Глава 1

Лондон, 1862 год

– Я согласился отвезти золото, вот и все, – сказал Дэвис Престон, виконт Батерс. Он спокойно выдержал взгляд лорда Марсфилда. Многолетняя служба в секретном отделе министерства иностранных дел сделала его независимым, много повидавшим человеком. Он объездил весь мир и не раз попадал в опасные переделки. Но быть нянькой ему еще не доводилось!

Потягивая бренди, Престон в душе проклинал скуку и духоту Лондона. В начале сентября жить в городе просто невыносимо. Следовало бы уехать в Шотландию, стрелять тетеревов! Уж лучше общество Рипли, чем вот это. Боже правый, до начала светского сезона в Лондоне просто нечего делать.

Марсфилд откинулся на спинку кожаного кресла. В обстановке своей библиотеки, среди книг и картин, он казался воплощением успеха. Любящая жена, двое детей, удобный городской дом, обширное загородное поместье, а также уважение лордов и самой королевы – все то, чего не было у Престона.

«Не стоит завидовать, – думал Престон. – Я сам выбрал свой путь и ни разу не пожалел, что не оправдал надежд семьи».

– А почему королеву так интересует эта американочка?

Марсфилд вытащил пачку бумаг из ящика письменного стола и передал ее Престону.

– Матильда Максвелл – внучка герцога Норбундшира.

– Старика Норби?

– Герцога. – Марсфилд выдержал паузу. – Так вот, герцог лишил наследства свою дочь Сесилию, когда она сбежала в Нью-Йорк и вышла замуж за американца по имени Блейк Максвелл. Однажды экипаж Сесилии перевернулся и она погибла. Максвелл оставил четырехлетнюю дочку на попечение своей пожилой тетки, которая жила на ферме возле городка Тернбоут, штат Теннесси. Максвелл пристрастился к крепким напиткам и стал заядлым картежником. Перепробовал множество занятий – продавал лекарства, служил тапером на пароходе. Ему нужны были деньги, чтобы сыграть по-крупному.

Просматривая бумаги, Престон заметил:

– Готов спорить, ему не везло в игре.

Марсфилд продолжал:

– Когда Матильде исполнилось семь, тетка умерла. Ради дочери Максвелл попытался взяться за ум и привести в порядок нищую ферму. Прослужил несколько лет шерифом. Потом старые привычки взяли верх. Прихватив с собой Матильду, Блейк отправился колесить по стране, проворачивая более или менее удачные аферы. Так они добрались до Сан-Франциско. В один прекрасный день деньги закончились. Пришлось вернуться на ферму, где Максвелл вскоре и умер.

– А теперь старый Норби сожалеет о своем поступке и хочет облагодетельствовать внучку. Благородные намерения, хотя и несколько запоздалые. Но при чем здесь секретный отдел?

– Норбундшир состоит в близком родстве с королевой, и она хотела бы избежать скандала.

Престон был готов биться об заклад, что дело не только в королеве. Лорд явно недоговаривает. Такая у него привычка – сообщать только самое необходимое.

– Я думаю, это задачка в самый раз для вашего друга, мистера Пинкертона.

Престон бросил пачку бумаг на стол. Марсфилд усмехнулся:

– А как, по-твоему, я все это узнал? Теперь вот что. Берк отдает в наше распоряжение свою новую яхту.

– «Елену»? Мне казалось, она зафрахтована дипломатическим корпусом. Посольские миссии и все такое.

– Яхта должна пройти испытания в открытом море. Заодно отвезет вас в Америку. Вы можете отплыть в любой день. Скажем, завтра.

– Кто это завтра едет в Америку?

В библиотеку, шурша светло-зеленым шелковым платьем, стремительно вошла Анна Марсфилд.

– Престон, – ответил ее муж, вставая.

Сердце Престона забилось сильнее. Анна была когда-то его первой возлюбленной. Конечно, его чувство осталось без ответа. Но совсем забыть Анну он так и не смог…

– Никто никуда не едет. – Престон склонился к ее руке. – Дорогая, вы так прелестны и свежи, как летний ветерок. Кажется, в этом платье вы были на пикнике у Друзиллы Фрэмптон в прошлом мае?

Улыбнувшись, Анна сказала мужу:

– Видишь, кое-кому мое платье запомнилось. Значит, придется съездить к портнихе. Мне совершенно не в чем пойти на открытие нового приюта.

Марсфилд в притворном отчаянии похлопал себя по карманам:

– Вы меня разорите, дорогая.

Конечно, лорд шутил. Марсфилд бы отдал жене последнее пенни. Впрочем, подумал Престон, до этого дело не дойдет. У них с Марсфилдом были совместные вложения в одно дело, приносящее отличный доход. Анна продолжала:

– И вы не можете сейчас послать Престона в Америку. Он должен сопровождать меня на открытие приюта. Мы ведь оба знаем, ты терпеть не можешь длинные речи.

Престон заметил:

– Не беспокойтесь, Анна. Я уверен, мистер Пинкертон прекрасно справится с заданием. А я составлю вам компанию на открытии и в пятницу на вечере у Фуллера.

Может быть, в этом все дело? Марсфилд ищет предлог, чтобы отправить его подальше от жены? Уж не думает ли он, что Престон все еще питает надежды? Он покончил с этим давно, раз и навсегда. Он даже благодарен Анне, она преподала ему хороший урок. Он знает теперь, как больно ранит любовь, и больше никому не позволит завладеть своей душой. Разумеется, у Престона были романы, но он умел держать чувства под контролем. Ему нравилось общество Анны, и он с удовольствием составлял ей компанию на светских мероприятиях, если ее муж был занят. Так что у Марсфилда не имелось ни малейших оснований для ревности.

– Разумеется, я обращался к Пинкертону. Он послал к мисс Максвелл своего агента, и что же? Она не стала его слушать и пригрозила застрелить, если он не уберется из ее дома как можно скорее.

Анна опустилась на парчовый диванчик. Мужчины тоже сели.

– Я вижу, вы всерьез настроены отправить Престона за внучкой герцога.

Престон совсем не удивился: Анна всегда была в курсе дел мужа. У нее была прекрасная интуиция, и она могла дать ценный совет.

– Это логично, если учесть, что он уже согласился отвезти золото.

Престон сам вызвался доставить ценный груз в Америку вместо Берка, друга детства. Корделия, жена Берка, ждала ребенка, и ему не хотелось оставлять ее одну. Золото принадлежало правительству Конфедерации и предназначалось для закупки оружия. Каким-то образом оно попало в руки Корделии и ее матери Вивиан. Женщины решили, что будет справедливо, если оно достанется несчастным жертвам работорговли. Анна спросила:

– А это не может подождать?

– Пока не закончится война? Одному Богу известно, сколько это еще продлится.

Готовясь к поездке, Престон навел кое-какие справки.

– Война может растянуться на годы, хотя обе стороны заявляют о своей скорой победе.

– Думаю, вам следует высадиться в Нью-Йорке или Бостоне и затем сушей добираться до этого городка в Теннесси, – предложила Анна.

Престон покачал головой:

– Слишком далеко. Уйдут месяцы, тем более что железные дороги разрушены. По проселочным дорогам тоже не проедешь, даже если удастся достать приличный экипаж. Я намерен передвигаться по воде. Не забывайте, я уже возил золото в Саванну.

Анна слегка нахмурила лоб:

– Тогда вам придется прорывать блокаду!

– Не беспокойтесь. Контрабандисты безнаказанно шныряют туда-сюда в любом порту. Береговая линия слишком протяженная, чтобы союзные корабли могли ее контролировать. Удивительно, что они вообще кого-то ловят. Разумеется, риск есть. Ждать, однако, нельзя. Ситуация может осложниться в любую минуту.

– Каждый день мы узнаем о новых сражениях…

Лорд заверил жену:

– Я уверен, Престон тронут твоей заботой, дорогая. Он не новичок и справится с любой опасностью. В каких только переделках он не побывал!

Анна возразила:

– Мисс Максвелл чуть не застрелила того детектива…

– Уверен, наш друг справится. У него богатый опыт.

– Мне что, вызвать ее на дуэль? Стреляться с двадцати шагов? Соблазнить ее за игрой в вист? Боюсь, одной партии не хватит. Или надеть на нее наручники? Несколько лет назад мне пришлось драться с женщиной на ринге…

Когда-то Марсфилду пришло в голову научить Анну боксировать. Он надел на нее боксерские перчатки и вытолкнул на ринг. Разумеется, Престон принял Анну за мальчика.

Анна сдавленно хихикнула.

– Не притворяйтесь. Я думаю, Матильда будет к вам благосклонна. Вы ведь любимец дам!

– Чепуха! Моя репутация…

Анна склонила голову набок, рассматривая Престона.

– Действительно, соблазнителем вас не назовешь. Вы для этого слишком разборчивы. Тем не менее большинство наших дам уверяет, что вы понимаете женщин, как никто другой.

Ее муж воздел руки:

– И как ему это удается, не понимаю!

Престон пожал плечами:

– Я обожаю женщин. Мне нравится смотреть на них, танцевать, болтать с ними. Я люблю слушать их голоса. Меня привлекает страсть, которую несет в себе женщина. Вот и весь секрет.

Марсфилд спросил:

– Любой мужчина скажет то же самое, не так ли?

– Большинство мужчин слишком заняты собой, они думают, что женщины обязаны с восхищением выслушивать их разглагольствования на самые банальные темы. В то время как у любой женщины есть свое страстное увлечение. Это может быть мода…

Марсфилд застонал.

– Мода, музыка, садоводство, лошади, живопись, книги, кулинария, религия, даже политика – что угодно. Женщины умнее, чем полагают мужчины.

– Вы только послушайте!

– Когда женщина говорит о вещах, которые ей по-настоящему интересны, она расцветает, словно редкий цветок. Внешность ничего не значит: в такие минуты любая становится красавицей. А я наблюдаю, слушаю и наслаждаюсь.

Марсфилд спросил:

– Но понимаете ли вы женщин по-настоящему? То, как они думают?

Анна возразила:

– Право, не такие уж мы загадочные…

Престон улыбнулся:

– О да, вы, женщины, загадочные создания. В этом и кроется секрет вашего очарования. Разумеется, помимо чисто внешних особенностей…

Анна бросила на него строгий взгляд. Хозяин дома поднял бокал:

– За женщин!

Мужчины выпили. Престон спросил:

– Что, если мои чары не подействуют на мисс Максвелл?

Супруги рассмеялись.

Разумеется, ему попадались женщины, которые вовсе не считали его очаровательным или остроумным, взять хотя бы его собственную мать. Не говоря уж об Анне… как глубоко она запала ему в душу! Наверное, в самом деле стоит уехать подальше от Лондона, от этой женщины. Даже если ему предназначена роль няньки…

– А если эта наследница не захочет ехать? Мне что, связать ее? Она будет визжать и вырываться…

Анна воскликнула:

– Какой ужас, Престон! Что вы говорите!

– Вы должны доставить наследницу герцога в Лондон в целости и сохранности. Как вы этого добьетесь – дело ваше.

Престон хотел еще кое-что спросить, но тут вернулись с прогулки дети и бросились к нему. Пришлось пожертвовать идеально выглаженными светло-желтыми брюками, чтобы изобразить лошадку для четырехлетнего Стивена. Потом наступил черед шестилетней Андреа. Она получила первый в жизни урок танца, стоя на носках туфель дяди Престона. Анна аккомпанировала на пианино. Правда, вальс в ее исполнении скорее напоминал польку. Каким-то образом в кармане у Престона очутился липкий мятный леденец. Жаль, их сейчас не видит его камердинер Келсо! Беднягу хватил бы удар. Престону было весело, как никогда в жизни. На голове у него красовалась треуголка из газеты. Кастрюля превратилась в барабан, на котором выбивали марш половником. Конец веселью положил Марсфилд, заявивший, что детям пора готовиться ко сну. Престон неохотно отдал половник Стивену.

– Зануда!

– Вам хорошо говорить! Вы сейчас поедете в клуб, а нам придется утихомиривать этих сорванцов. Они у вас заводятся как волчки!

Анна укоризненно посмотрела на мужа:

– Отчасти это и моя вина. Я от души повеселилась!

– Разумный контроль со стороны взрослого человека просто необходим.

Сейчас Марсфилд своей строгостью напоминал Престону собственного отца. Анна шутливо сказала:

– Да, сэр!

Престон щелкнул каблуками и отдал честь. Стивен и Андреа последовали его примеру.

– Сэр, если генералу будет угодно распустить войска, мы отступим в детскую и займемся столь полезной для детей овсяной кашей с теплым молоком, после чего будем читать успокаивающие сказки на ночь, сэр.

Престон изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Анна и дети сдавленно хихикали. Марсфилд улыбнулся и скомандовал жене:

– Отправляйтесь с ними, дорогая. Скоро я приду пожелать вам спокойной ночи.

Престон отдал команду, Анна и дети строевым шагом двинулись наверх. Андреа возглавляла шествие, за ней маршировал брат. Анна быстро обернулась и показала мужу язык.

– Я тебе это еще припомню!

В глазах Анны плясали озорные искры, маленькие ножки пританцовывали. Престон почувствовал еще один укол ревности.

И только через несколько дней, когда корабль уже бороздил воды Атлантики и у Престона было достаточно свободного времени, чтобы как следует обдумать разговор с Марсфилдом, ему вспомнилось, что лорд особенно выделил слова «в целости и сохранности». Что бы это значило?

Саванна, Джорджия.

Престон постучал в дверь ничем не приметного дома в нескольких кварталах от центральных улиц города. Ответа не последовало. Он поставил тяжелые сумки и еще раз сверился с адресом. Все правильно. Он постучал еще раз, чуть посильнее. Ему не терпелось поскорее выполнить поручение.

Дверь приоткрылась на несколько дюймов. Девичий голосок проговорил:

– Мадам Лавонн сегодня не принимает. Прощайте.

Престон быстро просунул ногу в дверной проем и протянул визитную карточку. Девушке пришлось открыть дверь пошире, чтобы дотянуться до визитки. Престон увидел молоденькую негритянку в переднике горничной, с затейливым тюрбаном на голове. Он улыбнулся:

– Вы хозяйка дома?

Нисколько не смущаясь, девушка осмотрела его с ног до головы, затем поправила шейный платок и разгладила фартук.

– Я… я прислуживаю дамам.

– Прошу вас, сделайте одолжение, это не составит большого труда…

Она склонила голову набок.

– Смотря о чем вы хотите просить.

– Передайте мадам Лавонн, что я привез письма от друзей из Англии, от Архангела.

Девушка вытаращила глаза. Сейчас она казалась совсем девочкой. Пробормотав что-то неразборчивое, она бросилась в дом, оставив Престона возле открытой двери. Прождав несколько минут, он огляделся по сторонам и подхватил сумки.

– Эй, есть кто дома?

Стоя у порога, Престон осмотрелся. Маленький холл был до отказа забит всякой всячиной: статуэтки, чучела животных, африканские ритуальные маски, человеческие фигурки, сделанные из чего угодно – от кукурузных стеблей до меха. Нашлось место даже для костей и черепов разных животных. По стенам были развешаны примитивные картины с изображениями, напоминавшими ночные кошмары. С потолка свисали стеклянные бусы. В углу громоздилась китайская фарфоровая ваза пяти футов в высоту. Пустые глазницы черепов, казалось, наблюдали за посетителем.

– Мистер Престон?

Престон быстро обернулся, но никого не увидел. Будто заговорило чучело медведя-гризли! Затем в узком проходе показалась статная, элегантно одетая женщина. Престон не смог определить ее возраст. Над этой изысканной красотой время не имело власти.

– Мадам Лавонн?

Женщина покачала головой:

– Я проведу вас к тете.

Она повернулась и молча пошла в глубь дома, как будто проверяя, хватит ли у гостя смелости следовать за ней. Они миновали еще один холл, обставленный точно таким же образом, что и первый. Прошли сквозь анфиладу стеклянных дверей, через какие-то темные комнаты и наконец вышли во внутренний дворик, над которым простирал ветви огромный дуб. Казалось, дом выстроили вокруг этого дуба, да так оно, наверное, и было, учитывая возраст дерева, которое росло здесь не одну сотню лет. Ветви дуба украшали кусочки жести и стекла, подвешенные за разноцветные ленточки. Все это великолепие позвякивало на ветру, словно сотня крошечных колокольчиков.

У подножия дуба, среди алтарей и статуй, сидела древняя старуха. Перед ней на деревянном столике Престон увидел колоду карт, миску с солью и стакан виски. На алтарях лежали подношения – еда, монеты.

– Мадам Лавонн?

Старуха кивнула, зажигая свечу. Он протянул ей визитную карточку.

– Меня зовут…

– Не нужно слов. Мои карты расскажут больше. Садись. Это недолго.

Престон отыскал низенькую табуретку, сделанную из корней дерева, и кое-как уселся, скрестив ноги. Мадам Лавонн отметила четыре стороны света щепотками соли и плеснула туда же виски. Затем, бормоча какие-то заклинания, выложила на стол несколько карт картинкой вверх. Это были странные карты, Престон никогда таких не видел. Выкладывая из них звездообразную фигуру, старуха объяснила:

– Карты Таро! Они расскажут мне все о прошлом, настоящем и будущем.

Он ждал, пытаясь поудобнее устроиться на слишком низком для него стуле.

– Прекратите ерзать, лорд Батерс!

Престон вздрогнул. Ему показалось, что в пустом дворе отчетливо прозвучал голос мистера Кристиана, его гувернера. Многие годы он даже не вспоминал старика! Лицо мадам Лавонн оставалось непроницаемым. Ее занимало только гадание. Наконец она оторвалась от карт.

– Я вижу, ты из породы тех, кто ни во что не верит.

– Я верю в то, что могу потрогать или увидеть собственными глазами.

– А религия?

– Удобный предлог, под которым ханжи могут наслаждаться своей праведностью.

– Надежда? Вера?

– Утешение для неудачников.

– Любовь, ее великая сила? Престон рассмеялся:

– Любовь – ловушка вожделения, позволяющая сделать его приемлемым в обществе. Вожделение – вот что на самом деле правит миром.

– Я могла бы многое открыть тебе, но какой прок говорить с тобой сейчас? Ты не хочешь слушать. Может быть, ты поверишь мне, если я скажу, откуда у тебя вон тот шрам под левой бровью? Тебя ранил друг, когда вы сражались на мечах.

Как она могла разглядеть тонкую, почти незаметную линию? Сюда угодил деревянный меч Берка, когда они были совсем детьми. Откуда она могла узнать? Потом он подумал о жене Берка. Корделия, вероятно, слышала эту историю от мужа и рассказала мадам Лавонн в письме…

– Боюсь, вы меня не убедили.

Престон умильно улыбнулся. Бывало, в детстве эта очаровательная улыбка неотразимо действовала на кухарку, и ему всегда доставалось лишнее пирожное. Мадам Лавонн продолжала сверлить его взглядом.

– Карты говорят, тебе предстоит дальняя дорога.

– Я здесь чужестранец, и мне скорее всего придется ехать домой. Это любому ясно.

Мадам Лавонн ткнула костлявым пальцем в одну из карт.

– Ты встретишь светловолосую незнакомку…

Престон снова не удержался от смеха:

– Я никого не знаю в этой стране. Стоит мне выйти из вашего дома, и я наверняка увижу на улице незнакомую женщину, может даже, со светлыми волосами. Придумайте что-нибудь поинтереснее!

Мадам Лавонн ударила кулаком по столу. Карты разлетелись.

– Глупец! Я пытаюсь помочь тебе, потому что ты оказал нам услугу.

Она подхватила карту и погрозила ею Престону.

– Чертов упрямец!

Она попыталась встать из-за стола. Престон бросился ей на помощь.

– Предупреждаю, твое прошлое – заблуждения, твое настоящее – напрасные желания, а будущее – неожиданный поворот!

Оттолкнув его руку, мадам Лавонн с неожиданной энергией заковыляла по двору и скрылась в доме.

Какое-то время Престон стоял, словно оглушенный, не в силах пошевелиться. Потом он вспомнил о сумках с золотом, которые все еще держал в руках. Может быть, просто оставить их под дубом?

Вернулась прекрасная племянница мадам. Она приказала поставить сумки во дворике, возле двери, и повела его к выходу. За всю дорогу она опять не проронила ни слова и лишь у самого порога вдруг дотронулась до его руки. Каким невесомым было это касание! Престон ждал.

– Тетя приносит свои извинения. Она не смогла сдержаться. В последнее время нам тут очень нелегко.

– Я сам виноват, простите. Я был непозволительно легкомыслен. Всему виной утомительное путешествие. Прошу вас, засвидетельствуйте мадам Лавонн мое глубочайшее почтение…

Престон повернулся, чтобы уйти. Она вдруг сказала: – Желаю удачи! Видит Бог, она вам скоро понадобится…

Он быстро обернулся. Улица была пуста. Что ж, пора подумать о втором поручении. По сравнению с этим визитом, убедить мисс Максвелл отправиться с ним в Англию к богатому дедушке будет не труднее, чем проскакать галопом через Гайд-парк!

Глава 2

Ферма Уэстгейт, Теннесси

Мэтти Максвелл проснулась, как от толчка. Ей что-то послышалось? Нет, все тихо. Как хочется спать! Сколько их было, этих бессонных ночей? Кажется, они не спят целую вечность. У двухлетней Бесси резались зубки, и девочка плакала так, что ее, наверное, было слышно в соседнем графстве. Не высыпался даже восьмилетний Натан, которого обычно из пушки не разбудишь. Мэтти встала и потянулась. Плечи и спина совсем затекли. Опять она задремала в кресле-качалке! Ведь знала, что заснет, надо было сразу лечь в постель.

Часы на каминной полке показывали два часа ночи. Чудесные часы из позолоченной бронзы, единственное, что ей удалось сохранить из вещей матери. Печь хлеб еще рановато, но если она не начнет сейчас, утром они останутся совсем без хлеба. Она поворошила угли в голландской печи, хотя в комнате и без того было жарко и душно. Какая досада, что приходится топить в доме летом! Зной Юга идеально подходит для выращивания хлопка, но Мэтти предпочла бы климат попрохладнее. К следующему лету нужно во что бы то ни стало построить печь во дворе. Мэтти поставила горшок с тестом на каминную решетку и обложила его углями из печи.

Вести хозяйство на ферме оказалось труднее, чем она вначале предполагала. Она решительно не успевала переделать за день все необходимые дела, каждый раз откладывая что-то на потом. Но разве можно было признать поражение? Ведь это ее единственный дом! Мэтти хотела прочно осесть на земле, хотя бы ради детей, которым тоже пришлось немало вынести. Взять хотя бы Натана. Три года назад мальчик кочевал с индейским племенем, и она выторговала его у индейцев за лошадь и пару одеял. Пятилетний Натан не умел даже разговаривать. А новорожденную Бесси просто подбросили к ее порогу…

Утерев рукавом вспотевший лоб, Мэтти схватила ведра и направилась к колодцу. Ночной воздух ласкал щеки. Ей захотелось распустить косы и посидеть немного, подставив ветерку разгоряченное лицо. Но разве у нее есть на это время? Нужно еще постирать, потом кормить цыплят. Нечего потакать слабостям! Мэтти поплотнее натянула старую отцовскую шляпу, затем достала платок из кармана рабочего комбинезона и вытерла шею.

Ноздри уловили запах дыма. Мэтти замерла. Это не дым из трубы, ветер дует с запада. Она внимательно оглядела горизонт и вдруг заметила оранжевый огонек. Кто-то развел костер возле пруда, там, где в загоне стояло ее маленькое стадо! Вряд ли это путник, разогревающий бобы на ужин. Нет, пламя жарко пылает, в самый раз, чтобы раскалить клеймо. Такие костры обычно разводят угонщики скота.

Черт подери этих братьев Делейни! Ну нет, она не позволит им украсть ее коров. Мэтти бросилась в дом, чтобы взять ружье. Вместо того чтобы выследить большое стадо, как делали все уважающие себя воры, лентяи Делейни предпочитали угонять скот у соседей. Ставили свои клейма поверх старых, а через неделю-другую заявляли права на якобы отбившихся от стада коров. Но с Мэтти этот номер не пройдет. Слишком много она работает, чтобы вот так запросто позволить им увести ее собственность.

Она отлично знала дорогу к пруду и могла обойтись без фонаря. Сначала ей ужасно хотелось наброситься на разбойников с диким воплем, стреляя из старого «генри». Затем она решила все-таки быть поосторожнее. Кто знает, сколько их там, этих братьев. Ни один не должен уйти безнаказанно!

Мэтти раздвинула ветки прибрежного куста и чуть не вскрикнула от неожиданности. Только один мужчина! И совершенно голый. Он стоял спиной к ней, почти по пояс в воде. Вроде бы у кого-то из Делейни были темные волосы, но вот широкие плечи и стройная талия? Как-то не вяжется с привычным обликом братьев с их тщедушным телосложением и объемистыми животами. Впрочем, семейство Делейни весьма многочисленно. Может быть, она просто не всех видела.

В золотистом свете костра его мышцы перекатывались под влажной кожей. Мэтти смотрела как завороженная. Ее лицо горело. Усилием воли она заставила себя отвести взгляд. Интересно, где же остальные? Вся волчья стая должна быть неподалеку.

Вдруг Мэтти похолодела: ее шесть коров стояли, привязанные к шесту возле пылающего костра. Проклятые Делейни вознамерились угнать весь ее скот, до последней коровы! Она взяла на изготовку верного старого «генри», тщательно прицелилась и выстрелила. Отдача оказалась столь сильна, что она едва смогла удержаться на ногах. Мэтти снова вскинула ружье. Дым рассеялся. Где же грабитель? В пруду никого не было.

Вроде она слышала всплеск? И промазать она не могла… на таком маленьком расстоянии. Хороший заряд дроби пониже спины послужит полезным уроком незваному гостю. Попомнит он этих коров каждый раз, когда будет садиться. Конечно, это больно, но ведь не смертельно же!

Он что, захлебнулся? Мэтти выскочила на берег. Может быть, он ударился головой?

Черт возьми! Мэтти прислонила ружье к ветке и бросилась в воду, к тому месту, где он стоял. Вода доходила ей до пояса. Она ощупывала дно ногой. Никого! Черт возьми, Делейни! Утонуть из-за каких-то коров! Он выскочил из воды, как разъяренный черт из морской пучины. Ее окатило водой. Она бросилась к берегу за ружьем, неуклюже двигаясь в тяжелой намокшей одежде.

Он напал сзади и сбил ее с ног. Падая, она ухитрилась откатиться в сторону, чтобы он не придавил ее своим весом. Он сделал быстрый выпад, но Мэтти успела оттолкнуть его ногой. Несколько минут они возились в грязи, рыча, как голодные собаки, не поделившие кость. Она ударила его локтем в ребро. Он было обхватил ее сзади, скользнув рукой по груди, но тут же разжал захват и отскочил.

– Так вы женщина!

Не в силах удержаться на ногах, Мэтти отползла на четвереньках подальше.

– Вы вторглись в мои владения!

Его осенило. Так это та самая наследница! Это ее предполагалось очаровать по приказанию королевы! А он стоит перед ней голый, как младенец. Вот досада.

Воинственный запал угас, зато боль в ягодицах становилась все сильнее. Девушка опять прицелилась, и ему пришлось поднять руки. Ее взгляд непроизвольно скользнул ниже. Он не удержался от ехидной улыбки. Он стоял спиной к костру, и она не могла ничего толком разглядеть. Дуло ружья тоже смотрело вниз.

– Не стреляйте, пожалуйста.

Она снова посмотрела ему в лицо и вдруг улыбнулась. Улыбка совершенно преобразила ее лицо, перепачканное илом и грязью. Ну как он мог принять ее за парня?

Внезапно острая боль пронзила его затылок, и мир погрузился во тьму.

– Он жив?

Матильда склонилась над поверженным противником. Индеец ответил:

– Я слишком стар, чтобы убить так легко. Умею бесшумно подкрадываться, но руки мои слабы. Он просто оглушен.

Мэтти попыталась перевернуть незнакомца на спину.

– Помоги же мне! Старый индеец ухмыльнулся:

– Сначала ты стреляешь в него, а потом принимаешься его жалеть. Хорошо подумай!

– Я хотела его напугать, вот и все. К тому же, кажется, это никакой не Делейни.

Она растерянно взглянула на индейца. Джозеф Два Пера жил на ее ферме вот уже три года. Его племя ушло на север, оставив Мэтти Натана. Остался и старик Джозеф. Мало-помалу Мэтти прониклась к нему доверием и уже не могла обходиться без его помощи и советов. Иногда ей казалось, что он владеет каким-то сверхъестественным чутьем и тайным знанием…

Индеец фыркнул и кивком указал на лошадей, привязанных к шесту вместе с коровами:

– Сильные лошади, маленький груз. Это значит – конец дальнего пути.

– Так он не угонял коров?

– На сей раз – нет. А там кто его знает…

– А зачем он привязал коров?

Джозеф пожал плечами:

– Может быть, просто хотел спокойно искупаться. Мэтти села на пятки.

– Боюсь, я оказала бедному путнику слишком суровый прием. Бедняга! Помоги отнести его в дом.

Джозеф покачал головой:

– Я сделаю носилки, сам дотащу его до дома и приведу лошадей. А ты иди и приготовь, чем его перевязать.

Мэтти кивнула и направилась к дому. Интересно, кто же этот незнакомец? Что привело его сюда, в это Богом забытое место? И как его угораздило выбрать для купания ее пруд? В отличие от многих Мэтти не верила в совпадения.

Сознание медленно возвращалось. Престону казалось, что он парит, лежа на мягком облаке. Стоило приподнять голову и приоткрыть глаза, и он увидел склонившееся над ним лицо ангела, в точности как на картине Микеланджело. У ангела было круглое личико, розовые щеки, пушистые белокурые волосы, голубые глаза и ротик, подобный розовому бутону. Он умер и попал на небо? Но тут ангел испустил стон и исчез. Престон понял, что его место в аду. Этот пронзительный вой, отдающийся звоном в ушах, не иначе как пытка, уготованная несчастным грешникам. Застонав, он приподнялся на локте и попытался осмотреться. Нет, обиталище Князя Тьмы представлялось ему несколько иначе. Свет, конечно, режет глаза, но ни языков пламени, ни серы, обещанных ему викарием Уорти. Обычная спальня, обстановка, на его вкус, слишком скудная. Он лежит поперек кровати, застеленной старым лоскутным одеялом. Рядом помещается грубо сколоченный туалетный столик.

Стук в дверь отозвался в голове таким звоном, будто загудели колокола Биг-Бена. Где-то там, в другом конце комнаты, открылась дверь. На пороге стояла Матильда Максвелл. Воспоминания о событиях прошлой ночи лавиной обрушились на него. Но кто же ударил его сзади? Затем его тащили, как мешок, по кочкам и ухабам, в каком-то подобии носилок и наконец свалили сюда, на кровать. А потом вот эта самая женщина с улыбкой злого демона вытаскивала из него дробинки при помощи какого-то жуткого орудия. Наверное, это были кузнечные щипцы! Единственным обезболивающим являлось кукурузное виски. Кажется, он выпил целую бутылку. Уж очень болит голова!

– Вижу, вы наконец пришли в себя.

– Прошу вас, потише.

Престон осторожно пристроил голову на одеяло и закрыл глаза. Где же Келсо и его чудотворное средство? Ах да, камердинер остался в Новом Орлеане, подыскивать корабль для обратной дороги.

– После завтрака осталось немного кофе, а через пятнадцать минут мы садимся обедать. Ваша одежда вон на том стуле. В кувшине теплая вода.

Престон пробормотал что-то нечленораздельное. Хоть бы она скорее ушла! Какой стул? Его глаза решительно не хотели открываться.

– Я уже извинилась тогда, ночью, но, боюсь, вы были не в состоянии что-либо понимать. Видите ли, я приняла вас за другого…

– Мы поговорим потом…

– Да, но я хочу, чтобы вы знали…

– Если вы хотите соблюсти светские приличия, дождитесь хотя бы, пока я не приду в себя. У меня голова раскалывается от вашего голоса!

– Разумеется! – Ее тон и то, с какой яростью она хлопнула дверью, ясно дали ему понять, как сильно он задел ее чувства.

Престон зарылся годовой в подушку. Видел бы его сейчас Марсфилд! Покоритель женских сердец, как бы не так! Он был сейчас просто груб. Но кто в такой ситуации не растерял бы учтивости? Тем не менее задача усложнилась.

Когда Престон снова открыл глаза, комната уже погрузилась в сумерки. Фитиль лампы на столике рядом с постелью едва тлел. Престон перекатился на бок, сполз с постели и попытался встать. Он едва не застонал – так было больно. Он подкрутил фитиль и осмотрелся. Рядом с лампой стоял дагерротип мужчины с шерифской звездой на кожаном жилете. Престон поднес портрет поближе к свету. Пышные усы Блейка Максвелла не скрывали его безвольного подбородка. На столике обнаружились также потрепанная колода карт, наручники, позолоченная булавка для галстука и пустая бутылка из-под виски. Достойную память оставил после себя отец Матильды!

Ужасно хочется есть! Престон торопливо умылся холодной водой. Хорошо бы побриться, щеки и подбородок успели зарасти темной щетиной. Бритвенный прибор, однако, остался в седельной сумке. Отсутствовали также пистолеты и два ножа, которые он носил под одеждой. Престон пригладил волосы рукой.

Его рубашка из грубой хлопчатобумажной ткани и брюки лежали на стуле с другой стороны кровати. Эту одежду он купил специально, чтобы не отличаться от местных жителей. Точно так же когда-то он носил джеллабу в Сахаре или широкие брюки-хакама в Японии. Принимая во внимание здешний климат, эти экзотические одеяния и сейчас пришлись бы кстати. Что за странная мода носить облегающую одежду из плотных тканей в такую жару? По-видимому, американцы больше ценят прочность, чем комфорт. Стараясь не задевать перевязку на ягодицах, Престон кое-как натянул носки и брюки, а затем сунул ноги в сапоги.

Казалось бы, так просто – взять и одеться, но он был еще очень слаб! Ему снова захотелось лечь, поудобнее устроив гудящую голову. Однако дело прежде всего. Изобразив на лице любезную улыбку, Престон открыл дверь.

Сложенный из камней камин занимал почти всю стену смежной со спальней комнаты. Матильда дремала в кресле-качалке. Она так и не переоделась – на ней красовался грубый комбинезон, надетый поверх поношенной, явно с чужого плеча, рубашки. И все-таки – ну как можно было принять ее за мужчину?

Она была сама нежность. Две-три светлые пушистые прядки выбились из косы, уложенной на голове в виде короны. Ресницы цвета темного золота выделялись на фоне фарфоровой кожи, как лепестки чудесного цветка. Слегка заостренный подбородок придавал ее лицу сходство с сердечком. Тронутые южным загаром щеки, полные губы…

На коленях у девушки лежало какое-то шитье. Пальцы у нее были длинные, изящные, и это несмотря на то, что ей, судя по всему, приходится делать черную работу. Ногти короткие, руки огрубевшие. Почему-то ее руки особенно взволновали Престона. Он вообще редко испытывал столь поэтическое настроение, оценивая внешность женщины. С трудом отведя взгляд от спящей девушки, Престон осмотрелся вокруг.

Очевидно, комнату использовали как гостиную и кухню одновременно. В дальнем углу находилась раковина, над ней висели полки с разнокалиберными тарелками, кастрюлями и сковородками. Там же помещались жестяные банки с припасами. Дощатый стол и четыре стула занимали все пространство перед единственным окном. По другую сторону камина Престон увидел огромную скамью, сделанную из распиленного вдоль древесного ствола. Все чисто, расставлено по местам. Бедность обстановки скрашивали незатейливые украшения – вышитый коврик, букетик полевых цветов…

Роскошные часы на каминной полке – совсем неожиданная здесь вещь – вдруг заиграли мелодию «Зеленые рукава». Половина одиннадцатого. Матильда пошевелилась и посмотрела на него сонными глазами глубокого синего цвета, как горное озеро в летний полдень. Она нерешительно улыбнулась. У Престона вдруг защемило в груди. Он, однако, решил, что просто-напросто очень голоден.

Мэтти не могла отвести от него взгляд. Такой красавец, темноволосый, высокий – наверное, выше шести футов ростом. Ей снится самый чудесный сон в ее жизни! Голова закружилась, перехватило дыхание. Какой у него уверенный, властный вид! А темно-шоколадные глаза! Они манили тайной, обещали удовольствия, о которых она и думать не смела. Мэтти поежилась.

Внезапно до ее сознания дошло, что она вовсе не спит. Он настоящий и смотрит на нее! Мэтти мгновенно стряхнула с себя остатки сна и вскочила с кресла, в спешке пребольно уколов указательный палец штопальной иглой. Она вспомнила все – и кто он, и как грубо себя вел. Конечно, не стоит его винить за это, учитывая, что она стреляла ему кое-куда пониже спины, ну и все остальное тоже…

Мэтти бросилась в другой конец комнаты, инстинктивно стремясь отгородиться от него хотя бы стулом. Шитье упало на пол прямо ей под ноги. Еще шаг – и она споткнулась о корзинку с нитками, стоящую возле кресла-качалки. Матильда чуть не рухнула плашмя на скамью. Престон бросился ей на помощь, но она сумела удержать равновесие и отбежать на безопасное расстояние, подальше от его протянутых рук. Удовлетворенно вздохнув, девушка выпрямилась во весь свой небольшой рост.

– Добрый вечер, мистер Престон. Приподняв бровь, он ответил:

– Добрый вечер, мисс Максвелл…

Престон медленно опустил руки, как будто жалея, что не успел ее поймать.

– Вы пропустили ужин, но я оставила вам поесть.

Матильда шагнула в сторону, приглашая его сесть за стол. Престон стоял, скрестив на груди руки.

– Разве я успел представиться? Что-то не припоминаю.

– Да, но…

Девушка скользнула мимо него, зажгла керосиновую лампу и начала накрывать на стол.

– Ваши седельные сумки вон там… малышка Бесси, вы ведь помните ее… вы ее видели, вернее, слышали. Так вот, пока я была на дворе, она проснулась, нашла ваши сумки и повытаскивала все вещи. Она очень любопытна. Не подумайте ничего плохого, она просто искала конфеты. Когда нас навещает преподобный Хеншо, он всегда привозит ей мятные леденцы.

Престон скорчил гримасу.

– Я стала убирать ваши вещи, там были какие-то бумаги, и в них я случайно заметила имя…

– И вы решили, что это дает вам право проверить остальное содержимое моего багажа?

Матильда тоже скрестила на груди руки и посмотрела ему прямо в лицо.

– Пинкертону не надоело присылать сюда своих людей? Ведь я уже сказала вашему предшественнику…

– Я не детектив.

– А я не внучка герцога. Садитесь ужинать, а потом Джозеф оседлает вашу лошадь. Надеюсь, через час вас здесь уже не будет.

– Джозеф… ваш муж?

– Мой друг и помощник.

– Это он треснул меня по затылку?

– Он индеец племени чикасо и…

– Так это он подкрался сзади?

– Чтобы защитить меня.

Престон сел, но тут же был вынужден вскочить на ноги. Видимо, он не скоро сможет сидеть.

– Придется есть стоя.

Она смутилась. Отличная идея! Поедая тушеное мясо, Престон продумывал детали нового плана. Придется сыграть на ее чувстве вины, хоть это и нечестно. Зато он получит столь необходимое ему время.

– Очень бессердечно с вашей стороны заставлять меня садиться на лошадь, учитывая, что это вы так жестоко ранили меня.

– Вы вторглись в частные владения…

– Я хотел искупаться и постирать одежду, прежде чем нанести вам официальный визит в более удобное время.

– Ну и что? Я бы все равно вас выгнала.

– Вы стреляли в меня.

– Я думала, вы хотите украсть моих коров!

Престон вымученно засмеялся.

– Раздевшись догола.

Матильда покраснела.

– Вы связали коров, чтобы они не разбежались! Развели огонь, как раз чтобы раскалить клейма…

Престон пожал плечами:

– Я соблюдаю правила гигиены, даже находясь в дикой глуши, и я решительно против того, чтобы купаться вместе с коровами. Ваши коровы почему-то так и норовили меня лизнуть.

– Они слизывали соленый пот. У нас закончилась соль-лизунец…

– Я развел костер пожарче, чтобы нагреть воду для бритья. Может быть, я перестарался, но, согласитесь, побриться в темноте невозможно.

– Надо было дождаться рассвета.

– Ну а я не захотел. Что ни говорите, но факт есть факт: вы меня ранили, и любое движение причиняет мне ужасную боль. Вы просто обязаны предложить свое гостеприимство, пока не заживет моя рана.

Престон перевел дух, наблюдая, как стремительно виноватое выражение ее лица сменяется покорным. Он шумно вздохнул: пусть видит, как он страдает! Но праздновать победу было еще рано.

Матильда наконец приняла решение.

– Хорошо, можете остаться, но у меня есть два условия. Первое – никаких разговоров о герцоге при детях!

Дети? Сколько их? Престон заметил еще одну дверь. Там, должно быть, есть другая спальня, для детей. Марсфилд ничего не говорил о детях. К тому же она принимает обращение «мисс Максвелл»… любопытно.

– А второе условие?

– Я бы отправила вас на ночлег в амбар, но он сгорел в прошлом году. Под навесом спит Джозеф, и там еще две ваши лошади. Значит, остается моя комната, если вы согласитесь, чтобы я приковала вас наручниками к кровати.

Престон вытаращил глаза.

– Я не смогу заснуть, мне будет казаться, что вы разгуливаете по дому среди ночи.

– Даю слово…

– Как я могу доверять вашему слову? Я вас совсем не знаю.

– Я джентльмен…

– Не тратьте слов понапрасну. Знаю я этих так называемых джентльменов – плюнуть хочется. Значит, так. В воскресенье мы отвезем вас в город и высадим у церкви. Там есть гостиница, не очень роскошная, конечно, но вам будет гораздо удобнее, чем здесь. Согласны?

Значит, у него два дня, чтобы убедить ее отправиться с ним в Англию. Но разве у него есть выбор?

– Хорошо, я согласен.

У Престона возникло такое чувство, что сам черт заставил его заключить эту сделку.

Глава 3

Мэтти поставила чайник на огонь. Ей казалось, что она вполне может быть довольна собой: необходимые меры безопасности приняты, и в то же время удалось возместить телесный ущерб, нанесенный гостю. В конце концов, небольшой заряд дроби пониже спины – несмертельно, хоть и неприятно. Ей придется потерпеть присутствие англичанина всего-то два дня и три ночи. Затем добраться до города – и больше она его не увидит. Не стоит даже вспоминать, как глупо она себя вела, когда в панике металась по комнате и чуть не упала в его объятия! Как будто она никогда раньше не видела красивых мужчин!

Разумеется, она их видела – игроков, карточных шулеров, охотников сорвать куш побыстрее. Помогая отцу в его затеях, Мэтти иногда жалела бедняг, попавшихся на удочку. Блейки Максвелл, однако, объяснил дочери, что всему виной – жадность, стремление получить все задаром. На этом и строится расчет мошенника. Честный труженик никогда не заплатит лишнего. Что ж, она совершила ошибку и готова заплатить разумной ценой. Переплачивать она не собирается!

Мэтти залила кипятком заварку и сняла с полки две кружки. Разлив чай, она без лишних церемоний поставила кружку рядом с тарелкой гостя. Престон ел не торопясь и с безразличным видом. Раз надо чем-то поужинать, сгодится и это безвкусное мясо, если нет ничего получше…

Конечно, приправы из магазина были ей не по карману. Дети и Джозеф прекрасно обходились незатейливыми блюдами. И все-таки ей хотелось бы, чтобы гость оценил ее умение готовить. Может быть, потому, что в бумагах он именовался лорд Какой-то Там и, очевидно, привык к более изысканной кухне. Впрочем, сама Мэтти в тех же бумагах упоминалась как леди Матильда. Ну разве не глупо?

Престон отодвинул пустую тарелку.

– Спасибо. Мне так долго приходилось есть собственную стряпню, что я почти забыл, что такое настоящая домашняя еда.

Мэтти обрадовалась, как будто он в самом деле сделал комплимент.

– А вы действительно настоящий лорд?

Престон промолчал. Мэтти отнесла грязные тарелки в раковину и сунула их в ведро с мыльной водой.

– Ну и ладно. Я так и знала, что это неправда. – Она добавила горячей воды из чайника.

– Вы всего лишь искатель приключений! Ваши бумаги, однако, превосходная подделка. Я чуть не попалась!

– Простите?

Матильда посмотрела ему прямо в лицо:

– Вы ведь никакой не лорд… как там?

– Батерс.

– Точно. Представляю себе этого Батерса – тощий, с оплывшим лицом, в руке зонтик или тросточка. Я точно знаю, одежда и манеры – вот что главное. Так учил меня отец.

– И как же ведет себя настоящий лорд?

– Ну, знаете! Весь такой высокомерный, напыщенный, вынужденный быть снисходительным к простым смертным… смотрит свысока.

Престону стало смешно. Как точно она описала некоторых его знакомых из высшего лондонского света! Он откашлялся, чтобы скрыть смех.

– Может быть, вам стоит примерить очки или хотя бы монокль. И, ради Бога, найдите хорошего портного! Не забывайте, встречают по одежке, и если вы хотите, чтобы вам поверили, придется потратиться на приличный внешний вид.

Престону пришла в голову отличная мысль. Что ж, пусть думает, что он хочет провернуть дельце. Матильда продолжала:

– Тот тип, якобы из агентства Пинкертона… вашего поля ягода. С чего вы решили, что вам удастся меня уговорить, если ему не удалось?

Престон решил придерживаться нового плана.

– Это и в самом деле был человек от Пинкертона. Я пошел на этот риск, чтобы посмотреть, пройдут ли мои бумаги проверку у знаменитого детектива. Кроме того, если бы вы согласились, мне бы не пришлось пускаться в столь далекое и утомительное путешествие. Игра стоила свеч.

– Ошибаетесь. Даже если бы я поверила, что бумаги настоящие, я бы не купила их. У меня нет денег.

– У вас будет сколько угодно денег, когда вы вернетесь в Англию.

Матильда грустно усмехнулась:

– Чтобы помочь вам одурачить бедного старика? И почему именно я? Уверена, можно было подыскать на эту роль кого-нибудь в Англии…

Престон лихорадочно соображал, что бы такое ей сказать. Наконец он решил идти ва-банк.

– Вероятно. Однако, если начистоту, это был план вашего отца. Мы собирались работать вместе.

Она словно окаменела.

– Когда это было?

Престон мысленно пробежал глазами страницы доклада Пинкертона. Когда бы они могли встретиться?

– Четыре года назад. В апреле. В Сан-Франциско. Вот почему в бумагах стоит ваше имя. Мистер Максвелл был уверен, что вы справитесь.

Нельзя, чтобы она догадалась, насколько это для него важно. Престон не торопясь осмотрел ее с ног до головы, как будто прикидывая шансы лошади перед скачками.

– Что-то вы не похожи на внучку герцога.

Он ослепительно улыбнулся. Мэтти молча отвернулась.

– Почему я ничего не знала?

Престон пожал плечами:

– Откуда мне знать? Может быть, ваш отец хотел сначала убедиться, что я выполню свою часть работы – изготовлю поддельные бумаги.

– Найдите другую женщину.

– Не могу. Бумаги стоили мне кучу денег и времени.

– Сделайте новые.

– На это нет времени. Герцог Норбундшир очень стар. Вы могли бы осчастливить старика перед смертью.

– Думаете, возьмете меня на чувстве жалости? Я не такая простушка. У меня хватит здравого смысла, чтобы не поддаться на ваши уловки.

Престону стало весело. Он просто наслаждался разговором. Девушка совсем не глупа! Не так-то просто будет ее перехитрить. Что ж, попробуем по-другому.

– Мне пришлось изрядно потратиться. И это не считая тех семи с половиной тысяч долларов, что я дал вашему отцу.

– Вы давали ему деньги? Почему?

– Только по его просьбе, поверьте. Как залог того, что я не использую его замечательный план самостоятельно, оставив вас обоих с носом.

Матильда уронила голову.

– Той весной мы жили на широкую ногу… он сказал, что выиграл в покер у какого-то скотовода.

– Так вот, я выполнил то, что обещал.

– Не моя вина, что вы поставили не на ту лошадь. Не стану я вам помогать! Здесь мой дом, моя земля.

Кажется, блеф не удался. Матильда вздохнула:

– Именно я растратила большую часть тех денег. В мае отец заболел, и я настояла, чтобы его лечили хорошие доктора, а потом мы вернулись сюда. – Она распрямила плечи. – У меня хорошая ферма, и скоро она будет приносить доход. Уж как-нибудь я верну долг. Когда-нибудь…

Престон решил пока не настаивать. Она только еще больше насторожится.

– В любом случае благодарю, что выслушали. Однако что же делать дальше?

Матильда смотрела в окно, и он гадал, о чем же она думает. Его седельные сумки стояли у двери, ведущей на веранду. Покопавшись в одной из сумок, Престон вытащил книгу.

– Мне совсем не хочется спать, это и понятно… я лучше немного почитаю.

Виновато улыбнувшись, он направился к креслу-качалке.

– Но вы не можете сидеть здесь!

– Почему? Ах да, понимаю. Не беспокойтесь, я подложу подушку.

– Вы не можете оставаться в этой комнате. Вам придется читать в спальне.

– Там мало света…

– Возьмите лампу из кухни.

Престон не мог понять, почему она так разволновалась. Ах да! Ее второе условие. Он протянул ей руки с видом человека, смирившегося с жестокой судьбой.

– Вы можете приковать меня к креслу, хотя мне будет трудно переворачивать страницы.

– Дело не в этом!

– Понимаю. Кресло слишком легкое. Вы боитесь, что я буду разгуливать по дому вместе с креслом. Может быть, у вас завалялись где-нибудь ножные кандалы?

– У меня только наручники, потому что мой отец…

– Был шерифом. Видите, я и это знаю.

В дверь постучали, и Матильда вздохнула с облегчением. Это мог быть только Джозеф. Она представила мужчин друг другу.

– Вы так шумите, что я не слышу голос ночного ветра. Как мне получить весточку от моего народа, если его песня летит к небесам, а мои уши ее не слышат?

Матильда объяснила:

– Нужно устраиваться на ночь…

Престон быстро добавил:

– А мне не нужно… Джозеф кивнул:

– Я знаю, что надо сделать.

Он вышел на веранду и вернулся с огромной доской, добрых семи футов в длину.

– Что ты собираешься делать? Подожди!

Индеец перехватил доску поудобнее и направился в спальню. Матильда бросилась за ним.

Джозеф поставил доску ребром посередине кровати.

– Это как раз для…

– Конечно, но мы не будем спать на одной кровати!

Джозеф сердито посмотрел на Мэтти:

– В детской места все равно нет. Ты очень много работаешь, тебе надо хорошо спать. Ты очень устаешь задень. Ходишь как старуха.

– Я лягу на полу, на тюфяке.

На пороге спальни появился Престон.

– Какой я дурак, что не догадался раньше! Конечно, вы будете спать в своей постели. Я обойдусь креслом.

Джозеф ухмыльнулся:

– Согласен.

Матильда бросила сердитый взгляд на индейца.

– Это растревожит вашу рану. Я буду спать в кресле. Мне не привыкать.

– Я могу поспать на тюфяке.

– Там мало места. Ваш рост…

– Можно подвинуть мебель.

– Готово. У вас обоих есть постель.

Доска прочно упиралась концами в желобки, проделанные в спинке и ногах кровати, видимо, как раз на такой случай. Не говоря больше ни слова, Джозеф вышел. Престон и Мэтти уставились друг на друга. Прошла долгая минута. Престон протянул руки. Матильда кивком указала на кровать. Он сел на край матраса, и она быстро приковала его правое запястье к столбику кровати. Отступив назад, девушка достала из кармана маленький револьвер с перламутровой рукояткой, проверила заряд и положила оружие на стул у своего края кровати.

– Нарушите границу хоть на дюйм – лишитесь кое-чего важного.

– На вашем месте я бы так не волновался. Престон лег на правый бок, спиной к разделявшей их доске, сунув руку под подушку.

– Я джентльмен – в самом лучшем смысле этого слова. Но дело не только в этом. Вы не в моем вкусе!

Он закрыл глаза. Матильда выскочила из спальни как ошпаренная. Что это значит? Она сгребла в кучу угли в камине, задула лампу. Его слова никак не шли у нее из головы. Она вернулась в спальню, нарочно громко топая, и вытянулась на своей половине постели, не раздеваясь. Несколько минут прислушивалась к его ровному дыханию и наконец не выдержала:

– Что вы имели в виду – не в вашем вкусе?

Престон изобразил похрапывание. Матильда снова улеглась, скрестив руки на груди. Постепенно ее дыхание замедлилось и стало ровным – она крепко заснула. Престон скривил губы в довольной улыбке. Двигаясь медленно и бесшумно, он встал, вытянул обе руки и сделал несколько осторожных шагов. Перегнувшись через кровать, взял со столика ключ от наручников. Ей, видимо, не пришло в голову, что он сможет до него дотянуться. Освободив руку, Престон оставил второй наручник болтаться на столбике кровати.

Растирая запястье, Престон на цыпочках вошел в гостиную. Его глаза привыкли к темноте, и рассеянного света было достаточно, чтобы добраться до камина. Его оружие лежало на каминной полке. Большой охотничий нож он засунул за правое голенище, а тонкий стилет – в особые ножны, свисавшие под рубашкой вдоль спины. Пистолеты пусть лежат, куда она их положила, но без ножей он чувствовал себя неуютно.

Потом Престон отнес седельные сумки на стол, поближе к окну. Бледный лунный свет пробивался сквозь оплывшее стекло маленького окна. Хитрость с книгой уже позволила ему убедиться, что все его вещи лежат на своих местах. Открыв одну из сумок, он выложил на стол пачку бумаг, бритвенный прибор, что-то из одежды, коробку с патронами и мешочек с деньгами. Затем провел рукой вдоль внутреннего шва.

Слава Богу, Матильда не добралась до потайного кармана. Она видела только бумаги, приготовленные специально для нее. Значит, она знает не все. Престон извлек из сумки маленький пакетик, завернутый в клееную бумагу, и сунул его под рубашку. Снова уложив вещи, он отнес сумки в угол и вернулся в спальню.

Разумеется, ему очень не хотелось провести остаток ночи, заведя прикованную руку за голову. Сочтет ли она его достойным доверия, если утром увидит, что он снял наручники?

Матильда крепко спала, раскинувшись на своей половине кровати. Одна коса свисала на пол, другая свернулась у нее на груди золотистым завитком, похожим на вопросительный знак. Никогда раньше ему не доводилось рассматривать спящую женщину. Она слегка посапывала во сне. Интересно, что ей снится? Престон с удивлением понял, что растроган.

Ее губы выглядели полнее, чем днем, а нижняя губка казалась просто созданной для поцелуев. Но выражение ее лица по-прежнему оставалось напряженным. Бедняжка, ей действительно нужно отдохнуть. А что, если она проснется и увидит, что он на свободе? Тогда она больше не заснет.

Вот и решение. Пусть чувствует себя в безопасности. С печальным вздохом Престон опустился на постель и защелкнул наручник на запястье. Щелчок показался ему оглушительным. Он затаил дыхание, но девушка не проснулась. Ему удалось задремать. Через три часа его разбудил слабый толчок – Матильда встала и выскочила в соседнюю комнату. Что ее разбудило? Престон подглядывал сквозь полуопущенные веки, стараясь угадать, чем она сейчас занята.

Вот она развела огонь и поставила чайник. Теперь уселась в кресло-качалку, взяла шитье или, может быть, книгу. Зачем она встала? Ей нужно поспать. На каминной полке тикали часы. Через пятнадцать минут он ее окликнет.

О Боже, что за странный звук? Как будто плачет отнятый от матери щенок, только намного громче.

Мэтти отставила чашку с чаем и бросилась в детскую, пока девочка не перебудила весь дом. Очутившись у нее на руках, Бесси немного затихла. Мэтти вынесла хныкающую девочку в гостиную, поглаживая ее по спинке.

– Бедняжка! Я знаю, у тебя болят зубки. Это не страшно. Ты растешь и скоро станешь совсем большой.

Бесси подняла голову и взглянула на нее полными слез глазами.

– Я ничем не могу тебе помочь. Скоро само пройдет, обещаю.

В самом деле, не давать же ей опиум, как советовали женщины в городе!

Бесси снова разразилась плачем, больше похожим на вой. Мэтти ходила с ней по комнате, пела песни, заставила танцевать тряпичную куклу… ничего не помогало.

– Мисс Максвелл?

Мэтти подошла к двери с девочкой на руках.

– Мы вас разбудили, простите! Если вам что-нибудь нужно, придется подождать. У меня заняты руки.

– Снимите с меня наручники! Думаю, я мог бы вам помочь.

– Что вы знаете о маленьких детях?

Престон сел.

– Почти ничего.

Бесси прижалась к Матильде и завопила прямо ей в ухо. Что ж, если англичанин захочет сбежать подальше от шума, тем лучше. Она бросила ему ключ. Престон вышел за ней в гостиную и направился прямо к сумкам. Если он уйдет, одной проблемой станет меньше. Мэтти отказывалась признаться самой себе, что разочарована. Она усадила Бесс в качалку и попыталась поиграть с ней в ладушки. Уголком глаза она следила за Престоном.

Никуда он не ушел. Покопавшись в сумке, Престон достал продолговатый пакет.

– Однажды мне довелось путешествовать с мистером Бертоном. Он учил меня, что нужно быть готовым ко всему. Это походная аптечка, в точности как у него. Нельзя рассчитывать на хорошую медицинскую помощь, когда охотишься на тигров в джунглях или взбираешься на горы Тибета. Я всегда ношу с собой эти эссенции. – Престон выбрал маленький пузырек темного стекла и протянул Матильде. – Вот это должно помочь.

Мэтти запротестовала:

– Ни за что не стану давать ребенку опиум! Я знаю, что…

– Это не опиум. – Престон показал ей этикетку. – Это гвоздичное масло! Одна моя добрая знакомая, Анна, давала его своим детям. Достаточно втереть в десны одну каплю.

Матильда с сомнением посмотрела на пузырек.

– Вы всегда носите с собой лекарство от зубной боли?

– А у вас что, никогда не болели зубы? Это отличное средство. Добавьте его в чай или бренди – и сможете лечить ангину. А еще…

Она взяла протянутый пузырек.

– Я знаю, что такое гвоздичное масло. Просто мне в голову не пришло, что оно помогает маленьким детям.

Матильда капнула маслом на палец. Но не тут-то было! Бесси закрыла рот и отвернулась. Никакие уговоры не действовали. Попытки насильно разжать ротик девочки привели к тому, что она зарыдала еще сильнее. Мэтти взяла девочку на руки.

– Вам придется мне помочь.

Престон удивился. Вот еще, совать палец в рот младенцу! Зубки у Бесси, может быть, и крошечные, но с каким упрямством она сжимает челюсти!

– Уж лучше вы…

Мэтти решительно протянула ему девочку. Пришлось сражаться с плачущим ребенком. Казалось, у Бесси внезапно выросло десять рук и ног. Как бы не уронить ее на пол или, не дай Бог, не сделать ей больно. Так всегда с женщинами, подумал Престон. Пытаешься привязать их покрепче – плохо, даешь им свободу – ничуть не лучше… Взрослую женщину можно хотя бы уговорить. Подействуют ли слова на двухлетнюю малышку?

– Я, кажется, придумал…

Матильда с девочкой на руках устроилась в кресле-качалке. Престон опустился на колени. Ровным, низким голосом он заговорил с Бесси:

– Никто не обидит тебя, обещаю.

Ребенок затих. Наконец-то! Что же сказать такой маленькой девочке?

– Когда я увидел тебя в первый раз, я подумал, что ты ангел.

Она смотрела недоверчиво.

– У тебя такие выразительные глаза! Однажды во дворце индийского раджи я видел вазу такого же чудесного синего цвета, что и твои глаза. На лазурном фоне горели золотые искорки. Простая форма вазы подчеркивала изысканность ее цвета. Во дворце было много роскошных вещей, но я помню только эту маленькую вазу. – Престон вытер слезинку с ее щеки. – Разве можно плакать такой красивой девочке? Жаль, что я не поэт: я бы написал сонет в честь твоих золотых кудряшек. А будь я музыкантом, я сочинил бы песню о твоих фарфоровых щечках.

Ее глаза, казалось, заглядывали ему в душу.

– Увы, словами не передать твоего очарования. И ты такая необычная! Я видел много красивых девочек, но только ты запала мне в душу.

Матильда прошептала:

– Продолжайте… – Она откашлялась. – Кажется, на нее подействовало…

Престон кивнул, не отрывая от девочки взгляда.

– И поэтому разреши мне быть твоим рыцарем, чтобы защищать тебя от всех бед… – Престон улыбнулся, и девочка улыбнулась в ответ. – А теперь, моя дорогая, мы хотим вылечить твои бедные зубки. – Он смазал маслом палец. – Я положу тебе в ротик лекарство, вот так. Смотри. Сейчас твоя очередь.

Престон дотронулся до ее нижней губы. Бесси хихикнула.

– Ну-ка откройся!

Она послушно раскрыла рот, как птенец при виде червяка. Вкус лекарства сначала ее озадачил. Потом девочка чмокнула губами, заулыбалась и бросилась Престону на шею. Через минуту Бесси крепко спала, прижавшись к его плечу. Престон был поражен. Одно мгновение – и вопящий чертенок превратился в ангела. А он еще боялся, что она станет кусаться! Отличная работа! Он оглянулся на Матильду, ожидая похвалы. Но та стояла нахмурясь.

– Нам удалось!

Он чувствовал себя победителем.

– Это вам удалось, а не мне. Какое красноречие! Да вы любую женщину уговорите.

Мэтти забрала у него девочку, чтобы отнести ее в детскую. В дверях она обернулась:

– Только не пытайтесь очаровать меня! Ничего не выйдет. Лесть на меня не действует.

Он кивнул:

– Я это запомню.

На самом деле он прекрасно знал, что ни один человек, будь то мужчина или женщина, не устоит перед искренним восхищением.

– Да уж, постарайтесь.

Матильда упряма и недоверчива, но тем интереснее игра. Она провела черту, пересечь которую он может только на свой страх и риск. Еще мальчиком он привык отвечать на вызов. Престон вернулся в спальню и лег на кровать, сунув руки за голову. Давно ему не попадался такой занятный противник. Он улыбнулся.

