Деджанус вышел из своего кабинета в приподнятом настроении. Проходя мимо стоявших на посту королевских стражников, которые забыли поприветствовать его, как это полагалось, в качестве начальника стражи, он даже не стал напоминать им об этой обязанности.»Они еще научатся», – мысленно сказал он самому себе.

Сам того не зная, капитан Рикор избавил Деджануса от его самого большого опасения: Деджанус больше всего на свете боялся, что Линана удастся захватить живым. Он не мог в точности знать, что было известно юному принцу о роли Деджануса и Оркида в убийстве Береймы, однако его предшественник на посту начальника стражи Камаль был, без сомнений, достаточно умен, чтобы во всем разобраться, и конечно же, он обо всем рассказал Линану. Теперь, когда Линана и Камаля не было в живых, Деджанус мог чувствовать себя в полной безопасности на своем новом посту.

»По крайней мере, мне ничто не угрожает», – подумал он.

С тех самых пор, как Оркиду стало известно о его предательстве Гренды Лиар во времена Невольничьей Войны, Деджанус жил в постоянном страхе – это могло стать известным самой королеве. Однако с того самого момента, как он перерезал горло ее старшего сына с помощью Оркида, у него появились такие же основания ненавидеть Оркида, как и у канцлера по отношению к нему.

На мгновение Деджанус остановился и нахмурился. Что он мог сказать об Оркиде? В качестве вознаграждения за помощь в предательском убийстве Береймы канцлер обещал ему, что он непременно станет начальником Королевской Стражи… а еще… несмотря на это обещание, во время собрания Исполнительного Совета выражение лица Оркида было определенно недовольным, когда новая королева объявила о назначении Деджануса.

Начальник стражи покачал головой. Канцлер не мог причинить ему никакого вреда. Если бы он захотел потопить Деджануса, то при этом неминуемо должен был бы и сам пойти ко дну вместе с ним. А теперь, когда Линан и Камаль погибли, никто, кроме них двоих, не мог знать правды о гибели Береймы.

Он с облегчением вздохнул и впервые в жизни осознал, что теперь ему не надо постоянно оглядываться на прошлое. Теперь лишь будущее играло для него роль.

Амеман поднес свой стакан к свету, с удовольствием разглядывая чудесный цвет замечательного сторианского вина, потом осторожно отхлебнул небольшой глоток, наслаждаясь густым тягучим напитком с древесным ароматом.

– У нас дома нет ничего подобного, – с сожалением произнес он.

Оркид улыбнулся другу и в свою очередь отпил вина из своего стакана.

– Торговля станет одним из главных направлений, которые мы будем развивать. Ашарна не собиралась отказываться от монополии короны на товары, относящиеся к предметам роскоши, в том числе и на вино; это добавляло немалые суммы к нашим годовым доходам. Она никак не хотела и не могла понять, насколько введение определенных ограничений смогло бы способствовать процветанию коммерции и таким образом в течение долгого времени увеличивать годовой доход государства.

– Значит, она была весьма ограниченной женщиной.

Оркид покачал головой.

– Возможно, отчасти. Она могла быть ограниченной, например, по отношению к монополиям, однако во всех остальных своих действиях она была необычайно прогрессивной правительницей. В конце концов, она назначила меня канцлером, и я стал первым человеком, вышедшим не из самой Кендры, который занял столь высокий пост.

– На наше благо, – без малейшего намека на иронию произнес Амеман.

– На благо всей Гренды Лиар, – поправил его Оркид.

– Это произошло в точности так, как предвидел ваш брат, досточтимый Марин, еще несколько десятков лет назад, когда отправил вас ко двору Ашарны.

Оркид кивнул.

– Да, верно, это было настоящее предвидение.

– А что вы можете сказать о втором нашем соучастнике? Не думаете ли вы, что он способен навлечь на вас беду?

Оркид пожал плечами.

– Поначалу я надеялся, что мне удастся еще теснее привязать к себе Деджануса, однако Арива провозгласила его назначение на новую должность, не посоветовавшись со мной. С ее собственной точки зрения, она поступила правильно, но к сожалению, это произошло раньше, чем я сам успел предложить ей этот шаг. Нельзя сказать, чтобы Деджанус был самым замечательным человеком среди всех, кто встречался мне в жизни, но он далеко не глуп. Он понимает, что я действовал в его интересах, а это должно только сильнее укреплять наши отношения.

– Но у вас есть кое-что против него. Его темного прошлого, которое он держит в глубокой тайне, вполне достаточно для того чтобы держать его в повиновении, разве не так?

