ГЛАВА 13

Чариона проснулась и вздрогнула, устремив взор в темноту. Какой-то миг она могла думать лишь об обрывках сна; о глубинах зеленого леса, манящих и в то же время неясно угрожающих.

Затем заиграла труба, и она узнала разбудивший ее звук. Он доносился с запада. Королева вскочила с постели и бросилась к окну. Она слышала топот бегущих солдат, крики – звуки страха, тихий звон отчаяния.

Кто-то заколотил в ее дверь. Голос Фарбена:

– Ваше величество! Четты штурмуют западную стену! Четты штурмуют западную стену!

Она поспешила к двери и распахнула ее. Секретарь держал факел, и пламя искажало черты его лица, дышащие испугом.

– Сюда! – приказала она.

Поспешно оделась в свете факела, натянула длинную кольчугу и пристегнула пояс с мечом. А затем они вместе поспешили на улицу; Чариона бежала со шлемом подмышкой, Фарбен семенил за ней следом.

Вокруг сержанты и капитаны выкрикивали приказы, втолковывая солдатам, что они должны оставатся на своих постах и ни в коем случае не кидаться к атакуемому участку, оставляя другие части стены уязвимыми. Горожане нервно переминались у дверей домов, прижимая к себе детей.

К Чарионе присоединился Гален.

– Рыцари готовы, – доложил он.

Она кивнула. Когда они приблизились к западной стене, стали слышны вражеские кличи, дикие вопли четтов. Королева подавила побежавшую было по спине дрожь. Она уже сталкивалась с ними и разбила их. И на этот раз, в своем городе, сделает это снова.

Втроем они добрались до каменной лестницы, и королева бегом поднялась наверх, пробежала через сторожевую башню, а затем оказалась у края стены. Схватив солдата за плечо, она оттолкнула его, заняла его место и выглянула. Воины были повсюду. Поднимались штурмовые лестницы. В воздухе раскручивались веревки с крючьями. Стрелы свистели в ночи, большинство из них бесполезно клацало о камень, но некоторые находили цель.

– Сколько? – спросил Гален.

– Наверняка не скажешь, слишком темно. – Чариона пожала плечами. – Несколько сотен. Тысяча.

– Отвлекающий удар?

Она снова пожала плечами. С чего он решил, что она может так быстро понять это? А затем королева вспомнила, что ему ни разу не доводилось видеть осаду, она же, хотя и пережила только одну, по сравнению с Галеном могла считаться ветераном. Эта мысль заставила ее мрачно улыбнуться.

– Слишком рано судить.

Мимо ее уха просвистела стрела.

– Да погасите же этот гребаный факел! – прорычал чей-то голос.

Фарбен застонал и бросил факел вниз, на землю, едва не угодив в рабочего, ворошащего дрова в костре под котлом с маслом. Новые проклятья и новые стоны Фарбена.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Чариона у секретаря.

– Жду приказаний, – ответил тот.

Тогда она посмотрела на него – человека столь же невысокого ростом, как она сама, и, в сущности, не знающего ничего, кроме жизни при дворе. И все же он ни разу не покинул ее, и, если мог, всегда был рядом, несмотря на любую опасность.

– Возвращайся во дворец, – мягко велела она. – Я вызову тебя, если ты мне понадобишься.

Фарбен заколебался, исполнив маленький нервный танец, переступая с ноги на ногу.

– Ступай, – повторила она.

Он кивнул, благодарно улыбнулся и ушел.

Над стеной появился верх грубо сколоченной штурмовой лестницы. Солдат с длинной рогатиной принялся отталкивать ее, но Чариона остановила его. Она проверила лестницу на легкость.

– Подожди, пока на ней не будет больше веса.

Они подождали несколько секунд, и Чариона проверила снова.

