— Но подумайте еще раз, сэр; я живу вне закона, поэтому у меня есть весьма хорошая причина хотеть, чтобы мое настоящее имя осталось неизвестным.
— О, я не спорю, вы совершенно правы.
— Раз так, и если я скажу вам мое имя, следовательно мне придется вас убить, чтобы сохранить свою тайну.
— Это более чем естественно.
— То есть вам это безразлично?
— Абсолютно.
— Очень хорошо. — И, понизив голос, он сказал, — Меня зовут Пиро, Виконт Адриланки.
Капитан поклонился и сказал, — А я Ноарва э'Тенит.
— К вашим услугам.
— А я к вашим.
— Что вы предпочитаете, нападать или защищаться?
— О, что до этого, мне абсолютно все равно.
— Очень хорошо, — сказал Пиро, наконец-то вытаскивая свой меч, — тогда мы будем иметь честь атаковать вас.
— Очень хорошо.
— Вперед! — крикнул Пиро и первым бросился на того, кого звали Ноарва. Драконлорд отбил его атаку, и, используя колени, направил свою лошадь в сторону; но как раз там его ждал Грассфог, который, без дальнейшего промедления, нанес Ноарве удар, который пришелся в район грудной клетки и лезвие вошло внутрь, дойдя почти до правой лопатки. Скорее всего это убило бы капитана в любом случае, но Пиро, не хотевший, чтобы остался даже малейший шанс на жизнь для человека, знавшего его настоящее имя, стащил его с лошади и хладнокровно перерезал ему горло.
Ибронка восприняла слово «вперед» в буквальном смысле, и, держа свой длинный меч обеими руками, шагнула вперед, нанеся удар справа налево и сверху вниз; потом, не останавливаясь, слева направо, после чего сделала еще один шаг и исполнила классический выпад вперед при обоеручной хватке. Самое вероятное объяснение результатов первого мгновения боя состоит в том, что солдаты вообще не ожидали ни атаки, ни нападения; или, даже если и ожидали, даже не могли себе представить, что все произойдет так быстро. Как бы то ни было, первые же три удара Ибронки вывели из боя сразу троих, одного с большой рваной раной на груди и животе, второй остался без руки, в которой он держал меч, а третий получил два фута стали прямо в грудь. Прежде, чем остальные, стоявшие рядом с этими тремя, пришли в себя, Ритт и Йаса уже были рядом с Ибронкой и яростно рубились — на самом деле настолько яростно, что Йаса, например, с такой силой ударила своего соперника по запястью, что заставила его выронить свой меч из онемевшей руки.
Китраан, хорошо понимая тактику такого рода схваток, не обратил внимания на приказ атаковать и быстро расположил свою маленькую группу — то есть себя, Рёаану и Брюхо — в виде треугольника, сторонами наружу, и они все начали непрерывно вращать мечами, в первую очередь стараясь не задеть друг друга, и, одновременно, надеясь найти просвет в обороне противника. И этот метод оказался достаточно эффективен, так что, хотя им и не удалось ранить никого, зато они и сами не получили ни одной раны, хотя против них сражались сразу девять воинов-Драконлордов.
Тем временем Пиро и Грассфог не сидели сложа руки. Обогнув лошадь Ноарвы, они увидели трех солдат, стоявших лицом к ним, и немедленно бросились на них, стараясь не дать им возможность разделиться. Действуя таким образом они частично добились успеха, во всяком случае Грассфог почти немедленно вонзил меч в горло одного из солдат. Увы, пока Пиро сражался со вторым, женщиной, третий сумел перепрыгнуть через тело своего павшего товарища и, на мгновение, ничем не защищенная спина Грассфога оказалась перед ним. Он не стал терять благоприятную возможность, но, напротив, сильным горизонтальным ударом вонзил свой меч в спину друга и товарища Пиро.
Грассфог выгнулся и застонал, и, одновременно, наугад ударил своим мечом назад, за спину, случайно попав своему врагу в бедро. Услышав глухой стон, Пиро мгновенно понял, что он означает, и, внезапно почувствовав ужасный страх — за своего друга, будьте уверены — так быстро стал махать мечом перед глазами своего врага, что та на мгновение не растерялась, и немедленно получила хороший проникающий удар в плечо, за которым быстрее мысли последовал второй удар, на этот раз в лицо, после чего леди оставила все глупые мысли о продолжении дуэли.