Глава 4

Нужно успокоиться, уговаривала себя Мэтти. Сейчас она просто не в состоянии вернуться в спальню, где этот англичанин лежит на ее кровати. Ей было стыдно признаться самой себе, что его ласковые слова взволновали ее до глубины души. А ведь он разговаривал с Бесси, а не с ней! Как он это сказал: «Откройся»! И Мэтти послушно открыла рот, быстрее, чем Бесси, когда она выпрашивает мятный леденец. К счастью, Престон этого не заметил.

Сжав губы, Мэтти схватила метлу и принялась с ожесточением мести дощатый пол. Нежданно-негаданно явился сюда этот красавец и пробудил в ней давние мечты о далеких странах. Все детство Мэтти прошло в скитаниях, и она точно знала – лишь там хорошо, где нас нет. Она ни за что не позволит ему вовлечь себя в эту безумную затею. Здесь синица в руке стоит двух в английском небе.

Тихие крадущиеся шаги за спиной! Сердце екнуло. Боже, она опять забыла надеть на него наручники. Мэтти быстро обернулась.

Посреди комнаты стоял восьмилетний Натан, зевая во весь рот. Мэтти выдохнула:

– Как ты меня напугал! Прости, милый, мы тебя разбудили.

Мальчик тряхнул головой. Его каштановые волосы были взлохмачены. Затем он скорчил горестную гримасу, потер кулаками глаза и ткнул пальцем в сторону детской комнаты. Мэтти кивнула в ответ. Натан вообще говорил мало и неохотно. Они с Джозефом использовали индейский язык жестов, и за те три года, что они прожили на ее ферме, Мэтти тоже научилась его понимать.

– Ты мог бы выйти из своей комнаты и познакомиться с нашим гостем.

Мальчик покачал головой. Он стеснялся незнакомых людей. Мэтти была вынуждена признать, что он довольно нелюдим и хорошо себя чувствует только в кругу своей маленькой семьи. Когда они ездили в город, Мэтти старалась поощрять его игры с другими мальчиками, однако Натан предпочитал держаться поближе к ней. Как ему помочь, она не знала. Впрочем, Мэтти не собиралась сдаваться.

– Садись-ка ты за стол, а я приготовлю тебе кружку горячего молока. Это поможет тебе заснуть.

Натан послушно взгромоздился на стул. Как он вырос за последнее время! Уже и эти брюки ему малы. Мэтти мысленно добавила еще один пункт к длинному списку покупок, которые предстояло сделать в ближайшие дни. Им столько всего нужно – мука, сахар, чай, а еще зерно на зиму, чтобы прокормить двух лошадей и молочных коров.

Мэтти потерла лоб. На те деньги, что хранятся в старой коробке из-под сигар, им не протянуть до весны. Она уже продала почти весь скот, потому что его нечем было бы кормить, когда ляжет снег. Весной оставшиеся коровы принесут потомство, и у нее будет новое стадо. Эти шесть коров – их единственная надежда.

Как говорил отец, «делай что хочешь, но оставайся в игре. Судьба переменчива, рано или поздно тебе выпадет счастливая карта. Главное – не выходить из игры».

Натан постучал по столу, пытаясь привлечь ее внимание. Ему не нравилось, что она чем-то обеспокоена. Мэтти заставила себя улыбнуться. Бедный мальчик и так слишком натерпелся.

– Молоко какое-то невкусное. Давай возьмем остатки какао и сахара? У нас получится горячий шоколад.

Натан захлопал в ладоши. Тщательно все перемешав, Мэтти сняла с огня кастрюльку с шоколадом и повернулась к столу. Ее гость стоял в дверях спальни. Она застыла. Оказывается, этот англичанин умеет двигаться бесшумно, как индеец. Интересно, давно ли он тут стоит?

– Может, и мне нальете чашечку? Я тоже не могу заснуть.

Натан выскочил из-за стола и спрятался у нее за спиной. Мэтти чуть не пролила молоко. Она опустила кастрюльку на стол, взяла мальчика за плечи и поставила перед собой.

– Привет! Рад с тобой познакомиться.

Престон протянул руку и терпеливо ждал. Натан молча смотрел на него.

И все-таки мальчик осмелился пожать протянутую руку! У Мэтти отлегло от сердца. Престона, казалось, совсем не удивляет, что мальчик молчит. Никаких насмешек: «Эй, парень, в чем дело? Язык проглотил?» Она поставила на стол еще одну кружку.

– Садитесь.

Престон взял подушку с кресла-качалки и осторожно присел, демонстративно морщась от боли.

Мэтти вдруг стало стыдно, что она подает шоколад прямо в кастрюльке, что у нее нет ни печенья, ни даже галет. Она вскочила, чтобы принести им обоим салфетки. Престон сделал глоток.

– Превосходно.

Мэтти отвернулась, чтобы не видеть его довольного лица. Высунув язык, Натан принялся слизывать шоколад с верхней губы.

– Пользуйся салфеткой!

– Чтобы пропал такой вкусный шоколад? Натан совершенно прав, только так и надо.

Престон сделал большой глоток и тоже начал облизываться. Натан заулыбался.

– Теперь ваша очередь, Матильда.

Мальчик умоляюще посмотрел на нее. Как можно было отказаться? Она сделала глоточек, и теплая жидкость намочила ей верхнюю губу. Натан кивнул и захлопал в ладоши.

– Твоя мама чудесно выглядит с усами.

Мэтти потянулась за салфеткой.

– Ну нет. Вы должны их облизать. Мэтти помотала головой.

– Берите пример с Натана. Он большой мастер в этом деле. Учитесь.

Престон взмахнул рукой и склонил голову, словно представляя артиста публике. Мальчик расправил плечи, взял кружку обеими руками и сделал долгий глоток. Его губа украсилась новым слоем шоколада, с которым Натан справился одним движением языка. Престон зааплодировал, а потом похлопал мальчика по плечу.

– Я знал, что у тебя получится! Отличная работа. А теперь ваша очередь, Матильда.

Натан сиял, как будто получил медаль из чистого золота. Ему так хотелось, чтобы мама тоже приняла участие в забаве! Мэтти не смогла отказаться.

На дне кружки осталась почти одна пена. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы выпить все до конца. Потом она слизала последние капли в уголках губ. Натан был в восторге. Престон почему-то молчал.

Эти быстрые движения языком превратили игру во что-то совсем другое. Как она его раздразнила!

– Вы в порядке, Престон?

– Да, разумеется.

Просто пытка какая-то.

Хлопая в ладоши, Натан переводил взгляд с Мэтти на Престона. Он хотел, чтобы маму тоже похвалили. Престон очнулся.

– Мама отлично справилась. Конечно, не так хорошо, как ты, у нее были слишком маленькие усы.

Натан подал Мэтти кружку. Она сделала глоток, и в этот момент мальчик подтолкнул дно кружки пальцем. Мэтти жалобно ахнула, но ее лицо уже было в шоколаде.

Натан решил устроить соревнование. Здравый смысл подсказывал Престону отказаться от этой затеи. У Матильды, однако, был такой довольный вид, словно она догадывалась о его смятении. Ей хотелось продолжать игру.

Сейчас ей будет не до смеха. Престон выпил свой напиток залпом. Она облизывалась, а он в точности повторял ее движения. Матильда бросила на него завороженный взгляд и сделала еще глоток. Теперь он задавал ритм. Мэтти прикусила нижнюю губку. Престон чуть не застонал.

Шоколад закончился. Мэтти вздохнула. Натан спал, откинувшись на спинку стула, и улыбался во сне. Его губы были испачканы шоколадом. Престон протянул ей пустую кружку.

– Еще?

Она покачала головой и взглянула ему прямо в глаза.

– Это все.

Она имеет в виду шоколад или что-то другое? Престон одернул себя. Ну конечно, она хочет сказать, что они все выпили. Слишком долго он был лишен женского общества, это сказалось на его мыслительных способностях. Это не должно повториться. Его задача – доставить Матильду в Лондон. Вот и нечего ее соблазнять.

– Может, это к лучшему.

Она молча встала и повела Натана в детскую. Мальчик мгновенно заснул, едва его уложили в постель. Мэтти сидела на краешке кровати, закрыв лицо руками. Как она себя вела! Она даже не думала, что способна на такое. Все из-за него! Этот мужчина ворвался в ее жизнь, пробудил в ней мечты – поцелуи при луне, его рука на ее талии… Разве он ее судьба, этот искатель счастья, охотник на крупную дичь? Она хочет прочно осесть на земле, иметь дом – ради детей! Престон заставил ее мечтать о несбыточном.

Она проявила слабость. Единственный способ побороть искушение – заставить Престона уйти из ее дома и из ее жизни. Как можно скорее! Зачем дожидаться воскресенья? Она отвезет его в город сегодня. Устроит в гостинице, а заодно сделает необходимые покупки. Решено! Они отправятся на рассвете.

– Почему мы остановились?

Матильда натянула поводья, и фургон затормозил.

– До города минут двадцать езды. Мы всегда останавливаемся здесь, на этом холме, чтобы позавтракать.

Натан выбрался из фургона, и Мэтти отправила его в ближний лесок за хворостом.

– Смотри под ноги, там могут быть змеи!

Престон осторожно сполз с соломенного тюфяка, на котором сидел вместе с детьми.

– Пойду помогу мальчишке.

– Лучше отнесите корзину вон к тем черным камням и попробуйте развести костер.

– А зачем? Сейчас не холодно.

– Детям нужна горячая каша, им ведь надо поесть как следует. И я захватила кофейник.

– Разве в городе нет ресторана?

– Платить миссис Барстоу пятьдесят центов за водянистую кашу и отвратительный кофе? Я сама приготовлю прекрасный завтрак. По крайней мере если кто-нибудь поможет развести огонь.

Престон церемонно поклонился и отправился к камням. Наконец-то Матильда перестала обращаться с ним как с тяжелобольным. Она отказалась от его помощи утром, когда грузила фургон и запрягала лошадь. Сама взяла вожжи. Он пытался заговорить с ней в пути, но она только прошипела, чтобы он не разбудил детей. Двухчасовое путешествие прошло в молчании.

Костерок разгорелся. Натан принес хворост, и они приготовили кофе и поставили на огонь кастрюлю с водой. Престон вернулся к фургону. Матильда уже одела Бесси, хотя девочка по-прежнему крепко спала.

– Приглядите за ней, ладно? Я вернусь через минуту. Мне нужно…

Мэтти схватила одеяло и направилась к кустам ярдах в двадцати от дороги. Престон облокотился о фургон. Сейчас бы выкурить сигару! Рядом пристроился Натан, старательно копируя его позу. Престон махнул рукой в сторону невысоких холмов, все еще скрытых дымкой тумана:

– Великолепное зрелище!

Он не мог оставаться равнодушным к этой дикой красоте, столь непохожей на ухоженные пастбища и усеянные цветами луга его родины. Конечно, не так уж много времени Престон проводил в Рукери, родовом поместье графа Стайлза. Но он знал: всего несколько часов пути – и вот он, родной край, вместо шумного и душного Лондона.

– Красиво, но непривычно… – Натан посмотрел на него с любопытством, и Престон продолжал рассказывать: – В детстве я жил среди природы, скакал на лошади по холмам и лугам, ловил рыбу в ручьях. К западу от усадьбы был огромный скалистый валун. Раз в неделю мы с моим другом Берком забирались туда, чтобы посмотреть, как дела у пары ястребов, которые устроили гнездо на самой вершине. – Престон коротко рассмеялся. – А может быть, нам просто нравилось это чувство – как будто весь мир лежит у наших ног. К этому валуну мы бежали наперегонки, как только приезжали домой на лето после школы…

Мальчик дернул его за рукав:

– Ш-ш-к-к-кола?

Престон судорожно глотнул. Вот в чем дело! Мальчишка умеет разговаривать, но не хочет, стесняется. Бедняга. Тот же самый ужас терзал его в детстве. Спасибо гувернеру, мистеру Кристиану. Он сумел внушить воспитаннику уверенность в себе и помог победить страх. Как бы объяснить Натану, что бояться нечего?

– Я ходил в школу в Лондоне. Я тогда был немного старше тебя. Сначала у меня был домашний учитель. Он-то и помог мне научиться хорошо разговаривать. Я ведь тоже заикался.

– Т-т-ты з-заикался?

– Немного. Я не выговаривал некоторые звуки и всегда так волновался из-за этого, что не мог сказать ни слова.

– Мне б-бы так.

Престон положил руку ему на плечо.

– Мой учитель показал одно простое упражнение.

Престон отыскал ровный камушек, достаточно маленький, чтобы взять его в рот, и слишком большой, чтобы нечаянно проглотить.

– Нужно положить в рот круглый камень и так проговаривать урок, повторяя слова снова и снова, пока речь не сделается понятной. Потом, без камня во рту, говорить намного проще.

Престон разжал руку. На ладони лежал маленький гладкий камень. Мальчик взял его с таким благоговением, словно это Святой Грааль. Потом дернул подбородком в сторону деревьев. Престон пообещал:

– Я ничего не скажу.

В детстве он терпеть не мог, когда люди обсуждали его заикание. Отец и мать яростно ссорились, возлагая вину друг на друга, а он сгорал от стыда. Краем глаза Престон заметил, что мальчик сунул камушек в карман.

Появилась Матильда. Она подошла к костру и плеснула горячей воды на полотенце. Обтерла лицо и руки, высыпала в кастрюлю размолотые овсяные зерна и направилась к фургону.

Престон кашлянул.

– Натан, сходи-ка принеси еще дров.

Мальчик бегом кинулся в лес, Мэтти не успела его остановить. Она сердито спросила:

– Что вы такое задумали?

Удача явно была не на его стороне. Времени в обрез. Это последняя возможность поговорить с ней с глазу на глаз.

– Прошу вас, обдумайте мое предложение как следует. Вы же едва сводите концы с концами. Соглашайтесь, и у вас будут деньги на новый амбар и…

– Довольно. Здесь мой дом, моя земля. Я ни за что не уеду отсюда. Никто меня не заставит. И хватит об этом.

Матильда взяла на руки мирно спящую Бесси и пошла к костру. Престон медленно двинулся за ней. Что ж, придется поступить по-другому. Помнится, он тогда спросил Марсфилда, а не выкрасть ли ему наследницу. Конечно, это была шутка. Видит Бог, он не собирался искушать судьбу. Однако не возвращаться же с пустыми руками? Он всегда выполнял возложенные на него поручения. Справится и на этот раз.

Глаз уловил движение за дальним холмом, отблеск солнечного луча на металле. Инстинкт сработал мгновенно. Престон схватил Мэтти в охапку и толкнул ее на землю, стараясь не придавить собой ее и ребенка. Над ухом просвистела пуля.

Бесси проснулась и заплакала. Вторая пуля пробила кофейник.

– Что происходит?

Они укрылись за камнями. Матильда обняла детей.

– Похоже, кто-то пытается нас убить.

Его легкомысленный тон показался ей неуместным.

– Но почему?

– Вот сейчас пойду и спрошу.

Обдирая локти, Престон пополз в сторону большого скального выступа.

– Не надо!

– Будем сидеть и ждать, пока он нас не прикончит? На таком расстоянии ему будет нелегко попасть в движущуюся цель. Я доберусь до фургона и достану вашу винтовку. Надеюсь, сейчас она заряжена не дробью?

– Да, но он, кажется, ушел. Все тихо.

Матильда привстала и попыталась осмотреться. Раздался выстрел, пуля ударилась о камень. Они бросились ничком в пыль. Матильда прошептала:

– Мы подождем вас здесь. Будьте осторожны, прошу вас.

Престон усмехнулся:

– К черту осторожность. Мне последнее время крупно везет.

Послав ей воздушный поцелуй, он бросился к фургону.

Глава 5

Вот и фургон. За все время ни одного выстрела. Значит ли это, что целью стрелка была Матильда? Но кому понадобилось ее убивать? Впрочем, сейчас не время ломать над этим голову. Нельзя терять ни минуты.

Нужно успокоить лошадей. Только бы они не понесли! Престон забрался в фургон. Лежа под высоким сиденьем козел, он разыскал винтовку и коробку с патронами. Отвязал поводья и просунул их под сиденье. Мягко осаживая лошадей, он заставил фургон двигаться задним ходом к камням, где прятались его спутники. Вскинул винтовку, прицелился.

– Мэтти! Слушайте меня внимательно. Ближе подъехать уже нельзя. Когда я начну стрелять, пусть Натан бежит сюда и забирается в фургон сзади. Потом, по моей команде, ваша очередь. Вы поняли?

– Да.

– Натан, приготовился… марш!

Престон выстрелил. Его задачей было напугать стрелка и заставить его залечь в своем укрытии. Сзади на соломенный тюфяк плюхнулся Натан.

– Ты храбрый парень. Иди-ка сюда. Ты умеешь стрелять?

Престон перезарядил винтовку. Мальчик кивнул.

– Держи. Я должен помочь маме и Бесси. По моей команде стреляй вон в ту сосну пониже валуна. Видишь?

Мальчик глубоко вздохнул и прицелился. Престон обнял его за худенькие плечи и улыбнулся:

– Отлично. Не бойся, тебе не нужно никого убивать. Просто всади как можно больше пуль в дерево. Ты справишься.

– Престон! Что происходит? Где Натан? У вас все в порядке? Отвечайте, черт вас дери!

Престон бросился плашмя рядом с ней.

– Не шумите.

Матильда испуганно вскрикнула. Бесси залилась плачем.

– Как вы меня напугали! Нужно было предупредить!

Свободной рукой она ущипнула его за плечо.

– В следующий раз я пришлю вам свою визитную карточку.

Слава Богу, ее больше не трясло от страха.

– Леди, вы готовы? Карета ждет. Она решительно кивнула.

– Я возьму Бесс. Вам будет легче бежать.

– Она сейчас так напугана! Я не уверена, что…

Престон протянул руки, и Бесси бросилась к нему. Обняв его за шею, девочка посмотрела на Мэтти торжествующим взглядом. Она уже не плакала.

– Я же ее рыцарь, помните? Теперь послушайте. Когда Натан начнет стрелять, бегите и прыгайте в фургон. Старайтесь не бежать по прямой. Вы все поняли?

– Да.

Престон прижал девочку покрепче.

– Натан? Огонь!

Мэтти стрелой бросилась вперед. Он видел, как мелькают ее пятки. Престон дал ей несколько ярдов форы и пустился следом. Они добежали почти одновременно. Он отдал ей ребенка, обежал фургон и запрыгнул внутрь.

Детей уложили на тюфяк и накрыли одеялом. Мэтти пробралась к Престону.

– Что мне делать?

– Берите вожжи.

Две пули с глухим стуком вонзились в толстую деревянную стенку фургона.

– Не могу достать до тормоза! – Ее голос звенел от страха.

Натан, как обезьянка, быстро пробрался вперед и освободил рычаг.

– Скорее!

Мэтти хлестнула поводьями и свистнула. Напуганные выстрелами лошади понеслись галопом.

Вот наконец и город. Мэтти остановилась у первого дома на окраине. На маленькой веранде перед зарешеченным окошком сидел толстый мужчина.

– Шериф Джонс, я хочу заявить о попытке вооруженного ограбления.

– Вот как?

Никакое это не ограбление, подумал Престон. Он выбрался из фургона и протянул Матильде руку. Толстяк с трудом встал и подошел к перилам веранды. Его жирный подбородок затрясся. Он уставился на Престона.

– Это еще кто?

Мэтти быстро представила своего спутника.

– Что-то я вас раньше не видел.

– Это мой гость. Если вы поторопитесь, шериф, вы наверняка их поймаете. Вы слышите? Кто-то стрелял в нас. Они могли ранить детей. Даже убить! – Ее голос дрожал.

– Все целы?

– Да, но…

– Вы видели того, кто стрелял?

– Нет…

Шериф почесал свой огромный, как пивная бочка, живот.

– И что толку туда ехать? Ничего я там не найду, одни пустые гильзы.

Мэтти со злостью посмотрела на него. Повернулась на каблуках и забралась в фургон.

– Что-то вы мне не нравитесь. Говорите, жили на ферме у Мэтти? Вы совсем не похожи на фермера.

Мэтти наконец нашарила поводья. Фургон тронулся так резко, что Престон охнул от боли.

– Эта ленивая свинья шериф…

– Он прав, к сожалению. Парня давно след простыл.

– Нужно же было хоть что-то сделать!

– Что вы предлагаете?

Она зарычала, совсем как тигренок, которого ему довелось однажды выхаживать. Беспомощный, со сломанной лапой, малыш тем не менее прекрасно умел пускать в ход острые зубы и когти. На правом предплечье Престона до сих пор сохранились шрамы. Не стоило недооценивать силу маленькой тигрицы!

Фургон остановился возле магазина. Престон спрыгнул на землю и помог спуститься Матильде и детям.

– Гостиница через дорогу. Уверена, они хорошо вас устроят. Завтра Джозеф приведет лошадей и оставит на конюшне. От всего сердца благодарю вас за спасение…

– Я помогу вам управиться с покупками.

Ему не хотелось оставлять ее одну, без защиты.

– Не стоит. Я оставлю список мистеру Сандерсу, и он все погрузит в фургон. Так что прощайте.

Мэтти взяла сумочку и повернулась к Престону.

Англичанин стоял у входа в магазин, такой высокий и красивый, что у нее защемило сердце. На руках у него сидела Бесси, и ее личико казалось фарфоровым рядом с его смуглым лицом. Вот и Натан, у него такой гордый вид.

Престон обнял его за плечи. Ожившая мечта о том, чего не может быть. Она протянула руки к малышке, но та только крепче прижалась к Престону.

– Натан?

Но он лишь покачал головой.

– Это что, бунт? Так-то вы любите маму! Не будет вам никаких леденцов.

– Ну и ну! Кого я вижу!

Мэтти обернулась. Сестра священника! Черт возьми. Надо было смотреть по сторонам! Меньше всего на свете ей хотелось бы сейчас встретить эту особу.

– Привет, Вирджиния.

– А вот и наша маленькая Бесси. Разве она не прелесть?

Вирджиния хотела потрепать девочку по щеке, но та отвернулась.

– Ты меня не представишь?

Женщина смотрела на Престона во все глаза. На ее обычно кислом лице расцвела улыбка. Мэтти и не знала, что Вирджиния умеет так улыбаться. Пришлось их познакомить – ничего другого ей не оставалось.

– Мисс Хеншо.

Престону удалось изобразить вежливый поклон, хотя Бесси ерзала у него на руках, а Натан прятался за его спиной.

– Добро пожаловать в наш город! Я уверена, вам у нас понравится. Мы очень любим гостей.

Мэтти слегка толкнула Престона в бок.

– Это старый друг нашей семьи. Он здесь проездом.

– Правда? Так вы остановились на ферме Мэтти? Мы все так тревожимся за нее. Она там совсем одна, не считая этого старого индейца. Вы понимаете, о чем я? Женщины должны соблюдать осторожность. Репутация женщины – ее главное достояние, а ведь репутацию так легко погубить.

– Она живет не одна, у нее дети.

– Разумеется. Но у нее нет компаньонки! А ведь неукоснительное соблюдение принятых в обществе правил приличия – лучший для женщины способ обезопасить себя.

Мэтти напомнила:

– Со мной моя винтовка.

Вирджиния ее не слышала. С обезоруживающей улыбкой она обратилась к Престону:

– Может быть, я наговорила лишнего. Просто не могу остановиться, если принимаю что-то слишком близко к сердцу. Надеюсь, что увижу вас в воскресенье в церкви. Мой брат, преподобный Хеншо, читает такие прекрасные проповеди!

– Уверен, это будет очень поучительно.

– Утренняя служба начинается в восемь.

Вирджиния поправила туго стянутый на затылке пучок волос. Из-под широких полей шляпы не выбивалась ни одна прядь. Мэтти громко сказала:

– Мистер Престон, вероятно, не задержится в городе до воскресенья. У вас ведь дела, не так ли?

К ее изумлению, Престон ответил:

– Наша главная обязанность – заботиться о душе. Что может быть важнее?

Мэтти хмыкнула. Что ж, она пыталась ему помочь. Пусть теперь пеняет на себя. Впрочем, его дела ее больше не интересуют.

– Браво, мистер Престон!

Вирджиния набожно сложила руки и закрыла глаза.

– Как жаль, что найдется немного мужчин, способных так же ясно видеть свет истины, как вы!

Престон улыбнулся:

– Вы наверняка очень заняты сегодня, мисс Хеншо. Мы и так отняли слишком много вашего драгоценного времени.

– Ах да. У меня действительно срочное дело. Я должна идти.

Мэтти наблюдала за Вирджинией, презрительно наморщив нос. Как ей надоела эта особа! Заноза, сидящая в боку все эти четыре года. А ее брат? Впрочем, это совсем другое дело.

– До свидания, мистер Престон! О, рада была повидаться, Мэтти. Скоро увидимся, не так ли?

Она снисходительно улыбнулась и пошла по дощатому тротуару. Мэтти скорчила гримасу. Престон ехидно сказал:

– Милая у вас подруга.

Мэтти заставила себя улыбнуться.

– Я стараюсь быть вежливой со всеми. С вами в том числе.

Матильда вошла в магазин с гордо поднятой головой. Он тихо засмеялся ей вслед. Пока она разговаривала с продавцом, Престон слонялся по магазину и развлекал детей. Нацепил на голову какую-то шляпу, устроил кукольное представление. Бесси и Натан с хохотом уворачивались от кукол, которые хватали их за нос. Мэтти никогда не слышала, чтобы ее дети так смеялись. А она сама, было ли ей хоть раз по-настоящему весело? Жаль было им мешать. Она сделала вид, что рассматривает кусок бирюзового шелка с вышитыми на нем крохотными разноцветными бабочками.

– Вам пойдет.

Оказывается, он стоит у нее за спиной. Мэтти бросила шелк на прилавок, как будто материя жгла ей пальцы.

– Очень непрактично. Представляю, как это будет смотреться в курятнике. Впрочем, коровам бы, наверное, понравилось.

Престон шепнул ей на ухо:

– Мне бы очень понравилось.

– Прекратите.

Ее бросило в жар. Надо наконец от него отделаться. Поспешно закончив дела в магазине, она вывела детей на улицу.

– Наши покупки будут упакованы через час. А теперь мы идем завтракать к миссис Барстоу. Нам ведь так и не удалось поесть.

Престон оживился:

– Отличная мысль! Мне ужасно хочется есть, а тебе, Натан?

Мальчик кивнул. Мэтти сердито сказала:

– Кажется, я вас не приглашала.

– Вы уже не стараетесь быть вежливой? Или вы хотите, чтобы я умер от голода? Позвольте хотя бы позавтракать с вами, так грустно сидеть за столом в одиночестве.

Натан дернул ее за рукав. Мальчик умоляюще смотрел на Мэтти, как будто Престон был бездомным щенком и он хотел его накормить. Бездомный щенок, как бы не так. Скорее, бродячий волк, который подружился с ее детьми и теперь использует их против нее. Натан чуть не плакал, что уж говорить о Бесси: та была готова разреветься в любую минуту. А что касается самого Престона… В глубине его шоколадных глаз она прочитала мольбу, страстный призыв. Мэтти решила, что это ей просто кажется.

– Мистер Престон может позавтракать с нами. Затем мы вернемся в магазин, а он займется своими делами.

Она бросила на него предостерегающий взгляд и повела всю компанию в ресторан.

Завтрак прошел лучше, чем она ожидала. Престон и дети вели себя прекрасно. По причине нездоровья миссис Барстоу стряпней занималась ее дочь Амелия. Поэтому еда оказалась вкусной, а порции – большими. Был только один неприятный момент – когда Престон захотел оплатить счет. Ей пришлось уступить, иначе он обещал устроить скандал.

– Я иду на конюшню, чтобы распорядиться насчет моих лошадей.

Конечно, это была наглая ложь, но что поделаешь. Ему необходимо попасть на почту. Он сказал про конюшню, потому что она находилась далеко, в другой части города. Однако нельзя было допустить, чтобы они уехали без него.

– Может быть, вы отпустите со мной Натана?

– Нет.

– П-п-пожалуйста!

Мальчик осмелился заговорить в ресторане, в присутствии других людей! Сердце Мэтти растаяло. Вздохнув, она согласилась. Неужели ей никогда не отделаться от непрошеного гостя? Прилип как пиявка.

– Встретимся в магазине через полчаса.

Натан бросился ей на шею. Мэтти встала и взяла на руки Бесси. К счастью, после хорошего завтрака девочку клонило в сон, а то и ей бы захотелось отправиться погулять.

Амелия Барстоу поманила Мэтти за собой на кухню.

– Мне нужно с тобой поговорить.

Мэтти нравилась эта полная девушка. Им обеим было по двадцать четыре, обе незамужние. Амелия, конечно, обожала посплетничать, но в отличие от других городских кумушек делала это без злобы или зависти. Амелия усадила Мэтти за столик в углу кухни и налила чашку свежего кофе.

– Ужас, как устают ноги!

Мэтти устроила Бесси поудобнее.

– Мне нельзя задерживаться надолго. У нас еще куча дел. Но я так рада снова видеть тебя! Как поживает Большой Джим? Вы наконец обручились?

– Его больше волнуют лошади, чем я. Но дело не в этом. Я должна тебя предупредить. Вирджиния Хеншо опять вышла на тропу войны.

– Ну и пусть. Я могу ответить тем же.

– На этот раз все гораздо серьезнее. Вирджиния привезла из столицы адвоката, чтобы оформить опекунство над Бесс и Натаном. Опекунами будут она и ее брат.

– Что? Они не посмеют.

– Бумаги отправлены, через две недели должен прийти ответ. Так говорят.

– Через две недели?

– И это еще не самое плохое.

Потерять детей – что может быть хуже? У Мэтти закружилась голова. Амелия продолжала:

– Видишь ли, Вирджиния решила не ждать две недели. Она узнала, что у тебя на ферме живет этот мужчина…

– Никто у меня не живет!

– Вот этот самый мистер Престон?

– Не живет он у меня! Он остался на одну ночь, потому что был ранен!

– Одной ночи более чем достаточно.

– Боже мой, я приковала его к кровати наручниками!

Амелия вытаращила глаза:

– Все равно сейчас это вряд ли тебе поможет.

– Но у меня всегда была безупречная репутация!

– Ей это безразлично. Она призывает всех добродетельных женщин города, всех этих злобных подпевал, потребовать немедленно забрать детей из твоего нечестивого дома, где свил гнездо порок!

– Но ведь они хорошо меня знают! Как они могут подумать…

– Слишком уж он хорош, этот англичанин! Какие широкие плечи, какие глаза! Смотрит на тебя, как кот на сметану, и улыбается! – Амелия вздохнула и прижала руки к полной груди. – И ногти у него чистые. Кто угодно потеряет голову.

– Я не теряла головы.

Взгляд Амелии затуманился.

– А почему? Вот я бы пустила этого красавца к себе в постель…

Мэтти перебила подругу:

– И что же мне делать с Вирджинией?

– На твоем месте я бы как можно быстрее убралась из города, подальше от этого бдительного комитета. Затем я бы нашла толкового адвоката и отстаивала свои права до последнего.

– Адвокат мне не по карману.

Мэтти казалось, что она тонет в болоте отчаяния, вязкая топь вот-вот поглотит ее с головой.

Амелия схватила ее за плечи и хорошенько встряхнула.

– Это твои дети. Ты должна быть сильной ради них.

Неужели все это происходит на самом деле? Может быть, ей снится страшный сон?

– Я не понимаю. Зачем ей Натан?

– Ей придется забрать и его, чтобы получить Бесс. Я слышала, у нее есть на примете семья где-то на севере, они возьмут мальчишку, им нужны рабочие руки.

– Ему всего восемь! Конечно, у него есть обязанности на ферме и по дому, но не может же он работать наравне со взрослыми мужчинами? Я этого не допущу.

– Вот теперь ты говоришь дело! У тебя есть план?

– Пока нет, но я обязательно что-нибудь придумаю. Сначала надо привезти детей домой в целости и сохранности. Амелия, ты мне поможешь?

– Конечно! Что мне делать?

– Пойди и проверь, не околачивается ли где поблизости Вирджиния. Я оставила фургон возле магазина.

Через несколько минут Амелия вернулась.

– Возле церкви толпится десятка два женщин. Если ты выйдешь через черный ход и проберешься за домами, они тебя не увидят.

В дверях Мэтти обняла подругу. Амелия пообещала:

– Постараюсь убедить кого смогу выступить против этой святоши и ее затеи. Удачи!

Надежда придала ей сил. Мэтти выбежала на улицу. Безо всяких происшествий она добралась до магазина, обогнула заднюю часть дома и тенью проскользнула в фургон. Устроила Бесс вместе с куклой под одеялом и села на козлы. Появился мистер Сандерс с коробкой в руках.

– Я почти все уложил, мисс Максвелл.

– Остальное я заберу потом.

– Но это для…

Мэтти хлестнула поводьями, лошади тронулись. Мистер Сандерс успел втолкнуть коробку в фургон и теперь стоял посреди дороги, глядя ей вслед и качая головой.

Хорошо, что конюшня находится в другой части города, а не возле церкви! У загона она заметила Натана. Мальчик жевал травинку и наблюдал за лошадьми. Здесь же были Престон и Большой Джим. Она крикнула:

– Быстро в фургон! Мы уезжаем!

Должно быть, в ее голосе звучала паника. Прибежали оба – мальчик и Престон.

– Что случилось?

– Нет времени объяснять. Натан, быстро в фургон, мы едем домой. Нет-нет, Престон! Вы остаетесь!

Но он уже успел вскочить в фургон. Кое-как пробравшись через груды мешков, свертков и коробок, он сел рядом с Матильдой.

– Объясните наконец, в чем дело!

– Пожалуйста, оставьте нас.

– Сначала скажите, что случилось. Ведь случилось же, правда?

Что ж, придется потерпеть его присутствие. Она разберется с ним позже. Нельзя терять ни минуты.

– Держитесь крепче!

Фургон вылетел на середину дороги. Сейчас они будут проезжать мимо церкви. Мэтти немного наклонилась вперед, перехватила повыше поводья и хлестнула лошадей. Престон вцепился в сиденье. Не то чтобы ему было страшно, просто не хотелось вывалиться из фургона и лишить себя удовольствия от этой бешеной скачки. Лошади неслись так, словно это были чистокровные скакуны, а не старые деревенские клячи.

В нескольких милях от города Мэтти наконец замедлила ход.

– Объясните же, что происходит.

Кивком головы она указала на детей:

– Не сейчас.

Конечно, она не хочет говорить при детях. Придется потерпеть. Всю дорогу до дома Престон пытался развлечь ее болтовней. Матильда отвечала невпопад, и было видно, что она сильно расстроена.

Возле дома их поджидал Джозеф. Он с тревогой смотрел то на Мэтти, то на Престона. Почему они вернулись так рано? Что здесь делает этот чужак? От обычной невозмутимости старого индейца не осталось и следа. Престон пожал плечами и покачал головой. Может быть, она все-таки скажет им, в чем дело?

Не успели они выгрузить покупки, как на дороге, ведущей к ферме, появился одинокий всадник. Мэтти приказала Натану унести Бесси в дом и не высовываться. Джозеф молча сунул Престону пистолет. Они заняли позиции возле веранды, справа и слева от входа. Мэтти встала в дверях с добрым старым «генри» в руках. Гостя ждал достойный прием.

Глава 6

– Не подходите ближе, преподобный Хеншо!

Мужчина был в десяти ярдах от нее. Он спешился.

– Матильда, я же просил вас называть меня Хорасом. – Он миролюбиво улыбнулся. – Мне нужно с вами поговорить – с глазу на глаз.

– Говорите и уходите.

Джозеф и Престон молчали.

Священник направился к крыльцу. Мэтти вскинула винтовку и прицелилась. Хеншо остановился и поднял руки.

– Я безоружен. Вы ведь не застрелите слугу Господа, Матильда?

– Я застрелю каждого, кто захочет отнять у меня детей.

– Я пришел, чтобы просить вас как следует обдумать предложение Вирджинии. Господь хочет спасти вас, не отвергайте Его!

– Вы сошли с ума?

Священник опять взглянул на мужчин.

– Я служу Господу, но я знаю, как порочен этот мир. Каждая женщина несет в себе проклятие Евы, поэтому не ваша вина, Матильда, что вы уступили соблазну. Я прощаю вас.

– Вы прощаете меня?

Она не верила своим ушам. Очевидно, он принял ее замешательство за поощрение, потому что продолжил:

– Да, да. Я прощаю вас и прошу вас стать моей женой.

– Что? Разве я давала хотя бы малейший повод думать, что могу выйти за вас?

– Поэтому я и называю это спасением. Мы можем уехать прочь из города, двинуться на запад, поселиться там, где никто не знает о вашем прегрешении. Вы начнете жизнь заново. Дети были бы ненужной обузой, напоминанием о прошлом! Я готов бросить все ради вас. Я буду рядом, я спасу вашу душу, Матильда!

– Будете кнутом изгонять из меня дьявола?

– Уверен, это не понадобится. – Его глаза хищно блеснули.

– А дети? Что их ждет?

Священник смахнул пылинку с рукава.

– О них позаботится Вирджиния. – Он выпрямился во весь рост и воздел руки: – Смири гордыню, Матильда. Приди ко мне с раскаянием в сердце, и я принесу тебе спасение. – Он протянул к ней руки. – Отринь порок, вернись к Господу!

Мэтти выстрелила ему под ноги. Священник отскочил назад.

– Самодовольный ханжа!

Она выстрелила опять, вынуждая его пятиться к лошади.

– Тщеславный осел!

Снова выстрел. Пусть убирается!

– Будь вы даже последним мужчиной на земле, я бы все равно не пошла за вас! Теперь садитесь на лошадь, и чтобы духу вашего здесь не было. А если я увижу вас или эту змею, вашу сестрицу, возле моих детей, я пристрелю вас безо всякого сожаления.

Священник вскочил на лошадь.

– Еще не поздно! Я могу заставить Вирджинию отказаться от детей. Если вы согласитесь стать моей женой…

– Вы что, оглохли? Убирайтесь!

Новый выстрел. Пуля пролетела над лошадиным ухом. Бедное животное встало на дыбы, чуть не сбросив седока. Священник вцепился в гриву.

– Вы пожалеете.

Мэтти выстрелила ему вслед. Она так и стояла с поднятым ружьем, пока он не скрылся из виду. У нее подкашивались ноги. Кое-как она добралась до веранды и рухнула на ступеньки. Мужчины тоже сели. Индеец провел ребром ладони по горлу.

– Если хочешь, я позабочусь о нем. Никто меня не увидит.

– Это не поможет.

– О его сестре тоже.

Мэтти положила голову ему на плечо.

– Нет, Джозеф, ты этого не сделаешь. Но все равно спасибо, ты настоящий друг.

Престон спросил:

– Что вы собираетесь делать, Матильда?

– Пока не знаю. Что-нибудь придумаю.

– Берите детей и едем в Англию.

Она вскочила, уперев руки в бока:

– Хватит меня изводить! Мало мне своих забот? Старый враг отца пытается меня убить, потом…

– Так вот кто в нас стрелял?

Она стиснула кулаки:

– Я не знаю. Но в этом есть хоть какой-то смысл.

Значит, она догадалась, что убить хотели именно ее!

Эта наследница совсем не глупа.

– А дальше все как с ума посходили! Преподобный Хеншо несет какой-то бред, его сестра тащит из столицы адвоката, чтобы на законных основаниях забрать у меня детей…

– А это возможно?

Чего-то Матильда недоговаривает.

– Вирджиния имеет наглость обвинять меня в том, что я плохая мать. Она призывает в свидетели своих кумушек, так называемых честных женщин города. А у меня нет денег на адвокатов, и я не знаю, как ее остановить!

Внезапно Мэтти почувствовала, что вот-вот упадет. Она бросилась в дом. Престон встал.

– Я была бы крайне признательна, если бы вы оставили меня в покое хоть ненадолго.

Не дожидаясь ответа, Мэтти пошла в гостиную и села у окна. Что же ей делать? Закрыв лицо руками, она горько заплакала.

– М-м-мэт-ти?

Она поспешно вытерла лицо рукавом. Черт, когда же она научится держать при себе носовой платок? Мэтти обняла мальчика. Его худенькие плечи дрожали. Наверное, он все слышал.

– Не бойся, малыш. Мы как-нибудь выкрутимся. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты мой сын. Никто не посмеет нас разлучить. Ты мне веришь?

Натан кивнул. Ей не хотелось его обманывать.

– Пока я ничего не придумала. Но я сделаю все, что смогу. Обещаю.

Мальчик опустил голову.

– В чем дело? Ну-ка посмотри на меня!

– В-в-в Англии есть у-учителя д-для т-таких м-маль-чиков, к-как я…

Она обняла его.

– Иди поиграй с сестрой, а я займусь делами.

Мэтти готовила обед, чистила, мыла, убирала, но тревожные мысли не выходили у нее из головы. Привычная работа, однако, помогла ей яснее оценить положение, в котором она очутилась. Кажется, этот англичанин прав, и единственный выход – игра по-крупному. Мэтти вытерла руки о фартук. Она не так глупа, чтобы играть вслепую. Сначала она поговорит с Престоном.

Мэтти нашла его в сарае за домом, со скребницей в руке возле одной из его лошадей.

– Я бы хотела кое-что узнать.

Проведя скребницей по спине лошади, Престон задумчиво сообщил:

– На меня это действует весьма успокаивающе, а на вас?

– Что вы хотите этим сказать?

– Я просто подумал, что вы от злости готовы порвать собственную одежду.

Мэтти глянула вниз. Оказывается, она закрутила фартук огромным узлом. Быстро приведя себя в порядок, она выхватила у него скребницу и занялась лошадью сама. Престон уселся на бочку в углу.

– Что именно вас интересует, Матильда?

– Предположим – о, только предположим, – что я согласилась участвовать в спектакле. В таком случае какова сумма выигрыша?

Об этом он как-то не подумал. Что же ей сказать? Подперев рукой подбородок и уставившись в потолок, Престон сделал вид, что считает. Нужно назвать достаточно большую цифру, чтобы ее заинтересовать. А если сумма будет слишком большой, она, чего доброго, испугается.

– Скажем, сто тысяч фунтов.

Это в два раза меньше, чем доход герцога за год!

– Это примерно пятьдесят тысяч долларов. Целое состояние!

– Разумеется.

Матильда сильно ошиблась, пересчитывая фунты в долларах. Впрочем, пусть ошибается. Главное, он теперь знает, какая сумма ее бы устроила. Видимо, ее папаша был всего-навсего мелким воришкой.

– Какова моя доля?

– После уплаты издержек – тридцать процентов. Она рассмеялась. Ее смех показался Престону несколько наигранным.

– Пятьдесят процентов.

Насколько он мог оценить ее положение, выбора у Матильды не было. Тем не менее она пыталась торговаться. Можно подумать, у нее в рукаве припрятан козырный туз. Престон восхитился ее выдержкой.

– Сорок.

– Сначала вы оплачиваете все издержки, потом мы делим доход пополам.

– Согласен, хотя вы ставите слишком жесткие условия. По рукам?

– Я еще ничего не решила. Я узнала все, что хотела. Теперь мне нужно подумать. – Она повернулась, чтобы уйти. – Обед через полчаса. Не забудьте вымыть руки.

Стоя у колодца, Мэтти впервые взглянула на свою ферму со стороны, представив, какой ее, должно быть, увидел этот англичанин. Убогая лачуга, облупившиеся стены, покосившийся забор, неухоженные скудные посевы. Она отдала этой земле три с лишним года своей жизни – и что в итоге? Подует посильнее ветер, и все рассыплется в прах.

Убедившись, что с детьми все в порядке, а мясо спокойно тушится, Мэтти вышла из дому и направилась вверх по холму, туда, где под большим дубом был похоронен ее отец. Сорвав по пути два-три диких цветка, она положила их на землю в том месте, где должен был находиться надгробный камень.

«Я ненавидела твои бесчестные поступки, отец. Я ненавидела аферы, в которых вынуждена была участвовать. И все же я помогала тебе, потому что любила тебя».

Мэтти сидела, закрыв глаза и прислонившись к стволу дуба. Ей представлялось, что она сидит рядом с отцом.

«В один прекрасный день я решила, что только честный труд приносит счастье. Я работала не покладая рук. Ты ведь знаешь. И что я получила?»

Глухой шум листвы над головой был ей ответом.

«Мне всегда казалось, что ты просто авантюрист, которого увлекает азарт большой игры. Теперь я понимаю, что ты, как мог, пытался заработать для меня деньги. Послушай, твой приятель, мистер Престон, хочет, чтобы я помогла ему сорвать большой куш. Это был твой план. Ты не рассказывал мне о нем, наверное, не хотел, чтобы я питала напрасные надежды. Надежды на то, что я сорву наконец банк и эта игра станет последней».

Мэтти встала и отряхнулась. «Ну что же, отец. Я просто хотела сказать, что все понимаю. Вероятно, мне придется надолго уехать, если я все-таки соглашусь участвовать в деле». Она смахнула слезу. «Мне пора. Когда-то ты заботился о своей дочке, теперь у меня свои дети. Я должна идти».

Шагая к дому, Мэтти вдруг поняла, что решение готово. Если она отправится в Англию и потерпит неудачу, ее могут посадить в тюрьму и отнять детей. С другой стороны, здесь, в Америке, она их потеряет наверняка. Следовательно, нужно приложить все усилия, чтобы план удался. Что же касается самого Престона…

Ей с трудом верилось, что она способна отправиться в другую часть света с человеком, которого едва знает. Это она-то, всегда такая недоверчивая, рассудительная Мэтти Максвелл! Просто ее вынудили. Поставили на край пропасти, из которой ей не выбраться.

Пусть думает, что козыри у него. Она притворится овечкой, чтобы усыпить его бдительность. Конечно, ему нельзя доверять. Мэтти нащупала в кармане пистолет, дав себе слово всегда держать его под рукой.

Мэтти накрыла на стол и позвала всех к обеду. Они прочитали молитву. Затем она объявила:

– Я хочу вам кое-что сказать.

На нее смотрели четыре пары глаз. Бесси нетерпеливо постучала ложкой по столу и захныкала. Мэтти улыбнулась и разложила еду по тарелкам.

– Что ж, мы можем поговорить за едой. Нам нужно многое обсудить, если мы едем в Англию.

Натан и Престон зааплодировали. Мэтти повернулась к Джозефу:

– Я хочу, чтобы ты поехал с нами.

Индеец слабо улыбнулся.

– Нет. Великий дух сказал, что моя работа окончена. Я возвращаюсь к своему народу.

Натан бросился к другу, отчаянно жестикулируя. Индеец накрыл ладошки мальчика своими узловатыми руками.

– Мы увидимся снова, маленький воин. Я буду совсем стар, когда мы встретимся еще раз. Так сказал дух, а духи всегда говорят правду.

Натан кивнул сквозь слезы. Джозеф дотронулся до груди мальчика, а потом положил руку ему на голову.

– Ты держишь много здесь и вот здесь. Пришла пора сказать об этом вот здесь. – Палец Джозефа коснулся губ. – Ты должен научиться. Тогда свершится твоя судьба.

Натан сел на место. Он больше не плакал. Мэтти не знала, что сказать. Престон первым нарушил молчание:

– Думаю, мы должны уехать сегодня же.

– Невозможно. У нас еще так много дел. Распорядиться насчет животных, собрать вещи…

– Ну да, а тем временем кое-кто опять попытается вас убить.

Боже, она совсем забыла о загадочном стрелке! Неудивительно, ведь потом произошло столько событий. Мэтти сказала:

– Никто не стрелял в нас на обратном пути.

– Он просто не подумал, что мы захотим вернуться так скоро, вот он и не следил за дорогой.

– Возможно, вы правы.

– Значит, уезжаем сегодня. Кроме того, вдруг заявятся эти дамы из города? Да и ваш друг Хеншо может вернуться. Он так жаждет на вас жениться.

Она бросила на него уничтожающий взгляд. Престон ухмыльнулся.

– Возьмите только самое необходимое, чтобы добраться до Мемфиса. Там вы сможете купить все остальное.

– Мы едем в Мемфис? А почему в Мемфис?

– Пароходом будет быстрее всего.

– Мы могли бы поехать в фургоне, это дешевле. Можно взять припасы и?..

– Не забывайте, идет война. Путешествуя на восток, мы попадаем на спорные территории, из-за которых дерутся Союз и Конфедерация.

– Вы правы. Но в Мемфис ехать необязательно: пароходы останавливаются и берут пассажиров и в нашем городке, если поднять красный флаг.

– Вы действительно хотите вернуться в город?

Ее плечи поникли.

– Понимаю. Всегда больно ошибаться в людях. Матильда стукнула по столу кулаком:

– Но это несправедливо! Почему я должна бежать из собственного дома?

Джозеф встал из-за стола.

– Старуха, которая ткет полотно нашей жизни, выбирает узор сама. Нас не спрашивает. Я приготовлю лошадей и фургон.

Индеец вышел. Натан бросился ему помогать. Престон сказал:

– Нужно уезжать как можно скорее. Чем я могу помочь?

Из вделанного в стену шкафа Матильда извлекла два старых, видавших виды саквояжа.

– Вот уж не думала, что они мне когда-нибудь пригодятся. И почему я их не выбросила?

– Наверное, из сентиментальных побуждений.

– Ничего подобного!

– У них такой вид, словно на их долю выпало немало приключений.

– Нужно было их сжечь.

Прошло полтора часа. Престон нетерпеливо вышагивал около фургона. Почему так долго? Они уже уложили все необходимое. Он поднялся на веранду и окликнул ее. Никакого ответа. Он вошел в гостиную. Матильда что-то писала.

– Я должна написать Джозефу расписку, что лошади и скот действительно принадлежат ему. Иначе у него могут быть неприятности, когда он погонит их на север.

– Можете записать туда и моих двух лошадей.

Матильда благодарно посмотрела на него. Престон усмехнулся. Подумаешь, какой подвиг! Ему просто не хотелось тащить их через океан. Лошади того не стоили.

– Они мне не нужны. К тому же Джозеф согласился пожить на ферме несколько дней. Пусть наш стрелок думает, что мы все еще здесь или в городе.

Матильда промокнула чернила, вытерла ручку и убрала письменный прибор в ящичек.

– Отнесу это в фургон.

Она направилась к двери.

– Одну минуту. Скажите, у вас есть платье?

Матильда удивилась:

– Почему вы спрашиваете?

– Дело не в моих личных предпочтениях. Ваш наряд очень практичен, конечно, но… когда мы приедем в Мемфис, нам не следует привлекать к себе излишнее внимание. Вдруг наш стрелок надумает последовать за нами? Мы должны смешаться с толпой, так ему будет труднее нас найти.

– Вы полагаете, он может отправиться за нами так далеко?

– Не стоит рисковать лишний раз.

– Я думала, вы игрок.

– Я играю наверняка. То есть я смотрю, стоит ли риск выигрыша, и принимаю решение.

Матильда почему-то рассердилась.

– Хорошо, я надену платье. А вы отнесите вон ту корзинку, только смотрите, спрячьте ее подальше от детей.

Возле стола стояла закрытая плетеная коробка. Интересно, какие секреты могут храниться внутри? Старые любовные письма, дорогие женскому сердцу напоминания?

– Подарки к Рождеству.

Она сказала это шепотом, хотя дети все равно не могли ее слышать: они были с Джозефом на дворе, прощались с животными…

– Сейчас только ноябрь!

– Мне обычно приходится все готовить заранее.

Престон поднял корзину. Ему ужасно хотелось заглянуть внутрь. Он представлял, как она работала часами по ночам, чтобы в рождественское утро порадовать детей подарками. Неужели такое возможно? Престон был поражен. Разумеется, ребенком он тоже получал подарки, великое множество подарков. Мать составляла длинный список и вручала его экономке. Потом горничные целый день заворачивали покупки в цветную бумагу.

А он сам? В вопросе покупки и выбора подарков Престон всецело полагался на своего лакея. Келсо знал все: какие сигары предпочитает Марсфилд и какие вина нравятся привередливому Берку. Престон был готов спорить, что Келсо было известно даже, к какой модистке ездила сестра в тот или иной сезон или какие драгоценности сочла бы уместным получить в подарок мать. Престону и в голову не приходило интересоваться такими вещами. Он вздохнул и вышел вслед за Матильдой.

Матильда вынимала из фургона один из саквояжей.

– Что вы делаете? Мы так никогда не соберемся.

– Здесь моя одежда. Вы же хотите, чтобы я надела платье? Спрячьте эту коробку, сажайте детей, а я вернусь через несколько минут, и мы наконец отправимся.

Престон пристроил коробку и простился с Джозефом. На всякий случай он оставил индейцу свой адрес.

Близился момент отъезда. Престон позвал Натана, и мальчик понуро побрел к фургону. Мэтти ждала в тени веранды.

Если раньше мешковатый комбинезон скрывал очертания ее фигуры, то это простое закрытое платье, с высоким стоячим воротником и длинными рукавами, отлично подчеркивало ее тонкую талию. Единственным украшением служили маленькие кружевные вставки на шее и запястьях. Престон почувствовал, что заинтригован. Это он-то, привыкший к сверканию кремовых плеч и глубоким вырезам декольте на великосветских лондонских балах! Бледно-голубой цвет платья Матильды оттенял синеву ее глаз, делая их ярче и еще выразительнее. Скрученные на затылке узлом волосы подчеркивали нежный рисунок скул. Вид у девушки был скромный и вполне уместный, но ему отчего-то казалось, что она нарядилась в маскарадный костюм. Комбинезон смотрелся на ней гораздо естественнее. Матильда предупредила:

– Молчите!

Спустившись с веранды, она надела старую безобразную шляпу, украшенную выцветшими розовыми бутонами. Широкие поля закрывали ее лицо от солнца, а заодно и от постороннего взгляда. Престон подал ей руку, чтобы помочь сесть на козлы.

– Вы очень мило выглядите.

Она прошла мимо, не замечая протянутой руки. Приподняв юбку, забралась на свое место и бросила на него выразительный взгляд: из-под широкой юбки выглядывали ноги в полотняных брюках.

– Этого и следовало ожидать.

Она склонила голову набок:

– Я пытаюсь быть практичной, как вы это называете.

– Мне кажется, современной моде не хватает практичности…

Матильда уточнила:

– Женской моде, конечно же. Мужчины никогда не жертвуют удобством ради приличий.

Она прикрыла ноги юбкой, поудобнее устраиваясь на сиденье. Престон сел рядом и взял поводья.

– Просто вы никогда не носили галстук.

Она разрешила ему править лошадьми, и это было так на нее не похоже, что Престону стало ее жаль. Матильда грустно смотрела, как исчезает вдали ее дом. Они выехали на главную дорогу и направились к югу. Престон слышал, как она шмыгает носом. Он протянул ей чистый носовой платок.

– Я не плачу. Я вообще никогда не плачу.

Тем не менее она взяла платок и, отвернувшись, вытерла слезы.

– Самое трудное в пути – выехать за ворота…

– Местная пословица?

– Так всегда говорил отец.

– У нас впереди длинная дорога… Матильда оглянулась через плечо.

– Наверняка я забыла что-нибудь важное. И куда мы так торопились? Как будто мы преступники. Вас, случайно, не ищет полиция?

– Успокойтесь, за мою голову вы ничего не получите.

– Жаль. Мне так нужны деньги!

– Пусть это вас не волнует. Я оплачу все расходы.

– Только не из моей доли. Надеюсь, вы не забыли? Вычитаем издержки из общей суммы, остальное делим пополам.

– Ах да, конечно.

– Ну и отлично. А я буду вести запись расходов. – Матильда извлекла из сумочки записную книжку и огрызок карандаша. – Кроме тех денег, что вы дали отцу в обеспечение сделки, сколько вы уже потратили?

– А вы мне доверяете?

Она промолчала, но ему и так все было ясно.

Глава 7

Они ехали на юг. В пути им пришлось сделать несколько коротких остановок, чтобы размять ноги и напоить лошадей. Желая развлечь детей, Мэтти пела им песни, показывала карточные фокусы и прочитала несколько сказок из маленького потрепанного томика Андерсена. Затем их стала одолевать страшная скука. Последние полчаса тянулись в молчании. Монотонный стук копыт навевал тоску. Мэтти сказала:

– Надо бы устроить привал.

Предзакатное небо уже порозовело. Краешек солнца скрылся за далекими горами. Престон кивнул. Он высматривал подходящее место для лагеря.

– Посмотрите, вон неплохая лужайка.

– Не здесь. Доберемся до тех скал впереди.

Престон приметил этот холм уже давно. Как будто великан разрубил его надвое огромным топором. Известняковый утес с рваным краем возвышался на сотню футов в высоту. С его вершины отлично просматривались дорога и река.

– Почему не здесь? Тут хорошая трава, поблизости наверняка есть ручей.

– Слишком опасно. В случае нападения тут понадобился бы целый батальон. А у нас всего-то – две винтовки, пистолет и эта ваша игрушка с перламутровой рукояткой…

Она осмотрелась. Какой мирный пейзаж.

– Дикие индейцы? Толпы мятежников? Отряды янки? Выдумаете…

– Я ничего не думаю. Береженого Бог бережет.

– Разумеется. Коготок увяз – всей птичке пропасть. Вам не кажется, что вы слишком подозрительны?

– Просто я стараюсь рассуждать логически. Одинокий фургон – легкая добыча для пирата или вора с большой дороги, тем более в темноте. Если мы распряжем лошадей, у нас не будет ни малейшего шанса спастись.

– Эта дорога безопасна. Здесь многие ездят.

– Что-то мы не встретили сегодня ни всадника, ни фургона.

– Обычно люди выезжают рано утром, чтобы к вечеру добраться до следующего городка.

– Они совершенно правы. Но нам-то придется заночевать в пути!

– Я живу здесь уже четыре года, и мне ни разу не доводилось услышать, что поблизости кого-то ограбили или убили.

– Вас, кажется, сегодня чуть не пристрелили недалеко от собственного дома, на этой самой дороге. А если наш робкий любитель пострелять окажется не так глуп и поймет, что мы сбежали? Я не хотел бы давать ему еще один шанс.

Уютная лужайка осталась позади. Мэтти молчала.

Престон пытался поудобнее устроиться на камнях. Ужасно болели ноги и спина, не говоря уж о простреленных ягодицах. Что ж, по крайней мере он не заснет на посту. Он внимательно разглядывал местность. Полная луна давала достаточно света, и окружающий пейзаж был как на ладони. Место для наблюдения Престон выбрал сразу, как только они остановили фургон, с подветренной стороны холма и как можно ближе к утесу. Мэтти и Натан сами распрягли лошадей и приготовили место для ночлега. Престону хотелось забраться на холм до того, как стемнеет.

Хорошо, что он ушел от них подальше. Часы, проведенные в пути рядом с Матильдой, на узком сиденье, стали для него пыткой. От девушки исходил тонкий аромат мыла, ее голос звучал как музыка. Она часто оборачивалась назад, к детям, задевая его рукой или ногой. А если фургон подбрасывало на ухабах, ей приходилось придерживаться за его плечо, чтобы не упасть. Даже ее пение не раздражало, хотя она частенько не попадала в ноты. Матильда вкладывала в детскую песенку столько души и сама радовалась, как ребенок.

Тем временем Мэтти выбралась из фургона, чтобы подбросить дров в огонь. Следуя указаниям Престона, они с Натаном развели три костра, на расстоянии двадцати пяти футов один от другого. Пусть наблюдатель, кто бы он там ни был, думает, что здесь стоят лагерем несколько фургонов, в которых достаточно людей, чтобы дать отпор. Не бог весть какая хитрость и действует только на большом расстоянии, просто они пытались использовать каждую мелочь.

Престон старался не смотреть на костры внизу. Яркое пламя минут на пятнадцать лишало его способности видеть в темноте. Однако он не терял девушку из виду. Завернувшись в шаль, Матильда сидела у большого костра, такая одинокая и беззащитная! Ему вдруг стало грустно.

«Вероятно, мне просто следовало поужинать», – решил Престон. Он заставил себя отвести взгляд от маленькой фигурки у огня. Престон смотрел на деревья, на реку, ни на чем особо не задерживаясь. Он полагался на инстинкт, который непременно сработает, стоит глазу уловить малейшее движение. Когда он опять краем глаза взглянул в сторону лагеря, девушки уже не было.

Что же было особенного в этой женщине, почему он все время думает о ней? Для Престона эталоном всегда была Анна, а ведь они с Матильдой совсем не похожи. Анна одевается у лучших портных, а Мэтти носит холщовые брюки. Анна прекрасно танцует, пишет акварели, она одаренная музыкантша. Мэтти громко распевает глупые детские песенки и за целую жизнь вряд ли написала хоть один пейзаж. Вот стрелять из винтовки – это пожалуйста. Еще она умеет готовить на костре, ухаживать за коровами. Наверное, все дело в том, что ему поручено заботиться о ней. Он отвечает за безопасность Матильды, поэтому не может выкинуть ее из головы…

Мэтти не спалось. В голову лезли непрошеные мысли, запоздалые сомнения. Днем ее решение выглядело логичным и единственно возможным. Теперь же ей казалось, что она поступила неосмотрительно. Она слишком поторопилась! Престон сумел внушить ей уверенность в успехе их авантюры. Сейчас его не было рядом, и Мэтти одолевали сомнения.

Над головой широко раскинулось звездное небо. Увидит ли она те же самые звезды над Англией? Мэтти вдруг стало не по себе. Она совсем одна в этой жизни, слабая и беззащитная. Мэтти повернула голову. Вот там, слева, на этом темном огромном холме затаился Престон, охраняя их покой. Ему, наверное, нельзя доверять, и дело он задумал не самое достойное. Однако он единственный, кто сейчас заботится о них. Что ж, спасибо ему за это. Мэтти повернулась на бок, обняла Бесси и словно провалилась в глубокий сон.

Инстинкт не подвел. Престон успел насторожиться, прежде чем действительно заметил слабое движение на реке. Тени, скользящие в темноте! Престон взглядом ощупывал пространство. Ночью бесполезно всматриваться в одну точку. Гораздо эффективнее перемещать фокус зрения, если хочешь засечь движущийся объект.

Вот и они. Двое мужчин в каноэ перестали грести. Сидящий на носу указал рукой на берег. Второй в ответ взмахнул веслом, указывая вниз по течению. Престон прекрасно понимал, о чем эти двое сейчас говорят. Он сидел не шелохнувшись: любой неосторожно задетый камушек выдаст его присутствие. Чутье подсказывало, что сидящий на корме мужчина здесь за главного. Кто эти двое? Может быть, припозднившиеся путники, которых заинтересовали костры на берегу? А может, разведчики, конфедераты или янки, пробирающиеся на восток к своим армиям, до которых отсюда пять или шесть дней пути? А что, если в каноэ сидит тот, кто пытался убить Матильду сегодня утром?