– Давай! – скомандовала она, и солдат толкнул изо всех сил. Гален пристроился сзади и помог. Лестница постояла, балансируя в воздухе, а затем отвалила от стены. Они не услышали воплей, но до них долетели два очень удовлетворяющих глухих стука. Солдат усмехнулся Чарионе и повернулся поблагодарить Галена за помощь. И тут что-то ударило его по голове, сбросив со стены вниз, на землю.

Гален выругался.

– Что это было?

Что-то с силой ударило в башню у них за спиной и упало.

– Они швыряются в нас проклятыми камнями! – рявкнул Гален и пригнулся.

Чариона подняла упавший предмет.

– Нет, – удивленно поправила она. – Это металл, а не камень.

– Металл? Это означает…

– Баллисты! – закончила Чариона. И в тревоге посмотрела на Галена. – У четтов же нет махинерии!

Снаряды поражали всё новых стражников, и находившиеся на стене укрылись за ее зубцами. Появился целый лес новых лестниц и веревок с крюками; никто, похоже, не спешил стать мишенью для баллист, бросаясь оттолкнуть их.

– Вперед! – крикнула Чариона Галену, и они вместе вскочили, схватили одну из рогатин и оттолкнули лестницу достаточно далеко, чтобы та потеряла равновесие и опрокинулась вбок. На сей раз раздалось и несколько воплей. Остальные, устыженные их примером, тоже бросились отталкивать лестницы и перерубать веревки с крюками. Нескольких защитников поразило металлическими снарядами, но ни один враг не добрался до верха стены. Когда исчезла последняя лестница, все снова укрылись за зубцами.

– Кто научил этому четтов? – спросил Гален, впрочем, не ожидая ответа.

Чариона хлопнула по стене ладонью.

– Так вот почему Линан не напал на нас сразу после битвы!

Гален с любопытством посмотрел на нее.

– Что ты хочешь сказать?

– Он напал на Салокана! Неужели ты не понимаешь? Ему требовалось восстановить уверенность армии в своих силах, армия же Салокана и так потерпела поражение и отступала. У хаксусцев были саперы. Множество саперов.

– Ему не понадобилось бы столько времени для уничтожения армии и захвата ее саперов, – усомнился Гален.

– Да, но такой срок мог понадобиться для завоевания Хаксуса.

– Боже, – прошептал Гален, осознав значение предполагаемого Чарионой. – Мы в беде.

Чариона кивнула. Спешный ремонт, произведенный в Даависе, делался в ожидании нападения армии четтов, не сведущей в искусстве осадной войны, и, что еще важнее, не обладающей опытом, необходимым для сооружения осадных машин. Она никак не ожидала, что армия Линана попытается устроить что-то более сложное, чем штурм городских стен с помощью лестниц или попытки подвести под них мину.

– Нам предстоит потерять Даавис, – мрачно заключил Гален.

– Я не собираюсь терять МОЙ город! – пришла в неистовство Чариона. – Я отбилась от Салокана, смогу отбиться и от Линана!

Гален ничего не сказал, но он-то знал, что от Салокана Чариона отбилась только потому, что Сендарус и находящееся иод его командованием войско, с рыцарями Двадцати Домов, вовремя подоспели и сняли осаду. А на этот раз никто не шел на выручку. Гренде-Лир потребуется не один месяц для замены армии, которую Линан практически уничтожил как боевую единицу.

– Они отступают! – крикнул кто-то.

Чариона с Галеном рискнули выглянуть наружу. Четты бежали обратно к своим линиям, унося с собой раненых.

– У вас есть калитка для вылазки? – внезапно спросил Гален.

– Да. Мы называем ее главными воротами.

– О!

– Я пока не собираюсь рисковать тобой и твоими рыцарями, Гален, – уведомила Чариона.

– Там, где мы сейчас, от нас мало толку.

– Вы мне понадобитесь, если четты прорвутся в город. Решительная контратака твоего отряда закроет любую брешь на достаточное время, чтобы успеть перебросить подкрепления с других стен.

