Пролог

— Кейн, о Кейн… — стонала длинноногая блондинка, и ее жаркое дыхание шевелило эбеновые пряди его волос. — Кейн, Кейн… — Ее ногти впивались в его спину, оставляя красные отметины на поблескивавшей от пота смуглой коже.

Кейн Рэнсом перехватил руки девушки и отвел их ей за голову. Лизетта же, заглянув ему в глаза, с грустью подумала: «О, как жаль, что он скоро уйдет…»

Она знала, что он скоро уйдет, и знала, что ей никакими силами не удастся удержать его, не удастся уговорить побыть с ней еще немного. Кейн никогда подолгу не задерживался на одном месте, он почти постоянно находился в разъездах, связанных с какими-то таинственными и опасными делами. Лизетта не знала, чем он занимался, но те слухи, которые до нее доходили, очень ее интриговали. Они не в первый раз были вместе и — она надеялась — не в последний. Когда-нибудь он снова появится среди ночи или днем, возьмет ее за руку и уведет за собой. И она не станет противиться, она всегда следовала за ним.

Впрочем, сейчас ей было не до размышлений, сейчас Лизетта наслаждалась каждым мгновением, проведенным с Кейном, — она безоглядно отдавалась тем чудесным ощущениям, которые дарил ей этот удивительный мужчина. Наконец из горла ее вырвался крик, по телу пробежала дрожь, а пальцы вцепились в густую черную шевелюру Кейна.

Он едва заметно улыбнулся, чуть приподнявшись, замер на несколько мгновений, а потом снова начал двигаться. Лизетта улыбнулась ему в ответ, и губы ее приоткрылись; она хотела что-то сказать, но не успела, потому что в следующее мгновение раздался стук в дверь — стучали громко и настойчиво.

Кейн тотчас же потянулся к стоявшему рядом с кроватью ночному столику, где лежал его ремень с пистолетами.

— В чем дело?! — прокричал он, повернувшись к тонкой дощатой двери.

Из-за двери ответили что-то по-испански, и Кейн, выругавшись сквозь зубы, поднялся с кровати. Лизетта нахмурилась и села на постели. Она протянула руки к Кейну, собираясь привлечь его к себе, но он покачал головой и отступил на шаг.

Лизетта не выдержала и, надув губы, пробормотала:

— Куда ты? Останься, пожалуйста.

Он в ответ тихо рассмеялся и принялся натягивать штаны. Немного помедлив, проговорил:

— Мне нужно идти, любимая. Но я непременно вернусь.

— Когда, Кейн?

— В другой раз… — ответил он, надевая рубаху.

Тут Лизетта вскочила с кровати и, бросившись к Кейну, обняла его. Она на несколько секунд крепко прижалась к его груди, потом, отстранившись, заглянула ему в глаза.

— Ты не можешь побыть со мной еще немного? Пожалуйста, Кейн…

Он отрицательно покачал головой и высвободился из объятий девушки. Затем протянул ей хрустящую банкноту, которую уже успел вытащить из кармана.

— Нет, не могу. У меня важные дела.

Лизетта ухватила купюру проворными пальчиками и проворчала:

— Какие дела могут быть у человека среди ночи? Интересно, чем ты занимаешься?

Внезапно снова раздался стук в дверь, и это избавило Кейна от необходимости отвечать. Взяв шляпу, он кивнул на прощание и направился к двери. Мужчина, ожидавший его в коридоре, тихо проговорил:

— Время не ждет, Рэнсом.

— Что случилось? — спросил Кейн, прикрывая за собой дверь.

— Об этом я должен был тебя спросить, — прозвучало в ответ. — Мак Броуди мертв.

Кейн стиснул зубы. — Как?

— Это нам и предстоит выяснить.

Рэнсом ненадолго задумался, потом произнес:

— Едем.

Глава 1

20 мая 1881 года

Трудно было бы представить более удобный для ограбления банк, чем банк в Бракстоне. На пыльных и малолюдных улицах этого небольшого техасского городка царила тишина, лишь разомлевшие от жары собаки время от времени лениво лаяли. Но даже собаки не обращали внимания на двух всадников, медленно продвигавшихся по улице, ведущей к банку.

Доехав до банка, всадники спешились и привязали лошадей к видавшему виды столбу. Оба были в надвинутых на лоб широкополых шляпах, и оба, несмотря на жару, не желали расставаться со своими плащами — лишь расстегнули их полы.

Немного постояв у столба, они подошли к ступенькам, ведущим на веранду, и там остановились, — очевидно, ждали кого-то. Но их ожидание длилось недолго. Внезапно на улице в клубах пыли появились еще трое всадников, и все трое — с оружием наперевес. Всадники оглашали городок громкими криками и свистом и стреляли в воздух.

Услышав выстрелы, Дженнифер Эллисон вздрогнула в испуге. Она сидела на краешке высокого табурета с булавками в зубах и шляпными перьями в руке. Внезапное появление шумной компании было подобно грому с ясного неба или фейерверку на Четвертое июля, и Дженни от неожиданности уколола булавкой палец.

— О, черт… — пробормотала девушка. Вытащив булавки изо рта, она несколько раз лизнула палец, затем поднялась на ноги и направилась к окну — ей хотелось посмотреть, что происходит на улице. Бракстон был довольно тихим местечком, и Дженни считала его даже скучным, так что этот необычный шум сулил некоторое разнообразие.

— О Боже! — воскликнула тетушка Эйприл, она тоже поднялась на ноги. — Интересно, что это может означать?

Покосившись на пожилую женщину, Дженни с усмешкой проговорила:

— Возможно, Томми Дженкинс снова привязал шутихи к хвосту лошади. — Заметив, что все еще держит в руке цветные перья, девушка положила их на стол, занимавший целый угол шляпного магазинчика. — Для десятилетнего мальчишки, — продолжала Дженни, — Томми слишком уж… сообразительный. И он постоянно что-нибудь придумывает.

Тетя Эйприл вздохнула и сокрушенно покачала головой:

— Да, верно. Он очень похож на Джонни, тебе так не кажется? Джонни тоже постоянно что-то придумывал и доставлял мне массу хлопот.

— У Джонни всегда хватало ума не поднимать шум на весь город, — возразила Дженни, ей захотелось заступиться за своего брата-близнеца.

Тут девушка вдруг вздрогнула и нахмурилась — было очевидно, что ей в голову пришла какая-то не очень приятная мысль. Отодвинув жалюзи, она выглянула на улицу. Увидев проскакавшую мимо магазинчика знакомую лошадь — причем лошадь была без всадника, — Дженни громко вскрикнула и бросилась к двери.

А двое мужчин, только что стоявшие у ступеней, в этот момент уже врывались в банк. Оба выхватили из-под плащей пистолеты, и один из бандитов закричал:

— Руки вверх!

Перепуганные насмерть кассиры безоговорочно подчинились. Налетчики же перелезли через прилавок и направились к большому металлическому ящику, стоявшему в самом дальнем углу.

Внезапно один из кассиров, молодой человек по имени Элиас, метнулся к решетчатой двери, ведущей в подвал. Однако скрыться кассиру не удалось — бандит, стоявший неподалеку от подвальной двери, навел на него пистолет и закричал:

— Не торопись! Открой сначала сейф! Элиас судорожно сглотнул и пробормотал:

— Я не могу. Дело в том, что этот замок…

— Ты лжешь! — заорал налетчик. — Открой, или же я…

— Да-да, я сейчас, — проговорил Элиас с дрожью в голосе.

Молодой человек подошел к сейфу, отпер дверцу — а в следующее мгновение он уже лежал на полу лицом вниз.

.Грабители же молча переглянулись и принялись выгружать монеты и купюры в банковский холщовый мешок, который нашли рядом с сейфом. Минуту спустя — с улицы все еще доносились выстрелы — один из них взвалил мешок на плечо и, рассмеявшись, сказал:

— Благодарю.

Другой же приказал Элиасу подняться и повел его к решетчатой подвальной двери. Он запер молодого человека на замок и с усмешкой проговорил:

— Так будет лучше. Всем птичкам надлежит сидеть в клетке.

Тут Элиас не выдержал (его с детства прозвали Бер-дом) и, забыв о страхе, заявил:

— Тебя все равно поймают и вздернут!

И тотчас же длинный ствол пистолета проскользнул между решеток двери, и молодой клерк вскрикнул от боли, получив сильнейший удар в лицо.

Затем грабители выбежали из банка и, сбежав по ступеням, устремились к столбу, где привязали своих лошадей. Но тут же выяснилось, что быстрого отступления не получится. Услышав пальбу, обитатели городка высыпали на улицы, и многие из мужчин тотчас принялись стрелять в выбежавших из банка грабителей — горожане сразу же поняли, что произошло ограбление.

Однако бандиты все-таки добежали до столба и, отвязав лошадей, вскочили в седла. Увы, одному из них очень не повезло: вывалившись из седла, он рухнул на пыльную землю, — возможно, в него угодила пуля какого-нибудь меткого стрелка. А лошадь, лишившаяся всадника, поскакала дальше — именно ее увидела стоявшая у окна Дженни.

Но сейчас Дженни уже стояла на крыльце своего магазинчика. Тетушка что-то кричала ей из-за порога, однако девушка ее не слышала. «О Господи, неужели Джонни настолько глуп? — думала она, глядя вслед пегой лошади. — Хотя очень может быть, что это вовсе не он. Ведь в Техасе множество таких лошадей. Да-да, конечно, не он. Вряд ли Джонни настолько глуп, чтобы врываться в родной городок с бандой грабителей».

— Дженнифер Эллисон, немедленно вернись! — раздался отчаянный крик тетушки Эйприл. — Вернись, пока в тебя не угодила шальная пуля!

Дженни повиновалась, так как не хотела волновать тетю — с ней иногда случались истерические припадки.

— Только что банк ограбили, — сообщила девушка и тут же пожалела о своих словах.

Тетушка Эйприл громко вскрикнула и драматически заломила руки. Затем задвинула тяжелый засов на входной двери и бросилась к окну, чтобы закрыть жалюзи, — очевидно, опасалась, что какая-нибудь пуля, подобно легкомысленной бабочке, могла залететь в магазин. Немного успокоившись, пожилая женщина уселась на стул и, повернувшись к стоявшей у стола племяннице, проговорила:

— О Боже, эти ужасные грабители везде успевают. Они не только грабят банки, но и останавливают поезда, нападают на ни в чем не повинных людей. Не прошло и двух недель, как был остановлен поезд, следовавший из Форт-Уэрта в Остин, и все пассажиры ограблены! Нет, нам не следовало уезжать из Миссури. — Тетушка Эйприл тяжко вздохнула и добавила: — Разумеется, мы бы никогда не уехали из Миссури, если бы не эти проклятые янки.

Северяне скупили все наши лучшие земли, и мы ничего не могли поделать. Дорогая, со всей ответственностью заявляю: твоей бедной матери посчастливилось, что она до этого не дожила и ничего этого не увидела.

Дженни подумала о том, что ее бедной матушке не пришлось увидеть и многое другое, но она решила, что не следует беседовать с тетей на подобные темы, так как Эйприл Тейлор и без того постоянно нервничала — нервничала по малейшему поводу, а то и вовсе без всякого повода.

— Да, тетушка, конечно, посчастливилось, — пробормотала Дженни, потупившись.

Эйприл Тейлор снова вздохнула и принялась вспоминать свои жизненные разочарования.

— И тогда наша милая Одри умерла в этом жутком Техасе, а хвои братец сбежал, чтобы, как он нам сказал, найти работу на каком-то далеком ранчо. Ужасно, не правда ли?

Дженни молча кивнула, она знала, что не следует перебивать тетушку, все еще скучавшую по прежней жизни, более благоустроенной. Но эти годы давно уже канули в Лету, и Дженни о тех днях почти ничего не помнила. Ведь ей было всего шесть лет, когда в одном из последних сражений между Севером и Югом погиб ее отец, воевавший на стороне конфедератов. Тогда Одри Эллисон, мать Дженни, упаковала вещи и вместе со своей маленькой семьей перебралась в Техас.

И Эйприл скрепя сердце согласилась поехать с сестрой, так как других родственников у нее не осталось. Впрочем, уехали не только они — многие из Миссури разъехались в разные стороны. Одри же выбрала Техас, поскольку в этом штате было довольно много сочувствующих южанам. Кроме того, она считала, что именно здесь, в Бракстоне, — самое подходящее место для магазина дамских шляпок. Она открыла магазин на те деньги, которые сумел спрятать от северян, и поначалу все шло очень даже неплохо. А потом…

Потом Одри заболела, и последовавшие за этим дни до сих пор преследовали Дженни в кошмарных снах. Она не могла без содрогания вспоминать, как слабела мать и как угасал ее некогда светлый разум. Смерть Одри Эллисон стала тяжелым ударом для Дженни, ее брата и тетки. И если бы она не умерла, то, возможно…

Громкий возглас тети Эйприл вывел Дженни из задумчивости.

—А теперь еще и эта ужасная банда Доусона! Об этих негодяях пишут все газеты, а они… Что ты делаешь, Дженни?

Девушка вздрогнула и в изумлении уставилась на свои руки. В руках у нее были обрывки лент и перьев со шляпки миссис Лафферти. Задумавшись, Дженни не заметила, что творили ее пальцы, и теперь шляпка была безнадежно испорчена.

— Она все равно у нас не получилась, — пробормотала Дженни, бросив шляпку на стол. Подбежав к окну, она отодвинула жалюзи, а затем распахнула настежь дверь.

Эйприл с беспокойством наблюдала за действиями племянницы. Наконец спросила:

— Ты ведь никуда не уходишь, правда?

— Ухожу, тетя Эйприл. Но ты не волнуйся. Стрельба прекратилась.

На улице все еще толпились любопытные: всем хотелось поглазеть на следы пуль в стенах, разбитые оконные стекла и изрешеченный выстрелами труп одного из грабителей. Кто-то предложил послать за городским фотографом, чтобы запечатлеть первое в Бракстоне ограбление банка (многие надеялись, что и последнее).

— Да-да, позовите Рэнсома, пусть он поснимает нечто более существенное, чем орущие младенцы и уродливые женщины, — заявил шериф, забыв, что совсем недавно его собственная жена и дети позировали перед объективом фотокамеры. — Пусть другие бандиты полюбуются на покойника — чтобы не возникала даже мысль о повторном ограблении нашего банка. И поторопитесь, нам нужно поскорее снарядить погоню за остальными! Надеюсь, нам удастся их схватить!

Фотографа доставили довольно быстро, и он занялся установкой своей камеры перед входом в банк. Шериф же и другие мужчины, желавшие быть увековеченными для потомков, стали с суровыми лицами и ружьями в руках перед объективом, а в пыли, у их ног, лежал труп грабителя.

Расталкивая локтями зевак, Дженни подобралась поближе к фотографу и замерла, в ужасе уставившись на покойника. У нее перехватило горло, и она непроизвольно прижала ладонь к губам. Мертвец лежал ничком, так что его лица Дженни не видела. Но тут она вдруг заметила видавшую виды фетровую шляпу, валявшуюся чуть поодаль, и на глаза ее навернулись слезы. Дженни знала эту шляпу.

— Кто убитый, шериф? — полюбопытствовал кто-то из толпы.

Но ответ на этот вопрос дал фотограф, с первого взгляда опознавший покойника.

— Убитый — Динамит Дэн, — бросил он через плечо. Шериф Бартон тотчас же оживился:

— Динамит Дэн?! Неужели?! Ведь его разыскивают в трех штатах! Но откуда…

— Не разговаривайте, сейчас снимаю, — сказал фотограф, и шериф снова принял величественную позу.

Дженни вздохнула с облегчением, но этого, конечно же, никто не заметил. А потом она вдруг почувствовала, что у нее подгибаются колени, и все поплыло перед глазами. Пытаясь удержаться на ногах, девушка машинально ухватилась за треногу фотокамеры. Заметив это, фотограф Рэнсом нахмурился и, взглянув на Дженни, закричал:

— В чем дело, мисс?! Не мешайте, уберите руку! — Отстранив руку девушки, он пробурчал: — Можно подумать, что мы… на воскресном пикнике.

Дженни с удивлением посмотрела на фотографа. Кейн Рэнсом был в их городке новым человеком, и она совсем его не знала — видела всего лишь несколько раз. Судя по всему, он был из тех, кто нигде надолго не задерживался. Такие, как Рэнсом, постоянно бродили из города в город. И этот бродяга осмеливался делать замечания уважаемым жителям Бракстона, тем, кто прожил здесь много лет.

Возмущенная дерзостью фотографа, Дженни выпрямилась и, окинув его презрительным взглядом, проговорила:

— Как понимать ваши слова? Как оскорбление? Или, может быть, вам не нравится наш город?

— О нет, вы ошибаетесь. Мне тут очень даже нравится. И нравится делать снимки, пока банда Доусона благополучно улепетывает.

Дженни пристально посмотрела на фотографа.

— Откуда вы знаете, что это банда Доусона? — спросила она. — Может, это шайка Джеймса, или Билли, или Малыша…

— Возможно, кто-то из перечисленных вами действительно мог оказаться на этом месте, но не оказался, — с усмешкой проговорил Рэнсом. Он с любопытством взглянул на Дженни: — А многих ли бандитов вы знаете лично, мисс?

Девушка вспыхнула.

— Я никого из них не знаю! — заявила она и отступила на несколько шагов, как бы давая фотографу понять, что больше не желает с ним разговаривать.

Дженни впервые довелось беседовать с Рэнсомом, и эта беседа показалась ей малоприятной. Она совершенно не понимала, почему этот человек производил такое впечатление на женскую половину городка. Он прибыл в Бракстон недели две назад, и с тех пор почти все незамужние женщины произносили его имя с придыханием. Действительно, почему он пользовался такой популярностью? Ведь Рэнсом был очень плохо воспитан. Правда, каких-либо физических недостатков в его внешности она не заметила, как ни старалась.

Он был высоким, худощавым и темноглазым. Хотя ему было не больше двадцати шести — двадцати семи лет, он, похоже, уже многое повидал в жизни — это чувствовалось по его настороженному и вместе с тем насмешливому взгляду. И еще Дженни почему-то казалось, что Кейн Рэнсом обладает незаурядным характером и всегда своего добивается. Искоса взглянув на него, она вдруг подумала: «Очень может быть, что он совсем не тот, за кого себя…»

В этот момент он снова к ней повернулся и с усмешкой спросил:

— Может, я вам мешаю, мисс? Дженни вскинула подбородок и заявила:

— Да, мешаете, но это можно исправить. — Она отвернулась и зашагала в сторону своего магазинчика.

Кейн Рэнсом пожал плечами и принялся настраивать линзу своего фотоаппарата. Затем вставил в прорезь пластину и набросил на голову темную ткань. Сняв с объектива крышку, он запечатлел на влажной пластинке выдающееся городское событие, после чего извлек пластину и начал складывать треножник.

— Куда ты теперь направляешься? — спросил у него Элиас. На левой скуле молодого человека наливался огромный синяк, оставленный ему на память одним из грабителей.

— Пойду проявлять, — ответил Кейн. — Если я не сделаю этого сейчас, снимок будет испорчен. Как ты себя чувствуешь?

— Не беспокойся, все в порядке. Скажи, ты не против, если я пойду с тобой?

— По правде говоря, мне бы этого не хотелось, — ответил Кейн. Повернувшись к мальчику, стоявшему у него за спиной, он сказал: — Захвати треножник и камеру, Шон. Я буду у себя в лаборатории.

Элиас Берд нахмурился. Он был родственником банкира, поэтому не привык к подобной грубости. Но чего еще ожидать от Кейна Рэнсома? Глядя ему вслед, Элиас думал: «Почему же мне иногда кажется, что Рэнсом на самом деле не тот, за кого себя выдает? Похоже, что он приехал в Бракстон вовсе не потому, что рассчитывал хорошо здесь заработать».

За свои двадцать шесть лет мистер Берд повидал не так уж много метких стрелков, но он нисколько не сомневался в том, что Рэнсом был чрезвычайно метким стрелком. К тому же во взгляде этого человека было что-то пугающее — взгляд его темных глаз внушал тревогу.

Глава 2

Молодой банковский клерк оказался весьма проницательным человеком. Кейн Рэнсом действительно не рассчитывал на приличный заработок в этом крохотном городке. Он прибыл в Бракстон по другой причине. Вернее, у него имелось несколько причин, и одна из них таращилась на него сейчас из плоской ванночки, где проявлялись снимки. Динамит Дэн, получивший это прозвище за то, что любил применять при налетах на банки динамит, принадлежал к банде Доусона. А люди из банды Доусона являлись его, Рэнсома, врагами.

Промыв снимок водой, Кейн повесил его сушиться на металлическую стойку над столом. Он принялся разглядывать снимок, но тут в парадную дверь постучали, а затем Кейн услышал, как дверь приоткрылась.

— Рэнсом, ты здесь?! — раздался зычный голос шерифа.

Кейн вытер руки полотенцем и вышел в соседнюю комнату, где находилась стеклянная витрина с фотографиями.

— Приветствую вас, Бартон. Чем обязан?

Дородный и седовласый шериф склонился над витриной, стоявшей у стены. Какое-то время он разглядывал фотографии, потом спросил:

— Это ты снимал?

— Не все. Кое-что снимал мой приятель. Вы здесь для этого?

Бартон внимательно посмотрел на собеседника. Рэнсом был в городе новым человеком и, следовательно, чужаком, темной лошадкой. Он чаще всего держался особняком и редко заходил в салун и в магазины. Сняв несколько комнат, он повесил над входной дверью вывеску и занялся своим бизнесом, но, если не считать клиентов, почти ни с кем в городе не общался, и никто его толком не знал. Пожалуй, лишь вдова Джеймс неплохо его знала — они с Рэнсомом частенько встречались наедине — во всяком случае, так утверждали многие из обитателей Бракстона.

Засунув большие пальцы за ремень с подвешенными к нему кобурами, шериф проговорил:

— Нет, меня интересуют не фотографии. Я собираю людей, готовых отправиться в погоню за грабителями.

Кейн усмехнулся и пробормотал:

— Вряд ли банда Доусона прохлаждается где-то поблизости и дожидается вас, шериф.

— А откуда тебе известно, что банк ограбила банда Доусона? — осведомился Бартон. — Странно, ведь даже я об этом не знал.

Кейн рассмеялся:

— Если вы их не узнали, вам следует почаще заглядывать в свой почтовый ящик и читать корреспонденцию. Повсюду полно листков с описанием внешности разыскиваемых — Динамита Дэна, Билла Доусона, Малыша Коултера, Техасского Изменника, Боба Доусона…

— Все это мне известно! — перебил Бартон. — Ты уже показывал мне листок с описанием Техасского Изменника, но сегодня его с грабителями не было. Рэнсом, скажи, как ты узнал Доусонов? Их описание мне нигде не попадалось. Не попадалось и описание внешности Динамита…

Кейн указал на стеклянную витрину со снимками:

— Вторая фотография слева — Динамит Дэн собственной персоной. ТГ здесь он в полном здравии, как можно заметить.

Шериф в замешательстве уставился на фотографию, потом перевел взгляд на Кейна:

— Это ты его снял?

— Нет, мой приятель. Он фотографировал известных преступников для техасских рейнджеров. Полагаю, что власти еще не успели распространить нужную информацию среди шерифов всех мелких городков. Поэтому у вас нет этого снимка.

Бартон выпятил нижнюю губу.

— Ты не показывал мне этот снимок, когда демонстрировал Техасского Изменника. Почему, Рэнсом? Может, мне стоит конфисковать у тебя снимок? Я не уверен, что ты передал властям эту информацию.

— Шериф, не беспокойтесь. Копии давно были отправлены главному прокурору Соединенных Штатов. Не сомневаюсь, что скоро вы получите всю информацию.

Шериф ненадолго задумался, потом проворчал:

— У меня складывается впечатление, что ты, Рэнсом, слишком уж много знаешь о бандитах. И ответы у тебя на все готовы.

Кейн пожал плечами.

— Вы меня в чем-то обвиняете, шериф?

Бартон снова задумался. Затем отрицательно покачал головой:

— Нет, Рэнсом. Пока по крайней мере. Если что-то изменится — сообщу.

— Непременно сообщите, шериф. А теперь… Прошу прощения, но меня ждут неотложные дела.

— А участвовать в погоне ты не расположен. Я правильно тебя понял?

— Я не расположен гоняться за призраками, а именно этим вы и намерены заняться. Банда Доусона ускользнула, пока вы развлекались, позируя фотографу. Сомневаюсь, что вам удастся найти кого-нибудь из них.

Бартон нахмурился и проворчал:

— Возможно, ты прав, Рэнсом, но, может быть, и нет. Вероятно, мне стоит еще раз просмотреть свои листки. Не исключено, что я случайно наткнусь на твое имя.

— Окажите любезность, шериф, освежите память, — с усмешкой ответил Кейн.

Внезапно в дверь снова постучали, и она тут же распахнулась — у порога стояла Саманта Джеймс. Ее пышные формы едва помещались в вырезе блузы, отороченном кружевами, а каскад юбок нисколько не скрывал округлость широких бедер.

Переступив порог, Саманта воскликнула:

— О, похоже, я помешала?! Или нет? — При взгляде на Рэнсома ее зеленые глаза потеплели.

— Нет, шериф как раз собирался уходить, чтобы отправиться в погоню за грабителями, миссис Джеймс, — проговорил Кейн. — Разве я не прав, шериф?

Молча кивнув вдове, Бартон направился к выходу, и дверь за ним с грохотом захлопнулась.

— Похоже, что его кто-то сильно раздосадовал, — заметила наблюдательная вдовушка.

Кейн пожал плечами:

— Это его дело. Чем могу быть полезен, миссис Джеймс?

Подойдя к нему поближе, Саманта обворожительно улыбнулась и провела кончиками пальцев по его плечу.

— Вчера я получила огромное наслаждение от ужина, — проворковала она. — Так вкусно я давненько не ужинала.

Кейн рассмеялся:

— Я счастлив, что сумел угодить вам, мэм. Саманта надула губы и, легонько толкнув Кейна в грудь, воскликнула:

— Как ты смеешь?! Ты говоришь со мной как с пожилой дамой! А я всего на год или два старше тебя, Кейн Рэнсом. — Она снова улыбнулась и грудным голосом добавила: — К тому же мне известно, что некоторые мужчины предпочитают опытных женщин.

Кейн внимательно посмотрел на вдову:

— Неужели, миссис Джеймс? Знаете, у меня сложилось впечатление, что в некоторых вещах я разбираюсь гораздо лучше, чем вы.

Саманта заставила себя рассмеяться:

— Ты сущий дьявол, Кейн!

— Я знаю, миссис Джеймс.

Саманта со вздохом отошла к витрине. Теперь она наконец-то поняла, что никогда не сумеет навязать Рэнсому роль пылкого любовника. Желая казаться такой же равнодушной, как он, она пожала плечами и сказала:

— Вероятно, мне следует принять твое предложение, Кейн. Да, я хотела бы сняться на фотографию. У меня в Либерти есть один знакомый джентльмен, который выразил желание получить мой портрет, чтобы поставить его. на свою каминную полку.

— Неужели?! — Кейн изобразил удивление. — Что ж, Сэмми, тогда ты обязательно должна отправить ему свою фотографию. Мне бы не хотелось, чтобы ты его разочаровала.

— Мне бы тоже. — Саманта деланно рассмеялась. — Он такой пылкий и настойчивый. Вот уже много лет добивается, чтобы я вышла за него замуж и переехала к нему в Либерти. Хотя он довольно богат и имеет влияние, я пока не приняла решение. Возможно, я еще не встретила своего… единственного.

Но Кейн ее откровенный намек к сведению не принял. Молча пожав плечами, он направился в темную комнату, где устроил свою фотолабораторию. Внезапно остановившись у порога, обернулся и с усмешкой проговорил:

— Если он ждал тебя годы, то уже не может быть пылким, Сэмми. Зато будет верным. Подумай об этом хорошенько, прежде чем выпустить его из рук.

Только Саманта открыла рот, чтобы возразить, как дверь за Кейном закрылась. И тотчас же раздался его голос:

— Приходи позже, Сэмми! Я сделаю для тебя обещанную фотографию!

Саманта в немом изумлении уставилась на закрытую дверь. Подобной реакции она никак не ожидала. Ей казалось, что рассказ о пылком поклоннике заставит Кейна ревновать, но ее постигло жестокое разочарование. Что же касается влюбленного джентльмена из Либерти, то он не был плодом ее фантазии. Правда, Саманта несколько сгустила краски, когда говорила о его пылкости. Он действительно был весьма обеспеченным и когда-то являлся довольно влиятельным человеком в своем округе. Но теперь, приближаясь к девятому десятку, «пылкий джентльмен» уже не был в состоянии даже писать ей письма.

Тут Саманта наконец-то отвела взгляд от двери. Тяжко вздохнув, вдова расправила свои пышные юбки и направилась к выходу. «Но ничего, — подумала она, затворяя за собой дверь, — такие, как я, так просто не сдаются».

Услышав, что дверь закрылась, Кейн вышел из своего укрытия. Вытащив из стоявшей на столике тиковой шкатулки тонкую темную сигару, он зажег ее и с наслаждением затянулся. Потом в задумчивости прошелся по комнате. Возникшая проблема требовала разрешения. Женщины, с которыми он встречался, имели привычку привязываться к нему. Вот и Саманта Джеймс начала проявлять настойчивость и, не получив того, к чему стремилась, стала дуться. Ее страстность первое время привлекала его, но теперь порядком надоела. К сожалению, он пока еще не мог покинуть город, как обычно поступал в подобных ситуациях. Но ничего страшного. Саманта Джеймс причиняла ему незначительные неудобства, и он в любом случае найдет выход из создавшегося положения. Разрывая отношения с женщинами, Кейн Рэнсом не испытывал ни малейших угрызений совести — в таких ситуациях он проявлял решительность и эгоистичность. Каждая следующая любовница была ничуть не хуже предыдущей, но он никогда не испытывал к женщинам ни искренних чувств, ни привязанности.

Сделав последнюю затяжку, Кейн затушил окурок в блюдце и направился к парадной двери. Задвинув на двери засов, он опустил на окнах жалюзи. Затем подошел к небольшому шкафчику в дальнем конце комнаты и, открыв дверцы, вытащил кожаный футляр с двумя револьверами, требовавшими чистки и смазки. Занявшись оружием, Кейн на время забыл о Саманте Джеймс — сейчас ему предстояло решить более важные проблемы.

Особенно его беспокоили банда Доусона и неожиданное ограбление банка. Именно поэтому он и решил привести в порядок оружие — следовало встретить врагов в полной боевой готовности. Но он не думал, что головорезы Доусона обнаглеют настолько, что посмеют ограбить банк в родном городке одного из членов шайки. Слишком велик был риск — их могли разоблачить еще до совершения налета. Но Доусон оказался не только дерзким, но и удачливым. Его смелое предприятие увенчалось успехом. Кейн громко выругался и принялся чистить другой револьвер.

Несколько минут спустя он крутанул барабан одного из «кольтов» и с удовлетворением услышал знакомый металлический лязг. Затем вскинул руку и прицелился в воображаемую мишень. В следующий раз он не оплошает.

А в том, что следующий раз не заставит себя долго ждать, Кейн нисколько не сомневался. Возможно, уже грядущей ночью ему представится шанс…

В эту ночь Дженни Эллисон долго не могла заснуть. Беспокойно ворочаясь с боку на бок, она вспоминала об ограблении банка, и перед ней снова и снова возникало кошмарное видение: лежащий в придорожной пыли труп грабителя. Она думала о том, что на месте убитого мог оказаться Джонни, и эта мысль приводила ее в ужас. «Нет-нет, нельзя об этом думать, — говорила себе Дженни. — Это было бы… слишком страшно».

А потом она вдруг вспомнила про Кейна Рэнсома. Вспомнила его язвительный тон и резкие черты лица. Пожалуй, он был даже хорош собой, но его ужасные манеры все портили, — во всяком случае, ей такие мужчины нисколько не нравились. Дженни натянула на плечи тонкое одеяло и вдруг подумала: «Интересно, Рэнсому понравилось фотографировать труп? Нет, едва ли…» Ей почему-то казалось, что он был не из тех, кому нравились подобные зрелища. По ее мнению, Кейн Рэнсом скорее походил на того, кто «делает трупы», а не фотографирует их.

В конце концов Дженни все же забылась тревожным сном, но в какой-то момент вдруг проснулась, — вернее, кто-то разбудил ее, зажав ей ладонью рот.

Охваченная ужасом, девушка принялась отчаянно размахивать пуками, нанося удары неизвестному противнику. Но тут вдруг послышался знакомый голос:

— Дженни, успокойся. Это я, Джонни. Она тотчас перестала сопротивляться.

— Джонни? Это действительно ты? Что ты здесь делаешь? — Дженни крепко обняла брата, затем, отстранившись, сказала: — Но я видела твою шляпу. Я думала, что это… О, Джонни, разве ты не понимаешь, что тебя могли застрелить или повесить?

Джонни кивнул и с улыбкой ответил:

— Верно, могли бы. Но я не такой болван, как шериф Бартон, снарядивший за нами погоню. Жаль Дэна. Он позаимствовал у меня шляпу, думал, она принесет удачу. Эй, Дженни, ты что, не рада видеть меня? — Джонни расплылся в улыбке и подмигнул сестре.

— Ты же знаешь, что я всегда рада тебя видеть. — Она снова его обняла. — Как долго ты пробудешь дома?

— Всего несколько минут. Мы возвращаемся в наше убежище, а это неблизко.

Дженни пристально взглянула на брата:

— А где вы скрываетесь?

Джонни рассмеялся и похлопал сестру по плечу.

— О нет, я не хочу, чтобы ты знала… Иначе в один прекрасный день ты появишься у меня на пороге и начнешь умолять, чтобы я вернулся домой. Нет, сестренка, я тебе этого не скажу…

— Вот негодник! Ты заранее все знаешь! Надеюсь, что от свежего кофе ты не откажешься и мы немного поболтаем.

— Свежий кофе, говоришь? Выпью с удовольствием. Нам не часто приходится им баловаться. Даже в нашем логове.

Встав с постели, Дженни надела свой старенький халатик и прошлепала босиком в крохотную кухоньку. Там, найдя спички, она зажгла лампу, и их озарил яркий круг света. Какое-то время они молча стояли возле стола, похожие как две капли воды. Потом Джонни вдруг заметил в глазах сестры слезы и воскликнул:

— О нет! Не оплакивай меня!

Но Дженни уже не могла сдерживаться и разрыдалась. Брат же принялся ее успокаивать.

— Но почему? — спросила она минуту спустя, утирая глаза подолом халатика. — Почему ты не хочешь вернуться домой, Джонни? У нас здесь все хорошо. Мы можем поехать куда-нибудь еще, если тебе здесь не нравится. Пожалуйста, перестань разъезжать с этими Доусонами, пока тебя не убили!

— Мы уже не раз говорили об этом, Джен. Я не рожден для сонной жизни в маленьком городке. — Джонни провел ладонью по своим густым рыжим волосам. Его голубые глаза, обычно с веселыми искорками, на этот раз смотрели на сестру серьезно. Усевшись верхом на стул, он продолжал: — Я не смогу здесь жить. Я умру от скуки, если стану каждый день выполнять одну и ту же работу. Я не смогу изо дня в день ходить в твой магазин или быть у кого-то на побегушках. Я хочу быть свободным человеком!

Но ты и сейчас не свободный. Ты не принадлежишь себе. — Дженни отвернулась, чтобы зажечь плиту и поставить на огонь кофеварку. Минуту спустя она снова повернулась к брату. — Ты теперь принадлежишь Бобу Доусону, неужели не понимаешь? Ты выполняешь его приказы и рискуешь жизнью ради того, чтобы он набивал свои карманы. Ты грабишь порядочных людей. Как можно грабить тех, кого ты знал всю свою жизнь, Джонни? Они твои друзья, и все же сегодня ты приехал в свой город и ограбил их.

— Неправда. Я не приезжал в город. Вместо меня это сделали другие.

— Но я видела твою пегую кобылу.

— На ней сидел Дэн. Она очень быстрая. Но не в этом дело. Дело в том, что я в город не ездил и своих друзей не грабил. Я ждал за городом.

— Это не оправдание. Все равно ты грабитель.

— Но я могу помочь тебе, сестренка, если ты только позволишь. Послушай, я спрятал немного денег в…

— Нет-нет! — закричала Дженни. — Мне не нужны твои грязные деньги!

— Потише, сестренка, ты разбудишь тетю Эйприл, — предостерег Джонни. Немного помолчав, спросил: — Она знает?

— Конечно, нет. Как я могу сказать ей, что ее племянник — грабитель и убийца?

— Я никогда никого не убивал! — заявил Джонни.

— Пока не убивал, — заметила Дженни. — Но что ты будешь делать, Джонни, когда тебя припрут к стенке? Неужели ты позволишь им тебя пристрелить?

— Это совсем другое. Это самооборона.

— Нет, Джонни. Потому что ты преступник, которого разыскивает полиция. Ты знаешь, как они тебя называют? Техасский Изменник. Мой брат — Техасский Изменник…

Девушка снова всхлипнула, и Джонни, бросившись к сестре, крепко обнял ее. Тут закипел кофе, и Дженни, высвободившись из объятий брата, стала разливать в кружки горячий ароматный напиток.

— О Боже, Джонни! — неожиданно раздался голос тетушки. — Джонни, что ты здесь делаешь?

Брат с сестрой вздрогнули и повернулись к двери.

— Тетя, мы тебя разбудили? — спросила Дженни.

— Нет-нет, почему-то я сама вдруг проснулась, — ответила тетушка Эйприл, поправляя белый кружевной чепец, в котором обычно спала. — Но я рада этому. Здравствуй, Джонни! Как долго ты пробудешь с нами?

— Я уезжаю уже через несколько минут. — Шагнув к тете, Джонни обнял ее. — Я проезжал мимо и специально сделал крюк, чтобы заехать в Бракстон.

— Вот как? — Эйприл погладила племянника по руке. — Тебе по-прежнему нравится твоя работа на ранчо, дорогой мальчик?

Перехватив взгляд сестры, Джонни покраснел, но тетушка, к счастью, этого не заметила.

— Да, очень нравится. Но работа… она оказалась не такая уж легкая.

— Тогда почему бы тебе, Джонни, не вернуться домой? У тех, кто тебя любит, всегда найдется для тебя место. Мы могли бы найти тебе здесь какое-нибудь занятие по душе. Ведь мы так по тебе скучаем.

— Нет, тетя, не могу. Да, вот… Сегодня со мной рассчитались, и я хочу, чтобы вы взяли эти деньги. — Вытащив руку из кармана, Джонни протянул тетке пачку зеленых купюр.

Эйприл в изумлении уставилась на деньги. Дженни же, отстранив руку брата, решительно заявила:

— Нет, мы не можем их взять.

— Но почему? — удивился Джонни.

— Ты знаешь почему, — ответила Дженни, выразительно взглянув на брата.

— Но я-то не знаю, почему мы не можем их взять! — неожиданно вмешалась Эйприл. — Почему бы и нет? Ведь через несколько месяцев нам предстоит платить налоги и…

— Ничего страшного, тетя, — перебила Дженни. — Как-нибудь заплатим. — Покосившись на брата, она добавила: — Дело в том, тетя Эйприл, что в ближайшее время эти деньги могут очень понадобиться самому Джонни. Он ведь один, ты же знаешь.

— Да-да, вероятно, ты права, — со вздохом проговорила Эйприл. — Ах, какая жалость…

Джонни в смущении потупился и отвернулся. Поспешно спрятав банкноты в карман, пробормотал:

— Пожалуй, мне пора. Иначе я могу не успеть… Обнимая сестру на прощание, он прошептал ей на ухо:

— Никто не знает, кто я, Дженни. С вами ничего не случится, пока я буду хранить свое имя в секрете. Не беспокойся.

Дженни молча кивнула. Со слезами на глазах девушка стояла на пороге кухни и смотрела вслед брату. Она видела, как он пробежал по темному проулку между домами, видела, как обернулся и, помахав на прощание рукой, исчез во мраке. Она уже собиралась закрыть дверь, когда тишину ночных улиц разорвала стрельба.

Дженни в ужасе замерла. «Неужели шериф выследил Джонни?» — промелькнуло у нее. Не думая об опасности, девушка выскочила за дверь, пересекла небольшую веранду и выбежала на улицу. Эйприл что-то прокричала ей вслед, но она даже не обернулась.

Миновав проулок, по которому только что бежал Джонни, девушка остановилась. Сердце ее гулко стучало, а ноги подгибались от страха и от напряжения. Она окинула взглядом улицу, однако никого не заметила. И тут вдруг снова раздался выстрел, и Дженни увидела вспышку оранжевого пламени, озарившую темную подворотню по другую сторону улицы. А несколько секунд спустя она услышала веселый смех брата и заметила, как он, уже сидя в седле, промчался по улице. И тут же откуда-то из темноты донесся незнакомый мужской голос — мужчина громко выругался, сетуя на неудачу.

Дженни с облегчением вздохнула — было очевидно, что брату удалось скрыться. «Но что же сказать тете Эйприл, чтобы она не волновалась и не терзалась вопросами? — спрашивала себя девушка. — Может, сказать, что стреляли не в Джонни? Или же — что в Джонни стреляли по ошибке, потому что приняли его за бандита?»

Увы, Дженни прекрасно знала, что никакой ошибки не было. Ее брата действительно кто-то выслеживал.

Глава 3

25 мая 1881 года

Дженни откинула со лба рыжую прядь и шумно выдохнула. Она, как обычно, очень страдала от жары, но хуже всего было то, что ее ужасно раздосадовали. «Если Элиас Берд еще раз упомянет об ограблении банка, засуну ему в глотку одну из лучших шляпок тети Эйприл!» — подумала Дженни.

— Кажется, неплохо получается, — пробормотала она. Воткнув булавку в поля шляпки, Дженни прикрепила к широкой ленте изысканный бант. Затем быстрыми, ловкими движениями пришила бант и вытащила булавку. — Как вы думаете, она ей понравится?

Элиас в изумлении уставился на девушку.

— Э… кому?

— Жене доктора Лафферти, — пояснила Дженни с ноткой раздражения в голосе. — Вы что, забыли? Я же говорила, что делаю эту шляпку для нее.

— Э… да-да, очень симпатичная шляпка, — пробормотал Элийс. — Уверен, что миссис Лафферти будет в восторге. Но, Дженни… Простите, мисс Эллисон, знаете ли вы, зачем я пришел к вам сегодня?

— Поговорить об ограблении банка. Почему-то никто не может отыскать никаких следов ни грабителей, ни денег. Все только и заняты обсуждением этой темы.

— Нет, это не единственная причина. Я пришел спросить разрешения вашей тетушки навещать вас… Официально, я имею в виду.

«О Боже, — подумала Дженни. — Я должна была предвидеть, что это рано или поздно случится». Она заставила себя улыбнуться.

— Спасибо за оказанную честь, но боюсь, что сейчас не самое подходящее время. Тетя Эйприл, она… она не совсем здорова. И полагаю, если бы у меня…

— Не здорова? — раздался за спиной знакомый голос, и Дженни поморщилась, осознав, что возмездие за ложь последует незамедлительно.

— Да, тетя Эйприл. Я знаю, что тебе не нравится, когда кто-нибудь затрагивает эту тему, так что лучше воздержимся… Мистер Берд, вы нас понимаете, не правда ли? Вот и хорошо. А теперь я должна как можно быстрее отнести шляпку миссис Лафферти, пока она не рассердилась. Вы же знаете, какой у нее ужасный характер. — Дженни аккуратно завернула шляпку в бумагу и уложила ее в картонку. Затем с улыбкой надела собственную шляпку и направилась к парадной двери. — Я не задержусь, тетя Эйприл. Простите, мистер Берд, что покидаю вас так быстро. Нет, не беспокойтесь, провожать меня не нужно. До возвращения домой мне надо еще кое-куда зайти. Репа сварится через полчаса, тетя Эйприл. Не забудь снять ее с плиты.

Поток слов, который Дженни обрушила на тетушку и банковского клерка, оглушил их на некоторое время, и они сидели, в недоумении переглядываясь. Наконец Эйприл развела руками и пробормотала:

— Племянница очень занята сейчас. Видите ли, миссис Лафферти требует пунктуальности.

Подобное объяснение совершенно не удовлетворило Элиаса, однако он промолчал. Как и большинство молодых людей в Бракстоне, он был безнадежно влюблен в Дженнифер Эллисон. Да и как можно было в нее не влюбиться, если она была столь прелестна? Дженни снилась Элиасу едва ли не каждую ночь — снились ее обольстительные формы и рыжее облако волос, обрамлявшее очаровательное личико, на котором сияли огромные голубые глаза, затененные длинными густыми ресницами. А ее прелестные полные губки… О, как же ему хотелось, чтобы эти губки приоткрылись… и произнесли чудесное слово «да». Элиас со вздохом поднялся и, поклонившись пожилой даме, сказал:

— Пожалуйста, миссис Тейлор, передайте вашей племяннице, что я скоро снова зайду. Возможно, в другой раз она будет не так… занята.

Эйприл энергично закивала, и ее мелкие седые кудряшки, напоминавшие маленькие пружинки, пришли в движение.

— Да-да, конечно! В другой раз…

Элиас снова поклонился и направился к выходу. Через несколько секунд дверь за ним закрылась, и Эйприл тотчас же взялась за уборку. Расхаживая по магазину, она перекладывала с места на место отрезы ткани, раскладывала по коробочкам разноцветные перья и протирала и без того чистый прилавок. «Почему же Дженни отказалась от денег Джонни? — думала Эйприл. — Ведь она обычно очень экономная, то есть знает цену деньгам. А налоги ужасно высокие…»

Эйприл нахмурилась и снова принялась протирать прилавок. Поведение племянницы казалось ей странным и легкомысленным. Вот если бы Дженни нашла того, кто мог бы о ней должным образом позаботиться, то тогда бы она, Эйприл, не стала так беспокоиться. И вообще, это неправильно и несправедливо, что такая хорошенькая девушка, как ее Дженни, вынуждена работать, не разгибая спины. Дженни должна жить со слугами и одеваться в шелка и атлас — так жила в ее годы Эйприл Тейлор. Вспомнив старые добрые времена, пожилая дама едва заметно улыбнулась. Подобные воспоминания помогали ей легче переносить тяготы нынешней жизни.

Дженни нисколько не преувеличивала, когда говорила, что у миссис Лафферти ужасный характер. Жена доктора не отказалась взять заказанную шляпку, но все же не удержалась, высказала критические замечания. Терпеливо выслушав заказчицу, Дженни вышла на улицу, но тут с крыльца соседнего дома — в нем Кейн Рэнсом арендовал несколько комнат — ее окликнула вдова Джеймс.

Дженни в нерешительности остановилась. Она всегда недолюбливала Саманту Джеймс, и ей совершенно не хотелось с ней разговаривать. Не хотелось еще и потому, что сейчас рядом с Самантой стоял Кейн Рэнсом. После того как Дженни побеседовала с ним недавно, в день ограбления банка, у нее сложилось о нем не самое благоприятное впечатление.

Решив, что не стоит отвечать на приветствие Саманты, девушка направилась в сторону магазина, но вдова снова окликнула ее и добавила, что хочет заказать шляпку. Дженни тихонько вздохнула. Увы, она не могла проигнорировать заказчицу.

Дженни подошла к крыльцу и остановилась. Но Саманта попросила ее войти в дом, пояснив, что собирается заказать новую шляпку для фотосъемки.

— Я могу принять заказ и здесь, — отозвалась Дженни.

Но я хочу, чтобы вы вошли. Там не так жарко, — заявила вдова. Не сказав больше ни слова, она открыла дверь и вошла в дом, так что Дженни осталась наедине с Кейном Рэнсомом.

Девушка снова вздохнула — у нее не было выбора. Не желая общаться с фотографом, она тотчас последовала за Самантой. Вдова же, усевшись перед высоким зеркалом, покосилась на Рэнсома и томным голосом проговорила:

— Мне нужно что-нибудь элегантное. Такого же зеленого цвета, как мои глаза. Вы можете это сделать, мисс Эллисон?

— Да, конечно, — кивнула Дженни. Она окинула вдову критическим взглядом. — Шляпка не должна быть слишком большой, иначе она не будет гармонировать с вашим лицом. Я советую вам маленькую шляпку. Вот здесь… — Дженни прикоснулась к самой макушке Саманты. — И хорошо бы — с несколькими перышками, образующими изящную линию.

— Нет, я хочу широкополую шляпу со страусовыми перьями, вот такую, — заявила вдова, взмахнув над головой руками. — Я не собираюсь платить деньги за вещь, которую никто не увидит!

— Но менее громоздкая шляпка будет смотреться элегантнее, миссис Джеймс. К тому же вы наверняка захотите выгодно подчеркнуть красоту ваших волос, не правда ли?

Саманта в замешательстве уставилась на девушку. Она очень гордилась своими волосами, на которые изводила хну целыми бутылями.

— Выгодно подчеркнуть? Да-да, отличная идея, — проговорила наконец вдова. — Но я хочу, чтобы она была готова завтра пополудни. Чтобы Кейн… то есть мистер Рэнсом мог меня сфотографировать. Какое время вы считаете наиболее удобным, мистер Рэнсом?

Кейн провел рукой по своим густым черным волосам и, покачав головой, неопределенно пожал плечами.

— Я уже говорил, Саманта, что могу сфотографировать тебя в любое удобное время. Похоже, что никто, кроме тебя, не торопится, — добавил он с язвительной усмешкой.

Вдова передернула плечами и театрально рассмеялась.

— Но, Кейн, ты же знаешь, что заставляет меня торопиться.

Рэнсом промолчал. Дженни же, пробормотав извинения, направилась к выходу.

— Подождите минутку, мисс Эллисон, — сказала Саманта. — Я хочу быть уверенной, что вы сделаете все правильно.

— Я сделаю все в точности, как вы просите, миссис Джеймс. Маленькую шляпку из бархата под цвет ваших глаз с маленькими изящными перышками, чтобы подчеркнуть форму вашей головы и прическу. В какое время принести заказ? — спросила Дженни, взявшись за дверную ручку. — За срочность работы мы, естественно, взимаем дополнительную плату.

Саманта на мгновение сконфузилась, потом кивнула:

— Ладно, хорошо. Принесите около трех. И пожалуйста, не опаздывайте, — добавила она, когда дверь за Дженни уже захлопнулась. Взглянув на Кейна, вдова проворчала: — Какая дерзкая девчонка. Неудивительно, что она до сих пор не замужем.

Кейн приблизился к Саманте и со снисходительной улыбкой проговорил:

— Насколько мне известно, дело вовсе не в отсутствии предложений. У этой девушки множество поклонников, так что и предложений более чем достаточно.

— Но не от достойных мужчин! — заявила Саманта. — Только от прыщавых мальчишек да от бесхребетного мистера Берда!

Кейн внимательно посмотрел на вдову и вдруг расхохотался:

— О, Сэмми, ты показываешь коготки, не так ли?

Саманта сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться. Немного помолчав, с деланным безразличием сказала:

— Что ж, в любом случае она всего-навсего обыкновенная шляпница. Так что не стоит о ней так много говорить. Зачем забивать себе голову?..

— Все зависит от того, чью голову, — заметил Рэнсом.

Вдова заставила себя улыбнуться.

— Ты хочешь, чтобы я ревновала, Кейн? — промурлыкала она.

Поднявшись со стула, Саманта попыталась обнять Рэнсома, но тот, отстранив ее руки, пристально посмотрел ей в глаза и проговорил:

— Нет, миссис Джеймс. С какой стати?

— Миссис Джеймс? Почему так официально? Ты же знаешь, Кейн, я ужасно огорчаюсь, когда ты так со мной говоришь.

Вдова снова попыталась его обнять, но он вдруг крепко ухватил ее за локоть и, резко развернув, подтолкнул к двери.

— Я занят, Саманта. И если ты хочешь, чтобы я завтра занялся твоим снимком, то лучше дай мне возможность поработать сегодня. — Кейн распахнул перед ней дверь.

Однако вдова не сдавалась:

— А может, поужинаем сегодня вместе? — Она ослепительно улыбнулась, но, заметив, что Кейн нахмурился, со вздохом добавила: — Ах, знаю-знаю, ты должен работать. Что ж, я готова подождать какое-то время, Кейн Рэнсом. Но не всю жизнь, помни об этом.

Он вперся локтем о дверной косяк и, приподняв бровь, смерил вдову скептическим взглядом.

— Хорошо, запомню. А ты не забудь о нашем свидании в три. До встречи, Сэмми. — Кейн шагнул в комнату и тут же закрыл за собой дверь.

Саманта тяжко вздохнула и, подобрав юбки, спустилась по ступенькам. Она твердо решила, что сделает все возможное, только бы не упустить Кейна Рэнсома.

Кейн нахмурился и поднес к лампе фотографию, которую держал в руке. В чертах молодого человека было что-то неуловимо знакомое, но что именно? Кейну казалось, что он совсем недавно видел этого парня, но он не мог вспомнить обстоятельства встречи. На оборотной стороне снимка значилось: у парня рыжие волосы. Такая примета должна была облегчить поиски, однако никто в Бракстоне не узнал его. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, поскольку половину лица скрывала тень, отбрасываемая широкими полями шляпы. К тому же с оружием в руках парень выглядел грозным бандитом — вряд ли он в таком виде являлся к своим друзьям и родственникам.

Бросив фотографию на стол, Кейн поднялся и прошелся по комнате, разминая затекшие ноги. «Как странно… — думал он. — Почему же мне кажется, что я видел это лицо совсем недавно?»

Он на мгновение прикрыл глаза — перед ним снова возникло лицо с фотографии, только на сей раз оно было в облаке золотисто-рыжих волос, а огромные глаза оказались ярко-голубыми.

Кейн вновь уселся за стол и опять принялся разглядывать злополучную фотографию. Затем на обороте прочел: «Техасский Изменник. Голубые глаза. Рыжие волосы. 22 года. Из Бракстона, штат Техас».

Да, сомнений быть не могло: девчонка-модистка похожа на Техасского Изменника как две капли воды! Неужели такое сходство просто случайность? Нет, конечно же. Наверняка она его сестра. Губы Кейна искривила ухмылка. Наконец-то! Наконец-то после двух недель поисков он кое-что нашел. Уж теперь-то он…

Внезапно Кейн насторожился — ему показалось, что он услышал какой-то странный шорох. Вскочив на ноги, он попытался нащупать кобуру с револьвером, только что висевшую на ремне у его бедра, но кобуры на месте не оказалось.

— Ты что-то потерял, Рэнсом? — послышался за его спиной вкрадчивый голос, и тотчас же раздался негромкий смешок.

Кейн с облегчением вздохнул и опустился на стул.

— Да, потерял. И можешь поблагодарить за это Господа Бога! В противном случае ты уже был бы покойником.

Тут из тени у дальней стены вынырнула стройная гибкая фигура.

— Еще не настал тот день, амиго, когда ты сможешь меня перехитрить.

— Ты прав, Данза, — ответил Кейн с улыбкой. — Присаживайся. — Он указал на свободный стул.