Человек на корме, видимо, настоял на своем. Каноэ заскользило вниз по реке. Престон вздохнул. Радоваться, однако, было рано. Костры, может быть, и отвели беду, зато теперь опасность подстерегала их везде: сзади – погоня, впереди – засада…

Еще не наступил рассвет, а на дороге появились многочисленные путешественники, в основном фермеры, спешащие на рынок. Были тут и переселенцы, которые двигались на север или юг, в погоне за мечтой или расчетом. Свои пожитки они везли в крытых фургонах. Галопом пронесся на север небольшой отряд повстанческих войск. Мэтти пристроила свой фургон за фермером-молочником и впереди любезной супружеской пары, везущей мешки с картофелем и морковью.

Дети сидели рядом с ней на козлах. Престон устроился вздремнуть в фургоне. Бесси, однако, быстро наскучила однообразная дорога, и она перебралась внутрь, чтобы поиграть с куклой, наряжая ее в лоскуты и украшая обрывками кружева. За девочкой последовал Натан, которому захотелось поваляться на соломе с потрепанной книжкой про Робинзона Крузо. Через некоторое время оба крепко спали, приткнувшись к Престону. Мэтти не смогла удержаться от улыбки.

Чем ближе они подъезжали к Мемфису, тем оживленнее становилось движение и громче шум большого города. Престон проснулся и занял место рядом с Матильдой, усадив на колени Бесси. Натан стоял сзади, выглядывая поверх плеча Мэтти.

– Все так изменилось! Я давно здесь не была. Сколько новых домов! Город просто не узнать!

– Следуйте за фургонами. Рынки обычно располагаются поблизости от больших транспортных узлов. Думаю, там мы найдем причал и пароходы.

Он был прав. Мэтти осталась на рынке дожидаться возвращения Престона, который отправился за билетами на пароход до Нового Орлеана.

У пирса стояли два парохода. Один из них Престону решительно не понравился. Его состояние оставляло желать лучшего, с его палубы доносилась залихватская музыка. Судя по всему, народ на нем подобрался не внушающий доверия – картежники и гуляки. Второй пароход, чистый и нарядный, с вежливой и предупредительной командой, выглядел весьма респектабельно. В судовой конторе, однако, выяснилось, что все места на этот пароход уже раскуплены.

Выбор был невелик: плыть в сомнительном обществе, ждать следующего парохода несколько дней, а может, и целую неделю, или продолжать путь по суше. Престону пришло в голову пройтись по территории порта. Может быть, найдется корабль, готовый взять на борт четверых пассажиров? Оставалась еще возможность нанять грузовое судно или даже рыбацкую лодку. Престон задержался возле конторы, прикидывая варианты. Вдруг кто-то окликнул его по имени.

Странно, неужели здесь можно встретить знакомых? Престон обернулся. Келсо, его камердинер!

– Наконец-то я вас нашел! Слава Богу!

– Что ты здесь делаешь? Я полагал, ты ждешь нас в Новом Орлеане. Ты все подготовил? Ведь нам предстоит прорываться сквозь блокаду северян.

– Все готово, сэр.

Келсо оглядел хозяина с ног до головы.

– Где вы раздобыли этот отвратительный костюм? Впрочем, не думаю, что мне так уж хочется это знать. Пойдемте в гостиницу, и я быстро приведу вас в порядок. Вы и глазом моргнуть не успеете.

– Одну минуту, Келсо.

– Да, милорд?

– Зачем ты сюда приехал? Ведь не только затем, чтобы позаботиться о моем гардеробе?

– Разумеется, сэр. Вы получили сообщение от Марсфилда?

Келсо принялся шарить в карманах.

– Просто скажи, что в нем. Полагаю, ты прочел письмо?

– Да, сэр. Я подумал, а вдруг это важное письмо, а о вас ни слуху ни духу. Сообщение оказалось действительно очень важным.

– Так что же там было сказано?

Келсо еще раз обыскал свои карманы.

– Простите, сэр, по-видимому, я оставил письмо в гостинице. Марсфилд настаивает, чтобы вы поторопились. Никакой отсрочки, не надейтесь!

Это Келсо добавил от себя, решил Престон.

– Герцог Норбундшир очень плох. Королева хочет, чтобы старик перед смертью помирился с внучкой.

– И ты рассчитал, что найдешь меня здесь. Отличная работа, Келсо!

– Это было не так уж трудно, сэр. Если вы помните, я оплатил ваш проезд из Нового Орлеана в Мемфис. Я предположил, что вы вернетесь знакомым путем. Я справлялся о вас в судовой конторе по нескольку раз в день.

– Я всегда говорил, что ты очень находчив, Келсо. Тем не менее мы, кажется, застряли в этой тихой заводи. Тут всего один приличный пароход, и все места на нем раскуплены.

– Я кое-что выяснил, пока вас не было, сэр. Я решил, что вам это может пригодиться.

– Докладывай!

– Многие владельцы крупных ферм, кажется, здесь это называется плантация, путешествуют главным образом по реке и держат для этой цели собственные суда. Один такой плантатор, большой игрок, сейчас в городе. Думаю, при правильном подходе его можно убедить доставить в Новый Орлеан такого важного человека, как вы, сэр. Его новый пароход – один из самых быстроходных на Миссисипи.

– Другими словами, плантатору нужны деньги, чтобы отыграться. Он, однако, желает сохранить в тайне, что докатился до того, что сдает внаем свой корабль. Понятно. И где я могу встретиться с этим плантатором?

– В гостинице. Осмелюсь все же предложить вам, сэр, сначала побриться и переодеться.

Престон взял Келсо за плечи:

– Сначала нам нужно разыскать мисс Максвелл и детей.

Камердинер остановился как вкопанный:

– Дети? Какие дети?

Престон подтолкнул его в спину.

– Милорд, вы ничего не говорили о детях. Не могу же я… То есть я хочу сказать, что не умею ухаживать за детьми.

– Считай, что это спутники мисс Максвелл.

– Да, сэр, однако…

– Есть еще кое-что.

– Вы везете в Англию диких индейцев? Теперь я уже ничему не удивляюсь.

Престон вскинул бровь:

– Друг мисс Максвелл, индеец Джозеф по прозвищу Два Пера, не захотел ехать с нами.

Келсо схватился за сердце. Престон не смог удержаться от улыбки.

– Должен, однако, признать, друг Джозеф доставил бы меньше хлопот, чем Натан и малышка Бесси.

– Несомненно.

Они подошли к рыночной площади. Престон поймал себя на мысли, что ему не терпится снова увидеть Матильду. Разумеется, только чтобы удостовериться, что с ней все в порядке.

– Позже я все объясню. А пока, что бы я ни сказал, ничему не удивляйся.

– Представление, как в театре?

– Да, только пьеса еще не написана. Вот мы и пришли.

Вопреки указаниям Престона Мэтти и дети все-таки вышли погулять по площади. Они успели наесться конфет, и у всех троих рты и пальцы были испачканы красным желе. Престону почему-то пришло в голову, что было бы неплохо поцеловать Мэтти, почувствовать вкус сахара на ее губах. Отогнав эту нелепую мысль, он дал Натану свой носовой платок. Бесс потянулась к нему, и он взял ее на руки. Грязные пальчики ухватились за рубашку. Келсо поморщился.

Престон представил Келсо Матильде как своего помощника. Мэтти была неприятно удивлена.

– Вы не говорили, что в деле участвует еще кто-то!

Ее строгий тон так не вязался с этими перепачканными губами. Наверное, ее губы сейчас на вкус как земляника, подумал Престон.

– Кто поверит, что я лорд Батерс, если у меня не будет лакея?

Мэтти скептически осмотрела Келсо. Интересно, думал Престон, каким она его видит? Небольшого роста, с иголочки одетый, невозмутимый, а иногда и просто надменный, Келсо производил впечатление кого угодно, только не слуги.

– Мы давно работаем на пару, и в дороге он просто незаменим.

– Если он тоже участвует в игре, его доля выплачивается из ваших денег.

– Разумеется. Мы получим деньги, и я с ним рассчитаюсь.

Келсо пробормотал:

– Надеюсь, мне достанется солидный куш.

Престон хлопнул камердинера по плечу и рассмеялся: – А пока мы должны устроить нашу драгоценную спутницу в гостинице.

– Почему в гостинице? Я думала, вы купите места на пароходе. Разве мы не можем подняться на борт прямо сейчас, не дожидаясь отплытия?

– Возникли некоторые сложности. Вероятно, нам придется пробыть здесь день-другой, пока я все не устрою.

– Тогда мы могли бы подождать на одной из стоянок к югу отсюда, там фермеры ставят свои фургоны.

– Никакой судовой агент нас там не отыщет. Мы должны жить поблизости от порта, чтобы успеть на другой пароход. Логично, не так ли?

Разумеется, она должна находиться в безопасности, пока он будет договариваться с этим проигравшимся плантатором. Но знать об этом ей незачем. Кроме того, в гостинице он сможет держаться от нее на некотором расстоянии…

Мэтти прикусила нижнюю губу.

– Это ведь не очень дорого?

– О нет, цена вполне разумная.

Престон и понятия не имел, сколько это может стоить.

Наконец она сдалась.

– Идите вперед, милорд; Гостиница называется «Сандовар». Я предупредил хозяина о вашем возможном приезде. Я позабочусь о… хм… багаже.

Келсо взял было сумку из мешковины, потом передумал.

– Вероятно, мне стоит сделать сначала несколько покупок, раз уж я на рынке.

– Отличная мысль, Келсо. – Престон протянул лакею список. – Будь добр, купи еще вот это. Эти вещи нам понадобятся в дороге. – Он повернулся к Матильде. – Идем, Натан. Нужно доставить наших дам в гостиницу.

– Одну минуту, Келсо. Когда вы закончите с покупками… Вон тот фермер хотел бы купить фургон и лошадей.

– Как вам будет угодно, леди Матильда.

– Вы можете называть меня просто Мэтти.

Престон запротестовал:

– Это может испортить игру. Хорошее начало…

– Залог успеха, вы это хотите сказать? – Она покачала головой. – Мне будет очень трудно привыкнуть к такому обращению. Уйдет немало времени.

– Вот и начнем прямо сегодня.

Мэтти нежилась в огромной ванне. Как, интересно, можно привыкнуть к такой роскоши? Не нужно таскать из колодца воду. Не нужно ее греть. Дорогое, пахнущее лавандой мыло. Даже особое жидкое мыло для волос! Поразительно. Как жаль, что у нее мало времени, чтобы как следует всем этим насладиться. Вздохнув, Мэтти вылезла из воды и завернулась в мягкое купальное полотенце. Другое полотенце она обернула вокруг головы. В спальне возле кровати стояла высокая женщина в строгом сером платье с белым передником. Невыразительное лицо обрамлял белый чепец. Женщина раскладывала на кровати одежду.

– Кто вы? Что вы делаете в моей комнате?

Куда она сунула пистолет? Ах да, он в ящике комода. Вряд ли она успеет его достать. Женщина присела в реверансе:

– Меня зовут Эдит Франклин. Меня нанял мистер Келсо. Я буду вашей горничной и помогу управляться с детьми.

– Спасибо, но мне не нужна горничная. И это не моя одежда.

– Мистер Келсо сказал, что ваш багаж пропал и у вас нет подходящего наряда, чтобы выйти вечером к обеду.

Горничная отошла в сторону, чтобы дать Мэтти возможность полюбоваться тем, что лежало на кровати.

– Это сшила местная портниха. Красиво, не правда ли?

Шелк нежно-лимонного цвета, ленты, розетки… Мэтти ни за что не выбрала бы себе такое платье. Какие роскошные кружевные оборки! Наряд явно не из дешевых.

– Прошу вас, верните платье и поблагодарите портниху! Я его не надену. Я попросила, чтобы обед подали в мою комнату. Поблагодарите также мистера Келсо, он очень заботлив, но мне не нужна горничная!

Мэтти подошла к двери, ведущей в гостиную.

– Бесси? Натан? Чем вы тут занимаетесь?

– Не беспокойтесь мадам. Дети играют. Мистер Келсо купил для них игрушки.

Этот мистер Келсо определенно начинал действовать ей на нервы.

Скрывшись за ширмой, Мэтти быстро натянула рубашку и свое поношенное платьице. Провела гребнем по волосам и пошла к детям. В смежной с гостиной спальне на полу сидела Бесси. Вокруг горой были навалены крошечные платьица, шляпки, туфельки. Девочка с гордостью продемонстрировала Мэтти чудесную куклу с фарфоровым личиком и настоящими волосами.

– Моя новая кукла! Правда, красивая?

Натан растянулся на одной из кроватей. Вокруг были разбросаны детали строительного набора. Мальчик ничего не слышал и не видел, кроме книжки с инструкциями.

В комнату вошла Эдит.

– Для меня было бы большой честью служить вам. У меня большой опыт.

Горничная держалась очень непреклонно. Но когда она взглянула на детей, ее взгляд сразу потеплел.

– Эта работа для меня просто находка. Я так люблю возиться с детьми!

– Простите, но я и сама прекрасно справляюсь.

Эдит кивнула и сделала Мэтти знак следовать за ней.

Они вышли в гостиную. Очевидно, она намеревалась сказать что-то, не предназначенное для детских ушей.

– Я понимаю, вы очень осторожны, тем более что дело касается детей. Но мистер Келсо навел все необходимые справки. У меня прекрасные рекомендации. Со всех мест, где я работала, кроме последнего…

Мэтти уже не удивлялась расторопности и методичности мистера Келсо.

– Дело не в доверии… А почему нет рекомендаций от предыдущего хозяина?

– Мой хозяин захотел, чтобы я оказывала ему кое-какие другие услуги, не входящие в обычный круг обязанностей горничной… – Эдит вскинула голову и расправила плечи. – Он сказал, что такая женщина, как я, должна благодарить за оказанное ей внимание. Он пригрозил, что распустит обо мне такие слухи, что мне больше ни за что не найти работу в Мемфисе. Если я откажусь… Я отказалась. С тех пор я молила Бога, чтобы он послал мне возможность уехать отсюда.

Может быть, неплохо, если кто-то поможет управляться с детьми. Ненадолго, хотя бы на время путешествия. Это не так уж дорого…

Стук в дверь прервал ее размышления. Мэтти бросилась к себе. Дверь открыла Эдит. Через минуту горничная вошла в спальню с огромным букетом цветов и конвертом, адресованным леди Матильде.

Разумеется, это от Престона, от кого же еще. Мэтти вскрыла конверт. Вопреки ее ожиданиям вместо нацарапанной от руки записки из конверта выпало официальное приглашение отобедать, подписанное не иначе как лордом Батерсом. К чему бы это?

Может быть, он надумал провернуть какое-то дельце заодно и в Мемфисе, прежде чем они уедут? Что ж, она согласилась помочь ему в одном деле, так почему бы ему не попытаться использовать ее еще раз? Пусть не надеется! Мэтти взяла перо и бумагу, черкнула несколько строк, запечатала письмо и отдала его Эдит. Пусть горничная передаст его коридорному, а тот, в свою очередь, вручит послание камердинеру лорда Батерса.

Прочитав письмо, Престон весело рассмеялся. Келсо, вознамерившийся наконец побрить хозяина, так и застыл с бритвой в руке.

– Сэр?

– Мэтти пишет, чтобы я убирался к черту со своим обедом. Весьма лаконично. Что ж, сегодня вечером я свободен и могу перекинуться в карты с нашим другом плантатором.

Престон аккуратно сложил письмо и убрал его в карман.

– Отлично, сэр. В таком случае я наведу справки. –Опытной рукой Келсо обернул лицо хозяина теплым полотенцем, оставив открытыми только нос и рот.

– Нет необходимости спешить.

Он расслабленно откинулся на спинку кресла. Да, это получше, самому чем скрести собственную физиономию. В самом деле, зачем торопиться?..

Итак, приглашение ее шокировало. Надо было самому доставить этот букет! Он мог бы расспросить ее о горничной, которую нанял Келсо. Вероятно, Мэтти беспокоится, кто будет оплачивать услуги горничной. Престон улыбнулся. У него в запасе еще немало сюрпризов! Он начнет прямо завтра с утра. Посмотрим, какое у нее будет лицо.

Глава 8

К роскоши быстро привыкаешь! Совсем недавно Мэтти вскакивала с кровати с первыми лучами солнца. А теперь она завтракает в постели, и горничная приводит к ней Бесси, которую уже одели и покормили. Вместе с завтраком Эдит принесла записку от Престона. Оказывается, прихватив Натана, англичанин ушел в порт посмотреть на корабли. Мэтти сунула за спину еще одну подушку и не спеша принялась за кофе. Еще несколько минут, и она вернется в реальную жизнь.

Должно быть, она все-таки задремала. Шум в соседней комнате застал ее врасплох. Услышав голос Престона, девушка вздрогнула и пролила на одеяло недопитый кофе. К счастью, он совсем остыл. Мэтти вскочила с постели и схватила салфетку. Нужно вытереть, пока кофе не успел впитаться! В спальню вошла Эдит:

– К вам посетитель. – Горничная подала Матильде визитную карточку лорда Батерса. – Отдайте мне салфетку, мадам. Я все сделаю сама. За ширмой вы найдете кувшин с горячей водой, а вон там для вас приготовлено платье.

Мэтти бросилась одеваться. Поделом ей! Не следовало так забываться. Она быстро умылась, надела свое старое голубое платье и уселась за туалетный столик, застегивая последнюю пуговку на стоячем воротнике. Несколько взмахов гребнем, пара шпилек – и на затылке скручен тугой узел волос. Она хотела еще натянуть чулки и надеть туфли, но передумала, услышав загадочное хихиканье в соседней комнате.

Сунув ноги в комнатные шлепанцы, она бросилась в гостиную. Бесси скакала на одной ножке посреди комнаты и хлопала в ладоши. Натан лежал на диване, держась за живот и давясь от смеха. Престон сидел на полу. На голове у него красовалась кукольная соломенная шляпа, с галстука свисал кусок малинового кружева, а на указательные пальцы он натянул крошечные белые перчатки. Девочка закричала:

– Красиво, красиво!

Она стянула с головы Престона соломенную шляпу и попыталась примерить на него крошечный капор с розовым пером.

Да уж, красиво, подумала Мэтти. Несмотря ни на что, Престон выглядел сейчас как истинный английский лорд. Изысканно повязанный галстук, превосходно сшитый синий сюртук, жилет из золотой парчи, темно-желтого цвета брюки и высокие сапоги, начищенные до зеркального блеска. Волосы подстрижены, лицо гладко выбрито. На пальце правой руки красуется кольцо с фамильным гербом. Невозможно отвести взгляд! И как непринужденно он чувствует себя в этом элегантном костюме…

– Очень мило…

Она вдруг поняла, как нелепо выглядит ее поношенное платье. Престон болтал с Бесси:

– Благодарю вас, мисс. Я всегда подозревал, что розовое перо – обязательная деталь костюма любого истинного джентльмена.

Девочка нацепила ему на галстук зеленое бальное платье вместо малинового.

– Прекрасно сочетается с капором. Отличный выбор! Но мне кажется, что твоей кукле холодно и она соскучилась. Надо вернуть Эсмеральде ее платья! Эдит, помогите девочке.

Престон посмотрел на Мэтти снизу вверх и улыбнулся.

Она почувствовала, как теплая волна подступает к горлу. Вряд ли это из-за чуть теплого кофе! Он так мило играл с Бесси и Натаном. Похоже, он умеет обращаться с детьми. Может быть, у него есть свои дети? Был ли он когда-нибудь женат? На самом деле она ничего о нем не знает.

– Доброе утро, лежебока!

– Доброе утро.

– Опять этот тон? Что я такого сделал?

– Благодарю за чудесные цветы.

– Право же, не стоит.

– Тем не менее совершенно не обязательно так тратиться. Не люблю ничего экстравагантного, особенно если мне приходится за это платить.

– Цветы куплены за мой счет. Это не имеет никакого отношения к нашей сделке.

– А игрушки, а…

– Неужели вы лишите детей маленькой радости? Надо же им развлекаться в дальней дороге.

– Конечно, вы правы. А новые платья…

– Вы, кажется, согласились, что успех представления зависит от того, насколько правдоподобно играют актеры.

– Разумеется, но…

– Вам никто не поверит, что вы внучка герцога, если вы будете разгуливать в таком виде. Одни шлепанцы чего стоят!

Он усмехнулся, и Мэтти поняла, что в этом словесном поединке Престон одержал верх. Она всплеснула руками:

– Вы правы. Разумеется. Давайте потратим все деньги на новые платья, новые туфли, шикарные гостиницы и прислугу! Притом что денег мы еще не получили.

Престон вскочил, отряхивая воображаемую пыль с колен.

– Сейчас нет времени ходить по магазинам, не надейтесь. Нас ждет пароход. Мисс Франклин, вы все собрали?

– Почти все готово, сэр. Мистер Келсо предупредил, что ленч будет подан уже на борту. Мы сможем отправиться через несколько минут, как только леди закончит свой туалет.

– Прибыл еще один пароход? И вам удалось достать места? А это не слишком дорого?

Престон ослепительно улыбнулся:

– Не совсем. У нас появилась собственная лодка. Оснащенная всем необходимым и в отличном состоянии. Натан и я осмотрели ее сегодня утром.

– Вы что, купили лодку? Да вы с ума сошли!

– Я выиграл ее в покер.

Матильда повернулась к горничной:

– Эдит, отведите детей в их комнату и помогите им собраться.

– Да, миледи.

Собрав игрушки, дети вышли из гостиной. Мэтти грустно покачала головой:

– Мне следовало бы догадаться.

– Что здесь такого? Нужно же мне было как-то убить время, когда вы отказались пообедать со мной?

– Так это я виновата? Послушайте, я не хочу иметь ничего общего с картежником.

Мэтти поджала губы. У нее никогда не было настоящего дома именно из-за пристрастия ее отца к картам. Отец затевал аферу за аферой, чтобы раздобыть денег на игру. Не важно, был ли Престон искусным игроком. Мэтти знала, что полоса невезения в карточной игре может поглотить любое, даже самое большое состояние. Исключений не бывает.

– Нам нужно было средство передвижения, и я его раздобыл.

– Вы могли потерять все.

Ей стало страшно. Судьба ее и детей зависела от переменчивой фортуны!

– Я уже говорил вам, что играю только наверняка. И первая заповедь умелого игрока – ставить не больше, чем можешь позволить себе проиграть.

– И вы можете позволить себе проиграть стоимость лодки?

Престон прошептал ей на ухо:

– Да, если я играю краплеными картами.

Он опять весело улыбнулся, совсем как мальчишка, ухитрившийся обмакнуть в чернильницу косичку сестры.

– Так вы жульничали!

Матильда схватила диванную подушку, украшенную по углам золотыми кистями, и стукнула ею Престона. Тяжелая кисть угодила бы ему прямо в глаз, не сумей он вовремя выхватить подушку из ее рук.

– Я же не говорил, что это были мои карты!

Матильда была поражена.

– Вы хотите сказать, что выиграли у человека, который играл краплеными картами?

– Какая разница, если я быстро разобрался, как помечена каждая карта в колоде? Карточного шулера всегда подводит собственная хитрость: он так занят своими метками, что не успевает правильно рассчитать ход. Я обчистил его еще до полуночи.

Мэтти улыбнулась. Когда она смотрела на него вот так, будто он совершил что-то выдающееся, Престон чувствовал себя почти счастливым. Такое незнакомое ощущение…

– Я ненавижу две вещи: ложь и нечестную игру.

Волшебное чувство исчезло, оставив после себя горечь. Что он делает? Ведь он лгал ей самого начала…

– Тем не менее вы согласились участвовать в моей затее. Разве можно назвать ее честной игрой?

Матильда потерла виски.

– Не стоит напоминать. Конечно, я чувствую себя виноватой, хотя и действую ради благой цели.

Как можно было сказать такое? Престон корил себя за оплошность. Вдруг она передумает? Тогда ему придется пойти на крайние меры.

– Не расстраивайтесь. Поверьте, герцог будет только счастлив. И денег он не пожалеет. Он богаче самого Креза!

– Опять лжете.

– Мы все лжем друг другу каждый день. Так устроен мир. «Ах, я так рада вас видеть! Мне так нравится ваша шляпка! Восхитительный праздник!» Да если бы мы говорили только правду, цивилизация давно прекратила бы свое существование.

– Да, но наша ложь стоит пятьдесят тысяч долларов!

– Разумеется, однако в данном случае это вопрос степени, а не принципа.

– Послушать вас, так герцог должен быть благодарен за то, что мы его обманываем.

Престон поклонился:

– Таков мой скромный вклад в историю цивилизации…

– Я говорю серьезно, а вы…

Ему ужасно хотелось успокоить ее совесть. Но разве он мог? Если Матильда узнает правду, она, чего доброго, откажется ехать в Англию. Да она просто ему не поверит! Придется держаться где-то посередине между правдой и ложью, по крайней мере пока он не сдаст ее с рук на руки Норбундширу. Он смерил ее взглядом:

– Если вы ищете совершенства, стоило, вероятно, принять предложение вашего друга Хеншо.

Она отшатнулась:

– Как вы можете?!

Престон пожал плечами. Его лицо не выражало ничего, кроме скуки и беспечности, – прием, который ему прекрасно удавался за карточным столом.

– Так вы играете или нет? Карты сданы.

– Я могла бы дождаться более удачного расклада.

– Если бросите карты – выбываете. Игра продолжится без вас.

– Я могу найти другой стол. Знаю по опыту: всегда найдутся желающие составить партию.

– Это верно. Только учтите, первая ставка за новым столом всегда слишком высока. Вы готовы рисковать?

Ее плечи поникли.

– Конечно, нет. Может быть, я никудышный игрок, но у меня хватит здравого смысла, чтобы, поддавшись гневу, не вредить самой себе.

– Начиная игру, будьте готовы идти до конца. Я слишком много вложил в это дело, а вы вот так запросто бросите меня в последнюю минуту? У меня и без вас забот хватает.

– Хорошо. Я вас не брошу.

– Ну тогда, партнер, пора в путь. Лодка ждет, а герцог тем временем не молодеет…

– Есть еще кое-что. Прежде чем мы отправимся в путь… Партнеры должны доверять друг другу. Давайте договоримся быть честными между собой.

– Согласен. Ведь вам приходится полагаться на меня, мне – на вас.

– Дайте слово джентльмена, что не попытаетесь меня обмануть.

– Отсюда следует, что вы мне не верите.

– Вы же боитесь, что я вас брошу. По-вашему, слово джентльмена дорого стоит? Вот я и хочу его услышать.

Матильда ждала. Деваться было некуда.

– Даю слово джентльмена – я не обману вас. И это была ложь…

Она протянула руку:

– Скрепим наш договор.

Престон не стал пожимать протянутую руку. Он коснулся губами тыльной стороны ее ладони, как будто заранее умоляя о прощении. А еще ему было стыдно. Джентльмен! Конечно, он мог бравировать принадлежностью к этому званию или смеяться над ним, но нарушать данное слово – никогда. Престон чувствовал, что ведет себя недостойно. И что хуже всего, Матильда, оказывается, верила в кодекс чести истинного джентльмена – в самом лучшем смысле этого слова.

Матильда отдернула руку и отвернулась. Выходя из гостиной, бросила через плечо:

– Буду готова через десять минут.

Войдя в спальню, она рухнула на стул возле туалетного столика. Правая рука горела, как будто прикосновение его губ могло обжечь кожу. Мэтти смотрела и не верила своим глазам. Ни клейма, ни ожога! Почему же она вся как в огне и жар стекает по телу куда-то вниз…

Что случилось? Неужели она будет терять голову каждый раз, когда Престон дотронется до нее? Ничего себе деловой партнер. Как будто его прикосновение вызвало приступ крапивницы! Однажды в детстве Мэтти объелась клубникой, и ее грудь и руки покрылись зудящей сыпью. Она осмотрела кожу под корсажем. Небольшое покраснение, но никакой сыпи. Что же это? Ничего подобного раньше не случалось.

Придется держаться от него подальше. Задача не из легких, ведь они путешествуют вместе. Может быть, все дело в его прикосновениях? Тогда надо избегать дотрагиваться до него. Ни в коем случае не разрешать ему целовать ей руки. Не говоря уж о более чувствительных местах – мочки ушей, затылок, губы…

Стоп! Какие поцелуи? Они деловые партнеры, вот и все. Он возьмет свою долю и исчезнет из ее жизни навсегда. Навсегда? У нее сжалось сердце.

Мэтти натянула чулки и надела туфли. Когда появилась Эдит, она уже почти закончила укладывать вещи. Горничная удивилась:

– Ведь это моя обязанность, леди Матильда!

Мэтти отошла от гардероба. «Леди Матильда»! Ни за что ей не привыкнуть к такому обращению. Она просто Мэтти Максвелл из городка Тернбоут, штат Теннесси. Не следует забываться, ведь она вернется сюда, когда приключение закончится. Она приведет в порядок ферму, а главное – у нее будут деньги на адвоката, и никто не отберет у нее детей. Никакой, даже самый пышный, титул ничего не изменит.

По крайней мере она на это надеется. Мэтти обвела взглядом комнату. Простор, удобство, красивая мебель. Ничего подобного у нее никогда не было. Завтрак в постель. Горничная собирает вещи…

– Лорд Батерс просил передать, что он будет ждать вас в вестибюле. Почему бы вам не взять детей и не спуститься к нему? Я обо всем позабочусь.

Поблагодарив горничную, Мэтти вышла из номера. «Не поддавайся, – твердила она про себя. – Не привыкай к роскоши. Скоро она исчезнет без следа – как и сам Престон».

Выйдя из экипажа, Мэтти с изумлением уставилась на лодку. Ей были знакомы эти огромные плоскодонные речные суда, скорее напоминавшие баржу. Но чтобы эта баржа выглядела так нарядно! В центре палубы возвышалась каюта, построенная в стиле греческого Возрождения, с самыми настоящими белыми колоннами. Лодка была расписана разными оттенками зеленого, как будто поля тянутся до самого горизонта и трава играет на ветру. Мэтти стояла на причале, опираясь на руку Престона. Эдит пронесла на борт несколько коробок, за ней последовал Келсо с багажной тележкой. Чтобы выгрузить багаж, Келсо прихватил из гостиницы нескольких лакеев.

Престон подвел Матильду к сходням, держа Бесси свободной рукой. Натан пробежал вперед.

– Добро пожаловать на борт «Шангри-Ла».

Оказалось, внутренние борта и палуба лодки тоже разрисованы. Мэтти была поражена тонкостью прорисовки деталей. Сквозь мифический лес вдоль перил по левому борту скакали кентавры. Эльфы танцевали среди деревьев, украшавших правый борт. Водяные нимфы резвились в ручье, который бежал от носа к корме. Под ногами среди разрисованных листьев и трав выглядывали личики лесных фей. Бесси восхищенно всплеснула руками. Матильда пребывала в некотором смущении: все фигурки были изображены совсем обнаженными, и только листья и ветки кое-как прикрывали их наготу.

Матильда нагнулась, чтобы получше разглядеть парочку эльфов, когда Престон взял ее за локоть и увлек за собой на корму.

– Еще успеете налюбоваться.

Возле колеса с лопастями, приводящего лодку в движение, Мэтти увидела любопытный рисунок. Искусная роспись создавала у зрителя впечатление, что колесо толкают нарядные гномики. Мэтти была так увлечена картинкой, что ее чуть не напугало внезапное появление высокой черной фигуры. Престон представил ей капитана Джоуза Джонса.

– Добро пожаловать на борт, мисс.

Капитан снял фуражку и поклонился. Матильда протянула ему руку:

– Благодарю вас, капитан.

После минутного колебания капитан все же пожал протянутую руку.

– У вас такое необычное судно, капитан!

– Да, мисс. Прошу прощения за…

Престон перебил:

– Все ли готово к отплытию?

– Да, сэр. – Капитан выпрямился во весь рост. Его лицо стало бесстрастным. – Припасы погружены, котел кипит. Мы можем отправляться, как только багаж окажется на борту.

Престон взглянул поверх его плеча. Гостиничные лакеи спускались на причал с пустой багажной тележкой.

– Полагаю, наши вещи погружены.

– Да, сэр.

Капитан повернулся на каблуках и принялся выбирать канаты. Двое мальчиков, чуть постарше Натана, работая длинными шестами, помогли оттолкнуть лодку от причала. Мэтти шепнула:

– Не обязательно быть таким грубым…

– Прошу прощения. Мы должны отплыть как можно быстрее – у меня есть причина для спешки.

Он взял ее за локоть. Лодка качнулась, входя в быстрое течение реки.

Шесты были подняты на борт. Капитан бросился к своим рычагам и манометрам. Мальчики закончили укладку канатов. Лопасти колеса застучали по воде, набирая скорость.

– И какова же эта причина?

Неужели стрелок все-таки их выследил? Может быть, Престон видел его где-нибудь в городе? Если ее дети в опасности, она имеет право знать.

Капитан протянул руку к паровому свистку. Раздались два долгих пронзительных гудка: лодка покидала порт. Престон молчал. Бесси испуганно обхватила его покрепче за шею. Наконец все стихло. Тихо урчали двигатели.

– Не хотите ли выпить чаю? На камбузе командует жена капитана, ее зовут Тини. Она говорит, у нее всегда наготове кипящий чайник.

– Вы что-то скрываете? Скрывать правду – почти то же самое, что обманывать. Ведь дело касается меня! Всего час назад вы обещали никогда мне не лгать.

Еще один пронзительный гудок. Глухой стук лопастей о воду.

Глава 9

Гудок замолк. А это что такое? Глухой удар, шлепки… как будто кто-то дерется. Где же Натан? С ним все в порядке? Мэтти оглядела палубу и бросилась на шум. Натан сидел на носу лодки вместе с двумя мальчиками-юнгами, разбираясь в рыболовных снастях. Мэтти помахала ему рукой. Пусть сидит. Подойдя к каюте, Мэтти позвала горничную:

– Эдит, где вы?

Она толкнула дверь, но что-то тяжелое и мягкое загородило ей проход.

– Эдит, с вами все в порядке? Какие-то сдавленные звуки.

Мэтти быстро вытащила свой пистолет и толкнула дверь посильнее. Откуда-то возник Престон, Бесси с ним не было.

– Подождите. Я сам.

– Вы не пролезете.

Упираясь спиной в дверной косяк, Мэтти сумела протиснуться внутрь. Дверь захлопнулась.

Горничная лежала на полу каюты, пытаясь выбраться из-под груды свалившихся коробок и корзин. Содержимое некоторых из них вывалилось на пол. Чулки, нижнее белье, платья разлетелись по всей каюте. Мэтти схватила большую коробку и поставила ее в угол.

– Эдит, с вами все в порядке? Что случилось?

Горничная сумела наконец выбраться из-под огромной корзины и села.

– Простите, миледи, за этот беспорядок! – Она подняла с пола кусок желтого муслина. – О Боже, я порвала ваше новое платье!

– К черту платье! Я беспокоюсь за вас. Что случилось?

– Простите. Я увидела… я была просто шокирована. У меня подкосились ноги, и все посыпалось прямо на меня.

Мэтти слышала, как Престон пытается открыть дверь и пробраться сквозь завал.

– Одну минуту!

Она помогла горничной подняться и усадила ее на стул. Эдит откинулась на спинку и закрыла глаза:

– Все в порядке. Я сейчас все уберу.

Мэтти успокаивающе похлопала ее по руке:

– Ничего страшного.

Пробираясь сквозь груды одежды и шляп, Мэтти направилась к двери, чтобы помочь Престону. Почти все вещи были на полу – пожитки ее и детей, новые наряды, совсем незнакомые предметы. В воздухе летала пудра, частично засыпавшая одежду. Ее драгоценная бутылочка с лавандовым маслом для ванны разбилась, и все вокруг пропиталось ароматом лаванды. Мэтти попыталась убрать коробку, застрявшую между стеной и спинкой кровати. Ей пришлось отскочить в сторону, так как в этот момент Престон вышиб дверь.

Увидев выражение его лица, перекошенного от ярости, она поспешно отступила еще на несколько шагов. Она даже не предполагала увидеть его таким разозленным. Воин, рвущийся в бой. Рыцарь-крестоносец, готовый отразить нападение любого врага. Оглядев комнату, Престон глубоко вздохнул и с видимым усилием заставил себя успокоиться. Воинственный дух уступил место лондонской иронии.

– Должен заметить, у вас необычная манера паковать вещи.

– Зачем было ломать дверь? Я же просила подождать немного.

– Я тоже просил вас подождать. Я должен был войти первым.

Престон подошел к горничной:

– Как вы себя чувствуете, мисс Франклин?

– Простите. Я такая неуклюжая! Я только хотела помочь устроиться миледи и детям. Эти бестолковые лакеи все свалили на кровать. А потом я увидела… – Горничная слабо махнула рукой. Ее палец чуть не уткнулся в стену каюты. Вскрикнув, она отшатнулась. – Бесстыдство, вот что это такое.

Она наклонилась, чтобы показать Престону рисунки на стене. Сама Эдит старалась не смотреть. Он мягко спросил:

– И что же было дальше?

Ему уже было ясно, что враги здесь ни при чем, однако следовало убедиться еще раз.

– Должно быть, я слишком поспешила и поскользнулась. Чтобы не упасть, я схватилась за край постели. Последнее, что я помню, – как вся эта груда коробок посыпалась на меня…

Пришла жена капитана, чтобы помочь навести порядок. В дверях за ее спиной стояли Келсо и капитан. Престон помог Эдит подняться на ноги.

– Тини приготовит вам чашку чая. Капитан, поддержите Эдит под руку, чтобы она не упала. Келсо наведет здесь порядок. – Он повернулся к Матильде: – Мы можем подождать на палубе.

Не поворачивая головы, Мэтти спросила:

– А где Бесс?

Ей хотелось рассмотреть рисунки, покрывавшие стены каюты.

– Она с Натаном и детьми капитана. Я оставил ее по дороге сюда. Поэтому вы меня опередили. А что касается рисунков… – Престон хмыкнул. – Очень красивые. Почти как живые.

Мэтти провела пальцем по изображению дерева.

– Эти яблоки… кажется, я могла бы сорвать одно из них.

– Не было времени, чтобы их закрасить.

– Это было бы преступлением! Взгляните на розу, она, должно быть, чудесно пахнет. А эта фея вот-вот взлетит.

– Признаться, вы меня удивляете.

Невероятно! Она восхищается яблоками, цветами и феями, разглядывая сцену древнегреческой оргии.

– Я не глупа и не слепа. Не забывайте, меня таскали по салунам и игорным притонам. Мне доводилось видеть кое-что похуже. – Ей стало смешно. – Эти гномики даже не сняли шляп. А здесь что? – Она шагнула левее, чтобы получше разглядеть двух эльфов. – О Боже! Неужели такое возможно?

– Мэтти…

– Ну и что? Очень живо нарисовано, но им, наверное, неудобно… – Не дожидаясь ответа, она перешла к следующей сценке. – Посмотрите, какие краски! Великолепно. Могу поклясться, эта грудь дышит.

Престон пробормотал, потирая затылок:

– Дышит, и очень тяжело…

Он ожидал чего угодно – ужаса, отвращения. Матильда могла вообще отказаться путешествовать на этом судне. А ей интересно, она восхищается мастерством художника. Опять она его удивила! Она, конечно, не невинная девушка – двое детей! И все-таки женщина ее происхождения, вероятно, была бы шокирована. Внезапно его осенило.

– Вы, случайно, не художница?

– Не совсем. Я несколько месяцев брала уроки у настоящего художника. Отец задумал одно дело… я должна была изображать чудо-ребенка, и одна богачка хотела дать мне денег, чтобы учиться живописи в Париже.

– Не знал, что вы жили во Франции. Обернувшись, она бросила на него сердитый взгляд:

– Вы что, не поняли? Мы ее обманули. Она дала денег, но я никуда не поехала.

– Ну разумеется.

– И все-таки я закончила ее портрет, ну тот, который начала, когда Блейки морочил ей голову. Я даже отправила его ей по почте. Не знаю, понравилось ли ей. Я не давала обратного адреса…

– Конечно. А с тех пор вы беретесь за кисть?

Она покачала головой не оборачиваясь:

– Раньше иногда пыталась, если было время. У меня нет настоящего таланта. У меня лучше получается рассуждать о живописи, чем писать. Взгляните на эти мазки! Это настоящее мастерство – как художнику удалось поймать блик света на ноге кентавра. Впрочем, в этой путанице тел трудно понять, чья это нога. – Мэтти присмотрелась получше. – О Боже!

Это было уже слишком. Матильда, в наглухо закрытом платье, с волосами, стянутыми в тугой узел, разглядывает эти тела и позы! Престон схватил ее за плечи и развернул лицом к двери.

– На сегодня живописи достаточно.

В дверях они чуть не столкнулись с Келсо, который нес ведро с мыльной водой, метлу и тряпки. Мэтти скользнула мимо него и исчезла где-то позади каюты.

– Кажется, я просил завесить эти рисунки простынями или чем получится.

– Да, сэр. Я хотел сначала привести в порядок ваш гардероб. Я рассчитывал, что мисс Франклин будет занята с детьми еще некоторое время.

Келсо принялся за уборку.

– Могу я надеяться, что ты займешься этим немедленно?

Камердинер состроил кислую гримасу:

– Да, сэр. Как только уберу этот кавардак.

Да, Келсо явно сильнее обстоятельств и выполняет свою работу так, как считает нужным.

– Я ценю твою готовность выполнять даже те поручения, что не входят в круг твоих обычных обязанностей.

Келсо церемонно поклонился.

– Повариха говорит, ленч подадут в течение часа, однако она отказывается показать меню.

Престон улыбнулся: вот, оказывается, почему камердинер не в настроении. Позднее надо будет этим заняться. Даже короткое трехдневное путешествие может оказаться утомительным, если слуги не ладят между собой.

Где же Матильда? Престону захотелось ее немедленно разыскать. Просто потому, что он хочет ее видеть. Впрочем, ей этого говорить нельзя. Следует изобрести правдоподобный предлог.

Мэтти стояла на носу лодки. Свежий ветерок обдувал ее горящие щеки. Конечно, она проявила неподобающий интерес к фривольным картинкам! Оставалось только надеяться, что Престон ничего не заметил. Ей действительно было интересно. Художник так мастерски владел кистью! Но сюжеты могли шокировать кого угодно.

У отца хватало благоразумия скрывать от нее некоторые стороны своего ремесла. Он обычно оставлял маленькую Мэтти у друзей или в респектабельных гостиницах. Ей довелось побывать в салуне и паре игорных притонов. Но она всегда ждала у двери, пока кто-нибудь не разыщет и не приведет к ней отца.

Ей хотелось произвести на Престона впечатление бывалой, много повидавшей женщины. Пусть думает, что она отлично справится со своей ролью. Разве были у нее другие причины так себя вести? И ведь она не лгала. То есть не совсем лгала. Она просто выбрала такую линию поведения, вот и все. Престон сам сделает выводы, и если он ошибется, да еще к ее выгоде, пусть пеняет на себя, поверив в ее испорченность.

Тем не менее ее отношения с Престоном только усложнились. Мэтти бросилась разыскивать детей, словно ища защиты от назойливых мыслей. Натан и два других мальчика свесили удочки за борт лодки. Бесс сидела внутри огромного кольца каната и пристально следила за червяком, переползающим с витка на виток. Мэтти опустилась на скамейку рядом с Натаном.

– Тебе весело?

Незачем было и спрашивать. Стоило лишь взглянуть на его счастливое лицо. Мальчик кивнул:

– Н-новые д-друзья…

– Привет, как вас зовут?

Старший сорвал одной рукой шапку с головы и поклонился, не выпуская удочки.

– Джебидая Джонс.

Он толкнул локтем младшего брата, который также изобразил вежливый поклон.

– Обадая.

Матильда поинтересовалась:

– Что-нибудь поймали? Старший ответил:

– Говорил я им, что уже слишком поздно. Рыба наелась. Надо вставать на рассвете. Вот когда рыбалка так рыбалка.

Младший возразил:

– Иногда все равно везет. И потом, это весело, разве нет?

Натан радостно улыбнулся и помахал удочкой.

Бесси явно клевала носом, сидя внутри своего кокона. Мэтти залюбовалась проплывавшим за бортом мирным пейзажем.

– Джеб! Оби! Мойте руки и садитесь за стол!

Мальчики сунули удочки в руки Матильде. Джеб сказал:

– У нас дела, номы вернемся – глазом не успеете моргнуть.

Его брат уже пустился бегом на корму. Мэтти крикнула им вслед:

– А что мне с ними делать? Джеб ответил на бегу:

– Смотрите, чтобы они не свалились за борт!

Куда бы их деть? Наконец она пристроила конец одного тростникового удилища под сиденье скамьи, другое придавила двумя ящиками. Прошло несколько минут. Вдруг удочка Натана дернулась.

– Т-там что-то есть! Что мне делать?

– Не знаю!

В их пруду не было никакой рыбы, и Мэтти ни разу не доводилось рыбачить. Она беспомощно огляделась. Возле каюты стоял Престон – ноги согнуты в коленях, руки протянуты вперед, как будто он собрался напасть.

– Не двигайтесь!

Его голос звучал как-то странно. Натан сказал:

– А я и не двигаюсь…

Он был занят только своей рыбой.

Мэтти проследила направление взгляда Престона. По палубе ползла огромная черная змея, совсем рядом с тем местом, где в окружении каната спала Бесси. Ее ручонка чуть не касалась змеи. Если Бесси пошевелится во сне, змея может испугаться и наверняка укусит…

Мэтти осторожно попыталась встать.

– Сидите смирно!

Натан сказал:

– Я сижу…

Мальчик старался удержать удочку и не видел, какая драма разворачивается у него за спиной. Мэтти прошептала:

– Водяной щитомордник. Теперь понятно, почему их еще называют «хлопковый рот»: увидишь его – и чувствуешь себя так, будто твой рот набит хлопком.

– Они ядовитые?

– Очень.

Натан обернулся. Мэтти положила руку ему на плечо, чтобы он сидел смирно.

– Еще один дюйм, и я ее убью. Мэтти крикнула:

– Вы можете попасть в Бесс! Вы же не собираетесь… Престон не отрывал взгляда от змеи.

– Разумеется, нет.

Он сделал это так быстро, что Мэтти не успела ничего понять. Одним неуловимым движением он завел руку назад, вытащил нож и метнул его в змею, пригвоздив ее голову к палубе.

Тело змеи корчилось в смертельных судорогах. Мэтти вскочила и бросилась к девочке. Подхватив Бесси, она поспешно отошла к другому борту. Теперь, когда опасность миновала, ее трясло, градом хлынули слезы. Мэтти так крепко прижимала к себе девочку, что та проснулась и захныкала – она почувствовала, что вокруг творится что-то странное. Подошел Престон и обнял Матильду за плечи. Она обмякла в его руках. Какое счастье, что он рядом! Господи, если бы не он, могло произойти непоправимое! Она содрогнулась. Престон шепнул ей на ухо: – Все позади…

А не окажись он рядом? Да ладно, если бы не он, сидели бы они сейчас у себя дома, в полной безопасности. Мэтти рывком высвободилась из его объятий.

Не выпуская удочки из рук, Натан вскарабкался на скамью, чтобы рассмотреть змею получше.

– Какая б-большая…

Мэтти хотела было приказать ему немедленно слезть со скамьи, как вдруг удочку дернуло – и мальчик полетел за борт.

Мэтти вскрикнула. В два прыжка Престон подскочил к борту и прыгнул вниз вслед за Натаном. Мэтти побежала на корму.

– Остановите машину! Человек за бортом! Помогите! Мальчик упал в воду!

Капитан опустил рычаг. Внезапная тишина казалась зловещей. В воду полетел якорь.

– Натан! Престон!

Ей ничего не было видно из-за огромного колеса. Пассажиры и команда столпились на корме. Эдит взяла у Матильды девочку. Келсо помог капитану спустить на воду маленькую шлюпку. Места в ней было совсем немного, и Мэтти осталась на палубе. Она молила Бога, чтобы помощь подоспела вовремя.

Самым ужасным было ждать в бездействии на палубе. Тини попыталась увести ее на камбуз и напоить чаем. Напрасно – Мэтти не могла успокоиться и расхаживала взад-вперед быстрыми шагами. Она отказалась и от стакана шерри, который принесла горничная. Почему так долго? Ведь они остановились почти сразу же! Не могли же они уплыть очень далеко.

Она перегнулась через борт, надеясь что-нибудь разглядеть. Не упасть бы самой. Наконец послышался ритмичный всплеск. Весла?

– Престон! Это вы? Где Натан? Не молчите, черт вас возьми!

Он наконец ответил:

– С Натаном все в порядке. Немного промок и устал. Решил наконец-то научиться плавать – при первой же возможности.

Голос Престона звучал совсем рядом. Еще несколько минут – и шлюпку втащили на борт. Натан выбрался на палубу. С него ручьем стекала вода. К счастью, Тини принесла несколько одеял. Мэтти завернула мальчика в одеяло и ущипнула за щеку.

– Больше никогда не пугай меня так, слышишь?

Он затряс головой. Ему было очень неловко чувствовать себя в центре внимания. Мэтти хотела убедиться, что с ним все в порядке, прежде чем Эдит уведет его переодеваться. Она встала и повернулась к Престону. Накинув одеяло, он стоял, облокотившись на поручни, со стаканом бренди в руках. Все были заняты делом, и на них никто не смотрел.

– Спасибо, что спасли Натана. И Бесси тоже. Впрочем, слова тут бессильны…

Она опять одарила его тем особенным взглядом, от которого, как ему казалось, он сразу подрастал на несколько дюймов. На сей раз он не стал сопротивляться искушению. Престон протянул ей руку:

– Идите сюда.

У нее перехватило дыхание. Секунду она колебалась, а затем шагнула вперед и пожала протянутую руку. Он притянул ее к себе.

– Насколько я помню, правила требуют, чтобы прекрасная дама вознаграждала героя поцелуем…

– В данном случае, видимо, двумя поцелуями? Престон посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся:

– Я вытерплю все, чем вам будет угодно меня вознаградить.

Мэтти вскинула бровь:

– Что значит – вытерплю?

– Я ведь не знаю, как вы целуетесь. Что же я могу сказать? – Он пожал плечами.

Мэтти привстала на цыпочки и чмокнула его прямо в губы. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не схватить ее в объятия и не продлить поцелуй.

Легкомысленная светская болтовня обернулась против него же. Потрясенный искренностью ее благодарного поцелуя, Престон сделал шаг назад. Он опустил голову, чтобы она не заметила краски стыда, проступившей на его лице.

– Спасибо. Прекрасная дама сполна вознаградила рыцаря…

– Я плохо целуюсь? – В ее голосе звучали слезы. Она отвернулась и пошла прочь.

– Нет, совсем нет…

Престон двинулся вслед за ней. Матильда попыталась проскользнуть мимо него в каюту, но он прижал ее к стене, загораживая руками путь к отступлению.

– Позвольте мне объяснить…

Она замерла.

Он приподнял ее подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

– Я совсем недавно обнаружил, что мне совсем не нравятся поцелуи по принуждению. Все равно что откусить от воскового яблока, когда хочется засахаренных фруктов. Это еще одна форма лжи, которую терпит общество. Мне не нужно, чтобы вы целовали меня, если вам не хочется и вы думаете, что обязаны это сделать из-за глупых правил.

– Вы сами меня заставили…

– Да, и я виноват. – Престон сделал шаг назад и низко поклонился: – Простите, я воспользовался ситуацией… Прошу вас принять мои извинения.

Она похлопала его по плечу:

– Встаньте, Рыцарь Печальной Ошибки.

– Простите?

– Я не чту ваш джентльменский кодекс, или кодекс поведения для прекрасных дам, или как там вы это называете. Я бы никогда не стала целовать вас просто потому, что так диктуют глупые правила.

– Тогда почему…

– По очень простой причине. Мне было интересно, как это на вкус.

– И что же?

Мэтти скорчила гримасу:

– Как речная вода.

Она бросилась в каюту, хлопнув дверью.

– Я ожидала большего…

Престон рассмеялся. Он был очень доволен. Речная вода, как же! Обстановка сейчас не очень подходящая. Но в следующий раз все будет по-другому. Как бы застать ее одну? Он беспечным шагом двинулся на поиски Келсо, который уже наверняка приготовил горячую ванну.

Мэтти стояла, прислонившись спиной к двери каюты. Зачем она так ужасно солгала ему? И это после того, как обвиняла его во лжи?

На его губах был вкус бренди и тех леденцов, которые он купил себе и Натану. А еще она чувствовала вкус запретных наслаждений…

Больше никаких поцелуев! Она слишком часто видела, как стремление сорвать соблазнительный плод губит жизнь человека и тех, кто его любит и зависит от него. Престон? Ведь это ненадолго…

Больше никаких поцелуев.

Глава 10

Любой порт в мире имеет свой, особенный запах. Новый Орлеан пах перезрелыми фруктами и гниющей рыбой. А еще здесь витал неуловимый аромат жимолости и морской соли. Капитан выискивал свободное место на причале в устье реки. Престон стоял на носу лодки. На душе у него было мерзко, под стать отравленному запахом гнили воздуху.

За прошедшие семьдесят два часа Матильда не дала ему ни единого шанса поговорить с ней наедине. Она была в компании детей или Эдит – этого самозваного стража женской добродетели. И с чего он решил, что ей нужна горничная? Он всего-навсего хотел, чтобы кто-нибудь помог Мэтти управляться с детьми и она могла бы проводить побольше времени с ним.

Не то чтобы он был против детей вообще. А эти двое – просто чудо, неглупые и веселые. Он получал настоящее удовольствие, общаясь с ними. В небольших дозах, разумеется. Взрослые интересовали его куда больше. Точнее, взрослые женщины. В частности, Матильда.

Вот это его и беспокоило. Когда-то в юности он любил Анну. С тех пор ни одной женщине не удавалось настолько увлечь его. Тогда ему казалось, что он не может забыть Анну только по одной причине. Она отвергла его чувство. Престон терял интерес к женщинам после того, как добивался их любви. Он не искал постоянных привязанностей.

Совсем другое дело – Марсфилд или Берк. Обоим возлюбленные ответили взаимностью, и любовь, как ни удивительно, только окрепла в браке. Вероятно, обстоятельства появления на свет Престона виной тому, что ему не дано испытать семейное счастье. Зато он мог менять любовниц, одну за другой…

Самое лучшее – проводить с Матильдой побольше времени. Дружеские отношения могут перерасти в любовные. Или ему надоест. А она? Намеренно избегает его.

Что ж, он знает, как добиться своего. Прежде, однако, нужно доставить всю компанию на Багамы, где их ожидает яхта Берка. Как медленно лодка пробирается меж судов! Они почти застряли на месте, как и его отношения с одной дамой…

Если верить Келсо, контрабандисты сбираются выйти из порта в одну из ближайших трех ночей, воспользовавшись новолунием. Удачное время, чтобы прорвать блокаду! Необходимо оплатить места на корабле сейчас же или ждать еще месяц.

Как будто повинуясь мысленному приказу хозяина, рядом возник Келсо с дымящейся чашкой чая в руках.

– Причалим минут через десять. Высадка не займет много времени. Все собрано.

– Спасибо. Ты предупредил леди Матильду?

– Иду к ней прямо сейчас. Мисс Франклин знает, что нам нужно спешить. Дети будут готовы. Капитан говорит, на пристани всегда можно достать лошадей.

– Ты думаешь, контрабандисты будут ждать? Келсо пожал плечами:

– Человеческая жадность – это механизм, которым можно управлять, если у вас есть деньги. Меня беспокоит другое. Я договорился насчет троих пассажиров, а нас шестеро.

– Уверен, мы можем прийти к соглашению. Время важнее денег.

Лодка еще больше замедлила ход. Путешествие подошло к концу.

– Вот еще что. Пойди к капитану и скажи, чтобы явился ко мне, как только у него будет свободная минута.

Келсо поклонился и отправился выполнять распоряжения хозяина.

Отправив Келсо наблюдать за погрузкой багажа и за детьми, Престон встретился с капитаном Джонсом.

– Пусть ваше путешествие будет благополучным.

– Благодарю. Лодка теперь принадлежит вам, капитан. – Престон протянул Джонсу связку бумаг.

– Но, сэр…

– Я рад, что вы избавляете меня от этой обузы. Мне лодка больше не нужна. И у меня нет времени заниматься ее продажей. Жаль будет, если она сгниет в порту.

– Вы не понимаете. Рабы не могут владеть собственностью. Меня быстро отправят к бывшему хозяину. Он будет счастлив заполучить лодку назад. Так что я благодарю вас от его имени.

– На самом деле ваш хозяин я. То есть теперь уже нет, после того как я отдал вам бумаги. Я выиграл в карты лодку, ваши услуги и вас самих. Я нахожу рабство отвратительным. Здесь вольная на ваше имя, а также адрес одной женщины в Саванне. Она поможет устроить ваше будущее наилучшим образом.

Капитан упал на колени:

– Сэр, я не знаю, как благодарить…

– Вот и не благодарите.

Не зря Престон откладывал разговор с капитаном до последней минуты. Он бы даже предпочел передать бумаги через агента, будь у него такая возможность.

– Вставай, друг. Мне, право же, неловко.

– Я готов целовать вам ноги…

– И испортить глянец на моих сапогах? Боже упаси! – Престон схватил капитана за руки, пытаясь заставить его подняться. – Вы должны крепко стоять на собственных ногах. Теперь все зависит от вас – хорошее или плохое. Вы несете ответственность за свои действия, как любой другой человек.

Капитан расправил плечи и вытянулся в струнку.

– Моя семья благодарит вас за великодушие. Я найду, как отплатить вам за добро.

Престон положил руку ему на плечо:

– Единственное, чего я хочу, – чтобы ваши сыновья стали красивыми, сильными мужчинами.

Капитан кивнул.

– Теперь вернитесь к своим обязанностям. Ни слова никому, пока мы не сошли на берег.

Капитан хотел было что-то сказать, но Престон покачал головой. Тогда капитан Джонс низко поклонился. Когда он шел по палубе, Престон отметил, что его походка изменилась, стала более уверенной. Он улыбнулся.

Вдруг он заметил Матильду. Она стояла за углом каюты, глядя на него во все глаза. Престон поинтересовался:

– Вы долго здесь стоите?

– Достаточно. – Она посмотрела на свои руки и прикусила нижнюю губу. – Это очень благородно с вашей стороны. Спасибо, что вы позаботились о капитане.

Проклятие! Очень нужна ему ее благодарность. Он хочет от нее совсем другого – ее желания, ее наготы, ее прерывистого дыхания! Однако эти мысли совсем не к месту. Нельзя терять над собой контроль. Нельзя заходит так далеко. Общение с ней должно вернуть ему обычное расположение духа. В конце концов, это всего лишь Мэтти – брюки под юбкой, двое детей и никакого светского лоска, которым он привык восхищаться. У нее есть одно неприятное свойство – проникать ему в душу. Особенно когда она смотрит на него вот так. Какому-то мужчине придется ведь оправдывать ожидания этих сияющих глаз. Бедняга! К счастью, это будет не он, Престон. Ему всегда везло.

В горле запершило. Проклятый чай не пошел на пользу.

– Нечего умиляться. Я поступил, как практичный человек. У нас нет времени придумать что-то другое.

– И все-таки вы это сделали.

– И вам не жалко денег? Мы могли бы немало выручить за лодку.

Ее передернуло.

– Вы ничего не потеряли – вам она досталась даром.

– Подслушивать некрасиво. Тем более для леди. Она топнула ногой:

– Никогда не говорила, что я леди. Почему же выждете, что я буду вести себя как леди?

Титул звучал в ее устах как презрительная насмешка. Зато она больше не смотрела на него восхищенным взглядом.

– Леди не топают ногами. Она скрестила руки на груди.

– И не стоят вот так. И не надувают губы.

– С чего вы взяли? Вы придумываете эти глупые правила на ходу или у вас есть учебник, где написано, как должна вести себя настоящая леди? – Мэтти взяла воображаемое зеркало, погрозила небу пальцем и произнесла голосом великосветской матроны: – Леди никогда не смотрит налево, только направо. Первый шаг леди делает правой ногой, ни в коем случае не левой. Леди никогда не ест хрустящие хлебцы. Даже если ее никто не слышит, хруст оскорбит ее нежные чувства.

Престон усмехнулся: «Ну погоди, тебе еще предстоит узнать кое-что о том, как ведут себя дамы в обществе». Пародия не так уж далека от реальности. Вот бы посмотреть, как пройдет ее первая встреча с кем-нибудь из лондонских денди или первый светский прием! Искры бы так и полетели. Однако если он это допустит, он окажет плохую услугу герцогу, королеве, да и самой Матильде.

– Браво! Высмеивать то, чего не понимаешь, – проверенный временем способ сбить с противника спесь.

– Не надо принимать меня за идиотку. Я не стану пить из чаши для ополаскивания пальцев.

– Не злитесь. Ваши манеры вполне приемлемы – по американским меркам.

Она сжала кулаки:

– Как вы любезны!

– Есть, однако, большая разница между светским этикетом и тем, как вы его себе представляете. Дело не в том, какую вилку выбрать. Ну, например, как нужно обращаться к герцогу?

– «Милорд»?

– Нет. «Ваша светлость». А если вы повстречались с двумя графами, к кому вы обратитесь в первую очередь?

– К тому, который стоит ближе.

– Неверно. К тому, чей титул старше. Некоторые лорды могут проследить свою родословную на десяток поколений.

«Мой собственный отец, например», – пронеслось в его голове.

– Чей-то род удостоился титула значительно позднее. Это титул второй очереди.

– Вы сказали, родословная? Что вы имеете в виду? Безносая Герти привезла из Китая пса с выпученными глазами. Они разбогатели и переехали в большой дом на холме в Сан-Франциско, когда ее муж, по прозвищу Коротышка, нашел золотую жилу. Так вот, у него была родословная длиной в ярд.

– У Коротышки?

Мэтти улыбнулась:

– У собаки. У его высочества Толстое Брюхо.

– Да, что-то в этом роде. Только не такое увлекательное.

– Вы начинаете думать, что я не смогу сыграть роль? Не смогу притвориться внучкой герцога и все такое?

– Уверен, что вы справитесь, если немного подготовитесь. Не беспокойтесь. На Багамских островах нас ждет яхта. Как только мы окажемся на борту, начнутся занятия. Вы научитесь вести себя как настоящая наследница герцога. Путь до Лондона займет примерно три недели – у вас будет достаточно времени.

– Я думала, нужны месяцы, чтобы переплыть океан…

– Это век быстроходных судов, моя дорогая. «Елена» – один из самых совершенных кораблей. Просто чудо современного судостроения.

– Его вы тоже выиграли в покер? Или украли?

– Вы принимаете меня за кровожадного пирата?

– И все же где вы взяли такой корабль?

