Пламя страстей

В ответ на ее возбуждение прозвучал его вздох.

– Как хорошо с тобой… как хорошо, – простонал он. Убедившись, что она не распадается на части, он проник глубже и стал раскачивать ее в такт своим, вечным как мир, движениям. Это было как если бы они вдвоем скатились с края Земли. Когда она снова оказалась на земле, он крепко схватил ее и горячо прошептал:

– Я люблю тебя. Ли, я тебя люблю…

– Я не сделал тебе больно. Ли? После родов…

– Нет-нет, – прошептала она, прильнув к нему ближе.

– Вот и хорошо, – сказал он с облегчением. Он поймал прядь ее волос и теребил между пальцами. – Шерон боялась секса так же, как и всего остального, особенно когда в первую брачную ночь я разделся. В ту ночь я чувствовал себя садистом, да и потом было не лучше. Она любила меня, но она страшилась любви.

Он перевернул Ли на спину, и пальцы его заскользили по изгибу ее грудей.

– Ты совсем другая – теплая и чувственная. Я едва поспевал за тобой. – Она играя шлепнула его по руке, но тут же поняла, что его поддразнивание лишь означает, что его-то подспудно беспокоит нечто. – Хотел бы я знать… – Он прокашлялся и попытался улыбнуться, а затем плюхнулся на спину. – Ну да ладно.

Она поняла, что он хотел бы знать, и это его мужское тщеславие позабавило ее, но она скрыла улыбку. Не желая говорить с ним покровительственным тоном, она поставила вопрос ребром:

– Чад, ты думаешь обо мне и Греге?

– Это меня не касается.

– Теперь касается, – сказала она просто.

– Я не прошу никаких сравнений.

– Я и не собираюсь проводить никаких сравнений. – Она наклонилась и нежно поцеловала его в губы. – Мне было хорошо с тобой. С того первого поцелуя в больнице я чувствовала, что моя реакция важна для тебя не меньше твоего собственного удовлетворения. Для меня это так много значит – как и для всякой женщины. С Грегом я никогда не чувствовала, что обо мне заботятся. С тобой – да.

Она могла бы рассказать ему куда больше. Она могла бы сказать, что с Грегом она ни разу не переступила порог сознания. Он был умелый любовник, но у нее не было ощущения, что она занимает его целиком. Даже лежа в его объятиях, приникнув к нему всем телом, она продолжала чувствовать, что мысли его где-то далеко, и он действует больше по привычке, чем повинуясь порыву. Но обсуждать это с Чадом было бы несправедливо по отношению к памяти Грега.

– Еще я хочу, чтобы ты знал, что после Грега у меня никого не было. Да и… да и до него тоже. До сегодняшнего вечера я спала только со своим мужем.

Возможно, ему трудно было поверить столь старомодному признанию.

Он повернулся к ней, так что их лица оказались напротив друг друга.

– Ли, ты просто сокровище, – сказал он тихо, погладив ее по щеке кончиком пальца.

– И ты тоже.

– Я люблю тебя, Ли. Я не хотел этого говорить раньше, чтобы ты не подумала, будто я просто пытаюсь затащить тебя в постель. Я был так счастлив, когда ты сказала, что хочешь меня, что, даже если бы ты сказала, что пока не готова, одно сознание того, что ты меня хочешь, сделало бы меня счастливым. По крайней мере, сердце мое было бы спокойно. Уж не знаю, как насчет других частей тела… – Они тихо засмеялись, хотя в глубине души Ли не была уверена, готова, ли она уже воспринять его любовь. – Я люблю тебя. Но если ты мне сейчас скажешь уйти – я уйду.

– Нет. Останься, – прошептала она, уверенная только лишь в одном – что ей хочется, чтобы он остался. Она вжалась в него, прижимаясь грудью к его твердой груди.

Его рука скользнула по ее тонкой спине и притянула ее к себе еще крепче. Они поцеловались.

– У тебя очень впечатляющая грудь, – проговорила она, уткнувшись носом вниз в щекочущий курчавый коврик.