Гость уселся и откинул за спину свои длинные иссиня-черные волосы. При виде этого человека женщины Бракстона с криком бросились бы врассыпную, ибо было совершенно очевидно, что он индеец. Об индейском происхождении Данзы свидетельствовали не только волосы, но и черты бронзового от загара лица. Данза и Кейн были давними друзьями, почти братьями. Они подружились много лет назад, когда Данза нашел Кейна, единственного белого, уцелевшего после резни, учиненной команчами. Кейну в ту пору было двенадцать лет, а Данзе — четырнадцать. Индейский мальчик выходил раненого Кейна и поставил на ноги. За это время он привязался к нему и понял, что его ненависть к бледнолицым на этого человека не распространяется.

Индеец улыбнулся старому другу и сказал:

— Я слышал о налете.

— Понятно, — кивнул Кейн.

— Так что же произошло? Ты уже выяснил что-нибудь? Отправил сообщение Маклинтоку?

— Нет еще. — Кейн отрицательно покачал головой. — Ты и сам можешь это сделать. Я все еще пытаюсь понять, почему человек вдруг решился ограбить банк в своем родном городе.

— Он не человек, амиго. Он еще мальчишка. К тому же всем заправляет Доусон.

— Твоя правда, — согласился Кейн. — Вероятно, он использовал щенка, чтобы узнать то, что ему требовалось.

— Ты видел мальчишку? Кейн снова покачал головой:

— Нет. Он, должно быть, ждал их за городом, чтобы его не узнали.

— Что-нибудь о нем выяснил?

— Пока ничего определенного. Но знаю, что уже после ограбления он побывал в городе.

— Здесь? В Бракстоне?

— Да, приезжал ночью. Я видел, как он выходил из проулка. К тому же я узнал пегую лошадь, на которой он приехал.

— И он унес ноги, верно? Кейн кивнул:

— Да, унес. Я поджидал его здесь, так как знал: раз он находится недалеко от дома, то непременно захочет навестить родственников. Я заметил в переулке его пегую кобылу, и мне оставалось только дождаться его возвращения. Но когда он появился, какой-то пьянчуга из салуна попытался втянуть меня в драку. Когда же мне наконец-то удалось от него отвязаться, было слишком поздно. Я открыл пальбу, но увы… Он сумел скрыться.

— Кого он навещал? — спросил Данза.

— Всего несколько минут назад я этого не знал. Но теперь, кажется, у меня есть одна зацепка. — Кейн передал другу фотоснимок. — Описание Техасского Изменника, сделанное Броуди, полностью совпадает с внешностью одной местной девчонки.

На лбу Данзы пролегла глубокая морщина.

— Что ты хочешь сказать? Что Техасский Изменник — это какая-то девица?

— Нет, я полагаю, что она его сестра. Она до такой степени похожа на него, что они скорее всего близнецы.

— И что теперь?

— Теперь я должен придумать, как устроить, чтобы с ее помощью поймать Изменника.

— Все очень просто. Используй ее в качестве приманки, — предложил Данза.

Кейн отрицательно покачал головой.

— Таким образом мы получим только одного бандита из шайки Доусона, а мне нужны все. Техасский Изменник, как мне представляется, — наиболее уязвимый из них, и он может помочь нам выйти на остальных. Но нужно все сделать так, чтобы мы могли заманить в ловушку всех, а не только его.

— Как зовут Изменника? — спросил Данза после паузы. Кейн пожал плечами.

— Имя девчонки — Дженнифер Эллисон. Похоже, мне придется задать ей несколько вопросов.

Данза расплылся в улыбке:

— Насколько я тебя знаю, амиго, ты непременно выведаешь у этой chica то, что тебя интересует, не так ли? Она хорошенькая, si?

На губах Кейна появилась насмешливая улыбка.

— Si, она и впрямь очень хорошенькая, амиго.

Данза рассмеялся и встал.

— В таком случае тебе будет приятно выполнить свою работу. Я даже завидую.

— Не стоит завидовать. — Кейн тоже рассмеялся. — Помнится, в Сан-Антонио одна сеньорита сделала и твою работу приятной.

— Твоя правда, — согласился Данза. — Наша работа имеет и приятные стороны.

— Даже если приходится выслеживать банду Доусона?

Индеец кивнул и вдруг нахмурился:

— Мак Броуди был и моим другом. Поэтому я должен найти банду Доусона.

Кейн тоже поднялся на ноги и, сжав кулаки, пробормотал:

— Убив Мак Броуди, Боб Доусон допустил ошибку. Возможно, он знал, что старик хранил у себя письменное описание всех людей, которых фотографировал. Но в таком случае бандит должен был убедиться, что все уничтожил.

— Рано или поздно он совершит роковую ошибку, — сказал Данза. — И тогда мы его возьмем.

— Да, согласен, — кивнул Кейн. — Полагаю, что Техасский Изменник и есть его роковая ошибка. Ему следовало хорошенько подумать, прежде чем принимать в банду желторотого птенца.

— Я слышал, что Изменник — отличный стрелок.

— На кладбищах полно людей, которые прекрасно владели оружием, — процедил Кейн сквозь зубы.

Глава 4

Еще один жаркий день клонился к закату. Но до наступления сумерек оставалось еще несколько часов. Дженни вытерла кровоточащие кончики пальцев о чистую тряпицу и поморщилась. Исколотые пальцы болели, но по крайней мере шляпку для Саманты Джеймс она закончила в срок. Вещица получилась много лучше, чем заслуживала язвительная вдова.

— О! — радостно воскликнула тетя Эйприл. — Дженни, она просто замечательная!

— Да, верно, — кивнула девушка. Осторожно, чтобы не запачкать шляпку кровью, она приподняла ее и критически осмотрела. — Хорошенькая, правда?

Кусочку бархата изумрудного цвета она придала овальную форму, несколько напоминавшую старомодную треуголку с отвернутыми полями. Носить шляпку полагалось на макушке, чуть сдвинув на лоб. Тулья была отделана широкой, свисающей набок лентой, украшенной изящными тонкими перышками. Дженни полагала, что именно такая шляпка будет к лицу Саманте Джеймс.

— Хочешь, я упакую ее? — предложила Эйприл. — А ты пока отдохни, дорогая. Я знаю, что ты работала всю ночь напролет.

— Спасибо, тетя Эйприл. И не забудь выписать для миссис Джеймс чек. Добавь доллар за срочность заказа.

— Доллар?! — Тетушка оживилась. — Только подумай, что мы сможем купить на него, Дженни, если правильно распорядимся! Немного мяса для жаркого, или два цыпленка, или…

— Что угодно, тетя. То, что будет продаваться по сходной цене.

Дженни встала со стула и поморщилась от боли в затекших ногах. Эйприл сокрушенно покачала головой.

— О Дженни!.. Почему бы нам не устроить себе праздник? Я устала отказывать себе во всем.

— Мы отказываем себе только в излишествах, — возразила девушка. — Через несколько месяцев нам придется платить налоги, тетя, поэтому нужно откладывать деньги.

— Да, конечно… — пробормотала Эйприл. — Но все-таки я не понимаю, почему именно мы должны платить эти безумные налоги! Почему они не облагают налогами тех, кто и без того все имеет? Почему забирают последнее у бедных беззащитных женщин, которые с трудом сводят концы с концами?

Эта жалоба была Дженни хорошо знакома, и она, как обычно, утвердительно кивала, думала же совсем о другом… Разумеется, она могла бы поддаться искушению и взять деньги у Джонни. Но как пойти на это, зная, что деньги украдены? Эйприл весь день сожалела, что они отказались от щедрого предложения Джонни. Но Дженни не смела ее винить, ведь тетя не подозревала, что ее племянник предпочитал красть деньги вместо того, чтобы зарабатывать их честным путем. Однако теперь, когда у нее ужасно болели исколотые пальцы и в глазах щипало после бессонной ночи, она, вероятно, согласилась бы с доводами брата.

Дженни умылась, и холодная вода немного освежила ее. Надев свое единственное повседневное платье, она решила, что пора отправляться к заказчице — та сказала, что будет ждать ее у фотографа.

— Я пошла, тетя. Если хочешь, я могу на обратном пути зайти в магазин и посмотреть, что купить к ужину.

— Да-да, конечно! — Тетушка просияла. — Купи одного маленького цыпленочка!

Взглянув на Эйприл, Дженни невольно рассмеялась:

— Хорошо, я постараюсь купить одного маленького цыпленочка! — Кивнув тете, девушка вышла на улицу.

Дженни уже подходила к дому, где арендовал комнаты Кейн Рэнсом, когда из окна небольшого магазинчика ее окликнул Генри Картер:

— Мисс Эллисон!

Девушка отвернулась и ускорила шаг, но тут снова раздался крик:

— Мисс Эллисон, подождите!

Генри выбежал из лавки, и Дженни со вздохом остановилась. Молодой человек подбежал к ней и с улыбкой проговорил:

— Мисс Эллисон, не могли бы вы… Видите ли, в это воскресенье состоится пикник, и я хотел бы…

— Генри! — раздался из глубин лавки голос Картера-старшего. — Скажи, ты повесил ведра на место?!

Покраснев до корней волос, Генри облизнул губы и, покосившись на дверь лавки, пробормотал:

— Мисс Эллисон, я хотел спросить… Есть ли у меня шанс? Я понимаю, что вы, вероятно, уже… Но если вы не…

— Генри, немедленно иди сюда! — В дверях появился отец молодого человека.

Тут Дженни поняла, что ей следует взять инициативу в свои руки. Стараясь не смотреть на Картера-старшего, она сказала:

— Генри, боюсь, что в это воскресенье у меня другие планы. Но я благодарна вам за приглашение.

— Генри! — Отцовский рык прозвучал еще громче и ближе.

Воспользовавшись замешательством молодого человека, девушка помахала ему на прощание рукой и, попятившись, шагнула с дощатого тротуара на пыльную дорогу. При этом она так торопилась, что не услышала стука колес приближавшегося фургона. К счастью, возница вовремя ее заметил. К тому же из-за жары он ехал не очень быстро. Так что если не считать испуга, Дженни легко отделалась, чего нельзя было сказать о новой шляпке Саманты Джеймс.

Раздавленная шляпная картонка валялась под задними колесами фургона Фрэнка Стюарта. Дженни же, разметав в пыли юбки, сидела посреди дороги в далекой от грациозности позе и в ужасе смотрела на то, что осталось от плодов ее ночного труда.

— Боже милостивый! — воскликнул Фрэнк Стюарт. Спрыгнув с козел, он опустился рядом с девушкой. — Мисс Эллисон, вы не ушиблись?

Дженни поморщилась и отрицательно покачала головой:

— Нет, насколько я могу судить.

Опершись на руку Фрэнка Стюарта, Дженни поднялась на нога, и в этот момент к ней подбежал Генри Картер.

— О, мисс Эллисон! — воскликнул молодой человек. — Это все из-за меня…

— Не беспокойтесь, Генри, — сказала Дженни. — Я сама виновата. Мне следовало посмотреть по сторонам, прежде чем выходить на дорогу.

— Какое счастье, что только ваша шляпка пострадала, — заметил Стюарт, протянув ей помятую картонку.

Дженни тяжко вздохнула и пробормотала:

— Да, хорошо, что пострадала только шляпка.

Однако Саманта Джеймс придерживалась иного мнения.

— Ах ты, негодница! — закричала она. — Ты сделала это нарочно! Ведь ты знала, что я должна сегодня фотографироваться! Я требую, чтобы ты сшила мне другую шляпку за полцены!

Дженни хотела возразить, но тут Кейн, стоявший у стены, неожиданно проговорил:

— Не глупи, Сэмми. Мисс Эллисон едва не погибла под колесами, а ты устраиваешь скандал из-за какой-то испорченной шляпки. Тебе бы следовало спросить, не пострадала ли она.

Покосившись на Кейна, Дженни заявила:

— Не беспокойтесь, со мной ничего страшного не случилось. Я только немного испугалась.

Девушка направилась к двери, но пышнотелая вдова, подбоченившись, преградила ей дорогу. Взглянув на Кейна, она сказала:

— Да-да, конечно, я очень сочувствую бедняжке. Но я сразу же увидела, что с ней ничего страшного не случилось, поэтому и заговорила о шляпке. Я ужасно расстроилась…

Дженни молча опустилась на стул, ей совершенно не хотелось мириться с Самантой.

Кейн же, с усмешкой взглянув на вдову, проговорил:

— Сэмми, иди домой и возьми другую шляпку. А я тем временем провожу мисс Эллисон. Потом мы снова встретимся у меня, поняла?

— Вы хотите проводить меня?! — Дженни вскочила со стула. — В этом нет необходимости.

Рэнсом пожал плечами:

— Возможно, вы правы. — Он распахнул перед Самантой дверь. — Но Сэмми все равно нужно взять шляпку, верно, Сэмми?

Саманте ужасно не хотелось оставлять Дженнифер наедине с Кейном, но она все же заставила себя улыбнуться и пробормотала:

— Да, конечно. Я скоро вернусь, так что ждать долго тебе не придется.

Как только вдова удалилась, Дженни тоже шагнула к двери. Взглянув на Кейна, она сказала:

— Тем не менее спасибо за беспокойство, мистер Рэнсом.

Но Кейн по-прежнему стоял у двери и, похоже, не собирался отпускать ее.

— Мисс Эллисон, вы уверены, что доберетесь до дома без сопровождения?

Дженни вскинула подбородок и заявила:

— В вашей помощи, сэр, я не нуждаюсь, хотя польщена вашим вежливым обхождением со мной. — Кейн не отходил от двери, и Дженни добавила: — Сэр, позвольте мне уйти — или же мне придется позвать кого-нибудь на помощь.

Рэнсом ухмыльнулся:

— Непохоже, что вы польщены, мисс Эллисон.

Дженни обошла Кейна и потянулась к дверной ручке, но он, опередив ее, распахнул дверь.

— Я и сама могла бы открыть! — заявила девушка.

— Неужели? — Он снова ухмыльнулся. — Может, вы еще будете носить штаны и скакать верхом, сидя на лошади по-мужски?

Девушка пристально взглянула на собеседника:

— Если того потребуют обстоятельства, я и это сумею. Кейн рассмеялся:

— Не девушка, а дикая кошка. Дженни едва не задохнулась от гнева.

— А вы, сэр… вы грубый дикарь! Не смейте надо мной насмехаться!

— Я вовсе не хотел вас обидеть, мисс Эллисон. Но если вы все-таки обиделись, то прошу извинить меня.

Дженни сдержанно кивнула:

— Я принимаю ваши извинения. А теперь отойдите, пожалуйста, в сторону и выпустите меня.

— Может, вы позволите мне загладить мою вину? — Кейн отступил от двери.

Дженни вышла на крыльцо и, повернувшись к Кейну, спросила:

— Загладить вину? Каким образом, мистер Рэнсом? Неужели вы полагаете, что я смогу забыть ваши оскорбительные слова?

Он пожал плечами:

— Вероятно, не сможете. Но в таком случае мы могли бы заключить что-то вроде перемирия. Глупо враждовать, когда живешь в таком маленьком городишке.

«В этом предложении, пожалуй, больше здравого смысла, чем во всех остальных его словах», — подумала Дженни. Немного помедлив, она сказала:

— Что ж, наверное, я обо всем забуду, мистер Рэнсом. И обещаю никогда впредь не упоминать о нашей ссоре.

«Тем более что не собираюсь снова с вами разговаривать», — добавила она про себя. Кейн улыбнулся:

— Если бы не пылающие огоньки в ваших глазах, мисс Эллисон, я бы вам поверил.

Дженни тоже улыбнулась.

— Неужели так заметно? — спросила она.

— Очень заметно.

— Значит, я не умею обманывать.

Кейн рассмеялся, и Дженни вдруг поняла, что на сей раз в его смехе не было язвительности.

— Если не умеете, то это не так уж страшно, мисс Эллисон. У людей бывают и более серьезные недостатки.

— Не стану возражать. — Протянув Кейну руку, она добавила: — Хорошо, я простила и забыла.

После некоторого замешательства Рэнсом взял ее маленькую ручку с исколотыми пальцами в свою широкую ладонь.

— Послушайте, давайте начнем все сначала, — проговорил он. — Возможно, я смогу как-то… исправить ситуацию и возместить ваши материальные потери из-за испорченной шляпки.

Девушка тут же отдернула руку и покачала головой.

— Я имел в виду, что могу сделать ваш фотоснимок, если хотите. Бесплатно, — пояснил он. — Можете привести с собой ваших близких.

Дженни ненадолго задумалась. Тетя Эйприл неоднократно ей говорила, что хотела бы иметь их общую фотографию. К тому же у тетушки скоро был день рождения, и лучший подарок трудно было бы придумать.

— Что ж, пожалуй, — пробормотала Дженни. — Видите ли, тетушка не раз говорила, что хотела бы сделать общий семейный снимок, но…

— Тогда приводите с собой вашу тетю. Значит, перемирие?

— Перемирие, — кивнула Дженни после секундного колебания. Но тут же с улыбкой добавила: — Но не забывайте: перемирие означает лишь временное прекращение огня, в течение которого обе стороны обдумывают, как уничтожить противника.

Кейн снова рассмеялся:

— В таком случае пусть победит сильнейший, мисс Эллисон.

— Отлично, мистер Рэнсом! Но когда нам с тетей зайти? Когда вам удобнее?

— Когда захотите, мисс Эллисон. Заходите в любое время.

Кивнув Кейну на прощание, Дженни спустилась с крыльца и зашагала в сторону своего магазинчика. Глядя вслед девушке, Кейн ухмылялся: было очевидно, что он очень собой доволен.

Предложение племянницы пришлось Эйприл Тейлор по душе.

— О Дженни! — воскликнула она. — Как это любезно со стороны мистера Рэнсома!

— Его любезность здесь ни при чем. Полагаю, он просто чувствовал свою вину, — возразила Дженни. Впрочем, ей вовсе не казалось, что Рэнсом испытывал угрызения совести. Но почему же он в таком случае предложил ей бесплатно сфотографироваться? На этот вопрос Дженни не находила ответа, и это все больше ее беспокоило.

— Чувствовал свою вину? — удивилась Эйприл. — Как тебя понимать?

— Рэнсом вел себя… Он меня оскорбил, но я сумела дать ему отпор, — пояснила Дженни.

Племянница рассказала тетушке о том, что с ней произошло, и пожилая дама почему-то очень развеселилась.

— Выходит, жизнь не так уж плоха, правда? — спросила Дженни, глядя на смеющуюся Эйприл.

— Пока у меня есть ты, девочка, — ответила тетушка, заключая племянницу в объятия.

Глава 5

— Должен заметить, что тебе придется воспользоваться более действенными методами, амиго, — возразил Данза. — В противном случае она тебе ничего не скажет.

— И что ты предлагаешь? — усмехнулся Кейн. — Выпороть ее плетью? Или медленно поджарить на углях? — Вскочив на ноги, он прошелся по комнате. — Возможно, ей вообще ничего не известно. И я абсолютно уверен в том, что тетка ничего не знает о делах своего племянника. — Кейн закурил ароматную сигару и выпустил к потолку голубоватое облачко дыма. — Что же касается девицы… Я обхаживаю ее уже вторую неделю, но так ничего и не выяснил.

Данза едва заметно улыбнулся и пробормотал:

— Подождем еще неделю, амиго? Может, она все же падет под натиском твоего обаяния?

Кейн покосился на друга и проворчал:

— Если события будут развиваться так же, как сейчас, то мне и через год ничего не выяснить.

Данза откинул за спину свои длинные черные волосы и на минуту задумался.

— Именно поэтому я и говорю, что тебе следует действовать иначе. Возможно, ты рассмотришь мое предложение…

Кейн энергично покачал головой:

— Но я вовсе не собираюсь ее похищать! Индеец с улыбкой пожал плечами:

— Похищать, возможно, не следует. Но полагаю, что ей, как и всем прочим женщинам, ведом страх, амиго.

Кейн внимательно посмотрел на друга, потом с улыбкой проговорил:

— Пожалуй, ты прав, Данза. А впрочем… В общем, я знаю, что делать.

Дженни поставила новую фотографию на каминную полку и окинула ее критическим взглядом. Затем, повернувшись к тетушке, спросила:

— Ну как? Тебе нравится? Эйприл расплылась в улыбке:

— Конечно, нравится. Замечательная фотография. Вот только… — Тетушка внезапно умолкла.

Дженни уселась на ручку кресла, в котором сидела Эйприл, и с тревогой в голосе спросила:

— В чем дело? Похоже, ты чем-то озабочена.

— Ты верно подметила. Тебе не показалось, что мистер Рэнсом задавал нам много странных вопросов, пока нас фотографировал?

— Много странных вопросов? — переспросила Дженни. — Да, пожалуй. Но он не очень хорошо воспитан — мне кажется, что именно в этом все дело.

Эйприл кивнула:

— Да, он не очень-то хорошо воспитан. Но все-таки странно… Почему он расспрашивал о том, чем мы занимаемся в свободное время? Трудно представить, Дженни, что он стал бы интересоваться подобными вещами, если бы не имел намерения пригласить тебя куда-нибудь.

Девушка пожала плечами:

— Сомневаюсь, тетя, что у него есть такие намерения. Наверное, он просто хотел выяснить, как мы живем в таком скучном городке. Ведь он задавал также много вопросов о магазинах и о банке.

— Ты полагаешь, он собирается задержаться в Бракстоне надолго? — осведомилась Эйприл.

Поднявшись с подлокотника кресла, Дженни в задумчивости прошлась по комнате.

— Надеюсь, что нет, тетя. И ты знаешь… Мне кажется, что ему что-то надо от нас. То есть он расспрашивал нас вовсе не потому, что так любопытен.

— Да-да, именно это я и имела в виду! — воскликнула Эйприл. — Мне тоже показалось, что он пытался что-то выведать. Но что же он хотел узнать?..

Дженни снова задумалась. Кейн и впрямь задавал слишком много вопросов. Причем некоторые из вопросов касались ее брата Джонни. И похоже, его очень взволновал тот факт, что они с Джонни — близнецы.

Но почему Кейн интересовался молодым человеком, с которым не был знаком и о существовании которого даже не подозревал до своего приезда в Бракстон? Подобное любопытство вызывало подозрения…

Пробормотав извинения, Дженни вышла из гостиной и направилась к себе — ей хотелось без помех обо всем поразмыслить. Оставшись в одиночестве, она принялась расхаживать по комнате. Да, существовала вероятность, что Рэнсому было что-то известно о Джонни. Возможно, он с ним встречался где-то или знал, что Джонни и Техасский Изменник — это одно и то же лицо. Возможно, он явился в Бракстон именно для того, чтобы выведать, где сейчас находится Джонни.

Девушка опустилась на край кровати и попыталась собраться с мыслями. Итак, было совершенно очевидно: если Рэнсом выследил Джонни до его родного городка, значит, знал, кто он и где живет. Возможно, Рэнсом знал о Джонни даже больше, чем она, его сестра.

Пальцы Дженни судорожно вцепились в кроватный столбик. О Господи, как же она глупа! Действительно, почему она сразу же не обратила внимания на расспросы Рэнсома? Почему ничего не заподозрила? Успокаивало лишь то, что она все-таки не выдала Джонни, — видимо, за прошедший год уже привыкла отвечать на вопросы знакомых.

Но что же теперь делать? Может, напрямую спросить Рэнсома, почему он проявляет такой интерес к ее семье? Или притвориться, что она ничего не понимает, но постараться с ним больше не встречаться? А может, ей следует сообщить Джонни о том, что в городе появился человек, который проявляет по отношению к нему чрезмерное любопытство?

После некоторого колебания Дженни решила, что должна предупредить брата, а потом пусть сам думает, как поступить. Поднявшись с кровати, она подошла к письменному столу, стоявшему у стены, и, выдвинув ящик, достала несколько листов бумаги и ручку. Бутылочка с чернилами, похоже, застряла где-то в глубине ящика. Ей пришлось засунуть руку в ящик по самый локоть, но бутылочка никак не поддавалась, видимо, зацепилась за какой-то выступ. Тогда Дженни выдвинула ящик до конца, и тут же раздался щелчок — задняя стенка чуть приподнялась.

Дженни на несколько мгновений замерла, в изумлении уставившись на тайник — она даже не подозревала о его существовании. Собравшись с духом, девушка сунула в тайник руку и нащупала грубую ткань мешковины. Выдернув руку из ящика, она увидела мешочек. Раскрыв его, обнаружила несколько пачек банкнот, аккуратно перевязанных бумажными лентами. Надпись же на лентах гласила: «Окружной банк Бракстона».

Рывком затянув шнурок на мешке, Дженни затолкала его обратно в потайное отделение и задвинула ящик. Затем заперла дверь и опустила на окнах жалюзи. Она сразу же поняла: деньги в дом принес Джонни. Кроме него, никто не мог сделать это. Наверное, он давно знал о существовании тайника и сейчас решил именно здесь спрятать свою часть добычи. Он спрятал деньги в ту ночь, когда наведывался домой. Теперь похищенные деньги находились в ее спальне, и ее могли арестовать как соучастницу ограбления. Если властям станет известно о Джонни и об этом тайнике, то ее примут за сообщницу преступников. А расспросы Кейна Рэнсома давали все основания предполагать, что Джонни уже находился под подозрением.

Но что же теперь делать? Что делать с деньгами? Может, вернуть их в банк? Нет, в таком случае ее тотчас же арестуют.

Тяжко вздохнув, девушка вытащила из стола бутылочку с чернилами и снова закрыла ящик. Затем взяла чистый лист писчей бумаги и ручку и надолго задумалась. Дженни не знала, что написать брату, и не знала, куда отправить письмо. «Джонни, но почему же, почему?» — спрашивала она себя снова и снова.

Глава 6

Дженни наверняка очень удивилась бы, если бы узнала, что в этот самый момент Джонни задавал себе аналогичный вопрос. Сидя на корточках у костра перед входом в неглубокую пещеру, он в задумчивости смотрел на огонь. Увы, все складывалось совсем не так, как он себе представлял. Действительно, зачем он остался в банде Доусона? Много утомительных часов им приходилось проводить в седле, и это совершенно ему не нравилось. К тому же его мучили угрызения совести.

Дженни была права. Ведь по его вине гибли люди, пусть даже лично он их не убивал. Да, он никого не убивал, но убивали другие, а он присутствовал при этом и ничего не делал, чтобы воспрепятствовать убийствам.

Джонни поднялся и встретился взглядом с Бобом Доусоном. Тот прищурился и проговорил:

— В чем дело, Техас? Что тебя беспокоит? Джонни пожал плечами:

— Ничего. Просто хочу спать. Пойду отдохну, Боб. Доусон кивнул и с усмешкой пробормотал:

— Что ж, отдохни, парень.

Джонни направился к своей постели под выступом утеса. Вытянувшись на одеялах, он положил голову на седло и прикрыл лицо шляпой. Он попытался уснуть, однако у него ничего не получалось — его по-прежнему одолевали тревожные мысли.

Почему же он не покинул банду Доусона? Нет, он оставался в банде не из страха получить пулю в спину. Скорее — из-за стыда. Да, Джонни стыдился своей наивности. Ведь еще совсем недавно он мечтал стать кем-то вроде Робин Гуда, о котором ему в детстве читала мать. Мечтал стать благородным разбойником и грабить богатых, чтобы отдавать награбленное беднякам. К сожалению, в действительности все оказалось совсем не так. И конечно же, Дженни бы обрадовалась, если бы узнала, что оказалась права. Впрочем, она всегда была права. Но вернуться домой он уже не мог. Не мог признаться в том, что оказался настолько глуп. Не мог вернуться еще и потому, что повсюду были расклеены листки с описанием примет Техасского Изменника. Его разыскивали за грабежи и убийства наряду с другими бандитами из шайки Доусона, так что выбора у него не было. Или все-таки имелся какой-то выход? Джонни каждую ночь задавал себе этот вопрос, однако ответа не находил.

Глава 7

Дженни тоже в эту ночь не спалось. Как только она закрывала глаза, перед ней возникали аккуратные пачки банкнот, перетянутые банковскими бумажными лентами.

Что же делать? С кем поговорить? Увы, ответов на эти вопросы она не находила. Временами ей казалось, что следует отправиться к шерифу Бартону и вручить ему эти проклятые деньги, придумав какую-нибудь историю. Но что она могла придумать? Ведь шериф в любом случае ей не поверил бы.

— Ах, зачем Джонни оставил их здесь? — прошептала она, наверное, уже в сотый раз. — Почему не забрал с собой? Почему не спрятал в другом месте?

Услышав, как часы пробили три раза, девушка тихонько застонала и перевернулась на другой бок. Но сон по-прежнему не шел, и Дженни, решив, что чашка ромашкового чаю, возможно, успокоит ее, поднялась с постели. Накинув халатик, она направилась на кухню. Ей не потребовалось много времени, чтобы раздуть тлеющие угли в большой железной плите и вскипятить кастрюльку воды для чая. Но вскоре выяснилось, что чай нисколько не помогает от бессонницы. К тому же у него оказался какой-то отвратительный привкус. Сделав еще глоток, Дженни поморщилась и, поднявшись со стула, вылила чай в жестяное ведро, в котором оставалась грязная вода после мытья посуды. Тетушка Эйприл, по всей видимости, забыла его вынести перед тем, как отправиться спать. Решив, что нужно вынести ведро, девушка отодвинула щеколду и вышла на крыльцо внутреннего дворика. В призрачном лунном сиянии чудилось, будто деревянный забор, отделявший двор от проулка, колышется.

Дженни уже собралась спуститься по ступенькам, но вдруг насторожилась. Внезапно залаял соседский терьер, а всем было известно, что эта маленькая собачонка поднимала тревогу при малейшем шорохе.

Прошло еще несколько секунд, и лай перешел в жалобный визг, а затем резко оборвался. Дженни ждала, когда лай возобновится, но тишину больше ничто не потревожило.

— Глупости все это, — пробормотала девушка и, наклонившись, постаралась выплеснуть помои как можно дальше от крыльца.

Но пальцы Дженни не удержали проволочную ручку, и ведро вырвалось из ее рук. Раздалось металлическое звяканье, а потом вдруг послышался какой-то странный звук — словно какой-то мужчина выругался вполголоса.

Дженни повернула голову — и в ужасе замерла. Перед ней возникло кошмарное видение — индеец в боевой раскраске и с длинным ножом в руке. С его черных волос стекала мыльная вода, а с расшитой бисером головной повязки свисало грязное перо.

Дженни хотела подняться на верхнюю ступеньку, но, наступив на полу своего халатика, не удержалась и полетела прямо в объятия ужасного призрака. Он покачнулся и сделал шаг назад, но все же не выпустил девушку из рук.

На какое-то мгновение оба замерли в неподвижности, и Дженни вдруг почувствовала, что индеец ошеломлен не меньше, чем она. Это придало ей храбрости, и она, откашлявшись, проговорила:

— У меня пистолет. — При этом Дженни ткнула индейца пальцем под ребра.

Он ухмыльнулся и на безупречном английском ответил:

— А у меня — нож.

И тут же холодное лезвие царапнуло ее плечо.

Сообразив, что напугать индейца не удастся, Дженни решила прибегнуть к чисто женской тактике. Ее пронзительный визг разорвал тишину, и на сей раз индеец действительно испугался — он сделал еще один шаг назад и вдруг выпустил девушку. Дженни ударилась о землю и тихонько вскрикнула от боли. Не успела она прийти в себя, как индеец снова подхватил ее на руки и, прижав к своей широкой груди, прошипел:

— Больше ни звука — или умрешь. Почувствовав у своего горла леденящий холод стали, Дженни молча кивнула. Индеец же удовлетворенно хмыкнул и, сунув клинок в кожаные ножны, стал удаляться от дома.

Тут Дженни поняла, что краснокожий собирается ее похитить, и снова закричала. Но почти тотчас же что-то тяжелое ударило ее в затылок, и она почувствовала, что погружается во тьму.

Глава 8

— Проклятие! — заорал Кейн Рэнсом, поднимаясь с камня, на котором сидел. Засунув пистолет в кобуру, он двинулся навстречу одинокому всаднику с ношей. — Данза, это не то, чего я добивался! Я хотел совсем другого.

Индеец поморщился и проворчал:

— Я тоже.

Подъехав к другу, он передал ему девушку. Рэнсом уложил Дженни на землю и, выпрямившись, взглянул на Данзу:

— Неужели было так необходимо бить ее? Данза фыркнул и пробормотал:

— А как ты считаешь? Девчонка окатила меня помоями и едва не надела мне на голову жестяное ведро. Она опасна, амиго. Теперь я понимаю, почему ты так и не смог ничего от нее добиться.

— Как бы то ни было, теперь придется изменить наш план, — заметил Кейн.

— Это она все изменила, когда ударила меня своим вонючим ведром, — проворчал Данза. — Скажи, что еще мне оставалось делать? Ведь она начала орать во всю глотку.

Кейн пожал плечами:

— Я надеялся, что похищение пройдет тихо, без шума.

— Прости, не получилось, — в раздражении ответил Данза.

Кейн внимательно посмотрел на приятеля:

— Данза, но как эта девушка умудрилась ударить тебя ведром с помоями? Мне представлялось, что в три часа ночи она должна была находиться в постели и сладко спать.

— Ха! Выходит, ты о ней совершенно ничего не знаешь. — Данза принялся рыться в своей седельной сумке в поисках полотенца. Обнаружив то, что искал, он начал вытираться — боевая раскраска растеклась по его лицу полосами. — Твоя спящая жертва и не думала спать. Она стояла на заднем крыльце своего дома, когда я туда добрался. Вероятно, ее разбудила соседская собачонка. — Данза сунул полотенце обратно в сумку, потом вновь заговорил: — Так вот, не успел я выйти из-за угла, как мне в лицо плеснули мыльной водой. Я стал протирать глаза, пытаясь сообразить, что происходит, но тут в голову мне угодило помойное ведро. А затем она вдруг прыгнула на меня как дикая кошка! Я с трудом устоял на ногах.

Кейн пристально посмотрел на друга и вдруг рассмеялся.

Индеец покосился на лежавшую у их ног девушку и проворчал:

— Ты полагаешь, это очень смешно? Уверяю тебя, я ничего смешного не заметил.

— Возможно, — кивнул Кейн. — Но дело в том, что я вижу то, чего не видишь ты. Если бы ты увидел все со стороны, Данза, то наверняка умер бы от смеха.

Индеец молча уставился на Кейна. Потом сквозь зубы проговорил:

— Сомневаюсь, что ты стал бы смеяться, если бы тебе в лицо выплеснули ведро с помоями.

Рэнсом пожал плечами и перевел взгляд на девушку, по-прежнему лежавшую без движения. Правда, грудь ее вздымалась, так что Кейн не опасался за жизнь пленницы — судя по всему, она неплохо перенесла выпавшее на ее долю испытание.

Кейн в задумчивости смотрел на Дженни Эллисон. К сожалению, все произошло не так, как он замышлял, и теперь он не знал, как поступить. А до рассвета оставалось не больше часа, и следовало срочно принять решение.

Отвернувшись от девушки, Кейн взглянул на индейца:

— Я отправлюсь в Бракстон, Данза, а ты тем временем свяжи ее.

— Связать? — удивился Данза. Кейн кивнул:

— И покрепче. У нее ужасный характер.

Дженни застонала и с трудом открыла глаза. У нее жутко болела голова и почему-то затекли руки. Но где же она? Чуть шевельнувшись, Дженни почувствовала, что лежит на чем-то твердом. Затем повернула голову и, увидев сидевшего у костра человека, тотчас же все вспомнила — как вышла с ведром на заднее крыльцо и как наткнулась на краснокожего. О Господи, неужели ее и впрямь похитил кровожадный индеец? Но зачем? В этом ведь не было никакого смысла…

Дженни попыталась приподняться, но тут же поняла, что ее крепко связали по рукам и ногам. «Но почему? Чего он хочет? — подумала девушка. — Может, он полагает, что у меня есть богатые родственники, которые смогут заплатить за меня выкуп?»

Собравшись с духом, она повернулась так, чтобы получше видеть индейца, и спросила:

— Кто вы?

Краснокожий повернулся к ней и внимательно посмотрел на нее. Затем, не удостоив ее ответом, отвернулся к костру.

— Зачем вы привезли меня сюда? — снова спросила Дженни. — Чего вы от меня хотите? — Похититель молчал, и девушка, повысив голос, продолжала: — Так кто же вы? У вас есть имя?

Тут он наконец-то опять к ней повернулся и пробормотал:

— Почему белые люди не могут обходиться без имени? Зачем тебе знать мое имя?

Девушка на мгновение смутилась, но тут же ответила:

— Я хочу знать, как к вам обращаться. Я же не могу называть вас… просто индеец, правда?

Он пожал плечами:

— Почему бы и нет?

Дженни ненадолго задумалась, потом вдруг заявила:

— Просто индеец — это было бы невежливо. Похититель громко расхохотался, затем сказал:

— В таком случае можешь называть меня Данза.

— Данза? Это по-индейски?

— Данза, вот и все. Кроме этого, тебе ничего не нужно знать. — Он снова повернулся к костру.

Дженни кое-как откинула с лица волосы и поморщилась от боли — ей казалось, что путы все сильнее впиваются в ее руки и ноги. К тому же лежать на голых камнях было не очень-то удобно. А этот краснокожий, похоже, не собирался ее развязывать.

Решив, что глупо было бы молчать, Дженни закричала:

— Я требую, чтобы вы немедленно меня отпустили! И требую, чтобы вы доставили меня домой!

Индеец вновь к ней повернулся, однако промолчал. Дженни же, забыв о страхе, продолжала:

— Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в своих действиях. Если нет, то имейте в виду: к восходу солнца в Бракстоне поднимется переполох и меня начнут искать! Моя тетя сообщит шерифу, и он с отрядом добровольцев отправится на поиски. Так что вас ждут серьезные неприятности!

Эти ее слова не произвели на индейца ни малейшего впечатления.

— Вас поймают, мистер Данза, если это ваше настоящее имя. Да, поймают, и вы предстанете перед судьей, если только кто-нибудь не пожелает расправиться с вами до суда. Так что вас вздернут на виселице и…

Тут Данза вскочил на ноги и заорал:

— Ты когда-нибудь замолчишь или нет?!

Дженни заметила, что лицо индейца потемнело от гнева, но она уже не в силах была остановиться.

— Я не собираюсь молчать! — прокричала девушка. — Я не преступница, а вот вы… Если у вас есть хоть капля здравого смысла, вам лучше отпустить меня до того, как…

В этот момент индеец подбежал к ней, но Дженни еще громче закричала:

— Нет, не смейте ко мне прикасаться!

Она попыталась ударить его связанными ногами, но индеец, не обращая внимания на сопротивление девушки, с легкостью поднял ее одной рукой, схватив за запястья. В следующее мгновение он отпустил ее, и Дженни, не удержавшись на ногах, рухнула на камни. Из горла ее вырвался стон, и Данза, решив, что пленница уже не окажет сопротивления, снова склонился над ней. Однако Дженни, изловчившись, ударила его в лицо связанными руками. Данза вскрикнул от боли и, в ярости схватив девушку за волосы, откинул назад ее голову. Он держал ее в таком положении до тех пор, пока она не затихла.

— Отпустите же меня! — прохрипела Дженни, едва сдерживая слезы.

— С какой стати? — прозвучало в ответ.

— Потому что вы делаете мне больно, — сказала она первое, что пришло ей в голову.

— Ты блеешь как остриженная овца, — проворчал индеец и потащил девушку к костру.

Он уложил ее на землю, и Дженни тотчас же почувствовала, что возле огня гораздо теплее и уютнее. Покосившись на своего похитителя, она сквозь зубы пробормотала:

— Для индейца вы слишком уж хорошо говорите по-английски.

Данза опустился рядом с ней на корточки и смерил ее бесстрастным взглядом.

— Я хорошо говорю по-английски, когда очень стараюсь. И еще я говорю по-испански, а также на языке апачей. Эти языки гораздо мелодичнее вашего грубого английского.

Глаза Дженни округлились, она в ужасе уставилась на краснокожего. Ведь каждому техасцу было известно: апачи — самые жестокие из индейцев. Они разоряли фермы и дома и убивали не только мужчин, но даже женщин и детей. Дженни не раз слышала рассказы об апачах — они славились своей беспощадностью и не ведали ни жалости, ни милосердия. И вот теперь ей выпала участь стать пленницей такого свирепого воина.

— О Боже, — простонала девушка.

Данза же друг улыбнулся. Страх пленницы был ему на руку, и он решил, что следует припугнуть ее. Поднявшись на ноги, он вытащил из ножен нож и, взмахнув им, проговорил:

— Ты — моя пленница. Поэтому ты будешь делать то, что я скажу, иначе… — Он поднес лезвие к горлу Дженни, и она в ужасе содрогнулась. — Comprende, secorita?

— спросил индеец, переходя на испанский.

Девушка молча кивнула: жест индейца был понятен и без слов. Однако она по-прежнему не понимала, чего этот человек от нее хотел. Действительно, зачем он ее похитил? Собирался получить за нее выкуп? Или же решил сделать своей рабыней?

Дженни не знала, что ее ждет, и именно неизвестность пугала больше всего. Она покосилась на индейца, но тот уже снова уселся перед костром и, казалось, не замечал свою пленницу.

Стараясь не думать о худшем, Дженни попыталась сообразить, где они находятся. Но местность показалась ей совершенно незнакомой, и она в конце концов оставила бесплодные попытки сориентироваться. Даже при первых лучах зари ей не удалось узнать ни одной приметы.

Девушка время от времени поглядывала на похитителя, но он, похоже, по-прежнему был поглощен своими мыслями и не обращал на нее ни малейшего внимания Наконец, собравшись с духом, Дженни попыталась осторожно освободиться от кожаных шнурков, которыми были стянуты ее запястья и щиколотки. Но увы, при каждом движении путы все глубже впивались в ее кожу, причиняя ужасную боль, и Дженни вскоре поняла, что ей не удастся освободиться.

А потом она вдруг почувствовала, что стало холодно — повеяло утренней прохладой. И почти тотчас же Данза поднялся с корточек и принялся забрасывать костер землей. Повернув голову, индеец взглянул на нее, и ей вдруг почудилось, что он как-то странно усмехнулся.

«Но что же он собирается делать? — подумала Дженни. — Может, спросить? Впрочем, нет, бесполезно спрашивать. Если бы он хотел что-либо сообщить, то уже сделал бы это».

Еще труднее оказалось не задавать вопросов, когда индеец взвалил ее на широкую спину своего коня. Хуже всего было то, что вскоре она почувствовала непреодолимое желание ретироваться в кусты. Какое-то время Дженни терпела, наконец с мольбой в голосе проговорила:

— Пожалуйста, остановитесь на минутку.

Индеец взглянул на нее, однако никак не отреагировал на ее просьбу. Дженни молчала несколько минут, затем, не выдержав, заявила:

— Мне нужно немедленно сделать остановку! Остановитесь же!

Тут индеец наконец-то натянул поводья и вынудил жеребца остановиться. Спустив девушку на землю, он прислонил ее к скале и проворчал:

— От тебя никакого прока. Одни неприятности.

— А я не просила похищать меня! — выпалила Дженни. — И не просила, чтобы меня связывали!

Данза что-то проворчал себе под нос и, наклонившись, принялся развязывать шнурки, стягивавшие щиколотки пленницы. Сняв путы, он с невозмутимым видом растер ноги девушки, чтобы восстановить кровообращение. Потом вдруг пристально взглянул на нее и спросил:

— А ты не попытаешься убежать? Дженни отрицательно покачала головой:

— Нет-нет, не убегу.

Дженни едва держалась на ногах, так что при всем желании не смогла бы далеко уйти. Но когда она протянула Данзе связанные руки, он с усмешкой заявил:

— Достаточно того, что я развязал тебе ноги.

Девушка не стала возражать и направилась к ближайшим зарослям полыни. Но ее унижения на этом не закончились, так как Данза наотрез отказался отвернуться, хотя так поступил бы любой цивилизованный мужчина.

Тяжко вздохнув, Дженни пробормотала:

— Что ж, ничего удивительного. Ведь он из племени апачей.

Присев за кустарниками, Дженни покосилась на индейца. Тот стоял, прислонившись спиной к скале и скрестив на груди руки. При этом казалось, что Данза совершенно ее не замечал, хотя, конечно же, он внимательно наблюдал за ней, иначе не отказался бы отвернуться. «О Боже, — подумала Дженни, — неужели это не сон?» События последних часов все еще казались ей нереальными. У нее до сих пор не укладывалось в голове, что она находилась в плену у индейца-апача, причем босая, в ночной сорочке и в халатике. К тому же ей приходилось справлять нужду на глазах у своего похитителя, не спускавшего с нее пристального взгляда. Такое не могло присниться ей даже в кошмарном сне.

«Эти краснокожие, похоже, не ведают стыда», — думала Дженни, возвращаясь к тому месту, где ждал ее индеец. Да, судя по всему, он не усматривал ничего постыдного в ее действиях, в то время как она сгорала от стыда.

Не говоря ни слова, Данза протянул Дженни флягу с водой. Ей хотелось с гордостью отказаться от воды, однако она решила, что отказываться было бы глупо — ей ужасно хотелось пить. Дженни сделала несколько глотков, после чего индеец, отобрав у нее флягу, предложил ей кусочек вяленого мяса. Девушка несколько мгновений колебалась, но потом все же взяла мясо. Индеец тотчас же протянул ей лепешку — она не отказалась и от нее.

Утолив голод, Дженни почувствовала, что силы возвращаются к ней. «Вот если бы только он развязал мне руки», — подумала она, покосившись на Данзу. Но индеец, конечно же, не собирался ее развязывать — в этом не было ни малейшего сомнения.

Тяжело вздохнув, Дженни осмотрелась. Повсюду высились полуразрушенные скалы и каменные глыбы всевозможных размеров. Голубое небо над головой было безоблачным, и солнце припекало все сильнее.

Дженни вдруг вспомнила о тете Эйприл и представила, как та ужаснется, узнав о злоключениях племянницы, — если ей вообще когда-либо станет об этом известно. Ведь очень может быть, что о ее судьбе вообще никто никогда не узнает. Да, возможно, ее исчезновение навсегда останется тайной… А кто-нибудь из знакомых, наверное, подумает, что она, Дженни, сбежала с мужчиной или же решила перебраться к брату.

Интересно, что подумает Джонни, когда узнает о ее исчезновении? Будет ли он искать ее? И узнает ли он когда-нибудь о том, что она исчезла?

Украдкой смахнув со щеки слезу, девушка снова вздохнула. Покосившись на индейца, Дженни пробормотала:

— Апачи, куда ты меня везешь?

Данза молча пожал плечами, и Дженни снова спросила:

— Так куда же мы направляемся?

Ответа на ее вопрос не последовало, но Дженни на ответ и не надеялась, поэтому не очень-то огорчилась. Сидя на камне, она наблюдала, как индеец расправляет на хребте жеребца одеяло. «Только от этого мало толку», — подумала она с горечью.

Тут Данза повернулся к ней и, взяв кожаные ремни, знаком указал, что хочет снова связать ей щиколотки.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась Дженни. — Мне будет больно!

Апачи на несколько секунд задумался, потом сказал:

— Хорошо. Но если попытаешься убежать, я воткну тебе в спину нож.

Дженни побледнела и молча кивнула, она нисколько не сомневалась в том, что индеец без колебания выполнит свою угрозу. Данза же подхватил ее на руки и взвалил на спину коня. Девушка поморщилась от боли, однако промолчала. «Нет смысла жаловаться», — подумала она.

Индеец тут же запрыгнул на жеребца позади нее и ударил животное пятками. Конь сразу же сорвался с места, Дженни, снова поморщившись, прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Ее голые ноги мерно постукивали о грубую ткань седельного одеяла, и она несколько раз хватала Данзу за руку в страхе, что может свалиться на землю. Но он упорно не обращал на девушку внимания и не пытался держать ее покрепче. Дженни из гордости молчала, но в конце концов ей все же пришлось обратиться к индейцу с просьбой остановиться — она ужасно устала от скачки, и все тело ломило так, словно ее били палками.

— Апачи, пожалуйста, остановись ненадолго, — простонала девушка. — Или хотя бы позволь мне сидеть на лошади по-мужски.

Данза что-то проворчал себе под нос, потом спросил:

— Почему ты называешь меня апачи, женщина? Ты ведь уже знаешь мое имя.

Дженни невольно усмехнулась — наконец-то ей удалось добиться хоть какой-то реакции от этого краснокожего. Обернувшись, она изобразила улыбку.

— Нас ведь до сих пор никто должным образом друг другу не представил, не так ли?

Данза издал какой-то нечленораздельный возглас, и на его лице отразилось крайнее изумление. Он резко осадил коня и пробормотал:

— Мне никогда не понять извращенный ум белой женщины.

Но вас никто и не просит меня понимать, — заявила Дженни. — Я прошу вас только об одном: позвольте мне сесть по-мужски, чтобы удобнее было скакать на этом костлявом животном! Я понимаю, что вы не собирались создавать хотя бы элементарные удобства для вашей жертвы, но поверьте: это только поможет вам довезти меня живой до места назначения, если, конечно, это важно…

Данза нахмурился и воскликнул:

— Ты когда-нибудь прекратишь болтать?!

Однако индеец все же отодвинулся назад, и Дженни кое-как перебросила через спину жеребца правую ногу. Усевшись по-мужски, она мысленно поздравила себя с победой — ей все-таки удалось добиться своего.

Но радость победы вскоре померкла, потому что время шло, а они по-прежнему скакали без отдыха, и казалось, что конца их путешествию никогда не будет. Девушка снова начала задавать себе все те же вопросы: куда вез ее похититель, что он собирался с ней делать?

Еще большее недоумение вызывал у нее выбранный Данзой маршрут. У Дженни крепла уверенность, что они ездят кругами, потому что в какой-то момент она узнала большой валун, похожий на поросенка, лежащего на блюде. Изо рта этого «поросенка» даже торчало нечто вроде яблока. «А может, Данза ждет кого-то? — подумала Дженни. — Может, он ждет своих соплеменников?» Несколько раз она хотела спросить, куда они едут, но так и не решилась. Впрочем, Дженни прекрасно знала, что индеец все равно не ответил бы на ее вопрос.

Час проходил за часом, и Дженни чувствовала, что еще немного — и она от жары и от усталости потеряет сознание. Девушка изредка оборачивалась, поглядывая на Данзу, но индеец, похоже, не испытывал никаких неудобств — он по-прежнему был невозмутим, и эта его невозмутимость все больше ее пугала.

«Как странно, — думала Дженни. — Разве человек может оставаться нечувствительным к палящим лучам солнца, даже если он апачи?»

— Перестань ерзать, — проворчал Данза, когда девушка попыталась сменить позу.

— Дело в том, что вы не такой уж опытный наездник, — съязвила Дженни. — За всю дорогу между Бракстоном и Мексикой мы не пропустили ни одну выбоину, ни одного ухаба. Я не понимаю, как… — Мускулистая рука внезапно сжала ее горло, и Дженни умолкла.

Они проехали еще немного, и тут вдруг тишину разорвал выстрел, эхом прокатившийся по ближайшему каньону. Дженни в ужасе вскрикнула, а Данза, крепко прижав ее к себе, вполголоса выругался. Несколько секунд спустя снова прогремел выстрел, и конь, громко заржав, едва не сбросил обоих седоков. Дженни уже решила, что вот-вот погибнет под копытами обезумевшего жеребца, но внезапно послышался чей-то голос, показавшийся ей знакомым.

— Я здесь! — донеслось из-за скалистого выступа. Дженни повернула голову — и чуть не разрыдалась от радости, когда увидела Кейна Рэнсома, Она была спасена! Девушка попыталась спрыгнуть на землю, но апачи успел ухватить ее за подол хлопчатого халата. Это удержало Дженни от падения, и она повисла над землей. Но уже в следующий миг тонкая ткань порвалась, и Дженни с громким криком рухнула на камни. Данза же, сжимая в кулаке обрывок халата, взирал на нее с совершенно невозмутимым видом. Перехватив вопросительный взгляд Рэнсома, он пожал плечами, однако промолчал.

Упершись в землю связанными руками, Дженни поднялась на ноги и бросилась бежать. Она со страхом ожидала, что его острый нож вот-вот воткнется ей в спину, но все же не останавливаясь бежала к тому месту, где только что видела Кейна Рэнсома. В ее ступни вонзались острые камни, и ноги подгибались от усталости, однако девушка не обращала на это внимания: ей казалось, что если она сумеет добраться до Кейна, то будет спасена, потому что он не даст ее в обиду.

В какой-то момент Дженни все же не удержалась на ногах и упала на камни. Но тут же снова поднялась и, не обращая внимания на боль, принялась карабкаться по крутому склону скалы — ей казалось, что именно там она видела Кейна.

— Подождите минуточку, — внезапно раздался его голос. — Я сейчас спущусь и помогу вам.

— А как же он?! — крикнула она, обезумев от страха; все еще взбираясь на скалу, Дженни не осмеливалась оглянуться, чтобы посмотреть на индейца.

— О нем не беспокойтесь, — ответил Кейн.

Тут Дженни наконец-то остановилась и обернулась. Данза по-прежнему сидел верхом на коне и наблюдал за ней с тем же невозмутимым видом. Как ни странно, но похитивший ее индеец почему-то уже не казался таким свирепым…

Наконец Кейн добрался до нее и обнял за плечи. Дженни уткнулась лицом в его грудь и разрыдалась.

— Вы не ушиблись во время падения? — спросил Кейн. Девушка всхлипнула и, чуть отстранившись, пробормотала:

— Нет, но я очень испугалась.

Кейн рассмеялся и крепко прижал ее к себе. Дженни снова уткнулась лицом в его грудь — впервые за долгие часы, показавшиеся ей днями, она чувствовала себя в безопасности.

Через несколько минут они спустились вниз, и только тут Дженни вдруг осознала, что Кейн о чем-то разговаривает с индейцем — они говорили по-испански. Девушка покосилась на Данзу и с удивлением отметила, что он вовсе не боялся Рэнсома. Более того, индеец, уже сидевший на земле, посматривал на нее с улыбкой. Она бросила на него гневный взгляд, но тот лишь рассмеялся. «Наверное, не в характере индейцев показывать свой страх», — подумала Дженни. Протянув Кейну связанные руки, она сказала:

— Развяжите меня, пожалуйста.

Но Кейн, похоже, не собирался ее развязывать. Она взглянула на него с изумлением и пробормотала:

— Развяжите, мне больно.

Рэнсом по-прежнему не реагировал, и Дженни в ужасе подумала: «Неужели я ошиблась? Неужели он вовсе не собирается меня спасать? Но тогда что же он здесь делает?»

Тут Кейн внимательно посмотрел на нее и сказал:

— Прошу прощения, мисс Эллисон, но, боюсь, вам придется… побыть связанной еще некоторое время.

Дженни вздрогнула и тотчас же почувствовала, как у нее по спине пробежали мурашки. Судорожно сглотнув, она пробормотала:

— Мистер Рэнсом, но почему?

Потому что нам с вами еще предстоит заключить сделку, — ответил Кейн. — Видите ли, я боюсь, что вы очень рассердитесь, услышав мое предложение. Более того, вы будете в ярости…

Дженни с нескрываемой враждебностью уставилась на Кейна. Теперь она прекрасно понимала: ее неожиданное спасение на самом деле таковым не являлось, просто на смену одному похитителю пришел другой.