– Одолжил у владельца. Он был мне обязан.

– Видимо, многим? Что же такое вы совершили для него?

– Сейчас нет времени это обсуждать. Взгляните, Келсо машет нам руками. Пора избавить беднягу от грозной мисс Франклин и от детей. – Мэтти бросилась к трапу. – Бедные дети все это время просидели взаперти в экипаже…

Скорей бы добраться до корабля. Мысленно он уже был в открытом море..

– Вот этот пусть проходит. – Капитан контрабандистского судна кивнул в сторону Натана. – А ей нельзя. – Кивок в сторону Бесс.

Капитан Маркхем стряхнул крошки с пышных усов. Очевидно, своим приходом они помешали ему закончить ужин.

Мэтти прижала к себе девочку покрепче, загородив ее от взгляда капитана. Она не считала нужным объяснять Престону, что никуда не поедет без детей.

– Капитан Маркхем, давайте обсудим условия.

Пальцы Престона нащупали в кармане письмо, полученное в судовой конторе. Марсфилд настоятельно просил его торопиться, несмотря на затраты. Престон уже согласился заплатить за проезд больше, чем стоила вся эта посудина с облупившимися бортами. Келсо, впрочем, уверял, что это лучший корабль в порту, а он привык доверять камердинеру.

– Вероятно, вы измените решение, если мы немного доплатим.

Капитан решительно помотал головой:

– Детский плач в открытом море разносится на многие мили. Слишком опасно. Не хочу, чтобы меня повесили, как предателя.

– Любое плавание– это риск.

– Либо нас поймают, либо нет. Шансы равны. А я предпочитаю играть наверняка. Если что, вернусь на старое место, паромщиком. Никаких забот – разве что пьяницу стошнит на палубу или он свалится за борт.

– Хорошее занятие.

– Ты прав, дружище. Спокойная работа – никто не наступает тебе на пятки. Этого не купишь ни за какие деньги.

Мэтти круто повернулась на каблуках и пошла к карете, Натан и Эдит вместе с ней. Престон сделал камердинеру знак следовать за ними. Разумеется, Келсо позаботится об их безопасности. А он выпьет с капитаном, когда тот закончит свой ужин.

Не купишь ни за какие деньги – значит ли это, что ему придется снять с себя последнюю рубашку?

Мэтти укачивала девочку на колене. Бесси плакала. Почему Престон задерживается? Карета доверху забита их пожитками, сиденья жесткие. Обычно аккуратная прическа Эдит растрепалась, волосы торчали во все стороны. Наклонившись вперед, горничная щипала себя за переносицу, пытаясь унять головную боль. Натан сидел в углу насупившись, потому что она не разрешила ему побегать вокруг. Келсо взобрался на крышу, где составил компанию терпеливому кучеру, якобы для того, чтобы получше их охранять. Мэтти постучала в потолок кареты ручкой зонтика.

Келсо открыл окошко в потолке.

– Прошло еще пять минут. Она даже рта не успела раскрыть!

– Я не собиралась спрашивать, который час. Мы просто хотим выпить чего-нибудь освежающего. У нас во рту пересохло.

– В этом квартале не рекомендуется разгуливать после наступления темноты.

Мэтти приподняла шторку. Совсем стемнело! Келсо прав.

– Окажите любезность, принесите нам попить.

– Тут нет ни одного киоска с лимонадом. Только портовые кабаки, бары, салуны. Можете выбрать дешевый ром, хлебную водку или еще какое-нибудь мерзкое пойло. Все подается в грязных стаканах.

– Спасибо, мы потерпим… Келсо!

– Да, мисс?

Его недовольное лицо заполнило все пространство окошка. Матильда произнесла сладким голосом:

– Не скажете ли, который час? Окошко с треском захлопнулось.

Казалось, прошла вечность, когда Престон распахнул дверцу кареты.

– Идемте. Мы останемся на борту до отплытия завтрашней ночью.

Натан пулей вылетел наружу. Престон взял Бесси на руки.

– Где вы были? Почему капитан передумал? – Ее осенило. – Вы ведь не играли с ним в карты?

– Нет. Я сказал ему, что мы дадим Бесси настойку опия и она будет спать.

Мэтти выхватила у него девочку.

– Я не позволю! Она еще совсем крошка! Вдруг она отравится?

Он посмотрел ей в глаза:

– Должен же я был ему что-то сказать. Я солгал ему, Мэтти. Я обещал не обманывать вас. Другие не в счет.

Она отдала ему Бесси, схватила сумочку и бросилась за ними.

– Что будет, если она заплачет?

Ей стоило больших усилий не отставать от него.

– Не заплачет. Я буду держать ее на руках, а она никогда не плачет, если я с ней.

– А заболят зубки? Или она испугается? Или заплачет просто так? Что сделает капитан?

Поддерживая ее локоть свободной рукой, Престон помог Мэтти подняться по трапу на борт. Она сказала вполголоса:

– Капитан в открытом море – царь и бог. Он не станет никого слушать. Мне страшно.

– Капитан послушается меня.

– Потому что вы ему заплатили? Разве этого достаточно? Я ему не доверяю.

Она поднялись на борт. Одноглазый матрос помог Келсо управиться с багажом.

– Добро пожаловать на борт. – Матрос ощерился беззубой ухмылкой. – Какая удача – сам хозяин на борту!

Он дернул себя за волосы и исчез. Мэтти изумленно огляделась:

– Вы купили это разбитое корыто? Я не очень разбираюсь в кораблях, но, по-моему, вас надули.

– А по-моему, выгодное дело. Давайте спустимся вниз. Пора расходиться по каютам.

Мэтти не двинулась с места.

– Сколько вы заплатили?

– Не важно, как выгладит судно. Прочная палуба, быстро слушается руля, бежит быстрее ветра. Мореходные качества – вот что имеет значение.

– Вы можете забрать деньги назад? Престон вздохнул.

– Это из моей доли, не из вашей. Она пробормотала:

– Если мы не доберемся до Англии, никакой доли не будет вообще.

– Просто верьте мне…

Глава 11

Мэтти провела рукой по отполированным перилам красного дерева. Прекрасная яхта, никакого сравнения с той посудиной, что доставила их на Багамы. К счастью, плавание прошло благополучно, хотя не без треволнений. А теперь «Елена» уносит их в Лондон, в новый мир!

С той минуты, как они ступили на борт яхты, с ней и детьми обращаются, словно с особами королевской крови. Команда готова в лепешку расшибиться, и на всех такая красивая форма! Друг Престона, должно быть, человек богатый и влиятельный.

Уйдя с балкона, Мэтти вернулась к себе. Ее покои были обставлены с роскошью, о которой она даже не мечтала. Бархатные занавеси цвета лаванды окружали постель, застланную белоснежным шелковым бельем. В гостиной обитые синей парчой стульчики окружали камин. Огонь будет очень кстати, когда похолодает. Изящный письменный столик удобно расположился у одного из двух огромных квадратных окон.

В ванной комнате из позолоченных кранов лилась горячая вода, поступающая с нижней палубы. Огромная мраморная ванна казалась слишком большой для одного человека. Мэтти краснела, когда думала об этом. Здесь располагалась печь, согревающая также и примыкавшую к ванной гардеробную комнату. На зеркальном столике можно было найти любые парфюмерные средства, какие душа пожелает. А гардероб! В нем могла поместиться ее старая спаленка.

Напротив спальни находились комнаты поменьше, для детей и Эдит. Между ними – солнечная терраса, где они проводили почти все время.

По другую сторону террасы располагались покои Престона. Мэтти могла лишь догадываться, что его обиталище было не менее великолепным. Впрочем, Престон воспринимал окружающую его роскошь как должное. Даже Келсо, казалось, ничему не удивлялся. Эдит постоянно восхищалась чудесным убранством и эффектной меблировкой комнат. Келсо, напротив, хранил молчание. Конечно, они с Престоном уже плавали на этой яхте – из Англии сюда, на Багамы. Однако, думала Мэтти, должны же они были хоть что-нибудь сказать по поводу всей этой роскоши. А может, именно к такой жизни они привыкли?

Похоже, что так. Тогда что за роль ей предстоит сыграть?

За все время знакомства Престон ни разу не высказался относительно нищеты, в которой она жила. Вероятно, он слишком хорошо воспитан. Ее раньше беспокоило, какое впечатление производит на него обстановка ее дома. Дощатые полы, сложенные из бревен стены, самодельная мебель. Что он мог подумать? Теперь же Мэтти отдала бы эту роскошь за то, чтобы все поскорее закончилось и она вернулась на свою маленькую ферму. Там был ее настоящий дом, где она могла бы жить в уверенности, что никто не разлучит ее с детьми.

В комнату вихрем ворвалась Эдит. Ее лицо полыхало румянцем.

– Скорее, миледи! Быстрее сюда!

– Что такое?

Но горничной уже и след простыл. Что-то случилось с детьми? Но все тихо, никто не плакал. Дети сломали или разбили что-нибудь? Она ведь просила Натана не играть с новым мячиком в комнате! Мэтти вышла на террасу.

В окна лился яркий солнечный свет. У дальней стены стоял диван, заваленный кипами шелков всех мыслимых расцветок. Переливающийся блеск драгоценных камней, самые нежные оттенки, вышитые цветы, птицы, причудливые узоры вперемежку с ярдами кружев и лент.

Престон застенчиво улыбнулся:

– Кажется, вы умеете шить.

Ответила Эдит:

– Я умею… моя мать была портнихой, но у нее никогда не было таких великолепных тканей. – Она погладила рукой розовый шелк.

– Прекрасно. Тут есть еще сундук – настоящая сокровищница для молодой дамы, которая следит за модой. Шляпки, туфельки, перчатки и все такое. Надеюсь, вы поможете леди Матильде составить несколько нарядов до того, как мы прибудем в Лондон. – Он махнул рукой в сторону груды шелков на диване. – Думаю, как только доберемся до дома, наймем парочку швей.

– Откуда все это?

Уж не опустошил ли он кладовые хозяина яхты?

– Я целый день ходил по магазинам в Новом Орлеане. Нашел все, что нужно, – и это несмотря на блокаду северян.

Действительно, Келсо говорил, что Престон отправился за покупками. Она тогда решила, что это отговорка – он пошел играть…

Эдит опустилась на ковер возле дивана. Она развернула отрез бирюзового шелка, затканного крошечными разноцветными бабочками.

– Какая красота! Вы когда-нибудь видели такое?

–Да..– Ta самая ткань из магазинчика в ее родном городке, таком далеком теперь. Очень дорогая ткань. Она дернула Престона за рукав:

– Сколько все это стоит?

– Вы можете хотя бы раз принять подарок, не спрашивая о цене?

– По-вашему, идеальная леди из Страны Всех Мыслимых Добродетелей может принимать в подарок нижние юбки и чулки от постороннего мужчины? По вашему лицу вижу, что нет. Так я и думала.

Мэтти начала сворачивать ткани в рулон.

– Я не могу принять такой подарок.

Эдит жалобно застонала, прижимая к груди зеленовато-желтый шелк и кусок баттенбургских кружев. Престон схватил Мэтти за руку и увлек ее к окну.

– Вы что, не понимаете? Вам необходим достойный гардероб.

– Согласна.

– Это во-первых…

Она перебила:

– Так как это необходимо для успеха нашего предприятия, стоимость нарядов пойдет в счет издержек.

– Вы очень упрямы.

– Я принимаю это как комплимент. У нас ведь договор?

Престон поклонился:

– Я велю Келсо написать расписки.

Она поклонилась в ответ:

– Благодарю!

Эдит укладывала шелк обратно в коробки, бережно разглаживая каждый отрез.

Мэтти объявила:

– Мы оставим ткани и все остальное.

– О, спасибо!

– Не понимаю, за что меня благодарить. Ведь это лишняя работа для нас обеих. Столько шитья! А времени в обрез.

– Это такая честь для меня и такая радость – работать со столь прекрасными тканями!

Мэтти покачала головой. Странно! Разве шитье может быть в радость?

– Ну а теперь – главное блюдо!

В руках у Престона оказалась продолговатая коробка, скромно лежавшая до поры до времени в углу дивана. Крышка откинулась…

– Вот вам! Модные новинки, прямо из Парижа!

Эдит и Бесс завизжали и захлопали в ладоши. Целая толпа куколок в бальных платьях, амазонках и всевозможных нарядах, необходимых светской даме. Они обе бросились к Престону наперегонки. Эдит, правда, старалась не наступить на драгоценные шелка. Вот они ухватились за коробку, каждая со своей стороны. Коробка упала на пол, рассыпая содержимое в руки девочки и ее няни. Каждая старалась поймать как можно больше кукол, они не помещались в руках. Конечно, добыча Эдит оказалась побольше, но ей, судя по жалобным возгласам, было ужасно жаль того, что она упустила. Престон направился к двери:

– Встретимся в салоне. Самое время начать урок.

Мэтти шепнула, когда он проходил мимо нее: —Трус.

Престон остановился:

– Мужчина, который стоит на пути женщины, рвущейся к желанной цели, – храбрец. Мужчина, который стоит на пути двух женщин, – идиот.

– Черт! – Мэтти швырнула вилку на стол.

– Леди не ругаются.

– Черт подери!

– И это не годится.

– А что я еще могу сказать?

Престон прикрыл глаза.

– Вероятно, лучше помолчать.

Мэтти посмотрела вверх, на расписной потолок салона, и сосчитала до десяти.

– Мне нужно что-то сказать. Оно само вылетает – привычка.

– Хорошо. Мы придумаем подходящее выражение, но позже. А теперь – правила поведения за обедом…

– Как все это глупо! Заговори с соседом слева, когда хозяйка дома беседует с тем, кто слева от нее. Повернись к соседу справа, когда хозяйка смотрит направо… А если этот сосед глуп как пробка?

Престон ухмыльнулся:

– Вероятно, он таким и окажется. Но это не значит, что можно быть грубой. Впрочем, вам нечасто придется выносить эту пытку обедом. Герцог давно отошел от активной общественной жизни. Конечно, он захочет представить вас своим друзьям. После наших уроков вы будете чувствовать себя увереннее.

– Сомневаюсь.

– Лакей подойдет к вам слева. Вы посмотрите на предлагаемое блюдо и слегка кивнете, вот так. Или качнете головой, если вы отказываетесь. Больше вам на него смотреть не нужно. Иначе все подумают, что вы недовольны обслуживанием. Позор для хозяйки дома! Не смотрите на еду, которую кладут вам в тарелку. А то все решат, что вы умираете с голоду.

– Леди никогда не бывают голодны?

– Никогда.

– Зачем тогда вообще садиться за стол?

– Леди садится за стол ради светского общения, учтивой беседы. Она попробует одно блюдо, отщипнет кусочек другого, просто чтобы доставить удовольствие хозяйке.

– Наверное, следует хорошо поесть, отправляясь в гости?

Престон вздохнул:

– Наверное, так лучше всего.

– Так велит здравый смысл, вот и все.

Он кивнул.

– А теперь возьмите вилку. Левой рукой, зубцами вниз.

– Не понимаю, почему левой?

– Так положено.

– С тем же успехом вы можете надеть на меня нагрудник Бесс. А то, чего доброго, оболью платье.

Мэтти попыталась взять вилку с таким же непринужденным изяществом, что и Престон. Ничего не вышло!

– Легче научиться есть палочками.

Престон выглядел озадаченно.

– У нас был повар-китаец, когда мы жили в Сан-Франциско.

– Вам нравится китайская кухня?

– Я ее просто обожаю! Чинь Ли готовил такое восхитительное блюдо – он называл его «курица по-императорски». Я пробовала приготовить это сама, но получилось не так вкусно.

– Когда приедем в Лондон, я отведу вас в один ресторанчик на Уотер-стрит. Его держит семья Чан. Это не совсем ресторан – скорее закусочная для делового человека. Чашка риса, несколько кусочков мяса, овощи. Два пенса все удовольствие. Однако там есть другой зал, на несколько столиков. Нужно только предупредить за три дня. Дедушка Чан приготовит для вас утку по-пекински – ничуть не хуже, чем подают в императорском дворце.

– Вы бывали в Китае? Когда?

– Из последних семи лет пять я провел в путешествиях. Мы прожили восемь чудесных месяцев в Китае.

– Вы жалеете о чем-то, что не смогли привезти с собой на родину?

Престон откинулся на спинку кресла.

– Знаете, меня много расспрашивали о моих странствиях, но такого вопроса еще никто не задавал.

Его взгляд сделался задумчивым.

– Думаю, мне не о чем сожалеть.

– Совсем не о чем? Нефритовые статуэтки, древности, картины?

– У меня много разных вещиц, но все было куплено уже в Лондоне. Мне кажется, люди везут сувениры, чтобы больше не возвращаться в те края. Я же, наоборот, уверен, что когда-нибудь поеду туда опять. Мне нравится думать, что я увижу все в точности как в первый раз и смогу разделить впечатления со своим спутником… – Престон откашлялся. – Но я увлекся. А вы отвлеклись.

Он бросил на нее выразительный взгляд. Оказывается, она сидит, подперев ладонями подбородок, локти на столе. Она быстро сложила руки на коленях.

– Еще раз. Возьмите вилку в левую руку, а нож – в правую. Представьте, что вы пытаетесь отрезать кусочек говяжьей котлетки. Верните нож на место, рядом с тарелкой. Положите кусочек котлеты в рот. Губы должны быть приоткрыты совсем чуть-чуть.

Мэтти попыталась следовать указаниям Престона. Не успела она поднести ко рту пустую вилку, как ее голодный желудок заурчал.

– Если уж мы говорим о еде, почему бы заодно и не поесть?

– Потому что за едой вы отвлекаетесь. Командуете, чтобы Натан сидел прямо и пользовался салфеткой. Следите, чтобы Бесс не кормила куклу и не кидала на пол недоеденный кусок мяса.

Неужели со стороны их семейные обеды выглядят именно так? Мэтти как-то об этом не задумывалась. Она была поражена.

– Бесси еще трудно жевать как следует…

– Понимаю. Конечно, вы должны следить за манерами детей. Но и наши уроки тоже очень важны. Вам еще многому предстоит научиться, а времени мало. Было бы неплохо потренироваться с настоящей едой. Кто-нибудь из команды мог бы изобразить лакея. Но мы постараемся обойтись тем, что есть.

– Мы с Эдит могли бы покормить детей на террасе, а потом я бы присоединилась к вам за ужином.

– Очень любезное предложение. А вы уверены?

– Я не думаю, что они будут без меня скучать. У них столько новых игрушек! Благодаря вам! А потом я приду уложить их спать и почитать на ночь сказку.

– Я предупрежу стюарда.

Точным движением Престон положил вилку и нож на край тарелки так, что зубцы и край лезвия соприкоснулись. Мэтти попыталась повторить этот изящный жест, но ее нож и вилка скатились на донышко.

– Не перейти ли нам к следующему уроку?

Престон промокнул салфеткой губы, как будто в самом деле пообедал. Аккуратно положив салфетку рядом с тарелкой, он встал, помог Матильде выйти из-за стола и вывел ее в центр комнаты.

Может быть, он хочет научить ее вальсировать? Это была ее давняя мечта – кружить по бальному залу, как цветок, который затянуло в водоворот, а затем стремительно понесло по течению. Оказаться сейчас в объятиях Престона – предел мечтаний. Она задрожала от предвкушения.

– Вы умеете делать реверанс?

– Конечно…

Только бы он не заметил ее разочарования! Приподняв юбку, Матильда склонилась в реверансе.

– Милорд…

Престон скривился:

– Годится для горничной или официантки в пивной.

Она обиделась.

– Так бы и спрашивали – умею ли я приседать, как герцогиня? Я бы ответила, что у нас в Америке нет ни графов, ни герцогов. Не у кого было набраться манер!

– Примите мои искренние извинения. Конечно, вам трудно. Мне тоже было нелегко вести себя подобающим образом, когда я был в Китае или Египте. К счастью, рядом всегда был наставник, советами которого я мог руководствоваться. Почту за честь оказать ту же услугу вам. Обещаю быть терпеливым и внимательным.

– Вы были в Египте? Видели пирамиды и эту голову, которая торчит как бы ниоткуда? Я читала в журнале. Как она называется?

– Сфинкс.

– Точно. Я читала статью в журнале американского научного общества, ее написала замечательная женщина-археолог, специалист по египетским иероглифам. Там было сказано, что у сфинкса тело льва и огромная человеческая голова. Она хотела собрать деньги, чтобы раскопать его целиком. Возможно, что под туловищем скрыт храм. Вот только я забыла, как ее зовут…

– Наверняка это Эмили Уэстон Дандридж, больше некому.

– Да! Вы тоже читали эту статью?

– Может быть, не эту, а другие ее статьи. А еще я был на заседании Королевского общества, где она представила свою сумасшедшую теорию…

– Мне ее гипотеза представляется логичной, и результаты исследований ее подтверждают.

– Сэр Мариетт раскопал площадку перед статуей и не нашел ничего интересного. С тех пор ее покрывает песок. Доктор Джеймисон, человек более опытный, предостерегает Эмили от необдуманных действий. Он считает, что голова сфинкса может опрокинуться. А если Общество лишит ее мужа субсидий, ей больше никогда не проводить раскопки – разве что в собственном огороде.

– Боже! Неужели вы из тех мужчин, которые считают, что женщина не способна придумать ничего стоящего?

– Вовсе нет. Все очень просто. Мой друг Берк женат на Корделии, сестре Эмили. Если Эмили совершит какую-нибудь глупость, это не пойдет Берку на пользу.

– Вы заявляете, что знакомы с Эмили Уэстон Дандридж?

– Я предупреждал Берка – не связывайся с этим семейством, неприятностей не оберешься. Ему, кажется, все равно, но я за него волнуюсь.

Мэтти отодвинулась и встала, скрестив руки на груди. Взгляд у нее был оценивающий.

– Вы талантливый рассказчик. Не знаю, какую выгоду вы собирались извлечь из этой истории, но я купилась – целиком и полностью. Все было прекрасно до той минуты, когда вы заявили, что лично с ней знакомы. Тут вы перестарались.

Приподняв бровь, Престон посмотрел ей в глаза:

– А если я скажу, что это правда?

– Тогда вам должно быть стыдно, ведь мы договорились не лгать друг другу.

В душе Мэтти ругала себя за лицемерие. Ее ведь тоже нельзя назвать честной до конца. Взять хотя бы тот поцелуй. До сих пор щеки горят.

Она отвернулась. Взглянув на висящие на стене часы, Мэтти спохватилась:

– Боже мой, прошло столько времени! Мне пора к детям. Бедняжка Эдит, должно быть, уже выбилась из сил.

– Но вы должны научиться делать реверанс! Иначе будем считать, что день прошел зря.

– А это долго?

– Правила просты, но нужно много тренироваться – раз за разом, пока ваши движения не станут изящными и непринужденными.

– Господи…

– Что, простите?

– Ничего. Изящными и непринужденными, говорите? Понятно. Тогда приступим! Реверанс за реверансом – к черту все остальное.

– Вы меня дразните?

Она одарила его невинной улыбкой.

– У вас нет воображения.

– Я ничего не слышал. Начнем урок.

Престон подошел к столу и одним движением сдернул белоснежную скатерть, не уронив ни одной фарфоровой тарелки, ни одного хрустального стакана. Матильда была поражена:

– Как вы это сделали?

– Я учился у волшебника… но нет, не будем отвлекаться. Мы и так потратили много времени на фокусы.

– Ваши фокусы мне нравятся гораздо больше, чем уроки.

– Когда вы впервые предстанете перед герцогом, вы сделаете вот так. – Престон обернул скатерть вокруг талии и присел в низком поклоне. – Спина прямая, руки слегка согнуты, локти вниз, правая нога скользит назад, в то время как вы сгибаете колени. Глаза опущены, голова слегка наклонена вперед. Вам надлежит оставаться в таком положении, пока герцог вас не узнает. Вероятно, он возьмет вас за руку и поможет встать. Любезно вас поприветствует. Итак, теперь ваша очередь.

– Мне завернуться в скатерть?

– Постарайтесь быть серьезнее.

– Зануда.

– Если вы не способны осилить эту науку, давайте откажемся от нашей затеи. Если я прикажу капитану повернуть назад прямо сейчас, вы доберетесь до своего дома примерно через месяц.

Вернуться домой? Хорошо, но как быть с проблемами, от которых ей пришлось спасаться бегством?

– Простите.

Она будет стараться из всех сил.

– Выпрямите спину. Еще раз! Не задирайте голову! Теперь представьте, что вы плывете. Нет, опустите руки. Вы пытаетесь взлететь? Еще раз.

Сколько раз она присела? Сколько раз ошиблась? Мэтти сбилась со счета. Ныли мышцы ног и спины.

– Вы делаете успехи. А сейчас представьте, что я герцог Норбундшир. Вы подходите, делаете реверанс, а я беру вас за руку.

Престон занял позицию возле кушетки и сделал вид, что ведет оживленную беседу. Матильда приблизилась, осторожно ступая натруженными ногами, и низко присела.

– Ваша светлость… Престон сказал хрипло:

– Мое дорогое дитя…

Мэтти приподняла правую руку ладонью вниз. Престон наклонился, его губы почти коснулись ее пальцев.

– Я так рад, что наконец вижу тебя…

Легкий толчок рукой означал, что она должна встать. Но она не смогла! Мышцу правой ноги свело судорогой. Она вцепилась в руку Престона, чтобы не упасть.

Ему пришлось отклониться назад, чтобы сохранить равновесие. Пытаясь перенести тяжесть на левую ногу, Мэтти запнулась и полетела прямо на него. Равновесие было нарушено, и оба повалились на кушетку. Престону, однако, хватило самообладания, чтобы прижать Матильду к себе покрепче, иначе бы она упала на пол.

– Простите, ради Бога!

Мэтти попыталась встать. Правую ногу пронзила такая боль, что на глазах выступили слезы. Она перекатилась на левый бок, подтянула колено к груди и принялась растирать мышцу.

– Это я должен извиняться. Слишком большая нагрузка для первого раза.

– Я вас не ушибла?

– Нисколько. – Престон смотрел на нее со странной улыбкой.

– Я могу чем-нибудь помочь? Я неплохо владею приемами массажа.

Она пробормотала:

– Охотно верю. Но мне уже лучше. Престон коротко вздохнул.

– Вы все-таки ушиблись!

– Нет, но если вы будете дергаться вот так…

Престон высвободил ногу из ее юбок и сел.

– Я знаю, что вам поможет.

Он встал и взял ее на руки. Боль не отпускала, но она уже не обращала на нее внимания.

– Что вы делаете?

Ей пришлось обнять его за шею. Престон направился к двери, не выпуская Матильду из рук.

– Отпустите меня, пока нас не увидели!

– Здесь никого нет. А если кто-то появится, мне наплевать.

Глава 12

– Вы меня уроните! Отпустите!

Матильда попыталась вытянуть ноги и достать до пола. Все, чего она добилась, – новый приступ боли. Чтобы не заплакать, ей пришлось уткнуться в его плечо.

– Я не уроню вас, если вы не будете вырываться.

Миновав маленький коридор, Престон ногой распахнул дверь, ведущую на ее половину. Через минуту Матильда сидела в своей мраморной ванне. Престон открыл кран с горячей водой на полную силу. Она запротестовала:

– Что вы делаете? Помогите мне выбраться отсюда. Вы испортите мне платье.

Она схватилась за край ванны, пытаясь встать. Престон толкнул ее в плечо, заставив сесть назад.

– Если хотите, платье можно снять.

Матильда прижала руки к груди, глядя на него во все глаза.

– Вижу, что не хотите.

Престон сел на край ванны, проверяя, не слишком ли горяча вода.

– Горячие ванны – хорошее средство при мышечных судорогах, хотя я знаю средство получше.

– И знать не хочу какое.

Он усмехнулся:

– Массаж – это было бы очень весело. Для нас обоих. Ей пришлось плотно сжать губы, чтобы не улыбнуться в ответ.

– Конечно, я благодарна вам за заботу о моем здоровье, но, полагаю, я могла…

– Вы бы занялись детьми и еще бог знает чем, прежде чем позаботиться о себе. И не смотрите на меня так. Я беспокоюсь не только о вашем самочувствии. Мы должны продолжать уроки. Работы много. Нельзя терять ни дня.

Вода доходила ей до талии. Сведенная судорогой нога начала прогреваться. Матильда со вздохом закрыла глаза и расслабилась, откинувшись на покатую стенку ванны.

– Спасибо. Кажется, полегчало.

Престон молчал. Мэтти старалась не думать, что он сидит так близко. Тепло разливалось по телу. Ее охватила дремота. Наверное, из-за пара.

Престон закрыл кран и встал.

– Вам придется посидеть в воде не меньше часа. Не двигайтесь. Я скоро вернусь.

Матильда попыталась сесть прямо. Оказалось, это нелегко – мешала намокшая одежда.

– Не думаю, что смогу отсюда выбраться, даже если очень захочу.

Престон вернулся с бутылкой коньяка и бокалом. Плеснув до половины бокала, он подал его Матильде.

– Я не пью крепкие напитки, ни разу даже не пробовала.

Слишком уж ее отец любил бренди!

– Такая маленькая порция не повредит. Напротив, поможет вам расслабиться.

Престон поставил бутылку на пол и помог ей ухватить стакан покрепче. Матильда сделала маленький глоток. Ее передернуло. Она хотела вернуть стакан Престону, но он заставил ее выпить еще.

– Представьте, что это лекарство.

Она зажала нос и выпила коньяк одним глотком. Горло обожгло так, что ей пришлось хватать ртом воздух. Затем она почувствовала, как еще одна волна тепла идет по ее телу, – на сей раз изнутри.

– В конце концов, не так уж и плохо.

– Надо думать. Ведь это «Наполеон» сорокалетней выдержки. Чудеснейший коньяк в мире. А вы пьете его, как портовый грузчик, у которого пересохло в глотке.

Престон дал ей свой носовой платок. Она вытерла слезы.

– Какая же тогда дрянь плохой коньяк!

– Наверное, чашка чаю была бы более кстати. Я распоряжусь.

Матильда расстегнула две верхние пуговицы на воротнике платья.

– Позовите Эдит. Пусть поможет мне выбраться из мокрой одежды.

Престон вышел. Она лежала, расслабившись. Покалывающее тепло добралось уже до кончиков пальцев.

Приказав матросу приготовить чай, Престон отправился разыскивать Эдит, ругая себя на все корки. Кто бы мог подумать, что женщина в ванне, и притом, заметьте, полностью одетая, могла так раздразнить его воображение? Это было бы естественно, если бы Матильда была обнажена, скрытая от его взгляда лишь хлопьями пены. Он тряхнул головой, отгоняя видение ее розового влажного тела.

Эдит сидела на террасе вместе с детьми. Престон собрался с облегчением вздохнуть, но не тут-то было. Горничная крепко спала в кресле-качалке, у нее на коленях пристроилась Бесс. Натан громким шепотом сообщил, что они только что заснули. Сестра весь день плакала и капризничала. Они все просто выбились из сил! Никак нельзя было их будить.

Ему пришлось согласиться. Это означало, что он сам отнесет Матильде чай. Войдя в ее гостиную, Престон обнаружил поднос с чаем на столике возле парных кресел. С чашкой в руках он вошел в ванную, исполненный решимости сохранять спокойствие и хладнокровие. Но то, что он увидел, заставило его отшатнуться. Он прислонился к косяку двери, пытаясь унять дрожь в ногах и отдышаться. Это было уже слишком!

За то короткое время, что его не было, Матильда не только успела расстегнуть все пуговицы на платье, но и ухитрилась выбраться из него. Ее руки и плечи были полностью обнажены. Тонкая сорочка, почти прозрачная в воде, открывала взгляду полную грудь, облегая ее, как вторая кожа. Матильда напевала низким голосом, хлопая рукой по вздымающемуся пузырем подолу сорочки:

– Наполеон любил свой коньяк, и я тоже, я тоже…

Престон посмотрел на бутылку. Все ясно: она продолжила лечение в его отсутствие. Горячая вода усилила опьянение, тем более что Матильда пила коньяк впервые в жизни.

Заметив его, она улыбнулась:

– Вот и вы. Мне вас так не хватало! – Она хихикнула. – Приятно, когда мечты сбываются, да еще так скоро. Подлейте еще горячей воды! Мне что-то становится холодно, а я не могу дотянуться до крана.

Нужно вытащить ее из ванны. Престон вышел в гостиную, разжег камин и набросил одеяло на одно из кресел, подвинув его поближе к огню. Затем вернулся к Матильде.

– Ну почему вы все время исчезаете? Я смотрю, а вас уже нет. Я подумала, ну когда же он снова вернется…

Престон снял сюртук и набросил на плечи большое полотенце.

– Пора вылезать.

Подхватив Матильду под мышки, он попытался поставить ее на ноги.

– Черт возьми, сколько же вы весите?!

Она закинула руки ему на плечи и ткнулась носом ему в шею.

– Я как скала. А от вас несет коньяком.

– Это от вас несет коньяком.

Престон обхватил ее за талию, пытаясь стряхнуть с нее мокрое платье и нижнюю юбку. Взяв Матильду на руки, он понес ее в гостиную. Мокрая одежда шлепнулась назад в воду. Матильда раскинула руки:

– Теперь я птица!

Опустив девушку в кресло, Престон завернул ее в одеяло. Ему пришлось опуститься на колени, чтобы снять с нее туфли и чулки. Она вдруг заявила:

– Хочу, чтобы вы меня поцеловали.

Престон накинул одеяло ей на ноги. Он едва мог сопротивляться взгляду ее повлажневших глаз.

– Я никогда не злоупотребляю доверием женщины, которая случайно перебрала спиртного.

– Но разве вы не хотите меня поцеловать?

Матильда заморгала, как будто пытаясь сдержать подступающие слезы. У него почти не осталось сил противостоять соблазну. Престон опустился на колени перед креслом и, коснувшись ее подбородка, заставил девушку посмотреть ему в глаза.

– Я очень хочу поцеловать вас. И если я решу сделать это, я бы предпочел, чтобы вы контролировали себя. Ведь поцелуй – не просто прелюдия, это само по себе искусство. Если бы я поцеловал вас, мне бы хотелось чувствовать малейшие ваши движения, читать губами ваши мысли, слиться с вами в едином дыхании.

– Да…

Матильда подалась вперед. Престон откашлялся.

– Для этого необходимо, чтобы мы оба были очень внимательны друг к другу.

Она возмущенно заявила, пытаясь сбросить одеяло с плеч:

– Да я вся внимание…

Ему пришлось силой усадить ее назад в кресло.

– Вы, моя дорогая, останетесь здесь. Вы поняли? Отлично. Теперь я налью вам свежий чай.

– Почему бы вам меня не поцеловать?

– Потому что вы пьяны. К тому же, каким бы приятным ни оказался этот опыт, он лишь жалкая часть того, что могло бы быть…

Она посмотрела на него снизу вверх.

Какую ошибку он совершил, позволив себе глубоко заглянуть в ее глаза, заметить ее отчаянные попытки сохранить остатки собственного достоинства. Он сдался.

– Пропади все пропадом.

Престон нагнулся и поцеловал ее. Пусть это будет точкой в их споре – но не более того.

Как трудно оторваться от ее губ! Они притягивали, словно магнит, снова и снова. Конечно, он чувствовал знакомый вкус коньяка, но было кое-что еще – неуловимая нота нежности и обещание страсти. Он был покорен и очарован. Коньяк на губах этой невинной овечки Мэтти – какая пьянящая смесь!

Как будто соприкасались не только их губы, но и тела!

В мозгу зазвучал сигнал тревоги. Он был опьянен ее поцелуем. Околдован. Престон отпрянул. Матильда потянулась к нему, не желая его отпускать. Высвободив руки из одеяла, она обняла его за шею. Прижать ее к себе или опуститься в кресло вместе с ней – ему было уже все равно. Любой путь вел к неминуемой развязке. Отступать, кажется, было уже поздно.

– Полегче, дорогая. Вам следует отдохнуть. Престон мягко высвободился из ее объятий, заставив Матильду опустить руки. Потом он поплотнее запахнул на ней одеяло…

– Не хочу отдыхать. – Она почти зевала. Ее голова откинулась на подушку. – Я нисколько не устала…

Матильда закрыла глаза.

– Лгунья. – Престон поцеловал ее в лоб. – Приятных снов.

Престон стоял, облокотившись о поручень. Щелчком отправил недокуренную сигару за борт – прямо в бурлящую воду, под лопасти огромного, приводимого в движение паром колеса. Водоворот морской пены казался ему отражением бури в его душе. Он видел Мэтти в наряде деревенского мальчишки. В руках у нее винтовка, старый «генри», размером почти с нее саму. Вот Мэтти с усами из молочной пены, а вот она в безобразной старой шляпе, поет песню, отчаянно фальшивя. Как она улыбается! Ее губы, влажные от его поцелуя. Образы теснились перед его мысленным взором, сменяя друг друга.

И этот ее волшебный взгляд! Как жаль, что он не достоин ее восхищения. Ведь он обманул ее, и все это ради того, чтобы выполнить возложенное на него обязательство. Успокоить совесть умирающего старика.

И для него самого соблазн оказался слишком жестоким. Герцогу и без того придется пустить в ход немалое влияние, чтобы Матильду приняли в свете. Внимание Престона к девушке только усложнит задачу. Конечно, Мэтти вряд ли будет волновать мнение лондонских матрон, если она вернется с детьми в Америку.

Он и забыл, что держит в руке бокал с коньяком. Сделав глоток, Престон поморщился. Напиток показался пресным, как будто в нем чего-то недоставало. Он что, никогда больше не сможет пить коньяк, не вспоминая ее губы? Престон зарычал и швырнул бокал за борт. За спиной раздался голос Келсо:

– Я не вовремя, милорд? Мне подождать?

– Нет, что ты.

Престон и не услышал, как он подошел. Вероятно, из-за шума воды и колес. Голос у камердинера был какой-то странный:

– Стюард посылает вам ответ.

Престон обернулся. Разумеется, Келсо нарядился – фрак, накрахмаленная манишка, перчатки – доспехи идеального слуги после шести вечера. На кончиках пальцев правой руки – серебряный поднос, левая рука за спиной. Такой же чопорный и непреклонный, как его накрахмаленные воротник и манжеты. Взгляд устремлен вперед, куда-то поверх плеча хозяина.

Все это означало, что камердинер чем-то недоволен. В последний раз такое случилось, когда Престон купил жилет из красной шерсти, который Келсо счел неподобающим. Несколько недель отношения между ними сохраняли напряженность, а ведь их столько связывало. Путешествия, совместная работа на агентство, наконец, долгие годы взаимоотношений хозяина и слуги – странная смесь! Потом Престону надоел этот жилет, и он разрешил его выбросить. Какой шедевр портновского искусства расстроил камердинера на сей раз? Престон и не пытался догадаться. Впрочем, он знал: все прояснится – раньше или позже. Пока же придется вести себя с той же утомительной церемонностью.

Обреченно вздохнув, Престон взял конверт и прочитал записку. Стюард нашел возможность накрыть на стол, как для официального ужина.

– Будет ли ответ, милорд?

– Нет необходимости, благодарю.

Престон бросил письмо на поднос. Конечно, Келсо его прочитает, если еще не прочитал. Это даст ему возможность своевременно подготовить для хозяина вечерний костюм.

– Пожалуйста, предупреди леди Матильду, что мы ужинаем в восемь.

– Очень хорошо. Это все, милорд?

Келсо шагнул назад и поклонился, ухитрившись удержать поднос строго параллельно горизонту. Престон опять оперся о поручни, старательно изображая непринужденную позу.

– Нет, не все. Твое поведение.

Он был вознагражден зрелищем дергающегося кадыка на шее слуги. Очевидно, тому хотелось выругаться.

– Ну-ка, в чем дело? Говори, приятель. Я не собираюсь ждать целую вечность, чтобы выяснить, что тебя так расстроило.

– Мое мнение не может быть вам интересно. И это правильно.

– Чушь! Что на сей раз? Брюки из парусины?

– Кто я такой, чтобы обсуждать ваше поведение?

– Я что-то не так сделал?

Интересно, что он натворил за последнее время? Престон лихорадочно соображал. Ничего особенного, что бы заставило Келсо взвиться на дыбы. По крайней мере ничего такого, о чем бы камердинер знал. Престон пожал плечами и сказал:

– Придется тебе сказать, потому что у меня нет ни малейшей зацепки.

Келсо буравил его взглядом. Потом поставил поднос, стянул перчатку и бросил ее в лицо хозяину.

– Ты вызываешь меня на дуэль?

Лицо Престона окаменело. Он не мог поверить в реальность происходящего.

– Рядом с леди Матильдой нет никого, кто мог бы защитить ее честь. Придется мне сделать это.

– На каком основании?

– На том, что она прекрасная молодая леди и она заслуживает уважительного отношения.

– Я имею в виду: с чего ты взял, что ее честь пострадала?

– Возможно, я был слишком терпим в прошлом. Я даже не раз и не два помогал вам устраивать любовные дела. Но когда я увидел, что вы украдкой выходите из спальни леди Матильды с сюртуком в руке, я не мог больше закрывать глаза на ваше поведение. Нетрудно сложить два и два. Стыдитесь.

– Кажется, ты не умеешь складывать. У тебя получилось пять.

– Тогда что вы делали в ее комнате?

– Она упала и растянула ногу, тренируясь делать реверанс. Я просто убедился, что с ней все в порядке.

Келсо попытался осмотреть хозяина сверху вниз, что было непросто, учитывая разницу в росте, и одарил его взглядом, который он обычно приберегал для лавочников, пытающихся всучить ему какое-нибудь барахло.

– Вы говорите, все в порядке? Вы не…

– Нет.

Престон перебил слугу, чувствуя, что ступил на скользкую почву. Ему не хотелось, чтобы Келсо закончил свой вопрос. Может, он вел себя не совсем безупречно и не совсем невинно, но ее репутация в целом не пострадала.

– Достаточно. – Престон встал в позу генерала на параде и принял такой высокомерный вид, который сделал бы честь даже его отцу. – Если я просил тебя высказаться, это никоим образом не дает тебе права обсуждать действия леди Матильды. Если я услышу, что ты распускаешь сплетни, я не стану прибегать к дуэли. Я просто проткну тебя шпагой. Никто, я повторяю, никто не смеет порочить ее имя. Мы договорились?

– Да, сэр.

Озадаченное выражение на лице Келсо сменилось радостной улыбкой. Он повторил:

– Да, сэр.

Затем камердинер устремился по палубе в сторону кают, остановившись на полпути, чтобы щелкнуть каблуками. Престон покачал головой. Его слуга всегда отличался некоторыми странностями. Это было ему даже на руку. Однако с годами причуды Келсо становятся все заметнее!

– Боюсь, платье не успеет высохнуть.

Эдит поворачивала платье то одной стороной, то другой, прилаживая ткань поближе к печке.

– И что это, Бога ради, вам пришло в голову стирать его именно сегодня?

Проснувшись, Мэтти привела комнату в порядок и повесила платье поближе к огню, чтобы просушить. Она придумала, как объяснить горничной, почему одежда мокрая. Кажется, Эдит ей поверила.

Мэтти взглянула на горничную:

– Не стоит беспокоиться. Я просто пошлю записку и скажу, что мне нездоровится. Мы пообедаем на веранде, я, вы и дети.

Она принялась рассматривать кукол в изысканных нарядах. Эдит прикрепила к каждой кусок ткани и образец подходящей отделки. У горничной был такой вид, словно она собиралась спорить. Мэтти пришлось заговорить о нарядах, чтобы отвлечь мысли Эдит.

– Как все это красиво!

Это была ложь. Ни один фасон не заинтересовал ее по-настоящему. Все они были рассчитаны на высокую, стройную как тростинка женщину. Мэтти не заблуждалась насчет своей фигуры. Маленького роста, плечи слишком широкие, а руки мускулистые. О талии и говорить не приходится, а грудь слишком полная – совсем не по моде. Зауженная талия и пышные рукава парижских модельеров только подчеркнут несовершенства ее фигуры. А в такой огромной шляпе она будет похожа на гриб!

– Не могу решить, что мне подойдет…

Эдит наконец бросила суетиться вокруг старого голубого платья и подошла к столу с разложенными на нем куклами.

– Думаю, нам следует начать с этого повседневного платья. Как раз то, что надо, чтобы принимать гостей. Сюда подошла бы эта бирюзовая ткань с вышитыми бабочками.

– Нет! – Мэтти почти кричала. Затем сказала более спокойным тоном: – Нет. Мне кажется, вот этот розовый муар будет смотреться лучше.

– Вам не нравятся бабочки? – Голос у Эдит был грустный, словно Мэтти ее обидела.

– Конечно, мне нравятся бабочки. Просто мне кажется, эта ткань не годится ни для одного из нарядов…

Ткань с бабочками напоминала ей о доме. Как они делали покупки в магазине в городке…

– Из этой ткани можно было бы сшить новый халат. Горничная рассматривала ее поношенный, выцветший розовый халатик.

– Тогда вы могли бы носить эту ткань каждый день.

– Пожалуй, неплохая мысль!

– Отлично. А то я уже было испугалась, что мне не придется поработать с этим чудесным материалом. Он мне нравится больше всех остальных!

– Мне тоже. – Мэтти похлопала Эдит по руке. – А как там дети? Кажется, им пора ужинать.

Она подошла к туалетному столику, чтобы причесаться.

– Нам лучше поторопиться, если мы хотим поужинать с ними.

– О, не беспокойтесь о детях! Мистер Келсо уже все устроил.

Опять этот Келсо!

– Вот как?

Эдит подошла сзади и взяла у нее щетку. Мэтти закрыла глаза. Как хорошо! Вот чего ей будет не хватать, когда она вернется домой, – этой роскоши, когда кто-то расчесывает тебе волосы! Горничной, казалось, это занятие тоже нравилось. Она весело болтала, проводя положенные сто раз щеткой по каждому волоску.

– Да, мадам. Юнга учит Натана играть в китайские шашки. Келсо также распорядился, чтобы этот милый юный лейтенант Харви писал письма и читал на веранде. Он присмотрит за мальчиками, чтобы они не слишком шумели. Поверите, у него уже трое собственных детей! Кажется, он сам только-только вышел из младенческого возраста. – Эдит хихикнула. – Видимо, я и правда старею. Смотрю на красивого молодого человека в форме и думаю, что шалун, наверное, переоделся в папину одежду.

– А Бесс?

– Просто светская дама! Мы несколько раз гуляли по палубе, дышали свежим воздухом. Так она улыбалась и махала ручкой всем и каждому. Команда ее уже обожает. Корабельный кок приготовил имбирные пряники к чаю, а плотник смастерил тележку, чтобы возить кукол. Она возила их по веранде туда-сюда, болтала с ними всю дорогу, как будто куклы могут слышать и разговаривать. Потом ей дали немного кашки, прочитали сказку– и малышка тихо заснула. Наверняка она крепко проспит всю ночь.

– А Натан не забыл, что его обязанность – следить, не проснулась ли Бесси?

– Что вы! Мальчик – сама ответственность! Он мало говорит, но у него как будто глаза на затылке. И какой умница! Стоит ему услышать новое слово, как он его запоминает. Вы знаете, он уже читает совсем взрослые книги!

Нет, Мэтти этого не знала. Вдруг ей показалось, что она совсем отдалилась от детей. Она предполагала, что так и будет, ведь они покинули свой замкнутый маленький мирок, свою ферму. Но оказалось, она совсем не готова к этому. Ей это было не по душе. Может быть, она чувствовала себя виноватой, потому что это из-за Престона она стала уделять детям меньше внимания. Но дети! Кажется, они прекрасно обходились без нее. И это тоже оказалось обидной неожиданностью.

– Если он читает книги для взрослых, я бы хотела проследить за его выбором книг.

– Мистер Келсо уже подумал об этом. С помощью лейтенанта Харви он составил целую полку подходящих для Натана книг. Классические авторы, приключения, басни и даже кое-что из этого новомодного жанра – фантастики! Мальчик похож на ребенка в конфетной лавке. Мистер Келсо, видимо, точно знает, что предложить Натану.

– Кажется, этот человек знает все на свете.

В душе Мэтти, однако, надеялась, что мистеру Келсо известно далеко не все. Эдит вздохнула:

– Да! Что меня восхищает в людях – так это умение все правильно организовать.

Мэтти взглянула на отражение Эдит в зеркале. Решительно, горничная выглядела влюбленной, стоило только упомянуть имя Келсо. Как-то не смотрятся они в паре, если учесть, что мисс Франклин на голову выше возлюбленного с его кривоватыми ногами. Оставалось надеяться, что камердинеру не придет в голову злоупотребить нежными чувствами Эдит, которую судьба свела с ним на время путешествия. Дорожные романы обычно заканчиваются, как только судно прибывает в порт назначения. Самой Мэтти тоже следует об этом помнить.

Кроме того, горничную ведь не посвящали в суть происходящего. Она искренне полагала, что они те, за кого себя выдают. Эдит не догадывалась, что Престон – всего лишь мошенник, а Мэтти и Келсо – его сообщники. Вслух она сказала:

– Видимость иногда обманчива.

Ей хотелось предостеречь горничную. Может быть, надо все ей рассказать?

– Это для меня не новость. Я не вчера родилась. Эдит разделила волосы Мэтти пробором и закрутила их узлом.

– Нам не стоит слишком уж полагаться на заботы Келсо. Лорд Батерс, разумеется, очень великодушен. Однако когда мы приедем в Лондон, они займутся своими делами. Мы должны учиться заботиться о себе сами.

Мэтти решила, что попросит Эдит сопровождать ее обратно в Америку. Если же, узнав правду, женщина откажется, Мэтти даст ей небольшую сумму денег, достаточную, чтобы Эдит могла оставить работу прислуги. Возможно, она откроет собственную швейную мастерскую.

Эдит воткнула в прическу последнюю шпильку и отступила назад, чтобы полюбоваться результатом.

– Я живу одним днем. Тревоги не принесут мне лишний доллар. К чему беспокоиться о том, что будет? Это только прибавляет морщин…

Мэтти наклонилась поближе к зеркалу. Странно, события последних дней должны были оставить след на ее лице. Однако кожа была такой же гладкой, что и раньше…

Тем временем Эдит разложила на постели то самое желтое платье из Нового Орлеана.

– Вы разве не вернули его портнихе?

– Мистер Келсо сказал, что на это нет времени. Не могла же я просто бросить его! – Она расправила кружевную оборку. – Ваше голубое платье все равно не высохнет. И вы не можете надеть этот ваш комбинезон. Так что сейчас наряд будет очень кстати.

Мэтти подошла к постели. Ее взгляду предстала целая гора кружевных оборок, бантиков, лент, воланов. Настоящий вечерний туалет!

– Мой комбинезон прекрасно подойдет, чтобы поужинать с детьми.

– Что вы говорите! По словам мистера Келсо, его сиятельство сделал значительные приготовления к сегодняшнему вечеру. Готовились также повар и стюард. Не будет ли проявлением невежливости с вашей стороны, если вы разочаруете их отказом? И это просто потому, что вам не нравится платье?

Эдит взяла ее за плечи и подтолкнула к ширме для переодевания.

Оставалось смириться. Этот ужин – всего лишь репетиция, еще один урок этикета. Дело было не в платье. Она просто боялась оказаться лицом к лицу с Престоном. Это будет их первая встреча после того… после того, что случилось. Что она ему скажет? Что могла бы сказать настоящая леди после того, как напилась допьяна и бросилась на шею мужчине? Правила этикета умалчивают, что делать в такой ситуации. Разумеется, ведь настоящая леди в такую ситуацию не попадет.

Наверное, лучше всего будет просто молчать. Сделать вид, что ничего такого не было. Да, так она и поступит. Но справится ли она с этой задачей?

Мэтти положила ладонь на лоб. Ей казалось, она чувствует, как прорезается первая морщина.

Глава 13

Престон в третий раз пытался повязать галстук. И в третий раз Келсо всплеснул руками и опять затянул узел.

– Если бы вы позволили, сэр…

– Слишком туго! Ты хочешь меня задушить?

Камердинер пробормотал:

– Пока нет…

– Не следует терпеть неудобства ради моды.

Келсо затянул узел и расправил белый шелк по своему вкусу.

– Готовность к жертве ради моды отличает человека из общества от простолюдина. – Он отступил назад, любуясь своей работой. – Отлично. А теперь вам следует поторопиться, иначе леди прибудет первой. Он подал хозяину фрак. – Любой дискомфорт служит напоминанием, что вы джентльмен.

Престон надел свой любимый темно-коричневый фрак и повернулся к зеркалу. Келсо повязал галстук классическим способом, расположив складки в виде сложного каскада. Да он просто художник!

Престон распустил сложный узел и пожаловался:

– Я не могу дышать! – Он завязал галстук свободным узлом, как у Байрона. – Так лучше.

Раскинув руки, Келсо загородил дверь:

– Не пущу… вы похожи на… лавочника!

Престон бросил взгляд назад, в огромное, во весь рост, зеркало. Отлично сшитый фрак, жилет из золотой парчи, отглаженные брюки с идеальной стрелкой, начищенные до блеска туфли.

– Вряд ли я похож на мясника, что торгует по соседству. В любом случае этот стиль мне нравится.

– Умоляю, милорд! Подумайте о моей репутации!

– Хватит мелодраматических жестов! Это не светский раут. Уйди с дороги. Как ты сам только что заметил, время не терпит.

– При одном условии, милорд. Обещайте, что это всего лишь временное отступление от правил. Просто из-за морского воздуха.

Престон с готовностью согласился. Про себя он решил, что морской воздух – отличный предлог на тот случай, если Матильда затеет разговор о том, что произошло сегодня днем. Интересно, помнит ли она? Престон шел к салону, тихо насвистывая матросскую песенку «Что делать с пьяным моряком?». Он-то уж точно не забудет.

Мэтти взялась за дверную ручку и остановилась в нерешительности. Она не принадлежала к числу особ, склонных отложить неприятное дело в надежде, что оно как-нибудь само образуется. Она глубоко вздохнула. В дверь коротко постучали. Она бросилась к маленькому бюро и поспешно села, приказав Эдит открыть дверь. Не обязательно Престону видеть ее нетерпение. Горничная сказала:

– Добрый вечер! О Боже, вы великолепны! Вы сияете, как новенький пенс!

Мэтти наклонила голову вправо, пытаясь увидеть, что там, за полуоткрытой дверью, и чуть не упала со стула. Она успела принять нормальное положение, прежде чем в комнату вошел Келсо. Камердинер предстал в полном облачении – красная ливрея, золотые эполеты, тесьма, медные пуговицы, бриджи, напудренный парик.

Он низко поклонился и удивительно звучным голосом произнес:

– Лорд Батерс просит леди Матильду оказать честь поужинать с ним в салоне.

Эдит кружила вокруг Келсо.

– Где вы раздобыли этот наряд?

Она осторожно дотронулась до золотого позумента. Он заметил:

– Полегче, Эдит. Это не моя идея.

– Я думаю, вы великолепны. Никогда бы не подумала, что у вас такие восхитительные ямочки на коленях. Право же, где вы взяли этот костюм? Уверена, на самом деле вы такое не носите.

Мэтти встала и подошла к камердинеру:

– Пожалуйста, расскажите! Мне тоже интересно.

Кадык на шее Келсо задергался.

– Мы собрали костюм по частям, что там у кого из моряков нашлось на борту. Финли играл когда-то в Королевском оркестре. Ярдли в свободное время устраивает театральные представления.

– Понятно.

Имена были ей незнакомы. Мэтти спросила:

– А почему вы решили так нарядиться? Ведь не ради же моего удовольствия.

– Да, миледи. Лорд Батерс хотел, чтобы обстановка сегодня вечером была как можно более официальной. Вы поймете, чего вам ожидать по прибытии в Лондон.

– В самом деле?

Здесь наверняка кроется что-то еще! Эдит шепнула:

– Вам так идут бриджи…

Щеки Келсо вспыхнули.

Мэтти отвернулась, чтобы он не заметил ее улыбки. Значит, вот как Престон собирается играть свою партию! Он намерен ее запугать, лишить уверенности в себе. Он уже и так почти преуспел в этом…

Конечно, Престон очень мил. Ей это и раньше было известно. Однако только сейчас она поняла, насколько он хорош. Позор ей за то, что позволила себе поддаться его чарам. Но в чем состоит его игра? Уж не хочет ли он забрать все деньги и бросить ее на произвол судьбы в Лондоне? В его планы входит ее падение? Проклятие, ведь из-за него она подвергает риску детей! Искорка гнева разгоралась в пламя. Пусть она не знает, как обращаться к семнадцатому графу Какому-то там, с его родословной, как у вислоухой собаки. Пусть она не умеет грациозно приседать, завернувшись в скатерть. Зато искусству обмана ее учил настоящий мастер своего дела. Как-никак она была дочерью Блейки Максвелла!

Она разгадает игру Престона и защитит детей. И она прекрасно знает, как вести свою роль в спектакле, и она сама напишет свою роль.

– Миледи? С вами все в порядке?

Мэтти обернулась на голос горничной. Лица у обоих слуг были озабоченные. Видимо, она слишком много времени провела в размышлениях.

– Все отлично. Просто прекрасно!

У нее не было пока четкого плана, но кое-какие идеи появились. Для начала нужно строго придерживаться своего распорядка. Так она меньше будет находиться в обществе Престона. Это даст время, чтобы все спланировать и подготовиться.

Мэтти подтолкнула Келсо к двери.

– Если вы подождете в холле, я буду готова через несколько минут.

Она мило улыбнулась камердинеру и захлопнула дверь перед самым его носом. Потом она повернулась к Эдит:

– Принесите ножницы.

Горничная смотрела на хозяйку так, словно та лишилась рассудка. Пусть. Как там всегда говорил Блейки? «Никогда не забывай, кто ты. Какую бы роль ты ни играла, ты должна сохранить свою личность. Тогда обман будет похож на правду». Вычурное платье создавало совсем не тот образ. Она сорвала атласные банты с рукавов.

– Побыстрее.

– Подождите… – Эдит наконец поняла ее замысел и бросилась за корзинкой со швейными принадлежностями. – Осторожно, вы порвете ткань.

– Кружево оставь.

Мэтти давала указания Эдит, хлопотавшей над платьем.

Розетки, банты, воланы упали на пол. Несколько минут – и обнаружился простой силуэт платья. Исчезли пышные рукава, скрывающие руки. Кружевная оборка шириной в пять дюймов вокруг шеи и поверх плеч маскировала кое-какие изъяны и делала талию более тонкой. Ткань на подоле ложилась изящными складками. Следуя приказаниям хозяйки, Эдит оставила несколько украшений, приподнимающих ткань так, что были видны кружева нижней юбки. Это выглядело соблазнительно. В то же время Мэтти казалась выше и стройнее. Наконец Эдит отступила.

Мэтти расправила длинные, по локоть, перчатки, поправила прическу, украшенную белыми перьями и цветами. Они нашли эти украшения среди вещей, купленных Престоном в Новом Орлеане. Мэтти довольно кивнула своему отражению:

– Так намного лучше! Жаль, что цвет не совсем тот… Желтый никогда не принадлежал к числу ее любимых цветов. Она считала, что он придает ее лицу желтоватый оттенок. Мэтти пощипала себя за щеки. Сюда бы немного пудры, но она вся просыпалась по дороге в Новый Орлеан…

Глаза Эдит просияли. Она открыла ящик туалетного столика и достала цветную шаль – чудесное сочетание красного, розового, пурпурного. Шаль оживила желтый цвет наряда. Вышитые экзотические цветы привели Мэтти в восторг. Она накинула шаль на плечи. Эдит сказала с улыбкой:

– Просто поразительно! Вроде бы то же самое платье, но как вам идет…

– Одна дама, которая одевалась с большим вкусом, сказала мне, что секрет кроется в деталях. Выбирайте модные детали, которые вам идут, – и мода будет на вашей стороне.

Мэтти умолчала, что сей ценный совет ей дала Шантрель – дорогая содержанка в Сан-Франциско. Их познакомил отец, не подозревая, что куртизанка подружится с его дочерью. Да, их связало нечто вроде дружбы. Они встречались, чтобы выпить чаю и поболтать. Шантрель заинтересовалась живописью, а Мэтти научилась делать покупки в магазинах. Они с отцом тогда жили на широкую ногу. Это было незадолго до его болезни… Но хватит воспоминаний.

– А теперь ваша очередь, Эдит.

– Моя очередь?

– Вам понадобятся перчатки. Что еще? Может, вот это?

Она разыскала парчовый шарф и подала его горничной. Та испуганно отступила:

– Я не могу идти с вами.

– Можете. И пойдете. Возьмите это.

Мэтти встряхнула парчу. Эдит нерешительно накинула шарф. Мэтти приколола к ее волосам кружевную ленту и вручила пару перчаток.

– Но дети…

– Вы говорили, о них есть кому позаботиться.

– А мое шитье? Я должна…

– Мы займемся этим завтра.

– Но меня не приглашали, и я не знаю, как себя вести! – Эдит чуть не плакала.

– Мне тоже нелегко. Предполагалось, что это будет нечто вроде урока светских манер, а вовсе не ужин вдвоем. Что может быть естественнее, чем горничная, сопровождающая хозяйку?

– Но что мне делать?

– Вы будете внимательно следить за всем происходящим, чтобы помочь мне запомнить. Мы будем учиться вместе.

– Я могла бы сесть в углу и заняться вышивкой. Я шью платьице для Бесси…

– Отлично.

Любое участие горничной придется кстати. Что угодно, только бы не оставаться наедине с Престоном. Мэтти взяла сумочку и веер.

Камердинер снова постучал в дверь. Эдит сказала:

– Идите первая. Я возьму пяльцы и нитки, а затем приду в салон.

Мэтти кивнула. Эдит распахнула дверь.

Келсо стоял по стойке «смирно» с таким видом, словно ему пришлось дожидаться целую вечность. Он поклонился и подал Матильде руку.

– Могу я сопровождать вас в салон, леди Матильда? Кивнув, Мэтти приняла его руку. По правде говоря, этот изящный кивок она позаимствовала у Престона. Они медленно двинулись по коридору.

– Позволите сделать вам комплимент, миледи? Вы очаровательны.

Она от души улыбнулась:

– Благодарю.

У дверей, ведущих в салон, Келсо остановился:

– Если вы соблаговолите подождать минутку, я объявлю о вашем приходе. – Он взялся за ручку двустворчатой двери. – Вы умеете свистеть, миледи?

Она была озадачена.

–Да…

– Очень хорошо. Я буду поблизости, и если что… – Он откашлялся. – Если вам вдруг понадобится помощь…

– В чем?

– Если вам что-нибудь понадобится… все, что угодно… вам нужно только свистнуть, и я вмешаюсь. Я помогу… приду вам на помощь. О Боже! Главное, помните, вам нужно только свистнуть, и я прибегу.

