Глава 10

Он стоял в боксе на задах офиса и тоже еще сохранял крохи достоинства, несмотря на помятые крылья и общий потрепанный вид.

– Вы осмотрели автомобиль? – спросил я дежурного полицейского.

– Так точно, лейтенант. Документы и лицензия миссис О'Хара лежали в отделении на приборной доске, и я передал их сержанту.

– А еще?

– В багажнике целая куча хлама. Мы отправили его в криминалистическую лабораторию сержанту Сэнджеру.

– Что именно?

– Пустые картонные пакеты, пустые мешки из-под бакалейных товаров, пустые бутылки.

– И пустые бутылки из-под шампанского? Он задумчиво почесал бычий затылок.

– Если честно, не помню, лейтенант. Все, что там было, отправлено сержанту Сэнджеру.

Минут через пятнадцать я был в городском отделе по расследованию убийств и спускался вниз, где и следовало функционировать лаборатории криминалистики.

– Привет, лейтенант, – послал мне Эд Сэнджер отсутствующую улыбку и снова прильнул к микроскопу.

– Что у вас там? – спросил я. – Порнографические картинки?

– Кусочек кожи, – пробормотал он. – Вполне соответствует!

– Рад за вас, – принес я поздравления. – Не соблаговолите ли уделить мне немного времени? Хоть вот столечко! – Я раздвинул большой и указательный пальцы приблизительно на одну восьмую дюйма.

– Разумеется. – Он вздернул голову, как испуганный кролик, высунувшийся из норки. – Прошу прощения, лейтенант.

– Я насчет барахла из багажника автомобиля миссис О'Хара, – начал я. – Меня интересует…

– Вы как раз мне напомнили, – просиял он – Я уже вам звонить собирался. Позвонил даже, только вас в офисе, как всегда, не было. Отпечатки на пистолете принадлежат Браунингу. Но уж слишком они хорошие. Понимаете, что я имею в виду? Если пистолет выскользнул у него из пальцев сразу после того, как был спущен курок, им бы надо быть слегка смазанными, а они абсолютно четкие. Как я догадываюсь, кто-то прижал к рукоятке пальцы – весьма аккуратненько и осторожненько – уже после его смерти.

– Вы мне очень помогли, Эд. – Я едва сдерживался, чтобы не заорать. – А что с хламом из машины миссис О'Хара?

– Что? – Он с сожалением покачал головой. – Да ничего интересного. Я все прочесал, так сказать, частым гребешком, – добавил он с самодовольной усмешкой. – Там ничего нет, лейтенант. Ни отпечатков, ни пыли, ни металлической стружки…

– Бутылки есть? – спросил я, едва сдерживаясь.

– Да, наверно, с полдюжины, – кивнул он.

– А из-под шампанского?

– Так точно. Из-под импортного, прямо из Франции. Леди наверняка обладала дорогостоящим вкусом.

– Где они сейчас? Он насупился.

– Повторяю вам, лейтенант, нам ничего там не пригодится. Я их выкинул вместе со всем прочим. – В его голосе нарастала враждебность, и я понял, что он готовится оседлать своего излюбленного конька. – Чем, по-вашему, мы тут должны заниматься? У нас места нет, чтобы работать как следует. Если мы станем скапливать тут всю дрянь и мусор, которым вы нас постоянно заваливаете, ногу некуда будет поставить. Понимаете? Даже вокруг своей оси не повернешься, сразу свалишься!

– А куда отправляется все то, что вы выбросили?

– На городскую свалку, – с оттенком гордости объявил он. – Да, черт возьми, лейтенант! Мы тут все обладаем чувством гражданской ответственности. На что было б похоже, превратись департамент полиции в помойку?

– Меня интересует один вопрос, – слабым голосом проговорил я. – Если я задушу вас сейчас голыми руками, посчитает ли шериф это убийство оправданным?

– Что? – выпучил он глаза.

– Не обращайте внимания! – Я развернулся на каблуках и зашагал к двери.

– Эй, лейтенант! – долетел до меня, словно стон привидения, его встревоженный голос. – Что я такого сделал?

Я вернулся к машине и поехал домой. Близился вечер, и я решил, что на один день достаточно, может быть, даже с избытком. Приняв несколько порций спиртного, погрузился в печальные думы о собственном будущем, если оно у меня есть. Я стремительно двигался по пути, в конце которого меня в лучшем случае ожидало разжалование в сержанты. Зазвонил телефон, и я нехотя поднял трубку.

– Лейтенант Уилер? – послышалось низкое контральто.

