что он испытывает то же, что и она. Ее губы беззвучно прошептали его имя, и, подчиненная некой слепой силе, она снова прильнула к его губам.

Его рука опустилась ей на затылок, и мир вокруг заполыхал. Ничто больше не имело значения, лишь бы это чудо продолжалось. Она обессиленно опустилась к нему на постель, отдаваясь безмерному удовольствию, которое дарил ей его чувственный рот. Сердце рвалось из груди. Ее будто лихорадило — бросало то в жар, то в холод. Кровь заиграла в ней, заставляя ее дрожать и задыхаться.

Только когда Чейз застонал от боли, она выпрямилась, испуганно посмотрев на его искаженное страданием лицо.

— Что случилось?

Неужто это ее голос звучит так взволнованно, так наполнен страстью?!

— Забыл, что я прикован к этой проклятой кровати, и пытался пошевелиться!

Таша закусила губу. Как она могла вести себя так безрассудно? У человека сломаны ребра, а она тут навалилась на него.

— Господи, прости меня. Тебе больно? спросила она, отодвигаясь. Она встала бы на ноги, если бы он не держал ее за запястье. Чейз покосился на нее и огрызнулся:

— А ты как думаешь?

Но она не собиралась брать всю вину на себя:

— Не ори на меня, Чейз Калдер! Тут целовались двое, а не один. Если ты помнишь, ты сам об этом просил. — Боже, что это был за поцелуй!

Эти ее слова заставили его взглянуть на нее в упор.

— И не зря просил, — проворковал он. Ощущая его взгляд каждым сантиметром своей кожи, Таша пыталась сохранить хладнокровие.

— Как это понимать?

— А так, что я получил гораздо больше, чем ожидал, — пояснил он, и у Таши пересохло в горле.

— Правда? — Господи, почему ее голос звучит так беспомощно!

Ему удалось смутить ее, и уголки его губ довольно поползли вверх.

— Угу.

Таша отвела взгляд, чтобы набраться сил, и, не поднимая ресниц, спросила:

— Насколько больше?

Блаженное воспоминание отразилось на его лице.

— На все сто процентов, — ответил он, ловя ее удивленный взгляд. — Этот поцелуй был особенным. Раньше такого не было.

Эти слова заставили ее сердце биться еще сильнее, но совсем по другой причине.

— Никогда? — поинтересовалась она, нуждаясь в подтверждении этой почти невероятной возможности.

Чейз поймал другую ее руку и сжал пальцы. — Никогда. Не знаю почему, но после аварии между нами возникло какое-то невероятное притяжение. Я не могу разобраться в этом и, если честно, не очень-то и хочу. Что-то со мной… с нами… произошло, — кстати, к лучшему. Не то чтобы мне не нравилось раньше тебя целовать, но сейчас совсем другое дело.

Это признание разлилось у нее в груди волной радости. Непостижимо. Невероятно. Так удивительно, что повергает ее в дрожь.

— Да, сейчас лучше, — признала она с беззвучным смехом. Ей нужно все обдумать. — Меня это тоже удивило.

Очарованная, она наблюдала, как губы Чейза сложились в усмешку.

— По крайней мере приятный сюрприз, — сказал он, рассеянно поглаживая ее руку большим пальцем. Но вот он коснулся обручального кольца и поднял руку, чтобы взглянуть на него. — Так ты решила его оставить?

Вероятно, она побледнела, испугавшись.

— Оставить? — переспросила Таша в замешательстве.

— Я заметил, что оно не очень тебе понравилось. Думал, ты уж давно его поменяла, — произнес он спокойно, и Таша поняла, что Наталья предпочла бы нечто более роскошное.

Но не она. Она считала кольцо прекрасным, такое и сама бы выбрала.

— Да нет же, — возразила она, лихорадочно соображая. — Просто я расстроилась, что оно великовато, но это оказалось поправимо. — Если он не попросит чек от ювелира, ее ложь останется незамеченной.

Он нахмурился, задумавшись над ее словами. Потом вопросительно взглянул на нее.