– Возможно. Однако не забывай и того, что теперь и у Деджануса есть кое-что против меня. Мы с ним теперь подобны двум большим медведям, вцепившимся друг другу в глотки.

– Нy а как вы собираетесь исполнять вторую часть нашего плана? – спросил Амеман.

– Сендарус, сам того не подозревая, исполнил за нас большую часть работы, однако еще могут потребоваться быстрые действия с нашей стороны. Вскоре народ потребует, чтобы Арива подарила ему наследника, в особенности после событий нескольких последних дней. И, к счастью для Амана, у короля Марина есть сын.

– А если королева выйдет за него замуж, то рано или поздно наступит день, когда королевством станет управлять человек, в жилах которого смешается кровь Кендры и Амана.

Амеман торжествующе улыбнулся, глядя в свой стакан.

– Жаль, что у вашего брата нет дочери. Если бы у него была дочь, Берейма мог бы остаться в живых.

Оркид отрицательно покачал головой.

– Нет. Он был слишком близок к Двадцати Домам, а это означало, что он никогда не женился бы ни на ком, кроме одной из их представительниц. Арива была нашей единственной надеждой.

– А что вы скажете об Олио и об этом, как его, Харнане?

– Мне всегда казалось, что я знаю Олио. Обыкновенно он был таким безобидным мальчиком, всегда старался держаться в тени, но не придавал должного значения его отношениям с сестрой. С момента смерти Береймы она нуждается в его поддержке, и он без колебания приходит к ней на помощь. Мне предстоит поработать с ним и заставить его доверять мне так же, как доверяет мне его сестра.

Что касается Харнана, то он так ревностно исполняет свои обязанности, что не всегда замечает происходящее вокруг него. Мы с ним всегда хорошо работали вместе, и теперь я не вижу причин его опасаться.

Амеман поджал губы.

– Есть еще один вопрос, на который Марин просил меня привезти ответ. Это касается Ключей Власти. Мне кажется, он не ожидал, что они будут разделены между наследниками. Вам следовало предупредить его.

Оркид хмыкнул.

– Я надеялся до последней минуты, что смогу уговорить Ашарну отказаться от своего намерения, и достаточно долго пребывал в заблуждении на этот счет. Мне казалось, что я сумел ее убедить. Возможно, проживи она еще пару дней, мне бы и на самом деле это удалось, однако…

– Но ведь теперь они разделены. Они потеряли свое могущество. Если Арива и Сендарус придут к согласию, то нам потребуется снова собрать все Ключи вместе.

– Амеман, ты забываешь о том, что один из Ключей находился у Линана. Теперь их никогда уже не собрать вместе. Их могущество разрушено.

Лицо Амемана помрачнело.

– Это плохая новость.

– По отдельности Ключи обладают некоторой силой, я в этом не сомневаюсь. Они могут проявлять свое могущество, хотя и не в полной мере, как это было раньше. Наши правители во все времена обходились без подобных амулетов. Так будет когда-нибудь править и наследник Аривы.

– Другим правителям не приходилось управлять таким огромным королевством, – возразил Амеман. – И независимо от того, сохранили Ключи могущество или нет, они по-прежнему оказывают влияние на народ. Мы должны сделать все возможное, чтобы объединить уцелевшие Ключи.

Оркид поднял руку.

– Терпение! Нам предстоит еще сделать слишком много. А Ключи могут и подождать.

Амеман слегка наклонил голову.

– Остается надеяться, что Марин посмотрит на это так же.

– Он и вовсе позабудет о Ключах, когда состоится помолвка Аривы и Седаруса, – уверено сказал Оркид.

– О да, в этом сомневаться не приходится. – Амеман поднял свой стакан. – За Аман!

– За Гренду Лиар, – отозвался Оркид.

Олио вышел за пределы дворца настолько тайно, насколько это вообще было возможно. Он не хотел, чтобы при этом его увидела сестра или кто-нибудь из королевских стражников. Юноша отлично понимал, что в сложившихся обстоятельствах и Арива, и солдаты стражи настояли бы на том, чтобы сопровождать его, а между тем для Олио было необходимо побыть некоторое время одному, время для того, чтобы хорошенько подумать, время, которое он провел бы вне стен дворца и всего того, что было связано с дворцом.

Он недолго побродил вдоль широких улиц в верхних богатых районах, однако эти улицы шли под уклон и медленно привели его вниз, в старый город, в самое сердце Кендры. Одет он был просто, а Ключ Исцеления надежно укрывался под курткой. Он ничем не выделялся среди множества народа, и никто не обращал на него внимания.