– Твоя тоже в порядке.

Под ее притворными игривыми укусами он рассмеялся. Движения его рук говорили ей о том, что ему очень нравится, как она сложена. Он держал ее грудь в ладонях, а большими пальцами исследовал соски.

Она скользнула ртом по его груди и отыскала его мужские маленькие соски. Она попробовала, как они среагируют на ее язык. Все тело Чада напряглось от ожидания, когда ее рука начала свой путь. Продолжая испытывать его медленными, лижущими поцелуями, она рукой нащупала его мужскую силу, упруго прижатую к ее бедру.

– О господи, – простонал он сквозь зубы. – Ли, что ты делаешь?

– Люблю тебя.

Она безжалостно продолжала свое дело, пока он не задышал ей в шею отрывисто и жарко от возбуждения.

– Дорогая, если ты… если ты не перестанешь… Ли… Я не смогу…

– И не надо. – Она пристроилась к нему всем телом, приноравливаясь к его инстинктивным толчкам.

Когда он погрузился в шелковистое царство, его сотряс глубокий вздох.

– Ты все делаешь просто потрясающе. И сильно, и правильно.

Он был прав. Действительно, все было идеально.

– Ни одна кухня не должна без нее обходиться, – сказал он ей на ухо, носом убрав волосы в сторону. Упершись руками в полку, он заключил Ли в плен.

– Без кого? – спросила она, смеясь, выжимая губку, которой она только что вымыла их тарелки после завтрака.

– Без кухарки, с которой больше думаешь о поцелуях, чем о еде… – Он приоткрыл губы и стал щекотать ей шею языком.

– От тебя хорошо пахнет, – сказала она, кладя голову ему на плечо и обратив к нему свое лицо.

– Я позволил себе воспользоваться твоим душем и бритвой, прежде чем будить Сару. – Его дотошный рот детально исследовал ее ухо. – К счастью, у меня в машине была смена белья и одежды. – На нем были джинсы и другая ковбойская рубашка. Она чувствовала, что на ногах у него ботинки. В них он всегда примерно на дюйм выше.

– Спасибо, что позволил мне поспать подольше.

– Ну, я подумал, что это будет по-джентельменски. Ведь я полночи тебе спать не давал.

– Но ты ведь и сам полночи не спал, – лукаво отпарировала она, прижимаясь к нему бедрами.

Он шлепнул ее по обтянутому джинсами мягкому месту.

– Ты тоже за словом в карман не лезешь. – Очевидно, его рука не находила никаких веских причин, чтобы оставить то, что показалось ей таким интересным. Она продолжала поглаживать твердые округлые мышцы ее ягодицы. – Но мне нравится твой юмор. Кстати, – проворчал он ей в ухо, – мне почти все в тебе нравится. Вот это, например. – Он слегка ущипнул ее. – И еще чувствовать твое тело рядом.

Он придвинулся ближе и прижался к ней сзади животом.

– Видишь, как мы друг другу подходим? – спросил он тоном соблазнителя. Ли вздохнула и вжалась спиной в его грудь. – До самых интересных мест мы еще и не добрались. – Его руки скользнули по ее талии, затем вверх по грудной клетке и стали ласкать ей грудь. – Скажи, когда хватит, – сказал он, продолжая поглаживать ее.

– Никогда.

– Никогда? Гм-м… Значит, ты все же решила оставить меня при себе?

Глава 7

Она выпрямилась и одним резким движением повернулась к нему лицом.

– Этого я не имела в виду. Чад. Он взял ее лицо в ладони и пронзил ее умоляющим взглядом.

– Тогда что же ты имела в виду? С большим трудом ей удалось оторвать от него взор.

– Не знаю, – выдохнула она. – Я понимаю, что нас влечет друг к другу. Чад, и что мы вместе пережили чудесный миг рождения Сары. Но этого недостаточно.

Он насупился.

– Я ведь объяснил тебе, почему я не сказал тебе о своей работе. Ли.