— Так тебе нравится?

— Оно прекрасно, — ответила она честно, и он пожал плечами, списывая такую перемену во вкусах на женское непостоянство.

— Я подберу тебе подходящие серьги, — решил он и так широко улыбнулся, что Таше, чтобы успокоиться, пришлось сделать глубокий вдох.

Но взволновала ее и мысль о том, что придется принимать от него подарки, не ей предназначенные.

— Не стоит, — увильнула она, но его палец снова скользнул по ее руке.

— Может, сменим тему, а то мне не удастся заснуть, — предложил он. — Расскажи мне о матче. Я не знал, что ты увлекаешься бейсболом.

Попробуй тут сосредоточиться, когда он гладит ее руку! Все же она попыталась собраться с мыслями:

— Да, обожаю. Когда есть возможность, не пропускаю ни одного матча. Сегодня мы выиграли, к радости Стиви.

Его палец остановился.

— Стиви? — спросил он кратко.

Таша взглянула на него: неужели ревнует? Похоже, что так, если судить по его хмурому виду. Она чуть было не расхохоталась, но прикусила губу.

— Стиви — мой друг, — пояснила она небрежно.

— Мама мне сказала, — проворчал он, и тут она расхохоталась:

— Видел бы ты сейчас свое лицо! Стиви — сын моей лучшей подруги. Ему десять лет… нет, одиннадцать. Уже за полночь, так что наступил день его рождения. Матч был моим подарком. Доволен? — смеялась она.

Чейз состроил серьезную гримасу и потянулся к ней, но она вовремя отстранилась:

— Не забывай, ты еще болен.

— Да, но не век же мне валяться в постели. Погоди, вот встану!.. — многозначительно пригрозил он.

— Ну-ну-ну, — произнесла она лукаво и получила в ответ шутливый взгляд, суливший мщение.

— В следующий раз я сам отведу тебя на бейсбол, — пообещал он.

— Ладно, — согласилась она мягко.

— Я веду себя как дурак, да?

Таша, улыбнувшись, наклонилась запечатлеть легкий поцелуй на его губах и предусмотрительно выпрямилась прежде, чем он успел ей ответить.

— Да. Но мне нравится. Пора, — спохватилась она, — уже поздно. Увидимся завтра.

— Жду с нетерпением. Спокойной ночи, милая. Поезжай осторожно.

— Обязательно, — сказала Таша и вышла за дверь, не успев придумать повод, чтобы задержаться.

В конце коридора она остановилась и прижалась к стене. Рука ее сама собой поднялась к губам и коснулась их. Она заставила себя успокоиться и вспомнить все, что говорил Чейз. Подумать только, всего этого она может лишиться! Если бы она не вернулась, если бы не поцеловала его, то ничего бы не узнала!

Не узнала бы, что чувства Чейза, когда он целовал ее, несравнимы с чувствами к Наталье. Не узнала бы, что между ними не ощущалось такого напряжения… Все это значило, что его чувства относятся только к ней. Наталья не вызывала у него подобных эмоций. У нее, Таши, есть что-то такое, чего лишена ее сестра, то, что нужно Чейзу. Именно к ней его влечет так страстно.

И как теперь быть? Она собиралась через пару дней открыть ему правду, но теперь вовсе не была уверена, что это следует делать. Появилась новая деталь, совершенно неожиданная. Чейз хочет ее так же сильно, как и она его.

Перед ней было две дороги. Можно сказать ему все и, по всей вероятности, потерять его, а можно и промолчать, тогда он останется с нею.

Но тут разум ее возмутился. Нет, нельзя, чтобы он принимал ее за другого человека! Ложь выйдет ей боком. Придется рассказать. Кто знает, может, его чувства к ней выдержат это испытание?

Она оторвалась от стены и устремилась к лифту.

Таша постучала карандашом по блокноту и выпрямила спину. Подняв голову, она случайно взглянула на часы на стене и ужаснулась. С недоверием посмотрела на свои часики: точно, уже почти семь. Как пролетело время!