Принц от всей души наслаждался собственной анонимностью. Никто не лебезил перед ним, никто не ожидал от него ответа на поклон. Сейчас он был как бы обыкновенным жителем города, и это значило для него больше, чем его истинное положение. Как и Арива, он верил в сердце и душу королевства, в благосостояние, которого оно достигло, в благотворное влияние цивилизации и в мирную жизнь, которую оно обеспечило многим миллионам населявших его людей. Однако понимал Олио и другое, он понимал, насколько больше могли бы стать достижения в королевстве при серьезном желании. На своем пути он повсюду встречал признаки крайней нужды: людей, живших прямо на улице, грязь на дорогах, детей, выполнявших многие тяжелые работы от починки обуви до шитья парусов. Он осторожно проходил мимо обочин, стараясь не наступить на испражнения людей и животных, встречавшиеся повсюду.

Спустя некоторое время он забрел в короткую аллею, в которую из-за нависавших крыш почти не проникал солнечный свет. Здесь стояли, тесно прижавшись друг к другу, старые бревенчатые дома. Старые неглубокие дренажные канавы, проложенные вдоль обеих сторон булыжной мостовой, были переполнены отбросами и нечистотами. Мимо него пробежали двое ребятишек, одетых в рваное тряпье, и чему-то рассмеялись на бегу.

В дверях одного из домов сидел старик, пытавшийся починить оборванную рубаху с помощью костяной иглы и грубой бечевки.

Олио остановился, огляделся и пересчитал окружавшие его дома. На одной стороне улочки их было двенадцать, на другой одиннадцать. Он попытался представить себе, сколько семей могло жить в каждом из них. Одна, две, а может быть, больше? Если считать, что каждая семья могла включать в себя от трех до шести человек, то получалось, что на этом крошечном пространстве, бывшем не длиннее пятидесяти шагов, а в ширину едва ли до тридцати, могло жить не меньше сотни, а то и двух сотен людей, множество детей, большей части которых едва ли было суждено дожить до совершеннолетия.

Это тоже Кендра, подумал Олио. Это тоже королевство.

Он уже двинулся дальше, когда краем глаза неожиданно заметил знакомый плащ. Владелец плаща как раз выходил из дверей одного из домов, которые только что пересчитывал принц.

– Ну-ну, – громко произнес Олио. – Прелат магии Эдейтор Фэнхоу.

Прелат обернулся, очевидно, не ожидая встретить в этом месте кого-либо знакомого. Однако выражение его лица стало вдвое удивленнее, когда он узнал принца. Он неуверенно поклонился, по-видимому, все еще не вполне доверяя собственным глазам.

– Ваше Высочество! Что вы здесь делаете? – Он быстро огляделся. – И где ваша охрана?

– Я просто гуляю, сэр, осматриваю город. А что касается охраны, то у меня ее просто нет.

– Нет охраны? – Эдейтор подбежал к принцу и взял его за руку. – Тогда, Ваше Высочество, оставайтесь рядом со мной. Я стану следить за тем, чтобы вам никто не смог нанести вред.

Олио негромко рассмеялся.

– Почему кто-то обязательно должен причинить мне вред? – Он осмотрел аллею в обоих направлениях. – Я пока не вижу ни воров, ни других негодяев. Думаю, что нам с вами ничто не угрожает. И кроме того, вы сами ходите без какой-либо охраны.

– Здесь меня знают, дорогой принц. Всем известно, что при мне не бывает ничего ценного, кроме плаща, а его никто не станет покупать у вора, потому что все жители уверены в том, что он находится под магической защитой.

– А как же получилось, что прелат магии так хорошо известен среди этих безнадежных трущоб?

Выражение лица Эдейтора тотчас стало замкнутым.

– Мои обязанности приводят меня в самые неожиданные уголки города, Ваше Высочество.

– Здесь нет здания теургии.

Эдейтор ничего на это не ответил, стараясь вывести Олио из мрачной аллеи. Сперва принц пошел было рядом с ним, но неожиданно остановился возле дома, из которого вышел Эдейтор.

– Этот дом определенно не похож на теургию.

Не успел Олио договорить это, как дверь дома отворилась, и из нее вышла старуха с пустой корзиной в руках. Увидев прелата, она быстро подошла к нему и поцеловала его руку, а затем поспешно ушла в противоположную сторону.

– Что это за женщина? – тихо спросил Олио.

– Я… я не знаю ее имени, – ответил Эдейтор.

– А она, похоже, хорошо вас знает.

– Она узнала меня только в течение последнего часа. Ее сын был студентом магии в Теургии Огня. На этой неделе он погиб в результате несчастного случая в литейном помещении. Ей перестали поступать деньги, вот я и принес ей несколько монет.

