Глава 12

– Вы меня уроните! Отпустите!

Матильда попыталась вытянуть ноги и достать до пола. Все, чего она добилась, – новый приступ боли. Чтобы не заплакать, ей пришлось уткнуться в его плечо.

– Я не уроню вас, если вы не будете вырываться.

Миновав маленький коридор, Престон ногой распахнул дверь, ведущую на ее половину. Через минуту Матильда сидела в своей мраморной ванне. Престон открыл кран с горячей водой на полную силу. Она запротестовала:

– Что вы делаете? Помогите мне выбраться отсюда. Вы испортите мне платье.

Она схватилась за край ванны, пытаясь встать. Престон толкнул ее в плечо, заставив сесть назад.

– Если хотите, платье можно снять.

Матильда прижала руки к груди, глядя на него во все глаза.

– Вижу, что не хотите.

Престон сел на край ванны, проверяя, не слишком ли горяча вода.

– Горячие ванны – хорошее средство при мышечных судорогах, хотя я знаю средство получше.

– И знать не хочу какое.

Он усмехнулся:

– Массаж – это было бы очень весело. Для нас обоих. Ей пришлось плотно сжать губы, чтобы не улыбнуться в ответ.

– Конечно, я благодарна вам за заботу о моем здоровье, но, полагаю, я могла…

– Вы бы занялись детьми и еще бог знает чем, прежде чем позаботиться о себе. И не смотрите на меня так. Я беспокоюсь не только о вашем самочувствии. Мы должны продолжать уроки. Работы много. Нельзя терять ни дня.

Вода доходила ей до талии. Сведенная судорогой нога начала прогреваться. Матильда со вздохом закрыла глаза и расслабилась, откинувшись на покатую стенку ванны.

– Спасибо. Кажется, полегчало.

Престон молчал. Мэтти старалась не думать, что он сидит так близко. Тепло разливалось по телу. Ее охватила дремота. Наверное, из-за пара.

Престон закрыл кран и встал.

– Вам придется посидеть в воде не меньше часа. Не двигайтесь. Я скоро вернусь.

Матильда попыталась сесть прямо. Оказалось, это нелегко – мешала намокшая одежда.

– Не думаю, что смогу отсюда выбраться, даже если очень захочу.

Престон вернулся с бутылкой коньяка и бокалом. Плеснув до половины бокала, он подал его Матильде.

– Я не пью крепкие напитки, ни разу даже не пробовала.

Слишком уж ее отец любил бренди!

– Такая маленькая порция не повредит. Напротив, поможет вам расслабиться.

Престон поставил бутылку на пол и помог ей ухватить стакан покрепче. Матильда сделала маленький глоток. Ее передернуло. Она хотела вернуть стакан Престону, но он заставил ее выпить еще.

– Представьте, что это лекарство.

Она зажала нос и выпила коньяк одним глотком. Горло обожгло так, что ей пришлось хватать ртом воздух. Затем она почувствовала, как еще одна волна тепла идет по ее телу, – на сей раз изнутри.

– В конце концов, не так уж и плохо.

– Надо думать. Ведь это «Наполеон» сорокалетней выдержки. Чудеснейший коньяк в мире. А вы пьете его, как портовый грузчик, у которого пересохло в глотке.

Престон дал ей свой носовой платок. Она вытерла слезы.

– Какая же тогда дрянь плохой коньяк!

– Наверное, чашка чаю была бы более кстати. Я распоряжусь.

Матильда расстегнула две верхние пуговицы на воротнике платья.

– Позовите Эдит. Пусть поможет мне выбраться из мокрой одежды.

Престон вышел. Она лежала, расслабившись. Покалывающее тепло добралось уже до кончиков пальцев.

Приказав матросу приготовить чай, Престон отправился разыскивать Эдит, ругая себя на все корки. Кто бы мог подумать, что женщина в ванне, и притом, заметьте, полностью одетая, могла так раздразнить его воображение? Это было бы естественно, если бы Матильда была обнажена, скрытая от его взгляда лишь хлопьями пены. Он тряхнул головой, отгоняя видение ее розового влажного тела.

Эдит сидела на террасе вместе с детьми. Престон собрался с облегчением вздохнуть, но не тут-то было. Горничная крепко спала в кресле-качалке, у нее на коленях пристроилась Бесс. Натан громким шепотом сообщил, что они только что заснули. Сестра весь день плакала и капризничала. Они все просто выбились из сил! Никак нельзя было их будить.

