— Эл, дорогой…

Она легонько ущипнула меня за мочку уха.

— Что? — пробормотал я.

— Засмейся сейчас — и я убью тебя!

Она лежала на спине, ее небесно-голубые глаза лениво смотрели в потолок, длинные волосы цвета спелой пшеницы разметались шелковым веером вокруг головы.

— Который час? — пробормотала она. Я сделал геркулесово усилие и поднял часы с тумбочки.

— Пять минут третьего.

— Ты представляешь, что некоторые женщины тратят по полдня на новую прическу? — со вздохом объяснила она. — В то время как на экстаз почти не уходит времени.

— Я предпочитаю краткий экстаз новой прическе в любой день недели, — твердо заявил я.

— Наш милый сторонник короткого экстаза Эл Уилер! Она ворковала с довольным смешком, — он не отличается постоянством, но когда он рядом, девушки — наслаждайтесь!

— Ты не считаешь это немного вульгарным, учитывая, что данное глубокомысленное изречение исходит от девушки, которая всегда носит сексуальное черное белье? — холодно осведомился я.

— Не думаю, — заявила она. — Разве я сейчас в нем? Или ты такой же близорукий, как я, и не хочешь в этом сознаться?

— Я не близорукий, просто у меня закружилась голова от твоей безупречной красоты, — нежно произнес я и ласково прижался к ближайшей ямочке, которая была у нее на плече.

Через мгновение я приподнял голову и пригляделся к белому сморщенному шраму, который только что обнаружили мои губы.

— Зверюга! — произнесла Кэй трагическим тоном. — Ты раскрыл мой кошмарный секрет. Иначе говоря, обнаружил единственный недостаток в моей красоте. Возможно, я покончу с собой!

— Что это такое? — полюбопытствовал я.

— Постоянное напоминание о днях моей учебы в колледже, своеобразный сувенир, — беспечно ответила она. — Ах, какие в то время у нас были невинные девичьи забавы! Дуэли на саблях. Однажды ночью мы сожгли студента-второкурсника, в другой раз…

— Это походит на ножевую рану, — сказал я.

— Неужели?

Ее голос был нарочито безразличным.

— Теперь твоя очередь продемонстрировать свои шрамы, так будет справедливо.

— Так это сюда Вики Ландау пырнула тебя ножом?

— Да, будь ты проклят! — Она порывисто отвернулась. — Неужели ты никогда не можешь хоть на какое-то время перестать быть детективом? Сначала ты занимаешься со мной любовью, затем, пока я все еще мурлычу от удовольствия, ты начинаешь применять ко мне третью степень. Ну что ты за чудовище?

— Ты хочешь мне про это рассказать? — нежно спросил я.

— Нет, но, насколько я понимаю, у меня нет выбора. Она неожиданно села и свесила ноги с кровати.

— Уж коли я должна поведать тебе о своем темном прошлом, Эл Уилер, этого не сделаю, лежа голой рядом с тобой в постели.

Она поднялась рывком.

— Где твой халат? Тут холодно.

— В стенном шкафу, — ответил я. — Там рядом висят две штуки, один надену я, хорошо?

— Ты держишь два халата в одном шкафу? — Она бросила на мен восхищенный взгляд и покачала головой. — Мне ни разу не доводилось видеть квартиру, так хорошо приспособленную для соблазнения! Это не может быть просто хобби, для тебя это дело жизни.

— Принеси халаты, — взмолился я.

Через пять минут я сидел на кухне, респектабельно облаченный в халат, и наблюдал за Кэй, выглядевшей тоже весьма солидно в другом халате; она варила нам кофе. После того как все было готово, Кэй уселась напротив меня за небольшим столиком и притворилась, что ее нет.

— Не могла же ты полностью позабыть историю своей жизни? — произнес ворчливо. — Ты не так-то долго живешь на свете!

Она отпила кофе и плотнее завернулась в халат.

— Переход оказался немного неожиданным, дорогой, только и всего, — негромко произнесла она. — Вроде бы я только что лежала рядом с тобой и наслаждалась каждым моментом нашей близости, а вот я уже сижу перед тобой, готовая сделать заявление копу, который лишь отдаленно похож на того парня, с которым я всего пару часов назад нырнула в постель. Все это страшно запутывает.