Пиро повернулся к Грассфогу, который простонал, — Не обо мне. Другие! — Пиро кивнул, и сделал три шага вперед, где Ибронка, Ритт и Йаса сражались с пятью врагами. Пиро не на секунду не задумался, благородно ли ударять врага в спину, не предупредив его, и мы просим читателя не сомневаться, что, при таких обстоятельствах, даже Айрич сделал бы точно так же; в результате через мгновение врагов было уже не пятеро, а четверо, а еще через пару секунд Ибронке удалось захватить меч ее соперника и, изящно изогнув кисть, выбить его из руки, а Ритт, сделав внезапную подсечку, ударил своего врага в плечо с такой силой, что тот покачнулся, отступил назад и упал на спину, после чего решил покинуть соревнование. Оставшийся воин, внезапно осознав, что на этом участке сражения он один против четырех, решил, что деньги, которые он надеялся заработать, не стоят его жизни, особенно если он не будет способен получить награду, так как будет мертв, а враги убегут; поэтому он решил оставить битву, без лишних слов развернулся и убежал.
Пиро, Ибронка, Йаса и Ритт также не стали говорить ничего, но просто подбежали к тем девяти, которые окружили Китраана, Рёаану и Брюхо. Никто из наших друзей не был ранен, впрочем и они сами не нанесли никакого урона своим врагам, не считая небольшой царапины на предпечье одного из солдат, который слишком высоко поднял руку и немного промедлил с ударом.
Ибронка уже собиралась нанести первый удар, но Пиро, подняв руку, остановил ее. Потом он прочистил горло и сказал, — Джентельмены, не могу ли я предложить вам отступить?
Некоторые могли бы посчитать полным абсурдом, когда семь человек делают такое предложение девяти, однако тот факт, что несколько минут назад их было двадцать два против восьми, делает это предложение несколько менее нелепым. А если учесть и то, что в данных обстоятельствах у них почти не было шансов захватить кого-нибудь из бандитов и тем самым оправдать страшный риск, который их ждал в случае продолжения боя, вопрос был намного более разумен, чем казался на первый взгляд. И, безусловно, именно так и решили девять оставшихся воинов.
— А вы разрешите нам забрать наших раненых и убитых товарищей? — сказал один из них.
— Конечно, — ответил Пиро.
— Лошадей и телеги?
— За такую ерунду мы не будем сражаться.
— Тогда мы отступаем.
— Хорошо, но есть еще кое-что…
— И это?
— Ваши кошельки, джентльмены.
— Что ж, это честно. Вот они.
— Тогда между нами больше нет разногласий.
— И мы желаем вам хорошего дня.
Когда солдаты начали собирать своих раненых и убитых, чтобы погрузить их на телеги, Пиро метнулся к Грассфогу.
— Мой друг, как ты себя чувствуешь?
— А, Пиро. Все кончено?
— О, да. Все целы, кроме тебя.
— Ну, хорошо. Двадцать два, верно?
— О, да, или что-то в этом роде. Я не проверял его арифметику.
— Хорошенькая маленькая победа.
— Но ты, как ты себя чувствуешь?
— Ну, признаюсь, бывали времена, когда я чувствовал себя лучше.
— Мы должны найти для тебя целителя.
— Бесполезно, — сказал Грассфог, внезапно поморщившись.
— Что ты такое говоришь мне?
— Я не чувствую ничего ниже пояса; я совершенно точно знаю, что это такое. Более того, мои кишки почти вывались наружу. Это был хороший удар.
— Кровь Лошади! А, и это я привел нас в засаду! Моя вина!
— Ни в малейшей степени. Пускай твое сердце не беспокоится об этом, Синий Лис. Это часть игры. Неужели ты думаешь, что я не знал, как кончу свою жизнь? И, двадцать два против восьми, да, это стоит песни.
— Еще бы!
— Пиро, ты должен кое-что сделать для меня.
— Только назови что.
— У меня на шее есть цепочка.
— Да, вижу.
— Можешь ли ты присмотреть за тем, чтобы она попала к моей сестре? В нашей семье эта цепочка что-то вроде фамильной реликвии.
— Конечно могу. Но как я найду твою сестру?