– Спасибо, мистер Келсо. Это очень любезно с вашей стороны.

Что еще она могла сказать? Впрочем, она, кажется, нашла правильные слова. Камердинер кивнул, одернул жилет и широко распахнул перед ней двери салона.

– Леди Матильда Максвелл.

Он возвестил о ее приходе таким громовым голосом, что его бы услышали в переполненном бальном зале.

Мэтти сделала высокомерное лицо. Точь-в-точь как жена мистера Герберта Карлайла-третьего. Маленькая Мэтти тогда спросила у этой дамы, не является ли та заодно его третьей женой. Ответом была презрительная гримаса – вероятно, заслуженная.

Однако она слишком задержалась в дверях. Мэтти сделала глубокий вздох и расправила плечи. Придумай образ и заставь других в него поверить – только так можно выиграть! За спиной зашуршало платье Эдит. Матильда шагнула вперед. Келсо объявил:

– Мисс Эдит Франклин.

Престон застыл. Он был так ошеломлен, что забыл встать. Келсо повернулся, чтобы закрыть дверь, и пробормотал:

– Это тебя немного охладит.

Она не ослышалась? Мэтти разгладила несуществующую складку на левом боку, украдкой глянув на Келсо. Слуга уже надел маску невозмутимости, но в его глазах плясали озорные искры. Престон также не подал виду, что слышал ехидный комментарий Келсо.

Он был безупречен, как всегда, но вот выражение его лица… Он был поражен. Она это оценила. Все идет по плану, каков бы он ни был. И у нее достаточно времени, чтобы насладиться произведенным эффектом.

Многое оставалось пока неясным. Ей придется выработать настоящий план и выстроить линию поведения. Но это потом. Сейчас ей надо смотреть во все глаза и учиться. Рядом Эдит и Келсо. Их присутствие не позволит ей сбиться с пути.

Престону стоило некоторого труда взять себя в руки. Дело было даже не в выходке Мэтти, прихватившей с собой горничную. Просто в душе у него теплилась надежда, что этот вечер они проведут наедине. Присутствие другой женщины развеяло надежду в прах. Каким разочарованием это оказалось! Вот что поразило его до глубины души.

Привитые с детства светские манеры позволили скрыть разочарование. Престон приветствовал женщин так, словно ожидал, что они придут вместе. С непринужденностью, которой он на самом деле не чувствовал, он пригласил их за стол, накрытый на четырнадцать персон. Идеальное число гостей на официальном обеде.

В действительности никакие уроки придворного этикета были не нужны. Дед Матильды прекрасно знал, в каких условиях росла его внучка. Если бы его волновали ее манеры, он бы распорядился о срочном наведении внешнего лоска. Чем черт не шутит, может быть, теперь в моду войдет новый стиль? Если свет найдет Матильду свежей, неповторимой.

Он ведь тоже думает, что она неповторима.

Все эти приготовления, уроки – предлог, чтобы провести время наедине с Мэтти. Пуская пыль в глаза другим, он был настолько глуп, что обманулся сам. Он сознавал, что им двигали корыстные мотивы. Зачем, однако, нужно было хитрить? Ответа на этот вопрос Престон не знал. Он подумает об этом позже.

Встав во главе стола, он принялся объяснять, как гостям надлежит размещаться за столом. Самая знатная из дам садится справа от хозяина. Самый титулованный из мужчин садится справа от хозяйки. Следующие по старшинству титула – слева, и так далее, мужчина, женщина, мужчина, женщина, по направлению к центру стола, до самых наименее титулованных.

Он твердил все эти занудные вещи, а обе женщины с восхищением ловили каждое слово. Престону же вспомнилось, как Мэтти пригласила его поужинать в своем доме. Потом он представил себе, как увешанные драгоценностями придворные толпятся в столовой, стараясь занять места получше. Мэтти вдруг спросила:

– Почему вы улыбаетесь? Все, что вы говорите, – такая скука! И вы сами это понимаете.

– Так, пришла в голову случайная мысль. Не стоит обращать внимания.

– Пожалуйста, скажите нам! А то уж слишком все серьезно…

– На самом деле вы хотите сказать, что я вас утомил?

– На самом деле? В таком случае в дальнейшем я буду выражаться яснее.

У Эдит хватило великодушия скрыть усмешку с помощью носового платка. Зато Келсо захихикал.

Вот как. Словесная дуэль? Прекрасно. Престон слегка поклонился в знак того, что принимает вызов. Она улыбнулась и тоже кивнула.

Он усадил дам и взял крошечный серебряный колокольчик, стоящий рядом с его прибором.

– Обычно это обязанность хозяйки дома, но сейчас, с вашего позволения, я позвоню сам.

Мэтти мило улыбнулась.

– Уверена, что прекрасно справлюсь с ролью хозяйки. Может, откажетесь от послеобеденной сигары, чтобы сыграть нам на пианино?

– Может, составите мне компанию, чтобы выкурить сигару? Или выпить коньяку.

Келсо чуть не уронил супницу с черепаховым супом. Посуда зазвенела, но Мэтти и Престон ничего не заметили. Ее улыбка, однако, несколько померкла. Уголки губ опустились. Чувствительный удар!

– Спасибо. Мне никогда не нравились крепкие напитки. Это не для меня.

Престон позволил себе самодовольно улыбнуться, но лишь слегка. Она добавила:

– Хорошая сигара – звучит заманчиво…

Она это серьезно? Или ей просто хочется его шокировать?

Эдит закашлялась и уронила ложку в тарелку, разлив суп. Она, кажется, просто задыхалась от кашля. Все вскочили из-за стола. Мэтти кричала, что Престон должен что-то сделать. Келсо кричал на Эдит, стуча ее по спине. Престон рывком поднял горничную, заставил ее опереться о спинку стула и шлепнул между лопаток. Из горла Эдит вылетел кусочек мяса, и она наконец смогла вздохнуть. Престон помог ей сесть.

– Через минуту она придет в себя.

– Вы уверены?

Мэтти опустилась на колени перед креслом Эдит и похлопала ее по руке. Горничная согласно кивнула.

Келсо принес стакан воды и настоял, чтобы она сделала пару маленьких глотков. Затем Мэтти поблагодарила Престона. Помощь подоспела вовремя. Вероятно, стоит заключить перемирие?

– Мир? – Он протянул руку.

– Мир. – Мэтти пожала его руку в знак согласия и добавила: – Но только до конца обеда.

Это угроза или обещание? Да какая разница, в конце концов? Звучит одинаково соблазнительно.

Глава 14

Мэтти положила вилку поперек тарелки, обед прошел согласно указаниям Престона. Блюд было так много! Она отщипывала по кусочку. Если бы она ела целыми порциями, к концу обеда она бы просто лопнула.

Если не считать происшествия с горничной в самом начале, все обошлось благополучно. Тон задавал Престон. Мэтти и Эдит послушно следовали его примеру. За обедом Престон развлекал их шутками и рассказывал истории о промахах, допущенных богатыми и знаменитыми во время светских застолий. Вопреки опасениям Мэтти отлично провела время.

– Как правило, гости встают из-за стола только после того, как хозяйка подаст знак.

– Какой, например?

Ей хотелось съязвить что-нибудь про семафор, флаги или сигнальные костры, но она воздержалась. В конце концов, договор о перемирии еще в силе.

– Что-нибудь вполне очевидное.

Престон взмахнул салфеткой и повязал ее на голову на манер тюрбана. Такой головной убор, объяснил он, очень моден у почтеннейших светских матрон. Вставая, Престон возвестил фальцетом:

– Не угодно ли дамам перейти в гостиную, чтобы вы пить чаю с пирожными?

Мэтти и Эдит встали. Престон размотал тюрбан, по клонился и взмахнул рукой.

Зеленые бархатные занавеси на противоположной от входа стене раздвинулись, обнаруживая балкончик. Келсо, выдерживая безупречный темп, распахнул стеклянную дверь. Они увидели накрытый на троих столик, кофейный сервиз и блюдо с разнообразными пирожными, булочками и засахаренными фруктами.

Все это, видимо, было устроено заранее. Едва дверь распахнулась, как на палубе заиграл струнный квартет. Эдит зааплодировала.

Мелодии вальса смешивались с ночным освежающим ветерком. Лунный свет играл на белоснежной скатерти. Казалось, она парит в воздухе. Серебряная посуда сияла, отражая вышитые на шали экзотические цветы. Волшебная, соблазнительная обстановка! Мэтти вышла на балкон, чувствуя себя как во сне.

Холодное твердое дерево перил под ее руками убедило Мэтти в том, что это не сон.

– Я могу пригласить вас на танец?

Она обернулась. Эдит осталась в столовой, чтобы по болтать с Келсо. Престон стоял, протянув руку.

– Возможно, как-нибудь в другой раз.

Она старалась придать голосу оттенок вежливого сожаления. Но конечно, ей было жаль…

Он ждал. Одна бровь приподнята, красноречивый вопрос, хоть и без слов.

– У меня не было возможности научиться танцевать вальс.

Мэтти опустила голову. Конечно, ей доводилось бывать на деревенских вечеринках и ковбойских праздниках, но виргинская кадриль сейчас также к месту, как кусочек угля в бриллиантовом ожерелье.

– В таком случае сегодня вам выпала удача. По чистой случайности я опытный учитель танцев.

– Вы и этим промышляете?

– Да будет вам. Таких вечеров у нас немного. Мы плывем на север, впереди зима. Нельзя упускать такое – этот лунный свет, музыка…

Он не ответил на ее вопрос. Или все-таки ответил? В любом случае он прав. Таких вечеров у нее больше не будет.

Она подала Престону руку, и он повел ее по винтовой лестнице. Темные доски палубы были отполированы до зеркального блеска. Остановившись в центре импровизированной танцевальной площадки, Престон поклонился оркестру, собранному из моряков команды. Мэтти присела в реверансе. Музыка стихла. Квартет приветствовал публику.

Престон поклонился Матильде. Она опять присела. Престон похвалил:

– Уже намного лучше.

Не успела она сказать что-нибудь остроумное, как он принялся показывать ей основные движения танца. Мэтти была вся внимание. Конечно, она будет танцевать вальс, чего бы это ни стоило. С Престоном!

– Шаг вперед правой ногой, левая скользит вверх и в сторону, упор на левую ногу, потом опять правая нога… мы дошли до середины. Шаг назад левой, скользите правой, заканчиваете левой. Теперь все сначала. Давайте пройдемся вместе.

Стоя друг напротив друга, они повторили фигуру танца несколько раз.

– Правая нога, скольжение, левая нога… голова вверх, спина прямая. Не смотрите под ноги! Левая нога, скольжение, правая нога. Снова! Вот так. Скольжение…

– Я поняла! Я поняла! Думаете, я такая бестолковая?

– Тогда пусть музыка играет.

Престон встал перед ней, положил ее левую руку себе на плечо. Правой рукой он обнял ее – ладонь легла ей на спину между лопаток. Странно, ладонь теплая, а по спине прошел холодок. Ее правая рука очутилась в его руке. Затем Престон кивнул музыкантам.

Первые восемь тактов они стояли неподвижна, как фарфоровые фигурки на каминной полке. Скрипка заиграла веселую мелодию. Вступили другие инструменты, и Престон повел ее в танце.

Раз, два, три – считала она про себя. Затем мелодия подхватила ее и унесла, и она просто подчинилась ее ритму.

Престон учил ее плавным поворотам, подталкивая легонько в спину или потянув за руку. Ей было легко следовать за ним. Она откинула голову назад. Звезды сверкали; как бриллианты, разбросанные по черному бархату неба. Ей казалось, их можно схватить, только руку протяни.

Темп нарастал. Объятие Престона стало теснее, от широких поворотов кружилась голова. Мир вращался все быстрее и быстрее. Мэтти закрыла глаза.

– Смотрите на меня, и голова перестанет кружиться. Она мигнула и посмотрела ему в лицо, прямо в глаза. Он усмехнулся:

– Спорю, что вам нравится.

Мэтти не могла подобрать слова, чтобы описать, что она чувствует. Она просто кивнула и улыбнулась.

Крещендо! Последние аккорды унеслись в море. Последнее кружение, его рука над ее головой. Он поклонился. Она присела и засмеялась. На элегантный реверанс сил уже не было – и все равно она заслужила аплодисменты Келсо и Эдит, которые наблюдали за ними с балкона.

Мэтти послала воздушный поцелуй слугам и музыкантам.

– А обо мне вы не забыли?

– Спасибо.

– Вы оказали мне большую честь. Говорят, женщины запоминают свой первый вальс на всю жизнь.

– Не только за вальс. За эту ночь! За луну! Это просто волшебство…

– Я не отвечаю за луну или за погоду…

– А еще за музыку, за обед! Спасибо за чудесный вечер…

Она раскинула руки. Глубоко вздохнув, она медленно закружилась по палубе. Затем обхватила себя за плечи…

– Что вы делаете?

– Когда в детстве я не хотела уходить откуда-нибудь или забывать что-нибудь, отец учил меня – обними все это руками! Звуки, запахи… а потом заверни и сложи в сердце. Тогда это место не забудется, потому что всегда будет со мной.

– Знаю способ получше.

Престон кивнул музыкантам, увлекая ее в новый танец. Она спросила, кокетливо улыбнувшись:

– А второй вальс женщины тоже не забывают?

Престон посмотрел в лицо той, которую держал в объятиях. Понимает ли она, как легко ее сейчас соблазнить? Сторожевые собаки на балконе – несерьезная помеха. Шепнуть на ушко что-нибудь подходящее, несколько поцелуев украдкой в лунном свете… и можно вальсировать прямо в спальню.

Престон чуть не сбился с ритма. Он вдруг понял, что задумал этот вечер специально для того, чтобы соблазнить Матильду. Как же это? Неужели привычка стала в нем второй натурой?

Было бы ошибкой ее соблазнять. Он чувствовал, что не хочет этого. То есть, конечно, хочет. Хочет ее так, как не хотел ни одну женщину за много лет. Но это было бы нечестно – и в этом крылась тайна. Никогда раньше он не считался с принятыми в обществе правилами, если его руки обнимали готовую на все женщину.

Конечно, с Анной он держался как почтительный джентльмен, ведь она любила его друга. Как, однако, он жалел об этом, и как больно и мучительно было сдерживать себя.

Теперь разочарование в прошлом, да и что общего у Анны с Матильдой? Они такие разные, во многих отношениях просто противоположность друг другу. Анна – холодная и элегантная. Матильда – солнечный свет и вдобавок само упрямство.

Они описали в танце широкую дугу. Ее искренний радостный смех вибрировал у него в груди.

Мэтти пронесется по душным лондонским салонам, как внезапный весенний вихрь. Она как-никак внучка герцога, к тому же у нее будет собственный, весьма ощутимый доход. Не говоря уж о том, что она непременно получит наследство. Она станет самой желанной женщиной в Лондоне! Вероятно, это приведет в бешенство пару злобных матрон. Однако кому какое дело, как Мэтти жила раньше, если теперь она богата и знатна? Ее будут приглашать на все светские собрания, у нее появятся поклонники.

Вспомнит ли она о нем? Незаконнорожденный, хоть и носит знатное имя.

Музыка смолкла, закончился и танец. Когда общество узнает, какая благородная кровь течет в жилах этой девушки, оно примет ее с распростертыми объятиями. А узнай оно правду о его происхождении? Они бы все повернулись к нему спиной, задрав носы, словно от него несет зловонием.

Лучшее, что он может сделать для Матильды, – выполнить возложенное на него поручение, о чем и был уговор. Доставить ее в Лондон в целости и сохранности. Видимо, в сохранности от его низких намерений. Уж не это ли имел в виду Марсфилд?

– Что-то не так?

Крошечная морщинка прорезала ее лоб.

– Ничего. Почему вы спрашиваете?

– У вас такой вид, словно вы съели лимон. Я ведь не наступила вам на ногу?

Выполнить это поручение оказалось делом более сложным, чем он предполагал вначале. Ему следует сохранять дистанцию – ради них обоих. Не искать близости во всех смыслах. Он придумал эти уроки, чтобы проводить с Мэтти побольше времени, подружиться с ней. Но их можно использовать и совсем по-другому.

– Нет, вы не наступили мне на ногу. Но если вы способны выслушать некоторые замечания…

Она жалобно застонала:

– Неужели нельзя просто наслаждаться вечером? Она подняла глаза к небу. Ее плечи поникли.

– Это ваши слова – одежда и манеры решают все. Вы ведь хотите, чтобы наша затея удалась, не правда ли?

– Да…

Она скрестила руки на талии, как примерная школьница. Тем не менее глаза ее сверкали. Она нетерпеливо переступала с ноги на ногу.

Престон не мог больше все это видеть. Ее непосредственность, шаловливость… Хватит!

Он принялся перечислять ее малейшие промахи. Улыбка на ее лице таяла, а он чувствовал себя так, словно вонзал нож себе в живот. Как делают харакири? Воткнуть в живот вакизачи – традиционный короткий самурайский меч. Провести им поперек, а затем вверх. Выдержать агонию в ожидании почетного конца.

Больнее всего было видеть, как гаснет ее радость, сознавая, что причина ее обиды – он сам. Однако когда-нибудь она скажет ему за это спасибо.

– Вы готовы продолжить урок?

Престон махнул рукой в сторону танцевальной площадки.

Холодным, бесцветным голосом она сказала:

– Я думаю, для одного вечера достаточно. Знаете, рыба, должно быть, была несвежая. Мне что-то нехорошо.

Быстро простившись, она двинулась вверх по лестнице, не дожидаясь, чтобы он ее проводил. Вот она исчезла в глубине салона. Эдит, с презрительной гримасой на лице, последовала за хозяйкой.

Престон было пошел за ней, не сознавая, что делает. Затем остановился. Распустив оркестр, он подошел к перилам и достал сигару из нагрудного кармана. Он не успел ее зажечь. Его вдруг стошнило за борт…

– Дело чести, черт побери…

Он вытер рот носовым платком. Раздался голос Келсо:

– Милорд?

Как долго камердинер стоит у него за спиной? Престон повернулся.

– Думаю, за обедом нам подали несвежую рыбу. Как удачно, что Мэтти уже изобрела это объяснение.

У него сейчас начисто отсутствует способность думать.

– Я пойду к повару и выясню. Что-нибудь еще? Может быть, принести коньяку?

Престон рявкнул:

– К черту!

Еще не хватало, чтобы коньяк напомнил о ее поцелуях! Келсо отшатнулся, не ожидая такой реакции. Престон сбавил тон:

– Я просто хочу подышать свежим воздухом, прежде чем лечь спать.

– Но, милорд, еще нет половины одиннадцатого.

– С каких это пор я не могу вовремя лечь спать?

– Что вы, сэр! Просто это было так неожиданно, вот я и удивился. Я немедленно приготовлю вам постель.

– Спасибо. Если возможно, принеси бутылку с горячей водой.

Келсо взглянул на него так, словно он требовал фланелевую пижаму и кружку горячего молока.

– Черт! Ты что, не видишь, что я заболел?

– Конечно, милорд. Я вижу, вы совсем больны.

Его голос был спокоен. Камердинер поклонился и вышел, ворча:

– И дело тут вовсе не в рыбе.

Мэтти взбила подушку и зарылась в нее головой. Проклятие! Этот человек совсем измучил ее своей игрой в «холодно-горячо». То ли она ему нравится, то ли он ее презирает? Сначала он смотрит на нее, как умирающий с голоду, потом с отвращением отворачивается. И что же ей думать?

Мэтти никак не могла устроиться поудобнее в огромной роскошной кровати.

– Вот черт!

Она сбросила на пол с полдюжины подушек. Она ведь собиралась сыграть свою роль как можно лучше, чтобы обезопасить себя и детей. Какое ей дело, что он там про нее думает?

Проведя больше часа в беспокойных метаниях, Мэтти встала и зажгла лампу на письменном столе. Достала ручку, чернила и бумагу. Она решила попытаться привести в порядок спутанные мысли, которыми была забита ее голова. Прежде всего нужно написать, какая у нее цель. Заработать, нет, вычеркиваем это… получить достаточно денег, чтобы усыновить детей по закону. Далее, обеспечить детям удобный дом, где они будут в безопасности.

Все остальное, в том числе девические мечтания и фантазии о несбыточном, например о Престоне, нужно выкинуть из головы.

На бумагу упала слеза. Лампа, наверное, немного коптит, вот дым и попал в глаза. Мэтти достала платок, чтобы вытереть мокрые щеки.

Итак, главная цель записана. Расставить по местам остальные задачи оказалось проще простого. Она будет проводить больше времени с детьми. Тогда Эдит сможет заняться платьями. На корабле прекрасная библиотека. Мэтти видела там кое-какие книги по сельскому хозяйству и животноводству. Она прочтет эти книги и сможет успешнее вести хозяйство на ферме. И она научится у Престона всему, чему возможно, сведя общение с ним до двух часов в день.

До сих пор она не спрашивала, как он собирается осуществить их мошеннический план. Это было ошибкой, которую необходимо исправить. Чем больше Мэтти будет знать, тем выше ее шансы на то, что ее не обманут. Пока она даже не может представить, что будет делать, когда они доберутся до Лондона, а ей ведь нужен четкий план! Вот и последняя задача – узнать как можно больше о Престоне и его плане.

Мэтти вздохнула. Теперь она сможет наконец заснуть. Боже, уже третий час ночи! Вероятно, надо взглянуть на детей, прежде чем она отправится спать. Она накинула свое старое платье, взяла лампу и босиком прошла в соседнюю комнату.

Престон сидел в кресле возле двери, ведущей в коридор. Он выбрал это кресло под предлогом того, что оно самое удобное, что было, конечно, неправдой. Не было оно удобным – но он так сказал Келсо. На коленях у Престона лежала раскрытая книга. «Тысяча поразительных фактов о гусеницах». Он, конечно, не читал ее – просто взял первую попавшуюся. Нужно же было чем-то заняться, пока слуга готовил комнату. Рядом на столике стоял бокал с подогретым вином и пряностями. Возле бокала – обрезанная сигара. Престон не притронулся ни к тому, ни к другому. Он оставил открытой дверь в коридор – было ужасно душно.

Престон не мог слышать, как Мэтти ходит у себя в комнате. Но он знал ее привычку читать или шить перед сном. А еще она могла пойти проведать детей. Захвати они с собой коров, она бы и их проведала посреди ночи. Он наблюдал за светом лампы под дверью. Вот она прошла через галерею и вернулась через несколько минут. Наконец свет погас.

Престон встал и расправил затекшие мышцы спины. Зевая, решил, что пора отправляться на покой. Ему нужно быть на ногах – завтра и каждый день, пока они не доберутся до Лондона. Там он сдаст Мэтти герцогу с рук на руки.

Вот закончится его миссия, и можно будет подумать о длительной поездке на Восток. Возможно, он уедет лет на семь. Путешествие стало когда-то бальзамом, исцелившим его тоску по Анне. Помогло тогда – поможет и теперь.

Как можно сравнивать этих двух женщин? В конце концов, он ведь даже не влюблен в Мэтти. Просто ему не хочется встречаться с ней и ее будущим мужем где-нибудь на званом вечере или в театре. Этому недостойному типу ни за что не понять, какое она сокровище. Он будет ценить только ее кошелек. И с этим негодяем ему придется вести учтивую беседу, вместо того чтобы врезать ему в челюсть.

Как странно. Он представил рядом с ней человека, поразительно похожего на него самого. Только лицо того мужчины не будет омрачено выражением усталого безразличия. Ее муж представлялся Престону умиротворенным и довольным жизнью. Будь он проклят!

Лучше уж убраться на другой конец света. Не представлять себе, как другой мужчина целует ее, касается ее шелковой кожи, и ее губы отдают коньяком…

Когда он думал об Анне, она всегда была с Марсфилдом. И всегда полностью одета.

Он взял бокал и осушил его залпом. Может быть, вино поможет ему забыться хоть ненадолго.

Глава 15

– Невозможно поверить, что мы стоим на якоре в каких-нибудь нескольких сотнях ярдов от города.

Эдит укладывала в сундук платьица Бесси. Мэтти кивнула:

– И тем не менее это так.

Она привыкла к нескончаемой болтовне горничной и слушала ее вполуха.

– Удивительно, мы переплыли океан всего за три недели!

– За двадцать дней.

Самые долгие двадцать дней в жизни Мэтти!

– Мы были сегодня на палубе и смотрели в подзорную трубу. Мистер Келсо принес ее Натану. Я очень надеюсь, что с ним все в порядке.

– С кем? С Натаном? Что с ним…

– Нет. С мистером Келсо. Он сошел на берег с капитаном и с несколькими матросами. Они поплыли в шлюпке. Кажется, хотели повидать начальника порта, сделать какие-то приготовления. И он не вернулся с остальными. Его нет до сих пор! Я так боюсь, что с ним что-то случилось. – Эдит подошла к окну, заламывая руки.

– Уже поздно. Я уверена, он дожидается утра.

– В городе так много опасностей. Грабители, карманники! Работорговцы, вербовщики… бедный мистер Келсо!

Мэтти улыбнулась. Конечно, никакие работорговцы ему не страшны.

– Ведь ты сама говорила, что мистер Келсо родился и вырос в Лондоне.

Во время путешествия Эдит и Келсо подружились. Мэтти узнавала от горничной, так сказать, из вторых рук, много интересного о слуге и его хозяине. Если бы еще горничная побольше слушала и поменьше болтала сама! С другой стороны, вследствие своей говорливости Эдит мало знала о самой Мэтти, ее прошлом.

– Но город такой огромный!

– Уверена, он знает здесь все ходы и выходы. У меня сложилось впечатление, что уж кто-кто, но Келсо умеет о себе позаботиться!

Повздыхав, Эдит была вынуждена согласиться с хозяйкой. Мэтти сказала:

– Думаю, вы можете закончить сборы завтра. У вас еще будет куча времени. Даже если утром корабль войдет в порт, мы все равно высадимся не ранее полудня.

– Вам тоже не мешает поспать. Завтра будет долгий день.

– Я просто почитаю и допью чай с мятой.

– Очень хорошо. А я, кажется, не смогу сомкнуть глаз!

Эдит ушла. Мэтти попыталась сосредоточиться на книгах, которые дал ей Престон. «Пэры Англии» Берка. Слишком сухо и скучно! Кого интересует, что шестого баронета Пипинширского звали Уилберфорс Тэмптон? Мэтти отложила книгу в сторону и взяла том «Дебретта». То же самое. Книга полетела в угол стола.

Нервы. Ей никогда не удавалось заснуть в ночь перед новой мошеннической комбинацией. Планы, подготовка – все пойдет насмарку, если она плохо сыграет в первые несколько минут. Что ей сейчас нужно, так это физическая активность. Будь она дома, в Америке, она бы прокатилась верхом. Или нарубила бы дров, или вымыла весь дом. Она огляделась. В каюте царил полный порядок, только на полу пара клочков соломы.

Может, прогуляться по палубе? Нет, слишком холодно. После тропиков декабрь в Англии казался ей нестерпимо холодным.

Не нужно мыть пол или выбивать ковры. Смешно или глупо, но ей бы хотелось сейчас увидеть корыто и гору грязного белья. Только бы дать выход кипучей энергии, которая бродит в крови.

Если нет другой возможности, придется все же выйти на прогулку. Только укутаться потеплее.

Престон стоял у двери в каюту Матильды, готовый постучать. Он застыл в нерешительности. Не откажется ли она от встречи с дедом, если он сейчас откроет ей правду? Нельзя рисковать – слишком далеко зашло дело.

В то же время Престону почему-то казалось, что именно он должен раскрыть ей глаза. Он должен признаться, что лгал! И что она сделает, интересно? Дарует ему прощение? Отпустит грехи? Престон покачал головой и опустил руку.

Вероятнее всего, она его застрелит. И винить ее за это никак нельзя.

Разве это не трусость – оттягивать неизбежное? Может быть… нет. Как только его поручение будет выполнено, он понесет заслуженную кару, какой бы она ни была. Черт, он будет только рад! Может быть, это поможет ему выбросить из головы мысли о Мэтти.

Престон вернулся к себе. Какое бы наказание она ни придумала, все лучше, чем то, что виделось ему в мечтах.

Мэтти стояла на опустевшей палубе. Ничто не напоминало о волшебном вечере, который они когда-то провели вместе. Там, где сидели музыканты, навалена гора канатов. Палуба на дюйм занесена снегом. Балкончик пуст, занавеси плотно задернуты. Даже луна куда-то запропала, бросила ее! Остались лишь звезды. Они казались холодными и далекими.

Завтра ее мир изменится. Она сойдет с корабля и скорее всего больше никогда его не увидит. Даже если ей доведется возвращаться на нем в Америку, Престона здесь не будет. Еще несколько дней, и он исчезнет из ее жизни. Навсегда.

Она, конечно, переживет. Мало ли было в ее жизни разлук и прощаний! Переживет и на этот раз, тем более что у нее останутся воспоминания. Она ничего не забудет. Жаль, что вспоминать почти нечего! Было бы о чем подумать бессонной ночью. Когда ей станет грустно, она вспоминала бы улыбки. А когда будет одиноко – поцелуи. Как жаль, что они с Престоном так и не дошли до главного. Воспоминание о ночи любви согревало бы ее долгие холодные зимы…

А может, еще не поздно?

Если она постучит в его дверь, неужели он ее оттолкнет?

Она не знала. Это могло бы стать итогом их отношений. Что бы он стал делать, если бы она незваной явилась к нему в постель, готовая на все? Каким бы он был, лишая ее невинности? Нежным и внимательным? Или набросился бы на нее с дикой страстью? А может, и то и другое?

Это если ей еще повезет. Скорее всего он просто вышвырнет ее вон с позором, перечислив предварительно список промахов, которые она совершила, пытаясь его соблазнить. Вот этого она точно не переживет. Страх быть отвергнутой оказался сильнее, чем желание. Значит, придется вспоминать то, что есть. Например, первый вальс…

Мэтти обхватила себя руками и закрыла глаза. Затем, раскинув руки в стороны, как в далеком детстве, она позволила памяти унести ее далеко-далеко. Она снова дышала по-летнему теплым морским воздухом. Светила луна, играла музыка. И с ней был Престон.

Она так живо представила его себе! Он улыбнулся и обнял ее. Они снова танцевали вальс.

Мэтти стояла с закрытыми глазами. Ей казалось, что ее ноги вот-вот оторвутся от земли и понесутся в вальсе. Все шире и шире круг, по всей палубе…

– Как не стыдно танцевать в одиночку, когда я сгораю от желания быть вашим партнером!

Мэтти остановилась и открыла глаза.

Зима обрушилась на нее как возмездие за сладкие мечты. Но Престон не исчез! Он был здесь, рядом. Невероятно! Как будто сон стал явью.

На нем были перчатки и пальто, которого она никогда раньше не видела. Значит, он возник не из ее памяти. Снежинки падали на его густые темные волосы. Она могла легко представить себе, каким он будет, когда станет старше. Все равно чертовски красивым.

Престон протянул к ней руки, но Мэтти решила не терять головы.

– Музыки ведь нет!

– Нет, есть. Здесь.

Он взял ее руку и положил себе на грудь с левой стороны.

Мэтти чувствовала, как бьется его сердце. Или ей показалось?

Престон обнял ее за талию. Танец начался. Все быстрее, все выше – и она уткнулась лицом ему в шею. Они медленно остановились, и он осторожно поставил ее на ноги. Она так и не отпустила его руки. Они стояли так, и минута показалась им вечностью. Их дыхание смешивалось в морозном воздухе.

Внезапно вздрогнув, Мэтти спросила:

– А вы помните свой первый вальс?

– Так, слегка. Она улыбнулась:

– Как это? Объясните.

Мэтти не хотела признаваться самой себе, что чувствует и ревность, и радость. Хорошо, что он ответил именно так…

– Я бы предпочел не говорить об этом.

– Нет, вы должны сказать.

– Это не так интересно, как вам, возможно, кажется. У меня очень упрямые сестры. Я, как старший брат, должен был терпеть, что мне регулярно наступают на ноги. Сестры желали танцевать. Волей-неволей мне тоже пришлось научиться и вальсировать с каждой по очереди.

– Вы не говорили, что у вас есть сестры. Сколько их? Они живут в Лондоне?

Слишком поздно Престон понял, какую ошибку допустил. Он попытался отвлечь ее:

– Так и знал, что мне придется придумать что-нибудь поинтереснее. Поверили бы вы мне, расскажи я вам, что танцевал свой первый вальс с дочерью проститутки?

– Я их увижу?

– Проститутку с дочерью? По-моему, не стоит. Лучше я познакомлю вас с дамой, которая держит дома двух обезьян. Хотите?

– Не особенно. Вы познакомите меня с сестрами?

– Нет, если это будет зависеть от меня. Давайте-ка вернемся в каюту и выпьем чего-нибудь согревающего, пока вы не совсем замерзли. Чаю или горячего какао?

– Так сколько же у вас сестер? Как их зовут? Сколько им лет?

Он зарычал:

– Мэтти, прошу вас!

– Почему вы не хотите говорить о вашей семье? Он не был готов к такому разговору.

Престон давно уже не считал сестер проклятием своей жизни. Но вот о родителях предпочитал по возможности молчать. Дракон, как прозвал его мать друг Берк, требовала, чтобы Престон присутствовал на некоторых выходах в свет, просто приличия ради. А графа Стайлза он ежегодно видел на семейном совете. Встреча неизменно заканчивалась стенаниями отца. Престон легкомысленно относится к титулу, у него нет достаточного чувства ответственности…

Престон ни разу не заикнулся родителям, что знает их тайну. Знает, что титула ему все равно не унаследовать. Когда он в свое время узнал правду, он был готов уйти из дому куда глаза глядят, ни разу не оглянувшись назад, оставив все законным наследникам.

Мэтти не станет слушать пустую болтовню, шутливые ответы. Семейные дела для нее слишком много значат. Но объяснить ей все – значит разбередить старую рану, которую он столько лет пытался залечить. Увести разговор в сторону тоже не получится.

Он посмотрел на ее лицо. Она стояла в кольце его рук, и снежинки облепили ее ресницы. Ее щеки зарделись. Меньше всего на свете он хотел сейчас говорить о своей семье.

В голову приходили десятки цветистых фраз. Много раз опробованные комплименты. Остроумные словечки. Лесть и коварство – неотразимое оружие, чтобы соблазнить женщину. Но не Мэтти! Конечно, ее красота заслуживала поэтического вдохновения. Но она-то требовала, чтобы он был с ней честен. Он не мог произнести ни слова. Наконец Престон пробормотал:

– Пойдемте внутрь. У вас нос покраснел.

Она уткнулась лицом в его пальто. Он обнял ее одной рукой и почувствовал, как дрожат ее плечи. Проклятие! Он заставил ее плакать. Вот к чему приводит честность.

– Простите, Мэтти. Я не хотел вас обидеть. Она подняла голову и вдруг широко улыбнулась.

– Вы смеетесь?

– Но не над вами же… – Она отступила на несколько шагов. – Я смеялась над собой…

Его руки бессильно опустились.

– Почему?

Она покачала головой:

– Это трудно объяснить.

Он был слишком заинтригован, чтобы уступить.

– Вы расскажете мне, почему смеялись, а я расскажу вам о сестрах. Идет?

Она склонила голову набок и прищурилась.

– И вы ответите на все мои вопросы?

– На это уйдет вся ночь. На шесть вопросов.

– Двенадцать.

– Восемь, или ничего.

– Черт. Так и знала, надо было брать выше.

– Слишком поздно. Ну что, договорились?

Немного подумав, она согласилась.

– Хорошо. Вы первая.

– Почему я?

– Кто-то же должен начать.

Мэтти кинула на него быстрый взгляд:

– Ну ладно.

Она покусала нижнюю губу и что-то быстро пробормотала. Он наклонился:

– Я не расслышал. Еще раз.

– Я не виновата, что вы плохо слышите. Теперь ваша очередь.

– Я слышу прекрасно. Вы жульничаете! Повторите ваш вопрос.

Престон шагнул ближе.

Она проговорила что-то быстрее и тише, чем в первый раз.

– Опять?

Его ухо было в дюйме от ее губ. Она крикнула:

– А я думала, вы хотите меня поцеловать! Престон отскочил, потрясенный то ли силой ее голоса, то ли самим признанием.

– Что?

– Думаю, вы все прекрасно слышали. Престон скрестил руки на груди.

– Вас было слышно на Трафальгарской площади. Не понимаю, что в этом забавного.

– Мне просто стало смешно. Знаете, я думала, вы собираетесь меня поцеловать, а вы говорите, что у меня покраснел нос. Совсем не то, чего я ждала. Это меня так поразило, что я рассмеялась.

Мэтти покачала головой:

– Ладно, не важно. Пустяки. Забудьте. – Она отвернулась.

Нет, это важно! Она сказала больше, чем хотела. Она ждала, что он ее поцелует!

– И я не буду ничего у вас спрашивать. – Она подняла голову к звездам.

– Холодно. Я иду к себе.

– Мэтти, подождите!

Она бросила через плечо:

– Нет, слишком холодно. Спокойной ночи!

Каким-то внутренним чутьем Престон понял: если он позволит ей уйти сейчас вот так, она будет переживать всю ночь из-за своего промаха, думая, что он не захотел ее поцеловать. Она убедит себя, что все это ничего не значит, просто мимолетное волнение, под впечатлением вальса… и решит больше никогда не танцевать с ним.

Вот и хорошо. Проблеск среди туч. Первый шаг к тому, чтобы выбросить ее из головы. Пусть уходит.

Он пошел за ней. Вверх по лестнице, стягивая на ходу перчатки. Через балкон. Он бросил одну перчатку через плечо. Престон услышал ее удивленный вскрик, когда поставил ногу на порог стеклянной двери, не давая ей закрыться. Он навалился на дверь плечом. Мэтти торопливо шла через салон.

Он последовал за ней в холл. Широко шагая, он быстро нагонял ее. Престон сдернул вторую перчатку и остановил Мэтти у двери в ее каюту, схватив ее за локоть.

– Мэтти, я…

– Благодарю за танец. – Она хотела высвободить локоть, стараясь не смотреть на него. – Спокойной ночи.

Престон обнял ее за плечи и развернул лицом к себе. Осторожно взял ее лицо обеими ладонями. Стер слезы с ее замерзших щек. Она сказала:

– Я вовсе не плакала. Это ветер…

Он шепнул:

– Тише…

Медленно, пытаясь унять тяжело бьющееся сердце, он склонился к ее губам. Вдохнул ее аромат, смешанный с морозным воздухом и мятой, и улыбнулся. Кто бы мог представить, что запах мокрой шерсти так возбуждает? Ближе… ее духи. Жимолость пополам с сиренью.

Он поцеловал кончик ее носа, все еще холодный – так холоден был ночной воздух. Прошептал:

– Простите, если обидел вас…

А потом он поцеловал ее губы. Поцелуй под омелой. Поцелуй джентльмена. Легкий и нежный. Слишком мимолетный. Пусть таким и остается…

Так же медленно он оторвался от ее губ. Мэтти встала на цыпочки и поцеловала его сама. Ее качнуло. Престон прижал ее к себе, обхватив рукой ее талию.

Где-то внутри его зазвучал сигнал тревоги.

– Думаю, настало время пожелать друг другу спокойной ночи.

– Нет.

Мэтти прижалась щекой к его шее. Он простонал:

– Вы заставляете меня забыть, что я джентльмен…

Она посмотрела ему в лицо. Как только они покинут корабль, она перестанет быть просто Мэтти Максвелл. Кто знает, будет ли у леди Матильды хоть единый шанс остаться с ним наедине еще раз? Она не хотела прожить остаток дней, сожалея о том, что упустила последнюю возможность.

– Отлично. – Ее голос звучал низко и хрипло. – Забудьте, что вы джентльмен. Пожалуйста. Поцелуйте меня еще раз.

Престон не мог ей отказать. Еще один поцелуй, последний.

Он мог бы устоять, когда почувствовал прикосновение ее затянутых в кожу перчаток пальцев к своей шее. Он мог бы даже контролировать себя, когда она склонила голову набок, глубоко впиваясь в его губы, а он опустил голову еще ниже. Но когда она слабо застонала от наслаждения – вот это оказалось сильнее его.

Он уступил желанию узнать вкус ее губ. Она ответила – изучающе, нежно и вызывающе одновременно. Тлеющие угольки вспыхнули ярким пламенем.

Мэтти сорвала перчатки. Ее пальцы гладили его волосы. Престон прижал ее к двери, желая почувствовать все ее тело. Тяжелая одежда мешала. Защелка двери подалась, дверь распахнулась, и они ввалились внутрь. Он воспользовался моментом, чтобы сбросить пальто. На полу оказалось и ее манто. Поцелуя они не прерывали.

Проведя губами по ее лицу, он коснулся чувствительной мочки уха. Ее тело изогнулось, и он прижал ее крепче. Пока еще недостаточно крепко. Губы Престона скользили по ее плечу. Он шептал ее имя, говорил ей слова, которые джентльмен ни в коем случае не должен говорить леди, – на незнакомых ей языках, чтобы она не поняла…

Мэтти и не нужно было понимать. Его желание вибрировало в ней, отдаваясь истомой. Его страсть разжигала ее огонь. Он хотел – она была готова отдать. Он предлагал – она страстно хотела получить. Она шепнула:

– Да…

Господи, что же он делает? Усилием воли Престон заставил себя вспомнить, кого держит в объятиях. Дать волю страсти – не исключено, это поможет ему освободиться от тоски по ней, но самой Матильде окажет очень плохую услугу. Она не из тех, кто легко сдается.

Он проклинал человека, которого старался забыть. Мужчину, который воспользовался ее страстной натурой и бросил потом с двумя детьми на произвол судьбы. Нет, он так не поступит. Пусть даже ценой собственных страданий.

Он сумел справиться с собой. Его поцелуи стали осторожными, он прошептал:

– А теперь действительно пора пожелать друг другу спокойной ночи. – И поцеловал ее в лоб.

Скорее, чтобы не передумать, чтобы, чего доброго, инстинкт не взял верх над разумом, он выскочил из каюты. Дверь за ним закрылась. Мэтти прошептала:

– Черт тебя побери.

Сделав глубокий вдох, Престон отправился на поиски бутылки коньяку.

Мэтти топнула ногой. Как он смел – целовать ее вот так и потом сбежать?! Его поцелуи обещали, и она ждала обещанного, жаждала всей душой. Его пальто валялось на полу. Она пнула его ногой.

Она не была такой уж невинной овечкой. В конце концов, она выросла на ферме. Знала женщин, которые говорили о мужчинах безо всякого стеснения. Но сама она ни разу не отважилась, да и не хотела, пока не встретила Престона.

А теперь никогда не узнает.

Вряд ли она испытает такое же чувство к кому-нибудь другому. Даже представить невозможно, что она хочет другого мужчину так, как хотела Престона.

Готовясь ко сну, Мэтти привела комнату в порядок. Эдит не должна ничего увидеть. Осталось только его пальто, по-прежнему лежащее там, где он его сбросил. Напоминание о том, как он ее обманул.

«Черт тебя подери зато, что ты поцеловал меня и ушел, а я тебе поверила…»

Надо выбросить пальто в коридор. Пусть сам выпутывается, как хочет. Он прекрасно сочиняет благовидные предлоги. Мэтти подняла пальто с пола. Запах его одеколона! Она гладила рукой мягкую шерсть, вспоминая, как прижималась щекой к этому пальто, когда он обнимал ее, ласкал ее…

– Да будь оно все проклято!

Не раздумывая ни минуты, она повернулась на каблуках и пошла взять пистолет.

Глава 16

Престон мерил шагами спальню. Он не мог усидеть на месте, не мог даже насладиться вкусом коньяка.

Может, написать ей письмо? Нет, нужно лично принести извинения. Утром. Он попытался представить, как это будет. Все не то! Какими словами просить прощения у женщины, брошенной в момент, когда она была готова отдаться? Не рассказывать же о собственных мучениях.

Престон развалился в кресле, закинув ноги на пуфик. Коньяк казался ему совершенно безвкусным. Может, стоит подождать до обеда, тогда он сумеет достать цветы. Прощения легче просить с букетом в руках. Подарки! Купить побрякушку или две. Драгоценности всегда облегчают дело.

Нет. Мэтти не похожа на женщин, которых он знал. Она другая. Ее не смягчить драгоценностями или цветами. Нужно быть честным с ней, честным до глубины души. И это труднее всего.

Резкий стук в дверь. Он сел. Кого там несет? Первый час ночи. Престон отодвинул стакан.

– Одну минуту.

Дверь распахнулась настежь, прежде чем он успел вскочить.

– Не трудитесь вставать. – В каюту влетела Матильда. – Вы забыли свое пальто.

Она бросила пальто на пол возле его кресла. Только теперь он заметил пистолет в ее руке. Престон спокойно сказал:

– Я мог бы забрать его утром.

Он не боялся, что она его застрелит, несмотря на предыдущий опыт. Не так хладнокровно. Любопытно, однако, что еще она придумала?

– Я очень зла на вас.

– Вижу. Знаете, я как раз думал, как бы мне извиниться.

– В самом деле?

– Да, прямо перед вашим… вторжением.

– Понятно. Только боюсь, что одних извинений мало.

– Да? Я думал, не преподнести ли вам цветы, драгоценное украшение… Вы этого хотите?

Мэтти покачала головой:

– Вовсе нет.

Она не знала, что делать дальше.

– Если вы пришли, чтобы вызвать меня на дуэль, то вам следует знать: женщина не должна сама отстаивать свою честь. Попросите капитана, вероятно, он…

– Я хочу, чтобы вы любили меня, прямо сейчас.

– Под дулом пистолета? Не очень романтично.

Слишком далеко она зашла, чтобы теперь отступить.

– Встаньте и снимите одежду.

– Мэтти…

– Я не шучу.

Она наклонилась над ним, размахивая пистолетом у него перед носом.

Движением таким быстрым, что она и не заметила, Престон выбил пистолет из ее руки. Схватив ее за кисть, он потянул ее на себя, и она упала к нему на колени. Мэтти силилась встать. Престон крепко схватил ее обеими руками, стараясь тем не менее не сделать ей больно.

– Успокойтесь.

Его голос не допускал возражений. Она обмякла. Престон ослабил хватку. Мэтти кусала губы. Что ж, она сделала попытку и проиграла. Теперь самое лучшее – убраться отсюда, сохранив хотя бы видимость достоинства. Он похлопал ее по спине:

– Просто расслабьтесь на минуту.

– Я…

– Тише. Не надо слов. Вы не сможете расслабиться, пока не замолчите.

Престон притянул ее голову к своей груди и подхватил ноги под коленями, чтобы повернуть ее на бок.

Он напевал какую-то простую мелодию, тихим и мягким голосом. Мэтти слышала, как басовые ноты вибрируют в его груди. Он осторожно гладил ее по спине.

Напряжение отступило. Мэтти свернулась калачиком в его руках.

– Милая Мэтти. – Престон поцеловал ее в макушку. – Зачем нужен пистолет? Стоило вам только сказать, и я бы сделал все, что вы хотите…

Она вскинула голову:

– Правда? В этом случае…

Он вновь притянул ее к себе.

– Не теперь. Позвольте мне закончить. Простите, что оставил вас так внезапно – там, в вашей каюте. Нет, не за то, что оставил вас. Это как раз было благородно. За то, что не объяснил почему.

Престон глубоко вздохнул. Быть честным с ней – быть честным и с самим собой тоже. Может быть, впервые в жизни.

– Преследование – вот что меня всегда завораживало. Ухаживать, добиваться, очаровывать, бросать вызов! Как только я добивался своего, я быстро остывал.

– Это предупреждение?

Престон сказал печально:

– Может быть, и так.

– Принимаю к сведению. Но решения не изменю.

– Я даже не уверен, что пытаюсь вас отговорить. Я хочу вас, как не хотел ни одну женщину раньше. Моя душа разрывается, потому что я не уверен, хочу ли я вас забыть. И что мне делать, если старый испытанный способ не поможет?

Она повернулась и посмотрела ему в глаза:

– Что вы сказали?

– Я не знаю, хочу ли я вас забыть…

– Нет. Про то, что вы меня хотите, как ни одну женщину раньше. Скажите это еще раз!

Престон улыбнулся. Глядя ей прямо в глаза, он сказал:

– Мэтти Максвелл. Никогда еще я не встречал такую женщину, как вы. И никого не хотел так, как хочу вас.

– Более чем достаточно.

Она спрыгнула с его колен и встала рядом с креслом. Он ждал какой угодно реакции на свое признание, только не этой. Она сказала:

– Тогда встаньте и снимите одежду. Не будем терять времени зря.

Да, она не такая, как все! Что, если он в нее влюбится, несмотря на благие намерения? Скоро она узнает, как он ей лгал, и начнет его презирать. Все равно – он больше не может бороться с самим собой. Мэтти возненавидит его, это неизбежно, и за это он будет гореть в аду. Но отказаться от такого подарка – ночи с ней… да ни за что!

Мэтти принялась развязывать пояс халата. Он взял ее за руку. Она кинула на него смущенный взгляд. Престон сказал:

– Позвольте мне…

Он медленно развязал пояс, сдвигая шелк и целуя обнажившуюся кожу плеч.

– Я помню эту ткань. Так и знал, что она вам будет очень к лицу…

Мэтти пыталась устоять на подкашивающихся ногах. Она никак не ожидала, что он будет ее раздевать. Все ее познания о физической любви, совсем небольшие, были почерпнуты у женщин, для которых любовь была профессией. Для этих дам любовная встреча была сделкой, работой, которую нужно выполнить побыстрее. Очевидно, они никогда не имели дело с Престоном. Он-то не торопился. Поэтому сейчас Мэтти не понимала, как ей себя вести. Может, просто повторять его действия, как это было раньше, на уроках этикета?

Она взялась за пояс его кашемировой куртки, и у Престона перехватило дыхание. Мэтти поняла, что он волнуется не меньше, чем она. Это придало ей храбрости. Она погладила черные атласные отвороты куртки и сбросила ее с плеч Престона.

Кожа на его груди и руках так и притягивала к себе, и ей не нужны были подсказки, что делать. Она провела пальцами по волоскам на его груди – не очень густым, но и не как у мальчика. Вниз по груди… все ниже и ниже.

Широкие домашние брюки из черного атласа не скрывали его возбуждения. Это не стало неожиданностью. Ее удивил размер. Заинтригованная Мэтти провела рукой по его восставшей плоти, прикрытой черным атласом. Как это поместится у нее внутри? Может быть, у него там какая-нибудь подкладка? Она потянулась к застежке брюк.

Он опять перехватил ее руку.

– Полегче, дорогая. Вы же не хотите, чтобы все закончилось прямо у вас в руке?

Мэтти не очень понимала, что он имеет в виду, но по тону его голоса догадалась: это не то, чего он хочет. Она покачала головой.

– Моя очередь.

Престон потянулся к высокому кружевному воротнику ее белой ночной рубашки.

Она бы просто порвала этот воротник! Престон осторожно расстегивал каждую жемчужинку-пуговицу. Медленно. Слишком медленно! Она опустила руки, прихватив широкий подол. Потом сделала шаг назад, чтобы он снял рубашку через голову. Теперь на ней оставалась только кружевная сорочка.

– И зачем женщины надевают на себя так много, ложась спать?

Престон потянулся к завязке сорочки.

– А вы что надеваете?

– Совсем ничего, если я сплю с прекрасной женщиной.

Престон обнял ее и приподнял, прижав к себе покрепче. Он целовал ее груди, гладил ягодицы. Она обхватила его ногами. Его поразила ее смелость. Затем он вспомнил, что у нее уже был опыт. Она, видимо, знала, что делает. Ее тело выгибалось под его поцелуями. Груди, казалось, вот-вот разорвут нежное кружево сорочки. Он ухватил зубами ткань выреза и высвободил соски, один за другим.

Она застонала, когда его язык лизнул ее набухший сосок, затем второй… он словно дразнил их языком, губами, описывая круги, посасывая, покусывая. Она откинулась назад, чтобы ему было удобнее ласкать ее. Она знала, чего хочет, и умела потребовать своего. Ему нравились такие женщины!

Какое наслаждение, и как это неожиданно! Мэтти чуть не теряла сознание от удовольствия. Одно чудесное ощущение сменялось другим. Она словно расплавилась, когда он поцеловал ее в первый раз. Второй поцелуй зажег ее огнем. Потом дрожь, потом полет – это когда он взял ее на руки. Голова закружилась, ей казалось, она вот-вот улетит. Пришлось схватиться за него покрепче, обхватив ногами его талию.

Потом он коснулся поцелуем ее груди… она жаждала чего-то, чему не знала названия. Она прижималась к нему все теснее, телом, ногами, и он застонал в ответ. Его стон отдавался эхом в ее груди. Тлеющие угольки разгорались в пламя, все ярче, ярче. Пальцы Мэтти скользили по шелковистым волосам на его затылке. Она притянула его голову поближе. Всем существом она жаждала его ласк. Пусть любит ее. Пусть делает все, что делал с другими женщинами. Пусть ласкает ее везде – во всех потаенных уголках ее тела. Она отдаст ему все, что сможет. Всю себя.

Престон был восхищен. Как искренне она предается страсти! Отдает и берет с не меньшим жаром, чем он сам. Матильда никогда не пожалеет, что осталась с ним. И о том, что вообще встретила его. Пусть эта ночь будет особенной. Незабываемой.

Он перестал ее целовать. Недовольная, она потерлась о него бедрами.

Борясь с собственным нетерпением, он понес ее к высокой кровати и бережно положил на мягкую простыню.

– Отпустите меня на минутку…

Она тряхнула головой, не разжимая рук.

– Я просто хочу, чтобы нам было еще удобнее.

Мэтти пробормотала, бросаясь на подушки и выгибаясь, словно кошка:

– Еще – это отличное слово.

Престон опустил полог кровати, чтобы было теплее. Сбросил туфли и растянулся рядом с ней на огромной постели.

Она скользнула в его объятия.

– Я так мечтала, чтобы вы были рядом, и вот вы здесь.

– О чем вы еще мечтали?

– Чтобы вы меня поцеловали.

Она вдруг застеснялась? Он сделал что-то не так? Свет едва проникал сквозь полог кровати. Они были словно в уютной пещере. Он переспросил:

– И это все? Чтобы я вас поцеловал?

Мэтти была несколько озадачена. Почему он медлит? Ей говорили, что возбужденный мужчина уже не остановится… может быть, его нужно поощрить? Нет, робким его никак не назовешь. Она чувствовала, что он на пределе. Что же удерживает его? Почему бы ему наконец не сделать последний шаг? Кажется, ему понравилось, что она такая храбрая. Ее щеки горели. Храбрая? Да она вела себя просто бесстыдно. Что ж, пусть так и будет.

Она заставила его перевернуться на спину и встала перед ним на колени. Развязала ленту, удерживающую сорочку. Престон лежал, непринужденно закинув руки за голову и скрестив ноги в лодыжках.

Она медленно подняла сорочку, оттягивая момент. Его глаза заблестели, и она почувствовала себя увереннее. Стянув кружевную ткань через голову, она отшвырнула ее прочь.

Престон едва сдерживал себя. Он ведь решил, что не будет торопиться. Но эта пытка…

Мэтти ждала, покусывая нижнюю губу. Он просто рассматривал ее. Она облизнула пересохшие губы.

Все это было и мучительно, и восхитительно. Он не заслужил такого удовольствия! Престон протянул к ней руки, и она скользнула в его объятия, коротко простонав. Ее поцелуи казались обжигающими. Он запечатал ей рот долгим поцелуем и перевернул на спину. Ему хотелось выпить ее дыхание. Он устроился рядом с ней. Коснувшись пальцем ее губ, прошептал:

– Я хотел бы сначала доставить удовольствие вам…

Она посмотрела на него в явном замешательстве. Неужели никто из ее мужчин об этом не заботился?

– Может быть, вы называете это как-то по-другому. Но вы поймете, как только мы начнем. То есть если вы хотите.

Она не могла взять в толк, о чем он говорит. Очевидно, Престон знает о любви намного больше, чем она. Он дал ей наслаждение – и какое! Так что пусть делает что хочет. Ей это наверняка понравится. Мэтти сложила пальцы крестом, чтобы он не сомневался.

– Да, я хочу, чтобы вы доставили мне удовольствие.

– Ложитесь на спину и расслабьтесь. Закройте глаза.

Она подчинилась – руки по бокам, колени и лодыжки сведены, глаза закрыты. Сама покорность.

– Я готова.

Итак, маленькая плутовка хочет, чтобы он поработал ради ее удовольствия? Отлично. Престону стало смешно. Она вдруг открыла глаза, широко-широко.

– Что? Мы уже начинаем?

– Еще нет. Поверьте, вы поймете, когда я начну. Но сначала… – Он встал на колени, перевернул ее на живот и одним быстрым движением развел ее ноги. – Сначала вам нужно расслабиться.

– Мы это уже делали? – Ее голос звучал глухо. Престон наклонился вперед, убрал подушку и прижал ее руки к бокам. На какой-то момент придавив ее своим весом, шепнул ей на ухо:

– Не совсем. Просто наслаждайтесь – вот и все.

Он положил ладони ей на спину, между лопаток. Ее тело напряглось. Как будто она хотела сбросить его с себя! Он начал гладить кожу спины и плеч, сначала медленно, не очень уверенно, следуя изгибам мышц. Она пробормотала:

– Совсем неплохо…

Слова, однако, были не нужны. Ее тело само подсказало, что готово подчиниться. Престон массировал ее плечи. У нее оказались упругие мышцы хорошей формы. Возможно, из-за того, что она много работала на ферме? Мало-помалу ее тело становилось расслабленным, податливым.

– И правда, очень хорошо.

– Молчите…

Большими пальцами он провел вдоль позвоночника, описывая крошечные круги, слегка налегая своим телом, чтобы усилить давление. Она застонала, и он улыбнулся.

– Простите, я изо всех сил стараюсь молчать…

Он слегка отодвинулся, чтобы заняться ее поясницей.

– Шумите сколько угодно, дорогая. Только не говорите ни слова.

Он дошел до пальцев ног. Мэтти то постанывала, то мурлыкала от удовольствия, как кошка. Он двинулся вверх по ее телу. Пальцы, губы, язык гладили, целовали, ласкали. Прижав ее голову одной рукой, он потянулся губами к нежной коже за ухом. Она перевернулась на спину, притянула его к себе, и их губы слились. Мэтти старалась прижаться к нему крепче, еще крепче… Престон решил, что пора действовать дальше. Он осторожно высвободился из ее объятий, шепнув:

– Еще не все…

Она откинулась на матрас. На ее лице ясно читалось недоумение.

– Еще нет?

Ее удивление, конечно, польстило, но он все-таки решил, что это просто недостаток опыта такой любовной игры. Должна же она понимать, что еще не достигла пика наслаждения? Возможно, она не ожидала, что игра будет такой приятной. Престон вдруг с удивлением понял, что ему самому это нравится не меньше. Конечно, он и раньше с удовольствием отдавался такой забаве. Но это было только средством, чтобы перейти к другим, более важным для него действиям. Он не подозревал, что это чудесно само по себе. Отдавать себя, просто радуясь ее удовольствию, наслаждаясь ее наслаждением. Невероятно!

Что ж, он распробует это новое ощущение до конца. Нужно только контролировать себя. Стоит ей протянуть руку, и его тело ответит. Конец благим намерениям!

Он передвинул Мэтти к центру постели. Поднял ее руки к резному изголовью, положил ее ладони на деревянные розетки. Она смотрела удивленно.

– Пока вы держите розетки, я буду продолжать. Отпустите их, и я тотчас закончу.

– Это игра?

– Нет, это испытание силы воли.

Чьей воли – его или ее? Он не знал ответа.

Если у Мэтти и были сомнения, стоит ли им продолжать, она быстро выбросила их из головы. Она знала, что хочет дойти до конца. Сейчас ее желание исполнится. Она устроилась поудобнее, ухватилась за розетки и закрыла глаза.

– Я готова.

– Мне бы хотелось, чтобы вы не так сильно напоминали девственницу, приготовленную в жертву.

Он растянулся возле нее.

Мэтти посмотрела на него удивленно. Как еще она может выглядеть, если она и есть девственница?

– А что вы имеете против девственниц?

– Ничего, пока они целомудренно сидят у себя в комнате, вздыхают над любовными стихами, проливают слезы над охапкой цветов и шепчут сами себе клятвы в вечной любви. Нет, я предпочитаю опытных женщин, которые знают, чего хотят. Они умеют ценить любовь, как она есть. Никаких тебе слез, ахов и охов.

И что, интересно, навело его на мысль, что у нее есть опыт? «Твое развратное поведение», – шепнул голосок в ее голове. Ее щеки загорелись огнем. Она вспомнила, как себя вела, с каким жаром отвечала на его ласки, наслаждалась его интимными прикосновениями. Ей стало жарко.

– Вот это я и хотел увидеть! Этот взгляд говорит: «Поцелуй меня и не медли!»

В самом деле? Как же это у нее получилось?

Он поцеловал ее, и она забыла обо всем. Что надо притворяться опытной, и все такое. Она чувствовала только жадность его губ, прикосновения его языка. Он начал покусывать ее нижнюю губу, лаская ее губами, языком. Потом мочку уха, нежные плечи. Он целовал ее вдоль ключиц, в ямку у основания шеи. Его губы скользили все ниже по ее телу, медленно, возбуждающе.

Слишком медленно! Ей хотелось силой прижать его голову между грудей. Ее руки напряглись.

– Мне остановиться?

Каждое слово он перемежал поцелуем.

– Нет, если хотите жить.

Мэтти даже испугалась – какой у нее хриплый голос! Совсем не похоже на ее обычный голосок. Она привстала и оперлась спиной об изголовье, чтобы не так уставали руки.

– Вот это я просто обожаю…

Что она такого сделала? Как она могла опять что-то такое сделать, не имея об этом ни малейшего понятия? А если спросить его, не заподозрит ли он правду о ее мнимой опытности? Не прогонит с отвращением прочь?

Он обхватил ладонями ее груди.

– Привет, сладкие. Вижу, вам давно не терпится меня заполучить.

Что? Он разговаривает с ее грудями? Не сошел ли он с ума?

Престон поднял голову и подмигнул ей. Почувствовал, что она за ним наблюдает.

– Вы обе прекрасно умещаетесь у меня в руках!

Его загорелые тонкие пальцы резко выделялись на бледной коже, никогда не знавшей солнца.

– И вы так откликаетесь на мои ласки…

Кончиком большого пальца он обвел каждый сосок. Они сразу же набухли, как упругие бутоны, прямо у нее на глазах. Престон облизнул палец и погладил кончики сосков. Как зачарованная, Мэтти наблюдала за тем, что он делает. А еще ей хотелось крепче прижаться грудью к его рукам, к губам. Она вцепилась в резные розетки. Он прошептал:

– Как сладко ожидание…

Его теплое дыхание ласкало ее кожу.