— И что же это за предложение, мистер Рэнсом? Почему вы считаете, что оно приведет меня в ярость? Насколько я поняла, вы с самого начала чего-то от меня добивались. Но я совершенно не понимаю, зачем вам понадобилось похищать меня и увозить из Бракстона.

Скрестив на груди руки, Кейн в задумчивости смотрел на стоявшую перед ним девушку. Даже сейчас она отказывалась покориться, и ее мужество вызвало восхищение. Да, он поневоле проникся уважением к Дженни Эллисон. Она оказалась… совсем не такой, как большинство представительниц ее пола. Но увы, это только затрудняло дело. Действительно, как склонить к сотрудничеству такую решительную молодую особу? И все же, несмотря ни на что, он обязан был добиться успеха.

Стараясь придать голосу суровость, Кейн заявил:

— У меня очень простое предложение. И мы оба останемся в выигрыше, если, конечно, вы проявите благоразумие.

— А если я не пожелаю проявлять благоразумие? — осведомилась Дженни. — Что тогда?

Выслушайте меня сначала, мисс Эллисон. А потом думайте, стоит ли упрямиться. — Кейн немного помолчал, словно собираясь с мыслями, потом вновь заговорил: — У вас есть брат, состоящий в банде Доусона. А с Бобом Доусоном у меня личные счеты. Вы поможете мне, а я помогу вашему брату. Все просто и ясно, не так ли, мисс Эллисон? Без вашей помощи вашего брата ждут очень серьезные неприятности. Вы ведь меня понимаете?

Под пристальным взглядом Кейна Дженни чувствовала себя неуютно. Он возвышался над ней как скала, и его рост, безусловно, давал ему определенное преимущество в этом словесном поединке. И все же она, Дженнифер Эллисон, не из тех, кого можно запугать, она сумеет дать ему отпор.

Но с другой стороны, ситуация казалась слишком уж сложной… Ведь речь шла о жизни ее брата, и она не имела права подвергать его опасности, проявляя упрямство. Но если Кейн Рэнсом охотится за бандой Доусона, то зачем ему понадобилась сестра Джонни? Чем может она ему помочь?

Вскинув подбородок, Дженни заявила:

— Я не имею представления, где сейчас находится мой брат, мистер Рэнсом. И мне неведомо, где он будет завтра или послезавтра. Если вам многое известно — а судя по всему, это именно так, — то вы должны знать: он мне о своих передвижениях не сообщает.

— Не считайте меня идиотом, мисс Эллисон. Я прекрасно понимаю, что вы ничего не знаете о его передвижениях. Но ваше преимущество состоит в том, что вы в отличие от меня знаете бандитов Доусона в лицо. Я же имею только отдельные фотографии.

Дженни с усмешкой взглянула на собеседника:

— Не хотите ли вы мне предложить, чтобы я опознала собственного брата и вы учинили над ним расправу? Мне кажется, вы перегрелись на солнце, мистер Рэнсом. Потому что я никогда не совершу ничего подобного!

— Я же сказал, что предлагаю вам сделку. Видите ли, мисс…

Но Дженни, не дослушав, воскликнула:

— Я скорее заключу пакт с дьяволом! Вы ничего от меня не добьетесь! — Покосившись на Данзу, она добавила: — Полагаю, что вам и вашему приятелю апачи придется дорого заплатить за содеянное! Позвольте вам сказать, мистер Рэнсом, что похищение людей является очень серьезным преступлением. Неужели вы об этом не знали!

— Ограбление банка — тоже преступление, — заметил Кейн. — И если я не ошибаюсь, то вы знаете, где находятся увесистые мешочки с купюрами.

От Кейна не ускользнуло, что его наугад брошенная реплика угодила в цель. Дженни побледнела и вздрогнула словно от удара.

«Оказывается, малышка-сообщница своего братца!» — мысленно воскликнул Рэнсом. Девушка молчала, и он, нахмурившись, проговорил:

— Теперь, когда мне удалось положить конец вашим возражениям, мисс Эллисон, могу ли я рассчитывать на ваше сотрудничество? Вы готовы заключить сделку?

Дженни тяжело вздохнула и пробормотала:

—Да, возможно. Но что же это за сделка, мистер Рэнсом?

Кейн развязал кожаные ремни, стягивавшие руки девушки, и принялся растирать ее затекшие запястья, чтобы восстановить кровообращение. Дженни же думала о том, что у нее нет выбора и она вынуждена согласиться. Ведь Кейн знал о Джонни и, возможно, был для ее брата единственным шансом на спасение. Ей очень хотелось верить, что Рэнсом сдержит слово и не убьет Джонни. Более того, если представится случай, она, возможно, сможет убедить Джонни вернуться домой. Да, этим шансом стоило воспользоваться.

Кейн, поглядывая на девушку, думал о том, что ошибся в ней. Да, он действительно не предполагал, что она может быть связана с шайкой грабителей и убийц. Хотя очень может быть, что к убийству Мак Броуди она не имела ни малейшего отношения.

Помассировав в последний раз запястья Дженни, он выпустил ее руки и, пристально взглянув на нее, предупредил:

— Если попытаетесь сбежать, имейте в виду: вам придется пожалеть об этом.

— Нисколько не сомневаюсь, мистер Рэнсом.

— Я говорю серьезно, мисс Эллисон. Постарайтесь об этом не забывать.

Дженни не удостоила его ответом, и Кейн, пожав плечами, отошел в сторону. «Что ж, хоть маленькая, но все же победа, — говорил он себе. — Очень может быть, что я все-таки добьюсь своего. Возможно, эта девушка в конце концов образумится».

Дженни же, отвернувшись, уселась на камень и задумалась. Теперь она уже нисколько не сомневалась в том, что Кейн Рэнсом и его индеец с самого начала были сообщниками. И конечно же, Рэнсом уже давно знал о Джонни, знал, что ее брат — член банды Доусона. Да, именно поэтому он задавал им с тетушкой такие странные вопросы и расспрашивал про Джонни. Более того, наверное, только по этой причине Рэнсом и приехал в Бракстон. Приехал для того, чтобы выследить Джонни…

О Боже, этот человек думал лишь о том, как бы отомстить своим врагам! А глупая тетушка Эйприл вообразила, что он хочет поухаживать за ее племянницей. Как забавно!

Да, ужасно забавно… Ее вытащили из постели среди ночи и весь следующий день возили кругами верхом на лошади, пока она не испеклась на солнце. А затем ее вынудили заключить сделку с дьяволом. Что ж, Рэнсому удалось добиться ее согласия, но он навсегда останется врагом — пусть даже не пытается помириться!

Вероятно, Кейн почувствовал ледяную холодность Дженни, потому что он поручил Данзе о ней заботиться. Индеец же вручил ей рубашку и штаны, чтобы она могла переодеться, и указал на ближайший обломок скалы — именно там, по его мнению, можно было уединиться.

Дженни молча взяла предложенную одежду и направилась к скале. Когда же она вышла из-за своего укрытия, выражение ее лица было красноречивее любых слов.

— Я отказываюсь это носить! — воскликнула девушка. — Мне все узко там, где должно быть пошире! И широко там, где должно быть узко!

Окинув Дженни оценивающим взглядом, Данза утвердительно кивнул. Рубашка действительно оказалась слишком маленькой и едва сходилась у Дженни на груди, а штаны были тесными и слишком длинными.

Не проронив ни слова, индеец вынул из ножен нож и, не обращая внимания на пронзительные вопли Дженни, двумя ловкими движениями отхватил лишнюю часть одной штанины, а затем проделал то же самое с другой. Теперь этот предмет мужской одежды едва прикрывал колени девушки.

Дженни с ужасом уставилась на свои голые голени. Увы, ее нынешний наряд был ничем не лучше, чем ночная сорочка. Впрочем, она не могла не признать: в новом облачении ее нагота по крайней мере была прикрыта.

Тут к ним подошел Кейн. Осмотрев «костюм» девушки, он взглянул на приятеля и проворчал:

— Данза, неужели нельзя было найти что-то более просторное?

Индеец отрицательно покачал головой:

— Нет. Я ведь не имел ни малейшего представления о ее размере. К тому же… как определить телосложение белой женщины под многочисленными слоями ее тряпок? Она оказалась гораздо больше, чем я предполагал.

Дженни в негодовании взглянула на мужчин. Они обсуждали ее фигуру так, словно она была какой-то вещью!

— Действительно, почему же вы не нашли ничего более подходящего?! — воскликнула девушка. — По крайней мере вы могли бы позволить мне захватить с собой какое-нибудь платье.

— Именно это мы и собирались сделать, — ответил Кейн. — Но вы почему-то в три часа ночи не спали в своей уютной постели, как большинство нормальных людей.

— Не понимаю, что это меняет!

— Многое. Нам пришлось отказаться от плана «А». Дженни скрестила на груди руки и, уставившись на Кейна, заявила:

— Вряд ли он отличался в лучшую строну от плана «Б».

— Не отличался. Поэтому мы осуществили план «В». — Замечательно! И поэтому я должна носить одежду, которая мне совершенно не подходит. И еще у меня нет обуви, а вы, судя по всему, намерены долго путешествовать, не так ли? — Тут Дженни вдруг всхлипнула и добавила: — И я даже не знаю, как долго это будет продолжаться…

Кейн поморщился и пробормотал:

— Вы собираетесь закатить истерику? Ненавижу истеричных женщин.

— Тем хуже для вас, мистер Кейн! Потому что в данный момент вы меня на это спровоцировали! — в ярости прокричала Дженни.

Воспользовавшись секундным замешательством друга, Данза поспешно ретировался: ему ужасно не хотелось слушать глупую болтовню бледнолицей женщины. Но Кейн тут же велел индейцу вернуться.

— О нет, Данза. Забери ее с собой.

— Нет уж, — заявил индеец. — Мне и без того пришлось скакать с ней весь день. Она слишком много хнычет. Она как курица, постоянно кудахчет, но ничего толком не говорит.

— Но у меня мул… и прочее.

— Я обо всем позабочусь, — предложил Данза. — А ты сам возьми бледнолицую женщину.

С этими словами индеец развернулся на пятках и зашагал прочь. Оставшись наедине с Дженни, Кейн проворчал сквозь зубы:

— Что ж, идемте. Вам придется ехать со мной.

— Пусть меня лучше укусит ядовитая змея! — выпалила Дженни.

Кейн пожал плечами:

— Я это легко устрою, если вы не станете сговорчивее.

— Я полагала, что нужна вам живая. — огрызнулась Дженни. — Разве не из-за этого вы все устроили? Я вам нужна, чтобы с моей помощью найти моего брата, верно?

Тут Кейн вдруг схватил Дженни за руку и потащил за собой.

— Может быть, вы мне и нужны, мисс Эллисон, но только от вас зависит, как хорошо вы устроитесь. Имейте в виду, я не позволю, чтобы мной помыкали. Прошу вас хорошенько это запомнить.

— Уж постараюсь, — пробурчала Дженни и тут же поморщилась от боли, наступив босой ногой на острый камень.

Глава 9

Все последующие дни Дженни пришлось ехать верхом на муле Кейна. Его фотографическое снаряжение, аккуратно упакованное в кожаные футляры, было равномерно распределено между мулом и лошадью. Мул же казался надежным и спокойным. Кейн вел его на длинной веревке, так что Дженни ни о чем не беспокоилась — ей только досаждали палящие лучи техасского солнца.

Первой же ночью Данза исчез, и Дженни решила, что это, вероятно, входило в их замысел. Теперь они с Кейном ехали вдвоем, ехали по бескрайней равнине, густо поросшей полынью и кактусами. Перед тем как исчезнуть, индеец снабдил Дженни парой мокасин из оленьей кожи. Но он сделал это не из сострадания, а из-за ее несмолкаемых жалоб, действовавших Кейну на нервы. В конце концов, не выдержав, Кейн попросил индейца найти для пленницы что-нибудь подходящее.

Покачиваясь на широкой спине мула, Дженни держалась одной рукой за кожаный короб, а другой опиралась на крестец животного. Всю дорогу она сожалела только о том, что не могла решиться на побег. Впрочем, она прекрасно знала, что Кейн непременно догнал бы ее, так что глупо было бы бежать. Во всяком случае, она могла дождаться более благоприятного момента для бегства. А такой момент рано или поздно настанет — Дженни нисколько в этом не сомневалась. Но с другой стороны, она ведь и сама была заинтересована в том, чтобы разыскать Джонни, разве не так?

Конечно, она никогда не предполагала, что ради этого ей придется путешествовать в обществе такого ужасного человека, как Кейн Рэнсом. Хотя по большому счету он ей почти не досаждал. Правда, он по-прежнему не доверял ей и, опасаясь, что она может сбежать, связывал ей на ночь руки. Но за все время Кейн ни разу не попытался посягнуть на ее честь, и Дженни постепенно привыкла к его обществу и даже чувствовала себя в относительной безопасности. По крайней мере ее спутник не был насильником. Или же ему просто не нравились такие, как она?

«Неужели я действительно настолько непривлекательная? — спрашивала себя Дженни. — Да, скорее всего именно так». Что ж, ничего удивительного, ведь у нее даже не было расчески, чтобы привести в порядок волосы. И солнце уже покрыло загаром ее руки, следовательно, и лицо. Более того, в одежде не по размеру она, должно быть, представляла довольно жалкое зрелище.

Впрочем, Дженни это даже радовало. «Так безопаснее», — говорила она себе.

В первую ночь Дженни лежала без сна, затаив дыхание — ведь она не знала, что предпримет Кейн. Когда он раскатал свою постель рядом с ее подстилкой, ей тотчас же вспомнились ужасные истории о насильниках, о мужчинах, посягавших на честь женщин. Дав волю воображению, она тем не менее твердо, решила, что будет держаться стойко и отважно.

Но Кейн не сделал в ее сторону ни малейшего движения. Связав ее запястья, он привязал конец длинной веревки к своей руке и улегся к ней спиной. Дженни даже удивилась, когда вскоре услышала его спокойное мерное дыхание, свидетельствовавшее о том, что он заснул. До этого она неоднократно ловила его взгляды, устремленные на ее грудь, едва помещавшуюся под слишком тесной рубашкой, однако сейчас он, как ни странно, не предпринимал никаких действий. Но еще более странным казалось то обстоятельство, что его безразличие отчасти даже раздражало ее. «Вероятно, все дело в том, что я ужасно выгляжу в этом наряде, — говорила себе Дженни. — Но разве я виновата?.. Ведь у меня нет даже гребня, чтобы причесаться. Нет и воды, чтобы умыться и привести себя в порядок».

Ворочаясь с боку на бок, Дженни смотрела на догорающий костер и гадала: как же могло случиться, что она оказалась здесь, в каменистом каньоне? Ведь еще вчера она находилась в Бракстоне и занималась привычными делами… А потом вдруг ее похитил свирепый индеец и передал в руки безжалостного и коварного человека. Почему же, почему так случилось? И что ждет ее в будущем?

Холодный порыв ветра заставил Дженни поежиться. Где-то вдали завыл койот, и тотчас отозвался его собрат. Внезапно Кейн зашевелился, затем сел и, не проронив ни слова, нащупал свой «винчестер». Дженни уставилась на него в испуге.

— В чем дело? — спросила она.

— Молчи! — прошипел он. И тут же набросил ей на голову одеяло.

Яростно отбросив одеяло в сторону, Дженни хотела подняться, но Кейн, пристально взглянув на нее, приказал:

— Замри!

Девушка вздрогнула и молча повиновалась. Она лежала и вглядывалась в темноту, однако ничего необычного не замечала.

Внезапно тишину снова разорвал вой койота, эхом прокатившийся по каньону. Кейн тотчас же схватил Дженни за руку и рывком поднял ее на ноги. Затем сверкнуло лезвие ножа — он одним движением перерезал связывавшую их веревку. Потом усадил девушку в тень огромного валуна и сказал:

— Оставайся здесь. Не двигайся!

Дженни снова повиновалась. Сидя в нише, образованной каменным козырьком, выступавшим под стеной скалы, она с удивлением наблюдала за Кейном. Действительно, почему он так странно себя вел? Ведь ничего не случилось… Во всяком случае, она ничего подозрительного не слышала. Что же произошло?

В следующее мгновение прогремел выстрел, и тут же эхо прокатилось по каньону. Кейн же бросился к соседнему камню и затаился за ним — впереди смутно вырисовывался его силуэт.

Несколько секунд спустя снова раздался выстрел, и Дженни услышала голос Кейна.

— Проклятие, — проворчал он. И тотчас, на мгновение высунувшись из-за камня, произвел ответный выстрел.

Кейн прекрасно знал: их атаковали команчи. Они с Данзой давно уже заметили, что за ними по пятам следовали давние враги апачей. Именно поэтому Данза расстался с ними — он увел за собой преследовавших их воинов.

— Кто в нас стреляет? Что они хотят? — спросила Дженни, когда прогремел еще один выстрел.

— Команчи. Им нужна моя лошадь, — ответил Кейн и снова спустил курок.

В следующее мгновение раздался пронзительный крик, и Кейн с усмешкой пробормотал:

— Одним стало меньше.

— Но почему? — удивилась Дженни. — Разве у них нет собственных лошадей?

Бросив на нее взгляд, Кейн ответил:

— Конечно, есть.

— Тогда зачем им наша лошадь?

— Они считают ее своей.

— А чья она на самом деле? — допытывалась Дженни.

— В каком-то смысле они правы, — проворчал Кейн. Тут в скалу, прямо над головой Дженни, ударилась пуля, и девушка в испуге взвизгнула.

— Тогда надо вернуть им лошадь, — заявила она. — Только пусть прекратят в нас стрелять. Ради всего святого!

— Это их не остановит, — пояснил Кейн. — Они будут охотиться за нашими скальпами.

Дженни задумалась… Что за грехи она совершила в своей жизни, чтобы теперь расплачиваться? Ей представлялось несправедливым, что команчи стреляли в нее, хотя она не сделала им ничего дурного. Но все же они стреляли, и с этим ничего нельзя было поделать.

— Тогда дайте и мне ружье, мистер Рэнсом, — заявила она неожиданно.

Кейн рассмеялся:

— Вам ружье? Чтобы вы случайно меня подстрелили? Нет, спасибо, леди! Если мне на роду написано быть убитым, то пусть это не будет случайностью!

— Я довольно неплохо стреляю, — упрямилась Дженни. — К тому же я еще не удостоверилась, что вы сами отменный стрелок. Но если вам угодно, то я могу застрелить вас намеренно.

— Послушайте, сейчас темно. Команчи не маячат мишенями и не подставляют себя под пули. И у меня нет времени вести с вами этот бессмысленный спор. Так что помолчите, пожалуйста.

Дженни тяжело вздохнула, однако не стала возражать. Внезапно над ее головой просвистела еще одна пуля, и девушка крепко зажмурилась. «О Боже, неужели это никогда не кончится? — думала она. — Неужели мне суждено закончить свою жизнь здесь, в скалистом каньоне, в обществе Кейна?»

Дженни снова вздохнула и тихонько прошептала:

— О Господи, не дай мне умереть. Господи, пожалуйста, прекрати стрельбу. И пожалуйста, пока ты меня слушаешь, позволь мне избавиться от Кейна Рэнсома.

Дженни молилась впервые за долгое время, но никогда прежде не произносила она молитв с таким неистовством. Может, Господь внемлет ее просьбе и спасет ее от этого ужаса? А вдруг Кейна убьют? Эта мысль привела ее в ужас. Ведь если его убьют, она окажется в еще более страшном положении!

Взглянув на темное небо, Дженни снова прошептала:

— Господи, я не хочу, чтобы Кейна убили! Во всяком случае, не сейчас, — добавила она, немного помедлив.

Ее молитвы были услышаны и частично удовлетворены, потому что стрельба вскоре прекратилась, а Кейн остался жив. Небо же над зубчатой стеной скал на горизонте уже начало сереть, и в призрачном свете нарождавшегося утра Дженни смогла разглядеть лицо своего спутника.

Нахмурившись, он выбрался из-за своего укрытия и проговорил:

— Отлично, мисс Эллисон. Вы можете встать.

— Вы уверены? Кейн кивнул:

— Абсолютно. Они ушли, и я потратил на них гору пороха.

— Но вы увели у них лошадь, не так ли? — осведомилась Дженни. — Выходит, они дрались за правое дело.

Вы бы не стали утверждать, что они правы, если бы попали к ним в плен и стали бы скво

для одного из них, — усмехнулся Кейн. Засунув большие пальцы за ремень, он покосился на Дженни и добавил: — Может, мне стоит захватить для вас одного из них? Еще не поздно, если вы им так симпатизируете.

— Нет-нет, мне ничего не нужно, — поспешно ответила Дженни. — Я только хотела…

— Помолчите, пожалуйста! — воскликнул Кейн, вскинув вверх руку. — Избавьте меня от вашей болтовни!

— Если вам не нравится со мной беседовать, — заявила Дженни, — можете отвезти меня домой! Что касается меня, то мне ваше общество в высшей степени неприятно. Вы грубиян… и бродяга!

Кейн в задумчивости посмотрел на девушку, и этот его взгляд заставил ее покраснеть до корней волос. В потрепанной одежде, вся в пыли, она являла собой весьма жалкое зрелище, и Кейн, конечно же, прекрасно это видел, иначе не смотрел бы на нее так странно. О Господи, как же ей ненавистен ее неряшливый вид! Но с другой стороны, не все ли ей равно, какого мнения о ней Кейн Рэнсом? Мало того что этот негодяй похитил ее, так он еще вынудил ее страдать от жары! Он человек без чести и без совести и мало чем отличался от бандитов, которых преследовал.

— Нет, вы напрасно на это надеетесь, — проговорил наконец Кейн. — Не думаю, что смогу сейчас доставить вас домой, Дженни Эллисон. Вы мне нужны, и вы будете оставаться со мной столько, сколько потребуется. Когда нужда в вас отпадет, я о вас позабочусь.

Огромные голубые глаза Дженни округлились. Он позаботится о ней? Почему это заявление прозвучало столь зловеще в его устах?

Перехватив ее взгляд, Кейн понял, что она испугалась. «Что ж, пусть думает, что я собираюсь ее убить, — сказал он себе. — Возможно, это удержит ее от глупых и необдуманных поступков».

Подобрав с земли пыльное одеяло, Кейн протянул его девушке.

— Вот, — сказал он, — сложите его. Мы уезжаем.

Однако при всем желании она не могла бы назвать ездой ритмичное подпрыгивание, которое ей приходилось совершать, сидя на груженом муле. Дженни поморщилась от отвращения. Все, что с ней происходило, она воспринимала не иначе как ночной кошмар. Ее ноги постоянно бились о громоздкие кожаные футляры с фотографическим снаряжением, и Кейн то и дело говорил, чтобы она ими не двигала, если не хочет испортить его драгоценные пластины. Ей несколько раз хотелось съязвить, огрызнуться, но она сдерживалась — считала, что лучше держать язык за зубами. «У меня еще будет возможность высказать ему все, что я думаю о нем и о его проклятых пластинках», — говорила себе Дженни.

Пока же ей оставалось лишь подчиняться. Пока у нее не было выбора.

— Пустите мула рысью… Держите это проклятое животное подальше от края тропы… Не прыгайте как мячик… Придержите этот ящик…

Дженни то и дело хотелось взбунтоваться и нагрубить, однако перепалка только ухудшила бы ее положение. Она прекрасно знала об этом, поэтому помалкивала и по возможности старалась выполнять указания своего спутника.

Кейн выбрал путь, проложенный самой природой среди высоких склонов и обрывов. Дорога то устремлялась к небесам, то вдруг ныряла в глубокий овраг. Он ехал впереди Дженни, восседавшей на муле по прозвищу Тихоход, и каждый раз, когда его лошадь спотыкалась, девушка вскрикивала.

Когда они добрались до очередного оврага, Дженни наконец не выдержала и взбунтовалась. Набрав в грудь побольше воздуха, она объявила:

— Я отказываюсь снова спускаться в овраг! Мне надоели эти проклятые овраги! И мне плевать, если вы меня пристрелите или придушите. Я сказала, что не поеду, значит, не поеду!

Седло под Кейном скрипнуло — он повернулся к своей спутнице.

— Не нужно так кипятиться, мисс Эллисон. Это последний спуск. Во всяком случае, на этом отрезке пути. Но сначала отдохнем.

Дженни с облегчением вздохнула. По ее рубашке расплывались обширные мокрые пятна, а по лицу то и дело стекали струйки пота. Волосы она стянула на затылке узкой полоской кожи, и даже эта кожаная завязка промокла. Чтобы хоть немного охладиться, Дженни чуть приподняла волосы, но лучше от этого не стало.

В этот момент Кейн спешился, повернулся к девушке — и замер на месте, уставившись на высокую, полную грудь Дженни — ее слишком уж узкая рубашка натянулась, и груди выделялись особенно рельефно.

Мисс Дженнифер Эллисон, конечно же, об этом и не подозревала, но прошедшей ночью ему потребовалось приложить неимоверные усилия, чтобы остаться лежать на своей подстилке. Он слишком остро чувствовал ее близость и с огромным трудом сохранял самообладание, находясь с ней рядом. Она, разумеется, думала, что он спит, но он лежал без сна, и его тело ныло и болело от напряжения.

Тут Дженни спешилась и направилась к ближайшему обломку скалы, чтобы передохнуть. Позаботившись о животных, Кейн повернулся к ней.

— Вот, возьми. — Он протянул ей кусочек вяленой говядины. — Поешь, пока есть возможность.

С отвращением посмотрев на мясо, Дженни откусила маленький кусочек и поморщилась.

— Есть его — все равно что жевать сапог, — пожаловалась она.

— В таком случае можешь не есть, — пробормотал ее спутник, пожав плечами.

Тут Кейн вдруг запустил руку в карман жилета и вынул маленький кожаный мешочек. Дженни с любопытством наблюдала, как он насыпал на тонкую папиросную бумагу горстку табака и, скрутив сигаретку, сунул ее в рот, затем, пошарив в карманах, нашел кресало и кремень. Закурив, он с удовольствием выпустил сизую струйку дыма.

— Зачем вы курите? — спросила Дженни. Кейн улыбнулся и пробормотал:

— Никогда об этом не задумывался. Вероятно, потому, что мне нравится курить.

Дженни убрала за ухо прядь медных волос и снова спросила:

— А как это на вкус? Приятно? Вероятно, дым от горящих сухих листьев и бумаги доставляет человеку какое-то удовольствие или удовлетворение, верно?

Кейн невольно рассмеялся и протянул девушке горящую сигарету:

— Попробуй, а потом скажи, понравилось ли. Дженни с любопытством уставилась на сигарету:

— Нет, не думаю, что мне стоит это делать.

— Почему бы и нет? Здесь тебя никто, кроме меня, не увидит. А мне все равно, что ты делаешь. Держи.

Кейн снова протянул ей сигарету и с трудом подавил улыбку, наблюдая, как она осторожно взяла ее двумя пальчиками и нерешительно поднесла к губам. От едкого табачного дыма девушка прищурила глаза.

— Сделай глубокий вдох, — посоветовал Кейн. — Наполни легкие дымом, а затем медленно его выдохни.

Какое-то время Дженни колебалась. Наконец, решившись, сделала затяжку и тут же закашлялась. Горячие слезы обожгли ей веки, а едкий дым — горло.

Увидев, что Дженни вот-вот выронит сигарету, Кейн выхватил ее у нее из руки и, покачав головой, пробормотал:

— Я же сказал, выпускай дым медленно. Девушка все еще кашляла, и Кейн с силой похлопал ее ладонью по спине.

— Не надо, — пробормотала она.

— Что? — Кейн заглянул ей в лицо. — Что ты сказала? Дженни наконец-то пришла в себя и заявила:

— Я сказала: не надо!

— Не надо?

— Совершенно верно. Ты… Ты еще хуже, чем курение! Пожалуйста, больше не нужно мне так помогать!

— Тебе не понравилась сигарета? — спросил Кейн. Дженни смерила его презрительным взглядом.

— Ты знал, что мне не понравится!

— Но ты сама попросила, — возразил Кейн. — Я только старался угодить тебе, разве не так?

— Если ты на самом деле хочешь мне угодить… тогда отвези домой, — проворчала Дженни. Глядя на него сквозь пелену слез, она утерла рукавом глаза, а потом вдруг чихнула. — Я никак не возьму в толк, почему меня нельзя отвезти домой. Ты ведь уже знаешь, что я не могу помочь тебе в поисках Джонни, верно?

Кейн молча пожал плечами и снова затянулся сигаретой. Потом пристально посмотрел на девушку и изрек:

— Я знаю только одно: ты сестра Техасского Изменника и в ночь ограбления банка он тебя навещал.

— Похоже, недостатка в информации ты не испытываешь, правда? — съязвила Дженни. — Если тебе все известно, то, должно быть, известно и то, что Джонни со мной не откровенничает.

— Может, тогда поговорим о похищенных мешках с деньгами? — предложил Кейн, он по-прежнему не спускал с Дженни глаз.

Она тотчас потупилась, затем украдкой взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Но Кейн успел перехватить ее взгляд и без труда догадался, что он означал. Его губы растянулись в усмешке, а на щеках заходили желваки. Теперь он уже не сомневался: Дженни знала, где спрятаны украденные деньги. Следовательно, она могла знать, где скрывался ее брат. Значит, эта девушка была не такой уж наивной… А раз так, то она такая же преступница, как и Техасский Изменник.

Докурив сигарету, Кейн отбросил в сторону окурок и вдруг спросил:

— Замерзли, мисс Эллисон?

Еще несколько минут назад Дженни страдала от жары, но сейчас ее била дрожь.

— Да-да, благодарю вас, — пробормотала она и снова потупилась. — Видите ли, здесь… довольно прохладно для первого июня. Вы так не считаете?

Кейн пожал плечами и внимательно посмотрел на девушку. Она по-прежнему дрожала, и в то же время по ее щекам стекали струйки пота. Тут Дженни, не выдержав его пристального взгляда, поднялась на ноги и устремилась к ближайшим зарослям кустарника. Она шла, не оборачиваясь, однако чувствовала на себе сверлящий взгляд Кейна. По крайней мере он не пошел за ней следом и не стал напротив, как поступил апачи. Впрочем, она не собиралась задерживаться в кустах — просто ей хотелось хотя бы ненадолго спрятаться от пронизывающего взгляда Кейна. Неужели он догадался?.. Неужели догадался о том, что она знала, где брат спрятал деньги? Что ж, даже если так — она не станет ничего рассказывать.

Выбравшись из кустов, Дженни подошла к мулу, мирно пощипывавшему траву. Девушка ласково погладила его по шее, и мул, вскинув голову, тихонько заржал в знак приветствия.

— Имя Тихоход тебе совсем не подходит, — пробормотала Дженни. — Тебе больше подошло бы имя Джейк или Салли.

— А может, Дженни? — спросил Кейн, бесшумно подошедший сзади.

Дженни резко повернулась к нему, ее голубые глаза метали молнии.

Кейн улыбнулся и пробормотал:

— Разве ты не знаешь, что ослиц часто называют Дженни? Почему бы не назвать так и мула?

— А мужчин вроде тебя обычно называют ослами! — парировала Дженни.

Тут Кейн вдруг выбросил вперед руку и, схватив девушку за подбородок, с угрозой в голосе проговорил:

— Послушай, крошка, тебя никто не предупреждал, что оскорблять похитителей не стоит?

Дженни резким ударом отбросила руку Рэнсома и, пристально глядя ему в глаза, заявила:

— Раньше мне даже в голову не приходило, что мужчина способен пасть так низко, чтобы выкрасть меня из дома! О Господи, до сих пор не верится… Если бы я только знала, с каким негодяем имею дело, я бы никогда…

Она внезапно умолкла, и Кейн с улыбкой спросил:

— Никогда не согласилась общаться со мной? Дженни в смущении потупилась. В это мгновение она вдруг осознала, что чувствует влечение к этому мужчине. Сделав над собой усилие, она снова посмотрела в глаза Рэнсому и проговорила:

— Нет, я собиралась сказать, что никогда бы не приняла вас за порядочного человека.

— Вот как? — Он еще шире улыбнулся. — А я почему-то думаю, что ты совсем не это хотела сказать.

— Напрасно вы так думаете, мистер Рэнсом! И если бы вы действительно…

Договорить она не успела, потому что Кейн внезапно ухватил ее за руку и привлек к себе. Прижав девушку к своей широкой груди, он склонился над ней и впился поцелуем в ее губы.

В следующее мгновение Дженни вдруг поняла, что давно ждала этого момента. Однако она не ожидала, что ей захочется еще крепче прижаться к мускулистому телу Кейна. И конечно же, не ожидала, что его губы окажутся такими горячими, а объятия — такими волнующими…

Дженни все крепче прижималась к Кейну, и в какой-то момент ей почудилось, что она растворилась в нем, стала с ним одним целым.

Охваченная страстью, Дженни тихонько застонала и прикрыла глаза. А в следующее мгновение она вдруг обнаружила, что обвивает руками шею Кейна и отвечает на его поцелуй. Внезапно руки его соскользнули с ее спины и замерли на ее бедрах. Крепко прижимая к себе девушку, Кейн принялся покрывать поцелуями ее шею. «О Боже, — промелькнуло у нее, — что же со мной происходит? Таких вольностей я не позволяла еще ни одному мужчине». Однако Дженни не могла не признать, что ей нравились ощущения, вызванные объятиями и поцелуями Кейна.

Но почему же ей это нравилось? Может быть, она такая же порочная, как и он? Неужели она забыла о том, чему ее учила тетушка? Неужели забыла обо всем на свете?

«И все же это так приятно…» — услужливо нашептывал ей внутренний голос, и Дженни вынуждена была согласиться. Кейн сумел затронуть в ней те струны, к которым прежде никто не прикасался, — он сумел пробудить ее чувственность. Когда же он наконец отстранился и отступил на шаг, Дженни едва не вскрикнула от разочарования. Однако она почти тотчас же овладела собой и сделала именно то, что должна была сделать. Она с достоинством отвернулась и не произнесла ни слова. Впрочем, ей нечего было сказать, и Кейн прекрасно это понимал. Более того, он знал, что она не осталась безучастной к его ласкам и поцелуям. «Он теперь, вероятно, думает, что я такая же, как Саманта Джеймс», — промелькнуло у Дженни.

Но Кейн ничего подобного не думал. Он без труда распознал невинность ее поцелуя и сразу же понял, что в любовных делах Дженни не имела совершенно никакого опыта. Это открытие ошеломило его — именно поэтому он и заставил себя отстраниться. Да, он сумел взять себя в руки, хотя сделать это было не так-то просто.

Кейн тоже промолчал — как и Дженни, он просто не мог ничего сказать — и, резко развернувшись, направился к своей лошади. Ему сейчас требовалось чем-то занять свои руки, чтобы не поддаться соблазну и не покуситься на невинную девушку. Увы, он не был уверен, что и в дальнейшем сумеет совладать с собой.

— Черт бы ее побрал, — ворчал Кейн себе под нос. — Может, будет лучше, если я немедленно отвезу ее в Бракстон?

Однако Кейн Рэнсом был не из тех, кто отступает в сложной ситуации. Напротив, он всегда отвечал на любой вызов. Но сможет ли он оставить Дженнифер Эллисон в покое? Сможет ли держать себя в руках?

— Похоже, путешествие будет необычайно увлекательным, — проворчал Кейн сквозь зубы.

Глава 10

Надпись на покосившейся табличке гласила, что городок называется Парадайз, но в данном случае это было явным преувеличением. Остановившись на краю поселения, два всадника о чем-то горячо спорили, с легкостью перекрикивая завывания ветра, обдувавшего равнину.

Дженни подбоченилась и с вызовом посмотрела на своего спутника:

— Я не могу этого сделать!

— Почему? Ведь это очень просто, — сказал Кейн. — Сделай так, как я говорю, и все будет хорошо.

— Я что, похожа на помощника фотографа? — Дженни нахмурилась. — Меня скорее можно принять за странствующего сезонного работника.

Кейн окинул девушку критическим взглядом.

— Возможно, ты права. — Он пожал плечами. — Да, пожалуй, ты выглядишь немного… неряшливо.

— В этом нет моей вины.

— Да, действительно. Но тем не менее это правда.

День уже клонился к вечеру, и солнце огненно-красным шаром висело над горизонтом. Вокруг же не было ни деревца, ни холмика. Не было даже людей — по городку бродили только ленивые полусонные собаки, так что Парадайз казался городом-призраком.

Кейн собирался выдать девушку за свою помощницу и осторожно расспросить жителей — возможно, они что-то знали о банде Доусона. Но Дженни со всей решительностью отмела его идею — ей казалось, что никто им не поверит.

Они спорили еще минут пять, наконец Кейн в задумчивости пробормотал:

— Что ж, пожалуй, ты права. Но в таком случае тебе ничто не мешает выступить в роли моей женщины. Люди все равно так подумают, уверяю тебя.

Дженни тяжело вздохнула, ей пришлось признать, что ее наверняка примут за любовницу Кейна, если только она не выдаст себя за юношу.

— Хорошо, я согласна играть роль помощника, — пробормотала она. — А что он должен уметь делать в первую очередь?

Кейн улыбнулся:

— Значит, ты не будешь моей…

— Никогда!

— Никогда не говори «никогда», моя милая. Не искушай судьбу.

— Ты прав, но только не в этом случае! — заявила Дженни.

Кейн снова улыбнулся и протянул ей широкополую шляпу:

— Ну-ка надень.

Надев шляпу, Дженни надвинула ее на лоб и убрала под нее свои длинные волосы. Окинув девушку взглядом, Кейн кивнул и проговорил:

— Очень славный мальчик. Только постарайся выглядеть мужественнее. Видишь ли, мне кажется… О, я знаю, в чем дело. — Кейн вытащил из седельной сумки рваную рубаху и протянул ее Дженни: — Надень это поверх блузы и застегни на груди. Да-да, вот так. Замечательно. Теперь ты прекрасно выглядишь. Дженни оглядела себя и прошептала:

— О Боже, какой ужас…

Кейн усмехнулся и направил свою лошадь к ближайшим домикам. Дженни спешилась и последовала за ним; ей казалось, что она выглядела довольно нелепо, если бы въехала в город верхом на муле (мула теперь звали Сьюки, так как имя Тихоход девушке совершенно не нравилось).

Подъехав к некрашеному деревянному строению, Кейн соскочил на землю и, повернувшись к своей спутнице, сказал:

— Подожди немного.

Минуту спустя он вернулся. Привязав лошадь и мула к ближайшему столбу, проговорил:

— Остановимся в этой гостинице.

— Неужели ты думаешь, что я соглашусь здесь остановиться?! — возмутилась Дженни. — Ты, вероятно, сошел с ума!

Кейн пожал плечами:

— Прошу прощения, но другая гостиница мне не по карману.

Бросив на него уничтожающий взгляд, Дженни заявила:

— Как жаль, что я не мужчина! Иначе тебе бы не поздоровилось!

Прошу вас, миледи. — Кейн распахнул перед девушкой дверь и тотчас же провел ее в гостиничный номер. Опустив седельные сумки на пол, он окинул Дженни взглядом и с улыбкой проговорил: — Мисс Эллисон, мне казалось, что мы с вами поладим. Но увы, похоже, я ошибся. Последние двадцать четыре часа ты только и делаешь, что мне угрожаешь. Почему? Тебе что-то не нравится?

Дженни взглянула на него с удивлением и воскликнула:

— И ты еще спрашиваешь?! Ты меня похитил, ты тащишь меня куда-то — и еще спрашиваешь, что мне не нравится?!

Кейн рассмеялся:

— Что ж, я очень рад, что ты прямо ответила на мой вопрос. Я боялся, что ты будешь лицемерить.

Дженни внимательно посмотрела на него и вдруг спросила:

— Скажи, почему ты так странно говоришь? Иногда ты говоришь, как невежественный ковбой, а иногда — как человек образованный. Или мне просто показалось?..

Кейн молча пожал плечами и отвернулся к окну. Было очевидно, что ему не хотелось говорить об этом. Дженни сняла шляпу, и ее волосы рассыпались по плечам. Немного помедлив, она направилась к туалетному столику у стены. Склонившись над ним, посмотрела на свое отражение в зеркале, затем покосилась на Кейна Рэнсома. Казалось, он о чем-то думал, но о чем? К сожалению, она этого не знала. А может, он думал о том, что в номере… только одна кровать?

Тут Кейн наконец-то повернулся к ней и сказал:

— Я скоро вернусь. Надо отвести животных в конюшню. — Шагнув к двери, он добавил: — И даже не пытайся от меня удрать. Это будет чревато неприятностями.

В следующее мгновение дверь за ним закрылась, и почти тотчас же в замочной скважине звякнул ключ, а затем щелкнул замок.

— Как ты смеешь?! — в негодовании воскликнула Дженни.

Девушка подбежала к двери, с силой пнула ее ногой и тут же вскрикнула от боли — увы, она забыла, что на ней были мягкие мокасины. Кое-как доковыляв до кровати, она взобралась на матрас, знавший лучшие времена, и принялась массировать ушибленные пальцы.

— Негодяй, мерзкий фигляр, — бормотала Дженни. — Неужели он думает, что я не сумею от него сбежать? Неужели он…

Девушка внезапно умолкла и вздохнула. Она прекрасно понимала, что оказалась в ужасном положении. А ведь еще совсем недавно она считала свою жизнь невероятно скучной и однообразной. Теперь же… Теперь она даже не знала, что произойдет с ней в ближайшие несколько часов. И конечно же, не знала, что ждет ее завтра. А что будет с Джонни? Сумеет ли он…

Нет-нет, об этом лучше не думать!

Дженни поднялась с кровати и окинула взглядом комнату. Обстановка была более чем скромной: кровать, туалетный столик, умывальник с треснутым тазиком и кувшином. Обои на стенах в некоторых местах отклеились, а ковер, казалось, ни разу не выбивали. Рэнсом сказал, что другая гостиница ему не по карману… Но едва ли в таком городке, как Парадайз, можно было бы найти что-нибудь получше.

Тут Дженни почувствовала, что в комнате очень душно. Девушка направилась к окну, чтобы распахнуть его пошире. Выглянув на пыльную улицу, она вдруг подумала: «Интересно, сумею ли я выбраться отсюда незамеченной? А если сумею, то что дальше? Пойти к местному шерифу и сказать, что меня похитили? Но тогда Кейн может сказать, что я сестра Техасского Изменника и ищу своего брата…»

Дженни снова вздохнула. Было совершенно очевидно, что она оказалась в безвыходном положении. Да, ей придется смириться, потому что она все равно не сможет сбежать от Кейна. К тому же этот человек…

Дженни вдруг пришло в голову, что Кейн Рэнсом — совсем не тот, за кого себя выдает. И она почти не сомневалась, что за его стремлением отыскать Джонни Эллисона крылось нечто большее… Но что именно? Увы, она не знала, как ответить на этот вопрос.

Дженни посмотрела в другую сторону и увидела Кейна. Стоя у стены дома, он разговаривал с каким-то мужчиной. Но они находились слишком далеко, так что Дженни, как ни прислушивалась, не могла расслышать ни слова. Но она по-прежнему наблюдала за мужчинами; ей казалось, что если они куда-нибудь уйдут — например, отправятся пропустить по стаканчику, — то она сумеет выбраться из окна, добраться до конюшни и похитить лошадь Кейна. Заявить о пропаже лошади, которую сам когда-то украл, он вряд ли рискнет. Тогда, вероятно, чтобы отправиться за ней в погоню, ему придется где-то раздобыть другую лошадь, а на это уйдет время.

Пальцы Дженни вцепились в подоконник, а сердце гулко колотилось в груди. Сейчас она нисколько не сомневалась, что ей удастся сбежать от Кейна — только бы он побыстрее ушел куда-нибудь. А уж добраться до дома она сумеет — в этом тоже не могло быть сомнений.

Внезапно Кейн повернулся и посмотрел на нее, посмотрел прямо ей в глаза. Дженни тут же отпрянула от окна, но она была уверена, что Кейн успел ее заметить и понял, что она за ним наблюдала. Но чего же еще он мог ожидать от нее? Что она будет покорно ждать его возвращения?

Немного помедлив, Дженни подошла к седельным сумкам, лежавшим на полу посреди комнаты. Быстро расстегнув пряжки, она начала рыться в сумках в поисках денег. Свой поступок Дженни не считала кражей, поскольку Кейн вынудил ее пойти на это. «Без денег я далеко не уеду, — думала она, перебирая какие-то бумаги. — Возможно, мне понадобится и оружие».

Оружия в сумках девушка не обнаружила, зато наткнулась на газетную вырезку — почему-то она привлекла ее внимание. Развернув вырезку, она прочитала о смерти человека по имени Мак Броуди. Его застрелили на пустынной дороге, ведущей в Миссури, и ответственность за содеянное была возложена на банду Доусона. Но каковы причины убийства? Ведь у Мак Броуди — так писали в газете — с собой ничего не было, если не считать фотографического снаряжения.

«Не эти ли вещи теперь повсюду возит с собой Кейн Рэнсом? — подумала Дженни. — Но кем ему приходился убитый? Другом? Родственником? Как бы то ни было, но теперь понятно, почему Кейн ищет убийцу». А может, и Джонни принимал участие в убийстве? Нет-нет, ее Джонни не обидит и мухи! Она никогда не забудет, как он плакал, когда околел их верный старый пес. Конечно же, ее брат не мог убить человека.

Горячие слезы обожгли ей веки, и Дженни, часто заморгав, утерла глаза тыльной стороной ладони. В следующее мгновение послышались шаги — кто-то шел по коридору. Дженни поспешно сунула газетную вырезку обратно в сумку. По крайней мере теперь она узнала, чего добивался ее спутник. Впрочем, легче ей от этого не стало…

Отодвинув от себя седельные сумки, Дженни выпрямилась и повернулась к двери. И почти тотчас же в замочной скважине раздался лязг ключа. Потом щелкнул замок, и дверь отворилась.

Переступив порог, Кейн внимательно посмотрел на девушку и усмехнулся:

— Шпионите, мисс Эллисон? Дженни смело взглянула ему в глаза.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — заявила она. Кейн прикрыл за собой дверь.

— Неужели действительно не понимаешь? — Он запер дверь, затем снова повернулся к Дженни и демонстративно опустил ключ в карман. — Пора бы усвоить, что я не держу в сумках деньги. И оружие тоже. Я все равно бы тебя догнал, даже если бы тебе удалось отсюда улизнуть. Странно, что ты в этом сомневаешься.

— Ничего странного! — выкрикнула Дженни, вызывающе вскинув подбородок. — Почему ты думаешь, что я позволю тебе обращаться со мной как с пленницей?! Я тебе этого не позволю, Кейн Рэнсом! И сделаю все возможное, чтобы убежать от тебя. И тогда ты не сможешь… — Она внезапно умолкла и почти шепотом добавила: — Ты не сможешь меня догнать.

— Не смогу, говоришь?

Кейн медленно подошел к ней и, протянув руку, взял ее двумя пальцами за подбородок. Дженни тихонько вздохнула, и губы ее чуть приоткрылись. «Понимает ли она, что делает со мной? — подумал Кейн. — Нет, конечно же, не понимает… Она совершенно ничего не понимает». Он видел, что девушка в растерянности, видел смятение, промелькнувшее в ее чудесных синих глазах. Кейн знал, что должен взять себя в руки и отойти, однако он ничего не мог с собой поделать.

Склонившись к Дженни, он прикоснулся губами к ее губам, а потом впился в них страстным поцелуем. Проклиная себя за несдержанность, Кейн обнял девушку и крепко прижал к груди. Причем ему показалось, что и она к нему прижималась.

Дженни пыталась бороться со своими чувствами, но у нее ничего не получалось — сама того не желая, она все крепче прижималась к Кейну. Но что же с ней происходило? Куда делась ее гордость? Стоило этому мужчине к ней прикоснуться — и она таяла, как масло под лучами солнца. Увы, она ничего не могла с собой поделать, она с жаром ответила на его сладостный поцелуй. Когда же поцелуй их наконец прервался, Дженни тихонько застонала, и Кейн тотчас же все понял — этот стон означал, что девушка покорна его воле и не станет сопротивляться, что бы он с ней ни делал.

На мгновение отстранившись, Кейн подхватил девушку на руки и понес ее в другой конец комнаты, к широкой кровати. Однако оказалось, что он ошибся — в этот момент Дженни начала яростно сопротивляться.

— Отпусти меня! — закричала она. — Немедленно отпусти меня!

— Как пожелает леди, — ответил Кейн и уронил ее на матрас.

Но не успела Дженни и глазом моргнуть, как Кейн навалился на нее, придавив к постели всем своим весом. Сомкнув пальцы вокруг ее запястий, он отвел ей руки за голову и, склонившись над ней, прижался губами к ее губам. Дженни тут же умолкла, она вдруг почувствовала, что ей уже совершенно не хочется сопротивляться. Когда же Кейн стал целовать ее, она, забыв обо всем на свете, снова ответила на его поцелуй. А потом он вдруг приподнялся и принялся расстегивать рубашку у нее на груди. Дженни охватила нервная дрожь, которую она никак не могла унять. Кейн же, расстегнув рубашку, осторожно раздвинул коленом ноги девушки, плотно обтянутые слишком узкими для нее штанами.

Тут Дженни шевельнулась и тихонько прошептала:

— Кейн, пожалуйста, не надо… Он замер на мгновение, а потом, снова склонившись над девушкой, стал покрывать поцелуями ее шею.

Дженни опять застонала, на сей раз гораздо громче, ей казалось, что поцелуи Кейна жгут огнем. И этот огонь, растекаясь по всему телу, вызывал какие-то странные, прежде неведомые ей желания…

В какой-то момент Дженни вдруг почудилось, что она вот-вот задохнется от поцелуев Кейна. Судорожно сглотнув, она прошептала:

— О Боже, нет, не надо…

Он заглянул ей в глаза и пробормотал:

— Дженни, не бойся…

Она отвернулась и тихонько всхлипнула. Кейн вздохнул и мысленно выругался. Сейчас он снова проклинал себя за то, что не сумел вовремя сдержаться. Он попытался заглянуть девушке в глаза, но Дженни крепко зажмурилась, она не желала на него смотреть.

Кейн приподнялся и пробормотал:

— Не бойся, Дженни, я не стану тебя принуждать, если ты сама этого не хочешь.

Ее длинные ресницы дрогнули, глаза раскрылись, и она взглянула на него с удивлением. Нет, она не ослышалась — он принял вертикальное положение и сел на край кровати, спиной к ней. Стараясь унять бешеное биение своего сердца, Дженни сделала глубокий вдох. Потом, пытаясь застегнуть рубашку, поднесла к груди руки, но из-за сильной дрожи никак не могла справиться с пуговками и петельками. Кейн взглянул на нее через плечо и тут же пришел на помощь. Застегнув все пуговицы, он криво усмехнулся и проговорил:

— Мне лучше удается расстегивать их, нежели застегивать, не так ли?

Дженни вспыхнула и отрицательно покачала головой.

— Я ни о чем таком не думала! — солгала она. Кейн поднялся на ноги.

— Не думала? Что ж, тем лучше.

Он провел ладонью по волосам и как-то странно взглянул на нее. От этого взгляда у Дженни снова заколотилось сердце, и она поспешно отвернулась — смотреть на Кейна было так же нестерпимо, как смотреть на полуденное солнце.

Поднявшись с кровати, девушка подошла к окну и выглянула на улицу. Ей требовалось время, чтобы привести в порядок мысли и обрести хотя бы видимость душевного спокойствия. Усилием воли она заставила себя сосредоточиться на чем-нибудь, только бы не смотреть на Кейна. Заметив у дома на противоположной стороне улицы группу мужчин, Дженни принялась их разглядывать. Большинство из них были в мешковатых штанах и в поношенных клетчатых рубахах. Причем лишь несколько человек носили на ремне у бедра кобуры с пистолетами. Судя по всему, обитатели городка были в основном мирными фермерами.

Дом же, у которого толпились мужчины, казался лучшим в городке, причем его двери постоянно открывались, и туда заходили люди. Дженни решила, что это местный салун. И конечно же, заведение процветало.

Тут прямо под окном, гремя колесами, проехала повозка, вздымавшая тучи пыли. Дженни закашлялась и отвернулась на несколько секунд. Когда же она снова выглянула на улицу, ничего как будто не изменилось. Но уже в следующее мгновение послышались выстрелы. А затем из дверей салуна выбежал какой-то мужчина, и почти тотчас же раздался душераздирающий вопль. Через несколько секунд прогремел еще один выстрел, и мужчина медленно осел в дорожную пыль.

Дженни в ужасе вскрикнула и повернулась к Кейну. Он тут же подбежал к окну и, выглянув на улицу, проворчал:

— Проклятие, наверняка сейчас начнется потасовка.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Дженни, снова повернувшись к окну.

— Видишь ли, у того парня… Долго объяснять, Дженни. Но я боюсь, что эти люди не смогут им противостоять.

Проверив пистолеты, висевшие у его бедра, Кейн выбежал из комнаты, даже не удосужившись прикрыть за собой дверь. Но Дженни не заметила его ухода — она слишком увлеклась событиями, происходившими на улице. Когда же девушка наконец-то увидела, что осталась в комнате одна, она сразу же поняла: лучшей возможности для побега ей больше не представится.

Дженни бросилась к двери, но у порога остановилась в нерешительности. Ей вдруг пришло в голову, что без денег и без лошади она не сможет убежать от Кейна. А если отправиться к местному шерифу? Поверит ли он ей? Нет, скорее всего не поверит. Так что Кейн, вероятно, был прав.

В конце концов Дженни решила, что время для побега было не самое подходящее. И если бы даже ей удалось выбраться из городка незамеченной, то она только ухудшила бы свое положение.

Было очевидно, что ей следовало набраться терпения. Наверняка ей представится более благоприятная возможность для побега.

Глава 11

Кейн вернулся несколько часов спустя.

— Все еще здесь? — Он с удивлением взглянул на Дженни.

Она с усмешкой спросила:

— А где же я должна находиться?

— На полпути к Бракстону, наверное.

— Без денег, без лошади и без карты? Вероятно, потребовались бы месяцы, а то и годы, чтобы потом найти мое безжизненное тело.

Кейн рассмеялся:

— Я рад, что здравый смысл тебе не изменил.

— Тебе лучше бы помолчать. Потому что я могу принять твои слова за комплимент, — ответила Дженни.

Кейн уселся в кресло и принялся стаскивать сапоги. Взглянув на Дженни, с улыбкой сказал:

— Ты быстро учишься. Схватываешь на лету. Она пожала плечами.

— Приходится учиться.

Дженни поднялась со стула и принялась расхаживать по комнате. Время от времени девушка поглядывала на Кейна, но не произносила ни слова. Кейн тоже молчал. Наконец не выдержал:

— Полагаю, нам пора подкрепиться. Я уверен, что ты проголодалась. Знаешь, ты сейчас похожа на койота, рыщущего в поисках добычи, — добавил он с улыбкой.

Дженни окинула его презрительным взглядом:

— Ты блистательно владеешь образным языком. Вероятно, на вечеринках пользуешься ошеломительной популярностью.

Кейн сдвинул на затылок шляпу и пристально посмотрел на девушку.