Заседание суда закончилось рано, но, увлекшись новым делом, она взяла бутерброд с чашкой кофе и устроилась в библиотеке. Вовсе не собиралась задерживаться, но, как обычно, углу билась в чтение и не заметила, как пролетело время.

Она опоздала к Чейзу уже на полтора часа, а ведь нужно еще проехать через весь город. Одному Богу известно, когда она доберется до больницы. И в каком настроении он ее ждет.

После аварии прошло дней десять. Все свободные часы Таша проводила с Чейзом, но до сих пор так и не сказала ему о Наталье. Всякий раз думала: пора, время пришло. Ему становилось все лучше и лучше, и он уже мог как подобает воспринять эту новость. И всякий раз откладывала. Оправданий этому не было, просто она сходила с ума по нему, с каждой встречей влюблялась все больше и все больше боялась, что, рассказав правду, потеряет его.

Она понимала, что это трусость, но ничего не могла с собою поделать. Чейз воплощал в себе все, что нужно ей в жизни. Он снился ей по ночам — то были эротические сны, и по утрам она чувствовала неудовлетворенное желание. Она думала о нем постоянно. Даже работа не могла его вытеснить. Мечтала о нем в самые неподходящие моменты, уходя в себя и не замечая ничего вокруг. Хорошо хоть это не происходит с ней в суде.

Таша со вздохом расставила книги по полкам, собрала свои вещи и направилась на парковку. К этому часу пробки уже уменьшились, и проехать через город удалось довольно быстро. Лифт в больнице будто ждал ее, и она быстро поднялась на этаж Чейза. И, как обычно, замерла на пороге палаты, при первом же взгляде на него у нее перехватило дыхание. В шелковой пижаме и халате он выглядел неотразимо, что до предела накалило ее чувства. Господи, как чудесно снова видеть его! Все остальное сразу отошло на второй план. Будто почувствовав ее присутствие, Чейз обернулся.

— Где ты пропадаешь? — спросил он строго, сидя в кресле у окна — перед ним громоздилась кипа газет, словно надоевшие ребенку игрушки.

Ах вот какая тут атмосфера, подумала она, кладя сумочку и плащ на кровать. Он напоминал надутого от обиды малыша, целый день прождавшего обещанного клоуна. Но она устала и голодна и вовсе не расположена ссориться.

— Я рада тебя видеть, — ответила она спокойно.

Он поджал губы.

— Что это за ответ?

В ее взгляде сверкнул гнев, на который он не обратил внимания:

— Я плачу той же монетой. Чейз скрестил руки на груди.

— Ты представляешь, который уже час? Черт побери, он и в злости выглядит ужасно привлекательно…

— Представляю. У меня есть часы. — Она даже не взглянула на них.

— В таком случае тебя, вероятно, не затруднит появляться вовремя. Где тебя носило весь день?

Он становился несносным. Причина понятна — вынужденное затворничество, но это его не оправдывало. Она приезжает каждый день, в любую погоду, как бы ни уставала, а у него хватает наглости винить ее за маленькое опоздание. Ладно, не очень маленькое, но какая разница.

— Я работала, ты, тупица! Зарабатывала деньги, чтобы есть и иметь крышу над головой, — огрызнулась она.

— Работала? В такой поздний час? Что-то в его голосе заставило ее выдержать паузу перед ответом.

— А что я, по-твоему, делала, Чейз? — спросила она медленно, будто отрезая слова скальпелем.

— Откуда мне знать, может, была на свидании! — взорвался Чейз.

Она смотрела на него ошарашенно:

— Да ты шутишь!

— Почему? Любой мужик только взглянет на тебя и сразу захочет уложить к себе в постель! — заявил Чейз, вызвав у нее двойственное чувство: удивление оттого, что он видит в ней роковую женщину, и злость.

Злость победила.

— Позволь кое-что сказать тебе, Чейз Калдер. Я не какая-нибудь безмозглая пустышка. Я не прыгаю в постель к каждому, кто меня захочет! И мне не нужен никто, кроме тебя. Хотя понятия не имею почему, если тебе лезут в голову такие мысли!