– Ваше и мое…

Его губы были в дюйме от ее груди. Он начал ласкать соски языком.

Она не могла больше ждать. Откинув голову на матрас и изогнувшись дугой, она заставила его обхватить грудь ртом. Если он и был удивлен силой ее ответа, то не подал виду. Его руки скользнули ей за спину. Она застонала, сгорая от желания. Она чувствовала его губы, язык, руки на своей груди. Внутри ее как будто раскручивалась спираль. Она жаждала – сама не зная чего.

– Скажите, чего бы вам хотелось? – Голос Престона звучал хрипло.

Мэтти не знала! Что же ответить? Она прошептала:

– Еще…

– Как вы сказали? Повторите! Она крикнула:

– Еще!

Ей только казалось, что она кричит. На самом деле в ее горле рождался лишь хриплый стон.

– Вы прекрасно знаете, чего я хочу. Черт возьми, давайте скорей!

– Ах, Мэтти! Как всегда, прямо к делу!

Ему нравилась ее безыскусность, вдруг понял Престон. И она не притворяется – она действительно так сильно чувствует его ласки. И его реакция не заставила себя ждать – все его естество дрожало от желания.

Когда он отпустил ее грудь, Мэтти чуть не заплакала от разочарования. Она прикусила губу: пока что он доставлял ей только наслаждение. Может быть, последует что-то новое? Живя на ферме, она приблизительно знала, как происходит совокупление. Но разве можно сравнивать их соединение с Престоном и то, чем занимаются животные? Или она знает еще меньше, чем полагала раньше? Она почувствовала, как его ладонь гладит ее живот. Затем его губы скользнули ниже. Это было восхитительно и все же немного стыдно… Что он делает?

Слова застряли в горле. Она подавила этот инстинктивный протест. Не хотелось признаваться в своей наивности. Раз уж она решилась идти до конца… нужно довериться ему. Но это оказалось нелегко. Руки дрожали, она боялась, что вот-вот отпустит розетки, этот якорь в бурном потоке, чувствуя в то же время, как улетает далеко-далеко, в летнее небо, и лохматые островки облаков касаются ее кожи.

Престон положил голову в углубление ее живота. Он слышал, как бьется ее сердце, и это бешеное стаккато заставляло его торопиться. Но он еще сопротивлялся. Он терся щекой о ее живот, вдыхая ее запах. Пусть руки сами исследуют новую территорию, гладят бедра, трогают везде, кроме одного местечка.

Он занял позицию между ее ногами. Она приподняла бедра, словно пытаясь защититься. Он слышал ее слабый стон.

Почему бы ему не дать выхода своему желанию? Мгновение – и он бы вошел в нее. Престон зарычал. Ведь он обещал – сначала ее очередь…

Он ласкал ее бедра руками и губами. Не прерывая контакта ни на секунду, подтянул ее упирающиеся бедра повыше. Мэтти вскрикнула от удивления, почувствовав его руку, но ее слабый протест вдруг превратился в протяжный стон, вопль, она словно растворилась в неизведанном ощущении, она летела ввысь, мимо луны, в небеса, звезды вспыхивали искрами, обжигая ей кожу.

Престон замедлил движение, давая ей возможность еще раз достичь предела блаженства. Ее пятки уперлись в матрас. Престон улыбнулся.

Он закинул ее ноги себе на плечи. Опять пальцы, язык, все приемы, какие он только знал… никакой ей пощады, никакой передышки.

Все выше полет, все быстрее, и вот звезды начали взрываться одна за другой. Мэтти закричала. Она выкрикивала его имя, тянулась к нему, как к единственному спасению. Она бросилась в его объятия, прежде чем соскользнуть в бездну неведомой доселе пустоты…

Глава 17

Проснувшись, Мэтти обнаружила, что лежит на изгибе руки Престона. Он был рядом, и все же их разделяло одеяло, которым он ее заботливо укутал.

– Я долго спала?

– Минуту или две. С вами это впервые?

Она решила, что не стоит больше притворяться. Наверняка он знает теперь, что она невинная девушка, точнее, была невинной девушкой. Она кивнула.

Престон убрал волосы с ее лица и улыбнулся:

– В этом нет ничего стыдного…

Она воинственно вскинула подбородок:

– Я не стыжусь. Я…

Ну и что ей сказать? Что она шокирована тем, что он сделал? Тем, что сделала она сама?

– Полагаю, это было несколько неожиданно, вот и все.

Он фыркнул.

– Многие женщины этого никогда не испытывали, а другие только изредка…

В голове у нее несколько прояснилось, но тем не менее она опять не поняла. Никогда? Изредка?

– О чем вы?

– О том, что вы испытали. Французы так и называют это – маленькая смерть.

– Маленькая смерть? Какое ужасное название для потери невинности.

Престон рывком сел. Его глаза сузились.

– Что вы имеете в виду? Кто потерял невинность?

Она закатила глаза:

– Кажется, ясно кто.

– Говорите, вы девственница?

– Была. Еще несколько минут назад.

– Но у вас двое детей!

Он что, забыл?

– Так они же приемные.

Он смотрел на нее с таким изумлением, словно у нее вдруг выросла вторая голова.

– Вот почему я согласилась принять участие в вашей затее.

Престон все еще ничего не понимал.

– Получив деньги, я найму хорошего адвоката, чтобы усыновление признали официально. Тогда Вирджиния Хеншо не сможет их у меня отнять. Вам отшибло память?

– Вы не говорили, что это приемные дети!

– Может, и так. Вероятно, я решила, что это не ваше дело.

Ее вдруг осенило. Престон решил, что она принесла двоих детей в подоле? Он принимает ее за… женщину свободных нравов? «Ну да, – пропищал вдруг голосок в ее голове, – ты сделала все, чтобы он утвердился в этом мнении». Мэтти отказывалась поверить. Пусть даже она это заслужила. Но как ей больно!

Престон соскочил на пол и встал в нерешительности возле постели. Девственница! Он был ошеломлен. Одно дело – наслаждаться любовью опытной женщины, невзирая на ее социальный статус. Совсем другое – обесчестить девушку, к тому же внучку герцога!

– Это меняет дело…

– Вы слишком поздно спохватились. – Мэтти натянула одеяло до подбородка и попросила: – Пожалуйста, подайте мне одежду и отвернитесь.

– Не беспокойтесь. Я само благоразумие.

Она молчала.

– Не бойтесь за свою репутацию. Ни одна душа в свете не узнает о том, что здесь произошло.

Все равно она сможет подцепить титулованного и богатого мужа. Мысль эта, впрочем, ему не очень понравилась. Как раз наоборот. Он сказал с неожиданной грубостью:

– Не дуйтесь, Мэтти. Это не имеет никакого значения.

Она взглянула на него с ненавистью. Ее глаза, казалось, метали молнии. По щекам текли слезы.

– Для вас – вполне возможно. Может быть, это у вас обычное развлечение – лишать девушек невинности. По одной перед обедом, каждый вторники четверг. Еще две – каждую четную субботу. Но для меня это в первый и последний раз. И я – да прекратите же смеяться! Прекратите немедленно!

Но он не мог. Он хотел бы рассказать ей, как она ошибается, но в этот момент она стукнула его подушкой. Он согнулся пополам, защищаясь, и упал на постель. Матильда колотила его, пока он не взмолился о пощаде. Она отступила.

Престон осторожно отнял ладони от лица. Мэтти стояла на постели в воинственной позе, настоящая валькирия! Подушка в одной руке, пряди белокурых волос рассыпаны по обнаженной груди. В воздухе кружат перья и оседают, как хлопья снега. Конечно, какой тут снег! Под пологом кровати было тепло, уютно…

Престон откашлялся.

– Если вы были девственницей сегодня утром… Матильда подняла подушку повыше, готовясь ударить. Очень хорошо, что она неодета, подумал Престон. Ведь в кармане она обычно носит свой пистолет. Теперь он лежит себе спокойно в кресле. Престон поднял руку:

– Сдаюсь! – И начал опять: – Если вы были девственницей сегодня утром, вы ею и остались.

– Как же это? Ведь мы…

– Нет. Мы этого не сделали. Она прижала руку к бедру.

– Но я точно помню, что вы и я…

– То, что вы помните, – это совсем другое. Это называется оргазм. Я в вас не входил. Ваша девственная плева осталась целой и невредимой. Так что вы не утратили статус девственницы. – Он лег на спину и ослепительно улыбнулся. – Но если вы и дальше будете стоять надо мной вот так, я охотно исправлю недочет.

Она запустила в него подушкой и схватила одеяло. В нем заговорил инстинкт. Он вскочил. Девственница она, или сирена, или то и другое сразу… Если он не хочет осложнить ситуацию, зачем тогда лежит в постели рядом с ней? Притом, что она стоит перед ним обнаженная? Аромат ее тела наполняет замкнутое пространство задернутого полога. Если она не может сдержать влечения, если его тело стремится к ней, не лучше ли просто уйти?

И все-таки он колебался.

– С вами все в порядке?

Она стянула одеяло с головы.

– Просто отлично. Назад в девичество, нетронутая девственница, только чуть-чуть мудрее.

– Мэтти, я…

– Не сейчас. – Ей удалось гордо вскинуть подбородок. – Окажите любезность – выйдите из комнаты на несколько минут.

– Если я могу чем-нибудь…

– Благодарю, не стоит. Вы уже сделали достаточно.

Престон сухо поклонился и отступил назад. Занавеси кровати раздвинулись и снова сомкнулись. Престон исчез, как будто его и не было. Она слушала, затаив дыхание. Щелкнула дверная задвижка. Мэтти швырнула подушку на звук. Потом соскочила с постели.

Как он может делать вид, что ничего не произошло? Ее мир перевернулся, а ему нет до этого никакого дела? Как будто она послужила забавой на один вечер. Средством развеять скуку морского путешествия. Менее увлекательным, чем игра в шахматы с капитаном, но, уж конечно, интереснее, чем педантичные уроки манер.

Черт возьми, он ведь ее предупреждал. Вызов принят, дуэль состоялась, интерес пропал. Тем более такой мужчина, как Престон! Да он может получить любую женщину, какую захочет. Стоит только мизинцем поманить или улыбнуться этой дьявольской улыбкой! Для него простушка Матильда Максвелл не представляла особой загадки. Прискорбно, но это так. Разве можно ее сравнить с изысканными, прекрасно воспитанными женщинами лондонского света?

Мэтти накинула халат на голое тело. Она даже не стала надевать ночную рубашку и сорочку, так ей не терпелось очутиться у себя. Схватив одежду, она огляделась. Пистолета нигде не было.

Конечно, Мэтти храбрилась, заявив, что стала мудрее. Но может, она была права? Если знание предшествует мудрости, то ведь она за одну ночь узнала о себе больше, чем в любой из дней прошлой жизни. Включая и тот, когда у нее начались месячные. Тогда одна добросердечная красотка из игорного клуба «Мэйбелл» отвела перепуганную девочку в сторону и посвятила ее в некоторые тайны бытия. Мэтти узнала, что значит принадлежать к женскому полу. Теперь она поняла, что значит быть женщиной. Почти поняла.

Очутившись в своей каюте, Мэтти рухнула в кресло. Она чувствовала себя совсем другой. Престон сказал, что чисто механически она все еще девственница. Но она больше не чувствовала себя девственной! Она изменилась, и тут уж ничего не поделаешь.

Выждав десять минут, Престон вернулся в свою спальню. Матильда исчезла. Ему захотелось броситься за ней, но он сдержал порыв.

В сущности, ему надо радоваться. Он избежал огромной беды. Но радости не было. Он тревожился за Мэтти. Как рассудительно и холодно она говорила с ним – совсем не похоже на женщину, которую он узнал ночью. Если бы она накричала на него, набросилась с кулаками – да пусть бы выстрелила, черт возьми, – тогда бы он был спокоен. Неужели он ее оскорбил? Пропади все пропадом.

Он бросился в коридор, к ее двери. Осторожно постучал.

– Мэтти?

– Уходите.

– Нам нужно поговорить.

– Я сплю.

– Откройте дверь.

Ну нет, он этого так не оставит. Он будет стучать еще и еще.

Дверь распахнулась. Она стояла в нескольких шагах от него. Ее глаза сверкали, голые груди просвечивали сквозь тонкий шелк. А он-то боялся, что она будет плакать в три ручья…

– Если вы беспокоитесь, что не покончили с моей девственностью, то не стоит. Уверена, что в ближайшие день-два я найду в Лондоне кого-нибудь, чтобы завершить начатое. – И она захлопнула дверь под самым его носом.

Престон усмехнулся. Вот это прежняя Мэтти, которую он знал. И любил.

Любил? Он стоял как громом пораженный. Значит, не нужно бояться, что он влюбится. Это уже произошло.

– Мэтти…

– Убирайтесь!

– Мы уже говорили об этом…

– И сказали достаточно. Я больше не желаю вас слушать.

Он крикнул:

– Или вы откроете дверь, или я ее выбью!

Она сказала в приоткрытую дверь:

– Тише. Вы разбудите детей.

– Тогда впустите меня, и я буду разговаривать нормальным голосом.

– Нет. Проснется Эдит и обнаружит вас здесь… – Мэтти осмотрела его с ног до головы. – В пижаме. Кстати, брюки надеты наизнанку.

Престон схватил ее за руку и потащил в свою спальню. Захлопнув дверь, навалился на нее всем телом, не давая Мэтти убежать.

– Что вы делаете?

Мэтти тщетно пыталась оттолкнуть его.

– Мне нужно больше.

– Что?

Он шагнул к ней. Мэтти отскочила.

– Вы пьяны или сошли с ума?

Еще шаг.

– Ни то ни другое. Я голоден. Я не получил что хотел. Я хочу вас.

Она повернулась и побежала. Вскочила на постель – кружным путем добраться до двери, которую теперь никто не загораживал. В воздух взлетели перья. Престон преградил ей путь.

– Это вы называете – быстро потерять интерес? Мэтти стояла посреди постели, дрожа от напряжения, как натянутая тетива, готовая в любой момент дать отпор или бежать, появись такая возможность…

Престон опустился в кресло. Нашарил пистолет между подушками, куда он его засунул, и прицелился в нее.

– Не хотите разговаривать – тогда снимайте одежду.

– Нечестно.

– Долг платежом красен – это честная игра.

– Вы не оригинальны. – Она скрестила руки на груди.

– Зато совершенно серьезен.

– Вы не станете в меня стрелять.

– Нет? Вы же стреляли в меня. Повторяю, долг платежом красен.

– Вы пытаетесь меня напугать?

– Нет, просто пытаюсь заставить вас выслушать меня. Желательно, чтобы вы были при этом раздеты.

– Почему?

– В таком виде вы вряд ли унесетесь прочь, стоит мне отвлечься на секунду. Да и я вряд ли спущу с вас глаз, когда вы будете голой. Даже если на нас нападут пираты или корабль загорится.

– В самом деле?

Кажется, ей понравилось. Ему удалось наконец сказать что-то правильное.

– Хорошо, при условии, что вы тоже разденетесь.

Должно быть, у него от изумления вытянулось лицо.

Мэтти добавила:

– Тогда мы будем на равных.

Это означало: «Опусти пистолет». Если он правильно ее понял – а он не был уверен, что уже изучил ее, – она будет искать возможность сбежать. Минутное колебание – и пистолет полетел в угол. Он сбросил одежду.

Она не только разделась – она стряхнула перья, освобождая место на постели.

– Идите сюда…

Престон протянул к ней руки. К его изумлению, она бросилась в его объятия, обвив шею руками, обхватив ногами его талию. Свободной рукой он сбросил на пол одеяло вместе с перьями. Она потянулась, чтобы ухватиться за столбик кровати. Его восставшая плоть вдруг соприкоснулась с ее лоном, и он почувствовал, что она сгорает от нетерпения…

Она застонала, впиваясь в его губы поцелуем. Ее тело требовало своего – и немедленно. Он бы предпочел сейчас действовать более осторожно – в первый раз. Опираясь спиной о гладкое дерево, он начал входить в нее. Она обхватила его еще сильнее, пригвоздив к столбику кровати. Престон наклонился и начал целовать ее грудь, лаская соски языком и зубами. Она откинулась назад, выгнув спину дугой, ухватившись за его плечи, как за спасительный якорь. Он ласкал ее груди ладонями, входя в нее все глубже. Быстрое движение, чтобы причинить ей как можно меньше боли… Она глубоко вздохнула, и он прижал ее еще крепче. Теперь он остановился. Ей нужно время, чтобы привыкнуть к его присутствию внутри ее.

Ресницы Мэтти опустились. Он сделал что-то не так?

– Простите, вам больно…

– Нет, нет…

Она потерлась о него бедрами. Он застонал.

– Вам нравится?

– Не двигайтесь, а то…

– Что?

– Вам не больно?

Она раздумывала минуту.

– А должно быть? Я прямо сейчас могу сказать вам…

– В первый раз бывает больно.

– Нет, ничего такого. Немного непривычно, но совсем не больно. На самом деле даже приятно.

– Тогда почему вы заплакали?

– Я не плакала…

– Я видел – вы смахнули слезинку… Мэтти вдруг улыбнулась:

– Ах это. Когда я тогда трогала вас, я думала: ну как он во мне поместится? Такой большой! А он поместился. Я удивилась, вот и все…

Престон рассмеялся:

– Мэтти Максвелл, вы просто чудо!

Она необычная во всем! Никогда раньше в такие минуты ему не приходило в голову разговаривать с женщиной. Никогда и ни с кем он не смеялся, занимаясь любовью. Да, Мэтти – что-то совершенно особенное…

Смех заставил его двигаться. Глаза Мэтти расширились, рот удивленно приоткрылся – как раз для поцелуя. Он и поцеловал ее, двигая языком в такт движению бедер. Мэтти быстро уловила ритм. Она сумела разнообразить движения – вперед-назад, из стороны в сторону, и это заставило его отбросить колебания. Она сводила его с ума! Он долго не выдержит.

Престон положил ее на постель. Его движения сделались яростными и глубокими. У Мэтти перехватило дыхание. Она пыталась было смотреть, что он делает, но мысли ее вдруг разлетелись, и ничего не осталось, кроме чудесного ощущения его губ, рук, его присутствия внутри ее. Она сдалась, полагаясь только на инстинкт своего тела. Его ладонь легла ей на живот, а большой палец нащупал волшебную точку – и она снова летела среди облаков…

Мэтти выкрикнула его имя. Звезды взорвались как фейерверк.

Ее ноги обвили его талию. Он зарычал – первобытный зов, глубокий утробный рык, красноречивее всяких слов. Он приподнялся и обрушился на нее, заполняя собой каждый уголок ее тела. Он замер, и Мэтти почувствовала, как хлынула горячая волна, унося ее куда-то, может быть, опять к звездам…

Потом она пришла в себя. Ее голова лежала на его руке.

– Постарайтесь заснуть… – Престон заботливо укутал ее в одеяло.

– А мы сможем сделать это еще раз?

Он коротко рассмеялся.

– Не сейчас. Мне нужно немного времени, чтобы подготовиться…

Мэтти потерлась щекой о его грудь.

– Разбудите меня, когда будете готовы…

– Вам следует подождать с этим несколько дней. Может быть, вам будет немного больно…

Она посмотрела ему в лицо и улыбнулась:

– Я чувствую себя просто прекрасно.

– Вы помните, как в первый раз проскакали на лошади галопом?

– Да, и это было восхитительно!

– А на следующий день?

Она охнула и уткнулась щекой в его грудь.

– И как долго нам придется ждать?

– Посмотрим. А теперь поспите.

Завтра она узнает правду. Как он ее обманул, как лгал ей!

– Совсем не хочется спать… – Но она почему-то зевнула.

Надо бы отнести Мэтти в ее каюту. Но как же не хочется лишаться этих драгоценных минут! Она спит в его объятиях. Скоро все закончится! Завтра Мэтти узнает правду и возненавидит его всей душой.

Стоя у поручней на палубе, Престон смотрел, как разгорается рассвет. Он первым заметил приближающуюся лодку с Келсо на борту. Слуга привез послание от Марсфилда. Сломав печать, он пробежал письмо глазами.

– Ты это читал?

– Да, сэр. Лорд Марсфилд позволил мне прочитать письмо вчера днем, прежде чем он его запечатал. Мне ведь нужно было выполнить целую кучу поручений.

Престон раздраженно хлопнул листком бумаги по ладони.

– Почему он требует, чтобы я отвез леди Матильду в Стайлз-Мэнор? Я думал, мне следует доставить ее в дом Норбундширов.

– Милорд, я решительно ничего не знаю.

– Бог мой, неужели он забыл, что там может оказаться моя матушка? Она ненавидит проводить зиму за городом. Уж не думает ли он, что я представлю Мэтти Дракону?

Он мерил шагами палубу. Что задумал Марсфилд? Как дела у герцога? Неужели старик скончался? Келсо упорно твердил, что ничего не знает. Но если Норбундшир умер, он никак не может просто бросить Матильду у порога герцогского дома. Что делать? Где добыть нужные сведения?

Одно он знает точно. В Стайлз-Мэнор он ее не повезет. Это окончательное решение.

– Я немедленно еду повидаться с Марсфилдом. Нужно выяснить, что происходит. Ты останешься здесь.

Я вернусь через несколько часов. Если не успею вовремя, выгружай багаж и устрой пассажиров в приличной гостинице.

– Сэр, я взял на себя смелость…

Но Престон не слушал. Он думал о встрече с Марсфилдом.

– Оставь сообщение, где вы, в городском доме. Я найду вас, как только смогу.

– Но, сэр…

– Нет времени спорить.

У него не было времени даже на то, чтобы попрощаться с Мэтти. Лодка, на которой прибыл камердинер, готовилась вернуться в порт. Разумеется, Престону стоило приказать – его бы подождали. Просто он не знал, что ей сказать. И дело тут было даже не в прошедшей ночи…

Что-то тут было неправильно.

Если именно ему предстоит рассказать ей правду, он должен сначала разобраться во всей этой истории сам.

Глава 18

Проснувшись, Мэтти перекатилась на бок и протянула руку, ища Престона. Никого! Потом она услышала, как по каюте ходит Эдит. Она успела закрыть глаза, когда горничная раздвинула полог постели.

– Проснитесь и пойте! – Ее голос был преувеличенно весел. – Детей уже одели и накормили, а сейчас они вместе с Келсо обходят корабль, прощаются со всеми. Мистер Келсо сказал, что мы должны быть готовы спуститься на берег через час.

Мэтти села и отбросила с лица волосы. Так вот почему горничная распелась, как жаворонок. Милейший мистер Келсо вернулся.

Эдит поставила на постель поднос с завтраком.

– Если можно, поторопитесь. Вы забыли заплести волосы перед сном. И вы, кажется, плохо спали. Только взгляните на эти спутанные пряди! Минут двадцать уйдет только на то, чтобы их расчесать…

Отхлебывая кофе, Мэтти тихонько улыбнулась. Конечно, ночь выдалась бессонной.

– А от Престона вестей нет?

Она постаралась произнести его имя самым безразличным тоном.

– Он уехал еще на рассвете. По какому-то делу.

Эдит положила перед Мэтти алое платье. Она продолжала весело болтать:

– Иногда я просто не знаю, что думать об этом человеке! Конечно, он вам помогал, и все такое, но я бы не стала ему доверять! Вот он здесь, а через минуту его и след простыл. Мистер Келсо сказал только, что лорду Батерсу нужно повидать кого-то из друзей. Звучит подозрительно! Ну в самом деле, что за друзья такие, к которым ездят ни свет ни заря?

Мэтти отставила поднос в сторону. Ей больше не хотелось есть. Престон уехал! Не оставил даже записки! Ни слова о том, когда вернется. Да и вернется ли? Она встала с постели и сморщилась от боли.

– С вами все в порядке? Вам помочь?

– Кажется, я потянула лодыжку. Нужно ее забинтовать.

Она храбро улыбнулась горничной. Никакой повязкой не забинтовать то, что у нее болит.

Престон ходил по гостиной кругами, нетерпеливо поглядывая на пустой лестничный пролет. Наконец появился Марсфилд – взъерошенный, одетый наспех. Совсем не похоже на безупречного джентльмена, каким Престон привык видеть лорда.

– Ну и вид у вас!

Марсфилд бросил на него раздраженный взгляд. Дворецкий принес кофе.

– Если человек врывается в дом в неурочный час, он не может рассчитывать на светский прием…

– В вашем сообщении говорилось – как можно скорее.

– Черт возьми, вы поняли меня слишком буквально.

Престон взял у дворецкого чашку кофе и плеснул в нее каплю виски, прежде чем передать напиток Марсфилду.

– Лекарство от похмелья. Кажется, вы поздно легли?

Сделав глоток, Марсфилд прикрыл на минуту глаза.

– Анна устроила очередной чертов благотворительный бал. Было скучно, хоть вешайся. Но не могли же мы уйти раньше времени. – Лорд схватился руками за голову. – Наверное, я выпил слишком много. Помню, как играл в карты с Уилбуром, а вот дальше – ничего, хоть убей.

Престон взял свой кофе. Любопытно. Злоупотребление спиртным не входило в привычки его друга.

Дворецкий вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Престон взглянул на лорда.

Никаких последствий хмельной ночи. Напиток с виски был вылит в горшок с пальмой. Марсфилд плеснул в чашку свежий кофе.

– Похмелье, как бы не так.

Он поставил чашку на стол, пригладил рукой растрепанные волосы и одернул просторную домашнюю куртку. Престон вопросительно приподнял бровь.

– Встречался с агентом. Бал – отличное прикрытие! Тем более что кое-какие обстоятельства вынудили меня задержаться.

– Это как-то связано с леди Матильдой?

– Почему ты спрашиваешь?

– У меня предчувствие. Так что же?

– Некоторым образом да.

– Я бы хотел знать.

Марсфилд посмотрел на него испытующе:

– Почему?

У Престона в самом деле было, предчувствие, и не из приятных.

– Особых причин, конечно, нет, но Мэтти, точнее, леди Матильда, находится сейчас на моем попечении. Мне следует знать все.

– Я подумаю над этим.

Пока Марсфилд не примет решение, из него слова не вытянешь. Престону это было прекрасно известно. Раньше он сидел и дожидался, сдерживая нетерпение. Но теперь, когда речь шла о Мэтти, он ждать не хотел.

– Поторопитесь. Я не уйду, пока не узнаю все, касающееся леди Матильды.

Брови Марсфилда поползли вверх.

– Прошу вас…

– Полагаю, тебе следует связаться с Норбундширом и закончить это дело как можно скорее. А потом ты отправишься в Индию. У меня есть для тебя задание, довольно интересное.

– К черту Индию! Я… погодите. Зачем мне ехать к Норби? Вероятно, леди Матильда сама…

– Это может оказаться для старика слишком сильным потрясением. Он ее не ждет. Возможно, откажется с ней встретиться.

Престон вскочил. Пустая кофейная чашка полетела на пол.

– Вы отправили меня на край света, чтобы привезти наследницу, а Норбундшир даже не подозревает о приезде внучки? Чья же это безумная затея?

– Королевы.

Престон рухнул в кресло. Что же ему теперь делать? Марсфилд продолжал:

– Ее величество превыше всего ценит семейные узы. Она желает, чтобы герцог примирился с внучкой. Девушка должна быть под рукой. Тогда ее можно будет предъявить деду в любую минуту, как только настанет благоприятный момент.

– Ковать железо, пока горячо?

– Можно сказать и так.

– И какому же счастливцу выпало уговорить старого брюзгу?

– Разумеется, тебе.

Престон откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Я так и думал.

– Зачем же тогда было спрашивать?..

– Принял желаемое за действительное. Назовите это так.

Заставить сварливого старика передумать! На Престона нахлынули воспоминания о неприятных встречах с собственным отцом. Немногого же он тогда добился! Нет, тут кроется что-то еще. Он наклонился к Марсфилду:

– Это дело дипломатии. Как раз для Берка…

– Он не знает девушку так, как ты.

И никогда не узнает. Престон ощутил укол ревности, но сумел сохранить невозмутимое выражение лица.

– Ты сможешь лучше всех описать ее достоинства. Кстати, они у нее есть?

– Конечно. Она…

– Прибереги свое красноречие для герцога. Мне все равно, даже если у нее две головы и татуировка на левой ляжке. Это на случай, если ты решишь предложить мою кандидатуру.

– При всем уважении…

– Ее величество выражает уверенность, что ты с готовностью исполнишь свой долг. С присущей тебе изобретательностью – ты не раз проявлял ее в прошлом. Это слова королевы, не мои.

Престон застонал. Если так хочет сама королева, ему остается только подчиниться. И дело даже не в его репутации человека, который умеет добиться нужного результата. На карту поставлено будущее Мэтти. Они оба были обречены.

Марсфилд добавил:

– Я согласен с мнением королевы. Нисколько не сомневаюсь в твоих талантах.

У Престона не осталось выбора.

– Я отправлюсь к Норбундширу сегодня днем.

Он был расстроен и не скрывал этого.

– Герцог в своем загородном поместье.

– Вот черт!

У него совсем не будет времени. До герцогского имения день скачки на хорошей лошади. А сейчас, зимой, дороги превратились в жидкую грязь. В карете будет удобнее, но это добавит, самое малое, лишний день езды. Опять же состояние дороги… Его ждет долгое, печальное путешествие.

– Это ведь не все? Что-то еще про Мэтти? Сколько еще плохих новостей предстоит ему выслушать?

– Я провел маленькое расследование. Касается Эдгара Уомсли.

С Уомсли, по прозвищу Слизняк, Престон учился одно время в Итоне. Потом Слизняка исключили. По официальной версии – за то, что списывал на экзамене по латыни. Говорили, однако, что Слизняк замучил ректорского кота. С тех пор они встречались время от времени в игорных салонах – конечно, не за одним и тем же столом. У Престона хватало здравого смысла, чтобы не садиться играть с Уомсли. Он не любил тех, кто не умеет играть. Еще больше – тех, кто не умеет достойно проигрывать. По слухам, водились за Уомсли совсем уж мерзкие грехи. Разумеется, Престон и его бывший однокашник вращались совершенно в разных кругах.

– И при чем тут Слизняк? Чем он занят, этот приспешник адова огня? Опиум? Торговля людьми?

– Он наследник Норбундшира. Дальний родственник. Ему бы ничего не светило, но Чонси Смайт не вернулся из морского похода, Мэтью Карлтон и его брат погибли, перевернувшись в карете. Вот так очередь дошла до Уомсли.

– Плохо дело.

Подумать только, Мэтти – родственница такого ничтожества. Не важно, что родство очень дальнее. Пожав плечами, Марсфилд продолжал:

– Похоже, он решил исправиться. Начать жизнь с чистого листа. Официально признанный наследником, он теперь просто образец добродетели.

– Яблоко может казаться прекрасным снаружи, а откусишь – внутри гниль и черви.

– А может, там просто сердцевина?

– Неужели вы думаете, что человек способен так сильно измениться?

Сам Престон ни на минуту не допускал подобной мысли.

– У меня нет доказательств обратного. – Марсфилд встал – аудиенция окончилась.

– Тем не менее мы все еще продолжаем наше расследование.

Престон тоже встал и протянул Марсфилду руку:

– Надеюсь, вы будете держать меня в курсе.

– Желаю справиться с герцогом. Удачи!

– Спасибо. Она мне понадобится!

У порога Мэтти задержалась. Ей было не по себе. Она огляделась по сторонам, вытирая и без того уже чистые туфли. Городской дом Престона! Она не ожидала увидеть такое великолепие. Один из шести соединенных галереями домов, изящный изгиб белого фасада, обращенного к разбитому в форме круга парку. По бокам – еще два здания, выстроенных в том же изысканном стиле.

Погода в Лондоне казалась несколько теплее, чем на море за последние две недели. Впрочем, климат Англии был ей в новинку. В парке закутанные по самые глаза дети гоняли мяч под присмотром двух гувернанток. Облаченная в форменное платье няня толкала перед собой коляску. Пожилая чета сидела на одной из скамей, украшенных завитушками кованого железа.

– Все по порядку. Сначала распаковываем вещи. Игры потом.

Парадная дверь вела в холл, обставленный с изысканной элегантностью. Какой чудесный рисунок на обоях – китайский садик с водопадами и мостиками, фигурками людей в фантастических одеждах, прогуливающихся по белоснежным дорожкам. Деревья, пагоды и величественные храмы поднимались к высокому потолку. Разноцветные птицы, казалось, парили над головой.

В центре холла, на круглом столике из позолоченного стекла, стояла огромная китайская ваза. Ее сине-зеленые тона перекликались с цветом мозаичного мраморного пола. Вместо цветов в вазе красовались павлиньи и страусовые перья. Мэтти подошла к лестнице, украшенной искусной резьбой, и принялась рассматривать изображение на стене. Императорская процессия – носилки с императорской особой, всадники, слоны – поднималась по ступенькам на площадку, где художник нарисовал великолепный дворец.

Приглядевшись, Мэтти заметила, что светильники, освещающие холл по ночам, размещены на стене так, чтобы стать частью картины. Как будто миниатюрные фигурки зажгли свои фонарики. Она чувствовала себя великаном, попавшим в странный и чудесный мир.

– Поразительно!

Интересно, это его собственный дом или он снял его, как того требовал их план?

– Его сиятельство купил эту картину несколько лет назад в Японии. – Поклонившись, Келсо подвел ее к лестнице. – Здесь изображено поместье императора на острове Хоккайдо. – Камердинер указал на изображение дворца: – Небольшой загородный домик.

– Так это место существует в действительности? – Мэтти подошла поближе. Бесси протянула ручонку к изображению дамы. Наверное, решила, что это новая кукла. Мэтти поспешно схватила девочку. Вдруг останутся следы пальцев?

– И люди настоящие, не вымышленные. Император, его семья, придворные. А вот полковник Хэмпстед пьет чай. Вот сэр Бертон беседует с настоятелем храма. Тут есть и Престон – он с принцессой Сакурой. – Келсо фыркнул. – Художник, по имени Кацухиро Фудзивара, гордится своим чувством юмора. Никто из нас к принцессе даже не приближался, а уж говорить с ней… хотя мы видели ее издалека несколько раз.

– А вас тоже нарисовали?

Келсо опять фыркнул.

– Да, но Фудзивара не очень меня жалует, как и я его.

Эдит переходила от фигуры к фигуре.

– И где же вы?

Камердинер вздохнул и покачал головой, словно покоряясь судьбе.

– Я иду за слоном с большой лопатой.

Мэтти удалось сохранить невозмутимое выражение лица. У Эдит вырвалось хихиканье.

Очевидно, это дом Престона. Значит, дела у него идут совсем неплохо.

– Мне показалось, я слышу голоса.

Вытирая руки огромным фартуком, в холл вышла худощавая седовласая женщина. Келсо представил ее как экономку, миссис Тони Мэнор.

– Добро пожаловать. Надеюсь, вы скоро освоитесь.

У Мэтти были на сей счет серьезные сомнения. Она приветливо улыбнулась в ответ и представила Эдит и детей.

– Вы извините меня за эту неразбериху. Просто голова кругом. Ведь его сиятельство никогда не предупреждает о своем приезде, не правда ли?

Мэтти молча кивнула. Впрочем, миссис Мэнор и не ждала ответа. Очевидно, у Эдит появилась достойная соперница – любительница поболтать.

– Мы открыли все комнаты. Леди Марсфилд наверху, смотрит, чтобы все было как надо. Последние приготовления. Пронеслась как вихрь по всему дому, вот так! Она и эта мисс Мейберри, которая с ней пришла, помогли все устроить в детских комнатах. Ну разве она не чудо? Не правда ли?

Мэтти опять кивнула. О ком говорит экономка?

– Знаете, у нас с самого раннего утра просто нашествие лавочников. Все бегают туда-сюда. То мебель привезут, то коробки. Проветривают комнаты, выбивают ковры. Мне приказали нанять двух горничных и лакея. Представляете?

Мэтти покачала головой, представив, как дюжий лавочник проветривает комнаты.

Миссис Мэнор повернулась к Келсо:

– Вы просто не узнаете второй этаж! – Она смотрела на него предостерегающе.

– Неужели она осмелилась поменять что-нибудь в личных покоях хозяина?

– Нет. То есть я так не думаю. Но зато все остальное в доме…

Камердинер распахнул двустворчатую дверь, замаскированную рисунком обоев.

– Его сиятельству это не понравится.

Мэтти заглянула через его плечо. Что там такое? Нарядная зеленая с золотом гостиная…

– И это еще не все. – Миссис Мэнор заговорщицки шептала. – Она битый час спорила с Генри, и…

– Уверена, все остальное можно договорить потом. Пусть гости хотя бы снимут пальто и шляпы.

Мэтти подняла голову. Высокая прекрасная женщина в изящном зеленом платье, казалось, парила над ступеньками лестницы. Миссис Мэнор присела в реверансе. Вид у нее был виноватый. Звучным, хорошо поставленным голосом незнакомка произнесла:

– Вы, должно быть, леди Матильда.

– Зовите меня просто Мэтти…

Она никак не могла привыкнуть к роли знатной дамы.

– А я Анна. Уверена, мы подружимся.

Мэтти улыбнулась в ответ. Разве это возможно? Ведь она в Лондоне всего на несколько дней. Анна приступила к делу:

– Келсо, возьмите лакея и займитесь багажом. Миссис Мэнор, будьте так добры, покажите гостям комнаты. Мисс Мейберри поможет устроиться мисс Франклин и детям. Леди Матильда и я выпьем чаю в гостиной. Уверена, нашей гостье неплохо бы выпить чего-нибудь укрепляющего, а я просто умираю от жажды. – Она взяла Мэтти под руку и увлекла ее за собой. – Мы можем познакомиться, и вы расскажете о своих приключениях с Престоном.

– Простите?

Мэтти растерянно моргала. Что известно этой Анне? Она распоряжается слугами Престона… и его деньгами, кажется, тоже. Если то, что сказала экономка, правда… Анна тоже участвует в их затее? Еще одна деталь, чтобы все выглядело как надо? Или Анна ничего не подозревает? Что ж, поиграем. Пока не узнаем больше.

Анна сказала:

– Я с ним знакома целую вечность. Быть рядом с Престоном – уже приключение.

– Вы думаете? На самом деле путешествие было довольно скучным.

Мэтти опустилась на обитый зеленой парчой диванчик.

Анна бросила на нее испытующий взгляд и улыбнулась:

– Но он так красив!

– Это если вам нравятся смуглые мрачные красавцы…

– Я слышала разные отзывы о Престоне, в том числе весьма выразительные. Но мрачным его еще никто не называл.

Мэтти не успела ответить. В гостиной появилась молодая девушка с тяжелым серебряным подносом. Пока горничная расставляла чашки, дамы заговорили о детях. Анна спросила:

– Вам налить?

– Пожалуйста.

Мэтти улыбалась, но на душе у нее было неспокойно. Почему Анна играет роль хозяйки дома? Видимо, здесь что-то большее, чем простое знакомство. Анна красива, элегантна, светски общительна. Именно такие женщины должны нравится Престону. У нее есть все то, чего не хватает Мэтти.

Анна отпустила горничную и сама разлила чай в чашки из тончайшего китайского фарфора.

– Сливки? Лимон?

– Сахар, два кусочка, пожалуйста.

Она как завороженная следила за руками Анны. Сможет ли она когда-нибудь двигаться с такой непринужденной грацией? Анна сказала:

– Кстати, мне действительно нравятся смуглые мрачные красавцы. Когда вы увидите лорда Марсфилда, вы поймете почему.

Уголки губ Анны приподнялись. Улыбка кошки, добравшейся до сметаны!

– Печенье?

Мэтти заметила, как сверкнули глаза Анны, когда она упомянула мужа. Теперь собеседница казалась ей намного симпатичнее.

– Да, пожалуйста. Я бы съела кусочек.

– У вас есть вести от Престона? Мне казалось, что ему пора быть здесь.

Мэтти замерла. Кажется, Анна знает о его планах. А ей, Мэтти, он оставил короткую записку…

Анна как будто прочитала ее мысли. Она перегнулась через стол и похлопала Мэтти по руке.

– Марсфилд ожидал визита Престона сегодня утром. Я просто предположила, что затем он первым делом явится сюда. Тем более что вы уже здесь.

. – Меня не касается, как Престон проводит время.

Мэтти и сама понимала, что звучит все это неубедительно. Вряд ли Анна поверит.

– Мне есть чем заняться, кроме как беспокоиться, где он и что с ним.

– Понимаю. Разумеется. У вас дети, а скоро праздник. Конечно, дел по горло. Украсить дом – это уже целая история. Я ничего не стала предпринимать, а вдруг вы захотите сделать все по-своему? Возможно, есть какие-то семейные традиции, и вы хотите им следовать…

Мэтти огляделась. Ее домик поместился бы внутри этой необъятной гостиной.

– Я бы не сказала…

Она почувствовала себя подавленной. Неужели придется этим заниматься? Престон ни о чем таком ее не предупреждал.

– Я полагаюсь на ваш вкус…

– Отлично! – Анна захлопала в ладоши. – Я ужасно люблю украшать дом, и я всегда думала, что эта гостиная – просто идеальное место для рождественской вечеринки.

И она принялась рассказывать Мэтти, как чудесно будут смотреться венки из плюща над парными каминами, шары из остролиста и омелы, а еще эта новая мода, которую принц Альберт вывез с родины. «Представьте, в комнате стоит целая ель, на ней горят свечи!» Анна чуть не пустилась в пляс, рассказывая, что где будет находиться.

Мэтти покачала головой:

– Не слишком ли много хлопот из-за…

– Но это так весело!

Весело? Между ней и этой женщиной глубокая пропасть. Анне ее никогда не понять. Столько работы и расходов, и чего ради? До Рождества осталось меньше недели. Она и дети могли бы развернуть подарки на корабле, по дороге домой.

– Нет, я не могу…

– Детям это понравится. Мои двое научат ваших плести бумажные цепи. Мы уже наделали целые ярды у себя дома. И вы попросите кухарку испечь пряничных человечков.

Она еще что-то говорила, а Мэтти размышляла. Может быть, Анна права? Детям бы ужасно понравилась праздничная суета! Она потащила их с собой неведомо куда, нарушила привычный уклад их жизни. Даже если им придется срочно покинуть Лондон, у детей по крайней мере будет приятное занятие до отъезда.

– Сдаюсь. Будь по-вашему. Но я не знаю, с чего начать.

– Не беспокойтесь. Я все устрою. – Анна довольно потирала руки. – Я так боялась, что праздник пройдет скучно. Видите ли, моя сестра Летти обычно приезжает к нам со своим выводком. Это всегда так весело! А в этом году они едут к родственникам мужа. Мой брат Роберт, он такой душка, вы влюбитесь в него с первого взгляда, так вот, у него медовый месяц. Они отправились в большое путешествие – у него впервые появилась возможность посмотреть мир, – и они не вернутся раньше весны.

Мэтти слушала и кивала, старательно изображая интерес. Она ведь никогда не увидит этих людей. А жаль…

– Какая я все-таки болтушка! Но это потому, что я так взволнована. Мы начнем с…

Она не договорила. В дверь громко постучали. Звук был такой, как будто упало что-то тяжелое. Обе женщины вскочили.

– Черт возьми! Голос Престона!

– Поосторожней с этой чертовой штуковиной. Опять глухой удар о стену, чуть потише.

– Что, черт возьми, происходит?

Глава 19

Мэтти и Анна стояли в дверях гостиной и смотрели на Престона. Под мышкой он держал китайскую вазу. Перья торчали, как экзотический веер. Рабочий пытался вытащить лестницу из дверей черного хода. Свободный конец лестницы зацепился за другую лестницу, которую в это время тащили вниз по ступенькам.

– И минуты не пройдет, хозяин!

Престон приказал:

– Просто вынесите ее через парадный вход.

– Никак нельзя, хозяин. Не положено.

Рабочие наконец расцепили концы лестниц и потащили их вниз. Престон повернулся к женщинам, которые молча наблюдали за происходящим.

– Мэтти. Чтобы…

Анна спросила:

– Из-за чего вы так расстраиваетесь? Они просто делают свое дело.

– Он чуть не сбил меня с ног. Счастье, что он не разбил вазу. Династия Юань, четырнадцатый век. Таких больше нет.

Анна заметила:

– Ну так и уберите ее подальше, пока в доме дети. Из-под лестницы вынырнул лакей и унес вазу.

– В доме нет… – Престон вдруг оборвал себя на полуслове и изумленно посмотрел вслед убежавшему слуге. – Подождите, вы там!

Но лакея и след простыл. Престон повернулся к Анне:

– Кто это?

– Вы о ком?

– Туда побежал молодой человек в зеленой ливрее.

– Это был Джайлз. Лакей.

– У меня нет лакея. А почему на нем цвета Стайлзов?

– Не может же он исполнять свои обязанности в голом виде.

Престон строго посмотрел на нее:

– Анна…

Она ответила, мило улыбнувшись:

– Мой чай остывает.

Грациозно развернувшись и взметнув юбками, она исчезла в гостиной.

Престон оглядел холл и осведомился шепотом:

– Мэтти, что вы здесь делаете? Я приказал Келсо устроить вас в гостинице.

Вот как! Он заговорил с ней только после того, как вышла Анна. И в его план не входило, чтобы она и дети гостили в его доме. Почему он так бессердечен – после того, что произошло ночью?

Ей некого винить, кроме себя. Она сама напросилась, предложила себя, как распутная женщина. Он пошел навстречу ее желанию. И все-таки обидно! Она так мало для него значит. Побыть просто гостьей в его доме– даже этого недостойна.

Разумеется, кое для чего она ему все-таки нужна. Она его деловой партнер. Именно она держит в руках ключ от сундука с сокровищем. Без нее его план не удастся. Мэтти расправила плечи. Она не позволит, чтобы ее и детей опять сорвали с насиженного места. Нравится ему или нет, теперь она разыграет партию по собственному усмотрению. Она останется в этом доме и уедет отсюда только после Рождества.

– Я не люблю гостиницы.

Повернувшись на каблуках, Мэтти удалилась в гостиную и заняла свое место за чайным столом. Престон закричал во весь голос:

– Келсо!

Мэтти попросила Анну:

– Еще чаю, пожалуйста…

– Конечно.

– Келсо! – Престон почти рычал.

– И еще печенья, если можно.

Мэтти делала вид, что не слышит, как Престон в ярости топнул ногой. Только бы он не тронул детей! Эдит будет их защищать ценой собственной жизни. Она и Келсо защитит, если понадобится. Как удачно, что у нее появилась еще одна союзница – Анна.

– Вы говорили что-то про украшения…

Престон поднял повыше воротник плаща. Моросил дождь. Лошадь увязла в грязи. Дорога казалась бесконечной. Лучше бы он взял экипаж! Ехал бы ненамного медленнее, чем сейчас, – по такой-то грязи. Зато не промок бы насквозь.

Дело в том, что ему не хотелось ждать, пока приготовят экипаж и запрягут лошадей. Он слишком торопился отбыть к Норбундширу.

Келсо, разумеется, заявил, что леди Марсфилд узнала об их приезде вовсе не от него. Камердинер также клялся, что ничего не знал о ее планах. Она только заявила, что леди Матильде не место в гостинице. Это неприлично. С каких пор Анна сделалась блюстителем правил приличия? А если ее так заботила репутация Мэтти, почему гостью не устроили в доме Марсфилда? У них достаточно комнат. Если она специально решила сломать ему жизнь, то лучшего способа выдумать невозможно.

Престон отхлебнул коньяку из фляжки. Он старался не прикладываться к напитку слишком часто, чтобы не явиться пред светлые очи герцога мертвецки пьяным. К черту! Престон сделал глубокий глоток.

Будь проклят этот коньяк – он напоминает вкус поцелуев Мэтти. Но он не станет об этом думать. Злость – вот что ему осталось.

В довершение всего Анна настояла, что он не может сейчас жить в своем доме. В своем собственном доме! Он мог поселиться в гостинице, или у Берка, или отправиться в клуб. Или в преисподнюю. Каким тоном она с ним разговаривала! И собственный камердинер вручил ему уже собранный саквояж. Ради чего? Чтобы сохранить драгоценную репутацию малышки Мэтти. Ее неусыпные стражи! Защитники ее добродетели.

Ха! Если бы они только знали.

Он сделал еще глоток. Мэтти! Женщина, которая прицелилась в него из пистолета и потребовала раздеться. Женщина, которая бросилась в его объятия, обнаженная и пылающая страстью. Дикая кошка с ласковым сердцем.

Его друзья преуспели бы там, где он потерпел крах. Они бы защитили ее от него.

Вот в чем была истинная причина его гнева. Он не насытился, только раздразнил аппетит. Как обмануть поборников морали и остаться с ней наедине? А если ничего не получится? Как ему тогда жить?

А может, так надо? Разумеется, Мэтти без него будет только лучше. Как только дело будет доведено до конца, Престон отправится в Индию. Марсфилд уже приготовил для него поручение. Живя на другом конце света, он попытается ее забыть. Вряд ли получится. Но это единственное, что ему остается.

Сначала, однако, нужно обеспечить будущее Мэтти. Он должен убедить Норбундшира принять внучку под свою опеку. Престон завинтил фляжку и спрятал ее подальше.

– Я прибыл, чтобы повидать лорда Норбундшира. – Престон протянул дворецкому свою визитную карточку.

Дверь приоткрыли совсем чуть-чуть, дюймов на шесть.

– Одну минуту. – Худой как скелет дворецкий с унылым выражением лица захлопнул дверь.

Какая неучтивость! Заставить его ждать у порога – да это просто оскорбление. Тем более в такую мерзкую погоду. А где мальчик-конюший, которому надлежит позаботиться о лошади путника? Бедное животное заслужило хороший уход и ведро овса.

Он досчитал до десяти, постукивая ногой, затем вновь взялся за медный дверной молоток. Тот же самый человек открыл дверь. Костлявая рука вернула ему визитную карточку.

– Герцога нет дома.

Дворецкий собирался закрыть дверь, но не тут-то было. Престон успел просунуть ногу в дверной проем. С него достаточно! Даже если герцога нет дома, усталый путник мог рассчитывать на некоторое гостеприимство. Выпить чего-нибудь согревающего, посидеть немного у огня. Это даже не любезность – просто правила приличия.

Оттолкнув дворецкого, Престон ворвался в фойе. Старик дворецкий отступил, вцепившись в дверную ручку. Престон повернулся, сбросил мокрый плащ и шляпу и протянул их дворецкому. Тот, казалось, ничего не замечал, уставившись куда-то поверх плеча Престона.

– Ничего страшного, Стэнфорд. Я приму лорда Батерса.

Престон сразу узнал этот вкрадчивый голос. Дворецкий поклонился и подхватил плащ и шляпу гостя. Престон бросил на ходу:

– Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы одежду просушили и вычистили. Привет, Уомсли! Никак не ожидал тебя здесь встретить. Что, в Лондоне закрыли все притоны?

Уомсли обратился к дворецкому, сделав вид, что не слышит ехидных замечаний Престона:

– Займитесь этим поскорее. Лорд Батерс не задержится надолго. – Он взмахнул рукой, отпуская слугу. – И принесите чай в библиотеку.

Пропустив гостя вперед, Уомсли продолжил:

– Про Лондон я ничего не знаю. Я бросил свои старые привычки…

Они направлялись в правое крыло дома.

– У лондонских потаскух, должно быть, траур.

– Я посвятил себя герцогу. Я хочу скрасить ему последние дни, насколько сумею.

Лицо Уомсли приняло ханжеское выражение.

– Я здесь, чтобы повидать его светлость.

– Догадываюсь. Мой дядя неважно себя чувствует и не принимает незваных гостей.

– Он тебе не дядя.

– Брат моей бабки, дядя в третьем поколении. Не сразу выговоришь.

Он указал Престону на одно из неудобных кресел, покрытых черными чехлами из конского волоса.

– Называй как хочешь – дело не в этом.

Другими словами, Уомсли – наследник титула. Только это и имело значение. Престон выбрал другое кресло, покрытое коричневым бархатом, поближе к скудному огню.

– Стэнфорд даже не отнес герцогу мою визитку.

– Почему ты так решил?

– Может быть, он чемпион по бегу? Даже если это и так, в чем я сильно сомневаюсь, вряд ли он мог так быстро добраться до покоев герцога и вернуться обратно.

– А кто тебе сказал, что герцог у себя?

– Дворецкий сказал, герцог плохо себя чувствует.

– Стэнфорд просто не хотел ходить туда-сюда лишний раз. Он ведь знал, каков будет ответ. Все слуги знают, что герцог при смерти. Он принимает только близких ему людей. Старика утомляют даже эти визиты. Я бы их тоже запретил, будь это в моих силах.

Престон старался сохранить невозмутимое выражение лица, хотя его так и подмывало высказаться – ведь именно Уомсли решил, что ему незачем встречаться с Норбундширом.

Появился дворецкий. Чай был жидкий, но по крайней мере горячий.

– Вот что я тебе скажу. Я сам отнесу твою визитную карточку дяде, пока ты пьешь чай.

Престон протянул ему визитку, и Уомсли выскользнул за дверь.

Прошла долгая минута, прежде чем из дальнего угла библиотеки послышался голос:

– Вам ведь не удастся повидать герцога, вы это знаете. Этого сидящего поодаль человека Престон заметил сразу, как только вошел. Уомсли почему-то не представил его гостю и не говорил с ним.

– Я это сразу понял.

Мужчина наклонился вперед:

– Тогда почему…

– Так я могу выпить чаю без докучливого внимания Уомсли.

Мужчина откинулся в кресле. Престон закончил фразу:

– И еще я могу поговорить с вами. Кто вы? Как вас зовут?

– Коллинз. Джеймс Артур Коллинз. Я поверенный в делах герцога вот уже шесть месяцев, с тех пор как умер мой отец. Я хожу сюда две недели, каждый день, а этот племянник – или кто он там – не разрешает мне повидаться с герцогом. Не нравится мне Уомсли. Я просто его боюсь.

Мужчина встал и уселся у камина напротив Престона. Как ни странно, он был уже далеко не молод. Сколько же лет было его отцу? Бледное лицо, рыхлая фигура. Очевидно, Коллинз проводил много времени за книгами.

– Сэр, у меня весьма срочное дело к герцогу. Не могли бы вы помочь мне?

– Какого рода дело?

Коллинз нахмурился:

– Я не имею права разглашать информацию частного порядка.

– Благодарю вас, мистер Коллинз. Вы сказали все, что я хотел бы знать.

Престон встал и поставил на стол пустую чашку.

– Но я ничего не сказал.

– Я понял, что вы честный человек. Идемте!

– Куда мы пойдем?

Престон подхватил Коллинза под руку:

– Мы идем к Норбундширу.

Коллинз вырвал руку и отступил назад, к креслу в дальнем углу, прикрывая собой кожаную сумку.

– Благодарю вас, сэр.

– Держитесь поближе. Будет удобнее в нас целиться.

– Простите?

– Ничего. Просто армейский юмор.

– Вряд ли я могу его оценить.

Престон ободряюще похлопал Коллинза по плечу и распахнул дверь библиотеки. За дверью оказался Уомсли. Престон прошел мимо, словно не заметив. Коллинз бросился вслед за Престоном. Хозяин крикнул:

– И куда, по-твоему, ты идешь?

– Иду своей дорогой. Я проделал долгий путь, чтобы увидеть Норбундшира. Именно это я и собираюсь сделать.

Коллинз пробормотал:

– И я с ним.

Он не отставал от Престона ни на шаг.

– Вернись! Кто, по-твоему, ты такой и что себе позволяешь?

– По-моему, я Дэвис Престон, виконт Батерс.

Престон двигался все так же стремительно. Коллинз пыхтел сзади, стараясь не отстать.

– В самом деле, Уомсли. Я знаю, ты всегда был в неладах с грамматикой. Но по крайней мере мог бы следить за своей речью, раз уж тебе указали на ошибки.

Лестница раздваивалась. В каком крыле здания находятся покои герцога, Престон не знал.

– Направо, лорд Батерс.

– Благодарю, мистер Коллинз.

– Вернитесь! – Уомсли кричал в полный голос. – Я вызову констебля…

– С удовольствием с ним встречусь. Здесь все такие гостеприимные!

Теперь их нельзя было видеть из фойе. Престон взял Коллинза под руку и отвел в сторону.

– Дверь в дальнем конце зала.

Толстяк совсем запыхался. Он никак не мог отдышаться.

– Мистер Коллинз, смею догадываться, что милый Уомсли ищет сейчас оружие. Скоро он бросится за нами в погоню. Наверное, у него будет дуэльный пистолет. Всего лишь предположение.

– Боже! Что же нам делать?

– Бежать.

И он действительно бросился бежать, волоча за собой бедного мистера Коллинза. Надо отдать должное бедняге – тот старался, как мог. Наверное, он не бегал так ни разу в жизни. Хотя, с другой стороны, еще никогда за ним не гнались с пистолетом в руке.

Мэтти покачала головой:

– Венок из остролиста мне нравится больше.

– Но лавровые листья так приятно пахнут!

При своем высоком росте Анна могла дотянуться почти куда угодно, стоя на полу. Но сейчас ей пришлось забраться на стул.

– Да, это если залезть на камин, как вы сейчас. Если мы положим лавровые венки на стол, можно будет поставить внутрь свечи.

Анна спрыгнула на пол.

– Отличная мысль. М-м, чувствую запах имбирных пряников! Просто умираю с голоду. Пойдемте на кухню, посмотрим, что делают дети.

Мэтти рассмеялась:

– Вы всегда голодны…

– Это временно.

– Вы заболели?

Теперь смеялась Анна.

– Я никогда не болею.

Она положила ладонь на живот и повернулась боком.

– Не догадываетесь?

Действительно, живот Анны выглядел округлившимся.

– Вы беременны?

– Рада, что вы догадались. Марсфилд думает – это плохая примета, если рассказать кому-нибудь. Поэтому приходится ждать, пока люди не догадаются.

– Поздравляю! Это так чудесно! Когда вы ждете появления малыша?

– В конце весны. Об этом знаете только вы, если не считать Марсфилда, разумеется. Смотрите не проговоритесь ни одной живой душе!

– Не скажу. Тогда вам нельзя больше забираться под потолок.

– Чепуха.

Незнакомый женский голос произнес:

– Она права, знаете ли.

Мэтти обернулась.

В дверях она увидела полную пожилую женщину в ярком, как у павлина, наряде. Рядом с ней стояла очень хорошенькая беременная девушка.

– Если вы будете скакать по стульям, ребенок может запутаться в пуповине.

Анна бросилась к гостьям:

– Это Вивиан и Корделия!

Корделия была так мила в голубом, как яичко малиновки, платье. Широкая накидка закрывала огромный живот. Познакомив женщин, Анна усадила Корделию в кресло.

Мэтти сказала:

– Я позвоню – пусть принесут чай.

Она была рада новому знакомству. Кажется, Лондон – очень нескучное место. Корделия сказала:

– Простите за бесцеремонное вторжение. Мне надоело сидеть дома. Берк так суетится вокруг меня, словно боится, что младенцы появятся в любую минуту.

Мэтти спросила:

– Близнецы?

Ответила Вивиан:

– Девочки.

Корделия сказала укоризненно:

– Бабушка! Ты не можешь знать наверняка!

Вивиан хихикнула. Корделия продолжала:

– Мне просто необходимо было куда-то пойти. Многие думают, что беременной женщине нельзя появляться на людях. Какая ерунда! Мне бы пришлось сидеть взаперти полгода. Хорошо Анне! С ее ростом можно отправляться на загородную прогулку, а вернуться с малышом в пеленках – вот так!

Анна засмеялась:

– Вы давно знаете мою тайну? И почему вы не сказали, что знаете?

– Бабушка считает – невежливо показывать будущей матери, что знаешь, пока не станет заметно. Мне она давным-давно сказала, что вы ждете мальчика. Она, наверное, ясновидящая!

У Мэтти вдруг задрожали колени. Как она не подумала? Вдруг она уже беременна? Анна и Корделия весело болтали. Мэтти подсела к Вивиан. Ей даже не пришлось спрашивать. Пожилая дама покачала головой и грустно улыбнулась:

– Не на этот раз, дорогая. – Она вложила ей в руку моток спутанной пряжи и лоскутков коленкора. – Положи под подушку. Может быть, в следующий раз…

Мэтти судорожно сглотнула. Слова благодарности застряли в горле. Следующего раза не будет!

Принесли свежий чай. Пока миссис Мэнор накрывала на стол, дамы обсуждали планы на Рождество. Анна сказала:

– Думаю, Мэтти следует устроить здесь вечеринку. Вивиан и Корделия закивали.

– О нет! Я не справлюсь.

– Конечно, вы справитесь. Дом выглядит просто чудесно.

– Вам так кажется.

Мэтти пыталась найти отговорку. Анна воскликнула:

– Придумала! Я отменю сочельник у себя, и мы сможем устроить праздник здесь. Небольшой круг друзей. Дети отлично повеселятся! Я всегда нанимаю кого-нибудь на роль Санта-Клауса, чтобы он раздавал подарки.

Вивиан спросила:

– А это правда, что вы взяли в кухарки миссис Донафри?

Мэтти тихо сказала:

– Ее пригласила Анна…

– Как вам повезло! Особенно в это время года. Ее пудинги славятся на весь город.

Корделия спросила:

– Она, случайно, не приготовила пудинг сегодня? А то я ем за троих.

Анна ответила улыбаясь:

– Ты скоро сама станешь как пудинг. – Она похлопала подругу по руке. – Давайте закончим с планами на Рождество, а потом поедим.

– Мне все-таки кажется, это не очень хорошая мысль…

Мэтти еще раз попыталась протестовать, но дамы так увлеклись новой идеей, что остановить их было невозможно. Если Престону неприятно, что она живет в его доме, что он почувствует, узнав про вечеринку? Да он лопнет от злости.

С другой стороны, деваться ему некуда. Если он вышвырнет ее вон, она не станет ему помогать. Однако странно. Разве у авантюриста, мошенника могут быть такие замечательные знакомые?

Престон и Коллинз ворвались в спальню Норбундшира. Лежащий в постели человек закричал:

– Кто вы, черт возьми, такие и что вам надо?

Престон усадил Коллинза в кресло, бросился к двери и повернул ключ в замке. Этого ему показалось мало. Он загородил дверь тяжелым дубовым столом. Подойдя к постели, шаркнул ногой.