— Мне показалось, или ты на самом деле чем-то недовольна? — осведомился он. — Неужели я каким-то образом тебя разгневал?

— Не будь ослом! — огрызнулась Дженни. Кейн взглянул на нее с укоризной:

— Вы не очень-то вежливы, мисс Эллисон. Вероятно, вы дурно воспитаны.

Дженни хотелось топнуть ногой и наброситься на Кейна с кулаками, но она прекрасно понимала, что ничего этим не добьется. И вообще, напрасно она заговорила с Кейном, ведь она давно уже заметила, что перебранки с ним ничего ей не давали и только приводили ее в бешенство.

Тут Кейн наконец-то стащил и второй сапог и с наслаждением откинулся на спинку кресла. Дерево жалобно скрипнуло под его тяжестью. Сняв шляпу, он бросил ее на кровать. Затем с улыбкой посмотрел на Дженни и вполне миролюбиво проговорил:

— Вижу, я опять тебя обидел, но так и не узнал, хочешь ли ты есть.

Дженни не удостоила его ответом.

Кейн покачал головой и снова улыбнулся.

— Вероятно, мне нужно отнестись к твоему молчанию с благодарностью, но в таком случае я не смогу удовлетворять твои потребности. — Он встал и лениво потянулся, тотчас напомнив Дженни наглого откормленного кота. — Вероятно, я распоряжусь, чтобы приготовили ванну, — сказал он после непродолжительной паузы. — Хочешь ко мне присоединиться? Или, может быть, скажешь, что уже искупалась?

— Ты несносный! — бросила Дженни, окинув его гневным взглядом.

Не обращая на девушку внимания, Кейн снял рубашку и бросил ее на пол. Пистолеты все еще висели у него на бедрах, и он принялся развязывать кожаные постромки, которыми крепился ремень. Дженни уставилась на него в изумлении, когда он, сняв ремень, начал расстегивать штаны. Немного помедлив, она шагнула к двери, к счастью, та была не заперта.

— Хочешь заказать нам в номер обед?! — крикнул Кейн ей вдогонку. — Что ж, очень хорошо. И пожалуйста, позаботься, чтобы нам принесли побольше горячей воды для ванны.

Дженни распахнула дверь и выскочила в тускло освещенный коридор. В следующее мгновение к ногам девушки упала ее «маскировочная» шляпа, а затем послышался смех Кейна.

Дженни подняла шляпу и, надев ее, убрала под широкие мягкие поля свои длинные волосы. Потом захлопнула дверь и проворчала:

— Бесчувственная скотина. Бесстыжий, самодовольный, надутый осел.

«Бронзовый мускулистый Адонис», — вкрадчиво прошептал внутренний голос, и Дженни пришлось признать, что фигура Кейна действительно достойна восхищения.

— Хорошо, что я вовремя выбежала, — пробормотала девушка. Убрав под шляпу последнюю прядь волос, она направилась в вестибюль, чтобы заказать обед и ванну.

Дженни сидела за столиком в самом темном углу обеденного зала и с сожалением вспоминала обеды тети Эйприл. Оказалось, что тетушка готовила не так уж плохо, во всяком случае, она никогда не подавала на стол такое жесткое мясо, как то, что сейчас лежало перед Дженни на тарелке. Вареные овощи тоже были гораздо хуже, чем домашние. К тому же ей пришлось прилагать немало усилий, чтобы есть так, как ели, по ее представлениям, мужчины. Вилку она зажала в кулаке, а нож держала так, словно собиралась воткнуть его в официанта, а не в кусок жесткого стейка.

— Все в порядке? — послышался над ее ухом чей-то голос.

Дженни невольно вздрогнула и подняла голову. Перед ней стоял официант — довольно угрюмая личность.

— Да, в порядке, — солгала Дженни, постаравшись придать своему голосу как можно больше грубости.

— Я уже отправил ванну и еду для вашего приятеля, — сказал официант. — Кто будет за все расплачиваться?

—Он.

Услышав такой ответ, официант усмехнулся и покачал головой:

— Да, конечно… Можно было сразу догадаться. Ведь ты совсем еще зеленый юнец — у таких деньги не водятся.

«Почему он вдруг разговорился? — удивилась Дженни. — Может, мой маскарад вызывает подозрения?» Дженни промолчала и снова склонилась над тарелкой. Она надеялась, что официант оставит ее в покое, но он не собирался уходить.

— Кроме того, — продолжал официант, вытирая руки о грязный передник, — Рэнсом теперь здесь вроде героя. С него причитается. Как ты считаешь?

Эти слова пробудили в Дженни любопытство, и она грубым голосом проговорила:

— Что вы имеете в виду?

— Неужели не понимаешь? Ведь он недавно сцепился с этими мерзавцами и всех повязал.

— Да-да, разумеется, — кивнула Дженни.

Что за мерзавцы? Те, что стреляли на улице? Она вспомнила, что после ухода Кейна выстрелов больше не слышала. Судя по всему, он без труда с ними управился. Но как именно? Ведь она ничего особенного из окна не видела…

— Правда, мне сдается, что хозяин должен накормить Рэнсома за счет заведения, — заметил официант. — Это самое малое, что он может сделать, поскольку покойник — его брат.

Дженни снова кивнула:

— Да, это было бы справедливо. — Не желая продолжать беседу, она отправила в рот целую картофелину.

Почесав в затылке, официант уже собрался уходить, но остановился и добавил:

— Скажи Рэнсому, что он может поутру принести свое оборудование в тюрьму. Хотчкисс к этому времени подготовит арестантов.

Девушка молча кивнула, и официант наконец-то удалился.

Когда Дженни вернулась в номер, Кейн, обнаженный до пояса, вытирал полотенцем влажные волосы.

— Так что же случилось в салуне? — спросила Дженни. — И почему тебя считают героем? Так мне сказал официант.

Кейн пожал плечами:

— Не имею представления. Может, он имел в виду тот факт, что я помог задержать парней, затеявших драку.

— А ты и впрямь их задержал? — Дженни с любопытством взглянула на своего спутника.

Кейн достал из седельной сумки чистую рубашку и встряхнул ее, чтобы хоть немного разгладить.

— Да, верно. Так оно и было. Ты поела? Она кивнула:

— Да, поела, спасибо.

Кейн надел рубаху и начал застегивать пуговицы. Дженни же подошла к ведру с водой, стоявшему рядом с ванной. Не удержавшись, она окунула в воду палец. Оказалась, что вода еще не остыла.

— В ведре осталась горячая вода, — сказал Кейн, заметив ее движение. — Есть и чистые полотенца. Мыло — на дне ванны.

Дженни ужасно хотелось понежиться в теплой воде, однако она промолчала.

— Что ж, действуй, — продолжал Кейн. — А я поступлю как джентльмен. Выйду из комнаты, чтобы не мешать тебе. Поскольку я уже заплатил за ванну, мы должны использовать ее с максимальной отдачей.

— Твое великодушие не знает границ, — пробормотала Дженни. — Но какой смысл купаться? Ведь потом придется снова надеть все грязное.

— Возможно, я раздобуду для тебя что-нибудь свежее, — ответил Кейн.

Когда она подняла на него взгляд, он улыбнулся, и Дженни не смогла не ответить ему улыбкой.

— Было бы очень мило, мистер Рэнсом.

— Я вообще очень милый человек.

— Только для всех это большой секрет.

— Возможно. Но все секреты рано или поздно раскрываются, не так ли, мисс Эллисон? — Кейн снова улыбнулся.

Дженни вдруг вспомнила о брате. Да, вероятно, его рано или поздно найдут. Только пусть его покарает правосудие, а не жаждущий мести молодчик, такой, как Кейн Рэнсом.

Она посмотрела ему в глаза:

— Не все секреты раскрываются, мистер Рэнсом.

— Все зависит от того, что это за секреты, — заметил Кейн.

— Вашему секрету огласка, естественно, не грозит, — выпалила Дженни.

Кейн невольно рассмеялся:

— Вынужден согласиться. Такие секреты не часто раскрываются.

Дженни снова повернулась к ванне.

— Вода, похоже, скоро остынет, — пробормотала она. — Не будешь ли ты так любезен…

— Да-да, конечно, — перебил Кейн. Он надел ремень с пистолетами и добавил: — Обещаю, что вернусь не скоро.

— Не забудь про мою чистую одежду.

— Найдешь ее у меня в подсумке. Бери все, что тебе подойдет.

В следующую секунду дверь за Кейном закрылась.

Дженни тотчас принялась раздеваться. Стянув с себя рубашку и штаны, она бросила их в дальний угол. Затем, использовав узкую длинную полоску ткани в качестве ленты, подвязала волосы, чтобы они не мешали. После чего сняла остатки одежды и, долив из ведра горячей воды, осторожно шагнула в ванну.

С облегчением вздохнув, Дженни опустилась на дно и, вытянув ноги, закрыла глаза, горячая ванна показалась ей настоящей роскошью. Полежав минуту-другую в полной неподвижности, она отыскала на дне ванны кусок мыла и мочалку и стала намыливать сначала шею, потом плечи и грудь. В этот момент ей почему-то вспомнилась тетя Эйприл, но она постаралась не думать о тетушке — от таких мыслей становилось только хуже. К тому же она надеялась, что Кейн позволит ей отправить домой весточку, чтобы тетя за нее не беспокоилась.

Минут через пять девушка снова начала намыливаться и вдруг почувствовала, что мыло имело на редкость приятный запах. «Как странно, — подумала она. — Ведь Кейн вроде бы не похож на человека, который моется с ароматным мылом…»

Тут взгляд ее упал на ворох использованных полотенец, и она увидела лежавший сверху влажный кусок другого мыла, самого обычного. Дженни невольно улыбнулась. Выходит, Кейн купил ароматное мыло специально для нее. Подобной предусмотрительности она никак от него не ожидала.

«А может, Кейн Рэнсом совсем не такой, каким кажется? — подумала Дженни, снимая с волос повязку. — Может, он не так уж плохо воспитан?» Девушка зажмурила глаза и на несколько секунд погрузилась с головой в воду. Затем принялась намыливать мокрые пряди. При этом она думала о Кейне Рэнсоме — ей вдруг вспомнилась их первая встреча, когда он устанавливал свое фотографическое снаряжение посреди главной улицы Бракстона, напротив ограбленного банка. Его тогда очень возмутил нездоровый интерес шерифа и некоторых горожан к лежавшему в пыли бездыханному телу. Она тоже считала, что шериф вел себя отвратительно, и почти прониклась к Кейну симпатией, пока он не набросился на нее. А в день стычки с Самантой Джеймс, когда Кейн защищал ее от выпадов вдовы, она заметила — или это только ей показалось? — что он посмотрел на нее с некоторым интересом. Хотя, конечно же, не исключено, что ей действительно показалось… И вообще, почему это для нее так важно? Почему она думает об этом человеке? Ведь из-за своего поступка Кейн Рэнсом опустился до уровня самого обыкновенного преступника. Он мало чем отличался от тех бандитов, которых преследовал. Да-да, он ничем не лучше бандитов Доусона!

Дженни поднялась на ноги и взяла с табурета чистые полотенца. Обернув одно вокруг головы, а второе набросив на плечи, Дженни вылезла из ванны, и стекавшая с ее ног вода тотчас образовала на полу лужицу. Чуть отступив от ванны, девушка принялась вытираться. Затем подошла к сумкам Кейна, лежавшим на кровати. Расстегнув одну из них, она вытащила… нечто мягкое и нежное на ощупь. Дженни невольно нахмурилась — она не могла припомнить, чтобы находила в сумках Кейна что-то подобное.

К радости Дженни, извлеченная из сумки вещь оказалась муслиновой сорочкой, отороченной по лифу изящным кружевом, и еще она обнаружила пару панталон. Было совершенно очевидно, что Кейн купил эти вещи специально для нее. Дженни густо покраснела, представив, как он выбирал столь интимные принадлежности женского туалета. И все же она была благодарна Кейну, ведь он, оказывается, позаботился о ней должным образом. И если ей придется снова надевать мужскую одежду, то она по крайней мере будет ощущать под ней нежное прикосновение муслина.

Надев чистые штаны и рубашку, Дженни прошлась по комнате. И тут вдруг послышался легкий стук в дверь.

— Все в порядке! — крикнула она. — Можешь войти!

Дверная ручка тотчас же повернулась, и Дженни сразу поняла, что это не Кейн, ведь у него был ключ. Девушка надела шляпу и принялась убирать под нее волосы.

В этот момент раздался незнакомый голос.

— Кто там? — спросила Дженни.

— Шериф Хотчкисс. А вы — Рэнсом?

— Нет, я его помощник, — ответила Дженни.

— Ясно. А он где? — послышалось из-за двери.

— Его сейчас нет. Я не очень хорошо себя чувствую, так что не могу вас впустить, — добавила Дженни.

На несколько секунд воцарилась тишина, затем шериф проговорил:

— Тогда передайте ему, что я заходил. Вы меня слышите?

— Конечно, слышу.

— Так как, вы сказали, вас зовут? — пробормотал шериф.

Дженни судорожно сглотнула и прокричала в ответ:

— Я своего имени не называл!

— Да, верно, не называл. Что ж, скажите ему, что я заходил.

Выждав немного, Дженни подкралась к двери и прислушалась. Когда шаги шерифа затихли, она с облегчением вздохнула. Но зачем ему понадобился Кейн? И почему она не обратилась к шерифу с просьбой о помощи? Более того, она даже не подумала об этом! Какая же она глупая!

А впрочем… Хотчкисс все равно не поверил бы ей. Ведь Кейн считался героем, он задержал преступников. Дженни в очередной раз убедилась, что оказалась в безвыходной ситуации. И тут ей снова вспомнилась тетушка. Она подумала о том, что тетя Эйприл, наверное, упала бы в обморок, если бы узнала о злоключениях племянницы.

Но Эйприл об обмороке в этот момент даже не помышляла. Решительно распахнув дверь, она вошла в контору шерифа и без всяких предисловий заявила:

— Мистер Бартон, я требую, чтобы вы наконец-то хоть что-то предприняли. Вы обязаны выяснить, где моя племянница.

Шериф почесал в затылке и в смущении пробормотал:

— Напрасно вы сердитесь, мэм. Я сделал все, что в моих силах. Вы просто не понимаете всей сложности ситуации. Видите ли, мои обязанности заключаются не только в том, чтобы…

Ваша главная обязанность — найти мою племянницу, — перебила Эйприл. — И я отказываюсь выслушивать вашу нелепую болтовню! Вы ленивый человек, шериф, и на следующих выборах я выражу свое неудовлетворение в более понятной для вас форме. — Эйприл приблизилась к Бартону еще на шаг, и элегантные перья на ее модной шляпке, угрожающе колыхнулись. — Позвольте вам сообщить, что в женском клубе я пользуюсь некоторым влиянием, если вы понимаете, к чему я клоню!

Бартон прекрасно понял, к чему клонила собеседница. Хотя женщины и не обладали правом голоса при выборах шерифа, они весьма эффективно воздействовали на своих мужей. Зная, что значительная часть мужского населения Бракстона находится под каблуком жен, он мог догадаться, что выиграть следующие выборы ему будет весьма затруднительно. Шериф начал оправдываться:

— Простите меня, мэм, но я полагаю, что вы неправильно меня поняли. Уверяю вас, делается все возможное, чтобы отыскать мисс Дженнифер. Я отправил письмо федеральному прокурору и даже техасским рейнджерам. — «Вернее, отправлю, как только ты отсюда уберешься», — мысленно добавил шериф. — Так что не беспокойтесь, мы ее отыщем.

— Очень на это надеюсь, мистер Бартон. Будет бесконечно жаль, если вам придется уйти в отставку. Всего доброго.

Сдержанно кивнув, Эйприл развернулась на каблуках и вышла из комнаты. Шериф в изумлении таращился на захлопнувшуюся за ней дверь.

— Что за муха ее укусила? — пробормотал он, нахмурившись.

Бартон придвинул к себе бумагу и перо и начал писать. Он понял, что ему все же придется сообщить федеральному прокурору и техасским рейнджерам об исчезновении мисс Эллисон.

Эйприл решительно шагала по тротуару, крепко сжимая в руке ридикюль. Все утро она просидела над бухгалтерскими книгами, а теперь должна была переделать множество других дел, прежде чем сможет вернуться в магазин и приступить к выполнению очередных заказов. Подумать только — восемь новых шляпок! Дженни была бы ею довольна.

Милая, милая Дженни, где же она сейчас? Что могло с ней случиться? Исчезла, даже не оставив записки… Ведь это так на нее не похоже. Может, отправилась на поиски Джонни? Может, хочет уговорить его вернуться домой? Ах, этот Джонни!.. Эйприл невольно нахмурилась. Мальчишка устыдился бы, если бы узнал, сколько хлопот доставил своей сестре! Если он не думает о себе, то мог бы подумать хотя бы о сестре! Мог бы помогать ей дома. Каково молоденькой девушке тащить на своих плечах такой воз? Но она никогда не жаловалась и ни с кем не делилась своими печалями, даже с родной теткой. Так где же она сейчас?..

Эйприл пересекла улицу и направилась к лавке Картера.

— Есть ли какие-нибудь новости, мэм? — спросил Картер-младший.

Эйприл отрицательно покачала головой:

— Пока нет, к сожалению.

Молодой человек со вздохом пробормотал:

— Сожалею, мэм… — Немного помедлив, он продолжал: — Вероятно, с ней произошло какое-то несчастье. И знаете, очень странно, что почти в то же самое время исчез и этот фотограф, Кейн Рэнсом. Я думаю… Может, что-то случилось с ними обоими?

Эйприл тоже не раз задумывалась над этим странным совпадением. Как могло случиться, что в таком маленьком городке, как Бракстон, почти в одно и то же время исчезли двое? Но на вопрос молодого человека она ответила довольно уклончиво:

— Всякое в жизни случается, Генри. Я зашла, чтобы купить муки и сахара, — добавила Эйприл. — Пожалуйста, запиши это на мой счет.

Генри на несколько секунд замешкался. Потом, пробормотав что-то нечленораздельное, сказал, что ему нужно забрать у отца учетные книги. Через несколько минут он вернулся в сопровождении Картера-старшего.

Уоррен Картер нахмурился и пробурчал:

— Мисс Тейлор, вам, должно быть, известно, что за последние месяцы ваш долг раздулся до неимоверных размеров. Я понимаю, что ваш бизнес, по-видимому, не дает большой прибыли, но у меня — собственные проблемы. Надеюсь, вы меня понимаете?

Эйприл вскинула подбородок и пристально взглянула на Уоррена:

— Разве мы когда-нибудь оставляли счета неоплаченными, мистер Картер?

— Конечно, нет, мисс Тейлор.

— В таком случае, пока мы регулярно платим, я не вижу оснований отказывать мне в продлении кредита. Кстати, довожу до вашего сведения: за последние дни мои дела существенно поправились.

— Неужели? — удивился Картер.

Да, как это ни странно. После исчезновения племянницы мне приходится вертеться как белке в колесе, иначе наш бизнес захирел бы. К счастью, бракстонские дамы всегда отличались великодушием. Да вы и сами знаете… Когда была жива ваша женушка, она довольно часто заказывала у нас шляпки.

Картер грустно улыбнулся и кивнул:

— Ваша правда. Мари-Луиза питала слабость к хорошеньким шляпкам. Я совсем об этом забыл, мисс Тейлор.

Эйприл сочувственно погладила его по руке.

— И она всегда хвалила вас за щедрость, когда вы потакали этой ее маленькой слабости, мистер Катер.

— Правда? Она никогда не говорила об этом. — Уоррен расплылся в улыбке, он был явно польщен.

Эйприл энергично закивала:

— Да-да, не сомневайтесь. Она часто говорила о вашей щедрости. Вероятно, она никогда не заикалась об этом в вашем присутствии, потому что не хотела вас смущать. Мари-Луиза была добрая душа, она никогда бы не смогла поставить человека в неловкое положение. Особенно вас, мистер Картер.

Уоррен еще шире улыбнулся.

— Вероятно, вы правы, мисс Тейлор. Да, конечно же, вы правы! — Картер-старший покосился на сына и сказал: — Что ты стоишь, Генри? Запиши покупки мисс Тейлор в учетную книгу. И добавь отрез ленты за мой счет. — Он снова перевел взгляд на Эйприл. — У красивой женщины должны быть красивые украшения, мисс Тейлор.

Эйприл густо покраснела, и краска придала ее лицу особую привлекательность.

— Спасибо, мистер Картер! — воскликнула она. — Вы всегда так добры!..

— Ничего подобного. Вы замечательная покупательница, и я очень уважаю вас, мисс Тейлор.

Картер-старший и Эйприл обменялись улыбками. Он назвал ее красивой, и Эйприл действительно почувствовала себя красивой. «Возможно, жизнь старой девы не для меня, — подумала она, когда Уоррен галантно взял ее под руку и подвел к стеклянной коробке, доверху наполненной мотками лент и кружев. — Нет, определенно не для меня!»

Глава 12

Дженни с восхищением разглядывала фотографическое оборудование, расставленное Кейном по комнате.

— Все очень просто, — объяснял он. — Ставишь рамку, наводишь на фокус, относишь мокрую пластину в темную комнату — у меня для этого есть палатка — и готовишь пластинку. Затем делаешь снимок, несешь пластинку в лабораторию и опускаешь в проявитель.

— Но что ты с ней делаешь? Что надо сделать, чтобы появилось изображение?

Кейн немного подумал, потом сказал:

— Видишь ли, это долго объяснять. Процесс довольно сложный, а впрочем… Происходит следующее… Лучи света, отражаясь от человека или от предмета, который фотографируется, попадают в камеру через объектив. Вот он. — Кейн указал на стеклянный диск на передней стенке фотографического аппарата. — Линзы проецируют лучи света на пластину, находящуюся в задней части камеры. Я покрываю пластину специальным раствором, сделает ее чувствительной к свету, отраженному от фотографируемого объекта. Затем насухо вытираю обратную сторону пластины и вставляю ее в светонепроницаемую рамку. После чего помещаю рамку в камеру и подвергаю световому воздействию, сняв с объектива крышку. При хорошем дневном освещении на это уходит секунд тридцать.

— И таким образом получается фотография?

— Совершенно верно. Затем я вынимаю пластину из камеры и спешу в лабораторию, чтобы поместить пластину в проявитель. Если я делаю все правильно, то получается довольно сносная фотография. Если нет, то приходится переснимать.

— А как действует проявитель? — спросила Дженни. Кейн поскреб ногтями щетину, пробивавшуюся на подбородке, и снова задумался. Наконец проговорил:

— Не знаю, поймешь ли, но слушай… От воздействия света на эмульсию происходит довольно сложная химическая реакция. Но полученное изображение поначалу Глазу недоступно. Изображение проявляется только после того, как я погружу пластину в химический раствор, который сделает его негативным. Проецируя негатив на бумагу, покрытую альбумином, я получаю оригинальные тона. Отпечаток называется позитивом. Затем я промываю его в воде и вешаю сушить. После чего мы получаем готовую фотографию.

— А что тебе больше всего нравится фотографировать? — осведомилась Дженни.

Кейн взглянул на нее с любопытством:

— Все, что привлекло мое внимание в данный момент. Дженни рассмеялась:

— Но это не ответ. Кейн тоже засмеялся:

— Кажется, и у тебя есть секреты, верно? Давай обменяемся секретами.

Дженни пожала плечами и пробормотала:

— Я вела довольно замкнутую жизнь, и у меня нет секретов, которыми можно было бы поделиться.

— У тебя это прозвучало так грустно… — с улыбкой заметил Кейн.

Дженни рассмеялась:

— Ты прав. Единственный скелет в моем шкафу — это слабость к хорошеньким шляпкам и красивым платьям.

— Но ведь шляпки — твой бизнес. Она кивнула:

— Конечно. А разве нельзя зарабатывать на жизнь, делая то, что тебе нравится?

Кейн вытер тряпочкой камеру, лежавшую у него на коленях, и откинулся на спинку стула. Его взгляд остановился на еще влажных волосах Дженни, обрамлявших ее личико. Щеки девушки залились румянцем, что случалось всякий раз, когда Кейн слишком пристально смотрел на нее.

— Я что, испачкала чем-то нос? — проговорила она, отводя глаза.

Кейн отрицательно покачал головой:

— Нет. Если не считать черного пятна, делающего твой нос похожим на волчий.

Негодник! — воскликнула Дженни со смехом. Девушка заглянула в щербатое зеркало, висевшее над туалетным столиком. Никакого черного пятна, естественно, не было, и она, повернувшись к Кейну, спросила: — Так кого же ты должен фотографировать?

— Гилберта и Пруитта. Дженни нахмурилась:

— А кто они такие?

— Парни, устроившие сегодня утром потасовку.

— Я думала, что одного из них убили.

— Нет, был убит пианист из салуна «Подстреленный гусь». Но на самом деле Гилберт и Пруитт его не убивали. Они только затеяли драку.

Девушка с удивлением взглянула на Кейна:

— Тогда почему же их признали виноватыми, если они никого не убивали?

Кейн завернул камеру в мягкую ткань и поместил в кожаный футляр. Потом ответил:

— Видишь ли, Гилберт был пьян и производил слишком много шума, а пианист попросил его заткнуться. Гилберту это не понравилось, и он сказал пианисту, что его игра больше походит на кошачий концерт. Сэм — пианист — пришел в бешенство от такого оскорбления и схватился за пистолет, который обычно находился у него под рукой. — Кейн улыбнулся. — На самом деле он привык к жалобам по поводу его музыкальных способностей. Но Сэм хотел просто припугнуть Гилберта. Он не собирался в него стрелять. А Пруитт, дружок Гилберта, к несчастью, этого не знал. Увидев в руке пианиста пистолет, он схватился за собственное оружие.

— Но мне показалось, ты сказал, что он на самом деле никого не застрелил?

— Верно, он никого не убивал. Пруитт — никудышный стрелок. Он промахнулся. Увидев, что от его пианино отлетела щепка, Сэм, мягко говоря, расстроился. Он вскочил с места и выбежал из салуна, чтобы позвать -на помощь приятелей.

— А Гилберт и Пруитт последовали за ним?

— Отлично, мисс Эллисон! — Кейн сунул руку в карман рубашки и извлек оттуда маленькую коробочку с табаком и папиросной бумагой. Сворачивая сигарету, он продолжал: — Когда все они очутились на улице, Сэм споткнулся о Джизбела.

— О Джизбела?

— Это овчарка Уэнтропа, — пояснил Кейн. — Короче говоря, когда Сэм споткнулся о старичка Джизбела, мирно дремавшего у порога, он случайно произвел выстрел из собственного пистолета, ставший для него роковым.

Дженни едва не расхохоталась, но вовремя сдержалась, вспомнив, что речь идет о смерти человека. Откашлявшись, она пробормотала:

— В таком случае собака виновата ничуть не меньше, чем Гилберт и Пруитт.

— Скорее больше, — сказал Кейн. — Но в отличие от Гилберта и Пруитта ее не разыскивает полиция. К тому же пес слишком стар, чтобы тратить веревку на его повешение. Вряд ли он протянет до будущей зимы.

На сей раз Дженни с собой не совладала и громко рассмеялась. Ее рассмешила не столько нелепость описываемых событий, сколько забавное изложение самого рассказчика.

— А зачем делать фотографии Гилберта и Пруитта? — полюбопытствовала она, отсмеявшись.

— Для их идентификации. Сейчас существует новая процедура, значительно облегчающая идентификацию и поимку преступников. По снимку, размноженному на листках, гораздо проще найти преступника. — Кейн сделал глубокую затяжку, потом добавил: — И это, безусловно, на руку фотографам. Сейчас мы неплохо зарабатываем.

— Ничуть не сомневаюсь, — кивнула Дженни. — Так какой же доход приносят мертвые преступники?

Кейн криво усмехнулся:

— Мертвые или живые — значения не имеет. Деньги одни и те же.

— Очень удобно, — проворчала Дженни. Отвернувшись, она подошла к окну. На улице уже стемнело, и на некоторых домах мерцали фонари, освещавшие и часть дороги. У Дженни перехватило горло, когда она представила, что и Джонни может в один прекрасный день закончить свой путь в деревянном гробу перед объективом фотографа. На глаза девушки навернулись слезы, и она едва не расплакалась. В этот момент Кейн приблизился к ней и, бросив в открытое окно окурок, проговорил:

— Так что же, сумеешь справиться со своими обязанностями?

— С какими обязанностями? — удивилась Дженни, она по-прежнему смотрела на улицу.

— Выходит, ты меня не слушала. С обязанностями помощника фотографа.

— Я ничего не знаю об обязанностях помощника фотографа, — заявила Дженни.

Кейн улыбнулся:

— Нужно будет делать то, что я скажу, мисс Эллисон. Все очень просто.

— Просто — для кого? — Тут девушка наконец-то обернулась.

— Для вас, миледи. Если, конечно, будете точно выполнять мои инструкции.

Дженни молча отошла от окна и направилась к кровати. Пора было ложиться спать, но она до сих пор не имела ни малейшего представления о намерениях Кейна. Ляжет ли он с ней в постель или устроится на полу? Смотреть на него она не осмеливалась, Кейн же не отводил от нее взгляда: он прекрасно понимал, о чем думала сейчас его спутница.

«Но почему же, почему она боится меня? — спрашивал себя Кейн. — Почему считает, что я не в состоянии контролировать свои действия? Что ж, неудивительно, что многие мужчины ведут себя подобно животным, ведь женщины ожидают от них именно этого».

Кейн подошел к двери и, отворив ее, повернулся к Дженни и с язвительной усмешкой проговорил:

— Ложитесь спать, мисс Эллисон. А я поищу себе более дружелюбную компанию.

Щелчок притворившейся за ним двери заставил девушку вздрогнуть. При мысли, что Кейн догадался, о чем она думала, Дженни вспыхнула. Ей стало неловко. Мало того что он от нее отказался, так еще и разыграл спектакль, точно актер в шекспировской пьесе. Удивительно, как это он не добавил: «В расставании столько сладостной печали!»

Дженни присела на край кровати и со вздохом подумала: «О Господи, ведь я же сама не знаю, чего хочу». Да, как ни странно, но Дженнифер Эллисон, которая всегда знала, чего хочет, теперь оказалась в весьма затруднительном положении. Разумеется, она прекрасно понимала, что ей следует держаться подальше от Кейна Рэнсома. И в то же время она чувствовала, что ее по какой-то необъяснимой причине влечет к этому мужчине.

После беспокойной ночи, проведенной в одиночестве на широкой кровати, Дженни проснулась, выскользнула из постели, сладко потянулась и зевнула. Интересно, какие новые проблемы принесет ей этот яркий солнечный день?

Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать.

Едва Дженни набросила на плечи рубаху, как в дверь постучали, и раздался знакомый баритон — Кейн спросил разрешения войти.

— Подожди минутку! — крикнула Дженни, застегивая последнюю пуговицу. — Я не совсем одета!

— Ты лентяйка, — послышалось из-за двери. — Солнце уже давно встало.

Дженни рывком распахнула дверь.

— А я — нет, — буркнула она.

Кейн окинул взглядом девушку и с улыбкой протянул:

— Это видно…

Он направился в угол, где лежало аккуратно сложенное фотографическое оборудование. Взяв тяжелую камеру с треногой, Кейн попросил девушку захватить коробки со стеклянными пластинами и растворами.

— Только будь осторожна! Я не хочу, чтобы от пластин остались одни осколки. С меня хватит тех, что ты уже разбила в дороге.

— Лучше скажи это своему мулу, — огрызнулась Дженни. Убрав волосы под широкие поля шляпы, она добавила: — У него ужасная поступь. Ты разве не замечал?

Проигнорировав вопрос, Кейн продолжал:

— Когда доберемся до тюрьмы, тебе придется вернуться за походной лабораторией, а я тем временем займусь установкой камеры.

— Это слишком хлопотно, — проговорила Дженни, выходя следом за Кейном из номера. — Я не успела поесть.

— Ты постоянно чем-нибудь недовольна.

— Как только вам надоест меня слушать, мистер Рэнсом, можете отправить меня домой, — заявила Дженни.

— Не забывай, Джонни, что ты молодой человек, а не капризная девчонка. Иначе местным жителям будет о чем посплетничать.

Напоминание оказалось своевременным. Дженни воздержалась от дальнейших жалоб, однако задумалась: что все-таки случится, если вдруг станет известно, кто она на самом деле? Она снова и снова задавала себе этот вопрос, однако ответа не находила.

Когда они пришли в тюрьму, где содержались Гилберт и Пруитт, Кейн велел Дженни вернуться и принести палатку.

— И захвати еще какой-нибудь снеди, — добавил он, бросив девушке золотую монету, которую она ловко поймала.

Слишком уж пристальный взгляд шерифа Хотчкисса, таращившегося на нее, вызвал у Дженни легкую тревогу, но она постаралась скрыть свое беспокойство.

— Это все? — Дженни старалась говорить грубым голосом.

— Все, парень. Поторопись.

Она поспешила покинуть тюрьму и направилась в гостиницу, находившуюся на другой стороне улицы. Ей не потребовалось много времени, чтобы заказать завтрак и захватить походную лабораторию, но оказалось довольно трудно доставить все это в тюрьму. Одной рукой прижимая к себе громоздкую палатку и колья, она в другой руке несла тарелку с яичницей, жареным беконом и горячей овсянкой.

Добравшись до тюрьмы, Дженни поднялась на первую ступеньку, но в этот момент распахнулась дверь и ей навстречу выбежал какой-то мужчина. Не заметив девушку, он наткнулся на нее и столкнул со ступеньки. Стараясь удержаться на ногах, она взмахнула руками — и тотчас же раздался дикий рев, а в следующее мгновение Дженни поняла, что перед ней шериф Хотчкисс. Шериф прижал ладони к лицу, и из-под его пальцев стекал на рубашку оранжевый яичный желток. При виде столь потешного зрелища Дженни невольно расхохоталась и выронила палатку.

Однако шериф Хотчкисс не усмотрел в ситуации ничего смешного. Напротив, он решил, что зеленый юнец подстроил все нарочно, чтобы сделать из него, шерифа, посмешище. Выбросив вперед руку, он схватил Дженни за ворот рубашки и рванул на себя.

— Эй! — взвизгнула она от неожиданности, когда ее ноги оторвались от земли. — Эй!

В дверном проеме появился Кейн. Он мгновенно оценил ситуацию и с невозмутимым видом проговорил:

— Шериф, думаю, вам лучше отпустить моего помощника.

— Отпустить?! — заорал Хотчкисс, обдавая Дженни брызгами яичного желтка и овсянки. — Этот парень запустил мне в лицо тарелку!..

— Сомневаюсь, что он сделал это намеренно. Вы же знаете, какой аппетит у мальчишек его возраста. Если бы он хотел вас оскорбить, то вряд ли стал бы жертвовать собственным завтраком. — Кейн спустился с крыльца и, осторожно разжав руку шерифа, высвободил Дженни. Затем достал из кармана чистую тряпицу и помог Хотчкиссу стереть с лица и рубашки остатки желтка и каши. После чего повернулся к Дженни и проворчал: — Не стой здесь. Лучше иди и протри чистой фланелькой стеклянные пластины. Я тем временем установлю палатку, а затем приду к тебе.

Девушка молча кивнула и, надвинув на глаза шляпу, взбежала вверх по ступенькам. Она тотчас же принялась протирать пластинки, стараясь не привлекать к себе внимания. Вскоре Кейн к ней присоединился. Через несколько минут, повернувшись к шерифу, он объявил:

— У нас все готово. Можете их привести. Гилберта и Пруитта вывели из камер и провели в просторную комнату, залитую ярким солнечным светом.

— Надо же, — пробурчал Гилберт, — меня никогда еще не фотографировали. А теперь, когда дождался такого счастья, мне даже не дали возможности побриться.

— Сомневаюсь, что кого-то интересует, как ты выглядишь, Томми, — заметил его дружок. — Ты не на празднике, не забывай.

— Что ты за человек, Холл! — посетовал Гилберт. — Обязательно все испортишь. Если бы не ты, ничего бы такого не случилось.

— Я?! Ведь это тебе помешал пианист, разве не так?

— А кто у нас такой меткий, что промахнулся с двух метров? — усмехнулся Гилберт.

— Заткнитесь! — прикрикнул на них шериф. — Если бы Пруитт не промахнулся, болван, то вас бы обоих вздернули за убийство, вместо того чтобы посадить за мелкое воровство.

Гилберт и Пруитт тотчас притихли. Шериф же с помощником отошли в сторону, чтобы Кейн мог сфотографировать арестованных. Дженни, ожидавшая дальнейших распоряжений, с любопытством поглядывала на преступников.

Гилберт, мужчина среднего роста с лицом херувима, радостно улыбнулся, когда Кейн взялся за крышку объектива. Зато Пруитт, высокий и тощий, придал своей физиономии выражение озабоченности.

— Не шевелитесь, — предупредил Кейн перед тем, как снять с объектива крышку.

— А что, если у меня зачешется нос? — спросил Гилберт.

— Не разговаривай, — проворчал Кейн. — Иначе изображение будет нечетким.

На несколько секунд воцарилось молчание. Потом Гилберт процедил сквозь зубы:

— Мне нужна шляпа, иначе солнце напечет мне голову.

— Заткнись!

— Но…

— О, черт… — простонал Кейн, резко выдернув пластину из камеры. Повернувшись к Дженни, сказал: — Вставь новую пластину, парень, а я пока отнесу эту в лабораторию. Мне кажется, что нам придется сделать еще один снимок.

Когда Кейн накрыл объектив крышкой, Дженни вставила в камеру новую пластину. Гилберт и Пруитт расслабились. Помощник шерифа протянул Гилберту его шляпу и предупредил:

— Только сдвинь ее на затылок, чтобы она не закрывала твое лицо.

— И не разговаривайте! — добавил Хотчкисс. — Эти фотографии слишком дороги, и я не хочу выбрасывать деньги на ветер.

Я не понимаю, зачем вам все эти хлопоты, шериф, — пробормотал Пруитт. — Вы же знаете, что мы ничего особенного не сделали. Правда, стащили кое-что, но это мелочи. Ведь пианиста мы не убивали… Если бы он не оказался таким неловким, то и сейчас бы бренчал на своих беленьких клавишах.

— Если бы вы в него не палили, — заметил помощник шерифа, — ему бы не пришлось выбегать из салуна. А если бы он не выбежал, то наверняка не споткнулся бы о старичка Джизбела, прикорнувшего на солнце. А если бы он не споткнулся о старичка Джизбела, то…

— То не грохнулся бы на землю и не выстрелил бы себе в сердце! — с улыбкой подхватил Гилберт. — Правильно я говорю?

Пруитт покосился на приятеля и проворчал:

— Ты на чьей стороне, Томми?

Этот вопрос несколько озадачил Гилберта.

— Что значит — на чьей? На нашей, конечно, Холл. Зачем зря спрашивать?

— А если ты на нашей стороне, то заткнись и держи свой паршивый язык за зубами! — в ярости прошипел Пруитт.

Гилберт пожал плечами и побормотал:

— Вечно ты придираешься, Холл.

Пруитт покачал головой и прислонился к стене. Немного помолчав, пробурчал себе под нос:

— Я еще не так буду придираться, если нас засадят за решетку.

— Именно туда, парни, вы и отправитесь, — заявил шериф. — Отправитесь, когда вам подадут карету, чтобы доставить на место. Первым делом вас отвезут в Остин, где вы предстанете перед судом. А потом вас посадят за решетку.

— И это называется справедливостью? Разве можно читать нас виновными до судебного разбирательства? — поинтересовался Пруитт. — На мой взгляд, это несправедливо.

Шериф рассмеялся:

— Послушай, Пруитт, послужной список предъявляемых вам обоим обвинений тянется на целую милю. За вами числятся многочисленные мелкие кражи, а также попытка ограбления магазина…

— Но мы с этого не имели ни цента, — перебил Пруитт.

— Потому что ты случайно уронил пистолет и вы оба сбежали! Но потом вы украли деньги, предназначенные для выплаты жалованья шахтерам, ограбили банк и вломились в дом престарелой вдовы с целью ограбления.

— Но мы и там ничего не взяли! — выкрикнул Гилберт. — Она едва не переломала Холлу кости своей палкой. А ее мерзкая собачонка прокусила мне щиколотку! Уж не знаю, как мы унесли оттуда ноги.

— Но если бы не ее палка и не собачонка, то вы бы вынесли оттуда все до последней нитки, — возразил Хотчкисс. — Разрази меня гром! Таких негодяев, как вы, я еще не встречал! Я бы на вашем месте, выйдя из тюрьмы, постарался бы начать новую, праведную жизнь. А если возьметесь за старое, то скорее всего оба закончите жизнь на виселице.

Дженни с трудом удерживалась от смеха; памятуя, каким оскорбительным показалось ее веселье Хотчкиссу, она старалась держать себя в руках. Наконец вернулся Кейн. Вставив в камеру новую пластину, он снял с объектива крышку и сделал еще один снимок, после чего удалился в палатку, чтобы поместить пластину в проявитель.

Шериф и его помощник проводили Гилберта с Пруиттом в камеру, а Дженни занялась разборкой фотоаппарата и треноги. Сначала у нее ничего не получалось, но постепенно она освоилась и справилась с заданием. «Как это удивительно… — размышляла она. — Теперь фотоснимки преступников будут навечно запечатлены на бумаге». Хотя Дженни не вполне поняла, каким образом делаются фотографии, сам процесс съемки вызывал у нее восхищение. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, все не так уж плохо, ведь она сможет научиться чему-то полезному.

Интересно, разузнал ли Кейн хоть что-нибудь о Джонни? Дженни нервно прикусила губу. Как вообще можно выследить неуловимых бандитов из шайки Доусона?

Вскоре Дженни получила ответы на эти вопросы. Она услышала, как Кейн как бы между прочим расспрашивал Хотчкисса о разных преступниках, в том числе и о банде Доусона.

Хотчкисс же вдруг нахмурился и, откинувшись на спинку стула, пробормотал:

— По правде говоря, я даже не представляю, где они в данный момент могут находиться. Но по моим данным, недели две назад их видели в Бракстоне. Они совершили там ограбление банка.

Усевшись на угол письменного стола, Кейн утвердительно кивнул:

— Да-да, знаю. В тот момент я как раз находился в этом городишке. Шериф Бартон велел мне сфотографировать Динамита Дэна после того, как его пристрелили.

Хотчкисс склонился над столом, и стул скрипнул под его тяжестью.

— Да, я слышал, что это Бартон его уложил. Когда я видел его в последний раз, он еще не был таким стрелком. Неужели наконец-то научился стрелять?

— Вы знаете шерифа Бартона? — вырвалось у Дженни.

Мужчины тут же повернулись к девушке, и Хотчкисс проворчал:

— Да, парень, я знаю Бартона. На редкость бестолковый шериф!

Дженни лихорадочно размышляла. Если бы ей удалось передать Бартону о себе весточку, то, возможно, очень скоро она оказалась бы дома. Но если она проговорится, то Кейн может привести в исполнение свою угрозу и сообщить властям, кто на самом деле скрывается под именем Техасского Изменника. О Господи, если бы только она могла выбросить из головы мысли о побеге! Помышляя о побеге, Дженни неизменно приходила к одному и тому же выводу: если она сбежит, Кейн отыграется на Джонни.

— А ты, парень, тоже оттуда? — поинтересовался Хотчкисс. Дженни молча кивнула, и шериф, покосившись на Кейна, спросил: — Как же ты в таком случае связался с Рэнсомом?

Я нанял мальчишку за смышленость и желание чему-то научиться, — сказал Кейн и тут же добавил: — Но уже пожалел, что не нашел кого-нибудь более ловкого. Этот парень слишком уж неуклюжий.

Соскочив со стола, Кейн вынул из кармана коробочку с табаком и принялся сворачивать сигарету. Чиркнув спичкой о подошву сапога, он прикурил и, прищурившись, выпустил в потолок синеватое облачко дыма.

— Неуклюжий?! — Дженни с вызовом вскинула подбородок.

Хотчкисс с усмешкой заметил:

— Парень и впрямь неуклюжий, это факт. Боюсь, что я никогда не отстираю от рубашки следы его глазуньи.

Дженни оставалось лишь проглотить обиду. Кейн же снова заговорил:

— Несколько лет назад мне довелось столкнуться с Бобом Доусоном. Это было в Миссури. Мы всю ночь резались в покер.

— Выиграли? — спросил шериф. Кейн утвердительно кивнул:

— Десять долларов. А он пришел в бешенство. Я никогда не видел человека, который до такой степени не умел бы проигрывать.

— Удивительно, что он не выпустил пулю вам в спину, когда вы уходили, — пробормотал Хотчкисс с глубокомысленным видом. — В его банде — сплошь головорезы и убийцы. Теперь к нему примкнул еще один парень. Молодой, но бьет без промаха по любой мишени.

— Техасский Изменник? Хотчкисс снова кивнул:

— Да, он самый. Насколько мне известно, он совсем еще мальчишка. Наверное, не старше твоего парня.

«Старше на десять минут», — подумала Дженни.

— Но он уже наравне с остальными участвует в перестрелках, убивает невинных людей и грабит банки, — продолжал шериф. — Порой я думаю, Рэнсом, что они, молодые, скоро разделаются с такими старыми ворчунами, как мы. И тогда все придет в упадок…

— Разделаются? Сомневаюсь, — возразил Кейн. — К тому же старшие всегда недовольны молодежью, но мир до сих пор не рассыпался.

Хотчкисс пожал плечами и проворчал:

— А вот таким, как Доусоны… Таким давно пора за решетку.

Кейн сделал еще одну затяжку и выпустил перед собой кольца дыма.

— Верно, пора за решетку. И очень плохо, что пока что никто не может их поймать.

— Рано или поздно их схватят, — решительно заявил шериф. — Обязательно схватят. — Он снова откинулся на спинку стула. — Я тут припомнил одного человека. Зовут его Уилл Сэмпсон. Он обретается в салуне «Черная корова». Это в поселке, что неподалеку от реки Бразос и Дэдмен-Крик. Представляете, о чем я говорю?

— Да-да, понял. Там находится погрузочный пункт железнодорожной ветки. Он называется Абилин.

Хотчкисс тут же кивнул:

— Совершенно верно. Я не так давно встречался со стариком Сэмпсоном, и он сказал, что некоторое время назад видел парней Доусона. Похоже, что у них имеется местечко где-то у подножия холмов. Там они отсиживаются, когда пахнет жареным. Может, и сейчас у них такая пора, когда нужно где-то отсидеться?

— Вероятно, — согласился Кейн. Шериф же тем временем продолжал:

— Возможно, мне стоит доложить об этом окружному прокурору или рейнджерам. Это по их части.

Кейн затушил окурок в стеклянном блюдце на столе.

— Думаю, вам следует именно так и поступить, шериф. А теперь, если вы со мной рассчитаетесь, я, пожалуй, отправлюсь к себе. Мне с моим парнем пора двигаться дальше.

Стул снова жалобно скрипнул — Хотчкисс поднялся с места и направился к небольшому сейфу. Открыв дверцу, он отсчитал несколько зеленых купюр и золотых монет. Потом вдруг спросил:

— У вас, Рэнсом, наверное, неплохой бизнес?

— Да, я неплохо зарабатываю, — ответил Кейн. — Во всяком случае, на жизнь хватает.

— Вот, подпишите чек, чтобы я мог подколоть его к своим отчетам. — Шериф пододвинул Кейну бумагу, и тот подписал ее с размашистым росчерком. — Берегите себя, Рэнсом, и постарайтесь вырастить настоящего мужчину из этого неуклюжего парня.

Кейн расплылся в улыбке:

— Сомневаюсь, что это возможно, шериф. Удачи вам с Гилбертом и Пруиттом.

Хотчкисс фыркнул:

— С этими клоунами? Черт с ними. На следующей же повозке я отправлю их в Остин! Несколько лет отдыха им гарантировано!

Когда Кейн с Дженни переходили пыльную улицу, девушка спросила:

— О какой повозке он говорил?

— Они так называют специальный фургон, в котором отвозят арестантов в территориальную тюрьму или на судебный процесс в другом округе. В нем вместо окошек — решетки, а пассажиров приковывают друг к другу длинными цепями. — Кейн внимательно посмотрел на девушку: — Думаешь о брате?

Дженни поджала губы.

— Нет. Думаю, что ты выглядел бы в цепях просто превосходно!

Кейн рассмеялся:

— Не дерзи, парень. Или мне придется вырезать кнут для твоей задницы. Возможно, это вылечило бы тебя и от неуклюжести.

— И сделало бы из меня настоящего мужчину?

— Или женщину… более благовоспитанную.

Сжимая под мышкой палатку, Дженни едва поспевала за Кейном. Наконец поравнявшись с ним, ухватила его за рукав.

— Это несправедливо! — воскликнула она. — Шериф не видел, куда идет! Он даже не заметил, что я стою на ступеньках, жирный болван! Я ничуть не жалею, что заехала ему в физиономию яичницей вперемешку с овсянкой.

— Не жалеешь? Что ж, очень может быть. Но это обстоятельство не облегчает наше положение. Наши желудки по-прежнему пусты. Ты ведь все еще хочешь есть?

— Умираю от голода!

— Давай отнесем все это наверх, а потом спустимся и перекусим. Я и сам не отказался бы от завтрака.

— Неужели ты действительно играл в покер с Бобом Доусоном? — пробормотала Дженни, отправляя в рот кусок жареной курицы.

Кейн молча кивнул, сделал еще один глоток горячего кофе и только после этого ответил:

— Разумеется, не играл. Если бы это было так, разве мне понадобились бы твои услуги?

Дженни усмехнулась:

— Да-да, конечно… Значит, я — твой козырной туз? Кейн невольно рассмеялся:

— Ты удивительно догадливая.

Дженни наколола на вилку печеную картофелину, с которой стекали аппетитные капли свежего масла. Отправив картошку в рот, она прожевала и задала очередной вопрос:

— А когда ты найдешь Джонни, как ты поступишь? Тебе ведь придется уговорить его сдаться, разве я не права? Наверное, для этого я тебе и нужна.

— Ты полагаешь, что я без тебя не смогу поговорить с Джонни?..

Дженни покачала головой:

— Не сможешь. Без меня ты даже не сумеешь к нему приблизиться.

Кейн положил локти на стол и пристально посмотрел на девушку:

— Я знаю, что твой брат дьявольски метко стреляет. Но уверяю тебя, я тоже неплохой стрелок. Так что не думай, что я не смог бы управиться без тебя.

— Если бы мог, — возразила Дженни, — то не вцепился бы в меня. Я много думала об этом и кое-что поняла. Действительно, зачем тебе все эти хлопоты, связанные с похищением? Зачем тащить меня куда-то, когда я могу в любой момент причинить массу неудобств? На все вопросы есть только один ответ: я очень тебе нужна. Если бы ты мог обойтись без меня, то обошелся бы, не стал бы себя утруждать.

Кейн нахмурился и проговорил:

— Ошибаетесь, мисс. Я действительно смог бы без тебя справиться, но с тобой я сделаю это гораздо быстрее.

Дженни пожала плечами.

— Все понятно, мистер Рэнсом. Он сузил глаза.

— Что тебе понятно? Что это значит?

— Это значит, что мне все понятно.

— Нет, ты вкладываешь в эти слова какой-то скрытый смысл. Ты, очевидно, все еще сомневаешься в том, что я смог бы обойтись и без тебя, маленькая самоуверенная плутовка! Дженни, ты ошибаешься!

— Тихо, не кричи. И не забывай, что я парень. Кейн стукнул кружкой по столу, расплескав остатки кофе по красно-белой скатерти, и сквозь зубы проговорил:

— Я не знаю, что ты задумала, но советую запомнить следующее: ты будешь со мной до тех пор, пока мы не найдем твоего брата. А потом я тебя отпущу, как и обещал.

— И Джонни тоже?

— Согласно договоренности. Дженни удовлетворенно кивнула.

— Я человек слова, — заявил Кейн. — Но должен предупредить: не смей строить против меня козни. Если я узнаю, что на твое слово нельзя положиться, то и я не стану выполнять свое обещание. Тебе ясно?

Дженни со вздохом отложила вилку.

— Да, ясно. Вполне.

— Я знал, что мы с тобой договоримся, — улыбнулся Кейн. — Может, заказать яблочный пирог на десерт? — спросил он неожиданно.

Девушка отрицательно покачала головой и снова вздохнула. А Кейн подумал о том, что поступил правильно, поставив Дженни на место. Ей не помешает знать, что не стоит ему дерзить — пусть даже она действительно нужна ему.

Глава 13

— Сколько нам еще ехать до салуна «Черная корова»? — пробурчала Дженни, ерзая на спине мула.

За последние несколько минут она, наверное, в десятый раз сменила позу, ударяя при этом ногами кожаные футляры с фотографическим оборудованием. Костлявый хребет мула, казалось, разрезал ее пополам, и она не знала, как сесть, чтобы не испытывать неудобства.

— Еще миль сорок — пятьдесят к югу отсюда, — ответил Кейн, не оборачиваясь. — Тебе не терпится побыстрее добраться до цели?

— Мне не терпится побыстрее слезть со спины этого злосчастного животного!

Тут Кейн наконец-то обернулся и с удивлением взглянул на девушку:

— Снова жалуешься на неудобства?

— Да, жалуюсь! — заявила Дженни. — Почему бы нам на время не поменяться местами? Ты пересядешь на мула, а я отдохну в твоем уютном седле.

— Не пойдет, принцесса! Ты наемный работник, в конце концов. Не забывай об этом.

— Скорее я жертва, — пробурчала Дженни, надвинув шляпу на самые глаза.

— Да-да, конечно! Беспомощная жертва! Как это вылетело у меня из головы? — Кейн рассмеялся и добавил: — Для жертвы вы чересчур много болтаете, мисс Эдлисон. Если бы ты и в самом деле была жертвой и представляла, как следует держаться испуганной девушке, то хныкала бы и скулила, умоляя меня проявить милосердие.

Дженни ударила Сьюки в бока пятками и подъехала к Кейну поближе. Ослепительно улыбнувшись ему, она пропела:

— Не дождетесь, мистер Рэнсом!

Порыв ветра взметнул в воздух столб пыли, и девушке не удалось разглядеть выражение лица Кейна. Поморщившись, она пришпорила мула и обогнала своего спутника — пусть теперь он подышит поднятой ею пылью! Ей надоело ехать следом за ним и часами таращиться ему в спину. А молить о милосердии — не в ее характере!

Склонив голову к плечу, она посмотрела вдаль, туда где на фоне пурпурного закатного неба поднимались холмы. Длинные тени, отбрасываемые косыми лучами солнца, окрашивали зубцы вершин в голубоватые тона. Низкорослый кустарник, покрывавший равнину, и редкие деревья несколько разнообразили монотонность пейзажа, а воздух, казавшийся, несмотря на жару, прозрачным и свежим, озарял все вокруг каким-то загадочным сиянием.

— Знаешь, ты колючая, как кактус, — заметил Кейн, догоняя ее.

Взмахнув длинными ресницами, Дженни с удивлением взглянула на него:

— Неужели? Почему ты так считаешь?

— Потому что никогда не знаю, что ты сделаешь в следующую минуту. Ты то смеешься, то бесишься. — Он сокрушенно покачал головой. — Какой ужасный характер.