Чейз замолчал, и Таша с удовлетворением отметила, что щеки его покрывает краска.

— Ты хочешь сказать, что я не прав? Его вопрос только подлил масла в огонь.

— Я бы хотела ударить тебя!

Чейз вздохнул и потер затылок. Когда он снова поднял на нее взгляд, выражение его лица было виноватым.

— Ты злишься.

— Думаю, у меня есть на это право, разве нет? Я вымоталась в суде, а у тебя хватает наглости предположить… — Она осеклась, заметив его удивление.

— В суде? — переспросил он, и девушка поняла, что снова ступила на минное поле. Как ни странно, ее работа никогда раньше не обсуждалась, и его родители тоже не упоминали об этом. Она растерялась, гадая, что сказала ему Наталья. Однако сама предпочла сказать правду.

— Да, я юрист, — объявила она и, затаив дыхание, ждала его реакции. Чейз нахмурился.

— Я считал тебя секретаршей, — произнес он, и сердце ее ушло в пятки. Между секретаршей и юристом — большая разница. Какое объяснение придумать?

Румянец залил ее щеки.

— Не припоминаю, чтобы я такое говорила, — ответила она правдиво, надеясь, что он не заметит, как дрожит ее голос.

К ее большому удивлению, Чейз смутился.

— Не говорила. Просто, когда ты сказала, что работаешь в юридической фирме, я решил, что ты секретарша.

Таше стало дурно: ее сестра не только назвалась ее именем, но и присвоила себе ее профессию. Не совсем, конечно. Она не смогла бы сойти за юриста. Без сомнения, Наталья посчитала, что так у нее больше шансов с Чейзом. Слава Богу, между ложью Натальи и предположением Чейза осталось достаточно места для ее правды.

— Я думала, что юрист в состоянии не только делать предположения! — Она нервно вздернула подбородок, а в серых глазах Чейза вдруг блеснули искорки.

— Признаю свою вину, но меня оправдывают смягчающие обстоятельства, — произнес он хитро.

— Какие обстоятельства? — спросила она с сомнением, и его губы расплылись в улыбке.

— Когда ты рядом, я плохо соображаю.

— Мне это знакомо, — ответила она с глубоким вздохом. — А опоздала я потому, что увлеклась расследованием и потеряла счет времени.

Серые глаза хитро улыбались.

— Теперь я все знаю, — заявил Чейз, и Таша усмехнулась. — Ты выиграла дело? В ее глазах блеснула гордость.

— Да.

— Без ложной скромности?

— Я хороша во всем, что делаю. Чейз развел руками.

— Не сомневаюсь. Так чем ты занимаешься, уголовным правом?

Таша покачала головой.

— Гражданским. И в отличие от тебя не стремлюсь попадать в заголовки новостей, — заметила она иронично.

— По-твоему, я ищу популярности? — спросил он и в ответ получил строгий взгляд.

— По всему видно, что ты ее не избегаешь. Думаю, тебе приятно любоваться на себя в газетах и на экране телевизора. — Она знала, что это не так, иначе видела бы его фотографии намного чаще. Но сейчас не время прекращать атаку.

— Да за кого ты меня принимаешь? — произнес он хмуро, но по ее смеху понял, что она защищалась. — Никак я прощен?

— Пока нет, но я подумаю. Ее сердце забилось при виде провоцирующей хитринки в его глазах.

— Думай, но не слишком долго, — предупредил он, и Таша с подозрением воззрилась на него:

— Почему?

— Я тебе скажу.

Его взгляд остановился на ее губах, и она нервно облизнула их. Прежде чем заговорить, ей пришлось проглотить комок в горле.

— Ты становишься невыносимым! — воскликнула она.

Чейз вздохнул и провел рукой по слипшимся волосам.

— Я скучал по тебе, черт возьми. Это признание перевернуло ей душу.

— Чейз! — вздохнула она беспомощно, чувствуя, что сердце ее становится мягким как воск. Она тоже скучала.

Он протянул ей руку с легкой улыбкой.