– Ваша светлость…

– Да, да. Переходите сразу к делу. Не видите, я очень занят – я умираю…

Герцог лежал на огромной роскошной постели. Позолоченный шедевр эпохи Людовика XIV никак не казался слишком огромным для герцога. Полный в талии, широкоплечий, с гривой спутанных седых волос, Норбундшир сохранял величественный вид даже сейчас, когда на нем была пижама в красно-белую полоску и высокий ночной колпак. Престон представился и попросил герцога уделить ему внимание для беседы наедине.

Норбундшир оглядел комнату. Возле постели стоял стол. За столом двое пожилых джентльменов играли в карты.

– Если вы не пытаетесь удержать кого-то из нас внутри, значит, вы опасаетесь кого-то снаружи. Кого же?

– Уомсли, сэр.

– В таком случае вам стоит закрыть дверь также и в гардеробную.

Едва Престон успел выполнить указание герцога, раздался оглушительный стук в дверь. Норбундшир крикнул:

– Убирайся! Дай мне умереть спокойно.

– Дядя, в округе появился опасный умалишенный. Я беспокоюсь за вас!

– Его я знаю… – Кивком головы герцог указал на Коллинза. – Это вы умалишенный?

Престон ответил, глядя герцогу прямо в глаза:

– Меня называли и похуже.

– Вы ведь сын Стайлза, не так ли?

– Как я уже сказал, меня называли и похуже.

Герцог крикнул, обращаясь к двери:

– Поди прочь, Уомсли! В этой комнате нет других умалишенных, кроме тех, кто и должен тут находиться.

Престон открыл рот, но герцог сделал ему знак замолчать, указав пальцем на дверь гардеробной. Через минуту дверь затряслась.

– Как я вам и говорил, хе-хе! Итак, что такое стряслось, что вы решились нарушить покой умирающего?

Престон заметил:

– Вы не очень похожи на умирающего…

– Не будьте глупцом. Конечно, я умираю. Слышал, что этот чертов доктор со своими дурацкими микстурами сказал моему самозваному племяннику. Вопрос нескольких дней! Вы слышите – дней! – Норбундшир откинулся на подушки. – Дней…

Это прозвучало как слабое эхо. Герцог закрыл глаза.

Один из сидящих за столом мужчин вскочил и подбежал к постели. Норбундшир вдруг открыл глаза. Мужчина отскочил.

– Сядь на место, Лотарио. Я еще не умер. Нет, подожди. Поправь подушки. Я хочу сесть.

– Конечно, Шейки.

Престон не сдержал удивленного возгласа:

– Лотарио?

– Прозвище. Он, знаете ли, большой любитель женщин. С тех пор как закончил Итон. Мы дружим добрых лет шестьдесят.

Престон смотрел, как Лотарио ковыляет назад к столу. Крошечные островки аккуратно подстриженных и расчесанных седых волос прикрывали череп. Старику, должно быть, не меньше восьмидесяти. Тем не менее одет он был по последней моде и весьма щегольски.

– Лотарио мало говорит по причине отсутствия зубов.

Норбундшир протянул руку к ночному столику и взял ручное зеркало. Он пригладил растрепанные седые волосы.

– Можно было бы подстричься. Да и бороду подровнять. – Он тряхнул длинной бородой. – Для трупа я выгляжу совсем неплохо.

Лотарио спросил:

– Может, высечь эти слова на надгробном камне?

Норбундшир ухмыльнулся своему отражению в зеркале.

– Может быть, надо написать, что я умер, сохранив во рту все зубы. Протирай десны каждый вечер солью. Запомни это, мой мальчик.

– Да, сэр. Я…

– Вон тот добрый малый зовется Уигги. Он первым из нас надел напудренный парик. Везде таскал эту чертову штуку. Прискорбно, однако, что парики вышли из моды. – Он заговорщицки прошептал: – Не нужно было причесываться. С другой стороны, в них заводились насекомые. Под ними ужасно чесалось, особенно летом. Да еще эта пудра. Все ходили как обсыпанные снегом.

– Сэр…

– Он ни слова не слышит, старина Уигги. Без слухового рожка глух как пень. Зато отлично соображает в картах. Послушайте, может, сыграем пару партий в вист? По фунту за очко.

Престон покачал головой. Он почувствовал подвох. Если эти трое играют вместе лет пятьдесят, они наверняка знают всякие трюки.

– Смелее! Не хотите осчастливить умирающего старика?

– Вы имеете в виду – обогатить?

Норбундшир захихикал.

– Мы вас кое-чему научим.

– Позже, может быть.

Пусть бы его ободрали как липку, только бы удалось поговорить с герцогом наедине.

– Сначала о деле.

– Отлично. Чудесно. Говорите. – Норбундшир потер подбородок. – Вы один из стервятников? Что вам нужно? Мое вино? Мои картины? Нет. Готов спорить, что вы явились, чтобы купить для дамы кое-какие семейные драгоценности.

– Не совсем.

– Эти пожиратели падали! Все они. Один хотел купить даже статуи из сада. Не успею я умереть, как они все растащат. А Уомсли будет стоять рядом и считать деньги.

– Думаю, пусть первым выскажется мистер Коллинз. Потом мы поговорим наедине.

Коллинз прижал к груди кожаную сумку.

– Мое дело тоже очень личное. Норбундшир сказал:

– Все в порядке, Коллинз. Я знаю, зачем вы здесь. – Он объяснил Престону: – Я пишу завещание сроком на год. Поэтому все ходят вокруг меня на цыпочках. Запомни этот фокус, мальчик.

– Если ваше решение не изменилось, ваша светлость, я приготовил три копии старого завещания с новыми датами. Вам нужно только подписать. Двое из присутствующих здесь джентльменов удостоверят вашу подпись.

Норбундшир глянул на него из-под кустистых бровей:

– Вы знаете, Коллинз, что изменения будут.

– Да, сэр. Просто вычеркните имя, впишите другое и подпишитесь. Это вполне законно.

Норбундшир кивнул. Коллинз принялся рыться в сумке. Лотарио и Уигги продолжали игру. Казалось, они не замечали ничего вокруг.

Престон прибыл, чтобы представлять интересы Мэтти. Норбундшир как будто собирался исключить кого-то из списка наследников. Ведь не Мэтти же? А если именно Мэтти, тогда она будет обязана Престону. В этом была своя выгода.

Но если ее действительно хотят лишить наследства, а он ничего не предпримет, чтобы этому помешать? Он никогда себе этого не простит.

Он спросил:

– Это никак не связано с вашей внучкой?

Воцарилось гробовое молчание. Трое мужчин воззрились на него, разинув рты. Затем, как по команде, все трое повернулись к герцогу.

– Что вам известно о моей внучке?

– Я здесь, чтобы рассказать о ней.

– Вон! Вон! Пошли все вон. Кроме вас. – Палец старика нацелился на Престона. – Садитесь здесь. – Он указал на кресло возле постели.

Коллинз беспомощно оглядывался по сторонам. Для обоих стариков это, видимо, было не впервой. Они подхватили свой столик и осторожно утащили его в гардеробную, стараясь не смешать карты. Коллинз вышел за ними и прикрыл дверь.

Проводив их взглядом, Престон повернулся к герцогу. В руках у Норбундшира он увидел старинное пороховое ружье. Герцог целился ему в грудь.

Глава 20

– Не думай, что ружье развалилось от старости, мой мальчик. Оно в полной исправности.

Престон взглянул на длинный ствол кремниевого ружья. Норбундшир продолжал целиться в него. Старик сказал:

– Оно заряжено. Как мне представляется, я могу проделать в тебе дырку достаточного размера, чтобы просунуть сквозь тебя ногу.

– Не сомневаюсь, сэр.

– Может быть, моя рука не так тверда, как в былые дни. Однако я не промахнусь.

– Мне кажется, у вас и сейчас достаточно твердая рука. Уверен, вы не промахнетесь. – Престон улыбнулся.

– Вы не испугались. Может, вы и впрямь сумасшедший?

– Как мне представляется, вы хотите знать то, что знаю я. Поэтому вы меня не застрелите. По крайней мере пока я не расскажу вам, что знаю.

Норбундшир уронил ружье на колени.

– Кроме того, там нет фитиля. Так что ружье не выстрелит. – Старик рассмеялся и отложил ружье в сторону. – Вы, кажется, разбираетесь в оружии.

– Я видел похожее ружье в коллекции моего отца. Когда мне было восемь лет, я попробовал из него выстрелить. Снес спинку одного из стульев в столовой. Вот тогда отец и решил, что мне пора брать уроки стрельбы.

– Он учил вас охотиться?

– Нет, но он нанял одного из лучших стрелков Англии.

– Я всегда считал, что именно отец должен учить сына стрелять.

– Согласен.

Норбундшир откашлялся.

– Ну что ж. Расскажите мне о моей внучке. Вы ее знали?

Престон немного поколебался, прежде чем ответить. Норби как-то странно задал вопрос.

– Да.

– Черт возьми, приятель. Так знали или нет?

– Я только что вернулся из Америки и привез Мэтти…

Норбундшир схватился за горло.

– Кто надоумил вас так зло пошутить? Моя внучка мертва.

– Нет, она…

– Нет, нет и нет. Не мучьте меня.

Видимо, лучше начать с самого начала.

– Королева… – Старик застонал:

– Члены моей семьи словно сговорились мучить меня! Он откинулся назад и повернулся на бок, отвернувшись от Престона.

– Уходите. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.

Престон встал. Распахнув дверь в гардеробную, он сделал знак сидящим мужчинам оставаться на своих местах. Закрыл дверь и бесшумно скользнул в темный угол комнаты. Заметить его присутствие в комнате было невозможно.

Через пару минут герцог встал. Глаза его были совершенно сухими. Он вытащил толстую сигару, срезал кончик, зажег ее с помощью спички и с видимым удовольствием закурил.

Престон шагнул вперед:

– Вижу, вы очень расстроены.

Норбундшир подскочил. Сигара упала, рассыпая пепел по постели. Кое-где тонкий лен задымился. Старик бросился тушить разгорающиеся огоньки, прихлопывая их голыми руками.

– Ради Бога, помогите же мне, а то кровать загорится.

Престон бросился к умывальнику возле двери в гардеробную и схватил кувшин.

– А может, не стоит? Вы заслуживаете своей участи. – Он окатил постель водой.

– Зачем вы это делаете? Теперь я умру от холода, если засну в мокрой постели.

Престон сардонически улыбнулся и сел в кресло. Норбундшир подобрал промокшую сигару, поморщился и бросил ее в угол. Затем герцог выбрался из постели, закутался в халат из красной парчи. Вместо ночного колпака он надел черную шапочку из овечьей шерсти. Поворошил угли в камине.

– Проклятый Уомсли. Грязное отродье. Пожалел угля, чтобы согреть комнату умирающего.

Он вытащил еще одну сигару из ящичка, стоящего на ночном столике.

– Как вы узнали?

– Вы имеете в виду вашу склонность к представлениям или что-то еще?

Норбундшир отвесил Престону глубокий поклон и сел в кресло у камина.

– Когда вы размахивали ружьем, я вспомнил ваше прозвище – Шейки. Что бы это могло значить? Потрясай копьем. Шекспир!

– Когда-то я даже думал, что мое призвание – театр. Тогда отец урезал мне содержание и пригрозил, что оставит без наследства.

– И поэтому вы…

Норбундшир прошептал:

– Сначала проверьте дверь.

– Дверь?

– Осторожно.

Он сделал знак Престону.

Престон осторожно приоткрыл дверь. На глубоком ворсе ковра ясно виднелись две круглые вмятины. Норбундшир сказал:

– Удивляюсь, как это Уомсли не протер колени на всех брюках.

– Так вот почему вы говорили так громко и все время уводили разговор в сторону?

Старик извлек из кармана бутылку и плеснул жидкости в горло.

– Я сорвал голос, но зато он не пропустил ни слова из моего великолепного представления.

– Вы ведь не умираете, правда?

– Эй, парень! Мы все умираем с того самого дня, как появляемся на свет. «Над смертью властвуй в жизни быстротечной, и смерть умрет, а ты пребудешь вечно». Сонет сто сорок шестой.

– Я бы и сам догадался, что это Шекспир. Правда, я не читал его сонеты.

– А вот это? «Лучше иметь вам скверную надпись на гробнице, чем дурной отзыв при жизни».

– Мы могли бы…

– «Гамлет». Как насчет…

– Ваша светлость, давайте пока оставим игру в цитаты. Мы должны обсудить кое-что очень важное.

– Готов спорить, вы хорошо веселитесь на вечеринках.

– Нечасто.

– Я пошутил.

Престон улыбнулся:

– Я тоже.

Ему решительно нравился этот старый грубиян.

– Зачем вы притворялись, что умираете?

– Сначала я не притворялся. Думаю, Уомсли подмешивал мне отраву. Он и этот его доктор. Чем больше лекарств я принимал, тем хуже мне становилось. Тогда я стал их тайком выплевывать.

– Почему бы просто не уехать?

– Вам легко говорить, мой мальчик. Как по-вашему, далеко ли я уеду без посторонней помощи? Даже если я чудом заберусь на лошадь, долго в седле мне не продержаться. Лотарио и Уигги – такие же узники, что и я. Уомсли боится их отпускать.

– Ваши слуги…

– Ба! Конечно, он и об этом подумал. Когда я слег, он рассчитал всех слуг и нанял новых. Да и тех немного. Чем меньше глаз, тем лучше. Этот жуткий дворецкий, неряшливая кухарка. От ее стряпни тошнит. То ли потому, что она так отвратительно готовит, то ли Уомсли опять подмешивает в еду яд. – Норбундшир похлопал себя по округлому животу. – Порции такие маленькие – и воробью бы не хватило. Я превратился в собственную тень.

– Довольно упитанная тень… – Норбундшир захихикал.

– Должен, однако, заметить, что чувствую себя лет на десять моложе. – Он посмотрел в окно, а потом взглянул на часы и нахмурился: – Кстати, Стэнфорд давным-давно должен был подать ужин. Пунктуальность – его единственное хорошее качество.

Престон встал.

– Вы не думаете, что он решил уморить нас голодом?

– Нет. – Норбундшир снова сел. – Более страшного конца я и представить себе не могу.

Престон вызвал из гардеробной Коллинза.

– Мы идем вниз разведать обстановку. Возьмите.

Он протянул Коллинзу кремниевое ружье. Тот нерешительно взял оружие, уронив при этом сумку. Перебрасывая ружье из одной руки в другую, сказал:

– Боюсь, я не умею стрелять.

– И не надо. Просто так вы будете меньше нервничать. Не наводите его ни на себя, ни на меня.

Крадучись, они двинулись вниз по лестнице. Дом выглядел безлюдным и заброшенным. Мало того, что ему не хватало тепла и уюта. Царящая в доме тишина действовала угнетающе. В комнатах не было ни души. Становилось все холоднее – во всех каминах огонь давно угас. Они пошли по черной лестнице, предназначенной для слуг.

В кухне жарился кусок мяса. Снизу он подгорел до черной корки, зато сверху оставался сырым. На столе стоял пустой котел. Возле него были навалены овощи. Наружная дверь с грохотом распахнулась и сразу же захлопнулась. По кухне пронесся порыв ледяного ветра. Как будто кто-то убегал в спешке.

Престон уловил какое-то движение слева и бросил нож. К счастью, в последнюю секунду он успел изменить направление броска. Из-за стола вылез мальчик. Нож Престона просвистел в каких-нибудь шести дюймах над его головой.

– Ты кто? И что здесь делаешь?

– Фенвик, сэр. – Мальчик стоял, вжавшись в стену. – Я из деревни, прихожу за отбросами.

Престон сказал:

– Ты храбрый мальчик.

На его месте многие взрослые мужчины перепугались бы до смерти. Фенвик сказал:

– И по счастью, ростом не вышел.

Престон выдернул нож из стены и вложил его в чехол, висящий у него на шее.

– Можно посмотреть ваш нож?

– Нет.

Престон повернулся к Коллинзу. Поверенный валялся в обмороке под столом. Престону пришлось тащить его за ноги. Фенвик рассматривал его шею.

– Что у вас в этом мешке? Дайте посмотреть! Можно, я возьму?

– Нет.

Оглядев кухню, Престон нашел кувшин с водой и намочил свой носовой платок. Фенвик шел за ним по пятам.

– А я могу научиться кидать нож, как вы?

– Нет.

Престон положил мокрый платок Коллинзу на лоб.

– Я умер?

Коллинз растерянно хлопал глазами. Престон помог ему сесть, опираясь на ножку стола.

– Ничего страшного.

Платок свалился на пол. Престон поднял его и вложил в руку Коллинза.

– Подержите это на лбу несколько минут. – Потом он повернулся к Фенвику: – Говоришь, ты из деревни? Там есть кто-нибудь, кто раньше работал у герцога?

– Да, многие. Им больше некуда пойти. Никому нет житья, как появился этот Уомсли.

Фенвик сплюнул.

Престон сунул мальчишке монету.

– Иди и скажи – пусть возвращаются на работу. Пусть приступают немедленно. Скажи им – они нужны герцогу прямо сейчас. Нужно привести дом в порядок.

– Да, сэр.

– Да скажи им, нам нужны всякие припасы. – Престон оглядел пустые полки. – Здесь нет никакой еды. Скажи пекарю, что нам нужен хлеб. Мясник пусть несет мясо. И еще уголь.

Он вспомнил о своей бедной лошади. С ней наверняка обошлись еще хуже, чем с ним.

– Еще сено и овес. Живо! – Мальчик бросился к двери.

– Потом вернешься сюда и получишь еще монетку.

– Слушаюсь, сэр. – Фенвик отвесил поклон и исчез. Коллинз с трудом поднялся и рухнул в кресло.

– Как вы думаете, куда подевались Уомсли и все остальные?

– Наверное, в ад. Туда им и дорога.

– Но…

– Посидите здесь несколько минут, хорошо? Я доложу обо всем герцогу и проведаю лошадь.

Коллинз встал:

– Лучше уж я пойду с вами. С докладом к герцогу. Не хочу оставаться здесь один. Что, если они вернутся?

– Сомневаюсь. Во всяком случае, не сегодня.

Набравшись терпения, Престон помог бедняге Коллинзу подняться по лестнице в большой зал.

Мэтти взбила подушку. Ей не спалось. Шум города, хоть и приглушенный, не давал ей заснуть. Как тихо было на ферме! Потрескивание ароматных кедровых поленьев в камине вместо шипения углей в печи. Мягкие шлепки снежных хлопьев вместо порывов ледяного ветра, сотрясающих окна.

Куда исчез Престон? Он был где-то в городе, но где? Никакой весточки. Келсо сказал, что Престон будет жить в своем клубе. Что бы это значило?

Ей представлялось, что Престон в карточном салоне «Мэйбелл». Крупные ставки, веселая музыка, запах виски. Женщины. Целые толпы крикливо одетых женщин. Раскрашенные лица. Они закидывают голые руки ему на плечи, шепчут на ухо непристойности. Он курит. Игра продолжается.

Мэтти била кулаком по подушке.

Престон курил. Карточная игра продолжалась. Трое стариков с успехом вытрясли из него почти все деньги, что он брал с собой в дорогу. Он взмахнул рукой и отодвинул стул.

– Хватит, ребята.

Норбундшир запротестовал:

– Еще одну партию! Вечер еще не закончен.

– Уже третий час ночи!

Норбундшир покачал головой:

– Как я говорил, Лотарио, молодежь пошла не та, что в наши дни. У них нет нашей выносливости, нашей жизненной силы. Все эти современные удобства! Они их развратили.

Старики как следует поели и отогрелись. Похоже, не угомонятся до утра. Не то что Коллинз – тот прикорнул в кресле у камина в гостиной пять часов назад.

Престон демонстративно зевнул и потянулся.

– Готов признать поражение.

Прежде чем отправиться спать, он хотел еще раз обойти дом и проверить охрану, которую он выставил. Норбундшир встал и разбудил Коллинза. Поверенный отправился наверх в компании Лотарио. Герцог попросил Престона задержаться на минуту. Плеснув в два бокала вина, Норбундшир устроился в кресле, которое освободил Коллинз. Престон сел напротив.

– Теперь мы одни. Расскажите мне о внучке. Как там ее маленькая ферма? Дети, Натан и Бесс? Думаю, они растут, как сорная трава. – Он захихикал. – А с Джозефом, индейцем, вы встречались? Хотел бы я однажды увидеть настоящего живого индейца.

– Откуда вы знаете… – Норбундшир приложил палец к губам:

– У меня есть человек, который посылает мне отчеты о ней. Моя маленькая тайна!

– Но вы сказали, вы думали, что она умерла.

– Это для Уомсли. У него есть свидетельство о ее смерти. Фальшивое, конечно. У Коллинза находится все, что ему нужно. Когда я в самом деле умру, Матильда унаследует все, в том числе и статуи в саду! Кроме чертова титула! С этим ничего не поделаешь. Следующим герцогом Норбундширом станет Уомсли. Очень ему это пригодится – без гроша за душой. Я об этом позаботился.

Престон был ошеломлен. Он не знал, что сказать. Он целый день кружил вокруг Норбундшира, боясь травмировать старика с больным сердцем – не важно, в самом деле тот болен или притворяется. Престон планировал поговорить с ним завтра, после того как герцог как следует выспится. И вдруг выясняется, что старик давным-давно все знает!

– Вот так-то, сэр. – Довольный произведенным эффектом, Норбундшир развалился в кресле. – Я всех перехитрил… – Он посмотрел на Престона оценивающе. – В один прекрасный день моя внучка получит богатство. И она не замужем. Вы женаты?

– Нет. Но я совершенно неподходящая партия для Мэтти. Конечно, Уомсли и преподобный Хеншо еще хуже, но…

Вдруг Норбундшир вскочил и с неожиданной силой схватил Престона за воротник.

– Что вам известно о Хеншо? И почему вы ставите его на одну доску с этим пронырой Уомсли?

Престон осторожно высвободился из цепких рук герцога. Пришлось рассказать о том, как Хеншо решил непременно жениться на Мэтти вопреки ее желанию, и о том, как по его милости она оказалась в отчаянном положении…

– Проклятие! Я думал, что могу доверять этому человеку, ведь он священник. – Норбундшир хлопнул в ладоши. – Вы поедете назад в Америку. Матильду нужно спасти.

– В этом нет необходимости, сэр. Я как раз и хотел сказать вам, что я привез ее в Лондон.

– Так она здесь?

– В Лондоне. Живет в моем городском доме. – Престон с довольным видом откинулся на спинку кресла. Сейчас старик начнет его благодарить.

– Чертов дурак! Именно там он и будет ее искать. – Норбундшир вскочил.

– Кто?

– Уомсли. Неужели непонятно? Вот почему он исчез. Наверное, подслушивал у двери и понял, что она жива. Если я сейчас умру, он пропал. Сначала нужно убить ее.

Престон уже бежал к двери. Норбундшир двинулся следом.

– Подождите. Сейчас середина ночи. Нельзя отправляться в путь в такое время.

– Еще как можно.

Мэтти в опасности. Только это имеет значение. Престон разбудил лакея и велел оседлать лошадь. Не дожидаясь возвращения слуги, он разыскал плащ, накидку и перчатки.

– Там снег и чертовски холодно. Дождитесь хотя бы рассвета.

– К рассвету я успею проехать добрую четверть пути.

– Дороги скользкие…

– Не беспокойтесь, сэр. – Престон ободряюще похлопал старика по плечу. – Она будет в безопасности.

Привели лошадь. Престон вскочил в седло и пришпорил скакуна.

– Осторожно, как бы лошадь не поскользнулась и не сбросила вас! Потом найдут ваш окоченелый труп. Толку тогда от вас будет!

Уложив Бесси поспать после обеда, Мэтти сошла вниз. Малышка так боялась пропустить что-нибудь интересное! Из-за предпраздничной суеты было сложно соблюдать привычный распорядок дня. Девочка стала капризной и раздражительной. Мэтти отпустила Эдит и сама укачивала Бесс, пока остальные сидели за ленчем.

В детской было так тихо, так мирно. Давно уже ей не доводилось проводить с детьми тихий час. Девочка заснула, а она продолжала качать кроватку, забыв обо всем на свете. Мэтти почти не спала прошлой ночью. Вот и задремала на часок в детской.

В дверях Джайлз спорил с каким-то джентльменом.

– Говорю вам, леди Матильды нет дома.

Мэтти просто не понимала. Как можно не быть дома, если очевидно, что она все-таки дома? У Престона оказалось так много приятных друзей. Почему бы не познакомиться еще с одним?

– Все в порядке, Джайлз. Прошу вас, проходите. – Она провела джентльмена в гостиную. – Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Может, чаю?

– Нет, спасибо.

Мэтти отпустила Джайлза и присела на диванчик.

– Вы друг Престона?

– На самом деле я ваш друг.

– Правда?

Что-то было не так. Слишком льстиво разговаривал незнакомец.

– Я не знала, что у меня есть друзья в Лондоне.

– Меня зовут Эдгар Уомсли. Если быть точным, я друг вашего дедушки.

Решительно он начинал действовать ей на нервы! Жаль, что она поспешила отпустить Джайлза.

– Он очень хочет вас видеть. Меня послали за вами.

– Может быть, в другой раз? Никуда она с ним не поедет.

– Но дело не терпит отлагательств! Вы же знаете, он умирает.

Мэтти встала.

– Я никуда не поеду, пока не напьюсь чаю.

Она потянулась за колокольчиком. Пусть придет хоть кто-нибудь из слуг.

– Не торопитесь.

Он выхватил пистолет.

Ее рука замерла в нескольких дюймах от колокольчика. Он скомандовал:

– Шаг назад!

Мэтти повиновалась. Нужно потянуть время. Может, представится возможность позвать на помощь? Пришелец сказал с мерзкой ухмылкой:

– Так-то лучше.

В дверь легонько постучали.

– Быстро отделайтесь, кто бы там ни был.

Продолжая в нее целиться, Уомсли закрыл пистолет полой пальто.

В комнату вошел Натан. Жестами показал: пора к столу, все готово. Она ответила:

– Попозже, дорогой. Передай кухарке, я пообедаю позже, когда улажу дело с нашим гостем.

Мэтти надеялась, что мальчик поймет и позовет на помощь. Не зря она научилась у индейца языку жестов! Натан и Джозеф предпочитали использовать этот язык, общаясь друг с другом. Она сделала жест, который, как ей казалось, означает – враг. Ничего больше – вдруг Уомсли что-то заподозрит.

Мальчик кивнул и вышел. Понял ли он? Заметил знак? Или она показала неправильно?

– Карета ждет. Мы немного прокатимся – только вы и я.

Мэтти скрестила руки на груди и состроила недовольную гримасу.

– Никуда я с вами не поеду.

– Поедете. Или вы думаете, я не сумею воспользоваться вот этим?

– Если вы меня застрелите, сюда сбежится весь дом. Даже у вас хватит ума, чтобы это понять.

– Вы правы, леди Матильда. Но если вы откажетесь мне помогать, мы просто сядем здесь и подождем. Сюда придет кто-нибудь еще. Я убью вас и его. Может быть, мальчик вернется?

Вдруг Натан не понял? Он вернется, чтобы посмотреть, что ее так долго задерживает. А если понял и ведет людей на помощь? И войдет первым? Неужели Уомсли будет стрелять в ребенка? Внутренний голос сказал – да, будет.

Она встала.

– Возьму вещи.

Он сунул пистолет под пальто.

– Никаких резких движений. Каждый, кто встанет на моем пути, отправится на тот свет. Вы поняли?

Мэтти кивнула. Она разыскала пальто и шляпу, и они вышли из дома, никем не замеченные. Мэтти забралась в карету.

Натан вне опасности. Мэтти откинулась на подушки. Должна же представиться возможность сбежать!

Глава 21

Престон соскочил с лошади и бегом кинулся к дверям собственного дома. Он запнулся о порог. Ноги плохо держали. Слишком много времени он провел в седле. Вот наконец холл.

– Какая встреча!

Он увидел Марсфилда, сидящего в кресле в гостиной.

– Похоже, наш друг Престон…

– Где Мэтти?

Престон без сил прислонился к косяку двери. Берк покачал головой:

– Мы пришли несколько минут назад. Привезли наших жен. Что случилось?

Престон не ответил. Появился Натан и дернул его за полу плаща. Он взъерошил мальчику волосы и сказал:

– Не сейчас, малыш. Мне нужно разыскать Мэтти.

Престон бросился вверх по лестнице. Навстречу шел лакей. Он схватил его за плечи и встряхнул:

– Где леди Матильда?

Джайлз вытаращил глаза:

– Не знаю… Может, наверху?

Лакей явно был не уверен.

– Ты только что оттуда. Мэтти была наверху?

– Я не видел. Я ее не искал. Я…

Престон отшвырнул его в сторону. Чтобы не упасть, Джайлзу пришлось ухватиться за перила. Престон пролетел мимо. Почти все комнаты наверху были пусты. В бывшей кладовой собралась целая толпа. Теперь там, видимо, устроили место для игр. Анна и ее дети сидели спиной к нему. Стол был завален цветной бумагой, уставлен горшочками с красками и клеем. Рядом с Бесс сидела Корделия. Она пыталась забрать у девочки полоску розовой бумаги, которую та решила прилепить себе на лоб. Его заметила Эдит. Престон знаком попросил ее выйти, не желая расстраивать детей.

– Добро пожаловать домой, сэр. Мы…

– Где Мэтти?

– Не знаю, а что?

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Надо подумать… – Эдит поправила узел волос на затылке. – Она укладывала Бесс поспать после обеда…

– Когда это было?

– Да часа два назад. – Престон застонал.

– С этим праздником столько хлопот. Вероятно, она внизу, на кухне.

– У Генри? Он никого не впускает на кухню.

– Кто такой Генри? У нас готовит миссис Донафри.

Престон покачал головой. Чепуха какая-то. Однако сейчас это не важно. Нужно найти Мэтти.

Натан опять дернул его за плащ. Эдит сказала:

– Вот ты где! Ты пропускаешь самое интересное. Идем. Мы делаем рождественские украшения.

Натан затряс головой. Он смотрел только на Престона.

– М-м-мэтти у-у-ушла. У-у-ушла.

– Что? – Престон упал на колени и схватил мальчика за узенькие плечи. – Ты знаешь, где она?

– Я п-п-пытался с-ск-казать. Н-никто м-м-еня н-не с-слушал.

Его как будто окатили ледяной водой. Уж он-то мог догадаться выслушать мальчишку! Он обнял Натана и посмотрел ему в лицо.

– Мэтти в опасности?

Натан кивнул. Жестами, гримасами, словами, как мог, мальчик рассказал о том, что видел. Он спрятался на верхней площадке и наблюдал, как незнакомец вывел Мэтти из дому, угрожая пистолетом. Он бежал за каретой до конца квартала. Потом ему удалось забраться на запятки и проследить путь. В дом он попасть не сумел и побежал домой за подмогой.

– В таком случае вряд ли ее увезли далеко.

Натан кивнул. Он объяснил направление жестами: четыре квартала к востоку, семь к северу, потом еще пять кварталов на восток. Марсфилд сказал:

– Это, должно быть, на Харди-стрит.

Престон оглянулся. Рядом стояли друзья. Слава Богу, Марсфилд знает город как свои пять пальцев. Берк сказал:

– Кажется, у Норбундшира там огромный особняк. Я бывал у них на приеме в честь турецкого посла. Впрочем, Норбундшир в нем давно не живет. У него есть дом поменьше, рядом со зданием палаты лордов.

Престон встал.

– А номер дома ты помнишь? Расположение комнат?

Берк с сомнением покачал головой:

– Очень приблизительно.

Марсфилд сказал:

– Мы разработаем план по дороге. Мой экипаж у подъезда. Я ведь не собирался прохлаждаться в гостиной.

Престон повернулся:

– Тогда идем.

Натан дернул его за рукав.

– Не беспокойся, малыш. Мы привезем ее домой целой и невредимой.

– Я с-с т-тобой. – Мальчик расправил плечи. – Я з-знаю, где дом.

Приказать ему сидеть дома? Он все равно побежит за ними. Пусть уж едет. Будет на глазах.

– Тогда идем.

Келсо принес целую коллекцию оружия. Вытащил из витрины даже мачете.

– Не думаю, что нам это понадобится.

Четверо мужчин и мальчик сели в экипаж. Хорошо, что карета оказалась достаточно вместительной. Иначе Келсо ранил бы кого-нибудь своим мачете.

– Никогда не знаешь заранее, что тебе пригодится. Я хочу быть во всеоружии.

Марсфилд согласился:

– И я тоже.

Он извлек из-под сиденья несколько ящичков с пистолетами. Престон покачал головой:

– Мне пистолет не понадобится.

Марсфилд кивнул. Они принялись разрабатывать план. Провести бы сначала рекогносцировку!

Мэтти сидела на стуле в гостиной огромного дома, сложив руки на коленях. Вся мебель, кроме стула, на котором она сидела, а также картины были завешаны чехлами от пыли.

Уомсли не оставлял ее одну ни на минуту. Она объявила, что хочет в уборную. Уомсли заставил своего приспешника Стэнфорда принести горшок и поставить в углу зала. Даже ширмы не было! Стэнфорд, этот обтянутый кожей скелет, смотрел на нее со злобной радостью. Конечно, она с презрением отказалась. И вот она опять неподвижно сидит перед ними.

Стэнфорд подал голос:

– Давай, и покончим с этим!

Усевшись на зачехленный валик дивана, Уомсли возразил:

– Нет. Будем действовать по плану.

– Сделаем так, что будет похоже на несчастный случай. Как раньше.

– Два несчастных случая подряд – в это никто не поверит. После третьего они начнут расследование. Проклятый Батерс, например. Какого черта он везде сует нос? Первым делом надо сбить его со следа.

– Мы могли бы…

– Нет. У меня отличный план.

Мэтти услышала, как открылась входная дверь, а затем раздались шаги. На пороге появились двое. Высокий, заметно нервничающий мужчина и толстая, крикливо одетая женщина. Они принесли какие-то свертки.

– Надо было достать вам светлый парик, да? Тяжеловато было разыскать такой, денег-то вы пожалели.

Она разорвала бумагу и нацепила парик на свои сальные волосы.

– Как я выгляжу?

Уомсли сказал с явным отвращением:

– Потрясающе.

Стэнфорд и спутник красотки, напротив, рассыпались в комплиментах.

– Начнем.

Уомсли повернулся к Мэтти:

– Быстро снимайте одежду и отдайте Доре. – Мэтти сняла пальто и шляпу.

Злобно оскалясь, Уомсли приказал:

– Платье тоже.

Мэтти стояла, скрестив руки на груди. Уомсли захихикал.

– Леди Матильда, позвольте представить вам доктора Эмиля Дюбоша. Возможно, вы о нем слышали. Нет? У нас с Эмилем много общего. Его специализация – боль. Он проводит поразительное исследование способности человеческого тела переносить боль. Страшную боль, причем побудительным мотивом является страх. Не хотите ли познакомиться с ним поближе?

– Нет, спасибо.

Мэтти с трудом сдерживала дрожь. У нее подкашивались ноги.

Уомсли продолжал:

– А меня интересуют практические выводы. Как их можно применить на женщинах.

Уомсли подошел к ней поближе.

– Эмиль предпочитает молоденьких мальчиков. Примерно того возраста, как тот паренек из вашего дома. Как его зовут?

У Мэтти потемнело в глазах.

– Не хотите сказать? И не надо. Стэнфорд! Не съездите ли вы за…

Мэтти расстегнула пуговицу на воротнике.

– Что мне надеть?

– Дора, отдай ей свое платье.

Женщина быстро разделась и подала Мэтти свой наряд из красного атласа и черных кружев. Мэтти стало дурно от запаха, исходившего от грязных тряпок. Она бросила платье Доре. Та уронила свою одежду на пол, из нее посыпались вши. Мэтти поспешно отступила назад.

– Я лучше надену это.

Она схватила чехол от стула и набросила его на плечи. Уомсли повернулся к Доре:

– Тебе идет.

Издали переодетую Дору можно было принять за Мэтти.

– Не забудь, твоя походка должна быть медленной и плавной. Леди вышла прогуляться с любовником, славным доктором. Пусть все любопытные соседи видят, как вы уходите. – Уомсли повернулся к Эмилю: – Не бери кеб, пока не дойдете до конца квартала. Потом отправляйтесь прямо в порт. Ты должен назвать ее «леди Матильда» несколько раз так, чтобы кучер услышал и запомнил. Капитан «Скитальца» ждет тебя. Корабль отплывет, как только вы подниметесь на борт. Счастливого плавания! Я пришлю весточку, когда можно будет вернуться.

Дора заныла:

– Не понимаю, зачем нам отправляться в Испанию. Ненавижу всех этих иностранцев. Ни слова не поймешь, что они там болтают! От их еды меня пучит.

– Эмилю необходимо на некоторое время покинуть Лондон. Мы хотим убить одним выстрелом двух зайцев.

Стэнфорд повторил со смешком:

– Убить двух зайцев!

– Заткнись.

Уомсли улыбнулся Доре и вручил ей объемистый кошелек.

– Купишь себе в Испании что-нибудь красивое.

– Непременно. Благодарю!

Она засунула кошелек за пазуху и взяла доктора под руку:

– Пойдем, утеночек.

Мэтти поняла: женщина будет наживкой. Обман раскроется не раньше чем корабль прибудет к берегам Испании. Она попыталась что-то сказать, но Уомсли перебил:

– Если вы откажетесь в точности выполнять мои указания, я отправлю Стэнфорда домой к Батерсу. Я предпочитаю женщин, но могу, если надо, обойтись и мальчиком.

Мэтти отвернулась и уставилась на черное пятно поверх его плеча. Должна же быть возможность убежать! Господи, помоги!

Престон высунул голову из окна экипажа. Что там на дороге, почему они стоят? Опрокинулась телега, рассыпав свой груз. Вокруг суетились рабочие. Престон открыл дверцу и спрыгнул на мостовую. Наверное, будет быстрее пешком. Повернувшись к спутникам, он хотел было сказать, что пойдет вперед. Вдруг Натан, наполовину высунувшись в окно, начал тыкать пальцем в дальний конец улицы.

Мэтти и какой-то человек садились в карету. Он крикнул кучеру:

– Двадцать гиней, если их догонишь!

Кучер рванул с места так, что Престону пришлось прыгать внутрь на ходу.

Выглядывая в другое окно, Марсфилд спросил:

– Это был Уомсли?

Престон вскарабкался на свое место. Внезапный толчок опрокинул его на пол. Очевидно, кучер задел что-то большое. Только бы не человека. Экипаж летел по улице. Кучер орал. Люди, лошади, собаки в ужасе шарахались в стороны. Престон сказал:

– Непохоже. Мужчина был слишком высокий. В Уомсли росту немногим больше, чем в Мэтти.

– Тогда кто же это?

– Понятия не имею. Кто-нибудь еще был в доме? – Натан покачал головой. Престон обратился к Марсфилду:

– Я почти не разглядел его лицо. А вы? Он вам никого не напомнил?

Марсфилд прикрыл глаза, пытаясь вспомнить. Они ехали молча, стараясь удержаться на местах и не попадать друг на друга. Вдруг Берк сказал, указывая в окно со своей стороны:

– Мы скоро узнаем.

Престон прильнул к окну. Кеб остановился. Мэтти и ее спутник бросились к трапу корабля. Кучер дернул ручной тормоз, колеса заскрежетали по мостовой. На борту корабля мужчина наклонился и поцеловал свою даму. Затем оба отправились вниз, к каютам.

Мужчины выбежали на причал. Поздно. Трап уже убрали. Попытки докричаться до капитана или команды ни к чему не привели. Матросы только хохотали и делали непристойные жесты.

Престон сидел в экипаже, уронив голову на руки. Что-то здесь было не так. Появился Марсфилд:

– Идем, надо нанять какое-нибудь судно. Рыбачью шхуну. Что угодно.

Догадка осенила Престона. Как он мог свалять такого дурака? Он крикнул:

– Берк, Марсфилд! Все назад! Натан! Келсо! Едем скорей!

– Прости, друг. Понимаю твои чувства, но мы не можем оставить ее в лапах мерзавца. Это ведь доктор Эмиль Дюбош. Лучше тебе не знать, что он делает с женщинами.

Престон повторил:

– Все по местам, быстро!

– Ты не можешь…

– Мне жаль эту женщину, кто бы она ни была. Но это не Мэтти.

Берк удивился:

– Как не Мэтти?

Никто ничего не понимал. Марсфилд осторожно произнес:

– Может, это не та женщина, которую, как тебе казалось, ты знал. Но…

– Это была не Мэтти! – Он был почти уверен.

– Она никогда не бросила бы детей вот так.

Берк заметил:

– По-моему, она довольно близка с этим человеком. Впервые за много лет Престону захотелось как следует треснуть друга. Стиснув зубы, он повторил:

– Это была не Мэтти! А я, как дурак, попался на удочку! Все из-за того, что я недооценил Уомсли. И неверно судил о Мэтти. Больше я не ошибусь.

Натан сел рядом с Престоном. Знаками показал: «Я с тобой».

Берк сел напротив и скомандовал:

– Назад, на Харди-стрит! – Он посмотрел другу в лицо: – Мы с тобой…

Келсо закрыл дверь. Экипаж тронулся. Марсфилд спросил:

– Есть план?

– С одной маленькой поправкой.

Если Уомсли причинит ей хоть малейший вред, он собственноручно порвет его на части.

Мэтти растерянно моргала глазами. В голове стоял туман.

– С возвращением, дорогая! – Голос Уомсли звучал приглушенно, как будто она находилась под водой. – Я уже начал беспокоиться, что Стэнфорд перестарался с эфиром. То есть я хочу сказать: какой смысл проводить эксперимент, если вы спите и не можете его оценить?

Она судорожно сглотнула. В рот как будто засунули коробочку хлопка вместе с семенами. Еще она ощущала какой-то странный сладковатый привкус. Мэтти попыталась пошевелиться и не смогла. Ее руки были разведены в стороны и привязаны широкими кожаными ремнями к деревянной доске. Кажется, это была стенка платяного шкафа. Комната оказалась спальней.

Из дальнего угла комнаты Уомсли притащил столик и поставил в нескольких футах от нее.

– Прошу прощения за грубую обстановку.

Он поставил на столик большой кожаный саквояж.

– У нас с Дюбошем прекрасно оборудованная лаборатория. Уверен, вам там понравится. Но мы не можем выйти, пока не стемнеет.

Она смотрела, как он достает из саквояжа все новые и новые инструменты, один вид которых внушал ей ужас.

Уомсли любовно оглаживал каждое орудие пытки, прежде чем выложить его на стол. На скатерть, покрытую темными пятнами, подозрительно похожими на запекшуюся кровь.

Она забилась, пытаясь освободиться.

– Не советовал бы этого делать. – Он даже не взглянул на нее. – Эти ремни – мое собственное изобретение. Очень остроумное, смею заметить. Чем сильнее вырываешься, тем туже затягиваются ремни. – Уомсли достал скальпель. – И не вздумайте звать на помощь. Не трудитесь понапрасну.

Он махнул рукой. Мэтти увидела, что стены завешаны толстыми шерстяными коврами.

– Конечно, не так эффективно, как в моей лаборатории. Шерсть, однако, отлично заглушает любые звуки.

Рот наполнился желчью. Мэтти судорожно глотнула.

– Вы не осмелитесь.

– Фи, дорогая. Я ожидал от вас чего-нибудь более оригинального. – В его голосе звучало искреннее разочарование. – Все так говорят, даже самая последняя проститутка. Хотелось бы услышать что-нибудь новое. Нечасто к нам попадают такие высокородные леди. – Уомсли надул губы. – А я так рассчитывал, что вы будете сопротивляться! Взял на себя лишний труд, вместо того чтобы немного подождать. Умоляю вас, скажите, что оправдаете мои надежды!

У нее почти не осталось шансов на спасение.

– Престон…

– Да ну! Я отлично провел этого дурака Батерса!

Уомсли шагнул к ней. Его лицо было мертвенно-бледным. Вот он остановился и закрыл глаза. Она слышала, как он бормочет:

– Я должен успокоиться, чтобы ничего не забыть. – Он глубоко вздохнул. – Я делаю это не ради удовольствия. Я делаю это ради науки. Вдох. Я спокоен. Выдох. Я владею собой. – Он открыл глаза и улыбнулся: – Начнем?

Глава 22

Уомсли сделал шаг вперед. Она увидела, что в одной руке у него какие-то металлические зажимы, в другой – ножницы.

– Разрежем-ка мы эту одежду. Она мешает. А вот этим зажмем соски, хорошо?

Мэтти чуть не задохнулась от ужаса. Она схватилась за кожаные ленты ремней. Уомсли разрезал кружева ее рубашки и бросил ножницы на пол. Пока он разбирался с этими своими штуковинами – как он их там называл, – она резко, изо всех сил, выбросила вверх колено. Жаль, нельзя было размахнуться. Впрочем, удар оказался достаточно сильным. Ее мучитель со стоном согнулся пополам.

– Сука!

Он упал на колени. Мэтти напомнила:

– Ты ждал сопротивления.

Она улыбалась. Даже если это ее последняя победа…

– Ты ведь изучаешь боль? Вот тебе боль, убогий извращенец!

Уомсли поднялся. Его шатало.

– Ты за это заплатишь. – Он потянулся к звонку. – Как только придет Стэнфорд и поможет связать тебе ноги.

Дворецкий не заставил себя ждать. Мэтти брыкалась, как могла. Конечно, ей было не справиться с двумя мужчинами.

Уомсли сел у камина, зажимая пах рукой. Дворецкий принес было поднос с едой, но хозяин отослал его прочь:

– Уходи. Мне сейчас некогда.

Переставляя тарелки на подносе, Стэнфорд медлил, пожирая глазами ее обнаженную грудь. У нее пересохло во рту. Ей бы сейчас глоток из этого горячего чайника. Но не станет же она просить. Не доставит она им этого удовольствия.

– Не распускай слюни. Ты получишь свое позже. Как всегда.

Стэнфорд ухмыльнулся и облизал тонкие, как нитка, бескровные губы. Желудок Мэтти судорожно сжался. Ее стошнило желчью, заполнившей рот. Стэнфорд бросил на нее еще один плотоядный взгляд и вышел.

Уомсли откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Может, он сейчас уснет? Напрасная надежда. Он тут же вскочил, чтобы подобрать с пола свои ужасные инструменты.

Престон толкнул ногой парадную дверь особняка. Требовалось подождать три минуты, пока Берк и Келсо обегут вокруг дома и доберутся до двери черного хода. Тогда они с Марсфилдом войдут в дом. Лорд вступит в переговоры с дворецким или лакеем, а тем временем Берк и Келсо скрутят других слуг, какие попадутся на пути. Престон должен отыскать Мэтти.

Рядом стоял Натан и дергал его за рукав. Мальчик отказался дожидаться в карете. Престон нагнулся к нему и принялся объяснять, почему они медлят. При разработке плана Марсфилд настаивал, что они не должны врываться в частный дом, основываясь только на подозрениях. Какая чепуха. Натан сказал, что она в этом доме, значит, так оно и есть.

Будь оно проклято, это ожидание!

Престон пнул ногой дверь и вошел. На лестнице стоял человек-скелет, которого он видел в имении Норбундшира. Дворецкий бросился наверх. Престон погнался за ним. Неожиданно Стэнфорд повернулся и швырнул ему в голову тяжелый поднос. Престон вжался в стену. Тарелки пролетели мимо. Перепрыгивая через две ступени, Престон настиг дворецкого и повалил его на пол.

Скорее всего Стэнфорд хотел предупредить хозяина. Оставив его на Марсфилда, Престон побежал вверх по лестнице. На площадке ему пришлось задержаться. Слишком много дверей. Какая из них ведет к Мэтти? Он хотел было вернуться и допросить дворецкого, когда заметил отпечатки ног на пыльном ковре. Вот эти следы, несомненно, принадлежат двум мужчинам. А вот здесь как будто волокли что-то тяжелое. Может быть, тело.

К горлу подкатил комок.

Нужно сохранять самообладание. Не давать воли чувствам, они будут только мешать. Престон вытащил длинный нож из-за голенища и пошел по следу. Он двигался быстро и бесшумно, готовый в любую минуту отразить нападение Уомсли или его приспешников. Вдруг кто-нибудь из них услышал шум? Из-за любой из дверей могло появиться дуло пистолета или винтовки.

Мэтти кусала губы, наблюдая, как негодяй бродит по комнате, заглядывая под стулья и приподнимая чехлы.

– Куда же мог подеваться второй зажим? – Уомсли почесал затылок.

Мэтти понимала, что времени у нее не осталось. Дожидаться Престона больше нельзя. Кого она пыталась обмануть? Себя? Престон не собирался ее спасать. Он и не знает, где она. Не знает даже, что ее нет дома! Он спокойно сидит сейчас в своем клубе. Через несколько дней он вообще забудет о ее существовании.

Взмахом ресниц она смахнула слезу. Что же ей делать? Упасть в обморок? Говорил же он, что хочет, чтобы она все видела. Мэтти ни разу в жизни не теряла сознание. Можно притвориться. Что, если она станет изображать обморок каждый раз, когда мучитель будет к ней приближаться? Вряд ли он оставит ее в покое.

Скорее всего у него в саквояже заготовлены нюхательные соли как раз на такой случай. Не очень хороший план, но другого у нее не было.

Уомсли задумчиво подбросил на ладони зажим.

– Я еще ни разу не использовал только один. – Он покачал головой. – Опыты проводились с двумя. Если я нарушу привычные условия, опыт не будет считаться чистым. Следовательно, мой труд по классификации женщин потеряет ценность для науки.

Мэтти перевела дыхание. Вдруг Уомсли радостно вскрикнул и нагнулся. Он нашел зажим под кроватью.

Престон развернулся и левой рукой поймал за талию Натана, когда мальчик хотел пробежать мимо. Подошел Марсфилд и зашептал:

– Не мог его удержать. Вот чертенок!

Престон приказал Натану:

– Жди на лестнице.

Мальчик затряс головой.

– Я рассчитываю на тебя. Вы с Марсфилдом прикроете меня сзади.

Подумав немного, Натан согласился. Престон поставил его на ноги и подтолкнул к Марсфилду. Тот крепко схватил мальчика за плечо.

– Келсо караулит дворецкого. Берк проверяет комнаты на первом этаже. Пока никого не нашел. Может, мы опоздали?

Престон так не думал. Дворецкий должен был кому-то прислуживать. Наверняка Уомсли. У этой твари есть только одна возможность сохранить жизнь – держаться подальше от Мэтти. Если он хоть пальцем ее тронул…

Престон бежал, стараясь двигаться бесшумно. Толстые ковры гасили звуки его шагов. С каждым шагом в воздух поднимались легкие облачка пыли. Можно не опасаться нападения сзади. Там Марсфилд. Заодно и за Натаном присмотрит.

Он встал у двери, приложил ухо и прислушался. Ни звука не долетало из-за толстых досок. След вел именно сюда, ошибки быть не могло. Неужели он опоздал?

Престон выбил дверь плечом.

Когда Престон ворвался в спальню, Мэтти чуть не упала в обморок по-настоящему. От облегчения. От счастья. От стыда. Она звала его по имени, но он едва взглянул на нее. Он искал Уомсли.

Престон одним взглядом убедился, что непосредственной опасности для Мэтти нет. Где же Слизняк? Вон он, пытается залезть под кровать. Ухватив негодяя за лодыжки, Престон вытащил его на середину комнаты и перевернул на спину.

– Не бей меня…

Уомсли пытался прикрыться пыльным чехлом. Жалкое подобие человека.

Скривившись от отвращения, Престон сунул нож за голенище и схватил хныкающего Уомсли за ворот куртки. Держа его на весу левой рукой, правой он нанес косой удар, сделавший бы честь самому Джентльмену Джиму. Уомсли осел на пол бесформенной кучей. Он был без сознания.

Престон повернулся к Мэтти. Разрезал путы, накинул свой плащ, взял бедняжку на руки. Она плакала. Она просила прощения.

– Вам не за что извиняться, дорогая. Вы ни в чем не виноваты.

Он пригладил ее волосы и прижал к себе покрепче. Запоздалая реакция. Он видел это раньше в подобных случаях. Сейчас она заново переживала выпавшее на ее долю страшное испытание. Он бы отдал что угодно, чтобы избавить ее от воспоминаний, сознавая в то же время, что ей необходимо выплеснуть эмоции. Лишь так она сможет успокоиться и забыть. Ему оставалось только обнимать ее, приговаривая, что все хорошо, все позади.

Мэтти плакала, не в силах остановиться. Рыдания сотрясали ее тело. Она пыталась сказать Престону, что виновата перед ним. Что она не доверяла ему. Она не верила, что он придет за ней. Она пыталась рассказать, как все произошло, но слова путались, язык заплетался. В конце концов Мэтти сдалась. Какое наслаждение – просто быть в безопасности, в его объятиях.

Престон уловил движение за спиной и вскочил, загородив собой Матильду. Уомсли стоял посреди комнаты, держа по пистолету в каждой руке.

– Как трогательно! Благородный лорд Батерс готов защитить любимую женщину ценой собственной жизни. Мило! Более чем счастлив подыграть тебе в этой сцене.

Вдруг он вскрикнул и упал, хватаясь за ногу. В ляжке торчал нож.

В дверях стоял Натан, одна рука вытянута вперед. Как вовремя! Счастье, что с Мэтти все в порядке. И какой молодец мальчишка! Престон им просто гордился. Натан бросился к Мэтти.

– Я истекаю кровью! Помогите! Позовите доктора!

Мэтти обняла Натана:

– Где ты взял нож?

– Джозеф подарил. Он сказал, нож мне очень пригодится. – Мальчик взглянул на Престона. – Я упражнялся.

– Я умру от потери крови! Неужели мне некому помочь?

Все трое повернулись к лежащему на ковре человеку.

– Нет!

Престон шагнул к Уомсли и ударом ноги выбил пистолеты из его рук. Ему до них теперь ни за что не добраться.

– Я позову констебля. Пусть мальчишку арестуют. – Уомсли стащил с шеи галстук и попытался перевязать рану. – Он хотел меня убить! В этом городе есть законы против убийц.

Престон одной рукой обнял Мэтти за талию, а другую положил на плечо Натану.

– Пойдемте домой.

Марсфилд ждал за дверью. Престон сказал:

– Спасибо, что дал нам минуту-другую. – Марсфилд посмотрел на Натана с недоверием.

– Хитрец во второй раз сумел от меня сбежать. – Он взъерошил мальчику волосы. – В тебе есть задатки.

Престон подтолкнул Натана к лестнице.

– Не пытайся заманить его на службу. Дождись хотя бы, когда он закончит школу.

– Эй, вы, там! Доктора!

Марсфилд сказал:

– Возьмите мой экипаж. Мы наведем тут порядок, а потом вызовем кеб.

Престон кивнул:

– Увидимся позже.

– Детективы из Скотланд-Ярда захотят задать кое-какие вопросы вам обоим. Я придержу их несколько дней.

Престон поблагодарил друга, и они двинулись вниз по лестнице. Натан шел впереди.

Мэтти пыталась удержать на плечах тяжелый плащ. Полы плаща волочились по ступеням, мешая ей идти.

Престон подхватил ее на руки и понес к карете.

– Куда он хотел заманить Натана?

– Мы поговорим потом.

Он сел, устроил ее у себя на коленях и на минуту прикрыл глаза. Ему просто хотелось держать Мэтти в объятиях, ощущая биение ее сердца. Он мог ее потерять! Ему так много надо было ей сказать. Слова переполняли душу. Но он не решался говорить в присутствии Натана.

Мэтти свернулась калачиком в тепле его рук. Силы возвращались к ней. Она чувствовала себя в безопасности – ведь Престон был рядом. Пусть им двигала только жалость – ей сейчас и этого было достаточно. Слава Богу, здесь был Натан. Его присутствие избавляло ее от необходимости рассказывать о том, что она пережила. Она хотела одного – забыть. Забыть все, что случилось. Уомсли. И то, как Престон смотрел на нее, когда ворвался в комнату, – она ясно читала отвращение в его глазах.

Престон взобрался на диван с ногами и скрестил руки на груди. Ни за что он не уйдет из собственной библиотеки, пока не увидит Мэтти. Путь домой занял совсем немного времени, к тому же рядом был Натан. Вот и не удалось поговорить. Но он чувствовал – Мэтти хочет ему что-то сказать. Потом ее увели Анна и Эдит. Дамы хлопотали вокруг дорогой бедняжки Мэтти, пока Корделия совсем не выбилась из сил. Муж увез ее домой. Марсфилд забрал детей, поручив их заботам гувернантки, и вернулся за женой. Мэтти все время оставалась наверху.

– Коньяку?

Престон покачал головой и закрыл глаза. Он не хотел пить коньяк., Не хотел разговаривать. Он только хотел знать, что с Мэтти все в порядке.

Наконец в библиотеку вошла Анна. Престон слышал, как она говорит что-то мужу. Он притворился спящим. Ему не нужен отчет из вторых рук. Он должен сам ее увидеть.

– Горячая ванна и пунш сделали свое дело. Бедняжка наконец заснула. Ей пришлось пережить так много! К счастью, это чудовище не причинило ей физического вреда.

Марсфилд спросил:

– Ты уверена, что она проспит всю ночь? Может, тебе остаться?

– В этом нет необходимости. Она не проснется.

Ха! Не знают они Мэтти так, как знает ее он. Она вскочит среди ночи и начнет бродить по дому. Может, она захочет взять книгу или выпить теплого молока. Он будет ждать.

Марсфилд вызвал лакея и потребовал подать экипаж.

Келсо сказал:

– Благодарю за участие. Я приготовил горячие кирпичи. Джайлз положит их вам под ноги. На улице холодно.

Он слышал шум. Марсфилд и его жена одевались. Анна спросила:

– Может, отвезти Престона в клуб?

Голос Марсфилда:

– Ты посмотри на него. Он совсем выбился[ из сил. Набрось на него одеяло. Пусть поспит.

– Но, сэр, он не может…

– Не надо его будить, Келсо. Он провел ночь в седле, а потом еще денек выдался на редкость трудными. Проснется – поедет в клуб. Проследи, чтобы никто не входил к нему утром, пока он сам не позвонит.

– Слушаюсь, сэр.

– И не буди его, чтобы снять плащ или сапоги. Пусть спит. Понятно?

– Да, сэр.

Престон ясно представлял себе натянутое выражение лица Келсо. Спать одетым, да еще в грязной, заляпанной неизвестно чем одежде!

Кто-то набросил на него одеяло. Он уловил аромат духов Анны, ощутил ее легкие касания. Она поцеловала его в лоб и шепнула пожелание спокойной ночи. Забавно. Он не почувствовал ничего, кроме простой благодарности. Как будто его поцеловала сестра.

Он слышал, как Келсо – судя по звуку шагов, это был именно он – закрывает шторы, гасит огонь в к камине, тушит свет.

Когда все ушли, а дверь закрылась, Престон встал и снял плащ и сапоги. Он не стал зажигать свет. Ему хватало слабого огня тлеющих в камине углей. Он ждал, когда в доме все затихнет. Приоткрыл на несколько дюймов дверь и стал прислушиваться.

Мэтти со вздохом перевернула последнюю страницу книги. Ей не хотелось вставать с удобного кресла. Она притворилась спящей, чтобы избавиться от Эдит и Анны. Не хотелось ей спать – нечего было и пытаться. Бодрствуя, она могла отогнать страшные воспоминания. Закрыть глаза означало дать волю кошмару.

Она потерла глаза. Часы, принадлежавшие когда-то ее матери, показывали половину третьего. Эти часы проделали вместе с ней долгий путь из Теннесси…

Мэтти решила взглянуть на детей. Спустила ноги на пол и надела домашние туфли. Заодно можно взять новую книгу. И выпить чего-нибудь согревающего. В ее маленьком домишке теплое молоко было всегда под рукой. Далекий милый дом! Там ей никогда не бывало страшно, несмотря на то что от ближайших соседей отделяли многие мили пути. В этом огромном доме было полно людей. Слуги прибежали бы по первому зову даже среди ночи. А она боялась заснуть.

Уомсли не причинил ей физического вреда. Но морально… В ее тихий мирок ворвалось зло. Ее душа лишилась покоя. Она не могла не вспоминать Уомсли. Анна уверяла, что он арестован. Вдруг ему удалось сбежать? Что, если он вернется?

Мэтти содрогнулась.

Она чувствовала себя в безопасности, только когда рядом был Престон.

Где он сейчас? За окном виднелся сад, за ним – пустынная улица. Что он делает? Спит? Играет в карты? Танцует?

Вздохнув, она натянула халат. Завтра ей предстоит хлопотный день. И слава Богу. У нее не будет времени думать о том, что произошло. Придет ли Престон на ее праздник? Она не успела его пригласить. Не до того было.

Мэтти взяла свечу. Она проверит, как там дети, а потом спустится на кухню. Может, добавить в молоко несколько капель опиумной настойки? Эдит на всякий случай оставила бутылочку на ее ночном столике.

Она медленно пила молоко, направляясь в библиотеку. Нужно взять новую книгу. Мэтти поставила чашку на столик и скользнула в приоткрытую дверь. В углу дивана спал Престон. Одна рука за спиной, ноги закрыты одеялом. Мэтти шагнула в комнату, осторожно прикрыв дверь, чтобы его не разбудить.

Ноги в мягких туфлях ступали совсем бесшумно. Даже во сне он выглядел измученным и несчастным. Лоб нахмурен, как будто его тоже терзали кошмары. Мэтти поставила свечу и поправила одеяло. Вдруг, неожиданно для себя самой, она присела на диван и прижалась к нему, натянув одеяло на них обоих. Он обнял ее.

– Почему так долго?

Мэтти попыталась вскочить, но он держал крепко.

– Я думала, вы спите. Я не хотела…

– Просто закрыл глаза. – Он дотронулся до ее подбородка. – А вам удалось поспать?

Она склонила голову:

– Конечно.

– Правда?

– Почти.

Она касалась губами его груди.

– Совсем нет?

Она кивнула и потерлась щекой о его рубашку.

– Его лицо стоит у меня перед глазами. Не могу понять, чем я привлекла его внимание. Что я ему сделала?

– Вы ничего не сделали. – Он приподнял ее лицо и заглянул ей в глаза. – Это он виноват. Не вы.

– Но почему я?

Он должен сказать ей правду. Она заслуживает того, чтобы знать.

– Ваше имя. Вы внучка герцога Норбундшира.

– Если родственники герцогов часто подвергаются такой опасности, я рада, что скоро все закончится. Я буду очень счастлива снова стать просто Мэтти Максвелл. Вот тогда я, может быть, смогу спокойно заснуть.

Престон провел пальцем по темному полукружию ее глазницы.

– Вы всегда остаетесь сама собой. Не важно, как вас зовут. И не важно, что он вам сделал. Вы можете называться хоть Армецией Пиклуорт – в душе вы всегда останетесь Мэтти.