— Этот преданный своему делу доктор, . — холодно заговорил я, — молодой, застенчивый, которого все любили. У меня точно такая же реакци на его убийство. Я смущен, я окончательно запутался, потому что я до сих пор ни капельки не приблизился к решению этой загадки, к обнаружению его убийцы.

— Ладно, — вздохнула Кэй, — только я никак не возьму в толк, какое отношение имеет история моей жизни к смерти Боба Марша.

— Я тоже, пока я ее не выслушаю.

— Обещай: ты никому ничего не расскажешь, если это только не связано с поиском твоего убийцы? — пробормотала она.

— Конечно.

— Я была единственным ребенком, — заговорила Кэй бесцветным голосом. — Моей матери было уже сорок, когда я появилась на свет, но это не сделало меня любимым дитятей, как ты понимаешь. Я не была нужна ни отцу, ни матери, обуза, с которой они мирились, но к которой никогда не были привязаны. Я бы не стала об этом упоминать, но это важно из-за последующего.

— Понятно. Все правдивые истории жизни довольно безрадостные, если можно так выразиться. Спроси любого копа.

— Вики Ландау была моей соседкой по комнате в колледже, — продолжила Кэй, — и с самого начала у нас с ней завязались прекрасные отношения. Она была без ума от своего отца, буквально боготворила его! Постоянно без умолку говорила о нем, какой он умный и добрый, какой блестящий психиатр и как ее любил. Полагаю, что именно последнее доконало меня, ведь я-то не видела настоящей любви ни от отца, ни от матери и, возможно, из-за этого жаждала любви сильнее всего на свете.

Кэй выпила еще немного кофе, поправила на переносице свои тяжелые очки, поскольку других поводов прервать повествование не нашлось. Вздохнув, она продолжила:

— Весь первый год в колледже я слушала нескончаемые рассказы Вики о ее блистательном, умном, красивом отце, который ценил ее больше всего в жизни, и я с наслаждением все это впитывала в себя! Слушая восторженные речи Вики, я воображала, будто это мой собственный отец, а она являетс дочерью нудного стареющего маленького толстяка, который жил в нашем доме.

Потом Вики как-то спросила меня, не хочу ли я пожить какое-то время в их доме на летних каникулах. Я думала, что умру от восторга! Ты должен не забывать, Эл, что мне было всего лишь восемнадцать лет и я была невероятно наивной. Моя мать, слишком старая и равнодушная ко всему, не находила в себе сил, чтобы проявить ко мне хоть какой-то интерес, и мое появление в доме, пожалуй, всегда было в тягость моим родителям. Я всего пару раз куда-то ездила с моим двоюродным братцем, который моложе мен на год-два, этакий усыпанный веснушками юнец, но и он утрачивал ко мне всякий интерес, как только у меня подходили к концу деньги и я не могла ему больше покупать леденцы. Едва ли стоит упоминать о том, что несколько раз Вики заочно устраивала для меня свидания, но парни никогда на них не являлись. Может, и к лучшему, ведь я всегда носила очки.

Так или иначе, но я поехала погостить у Вики в доме на Лонг-Айленд. Надо ли говорить, что он был гораздо больше и импозантнее нашего. Но самым поразительным оказалось то, что в реальной жизни доктор Ландау был точно таким, как его описала Вики. Воистину поразительный человек с прекрасными седыми волосами и умным сатанинским лицом, от одного взгляда на которое у меня пробегали мурашки по спине.

В то время его жена была тяжело больна, фактически она была настоящим инвалидом. Когда я приехала, меня ей представили, после чего я ее больше ни разу не видела, так что она казалась совершенно нереальным существом. Вики, естественно, сразу же заявила, что мы втроем будем все врем находиться вместе, и ее отец, казалось, не возражал против моего присутствия. Мы ходили гулять и купаться, загорали на пляже. Прошла неделя, и Вики спросила, почему бы мне не остаться еще на недельку, едва не сошла с ума от радости! Это произошло где-то на второй неделе моего пребывания там…

На мгновение голос Кэй дрогнул.

— Вики надо было попасть к дантисту, а это означало поездку в Манхэттен, она настояла на том, чтобы я оставалась дома и позагорала на пляже, потому что день был страшно жарким. Отец отвез ее на вокзал, я же действительно отправилась купаться. Через час я возвратилась назад и встретила его в холле. Он отпустил пару шуток о том, как все молодые парни на пляже посходили с ума при виде таинственной блондинки в великолепном модном купальнике, которая пришла купаться в одиночестве. Все это было забавно, но меня несколько насторожило странное выражение его глаз, которыми он как бы ощупывал меня. Так, или иначе, я тут же поднялась к себе в комнату и приняла душ.