— Ее зовут Тсира.
— Хорошо.
— Она живет недалеко от деревни Шесть Лошадей, на северных слонах Южной Горы.
— Недалеко от нее?
— Она живет в горах, ставит капканы, охотится и рыбачит. Ты можешь… — Здесь он остановился и какое-то время кашлял, его лицо бледнело с каждой секундой. Наконец он смог продолжить. — Ты должен поглядеть на нее
— Очень хорошо, я обязательно так и сделаю.
— Возьми мою руку.
— Вот она.
Он посмотрел на остальных, которые, как один, стояли на коленях вокруг него, и улыбнулся им, в последний раз. — Не волнуйтесь, мои друзья. — Он сжал руку Пиро, Виконт нежно пожал его руку. Грассфог закрыл глаза, его дыхание становилось все более и более слабым. Наконец он глубоко вздохнул, и его дыхание остановилось.
Пиро, как и все остальные, несколько минут оставались неподвижными, пока, наконец, Виконт не отпустил его руку, наклонился вперед, снял цепочку с шеи Грассфога и надел на свою. Потом он встал, Ибронка взяла его за руку.
Какое-то мгновение он глядел на других, потом сказал, — Мы сожжем его тело прежде, чем сделаем что-нибудь другое; это ускорит ему путь к новой жизни.
Последовало одобрительное перешептывание; все члены банды любили и уважали Грассфога.
— Тогда начнем немедленно, — сказал Пиро. — Берем его тело и идем в лагерь. Там мы сожжем его, и я хочу еще до ночи отправиться в путь к Южной Горе.
Восьмидесятая Глава
Как Сетра Лавоуд пыталась расслабиться, читая хорошую книгу
В самом конце зимы, когда Пиро и его банда уже были недалеко от Южной Горы, где они надеялись найти сестру Грассфога, Сетра Лавоуд, вынырнув из недр Горы Дзур, сказала, — Найди мою ученицу. — Она произнесла эти слова своим обыкновенным спокойным тоном, невыразительно и без волнения; в ее приказе не было нечего необычного, так как у нее часто бывали причины проконсультироваться с Сетрой Младшей; тем не менее в ее требовании было кое-что необычное и достойное упоминания, так как, судя по всему, около нее не было никого. Потом она добавила в пустоту возле себя, — Пускай она встретит меня в библиотеке, — и прошла по узким коридорам, поднялась по еще более узкой лестнице, прошла через широкие залы и по широким лестницам — последние, кстати, на первый взгляд были вырезаны не из камня самой Горы.
Ровный неторопливый шаг привел ее в библиотеку, где она какое-то время глядела на полки и думала, что бы ей хотелось почитать, но тут к ней присоединилась Сетра Младшая, которая сказала, — Такко передал мне, что вы хотели меня видеть.
— Такко не ошибся.
— Да, мадам?
— Вы изучали богов, не правда ли?
— Да, я так думаю, Чародейка! Мне кажется, что я в состоянии вспомнить чересчур много лет, когда, по вашему настойчивому требованию, я не делала ничего другого!
— Конечно, вот только…
— Да?
— Кажется, изучая их, вы вышли за пределы того, что я вам предложила.
— Предложила?
— Хорошо, потребовала.
— Да, признаюсь, я была захвачена мыслью о том, что означает, в метафизическом смысле, быть богом, каковы ответственность и обязанности Лордов Суда, и чем каждый из них отличается от других. Но почему вы спрашиваете меня?
— Потому что совсем недавно я получила немного информации.
— О богах?
— Точно.
— И эта информация, она мучает вас?
— Вы поняли совершенно правильно. Я поняла, что смущена и обеспокоена, и, в конце концов, пришла к выводу, что здесь есть повод для волнения, а две головы лучше чем одна.
Ученица поклонилась. — Если я знаю что-то такое, что может оказаться полезным, мадам, оно в вашем распоряжении.
— Как хорошо слышать такие слова, мадам.
— Итак, что же это за знаменитая информация?
— Мне сообщили, что Три'нагор исчез из Залов Суда, и достаточно много времени тому назад.
— Времени? Вы знаете ничуть не хуже меня — и скорее всего лучше, чем я — что в Залах Суда время почти не имеет значения.
— Да, верно, но какая-то связь, безусловно, есть.