Дженни снова поерзала на костлявой спине мула. Немного помедлив, проговорила:

— Если ты уступишь мне свое седло, то мой характер значительно улучшится, обещаю.

— Выходит, что дело в седле?

— Вот именно. В хорошем, мягком, удобном седле.

— Набитом перьями и пухом, вероятно, — проговорил Кейн со смехом.

— Было бы очень мило.

— Хорошо, я об этом подумаю, мисс Эллисон. Я буду в восторге, если мне удастся улучшить ваш характер.

— А вот ваш отвратительный характер едва ли можно изменить к лучшему, — промолвила Дженни с безмятежной улыбкой.

— Полагаю, что можно, — отозвался Кейн и вдруг нахмурился.

Его лицо стало непроницаемым, ибо в этот момент он вспомнил, как сжимал Дженни в объятиях и как она льнула к нему, отвечая на его поцелуи. Эти воспоминания ужасно смущали его — накатывали внезапной волной, причем в самые неподходящие моменты. Прежде он даже представить не мог, что способен испытывать нечто подобное. Если бы он это предвидел, то не поставил бы себя в столь неловкое положение. Его приводил в бешенство сам факт, что он что-то чувствует к Дженни, пусть даже это всего лишь физическое влечение.

Ведь она пособница преступника, добровольная соучастница темных делишек своего брата. Возможно, Дженни лично не участвовала в грабежах и убийствах, но все равно несла за них ответственность, ведь она, зная о деяниях преступников, хранила молчание. Когда Кейн упомянул о похищенных в банке деньгах, он заметил, как Дженни изменилась в лице, то есть было очевидно, что она испугалась. Более того, он был уверен, что она скрыла правду, когда сказала, что не имеет представления о том, чем занимается брат и где находится в данный момент. Мак Броуди был его другом. Этот пожилой человек за всю свою жизнь никому не причинил зла. И теперь лежал в холодной могиле, в то время как его убийцы продолжали беспрепятственно грабить и убивать. Даже если бы Кейна не привели к присяге, он все равно отправился бы на поиски убийц.

— Мы остановимся на ночь вон там. — Он кивнул в сторону деревьев.

Дженни посмотрела в указанном направлении и пробормотала:

— Но в этом месте только несколько деревьев. Почему именно там?

— Там ручей.

Она снова посмотрела в том же направлении, однако ничего не увидела.

— Там нет никакого ручья.

— Он там.

Дженни не поверила Кейну на слово, поэтому очень удивилась, когда через несколько минут они выехали на берег небольшой речушки, змеей извивавшейся среди тополей. Речка с тихим журчанием катила свои воды по гладким округлым камням, устилавшим ее русло. От дуновения ветра длинные ветки ближайшего к ним тополя лениво колыхались, они давали желанную тень и запас топлива для костра. Не доезжая немного до тенистой рощи, Кейн остановился.

— Оставайся здесь, — сказал он. — Я отправлюсь на разведку.

Дженни рассмеялась:

— На разведку? Да там же никого нет. Это видно невооруженным глазом!

Он пристально взглянул на нее и повторил:

— Оставайся здесь.

— Хорошо, только не злись.

Дженни видела, как Кейн осторожно тронул поводья, направил лошадь в сторону ручья. Под мышкой он сжимал пистолет. У нее появилось неприятное предчувствие, хотя ничего особенного она не заметила. Казалось, что в окрестностях на сотни миль вокруг нет ни одной живой души. Ведь о приближении всадников они узнали бы заранее по взметнувшемуся облаку пыли.

Но все же Дженни оставалась на месте — ей не хотелось сердить Кейна. Тут мул издал тихое ржание, и лошадь Кейна не замедлила отозваться. Дженни похлопала Сьюки по блестящей холке.

— Тихо, — сказала она, — иначе он ужасно разозлится.

Кейн обогнул тополиную рощу справа, описав широкий круг по мелким водам речушки, и вернулся обратно. Местность казалась пустынной, но он хорошо знал, каким обманчивым бывает первое впечатление. Даже в небольшой рощице могли скрываться индейцы. Неосторожный путник мог стать для них легкой добычей, а скальп бедняги украсил бы шест одного из вигвамов. На мгновение перед его мысленным взором возникли огненно-медные волосы Дженни, развевающиеся на копье дикаря. Кейн невольно скрипнул зубами. О Господи, неужели она думает, что бессмертна?!

На сей раз ничего подозрительного он не заметил — ни вытоптанной травы, ни следов, ни поломанного камыша, ни сдвинутых с места камней. Все вокруг дышало покоем, и ничто не внушало опасений, насколько это было возможно в Техасе.

Натянув поводья, Кейн остановился на другом берегу и подал Дженни знак, что она может к нему присоединиться. Невозмутимый вид Дженни, ласками и уговорами заставившей своего неуклюжего мула сдвинуться с места, вызвал у Кейна невольную улыбку. Хлыст был бы куда эффективнее, но она, похоже, считала, что добротой добьешься большего, чем твердостью.

— Собери на земле сухой хворост для костра, — сказал Кейн, когда Дженни спешилась у высокого тополя с развесистыми ветвями. — Сырое дерево нам сегодня лучше не жечь.

Дженни кивнула:

— Конечно, мистер Рэнсом. Бегу исполнять, мистер Рэнсом. Не желаете ли еще чего-нибудь, мистер Рэнсом?

Кейн поморщился и проворчал:

— Да, желаю. Я хочу, чтобы ты была похожа на приличную индианку, которая умеет держать язык за зубами и знает, как сделать своего мужчину счастливым.

Глаза девушки вспыхнули. Резко повернувшись к Кейну, она воскликнула:

— Приличную?! Так вот запомни: я — не индианка, а ты — не мой мужчина! И если я захочу разговаривать, то не стану молчать! Если я хочу собирать хворост, то буду собирать! Думаю, что при более благоприятных обстоятельствах я вряд ли оказалась бы в твоей компании. Не я тебя выбрала, а ты меня. Если бы это удовольствие выпало мне, то я бы не стала обременять себя обществом такого неотесанного болвана, как ты!

Кейн прищурился и проговорил:

— Ты, похоже, забыла о своем положении. У тебя нет выбора, и я могу сделать с тобой все, что пожелаю. Кто может меня остановить?

Тут Кейн сделал несколько шагов в ее сторону, и Дженни, попятившись, пробормотала:

— Не подходи ко мне… — Она наклонилась и подняла с земли палку. — Предупреждаю, не подходи. Не знаю, что с тобой случилось, но тебе лучше держаться от меня подальше!

— Дженни, ты отлично знаешь, что со мной.

Она отрицательно покачала головой и отступила еще на несколько шагов.

— Нет, не знаю! Не имею ни малейшего представления! Может, ты объелся астрагала и спятил. У тебя такой вид, словно ты действительно не в себе.

Кейн медленно к ней приближался.

— Никакого астрагала, Дженни. Но я и впрямь спятил, раз ты вызываешь у меня… подобные мысли.

Тут он подошел к ней и, вырвав из ее руки палку, отбросил ее в сторону. Затем пристально взглянул в затуманившиеся глаза девушки. В следующее мгновение он обнял ее, прижал к себе и впился в ее губы страстным поцелуем. И Дженни даже не сделала попытки высвободиться.

Каким-то шестым чувством она поняла: на этот раз Кейн не отступит и никакие уговоры, никакие мольбы на него не подействуют и не остановят его. Но главное — она поняла, что сама не хочет его останавливать. Теперь ей казалось, что все было предопределено с самого начала, с момента их первой встречи, так что глупо было бы противиться. Во всяком случае, ничего подобного по отношению к другим мужчинам она никогда не испытывала. Возможно, Кейн и был тем мужчиной, которого она ждала всю предыдущую жизнь.

И сейчас, в его объятиях, Дженни забыла обо всем на свете. Покорная его воле, она позволила ему уложить ее на травяной ковер под раскидистыми ветвями тополя. В его движениях, когда он раздевал ее, чувствовалась торопливая неистовость, и Дженни закрыла глаза, ощутив, как легкий ветерок пробежал по ее обнаженному телу. Она инстинктивно прикрыла грудь ладонями, но Кейн осторожно отвел ее руки в стороны и проговорил:

— Нет-нет, дай мне посмотреть на тебя. Тебе нечего прятать, Дженни, ты необыкновенно красивая.

Темные серпы ее ресниц дрогнули, глаза открылись — и тотчас же расширились, когда она увидела, что он снимает с себя остатки одежды.

— Ты тоже, — сказала она, разглядывая его мускулистое тело.

Он рассмеялся:

— Мужчины не бывают красивыми.

— Я об этом раньше никогда не думала, — пробормотала Дженни. — И все-таки мне кажется, что ты очень красивый.

Кейн опять рассмеялся:

— В таком случае мы можем создать общество взаимного обожания.

Тут он склонился над ней и снова ее поцеловал. И на сей раз его поцелуй был еще более долгим и страстным.

Когда же он наконец прервался, Дженни тихонько вскрикнула от разочарования — ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно.

Кейн вдруг улыбнулся и принялся покрывать поцелуями ее шею и плечи. Его руки тем временем ласкали ее груди, и Дженни, наслаждаясь этими ласками, прерывисто стонала. Затем он начал легонько теребить ее соски, и девушка, тихо вскрикнув, выгнула спину. Кейн замер на несколько секунд, а потом, снова улыбнувшись, продолжил ласки — теперь он целовал ее грудь.

Тут Дженни наконец не выдержала и, забившись, словно в агонии, прошептала:

— Кейн, о Кейн…

Ей казалось, что каждый его поцелуй, каждое его прикосновение обжигают ее, точно огнем, и она не знала, как на это реагировать, ведь ничего подобного ей еще не доводилось испытывать. А тетя Эйприл никогда не обсуждала с ней такие вопросы, никогда не говорила об интимных отношениях между мужчиной и женщиной. Интуитивно Дженни чувствовала: сжигавшая ее страсть должна получить развитие, и от этой мысли ее бросало то в жар, то в холод, а по телу прокатывались волны дрожи.

Кейн же по-прежнему не спешил. Прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз встречался с неопытной девушкой, и он вдруг отчетливо осознал, что именно этого ему не хватало. Подобное открытие его немало удивило, ведь прежде, выбирая женщин, Кейн отдавал предпочтение тем, которые могли удовлетворить его без лишних разговоров, пусть даже их страсть была не В какой-то момент он наконец-то попытался раздвинуть коленом ноги Дженни, но она вдруг замерла и прошептала:

— Нет-нет, не надо…

— Уже поздно, — шепнул Кейн ей в ухо, и Дженни поняла, что он прав.

Закрыв глаза, она почувствовала, как он лег на нее, а потом услышала его шепот:

— Не бойся, дорогая. Не бойся.

Тут он снова принялся целовать ее и ласкать, и Дженни громко застонала — временами ей казалось, что она не выдержит этой сладостной пытки. Когда же он крепко прижался к ней, она тотчас ощутила жар его возбужденной плоти и легонько шевельнула бедрами, давая понять, что готова соединиться с ним. Кейн же вдруг чуть приподнялся и пробормотал:

— Не бойся, все будет хорошо.

В следующее мгновение Дженни почувствовала острую боль и громко вскрикнула. Но тут же снова послышался голос Кейна. Осторожно откинув с ее лба влажные от пота волосы, он прошептал:

— Вот и все, теперь уже не будет больно. Расслабься, дорогая, и не бойся ничего.

Заставив себя расслабить мышцы, Дженни ждала возвращения боли, но ее опасения оказались напрасными. Даже остатки боли почти тотчас же исчезли, едва лишь Кейн начал двигаться. Более того, к своему удивлению, Дженни вдруг обнаружила, что, отвечая на его движения, раз за разом устремляется ему навстречу. Она даже не заметила, как закричала и как вонзила ему в спину ногти. В этот миг для нее ничего не существовало — лишь необычайные и головокружительные ощущения, уносившие ее в неизведанные дали. А потом она услышала громкий стон Кейна и почувствовала, как участилось его сердцебиение. Несколько мгновений спустя он затих, прижавшись к ней всем телом.

Дженни медленно возвращалась к реальности. Первое, что она увидела, были грациозно склонившиеся над ее головой ветки тополя. В просвете между пыльными листьями и тонкими ветвями виднелось небо, окрашенное розовым сиянием. Где-то вдалеке раздавался вой койота, а рядом мелодично журчали воды ручья. Дженни удовлетворенно улыбнулась. Кейн придавил ее своим весом, и она слышала его ровное дыхание.

Чуть повернув голову, Дженни посмотрела ему в лицо и поразилась — настолько невинным и юным он сейчас казался. Длинные, как у девушки, ресницы, такие же густые и черные, как его волосы, отбрасывали ему на щеки глубокие тени. Не устояв против соблазна, Дженни запустила пальцы в его волосы. Она до сих пор недоумевала, как уступила его пламенному натиску, однако ни о чем не сожалела. Даже если он завтра ее бросит, с ней навсегда останутся сладостные воспоминания о пережитом наслаждении. Нет, тот факт, что она отдалась Кейну, не беспокоил Дженни, но ее тревожили те странные чувства, которые она к нему испытывала.

Дженни убрала с его лба черную прядь и снова посмотрела ему в лицо. На его щеках пробивалась темная щетина и кое-где виднелись тонкие прочерки шрамов. Сколько же всего она о нем не знала и, вероятно, не хотела бы знать!

Предположим, что Кейн и впрямь был странствующим фотографом, кочевавшим из города в город и предлагавшим людям свои услуги. Но он отлично владел оружием и носил его со знанием дела, хотя никогда этим не кичился. Почему-то род его занятий не соответствовал тому представлению о нем, что сложилось у Дженни. Возможно, он и в самом деле был тем, за кого она приняла его с первого взгляда — обыкновенным бандитом. Возможно, он был вынужден скрывать свое истинное имя. Но если это так, тогда почему он не боялся представителей власти?

Дженни тихонько вздохнула. У нее накопилось множество вопросов, и она не знала, как на них ответить. Но она почти не сомневалась: очень скоро они найдут Джонни и тогда, возможно, она кое-что узнает о своем спутнике.

Глава 14

— Я ошибался, — изрек Кейн, в задумчивости глядя на костер, обложенный камнями.

— Ошибался? — Дженни взглянула на него вопросительно. — В чем именно?

— Теперь я окончательно понял, что я просто хищное животное. Прежде я в этом сомневался, но сейчас точно знаю: я хищник.

Дженни невольно рассмеялась:

— Неужели ты раньше сомневался в этом? Кейн расплылся в улыбке:

— Не искушай судьбу, женщина. Если я тебя до сих пор не бил, то это не значит, что не побью.

— Я ужасно тебя боюсь! — воскликнула Дженни и снова рассмеялась.

— Вот и хорошо.

Кейн насадил на палку два куска мяса и подержал над огнем, пока мясо не зашипело и не покрылось румяной корочкой.

— Что это за мясо? — спросила Дженни, осторожно снимая с импровизированного шампура свою порцию.

Кейн пожал плечами:

— Лучше не спрашивать.

Дженни вздохнула и с сомнением посмотрела на свой ужин.

— Не волнуйся, от этого не умрешь. Я же его ем. — Кейн взял свой кусок и отправил в рот. — Видишь?

Дженни по-прежнему колебалась. Наконец, последовав примеру Кейна, начала жевать. Минуту спустя пробормотала:

— Надеюсь, что я от этого не скончаюсь. — Поднявшись на ноги, она ополоснула в ручье жирные пальцы и снова уселась у костра. Покосившись на своего спутника, сказала: — Должно быть, в детстве тебя приучили к самой разнообразной пище.

Кейн кивнул:

— Совершенно верно: я ел все, что было съедобным. Пищи никогда не хватало, а зимой бывали времена, когда младенцы умирали от недоедания, а мы мучились от голодных спазмов. Я видел, как несчастные люди в отчаянии жевали кожу. Черт, я и сам ел свои сапоги.

Дженни какое-то время молча переваривала услышанное. Об этой стороне жизни Кейна она даже не догадывалась.

— Где ты вырос? — спросила она наконец.

— Под луной и звездами. — Он сделал рукой широкий жест. — Ветер качал мою кроватку, а койоты пели колыбельные песни.

— Ты рос без родителей?

Кейн какое-то время молчал, наконец проговорил:

— Об этом трудно рассказывать. Не все способны понять…

— Я постараюсь. Расскажи.

Смерив Дженни долгим взглядом, Кейн тяжко вздохнул. Он уже привык к тому, что его рассказы повергали женщин в ужас — в этих случаях все слушательницы реагировали одинаково.

Поправив ногой угли в костре, Кейн заговорил — он говорил тихо и бесстрастно, словно читал молитву.

— Всю мою семью вырезали команчи, когда мне было двенадцать или тринадцать лет от роду. Приняв и меня за мертвого, они бросили меня на руинах нашего дома. Вероятно, я не выжил бы, если бы не Данза. Он нашел меня и по какой-то необъяснимой причине не прикончил, а забрал с собой и отвез в свое племя. Возможно, потому, что ненавидел команчей. Во всяком случае, так он говорит, но я склонен верить, что он не способен убить человека, не посягнувшего на его собственную жизнь. Как бы то ни было, Данза доставил меня к своей матери, и она выходила меня. Когда я достаточно окреп, то остался с ними. Никто особенно не возражал, и я делал все, что было в моих силах, чтобы приносить в вигвам еду. Апачи воспитывают своих мальчиков не фермерами, как наивно полагает правительство Соединенных Штатов, а воинами. Именно этим они всегда занимались, именно за счет этого и жили. С возрастом и я научился совершать налеты. Поначалу нас, мальчиков, держали в последних рядах, потом стали позволять присоединяться к воинам и увозить похищенных животных. Когда мы хорошо усвоили урок, нам разрешили участвовать в набегах наряду со взрослыми.

Кейн замолчал и искоса взглянул на Дженни, чтобы оценить ее реакцию на сказанное. Увидев, что она смотрит на него с нескрываемым интересом, он продолжил:

— Мы нападали на деревни команчей, а также на фермы и ранчо мексиканцев или белых. Мы убивали людей и уводили скот. Я, как и все, коллекционировал скальпы.

Он снова сделал паузу. Несколько минут в тишине слышалось только журчание ручья. Глядя на огонь, Дженни размышляла о том, что должен был чувствовать мальчик, брошенный на произвол судьбы и самостоятельно боровшийся за право жить. Было ли ему страшно? Тосковал ли он по своим родителям? Смогла бы она выжить, если бы оказалась на его месте?

— Тебе, наверное, первое время было очень трудно? — проговорила она наконец.

Кейн пожал плечами:

— Да, пожалуй. Если бы не Данза, я, вероятно, не выжил бы.

— А я назвала его грубым дикарем! Кейн усмехнулся:

— Ну и что? Мужчины — независимо от цвета кожи — все иногда бывают грубыми дикарями. При определенном стечении обстоятельств. Так что цвет кожи не имеет значения. Порой я думаю, что самое трудное — выяснить, на что мы способны ради достижения собственной цели.

Дженни смотрела на него широко раскрытыми глазами. Вероятно, впервые со времен детства Кейн не увидел на лице своего собеседника ни осуждения, ни страха, порожденного предрассудками. Она воспринимала его таким, каким он был, и искренность ее взгляда вызвала в нем чувство неловкости и даже тревогу. Он не знал, как на это реагировать, потому что привык к антипатии, к страху и отвращению со стороны представителей своей расы. Только Данза принимал его таким, каким он был на самом деле, только Данза по-настоящему его понимал. И вот теперь еще один человек отнесся с пониманием к тому, что он делал, и принял его таким, каким он был, и этим человеком оказалась женщина. Он всегда думал, что будет весьма польщен, если подобное когда-либо случится, однако теперь ничего такого не чувствовал. Пристально взглянув на Дженни, Кейн вдруг заявил:

— Я долгое время оставался с апачами, и мое копье украшали скальпы такого же цвета, как твои волосы. Тогда это не имело для меня никакого значения, как, впрочем, и сейчас.

Дженни на мгновение потупилась. Потом, нахмурившись, пробормотала:

— Порой мы все делаем то, что вынуждены делать. Зачастую это сильно меняет нас, но, вероятно, без этого не обойтись, если хочешь выжить. Я тоже изменилась.

Кейн тотчас же подумал о том, что Дженни, очевидно, стала сообщницей бандитов, но сказать об этом он не решился, поэтому спросил:

— В каком смысле ты изменилась?

Она взглянула на него с улыбкой и ответила:

— Я сделала то, что, по своему убеждению, не должна была делать. Я испытала чувства, которые, как мне казалось, не могла испытывать. И все это произошло за каких-нибудь несколько часов.

— Вот как? — удивился Кейн.

Дженни кивнула и обхватила руками колени.

— Да, именно так. Но я себе сказала, что в остальном я осталась такой, какой была прежде. Просто обстоятельства вынудили меня приспособиться, пойти на компромисс. Но до тех пор пока я сохраняю чувство собственного достоинства и гордость, я останусь такой же, какой была.

— И ты веришь, что и я внутренне не изменился? Я правильно понял твою теорию?

Дженни снова кивнула:

— Да, ты правильно понял! В детские годы ты жил с апачами и стал одним из них. Ты играл в их игры, охотился вместе с ними, участвовал в их налетах! Но ты должен был это делать, чтобы выжить!

Кейн сокрушенно покачал головой:

— Как же ты не понимаешь? Все дело в том, что мне нравилось быть с апачами! С ними я почувствовал, что по-настоящему живу. Мне нравилось ощущать под собой полет жеребца, нравился вкус крови. Мне нравилось рисковать жизнью и уходить от смерти без единой царапины. Все это меня возбуждало, и теперь мне этого не хватает.

— Тогда почему ты к ним не вернулся?

Кейн поднялся на ноги и провел ладонью по волосам.

— Тебе следует знать, что вернуться в прошлое невозможно. Возвращаясь, никогда не находишь того, что было.

— Разве?

Он пристально посмотрел на нее, и от его взгляда повеяло холодом.

— Да, невозможно! Я это точно знаю. Испытал на собственной шкуре. Я уехал на несколько лет, чтобы получить образование. — Он грустно улыбнулся. — Это была давняя мечта Данзы. Он полагал, что образованный человек сможет помочь апачам.

— И что же?

Кейн покачал головой:

— Ничего не вышло. Я должен был это предвидеть, но в душе все же тлела надежда… Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Судьба индейцев предрешена, и в книге истории им уготована участь примечания в конце страницы.

— Но пытался ли ты вернуться по-настоящему? — не унималась Дженни. — Пытался ли вернуться так, чтобы жить бок о бок с Данзой?

Кейн пожал плечами.

— Мы до сих пор часто встречаемся. И я считаю, что так лучше. Не возникает проблем. — Кейн криво усмехнулся и добавил: — Теперь, когда ты все узнала обо мне и сделала какие-то выводы, расскажи о себе. Так будет справедливо.

— Моя история не такая захватывающая, — пробормотала Дженни. — Мой отец погиб на войне, оставив мою мать вдовой с двумя детьми и сестрой, и нас всех нужно было как-то прокормить. Тогда был издан печально знаменитый приказ, в соответствии с которым все жители Миссури, не пожелавшие присягнуть на верность Северу, должны были покинуть свои дома. Моя мать, отважная мятежница, если ее можно так назвать, отказалась повиноваться, и нам пришлось уехать. Погрузив все свое имущество в две повозки, мы отправились в Бракстон, штат Техас. Там мать открыла магазинчик дамских шляпок, а три года назад умерла. Остальное тебе известно.

Дженни не сознавала, как сильно сжимала кулаки, пока не взглянула на свои руки. Костяшки ее пальцев побелели. Она постаралась расслабиться.

— Скучно, не правда ли? — Она попыталась улыбнуться. Кейн подбросил в огонь несколько хворостин.

— В твоем изложении — пожалуй. И мне остается только догадываться, сколько страха, боли и скорби вы перенесли за это время.

— Да, нам было тяжело.

— А что заставило твоего брата примкнуть к банде Доусона?

Неожиданный вопрос застал ее врасплох, и Дженни задумалась. Немного помолчав, пробормотала:

— Потому что он не хотел оставаться дома с двумя женщинами и становиться шляпником. Джонни считал, что мужчине больше подходит…

— Совершать налеты с бандой грабителей и убийц? — услужливо подсказал Кейн.

Дженни невольно поморщилась.

— Да, вероятно. Но его гораздо больше привлекала романтическая сторона дела. Он воображал себя героем вроде Робин Гуда и собирался грабить богатых, чтобы раздавать награбленное бедным. Джонни никогда всерьез не задумывался о жизни, иначе ни за что бы не связался с бандитами, я уверена.

— А теперь? Он все еще с ними?

— Возможно, он испытывает чувства сродни тем, что испытывал ты, когда участвовал в налетах с апачами.

Кейн вздрогнул как от удара, и Дженни тут же пожалела о своих словах. Похоже, она угодила не в бровь, а в глаз.

— Кейн, прости, — пробормотала она.

— Можешь не извиняться. Это правда.

У костра воцарилось молчание. Было очевидно, что говорить больше не о чем.

Костер почти потух, но они все еще не спали. Оба молча смотрели на догорающие угли, при этом каждый думал о своем. Ветер лениво покачивал ветки тополя, и одна из них то и дело щекотала Дженни щеку. В очередной раз отстранив ветку, она вдруг в испуге прошептала:

— Может, это индейцы? Слышишь? Кажется, воет койот…

Кейн посмотрел на нее с удивлением:

— Это действительно койот.

— Как ты их различаешь? В прошлый раз, когда на нас напали команчи, тоже казалось, что воет настоящий койот.

— От воя койотов не бывает эха. Только от людей. -Эхо?

— Да, — кивнул Кейн. — Звуки, производимые животными, вероятно, чем-то отличаются от человеческих. Во всяком случае, только голоса людей вызывают эхо.

Дженни немного успокоилась и вскоре наконец-то уснула. Где-то среди ночи она, вероятно, придвинулась к Кейну поближе, потому что когда проснулась еще до наступления утра, то обнаружила, что лежит, прижавшись к его спине и обняв его одной рукой. Подобная фамильярность ее испугала — словно они были любовниками не несколько часов, а уже многие месяцы. Она потерлась носом о колючее одеяло, которым он был накрыт. Одеяло пахло пылью и табаком. Дженни закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

Где-то поблизости завыл койот. Ему ответили другие койоты, и Дженни еще крепче прижалась к Кейну. И тут вдруг послышался его тихий шепот:

— Дженни, молчи и не шевелись, пока я не разрешу.

Припомнив другие обстоятельства, когда ему пришлось отдавать столь же лаконичные приказы, Дженни беспрекословно подчинилась. Сжимая в руке ружье, как будто с ним спал, Кейн осторожно выкатился из-под одеяла.

Дженни молча наблюдала за ним из-под края одеяла. Спрятавшись за ствол дерева, Кейн всматривался в предрассветный сумрак. Снова завыл койот, и Дженни вздрогнула. Наверное, ей следовало бы прислушаться, чтобы определить, есть ли эхо.

Кейн, прижав ладонь ко рту, издал пронзительный свист, показавшийся Дженни криком птицы. Тотчас последовал ответный свист, и Кейн, выругавшись сквозь зубы, пробормотал:

— Снова команчи… Но это не те, это совсем другие. Сейчас они появятся здесь.

И Кейн не ошибся. Несколько минут спустя к ним подошли два усталых немолодых воина. Они шли, подняв вверх руки — в знак мира. Кейн наблюдал за ними, вскинув ружье, но на его лице не было абсолютно никаких эмоций. Незваные гости остановились неподалеку от едва тлевшего костра. Один из них жестом показал, что голоден.

Коротко кивнув в ответ, Кейн направился к седельным сумкам.

— Дженни, дай им что-нибудь из наших припасов, — распорядился он. — Что угодно.

Высунув голову из-под одеяла, она с выражением ужаса уставилась на престарелых воинов. Несмотря на седые волосы и тощие руки, индейцы внушали ей страх. Однако она поднялась и склонилась над сумками. Кейн же проговорил:

— Они слишком голодны, так что не станут привередничать.

Дженни затолкала кое-что в небольшой мешок, и Кейн велел передать его индейцам. Она перешагнула через одеяла и медленно приблизилась к воинам, держа мешок в вытянутой руке, словно опасалась, что они ее схватят. Но никаких враждебных действий с их стороны не последовало. Молча кивнув, индейцы забрали мешок и ушли. Когда их шаги затихли, Дженни вопросительно взглянула на Кейна:

— Как ты думаешь, они вернутся? Он опустил ружье и покачал головой:

— Нет. Они отстали от основного отряда, следовавшего, по всей видимости, в горы.

Дженни повернулась в ту сторону, где скрылись индейцы.

— Ты полагаешь, что за ними кто-то придет?

— Вряд ли. Скорее всего их бросили намеренно.

— Намеренно?

— Это отбор. Слабых отделяют от сильных, от тех, кто может выжить. Индейцы переживают тяжелое время. Тех, кто не может о себе позаботиться, приносят в жертву, чтобы не обделять остальных. Таков закон природы, дорогая.

Дженни пожала плечами:

— Возможно. Но на мой взгляд, это слишком жестоко.

— Жизнь сама по себе жестокая штука, — заметил Кейн. — И нам нечего рассчитывать на поблажки с ее стороны.

Дженни вернулась на подстилки и села, скрестив ноги. Утренний воздух, проникая сквозь тонкую ткань рубашки, холодил ее тело, и она радовалась, что надела под рубашку сорочку. .

— О чем ты задумалась? — неожиданно спросил Кейн. — Что тебя тревожит?

— Ничего. Я думала о тебе. Он широко улыбнулся:

— Я польщен, дорогая. Дженни скорчила гримасу:

— Не обольщайся. До этого я думала о шляпках.

— О шляпках? — Кейн вопросительно взглянул на свою спутницу.

— Да, о шляпках. По понедельникам я осматривала полки и, если видела, что мои запасы оскудели, заказывала нитки, перья, шелк или атлас. По вторникам я делала формы, по средам украшала их перьями, бисером, делала оторочку. Все шло по плану, если, конечно, не было перебоев с заказами.

— А если заказы не поступали?

— Я мела полы и вытирала пыль.

— Как это интересно, — улыбнулся Кейн.

— Неужели?

Дженни поднялась на ноги и начала собираться. Было ясно, что Кейну не терпится покинуть лагерь, и она прекрасно его понимала, хотя ей очень не хотелось покидать это славное место. Внезапно Кейн приблизился к ней сзади, обнял ее и крепко прижал к себе. Тихонько вздохнув, Дженни выронила одеяло, которое сворачивала, и оно упало к ее ногам. В следующее мгновение Кейн подхватил ее на руки и, уложив на травянистый пригорок, помог ей освободиться от одежды. А она тем временем сняла с него рубашку и штаны.

Солнечные лучи нежным светом окрасили небо и их нагие тела — бронзовую кожу на фоне белой. Он принялся целовать ее жадно и страстно, и Дженни отвечала ему тем же. А потом она приняла его в себя, чтобы минуту спустя громко вскрикнуть и, затрепетав, затихнуть в его объятиях.

Какое-то время они лежали без движения, и Дженни, глядя в рассветное небо, думала о своих чувствах к Кейну Рэнсому. Прежде она даже не подозревала, что способна на такие чувства, но сейчас Дженни отмела все сомнения и твердо решила: с этого момента она будет принимать Кейна таким, какой он есть, что бы ни случилось. Ее сердце выбрало то, с чем пока не мог смириться ее разум, но она зашла слишком далеко, чтобы поворачивать обратно.

Они приближались к небольшому поселению возле реки Бразос и Дэдмен-Крика. Еще издали Дженни заметила металлические рельсы, пересекавшие равнину. Железная дорога в этой глубинке должна была привлечь сюда новых поселенцев. Поначалу это место служило лишь пунктом погрузки скота и хлопка, но постепенно с развитием торговли жизнь здесь заметно оживилась, и в поисках работы сюда потянулись люди. Так что можно было надеяться, что вскоре поселение превратится в процветающий город.

На одном конце городка были сооружены длинные загоны для скота, а небольшое строение по соседству служило в качестве железнодорожного вокзала. В ярких лучах вечернего солнца новенькие рельсы ярко поблескивали.

— Кого мы ищем? — спросила Дженни, когда они уже ехали по главной улице городка, называвшегося Абилин.

— Уилла Сэмпсона. Он знает, где банда Доусона любит скрываться, когда появляется в здешних местах.

Джонни находился где-то совсем рядом, и Дженни задумалась: удивится ли он, обрадуется ли, увидев сестру, или же разозлится и не захочет ее выслушать? Она знала, что ее брат может не на шутку рассердиться и наотрез отказаться сотрудничать с Рэнсомом. Его отказ привел бы к катастрофическим последствиям. Будет ужасно, если ей придется сделать выбор между Джонни и Кейном.

«Господи, пожалуйста, пусть Джонни внемлет голосу разума, — мысленно взмолилась Дженни. — Пусть он осознает, что должен уйти из банды Доусона».

— «Черная корова», — произнес Кейн, указывая на деревянное строение. — Здесь, по словам Хотчкисса, часто бывает Сэмпсон.

Дженни молча кивнула и еще ниже надвинула на глаза поля шляпы. Приблизившись к салуну, они остановились.

— Подожди здесь, — сказал Кейн, но Дженни отрицательно покачала головой:

— Нет, я пойду с тобой.

Кейн уставился на нее с удивлением:

— Туда? Ты что, спятила? Оставайся здесь и жди меня.

— Мне жарко, и я хочу пить, — заявила Дженни. — К тому же там с тобой я буду чувствовать себя в большей безопасности.

Кейн нехотя кивнул:

— Хорошо. Только держи язык за зубами и старайся не привлекать к себе внимания. Твой маскарад не очень-то меня обнадеживает.

Они спешились, и Дженни с невозмутимым видом проследовала за Кейном в салун. Пол здесь был усыпан опилками, а в воздухе висел густой табачный дым. Вдоль дальней стены тянулась длинная стойка бара, и прямо за ней висели засиженные мухами зеркала с низкими полками, уставленными бутылками с виски. Посетителей же было немного, в основном перегонщики скота, зашедшие пропустить стаканчик-другой.

Тут Кейн вдруг повернулся к Дженни и, смерив ее свирепым взглядом, прошептал ей в ухо:

— Перестань вилять задом!

Дженни взглянула на него с удивлением:

— Я не виляю, а просто иду размашистой походкой.

— Не болтай глупости. Ты выглядишь как идиотка.

— Откуда ты знаешь? — обиделась Дженни. — Ведь я шла сзади.

— Я не слепой. — Кейн указал на зеркало за барной стойкой. — Даже в зеркале ты выглядишь как идиотка.

— Ты очень любезен, — проворчала Дженни, засовывая руки в карманы штанов.

Но пожелание Кейна она выполнила и последовала за ним вполне нормальным шагом. Когда же он, остановившись у барной стойки, заказал себе пива, она попросила виски.

— Нет, пиво. — Кейн нахмурился. — Виски — слишком крепкий напиток для юнца.

Дородный бармен взглянул на них и вдруг расхохотался:

— Ты прав, парень! Нужно пить виски, чтобы грудь поросла волосами!

— Но он будет пить пиво, — заявил Кейн и выложил на стойку монету.

— Как пожелаете, — отозвался бармен с широкой улыбкой.

Пожав плечами, он прошел на другой конец стойки и, подставив две кружки под кран деревянного бочонка, резко отвернул вентиль. Бледно-золотистой пеной пиво хлынуло в подставленные емкости. Пена продолжала капать с краев кружек, когда бармен водрузил их на стойку.

Дженни ни разу в жизни не пробовала пиво и даже не представляла, какое оно на вкус. Пиво показалось ей чуть горьковатым, но в целом вполне сносным. К тому же этот пенистый напиток хорошо утолял жажду. Когда Дженни сделала очередной большой глоток, Кейн ткнул ее локтем в бок.

— Не так быстро. Или мне придется тащить тебя на горбу.

— Пусть парень напьется, — вмешался бармен. — На то они и мальчишки, чтобы время от времени напиваться.

— Меня не это волнует, — сказал Кейн. — Пусть напивается — черт с ним. Но ведь его потом будет мутить, а мне спать с ним на одной койке.

Разговорчивый бармен чиркнул спичкой, чтобы зажечь потухшую сигару, свисавшую с его губы.

— Вы вроде бы не погонщики скота, верно? Кейн кивнул:

— Верно, не погонщики. Я фотограф, а этот парень — мой помощник.

— Фотограф?! — воскликнул бармен. — Что-то новенькое для здешних мест! Вы и людей фотографируете? Или только пейзажи?

Кейн снова кивнул:

— Людей тоже. Кто платит, тот и заказывает фотографию. Мы иногда неплохо зарабатываем.

Бармен просиял:

— Я так и знал! Я бы и сам не прочь немного подзаработать.

Кейн внимательно посмотрел на собеседника и проговорил:

— Возможно, я смогу вам помочь. Вы знаете человека по имени Уилл Сэмпсон? Я не пожалею отдать доллар за информацию. Так где же мне его найти?

— Уилл Сэмпсон? Конечно, я знаю Уилла. Он работает у меня подменщиком. Стоит за стойкой вместо меня, когда я устаю или слишком пьян, чтобы обслуживать клиентов.

— Вы, случайно, не знаете, где я могу его отыскать? — спросил Кейн, вытаскивая из кармана монету.

Бармен энергично закивал:

— Да-да, думаю, что знаю. Неподалеку отсюда есть пансион Спенсера. Уилл снимает там комнатенку с койкой и умывальником, но ему больше ничего и не нужно. — Подхватив брошенную Кейном монету, бармен расплылся в улыбке и добавил: — Если вам еще что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне. Я здесь многое слышу…

— Весьма признателен, — кивнул Кейн и поднес ко рту кружку с пивом.

Дождавшись, когда бармен отойдет на другой конец стойки, Дженни шепотом спросила:

— Почему ты не разузнал про банду Доусона? Кейн отрицательно покачал головой:

— Не стоит посвящать посторонних в наши дела. Может оказаться, что он поддерживает с ними дружеские отношения. Если мы будем задавать лишние вопросы, он может сообщить бандитам, что в городе кто-то ими интересуется.

Дженни молча кивнула и сделала очередной глоток пива. Кейн покосился на нее и проворчал:

— Ты что, забыла? Я же сказал тебе, чтобы ты не увлекалась. Пойми, захмелев, ты можешь себя разоблачить.

Дженни пожала плечами. Потом вдруг радостно улыбнулась и заявила:

— А мне все равно! Пусть люди узнают, что я женщина. Меня это уже не волнует. Со вчерашнего дня. Когда я обнаружила, что быть женщиной гораздо приятнее, чем я думала.

Кейн тоже улыбнулся и вполголоса проговорил:

— Пойдем сядем за тот столик в углу. — Он взял ее под руку и увел от стойки бара.

Усевшись на стул с высокой спинкой, Дженни уставилась на Кейна и пробормотала:

— У меня кончилось пиво. — Она подтолкнула в его , сторону свою опустевшую кружку.

— Вижу, — кивнул Кейн.

— А у тебя что, кончились деньги? Кейн отрицательно покачал головой:

— Нет, не кончились.

— Тогда закажи мне еще пива. Оно очень вкусное, а меня мучает жажда.

— Полагаю, что тебе сначала нужно поесть, — сказал Кейн.

Но Дженни тут же возразила:

— А я хочу пить. Закажи мне сначала пива. Склонившись к ней, Кейн прошептал:

— Я не думаю, что тебе стоит продолжать пить. И пожалуйста, говори потише, иначе можешь привлечь к себе внимание.

Дженни улыбнулась:

— Пусть глазеют! Мне здесь нравится. И мне все равно — пусть думают что хотят!

Кейн смерил свою спутницу долгим взглядом.

— Не могу поверить, что кружка пива сотворила с тобой такое. — Он сокрушенно покачал головой. — Даже младенцы способны лучше держаться.

По какой-то причине его замечание показалось Дженни очень забавным, и ее разобрал смех. Она представила, как пухленький младенец с лицом херувима пытается оторвать от стола тяжелую кружку с пенящимся напитком. Эта воображаемая картина еще больше ее развеселила.

— Бармен! — позвала она. — Принесите нам пива для этого младенца!

Пальцы Кейна впились в ее запястье.

— Дженни, немедленно прекрати. Я закажу еще одно пиво, но, пожалуйста, не поднимай шум.

— Обещаешь, что закажешь? Кейн кивнул:

— Обещаю. — «Я заставлю тебя выпить его так быстро, что через пять минут ты свалишься», — добавил он про себя.

— Хорошо, я буду молчать, а ты закажи мне еще пива. Отодвинув стул, Кейн встал из-за стола и прошел к бару. Вынув из кармана рубашки монету, он положил ее на стойку и, придавив пальцем, сказал:

— Еще одно пиво.

Вернувшись с кружкой, бармен хотел взять монету, но Кейн придержал ее. С удивлением взглянув на клиента, бармен пробормотал:

— Послушайте, в чем дело?

— Ни в чем. Один вопрос: что ты добавил мальчишке в пиво?

— Ах, это?.. — Бармен усмехнулся. — Плеснул немного виски. Я не вижу ничего дурного в том, чтобы чуточку поразвлечься.

— Зато я вижу. Мне не нравится ваш способ развлекаться.

— Простите, мистер. Не нужно по этому поводу расстраиваться.

Кейн приподнял палец, освобождая монету. Затем, пристально взглянув на бармена, резко развернулся на каблуках и зашагал к столу, где его ждала Дженни. Поставив перед ней кружку, он опустился на стул. В этот момент она его как будто заметила и обратила к нему лицо, изобразив искреннее удивление. По затуманенным глазам и бессмысленному выражению лица Кейн понял, что алкоголь, к которому Дженни не привыкла, уже подействовал. Теперь следовало как-нибудь вывести ее из салуна, не привлекая к себе особого внимания.

— Вставай, — сказал Кейн. — Нам нужно пойти перекусить. Ты ведь хочешь есть?

Дженни энергично качала головой и на мгновение замерла, поскольку мир вокруг как-то странно закачался, и это не на шутку ее испугало. Почему Кейн выглядит так забавно? И почему он так далеко? Его голос доносился до нее… словно из глубокого колодца. Она со вздохом уронила на стол голову.

— Сиди ровно, — сказал Кейн и подхватил ее одной рукой, когда увидел, что она покачнулась на стуле. — Черт подери, сиди ровно!

Кейн встал и, ухватив Дженни одной рукой за пояс штанов, а другой — за ворот рубашки, рывком поднял ее на ноги. Затем потащил к двери и вывел на улицу. Он был зол и на девушку, и на себя самого. Конечно же, ему не следовало позволять ей пить пиво, ведь она весь день ничего не ела.

Уже почти стемнело, а они еще не устроились в гостинице, поэтому Кейн, не теряя времени, развернул Дженни в нужном направлении. Надо было как можно быстрее увести ее от людей.

Но справиться с Дженни оказалось не так-то просто. Когда они добрались до темного проулка между двумя постройками, она взглянула на Кейна и пробормотала:

— Кажется, меня тошнит…

В следующее мгновение Дженни склонилась над землей, и Кейн, выругавшись сквозь зубы, постарался покрепче придерживать ее, чтобы она не упала.

Глава 15

Дженни тихонько застонала. Голова ужасно болела, а в ушах стоял какой-то странный гул. Она попыталась пошевелиться — и снова застонала, на сей раз гораздо громче. И почти тотчас же послышался знакомый голос:

— Как насчет еще одной кружечки пива? Дженни с трудом разлепила веки и пробормотала:

— Нет-нет, не надо. — Мир предстал перед ней в серо-белом тумане, и она испугалась, решив, что из-за пива утратила способность различать цвета. — Я, кажется, ослепла, — проговорила она со стоном.

Послышался шорох, и в глаза ей ударили потоки света и красок — это Кейн откинул простыню, закрывавшую ее лицо.

— Так лучше?

Дженни кивнула и тут же спросила:

— Где я? В аду?

— Пока нет, но не надейся на скорое избавление, малышка! Те, кто неразумно пьет, потом долго расплачиваются. Тебе станет лучше через несколько часов. Или через несколько дней.

Дженни попыталась улыбнуться:

— Вы меня успокоили, мистер Рэнсом.

— Стараюсь угодить, — отозвался он со смешком. Дженни прикрыла глаза.

— Ох, как же мне плохо…

Кейн присел на край постели и, положив руку девушке на плечо, проговорил:

— Пока ты спала, я встретился с Уиллом Сэмпсоном. Похоже, он действительно знает банду Доусона. Он сообщил, что несколько дней назад они снялись с места. У них есть убежище где-то в районе Додж-Сити. Куда они сейчас и направились, если верить Сэмпсону.

Дженни понимала, что должна как-то отреагировать на слова спутника, но изобразить должную реакцию не смогла и только пробурчала:

— Да, угу…

Губы Кейна тронула улыбка.

— Я подумал, что после того, как ты перекусишь… — Его улыбка стала еще шире. — Когда ты перекусишь, мы отправимся по их следам.

— Я не смогу. Я умираю, — прошептала Дженни.

— О нет. Тебе только кажется, что ты умираешь. По правде говоря, ты выглядишь очень даже хорошо для человека, который до такой степени захмелел, выпив так мало, как ты. На меня это произвело неизгладимое впечатление. — Кейн осторожно погладил ее по волосам и добавил: — Дженни, я прекрасно знаю, как ты себя чувствуешь. Но поверь, тебе не станет лучше, если ты будешь здесь прохлаждаться. Ты должна встать, привести себя в порядок и поесть. Тогда ты снова почувствуешь себя человеком.

— Почему ты думаешь, что сейчас я не чувствую себя человеком? — огрызнулась Дженни.

— Потому что сейчас ты не похожа на человека. Вставай быстрее.

Решив, что едва ли ей станет хуже, даже если она встанет, Дженни попыталась приподняться. Затем села и осторожно свесила с кровати ноги. Гостиничный номер тут же пришел в движение, и ей пришлось вцепиться в матрас, чтобы не свалиться на пол. Кейн помог девушке подняться на ноги и сказал:

— Сделай хотя бы шаг или два, и тогда ты вспомнишь, как это делается. Левая нога, правая нога… Можешь не отрывать ноги от пола, если так тебе будет легче. Вот так, хорошо…

Сделав с помощью Кейна несколько шагов, Дженни вдруг выпрямилась и заявила:

— Отпусти меня, я сама справлюсь.

Кейн выполнил ее просьбу, но она тут же покачнулась, и ему пришлось снова ее подхватить. Прошел почти час, прежде чем Дженни смогла спуститься вниз, чтобы позавтракать. Но даже сейчас она не очень твердо держалась на ногах. Когда они благополучно уселись за столик, она сквозь зубы пробормотала:

— Напомни мне, чтобы я больше никогда не пила.

— Ты считаешь, что нуждаешься в напоминании? — осведомился Кейн с лукавой улыбкой.

— Нуждаюсь, когда становлюсь немного заносчивой, — сказала Дженни, надвинув на глаза шляпу. — Уверена, что ты будешь неприятно удивлен, когда узнаешь, что со мной такое временами случается.

Кейн еще шире улыбнулся и откинулся на спинку стула. Тут к ним приблизился официант, чтобы принять заказ.

Позавтракав и выпив несколько кружек горячего черного кофе, Дженни почувствовала, что ей действительно стало лучше. Допив остатки кофе, она спросила:

— А как мы узнаем, в какую сторону отправилась банда Доусона? Ведь в Додж-Сити можно попасть разными путями, если я не ошибаюсь.

— Вполне справедливое замечание, — кивнул Кейн. — Но я бы хотел попасть туда раньше, чем они, поэтому обдумываю, не отправиться ли нам туда на поезде. Как ты считаешь?

Дженни вытаращила на него глаза:

— На поезде? Но в таком случае нам придется сделать изрядный крюк, не так ли?

— Да, верно. Но мы все равно окажемся на месте быстрее, чем банда Доусона. К тому же поезд, говорят, гораздо удобнее мулов, — добавил Кейн с ухмылкой.

— Но я никогда не ездила на поезде!

— Ничего страшного. И мне не придется беспокоиться, что ты, сидя верхом на своем проклятом муле, переколотишь все мои пластины.

— На твоем муле, — поправила Дженни. Немного помолчав, она спросила: — Значит ли это, что мне по-прежнему придется выдавать себя за мальчика? Или, может быть… Скажи, людям ведь необязательно знать, что мы не женаты, не так ли?

— Необязательно, говоришь? — Кейн в задумчивости смотрел на нее. — Ты уверена?

Дженни почувствовала, что краснеет. Собравшись с духом, она заявила:

— Просто мне надоело носить эти жалкие обноски и прятать волосы под полями уродливой шляпы. Я никогда не думала, что буду с тоской вспоминать времена, когда носила юбки и прелестную шляпку…

Кейн едва заметно улыбнулся. Он тоже давно ловил себя на мысли, что хотел бы снова увидеть Дженни в женском облачении. Было что-то необъяснимо привлекательное в том, как женщины носили длинные широкие юбки — это зрелище заставляло мужчин цепенеть и глазеть им вслед.

— Вероятно, ты права, — сказал наконец Кейн. — Но из этого следует, что ты хочешь незамедлительно пойти в магазин и сделать все необходимые покупки, верно?

— Совершенно верно! — воскликнула, просияв, Дженни.

Стоя перед висевшим на стене зеркалом, Дженни никак не могла налюбоваться на свое отражение. «Вероятно, путешествие с Кейном будет гораздо приятнее, чем казалось поначалу», — подумала она с улыбкой. Стоило ему взглянуть на нее — и она чувствовала, что ее сердце бьется быстрее, а горло перехватывало так, что она не могла сделать ни вдоха, ни выдоха.

— Я полагаю, она возьмет это платье, — сообщил Кейн хозяину мануфактурной лавки. Он покосился на Дженни, и она, просияв, воскликнула:

— Это будет мое первое платье, купленное в магазине!

А Кейн подумал о том, что еще не видел Дженни столь прелестной. Платье было с широкими полосами голубого цвета и с плотно облегавшим фигуру лифом. К наряду прилагались нижние юбки, чулки, а также мягкие кожаные туфли. Кейн решил купить еще заколки для волос из слоновой кости и отрез шелковой ленты. Общая стоимость обновки поразила воображение Дженни — прежде она никогда не тратила на себя такие деньги.

— Неужели мы должны столько заплатить? — удивилась девушка.

— Возможно, мы и должны. Но похоже, что платить придется мне, — ответил Кейн с усмешкой. — Если только ты вдруг не разбогатела.

— Ты все шутишь! — рассмеялась Дженни.

Ей казалось, что она плывет над облаками, а не расхаживает по деревянному полу. Еще раз продефилировав мимо зеркала, Дженни сказала хозяину лавки, что не станет снимать обновку.

— А эти вещи вы можете выбросить! — добавила она, махнув рукой в сторону примерочной, где оставила рубашку, штаны и мокасины.

— Нет-нет, — возразил Кейн, — мы заберем их с собой.

— Слушаюсь, сэр. Я вам их заверну, сэр, — сказал услужливый хозяин.

Когда они вышли на улицу, Кейн с улыбкой взглянул на свою спутницу и проговорил:

— У тебя сейчас вид кошки, которая проглотила канарейку.

Дженни снова рассмеялась:

— Правда? Что ж, ничего удивительного, ведь у меня сегодня праздник.

— Именинница? — Кейн подавил улыбку. — Разве так говорят?

— А почему бы и нет? Моя мама в подобных случаях именно так говорила.

— Теперь буду знать, — кивнул Кейн. Немного помолчав, вдруг спросил: — Ты грустишь, когда думаешь о матери?

— Иногда. Но мне все равно нравится вспоминать о ней. Мама была очень добрая и веселая.

Оба умолкли, но это молчание не было тягостным. Потом Дженни, покосившись на Кейна, заметила, что он насторожился. Проследив за его взглядом, она увидела подвыпивших ковбоев, выходивших из салуна. Внезапно один из них повернулся к своим приятелям и прокричал:

— Уф, вы только посмотрите, парни! Посмотрите, какую хорошенькую крошку мы нашли!

Кейн тотчас загородил Дженни и с угрозой в голосе заявил:

— Вы ее не нашли, потому что она не потерялась. Один из ковбоев потянул забияку за рукав:

— Перестань, Сандерс. Забудь о ней. Ты же видишь, что она не одна.

Но Сандерс ничего не хотел слышать, он ухмыльнулся и пробормотал:

— Эта крошка даже прелестнее, чем Амелия из Сан-Антонио.

Пьянчуга шагнул к девушке, но вдруг увидел прямо у своего носа дуло пистолета. И тут же Кейн, крепко сжимавший рукоятку оружия, с невозмутимым видом проговорил:

— Тебе лучше хранить верность Амелии из Сан-Антонио, приятель. Как я уже сказал, эта девушка не потерялась.

— Ты лучше бы убрал свою пушку! — взорвался Сандерс, но все же отступил на несколько шагов.

Остальные ковбои начали перешептываться, очевидно, обсуждали, стоит ли вмешиваться. Кейн понял, что надо проявить решительность. Он взвел курок и громко, чтобы все его услышали, сказал:

— Имейте в виду, я выстрелю в первого же, кто попытается выхватить оружие.

Ковбои молча переглянулись и попятились. Кейн же подтолкнул Дженни к двери гостиницы. Уже в номере он проговорил:

— Сейчас же соберем вещи и уедем. Когда эти парни захмелеют еще больше, они вспомнят обо мне и захотят свести счеты. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Дженни невольно поежилась.

— Тогда, наверное, ты зря махал перед ними пистолетом.

— А ты, наверное, зря поторопилась распрощаться со своим мужским костюмом! — выпалил Кейн. — Мне не следовало поддаваться на твои уговоры… — Он окинул ее долгим взглядом. — Но я сдался, потому что ты очень этого хотела.

— А теперь сожалеешь, да? Кейн утвердительно кивнул:

— Да, теперь сожалею.

Дженни вскинула подбородок и с вызовом заявила:

— Я не виновата, что глупый ковбой напился и вообразил, что я напоминаю ему Амелию из Сан-Антонио!

Кейн пожал плечами и проговорил:

— Да, в этом ты не виновата. Но ты виновата в том, что в платье выглядишь дьявольски привлекательно. И виновата в том, что уговорила меня купить это платье. Хорошо, что я не выбросил твою старую одежду, — добавил он, склонившись над сумкой.

Дженни какое-то время молчала, потом спросила:

— Ты хочешь, чтобы я сейчас переоделась? Кейн отрицательно покачал головой:

— Нет, не стоит. В любом случае мы уезжаем следующим же поездом. Если верить хозяину мануфактурной лавки, до его отбытия из Абилина осталось не так уж много времени.

— А что будет, когда мы приедем в Додж-Сити? Может, там мне все-таки придется переодеться?

Кейн снова покачал головой:

— Не думаю, дорогая, там ты не будешь столь приметной. Я тебе это обещаю. А теперь пойдем на станцию.

Не так много поездов проходило по этой ветке, поэтому паровоз тащил за собой как пассажирские, так и товарные вагоны, куда загружали отчаянно мычавших коров.

Дженни поморщилась и пробормотала:

— Мы не можем дождаться другого поезда? Кейн криво усмехнулся:

— На ожидание другого состава могут уйти дни или даже недели. К тому же никто не гарантирует, что он будет лучше этого.