– Знаю, знаю. Чад. – Она зарылась лицом в его теплую грудь и обхватила руками его за талию. – Только дай мне время. Пожалуйста. Пока я не вижу, как совместить твою карьеру и мое будущее. После смерти Грега я поклялась, что никогда не свяжусь с человеком, у которого опасная работа. Как ты не видишь? Я не могу во второй раз рисковать потерять любимого человека – просто не могу.

Он крепко стиснул ее за плечи.

– Тебе не придется. Клянусь тебе. Просто смешно цепляться за решение, которое ты приняла задолго до того, как мы встретились. Мы созданы друг для друга. Ли. Я все сделаю, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж. Я не хочу на тебя давить, но ты все равно скажешь „да“ – рано или поздно. Я от тебя не отстану, пока ты этого не сделаешь.

Начало кампании он ознаменовал таким серьезным поцелуем, что Ли едва сразу же не сдалась. Но прежде, чем его рот стал уж слишком убедительным, она оторвалась от него.

Повернувшись к нему спиной. Ли оперлась руками о стол. Она делала отчаянные усилия собрать остатки сил и мужества, которые покидали ее, боролась против искушения поддаться его уговорам.

– Тебе сегодня не надо на работу? – спросила она в надежде переменить тему.

– Я звонил сегодня утром. Поскольку им известно… – Она нахмурилась, и он продолжил более миролюбивым тоном:

– Поскольку им известно, где меня можно найти, то мне предоставлено несколько свободных дней. А ты идешь сегодня на работу?

– Мне нужно только заехать в торговый центр и проверить, политы ли пуансеттии и не испортил ли кто украшения.

– Ну да, и не упал ли на кого-нибудь северный олень, – поддразнил он, и она рассмеялась. – Ну хорошо, ты кончай уборку. Сару я искупаю и переодену.

– Но, Чад…

Возражения были прерваны поцелуем.

– Мне никогда не приходилось иметь дело с младенцем. Мне всему предстоит научиться.

На самом деле он справился на удивление хорошо. Ли надела юбку и блузку, наложила макияж и причесалась, а Чад тем временем искупал и одел ребенка. Ли прошла мимо детской в кухню, чтобы закончить собирать сумку с запасными пеленками, бутылочками с едой, подогревателем и детской ложечкой.

– Ну, как дела? – спросила она.

– Мы почти готовы. Сейчас выходим в гостиную.

Единственное, в чем он спросил ее совета, это во что одеть ребенка.

Для окружающих они были обыкновенной семейной парой, совершающей покупки, и Чад не стремился изменить это впечатление. Пока они ходили по торговому центру, он нес на одной руке Сару, одновременно обнимая другой рукой Ли, за исключением тех моментов, когда она действительно проверяла свои украшения. И как всегда, когда они показывались на людях, многие останавливались и дружески заговаривали с Чадом. Он с гордостью представлял всем Ли и Сару.

После этого они заехали в кафе и взяли на дом жареного цыпленка, а затем Чад направил свой „феррари“ в район загородного имения Сэддл-клаб.

– Хочу показать тебе свой дом, – сказал он. – Там и поесть сможем.

Дом Чада еще до того, как она узнала, кому он принадлежит, не раз привлекал ее внимание. Это было сочетание традиционной и современной архитектуры. Дом был построен из камня и кедра. Впереди красовался живописный двор, обсаженный пока еще молодыми ореховыми деревьями, которые со временем обещали прекрасную тень.

Чад нажал кнопку на пульте в машине, и ворота распахнулись. Въехав во двор, он поставил машину перед гаражом.

– Вот мы и дома, – сказал он весело, жонглируя судками с жареным цыпленком, а другой рукой открывая дверцу для Ли и Сары.

Отперев дверь, выходившую на мощенный кирпичом внутренний дворик, он впустил их в дом, а затем быстро отключил сигнализацию, которая загудела, едва они переступили порог. Он набрал код на панели, и гудок прекратился.

