– Я не собираюсь иметь с ним никаких дел, я просто хочу его отблагодарить. Он из тех, кому совсем не повредят лишние деньги.

Перед ее мысленным взором опять предстал Чад – вот он склонился над ней, держит ее за руку, а схватки разрывают ее тело на куски… Господи, какие синие у него глаза! Темные и глубокие, как небо! А какая нежность скрыта за внешней грубоватостью и силой. И говорил он как образованный человек. Даже сравнил ее с мадоннами художников Возрождения…

Ли вспомнила, как акушерка, ухаживавшая за ней в больнице, похвалила Чада за предусмотрительность. «Этот молодой человек мог бы вас просто покалечить, если бы не проявил такой осторожности», – сказала она. Ли почему-то подумала о газете.

Если его не удастся найти, она так и не сможет его поблагодарить. Чад Диллон так и останется для нее загадкой, и эта мысль приводила ее в отчаяние. Она поймала себя на том, что все чаще и чаще думает о так внезапно исчезнувшем мужчине.

Она тяжела вздохнула, и родители приняли вздох разочарования за усталость.

– Отдохни немного, дочка, – предложил отец. – Пойдем, Лоис, пусть она поспит.

– Может, нам не стоит завтра уезжать? Ведь Саре всего четыре недели. Не побыть ли с тобой еще немного? – спросила мать.

– Нет, – резко ответила Ли и, чтобы смягчить ответ, добавила:

– Я в порядке. Правда. С вашей стороны было так мило пожить здесь. Сара – просто образцовый ребенок, хорошо спит ночью, совсем не будит меня. А когда я выйду на работу, то смогу брать ее с собой. Мы прекрасно справимся.

Глаза матери наполнились слезами.

– Не могу поверить, что такое могло случиться с тобой, моя девочка! Ну почему Грег дал себя застрелить? Почему в твои двадцать семь лет ты должна остаться вдовой, да еще к тому же с ребенком на руках?! А ведь как я просила тебя перебраться к нам, когда Грега убили! Тогда моя внучка не появилась бы на свет на обочине! Все было бы хорошо, если бы ты согласилась вернуться в родительский дом! Ты сама приговариваешь себя к несчастному, одинокому существованию!

Лоис содрогалась от рыданий. Харв Джексон обнял ее заботливой рукой и повел прочь из комнаты, но, дойдя до порога, обернулся.

– Поспи немного. Ли. Постарайся отдохнуть и набраться сил до нашего отъезда.

Он закрыл за собой дверь, и Ли откинулась на подушки. Иногда ей удавалось забыть о своем печальном положении, но каждый раз какой-нибудь заботливый человек – а чаще всего ее мать – ненавязчиво напоминал ей обо всем.

Боль утраты после убийства Грега порой была просто невыносимой. Ли всегда боялась, что такое может произойти, почти предчувствовала неизбежность этого, с ужасом ждала рокового часа, но когда это случилось, она оказалась абсолютно не подготовленной. Ее потрясла, ошеломила внезапность гибели мужа, ее жестокость, но главное – что уже ничего нельзя вернуть.

В ночь накануне убийства они долго говорили.

– Куда ты теперь? – спрашивала Ли.

– Я не могу тебе сказать, милая, не спрашивай меня ни о чем!

– На границу?

– Ли, прошу тебя, не устраивай мне допрос каждый раз, когда я отправляюсь на задание! – Он помолчал, складывая вещи, потом встал, уперев руки в бока. – Как ты думаешь, могу ли я нормально работать, если каждый раз ты провожаешь меня слезами и упреками? Ты до свадьбы знала, чем я занимаюсь, но согласилась выйти за меня и сказала, что все выдержишь.

– Я правда так думала! – Она закрыла лицо руками и разрыдалась. – Но теперь поняла, что не могу! Я люблю тебя!

Он вздохнул: в этом вздохе слились раздражение и страсть. Подойдя к ней, он обнял ее и сказал:

– Я тоже люблю тебя, и ты это знаешь. Но и работу свою я люблю, тем более что это очень важное дело.