– Голос вроде знакомый, – сказал я, – напоминает одну когда-то известную мне четырехглазую красотку. Она мягко рассмеялась.

– Правильно. Это Эллен Спек. Я звоню извиниться, Эл. Не совсем вежливо обошлась с тобой нынче у себя в лаборатории.

– Забудем, – предложил я. – Насколько помнится, я с тобой тоже не совсем вежливо обошелся.

– Ты очень любезен, – заметила она. – И мне хочется загладить свою грубость. Ты не занят сегодня вечером? Может быть, поужинаем вместе?

– Отлично, – поспешно согласился я, пока она не передумала.

– Ну и прекрасно. Итак, жду тебя часов в восемь. Я принял душ и второй раз за день побрился. В моем справочнике для соблазнителей-профессионалов сказано, будто девичьи грезы натыкаются на отросшую к середине ночи щетину. Потом энергично почистил зубы и нарядился в костюм, приобретенный в припадке безумия почти за три сотни баксов. В большинстве случаев я смотреть на него не могу без слез. Выпил еще и взглянул на часы. Они показывали четверть восьмого, таким образом у меня оказалась возможность хлебнуть еще скотча и поспеть к дому Эллен Спек вовремя.

Я рассчитал безупречно. Без пяти восемь припарковался перед жилым домом на Морган-стрит. Ровно в восемь нажал кнопку звонка и продолжал осыпать себя поздравлениями, когда Эллен Спек отворила дверь.

– Привет, – мягко улыбнулась она. – Ты весьма пунктуален.

– С четырнадцати лет, – доложил я. – Я тогда опоздал всего на пять минут, но назначившая свидание девочка уже изменила свое мнение.

– Могу поспорить, она до сих пор сожалеет об этом! – Ее нижняя губка провокационно дрогнула. – Я приготовила море мартини.

– С капелькой перно?

– Угадал! Заходи.

На ней был облегающий черный свитер, с поразительной рельефностью обрисовавший грудь, и такие же облегающие темные слаксы, которые любовно подчеркивали все контуры, какие призваны были скрывать. Идя следом за нею в гостиную, я успел досыта налюбоваться ритмичным подрагиванием мускулистых ягодиц, так детально очерченных, что видна была даже разделяющая их ложбинка. Мы вошли в комнату, декорированную в восточном стиле, и я сел на диван из бамбука. Эллен разлила выпивку в огромные бокалы и осторожно передала мне один, словно следуя некоему нерушимому восточному ритуалу. Потом опустилась в кресло лицом ко мне и улыбнулась.

– Я соскучилась по тебе, Эл Уилер, – тихо призналась она.

– Я был занят, – глупо объявил я. – Вся эта история с Браунингом и прочее.

– Чудовищное происшествие! – легонько содрогнулась она. – Самоубийство?

– Убийство, замаскированное под самоубийство, – уточнил я. – Абсолютно любительская работа.

– Ты, может быть, знаешь, что Чарльз Демарест счел за лучшее закрыть на сегодня лавочку на весь день. В результате мне целый день было нечего делать. Кроме как вспоминать о тебе. – Карие глаза спокойно смотрели из массивной черной оправы. – Забавно. Я все время думала, что ты можешь вновь встретиться с Джуди Трент, и эта мысль мне совсем не нравилась.

– С местной нимфоманкой? – переспросил я. – Чего тебе беспокоиться? Ты разбила ее в пух и прах, если вести речь про Эверарда.

Она улыбнулась.

– А потом Джен О'Хара разбила меня в пух и прах, если вести речь про Эверарда, так что вся моя самоуверенность, приобретенная за это время, испарилась.

Я сочувственно улыбнулся в ответ.

– И тогда тебя в полном расстройстве застал Чарльз Демарест? Ты, наверно, терзалась сомнениями из-за измены Эверарда с Джен О'Хара, и все врожденные комплексы снова обрушились на тебя в полную силу, правда?

– Прости, Эл. Я просто не понимаю, о чем ты говоришь.

– О том, как все было, – с готовностью пояснил я. – Джуди нужен был Эверард, ты ее переиграла, и она заполучила Тима Вейла как утешительный приз. Браунинг – предположительно шантажом – заставлял Джен О'Хара спать с ним в мотеле раз в месяц, а потом она вдруг расхрабрилась и увела у тебя Эверарда. По-моему, тут-то на сцену и вышел Демарест.

– Майлс Браунинг шантажом заставлял миссис О'Хара спать с ним в мотеле? – недоверчиво переспросила она. – Не могу поверить!