– Напомни мне, я дам тебе ключ и код сигнализации, чтобы ты могла без проблем заходить сюда.

Потрясенная, Ли лишь кивнула. Она чувствовала себя как деревенская девчонка, впервые очутившаяся в городе. Дом будто сошел со страниц „Архитектурного дайджеста“. Во всем чувствовалась рука профессионального дизайнера, и все же в интерьере не было той безликости, какая часто сопутствует профессиональному оформлению. Выложенный сверкающими плитками пол был застлан старинными восточными коврами, тем более ценными, что они были старые и местами вытертые. Авторские произведения искусства гармонично сочетались с эстампами и плакатами. На столах и этажерках стояли вещицы, которые Чад, должно быть, привез из своих странствий по свету. На всем лежал отпечаток его индивидуальности.

– Чад, – прошептала Ли, словно она находилась в музейном зале, – как здесь красиво!

– Но тебе нравится?

Обернувшись, она увидела, что он смотрит на нее с нетерпением и волнением, опасаясь, вдруг она не одобрит его жилища.

– Да, нравится, – ответила она с легким смехом, – я просто никак не могу этого переварить.

– Пойди посмотри остальное.

Это, конечно, намного превосходило все ее ожидания. В доме было четыре спальни, гостиная, примыкающая к спальне хозяев, четыре ванных комнаты, не считая хозяйской, столовая, игровая с баром, огромная гостиная, кабинет, комната для стирки и летняя кухня. Камины были в хозяйской спальне, гостиной и уютной столовой, примыкающей к кухне.

Позади дома сверкал бассейн с источником, кабиной для переодевания и еще одним баром, приспособленным для любой погоды.

– И здесь живет один человек? – смятенно спросила Ли, стоя в гостиной со сводчатым потолком.

– Смешно, да? – горестно ответил Чад. – Я купил этот дом пару лет назад у приятеля моего отца, нефтяника. Он построил себе другой, побольше и получше.

– Больше и лучше этого? Чад рассмеялся.

– Я его купил, скорее, чтобы вложить капитал, чем с другой какой-нибудь целью. Бывший владелец не очень-то думал о выгоде, ему важно было получить свои деньги обратно. С тех пор дом значительно поднялся в цене благодаря буму на жилье в центральных штатах. Но когда возвращаешься сюда, чувствуешь себя чертовски одиноко. И здесь никто никогда со мной не жил. Я купил его уже после того, как Шерон… умерла.

Он обнял ее, не обращая внимания на то, что между ними была Сара. То, что ребенок оказался в центре их объятий, было чем-то вполне естественным. Чад горячо поцеловал Ли.

– Как думаешь, – прошептал он ей прямо в губы, – почему бы нам и не заполнить эти многочисленные спальни маленькими Диллонами?

Его рука передвинулась ей на грудь и принялась ласкать ее тем уже знакомым ей движением, которое, тем не менее, по-прежнему возбуждало ее своей новизной.

– Ага, и теперь, когда у тебя уже есть определенный опыт, ты сможешь принять их всех, – поддразнила она.

– Предпочитаю их делать. Внезапно Ли отстранилась и закрыла рот рукой.

– Чад, я вдруг подумала… Ведь прошлой ночью ни ты, ни я… Он рассмеялся.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем твоя беременность. Тогда уж тебе точно придется выйти за меня замуж.

– Чад! Я ведь еще не сказала, что пойду за тебя!

– Ш-ш-ш. Я просто пошутил.

Саре, похоже, наскучил их разговор. Она колотилась головкой о плечо матери и подняла кулачки, предупреждая, что ее терпению приходит конец.

– Пожалуй, нам следует накормить того ребенка, который у нас уже имеется, – сказал Чад. – Я тоже голоден, Сара. Пойдем.

Он взял девочку у Ли и понес ее на кухню. Но ему очень скоро пришлось отдать ребенка матери, потому что Ли была больше привычна к тому, чтобы, держа на одной руке малышку, разогревать еду другой. Чад расставил на столе керамическую посуду, а салфетки постелил бумажные – те, что были упакованы вместе с цыпленком.