Кэй достала сигарету из пачки, я обратил внимание, что рука у нее слегка дрожала, когда она закуривала.

— Он поджидал меня, — продолжила она каким-то удивительно тусклым голосом. — Сидел на моей постели, дверь была уже заперта изнутри, когда я вышла из ванной. Все, что до того момента я знала о сексе, было строго теоретическим, да и вообще это не могло произойти с отцом моей лучшей подруги! Но вот он стоял, глядя на меня какими-то жуткими, как мне показалось, глазами, а я дрожала перед ним совершенно нагая, даже без полотенца на плечах. «У тебя весьма привлекательная фигурка, Кэй!»— пробормотал он, схватил меня за плечи и бросил на кровать.

Кэй неожиданно принялась с большим интересом изучать кончик горящей сигареты.

— Это было грубо, отвратительно и скоро закончилось, — холодно продолжила она. — Перед тем как уйти из комнаты, он заявил, что не сомневается, что я умная девочка, которая не станет никому рассказывать о нашем секрете, потому что кто бы мне поверил?

На следующее утро я под каким-то предлогом возвратилась домой.

Меня мучили ночные кошмары, пока я не убедилась, что не забеременела. Тут и каникулы подошли к концу, так что я возвратилась назад в колледж. То, чего я не предвидела, была реакция, которая у меня теперь возникала каждый раз, когда Вики начинала рассказывать очередную историю про своего потрясающего папеньку. Через несколько недель мои нервы окончательно сдали. Однажды вечером она завела особенно душещипательный рассказ о том, как ее несравненный папенька настолько любит все живые существа на свете, что рыдал как младенец, когда им пришлось усыпить своего старого пса.

Тут я не выдержала! «Он ни разу даже не вздохнул, когда фактически уничтожал меня», — сказала я ей. Она потребовала объяснить, что именно имела в виду, и тогда я выложила ей всю историю, не пропустив ни одной подробности. Когда я закончила, она осатанела, схватила нож дл разрезания бумаги и накинулась на меня. Я закричала во весь голос. К тому времени, как кто-то влетел в комнату, я была вся в крови, думая, что умираю. Но рана, благодарение Богу, оказалась поверхностной.

— Ты не предъявила никаких обвинений Вики? — спросил я как бы между прочим.

— Собиралась, — ответила Кэй. — К этому времени у меня накопилось много обид против семейства Ландау, но ее тяжело больная мать поднялась с постели и приехала ко мне в больницу. Она униженно просила не устраивать скандала ради Вики, но я ответила, что на Вики мне ровным счетом наплевать. «Подумайте о репутации моего мужа», — продолжала она. На что я ей подробно рассказала о том «оригинальном лечении», которое он применил летом ко мне. Она даже не удивилась, да и не возмутилась. Но когда я сообщила о том, что собираюсь рассказать эту же историю в суде, она молча смотрела на меня пару минут, затем вытащила свою чековую книжку.

— Ты хочешь еще кофе? — спросил я у нее.

— Нет. — Она покачала головой. — Теперь я хочу, чтобы ты поскорее услышал конец этой истории, надо покончить со всем этим! Я перешла в другой колледж и закончила его, все еще нося в душе груз тех обид, которые мне причинило семейство Ландау.

Я возненавидела всех мужчин с того дня, когда вышла из-под душа и столкнулась с Максом Ландау, ожидавшим меня с похотливым блеском в глазах! Я трудилась над созданием как бы двойственной личности — бесполый самоотверженный ученый, которого ты видел в фонде, а когда предоставлялся случай, — такая девушка, с которой ты столкнулся сегодн ночью в своей комнате.

Но в действительности это было мне не на пользу. Надо думать, что Макс Ландау уничтожил навсегда мои шансы на нормальные взаимоотношения с любым мужчиной, основанные на доверии и привязанности. Я очень много размышляла над этим. Я оказалась невинной жертвой, на долю которой выпали все страдания в прошлом, да и сейчас я продолжаю страдать, в то время как Ландау, папенька и доченька, не пострадали никак.

Кэй злостно закусила нижнюю губу.

— Полагаю, ты считаешь меня ненормальной, но я вбила себе в голову, что мне необходимо отомстить. Поскольку они фактически уничтожили меня, значит, я должен уничтожить их.