– Я все понимаю – разумом, и я не прошу тебя бросить работу, но ведь ты можешь перейти в аппарат. Станешь планировать эти ваши операции, но сам в них участвовать не будешь. – Она содрогнулась при одном взгляде на лежавший на кровати автоматический пистолет, составлявший неотъемлемую часть экипировки мужа, такую же, как майка или носки. – Мне ненавистна сама мысль о том, что ты служишь секретным агентом.

– Ли, родная, ты же знаешь, что я сойду с ума, протирая штаны в конторе. Я умею перевоплощаться, поэтому нужен на оперативной работе.

– Ты нужен мне!

– Я нужен стране. Нужен ребятишкам, которые уже в начальной школе садятся на иглу. Понимаешь, сколько бы налетов мы ни проводили, мы лишь скользим по поверхности. Эта война заранее проиграна, но я не могу перестать сражаться. Так помоги мне. Поверь, со мной ничего не случиться, пока я знаю, что ты здесь и ждешь меня.

Она отодвинулась от него и неуверенно улыбнулась.

– Я всегда буду ждать тебя. Возвращайся скорее, живым и невредимым. Он жадно припал к ее губам.

– Я скоро вернусь.

Но он не сдержал обещания. Когда она видела его в последний раз, он лежал в гробу. Похороны были проведены за счет государства.

Им так и не пришлось отведать праздничный обед, который приготовила Ли. Ей не довелось поделиться с Грегом радостной вестью о том, что она ждет ребенка, которую она приберегала ради торжественного случая. И тогда Ли поклялась, что никогда не свяжет жизнь с человеком, чья служба будет опаснее, чем работа директора в детском саду.

Грег служил в Эль-Пасо, но вскоре после похорон Ли предложили работу в Мидленде. Она читала об этом новом городе, в одночасье выросшем среди равнин Западного Техаса. В Мидленде добывали нефть, а там, где нефть, всегда есть работа, там всегда делают деньги и всегда есть, куда их потратить. Неплохое место для начала. Несмотря на горячий протест матушки и ее страстные мольбы, чтобы дочка жила с ними в Биг-Спринг, Ли согласилась на работу в Мидленде. На те деньги, что ей обещали, плюс пенсия за Грега, да с ее умением экономить, она могла бы безбедно существовать. Она твердо решила сама зарабатывать себе да жизнь.

Ли прислушалась к дыханию малышки – оно было легким и частым, потом посмотрела, как поднимается и опадает нежная спинка.

– Сара, самое трудное позади. Все будет хорошо.

У нее есть дом, работа, здоровый ребенок. Единственное, с чем ей придется теперь бороться, – это одиночество.

– Сегодня, Сара, тебе придется посидеть на диете, – тяжело выдохнула Ли, усаживая девочку в заводные качели и захлопывая перекладину. Сегодня выдался тяжелый день: надо было забрать малышку от няньки, к помощи которой Ли прибегала лишь в случае крайней необходимости, а потом еще забежать в магазин. Удобно устроив пухленькую дочурку, она вернулась в машину, чтобы забрать покупки.

– Ух! – воскликнула она, плюхая пакеты со съестным на стол, сбрасывая туфли и усаживаясь на диван. Такое поведение мамочки рассмешило Сару – она забулькала, загукала и стала от радости размахивать ручонками. – Вы думаете, я это делаю, чтобы вас развлечь, мисс Сара? – упрекнула дочурку Ли, потом вскочила с дивана, опустилась на колени перед качелями и пощекотала пухленький животик ребенка. – Ты думаешь, я кто тебе, а? Придворный шут?

Сара завизжала от восторга, когда Ли приблизила лицо к толстенькому подбородочку и стала покусывать его одними губами. Детские ручонки нанесли непоправимый урон аккуратному пучку волос у мамочки на голове, так что он полностью прекратил свое существование.