— Я знала, что ты так и скажешь.

Наконец они забрались в длинный пассажирский вагон и заняли свои места. Поезд, медленно набирая скорость, тронулся с места, и огромные чугунные колеса ритмично застучали по рельсам. От этого стука клонило в сон, и Дженни, сидевшая у окна, даже не заметила, как уснула.

В очередной раз проснувшись, Дженни зевнула и, взглянув на своего спутника, спросила:

— Сколько еще осталось?

— Несколько часов, должно быть, — ответил Кейн. Он выглянул в окно. Прошло уже четыре дня, и они наконец-то приближались к Додж-Сити. Несмотря на постоянные задержки и пересадки с поезда на поезд, они совершили путешествие в рекордное время. Кейн был почти уверен, что банда Доусона еще находилась где-то на индейских территориях или же в районе Оклахомы.

Он покосился на Дженни. Девушка снова положила голову ему на плечо и, похоже, задремала. Она ни разу в дороге не пожаловалась, даже когда ей приходилось помогать ему переносить фотографическое оборудование с поезда на поезд. Кейн невольно улыбнулся. Для жертвы похищения эта девушка вела себя довольно странно.

Чуть повернувшись, чтобы Дженни было удобнее спать, Кейн стал думать о банде Доусона. Было совершенно очевидно, что бандиты не могли прибыть в Додж-Сити раньше, чем они. Следовательно, у него будет время, чтобы разработать план и расставить ловушки.

Дженни же поможет ему приманить Джонни Эллисона, если его первый план по каким-то причинам сорвется. Но что она почувствует, когда узнает о его замысле? Нет, не надо об этом думать. Какая разница, что Дженни будет чувствовать? Главное для него — добраться до Боба Доусона.

Люди, разбившие лагерь у тропы, уже давно не видели ничего, кроме бескрайнего неба над головой и безжизненной равнины на мили вокруг.

— Ненавижу эти индейские территории, — пробормотал Джонни Эллисон. — Здесь нет ничего, одна только равнина.

Боб Доусон бросил на него пристальный взгляд.

— Послушай, мальчик, ты бесишься, потому что твоя сестрица сбежала из дома. Да, я знаю об этом, — пояснил Боб, перехватив удивленный взгляд молодого человека. — И я знаю, что ты места себе не находишь, ты как тигр в клетке, с тех пор как узнал об этом. Нам не следовало разрешать тебе ездить в Бракстон и встречаться со своей старой теткой.

— У вас не было выхода, — возразил Джонни. — Я спрятал там деньги. У себя в письменном столе.

— Выбор всегда есть, малыш. Может, не такой, как тебе хочется, но выбор всегда есть. — Боб Доусон налил себе еще одну кружку горячего черного кофе. Не спеша отхлебнув, он продолжал: — У меня такое чувство, что ты нас больше не жалуешь, Техас. Я прав?

Джонни пожал плечами:

— Какая разница, что мне нравится, а что нет? Меня волнует моя сестра. Неужели она убежала, никого не предупредив? Произошло что-то очень странное, Боб, и я не понимаю, что именно.

Доусон кивнул и пробормотал:

— Нет ничего странного в том, что девчонка сбежала с мужчиной. На мой взгляд, все выглядит очень даже естественно, так что не беспокойся.

Джонни немного помолчал, потом сказал:

— Но ты же ее совсем не знаешь. Она не могла просто так убежать, поверь мне! Дженни не могла бросить нашу тетку. Моя сестра очень ответственная, понимаешь?

Доусон снова отхлебнул из своей кружки.

— А может, ей надоело нести эту самую ответственность, а, Техас? Ты об этом не подумал? Что тут особенного? Разве ты сам не по этой же причине примкнул к нам? Ты не захотел оставаться в Бракстоне, вот и твоя сестра решила сбежать из дома. По-моему, ничего удивительного.

Джонни в изумлении уставился на Доусона. Такая мысль прежде не приходила ему в голову, но, может быть, Боб прав? Может, Дженни устала от своих обязанностей и решила, последовав его примеру, тоже уйти из дома?

Тут Боб Доусон поднялся на ноги и отправился спать, а Джонни еще долго сидел у костра, в задумчивости глядя на пламя.

Глава 16

— А раньше ты бывал в Додж-Сити? — спросила Дженни, пораженная шумом и многолюдностью местного вокзала.

— Несколько раз, — ответил Кейн, перебрасывая через плечо седельные сумки.

— А как же твое фотографическое оборудование? Ты что, собираешься оставить его здесь, на железнодорожной платформе?

— Нет, я заплатил мальчику-носильщику пятьдесят центов, чтобы он доставил все в нашу гостиницу.

Обернувшись, Дженни увидела мальчика лет двенадцати-тринадцати. Он аккуратно укладывал кожаные футляры на небольшую ручную тележку.

— Откуда он знает, где мы остановимся?

— Я сказал ему. У тебя столько вопросов… — заметил Кейн, беря Дженни под руку.

Покинув вокзал, они зашагали по городским улицам, мимо них то и дело проезжали элегантные экипажи, а по тротуарам прохаживались дамы в нарядных платьях и с раскрытыми зонтиками от солнца, украшенными бахромой.

Дженни с любопытством смотрела по сторонам.

— Ох, я никогда еще не была в таком большом городе! — воскликнула она в восторге.

Кейн взглянул на нее с улыбкой:

— Неужели никогда? Она покачала головой:

— Нет, ни разу. Я не уезжала из Бракстона с тех пор, как мы там поселились. А с тех пор прошло уже много лет.

Кейн рассмеялся:

— Тебе следует когда-нибудь посетить Сан-Франциско или Нью-Йорк, чтобы ты не считала, что Додж-Сити — такой уж большой город.

Дженни пожала плечами.

— Что ж, может быть, это когда-нибудь и случится. — «И возможно, я буду с тобой», — добавила она про себя.

Тут Кейн повел ее через улицу, и Дженни задала очередной вопрос:

— А для чего эти большие деревянные бочонки вдоль дороги? — Она указала на них пальцем.

— Во-первых, в них хранится вода на случай пожара, — пояснил Кейн. — А во-вторых, их можно использовать как убежища, если вдруг разразится перестрелка. У Додж-Сити репутация самого опасного города в штате.

— Разве здесь не действуют законы? Кейн рассмеялся:

— Конечно, действуют. Но их выполнение очень трудно обеспечить в таком городе, как этот. Видишь ли, в здешних салунах часто собираются вооруженные люди. Причем многие из них — большие любители спиртного. Ясное дело, что это не способствует мирной жизни.

— Понятно, — пробормотала Дженни, инстинктивно прижимаясь к своему спутнику.

— Вот мы и пришли, — сказал Кейн минуту спустя.

Он ввел Дженни в прохладный вестибюль отеля «Додж-Хаус» — здесь повсюду стояли горшки с роскошными растениями, а на окнах висели кружевные гардины. На полу лежал мягкий ковер, а обитые бархатом диваны и кресла так и манили усталого путника присесть и отдохнуть.

Они подошли к стойке, и клерк, взглянув на Кейна, с вежливой улыбкой спросил:

— Чем могу вам помочь, сэр?

Кейн расписался в учетной книге и ответил:

— Пожалуйста, приготовьте ванну для моей жены и чистое постельное белье.

Клерк тотчас же кивнул и протянул новому постояльцу ключи от номера. Объяснив, куда идти, он справился насчет багажа.

— Его скоро доставят, — ответил Кейн, взяв ключи.

— Очень хорошо, сэр. — Тут клерк покосился на кобуру, висевшую у бедра Кейна, и в смущении пробормотал: — Сэр, местные власти требуют, чтобы все огнестрельное оружие на время вашего визита было сдано на хранение. Забрать пистолеты сможете, когда задумаете покинуть наш прекрасный город.

Кейн смерил клерка взглядом и с невозмутимым видом проговорил:

— Я никому не сдаю свое оружие.

— Сэр, я понимаю. Но таковы требования.

— Я постараюсь об этом не забывать.

Кейн повернулся и зашагал в направлении лестницы, расположенной в углу вестибюля. Дженни молча последовала за ним.

— Почему ты не сдал оружие, если таковы правила? — спросила она, когда дверь их номера плотно за ними притворилась. — Если бы все сдавали оружие, то, вероятно, здесь бы меньше стреляли.

— Потому что это противоречит моим принципам. Я не собираюсь сдавать оружие только потому, что меня об этом попросил какой-то клерк.

Дженни начала снимать хлопковые перчатки.

— А если это распоряжение шерифа?

— Я об этом подумаю, — отозвался Кейн с улыбкой. Дженни рассмеялась:

— Мне кажется, что ты скорее отдашь пистолеты ему.

— Вероятно, ты права.

Кейн повесил седельные сумки на стул и о чем-то задумался. Дженни тем временем осматривала комнату. Их номер выглядел не менее шикарно, чем вестибюль. На полу также лежал толстый ковер, в углу стояла шелковая ширма, а массивный туалетный стол поблескивал начищенным зеркалом, и, конечно же, бросалась в глаза широкая уютная кровать с четырьмя столбиками.

— Готова ею воспользоваться? — спросил Кейн, перехватив ее взгляд. Он подошел к ней поближе. — Ведь мы с тобой еще не лежали вместе в постели, моя милая Дженни.

Дженни вспыхнула и пробормотала:

— Но в Абилине мы спали в одной постели.

— Нет, я спал на стуле, — со смехом ответил Кейн. — Видишь ли, тебя тошнило. — Заметив укоризненный взгляд Дженни, он добавил: — Но какое это имеет значение сейчас? Мы здесь, тебя не тошнит, и я не намерен спать на стуле.

— Но как же…

— В поезде, когда ты спала, я все время думал о тебе, дорогая, — продолжал Кейн. — Да и как я мог не думать о тебе, если мне было так хорошо с тобой?

Он заключил Дженни в объятия и прижался губами к ее губам. Она тут же ответила на его поцелуй и крепко прижалась к нему всем телом.

Когда же поцелуй их прервался, Кейн чуть отстранился и принялся расстегивать ее платье. Дженни рассмеялась и сказала:

— Ты порвешь его. Позволь мне самой…

Не успел Кейн и глазом моргнуть, как расстегнутое платье с шорохом упало на ковер. Дженни осталась в сорочке и в нижних юбках, облегавших ее соблазнительные .формы. Кейн улыбнулся и пробормотал:

— В этой одежде ты мне больше нравишься, чем в платье. Но еще больше ты мне нравишься, когда на тебе совсем ничего нет.

Он спустил с ее плеч тонкие бретельки и распустил шнуровку. Стащив сорочку, принялся снимать нижние юбки, подвязки, туфли и чулки. Наконец Дженни, совершенно обнаженная, протянула к нему руки. Кейн, все еще в полном облачении, привлек ее к себе, и она, обвивая руками его шею, снова к нему прижалась. Тут он подхватил ее на руки и перенес на кровать. Опустившись рядом с ней, стал покрывать страстными поцелуями ее лицо, шею и грудь. Но в какой-то момент Дженни вдруг отстранилась от него и потребовала, чтобы он разделся.

— Кейн, быстрее… Я хочу почувствовать тебя рядом, — пробормотала она со стоном.

Он медлил, и тогда она сама стала расстегивать его рубашку. Несколько секунд спустя рубаха упала на пол. За рубахой последовали сапоги и штаны. И тут же Кейн на мгновение прижал ее к себе, а потом вдруг откинулся на спину и усадил Дженни к себе на бедра. Она взглянула на него с удивлением:

— Но, Кейн, как же?.. Я не знаю, что делать.

— Будешь делать, что тебе захочется, — прохрипел он в ответ.

Внезапно он привлек ее к себе и снова впился поцелуем в ее губы. Затем, взяв за бедра, чуть приподнял и тут же опустил. Дженни тихонько вскрикнула от неожиданности, но тотчас застонала, почувствовав, как он устремился ей навстречу. Несколько секунд спустя она тоже начала двигаться, при этом из груди ее то и дело вырывались стоны — ничего подобного ей еще не приходилось испытывать. Когда же она в изнеможении рухнула на Кейна, хватая ртом воздух, он крепко прижал ее к себе и тихо прошептал в ухо слова любви.

А потом они долго лежали в глубоком молчании, лежали в объятиях друг друга. И в эти минуты Дженни вдруг поняла, что встретила наконец-то свою настоящую любовь. Да, Кейн Рэнсом каким-то таинственным образом нашел путь к ее сердцу — теперь в этом не было ни малейшего сомнения. Но как ему это удалось? Почему она его полюбила? Дженни не могла ответить на подобные вопросы, но надеялась, что позже, когда они проведут вместе больше времени, ответы придут сами собой.

В какой-то момент Дженни погрузилась в сон, но почти тотчас же проснулась — ее разбудил стук в дверь.

— Кто там? — послышался голос Кейна, он уже направился к столу, где оставил свои пистолеты.

«Как странно… — промелькнуло у Дженни. — Он потянулся за оружием раньше, чем за штанами».

— Ванну и чистое белье заказывали? — послышалось из-за запертой двери.

Тут Дженни резко приподнялась и, взглянув на Кейна, прошептала:

— Но я не одета…

— Спрячься под одеяло. — Он натянул штаны и направился к двери.

— О Кейн!..

Заметив, что Дженни не на шутку встревожена, он остановился и пробормотал:

— Ладно, встань и оденься. А я пока их задержу, побыстрее, Дженни.

Она тут же вскочила с постели и, подобрав с пола одежду, принялась одеваться. Кейн же открыл дверь и вышел в коридор. Дженни едва успела загнать под кровать туфли и поправить на ней покрывала, когда Кейн ; настежь распахнул дверь комнаты.

— Если головная боль тебя отпустила, дорогая, — проговорил он с лукавой улыбкой, — прислуга сейчас принесет в номер ванну и горячую воду.

Дженни опустилась на стул возле окна и подобрала под длинные юбки босые ноги. В этот момент в комнату вошли двое молодых людей. Они принесли медную ванну и несколько ведер горячей воды. Ванну поставили в углу, за ширмой. Дженни же сидела у окна и смотрела на улицу, стараясь не придавать значения тому факту, что ее волосы были растрепаны, а объяснения Кейна никого не могли обмануть. Ведь было совершенно ясно, чем они тут занимались!

Когда молодые люди наконец-то удалились, Кейн подошел к Дженни и поднял ее со стула.

— Дорогая, у тебя вид… как у лисы, пойманной в курятнике, — заявил он со смешком.

— Правда? — улыбнулась Дженни. Потом вдруг нахмурилась и, оттолкнув Кейна, воскликнула: — Какой же ты несносный!

— Да, я такой. — Он снова рассмеялся. Тихонько вздохнув, Дженни положила голову ему на грудь. Под щекой она слышала размеренное биение его сердца.

— Кейн, ты думаешь, они знают?

— Они вроде бы не слепые, моя любовь.

Дженни чуть отстранилась и внимательно посмотрела на него:

— Возможно, это не так бросалось бы в глаза, если бы ты удосужился надеть рубашку!

— Одного взгляда на твое прелестное разгоряченное личико достаточно, чтобы обо всем догадаться, — с улыбкой ответил Кейн. Он взял ее за подбородок и, заглянув ей в глаза, проговорил: — Какая разница, что они подумают? В любом случае мы их больше не увидим после того, как уедем из Додж-Сити.

— И в любом случае они считают нас мужем и женой, — добавила Дженни. — Мне так кажется.

Кейн вдруг помрачнел и проговорил:

— Не стоит воспринимать такие вещи как нечто само собой разумеющееся. То есть очень может быть, что от мне не поверили, хотя я и написал в книге регистрации, что мы с тобой — супружеская пара.

Дженни вспыхнула и с обидой в голосе прошептала:

— Да, понятно…

— Не думаю, что ты поняла. — Кейн провел ладонью по волосам и в смущении пробормотал: — Послушай. Дженни, почему бы тебе сейчас не принять ванну? Я тем временем спущусь и узнаю, не доставили ли мое оборудование. Потом, когда я вернусь, мы сообразим, где нам лучше поесть.

— Да, конечно, — согласилась Дженни. Действительно, к чему протестовать и возмущаться, если она не знает, что послужило причиной внезапной перемены в настроении Кейна. Может, ее упоминание о браке? Или, может быть, она что-то сделала не так?

Дженни отвернулась, чтобы Кейн не увидел боли в ее глазах. Он же приблизился к ней и, чмокнув ее в щеку, пробормотал:

— Я скоро вернусь.

Дженни молча кивнула и тут же снова отвернулась.

Лишь когда дверь за ним закрылась, девушка решилась дать волю своим чувствам и в сердцах топнула ногой. Но уже в следующую секунду Дженни сказала себе: «Не стоит переживать из-за случившегося, лучше не думать об этом и принять ванну, — может, она успокоит меня».

И ванна действительно помогла. Немного понежившись в горячей воде, Дженни и в самом деле почувствовала себя лучше. А отношения с Кейном непременно наладятся. Просто от долгой дороги у них у обоих расшатались нервы. Но если даже отношения наладятся, сможет ли она отдать свое сердце человеку, который ей ничего не обещал? И что сказала бы тетя Эйприл, если бы вдруг узнала, какие перемены произошли в жизни ее племянницы?

Глава 17

Эйприл Тейлор решительно положила руку на шляпную картонку.

— Нет, она стоит два доллара, как мы и договаривались, миссис Джеймс. Ни пенни меньше.

Пораженная твердостью пожилой дамы, Саманта вскинула подведенные карандашом брови и нехотя отсчитала названную сумму. Затем с язвительной усмешкой осведомилась:

— Вы по-прежнему ничего не слышали о вашей племяннице? Ведь она сбежала с фотографом, верно? В последнее время в Бракстоне только об этом и говорят!

Эйприл смерила Саманту презрительным взглядом и проговорила:

— Уверена, что это пошло вам на пользу, миссис Джеймс, поскольку всегда вы были излюбленной темой сплетен. С другой стороны, предстоит еще доказать, что Дженнифер с кем-то сбежала. Моральные принципы моей племянницы никогда не вызывали ни у кого сомнений. Но если она и в самом деле решилась уехать с мистером Рэнсомом, то это, как я полагаю, никого не должно волновать, кроме нее самой. В конце концов может найтись какое-то разумное объяснение причины, заставившей их обоих исчезнуть при столь загадочных обстоятельствах.

Саманта вспыхнула и с вызовом в голосе заявила:

— Вам, наверное, хотелось бы думать, что ваша племянница сбежала с Кейном Рэнсомом, чтобы вступить с ним брак. Но уверяю вас, вы ошибаетесь. Поверьте, я прекрасно знаю Кейна и могу со всей ответственностью утверждать: он не такой человек, чтобы жениться на молоденькой шлюшке, когда с легкостью может получить все, что хочет, и без этих формальностей!

Эйприл поморщилась и проговорила:

— Полагаю, вы и впрямь прекрасно знаете, что мистер Рэнсом не такой человек, чтобы жениться на особе легкого поведения, миссис Джеймс! Всего хорошего.

Саманта Джеймс едва не задохнулась от ярости, когда Эйприл, колыхнув юбками, вышла из прихожей и с громким стуком захлопнула за собой дверь. Да, эта Эйприл Тейлор очень изменилась в последнее время. После исчезновения Дженнифер она каким-то образом сумела наладить дела в своем магазинчике и теперь стала вполне самостоятельной. Более того, теперь она и выглядела гораздо моложе. Что ж, если Дженнифер Эллисон вернется, то очень удивится, когда увидит, какие перемены произошли с ее глупой старой теткой.

Если бы Дженни знала, как прекрасно тетя Эйприл без нее справляется, то, вероятно, так не беспокоилась бы за нее. Однако именно тревога за тетушку не давала ей покоя и заставляла постоянно нервничать.

Глядя из гостиничного номера на широкую пыльную улицу, Дженни пробормотала:

— Бедная тетя Эйприл… Надеюсь, что мое исчезновение не лишило ее окончательно присутствия духа. Надеюсь, что священник методистской церкви присматривает за ней в мое отсутствие. Он всегда помогает вдовам и сиротам. Уверена, что когда он увидит, в каком бедственном положении оказалась моя тетка…

— Почему ты решила, что она бедствует? — перебил Кейн.

Дженни взглянула на него с удивлением:

— Неужели не понимаешь? Ведь теперь о ней некому «позаботиться. Раньше это делала я, а до меня — моя мать.

Кейн смерил Дженни долгим взглядом.

— Не волнуйся из-за тетки, дорогая. Она гораздо сильнее, чем ты думаешь.

— Ты полагаешь, что знаешь мою родственницу лучше, чем я? — удивилась Дженни. — Я прожила с ней всю жизнь, поэтому знаю, какая она изнеженная и слабая! Мне постоянно приходилось ухаживать за ней. Если бы не я, то тетя Эйприл…

— Прекрасно обходилась бы без тебя, — снова перебил Кейн. Он взял Дженни за руки и посмотрел на нее с едва заметной улыбкой. — Ты недооцениваешь свою тетку, дорогая. Возможно, она немного рассеянная, но ей не давали возможности проявить другие стороны своего характера. До того как ты приняла на себя все"заботы о ней, то же самое делала твоя мать. А до этого — родители тети Эйприл. Твоя тетушка не произвела на меня впечатления глупой гусыни, просто она устала от безделья, вот и все.

— Может, ты считаешь, что мне не следовало ухаживать за ней? — осведомилась Дженни.

Кейн пожал плечами и выпустил ее руки. Немного помолчав, спросил:

— Дженни, а тебе никогда не приходило в голову, что твоя тетка способна на нечто большее, чем стряпня и уборка дома? Ты когда-нибудь просила ее помочь тебе? Я имею в виду какие-нибудь серьезные проблемы…

— Зачем обременять ее делами, в которых она не разбирается? — пробормотала Дженни. — А впрочем… — Дженни вдруг вспомнила, что тетя Эйприл не раз предлагала ей свои услуги, но она всякий раз от них отказывалась. — Неужели я все это время ошибалась? — в задумчивости проговорила девушка.

— Конечно, ошибалась, — подтвердил Кейн. — Готов поставить на кон пятидолларовую золотую монету.

Дженни в возмущении воскликнула:

— Ты готов рисковать пятидолларовой золотой монетой из-за любого пустяка!

— Я вообще люблю рисковать, — ответил Кейн с улыбкой.

— Именно это мне и не нравится, — проворчала Дженни.

— Не нравится, что я всю ночь играл в покер и вернулся только с восходом солнца? — Кейн рассмеялся. — Дорогая, это типично женская реакция! Тебе когда-нибудь приходило в голову, что мужчины становятся довольно болтливыми, когда выпьют лишнее? К тому же имей в виду: некоторые пьют довольно много, когда играют в покер.

— А ты?

— Я не некоторые. Дженни невольно улыбнулась:

— Верно, ты не некоторые. Но ты мог бы хотя бы прислать мне записку. Я ждала тебя всю ночь.

— Ты спала, когда я пришел, — возразил Кейн.

— Едва ли! — Она указала на поднос, стоявший на столе. — Я даже не прикоснулась к ужину, потому что ждала твоего возвращения!

Кейн кивнул на полупустую бутылку с вином, стоявшую на полу.

— Но в мое отсутствие ты нашла утешение в вине. А я-то думал, что ты больше пить не будешь!

Дженни в раздражении передернула плечами.

— Кейн, ты просто хочешь сменить тему. Мы говорили о том, что тебя не было всю ночь.

— Неужели? А мне показалось, что мы говорили о твоей тетушке.

— И что же? Ты что-нибудь узнал о банде Доусона?

— Нет, ничего. Но я про них не спрашивал. Видишь ли, дорогая, я собираюсь арендовать угол для фотоателье в помещении аптеки. Поскольку я милостиво позволил хозяину аптеки немного обыграть меня в карты, он разрешил мне снять для моего дела угол в его заведении. За скромную плату, разумеется. Понимаешь?

Дженни отрицательно покачала головой:

— Совершенно ничего не понимаю. Я думала, ты попытаешься разузнать что-нибудь о банде Доусона, а ты..

— Не забывай, что они еще не добрались до Додж Сити, — перебил Кейн. — Как я могу что-нибудь узнать с них, когда их нет здесь? И эти парни, судя по их прошлым действиям, сгорают от нетерпения запечатлеть CBOV образы на фотографиях.

Немного поразмыслив, Дженни спросила:

— И что будет, если ты их сфотографируешь? Это, насколько мне известно, не противоречит закону.

— Закон здесь ни при чем, дорогая. Когда мне удастся к ним настолько приблизиться, чтобы изготовить фотоснимки, я буду знать, что делать дальше.

От неприятного предчувствия у Дженни засосало под ложечкой.

— Но ты не станешь рисковать, правда? Не станет) палить в них или в моего брата?

Кейн сделал глубокий вдох и покачал головой.

— Насчет твоего брата — мы уже давно обо всем договорились. Если ты сдержишь свое слово, то можешь ж сомневаться, что и я сдержу свое.

— А что будет с остальными бандитами?

— В этом случае я не давал никаких обещаний.

— Но если ты их просто перестреляешь, тебя отправят за решетку! — воскликнула Дженни.

Кейн криво усмехнулся:

— Не беспокойся, милая Дженни. В тюрьму я не сяду. С этими словами он обнял ее и попытался поцелуями развеять ее страхи. Дженни же молила Бога о том, чтобы банда Доусона передумала и в Додж-Сити не появилась.

После захода солнца добропорядочные граждане избегали заходить в район, раскинувшийся к югу от железнодорожных путей. Такой поступок был бы в высшей степени безрассудным, потому что оттуда, несмотря на запрет носить огнестрельное оружие, то и дело доносились выстрелы — подвыпившие ковбои, шатавшиеся по улицам, палили налево и направо.

Но по мнению доктора Маккарти, его новый знакомый был явно не из тех, кто, напиваясь, стреляет на улицах. Поэтому владелец аптеки и разрешил фотографу разместить в своем заведении фотографическое оборудование.

К концу четвертого дня Кейн и Дженни сделали около трех десятков снимков — в основном это были орущие младенцы, их матери, а также погонщики скота.

— Если мне придется снова упрашивать очередного горланящего младенца улыбнуться, я сама разрыдаюсь, — сказала Дженни, протягивая Кейну чистую стеклянную пластинку.

Кейн расплылся в улыбке:

— Зато тебе не нужно уговаривать ковбоев улыбаться. Они и без уговоров щерятся, глядя на тебя.

— Мне уже несколько раз предлагали руку и сердце, — проворчала Дженни.

— Жалуетесь, мадам? — усмехнулся Кейн.

— Просто надоело, — буркнула Дженни.

Не зная, что на это ответить, Кейн отвернулся и занялся камерой. Потом вдруг взглянул на девушку и спросил:

— Может, мне следует одолжить тебе обручальное кольцо, чтобы ковбои к тебе больше не приставали?

— Одолжить? — переспросила Дженни.

Кейн вставил рамку с пластинкой в аппарат и снова повернулся к Дженни. Причем на сей раз он не улыбался.

— Дорогая, не возлагай на меня большие надежды. Видишь ли, мне нечего предложить такой девушке, как ты.

У Дженни перехватило горло. Судорожно сглотнув, она с грустью в голосе проговорила:

— Вероятно, ты прав.

Казалось, Кейн собирался что-то ответить, но тут к ним подошли двое мужчин, желавшие сфотографироваться, и.он промолчал.

Только вечером, когда уже стемнело и аптечный магазин закрывался на ночь, Кейн взял девушку за руку и сказал:

— Как насчет того, чтобы поужинать в каком-нибудь хорошем ресторане? Я должен искупить свою вину за предыдущий вечер. Это мой долг, если можно так выразиться.

Дженни усмехнулась и заметила:

— Ты ведь из тех, кто всегда возвращает долги, не так ли? Кейн пожал плечами.

— Если тебе угодно видеть вещи в таком свете, то да. Так как же?

Дженни откинула со лба прядь волос и со вздохом ответила:

— Что ж, ужин — это именно то, что мне сейчас нужно. Кейн улыбнулся:

— Мы сегодня отправимся в ресторан мистера и миссис Оулдс. В этом заведении отменная кухня.

Полчаса спустя они уже сидели за столом, накрытым полотняной скатертью. С усмешкой поглядывая на ковбоев, сидевших за одним из столиков, Кейн говорил:

— Несколько раз и я сопровождал стада. Но такая работа меня не прельщает.

— А фотография прельщает?

— Не идет ни в какое сравнение с месяцами, когда приходится дышать пылью и питаться одними бобами.

— Но ведь ты не по этой причине начал зарабатывать на жизнь фотографией? — спросила Дженни.

— Я уже говорил…

— …что был убит твой друг и ты взял его оборудование, — перебила Дженни. — Но я не понимаю другого… Почему ты не захотел, чтобы расследованием занялись те, кто должен этим заниматься? Почему ты сам отправился на поиски убийцы? Ведь существуют федеральные судебные органы и шерифы, которые по долгу службы обязаны проводить расследования и ловить убийц. Ты берешь на себя роль суда и присяжных заседателей, Кейн, и это ставит тебя на одну доску с Бобом Доусоном.

— Мне кажется, мы уже как-то говорили на эту тему, — проворчал Кейн. — Может, оставим?

— Но…

— Дженни, прекратили! О… а вот и наш ужин.

В следующее мгновение Дженни увидела официанта в белом фартуке. Он поставил перед ней огромное блюдо с жареным цыпленком и картофельным пюре, густо политым молочным соусом. Вежливо улыбнувшись девушке, официант удалился. Дженни в растерянности посмотрела на стоявшее перед ней блюдо. Хотя разговор с Кейном на некоторое время лишил ее аппетита, она не хотела, чтобы он заметил это. Собравшись с духом, Дженни взялась за вилку и тотчас же убедилась, что Кейн был прав — в этом заведении действительно прекрасно готовили.

Дженни с величайшим аппетитом съела и хрустящего цыпленка, и пюре. Когда же она принялась за соус и хлебцы, лежавшие на глиняной подставке, стоявшей посреди стола, Кейн, все время наблюдавший за ней с улыбкой, проговорил:

— Оставь место для десерта, дорогая. Дженни рассмеялась:

— Ах, я просто не могла… ждать. А что у нас на десерт?

— Горячий персиковый кобблер со сливками.

— Обязательно оставлю. — Дженни снова рассмеялась.

Откинувшись на спинку стула, Кейн в задумчивости смотрел на сидевшую перед ним девушку. Он до сих пор не мог понять, почему она согласилась с ним ехать. Неужели она действительно действовала в его интересах? Или же была хорошей актрисой и пыталась как-то предупредить своего брата? Но каким образом? Кейн не мог ответить на эти вопросы и поэтому нервничал.

Тут Дженни вдруг взглянула на него с улыбкой и спросила:

— Ты разве не собираешься есть свой кобблер? Кейн отрицательно покачал головой:

— Нет, я так наелся, что не смогу проглотить больше ни кусочка.

— А у меня всегда отыщется уголок для чего-нибудь сладенького, — заметила Дженни со смехом и отправила в рот последний кусочек пирога.

— У тебя даже лицо в десерте. — Кейн улыбнулся и, наклонившись, стер салфеткой с ее носа каплю сливок.

Дженни перехватила его руку, и взгляды их встретились. Кейн откашлялся, собираясь что-то сказать, однако не успел — в этот момент к их столику подошел официант.

— Это все, сэр?

Кейн выпрямился на стуле и кивнул:

— Да, все. Ты закончила, Дженни? Разочарованная тем, что им помешали, Дженни вздохнула.

— Да. Только я бы выпила еще одну чашечку кофе. Когда официант удалился, она наклонилась к Кейну и тихо прошептала:

— Женщина ни за что не подошла бы к нашему столику в такой момент.

Кейн с усмешкой пожал плечами:

— Ты уверена? Дженни кивнула:

— Абсолютно.

— Тогда, возможно, в один прекрасный день официантов-мужчин не останется.

— Уже появились женщины, работающие официантками, — объявила Дженни.

— Это твоя жизненная цель?

— Вовсе нет. Но я знаю женщин, которые могли бы прекрасно обслуживать клиентов там, где сейчас работают только мужчины. И женщинам уже давно следует предоставить право голоса…

— Боже милостивый… — пробормотал Кейн. — Дорогая, поверь, подобный образ мышления может привести тебя к серьезным заблуждениям, — добавил он с самодовольной улыбкой.

Дженни вдруг рассмеялась и сказала:

— Знаешь, ты очень меня развеселил.

— Не скрою, я всеми силами стремился к этому, — ответил Кейн. — И если мне это удалось, то я ужасно рад.

Тут взгляды их снова встретились, и Дженни почувствовала, что сердце ее забилось быстрее.

— Давай вернемся в отель, — проговорил Кейн дрогнувшим голосом.

Они ушли, не дожидаясь, когда официант принесет Дженни кофе.

Глава 18

Удача, как впоследствии размышляла Дженни, состоит в том, чтобы в нужный момент очутиться в нужном месте. Во всяком случае, с ней получилось именно так.

Кейн как раз закончил фотографировать двух молодых перегонщиков скота, облаченных в новые, с иголочки, костюмы. Еще несколько человек ожидали своей очереди, когда Кейн вдруг обнаружил, что у него кончился раствор коллодия.

— Дженни, сходи в «Додж-Хаус» и принеси мне бутылку с нитратом серебра, — попросил он. — Да побыстрее! Эта женщина с плачущим ребенком уже четверть часа действует мне на нервы и умоляет поторопиться.

Дженни вышла из аптеки и зашагала по тенистой стороне улицы в сторону гостиницы. Она не обращала ни малейшего внимания на всадников, проезжавших мимо. Но тут вдруг послышался знакомый голос — кто-то позвал ее по имени, — а затем она увидела брата, махавшего ей рукой.

В следующее мгновение Джонни спешился и, подбежав к сестре, обнял ее за талию.

— Дженни! — воскликнул он радостно. — Не могу поверить, что это ты! Что ты делаешь в Додж-Сити?

Лишившись поначалу дара речи, Дженни покосилась на людей, ехавших вместе с Джонни. Только один из них остановился и теперь смотрел на нее из-под полей шляпы. Его глаза сверлили ее подобно двум стальным буравчикам. Она узнала его мгновенно. Это был Боб Доусон.

Тут он в знак приветствия прикоснулся пальцем к полям шляпы и, тронув поводья коня, бросил через плечо:

— Не теряй времени, Техас. Нам следует поторопиться. Дженни наконец-то пришла в себя и, заглянув брату в глаза, выпалила:

— Тебе надо уехать отсюда! Джонни, немедленно! Уезжай из Додж-Сити, беги от банды Доусона!

— О, Джен, пожалуйста, не начинай все сначала! — взмолился Джонни. Искорки радости в его голубых глазах потухли. — Послушай, я схожу с ума из-за тебя. Я слышал о твоем странном исчезновении из Бракстона с каким-то парнем. Ты вышла замуж?

— Сейчас нет времени объяснять, — ответила Дженни. — Но пожалуйста, пойми, что сейчас — моя единственная возможность тебя предупредить! Больше я тебе ничего не скажу, только добавлю, что ты мой брат и что я тебя люблю.

Ее настойчивость наконец-то возымела действие, и Джонни внимательно посмотрел на нее:

— Дженни, ты это серьезно? Нам грозит опасность? -Да-да, Джонни! Пожалуйста, уезжай! Сейчас же уезжай, заклинаю тебя!

Джонни кивнул и попятился:

— Да, понял. Я скажу об этом Доусону, и мы…

— Нет, Джонни! Ты полагаешь, они стали бы предупреждать тебя? Брось их, пока не поздно, — добавила Дженни, понизив голос.

Джонни нахмурился и пробормотал:

— Я ничего не понимаю, но я уеду. И я не вполне уверен в твоей правоте насчет Доусона, Дженни. С другой стороны, мне уже слишком поздно идти на попятную. Я влип по самые уши.

— Никогда не бывает поздно, — возразила Дженни с горячностью.

Тут Джонни подошел к своему коню и, сев в седло, посмотрел на сестру сверху вниз.

— Я никак не возьму в толк, на что ты намекаешь, — признался он. — Боюсь, что ты и сама этого не знаешь.

Но я последую твоему совету на тот случай, если вдруг окажется, что ты все же говоришь дело.

Дженни молча кивнула. Слезы туманили ей глаза, когда она смотрела вслед брату — тот выехал на середину дороги и пришпорил коня.

Тяжело вздохнув, Дженни прислонилась к столбу. Она прекрасно знала, что Кейн придет в ярость, если узнает, что она предупредила брата. И в этом случае он уже никогда ей не поверит… И едва ли он когда-нибудь поймет ее.

Немного успокоившись, Дженни направилась к гостинице. Когда она возвратилась в аптеку, Кейн ждал ее с нетерпением. Старательно отводя глаза в сторону, она протянула ему банку с нитратом серебра. Он пристально взглянул на нее, но ничего не сказал.

Мать с маленьким ребенком громко сетовала, что сеанс фотосъемки отнимает столько времени. Дженни, пытаясь ее успокоить, сказала:

— Время так мало значит по сравнению с радостью, которую вы будете испытывать, глядя на фотографию вашего прелестного ребенка. И представьте: когда ваш малыш вырастет, он будет вам очень благодарен за ту память, которую сможет в один прекрасный день передать своим детям.

— Взглянув на этого младенца, так не подумаешь, — проворчал какой-то мужчина. — Став взрослым, он скорее всего забросает свою мамашу камнями за то, что она сделала его портрет.

Дженни, чтобы не рассмеяться, прикрыла рот ладонью. Однако истеричный смешок все же просочился сквозь ее пальцы, и Кейн снова смерил ее пристальным взглядом, после чего скрылся в небольшой нише. Когда плотная занавеска за его спиной опустилась, Дженни со вздохом прислонилась к стене. Ей казалось, что Кейн о чем-то догадывается, но она чувствовала, что не могла поступить иначе, не могла не предупредить брата. А впрочем… Если бы у нее было больше времени, она, возможно, что-нибудь придумала бы. Но Джонни появился слишком неожиданно, и она сказала первое, что пришло в голову.

Теперь же ей оставалось лишь надеяться, что банда Доусона в Додж-Сити не задержится — в этом случае Кейн ни о чем бы не узнал.

Весь остаток этого долгого дня Дженни волновалась, как бы Джонни не появился в аптеке. Она ужасно нервничала и постоянно вздрагивала, ловя на себе время от времени вопросительные взгляды Кейна. Неужели он заподозрил, что она не сдержала свое слово? Когда в очереди осталось всего два клиента, ее напряжение достигло предела.

— Два доллара, пожалуйста, — сказала она, даже не поднимая на клиентов глаза.

— Как два? Я думал, что речь шла всего о долларе! — возмутился один из них.

Тут Дженни подняла голову и с досадой в голосе проговорила:

— По доллару за каждую фотографию. Внезапно она вздрогнула и отвернулась — эти люди показались ей знакомыми. Неужели бандиты Доусона к ним пожаловали? Дженни перевела взгляд на Кейна, и он едва заметно кивнув, подошел к клиентам.

— Послушайте, поскольку мы уже закрываемся, а вы, джентльмены, нарядно одеты, мы можем позволить вам сфотографироваться за один доллар, но это будет только один снимок. Две фотографии обойдутся вам еще в пятьдесят центов.

— Что ж, я не возражаю, — сказал один из мужчин. — А ты, Томми?

— Мне все равно, Холл. Это была твоя идея. Ты решил сняться на память, так что можешь оставить снимок ceбe.

Ну конечно! Их имена расставили все по местам, но Дженни старалась не подавать виду, что узнала их. Эту парочку совсем недавно арестовал и отправил в территориальную тюрьму шериф Хотчкисс. Но почему-то они находились здесь. К тому же на арестантов совершенно не походили.

— Дженни, помоги, пожалуйста, джентльменам принять нужные позы, — обратился к ней Кейн, сопроводив свои слова выразительным взглядом — было ясно, что он просил ее держать язык за зубами.

Дженни выдвинула из-под стола высокий табурет и показала Томми Гилберту, как поставить ногу на нижнюю перекладину. А его приятеля усадила на другой табурет.

— А как насчет наших пистолетов? — осведомился Гомми. — Наше оружие будет на фотографии?

— Нет, если вы не попросите об обратном, — ответил Сейн. — Но я бы не советовал вам его демонстрировать.

Согласно закону, здесь требуется сдавать оружие шерифу до отъезда из города.

Взгляд Дженни непроизвольно скользнул по бедрам Кейна, но, к своему удивлению, привычного ремня с пистолетными кобурами она не обнаружила. Неужели он весь день проходил без оружья?

— А теперь не двигайтесь, — сказал Кейн. — Но можете пока разговаривать.

Кейн принялся вставлять в аппарат стеклянную пластину, а Томми Гилберт и Холл Пруитт застыли каменными.

— Вы прибыли сюда с последним стадом из Техаса, джентльмены? — неожиданно спросил Кейн.

Гилберт презрительно усмехнулся:

— Конечно, нет! Разве мы похожи на перегонщиков? Нет, мы только что приехали из Абилина. Мы… э-э-э… бизнесмены.

— Бизнесмены? — пробормотал Кейн, щурясь в видоискатель камеры. — А каким, интересно, бизнесом вы занимаетесь?

— Банковским, — поспешно ответил Гилберт. Пруитт же энергично закивал:

— Да-да, банковским, совершенно верно. Крупными банками в основном, — добавил он, покосившись на Дженни.

Девушка чуть не расхохоталась, но она сознавала, что это было бы неблагоразумно. Ведь шериф Хотчкисс упоминал, что эти двое находились в розыске в связи с ограблением банка.

Тут Кейн попросил клиентов не шевелиться и снял с объектива крышку. Сквозь витринное стекло в аптеку проникали лучи заходящего солнца, освещавшие угол помещения. Под потолком ярко горела керосиновая лампа. Мужчины молча смотрели в камеру до тех пор, пока Кейн не позволил им расслабиться.

— Я сделаю для вас отпечаток минут через пятнадцать, — сообщил он, когда Гилберт и Пруитт поднялись на ноги.

— Нам зайти попозже или можно подождать здесь? — спросил Гилберт.

Дженни изобразила вежливую улыбку и проговорила:

— Джентльмены, полагаю, вам стоит взглянуть на замечательную коллекцию порошков и мазей, выставленных у доктора на продажу. Ведь никогда не знаешь, когда тебе могут понадобиться, например, пилюли для желудка.

— Это верно, — подтвердил Гилберт. — Мой компаньон по пути в Додж-Сити немного захворал. Я думаю, что он съел что-то несвежее, но он утверждает, что это все из-за тряски в переполненном фургоне.

— Помолчи, Томми! — прошипел Холл Пруитт. Он расплылся в улыбке и проговорил: — Нам пришлось ехать в переполненном дилижансе, и Томми еще не пришел в себя после такой езды. Идем, Томми. — Холл взял приятеля за рукав. — Давай прогуляемся и посмотрим на лекарства.

Приятели принялись прохаживаться вдоль аптечного прилавка и стеклянных витрин. Внезапно один из них нечаянно задел угол стола, и какие-то банки с грохотом покатились по полу.

Услышав шум, Кейн вышел из проявочной»

— Какого черта? Что они там делают? Дженни пожала плечами.

— Мне сдается, что они стараются казаться неприметными, — прошептала она. — Кейн, ты тоже их узнал?

— Конечно. Но они, похоже, не узнали нас.

— Вот и хорошо. Что ты собираешься делать? Кейн уставился на нее с удивлением:

— А чего ты от меня ожидаешь?

— Не думаешь ли ты, что мы должны сказать кому то, кто они такие на самом деле?

— Кому, например? Дженни снова пожала плечами.

— Может, местному шерифу? Ведь эти люди наверняка сбежали из-под охраны, когда их везли в тюрьму.

— Не волнуйся, дорогая. Если они будут такими же неуклюжими, как сейчас, то их очень скоро поймают. Забудь о них. Нам не стоит ввязываться в это дело. — Кейн смерил ее внимательным взглядом. — Они вызывают у тебя тревогу, Дженни?

Она покачала головой:

— Нет-нет, конечно, нет. Почему ты так решил?

— Ты сегодня весь день какая-то странная… Постоянно вздрагиваешь — словно чего-то боишься. Я сейчас закончу, — добавил Кейн и снова скрылся в затемненной нише.

Дженни обернулась и увидела, как Гилберт и Пруитт ползают по полу, собирая сыпавшиеся жестянки. Тут и: соседней комнаты вышел доктор, хозяин лавки. Отобрав у неловких посетителей банки, он начал расставлять их на столе. Пруитт с Гилбертом стали извиняться, но док тор лишь молча кивнул, давая понять, что принимает извинения. Приблизившись к Дженни, он сказал:

— Я хочу запереть магазин на ночь. Заканчивайте побыстрее.

— Конечно, доктор, — кивнула Дженни. — я прошу прощения за беспокойство, — добавила она поспешно. — А мистер Рэнсом закончит через минуту-другую.

— Очень хорошо, — проворчал доктор.

Окинув Гилберта и Пруитта строгим взглядом, доктор направился в дальний конец аптеки. Там находилась его контора, служившая одновременно кабинетом, где он принимал больных и раненых. Доктор Маккарти неплохо зарабатывал — ему с утра до вечера приходилось извлекать пули из ковбоев, пострадавших в перестрелках, и пациенты в таких случаях, конечно же, не скупились. Дженни частенько думала об этом и очень радовалась, что тихий Бракстон совершенно не походил на Додж-Сити.

Вскоре Гилберт с Пруиттом получили свои фотографии, и Дженни с Кейном вышли на вечернюю улицу. Откуда-то доносилась музыка и постоянно слышались раскаты хриплого смеха. У салуна «Аламо» Кейн вдруг остановился и, искоса посмотрев на Дженни, проговорил:

— Возможно, мне следует провести личное расследование. Видишь ли, у меня такое чувство, что пора действовать. Похоже, на сей раз мне удастся кое-что выяснить.

Дженни невольно вздрогнула, но, тотчас же взяв себя в руки, сказала:

— Ты ведь говорил, что будет лучше, если они сами тебя отыщут.

— Возможно, и говорил, — кивнул Кейн. — Но с тех пор прошло уже довольно много времени, а следов банды Доусона я все еще не обнаружил. Видел лишь двоих клоунов, с которыми мы только что распрощались. — Кейн провел ладонью по густым волосам, затем бросил на Дженни вопросительный взгляд: — Хочешь сначала поесть, прежде чем я отведу тебя в «Додж-Хаус»?

Сначала Дженни хотела согласиться — ей казалось, что таким образом она сумеет оттянуть ту минуту, когда Кейн узнает о ее лжи. Но потом она поняла, что из-за волнения не сможет проглотить ни кусочка. Немного помолчав, Дженни покачала головой:

— Нет, я сейчас не голодна. Может, поем позже, когда ты вернешься.

— Но я могу сегодня не вернуться. — Кейн взял ее под руку и повел в сторону гостиницы. — Ты же знаешь, как это бывает, Дженни. Я ведь уже объяснял тебе…

— Да, объяснял. — Она покосилась на него и вдруг спросила: — А я не могу пойти с тобой?

Кейн уставился на нее в изумлении:

— Ты что, не в своем уме? Особам женского пола вход в салун запрещен, если, конечно, они не легкого поведения.

Дженни в растерянности молчала. Минуту спустя, собравшись с духом, проговорила:

— А разве я не могу надеть штаны и снова выдать себя за мальчика?

Кейн нахмурился и покачал головой:

— Нет, в большом городе это слишком рискованно. Кроме того, в штанах ты слишком похожа на своего братца, а мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь принял тебя за Техасского Изменника.

— Но кто, кроме бандитов Доусона, может узнать во мне Джонни? — возразила Дженни. — Ведь и ты бы не узнал, если бы у тебя не было его фотографии, разве не так? Кто здесь знает, что я на него похожа?

В этот момент они подошли к парадному входу гостиницы. Кейн остановился и, пристально глядя на девушку, проговорил:

— Нет, Дженни, это слишком рискованно, пойми. И больше не проси меня ни о чем. — В следующее мгновение он распахнул перед ней дверь с матовыми стеклами.

Они прошли в свой номер, и Кейн тут же нацепил ремень с пистолетами. Дженни не удержалась от вопроса:

— А если шериф арестует тебя за ношение оружия?

— Тогда ему придется арестовать половину города, — пожал плечами Кейн и добавил: — Я не собираюсь появляться в «Аламо» или в «Длинной ветке» безоружным. В город прибыло по крайней мере три стада, так что к рассвету ковбои станут особенно воинственными.

Дженни ничего не сказала и молча протянула ему сапоги. Натянув их, Кейн поднялся и привлек девушку к себе.

— Не волнуйся, дорогая, я вернусь. Но сначала я должен узнать о банде Доусона все, что смогу.

Дженни прижалась щекой к его груди. Она не могла произнести ни слова. Если она скажет, что видела брата и велела ему скрыться, Кейн никогда не простит ей этого предательства. Но если она ему об этом не расскажет, а он каким-то образом сам узнает правду, то никогда не простит ей лжи. Нет, пока она ему не солгала, а только умышленно утаила от него правду. Впрочем, это ничуть не лучше лжи…

— В чем дело, Дженни? — Кейн, чуть отстранившись, заглянул ей в глаза. — С тобой все в порядке?

Она попыталась изобразить улыбку, однако у нее ничего не получилось.

— Да, конечно, все в порядке. Но я буду волноваться за тебя.

Кейн рассмеялся, снова привлек девушку к себе и крепко обнял ее.

— За последние двадцать семь лет, что я жил без тебя, дорогая, я прекрасно научился выживать. Так что надеюсь пожить еще.

Приподняв подбородок Дженни, Кейн впился в ее губы страстным поцелуем, пробудившим в ней уже знакомые ощущения.

— Жди моего возвращения, моя любовь, — прошептал он с улыбкой.

Несколько секунд спустя дверь за Кейном закрылась, и Дженни почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы. Что же ей делать, если Джонни не уехал из города? И что ей делать, если он все же уехал? В любом случае она только оттягивала неизбежное.

Глава 19

Кейн толкнул вращающуюся дверь салуна «Одинокая звезда». В воздухе висел густой табачный дым, а под ногами поскрипывали шаткие половицы. В одном углу стояло пианино, а у стойки бара собрались вызывающе одетые девицы, с интересом разглядывавшие мужчин. Мелодия, наигрываемая пианистом, почти тонула в какофонии звуков, доносившихся со стороны стола в конце зала — там пьяная компания играла в покер.

Облокотившись о стойку бара, Кейн заказал пива. Медленно потягивая из кружки пенистый напиток, он сквозь прищур глаз всматривался в дымный туман в надежде отыскать знакомые лица. Он уже наведался в салун «Аламо», но ничего там не узнал. Возможно, ему все же следовало позволить Дженни к нему присоединиться. В конце концов, разве не для этого привез он ее с собой? Она могла бы опознать Доусона гораздо быстрее, чем он, но Кейн боялся за нее. Что ж, не зря Маклинток говорил, что мужчина не может одновременно ухаживать за женщиной и заниматься своими делами. К сожалению, Кейн слишком поздно понял, что шеф был прав.

Интересно, что скажет Маклинток, когда узнает, что его подчиненный Кейн Рэнсом устроил похищение девушки, а затем увез ее с собой, чтобы преследовать бандитов? Конечно же, Маклинток обрушит на голову своего подчиненного поток ругательств. И конечно же, назовет его идиотом. Что ж, он будет прав — Кейн нисколько в этом не сомневался.

С громким стуком поставив пустую кружку на стойку, Кейн заказал еще одну порцию пива. Бросив деньги бармену, он взглянул на свое отражение в зеркале за стойкой. Увидев, что к нему сзади приближается темноволосая женщина, он повернулся.

— Привет, красавчик, — проворковала она, раздвигая в улыбке ярко накрашенные губы. — Не закажешь ли одинокой даме чего-нибудь выпить?

Кейн швырнул на стойку еще одну монету.

— Если ты чувствуешь себя одинокой среди такого количества клиентов, то либо ты слишком разборчива, либо тебе не везет.

— Поверишь ли ты мне, если я скажу, что слишком разборчива?

Кейн со смехом покачал головой:

— Ни при каких обстоятельствах. Ты не производишь впечатления глупой, крошка.

Брюнетка запрокинула голову и громко рассмеялась.

— Ты тоже, красавчик! — Она взяла свой стакан и залпом осушила его. Затем перевела взгляд на Кейна и подмигнула. — Знаешь, они скупятся наливать побольше виски.

— Знаю. — Кейн кивнул. Бросив бармену очередную монету, он повернулся к собеседнице и спросил: — Ты давно здесь работаешь?

— В «Одинокой звезде»? Или вообще в Додж-Сити? — Покосившись на бармена, она сказала: — Виски, Сэм. Только на сей раз не жадничай. У этого красивого джентльмена глубокие карманы.

— Не настолько глубокие, как тебе кажется, — с усмешкой заметил Кейн.

— Зови меня Наоми. — Женщина снова улыбнулась. — Я живу в Додж-Сити уже два года и почти постоянно работаю в «Одинокой звезде».

— Почти постоянно? — переспросил Кейн. — Бьюсь об заклад, что ты многих здесь знаешь…

Наоми сделала глоток виски, затем уставилась на Кейна — Кого ты ищешь, красавчик?

— Боба Доусона.

Женщина на мгновение потупилась, потом, снова взглянув на собеседника, заявила:

— Никогда про такого не слыхала.

— Держу пари, что слыхала, — возразил Кейн. Положив на стойку бара золотую монету, он вполголоса проговорил: — Подумай минуту-другую. Если вспомнишь — деньги твои.

Наоми несколько долгих минут таращилась на золотую монету. Ее тонкие губы чуть заметно подрагивали. Наконец она деланно рассмеялась и воскликнула:

— Ах, красавчик, кажется, вспомнила! Да, теперь я припоминаю парня с таким именем. Смешно, правда?

— Было бы еще смешнее, если бы ты его не вспомнила, — констатировал Кейн. Взяв Наоми за локоть, он повел ее к столику в дальнем углу. — Давай потолкуем, милая. Мне хотелось бы узнать, когда ты в последний раз встречалась со стариной Бобом. Более того, готов биться об заклад, что в тот раз ему жутко везло в покер.

Меряя шагами гостиничный номер, Дженни не сводила глаз с позолоченных часов, стоявших на резном туалетном столике. Стрелки ползли по кругу с утомительной медлительностью. Час проходил за часом, а Кейн все не возвращался. И Дженни знала, что без него не сумеет уснуть.

Она в очередной раз подошла к окну и выглянула на улицу. Южнее железнодорожных путей мерцали яркие огни, и Дженни знала, что Кейн там, в самом опасном районе города.

Но неужели она должна оставаться здесь, в тишине гостиничного номера? Где ее твердость? Где ее характер? Ведь ее мать не побоялась пуститься в долгий путь из Миссури в Техас с двумя маленькими детьми… Да, ее мать была бесстрашной женщиной. Так неужели она, ее дочь, менее отважная?

Порывшись в сумках Кейна, Дженни вытащила свой мужской наряд. Она знала, какие опасности подстерегали ее в этом огромном городе. Но она внушала себе, что делает это ради брата и ради собственного благополучия. Случайная встреча Кейна и Джонни могла привести к трагической развязке.

Полчаса спустя Дженни уже входила в салун «Аламо» — именно сюда собирался пойти Кейн.