— Почему бы тебе не подойти и не дать мне возможность нормально с тобой поздороваться?

Ее не требовалось больше подгонять. Дотронувшись до его руки, она потеряла контроль над собой.

— Ты слишком далеко, — раздался его низкий голос, и она, послушная его руке, опустилась на колени рядом с креслом. — Так лучше. — Довольный собой, он коснулся ладонями щек Таши и повернул ее лицо к себе. — Я уже и не верил, что мы останемся одни. Я хочу, чтобы ты меня поцеловала, как следует, мне надоело, что ты чмокаешь меня в щеку.

Таша тихо застонала. Последнее время они в самом деле не оставались наедине, и ей удавалось лишь мимолетно поцеловать Чейза. Это выводило его из себя.

— Я… — У нее задрожали губы.

— Ради Бога, Таша, замолчи и поцелуй меня. Я по тебе с ума схожу! — страстно воскликнул Чейз, и Таша опять издала легкий стон.

— Чейз… — Его имя прозвучало как томный вздох, она положила руки на его широкую грудь и почувствовала, как он вздрогнул от этого прикосновения. Ташу обрадовала такая реакция, а потом ощущение его губ, движения его языка заставили ее совершенно забыться.

Ее рот приоткрылся. Его язык дразнил и ласкал, разжигая огонь во всем теле. Ее руки скользнули по его шелковой пижамной куртке, она вцепилась в него, пытаясь удержаться, потому что земля уходила из-под ног.

Бог знает, чем бы это закончилось, если бы раздавшийся в коридоре лязг металла не заставил их вздрогнуть и оторваться друг от друга. Но взгляд свой Таша так и не смогла от него отвести.

— Не смотри так, — простонал Чейз, но, когда она в смущении опустила ресницы, взял ее лицо в ладони. — Нет, смотри, как захочешь. О, эти глаза! Мне мало тебя! Чертова палата, здесь нельзя уединиться даже на минуту.

То были ее сокровенные мысли, и Таша вздохнула.

— Похоже, нам стоит остерегаться даже смотреть друг на друга, — произнесла она с усмешкой.

— Неужели? — Его палец скользил по ее губам.

— Да нет, шучу, — прошептала она честно, и Чейз прижался головой к ее лбу.

— Ты догадываешься, как сильно я тебя люблю?

Хорошо, что он не видел, как она поморщилась. Его влечет к ней, но это не любовь. Хотя может превратиться в любовь, если она поведет себя честно. Надо надеяться, он забудет Наталью и полюбит ее. Медленно, но верно, она вытесняет сестру из его памяти. Ведь сейчас его влечет именно к ней, Таше.

— Так же сильно, как я люблю тебя? — прошептала она в ответ.

С удовлетворенным вздохом Чейз откинулся на спинку кресла.

— Я должен тебе признаться… — произнес он, и ее сердце испуганно сжалось.

— Мне стоит волноваться? — попыталась она пошутить.

— Нет, — улыбнулся он. — Если кому и стоит, так только мне.

Таша облегченно вздохнула.

— Правда? Это интересно. Расскажи-ка.

— Только не забывай, что я слабый и больной, — закатил он глаза.

Ответом ему была ослепительная улыбка.

— Для больного ты неплохо целуешься! Глаза его вспыхнули.

— Не смущай меня.

— Извини. Буду паинькой.

— Только смотри, не переборщи. Так о чем я?

— Ты хотел сделать признание. Он принял серьезный вид.

— Так вот. Познакомившись с тобой, солнышко мое, я влюбился в твою внешность. Ты так красива, что я влюбился прежде, чем осознал, что происходит. Но теперь…

У Таши бешено заколотилось сердце.

— А теперь? — спросила она робко. Чейз нежно провел пальцем по ее щеке.

— Теперь я понял, как прекрасна ты внутри, и с каждым разом влюбляюсь в тебя все сильнее и сильнее, — закончил он с прямотой, перевернувшей ее душу.

Таша обняла его за шею и прижалась лицом к плечу. Такого она не ожидала. Он сам обозначил границу: до и после аварии. Ему понравилась внешность Натальи, но сейчас он любит ее, Ташу.