– А кто убирает в доме?

– Я плачу одной женщине, она приходит раз в неделю. Она стирает и делает уборку.

Ли бросила на него подозрительный взгляд.

– И что за женщина?

– Уже ревнуешь?

– Что за женщина? – повторила она.

– Примерно двадцати двух лет, блестящие черные волосы до пояса, длинные стройные ноги, потрясающая фигура, но немного кривые зубы. Ты знаешь этот тип. – Он равнодушно пожал плечами.

– Ты, надеюсь, опять дразнишь меня?

– Если она тебя так беспокоит, я готов ее уволить.

– Чад Диллон…

Он схватил ее и молча поцеловал.

– Сядь, женщина. У миссис Де Леон шестеро детей, все уже взрослые и сами имеют детей. Я это хорошо знаю, потому что если мне случается быть в эти дни дома, то я вынужден выслушивать всякие подробности о каждом ее внуке. Ей порядка шестидесяти, ростом она не более пяти футов, и она всю жизнь любила покушать. А сейчас можно мне приступить к еде?

Ли запихнула в ротик Саре ложку протертой говядины. Она пыталась сдержать улыбку, но уголки губ сами собой растягивались.

– Обожаю целовать у тебя под коленками, – объявил Чад, впиваясь зубами в хрустящую корочку цыпленка.

Дело было сделано. Она расхохоталась.

– Ты невыносим! Сначала ты морочишь мне голову со своей домоправительницей, затем говоришь нечто, что совершенно не вяжется с обеденным столом.

– Что прикажешь делать, если у тебя такая вкусная кожа? Везде.

Воспоминание об их близости прошедшей ночью охватило тело Ли новой волной желания, но она твердо решила съесть свой обед.

– У тебя не найдется какого-нибудь соуса к этой картошке? Он хохотнул.

– Решила переменить тему? Можешь пытаться, конечно, но предупреждаю, что в эти дни у меня все мысли об одном.

Одного взгляда в его голубые глаза было достаточно, чтобы Ли поняла, о чем он думает.

Она надеялась, что ему невдомек, что и она думает о том же самом.

Когда Сара расправилась со своей бутылочкой и с куриной ножкой тоже было покончено, Чад предложил уложить ребенка поспать на двойное кресло в хозяйской спальне.

– Можно развернуть его к стене, тогда оно будет как детская кроватка.

По настоянию Ли они застелили роскошную обивку кресла пластиковыми мешками для мусора, прежде чем заправить пеленку.

– Я просто умру, если она намочит – или еще что похуже – это шикарное кресло, – сказала она.

– Она никогда не позволит себе ничего того, что не пристало настоящей леди, – возразил Чад в защиту девочки. В ответ он получил мрачный взгляд от ее матери.

– Почему бы нам тоже не вздремнуть? – прошептал Чад, когда они отошли от уснувшего ребенка. Не дожидаясь ее возражения или одобрения, он взял ее за руку и повел по ковру к широкой, поистине королевской кровати.

Вся комната была выдержана в бежевых, темно-зеленых и красно-коричневых тонах. Это сочетание производило какое-то мужественное впечатление, но было очень красиво. Чад подошел к стенному шкафу и вытащил с верхней полки два одеяла.

– Это работа моей бабушки по материнской линии, – сказал он, расстилая одно поверх велюрового покрывала. Вернувшись к шкафу, он достал оттуда две пуховые подушки в чистых наволочках с вышитыми на них инициалами. Он плюхнул их на кровать, после чего уселся на край постели и принялся стягивать ботинки. Затем расстегнул широкий кожаный ремень с медной пряжкой. Улегшись на кровать, он протянул руку и нащупал ладонь Ли. Она была несколько разочарована тем, что он на самом деле предполагал именно вздремнуть.

Она сбросила с ног туфли и легла рядом с ним. Он натянул на них обоих второе одеяло.