– Ой-ой-ой! – Ли, смеясь, упала на пол, пытаясь перевести дух. Блузка выбилась из юбки, и Ли не успела ее заправить, как вдруг раздался звонок в дверь. С тяжелым вздохом Ли поднялась. – А ты оставайся здесь, – шутливо погрозила она Саре.

Когда она открыла дверь, то от неожиданности не могла найти слов. Сердце бешено заколотилось в груди, мысли путались, стучало в виске – это было удивительное, радостное чувство.

– Привет!

Он выглядел совершенно по-другому. Его длинные волосы были теперь чисто вымыты и аккуратно причесаны, лицо сохранило загар, но на этот раз было гладко выбрито. Бесследно исчезли грязные джинсы и ковбойка. Он был одет в прекрасного покроя брюки из серой фланели, светло-голубую рубашку и темно-синий пиджак. На смену поношенным башмакам пришли до блеска начищенные черные мокасины.

Лишь глаза остались теми же – сияющими, голубыми, исполненными магнетизма.

Нет, близкими и знакомыми были не только его глаза! Ли запомнила эту широкую белозубую улыбку.

– Вы помните меня?

– Да… да, конечно… – пролепетала она. Помнит ли она его? Что за дурацкий вопрос! Как часто, лежа в постели и тщетно пытаясь уснуть, она вызывала в памяти его глаза, улыбку, голос и тот поцелуй, которым он одарил ее, перед тем как уйти. Она старалась уверить себя, что хочет увидеть его лишь для того, чтобы отблагодарить. Но теперь, глядя в эти чудесные глаза, видя его милую и в то же время мужественную улыбку, она уже не была уверена, что это и есть настоящая причина.

– Чад, вы… вы совершенно переменились! – запинаясь, произнесла она, чувствуя себя не в своей тарелке. Она надеялась, что он не заметит, как его появление взволновало ее.

– И вы тоже. Вы похудели.

Она засмеялась и оглядела себя, заметила, какая она растрепанная, и бросила на него беспокойный взгляд.

– Входите, пожалуйста. Извините, я такая страшная. Мы с Сарой играли, и вот…

– Вы просто неотразимы, – перебил он, но, войдя в комнату, внезапно остановился. – Это Сара? Не может быть! – воскликнул он и без всякого смущения присел перед качелями.

Сара с любопытством следила за ним.

– Да, это моя Сара, – гордо ответила Ли.

– Да она просто чудо, – мягко произнес он и поднял указательный палец, чтобы провести малышке по лицу, но его палец тотчас же оказался в маленьком влажном кулачке. – Хорошие рефлексы, – засмеялся Чад, аккуратно высвободил палец из пухленького кулачка и поднялся. – А я приготовил кое-что для нее.

– О, Чад, ну зачем! – воскликнула Ли, тут же смутилась банальностью фразы и бросилась заглаживать собственную неловкость. – Вы и так уже много сделали для нее – помогли ей появиться на свет!

– Я хотел ей кое-что подарить, – повторил Чад. – Я оставил подарок в пикапе. Пойду принесу. – Он вышел из дома, оставив дверь открытой.

Дрожащими руками Ли поправила блузку, потом сунула ноги в туфли. Господи, что у нее творится на голове! Она почувствовала, как по шее сползает тяжелый шиньон. Растрепавшиеся волосы упали на лицо, но теперь нет времени их поправлять – он возвращался.

– Что это? – со смехом воскликнула она, когда он внес в дом огромную, красиво оформленную коробку.

– Вам придется самой ее открыть вместо малышки.

– А вам придется мне помочь! Ли развязала яркую розовую ленточку и принялась снимать оберточную бумагу.

– Моя мама всегда оставляет обертку, в которую был завернут подарок. Она бы упала в обморок, если бы увидела, как я рву такую красоту!

– Вряд ли можно получить радость от подарка, если думать о том, как не порвать обертку, – заметил Чад.

Ли с улыбкой посмотрела на него.

– Как я с вами согласна!

Под крышкой она обнаружила много-много мягкой упаковочной бумаги, откинув которую, увидела кусочек мягкого желтого меха с черными полосками.