– Но это правда, – подтвердил я. – Представляешь, в каком он был состоянии, узнав, что ее там убили в компании с Джастином Эверардом?

– Пожалуй, тут можно найти некий смысл, – согласилась она. – Он, наверно, почти всегда был зажат в тисках моральных принципов. И просто должен был время от времени вырываться на свободу.

Я отхлебнул мартини и усмехнулся.

– Знаешь, Эллен? Я так жутко хочу тебя прямо сейчас, что попросту не в силах больше ждать. Черт с ним, с обедом!

– Ну и ну, лейтенант Уилер!

– Прошло сорок восемь часов, – напомнил я. – А как будто пять лет! Может, бросим валять дурака, вести светскую болтовню и займемся любовью?

– Не могу, – поспешно сказала она. – Не сейчас. Честно, Эл, я потратила столько труда на готовку обеда, ты не поверишь! – Она в высшей степени соблазнительно улыбнулась. – Мне это очень приятно слышать, не думай, будто я не ценю, только чуточку обожди. Обед через пять минут дойдет до кондиции, и я страшно расстроюсь, если он погибнет.

– Ладно, – сдался я, – согласен на компромисс. Обожду и съем обед, если ты в это время нырнешь под стол и ублажишь меня хорошенько.

Она заморгала.

– Ты действительно знаешь толк в подобных вещах?

– Уверен, что ты очень мило это проделываешь.

– Ты шутишь? – Улыбка ее на минутку слиняла.

– Я абсолютно серьезен, – холодно объявил я. – Иначе уйду прямо сейчас.

– Ну хорошо. – Она твердо взглянула на меня и глухо добавила:

– Разумеется. Под тонким налетом цивилизованности скрывается все то же животное, не правда ли, лейтенант?

Эллен поднялась с кресла и встала, окаменев от негодования.

– Что ж, самое меньшее, что ты можешь сделать, – тихо сказала она, – уйти. Или мне и об этом придется самой позаботиться?

– Нет необходимости. Больше тебе ни о чем не придется заботиться.

– Что это? – холодно поинтересовалась она. – Отступление в последний момент?

– Простая проверка, – пояснил я. – Далеко ли ты собралась зайти.

Она неподвижно смотрела на меня несколько секунд, потом встряхнула головой и призналась:

– Теперь ты меня совершенно сбил с толку. О чем вообще идет речь?

– Давай вернемся к светской беседе, – предложил я. – У меня вдруг возникло неудержимое желание излить тебе душу. Позволь рассказать тебе, как себя чувствует обыкновенный коп, внезапно столкнувшийся с самой жуткой чередой убийств, с какой ему когда-либо приходилось сталкиваться на протяжении всей служебной карьеры.

– Если ты не намерен просто дурачить меня по неким собственным соображениям, – с сомнением проговорила она, – мне бы очень хотелось послушать.

– Отлично, – заключил я, воспользовавшись случаем, чтобы глотнуть мартини. – В любом случае, большинство фактов тебе известно. Для начала мы обнаружили в жалком крошечном номере мотеля два обнаженных трупа. Мужчину и женщину, заколотых ножами насмерть. Они приехали в автомобиле женщины, однако машина исчезла, равно как и вся их одежда. Менеджер мотеля опознал в женщине Джен О'Хара, он сказал, что она снимала квартиру вместе с другой девушкой. Этой девушкой оказалась Джуди Трент, которая опознала мужской труп как Джастина Эверарда, химика-экспериментатора из “Калкон”. Джуди тоже служит в “Калкон”, "миссис О'Хара тоже. Стало быть, я, обладая логическим мышлением, наношу визит в “Калкон”.

– Я помню, как мы впервые встретились, Эл. По-моему, я не очень тебе помогла? – Она поджала под себя ногу и, казалось, совсем расслабилась. – Извини, что перебила. Пожалуйста, продолжай.

– Первое, что меня поразило в “Калкон”, – стерильная чистота, – продолжал я. – Это относится и к сотрудникам. Браунинг чуть не упал в обморок, когда я осквернил девственно чистую пепельницу, раздавив в ней окурок. Ты в своем целомудренном, но сексуальном белом комбинезоне. Демарест с трубкой, твидовой курткой и прочим выглядел существом из другого мира. Единственным наполовину реальным был Тим Вейл. И еще одно. Когда я проверял графики, получалось, будто вся ваша проклятая компания проводит большую часть жизни запершись в этом стерильном здании. Никто вроде бы даже не выражал желания пойти домой.

– Исследовательская работа бывает весьма увлекательной, – пробормотала она.