– Удобно? – сонным голосом прошептал он ей на ухо. Он прижался к ней, обхватив ее одной рукой поперек живота и уткнувшись носом в шею.

– Мм-м, – промычала она, только сейчас почувствовав, что она и сама безумно хочет спать.

– Приятных сновидений. – Он легонько ущипнул ее за зад, а затем снова крепко прижался к ней всем телом.

Она, улыбаясь, погрузилась в крепкий сон.

Она подняла отяжелевшую руку и потихоньку отодвинулась от Чада, чтобы не разбудить его. Он спал абсолютно тихо. Ли скользнула на край постели, широко зевнула и встала. Оглянувшись через плечо, она убедилась, что не разбудила его.

Судя по медным часам на ночном столике, они спали уже больше часа.

Утопая ногами в пышном ковре, она прошла через комнату и, перегнувшись через спинку кресла, посмотрела на Сару. Та по-прежнему лежала свернувшись калачиком и мирно спала. На подбородке у нее поблескивала капелька слюны. Ли ласково улыбнулась ей, чувствуя, как сердце ее наполняется любовью.

Она вернулась к постели. По медленному и ровному дыханию Чада она заключила, что он еще спит. Лицо его было расслабленно, морщинки у глаз менее заметны. Волосы по-мальчишечьи всклокочены. Он являл собой образец мужской красоты.

Глядя на безмятежное лицо Чада, Ли почувствовала, как ее будто кольнул озорной чертик. Она внимательно посмотрела на подушку. Искушение было слишком велико. Приподняв подушку, она занесла ее над головой Чада, но на полпути его рука перехватила ее.

Ли подавила испуганный крик и отскочила от кровати. Но Чад одним мощным прыжком догнал ее. Посреди комнаты он схватил ее, и оба повалились на ковер.

– Хотела застать меня врасплох, да? – сказал он, поворачивая ее на спину.

– Извини, Чад, извини. Нет, ну пожалуйста, – взмолилась она, когда он принялся щекотать ее. – Чад, ну не надо.

– Извинения тут не помогут!

Его руки, казалось, успевали всюду. Она колотила его по рукам, пока ее собственные руки не оказались прижатыми к голове железной хваткой. Они одновременно расхохотались, тяжело отдуваясь после борьбы. С каждым шумным вздохом ее грудь вздымалась и опускалась. Постепенно смех утих, и они как будто начали осознавать присутствие друг друга и то сексуальное притяжение, какое оба они излучали, повышенную температуру их тел, желание, которое пульсировало между ними.

Они замерли, если не считать глубокого дыхания. Их глаза встретились и затем одновременно опустились на губы друг друга. Оба молчали, не в силах отвести взгляд. Чад облизнул, губы. Ли тоже. Затем глаза их встретились снова. Чад отпустил ее запястья и обхватил руками ее голову, утопая в медных прядях волос, сверкающих на фоне ковра. Она приподняла руки и притянула ближе его голову, нежно теребя волосы, спадающие на воротник рубашки. Он шевельнулся, посылая ей сигнал движением своего тела. Сигнал был встречен ответным движением.

Не говоря ни слова, он опрокинулся на нее всем телом и жадно впился ей в губы. Ее язык встретил его нежным противоборством, а руки обхватили его за плечи. Не выпуская ее из объятий и не прерывая поцелуя, он стал кататься вместе с ней по полу. Ноги их сплелись.

Утомившись, он притих, она оказалась сверху, а он принялся неистово воевать с пуговицами ее блузки. Несмотря на его неловкость, перемежавшуюся со страстными поцелуями, пуговицы в конце концов поддались.

Когда с этим делом было покончено, он стал ласкать ртом выпуклость ее груди над лифчиком, проводя языком по шелковистой поверхности и время от времени прерываясь, чтобы наградить ее нежную плоть пламенным поцелуем. Она же, запустив пальцы ему в волосы, притянула его ближе к себе.