– Давайте, я помогу вам вынуть!

Немного отодвинувшись, она глядела, как из коробки появляется огромный тигр, почти в натуральную величину, с длинным хвостом, пушистыми ресницами и широкой доброй улыбкой. От восторга Ли даже захлопала в ладоши.

– Чад! – только и смогла вымолвить она, с трепетом прикасаясь к роскошному меху. Это, должно быть, стоило ему целого состояния, она была уверена, что он не может позволить себе такой роскоши! Сначала цветы, которые он принес ей в палату, теперь этот королевский подарок… Его щедрость переходила всякие границы. – Чад! – повторила она.

– Как вы думаете, ей понравится? Он взял тигра и понес его к качелям – игрушка оказалась на несколько дюймов выше, чем они. Некоторое время Сара смотрела на тигра с опаской, потом ее личико сморщилось, ротик искривился, и она зашлась в громком плаче, переходящем в рыдания.

– Боже, что я наделал! – в ужасе воскликнул Чад, повернувшись к Ли. Казалось, он переживал больше, чем малышка.

Ли встала между девочкой и тигром и вытащила плачущую малышку из качелей.

– Думаю, ее просто испугали его размеры, вот и все, – сказала она.

– Ради Бога, простите, я не хотел…

– Конечно, конечно, я понимаю. Сейчас она успокоится. Ей достаточно знать, что я здесь, с ней.

Действительно, Сара вскоре перестала плакать. Изредка всхлипывая, она принялась с интересом разглядывать золотую сережку в ухе у Ли.

– Боюсь, я мало понимаю в детях, – как бы извиняясь, произнес Чад.

– Ей надо, день или два, и она полюбит его, – отозвалась Ли.

– Мне так хочется в это верить!

– Кстати, мне кажется, что вас она уже простила.

Тем временем головка малышки повернулась на звук низкого мужского голоса. Кроме отца Ли, девочка больше не видела мужчин, но ей не составило труда сразу же обнаружить разницу в тембре между этим низким голосом и голосом матери.

– Хотите ее подержать? – предложила Ли.

– Думаете, она согласится?

– Думаю, с ее стороны было бы черной неблагодарностью отказаться, поскольку вы были первым человеком, который держал ее на руках.

– Слушайте, а ведь так оно и есть! На мгновение их взгляды встретились, и Ли осознала, что оба они навсегда запомнили тот жаркий августовский день, когда судьба свела их на пустынной дороге. Ли вспомнила, как добр и заботлив он был, и поняла, что безумно рада снова его видеть. Напряженное молчание затянулось, и Ли первая прервала его, протянув Сару в раскрытые объятия Чада. Когда она передавала ребенка, ее рука оказалась словно в ловушке между нежной спинкой Сары и его обветренной ладонью. Она подняла глаза, чтобы посмотреть, почувствовал ли он это прикосновение, и к своему величайшему смущению обнаружила, что да. Его сверкающие голубые глаза глубоко заглянули в ее собственные. Она медленно отняла руку.

Тогда он обратил все внимание на Сару. Приятным низким голосом он начал рассказывать ей, какая она хорошая да пригожая. Сара не отрываясь смотрела на Чада, зачарованная его певучими интонациями. Ли подумала, что под этот нежный, убаюкивающий голос она сейчас уснет так же быстро, как и ее дитя. Господи, как он красив! Конечно, когда она его встретила, он был не в лучшей форме, но она даже представить себе не могла, что он может так выглядеть, если приоденется. Так трогательно, что он надел свой лучший костюм, задумав нанести им с Сарой визит. Но почему это ее удивляет? Странно, но все, что он делал, вызывало в ней нежное чувство.

Ли чувствовала себя неряшливой, неприбранной, погрязшей в домашних заботах. Она заправила за ухо выбившуюся прядку волос и встала прямее; ей хотелось думать, что он не заметил ее неловкого движения, когда она оправляла юбку. Было неприятно ощущать, что у нее порван чулок – это в магазине она зацепилась за тележку.