— Тебе было приятно это услышать? — Чейз провел руками по ее волосам и прижался щекой к их шелку.

Таша рассмеялась и подняла голову.

— Ты и не представляешь, что для меня значат твои слова.

Он снова нежно коснулся пальцем ее губ.

— Думаю, я догадываюсь. — Он наклонился поцеловать ее, но не страстно, а с нежностью, говорящей о глубоких чувствах.

Они улыбались друг другу, когда настойчивый стук в дверь заставил их обернуться. На пороге стояли родители Чейза.

— Можно, сынок? Или лучше зайти попозже? — Глаза Джона Калдера озорно

блеснули.

Таша отошла от кровати, когда Чейз жестом пригласил их войти.

— Ты все получил? — спросил он отца заговорщицким тоном, и тот указал на карман.

— Все подписано и упаковано, сынок. Ты сказал ей?

— Что сказал? — Таша обвела их недоуменным взглядом. — В чем дело?

— Значит, не сказал! Вот и хорошо. Я хотела увидеть ее реакцию, — воскликнула мать Чейза, устраиваясь поудобнее на краю кровати. — Ну давай же, — подтолкнула она сына.

— Спасибо, — улыбнулся Чейз, и, когда наконец поднял глаза на Ташу, та уже была готова лопнуть от любопытства. — Во-первых, в понедельник они выпустят меня из этой тюрьмы.

— Здорово. Ты перестанешь досаждать медсестрам.

Чейз выразительно посмотрел на нее, и его родители рассмеялись.

— Ну, дома я, по крайней мере, смогу работать, даже не появляясь пока в офисе, — произнес он с чувством, и у Таши сердце ушло в пятки.

— Ты возвращаешься в Бостон? — Ее голос дрожал.

— Как можно скорее, — подтвердил Чейз и усмехнулся, заметив, как она закусила губу. — Сколько времени тебе нужно на сборы?

Сердце девушки, будто на американских горках, запрыгало вверх-вниз.

— Сборы? Я еду с тобой?

— Ты ведь не думала, что я брошу тебя? Я еду — ты едешь. Отец купил билеты на конец следующей недели.

У нее не укладывалось в голове: он ждет, что она уедет с ним в конце недели?

— Но моя работа… мои вещи… Чейз выругался сквозь зубы.

— Сказать по правде, об этом я не подумал.

Твоя работа? Нужно поставить их в известность заранее?

Таша поежилась.

— Да, но думаю, за неделю я смогу все уладить, — рассуждала она вслух.

— Отлично. Ну а что касается твоих вещей — мы наймем фирму, которая все упакует и перешлет, — заключил Чейз.

Таша растерялась:

— Ты все предусмотрел.

Чейз нахмурился, почувствовав напряжение в ее голосе:

— За исключением того, что ты можешь не согласиться. Ты не выглядишь радостной.

— Да нет же, конечно, я хочу ехать, — ответила Таша смущенно.

Она любит его и, естественно, хочет быть с ним. Просто не ожидала, что решение придется принимать так скоро, хотя глупо было не предвидеть, что Чейз захочет вернуться домой сразу после выписки из больницы. Она оказалась лицом к лицу со своим секретом.

Огонек блеснул в глазах у ничего не подозревающего Чейза.

— Замечательно, но это еще не все.

— Еще не все?

— Да, милая, — ответила Элейн, переключая ее внимание на себя. — Нам с Джоном из-за аварии пришлось отложить свою поездку на Гавайи. Мы всегда отмечаем там годовщину нашей свадьбы. Но коль скоро задержались, можно повременить еще недельку.

— Чтобы мы успели пожениться до их отъезда, — закончил Чейз, окончательно лишив ее дара речи.

Пожениться? Чейз хочет, чтобы они поженились? Конечно, и она этого хочет, но ей казалось, что все еще в далеком будущем. Что они сперва просто поживут вместе. И когда она убедится, что он действительно ее любит, то расскажет ему о Наталье. Она растягивала это на месяцы, а не на дни. А теперь ей осталась неделя.