Она улыбнулась и широко зевнула. Он притянул ее к себе и погладил по спине.

– Я могла бы спать здесь.

Это было бы лучше всего. Ей было так хорошо в его объятиях, так спокойно. Он может поговорить с ней позже, утром. Она отдохнет и окрепнет достаточно, чтобы узнать правду.

– Тогда закройте глаза и постарайтесь немного отдохнуть.

Мэтти подняла голову:

– Почему вы тогда отвернулись от меня?

– Когда? О чем вы?

– В спальне Уомсли. Когда вы меня спасли. Вы посмотрели на меня, как я стою там привязанная, и отвернулись. Я показалась вам отвратительной?

– Нет. Я просто убедился, что с вами все в порядке. Нужно было разобраться с этим слизняком.

– Я вам не отвратительна?

– Нет! Простите, я…

– Тогда почему вы меня не поцеловали?

– Что? Когда?

– В карете.

– Там был Натан.

– Когда мы приехали домой.

– Сбежался весь дом. Анна и Эдит не потерпели бы моего присутствия возле вас.

– Тогда сейчас. Поцелуйте меня сейчас.

– Мэтти, я думаю…

– Понятно.

Она отвернулась. Он держал крепко.

– Вы очень слабы сейчас. Вы пережили настоящий кошмар и чувствуете себя беззащитной. Я не могу воспользоваться вашей слабостью. Вам нужны отдых и покой.

– Мне нужны хорошие воспоминания. Они перевесят плохие. На самом деле…

Она сбросила одеяло и села. Затем подняла ночную рубашку и прижалась к нему. Ее колени обхватили его бедра.

Он всегда чувствовал возбуждение, когда она была рядом. Его тело мгновенно откликнулось на этот призыв. Престон пытался подавить желание, ведь ей надо отдохнуть.

– Мэтти, я…

– Вы мне отказываете?

Мэтти расстегнула его рубашку. Он почувствовал ее ладони на своей груди. Престон удержал ее руки.

– Вы не…

– Я знаю. – Мэтти смотрела ему прямо в глаза. – Когда я буду вспоминать этот день, я смогу вспомнить и эту ночь.

Престон поцеловал ее руки, лаская губами то одну ладонь, то другую.

– Я никогда не смогу вам отказать.

Мэтти довольно улыбнулась.

– Тогда поцелуйте меня. И побыстрее.

Престон обнял ее и поцеловал, мягко, нежно. Она впилась в него губами, но он все еще пытался сдержать себя и отступил, нежно лаская ее губы и гладя по спине.

Она оттолкнула его и села, нахмурив лоб. У него сжалось сердце. Он старался быть бережным…

– Если вы не хотите меня целовать, так и скажите. – Она хотела встать с дивана, но он удержал ее, положив руки ей на бедра.

– Конечно, я хочу вас целовать. И я вас целую.

– Так, как вы бы могли поцеловать свою бабушку.

– Неправда!

– Ну, не совсем так. Но очень похоже.

– Я стараюсь быть нежным. И заботливым.

– Вот как вы это называете?

– Поверьте, мне это дается нелегко.

– Я так и думала.

Мэтти быстро соскочила на пол и пошла к двери. Он догнал ее и обнял, повернув лицом к себе. Она затихла.

– Посмотрите на меня. – Она покачала головой:

– Мне не нужна ваша жалость. Престон обнял ладонями ее лицо.

– Очень трудно быть осторожным. Потому что на самом деле я хотел вот этого…

Он страстно поцеловал Мэтти.

Больше он не станет себя сдерживать. Мэтти отвечала с не меньшим пылом. Встав на цыпочки, она обхватила его руками за шею. В ней кипела страсть – и он чувствовал ее вкус. Ее желание. Ее любовь.

Он положил ладони на ее ягодицы и прижал ее к себе еще крепче. Она потерлась о него бедрами. Он слышал стон – его или ее? Обоим стало все ясно без слов. Язык страсти, язык их тел – только это имело значение.

Мешала одежда. Они были как одержимые. Не отрываясь от губ Мэтти, он разорвал завязки ее ночной сорочки. Она рывком сдернула с него рубашку. Он пил ее поцелуй, как измученный жаждой путник в пустыне припадает к источнику в оазисе. Соприкосновение их тел было восхитительно. Но этого мало. Престон подхватил ее на руки.

Мэтти хотела бы так много сказать ему! Как чудесно было то, что она чувствует. Как прекрасны его прикосновения. Но мысли путались, речь выходила бессвязной.

– Да, да…

Это было самое лучшее, что она могла сказать.

Престон отнес ее на диван, наступая на разбросанную по полу одежду. Мэтти получила минуту передышки. Она шепнула:

– Нет.

Ее руки обнимали его за шею. Он остановился.

– Здесь мало места. Мы могли бы пойти наверх, ко мне.

Престон покачал головой:

– Я не выдержу так долго.

Он схватил одеяло и принялся расстилать его поверх мягкого шерстяного ковра перед камином. Она смотрела, как перекатываются мышцы его спины, не в силах оторвать взгляд от этого восхитительного зрелища. Престон поворошил угли в камине. Золотистые блики заплясали на его коже, подчеркивая рельеф мускулов. Он посмотрел ей в лицо.

– Ты такая красивая…

– Я знаю, как я выгляжу.

Мэтти обхватила руками свою талию. Никогда она не считала себя красавицей. Слишком крупный нос. Слишком редкие и тонкие брови. Широкие бедра. Полная талия. Ноги слишком коротки… и так далее.

– Ты само совершенство. – Престон подошел к ней и взял ее за руки. – Не надо стесняться. Мне нравится смотреть на тебя.

– Престон, пожалуйста…

– Твоя кожа – как тончайший фарфор, гладкая, шелковистая. И теплая. А там, где загар, твоя кожа напоминает золотистый мед.

– Просто я ненавижу шляпы…

– Замолчи. Дай сказать. Я хочу попробовать этот мед. Я хочу целовать тебя там, где тебя касалось солнце. И там, куда оно не забралось. Я обожаю молоко с медом.

Он подтолкнул ее вперед, на одеяло.

– Ты прекрасна. Прекрасны твое лицо и тело. Прекрасна твоя душа – она озаряет тебя неземным светом. Этот свет – мое солнце. Твое тепло как воздух для меня. Улыбка – ласковая вода. Я не поэт…

– У тебя чертовски хорошо получается.

Мэтти улыбалась. Он заставил ее почувствовать себя восхитительной! Он засмеялся:

– Будь я поэтом, я бы написал сонет в честь каждого уголка твоего тела. Я обожаю твое тело! Ты бы читала сонеты, а я бы целовал то местечко, о котором ты читаешь. Чтобы ты знала – это не просто слова.

Она приподняла бровь:

– И что тебе так нравится в моем теле?

Он шагнул к ней.

– Твои локти…

Престон накрыл ее локти ладонями.

– Локти?

Он сошел с ума?

– Их так часто недооценивают.

Престон наклонился и поцеловал нежную кожу в изгибе правого локтя.

– Кажется, я понимаю…

Теперь он ласкал языком левый локоть. Мэтти почувствовала, как задрожали ее бедра.

Ей никогда не приходило в голову, что локти – такое чувствительное место! Любое его прикосновение возбуждало.

– А еще локти могут пригодиться вот для этого…

Ее руки снова обнимали его шею. Престон поцеловал ее – долгим, медленным поцелуем.

– Колени тоже недооценивают…

Он опустился на одеяло, увлекая Мэтти за собой.

– Да, без них никак.

– А бедра? – Теперь она лежала на спине на мягком одеяле. – А к суставам ты тоже питаешь особое чувство?

Он ответил, устраиваясь рядом:

– Дело не в этом. Просто я хочу сказать, что обожаю тебя всю. Хотя, если честно, есть у меня любимые места…

Он погладил ее грудь, У нее перехватило дыхание.

– Твердые и в то же время такие мягкие. Мне придется написать целую книгу сонетов про твои груди, если за это мне позволят целовать их как можно чаще…

Он коснулся губами ее груди, лаская сосок языком. Погладил другую грудь, повторяя большим пальцем движения языка. Мэтти кошкой извивалась под ним.

Рука Престона скользнула по ее животу, спускаясь все ниже, ниже…

Он хрипло проговорил:

– Здесь еще одно любимое местечко… – Его теплое дыхание ласкало кожу.

Что это? Теплый, влажный поток. Она замерла.

– Да, да, моя сладкая…

Если ему нравится, значит, все в порядке. Он нашел волшебный бугорок и дотронулся до него. Какое блаженство! Она забыла обо всем на свете.

«Какая радость – дарить ей наслаждение! С какой готовностью откликается ее тело…»

Мэтти застонала. Ее пальцы впивались ему в спину.

Он вошел в нее одним сильным ровным движением. Как будто вернулся домой после долгого путешествия.

Он сел на пятки, увлекая ее за собой. Теперь она сидела у него на коленях. Он лег на спину. Она оседлала его бедра, как наездница. Одеяло сбилось, и он выдернул его из-под себя. Он опять вошел в нее – движение получилось сильнее, чем он намеревался. Мэтти судорожно вздохнула, ее глаза широко раскрылись от удивления. Он понял. Еще раз и еще. Она обхватила коленями его талию и понеслась, как на диком мустанге.

Ее упругая плоть дрожала и изливала теплое молоко. Ее тело изогнулось, голова запрокинулась. Она выкрикивала его имя. Престон не мог больше сдерживать себя. Он сжал ее бедра и вошел в нее глубоко-глубоко, раз, второй… Оба достигли пика наслаждения одновременно.

Мэтти рухнула ему на грудь. Ее кости точно расплавились. Он накрыл одеялом себя и ее. Мало-помалу их дыхание выровнялось. Она вдруг спросила:

– И что теперь?

Глава 23

Мэтти лежала, подперев ладонями подбородок. Они все еще оставались на полу. Огонь в камине почти угас.

– Что мы будем делать дальше? Просто встать и одеться? Неинтересно.

Он засмеялся. Смех отдавался в ее теле. Престон сказал:

– Мы могли бы поспать.

– Мы могли бы поговорить.

Он жалобно застонал:

– Ну почему вы, женщины, так любите болтать после любви?

– Все женщины себя так ведут?

– Не знаю. Я не занимался любовью со всеми женщинами в мире.

Она ущипнула его руку. Он фыркнул.

– А сколько у тебя было женщин?

– Не скажу.

– Должно быть, много. Ведь ты такой чудесный любовник. То есть я не могу сравнивать. Но я чувствую! Сколько же? Пять? Десять? Двадцать? Останови меня, когда я подберусь к нужной цифре.

– Я отказываюсь отвечать. Во-первых, я не считал. Во-вторых, и это главное, я любил только одну женщину. Да, были другие, но настоящая любовь была только одна.

– Кто же эта женщина?

– Вы смеетесь?

– Нет. То есть я, наверное, с ней не знакома, но имя?

– Мэтти Максвелл.

– Что?

– Так ее зовут.

– Это я единственная?

– А про кого ты подумала? А если уж называть вещи своими именами, то мы оба любим друг друга.

Мэтти закрыла глаза.

– Черт возьми. Я просто хотела получить приятное воспоминание. А получила чертовски приятное воспоминание…

– Кто говорит о воспоминаниях?

И он снова любил ее. Медленно. Нежно.

Келсо встал незадолго до рассвета – по старой привычке. Нашел чистую рубашку, галстук и нижнее белье для хозяина. Держа в одной руке одежду, в другой кувшин с горячей водой, камердинер направился в библиотеку.

У дверей библиотеки он задержался, недоуменно разглядывая столик. Откуда взялся здесь стакан с недопитым молоком? Нужно поговорить с Джайлзом. Это его недосмотр.

Стараясь ничего не уронить, он осторожно открыл дверь. В комнате царил полумрак. Бесшумно пройдя по ковру, Келсо разложил одежду хозяина на столике недалеко от двери. Когда Престон проснется, все будет под рукой. Келсо нагнулся, чтобы поднять разбросанную по полу одежду. Странно, сорочка хозяина оказалась разорванной. Видимо, его сиятельство раздевался в полусне. Вдруг его поразило: сорочка-то женская! Он резко обернулся.

Престон спал, наполовину свесившись с дивана. Как будто он свалился в изнеможении. Поверх он натянул одеяло… на них обоих. Обняв Престона, рядом с ним спала Мэтти. Ее головка лежала на его обнаженной груди.

Келсо пулей вылетел в коридор. Прикрыв за собой дверь, он громко откашлялся и постучал. Престон крикнул:

– Войдешь – застрелю!

Келсо улыбнулся и прокричал в ответ:

– Доброе утро, милорд! Я подумал, может, вы захотите вернуться в клуб, пока не проснулись все в доме.

– Спасибо, Келсо. Отправляйся на кухню и распорядись насчет завтрака. Подашь через двадцать минут.

– Очень хорошо, сэр.

Келсо направился на кухню. Боже всемогущий, сделай так, чтобы все обернулось к лучшему!

Мэтти потянулась и улыбнулась наступающему утру. Она едва помнила, как незадолго до рассвета Престон отнес ее наверх, в спальню. А вот все остальное она помнила отлично. Она улыбнулась и выпрыгнула из постели.

Так много нужно успеть! Она позвонила Эдит, умылась и оделась. Сегодня Мэтти выбрала свое старое голубое платье – предстояло поработать.

– Доброе утро, миледи. – Эдит внесла поднос с завтраком. – Почему вы в старом платье? У вас так много красивых нарядов!

Мэтти посмотрела на часы. Половина первого!

– О нет! Почему вы меня не разбудили? Нужно столько всего успеть.

– Мистер Келсо запретил вас беспокоить.

– Он сказал, когда вернется мистер Престон?

При мысли о Престоне у нее по спине прошел холодок.

– Нет, он этого не говорил.

Чтобы скрыть разочарование, Мэтти схватила чашку с кофе и сделала большой глоток.

– Где Натан и Бесс? Чем они занимаются?

– Бесс уже уложили поспать. Натан вместе с Джайлзом и лордом Берком рубят елку. Ее поставят в гостиной. Смешной обычай, мне кажется.

Мэтти вытерла руки. С завтраком покончено. Повязав фартук, она вытащила из ящика стола свою записную книжку. Список дел, которые нужно успеть сделать в последнюю минуту. Сначала украшения из цветов. О Боже! Анна справлялась с этим за несколько минут. А ей, Мэтти, понадобится не меньше часа. Она должна изготовить четыре букета.

– Цветы уже доставили?

– Они в кухне, на леднике.

Мэтти сунула записную книжку в карман. Сбегая вниз по ступенькам, она услышала настойчивый стук в парадную дверь. Джайлз ушел за елкой. Келсо куда-то запропастился. Мэтти не знала, что ей делать. Она вчера открыла дверь одному гостю – Уомсли. Ей показалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. Нечем стало дышать. Страх сжал ее горло, словно гигантская рука, вознамерившаяся ее задушить.

Проклятие! Она так и будет жить в страхе, вздрагивая от каждого стука? Поборов ужас, она заставила себя отпереть дверь.

– Добрый день. Это дом лорда Батерса? Пожилой толстяк снял шляпу, обнажив копну белоснежных волос.

Мэтти вздохнула с облегчением. Красные щеки, объемистый живот. Глаза радостно подмигивали. Это актер, которого Анна наняла на роль Санта-Клауса, чтобы повеселить детей.

– Должна сказать, вы отлично подходите. Вылитый Санта-Клаус.

– Прошу прощения, мадам?

Мужчина рассмеялся и сказал что-то через плечо. Она увидела, что за его спиной стоят еще двое.

– Я не знала, что леди Анна наняла вас всех…

– Это мои друзья…

– Но у нас только один костюм!

Посетитель откашлялся.

– Мадам…

Она услышала голоса Эдит и Бесс.

– Быстро. Нельзя, чтобы девочка вас увидела. – Мэтти схватила толстяка за руку и потащила на лестницу черного хода.

– Вы посидите на кухне, пока не начнется праздник. Уверена, миссис Донафри найдет для вас угощение, чтобы скоротать время.

Мужчина спросил:

– Донафри – это мастерица делать пудинги? – Его спутники ковыляли за ними.

Мэтти рассмеялась:

– Верно. И она наготовила на много дней вперед. Мэтти обогнала их, чтобы предупредить миссис Донафри о приходе актеров. Гостей нужно было накормить и разместить на первом этаже, где их никто бы не увидел. Войдя на кухню, трое стариков радостно заулыбались, вдыхая чудесный запах выпечки.

Миссис Донафри, высокая статная женщина, постучала деревянным половником по столу:

– Покажите руки. Никто не сядет за стол с грязными ногтями.

Двое мужчин послушно протянули руки ладонями вниз, как послушные школьники. Третий быстро последовал их примеру.

– Вас как зовут?

– Это Лот и Уигги, а я Шекспир, или просто Шейки. – Затем он продолжил: – Позволю себе процитировать графа Литтона: «Мы можем обойтись без поэзии, музыки и картин. Обойдемся без совести, без сердца. Проживем без друзей и без книг. Но цивилизованный человек не может обойтись без кухарки». Так что мой вам поклон. – Он поклонился.

Донафри ответила ворчливо:

– Слишком много слов. К чему бы это? – Вид у нее, однако, был польщенный. – Садитесь же.

Они бросились к стульям.

– И следите за манерами. Только попробуйте устроить свинарник – живо отправитесь греть пятки в сарай.

– Можно нам по кусочку пудинга?

Мэтти достала цветы и разложила их на столике у стены. Вазы она уже подобрала. Нужно было принести нож. Когда она вернулась, у стола стоял Уигги, затейливо укладывая цветы на длинное узкое блюдо.

– Как красиво!

– Он вас не слышит. Потерял слух примерно месяц назад. Теперь глух как пробка.

– Он ловко управляется с цветами!

Лот сказал:

– Так ведь он всегда делал букеты для церковного алтаря!

Шейки добавил:

– Скучает бедняга Уигги по своему саду! Если хотите, он с радостью займется вашими букетами.

Мэтти похлопала старика по плечу. Он повернулся. Она показала на цветы и улыбнулась. Потом она поцеловала старика в щеку– это был самый простой способ сказать спасибо глухому.

Уигги покраснел, а Шейки рассмеялся. Миссис Донафри стукнула ложкой по столу:

– Относитесь с почтением к леди Матильде.

Шейки быстро взглянул на девушку. Он был явно удивлен.

Миссис Донафри поставила перед Шейки миску нелущеного гороха. Лоту выпало чистить картошку.

– Отработайте свой ужин. Чем вы лучше своего друга? Справитесь – получите двойную порцию пудинга.

Старики принялись за работу. Шейки сказал:

– Прошу меня простить. Я не хотел проявить неуважение.

Ему не очень-то удавалось сладить с горохом. Мэтти улыбнулась:

– Ничего страшного.

Лот объяснил:

– Мы думали, вы экономка или горничная.

Миссис Донафри многозначительно откашлялась и сделала строгое лицо. Мэтти рассмеялась:

– Я вынуждена оставить вас на попечении миссис Донафри. – Она извлекла из кармана записную книжку. – У меня много дел.

Шейки сказал:

– Увидимся позже.

Он восхищенно посмотрел на фруктовый торт, который кухарка поставила на подоконник.

– Боже, а как быть с костюмами? У нас только один.

– Не беспокойтесь, дорогая. – Миссис Донафри проводила Мэтти до лестницы. – Мистер Келсо что-нибудь придумает. К началу праздника он приведет эту троицу в надлежащий вид.

Мэтти побежала наверх. У нее возникло странное предчувствие. В чем дело? Она не испугалась, нет. Просто что-то не давало ей покоя. Она тряхнула головой. Время не ждет. Вытащив карандашик, она записала поручение для Джайлза. Пусть купит еще один рождественский подарок.

Мэтти просмотрела список дел. Еще два пункта – и можно идти одеваться к празднику. Она завернула за угол и заметила, как Натан крадется к дверям в гостиную. Она на цыпочках подобралась к мальчику и ухватила его за талию. Нечего ему подсматривать.

– Нельзя, чтобы вы видели елку и подарки, пока не начнется праздник.

– Я в-выслеживаю Д-д-жайлза. – Лицо мальчика было разрисовано яркими полосами. – Мы играем в к-ковбоев и индейцев. Я и-индеец.

– Правда?

– Е-если я за-застану его врасплох, я п-получу ле-ле-денец. – Натан подошел к двери. – Он в г-гостиной…

– Ничего подобного. Джайлза нет в гостиной.

– Я с-слышал г-голос.

– Я отправила его за подарками.

– О-о ч-черт! Б-было т-так весело.

– Я думала, ты играешь с сестрой.

Натан скорчил гримасу:

– С ней Эдит.

Мальчик жестами показал: вот девочку купают, вот заплетают косички, укладывая их кольцами. Он кривлялся, глядя в воображаемое зеркало.

Мэтти закусила губу, чтобы не рассмеяться. Очевидно, Натан не разделял любовь сестры к нарядам и украшениям.

– Отлично. Тебе, по-моему, тоже пора в ванную.

– Н-не нужно!

– Нет, нужно. – Она повела его в ванную. – Санта-Клаус посмотрит – а у тебя грязь за ушами. – Мэтти попыталась ущипнуть его за ухо. Натан увернулся. Она поймала его в охапку и начала щекотать. Вскоре они с воплями и смехом катались по полу.

– Немедленно прекратите.

Мэтти перекатилась на спину и посмотрела на стоящую в дверях женщину. Элегантно одетая, в послеобеденном платье цвета бронзы с кружевной бежевой отделкой. Седые волосы высоко начесаны в стиле мадам Помпадур. Большая треугольная шляпа, казалось, чудом держалась на макушке. Тростью из черного дерева дама постукивала по полу.

– Мне следует вышвырнуть вас на улицу безо всяких рекомендаций за недопустимое поведение.

Мэтти встала и оправила фартук. Натан спрятался за ее юбкой. Почему сначала дама показалась ей высокой? Они были почти одного роста.

– Мы немного подурачились, вот и все.

– Безобразие! Хотя чего еще ожидать? Неудивительно, что мне до сих пор не принесли чай. Я жду целых девять минут.

Мэтти отослала мальчика наверх, шепнув:

– Не беспокойся. Все в порядке.

Натан медленно пошел вверх по лестнице, оглядываясь на незнакомку. Мэтти сложила руки на талии.

– Мадам, я с вами не знакома, но, думаю, вы…

– Это видно по вашему поведению.

– Вы, очевидно, моя гостья…

Дама возмутилась:

– Ваша гостья? Я бы так не сказала.

Мэтти начинала раздражать грубость посетительницы.

– В таком случае я просила бы вас удалиться.

Дама молча вздернула подбородок и осмотрела Мэтти с головы до ног. В холле появилась экономка с тяжелым подносом в руках. Увидев даму, она остановилась как вкопанная. Мэтти сказала:

– Несите обратно. Леди уже уходит.

Дама распахнула входную дверь.

– Миссис Мэнор, я вернусь ровно в восемь. Передайте моему сыну, чтоб был дома. А эту нахалку выставить вон.

Величественной походкой она выплыла на улицу. Мэтти вцепилась в ручку двери. Она умоляюще посмотрела на экономку:

– Неужели я выгнала мать Престона из его же собственного дома?

– Боюсь, что так.

Она смотрела на Мэтти с сочувствием.

Ведь она вернется! В восемь! Когда в доме будет полно гостей.

Мэтти медленно затворила дверь и пошла в библиотеку. Взяла перо и бумагу.

Вошла миссис Мэнор с подносом, поставила его на стол и налила чашку чаю.

– Что вы делаете?

Она поставила чашку перед Мэтти.

– Нужно отменить вечеринку.

Мэтти быстро нацарапала записки Анне, Корделии и Вивиан. Ее планы изменились в последнюю минуту, писала она.

– Пожалуйста, пусть письма отнесут немедленно.

– Вы уверены, что это необходимо?

– Вряд ли гостям понравится, если они станут свидетелями безобразной сцены.

– Но вы столько работали, и дети ждут. Может быть, она не придет. Или его сиятельство съездит к ней.

– Мы не знаем, когда вернется Престон. Поэтому не стоит рассчитывать на его помощь.

Мэтти взяла адресованное Анне письмо и написала постскриптум. Если Анна захочет, можно отправить к ней Санта-Клауса. Пусть повеселит Андреа и Стивена. Потом вернется к Бесс и Натану. Она изобразила храбрую улыбку и вернула письмо экономке.

– Скажите всем в доме, что праздник состоится, но без гостей. – Она встала. – Пойду одеваться.

У Мэтти не было привычки проводить часы за туалетным столиком. Она искупалась и вымыла волосы, смазала кожу лосьоном. Надела белоснежную кружевную сорочку, корсет, черные шелковые чулки, алые подвязки, черные лайковые бальные туфельки и белую нижнюю юбку. Накинула любимый бирюзовый халатик и села, чтобы Эдит занялась волосами. Тут не годились ни классический узел на затылке, ни корона из кос. Эдит настаивала, что к новому платью требуется особая прическа. Высокая копна завитых волос, украшенная бутонами алых роз. Длинный локон сбоку, вдоль шеи.

Ей доложили, что Престон дожидается внизу. Она заторопила Эдит. Еще три белоснежные кружевные нижние юбки и, наконец, великолепное платье. Сшитое из алого шелка, отделанное золотыми нитями. На корсаже – широкая лента, перекрещенная на груди и слегка прикрывающая плечи. Из-под корсажа выглядывали кружева сорочки. Благодаря простому покрою изысканная материя казалась сияющей. Подол – добрых десять ярдов алой ткани – был сзади подхвачен буфами, открывающими взгляду кружева нижней юбки.

Мэтти дополнила наряд золотыми серьгами. Они достались ей от матери. Натянула длинные белые перчатки. Взяла веер из золотой бумаги и ридикюль из золотой сетки – для носового платка и флакончика с ароматическими солями.

Она медленно спускалась по лестнице. Престон стоял, облокотившись на перила, обмениваясь приветствиями со снующими туда-сюда слугами. Он вдруг посмотрел на нее, и по выражению его глаз она поняла – усилия были не напрасны. Мэтти улыбнулась. Он был так красив в черном вечернем костюме, с белоснежным галстуком и золотыми запонками. По случаю праздника он приколол бутоньерку из остролиста.

Слуги в праздничных форменных нарядах выстроились вдоль стены по старшинству. Начиная с Келсо, в черном фраке и белых перчатках, – он исполнял сегодня обязанности дворецкого – и заканчивая Джайлзом в парадной зеленой ливрее. Они приветствовали хозяйку дома. Здесь были даже Шейки в костюме Санта-Клауса и Уигги с Лотом в зеленых бриджах и красных камзолах наподобие охотничьих. На ногах у них красовались остроносые башмаки, на головах – остроконечные шапки. Интересно, где они их раздобыли?

– Вы воплощение красоты…

Престон протянул ей руку. Она сошла со ступеньки и встала рядом с ним. Он низко поклонился. Мэтти присела в изящном реверансе. Джайлз сбегал за корзинкой, которую Мэтти в спешке оставила в спальне. Первый подарок она вручила Келсо – черный шелковый жилет.

– В этом нет необходимости, миледи. Лорд Батерс уже одарил нас. Он был очень щедр.

– Просто в знак признательности.

Вероятно, Келсо знал, что скоро их затея подойдет к концу. Челядь отправится туда, откуда взялась. Недавно нанятые слуги останутся без работы. Мэтти подарила миссис Мэнор и миссис Донафри кружевные воротники, которые подойдут к любому платью. Она поблагодарила женщин за заботу о ней и детях. Обе горничные получили отделанные кружевами носовые платки. Джайлзу достался карманный нож. Лакей был так добр к Натану!

Вот и трио актеров. Для Уигги она приготовила новый слуховой рожок, а для Лота – ярко-малиновый носовой платок. Старик тотчас пустил его в дело – вытереть непрошеную слезу. Она преподнесла Шейки длинный шарф из красного бархата. Шарф согреет горло и защитит голос. С верхней площадки Эдит сообщила:

– У нас все готово!

Мэтти втащила Шейки и его приятелей в библиотеку. Эдит сошла вниз, держа за руку Бесси. Девочка выглядела восхитительно в белом кружевном платьице с красными лентами, белых чулочках и красных туфельках. Ее золотистые кудряшки тоже были уложены в прическу. За ними шел Натан. Он решительно отказался надеть бархатные короткие штанишки. Мэтти пришлось согласиться на длинные брюки. Ему явно мешал широкий воротник, но в целом мальчик выглядел очень нарядно.

Эдит сняла Бесси с последней ступеньки и поставила на пол. Мэтти взяла девочку за руку. Наконец дети увидят первую в их жизни рождественскую елку!

Она кивнула Келсо, но Престон успел раньше. Двустворчатая дверь гостиной распахнулась.

– Сюрприз!

Впервые в жизни Мэтти чуть не упала в обморок.

Глава 24

Мэтти не верила собственным глазам. Там, в гостиной, собрались друзья Престона. Все это время они терпеливо ждали в полной тишине. Там были Марсфилд, Анна и их дети, Берк с Корделией, Вивиан и с ней толстяк в ярком расшитом жилете, не иначе как ее муж Тео. Все те, кому она посылала письма, что праздник отменяется!

Престон поцеловал ее. Все зааплодировали. Щеки Мэтти зарделись.

Он шепнул:

– Мы стоим под омелой…

От его улыбки у нее закружилась голова.

– Что еще мне было делать?

Она ответила шепотом:

– Это не совсем тот поцелуй…

– Подожди, пока мы не останемся одни. Тогда мы найдем этой омеле достойное применение.

Его руки обняли ее талию. Они вошли в гостиную. Анна шагнула вперед.

– Не понимаю. Вы не получили моего письма?

– Разумеется, получила. Слава Богу, миссис Мэнор догадалась сделать приписку. Объяснила, в чем дело.

Мэтти обернулась. Слуги исчезли, как по волшебству.

– Мы все в свое время познакомились с матушкой Престона. Вот мы и пришли, чтобы оказать вам поддержку, дорогая.

Вивиан сказала:

– Пропустить отличную вечеринку? Ни за что.

Все захлопали в ладоши. Анна продолжала:

– И мы решили, что дети отправятся ужинать, скажем, без четверти восемь. А потом, уже после… гм… представления…

Мэтти застонала. Престон сжал ее талию.

– Придет Санта-Клаус. Все радостно закричали.

– Потом дети отправятся спать, и тогда…

Старшая дочь Анны, Андреа, скорчила грустную гримасу. Марсфилду пришлось пощекотать девочку, чтобы она заулыбалась опять.

– Будет поздний ужин у взрослых.

Теодор провозгласил:

– Я выпью за это!

Вивиан засмеялась:

– Не увлекайся! А то придется отправить тебя в постель пораньше, вместе с детьми.

– Спасибо, друзья… – Мэтти искала в ридикюле носовой платок. – У меня никогда не было таких друзей, как вы. Это Рождество я запомню на всю жизнь.

Еще несколько носовых платков явились из сумочек. Корделия расплакалась, как ребенок. Берк объяснил:

– Она сейчас такая чувствительная!

Он усадил жену на стул и дал ей свой огромный носовой платок вместо изящного кружевного лоскутка, который она держала в руках.

Тео сказал:

– Я думал, тут веселый праздник. Пусть лучше играет музыка!

Он уселся за детское пианино в углу гостиной и принялся колотить по клавишам, исполняя рождественские гимны. Джайлз разлил шампанское по хрустальным бокалам. Дети получили клубничный пунш. Горничные разносили закуски. Мэтти и Престон обходили гостей с пожеланиями счастливого праздника.

Мэтти отступила назад, чтобы охватить взглядом чудесную картину. Сидя на полу, Берк и Марсфилд играли с Натаном и Стивеном. Шлепки по полу, смех. Бесс сидела на коленях у Вивиан, изучая ее многочисленные расшитые бусинами кружевные воротники. На диване Андреа и Корделия обсуждали имена для будущих младенцев. Анна и Тео играли в две руки.

– Еще одна картина на память? – Престон обнял ее сзади за талию.

– Да…

Она улыбнулась и прижалась к нему. Престон увлек ее в столовую и поцеловал. Мэтти засмеялась:

– Здесь нет омелы!

– Кому она нужна?.. – Еще один поцелуй. – Я ждал этого целый день.

Он сунул руку в карман и вытащил коробочку. Она шепнула:

– Я думала, мы обменяемся подарками попозже…

– Это не рождественский подарок. Это твое.

Смущенная, она открыла коробочку и увидела кольцо. Бриллиант в окружении крупных рубинов.

– Это кольцо моя бабка получила в день помолвки. Теперь оно твое. Я люблю тебя, Мэтти Максвелл. Ты выйдешь за меня замуж?

– О Боже! – Она этого не ожидала. – Выйти замуж?

– Не совсем тот ответ, которого я ждал…

Ей нужно было подумать не только о себе. Дети! Конечно, Престон доказал, что умеет ладить с ними. Но ведь он сам признался, что из последних семи лет пять провел в странствиях. Что за жизнь будет у Натана и Бесс? Переезды с места на место. Авантюры. Может даже, им придется спасаться от полиции! Ее собственное детство прошло именно так. Искатель приключений – не самый хороший отец. Смогут ли они осесть и зажить своим домом? Представить только – Престон работает на ферме! А еще есть его семья…

– Тут есть над чем подумать. Я тоже люблю тебя. Но это не означает, что мы должны пожениться.

– Скажи это еще раз.

– Это не означает, что…

– Нет. Что ты меня любишь.

– Я тебя люблю!

– И я люблю тебя! Только это важно. Со всем остальным мы справимся.

– А дети?

– Я люблю твоих детей. Буду счастлив и горд стать им отцом.

– Никаких авантюр?

Он вздохнул:

– Об этом…

– Да ладно.

Мэтти сжала губы. Даже если он пообещает покончить с прошлым, что с того? Отец тоже пробовал завязать. Ему удавалось – на какое-то время, очень недолгое. Нужно ли ей это? А если он ее бросит? Как ей тогда жить?

Но как отказаться от счастья, даже если оно будет недолгим?

– Мэтти, мне надо…

Он вдруг замолчал и повернулся к двери. Мэтти поняла, что в гостиной воцарилось молчание. Неужели мать Престона пришла раньше, чем обещала?

Заплакала Бесси. Мэтти бросилась в гостиную. Кто это? Она растерянно хлопала глазами.

– Преподобный Хеншо?

Священник вцепился в косяк двери, пытаясь освободиться от Келсо. Камердинер держал его за руки, а Джайлз ухватил за ногу. В руке у Хеншо был пистолет.

– Вот и ты! Моя возлюбленная, предназначенная судьбой, моя невеста! Я здесь, чтобы спасти тебя от участи, которая еще хуже, чем смерть!

Мэтти огляделась. Анна взяла Бесс и понесла ее вон из комнаты. С ней ушли ее дети. Берк взял за руку Натана. Мальчик смотрел на Хеншо ненавидящим взглядом и пытался вырваться. Тео яростно звонил в колокольчик, словно колокола Биг-Бена возвещали полночь. Вивиан хлопотала вокруг Корделии. Марсфилд подошел к Престону и стал с ним плечом к плечу. Мэтти крикнула:

– Что вам здесь надо? – Она махнула Келсо и Джайлзу.

– Я последовал за вами. – Хеншо поправил пальто и шагнул вперед. – Чтобы уберечь тебя от зла. Посмотри, как ты одета! – Он поднял пистолет. – Распутная девка! Иезавель! Я пришел, чтобы спасти тебя от греха и соблазна.

Престон прорычал:

– Да он сумасшедший!

Марсфилд положил руку ему на плечо и тихо сказал:

– Я уже послал за полицией. Надо его пока успокоить, чтобы никто не пострадал.

– Ты! – Хеншо указал пальцем на Престона. – Это ты втянул ее в эту грязь! Гореть тебе в аду!

– Может, и так. Но не тебе решать. – Голос Престона был совершенно спокоен. – Предлагаю покинуть мой дом.

Хеншо крикнул Мэтти:

– Я твое спасение! Ты предназначена мне в жены Всевышним. Когда мы поженимся…

Она сказала:

– Этого не будет.

Он потряс пистолетом:

– Еще как будет. – Он извлек книгу из кармана. – Я сам нас обвенчаю. Прямо сейчас. Возлюбленная…

– Она не может выйти замуж без моего согласия.

В гостиную вошел Шейки, все еще одетый в костюм Санта-Клауса.

– А ты кто такой, черт возьми?

– Шейки, нет!

Мэтти очень испугалась. Вдруг Хеншо пристрелит старика?

– Пожалуйста, уйдите!

– Не могу. – Он снял маску и посмотрел Мэтти в глаза. – Я герцог Норбундшир, твой дедушка.

Хеншо упал на колени, словно намереваясь целовать герцогу сапоги.

– Я прошу ее руки. Я женюсь на ней. Ее деньги достанутся церкви.

Мужчины склонили головы. Женщины присели в реверансе. Шурша, их юбки падали изящными складками.

– Ваша светлость…

Престон шепнул уголком губ:

– Приседай. Это действительно герцог.

Но Мэтти стояла и смотрела на него во все глаза. Ее дедушка!

Вдруг она все поняла. Престон лгал ей с самого начала! Он не собирался дурачить герцога. Это ее он одурачил. Бедная простушка! Позор ему. Позор ей, что поверила.

Она повернулась и побежала, не разбирая дороги. Она задыхалась в этих стенах. Прочь, как можно дальше отсюда, от этого человека. Как она раньше не догадалась? Вообразила, что такой мужчина, как Престон, может ее полюбить. Как она глупа. Деньги ее деда – вот во что он влюбился.

Мэтти выбежала на улицу. Зимняя ночь приняла ее в объятия. Она судорожно вдыхала морозный воздух. Что она делает? Хочет умереть от простуды? А дети? Она обхватила себя руками.

Вдруг ей стало тепло. Мэтти обернулась и оказалась лицом к лицу с Престоном. Его белая сорочка сверкала в лунном свете. Она сбросила его сюртук.

– Пожалуйста, наденьте. Вы ведь не хотите заболеть.

Если она сляжет, ей не уехать так просто. Мэтти набросила сюртук на плечи, просунула руки в рукава. Она поняла свою ошибку, но было поздно. Она почувствовала запах его одеколона. Его тепло обволакивало тело.

– Вы лгали мне с самого начала.

Она пыталась не думать, что он стоит так близко…

– Скажи я вам тогда правду, вы бы мне не поверили. Вы бы ни за что не согласились уехать со мной.

– И вы решили меня обмануть. Или это было задумано с самого начала?

– Я пытался сказать вам об этом…

– Вы не очень-то старались.

– Не было подходящего момента.

Она презрительно фыркнула. А когда они танцевали? Занимались любовью? Он ждал удобного момента? Неужели все, что он говорил, ложь?

– Мэтти, я люблю вас. Я хочу жениться на вас. Она не могла ему верить.

– Мои деньги – это приятное дополнение? Вы ничем не лучше Хеншо.

На самом деле она так не думала. Просто вырвалось.

– Оставьте свои чертовы деньги себе. Мне они не нужны. Никогда не были нужны. Так и знал, что они станут препятствием.

Он казался таким искренним! Как и раньше.

– Очень трогательно. Это могло бы сработать, не получи я столь суровый урок. Я больше не позволю вам дурачить меня.

Он протянул к ней руку:

– Что сделать, чтобы вы мне поверили? Я люблю вас и хочу прожить жизнь рядом с вами.

– Ничего. – Она оттолкнула его руку и направилась к дому. – Совершенно ничего.

Снег падал Престону на плечи, а он не чувствовал холода и ветра. Настоящий холод сковал его сердце. Он оскорбил ее. Странно, что сердце еще продолжает биться, кровь бежит по венам. Пора возвращаться в дом и с небес на землю. Остаток своей презренной жизни он проживет без нее. Ступенька за ступенькой. Год за годом.

Мэтти стояла в дверях и смотрела на гостей. Скоро они ее возненавидят – ведь они друзья Престона.

– Спасибо, что пришли. Пожалуйста, извините, но мне придется вас покинуть.

Не говоря больше ни слова и ни на кого не глядя, Мэтти повернулась и побежала наверх. Она боялась разрыдаться у всех на глазах.

Она сняла сюртук Престона и швырнула его в угол. Пожалуй, надо выбросить его в холл. Она схватила сюртук. Из кармана выпало письмо, надписанное его четким почерком. Адресовано ей! Не станет она читать письмо этого обманщика. Надо бросить его в огонь. Мэтти повернулась к камину.

В последний момент у нее не хватило решимости сжечь письмо.

Конверт был толстый и тяжелый. Настрочил сонетов? Ругая себя за слабость духа, она уступила любопытству и сломала печать.

Она узнала его писчую бумагу с гербом в верхнем левом углу.

«Моя нежно любимая, я везде искал подарок, достойный тебя. Я не нашел шелка, столь же нежного, как твоя кожа. Духов, столь же благоуханных, как твой аромат. Кружев, столь же воздушных, как твои волосы. Драгоценные камни меркнут в сиянии твоих глаз.

И все же мне удалось отыскать кое-что особенное, чтобы отметить наше первое Рождество. Прими этот подарок. Я бы подарил тебе луну и звезды, но они не поместятся в конверте.

Ты принесла мне столько радости. Надеюсь хоть немного порадовать тебя в ответ.

Однажды ты сказала, что у меня нет сердца. Это правда. Я отдал его тебе.

Твой Престон».

Мэтти опустилась на пол. Она чувствовала в груди такую тяжесть, что ноги не держали. Она вытащила связку бумаг. Золотые печати, воск, ленты и юридические термины. Матильда Максвелл получает полное и безотзывное право опекунства над Натаном Уокером Максвеллом и Элизабет Мэри Максвелл.

Часть документов была подписана американским послом от имени президента Линкольна, другая – королевой Викторией. Спасибо Престону – теперь никто не посмеет отобрать у нее детей!

Он заглянул ей в сердце и преподнес подарок, который значил для нее больше, чем все сокровища мира, за исключением его самого. Она любила Престона не меньше, чем детей.

Мэтти вскочила на ноги и бросилась в холл и вниз по лестнице. Она остановилась у дверей гостиной. Комната была пуста.

Норбундшир поймал ее за руку.

– Все разъехались. Думаю, у всех пропало настроение.

– Куда они поехали?

– Полагаю, по домам.

Она обвела взглядом огромный зал. Вдруг Престон задержался? Над Хеншо стоял констебль и писал что-то в блокноте. Лежа на полу, священник бормотал ругательства. Его охраняли Келсо и Джайлз, оба вооруженные. Лот и Уигги притащили из библиотеки кресла и с интересом наблюдали за происходящим. Больше в гостиной никого не было. Не было и Престона.

– Я должна поехать за ним. Мне необходимо с ним поговорить. Келсо, мне нужна карета. Или лошадь. Кеб. Что угодно!

Норбундшир сказал:

– Успокойся, девочка. Престон поехал в свой клуб. Тебе не позволят войти. Уверен, что можно подождать до завтра. Утром ты скажешь ему все, что хочешь.

– Нет! Он просил меня стать его женой, а я отказала ему. – В отчаянии она схватила герцога за отвороты куртки. – Если вы и вправду мой дедушка и хотите, чтобы я была счастлива, привезите его назад. Умоляю!.

– Мы можем послать за ним Джайлза. Но зачем? Ты ведь уже отказала.

Она рухнула в кресло рядом с Уигги. Все равно Престон не вернется, и его нельзя за это винить.

– Наверное, он меня возненавидел. После всего, что я наговорила…

Норбундшир спросил:

– Значит ли это, что ты изменила решение?

– Престон больше не захочет видеть меня или разговаривать со мной. Я была так груба с ним! Слишком поздно я поняла, что только любовь имеет значение. Что я его люблю. Мне все равно, чем он занимается или где мы будем жить. – Мэтти чихнула. – А теперь, к сожалению, поздно.

Норбундшир обратился к полицейскому:

– Вы можете задержать экипаж, который только что отъехал отсюда?

Констебль был возмущен:

– Я служитель закона. Я не могу задержать парня только потому, что крошка плачет.

Норбундшир выпрямился во весь рост.

– Да вы знаете, с кем говорите?

– С Санта-Клаусом?

– С герцогом Норбундширом!

Его громовой голос эхом отдавался от мраморных плит пола.

Хеншо медленно встал и заговорил:

– Престон – воплощение дьявола. Но я здесь, и я все еще хочу жениться на Мэтти. Она обесчещена, ее репутация погибла…

– Не смейте так говорить о моей внучке.

– Но это правда. – Хеншо приложил руку к сердцу. – Они жили в одном доме, вместе путешествовали, и у нее не было компаньонки. Этот Престон совратил ее, но я ее прощаю. Ибо она слаба, как все женщины. Я дам ей силу. Когда мы поженимся, она никогда не ступит на стезю порока.

Герцог повернулся к Мэтти:

– Это правда?

– Что он сумасшедший? Да. Или вы тоже думаете, что я обесчещена? Смотря что вы под этим подразумеваете.

– Давайте использовать общепринятые определения. Если вас обесчестили и виноват в этом Престон, я верну его сюда с помощью служителя закона и призову к ответу. – Норбундшир вдруг подмигнул ей. – Тогда он не сможет не прийти.

Мэтти улыбнулась и обняла герцога.

– В таком случае я обесчещена. Признаю это полностью и безоговорочно.

– Констебль! Мужчина, который только что покинул этот дом, совратил мою внучку. Верните его сюда немедленно.

Полицейский сунул блокнот в карман и не торопясь направился к выходу.

– Ненавижу заниматься семейными скандалами.

Норбундшир крикнул:

– Торопитесь! Не позволяйте ему уйти от ответа.

– А что делать с этим? – Полицейский ткнул пальцем в Хеншо.

Келсо заверил:

– Мы присмотрим за ним до вашего возвращения.

Констебль покачал головой и вышел. Зацокали копыта, заскрипели колеса по брусчатке мостовой. Он привезет Престона! Мэтти должна надеяться. Но что же она скажет, когда его доставят сюда силой?

Быстро посовещавшись с приятелями, Норбундшир предложил Мэтти руку.

– Не отметить ли твою помолвку бокалом шампанского?

– Преждевременно.

Вдруг Престон передумает? Вполне вероятно, что он не захочет ее больше видеть. Но у нее по крайней мере будет возможность рассказать о своих чувствах.

– Чушь. Он производит впечатление человека с мозгами. Разве разумный человек может отказаться от чести жениться на моей внучке?

Они сели на диван.

– Не могу понять, почему отец никогда не рассказывал мне о вас.

Герцог грустно вздохнул.

– Я не могу отвечать за твоего отца. Предполагаю, однако, что он пытался таким образом защитить тебя. Я сказал Сесилии, что оставлю ее без гроша, если она выйдет замуж за Максвелла. Она рассмеялась мне в лицо и заявила, что Максвелл женится на ней не ради денег. Я думал, что она ошибается. Что он бросит ее и разобьет ей сердце. Вместо этого она бросила меня. Твой отец сделал ее счастливой. Ты была светом ее жизни.

– Откуда вы знаете?

– Сесилия писала мне каждую неделю. Рассказывала о тебе все до малейших подробностей. – Герцог улыбнулся. – Никогда не думал, что малыши могут быть так очаровательны, пока не увидел тебя ее глазами. Я храню все ее письма.

– Если вам все было известно, почему вы не давали о себе знать?

Душа Мэтти разрывалась. Этот старик, который знал маму… отец…

– Уверена, отец не стал бы чинить препятствий…

– Не знаю. Я пытался разыскать тебя. В одном из писем упоминалась семейная ферма в Теннесси. Я отправил детектива и узнал, что вы жили там некоторое время, а потом уехали. Я опоздал. Каждый раз, когда сыщики нападали на ваш след, Максвелл снимался с места.

Мэтти кивнула. Похоже, так и было. Иногда они уезжали внезапно, не закончив дел…

– Наконец я перестал посылать детективов. Я решил дождаться, пока отец не привезет тебя на ферму. Я написал местному священнику…

– Хеншо?

– К сожалению, это был именно он. Ему надлежало следить за фермой и дать мне знать, когда вы объявитесь. Я заплатил ему довольно круглую сумму.

– И он не написал вам, что мы вернулись? – Кусочки головоломки постепенно занимали свои места.

– Написал…

– Тогда почему…

– В это время начали погибать мои наследники – один за другим. Чонси Смайт пропал в море. Карлтоны – Мэтью и Мертон – погибли, когда перевернулась их карета. Наследником стал Уомсли. Я заподозрил, что он как-то причастен к этим смертям.

– Уомсли – ваш наследник? И мой родственник?

– Очень дальний. Но не настолько дальний, чтобы не рассчитывать на наследство. Я боялся за твою жизнь. Если бы он знал, где тебя искать… Я сделал вид, что поверил в твою смерть. Тем не менее я продолжал переписку с Хеншо.

– Когда я была в лапах Уомсли, этот ужасный Стэнфорд говорил что-то о несчастных случаях. Речь шла о ваших наследниках?

– Боюсь, что да. Впрочем, доказать ничего нельзя.

– Теперь я понимаю… Престон сказал, что Уомсли напал на меня из-за моего имени.

Так вот почему Престон не мог тогда открыть ей правду! Он пытался, а она не дала ему сказать. Сколько раз она перебивала его, не ведая, что творит!

– Не уверен, что смогу простить его за то, что он привез тебя в Лондон и подверг такой опасности. Я не могу понять, зачем он это сделал. В конце концов…

– Это был приказ королевы.

Престон! Она вскочила и бросилась к дверям, не помня себя от радости. Он холодно посмотрел на нее. Глаза его горели как угли.

– Виктория? – Норбундшир тоже вскочил. – Так и знал, нельзя было ей рассказывать. Вечно она вмешивается в чужие дела.

Престон невозмутимо взглянул на герцога:

– Мне только сказали, что королева желала бы примирить любимого кузена и его внучку. И мне приказали привезти ее в Лондон, используя любые средства, какие я сочту нужными.

За спиной у Престона стояли Анна и Марсфилд. Констебль продолжал писать что-то в блокноте. Келсо, Лот и Уигги наблюдали за происходящим во все глаза.

– Она давала вам разрешение на…

– Дедушка, пожалуйста! – взмолилась Матильда и схватила герцога за руку. – Позволь мне самой…

Она подошла к Престону. Достаточно близко, чтобы почувствовать его одеколон. Достаточно близко, чтобы почувствовать его гнев. Растрепанные волосы, галстук сбился набок, пальто порвано и испачкано. Он избегал смотреть ей в глаза, глядя куда-то поверх ее плеча. Мэтти обошла его кругом, рассматривая снизу доверху, как жеребца на скачках. Руки заведены за спину и скованы наручниками.

– Кажется, он не очень-то хотел возвращаться.

– Он затеял небольшую потасовку, но мне помогли мои ребята. – Констебль заглянул в блокнот. – Они уже доставили домой леди и лорда Диринг и собирались высадить Марсфилдов, которые последовали за нами сюда в собственном экипаже и по собственному желанию, оставив детей на попечение няни Мейберри. – Полицейский закрыл блокнот. – Итак, кто поедет в участок, чтобы заявить о преступлении?

Он выполнял приказ королевы? Это многое объясняет. И все же кое-какие вопросы остались, и она хотела получить на них ответы. Мэтти встала напротив Престона.

– Если дело дойдет до суда, вас заставят поклясться на Библии. Давайте представим, что мы уже в зале суда. Скажите же правду! Королева дала вам право лгать?

– Я не получал приказа лично от самой королевы.

– Кто передал вам ее приказ и на каком основании?

Престон молчал. Марсфилд за его спиной шепнул:

– Рассказывай…

– Лорд Марсфилд выполняет приказы королевы. Я подчиняюсь лорду Марсфилду.

– В качестве кого?

– Я секретный агент.

– В чем состоят ваши обязанности?

– Выполнять данные мне поручения.

– Например?

– Это не подлежит разглашению.

– Очень хорошо. Поговорим об интересующем нас деле. Марсфилд уполномочил вас лгать мне?

– В какой-то степени да.

– Он приказал обманом увезти меня в Лондон?

– Мне сказали, что я должен справиться с заданием любой ценой.

– Вам приказали покупать мне подарки?

– Любые расходы, связанные с выполнением поручения, оплачиваются из королевской казны.

Мэтти подошла ближе.

– И вам приказали заставить меня влюбиться в вас?

Их глаза на секунду встретились.

– Я не думал, что так получится.

– Вам приказали целовать меня?

Она стояла в нескольких дюймах от Престона. Мэтти прошептала:

– И заниматься со мной любовью?

Он простонал:

– Мэтти…

Она обвила его шею руками и поцеловала от всего сердца. Немного поколебавшись, Престон ответил ей поцелуем. Его поцелуй сказал ей все, что она хотела знать. Он все еще любит ее! Не важно, авантюрист он или королевский агент. Она его любит.

Мэтти отступила. Престон спросил:

– Почему вы это сделали?

Она ехидно улыбнулась:

– Потому что вы стоите под омелой. – Мэтти обратилась к констеблю: – Пожалуйста, снимите с него наручники, чтобы он мог поцеловать меня как следует.

Престон обнял ее. Мэтти погладила его лицо и сказала:

– Да…

– Когда?

– Сейчас.

– Не могу.

– Завтра?

Вмешался герцог:

– О чем вы спорите?

– О свадьбе.

Они не сводили глаз друг с друга. Все захлопали в ладоши. Все, кроме констебля. Он пробормотал:

– Так и знал, что этим закончится.

Престон вновь поцеловал Мэтти, на этот раз с плохо сдерживаемой страстью. Норбундшир сказал:

– Думаю, следует их поженить прямо сейчас.

Престон повернулся к герцогу:

– Ваша светлость! Почтительнейше прошу у вас руки вашей внучки…

– Это называется – ставить телегу впереди лошади. Однако я ценю, что вы соблюдаете формальности. Благословляю. Мои поздравления!

Престон благодарно пожал руку герцога.

Мэтти обняла деда и поцеловала его в щеку. Теперь и все остальные могли поздравить будущих супругов. Келсо принес шампанское. Норбундшир крикнул:

– Внимание! Как я уже говорил, брак следует заключить как можно скорее. Может быть, сегодня? Свадьба на Рождество – что может быть лучше?

Престон помрачнел.

– Боюсь, это невозможно. Я пытался достать разрешение на брак, но сегодня никто не работает.

Герцог сказал загадочно:

– Хорошо иметь в друзьях нужных людей. Лот! Уигги! Где вы?

Приятели протянули герцогу несколько листков гербовой бумаги.

– Вот и отлично. Печати можно поставить утром. Дамы и господа! Позвольте представить епископа Уикема, более известного под кличкой Уигги. Он несколько отошел отдел, но все еще имеет право проводить свадебный обряд. Я также имею честь представить вам лорда Латема, канцлера в отставке, который составил вот это свидетельство о браке, датированное вчерашним днем. А теперь давайте отпразднуем свадьбу.

Престон взглянул на Мэтти. Она просияла.

– Ты готова?

– Да.

– Это мое любимое слово.

– Разве мы не подождем…

– Я не могу ждать ни одной лишней минуты.

– Полчаса? Я хочу привести детей. А тебе надо поправить галстук.

– Согласен. Через полчаса. – Престон посмотрел на часы. – Сейчас четверть восьмого. Через тридцать минут ты должна стоять здесь, готовая сказать «да». Иначе я притащу тебя силой. Ничто меня не остановит.

Глава 25

Престон ждал. Почему он так волнуется? Не из-за того, что женится на Мэтти. Он нервничает из-за свадьбы! Все произошло так быстро. Обязательно случится неприятность!

Рядом стоял друг Берк, которого вытащили из постели. Берк колдовал над галстуком Престона.

– Хватит. Ты меня задушишь. Сойдет и так.

– Мы с Корделией встали и оделись за восемь минут. Полагаю, это мировой рекорд.

– Не считается. Вы же не были полностью раздеты.

– Правда… а откуда ты знаешь?

– Потому что я знаю тебя целую вечность. Перед сном ты всегда пьешь горячий шоколад и ешь ровно три бисквита.

– Если раньше не выпью чего-нибудь покрепче.

– В этом случае ты пьешь горячий пунш с лимоном и ешь три печенья из песочного теста. Ты человек привычки…

Берк посмотрел на жену, сидящую на диване рядом с бабушкой и Тео. Он улыбнулся:

– Сегодня мои привычки отменяются. У Корделии начались первые схватки…

– Почему она здесь? Ей следует…

– Не паникуй. Все в порядке.

– Не могу понять, почему ты так спокоен.

Тем более что последние пять месяцев Берк хлопотал вокруг жены, как курица над единственным цыпленком.

– Вивиан говорит, близнецы появятся чуть раньше срока. Но до родов еще несколько часов. Корделия ни за что не хотела пропустить свадьбу.

В дверях гостиной появилась малышка Бесс. Она шла по проходу между стульев, приготовленных для гостей и слуг. Она несла корзинку, из которой брала розовые лепестки, чтобы усыпать ими пол. За девочкой следовала Анна. Престон почти не смотрел на них. Он ждал Мэтти.

Она вошла, держа под руку Натана. Ее голову украшал венок из белых цветов. Сквозь кружевную вуаль сияли синие, как сапфиры, глаза. Мэтти держала в руках три розы на длинных стеблях, перевязанных зеленой лентой. На языке цветов желтая роза символизировала дружбу, красная – страсть, а белая означала верную и чистую любовь. Мэтти счастливо улыбалась.

Церемония шла гладко. Натан подвел невесту к алтарю, отвечая на вопросы гордо и без малейшего заикания. Бесс эхом повторяла за ним все слова. Настало время задать вопрос о возможных препятствиях, способных помешать свершению обряда…

– Это кощунство!

Все повернулись к входной двери. Леди Стайлз, мать Престона, тряслась от ярости.

– Как вы смеете?! Кто это затеял?

Она двинулась по проходу.

– Мама, сядь, прошу тебя. – Он старался сохранить спокойствие. – Ты не даешь нам закончить.

– Очень на это надеюсь. – Она накинулась на Мэтти: – Разве я выразилась недостаточно ясно?

– Мама, позволь представить тебе мою невесту…

– Ты не можешь жениться на этой оборванке!

– Минуту. – Герцог Норбундшир встал. – Вы говорите о моей внучке.

Леди Стайлз накинулась на старика:

– Ах, Санта-Клаус! Это уж слишком. – Она повернулась к коротышке со слуховым рожком в остроносых туфлях: – Кто вы такой, интересно? Король шутов? – Не дожидаясь ответа, она заявила Берку: – Твоя мать умрет со стыда, когда узнает, что ты участвовал в этом святотатстве. А она узнает – я об этом позабочусь.

Мало-помалу гости оправились от шока первых минут. Все заговорили разом, пытаясь объяснить. Престон поднял руку, требуя тишины.

– Мама, я не буду повторять. Это самая настоящая свадьба. Я женюсь на Мэтти…

– Я этого не допущу. Только взгляни на ее красное платье.

Престон повернулся к невесте и взял ее за руку.

– Это прекраснейшая женщина в мире. Я люблю ее. Прошу вас, продолжайте церемонию.

– Я сейчас упаду в обморок. Кто-нибудь! Дайте нюхательную соль!

– Вы никогда не играли в театре? Отличное представление.

Леди Стайлз уставилась на герцога.

– Прислушайся к голосу разума, Престон. Эта женщина…

– Замолчи!

Не время и не место. Но должен же он остановить мать. Иначе свадьба, чего доброго, не состоится.

– Сядь и успокойся. А еще лучше – уйди… Иначе я буду вынужден сообщить, что ты запятнала свой титул. Так что не тебе судить других.

– О чем это ты?

– О том, что лорд Стайлз не является моим настоящим отцом. Я не наследник титула. Всего лишь…

Мать судорожно хватала воздух открытым ртом.

– С чего ты взял? Какая глупость!

Она упала на первый попавшийся стул.

– Нет смысла лгать. Я слышал, как вы спорили со Стайлзом. Много раз! Помнишь, что он кричал тебе в лицо? «Этот мальчик – не мой сын». Я понял, почему он никогда не играл со мной. Не учил стрелять и охотиться, как другие отцы.

– Он это не всерьез. Просто у него были проблемы с…

– Обстоятельства моего рождения. Положение незаконнорожденного.

– Хватит повторять глупости. Просто лорд не мог простить твои недостатки. Он совершенно неожиданно получил титул графа. Ему нужна была поддержка сына. Он не смог…

– Я сам скажу.

Лорд Стайлз вошел в зал, словно хозяин дома и всего, что в нем находится. Впрочем, он всегда так держался – властным, владетельным лордом, сдержанным и холодным. Высокий и статный, с гривой серебряных волос. За ним в зал вошли три сестры Престона, с теми же бледно-голубыми глазами, что и у матери.

– Всем доброго вечера. Я возвращался из клуба домой, полагая закончить день скучным семейным ужином, и вдруг заметил собственную карету перед домом. Мои дочери тряслись от холода. Я решил узнать, в чем дело.

– Наш сын женится на этой…

– Выбирай выражения, Энджи. Слова могут нанести раны, которые нелегко залечить. Престон, я слышал часть твоего разговора с матерью. Ты мой сын. Не важно, что было сказано в минуту гнева. Не важно, что я был плохим отцом. Тебе стоит лишь взглянуть на портрет моего старшего брата, да почиет он в мире. Ты очень похож на него. А теперь представь меня невесте. Так я по крайней мере смогу сказать, что мы были знакомы до свадьбы…

– Ты не собираешься прекратить это…

– Нет. Я одобряю его выбор, каким бы он ни был.

– Хорошо сказано. – Герцог Норбундшир выступил вперед и пожал графу руку.

– Привет, Шейки. Не сразу узнал тебя в этом наряде. – Стайлз осмотрел костюм герцога. – Прекрасный камзол. Новая мода?

Мэтти дернула Престона за руку. Она кивнула его сестрам и хотела подойти поздороваться с ними. Если он проявит слабость, Мэтти, чего доброго, захочет, чтобы они тоже приняли участие в церемонии. Например, в качестве подружек невесты. Им понадобятся цветы и все такое. Кто знает, сколько на это уйдет времени. Им придется начинать сначала.

– Мы женимся прямо сейчас.

Корделия вскрикнула. Берк бросился к жене. Она сказала:

– Все в порядке. Просто я удивилась. Какой он настойчивый!

Престон повернулся к епископу:

– Переходите главному, да побыстрее.

– Любить, беречь и почитать… – Наконец Уигги произнес: – Провозглашаю вас мужем и женой. Поцелуйте невесту.

Престон обнял жену, и мир перестал для него существовать.

– Моя дорогая. Теперь у меня есть сердце, потому что ты подарила мне свое.

Мэтти улыбнулась мужу. В нем теперь заключалась вся ее жизнь и все ее счастье.

– Поцелуй меня, любимый. И побыстрее.