– Не согласитесь ли вы, милые дамы, поужинать со мной?

– Поужинать? Сегодня? В ресторане? Он засмеялся и подбросил Сару на руках. Малышка засмеялась.

– Вот именно, сегодня вечером в ресторане.

– Я бы с удовольствием, но боюсь, у нас ничего не получится: очень сложно будет с Сарой в ресторане.

– Я думаю, мы справимся.

– Нет, я не хочу создавать вам такие сложности. – Ли закусила губу. Он и так уже потратился на подарок, она не может допустить, чтобы он еще и ужином их кормил. Но ей доставляло такое удовольствие разговаривать с кем-то, кроме Сары. Со взрослым человеком. С мужчиной. С Чадом. – Может быть, вы останетесь и поужинаете с нами? Я имею в виду здесь, у нас.

Ничего себе, нашла выход, горько рассмеялась про себя Ли. Что он подумает о ней? Что у нее дом – проходной двор, где постоянно толпятся мужики? Что она сексуально озабоченная вдова? Она не должна была…

– А вы уверены, что вам приятнее будет самой готовить, чем спокойно пойти в ресторан?

Нет, она была скорее уверена в обратном, но нельзя подавать виду. Хорошо еще, что он не воспринял ее приглашение как двусмысленное, предполагающее еще что-то помимо ужина.

– Сара еще не умеет сидеть в высоком стуле, поэтому приходится держать ее в коляске, из которой она уже выросла. Пока я не приготовила себе еду, она ведет себя хорошо, но потом начинает нервничать, так что мне приходится одной рукой есть, а другой…

– Представляю себе эту картину! – засмеялся он и поднял руку, чтобы остановить поток объяснений. – Хорошо, я остаюсь, но только сегодня. Оставляю за собой право в следующий раз пригласить вас в ресторан. С Сарой трудно, когда вы одна, а с моей помощью все будет намного проще.

В следующий раз? Потрясающе! У нее не было слов.

– Что… что вы будете есть? – наконец спросила она.

– А что вы можете предложить?

Сара тем временем яростно лупила его ладошкой по щеке, но он, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания.

– Я купила ветчину в банке. Хотите холодной ветчины?

– С удовольствием!

– И салат. (Он кивнул.) В воскресенье у меня были родители, и мама приготовила картофельный салат. Она уверяет, что чем дольше он стоит в холодильнике, тем вкуснее становится.

– Моя мама разделяет это мнение. Чем я могу помочь? – И он улыбнулся ослепительной улыбкой.

– Вы хорошо ладите с Сарой. Может, поиграете с ней, пока я все приготовлю?

– Давненько мне не поручали более приятной работы, – отозвался Чад, и его лучистые голубые глаза засияли от удовольствия.

Ли чувствовала себя не в своей тарелке. Когда она в последний раз развлекала мужчину? Ей не доводилось делать ничего подобного с тех пор, как они с Грегом поженились. Вспомнить бы хоть, как это делается! Редко кому доводится заниматься таким ответственным делом, имея четырехмесячного ребенка на руках.

– Надеюсь, вы меня извините, если я вас оставлю на несколько минут, – произнесла она, направляясь к себе в спальню. – Мне кое-что нужно… Я скоро вернусь…

Закрывшись у себя, она подбежала к шкафу. Что бы надеть? Как раз недавно она купила очень красивые брюки… Нет, тогда он заметит, что она специально подбирала наряд. Может, джинсы? Не будет ли это слишком обыденно? Чушь какая-то! Ведь они, кажется, решили провести вечер дома! Вечер? Нет, Ли, вы решили только поужинать. Только поужинать. Ли!

Она натянула тугие, хорошо отутюженные джинсы и сменила обслюнявленную Сарой блузку, выбрав персиковую кофточку из полиэстра, который только очень наметанный глаз мог бы отличить от шелка. Потом она вынула шпильки из волос и принялась причесываться. Чтобы распущенные волосы не мешали, она заколола их за ушами гребнями. Вот, так-то лучше. Она брызнула на себя духами и побежала в гостиную, задыхаясь от волнения. Сердце готово было выскочить из груди.