– Ну, пока они убрались.

– Они еще вернутся.

– Когда?

– Еще до вечера, – предсказала Чариона. – И ручаюсь, они снова попробуют здесь.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что Линан пытается убедить нас, что он будет прорываться в город именно отсюда.

Когда воины Эйнона отошли на безопасное расстояние, восточный горизонт озарили первые лучи нового дня. На штурм отправилось триста воинов, и большинство из них вернулось, сохраняя порядок и без посторонней помощи. Подсчитали потери: тридцать убитых и столько же раненых. Теперь было выяснено все, что Эйнону требовалось знать об обороне, и он сразу же принялся планировать следующий штурм. Вместе с ним наблюдавший за штурмом Линан пообещал подкинуть еще махин.

– Если кто и сможет взять эту стену, то только твои, – сказал ему он.

Эйнон понимал, что Линан неуклюже пытается поднять его веру в свои силы, но в этих словах была и доля истины. Воины клана Лошади провели штурм без колебаний и отступили только потому, что так приказал Эйнон. Хотя оборона и оказалась слишком прочной для первой попытки, у него появилась уверенность в том, что вторая пройдет лучше.

«Может быть, всего лишь может быть, – позволил себе с надеждой подумать Эйнон, – этот штурм в конечном итоге окажется чем-то большим, нежели просто отвлекающий удар».

Вождь убедился, что его воины отдохнули и хорошо накормлены. Они стояли за баррикадами, вне поля зрения города. Четтские лучники осыпали стрелами стены на северной, восточной и южной стороне, и Эйнон прослышал, что Линан то ли организовал постройку двух барж, то ли доставил их из близлежащих деревень, чтобы также обстреливать стену, тянувшуюся вдоль реки. В то же время хаксусские саперы, ведя подкопы, подбирались все ближе к стенам города. Так или иначе, Эйнон был уверен, что Линан найдет способ сдержать свое слово и заставить город пасть за две недели. А коль скоро Хьюм окажется в руках четтов и ущелье Алгонка надежно закрыто от неприятельских сил, он сможет вернуться, отыскать саранахов, напавших на его клан, и истребить их.

«А потом я воскрешу мой клан, и мы станем такими же сильными и уважаемыми, как некогда».

Когда приблизился вечер, Эйнон собрал вместе почти пятьсот воинов клана Лошади. Они принесли с собой штурмовые лестницы, веревки с крючьями и свирепую решимость добиться успеха там, где утром потерпели неудачу их собратья. Кроме того, теперь у Эйнона было больше этих дьявольских хаксусских баллист и боеприпасов, чтобы прикрыть их с самого начала штурма. Линан прислал первые сконструированные камнеметы, артиллерийские орудия, вызывавшие у четтов трепет. Тогда как баллисты были основаны на принципе лука, камнеметы являлись чем-то совершенно иным по идее и масштабу – такого четты никогда раньше не видели.

Когда до заката оставалось два часа, Линан снова присоединился к Эйнону.

– Не хочешь ли сделать нечто полезное? – спросил его Эйнон.

Несколько позабавленный, Линан посмотрел на него.

– Что у тебя на уме?

– Покомандуй махинерией. Я хочу пойти на штурм со своими воинами.

– Мне бы не хотелось потерять тебя, Эйнон, – нахмурился Линан.

– Спасибо за заботу, – сухо отозвался тот. – Но я хочу сам узнать, каково это – быть там. Не хочу, чтобы мои воины думали, будто их вождь не станет делить с ними опасность.

Линан колебался, и Эйнон подумал, что он собирается запретить ему.

– Как я понимаю, – добавил вождь, – когда вы сражались с армией Гренды-Лир, ТЫ лично возглавил последнюю атаку против рыцарей Двадцати Домов.

Линан вздохнул. Его переиграли по всем статьям.

– Отлично.

– Насколько быстро перезаряжаются эти камнеметы?

