Глава 3

Было около четырех часов пополудни. Портье в отеле “Беверли-Хиллз” проверил, свободен ли мой домашний телефон, и сказал, что я могу подняться в номер люкс. Горничная открыла дверь, и мне показалось, что сейчас я утону в море цветов.

— Рик, миленький!

Светловолосая фурия рванулась сквозь цветы, оттолкнула остолбеневшую горничную и кинулась мне на шею. Обхватив ее руками, она преданно вцепилась зубами в мою нижнюю губу. Нестерпимая боль длилась несколько секунд, затем леди отпустила меня и мило улыбнулась:

— Дорогой Рик! Прошла целая вечность! Эверил Доркас принадлежала к тому типу женщин, для которых западный кинематограф стал единственным миром. Она постоянно твердила об этом, хотя, родившись в штате Огайо, происходила из английской знати и питала пристрастие к кульминационным сценическим монологам, которые произносила с британским акцентом. Никто и никогда не знал ее истинного возраста. Сама она утверждала, что ей двадцать семь лет. Однако, скорее всего, это был стаж ее театральной деятельности, если она начала сниматься с шести лет. Черт с ним, с ее возрастом. Главное, что до сих пор она выглядела потрясающе.

Длинные пряди белокурых волос, как всегда, находились в лирическом беспорядке. Собранные на макушке в слабый узел, они подчеркивали тонкие, классические контуры ее лица. Яркие темно-синие глаза таинственно светились, а большой рот растянулся в широкой, распутной улыбке. На ней была мужская рубашка, под которой соблазнительно проступала маленькая упругая грудь. Узкие джинсы подчеркивали крутизну ее бедер. Когда Эверил повернулась спиной, я заметил, что попка, та особенная часть ее тела, от которой кровь начинала бешено стучать в моих висках, совсем не изменилась. Под тугим голубым лифчиком ее роскошные яблоки были прекрасны и, как всегда, трепетны. Думая о них, я всегда испытывал неизъяснимое волнение. Вот и сейчас почувствовал, как пересохло у меня во рту...

— Я рада, что ты потихоньку укрощаешь свой пыл, Рик, — бросила она через плечо, — что можешь хоть на время сдержать свои природные инстинкты. Я помню Санта-Барбару. После того как я провела с тобой всего один знойный сеанс, я почти целую неделю не могла сесть. Тебе по вкусу скотство, дорогой. Иногда.

Горничная, поперхнувшись, издала какой-то слабый мяукающий звук, и Эверил вспомнила о ее присутствии.

— Ax! — Она одарила прислугу ослепительной улыбкой. — К тебе вернулись приятные воспоминания, дорогая? Прыгала в свое удовольствие в бельевой комнате, а остальные посыльные выстроились в коридоре и ждали своей очереди?

— Извините, мисс Доркас, — чуть не в истерике залепетала горничная. — Мне нужно идти.

Снова послышалось то же мяуканье, потом горничная протиснулась мимо меня и выскочила в коридор. Эверил захлопнула за ней дверь, изо всех сил пнув ее ногой, затем, просунув руку под мою, потащила меня сквозь лес цветов в гостиную. Она приготовила нам напитки, как говорится, со знанием дела. За плечами этой женщины был немалый опыт: она, как я помнил, могла выпивать по бутылке виски каждый день. Закончив колдовать над спиртным, она подошла ко мне и устроилась рядом на кушетке.

— Должно быть, прошло три года с тех пор, как мы провели с тобой дикую неделю в Санта-Барбаре, дорогой. — Эверил впихнула мне в руку бокал и озабоченно заглянула в глаза. — Ты ведь не думаешь пригласить меня туда прямо сейчас? Ты же знаешь, я никогда на это не соглашаюсь, когда работаю. Потому что не могу сразу настроить камеру даже у себя дома!

— Конечно знаю, — успокоил я ее. — Мне нужна кое-какая помощь, Эверил. Вот и все.

— Тогда нет проблем, дорогой! — Она откинулась назад, улеглась поперек кушетки и со счастливым видом сделала несколько глотков. — Тетушка Эверил должна будет облить кого-то грязью.

— Ивена Каррена, — подсказал я.

— , — Самые мерзкие слова во всем английском языке, — огрызнулась она.

— Эд Дурант рассказывал мне, как безумно тебе нравился сценарий фильма, где ты снималась вместе с Карреном, и...