Ему пришлось согласиться. Это означало, что он сам отнесет Матильде чай. Войдя в ее гостиную, Престон обнаружил поднос с чаем на столике возле парных кресел. С чашкой в руках он вошел в ванную, исполненный решимости сохранять спокойствие и хладнокровие. Но то, что он увидел, заставило его отшатнуться. Он прислонился к косяку двери, пытаясь унять дрожь в ногах и отдышаться. Это было уже слишком!

За то короткое время, что его не было, Матильда не только успела расстегнуть все пуговицы на платье, но и ухитрилась выбраться из него. Ее руки и плечи были полностью обнажены. Тонкая сорочка, почти прозрачная в воде, открывала взгляду полную грудь, облегая ее, как вторая кожа. Матильда напевала низким голосом, хлопая рукой по вздымающемуся пузырем подолу сорочки:

– Наполеон любил свой коньяк, и я тоже, я тоже…

Престон посмотрел на бутылку. Все ясно: она продолжила лечение в его отсутствие. Горячая вода усилила опьянение, тем более что Матильда пила коньяк впервые в жизни.

Заметив его, она улыбнулась:

– Вот и вы. Мне вас так не хватало! – Она хихикнула. – Приятно, когда мечты сбываются, да еще так скоро. Подлейте еще горячей воды! Мне что-то становится холодно, а я не могу дотянуться до крана.

Нужно вытащить ее из ванны. Престон вышел в гостиную, разжег камин и набросил одеяло на одно из кресел, подвинув его поближе к огню. Затем вернулся к Матильде.

– Ну почему вы все время исчезаете? Я смотрю, а вас уже нет. Я подумала, ну когда же он снова вернется…

Престон снял сюртук и набросил на плечи большое полотенце.

– Пора вылезать.

Подхватив Матильду под мышки, он попытался поставить ее на ноги.

– Черт возьми, сколько же вы весите?!

Она закинула руки ему на плечи и ткнулась носом ему в шею.

– Я как скала. А от вас несет коньяком.

– Это от вас несет коньяком.

Престон обхватил ее за талию, пытаясь стряхнуть с нее мокрое платье и нижнюю юбку. Взяв Матильду на руки, он понес ее в гостиную. Мокрая одежда шлепнулась назад в воду. Матильда раскинула руки:

– Теперь я птица!

Опустив девушку в кресло, Престон завернул ее в одеяло. Ему пришлось опуститься на колени, чтобы снять с нее туфли и чулки. Она вдруг заявила:

– Хочу, чтобы вы меня поцеловали.

Престон накинул одеяло ей на ноги. Он едва мог сопротивляться взгляду ее повлажневших глаз.

– Я никогда не злоупотребляю доверием женщины, которая случайно перебрала спиртного.

– Но разве вы не хотите меня поцеловать?

Матильда заморгала, как будто пытаясь сдержать подступающие слезы. У него почти не осталось сил противостоять соблазну. Престон опустился на колени перед креслом и, коснувшись ее подбородка, заставил девушку посмотреть ему в глаза.

– Я очень хочу поцеловать вас. И если я решу сделать это, я бы предпочел, чтобы вы контролировали себя. Ведь поцелуй – не просто прелюдия, это само по себе искусство. Если бы я поцеловал вас, мне бы хотелось чувствовать малейшие ваши движения, читать губами ваши мысли, слиться с вами в едином дыхании.

– Да…

Матильда подалась вперед. Престон откашлялся.

– Для этого необходимо, чтобы мы оба были очень внимательны друг к другу.

Она возмущенно заявила, пытаясь сбросить одеяло с плеч:

– Да я вся внимание…

Ему пришлось силой усадить ее назад в кресло.

– Вы, моя дорогая, останетесь здесь. Вы поняли? Отлично. Теперь я налью вам свежий чай.

– Почему бы вам меня не поцеловать?

– Потому что вы пьяны. К тому же, каким бы приятным ни оказался этот опыт, он лишь жалкая часть того, что могло бы быть…

Она посмотрела на него снизу вверх.

Какую ошибку он совершил, позволив себе глубоко заглянуть в ее глаза, заметить ее отчаянные попытки сохранить остатки собственного достоинства. Он сдался.

– Пропади все пропадом.

Престон нагнулся и поцеловал ее. Пусть это будет точкой в их споре – но не более того.