— Как, есть?
— Конечно. Боги заинтересованы — и даже более чем заинтересованы — в Империи. Они послали нам демонессу.
— Некромантку.
— Да. Как вы знаете, она способна помочь нам в борьбе против Дженойнов, хотя они пока еще не пытались напасть на нас. И она уже успела немного помочь нам в борьбе против Претендента.
— Да, точно. И?
— Это доказывает, что должна быть какая-то связь между временем в Залах Суда и тем временем, которое течет здесь.
— Да, хорошо, я принимаю, что связь существует.
— Следовательно, если Три'нагора нет в Залах Суда, это может что-то означать.
— Возможно.
— И я хочу знать, что именно это означает.
— Я могу рассказать все, что знаю об этом боге, но…
— Это именно то, что я хочу.
— На самом деле?
— Моя дорогая ученица, неужели у меня есть привычка шутить?
— Прошу прощения, Чародейка.
— Ничего, продолжайте.
— Три'нагор был один из слуг Дженойнов, как и Верра, и его история начинается задолго до того, как он оказался в нашем мире. Он, однако, всегда был очень независимым — а это редкость среди богов. Он не любит их всех, они не любят его, хотя, будьте уверены, он всегда вместе с ними участвовал в борьбе с Дженойнами.
— Хорошо, продолжайте.
— В результате никто никогда не заключал с ним договоров, во всяком случае я об этом ничего не знаю, возможно также и из-за того, что у него нет особых талантов, за исключением некоторого мастерства в Восточных магических искусствах.
— Ему поклоняются на Востоке?
— Не слишком много; они верят, что он требует человеческих жертвоприношений, а они не очень-то любят такую практику.
— И, тем не менее, разве они не верят, что Верра тоже требует жертв, не так ли?
— Да, но Верра будет довольна, когда ей пожертвуют врага; Три'нагор же известен тем, что не будет доволен до тех пор, пока ему не пожертвуют его собственного верующего.
— Это похоже на самоуничтожение.
— Не могу себе представить, как эта вера вообще еще не умерла. Но, кстати, я не знаю, сколько Восточников верят в него.
— И тем не менее вы должны это узнать.
— Как, я должна?
— Определенно.
— Но почему это так важно, Чародейка?
— Потому что, моя дорогая ученица, вы собрались идти на восток и завоевать его.
Сетра Младшая кивнула. — Я поняла вашу мысль, Чародейка. Но, что касается Три'нагора, или — простите меня, но я не в состоянии произнести его полное имя…
— Тристанграскалатикрунагор.
— Да, что касается его, боюсь, что больше ничего не знаю. Должна ли я попытаться узнать больше?
— Да, я считаю, это было бы неплохо, если на это есть время.
— Время, мадам?
— Время перед тем, когда случится то, что должно случиться.
— Вы считаете, что должно что-то случиться?
— Я убеждена в этом. Я говорила с Аррой…
— С кем?
— Арра. Высшая жрица Маролана. Вы встречались с ней в Черном Замке.
— А, маленькая Восточная девушка.
— Да.
— И вы говорили с ней?
— У ней бывают Предвидения, знаете те ли.
Сетра Младшая презрительно улыбнулась. — Вы верите в это?
— Конечно.
— Па. Если действительно есть такая вещь, они никогда бы не проиграли ни одной битвы.
— Нет, это не всеведение.
— Тогда что это?
— Это способность видеть что-то, которая появляется в момент Видения, а вовсе не, как думают многие, способность предвидеть будущее. Иногда, действительно, Видящий может мельком увидеть будущее, но только возможности, да и те, чаще всего, довольно расплывчато. Настоящее Видение всегда верно, хотя и в опреденных пределах.
— Тогда это дает не слишком много.
— Это потому, моя любимая, что вы не понимаете последствий таких Видений.
— Ну, и что именно я не понимаю?
— Если кто-нибудь Видит некоторое событие, тогда, одновременно с Видением, он получает представление о многих вопросах, связанных с этим событием, и уже одно это делает его бесценным.
Ученица нахмурилась, задумалась, но потом кивнула, соглашаясь.
— Это, — добавила Чародейка, — одно из немногих магических искуств, которое можно назвать даром — то есть человек должен с ним родиться, и не в состоянии каким-нибудь образом научиться ему. Другой пример — способность сотворить аморфию; есть и некоторые другие, как вы сами знаете.