— Позволь мне рассказать тебе кое о чем, дорогой! — Она положила руку мне на колено, и ее ногти больно впились в мою кожу. — Я была родной матерью этой прыщавой лошадиной заднице! Когда я увидела его в первый раз, то подумала: как они вообще разрешают ему самостоятельно ходить в сортир? Я считала, что если кто-то и нуждался в помощи, так это Ивен Каррен. Мое тело — шикарный сексуальный инструмент. Но внутри у него есть слабое место — это мое сердце. Оно всегда бьется в ответ на сентиментальную болтовню. Стоило мне только раз взглянуть на его неловкие, вечно ковыряющиеся в носу пальцы — и я уже знала, что мне придется взять его под свое крыло.

— Под крыло? — Я непонимающе уставился на нее.

— Образная речь, дорогой. И выбрось из головы свои пошлые мысли! Я учила его основам игры перед камерой, растолковывала все до мельчайших деталей. А когда понимала, что ему не справиться со сценой, я упрощала ее в соответствии с его возможностями. — Она, запрокинув голову, рассмеялась. — Знаешь что, Рик? Когда я затащила его в постель в первый раз, он, очевидно, считал, что позиция сверху — это наивысшая степень мужской фантазии. Затем я объяснила ему несколько вариантов. И можешь себе представить, после этого я для него стала дипломированной спортсменкой, а кровать — гимнастическим залом. По крайней мере, к тому времени, как я разорвала с ним отношения, у него уже имелись кое-какие представления об эротических нюансах!

— Нисколько в этом не сомневаюсь! — охваченный благоговейным страхом, промямлил я.

— Я сделала для него свой первый проект, сам фильм должен был появиться следом, — процедила Эверил сквозь зубы. — И этот ничтожный маленький ублюдок знал об этом. Продолжая сниматься, он прекрасно знал, что, пока будет меня расстраивать и эксплуатировать мое доброе сердце, до меня не дойдет, как он крадет у меня каждую сцену, над которой мы работали вместе! — Женщина вскочила на ноги. — Господи! От одних только воспоминаний об этом мне хочется еще выпить.

Эверил пересекла комнату и подошла к бару, а я наблюдал, как, разгоряченная чувствами, она с трудом контролировала подрагивание своей попки. Затем она повернулась ко мне, поболтала в бокале свежий напиток и — вот уж чего я никак не мог ожидать от Эверил Доркас! — залилась румянцем смущения.

— Я никогда раньше этого никому не рассказывала, дорогой. Потому что до сих пор от этих воспоминаний у меня сжимается все внутри. В тот день, когда мы закончили картину, на съемочной площадке состоялась обычная вечеринка, после которой, как предполагалось, он приедет ко мне на виллу. Он всегда так делал. Я спланировала и подготовила большую прощальную программу: ужин при свечах, тихие звуки скрипки и после этого — любовь на черном коврике из овечьей шерсти перед костром. Только одно не получилось в этот вечер — он просто не соизволил появиться! Приблизительно в полночь я не могла больше ждать и позвонила ему в отель. Он сказал, что не забыл. Но его задержали, и он никак не мог отвертеться. Оказывается, его пленила восемнадцатилетняя итальянка, которая обожает таких, как он, звезд. Он признал, что итальянка не владеет моей техникой. Но она намного моложе меня, и поэтому в ней осталось еще много природной страсти и она долго не устает. Потом он спросил, не хочу ли я поздороваться с той девицей. Это, можно устроить без проблем, потому что она лежит как раз рядом с ним. Я сказала ему, кто он такой и что я о нем думаю. А он так и продолжал смеяться, когда я бросила трубку!

— Поэтому в следующий раз, когда увидишь лошадиную задницу в прыщах, не стоит расслабляться и давать волю своим чувствам, — брюзгливо порекомендовал я. — Резко ударь его ногой в пах.

— Конечно, ты прав, дорогой! — Ее лицо посветлело. — Стоит все это списать в графу жизненного опыта и к следующему дню рождения послать ему средство от прыщей. Только я не в состоянии легко простить такое, Рик!

— Я подхожу к сути, — тут же выпалил я.

— Я даже забыла спросить! Кстати, кто он тебе, Ивен Каррен?

— Клиент, — коротко бросил я.

— Что? — Ее глаза вспыхнули, будто кто-то включил в ее голове прожектор. — Ты хочешь сказать, что все время, пока я рассказывала тебе мучительные и интимные подробности своих отношений с этой лошадиной задницей, ты был...