Наоми перегнулась через стол и запустила руку в открытый ворот его рубахи. Она была довольно привлекательной, но уже изрядно захмелела, и Кейну это совсем не нравилось. Ему не составило особого труда пресечь ее смелые поползновения. Отстранив руку женщины, он со скучающим видом отвернулся и спросил:

— Так что же говорил тебе Боб Доусон, когда вы виделись с ним в последний раз?

Наоми выпрямилась на стуле и надула губы, она была явно обижена.

— Не помню. Кейн улыбнулся:

— А я уверен, что помнишь.

Женщина откинула со лба каштановые кудри и в раздражении воскликнула:

— Почему тебя интересует только Боб Доусон? Почему бы тебе не поговорить о нас с тобой? — Она улыбнулась и добавила: — Я могу сделать так, что тебе будет очень хорошо. Уж поверь мне. Я знаю тут неподалеку одно укромное местечко, где мы можем побыть наедине, Кейн.

Она снова попыталась запустить руку за ворот его рубахи, но он перехватил ее запястье.

— Мы можем поговорить об этом позже, Наоми. Ночь только началась, а мы еще как следует не выпили.

Наоми кивнула:

— Вот это правильно! Еще одна порция виски нам не помешает. Скорее наоборот.

Пропустив еще один стаканчик, Кейн снова вспомнил про Боба Доусона:

— А он не сказал, как долго собирается пробыть в Додж-Сити?

Наоми пожала плечами.

— Говорил, что ему придется скоро уехать. И еще… Ох, забыла… Не помню.

Кейн придвинулся к ней поближе, и она, тотчас воспользовавшись этим, уселась к нему на колени и обвила руками его шею. Кейн поморщился, когда она его поцеловала, и задал все тот же вопрос:

— Так что он говорил? Наоми, постарайся вспомнить, что он говорил. Я давненько его не видел, и если он все еще в Додж-Сити, то хотел бы с ним встретиться.

Прижимаясь к нему всем телом, Наоми рассмеялась:

— Не получится. Он уехал. Ему пришлось уносить ноги, потому что кто-то предупредил его, что здесь его ждут неприятности.

Кейн мысленно выругался, потом спросил:

— А ты не знаешь, куда он отправился?

Наоми потерлась носом о его шею, оставляя на его коже теплый влажный след.

— В Денвер, наверное. Во всяком случае, он так сказал. — Чуть отстранившись, она заглянула Кейну в глаза. — А ты бывал в Денвере? Я — нет. Но я слыхала, что там много работы для таких девочек, как я.

— Там таких девочек своих в избытке, — ответил Кейн. Немного отодвинув от себя женщину, он продолжал: — Не понимаю, чего Боб испугался. Почему он вдруг сорвался с места? Трудно поверить, что Боб мог пуститься в путь, не передохнув несколько дней, не поиграв в покер. И я знаю, что он не уехал бы, не уделив времени тебе, моя милая. Ни один мужчина так не поступил бы. — Кейн взглянул на Наоми и попытался изобразить восхищение. — Ты не знаешь, кто предупредил его? Кто сказал, что здесь его поджидают неприятности?

Наоми снова прижалась к Кейну.

— Кажется, какая-то женщина… Но я…

— Лжец! — раздался вдруг пронзительный крик. — Ты негодяй и лжец, Кейн Рэнсом!

Кейн вскочил на ноги и машинально потянулся к кобуре с пистолетом. Увидев стоявшую перед ним Дженни, он выругался сквозь зубы и тут же опустил руку. Она была в своем старом мужском костюме, в мокасинах и в шляпе. Правда, шляпа свалилась с ее головы, когда кто-то обхватил ее сзади за талию. В следующее мгновение Кеин узнал этого человека — девушку держал Данза.

— Лжец! — снова воскликнула Дженни. Ее раскрасневшееся лицо пылало яростью. — Ты сказал, что пошел собирать информацию, а не за проституткой!

Кейн покосился на Наоми, затем снова повернулся к Дженни и к Данзе — тот все еще держал девушку.

— Откуда ты взялся? — спросил Кейн. — И где ты нашел ее? — Он кивнул на Дженни.

Расплывшись в улыбке, апачи ответил:

— Она пыталась выдать себя за мужчину в салуне «Аламо». Я подумал, что она, должно быть, ищет тебя, амиго.

Кейн внимательно посмотрел на Дженни, потом, зацепив ногой стул, пододвинул его апачи. Тот не очень-то церемонно усадил на него девушку и придавил ее плечо ладонью, когда она попыталась подняться.

Сердце Дженни бешено колотилось. Она ужасно разозлилась на Кейна и в то же время боялась, что шлюха, только что сидевшая у него на коленях, что-то знала про банду Доусона и про Джонни, ведь та же сказала, что бандитов предупредила какая-то женщина. Надо было срочно что-то предпринимать, и она сделала первое, что пришло ей в голову, — устроила сцену. «Но что же делать теперь?» -думала Дженни. Ей меньше всего хотелось, чтобы Кейну стало известно, что это она предупредила Боба Доусона о грозящей ему в Додж-Сити опасности.

Тут Наоми приблизилась к девушке, сидевшей на стуле, и, окинув соперницу взглядом, в ярости закричала:

— Убирайся отсюда! Я его первая увидела!

Наоми хотела вцепиться сопернице в волосы, но Дженни, опередив женщину, с силой ударила ее ногой в живот. Наоми попятилась и, покачнувшись, упала на пол. Ее кудри мелко задрожали, а юбки взлетели выше головы. Это зрелище вызвало у наблюдавших за сценой ковбоев взрыв громкого смеха. Но Кейн знал, что не должен привлекать к себе внимание. Оценив удар Дженни по достоинству, он подошел к Наоми и помог ей подняться. Сунув ей в руку зеленую бумажку, Кейн посоветовал ей убраться, затем снова повернулся к Дженни. Холодно взглянув на него, она отвернулась. Кейн улыбнулся и сказал:

— Не сердись, моя милая. Если ты и впрямь так хочешь посидеть со мной в салуне, я удовлетворю твое желание. — Он сел на соседний стул и вопросительно взглянул на Данзу.

Индеец тоже уселся. Когда любопытные начали расходиться и вновь зазвучала музыка, он стал рассказывать Кейну, как обнаружил Дженни в салуне «Аламо».

— Ничего более безобразного я не видел, амиго, — говорил Данза. — Я только что прибыл в город и собирался найти тебя. Я уже намеревался уходить, когда в дальнем углу заметил ее. Мне не составило большого труда ее узнать, хотя она надвинула шляпу на самые глаза.

— И что наша маленькая разбойница там делала? — проворчал Кейн, покосившись на девушку.

Дженни тут же отвела глаза. «Может, он уже знает, что я его предала? — подумала она. — Может, эта мерзкая шлюха уже обо всем ему рассказала?»

Данза улыбнулся и ответил:

— Бармен пытался выдворить ее из салуна, ссылаясь на ее слишком юный возраст, но она бурно протестовала. Он принял ее за юношу и грозился отшлепать, если она сейчас же не уберется.

— Я уже и так уходила, — проворчала Дженни. — Но в этот момент кто-то из мужчин заступился за меня.

Улыбка Данзы стала еще шире.

— Этот мужчина, похоже, неравнодушен к мальчикам. Мне пришлось убеждать его, что она со мной, чтобы увести ее из салуна.

Кейн снова посмотрел на Дженни:

— Мы же договорились, что ты останешься в гостинице, не так ли?

Дженни вскинула подбородок и с вызовом в голосе заявила:

— Я не могу оставаться в стороне и не знать, что происходит. Ведь все эти события имеют ко мне самое непосредственное отношение. Это… несправедливо.

— Зато справедливо все испортить, не так ли? — огрызнулся Кейн. — Я только что мог получить важную информацию от этой девчонки и…

— Ты не только это собирался получить от нее, — перебила Дженни. — Неужели ты думаешь, Кейн Рэнсом, что я слепая и глухая? Я видела, чем вы занимались! Видела, как эта проститутка сидела у тебя на коленях! И не могу сказать, что тебя это раздражало! Даже не думай со мной спорить!

Кейн нахмурился и пробормотал:

— Говори потише, а не реви, как раненый гризли.

Дженни едва не задохнулась от гнева, но все же промолчала. Индеец же, покосившись На приятеля, с трудом удержался от улыбки. Теперь он понял, что слишком долго не видел Кейна и за это время многое изменилось.

— Послушай, Данза, — обратился к другу Кейн, — поскольку она хочет выдавать себя за парня, то, может быть, угостим ее пивом и сигарой?

Индеец сверкнул белозубой улыбкой.

— Да. Я думаю, пиво придется ей по душе.

— Нет, благодарю вас, — пробормотала Дженни. — Не хочу ни пиво, ни сигару.

— Но, милая, если ты хочешь разделить с мужчинами компанию, то надо делить с ними и их удовольствия, — с усмешкой сказал Кейн.

Дженни что-то пробурчала себе под нос и снова отвернулась. Данза же вдруг улыбнулся и протянул ей сигару.

— Но я не курю, — пролепетала девушка. Она машинально взяла сигару и теперь вертела ее в руках.

Тут Кейн чиркнул спичкой и произнес:

— Нет, кури. Или ты уже не мужчина?

Дженни решила принять вызов. Сунув сигару в рот, она подумала: «Полагаешь, я не сумею?.. Сейчас я докажу тебе, что у меня прекрасно получится». Прикурив, она взглянула Кейну прямо в глаза и с решимостью затянулась. В следующее мгновение Дженни обнаружила, что между сигарой и сигаретой — огромная разница. Во-первых, сигара была гораздо больше, а во-вторых, она оказалась более крепкой. Хотя Дженни не закашлялась и не захрипела, у нее тотчас заболела голова, а живот вспучился. Но она изобразила на лице широкую улыбку и потянулась к кружке с пивом, чтобы хоть чем-то забить резкий и горький вкус табака. Однако пиво не принесло ожидаемого облегчения. Более того, оно усугубило ее страдания.

— Ну как? — осведомился Кейн. — Нравится? Дженни кивнула:

— Да, очень. Спасибо. А теперь… Не хочешь ли поведать, что тебе стало известно о банде Доусона?

Откинувшись на спинку стула, Кейн с любопытством посмотрел на девушку. Ее мужеству можно было только позавидовать. Ведь от сочетания сигары и пива ее, наверное, ужасно мутило.

— Что ж, дорогая, если тебе так интересно… — Кейн тоже закурил сигару и вновь заговорил: — Видишь ли, банда Доусона действительно побывала в Додж-Сити, как и говорил Сэмпсон. Но они уже уехали отсюда, потому что кто-то сумел их предупредить. Кто-то сказал им, что здесь их поджидают неприятности.

Кейн пристально посмотрел на девушку, но она никак не отреагировала на его сообщение, только едва заметно кивнула. Однако потом все же спросила:

— Неужели они действительно уехали?

— Да, уехали, — подтвердил Кейн. — О, у тебя потухла сигара. Позволь поднести тебе огоньку. — Он услужливо чиркнул спичкой, и Дженни снова пришлось прикурить.

Кейн с усмешкой наблюдал, как у Дженни раздувались щеки каждый раз, когда она делала затяжку. Дым сизыми кольцами клубился над ее головой. Делая вид, что прекрасно себя чувствует, она продолжала разговор:

— А кто их предупредил об опасности? Ты не знаешь? Перед глазами у нее все поплыло, а в горле застрял ком, с которым она никак не могла справиться.

— Еще пива? — спросил Данза, подталкивая к девушке вторую кружку.

Она взглянула на кружку и покачала головой:

— Не надо, спасибо. У меня еще есть пиво.

— Не важно. Это — очень свежее пиво. К тому же у тебя осталось всего лишь несколько глотков, — возразил Данза, протягивая девушке кружку.

Дженни взяла кружку и уставилась на густую пенную шапку над ней. Она не понимала, как можно было пить такой отвратительный напиток и получать от этого удовольствие. Внезапно перед глазами у нее потемнело, и сигара выпала из ее рта. Собравшись с силами, Дженни поднялась на ноги и, покачнувшись, пробормотала:

— Думаю, мне нужно уйти.

— Ты не хочешь допить свое пиво? — удивился Данза. Тут Кейн тоже поднялся и сказал:

— Нет, не хочет. И я полагаю, что нам не следует настаивать.

— Да, пожалуй, — кивнул Данза.

Кейн взял Дженни под руку и повел ее к выходу. Дождавшись, когда они выйдут из салуна, Данза тоже встал и с улыбкой последовал за ними.

— Выходит, что мы ничего нового не узнали, — пробормотал Кейн, бросая взгляд на широкую кровать, на которой спала Дженни.

Данза кивнул:

— Да, ничего нового. И я не думаю, что девчонка нам может пригодиться, как мы первоначально считали. Она в полном неведении.

— Но она может опознать Боба Доусона, — заметил Кейн.

Данза пожал плечами и, немного помолчав, спросил:

— У тебя есть еще какие-нибудь фотографии? Или только фотография Техасского Изменника?

— Нет, есть и другие, — ответил Кейн. — Думаю, Маклинток будет рад, если эти парни попадутся ему в руки.

Кейн передал индейцу фотоснимки, и тот поднес их к свету лампы, чтобы разглядеть получше.

— Отлично, — сказал он. — Их будет нетрудно размножить для федеральной полиции.

— А вот это — последние. — Кейн выбрал из пачки фотографий еще две. — Я сделал их сегодня. Этих людей я знаю. Вот Томми Гилберт, а это — Холл Пруитт. Их разыскивают в трех штатах за ограбление банка, мелкие кражи и непредумышленное убийство.

— Как можно убить кого-то непредумышленно? — удивился Данза.

С трудом сдерживая смех, Кейн поведал другу историю о пианисте и спящей овчарке. Выслушав рассказ, Данза рассмеялся.

— Но это чистейшая правда, — сказал Кейн. — Я видел все собственными глазами.

— А женщина? — осведомился Данза, вытаскивая из пачки еще одну фотографию. — Кто она?

— Белл Старр.

— Значит, Белл Старр?.. — в задумчивости пробормотал Данза. — Когда ты сделал этот снимок?

— На пути из Абилина. Поезд сделал остановку возле реки Канейдиан. Там я ее и встретил. Нам пришлось ждать несколько часов, и я уговорил ее сняться. — Кейн улыбнулся. — Более уродливой женщины я в жизни не видел, но она обожает общаться с мужчинами. И говорит очень убедительно.

Данза кивнул:

— Теперь понятно, почему она до сих пор не за решеткой. Ей нетрудно убедить представителей власти, что ее следует отпустить на свободу. — Он кивком указал на Дженни: — А она знает, почему ты делаешь фотографии?

— Нет. Ей известно только то, что я ей говорю. А я говорю, что этим мы зарабатываем на жизнь.

Убрав фотографии в кожаную сумку, Данза пробормотал:

— Ты уверен, что эта девушка нам действительно нужна? Или ты по другой причине ее не отпускаешь? Мне кажется, мы напрасно ее похитили. Она совершенно ничего не знает.

Кейн пристально посмотрел на приятеля:

— Тебя, похоже, очень беспокоит тот факт, что я не отпускаю девчонку.

— Si.

— Почему?

— Потому что она отвлекает тебя от дела. Она влияет на тебя.

— Еще никогда ни одна женщина не влияла на меня! — возмутился Кейн.

Данза пожал плечами.

— Я знаю.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Дженни не похожа на остальных? — продолжал Кейн.

— Si.

— Возможно, ты прав. — Кейн нахмурился и покосился на кровать. — Да, возможно, ты прав.

— Но меня не касается, что ты к ней чувствуешь, — сказал Данза. — Я хочу только одного: найти человека, убившего Мак Броуди. Он был и моим другом.

Кейн провел ладонью по подбородку и принялся расхаживать по комнате.

— Проститутка из «Одинокой звезды» утверждает, что банда Доусона двинулась в Денвер. Вероятно, именно туда мне и придется отправиться. Если я сяду на поезд, то, возможно, буду там раньше, чем они.

— А если и они сели на поезд?

— В таком случае я приеду следом за ними.

Данза перевел взгляд на Дженни. Спящая, она больше походила на маленькую девочку, чем на взрослую женщину.

— А как же она? — спросил индеец. — Я отправлю ее домой.

Данза улыбнулся:

— Сомневаюсь, что она поедет.

— Придется поехать, — пробормотал Кейн, несколько озадаченный последними словами приятеля.

Глава 20

Дженни энергично покачала головой, она наотрез отказывалась возвращаться домой.

— Я сказала тебе, что не поеду, пока не найду брата! Вот так-то, Кейн Рэнсом!

— Черт побери, Дженни! Нет смысла спорить! — Понизив голос, он продолжал: — Дженни, сейчас ты выйдешь из гостиницы, сядешь в дилижанс и отправишься в Бракстон. А если будешь кричать и упираться, то мне придется связать тебя по рукам и ногам.

— Можешь начинать прямо сейчас! Связывай! Но я не думаю, что ты захочешь привлекать к себе внимание, Кейн. — Пристально взглянув на него, она добавила: — Разве я не права?

Кейн промолчал, и Дженни, решив закрепить свою маленькую победу, спросила:

— А где же твой приятель Данза? Почему он появляется и исчезает без предупреждения? Откуда он знает, где ты можешь в данный момент находиться? Все это… как-то странно, Кейн. И я начинаю задаваться вопросом: кто ты на самом деле?

Схватив девушку за руку, Кейн рывком привлек ее к себе.

— Я бы не советовал тебе поднимать шум, дорогая. Это может быть чревато неприятными последствиями.

— Ты мне угрожаешь?! — воскликнула Дженни. Кейн оттолкнул ее от себя и проворчал:

— Думай что хочешь.

Дженни хотелось броситься к нему и умолять, чтобы он не покидал ее, чтобы не сердился на нее; ей хотелось, чтобы все было, как прежде. Но она знала, что теперь, что бы она ни сказала, что бы ни сделала, ничего у нее не получится. После приезда в Додж-Сити Данзы что-то произошло, и все изменилось, в первую очередь Кейн.

Она то и дело ловила на себе его взгляды, и теперь он смотрел на нее как-то странно, совсем не так, как раньше.

После появления Данзы Кейн к ней ни разу не прикоснулся. Но почему же он так изменился? Может, каким-то образом узнал о ее двуличии? Или только подозревает? Но если так, то у нее не может быть надежды… Если так, ей остается только одно — защищать своего брата. Как это ни странно, ей хотелось защитить и Кейна. Что, если он застрелит кого-то из банды Доусона? Ведь его за это посадили бы в тюрьму…

— Тебе здесь нечего делать, — проворчал Кейн. — Ты понимаешь, что я прав?

Она пожала плечами:

— Возможно.

— И ты по-прежнему отказываешься вернуться в Бракстон?

Дженни кивнула.

— Скажи, а если бы речь шла о твоем брате, то ты бы сейчас уехал? Думаю, что не уехал бы, ведь так? И вообще, я не из тех, кто легко сдается.

Кейн кивнул:

— Да, я знаю. И все же тебе придется уехать.

— Нет, ошибаешься.

Кейн молча повернулся к ней спиной и уставился в окно.

Дженни твердо решила, что ни за что не уедет. Она была уверена, что ей удастся уговорить Кейна и он возьмет ее с собой. Но стоило ли ей ехать с ним? Ответить на этот вопрос могло только время. .

«Если ничего из этого не выйдет, — размышляла Дженни, в восхищении глядя по сторонам, — то я по крайней мере хотя бы увижу все эти чудеса». После приезда в Денвер она уже познакомилась со многими местными чудесами, например, с трамваями — их тащили по рельсам лошади, — с водопроводом, когда при легком повороте вентиля из крана в раковину течет чистая вода. и с электрическим светом. Кроме того, она узнала о существовании аппаратов, называемых телефонами, — они передавали на огромные расстояния человеческие голоса.

— Осторожно, — прошептал ей в ухо Кейн, когда Дженни высунулась из трамвая, чтобы полюбоваться пятиэтажным зданием отеля «Виндзор». — Можешь вывалиться и свернуть себе шею.

Но Дженни, очарованная денверскими чудесами, совершенно не думала о возможных последствиях. Во время их долгого путешествия на поезде они проезжали некоторые города, однако такого, как Денвер, она еще не видела. Здесь даже уличные фонари во многих местах заменяли на электрические.

Покосившись на своего спутника, Дженни в восторге воскликнула:

— Мне до сих пор не верится! Не могу поверить, что все это на самом деле! Конечно, я читала об этом в газетах, но думала, что все это выдумки!

Тут трамвай остановился, и Кейн, придерживая Дженни под локоть, помог ей спуститься на бетонный тротуар.

— В Денвере есть районы, которые не показались бы тебе столь же цивилизованными, — заметил он с легкой усмешкой.

Дженни вскинула на него глаза и нахмурилась. Он был в черном фраке, в брюках свободного покроя, в белой накрахмаленной рубашке с высоким воротником, в жилете и с аккуратным черным галстуком. Элегантный котелок на голове довершал наряд. Пистолет же, судя по всему, находился в кармане — Дженни заметила, что его правый карман подозрительно оттопыривался. Рядом с Кейном Дженни чувствовала себя на редкость невзрачной, хотя он заверил ее, что в желтом шелковом платье она выглядит очаровательно.

— Куда ты меня ведешь? — спросила Дженни. Кейн снова усмехнулся:

— Из-за твоей привычки устраивать сюрпризы я больше не рискую оставлять тебя одну и вынужден брать с собой. Но не волнуйся, тебе не придется краснеть, если будешь молчать и не глазеть по сторонам.

Вскоре они поднялись на крыльцо двухэтажного кирпичного дома на Холидей-стрит. Кейн постучал в дверь бронзовым молоточком, и стук звонким эхом разнесся по всему дому. Несколько секунд спустя им открыла горничная. Она молча протянула руку, и Кейн передал ей какую-то записку.

— Сейчас я позову миссис Роджерс, мистер Рэнсом, — сказала горничная. — Пожалуйста, подождите.

Их тут же проводили в фойе, откуда открывался вид на гостиную. Там, в обществе джентльменов, сидели полуобнаженные женщины, и Дженни тотчас поняла, что Кейн привел ее в публичный дом. Она в ужасе попятилась к выходу, но Кейн крепко взял ее за руку и прошептал:

— Успокойся, дорогая.

Она покосилась на него и проворчала:

— Не могу поверить, что ты решился привести меня сюда. Как ты посмел? Почему ты…

— Помолчи, Дженни. — Кейн еще крепче сжал ее руку. — Ты сама виновата. К тому же есть места и похуже, а это всего-навсего бордель Дженни Роджерс.

— Дженни Роджерс?! — ахнула девушка, пораженная тем фактом, что хозяйку публичного дома звали так же, как ее.

— Да. Но надеюсь, вы с ней не родственницы. — Кейн ухмыльнулся.

— Негодяй!

— Дорогая, пожалуйста, замолчи. — Заметив в глазах Дженни слезы, Кейн добавил: — Никто тебя здесь не обидит. Так что успокойся, хорошо?

Дженни передернула плечами и пробормотала:

— Я все еще не могу поверить, что ты привел меня… в этот дом, в дом бесстыжей старой…

— Дорогая, Дженни Роджерс всего тридцать два, — перебил Кейн. — Так что она совсем не старая. Что же касается «бесстыжей», возможно, ты права. Все зависит от того, как к таким вещам относиться.

Дженни ненадолго умолкла, потом снова повернулась к Кейну:

— Интересно, а как ты…

— Тише, — перебил Кейн. — Вот и миссис Роджерс.

— Кейн Рэнсом! — тотчас же раздался женский голос, и к Кейну с распростертыми объятиями приблизилась хозяйка заведения. — Как я рада тебя видеть! — Она с улыбкой обняла его.

Дженни поджала губы и уставилась на картину, висевшую на стене; она старалась не смотреть на Кейна и его ужасную знакомую. «Какой отвратительный спектакль, — думала девушка. — Как же он посмел привести меня сюда?»

Тут хозяйка борделя повернулась к Дженни и, приветливо улыбнувшись, спросила, не желает ли гостья выпить чашечку чая в гостиной. Дженни сделала вид, что не слышала вопроса.

— О Господи, Кейн!.. — воскликнула миссис Роджерс. Она взглянула на него укоризненно: — Что ты наделал?! Почему привел сюда эту благовоспитанную девушку? Ты не должен был так поступать.

Кейн пожал плечами:

— Ее нельзя оставлять без присмотра. Она имеет привычку надевать мужской костюм и разыскивать меня по салунам. Но испытывать судьбу в Денвере мне не хочется. Не могу себе позволить.

Дженни Роджерс громко рассмеялась. Потом взяла Дженни за руку и повела ее мимо гостиной в другую комнату, расположенную в конце коридора.

— Мы лучше пойдем в мой личный кабинет и поговорим. Я не имела представления, что нахожусь в обществе столь отважной молодой женщины. Как ваше имя, моя дорогая? — спросила она, подводя Дженни к креслу.

Девушка села и молча уставилась на свои руки.

— Ее зовут Дженни, — сказал Кейн.

— Дженни?! — воскликнула миссис Роджерс. — Как мило! Но сомневаюсь, что в этот момент вы разделяете мое мнение, дорогая, верно? Что ж, я бы тоже так считала, если бы оказалась на вашем месте. — Тут Дженни подняла на миссис Роджерс глаза, и та снова рассмеялась. — О, только не думайте, что я всегда занималась этим делом, моя дорогая. И я слишком хорошо знаю, как люди относятся к таким, как я, уж поверьте мне.

— Тогда почему вы здесь? — невольно вырвалось у Дженни.

Хозяйка пожала плечами.

— Потому что мне опротивела праведная жизнь, моя дорогая. Я была замужем за доктором и решила, что жизнь не должна ограничиваться тем, что я наблюдала. Я оказалась права, но знаю: моя жизнь не для всех.

Дженни Роджерс села и снова перевела взгляд на Кейна:

— Как же я давно тебя не видела, милый друг. Кейн улыбнулся:

— Я о тебе не забывал.

Миссис Роджерс подмигнула ему и сказала:

— Даже не сомневаюсь. Нам есть о чем вспомнить. Хотя бы о Питсбурге.

— А как мэр? Ты что-нибудь слышала о нем? — Кейн уселся на край стола.

— Я не слышала о нем с тех пор, как переехала в Сент-Луис, — ответила Дженни Роджерс.

— С его стороны было великодушно устроить для тебя собственный дом.

— Верно. И я неплохо заработала, когда продала его. Но довольно обо мне, Кейн. Уверена, что ты бы здесь не появился, если бы не хотел получить кое-какую информацию.

— Правильно. Мне стало известно, что в скором времени в Денвер прибудет группа джентльменов, если они еще не прибыли. Я хочу знать, где они остановятся, когда доберутся сюда.

— Кто они?

— Боб Доусон, Кид Коултер, Билл Доусон и молодой парень, который очень похож на нашу юную леди. Его зовут Джонни Эллисон, он также известен как Техасский Изменник.

— Джонни по таким притонам не ходит! — воскликнула Дженни, но тотчас умолкла, заметив на губах Кейна снисходительную усмешку.

«Да, конечно же, Джонни непременно придет в подобное заведение, — подумала девушка. — Ведь он почти год в банде отъявленных негодяев».

Кейн тем временем продолжал:

— Мы остановимся в отеле «Виндзор». Если что-нибудь узнаешь, пришли мне весточку.

Дженни Роджерс кивнула. Потом поднялась, давая понять, что разговор окончен.

— Хорошо, Кейн. Но ты должен иметь в виду: обычно я ничего подобного не делаю. Это нарушает права моих клиентов. Один из моих главных принципов гласит: любой мужчина может прийти сюда без страха навлечь на себя неприятности. Если бы я не была перед тобой в неоплатном долгу, никогда бы не пошла на это.

— Знаю, Дженни. И я бы не стал просить, если бы не обстоятельства. Дело в том, что Доусон убил моего друга.

— Я понимаю. До свидания, Кейн. — Тут миссис Роджерс повернулась к Дженни и, улыбнувшись, тихо сказала: — Берегите его, моя дорогая. Вы не представляете, какой редкостный мужчина вам достался.

Дженни ничего не ответила. Сдержанно кивнув, она подумала: «Как странно… Неужели слова этой женщины относятся к мужчине, который когда-то похитил меня, потом соблазнил, а теперь еще и привел в такое ужасное место?»

Несколько дней Дженни злилась на Кейна. Когда же поняла, что он игнорирует ее, она решила, что отныне будет наслаждаться жизнью за его счет.

Расположившись в шикарном номере на четвертом этаже «Виндзора», Дженни постоянно восхищалась великолепным убранством отеля. Однако ей не давал покоя вопрос: как Кейн мог позволить себе снять столь роскошное жилье? Ведь такой замечательный номер — с мраморными каминами и с ванной комнатой, выложенной плиткой, — стоил, конечно же, очень дорого, Дженни прекрасно это понимала. Она сказала Кейну, что подобная роскошь — пустая трата средств, но с сардонической усмешкой заметил:

— Ты, дорогая, пользуешься малейшей возможностью, чтобы лишний раз поплескаться в ванне. А также не брезгуешь широким выбором блюд в меню, не так ли?

Дженни как раз направлялась в ванную, чтобы понежиться в теплой воде. Услышав ответ Кейна, она остановилась и, смерив его уничтожающим взглядом, проговорила:

— Может быть, я и пользуюсь ванной, но это не мои деньги летят на ветер. А чьими деньгами ты разбрасываешься? Неужели своими собственными?

Кейн — он сидел в глубоком кресле — снова усмехнулся:

— Я полагал, что ты знаешь, чьи это деньги. Ведь ты же сама помогала мне их заработать.

Дженни покачала головой:

— Я очень сомневаюсь, что мы заработали достаточно денег, чтобы оплатить железнодорожные билеты, новую одежду и столь элегантный гостиничный номер.

Поднявшись на ноги, Кейн медленно приблизился к девушке. Намотав на палец прядь ее волос, он внимательно посмотрел ей в лицо.

— Милая Дженни… — Он опустил руку, и рыжий локон упал ей на плечо. — Милая Дженни, у тебя ум счетовода, а тело куртизанки. Плохо то, что это никак не совмещается.

Она на несколько мгновений застыла. Потом попыталась отступить, но в этот момент Кейн взял ее за руку. Дженни взглянула на него с удивлением — Кейн впервые прикоснулся к ней с тех пор, как они покинули Додж-Сити, если не считать, конечно, самых невинных прикосновений. «Что же ему нужно? — недоумевала она, теряясь в догадках. — Ведь с момента посадки на поезд он не сказал мне ни одного ласкового слова». Она научилась хранить молчание, лежа рядом с ним ночами и прислушиваясь к его ровному дыханию.

Кейн уловил трепет, пробежавший по телу девушки, и с улыбкой спросил:

— Я вынуждаю тебя нервничать, моя милая? Очень жаль. Я предпочитаю женщин теплых и отзывчивых.

Дженни отдернула руку.

— Может, мне еще раздеться и расхаживать по комнате в корсете?! Судя по виду женщин в публичном доме Дженни Роджерс, именно к такому зрелищу ты привык!

Кейн сделал шаг назад и внимательно посмотрел на нее. Щеки ее тут же вспыхнули.

— Не знаю, дорогая. Возможно. Но… не думаю, что ты решишься на это, — добавил он, отворачиваясь.

— Думаешь, это так трудно? Кейн снова к ней повернулся.

— Не стоит себя утруждать, моя милая.

Дженни вздрогнула, словно ее внезапно ударили. «А может, он каким-то образом узнал о моем предательстве?» — промелькнуло у нее.

— Моя милая Дженни, глядя на тебя, можно подумать, что ты догадываешься, о чем я… — Кейн прищурился. — Так да или нет?

Она покачала головой:

— Нет, я не понимаю, о чем ты толкуешь. Тут он снова к ней приблизился.

— Неужели действительно не понимаешь? — Кейн взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. — А знаешь ли ты, что в последние дни я очень много думал о тебе? Да-да, очень много. И я сделал ряд весьма интересных и забавных выводов. Во-первых, мне не следовало думать о тебе, когда я должен был думать о работе. А во-вторых…

всю эту неделю ты как-то странно себя ведешь, и я невольно склоняюсь к мысли, что оба эти обстоятельства каким-то образом взаимосвязаны. Не хочешь ли ты просветить меня на сей счет?

— Нет. — Она покачала головой. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Пальцы Кейна впились ей в подбородок, исказив ее черты. И Дженни почувствовала, что вот-вот разрыдается.

— Я думал и о том вечере в «Одинокой звезде», — безжалостно продолжал Кейн. — И я пришел к выводу, что ты устроила эту прелестную сценку еще по одной причине. Ты не хотела, чтобы я услышал, что собиралась сообщить Наоми.

— Нет! — вырвалось у Дженни. Ее ноги подкосились, и ей показалось, что она сейчас рухнет на пол.

— Да. — Кейн еще крепче сжал ее подбородок и сквозь зубы процедил: — А теперь, черт подери, расскажи мне правду!

— О чем?

— О том, почему ты так не хотела, чтобы я услышал то, что собиралась сообщить мне Наоми. Ты почему-то не хотела узнать, кто предупредил Боба Доусона о том, что в Додж-Сити его подстерегает опасность. Так вот, мне пришло в голову, что все очень просто… Это ты предупредила Боба Доусона.

— Я не предупреждала Боба Доусона! — воскликнула Дженни, сжимаясь от страха. — Я клянусь, что ни разу не обмолвилась с Бобом Доусоном и словом! Клянусь!

«Ведь я не солгала сейчас, — подумала Дженни. — Я говорила не с Бобом, а с Джонни…»

— Если бы только я мог тебе поверить, — пробормотал Кейн. — Но увы, другого объяснения нет. Они никак не могли бы узнать об этом.

Дженни судорожно сглотнула и прошептала:

— Я не предупреждала Боба Доусона. Ты же знаешь, что я его ненавижу и хочу, чтобы его схватили. Зачем мне предупреждать его?

— Чтобы спасти брата, — отрезал Кейн. — Я знаю, что тебе наплевать на Доусона, как знаю и то, что ты любишь брата.

— Я ничего Доусону не говорила, — повторила Дженни. За эти увертки она себя ненавидела, но боялась, что если расскажет Кейну всю правду, то потеряет его.

Какое-то время оба молчали. А потом Кейн вдруг крепко обнял ее и, прижав к груди, пробормотал:

— Хорошо, я больше не стану тебя пытать.

В следующее мгновение Кейн подхватил ее на руки и отнес на широкую мягкую постель у стены. И Дженни тотчас же забыла обо всем на свете — забыла о ванне, о своих страхах и о брате.

Казалось, оба только и ждали этого момента. Потому что Кейн, пренебрегая обычным ритуалом, включавшим поцелуи и ласки, сразу же снял с нее пеньюар, а она мгновенно стащила с него брюки и рубашку.

Кейн овладел ею стремительно, почти грубо, но Дженни было все равно. Отвечая на его порывистые движения, она обвивала руками его шею, и из груди ее то и дело вырывались громкие стоны. Она хваталась за него, как утопающий хватается за соломинку, устремляясь ему навстречу, она пыталась как можно крепче к нему прижаться, пыталась стать с ним одним целым. Когда же по телу его пробежала дрожь, из горла ее вырвался крик, и в следующее мгновение оба затихли, прерывисто дыша.

Прошло минут десять, прежде чем Кейн наконец шевельнулся. Приподнявшись на локте, он внимательно посмотрел на Дженни и убрал с ее лба мокрую прядь. Ее длинные ресницы тотчас же затрепетали, и глаза медленно открылись. Она улыбнулась ему и тихонько вздохнула.

— Неужели я наконец-то нашел способ заставить тебя замолчать? — спросил Кейн.

Дженни кивнула:

— Нашел. Но только на время.

Он рассмеялся, а она провела ладонью по его щеке. Когда же их губы слились в поцелуе, Дженни подумала: «Теперь все будет хорошо. Иначе и быть не может».

Глава 21

Глядя в меню, Дженни покачала головой:

— Боюсь, мне более привычны блюда в верхней части списка, чем в нижней.

Кейн с улыбкой пояснил:

— В начале меню напечатаны блюда, подававшиеся здесь в 1859 году. Бобы, бекон, галеты, сушеные яблоки. Это сделано для того, чтобы можно было сравнить с тем, что предлагается сегодня.

Дженни кивнула:

— Да, понимаю. Просто мне вспомнилось то, что подавали в гостинице в Парадайзе. Там подавали примерно то же, что у них здесь — в верхней части списка.

— Ты как будто недовольна сегодняшним выбором? — спросил Кейн, откинувшись на спинку стула.

Дженни покачала головой:

— Нет-нет, как можно быть недовольной свежими устрицами, черепашьим супом, жареным филе форе ли с соусом из мадеры и другими деликатесами, если я никогда ничего подобного не пробовала? — Она снова покачала головой. — Из всего этого списка я знаю только вареный картофель и зеленый горошек. И еще кофе.

— В таком случае я сам закажу для тебя блюда, — сказал Кейн.

После того как он продиктовал заказ неулыбчивому официанту, Дженни посмотрела на него долгим взглядом и спросила:

— Откуда ты так хорошо знаешь места, подобные этому? Как странно… Ты прекрасно себя чувствуешь и в шикарном отеле, и на просторах прерии, где нет ничего, кроме сушеных бобов и вяленой говядины.

Подняв бокал с вином, Кейн снова улыбнулся:

— Я ведь уже тебе рассказывал о том, что ездил на Восток, чтобы получить образование. Прежде чем вернуться в Техас, я жил некоторое время в Нью-Йорке и Чикаго.

— А теперь? Откуда ты знаешь женщин вроде Дженни Роджерс?

— Пожалуйста, не путай Дженни Роджерс с другими. Она порядочная женщина.

Дженни нервно теребила полотняную салфетку, лежавшую у нее на коленях.

— Как бы то ни было, Кейн, мне все же не известно, как ты познакомился с ней. Если, конечно, ваше знакомство не произошло… при очевидных обстоятельствах. Правда, мне почему-то кажется, что не очевидные обстоятельства послужили причиной вашего знакомства.

— Это так важно?

— Для меня — да. — Дженни кивнула и тут же добавила: — Временами я чувствую, что ничтожно мало о тебе знаю. Если же я узнаю больше о твоей прежней жизни, то, возможно, смогу лучше понять тебя нынешнего.

Кейн осушил свой бокал и протянул руку к бутылке, стоявшей в ведерке со льдом на маленькой тележке возле их столика.

— Еще вина? — Он вопросительно взглянул на Дженни, но та отрицательно покачала головой. — Значит, ты полагаешь, дорогая, что я не такой, каким кажусь?

Она снова кивнула:

— Совершенно верно. Кейн пожал плечами:

— Что ж, вероятно, ты права. Люди обычно не такие, какими кажутся. Даже ты, милая Дженни.

Дженни в смущении отвела глаза. Потом сделала вид, что разглядывает элегантный интерьер ресторана. Ей ужасно не хотелось спорить с Кейном, потому что в спорах с ним она всегда проигрывала. И это обстоятельство тоже давало ей повод подозревать, что он не был обыкновенным странствующим фотографом, зарабатывавшим на жизнь своим мастерством и фотографическим оборудованием.

— Кейн, кто ты?! — выкрикнула она в отчаянии. — я знаю, что ты не бродяга, охваченный желанием праведной мести, как я думала раньше. Все не так просто, как кажется. За всем этим стоит еще что-то, Кейн, и я хочу знать, что именно.

Кейн осторожно поставил на скатерть свой бокал и с усмешкой спросил:

— А если ты права — что тогда? Что это изменит? Его вопрос застал Дженни врасплох.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотала она, потупившись.

— Что это изменит в наших отношениях? Разве это повлияет на темы наших разговоров и на наши чувства друг к другу? Я так не считаю. Я сказал тебе с самого начала, что разыскиваю Боба Доусона. И объяснил, почему разыскиваю. Это правда, хотя и неполная. Но это все, что я могу тебе сказать в данный момент, Дженни.

Дженни выпрямилась и пристально посмотрела ему в глаза, словно пыталась прочесть его мысли. Она испытывала тягостное чувство, что в один прекрасный день узнает о нем нечто такое, чего не хотела бы знать. Его умение владеть оружием, его знакомство с подозрительными людьми во многих городах — все это наводило на мысль, что он и сам принадлежал к числу тех, кому место за решеткой. Возможно, Боб Доусон обманул Кейна, не поделился с ним награбленной добычей, и теперь Кейн хотел отомстить за обман. А история про убитого друга — наглая ложь. И если так, то Кейн без малейших угрызений совести может застрелить не только Боба Доусона, но и Джонни.

Чувствуя себя совершенно беспомощной, она подняла на него глаза. Кейн снова потягивал вино из бокала и выглядел немного утомленным. Дженни снова ощутила укоры совести. Кто бы он ни был, она заключила с ним сделку, но не сдержала свое слово. И это ужасно ее угнетало. Но не могла же она сказать Кейну, что предала его, что не сдержала слово…

Тут к ним подошел официант и протянул Кейну маленький серебряный поднос с белым конвертом и изящным ножом для вскрытия корреспонденции.

— Мистер Рэнсом, это адресованное вам письмо пришло всего несколько минут назад, и клерк за столом регистрации посчитал его срочным, — сообщил официант.

— Благодарю вас, — кивнул Кейн.

Он взял с подноса письмо и, дождавшись, когда официант отойдет, вскрыл конверт.

Дженни с любопытством наблюдала, как он читал послание. Когда же он поднял на нее взгляд, она сразу поняла: Боб Доусон и, следовательно, ее брат наконец-то добрались до Денвера.

— Кого будут вешать? — спросила Дженни, покосившись на Кейна, проверявшего свои пистолеты.

Он уже сменил свой изысканный наряд на голубую хлопковую рубашку и штаны в обтяжку, а изящные ботинки — на высокие, до колена, сапоги.

— Я никого из них не знаю, — отозвался Кейн, критически осматривая смазанный маслом ствол «кольта». — Какая разница, кого собираются повесить в Ледвилле? Важно другое: Боб Доусон и его дружки будут там вместе с другими зеваками. Ведь казни всегда привлекают целые толпы.

Дженни невольно содрогнулась. Перспектива стать очевидцем повешения вызывала у нее отвращение. Кейн собирался выслеживать в толпе зрителей ее брата.

— А далеко отсюда до Ледвилла? Кейн взглянул на нее с удивлением:

— Хочешь поехать со мной?

— Конечно. Неужели ты думал, что я позволю тебе отправиться туда без меня? Я намерена присутствовать при твоей встрече с моим братом. — Предвидя возражения со стороны Кейна, она добавила: — Я могу снова одеться как мальчик, и тогда никто не обратит на меня внимания. А если ты думаешь, что я…

— До Ледвилла около семидесяти пяти миль. Дженни в изумлении уставилась на Кейна. Наконец пробормотала:

— Что ты сказал?..

Кейн привычным движением сунул пистолет в кобуру на поясе.

— Отсюда до Ледвилла — семьдесят пять миль. Ведь ты об этом спросила, не так ли?

Дженни вскинула подбородок и заявила:

— Что ж, очень хорошо!

— Тогда собирайся — и в путь, — сказал Кейн. — Надо поторопиться.

Дженни молча кивнула и бросилась одеваться. Несколько минут спустя она уже стояла перед Кейном в своем мужском костюме.

Ледвилл совершенно не походил на Денвер. Здесь жили суровые шахтеры, а также всевозможные любители пострелять. Разумеется, все носили при себе огнестрельное оружие, и пальба в городе была почти столь же привычной, как солнечная погода.

Шагая рядом с Кейном по улице, Дженни увидела группу мужчин и невольно прижалась к своему спутнику.

— Эй, если ты таким образом собираешься играть роль парня, то у тебя ничего не получится, — проговорил Кейн, отталкивая ее от себя.

Дженни кивнула, потом вдруг спросила:

— А ты не можешь дать мне один из своих пистолетов? Я очень неплохо стреляю.

— Доверить пистолет женщине? — Кейн посмотрел на нее с сомнением. — Нет уж, не стану рисковать.

— Но ты же не видел, как я стреляю, — не унималась Дженни. — Откуда тебе знать, может, я очень метко бью по цели?

— Я не собираюсь испытывать судьбу, — заявил Кейн. — Держись ко мне поближе, если ты так боишься. И не забывай, что я не тянул тебя за собой.

— Я помню об этом.

— Вот и хорошо. И повторяю: не бойся ничего. Казнь должна была состояться на окраине города, и все дороги были забиты повозками, фургонами, нарядными экипажами и всадниками — люди направлялись к широкому полю, где для двоих виновников «торжества» была сооружена новенькая виселица. По краям поля росли раскидистые деревья, а за деревянным эшафотом виднелись невысокие горы.

У Дженни от тягостного предчувствия перехватило горло. Время от времени она поглядывала по сторонам и удивлялась: вокруг царила праздничная атмосфера — словно люди собрались здесь для того, чтобы отметить Четвертое июля.

Кейн ткнул Дженни локтем в бок.

— Ты глазей не на модные туалеты, а ищи Боба Доусона.

Девушка вскинула голову и заявила:

— Я нахожу все происходящее безобразным! Кейн пожал плечами:

— Твое мнение ровным счетом ничего не значит. Во всяком случае, для тех, кто здесь собрался. Ты сама настояла, чтобы я взял тебя с собой, так что постарайся быть полезной. Я могу не узнать Боба Доусона по описанию, а ты знаешь его в лицо. — Заметив, что Дженни поджала губы, Кейн добавил: — Не беспокойся за своего брата! Я помню о нашем договоре.

Но именно это и беспокоило Дженни более всего. Она тоже помнила о договоре и знала, что слово свое не сдержала. Но знал ли об этом Кейн? Этот вопрос неотступно преследовал ее и днем и ночью. И теперь, когда дело близилось к развязке, Дженни гадала, сумеет ли она с достоинством встретить последствия.

— Хорошо, я буду его искать, — пробормотала она наконец. Кейн удовлетворенно кивнул. Немного помолчав, тихо проговорил:

— Если мой информатор не ошибается, то Доусон появится в первых рядах. Похоже, что кто-то из двоих висельников наступил ему на мозоль, вот он и решил полюбоваться на них… — Легкая улыбка тронула губы Кейна, и он добавил: — Доусон имеет обостренное чувство справедливости в вопросах, затрагивающих его интересы.

— А если их вообще здесь нет? — осведомилась Дженни. — Что, если твой информатор ошибся?

— Они здесь. Сегодня рано утром они ограбили почтовый дилижанс на подъезде к Ледвиллу. Там было жалованье для шахтеров, так что можешь представить, с какой радостью их встретят в этом городе. Если, конечно, узнают, кто они.

— Ты уверен, что именно банда Доусона ограбила дилижанс? — спросила Дженни.

— Возница узнал Техасского Изменника, меткого стрелка, державшего сопровождавших на расстоянии. А его дружки вскрывали ящики с деньгами.

— Как его узнали? — пролепетала Дженни. В глубине души она надеялась, что Кейн ошибался.

Но тут Кейн достал из нагрудного кармана рубашки сложенный лист бумаги и протянул девушке. Дженни взяла его дрожащей рукой. Развернув лист, она тотчас узнала фотографию брата. Вверху портрета крупными буквами было написано: «Техасский Изменник разыскивается за ограбление».

У Дженни перехватило дыхание. Какой же глупец ее брат!

Она молча прочитала описание примет Джонни и информацию о том, что он состоял в банде печально известного Боба Доусона. Кроме того, говорилось, что он очень меткий стрелок и чрезвычайно опасен.

Дженни свернула листок и вернула Кейну.

— Исчерпывающая характеристика, — подытожила она.

— Исчерпывающая, — согласился Кейн.

— Откуда у тебя это?

— Подобные листки имеются у всех представителей федеральной власти и у местных офицеров, — ответил Кейн, убирая листок в карман.

— И все-таки ты не ответил на мой вопрос. Откуда у тебя этот листок?

Кейн нахмурился и проворчал:

— Какая разница? Это не имеет значения. Важно то, что такие листки имеются у каждого представителя властей. Ты бы лучше подумала, как найти своего брата, прежде чем его найдут другие.

Дженни молча кивнула и принялась разглядывать людей, собравшихся на поле.

В этот момент прибыла повозка с приговоренными к смертной казни преступниками, и толпа хлынула вперед, чтобы все видеть и слышать. Дженни двинулась следом за любопытными, всматриваясь в лица всех встречных. Она прекрасно понимала: если Кейн сдержит свое слово, то Джонни будет спасен, что бы ни случилось с Бобом Доусоном и остальными бандитами.

Внезапно кто-то схватил ее за руку, и Дженни вздрогнула от неожиданности.

— Эй, ты меня помнишь? — спросил мужчина, с усмешкой уставившись на девушку.

Дженни почти сразу же его узнала.

— Да, помню, — ответила она. — Ты Гилберт, верно? Томми Гилберт расплылся в улыбке и кивнул:

— Верно! Я не предполагал, что ты меня помнишь. Тем более что Холл сказал, чтобы я тебя не беспокоил. А где твой компаньон?

— Мой компаньон?

— Ну, парень, что делал фотографии в Парадайзе и Додж-Сити. Ты все еще с ним? В Додже с ним была какая-то женщина.

Тут Дженни наконец-то поняла, что Гилберт все еще считал ее мальчиком и что в Додж-Сити он не узнал ее. Немного помедлив, она повернулась, чтобы поискать Кейна. Но его нигде не было. Дженни снова перевела взгляд на Гилберта, а затем вдруг увидела приближавшегося к ним Холла Пруитта. Не будучи столь же наивным, как Гилберт, Пруитт смотрел на нее с подозрением. Она чуть повела плечом и, изобразив безмятежную улыбку, проговорила:

— Рад, что вам понравились ваши фотоснимки. А теперь мне пора… Нужно кое с кем встретиться.

— Постой! — окликнул ее Гилберт. — Я хотел попросить у тебя второй экземпляр! Мы свой потеряли. — Но Дженни уже исчезла в толпе. — Какая досада… — проворчал Гилберт. — Я даже не успел попросить у него еще один снимок.

Пруитт пристально посмотрел на приятеля:

— Послушай, Томми, этот парень какой-то странный. Что-то в нем не то. Да-да, в нем определенно что-то не то.

Гилберт развел руками.

— Ты видишь странности во всех, с кем встречаешься, Холл. Будь проще, радуйся жизни и перестань подозревать всех и каждого.

Пруитт нахмурился.

— Если бы я не смотрел на всех с подозрением, — процедил он, — мы бы сейчас парились в территориальной тюрьме, идиот. Разве не я заметил, что охранник болен? Кому пришла в голову идея выхватить у него ружье?

— Нам просто повезло, — возразил Гилберт. — К тому же именно я нашел ключи от наших наручников, если ты не забыл.

— Но ты торчал у салуна, чтобы убедиться, что собака не пострадала! — огрызнулся Пруитт. — Иначе нас тогда не схватили бы.

— А ты палил в пианино.

Пруитт замахал руками, желая положить конец бесполезному спору.

— Послушай, Томми, какой смысл спорить? Ведь все благополучно закончилось, верно?

Гилберт кивнул:

— Согласен. Но мне противно постоянно озираться и выслушивать твои упреки.

Просто надо проявлять осторожность, Томми, — пояснил Пруитт. — Видишь ли, сейчас времена изменились. Если сомневаешься в этом, то посмотри на парней, ожидающих, когда их вздернут.

Предупреждение возымело на Гилберта должное воздействие. Он умолк, и приятели устремили взгляды на эшафот, где стояли приговоренные к смерти заключенные со связанными руками. Они ждали, когда им наденут на головы колпаки.

Стараясь не думать о Гилберте и Пруитте, Дженни гадала, куда исчез Кейн. «Может, он уже нашел Доусона и Джонни?» — думала она.

Тут толпа оживилась, и почему-то вдруг громко залаяли собаки.

«Сейчас, наверное, начнут», — подумала Дженни и повернулась к виселице.

И в этот момент она увидела своего брата, стоявшего всего лишь метрах в десяти от нее. Неподалеку она заметила и Кейна Рэнсома, двигавшегося в сторону своей жертвы с выражением холодной целеустремленности на лице.

Дженни словно окаменела — она не могла сделать ни шага. Но Кейн все ближе подбирался к Джонни, и девушка, усилием воли стряхнув с себя оцепенение, бросилась к брату. Сейчас она думала лишь об одном: ей надо было опередить Кейна, иначе он, возможно…

Внезапно перед ней снова выросли Гилберт и Пруитт и Дженни, несмотря на отчаянные усилия, не удалось от них увернуться. Простодушный Гилберт расплылся в улыбке и проговорил:

— Ах, вот ты где… Мы с Холлом хотим получить еще один экземпляр своей фотографии.

Дженни попыталась обойти их, но Гилберт схватил девушку за руку.

— Пустите меня! — закричала она и с силой толкнула Гилберта в грудь. Тот отшатнулся, и Дженни благополучно ускользнула от него.

Теперь она находилась уже в каком-то метре от Джонни, но тут послышался окрик Кейна:

— Эллисон! Джонни Эллисон!

В следующее мгновение раздался рев толпы — осужденным на казнь нахлобучили на головы колпаки и накинули на шеи веревочные петли. Дженни предприняла еще одно усилие, чтобы прорваться к брату, но Джонни вдруг куда-то исчез — как сквозь землю провалился. Дженни повернула голову и обнаружила, что вместе с ним исчез и Кейн Рэнсом.

Дженни в отчаянии озиралась, ведь они не могли далеко уйти. «Как же Кейн собирается подобраться к Бобу Доусону в этом безбрежном человеческом море? — думала она, проталкиваясь сквозь толпу. — Такой глупости я от него не ожидала».

Несколько минут спустя Дженни увидела тех, кого искала. Они стояли под деревьями на краю поля, и на них, казалось, никто не обращал внимания. А потом… Она не поняла, что произошло, но заметила, что Кейн вдруг бросился за ближайшую повозку. Вероятно, прозвучал выстрел, однако Дженни его не слышала из-за шума толпы. И тотчас же за коляску, стоявшую рядом, спрятались несколько мужчин, среди которых были Боб Доусон и ее брат. Коляска мгновенно сорвалась с места и исчезла из виду, но в ней находился лишь возница, судя по всему не имевший к бандитам отношения.

Подбежав к Кейну, Дженни схватила его за рукав рубашки.

— Ты его ранил? Ты в него стрелял?! Где они?! Кейн взглянул на нее с удивлением:

— Стрелял?.. Если ты хоть что-то видела, то должна знать: стрелял твой брат! А вот где они, понятия не имею.

— Но я подумала…

— Послушай, сейчас не важно, что ты подумала. Надо поторопиться, пока еще есть возможность их догнать. Так что либо оставайся здесь, либо идем со мной. Но в любом случае не путайся у меня под ногами!

Молча кивнув, Дженни последовала за Кейном. Она не знала, куда он направлялся, и, казалось, он сам этого не знал.

— Но где же они? — бормотала Дженни себе под нос. — Как сквозь землю…

Внезапно Кейн остановился и внимательно посмотрел на нее:

— Что ты сказала?

— Так, ничего… Просто мне вдруг пришло в голову, что они исчезли, словно сквозь землю провалились. Что ты на меня так пялишься?

Ни слова не говоря, Кейн схватил девушку за руку и потащил обратно к деревьям. Миновав рощицу, они подошли к крутому склону, усыпанному гравием, и осторожно спустились вниз. И тут наконец Дженни все поняла… Поняла, почему ее слова произвели на Кейна такое ошеломляющее впечатление.