— Это важно?
— Это важно, моя дорогая, только в одном отношении: Врожденным способностям трудно, или просто невозможно, помешать.
— Хорошо, это я могу принять.
— Я говорила с Аррой.
— Я думаю, что помню, как вы сказали мне об этом где-то час тому назад.
— Я спросила ее о Видении.
— И?
— Она сказала, что в прошлом месяце она была неспособна Видеть.
— Как, неспособна?
— Совершенно не в состоянии. Более точно, она сказала, что ей мешали.
— И, тем не менее, вы только-что сказали, что этому дару очень трудно помешать.
— Точно.
— Три'нагор?
— По меньшей мере не исключено.
— Истоки некоторых дел находятся далеко, вот и все.
— Дженойны.
— Очень возможно.
— Кана.
— Скорее всего.
— Итак, вы считаете, что Кана и Три'нагор заключили что-то вроде договора?
— Сама естественная мысль.
— Но причина, какова причина?
— Вот на это я пока не знаю ответа.
— Хорошо, я постараюсь узнаю все, что возможно.
— Очень хорошо.
Когда Сетра Младшая вышла, Чародейка сказала, обращаясь к пустоте, — Я хотела бы видеть Волшебницу в Зеленом.
Через несколько минут появилась названная леди и, в свою очередь, почтительно приветствовала Чародейку.
— Как вы себя чувствуете, моя дорогая?
— Благодарю вас за вопрос, Чародейка. Я, если отвечать одним словом, очарована.
— О?
— В Орбе сейчас так много силы, что вы никогда не ошибетесь, сколько бы вы не преувеличивали ее.
— Да, нет никаких сомнений, что боги хорошо поработали над ним, пока он был у них.
— Конечно, и я просто очарована этими новыми силами и возможностями.
— Надеюсь, что вы еще не уничтожили ничего достаточно большого, вроде материка.
Волшебница улыбнулась. — Нет, пока нет. Но, на самом деле, я смогу легко сделать это, если мне удастся достаточно долго собирать эту силу и куда-нибудь складывать; потому что, клянусь вам, это все, чего мне не хватает.
— Да, верно, Орб изменился; и Гора знает об этом. — сказав это, Сетра машинально коснулась голубой рукоятки кинжала, который всегда висел у нее на боку.
— Прошу прощения, мадам, но…
— Да?
— Вы выглядите обеспокоеной.
— Не обеспокоеной, моя любимая, скорее озабоченной.
— Очень тонкое различие.
— Ну, а разве тонкие различия не лучше грубых?
— О, конечно; где мы были бы без тонких различий?
— Я очень рада, что мы пришли к согласию.
— Но скажите мне…
— Да?
— Что же заботит вас?
— Две вещи.
— Хорошо, давайте посмотрим, что это такое.
— Во-первых, я не верю, что Кана сдался; не в его природе сдаваться, пока он жив.
— Хорошо. Что еще?
— Я не знаю, что он делает.
— Да, вот теперь я поняла ваше беспокойство, Чародейка. И все-таки…
— Да?
— Учитывая, что у нас в руках настолько могучий Орб, что он может сделать?
— Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. На самом деле именно поэтому я попросила вас придти сюда.
— Есть что-то, что я могу сделать для вас?
— Вы всегда абсолютно точно понимаете меня.
— Тогда вы знаете, что вам достаточно только назвать.
— Я принимаю ваше предложение с той же искренностью, с какой оно было сделано.
— Не может быть ничего лучше.
— Итак, я бы хотела, чтобы вы поискали армию Каны. Я думаю, что вы знаете, как это делается. Я знаю и то, что тысячу лет назад это было невозможно, но сейчас, учитывая нынешнюю силу Орба, стоит попробовать.
— То есть у Каны еще есть армия?
— Во всяком случае была. Но во время суматохи марша к Адриланке, поисков места для Двора и совещаний по поводу Императорского Дворца, я совершенно потеряла ее из виду.
— Насколько я помню, вы все еще действующая Главнокомандующая?
— Да, точно.
— Тогда я буду искать ее пока либо не найду, либо…
— Либо?
— Либо до тех пор, пока я буду уверена, что ее не существует.