Чад сидел на диване, а Сара лежала у него на коленях и молотила его ножками по животу. —Когда Ли вошла в комнату, в его глазах отразился восторг, он даже присвистнул Но восхищение его было настолько искренним, что она не обиделась.

– Ли Брэнсом, да вы настоящая красавица, доложу я вам! – грубовато приветствовал он ее. От волнения Ли сжала руки на груди.

– Спасибо, – просто сказала она.

– Я снял пиджак. Надеюсь, вы не против? Рукава его рубашки были закатаны, а пиджак висел на стуле.

– Конечно, нет. Чувствуйте себя как дома. Ли направилась в кухню. Чад с малышкой на руках последовал за ней.

– А у вас очень мило, – сказал он, осматривая маленькие, но со вкусом обставленные комнаты. Пастельные бело-голубые тона гостиной преобладали и в интерьере крохотной кухоньки, нарядный вид которой придавала отделка из ярко-синего кафеля. Важным предметом убранства была медная утварь, свисавшая с потолка, – Чаду пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться об нее головой.

– Я очень вам благодарна, – повторила она, кладя покупки в шкаф, где царил образцовый порядок. – Когда я решила сюда переехать, – продолжала она, убирая яйца в холодильник, – то долго не могла выбрать, что лучше, квартира или дом. В обычной квартире жить не очень хотелось, заботы, о собственном коттедже пугали, вот я и поселилась в кооперативном доме. В квартирную плату входит и уборка дворика. К тому же мне нравится, когда соседи близко.

Дом, где жила Ли, был построен в форме буквы «П», внутри которой расположился дворик. Подбрасывая Сару на руках. Чад смотрел в окно.

– Какой красивый дворик! – воскликнул он. – И такой нарядный! Она улыбнулась.

– Да, я бы не сказала, что трава и деревья в Мидленде в изобилии. От здешнего голого ландшафта тоска берет, вот я и решила устроить у себя сад. Сейчас, правда, еще не наступила пора цветения, но весной тут очень красиво – все деревья в цвету. В прошлом году я здорово потратилась, оплачивая счета за воду!

– Так вы родом не из Западного Техаса?

– Мой отец служил в авиации, хотел сделать карьеру, и его все время перебрасывали с места на место. Последним местом его службы был Биг-Спринг, но сейчас там уже нет авиабазы, ее закрыли. Когда он вышел в отставку, они с матерью решили остаться в Био-Спринге. Я тогда училась в колледже. А потом мы с Грегом жили в Эль-Пасо.

– Грег – это ваш муж? – осторожно спросил Чад.

– Нет.

На мгновение она, казалось, о чем-то задумалась. С тех пор прошел год. Она где-то читала, что этот первый год труднее всего пережить. Первое Рождество без него, дни рождения, годовщина свадьбы… Со временем память о случившейся трагедии, о ссорах из-за его работы уступила место более приятным воспоминаниям.

– Вы говорили, что он работал в отделе по борьбе с наркотиками, – задумчиво произнес Чад. – Вам, должно быть, не нравилось, чем он занимался?

Чад так деликатно задал этот вопрос, что она не расценила его как праздное любопытство. Ей показалось, что ему действительно важно знать ответ.

– Я ненавидела ее. Мы с Гретом были так счастливы вместе и ссорились только из-за этой самой работы. Я так просила его уйти… – Она торопливо закрыла дверцу шкафа. – А вы? По-прежнему работаете механиком?

– Механиком?

– Вы же сказали, что копались в двигателе, вот я и подумала, что вы механик.

– О, да, иногда я действительно ремонтирую моторы. А вообще-то я занимаюсь самыми разными вещами.

Он как-то смущенно отвел взгляд, и она не стала расспрашивать его. Может, у него нет постоянной работы, и он живет на случайные заработки. А костюм этот купил, когда были деньги. Классического покроя, он был идеально сшит и прекрасно на нем сидел.