Они оказались перед заброшенной шахтой, вход в которую был завален прогнившими балками. Когда-то здесь, судя по всему, добывали гравий, но сейчас тут царила тишина, даже гула толпы, глазевшей на казнь, они почти не слышали.

Дженни осмотрелась. Высоко над ними кружил одинокий сокол, и в раскаленном голубом небе слышались его крики. Солнце нещадно палило, и по лицу девушки стекали струйки пота. Отдышавшись, она повернулась к своему спутнику:

— Кейн, но как же…

Но он жестом велел ей замолчать и указал на темневший перед ними зев шахты. Дженни нахмурилась. Неужели Кейн действительно думал, что Боб Доусон и ее брат нашли здесь убежище?

Наклонившись к ее уху, Кейн прошептал:

— Я пойду на разведку. Ты оставайся здесь. Из-за этого валуна не высовывайся.

Девушка молча кивнула, и Кейн тотчас же направился к входу в шахту. «Но что же делать? — думала Дженни, чувствовавшая себя совершенно беспомощной. — А вдруг они действительно нашли тут убежище? Как в таком случае предупредить брата? И как при этом сделать так, чтобы Боб Доусон не ускользнул?» Дженни стремилась выручить Джонни, она не испытывала ни малейшего желания оставлять на свободе Боба Доусона и остальных членов его шайки. Однако она ничем не могла помочь Джонни. Так что ей оставалось лишь надеяться, что Кейн не станет стрелять в ее брата.

Забившись в ствол заброшенной шахты, Джонни Эллисон с трудом мог различить пальцы на собственной руке. Свет сюда проникал сквозь щели обрушившегося перекрытия, но не в дальний конец шахты, где они укрылись.

— Кто этот парень? — осведомился Боб Доусон, проверяя пистолеты. — Я его не знаю.

Его брат Билл проворчал:

— Я никогда его прежде не видел, но он узнал Техаса. Джонни почувствовал на себе их вопросительные взгляды и, отвернувшись, пробурчал:

— Понятия не имею, кто он. Хотя он точно меня знает.

Кид Коултер откашлялся и заявил:

— Мне кажется, я его знаю. Несколько лет назад он присутствовал на суде у одного моего знакомого. Обычно они разъезжают вместе с индейцем-апачи. Говорят, что он никогда не отступает.

— Значит, он вольный охотник, — подытожил Боб Доусон и с ожесточением сплюнул.

Кид Коултер покачал головой:

— Я так не думаю.

— Тогда кто же он? — спросил Доусон.

— Он заодно с техасскими рейнджерами. Это все, что мне известно, — ответил Кид Коултер.

Джонни невольно вздохнул. Он прекрасно знал, что техасские рейнджеры преследовали свою добычу с собачьим упорством и никогда не утруждали себя соблюдением формальностей закона (каждый рейнджер шел своим путем, соблюдая лишь свои собственные законы).

Джонни утер ладонью пот со лба и снова вздохнул Похоже, они были обречены, а Боб Доусон, казалось, не хотел это признавать.

— Послушайте, — проговорил вдруг Доусон, — а ведь он там один. Его будет не так уж трудно снять. Если мы дадим ему повод открыть огонь, наш меткий стрелок возьмет его на мушку.

— Ничего не выйдет, — возразил Джонни. Доусон с минуту молчал, потом спросил:

— Что ты имеешь в виду? Почему ничего не выйдет?

— Потому что не выйдет. Во-первых, нет никакой уверенности, что он один. А во-вторых, кто из вас рискнет выйти наружу, чтобы вызвать на себя огонь?

Воцарилась тишина. Откуда-то из глубины шахты доносилось журчание воды, стекавшей по стене. Наконец Кид Коултер предложил:

— Что, если мы сделаем вид, что сдаемся? Натянем на палку или что-нибудь подходящее белый флаг? Это его отвлечет, а Техас тем временем всадит в него пулю.

— Нет-нет! — воскликнул Джонни. — Я не собираюсь выходить отсюда и открывать огонь неизвестно в кого! Я не успел испортить отношения ни с одним из рейнджеров и не тороплюсь это делать. Если я уложу кого-то из них, это будет равносильно моему смертному приговору. И тогда, можно не сомневаться, меня точно вздернут!

Доусон хрипло рассмеялся:

— Черт возьми, Техас, виселица и без того по тебе плачет! Ведь мы уже ограбили столько банков и почтовых дилижансов, перестреляли столько людей!.. Если нас схватят, суд над нами будет скорым! Вы и глазом не успеете моргнуть, как нас вздернут! Так же, как этих двоих, что уже болтаются в поле на перекладине.

Вспомнив двух несчастных с веревками на шеях, Джонни ощутил приступ тошноты. Он был рад, что не стал очевидцем самого момента повешения. С него вполне хватило и предшествующей сцены. Умереть подобным образом?.. Ждать, когда палач набросит тебе на голову черный колпак, а затем почувствовать на шее грубый поцелуй веревочной удавки?.. Джонни в ужасе содрогнулся.

— Что ж, возможно, быстрая смерть лучше медленной, — промолвил он наконец. — Давайте рискнем.

Сидя на корточках за камнем, Дженни смотрела на вход в штольню и ждала под палящими лучами солнца дальнейшего развития событий. Кейна она уже несколько минут не видела, и с каждым мгновением тревога ее усиливалась. Она лихорадочно размышляла — что же сделать, что предпринять?

Возможно, она должна была сделать выбор между братом и человеком, которого любила. Да, она любила Кейна Рэнсома, хотя до сих пор ни словом об этом не обмолвилась. Только он нашептывал ей слова любви, когда они лежали ночью в объятиях друг друга. Но любил ли он ее на самом деле? Ей очень хотелось верить, что любил.

Несмотря на жару, Дженни пробирала дрожь. От страха у нее сжималось горло и дрожали руки.

Внезапно она услышала за спиной чьи-то осторожные шаги и легкий хруст щебенки. Резко обернувшись. Дженни в изумлении уставилась на приближавшихся к ней Гилберт и Пруитта.

— Что вам надо? — Она подала им знак пригнуться. Они медлили, и Дженни, не выдержав, громко закричала:

— Присядьте, сейчас начнется стрельба!

Ее слова произвели должное впечатление. Парочка тут же упала на колени. Теперь они продвигались к ней на четвереньках.

— Кто собирается стрелять? — спросил Пруитт, Гилберт же уставился на вход в шахту.

— Пока никто, — ответила Дженни. Немного помолчав, проговорила: — Вам что здесь надо? Что вы здесь делаете?

Томми Гилберт, не замедлив удовлетворить ее любопытство, тихо прошептал:

— Я пошел за тобой, чтобы попросить тот фотоснимок. Знаешь, тот, что вы сделали в Додж-Сити…

Дженни молча уставилась на него, ей хотелось рассмеяться, но она прекрасно понимала, что смех сейчас был бы крайне неуместен.

— Если через полчаса мы будем еще живы, то я непременно позабочусь о том, чтобы вы получили второй экземпляр фотографии, — проговорила она наконец.

Гилберт с Пруиттом переглянулись и с опаской посмотрели в сторону штольни.

— Стрельбы пока не слышно, — констатировал Пруитт.

И тут же, словно в опровержение его слов, грянул выстрел. После этого на несколько секунд воцарилась тишина, а затем из черного зева раздался голос:

— Эй, послушайте! Мы выходим на переговоры, так что не стреляйте!

Собравшись с духом, Дженни выглянула из-за камня наконец-то увидела Кейна. Он стоял чуть сбоку от входа в шахту, и в руках у него были пистолеты. У Дженни перехватило дыхание. О Господи, неужели он не знает, что в шахте — несколько человек?! Или он намерен хладнокровно их перестрелять, когда они будут поодиночке выходить наружу? Чего же он добивается?

— Выходите! — раздался голос Кейна. — Но сначала выбросите наружу ваше оружие. Я пристрелю первого же, кто мне не понравится.

— Послушай, — прокричали в ответ, — ты же не ждешь, что мы будем сиять от счастья, верно?!

Пропустив это замечание мимо ушей, Кейн повторил: — Бросайте оружие!

Через несколько секунд из темноты вылетели четыре пистолета — они со стуком упали на камни.

— Все до единого! — выпалил Кейн.

И тут же неподалеку от него упали еще два пистолета.

— Это все! — послышался голос, и Дженни показалось, что он принадлежал Бобу Доусону. — А теперь мы выходим с поднятыми руками, так что не вздумай стрелять, рейнджер.

В следующее мгновение за поваленными балками замаячили тени — из шахты с поднятыми над головой руками выходили бандиты.

Что за чертовщина? — проворчал Пруитт. — Ничего не понимаю.

Гилберт вдруг поднялся на ноги и заявил:

— Пожалуй, надо убираться отсюда. Я не хочу схлопотать шальную пулю.

Кейн, заметивший, как из-за камня поднялся какой-то человек, среагировал мгновенно — «кольт» в его правой руке произвел выстрел. Пуля угодила Гилберту в плечо, и он, вскрикнув, повалился на землю к ногам перепуганной насмерть Дженни.

Пруитт тотчас же выхватил пистолет и направил его на Кейна.

— Нет! — закричала Дженни. Бросившись на Пруитта, она сбила его с ног, так что пуля просвистела над головой Кейна. — Не стреляйте, это недоразумение!

При первом же выстреле бандиты бросились врассыпную. Боб Доусон устремился к своему пистолету, рядом с ним бежал его брат. Кейн выругался сквозь зубы и выстрелил — на сей раз его пуля прочертила на земле глубокую борозду.

И тут Дженни — она действовала инстинктивно — выхватила пистолет из кобуры лежавшего рядом с ней Гилберта и направила оружие на Пруитта.

— Не смей больше нажимать на курок! — предупредила она. — И положи свой пистолет на землю. Да, вот так. Это недоразумение, я же сказала…

Дженни снова повернулась к шахте и тотчас же увидела бандитов. Братья Доусоны и Кид Коултер за грудой валунов стреляли в Кейна, но, судя по всему, они были не очень меткими стрелками. Однако своего брата Дженни не видела — он так и не вышел из шахты.

Глава 22

Кейн бросился на землю и выстрелил в Боба Доусона. Он прекрасно знал, что Техасский Изменник из шахты не вышел. И он догадывался: с Дженни что-то случилось. Эта мысль очень тревожила его, однако в данный момент он не мог пробраться к девушке.

Кейн снова спустил курок, и из-за валунов донесся вопль — пуля попала в цель. Криво усмехнувшись, он взял на мушку другого бандита, но тут у его виска просвистела пуля, выбившая из камня фонтан осколков.

— Отличный выстрел, — проворчал Кейн. Уж не Техасский ли Изменник выбрался из шахты незамеченным?

Но на этот раз стреляла Дженни. Увидев брата, появившегося в провале штольни, она решила отвлечь Кейна, так как боялась, что он застрелит Джонни.

— Но что же дальше?.. — в отчаянии прошептала Дженни.

В следующее мгновение она заметила брата — тот приблизился к поваленной балке. Дженни затаила дыхание. Может, надо его предупредить? Или подождать и посмотреть, что будет делать Кейн? Кем пожертвовать — братом или человеком, которого она любит?

Дженни закрыла глаза и взмолилась о чуде.

И чудо действительно свершилось.

…Спустившись по склону холма, Данза натянул поводья, вынуждая жеребца остановиться, и тотчас же спрыгнул на землю. Затем, пригнувшись, побежал туда, откуда доносились выстрелы. Инстинкт подсказывал ему, где он должен находиться и что должен предпринять.

Приблизившись к шахте, Данза сразу же заметил Кейна и бандитов Доусона, укрывавшихся среди камней. А над шахтой, среди обломков скал, он увидел Дженни с пистолетом в руках. Последнее обстоятельство весьма его удивило, и какое-то время он внимательно разглядывал девушку. Затем, осмотревшись, стал осторожно приближаться к ней.

Услышав за спиной какой-то сдавленный стон, Джен -ни вздрогнула, обернулась — увидела Холла Пруитта, лежавшего на земле. А рядом стоял Данза — она сразу же его узнала. Длинные черные волосы индейца были перехвачены на лбу узкой кожаной лентой, а в руке он держал пистолет.

Перехватив ее удивленный взгляд, индеец пожал плечами и, покосившись на лежавшего у его ног Пруитта, пояснил:

— Я не хотел отвечать на вопросы, поэтому заставил его немного отдохнуть.

— Должна ли я воспринимать это как предупреждение? — осведомилась Дженни.

— Только если пожелаешь. — Данза подошел к ней и опустился рядом на колени. Кивнул на штольню, спросил: — Они уже вышли?

Дженни кивнула: -Да.

— Надеюсь, твой брат проявит благоразумие, — проворчал индеец.

— А как же Кейн? Ты за него не боишься?

— У него хватит ума не поднимать голову и следить за тем, чтобы его пистолет был заряжен, — с невозмутимым видом ответил Данза. — Я за него не беспокоюсь.

— Неужели? — удивилась Дженни. — А что, если у него… неприятности?

— А ты и впрямь думаешь, что у него неприятности? — усмехнулся Данза. — Или, может быть, ты больше боишься за брата?

— Им обоим не позавидуешь! Джонни повезло хотя бы потому, что в него пока не стреляют.

— Верно. Пока… — Данза взглянул на Гилберта и его бездыханного приятеля. — Кто они? Их лица мне кажутся знакомыми.

— Сбежавшие преступники. Мы с Кейном встречались с ними в Парадайзе, а потом — в Додж-Сити.

Данза кивнул:

— Он их фотографировал.

— Да. Откуда ты знаешь?

Данза снова взглянул на сбежавших преступников.

— Я видел их портрет. Но сейчас это не имеет значения. Что они здесь делают?

Дженни невольно улыбнулась:

— В это трудно поверить, но Гилберт настойчиво требует еще один экземпляр фотографии. Ходит за мной по пятам.

Данза покачал головой и что-то пробормотал по-испански. Потом вдруг сказал:

— У меня — идея.

Не прошло и нескольких минут, как он спрятал Дженни среди камней с пистолетом Гилберта и велел взять на мушку банду Доусона. Сам же спустился по склону и исчез в чаще, находившейся напротив, — Данза намеревался держать бандитов под перекрестным огнем. Причем девушке в этом плане отводилась главная роль.

Дженни ужасно нервничала, впервые в жизни ей приходилось участвовать в столь опасном мероприятии. И конечно же, она очень боялась за Джонни. Однако Данза не давал ей никаких обещаний, только сказал, что не станет без нужды в него стрелять.

— Все в его руках, — сказал индеец, пожимая плечами. — Я не даю обещаний, которые не смогу выполнить. Но я постараюсь избежать самого худшего.

На большее она и не надеялась.

Лежа среди камней, Дженни прекрасно видела брата стоявшего неподалеку от входа в штольню. Судя по всему, Джонни знал, что над шахтой залег противник. И знал, что Доусуну с братом и Киду Коултеру удалось добраться только до ближайшей кучи камней. «Если у рейнджера наверху есть напарник, — размышлял Джонни, — то у нас шансов на спасение маловато». Да, все зависело от того, сколько рейнджеров сидело в засаде. Джонни решил, что до поры до времени лучше оставаться на месте. В этом случае ему, возможно, удастся пересидеть. А если понадобится, то он снова сможет скрыться в глубине шахты — там его не найдут. Но в данный момент прятаться не стоило — стрельба на время стихла.

Для Дженни же, наблюдавшей за братом сверху, положение Джонни казалось безвыходным.

Кейн первый возобновил стрельбу. Приподняв голову, он увидел на дальнем хребте Данзу и невольно улыбнулся — теперь он не сомневался в успехе. Кейн сделал несколько выстрелов, и Данза поддержал его из своего оружия. Но почти тотчас же послышались выстрелы из третьего пистолета, и Кейн увидел, как над гранитными глыбами, где он оставил Дженни, поднимается густой сизый дым.

— Проклятие, — проворчал он. — Что же там происходит?

К сожалению, у него не было ни малейшей возможности добраться до Дженни, так что оставалось лишь надеяться, что с ней все в порядке. Кейн снова открыл огонь и в какой-то момент вдруг понял, что человек, скрывавшийся за кряжем, где он оставил Дженни, тоже ведет стрельбу по бандитам, причем стреляет довольно метко. А Данза к этому времени занял еще более выгодную позицию и теперь стрелял в бандитов с тыла, давая им понять, что они в западне. Через несколько минут Боб Доусон сообразил, что у него нет выхода и придется сдаваться. Приложив ко рту ладонь, он прокричал:

— Эй, рейнджер, мы бросаем оружие! Прекрати стрелять!

Бандиты — все трое были ранены — бросили оружие и, вскинув руки над головой, поднялись во весь рост. Данза тоже встал. Продолжая целиться в них из пистолета, он подал другу знак, чтобы тот спустился вниз.

Дженни же в изумлении смотрела на Кейна. Рейнджер?! Боб Доусон назвал его рейнджером?! О Господи, ведь это означало, что он был обязан привлечь ее брата к суду. А она еще переживала из-за того, что предала его!

Но что же теперь делать? Как спасти Джонни? Вероятно, он тоже сдастся, ведь Доусон уже сдался… А что будет, если Джонни попытается бежать?

Собравшись с духом, Дженни поднялась из-за камней и устремилась по усыпанному гравием склону к входу в штольню. Она собиралась уговорить брата сдаться.

Но Джонни, стоявший слишком далеко, не узнал сестру. В широкополой шляпе и с пистолетом в руке она походила на одного из техасских рейнджеров. Перспектива болтаться на виселице Джонни нисколько не прельщала. Он решил: если ему суждено умереть, то пусть смерть будет легкой.

Дождавшись, когда «рейнджер» подойдет достаточно близко, Джонни, скрывавшийся за балками, тщательно прицелился. Он нажал на курок в тот момент, когда «рейнджер» окликнул его по имени. Джонни узнал голос, но было поздно — спусковой механизм его пистолета сработал, и остановить пулю он уже не мог. В следующее мгновение Джонни отшвырнул пистолет в сторону и бросился к сестре.

— Дженни! — закричал он в отчаянии.

Закрыв лицо ладонями, Джонни громко воскликнул:

— О Боже, я убил ее! Я этого не хотел! Я не знал! Я просто боялся, что меня повесят! А теперь я убил ее!

Кейн посмотрел на Дженни. По ее рубашке на груди расплывалось красное пятно.

— Заткнись! — прорычал он и ударил парня сапогом. — Она еще жива, но может умереть, если мы срочно не доставим ее к хирургу, чтобы извлечь пулю. Перестань хныкать, лучше возьми ее на руки.

Джонни молча кивнул и, подхватив сестру на руки, посмотрел на Кейна в ожидании дальнейших указаний.

— Амиго… — Данза повернулся к другу. — Я доставлю арестованных в контору шерифа, а ты отправляйся с девушкой к доктору.

— А как же мы? — запротестовал Боб Доусон. — Мы такие же раненые, как и эта девчонка! К тому же она сама виновата в том, что попыталась взять на себя роль мужчины и…

В следующее мгновение Кейн ударил бандита ногой в лицо, и тот повалился на землю.

— Спасибо, Данза, — сказал Кейн. Повернувшись к Джонни, добавил: — Следуй за мной.

Пока доктор проводил обследование, Кейн и Джонни ждали в соседней комнате. Оба сидели в напряженных позах и хранили гробовое молчание. Наконец Джонни не выдержал и, уткнувшись лицом в ладони, простонал:

— Но я ведь не хотел, не хотел в нее стрелять…

— Знаю, — кивнул Кейн.

— Я подумал: если выстрелю в рейнджера, тот тоже ответит огнем и мне не придется болтаться на виселице. Это все. Я не хотел, чтобы меня вздернули, как тех двоих парней сегодня.

— Для человека, который хочет избежать повешения, у тебя довольно странное представление о том, как этого добиться, — заметил Кейн язвительно.

— Да, я знаю. Дженни сказала бы то же самое.

— Отлично, — пробормотал Кейн. — Теперь я уже начинаю говорить, как она.

На него уставились голубые глаза, удивительно похожие на глаза Дженни. Джонни едва заметно улыбнулся:

— Может, ты мне расскажешь, что она делала, переодевшись в мужскую одежду? И почему она была с тобой?

— Искала тебя! — выпалил Кейн. — Она была убеждена, что сможет найти тебя и уговорить покончить с преступным прошлым. Конечно, я мог бы ей объяснить, насколько это бесперспективно, но…

— Мог бы? — пробормотал Джонни. — Очень интересно…

Кейн пристально взглянул на парня:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что как раз намеревался сдаться, когда мы тебя наконец выследили?

Джонни покачал головой:

— Нет, ничего такого я не хотел. Я прекрасно знал, что по уши погряз в той жизни, которую вел, и ничего не собирался менять. И я знал, что рано или поздно попаду в руки закона. Дженни предупреждала меня об этом.

— Скажи-ка мне лучше вот что… — Кейн помолчал. — Скажи, сестра знала о твоей деятельности?

Джонни кивнул:

— Да, знала.

Кейн скрипнул зубами. Не такой ответ он надеялся услышать, но услышанное его не удивило. Несмотря на ее клятвенные заверения, Дженни в его глазах была виновной до тех пор, пока не будет доказано обратное.

Немного помедлив, Кейн задал очередной вопрос:

— Ответь, Техас, помогала ли она в грабежах или только прятала вашу добычу?

Джонни в изумлении уставился на собеседника:

— Что?.. О чем ты?.. Кейн нахмурился:

— Я хочу знать, Дженни — соучастница?

— Дженни?.. Соучастница?.. — Джонни покачал головой и невесело рассмеялся. — Что за глупости?! Напротив, она всегда говорила, что я гублю собственную жизнь и позорю их с теткой. Она уговаривала меня, чтобы я покинул банду Доусона.

Кейн молча кивнул и задумался… Могли он ошибаться? Маловероятно. А впрочем… Ведь у него в жизни бывали случаи, когда он ошибался. Не исключено, что и на сей раз ошибся. Он видел, что Дженни пыталась что-то от него скрыть, и этот факт давал ему повод думать, что она действовала с братом заодно. А теперь получалось, что он составил о ней неверное мнение.

Кейн свернул сигарету и, закурив, принялся расхаживать по комнате. «Интересно, почему доктор так долго не выходит? — думал он в тревоге. — И почему никто нам ничего не говорит?»

Тут дверь кабинета наконец-то открылась. Доктор — его рубашка была в пятнах крови — посмотрел на Кейна и Джонни и спросил:

— Кто из вас ее брат?

Джонни тут же вскочил с места, и доктор поманил его за собой.

— Минуточку. — Кейн остановил их жестом. — Этот человек — мой арестованный.

Брови доктора приподнялись, и он кивнул:

— Хорошо. Вы можете пойти вместе с нами.

Кейн сделал глубокий вдох и приготовился к тому, что представлялось ему неизбежным.

Глава 23

Дженни лежала на кровати, под белой простыней. И она была бледная как полотно. На ее обескровленном лице выделялась золотистая россыпь веснушек, а глаза казались еще больше, чем обычно.

— Ох, Джен… — пробормотал Джонни, взяв сестру за руку. — Ты на меня злишься, да?

На мгновение на ее губах появилось подобие улыбки, и она прошептала:

— Нет, конечно, нет. Я знаю, что ты не нарочно… Но мне нужно кое о чем с тобой поговорить, Джонни. Это очень важно.

Пока Джонни стоял, низко склонившись над ней, силясь расслышать ее шепот, Кейн отвел доктора к изножью кровати. Он не представлял, что на него так повлияет ужасный вид Дженни — ему трудно было на нее смотреть.

Да, он никогда не думал, что когда-нибудь снова испытает к кому-то теплые чувства, особенно к девушке, в поисках брата которой объездил полстраны. Но она действительно была ему дорога. Дорога настолько, что он ощутил приступ нестерпимой боли, когда подумал, что, возможно, Дженни умирает. В груди словно поднялась удушающая волна, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить.

Судорожно сглотнув, Кейн спросил:

— Доктор, можно мне с ней сейчас поговорить? Пока она не…

Перед тем как ответить, доктор как-то странно на него посмотрел.

— Конечно, можно. Только не слишком ее утомляйте. Она очень слаба.

Молча кивнув, Кейн подошел поближе к Дженни — та в этот момент шептала брату на ухо:

— И я не хочу, чтобы он знал, что это была я. Джонни смерил Кейна насмешливым взглядом и ответил:

— Хорошо, Дженни. Только мне кажется, что теперь это не имеет значения.

«О Господи, — думал Кейн, — неужели я теряю ее, едва успев найти, едва успев осознать, как много она значит для меня? Я никогда ей не говорил, что люблю ее».

— Кейн, — прошептала Дженни, стискивая его руку с удивительной силой, — я все испортила, правда?

Он покачал головой:

— Нет, милая. Все в порядке. -Но…

— Никаких «но». Я поймал Доусона, и его вздернут на виселице за то, что он убил моего друга. — Кейн сделал паузу, затем, решив, что поступит правильно, если сообщит ей об этом, добавил: — Твоему брату повешение не грозит. Он обещал, что после выхода из территориальной тюрьмы начнет вести честную жизнь. Так что не беспокойся, остаемся только мы с тобой.

Когда Джонни попытался возразить, Кейн незаметно пнул его ногой и многозначительно посмотрел на него, давая понять, что Дженни не должна умереть с мыслью о том, что ее брата вздернут.

— О, я так рада, — прошептала она. — Ты сказал… мы с тобой? Что это значит? Что ты хотел этим сказать?

Кейн крепко сжал ее руку. Он никогда не произносил эти слова и даже никогда не адресовал мысленно другим женщинам, поэтому не знал, сумеет ли придать голосу должную искренность, но решил постараться.

— Я люблю тебя, Дженни, — проговорил он и тут же с удивлением обнаружил, что не лукавит. — Я люблю тебя, — повторил он более твердо.

Ее огромные глаза, казалось, стали еще больше.

— Правда? — Когда он утвердительно кивнул, по щекам Дженни покатились слезы, и она всхлипнула. — О, Кейн, я тоже тебя люблю!

Больше он выдержать не мог. Кейн медленно передал руку Дженни ее брату, чувствуя, что должен немедленно отойти от ее постели, иначе сам разрыдается. А рейнджер не мог плакать как ребенок, тем более в присутствии посторонних.

Кейн снова отвел доктора в сторону. Наверное, ей осталось жить не так уж много времени, но он должен был знать, сколько именно.

— Сколько ей еще осталось, доктор?

Доктор ненадолго задумался, потом, пожав плечами, пробормотал:

— Лет тридцать или сорок, полагаю. Если, конечно, она в дальнейшем воздержится от участия в перестрелках.

Кейн замер на несколько секунд. Потом, когда до него наконец-то дошел смысл сказанного, вздохнул с облегчением. Однако тотчас же возникло ощущение, что его одурачили.

— Значит, она не умирает? — спросил он, недоверчиво глядя на доктора.

Доктор с улыбкой покачал головой, и Кейн перевел взгляд на Джонни. Тот, казалось, был вне себя от радости. Он, как видно, понял, что вынудило Кейна признаться в любви, а также сказать Дженни, что ее брата не повесят. Широко улыбаясь Кейну, Джонни проговорил:

— Как вы полагаете, сэр, в какой тюрьме мне придется отсидеть свой срок?

— Проклятие! — прорычал Кейн, выходя из комнаты.

— Ты никогда не убедишь меня в том, что не сговорилась с доктором, — проворчал Кейн. — Видимо, сговорилась, чтобы спасти брата, верно?

Дженни, лежавшая на широкой постели гостиничного номера, рассмеялась.

— Ты сожалеешь об этом? — спросила она.

— Да. Временами.

— Но почему? Джонни не виноват… Мне кажется, его можно совсем освободить от наказания. Ведь я так быстро поправилась…

Кейн пожал плечами:

— Все-таки он виноват. Потому что нажал на курок. Однако Кейну пришлось признать, что Техасский Изменник оказался вовсе не таким уж злодеем. Скорее он напоминал провинившегося мальчишку. «И все же ему придется провести два года в территориальной тюрьме, — думал Кейн. — Джонни Эллисон заплатит за свои преступления, и никакие увещевания со стороны Дженни не убедят меня окончательно освободить его от наказания».

— Ему не так повезло, как Гилберту и Пруитту, — заметил Кейн.

Эту парочку оставили у шахты. Когда же Данза вернулся за ними, их и след простыл. Только небольшая лужица запекшейся крови указывала то место, где лежал Гилберт.

Тут Дженни вдруг нахмурилась, и Кейн спросил:

— Тебя что-то тревожит, не так ли? Дорогая, в чем дело?

Она пожала плечами:

— Неужели так заметно?

— Очень даже заметно. Так что же тебя тревожит? Дженни похлопала ладонью по постели:

— Иди сюда. Давай поговорим, Кейн.

Кейн осторожно присел на край постели и заглянул Дженни в глаза. Она же вдруг выпалила:

— Ты знал, что я предала тебя в Додж-Сити? Кейн ухмыльнулся и пробормотал:

— Предала? Мне кажется, ты преувеличиваешь. Дженни энергично покачала головой:

— Нет-нет, это правда. Но в тот момент я так не считала. Не считала, что предаю тебя. Все произошло… слишком быстро. Я просто не понимала, что нарушаю данное тебе обещание. — Она умолкла и посмотрела на него с мольбой. — Кейн, я так долго мучилась из-за этого. Я чувствовала, что серьезно подвела тебя, но не знала, как сказать тебе об этом. Ты понимаешь меня?

— Мне кажется, что я понимаю, почему ты так поступила, — ответил он, тщательно подбирая слова. — Но объясни, почему ты не сказала мне об этом? Ты должна была сказать мне правду. Это избавило бы нас от многих . хлопот, Дженни.

— Каким образом? Бандиты Доусона все равно сделали бы то, что сделали. И ты бы сделал то, что сделал.

Единственным человеком, которого я могла бы избавить Гот хлопот, была бы я сама, потому что я ужасно из-за этого мучилась.

Кейн взял ее за руку.

— Дорогая, ты очень рассердишься, если я скажу, что знал об этом? — Не обратив внимания на ее возглас, он продолжал: — Я узнал об этом в тот вечер, в салуне «Одинокая звезда».

— Девушка из бара?! — воскликнула Дженни возмущенно. — Это она тебе рассказала?! Я так и знала, что мы с Данзой пришли слишком поздно и она успела тебе рассказать…

Кейн широко улыбнулся:

— Нет, ты пришла вовремя, и она тогда ничего не успела мне сообщить. Но позже, когда ты уснула, я вернулся в салун.

— Но почему ты промолчал об этом? — проговорила Дженни с обидой в голосе.

— А почему промолчала ты? — ответил Кейн вопросом на вопрос.

Дженни пожала плечами:

— Я боялась, что если ты узнаешь, то возненавидишь меня.

— Но в моей душе не было ненависти. Хотя порой, когда я думал об этом, во мне вскипало негодование. Особенно когда я давал тебе возможность признаться, а ты не признавалась.

У Дженни на щеках зарделся румянец.

— Наверное, ты считаешь меня малодушной.

— Напротив, я считаю тебя очень храброй и упрямой. Дженни кивнула:

— Верно, я ужасно упрямая.

— Упрямая, как Тихоход.

— Нет, Сьюки, — улыбнулась Дженни. — Я назвала мула Сьюки. — Она со вздохом откинулась на взбитые пуховые подушки, но тут же снова села и, пристально взглянув на Кейна, спросила: — Почему ты не сказал мне, что ты один из техасских рейнджеров? Ведь я считала тебя опасным преступником, и ты знал об этом, не так ли?

Кейн улыбнулся:

— Мне хотелось, чтобы ты меня боялась и была более покладистой. И еще… Если бы я посвятил тебя в свой секрет, разве ты поверила бы, что я дам твоему брату шанс начать новую жизнь?

— Я могла бы поверить, что его будут судить справедливо, — заявила Дженни. Немного погодя добавила: — А может, и не поверила бы.

— Именно поэтому я не сказал, кто я на самом деле. Тут Кейн поднялся с кровати и медленно потянулся.

Затем наклонился к Дженни, чтобы поцеловать ее в лоб. Она крепко обняла его и прижала к себе, порывисто . прильнув губами к его губам. Они не разомкнули поцелуя, пока не стали задыхаться. Когда же Кейн наконец выпрямился, в его глазах плясали искры страсти.

— С нетерпением жду, когда ты окончательно поправишься, — прошептал он.

Дженни кивнула:

— Я тоже жду с нетерпением, Кейн. Он лукаво улыбнулся и пробормотал:

— Может, мне пока поискать утешения на стороне?

— Послушай, Кейн Рэнсом, неужели ты думаешь, что я позволю тебе посещать притоны вроде заведения Дженни Роджерс?! Ни за что! — воскликнула Дженни. Потом вдруг рассмеялась и добавила: — Распутник… Кейн усмехнулся:

— Тебе придется с этим примириться, если ты собираешься стать женой рейнджера, дорогая.

У Дженни перехватило дыхание.

— Собираюсь… что? Стать женой рейнджера? Я не ослышалась?

— Ты ведь этого хочешь?

— Да, если только мы говорим о тебе. Я не имею ничего против Данзы, но, на мой взгляд, он слишком грозен на вид.

Кейн взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал. Потом с улыбкой заметил:

— Данза очень обрадуется, когда узнает об этом. Он ужасно гордится своим грозным видом.

Тут Кейн снова выпрямился и велел своей будущей супруге ложиться спать, поскольку на следующий день, рано утром, им предстояло выехать в Бракстон.

Дженни с улыбкой откинулась на подушки. Кейн по тушил лампы, и комната погрузилась во мрак. Вернуться домой было бы совсем неплохо. Тетя Эйприл, наверное, совсем сбилась с ног, оставшись одна с множеством забот и обязанностей. «Бедная тетя Эйприл…» — подумала Дженни, засыпая.

Глава 24

— Я совершенно ничего не понимаю, — пробормотала Дженни с беспокойством. — Как ты думаешь, она получила мое послание?

Кейн погрузил свое фотографическое оборудование на тележку.

— Уверен, что получила. Неужели ты в этом сомневаешься?

Дженни кивнула:

— Сомневаюсь, Кейн. Иначе она пришла бы нас встретить.

— Может, она занята?

Дженни взглянула на Кейна с упреком:

— Я уверена, что она не занята! Какие у нее могут быть дела? Всеми делами всегда занималась я, а меня два с лишним месяца не было дома! Может, она заболела от волнений и лишений?

Кейн в раздражении пожал плечами:

— А может, за время твоего отсутствия она вышла замуж и уехала в Китай?!

Дженни нахмурилась и проворчала:

— Мне кажется, у тебя неверное представление о некоторых вещах, Кейн. К тому же… — Дженни внезапно умолкла, глаза ее округлились.

По тротуару энергичной походкой шагала Эйприл Тейлор в модном платье и новой элегантной шляпке. Само по себе это обстоятельство, возможно, и не вызвало бы удивления, если бы рядом, рука об руку с ней, не шел высокий сухопарый джентльмен, в котором Дженни тотчас узнала строгого мистера Картера. Мистер Картер улыбался, Эйприл — тоже. Кейн также расплылся в улыбке, а Дженни невольно раскрыла рот.

— Моя дорогая! — воскликнула Эйприл, обнимая племянницу. — Ты прелестно выглядишь!

— Как и ты, тетушка Эйприл, — пролепетала Дженни, пытаясь прийти в себя. — Ты… здорова?

Эйприл залилась смехом:

— Разве я похожа на больную, моя дорогая?

— Нет, ни в коем случае, но я подумала, что ты… Я подумала, что ты не получила мое послание, — поспешно добавила Дженни, когда Кейн толкнул ее локтем в бок.

— Нет-нет, я получила… Должна сказать, что я просто в восторге, что вы с мистером Рэнсомом так замечательно поладили друг с другом. Это значительно облегчает задачу.

Дженни в недоумении уставилась на тетку:

— Облегчает задачу?..

— Видишь ли, мы с мистером Картером поженились. — Эйприл с тревогой взглянула на племянницу: — Ты не очень возражаешь?

Дженни совершенно растерялась.

— Нет, тетя Эйприл. Я не… О Боже! — воскликнул она и вдруг рассмеялась. — Это же замечательно!

Тетушка просияла, и Дженни ее обняла. Мистер Картер еще шире улыбнулся, и они с Кейном обменялись рукопожатиями. Тут Дженни не выдержала и прослезилась.

— Ты уверена, что не сердишься на меня из-за того, что я вышла замуж, не дождавшись твоего возвращения, дорогая? — спросила Эйприл. — Просто тебе понадобилось так много времени, чтобы поправиться… Впрочем, дело не в этом. Мне хотелось сообщить тебе обо всем при встрече. И потом… Видишь ли, я полагала, что и тебе хочется кое-чем со мной поделиться. Я не хотела лишать тебя этого удовольствия.

Дженни снова рассмеялась, и тетка с племянницей снова обнялись.

— Может, мы все отправимся сейчас домой и перекусим? — предложил мистер Картер.

Эйприл тут же закивала:

— Да-да, конечно! Уверена, что после долгой дороги ты устала, Дженни. К тому же ты, должно быть, еще не совсем окрепла. Расскажи мне о Джонни все, что знаешь.

Когда они разместились за столом и Дженни обвела глазами знакомую комнату, у нее возникло ощущение, что она отсутствовала не два месяца, а гораздо дольше. Когда же она взглянула на фотографию на каминной полке в крохотной гостиной, ей показалось, что на ней не они с тетей, а совершенно незнакомые женщины. Неужели это и в самом деле они? Тетушка выглядела теперь совсем иначе — во всяком случае, казалась моложе. Что же касается племянницы… Дженни взглянула на свое личико, смотревшее на нее с фотоснимка, и изумилась. Неужели она и впрямь была такой напыщенной и самодовольной?!

— Да, это ты, — услышала она голос Кейна, приблизившегося к ней сзади.

Дженни повернулась к нему, испытывая некоторое смущение.

— Неужели я и в самом деле была такая заносчивая? Кейн кивнул:

— Ужасно заносчивая. — Дженни поморщилась, и он со смехом добавил: — Но у каждого свои странности, дорогая.

Потом Эйприл стала рассказывать о том, как она обходилась все это время без племянницы.

— Конечно, после этого Уоррен — мистер Картер — предоставил мне новый кредит, и я смогла делать больше шляпок. Делая больше шляпок, я смогла больше принимать заказов. Все получалось замечательно, как мне кажется. Да-да, все было бы хорошо, если бы я так ужасно не скучала по тебе, Дженни, и не беспокоилась за тебя. — Эйприл презрительно фыркнула. — Этот болван шериф ни на что не способен. Он не способен самостоятельно найти последнюю картошину в своем мешке, не говоря уже о проведении расследования. Мне пришлось заняться этим делом самой, хотя было довольно трудно, так как я не представляла, с чего начинать.

— И с чего ты начала? — осведомилась Дженни, начиная свыкаться с мыслью, что ее якобы глупая и неуверенная в себе тетка оказалась весьма энергичной и изобретательной. Припомнив недавний разговор с Кейном на эту тему, она украдкой взглянула на него и по его лукавой улыбке догадалась, что он прекрасно помнит об этом разговоре.

— О, я просто проконсультировалась кое с кем, и меня направили к мистеру Маклинтоку. Он оказался очень любезным.

Кейн в изумлении уставился на Эйприл. После секундного замешательства спросил:

— Вы сказали… к мистеру Маклинтоку?

— Совершенно верно! Так вы его знаете? Кейн хмыкнул:

— Да, немного.

— Зато мистер Маклинток, похоже, знает вас очень даже неплохо. Он сказал мне, что все в порядке. А потом, когда я наконец-то получила от вас, мистер Рэнсом, письмо, я поняла, что можно не волноваться.

Кейн и Дженни переглянулись.

— Ты отправил ей письмо? — удивилась Дженни. — Но почему ты ничего мне не сказал?

Кейн пожал плечами:

— Ты не спрашивала.

Обескураженная, Дженни откинулась на спинку стула. Проявив предусмотрительность, он отправил ее тетке письмо, но даже не удосужился сообщить об этом!

— Негодник, — пробурчала Дженни.

— Еще кофе? — предложила Эйприл, взяв фарфоровый кофейник.

Наливая Кейну кофе, Эйприл повернулась к племяннице:

— Дженни, я хочу, чтобы ты рассказала мне о Джонни. Мне известно не так уж много.

Собравшись с духом, Дженни рассказала тетушке все, что знала о брате. И конечно же, сообщила, что он находится под арестом и вскоре предстанет перед судом.

— Что его ждет за эти преступления? — спросила Эйприл. — Казнь?

— Нет-нет, — поспешно ответил Кейн. — Ваш племянник принимал участие в ряде ограблений, но он никого не убивал. Полагаю, что судья сможет проявить к нему снисходительность.

— Значит, его посадят в тюрьму? Кейн кивнул:

— Да. Он отправится в территориальную тюрьму. Всего на несколько лет. Джонни виноват в том, что связался по недомыслию с бандитами, и он не может остаться безнаказанным.

— Я понимаю, это справедливо, — со вздохом промолвила Эйприл. — По крайней мере он больше не будет водиться с этими ужасными разбойниками из шайки Доусона. Я не могу выразить, как я волновалась из-за мальчика, хотя прилагала максимум усилий, чтобы Дженни не догадалась.

— Тетя Эйприл, так ты знала?

Тетушка с ласковой улыбкой взглянула на племянницу:

— Конечно, я все знала, милое дитя. Но ты так старалась скрыть от меня этот факт, что у меня не хватило духа сказать тебе об этом.

— О Боже… — пробормотала Дженни. — Не могу поверить, что мы создали себе столько проблем.

— Создавать себе проблемы — это свойственно человеку, — констатировал Кейн.

— А других новостей у тебя нет, дорогая Дженни? — поинтересовалась Эйприл.

Дженни весело рассмеялась:

— Думаю, что о моих лучших новостях ты уже догадалась, тетушка.

Эйприл кивнула:

— Да, конечно. И я очень за тебя рада. Мы устроим замечательную свадьбу. А венчание состоится в методистской церкви. Я сошью тебе свадебный наряд, и мы пригласим на торжество весь Бракстон! Я уже начала составлять список гостей и позволила себе вольность — включила в список мистера Маклинтока. Надеюсь, вы не возражаете, мистер Рэнсом? Он очень мне помог и проявил большую заинтересованность в судьбе Дженни.

На губах Кейна заиграла улыбка.

— Я совершенно не возражаю, миссис Картер. Эйприл просияла:

— Вот и хорошо! Праздник у нас получится на славу! Вы знаете, что в Бракстоне особенно нечего делать, так что можно не сомневаться, что весь город откликнется. Мы устроим прием вроде тех, что устраивали в Миссури, когда я была еще маленькой девочкой.

— Может, ты против? — спросила Дженни у Кейна уже вечером, когда они пошли прогуляться по тихим улицам.

— Отнюдь. Мужчина женится впервые всего один раз, так что я надеюсь, что смогу это пережить.

Дженни рассмеялась:

— Ох, страдалец!

— Конечно. — Кейн обнял Дженни за талию, привлек к себе и прошептал ей на ухо: — Почему-то закаты в Техасе красивее, чем где бы то ни было.

Дженни прильнула нему, устремив взор на равнину, протянувшуюся до самого горизонта, где в сиянии волшебных красок садилось солнце. Небо светилось розовыми, желтыми, пурпурными и темно-синими полосами. Воздух, обтекая их легкими волнами, казался свежим и прозрачным. На город медленно опускалась ночь. На небе, в мерцании серебристого света, появлялись звезды, а на востоке начала свой неторопливый восход луна.

— Увы, это не Денвер, — посетовала Дженни со вздохом.

Кейн рассмеялся и спросил:

— А ты скучаешь по Денверу? Дженни покачала головой:

— Нет-нет, ведь здесь, в Бракстоне, мой дом. — Немного помолчав, она спросила: — После женитьбы ты намерен остаться с техасскими рейнджерами? Что ж, я не стану возражать. Хотя, вероятно, не очень хорошо, что ты будешь подолгу находиться в разъездах, а я буду нервничать из-за этого.

Кейн еще крепче обнял ее и с ласковой улыбкой проговорил:

— Не беспокойся, дорогая. Если я останусь с рейнджерами, мы что-нибудь придумаем. Но должен признаться: мне и в самом деле чрезвычайно понравилось заниматься фотографией. Мак Броуди — это тот старик, которого убил Доусон, — говорил мне, что она западет мне в душу. И он оказался прав. Есть что-то завораживающее в том, чтобы запечатлевать образы на бумаге — я имею в виду не только детей и преступников. Горы, например, или какие-нибудь красивые места. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

Дженни улыбнулась:

— Конечно, понимаю. И думаю, что тебе именно этим и нужно заняться, Кейн. Большинство людей никогда не смогут увидеть этих красот, если ты не покажешь их им с помощью своего искусства.

— А как насчет Гилберта и Пруитта? — спросил Кейн с усмешкой.

Дженни рассмеялась:

— Как же им тогда удалось нас выследить?!

— Какая наглость! Просить у нас еще один экземпляр снимка!

— Но ты выполнил их просьбу?

У меня с собой снимка не было, но я пообещал Гилберту, что непременно пришлю ему копию. Однако оставить адрес он не пожелал. Тогда я сказал ему, что он может найти меня в Бракстоне. — Кейн улыбнулся. — Я, правда, не осмелился сообщить ему, что снимок будет красоваться на листках для розыска преступников, распространенных по семи штатам.

— У меня такое чувство, что он и сам об этом вскоре узнает, — предположила Дженни.

— То же самое предсказал Данза, когда узнал, что я позволил им уйти.

— Как ты думаешь, Данза приедет к нам на свадьбу? Кейн рассмеялся:

— Сомневаюсь. Он терпеть не может подобные торжества.

— Он терпеть не может меня.

— Он очень хорошо к тебе расположен, любимая. Ему просто не нравилось то, что я делаю.

— Что именно? — удивилась Дженни.

— Что поставил тебя выше своей работы. У Данзы свои взгляды на жизнь, и ему еще предстоит найти то, что станет для него важнее всего на свете.

— Вероятно, ему нужно найти себе женщину, не так ли? Может, нам стоит его познакомить с Самантой Джеймс? Надеюсь, она все еще в Бракстоне.

Кейн расхохотался:

— Упаси Господи! Он скорее удавит ее в первые же минуты.

Пробормотав что-то нечленораздельное, Дженни уткнулась лицом ему в грудь и закрыла глаза. Но тут Кейн взял ее за подбородок, и губы их слились в долгом поцелуе, от которого у нее перехватило дыхание.

— Не думай о Данзе, — прошептал он. — Думай о нас. Когда он снова начал ее целовать, Дженни вдруг воспротивилась:

— Кейн, мы же стоим посреди улицы!

— Но здесь никого нет, кто нас увидит? А впрочем… — Поскольку Дженни не хотела его слушать, он вздохнул и, оглядевшись, сказал: — Хотя в последнее время у меня развилась стойкая неприязнь к переулкам, я, кажется, нашел разрешение нашей проблемы. — Он сделал несколько шагов назад и свернул на боковую улочку. — Тут лучше, верно?

Дженни молча кивнула.

В густой тени переулка их не могли увидеть случайные прохожие, и Кейн принялся покрывать поцелуями лицо и шею своей возлюбленной.

— Не просто лучше, — прошептала Дженни. — Тут восхитительно, Кейн.

— Ты тоже восхитительна, любовь моя.

Дженни просияла. Она знала: отныне все ее дни и ночи будут наполнены Кейном. Возможно, их жизнь не будет идеальной, но она станет женой Кейна, а большего ей и не требовалось.

Эпилог

6 августа 1881 года

Шон Маклинток, сидевший на веранде гостиницы, сверлил Кейна суровым взглядом.

— Ты знаешь, Рэнсом, у техасских рейнджеров не так уж много правил. В большинстве случаев мы позволяем нашим офицерам делать то, что они считают необходимым для выполнения своего долга. Ты, однако, преступил даже этот скромный свод правил, когда взял невинного человека в качестве заложника. Кейн пожал плечами.

— Я полагаю, что исправил эту ошибку, капитан.

— Ты ошибаешься! — проворчал Маклинток. — Ты что, намерен женитьбой исправлять каждую совершенную ошибку, Рэнсом?

Кейн невольно улыбнулся. Грозный капитан техасских рейнджеров был вовсе не так сердит, как хотел показать.

— Нет, это единственная ошибка, которую я намерен загладить женитьбой, сэр.

Теперь настал черед Маклинтока улыбнуться.

— Что ж, желаю удачи, Рэнсом. — Маклинток запустил руку в карман и вытащил помятый конверт. — Я получил приглашение, если ты помнишь.

— И ради этого проделал долгий путь до Бракстона? Не верю, Шон.

Маклинток рассмеялся:

— Не только ради этого, хотя… Если у меня не будет выхода, я смогу поручить это дело Данзе. Полагаю, его можно обучить работе на фотографическом аппарате Броуди.

Кейн покачал головой:

— Шон, ты отлично знаешь, что Данза не прикоснется к камере даже под угрозой повешения. Это ниже его достоинства.

— К черту его достоинство! — воскликнул Маклинток, откинувшись на спинку стула. — Скажи, Данза будет на свадьбе?

— Ты же прекрасно знаешь, что нет.

— А ты пообещал своей невесте, что повесишь на стену свои пистолеты и станешь домашним мужем, не так ли? — проговорил Маклинток с театральным вздохом.

— Ошибаешься, старый разбойник! — взорвался Кейн. — Просто ты чего-то от меня хочешь, верно?

Маклинток усмехнулся. Он понял, что Рэнсом у неге на крючке.

— Кое-что, Кейн. Не так уж много. Просто вы с Данзой должны сделать несколько снимков и переправить им нам, чтобы мы могли размножить их. Кстати, мне только что пришла в голову гениальная идея. Думаю, что твоя прелестная женушка согласится отпустить тебя без скандала, если ты возьмешь с собой ее братца.

— Что?! — Кейн вскочил на ноги. — Что за чертовщина?!

Маклинток пожал плечами и широко улыбнулся:

— Видишь ли, просто я предлагаю благоразумное решение. Я могу освободить Техасского Изменника под твою ответственность и отправить его с тобой и Данзой. Как ты считаешь, не сделает ли это будущую миссис Рэнсом счастливее?

— О нет! Дженни придет в ярость. И у меня нет желания становиться нянькой при ее братце, когда мне положен медовый месяц!

Маклинток продолжал улыбаться, и Кейн добавил:

— Но ты уже все сделал, не так ли? Ты уже выпустил Джонни Эллисона под мою ответственность!

Капитан кивнул:

— Не люблю откладывать важные дела. К тому же я подумал, что сделаю для него приятный сюрприз, доставив на свадьбу к сестрице. Да, он показал мне, где спрятал свою часть похищенных в банке денег. Затолкал их в тайник письменного стола и…

— Дженни знает об этом?

— Нет пока. Эллисон хочет преподнести ей сюрприз. Кейн покачал головой:

— Он удивит сестру, спору нет. Но боюсь, что мой сюрприз окажется для нее более неожиданным, когда я обрадую ее сообщением, что не могу провести с ней первую брачную ночь.

Маклинток с укоризной посмотрел на своего подчиненного:

— О, Рэнсом, как ты мог подумать, что я сотворю с тобой такое! До отъезда из города у тебя будет день или два.

— Превосходно! Можешь поставить Дженни в известность.

— Нет. — Маклинток наклонился к нему и заговорщически улыбнулся. — Пусть лучше это сделает ее брат-близнец, как ты считаешь? Кейн рассмеялся:

— Должен признать, что вы сгладили все углы, капитан Маклинток тоже рассмеялся и снова откинулся на спинку стула.

— Но хочу предупредить, — продолжил Кейн, — что моя милая невеста раскусит тебя в два счета. Еще мне сдается, что она не замедлит найти свою шляпу и мокасины.

— Найти… что? — Маклинток с удивлением уставился на своего подчиненного.

— Увидишь, — пообещал Кейн.

8 августа 1881 года

На широкой равнине, расстилавшейся сразу за Бракстоном, гулял легкий ветерок, когда в тусклом свете раннего утра из города выехали четверо всадников и на минуту остановились. Издалека донесся протяжный вой койота, обращенный к ущербному диску луны, еще висевшему низко над землей.

Дженни Эллисон Рэнсом повернулась в седле, чтобы посмотреть на мужа и брата. Позади них восседал на своем жеребце Данза. Покачав головой, он что-то проворчал насчет «сложившейся ситуации».

— Ну? — спросила Дженни, глядя на мужа. — Мы готовы?

Кейн надвинул шляпу на лоб, пряча глаза за широкими полями.

— Разумеется, готовы. И все же я считаю Маклинтока сумасшедшим.

— Ты заметил его лицо, когда Дженни настояла, чтобы мы взяли ее с собой? — с улыбкой вставил Джонни. — Я впервые видел, чтобы у человека стал такой багровый цвет лица.

Дженни в раздражении фыркнула:

— Я за всю жизнь ни разу не слышала подобной чепухи! В конце концов, я не такая уж беспомощная! Тем более что со мной рядом трое опытных мужчин.

— Пятеро, если прибавить еще новых парней, — поправил ее Джонни, и все вопросительно взглянули на него.

— О ком это ты? — нахмурился Кейн.

— Маклинток нанял еще двух парней, которые должны встретиться с нами в Додж-Сити. А разве он вас не предупредил?

Кейн покачал головой:

— Мне ничего об этом не известно. Кто они? Джонни пожал плечами:

— Черт, откуда мне знать?! Какие-то двое парней узнали меня в тамошней гостинице. Они называли меня по имени и вели себя так, словно мы раньше встречались. Они сказали, что вы отправили их забрать какую-то фотографию и что они в скором времени к нам присоединятся. Странно, но они, похоже, думали, что я их тоже знаю, и утверждали, что мы виделись в Абилине. А я никогда с ними не встречался, но не смог их в этом убедить. Они знают тебя и Данзу и уверяли меня, что в последний раз судьба свела нас вместе в Ледвилле.

— Гилберт и Пруитт! — воскликнула Дженни.

— И куда же эти идиоты направляются? — спросил Кейн.

— В Додж-Сити, я же сказал… Эй, что происходит?

Пришпорив лошадь, Дженни подъехала ближе к брату, в то время как Кейн и Данза пустились в быстрый галоп. Джонни недоуменно посмотрел им вслед.

— Поехали, Джонни. Я все объясню тебе по дороге.

— Хорошо, — пробурчал Джонни, пуская мула рысью. — Но я не могу скакать быстро на этом проклятом животном.

Дженни улыбнулась:

— Разговаривай с ним поласковее, и он будет очень послушный.

— Да?.. А как его зовут?

— Я называла его Сьюки.

— Сьюки?! Будь моя воля, я бы назвал его Тихоходом! — заявил Джонни. — Эй, Тихоход, трогай!

Не выдержав, Дженни расхохоталась. На ее губах играла счастливая улыбка. Жизнь с Кейном никогда не будет скучной. В этот миг она вдруг осознала, что и не хотела бы жить по-другому. Кейн не из тех мужчин, которых можно удержать дома. И до тех пор пока она может скакать верхом, она будет рядом с ним. «Или по крайней мере неподалеку», — подумала Дженни, увидев мужа впереди.