Как трудно оторваться от ее губ! Они притягивали, словно магнит, снова и снова. Конечно, он чувствовал знакомый вкус коньяка, но было кое-что еще – неуловимая нота нежности и обещание страсти. Он был покорен и очарован. Коньяк на губах этой невинной овечки Мэтти – какая пьянящая смесь!

Как будто соприкасались не только их губы, но и тела!

В мозгу зазвучал сигнал тревоги. Он был опьянен ее поцелуем. Околдован. Престон отпрянул. Матильда потянулась к нему, не желая его отпускать. Высвободив руки из одеяла, она обняла его за шею. Прижать ее к себе или опуститься в кресло вместе с ней – ему было уже все равно. Любой путь вел к неминуемой развязке. Отступать, кажется, было уже поздно.

– Полегче, дорогая. Вам следует отдохнуть. Престон мягко высвободился из ее объятий, заставив Матильду опустить руки. Потом он поплотнее запахнул на ней одеяло…

– Не хочу отдыхать. – Она почти зевала. Ее голова откинулась на подушку. – Я нисколько не устала…

Матильда закрыла глаза.

– Лгунья. – Престон поцеловал ее в лоб. – Приятных снов.

Престон стоял, облокотившись о поручень. Щелчком отправил недокуренную сигару за борт – прямо в бурлящую воду, под лопасти огромного, приводимого в движение паром колеса. Водоворот морской пены казался ему отражением бури в его душе. Он видел Мэтти в наряде деревенского мальчишки. В руках у нее винтовка, старый «генри», размером почти с нее саму. Вот Мэтти с усами из молочной пены, а вот она в безобразной старой шляпе, поет песню, отчаянно фальшивя. Как она улыбается! Ее губы, влажные от его поцелуя. Образы теснились перед его мысленным взором, сменяя друг друга.

И этот ее волшебный взгляд! Как жаль, что он не достоин ее восхищения. Ведь он обманул ее, и все это ради того, чтобы выполнить возложенное на него обязательство. Успокоить совесть умирающего старика.

И для него самого соблазн оказался слишком жестоким. Герцогу и без того придется пустить в ход немалое влияние, чтобы Матильду приняли в свете. Внимание Престона к девушке только усложнит задачу. Конечно, Мэтти вряд ли будет волновать мнение лондонских матрон, если она вернется с детьми в Америку.

Он и забыл, что держит в руке бокал с коньяком. Сделав глоток, Престон поморщился. Напиток показался пресным, как будто в нем чего-то недоставало. Он что, никогда больше не сможет пить коньяк, не вспоминая ее губы? Престон зарычал и швырнул бокал за борт. За спиной раздался голос Келсо:

– Я не вовремя, милорд? Мне подождать?

– Нет, что ты.

Престон и не услышал, как он подошел. Вероятно, из-за шума воды и колес. Голос у камердинера был какой-то странный:

– Стюард посылает вам ответ.

Престон обернулся. Разумеется, Келсо нарядился – фрак, накрахмаленная манишка, перчатки – доспехи идеального слуги после шести вечера. На кончиках пальцев правой руки – серебряный поднос, левая рука за спиной. Такой же чопорный и непреклонный, как его накрахмаленные воротник и манжеты. Взгляд устремлен вперед, куда-то поверх плеча хозяина.

Все это означало, что камердинер чем-то недоволен. В последний раз такое случилось, когда Престон купил жилет из красной шерсти, который Келсо счел неподобающим. Несколько недель отношения между ними сохраняли напряженность, а ведь их столько связывало. Путешествия, совместная работа на агентство, наконец, долгие годы взаимоотношений хозяина и слуги – странная смесь! Потом Престону надоел этот жилет, и он разрешил его выбросить. Какой шедевр портновского искусства расстроил камердинера на сей раз? Престон и не пытался догадаться. Впрочем, он знал: все прояснится – раньше или позже. Пока же придется вести себя с той же утомительной церемонностью.

Обреченно вздохнув, Престон взял конверт и прочитал записку. Стюард нашел возможность накрыть на стол, как для официального ужина.

– Будет ли ответ, милорд?

– Нет необходимости, благодарю.

Престон бросил письмо на поднос. Конечно, Келсо его прочитает, если еще не прочитал. Это даст ему возможность своевременно подготовить для хозяина вечерний костюм.

– Пожалуйста, предупреди леди Матильду, что мы ужинаем в восемь.

– Очень хорошо. Это все, милорд?