Наконец приготовления к ужину закончились, и можно было садиться за стол. Чад принес в кухню качели и усадил туда ребенка, а сам помог Ли нарезать ветчину. Малышка была так поглощена своими качелями, что дала им спокойно поесть.

– Ли, а вы работаете? – спросил Чад, с аппетитом поглощая намазанный маслом кусок французской булки.

– Работаю, но, боюсь, мне будет трудно объяснить, чем именно я занимаюсь, – улыбнулась она. – Я украшаю галереи в торговых центрах.

В его взгляде отразилось такое изумление, что Ли рассмеялась.

– Повторите еще раз, – попросил он, проглотив то, что было во рту.

– Украшаю галереи торговых центров. А вам никогда не приходило в голову, кто это развешивает там корзины весенних цветов, расставляет горшки с цветами вокруг фонтанов? Или устанавливает домик Санта-Клауса, в котором он живет у себя на Северном полюсе, что я, кстати, последнее время и делаю.

Он положил вилку и со смешинкой в глазах посмотрел на нее.

– Рискую показаться полнейшим тупицей, но я действительно никогда не задумывался над этим!

– Мало кто обращает на это внимание, но представляю, что бы было, если бы все эти декорации внезапно исчезли.

– Так вы работаете только в галереях?

– Не только. Вообще-то я работаю по контракту. Обслуживаю некоторые учреждения – они обычно заказывают украшения к Рождеству. Иногда к Пасхе. Я даю список, что нужно купить, они покупают, а я потом расставляю все по местам.

– Потрясающе интересно. Она опять засмеялась.

– Не сказала бы. Но это подходящее занятие, если растишь ребенка одна. Я работаю в своем темпе, без авралов, для тяжелой работы нанимаю студентов. Иногда мне помогают сотрудники магазинов. Интерьер галерей меняется не чаще пяти раз в году, а в перерывах я придумываю, что сделать в следующий раз.

– А как вы получаете заказы?

– Обычно заказчики сами находят меня. Видите ли, моя приятельница выполняла такую же работу для банков в Эль-Пасо, а я была у нее ассистентом. Неофициально, конечно. Потом ей предложили работу здесь, но она отказалась и порекомендовала меня. Правда, когда я пришла наниматься, еще было незаметно, что я жду ребенка. Конечно, потом ничего уже нельзя было скрыть, но никто мне ни слова не сказал.

– Мне кажется, это естественно. Они были довольны вашей работой, к тому же кто бы посмел в наш просвещенный век уволить овдовевшую женщину, которая ждет ребенка?

Она прыснула.

– Пожалуй, вы правы. Но я при всех условиях благодарна им. Вряд ли бы я смогла найти еще какую-то работу.

Они поужинали и теперь лакомились мороженым с карамельным сиропом.

– А не выпить ли нам кофе? – вдруг предложил Чад.

Ли от смущения уронила ложечку.

– О Чад, извините, но, к сожалению, у меня даже нет кофеварки. Сама я кофе не пью…

– Вы не пьете кофе? Да американка ли вы? Ей было страшно неловко, что она не может предложить ему кофе, но в то же время она чувствовала, что это только шутка, он просто дразнит ее.

– Извините, – повторила она.

– Прошу вас, не извиняйтесь, – попросил он. – Я выпью чаю.

Пока Ли убирала со стола. Чад взял Сару на колени и принялся тайком скармливать ей с ложечки растаявшее мороженое. Ли поймала его с поличным.

– Вы кормите ее мороженым? Да разве можно? – воскликнула она, уперев руки в бока.

– А мне кажется, ей нравится, – ответил он с озорной, мальчишеской улыбкой.

– Она такая толстая, что я едва могу, держать ее на руках. Ей только мороженого не хватало!

Чад поднял глаза и изучающе посмотрел на Ли, окинув ее взглядом с ног до головы.

– Я бы сказал, что вам обеим не мешало бы немного обрасти жирком.

Ли нервно облизала губы и попыталась отшутиться.