Олио внимательно выслушал это объяснение, но ничего не сказал. Эдейтор понял молчание принца по-своему и начал оправдываться:

– Но я использовал для этого свои деньги и ничего не брал из фонда теургии.

– Ну что вы, мне это даже в голову не пришло. – Олио пожал руку прелата, все еще державшую за руку его самого. – Я думаю, прелат, что в один прекрасный день мы с вами сядем рядом и будем долго беседовать.

– О чем же, Ваше Высочество?

– Как о чем, сэр? О королевстве, – спокойно ответил Олио.

Когда горничные и фрейлины, наконец, покинули ее спальню, оставшись одна, Арива тяжело опустилась в кресло. Она чувствовала себя измученной, но в то же время не ощущала приближения сна. Сильнейшие эмоциональные и физические перегрузки нескольких последних дней обрушились на ее плечи непомерной тяжестью, но, несмотря на это, в ее сознании кружился целый вихрь из тысячи мыслей, и каждая требовала от нее внимания. Подробности, касавшиеся Двадцати Домов и их обитателей, составленный Оркидом список возможных заговорщиков, пропавшие тела ее младшего брата и его спутников, проблемы, связанные с прибытием и размещением наемников, настойчивые требования торговых гильдий о сохранении для них льготных тарифов, составление списка приглашенных на коронацию… Срочные, грандиозные, глупые и необязательные дела смешались в запутанный клубок, и все это было для нее новым и непонятным.

Она не имела никакого представления о том, как справиться с захлестнувшим ее так внезапно потоком подробностей и фактов, к которому каждое утро Оркид, с присущей ему тягостной торжественностью и гладко выбритым невозмутимым лицом, добавлял новые подробности и факты. Ей пытались по возможности помогать Олио и Харнан, однако Олио был таким же новичком в делах управления, как и она сама, а Харнан был слишком занят, исполняя свои обязанности в качестве секретаря, и у него хватало дел помимо ответов на ее глупые вопросы. Она осознала, что ей постоянно преподносили информацию, которой она вовсе не хотела знать, прошения, которые она не хотела читать, жалобы, которые она не хотела разбирать, и льстивые речи, которых она не хотела слышать.

В сердцах она поднялась со своего места. Ночь была еще теплой – последний привет лета перед наступлением сырой осени, которая должна была принести с собой ледяные ветры из заснеженных земель, лежавших далеко к югу от Тира. Тем не менее Арива испытывала необходимость поддерживать огонь в камине – хотя бы чем-то должна была заполниться пустота в ее комнате. И пустота, оставшаяся в ее жизни после смерти матери и брата.

Она легла в постель и закрыла глаза, пытаясь заснуть, однако это не помогло. Тогда она резко встала и вышла из комнаты, изумив двух стражников, стоявших возле ее дверей. Не обращая внимания на участливое выражение их лиц, она направилась вперед и вскоре оказалась в южной галерее. Она пошла к балкону, но тут же остановилась. Возле балкона кто-то стоял, глядя на город и на море, блестевшее за ним. Ариве пришлось пережить ужасные мгновения – у нее мелькнула мысль, что это призрак Линана вернулся, чтобы встретиться с ней на том самом месте, где они разговаривали в последний раз. Однако тут человек обернулся, и она узнала принца Седаруса.

– Ваше Величество! – воскликнул он и низко поклонился. – Я не знал, что вы здесь!

– Я только что вошла. Я должна просить у вас прощения за то, что побеспокоила вас. Я пришла сюда лишь для того, чтобы уйти из своих покоев.

– Понимаю. Вы хотели побыть в одиночестве. Я сейчас же уйду.

– На что вы смотрели? – спросила Арива.

– Ваше Величество?

– Смогли ли вы разглядеть отсюда Аман? Вы тоскуете по дому?

Сендарус в ответ негромко рассмеялся.

– Нет, сейчас для этого слишком темно, да и по дому я не тоскую.

– Я подумала, что вы, может быть, скучаете по отцу.

– Да, поначалу я скучал по нему. Но сейчас мое внимание полностью отвлеклось.

– Да, наш город оказывает такое влияние на людей, которые видят его впервые.

– Я имел в виду не это, – серьезно произнес он.

Арива вместе с ним вышла на балкон и почувствовала на лице легкое дыхание ветра. Она закрыла глаза и представила себе, что она вовсе не была королевой, что у власти все еще оставалась ее матушка, и что все на свете было хорошо. Сендарус внимательно вгляделся в ее лицо, но ничего не сказал.