Келсо шагнул назад и поклонился, ухитрившись удержать поднос строго параллельно горизонту. Престон опять оперся о поручни, старательно изображая непринужденную позу.

– Нет, не все. Твое поведение.

Он был вознагражден зрелищем дергающегося кадыка на шее слуги. Очевидно, тому хотелось выругаться.

– Ну-ка, в чем дело? Говори, приятель. Я не собираюсь ждать целую вечность, чтобы выяснить, что тебя так расстроило.

– Мое мнение не может быть вам интересно. И это правильно.

– Чушь! Что на сей раз? Брюки из парусины?

– Кто я такой, чтобы обсуждать ваше поведение?

– Я что-то не так сделал?

Интересно, что он натворил за последнее время? Престон лихорадочно соображал. Ничего особенного, что бы заставило Келсо взвиться на дыбы. По крайней мере ничего такого, о чем бы камердинер знал. Престон пожал плечами и сказал:

– Придется тебе сказать, потому что у меня нет ни малейшей зацепки.

Келсо буравил его взглядом. Потом поставил поднос, стянул перчатку и бросил ее в лицо хозяину.

– Ты вызываешь меня на дуэль?

Лицо Престона окаменело. Он не мог поверить в реальность происходящего.

– Рядом с леди Матильдой нет никого, кто мог бы защитить ее честь. Придется мне сделать это.

– На каком основании?

– На том, что она прекрасная молодая леди и она заслуживает уважительного отношения.

– Я имею в виду: с чего ты взял, что ее честь пострадала?

– Возможно, я был слишком терпим в прошлом. Я даже не раз и не два помогал вам устраивать любовные дела. Но когда я увидел, что вы украдкой выходите из спальни леди Матильды с сюртуком в руке, я не мог больше закрывать глаза на ваше поведение. Нетрудно сложить два и два. Стыдитесь.

– Кажется, ты не умеешь складывать. У тебя получилось пять.

– Тогда что вы делали в ее комнате?

– Она упала и растянула ногу, тренируясь делать реверанс. Я просто убедился, что с ней все в порядке.

Келсо попытался осмотреть хозяина сверху вниз, что было непросто, учитывая разницу в росте, и одарил его взглядом, который он обычно приберегал для лавочников, пытающихся всучить ему какое-нибудь барахло.

– Вы говорите, все в порядке? Вы не…

– Нет.

Престон перебил слугу, чувствуя, что ступил на скользкую почву. Ему не хотелось, чтобы Келсо закончил свой вопрос. Может, он вел себя не совсем безупречно и не совсем невинно, но ее репутация в целом не пострадала.

– Достаточно. – Престон встал в позу генерала на параде и принял такой высокомерный вид, который сделал бы честь даже его отцу. – Если я просил тебя высказаться, это никоим образом не дает тебе права обсуждать действия леди Матильды. Если я услышу, что ты распускаешь сплетни, я не стану прибегать к дуэли. Я просто проткну тебя шпагой. Никто, я повторяю, никто не смеет порочить ее имя. Мы договорились?

– Да, сэр.

Озадаченное выражение на лице Келсо сменилось радостной улыбкой. Он повторил:

– Да, сэр.

Затем камердинер устремился по палубе в сторону кают, остановившись на полпути, чтобы щелкнуть каблуками. Престон покачал головой. Его слуга всегда отличался некоторыми странностями. Это было ему даже на руку. Однако с годами причуды Келсо становятся все заметнее!

– Боюсь, платье не успеет высохнуть.

Эдит поворачивала платье то одной стороной, то другой, прилаживая ткань поближе к печке.

– И что это, Бога ради, вам пришло в голову стирать его именно сегодня?

Проснувшись, Мэтти привела комнату в порядок и повесила платье поближе к огню, чтобы просушить. Она придумала, как объяснить горничной, почему одежда мокрая. Кажется, Эдит ей поверила.

Мэтти взглянула на горничную:

– Не стоит беспокоиться. Я просто пошлю записку и скажу, что мне нездоровится. Мы пообедаем на веранде, я, вы и дети.

Она принялась рассматривать кукол в изысканных нарядах. Эдит прикрепила к каждой кусок ткани и образец подходящей отделки. У горничной был такой вид, словно она собиралась спорить. Мэтти пришлось заговорить о нарядах, чтобы отвлечь мысли Эдит.

– Как все это красиво!