— Вы совершенно правы.
— Я начну немедленно.
— Вы просто очаровательны.
— До встречи, Чародейка.
— До встречи, Волшебница.
Когда все дела были сделаны, Чародейка вернулась в нижние помещения Горы Дзур, и медленно пошла из комнаты в комнату, с видом генерала, инспектирующего свои войска, или капитана корабля, проверяющего паруса и канаты, а затем, удовлетворенная, опять вернулась в библиотеку, где, взяв с полки том, озаглавленный
Очерки Раннего Одиннадцатого ЦиклаЭрли Альбанского, начала его читать. Вскоре после этого появился Такко и подал очень маленький стакан темного красного вина.
— Я думаю, мадам, что вы читали эту книгу раньше, — заметил Такко.
— Не больше сто раз, я думаю. Но, кстати, признак хорошей книги в том, что ее стоит перечитывать множество раз, не правда ли? И я считаю, что Лорд Эрли был восхитительный писатель; его очерки о людях того времени одновременно забавны и по-настоящему глубоки. Более того, я считаю, что они достаточно точны, насколько я помню. Конечно, сейчас я помню то, что написано в книге лучше, чем любого из людей того времени, так что, возможно, в моих воспоминаниях слова вытеснили людей. Тем не менее эта книга помогает мне отвлечься от нынешних проблем.
— А я думал, что для того, чтобы отвлечься, вы предпочитаете романы.
— Иногда. Но, кстати, романы я сужу более резко.
— Неужели? И почему?
— Потому что история, например, в состоянии опираться на правду. Роман, в котором все происходит по произволу автора, должен вскрыть еще более глубокий уровень правды, или он не стоит внимания.
— И, тем не менее, однажды я слышал, как вы сказали, что полезен любой роман, который хотя бы на час рассет вашу скуку.
— У тебя хорошая память. Я произнесла эти слова не меньше десяти тысяч лет тому назад.
— И?
— Быть может еще через десять тысяч лет я опять соглашусь с ними.
— Вот, по-моему, подходящий способ оценки романа: Достаточно ли точно отражает он настроения и храктеры некоторой группы людей в конкретном месте и в конкретное время? Если да, это хорошее произведение. Иначе не стоит ничего.
— Тебе не кажется, что ты поставил слишком узкие границы?
— Мадам…
— Ну?
— Я только что имел честь процитировать вас.
— Неужели? Ах, да, но это было эон назад.
— Достаточно давно.
— И теперь я считаю, что это был слишком узкий стандарт.
— Вы меняетесь.
— Разве это плохо?
— Не исключено.
— Как так?
— Это делает вас непредсказуемой.
— То есть ты считаешь, что предсказуемость — добродетель?
— Быть может нет, Чародейка, скорее необходимость. Разве я сам не предсказуем? Когда вы сидели в библиотеке, разве вино появилось само собой? Когда вас зовет Император или Империатрица, разве вы не надеваете костюм Лавоудов, и немедленно? Когда сигнальное устройство говорит нам, что Создатели зашевелились, разве не ваш Кулон Счастья мы находим, ждущим у Шести Столпов?
— Я никогда не жаловалась на твою службу, мой дорогой Такко.
Слуга поклонился. — Я не хочу хвалить сам себя, Чародейка, но вы сами только что говорили о предсказуемости и добродетели.
— Сегодня ты необычно говорлив.
— И?
— Я этого не предвидела.
— Возможно вы были должны.
— Неужели?
— С Создателями, находящимися на волосок от нас, Императрицей, беззаботно сидящей на колеблющемся троне, как если бы борьба уже закончена, Видящей, внезапно обнаружившей, что не видит ничего, богом неизвестно куда исчезнувшим из Залов Суда, и вами, сидящими и читающими легкую литературу, вы должны были предвидеть, что мне будет что сказать.
— Мне, что, нельзя расслабиться даже на час?
— На час? О, да, на час можно. Вот только…
— Да?
— Я никогда не видел, чтобы вы открыли книгу, а закрыли ее ровно через час.
Чародейка вздохнула. — И что, по-твоему, я должна делать?