В замешательстве Таша взглянула на пожилую пару, затем на Чейза.

— Похоже, мне придется искать свадебное платье впопыхах, — усмехнулась она.

Однако в глубине души ей было невесело. Время летит так быстро… Господи, помоги мне все рассказать Чейзу и дай ему сил справиться с шоком.

Глава 4

Таша убеждала себя: надо рассказать Чейзу правду. Тянуть с этим больше нельзя. Однако выбрать подходящий момент все как-то не удавалось.

Чейза выписали в понедельник, и он перебрался в уютный номер той гостиницы, где остановились его родители. Таше перед увольнением необходимо было привести в порядок все дела; несколько дней подряд она засиживалась на работе и не виделась с Чейзом.

В тот вечер она ужинала вместе со всем семейством Колдеров. Было уже поздно, когда родители пожелали молодым спокойной ночи и удалились к себе. Они наконец остались наедине. Сперва говорить как-то не хотелось, но затем разговор зашел о всяких пустяках.

— Этот номер стоит целое состояние, — рассеянно сказала Таша. Она лежала на диване, положив голову на руку Чейза и слушая, как стучит его сердце. Так же бешено, как и ее. Однако им надо было держать себя в руках. Он еще не до конца оправился от операции, и существовала опасность снова оказаться в больнице.

Нежно поглаживая ее затылок, он огляделся по сторонам.

— Я могу себе это позволить.

— Значит, ты богат? Чейз рассмеялся.

— Я хорош во всем, что делаю.

Он вернул ей ее собственные слова и их тайный смысл. Таша вспомнила, что Наталья что-то говорила о его богатстве, но она пропустила это мимо ушей.

— Насколько богат? Очень или до безобразия? — спросила она, стараясь за шуткой скрыть свою неловкость.

— До безобразия. Рада, что выходишь за меня? Из-за денег? Он, вероятно, ждал, что она отвергнет такое предположение. И щеки ее мгновенно вспыхнули от гнева. Так могла бы поступить Наталья, а она не намерена шутить на эту тему!

— Я выхожу за тебя замуж, потому что люблю тебя! При чем тут деньги!

— Ну-ну, — успокоил ее Чейз. — Это шутка.

— Ничуть не смешно. — Таша приподнялась и вздохнула.

— Я заметил, — ответил он серьезно, поднял ее руку к губам и нежно поцеловал. — Милая, я знаю, почему ты выходишь за меня.

Таша впилась в него взглядом. Прекрасное начало! Вот сейчас она все ему расскажет. Надо убрать это препятствие с дороги, чтобы двигаться дальше. Но, открыв рот, она не произнесла ни слова. Сомнения охватили ее, лишая уверенности и сил. Что, если она расскажет, а он не поймет? Что, если он не найдет оправданий ее лжи? И еще хуже: что, если не простит ее? Она может лишиться его. Ужасающие перспективы парализовали Ташу.

Никогда в жизни ей не было так страшно. Если она потеряет Чейза… В отчаянии она пыталась взять себя в руки. Благие намерения испарились. Нет, она не в состоянии ему сейчас рассказать. Обязательно это сделает, но потом, когда почувствует себя более уверенно.

Она притянула к себе его голову.

— Я люблю тебя, Чейз. Я так тебя люблю, — произнесла она страстно и поцеловала его.

Чейз ответил на этот поцелуй, и мир вокруг растворился в сладостном тумане.

Прошло еще два дня, в течение которых Таша упрекала себя за трусость. Разум говорил ей, что медлить дальше — серьезная ошибка, однако так трудно быть разумной, когда дело касается чувств…

В среду они встретились за ужином с родителями Чейза для обсуждения деталей предстоящей свадьбы. Его мать хотела, чтобы это был настоящий праздник, хотя времени на приготовления оставалось мало.

— Алисон с Мэттом прилетят, и Зван обещал быть, — заметила она за кофе.

— Не помешай я ей, она бы заказала «Боинг-747», чтобы доставить сюда все многочисленное семейство, — пошутил ее муж.