Изрядно помучив ее, он расстегнул наконец лифчик и откинул в сторону. Продолжая руками ласкать ее, он наблюдал за выражением ее лица, нежно массируя налитые груди, которые едва умещались в его ладонях.

Кончики его пальцев были довольно убедительны, и ее соски напряглись. Осторожно – как бы не сделать ей больно! – он ласково перебирал их пальцами.

– Тебе так же хорошо, как и мне? – прошептал он нежно.

Она издала невнятный горловой звук, похожий на мольбу. Приподняв голову, он поласкал ее отвердевшие соски губами и языком, одновременно повинуясь и собственному желанию.

Он осторожно лег на нее, зарывшись головой в ее блузку. Размеренными движениями рта он как будто играл на струнах ее сердца. Ворота шлюза были открыты, и на нее нахлынула такая любовь к этому мужчине, на которую она и не мыслила себя способной.

Его руки скользнули ей под юбку и стали поглаживать ей бедра и живот. Зацепив большими пальцами резинку колготок, он стащил их с ее ног. Когда он повернул ее на спину, она помогла ему закончить эту процедуру. Белье было небрежно отброшено в сторону.

Теперь наступающей стороной стала Ли. Когда Чад навис над ней, она выдернула его рубашку из-под ремня и расстегнула ее. Затем, чувствуя, как руки ее смелеют под напором страсти, она расстегнула его джинсы и стянула их с бедер. Они с жадностью принялись изучать самые интимные места друг друга.

– Я так тебя хочу. Ли, так хочу, любимая, – прошептал он.

– Да, Чад, да. О господи!

Медленно согнув руки, он прильнул к ней всем телом. Когда он Овладел ею, оба издали вздох удовлетворения.

Долгие счастливые мгновения были позади. Они лежали пресыщенные на ковре в окружении кучи смятой одежды, а руки, ноги и головы их, казалось, не смогли бы разлучиться вовек.

– У тебя совершенно растерзанный вид, – поддразнил он ее.

– Ты против?

– Даже если ты будешь ходить все время голая, я не стану возражать. – Оба посмеялись над таким заявлением. – А как ты думаешь, Сара позволит этому разгулу продолжаться?

– Мы и так уже перебрали время. Она вот-вот потребует ужина, – А есть ли у нас время принять ванну? Она подняла голову, чтобы взглянуть на него.

– Ванну?

– Пойдем. – Он внезапно воодушевился. – У меня вот уже два года есть эта мозаичная ванная длиной шесть футов и глубиной четыре, а я еще ни разу ею не пользовался.

Убедившись, что Сара еще спит, она позволила увести себя в ванную комнату. Она действительно была роскошна до предела. Стены из зеркального стекла выходили на уединенный садик. Правда, там ничто не росло.

– Чад, почему ты тут ничего не посадил?

– Потому что я не собирался развлекать здесь дам. Обещаю тебе, что если ты искупаешься сейчас со мной, то через сутки здесь будет благоухать тропический лес. – Эти слова он произнес, приложив руку к груди и с такой серьезностью, что Ли рассмеялась.

– В любом случае, давай обновим эту ванну. Пока ванна наполнялась, они стянули с себя перемятую одежду. Этот процесс занял чересчур много времени, потому что, помогая друг другу, они то и дело прерывались для долгих поцелуев.

Когда оба были раздеты и ступили в ванну. Ли посетовала:

– Стыд и позор, что у тебя нет пены для ванны.

Чад на мгновение задумался, затем сказал:

– Минуточку. – Нисколько не смущаясь своей наготы и мокрых ног, он вылез из ванны и куда-то направился.

Ли погрузилась в ванну, которая еще только наполовину была наполнена теплой водой. Вернулся Чад с пластиковой бутылкой жидкости для мытья посуды.

– Да ты с ума сошел! – закричала Ли, когда он стал лить эту жидкость под струю воды.

– Голь на выдумки хитра, – заметил он ехидно.