– Я так старалась похудеть и прийти в норму, после рождения Сары. – Что случилось с ее голосом, почему он дрожит?

– Вам это удалось. – С этими словами он выразительно посмотрел на ее грудь, и ее соски напряглись, словно он дотронулся до них. Она чувствовала, как они заострились, натянув тонкую ткань блузки. В этот момент вдруг заплакала Сара, и Ли готова была ее за это расцеловать.

– Она устала, – воскликнула Ли, забирая дочку у Чада и прикрываясь ею, как щитом. – Я уложу ее спать.

– Может быть, мне помочь? – Он поднялся и нежно склонился над ними, гладя девочку по спинке и глядя на Ли так, будто гладил и ее.

– Спасибо, я сама. А вы… чувствуйте себя как дома. Я скоро вернусь – она быстро засыпает.

Ли буквально выбежала из комнаты. Несколько глубоких вздохов, и она почти пришла в себя. Вот она в спальне, где Сара спала вместе с ней: она все никак не решалась отселить малышку, выделив ей собственную спаленку. Было так спокойно слышать дыхание маленького человечка рядом с собой.

Укладывая Сару, она постаралась, чтобы ее волнение не передалось ребенку. Но она зря переживала – стоило ей положить девочку на животик, как та сразу же мирно засопела.

Чад расхаживал по комнате, как часовой.

– У вас было так тихо, что я испугался, не случилось ли чего.

– Нет-нет, ничего не случилось, просто она очень послушный ребенок.

– Значит, она счастлива. Вы хорошая мать, раз даете ей ощущение покоя и безопасности.

– Я стараюсь, – согласилась Ли. – Просто я очень беспокоюсь, как она будет расти без… – Она внезапно оборвала фразу, осознав, что собиралась сказать, и принялась поправлять и без того ровно висевшую картину.

– Отца? – закончил он за нее. Ли повернулась к нему.

– Да, – еле слышно выдохнула она.

Чад подошел к ней. Она хотела отступить назад, словно страшась той неясной угрозы, которую он представлял, но ноги не слушались ее.

– Значит, сейчас у тебя никого нет? – хрипло спросил он.

Эфемерная защита в лице Сары исчезла. Чад наполнял дом ощущением мужского присутствия, которого здесь не было прежде. Это ощущение мужчины рядом, словно туманом, окутывало Ли. Настолько была сильна его аура, что, казалось, ее можно увидеть, пощупать рукой.

– Нет, – тихо вымолвила она после долгого молчания.

– Так есть или нет? – переспросил он.

– У меня никого нет, – повторила она и, смутившись, покачала головой.

– Это из-за Грета. Из-за него ты до сих пор одна? – спросил он и так пристально на нее посмотрел, что ей пришлось отвести взгляд. Господи, какие же у него голубые, бездонные глаза! Сквозь расстегнутый ворот рубашки были видны волосы у него на груди, они чуть золотились в мягком свете лампы.

– Нет. Я не могу перестать жить только из-за того, что у меня погиб муж.

– Тогда почему?

Она взглянула ему в лицо и рассмеялась.

– Честно говоря, сильно беременная вдова – это не то, что обычно привлекает мужчин.

Он тоже засмеялся, слегка откинув голову назад. Под натянутой кожей проступило переплетение мышц. Его кожа казалась такой теплой, такой полной жизни. Он с улыбкой посмотрел на Ли.

– Как ты жила с тех пор, как я отвез тебя в больницу? Трудно пришлось?

– Да нет.

– Все в порядке? Жизнь наладилась? Наверное, она должна была испытывать неловкость, обсуждая такие личные вопросы с ним, но почему-то не испытывала.

– Да, в мой последний визит доктор сказал, что все хорошо.

Чад с облегчением вздохнул.

– Господи, временами я места себе не находил от ужаса, представляя, какой вред мог бы тебе причинить!

– Чад! – Она протянула руку, словно хотела дотронуться до него, но тотчас же убрала ее. – Куда ты вдруг исчез? Я пыталась тебя разыскать, но в телефонном справочнике не было твоего имени.