Это была ложь. Ни один фасон не заинтересовал ее по-настоящему. Все они были рассчитаны на высокую, стройную как тростинка женщину. Мэтти не заблуждалась насчет своей фигуры. Маленького роста, плечи слишком широкие, а руки мускулистые. О талии и говорить не приходится, а грудь слишком полная – совсем не по моде. Зауженная талия и пышные рукава парижских модельеров только подчеркнут несовершенства ее фигуры. А в такой огромной шляпе она будет похожа на гриб!

– Не могу решить, что мне подойдет…

Эдит наконец бросила суетиться вокруг старого голубого платья и подошла к столу с разложенными на нем куклами.

– Думаю, нам следует начать с этого повседневного платья. Как раз то, что надо, чтобы принимать гостей. Сюда подошла бы эта бирюзовая ткань с вышитыми бабочками.

– Нет! – Мэтти почти кричала. Затем сказала более спокойным тоном: – Нет. Мне кажется, вот этот розовый муар будет смотреться лучше.

– Вам не нравятся бабочки? – Голос у Эдит был грустный, словно Мэтти ее обидела.

– Конечно, мне нравятся бабочки. Просто мне кажется, эта ткань не годится ни для одного из нарядов…

Ткань с бабочками напоминала ей о доме. Как они делали покупки в магазине в городке…

– Из этой ткани можно было бы сшить новый халат. Горничная рассматривала ее поношенный, выцветший розовый халатик.

– Тогда вы могли бы носить эту ткань каждый день.

– Пожалуй, неплохая мысль!

– Отлично. А то я уже было испугалась, что мне не придется поработать с этим чудесным материалом. Он мне нравится больше всех остальных!

– Мне тоже. – Мэтти похлопала Эдит по руке. – А как там дети? Кажется, им пора ужинать.

Она подошла к туалетному столику, чтобы причесаться.

– Нам лучше поторопиться, если мы хотим поужинать с ними.

– О, не беспокойтесь о детях! Мистер Келсо уже все устроил.

Опять этот Келсо!

– Вот как?

Эдит подошла сзади и взяла у нее щетку. Мэтти закрыла глаза. Как хорошо! Вот чего ей будет не хватать, когда она вернется домой, – этой роскоши, когда кто-то расчесывает тебе волосы! Горничной, казалось, это занятие тоже нравилось. Она весело болтала, проводя положенные сто раз щеткой по каждому волоску.

– Да, мадам. Юнга учит Натана играть в китайские шашки. Келсо также распорядился, чтобы этот милый юный лейтенант Харви писал письма и читал на веранде. Он присмотрит за мальчиками, чтобы они не слишком шумели. Поверите, у него уже трое собственных детей! Кажется, он сам только-только вышел из младенческого возраста. – Эдит хихикнула. – Видимо, я и правда старею. Смотрю на красивого молодого человека в форме и думаю, что шалун, наверное, переоделся в папину одежду.

– А Бесс?

– Просто светская дама! Мы несколько раз гуляли по палубе, дышали свежим воздухом. Так она улыбалась и махала ручкой всем и каждому. Команда ее уже обожает. Корабельный кок приготовил имбирные пряники к чаю, а плотник смастерил тележку, чтобы возить кукол. Она возила их по веранде туда-сюда, болтала с ними всю дорогу, как будто куклы могут слышать и разговаривать. Потом ей дали немного кашки, прочитали сказку– и малышка тихо заснула. Наверняка она крепко проспит всю ночь.

– А Натан не забыл, что его обязанность – следить, не проснулась ли Бесси?

– Что вы! Мальчик – сама ответственность! Он мало говорит, но у него как будто глаза на затылке. И какой умница! Стоит ему услышать новое слово, как он его запоминает. Вы знаете, он уже читает совсем взрослые книги!

Нет, Мэтти этого не знала. Вдруг ей показалось, что она совсем отдалилась от детей. Она предполагала, что так и будет, ведь они покинули свой замкнутый маленький мирок, свою ферму. Но оказалось, она совсем не готова к этому. Ей это было не по душе. Может быть, она чувствовала себя виноватой, потому что это из-за Престона она стала уделять детям меньше внимания. Но дети! Кажется, они прекрасно обходились без нее. И это тоже оказалось обидной неожиданностью.

– Если он читает книги для взрослых, я бы хотела проследить за его выбором книг.