Год назад я увидела объявление о том, что Научно-исследовательский фонд Ландау нуждается в биологе. Я написала Вики письмо — настоящий шедевр, только что не разрисовала его кровоточащими сердечками и незабудочками: она была для меня лучшим другом, такой второй я больше не встречала, и как только я могла придумать все эти гадости про ее отца? И так далее и тому подобное. Поверите ли, она проглотила эту наживку! Через неделю у нас состоялось премилое собеседование с Максом, пару раз он потрепал меня по коленке, и я получила работу.

— Тебе пока не удалось уничтожить ни одного из них?

— Не из-за того, что я не пыталась! — холодно ответила она. — Доктор Алтман старейший друг Макса, ты знаешь? Я рассказала ему обо всем с самого начала. Краснела, говоря о том, что у меня связаны руки, потому что Вики моя ближайшая подруга, а ее папенька попытался использовать это в своих интересах. По большей части я держу Макса на расстоянии, но когда предоставляется возможность, я прижимаюсь к его мужественной груди и умоляю его держать эту скотину, Алтмана, подальше от меня. Уже три месяца они не разговаривают.

Дорогая малютка Вики была неравнодушна к Луи Жерару и преуспела в этом плане. Однажды ночью я распустила свои волосы и проникла в его комнату. Если Вики Ландау может спать пять ночей из семи в комнате Боба Марша, сказала я ему, я не вижу основания для того, чтобы не наносить ему изредка визиты.

Неожиданно улыбка исчезла с ее лица, а ярко-голубые глаза потускнели.

— Я понимаю, что все это мелочи, но коли подобные небольшие разочарования накапливаются, они постепенно перерастут в нечто солидное! Так или иначе, но ты услышал достаточно для одной ночи.

Она поднялась и прошла в гостиную, я сел и закурил сигарету, потом отправился следом за Кэй. Она уже была полностью одета, застегивала свой плащ.

— Ты уезжаешь? — спросил я.

— Поскольку в тебе взял верх детектив над любовником, дорогой, — засмеялась она, — ночь утратила свою притягательность.

— Ты на самом деле не хочешь здесь остаться до утра, пусть на самой платонической основе, это значит, что я лягу на кушетке?

Она решительно покачала головой.

— Нет, благодарю, Эл. Все это было очень мило, а теперь я снова превратилась в биолога.

Я проводил ее до выхода, и она по-родственному чмокнула меня в щеку.

— Помогла ли моя история тебе в задаче поиска убийцы? — неожиданно спросила она, уже выйдя в коридор.

— Нет, не думаю.

Она благодушно улыбнулась.

— Я сразу тебя предупредила.

— Кто, по-твоему, убил Марша? — спросил я беспечно.

— Либо Макс, либо Вики Ландау, — сразу же ответила она. — Кто еще?

— Ты предубеждена.

— Правильно! — Она согласно кивнула. — А что скажешь ты сам, лейтенант? Неофициально, конечно.

— Я думаю, может быть, это ты проделала.

— Спасибо!

— Или это мог сделать твой приятель.

— Ты только что выслушал историю моей жизни, — произнесла она с явной обидой. — Ты знаешь, что у меня вообще нет друзей.

— Хэл Кирби кому только не друг, дорогая! — Я подмигнул ей. — Верно?

— Хэл Кирби? — медленно повторила она. — Мне кажется, я раньше не слышала этого имени. Во всяком случае, я с ним никогда не встречалась. Чем он занимается?

— Все время сидит в собственной квартире, высчитывая, какую пользу он может извлечь из щедрых пожертвований разным научно-исследовательским институтам, только он их никогда не делает.

— Ты шутишь? — вежливо спросила она.

— Я совершенно серьезно, — заверил я ее. — Я был уверен, что ты его знаешь. Мне известно, что у него в фонде имеется хороший друг.

Она прикусила нижнюю губу и немного задумалась.

— Ты хочешь, чтобы я немного поразнюхала, вернувшись туда?

— Что ты намереваешься сделать? — Я снова усмехнулся. — Лишить честного копа в поте лица заработанных средств существования?

— Я уже лишила его сна. Пока, Эл. Я всегда буду помнить нашу встречу.

Я следил, как она идет по коридору, затем она вошла в лифт. После этого я вернулся к себе и крепко задумался.