– Хаксусские расчеты заверили меня, что смогут отправлять снаряд каждые три минуты.

– Слишком медленно для серьезной поддержки при штурме. Пусть начинают стрелять сразу, как только мы побежим через открытое пространство. Если нам хоть малость повезет, те огромные камни выбьют из-за зубцов какую-то часть врагов. А потом используй баллисты, пока не увидишь моих воинов уже у верха стены.

Линан кивнул.

– Как скажешь. Желаю удачи.

Эйнон тоже кивнул и отправился к своим людям. Он подождал, пока солнце не засияло прямо в глаза защитникам, поднялся во весь рост и взмахнул саблей. Его четты как один выскочили из укрытия и побежали к западной стене. Не успели они пробежать и двадцати шагов, как послышался характерный стук дерева о дерево, а затем свист камней, швыряемых через их головы хаксусскими камнеметами. Камни с громким треском ударили по западной стене; некоторые разлетелись в мелкие осколки, другие упали на землю. На стенах заклубилась пыль, и даже сквозь боевые кличи четтов Эйнон расслышал вопли раненых и умирающих.

Штурмующие темной волной подкатили к стене и столпились под ней, стремясь укрыться от стрел хьюмских лучников. Эйнон выкрикнул приказ, и воины тотчас подняли штурмовые лестницы и принялись раскручивать над головами веревки с крючьями. Они непрерывно выкрикивали боевой клич; сверху им отвечали защитники. Крючья на веревках свистели в воздухе, некоторые находили цель, другие падали. Воины взбирались по лестницам, карабкались по веревкам. Эйнон начал взбираться по ближайшей лестнице. Уголком глаза он увидел, как светлая дымящаяся жидкость облила трех четтов на соседней с ним лестнице. Прямо у него на глазах они загорелись и упали на землю, корчась от боли, но не издавая ни звука. Гнев и ненависть поднялись в нем, как черный прилив. Карабкавшийся впереди воин издал победный клич, добравшись до парапета, а затем пронзительно вскрикнул и упал вниз со стрелой в глазу. А затем Эйнон очутился лицом к лицу с хьюмским лучником, отчаянно пытающимся вставить в тетиву еще одну стрелу. Держась за лестницу, Эйнон другой рукой выхватил из ножен кинжал и метнул его. Кинжал бесполезно лязгнул о шлем лучника, но тот вскрикнул от страха и, отступив на шаг, полетел со стены. Эйнон перелез через парапет и, сверкая саблей в золотых лучах солнца, стал прорубаться сквозь толпу лучников и копьеносцев, которая внезапно оказалась слишком плотной, чтобы дать ему действенный отпор.

Через зубцы перелезали и другие четты; вскоре они заполнили центральный участок стены, позволяя забраться еще большему числу воинов.

– Нам удалось! – крикнул Эйнон. – Удалось! К воротам! К воротам!

Вращая саблями и рубя, четты все больше теснили защитников. Они добрались до сторожевой башни, перебили всех, кто в ней находился, и завладели лестницей, ведущей в сам город. С дикими воплями Эйнон и его воины хлынули вниз по лестнице, рассеивая все на своем пути.

Во внутреннем дворе дворца то, что осталось от рыцарей Двадцати Домов – около трехсот бойцов тяжелой кавалерии – нетерпеливо ждали приказа атаковать. Среди них находился и Серефа, которого все еще преследовал образ его товарищей, оставшихся на сторожевом посту, откуда он сам едва сумел спастись. Ему хотелось отомстить четтам, но в данный момент он мог лишь прислушиваться к звукам штурма западной стены. Он сжимал узду и молил бога, чтобы тот позволил четтам перебраться через стену, и рыцарей призвали бы в бой – и в то же время испытывал острое чувство вины от того, что его желание могло сбыться.

Казалось, многие часы рыцари провели, слушая, как сражается кто-то другой, когда тональность и громкость боя заметно изменились.