– Мистер Келсо уже подумал об этом. С помощью лейтенанта Харви он составил целую полку подходящих для Натана книг. Классические авторы, приключения, басни и даже кое-что из этого новомодного жанра – фантастики! Мальчик похож на ребенка в конфетной лавке. Мистер Келсо, видимо, точно знает, что предложить Натану.

– Кажется, этот человек знает все на свете.

В душе Мэтти, однако, надеялась, что мистеру Келсо известно далеко не все. Эдит вздохнула:

– Да! Что меня восхищает в людях – так это умение все правильно организовать.

Мэтти взглянула на отражение Эдит в зеркале. Решительно, горничная выглядела влюбленной, стоило только упомянуть имя Келсо. Как-то не смотрятся они в паре, если учесть, что мисс Франклин на голову выше возлюбленного с его кривоватыми ногами. Оставалось надеяться, что камердинеру не придет в голову злоупотребить нежными чувствами Эдит, которую судьба свела с ним на время путешествия. Дорожные романы обычно заканчиваются, как только судно прибывает в порт назначения. Самой Мэтти тоже следует об этом помнить.

Кроме того, горничную ведь не посвящали в суть происходящего. Она искренне полагала, что они те, за кого себя выдают. Эдит не догадывалась, что Престон – всего лишь мошенник, а Мэтти и Келсо – его сообщники. Вслух она сказала:

– Видимость иногда обманчива.

Ей хотелось предостеречь горничную. Может быть, надо все ей рассказать?

– Это для меня не новость. Я не вчера родилась. Эдит разделила волосы Мэтти пробором и закрутила их узлом.

– Нам не стоит слишком уж полагаться на заботы Келсо. Лорд Батерс, разумеется, очень великодушен. Однако когда мы приедем в Лондон, они займутся своими делами. Мы должны учиться заботиться о себе сами.

Мэтти решила, что попросит Эдит сопровождать ее обратно в Америку. Если же, узнав правду, женщина откажется, Мэтти даст ей небольшую сумму денег, достаточную, чтобы Эдит могла оставить работу прислуги. Возможно, она откроет собственную швейную мастерскую.

Эдит воткнула в прическу последнюю шпильку и отступила назад, чтобы полюбоваться результатом.

– Я живу одним днем. Тревоги не принесут мне лишний доллар. К чему беспокоиться о том, что будет? Это только прибавляет морщин…

Мэтти наклонилась поближе к зеркалу. Странно, события последних дней должны были оставить след на ее лице. Однако кожа была такой же гладкой, что и раньше…

Тем временем Эдит разложила на постели то самое желтое платье из Нового Орлеана.

– Вы разве не вернули его портнихе?

– Мистер Келсо сказал, что на это нет времени. Не могла же я просто бросить его! – Она расправила кружевную оборку. – Ваше голубое платье все равно не высохнет. И вы не можете надеть этот ваш комбинезон. Так что сейчас наряд будет очень кстати.

Мэтти подошла к постели. Ее взгляду предстала целая гора кружевных оборок, бантиков, лент, воланов. Настоящий вечерний туалет!

– Мой комбинезон прекрасно подойдет, чтобы поужинать с детьми.

– Что вы говорите! По словам мистера Келсо, его сиятельство сделал значительные приготовления к сегодняшнему вечеру. Готовились также повар и стюард. Не будет ли проявлением невежливости с вашей стороны, если вы разочаруете их отказом? И это просто потому, что вам не нравится платье?

Эдит взяла ее за плечи и подтолкнула к ширме для переодевания.

Оставалось смириться. Этот ужин – всего лишь репетиция, еще один урок этикета. Дело было не в платье. Она просто боялась оказаться лицом к лицу с Престоном. Это будет их первая встреча после того… после того, что случилось. Что она ему скажет? Что могла бы сказать настоящая леди после того, как напилась допьяна и бросилась на шею мужчине? Правила этикета умалчивают, что делать в такой ситуации. Разумеется, ведь настоящая леди в такую ситуацию не попадет.

Наверное, лучше всего будет просто молчать. Сделать вид, что ничего такого не было. Да, так она и поступит. Но справится ли она с этой задачей?

Мэтти положила ладонь на лоб. Ей казалось, она чувствует, как прорезается первая морщина.

Глава 13

Престон в третий раз пытался повязать галстук. И в третий раз Келсо всплеснул руками и опять затянул узел.

– Если бы вы позволили, сэр…

– Слишком туго! Ты хочешь меня задушить?