— Успокойся, Эверил! — рявкнул я. — Он мне нравится не больше, чем тебе. Но прежде, чем я это понял, он уже был моим клиентом!

— Никогда не думала, что ты меня предашь, Рик! — трагическим тоном произнесла актриса. — Я мысленно возвращаюсь к тем замечательным дням, проведенным в Санта-Барбаре, к тому, что мы вместе делали, к интимным ласкам, имевшим тайное значение только для нас двоих. Помнишь, как ты любил меня раздевать, любимый? Начиная с...

— Давай сейчас не будем об этом! — буквально завизжал я. — Это не имеет ничего общего с проблемами Каррена. Он убежден, что кто-то попытается его убить на съемках в Голливуде. И твое имя стоит в числе первых в списке предполагаемых убийц!

Вобрав голову в плечи, женщина закатила глаза:

— Это просто убийственно! Замечательно, дорогой! Я предупреждаю тебя прямо сейчас: если кто-нибудь доберется до него раньше, чем это сделаю я, то я перережу этому человеку горло.

— Прежде, чем это сделаешь ты? — поперхнулся от неожиданности я.

— Не глупи, любимый! Как думаешь, почему я согласилась сделать с ним еще одну картину? В ту самую минуту, когда до меня донеслось известие о том, что его партнерша, актриса Кейт Карлайл, заболела, я заставила своего агента хорошенько повертеться, чтобы раздобыть мне роль. Я не собираюсь просто убить этого малолетнего козла. Я устрою настоящее кровопролитие. — Она медленно подошла ко мне, ее глаза горели решимостью. — За всю свою жизнь я ни у кого не украла ни одной роли, никому не испортила ни одной сцены, дорогой. Потому что такие большие профессионалы, как я, не нуждаются в подобном. Но на этот раз все будет по-другому! Я досконально знаю весь сценарий, его роль и свою. И он не сможет закончить ни одну из своих реплик, потому что я буду резать их, вставляя пару слов под конец. Он будет комкать свой текст, а я с выражением полного недоумения буду просто наблюдать, как он выкручивается. Догадайся, кто окажется спиной к камере в конце каждого каламбура? — Она плюхнулась на кушетку рядом со мной и зловеще захихикала. — К тому времени, как я с ним расправлюсь, в монтажной комнате не останется ни одной эпизодической роли, где он мог бы поправить себе положение. Он будет выглядеть как провинциальный залетный гость в звездной картине, разработанной для Эверил Доркас!

— Так вот каким способом ты думаешь убить его, — протянул я. — А я уже было засомневался.

— Ты не проболтаешься ему, ведь он твой клиент, Рик?

— Только не я, — чистосердечно пообещал я. — Я очень хочу, чтобы он жил долго и мог, когда съемки закончатся, по достоинству оценить твои способности потрошителя!

— Ты самый лучший, Рик! — И опять ее ногти впились в мое колено. — Я чувствую себя паршиво оттого, что не могу сразу отблагодарить тебя естественным образом. Но ты же знаешь, я сейчас работаю. Может, после? По расписанию съемки продлятся восемь недель. Я знаю, что ждать придется чертовски долго. Но я постараюсь, чтобы этого стоило ждать, дорогой!

— Великолепная мысль, но я не могу ждать и восьми минут, я должен быстро выбраться отсюда. — Я выпил до дна свой бокал, затем подошел к бару и поставил пустой стакан на крышку. — Когда ты начинаешь съемки?

— Послезавтра. Господи! Как я ненавижу эти ранние утра!

— Рано утром ты в наилучшей форме! — напомнил я ей.

— Когда глаза еще никак не могут проснуться... — Она мило улыбнулась. — Я знала способ, как тебя разбудить, правда, Рик?

— Твои чувственные прикосновения... — охваченный воспоминаниями, пробормотал я.

— У меня такой опыт, дорогой, столько практики! Достаточно, чтобы сделать тебя счастливым, — пообещала Эверил.

Ее слова подействовали на мое либидо, которое уже начало высвобождаться из-под запрета, который я наложил на него. В моей голове начали возрождаться воспоминания того утра, когда солнечные лучи струились через окно и Эверил, стоя на коленях, склонялась надо мной, а ее лицо пряталось за спутанными волосами. Я почувствовал медленное шевеление между ногами и решил, что пора опускаться на твердую почву.