— Джон, не преувеличивай!

— Вовсе нет, — возразил тот, и Элейн возмущенно отвернулась.

— Ты уверена, что не хочешь больше никого пригласить на свадьбу? — спросила она, разглядывая короткий список, составленный Ташей.

— Только Энни и Стиви, — подтвердила та, стараясь почувствовать торжественность момента, но это ей не удалось: замучили угрызения совести.

— А родителей? — спросила Элейн ласково.

— Мы осиротели еще в раннем детстве, — быстро ответила она и испугалась, поймав взгляд Чейза.

— Мы?

Сердце ее ушло в пятки.

— У меня… есть сестра, — произнесла она осторожно. Вот прекрасная возможность во всем признаться.

Элейн, кажется, обрадовалась:

— Ну, ее-то несомненно…

— Мы не ладим, — прервала ее Таша, — я даже не знаю, где она. — Совершенная правда, а уточнять истинную природу их отношений не обязательно.

— Как жаль, милая, — посочувствовал ей Чейз, взяв ее за руку и без вопросов принимая объяснение.

Таша чувствовала, что должна еще что-то добавить.

— У нас совершенно разное отношение к жизни…

— А что было после смерти родителей? Вас кто-то удочерил? — поинтересовался Джон Калдер.

Таша покачала головой, вспоминая, как в детстве она мечтала о новой семье, но так никогда и не обрела ее.

— Нет. Никто не пожелал брать двоих, а разлучать нас не хотели. Мы мыкались по приютам, пока не повзрослели и не стали жить сами по себе.

— У нас настолько сплоченная семья, что я даже представить себе такого не могу, — признался Чейз, и Таша улыбнулась.

— Иногда это бывало неплохо, — признала она, вспоминая, что их кормили, давали одежду, однако заботы и ласки дарили мало.

— Но и не так уж хорошо, да? — спросил он. Она утвердительно кивнула.

— Все наладилось, когда я поступила в колледж, потом на юридический факультет.

— А когда ты в последний раз виделась с сестрой? — невинно спросила Элейн.

Таша знала, что следует ответить: «У кровати Чейза, совсем недавно», — но язык не слушался ее.

— Не думаю, что Таша хочет говорить об этом, — пришел Чейз ей на помощь.

Таша трусливо ухватилась за спасительную соломинку.

— Мы расстались не при лучших обстоятельствах, — смущенно призналась она.

Поглаживая ее руку, Чейз сменил тему, и она содрогнулась оттого, что снова упустила возможность честно открыться во всем. Они поболтали еще немного, затем Калдеры удалились, оставив их вдвоем за ресторанным столиком. Чейз виновато взглянул на нее.

— Не сердись на маму. Ей интересны люди, и порой она ведет себя не слишком тактично.

Таша оперлась локтями на стол и опустила подбородок на сцепленные в замок пальцы. Чувство вины мучило ее.

— Я не против. Твои родители так добры ко мне!

— Ты им понравилась, что совсем неудивительно. — Он мягко улыбнулся.

— Хотела бы я иметь таких родителей, — заметила она.

Чейз потянулся через стол и взял ее за руку:

— Бедная маленькая Таша. Она вдруг вспыхнула гневом:

— Не жалей меня, Чейз… — и попыталась высвободиться, но он крепко держал ее за руку. Она понимала, что зря вспылила, что виной тому — нечистая совесть, но ничего не могла с собой поделать. Ее эмоциональные реакции в последние дни для нее самой бывали неожиданностью.

— Ты вызываешь у меня вовсе не жалость, — возразил Чейз. — Да, мне жаль маленькую девочку, которой было так одиноко, хотя у нее была сестра. Но когда я смотрю на женщину, сидящую передо мной, то испытываю вовсе не жалость, — добавил он, и, мельком взглянув ему в глаза, она поняла, что он имеет в виду. Румянец залил ее щеки. Ее чувства к нему тоже не напоминали жалость.

Таша помолчала, пытаясь собраться с мыслями.