Камердинер пробормотал:

– Пока нет…

– Не следует терпеть неудобства ради моды.

Келсо затянул узел и расправил белый шелк по своему вкусу.

– Готовность к жертве ради моды отличает человека из общества от простолюдина. – Он отступил назад, любуясь своей работой. – Отлично. А теперь вам следует поторопиться, иначе леди прибудет первой. Он подал хозяину фрак. – Любой дискомфорт служит напоминанием, что вы джентльмен.

Престон надел свой любимый темно-коричневый фрак и повернулся к зеркалу. Келсо повязал галстук классическим способом, расположив складки в виде сложного каскада. Да он просто художник!

Престон распустил сложный узел и пожаловался:

– Я не могу дышать! – Он завязал галстук свободным узлом, как у Байрона. – Так лучше.

Раскинув руки, Келсо загородил дверь:

– Не пущу… вы похожи на… лавочника!

Престон бросил взгляд назад, в огромное, во весь рост, зеркало. Отлично сшитый фрак, жилет из золотой парчи, отглаженные брюки с идеальной стрелкой, начищенные до блеска туфли.

– Вряд ли я похож на мясника, что торгует по соседству. В любом случае этот стиль мне нравится.

– Умоляю, милорд! Подумайте о моей репутации!

– Хватит мелодраматических жестов! Это не светский раут. Уйди с дороги. Как ты сам только что заметил, время не терпит.

– При одном условии, милорд. Обещайте, что это всего лишь временное отступление от правил. Просто из-за морского воздуха.

Престон с готовностью согласился. Про себя он решил, что морской воздух – отличный предлог на тот случай, если Матильда затеет разговор о том, что произошло сегодня днем. Интересно, помнит ли она? Престон шел к салону, тихо насвистывая матросскую песенку «Что делать с пьяным моряком?». Он-то уж точно не забудет.

Мэтти взялась за дверную ручку и остановилась в нерешительности. Она не принадлежала к числу особ, склонных отложить неприятное дело в надежде, что оно как-нибудь само образуется. Она глубоко вздохнула. В дверь коротко постучали. Она бросилась к маленькому бюро и поспешно села, приказав Эдит открыть дверь. Не обязательно Престону видеть ее нетерпение. Горничная сказала:

– Добрый вечер! О Боже, вы великолепны! Вы сияете, как новенький пенс!

Мэтти наклонила голову вправо, пытаясь увидеть, что там, за полуоткрытой дверью, и чуть не упала со стула. Она успела принять нормальное положение, прежде чем в комнату вошел Келсо. Камердинер предстал в полном облачении – красная ливрея, золотые эполеты, тесьма, медные пуговицы, бриджи, напудренный парик.

Он низко поклонился и удивительно звучным голосом произнес:

– Лорд Батерс просит леди Матильду оказать честь поужинать с ним в салоне.

Эдит кружила вокруг Келсо.

– Где вы раздобыли этот наряд?

Она осторожно дотронулась до золотого позумента. Он заметил:

– Полегче, Эдит. Это не моя идея.

– Я думаю, вы великолепны. Никогда бы не подумала, что у вас такие восхитительные ямочки на коленях. Право же, где вы взяли этот костюм? Уверена, на самом деле вы такое не носите.

Мэтти встала и подошла к камердинеру:

– Пожалуйста, расскажите! Мне тоже интересно.

Кадык на шее Келсо задергался.

– Мы собрали костюм по частям, что там у кого из моряков нашлось на борту. Финли играл когда-то в Королевском оркестре. Ярдли в свободное время устраивает театральные представления.

– Понятно.

Имена были ей незнакомы. Мэтти спросила:

– А почему вы решили так нарядиться? Ведь не ради же моего удовольствия.

– Да, миледи. Лорд Батерс хотел, чтобы обстановка сегодня вечером была как можно более официальной. Вы поймете, чего вам ожидать по прибытии в Лондон.

– В самом деле?

Здесь наверняка кроется что-то еще! Эдит шепнула:

– Вам так идут бриджи…

Щеки Келсо вспыхнули.

Мэтти отвернулась, чтобы он не заметил ее улыбки. Значит, вот как Престон собирается играть свою партию! Он намерен ее запугать, лишить уверенности в себе. Он уже и так почти преуспел в этом…

Конечно, Престон очень мил. Ей это и раньше было известно. Однако только сейчас она поняла, насколько он хорош. Позор ей за то, что позволила себе поддаться его чарам.