– Не спорю! – Я вытащил сигарету и закурил. – Для начала у меня не было ни единой зацепки. Я мог только попробовать отыскать мотив. Они явно провели ночь в мерзком номере, предаваясь прелюбодеянию, и, раз были убиты голыми, преступление выглядело сексуальным или совершенным на почве ревности. Джуди Трент ревновала к тебе, потому что ты увела у нее Эверарда. Она объявила, что Джен О'Хара была нимфоманкой и имела обыкновение подбирать мужчин на улице. Ты, может быть, ревновала к Джен, потому что она сманила у тебя Эверарда. Потом на свет вышло нечто совсем иное. Ходили слухи, по крайней мере догадки, будто Эверард изобрел что-то поистине грандиозное. Возможно, достаточно значимое для того, чтобы кто-то решился его убить и завладеть открытием. Его записи исчезли. Через какое-то время даже Браунинг сознался, что предпринимал поиски, как и вы с Демарестом. Однако никто ничего не нашел.

– А что с тем обрывком бумажки, который тебе подвернулся? – спросила она. – Тем, где были написаны формулы?

– Убийца не поленился забросить одежду в квартиру Эверарда, – продолжал я. – Он был уверен, что полиция там ее обнаружит. Он также загнал автомобиль миссис О'Хара в подземный гараж в том же доме, зная, что его там найдут. Обрывок бумажки был специально засунут в карман штанов Эверарда, чтобы тоже подвернулся нам под руку.

– Что это все означает, Эл? – с вежливым любопытством спросила она.

– Что кто-то затеял со мной нехорошие игры, – пояснил я. – Убийца – или убийцы – поставил передо мной определенную проблему. Ты, по-моему, назвала бы ее интеллектуальной проблемой.

– Извини, – сокрушенно улыбнулась она, – я, кажется, не могу уследить за ходом твоих рассуждений.

– Ну, возьмем тот клочок бумаги с нацарапанными на нем химическими формулами, – предложил я. – Я показал его Браунингу, и он сказал, что они вне контекста лишены смысла. Вы же с Демарестом заявили в один голос, будто речь идет о соединении какого-то неизвестного элемента с ЛСД.

– Верно, – кивнула она. – Должно быть, Браунинг просто не сосредоточился в тот момент.

– Ты права, – подтвердил я. – Но впоследствии сообразил и поэтому умер.

– Ты опять сбил меня с толку, Эл.

– В последний вечер он вдруг вспомнил про этот клочок бумаги и осознал подлинный смысл нацарапанного на нем. Поэтому звякнул кому-то, чтобы проверить, а потом сообщил ему, что собирается рассказать все мне. Чего этот “кто-то” никак не мог допустить. В итоге Браунинга поскорее убили, пока я до него не добрался. Как я уже говорил, дело сделано чисто по-дилетантски, ибо ни один коп не поверит, будто виновный так торопился покончить с собой, что не успел допечатать признание и подписаться под ним.

– Так что же на самом деле значит та строчка на клочке бумаги, Эл? – небрежно спросила она.

– Вода плюс кислород плюс спирт равняется смерти, – ответил я.

Над ободком оправы очков внезапно взлетели брови.

– Я начинаю казаться себе полной дурой, Эл, но все-таки ничего не пойму.

– В вечер перед убийством миссис О'Хара сказала Вейлу, что собирается что-то отметить по-крупному, – продолжал я. – С шампанским и деликатесами. Кто-то влил в шампанское какого-то “микки финна”, возможно проткнув пробку шприцем. В мотеле они его выпили, отключились, убийца вернулся и поработал в свое удовольствие.

– Что они отмечали?

– Я тебе сообщу свое мнение, – пообещал я и прервался, допивая мартини. – В “Калкон” мало-помалу воцарялась нехорошая атмосфера, чего никто по-настоящему не замечал. Браунинг, восседавший на самом верху, как директор, переживал за свое кресло, вымещая все неприятности на личной секретарше. Эверард с Демарестом изо всех сил соперничали друг с другом, чтобы пробраться наверх, причем оба страстно жаждали занять место Браунинга. А ты, компетентная в своем деле и дьявольски одинокая, постоянно испытывала сомнения в своей привлекательности. Потом Эверард сделал тебе деликатное предложение. Почему бы вам осторожненько не сойтись в целях удовлетворения своих физических нужд? Вы оба живете в одном доме, так что все это относительно безопасно. Оба интересуетесь одним и тем же делом, так что вполне совместимы и в интеллектуальном смысле. Идея тебе приглянулась, только через какое-то время она полностью осточертела Эверарду!