От средства для мытья посуды на поверхности воды образовалась гора пены, под которой они сидели, переплетя ноги. Они наслаждались ощущением мокрой кожи под намыленными руками. Мыло без конца терялось, и тогда начинались упоительные поиски под водой. Губы, безо всяких на то причин, то и дело встречались.

Один поцелуй продолжался так долго, что Ли забыла обо всем на свете, даже о том, что они в ванне, чувствуя лишь, как этот рот рождает в ней вихрь эмоций. Голод, который уже, казалось, был утолен, только усилился, и она ощутила на бедрах его руки, настойчиво притягивающие ее еще ближе.

– Чад, – произнесла она с удивлением, отрываясь от его поцелуя и чувствуя, как он зондирует ее самые сокровенные места. – А можно это делать… в воде… и…

У нее оставалось лишь мгновение, чтобы полюбоваться его улыбкой, в которой были и дьявольское коварство, и любовное подбадривание.

Сара решила им помочь и не просыпалась, пока они не оделись, хотя в их одежде уже вряд ли можно было выйти на люди. Из солидарности с плачущим ребенком Чад объявил, что тоже проголодался. Тепло завернув девочку, он на минутку вышел с ней и молодой матерью на улицу, чтобы полюбоваться рождественской иллюминацией, которая автоматически включилась с наступлением сумерек.

Сначала покормили Сару, после чего прямо а кухне на пол был брошен матрас, на котором она могла играть, пока Ли и Чад ели свой омлет.

– Надо купить качели или манеж, – рассуждал он, жуя. – Не стану же я все время возить в „феррари“ эти веши из твоего дома сюда и обратно.

– Для этого можно использовать и грузовик, – сказала ласково Ли, хлопая ресницами. – Да только он у тебя всегда так завален, ведь правда?

Он бросил на нее убийственный взгляд и встал налить себе еще кофе.

– Ты никогда мне этого не забудешь, да? – Он вернулся к столу с дымящейся кружкой и опустился на стул. – В тот момент это было для тебя только безопаснее – думать, что я механик. Я не хотел возбуждать твоих подозрений, подкатывая в „феррари“. К тому же, – добавил он с ухмылкой соблазнителя, – я был занят возбуждением иных чувств.

– Говори, пожалуйста, по существу, – сказала она с притворной суровостью. Затем в задумчивости помотала головой и поковыряла вилкой остатки у себя в тарелке. – Ты ведь вполне обеспечен, да?

– Мне повезло кое с какими вложениями, – уклонился он от прямого ответа.

– И тебе много платят за твою работу?

– Да.

– А дела с самолетами?

– Мы с приятелем несколько лет назад начали чартерные перевозки на двух самолетах. Теперь у нас их четыре. Оказалось прибыльным делом.

– Да уж вижу, – прокомментировала она, окидывая взором свидетельства его коммерческих успехов. – Ты, должно быть, все время занят?

Через стол он потянулся к ней и взял за руку.

– Мы как-нибудь с этим справимся, ведь оно стоит того, правда. Ли?

Она не знала, что на это ответить, поэтому прибегла к другому вопросу:

– Какими еще предприятиями ты владеешь? По тому, как он отвел глаза, она поняла, что ему не хочется обсуждать с ней свой бизнес.

– У меня кое-где есть участки земли. Мне не на что особенно тратить деньги, поэтому я решил их вложить.

– Земля? Пастбищные земли? Коммерческие участки? Что именно?

Он смущенно пожал плечами.

– Того и другого понемногу.

– А ферма и нефтяные вышки твоего отца?

– Мы с ним партнеры.

Она прикрыла рот рукой и тяжело, нервно вздохнула.

– Ли. – Он взял ее руку, все еще прикрывающую рот, и крепко сжал. – Что тебе до моего счета в банке? Или тебе было бы лучше, если бы я был простым механиком и только?

– Нет, Чад, нет, не в этом дело. Хотя, признаться, все это меня несколько смутило. Ведь Грег, при всей опасности его работы, был все же государственным служащим. Я просто не могу привыкнуть к этому изобилию.