— И еще, Эверил, — вспомнил я. — Не повторяй с Карреном той ошибки, какую ты совершила на съемочной площадке, схватив не ту вазу и обрушив ее на голову бедняге Джерри Кинди, ладно?

— Конечно, дорогой! — Она захлопала ресницами. — Теперь я буду хитроумней, чем тогда!

По дороге домой я остановился в Вествуд-Виллидж и купил себе бифштекс. Когда я открывал входную дверь, телефон еще звонил. Но когда я вошел в гостиную, он уже смолк. Спустя минуту он снова зазвонил, и я поднял трубку.

— Рик? — раздраженно кричал Мэнни Крюгер. — Черт побери, где тебя носит? Я пытаюсь дозвониться до тебя целый день.

— Я навещал своего старого друга, — уклончиво ответил я.

— Успокойся, Мэнни, — сказал я. — Лучше прими пару таблеток нембутала. С Карреном ничего не случится.

— Моей секретарше ты говорил совсем другое! — не унимался Мэнни.

— С самого начала эта идея принадлежала Каррену, а не мне, — пояснил я и рассказал Крюгеру о встрече с Карреном и о страхах, которые его преследуют. — Когда речь заходит об убийстве, — подчеркнул я, — он вспоминает только двух людей, у которых есть на то причины: Эда Дуранта, который считает его виновным в смерти своей сестры, и Эверил Доркас, которая ненавидит его за то, что он нечестно обошелся с ней во время съемок последнего совместного фильма. Сегодня утром я встречался с Эдом Дурантом и полчаса назад вернулся от Эверил Доркас. Дурант, конечно, ожесточился, однако считает, что убийство Каррена не стоит того, что придется потом расхлебывать. Эверил с нетерпением ждет момента, чтобы расправиться с Карреном перед камерой во время предстоящих съемок второй картины. И поэтому сейчас она совсем не хочет видеть Каррена мертвым. В результате я очень доволен, что все это лишь плод воображения Ивена.

— Кто ты такой, чтобы быть довольным?! Наша студия получила пять миллионов долларов инвестиций на этот фильм! — взревел Крюгер. — И потом, я бы не стал верить Дуранту, что бы он мне ни говорил. Даже если бы его проверили на детекторе лжи!

— Мне его жаль, — продолжал я. — Он рассказал, что произошло в Лондоне. О том, что его сестра забеременела, а Каррен не хотел жениться. И что Дурант заставил Каррена против его воли. Вслед за этим Дуранту стало известно, что личный менеджер Ивена Ларсен набрался наглости и оклеветал его в агентстве. В результате Эда понизили в должности, и теперь он сидит здесь, в административном офисе, и бездельничает. И к тому же его сестра погибла в автомобильной катастрофе!

— Конечно, тебе стало жаль этого прохвоста Эда Дуранта! — презрительно ухмыльнулся Мэнни. — Попробуй догадаться, кто надоумил Каррена вскружить голову Эверил Доркас так, чтобы ее мозги были забиты только им, а не тем, что ежедневно происходило на съемочной площадке? А тем временем старина Эд переманил директора на свою сторону, и к тому времени, как съемки фильма закончились, большая часть лучших сцен Эверил валялась на полу в монтажной!

— Мне кажется, это как раз то, что называется шоу-бизнесом, Мэнни, — мягко заметил я. — В кинопроизводстве ублюдки встречаются довольно часто. Ты со мной согласен, Мэнни?

— Я тебе расскажу кое-что еще о Дуранте, — продолжал Крюгер, проигнорировав мои слова. — Его сестра была настоящей красавицей. Она обожала своего брата, а он заботился о ней с тех пор, как их родители умерли. Поэтому она делала все, что он ей велел. А он использовал сестру в собственных интересах. Ему было наплевать, нравился ей Каррен или нет, — он хотел, чтобы голливудская звезда стала членом их семьи. Эд рассчитывал, что, наложив лапу на состояние Ивена Каррена, он сможет далеко пойти. Уверен, он был рад, когда сестренка сообщила, что беременна! Единственная его большая ошибка заключалась в том, что он никогда не учитывал: кто-то может оказаться хитрее его. Например, Лэрри Ларсен. Дурант всегда его ненавидел. И, убив Каррена, он таким образом отомстил бы не только ему, но и Ларсену. Тебе не хочется над этим поразмыслить, Рик?