Такко прошелся вдоль полок, выбрал один из томов, а потом, с поклоном, положил его на маленький серый каменный столик рядом с правой рукой Сетры Лавоуд. Она взглянула на увесистый том. —
Книга Семи Волшебников? Я сто раз пыталась прочитать ее, и все еще не поняла ничего.
— Жаль, — сказал Такко, пожав плечами.
— Автор, похоже, наслаждается, напуская туману ради тумана.
— Но автор, по меньшей мере, добрый слуга и предсказуем.
Чародейка дошла до того, что разрешила смешку убежать из ее губ, а потом сказала, — Давай, Такко. Что ты пытаешься рассказать мне?
— Чародейка, как и автор этой книги, — тут он коснулся внушительного тома на столе, — я, конечно, сказал бы яснее, если бы существовал способ так говорить и при этом не допускать чудовищных ошибок.
Чародейка бросила на Такко взгляд, который невозможно описать, потом, взяв книгу в руки, наугад открыла ее, взгянула на страницу и прочитала вслух: «Каждый волшебник кучер. Да, верно, цель может поменяться, могут измениться лошади и стиль вождения; тем не менее необходимо заметить, что на самом деле мало кто замечает какие бы то ни было изменения, кроме цвета кареты.» Она громко захлопнула книгу и сказала, — Я думаю, что ты разрешишь мне остаться скептиком по отношению к этой книге.
— И тем не менее я клянусь, что это правда.
— Ну, если ты клянешься, я не могу сомневаться в этом.
Такко поклонился.
— Очень хорошо, — сказала Сетра, опять открывая книгу. — Дай мне час. После этого ты можешь вернуться, и я обещаю тебе, что я постараюсь сделать что-нибудь более полезное.
Такко опять поклонился.
— Временами, — сказала Чародейка, — я чувствую себя очень усталой.
Такко поклонился в третий раз и исчез, а Сетра начал читать. За несколько минут до истечения заранее условленного часа, Таккко, однако, вернулся, и объявил, — Волшебница в Зеленом.
Чародейка вздохнула и положила книгу, — Очень хорошо, — сказала она.
Сияющая Волшебница вошла со словами, — Я нашла их.
— Кого?
— Армию. Разве вы не послали меня искать именно ее?
— Я потрясена, мадам. Вам вообще не потребовалось времени.
— Дело в том, что они были если не в первом месте, в котором я стала искать, то во втором или третьем.
— Хорошо, и это место?
— Примерно двадцать или двадцать одна тысяча солдат находятся в двух днях марша на запад от Адриланки и идут на восток.
— Два дня?
— Не больше.
— Вы сказали, двадцать тысяч?
— По меньшей мере.
Сетра поглядела на нее так, как если бы ожидала, что, на самом деле, она шутит, и вернулась сюда только для того, чтобы попросить стакан вина. Наконец Чародейка встала и, обращаясь к Такко, сказала, — Мой костюм Лавоудов и лучший плащ. Я должна немедленно увидеть Империатрицу.
С этими словами она вернулась в свои аппатраменты, в которых — минуты через две — появился и Такко, с костюмом, плащом и
Очерками раннего Семнадцатого Цикла. В ответ на удивленный взгляд Сетры, он заметил, — Быть может вам придется какое-то время ждать, прежде чем Ее Величество примет вас.
Телепортация — когда-то потрясающий подвиг магического гения, но сейчас, подумала Сетра, едва ли более сложное дело, через шаг в карету — возможно движущуюся карету, но в любом случае не требующее больших усилий для того, кто достаточно часто занимался им — телепортация, мы сказали, перенесла Чародейку в место, находящее недалеко от Особняка Уайткрест, где ее немедленно узнали и попросили подождать, пока Империатрица не примет ее. В приемной находилось семь или восемь придворных, эмиссаров или посланников, но не было ни одного, с которым Сетре захотелось бы поговорить, по меньшей мере в этот момент, так что она спокойно уселась на диван вместе с остальными (которых, кстати, было пятеро, остальные нервно ходили).
Однако едва она успела открыть книгу, как Сержант назвал ее имя, и, не обращая внимая на взгляды остальных, некоторые из которых не слишком вежливо глядели прямо на нее, так как знали, кто она такая, а другие глядели обиженно, потому что не знали, она закрыла книгу, и, вслед за слугой, вошла в комнату Ее Величества.
Восемьдесят Первая Глава
Как Ее Величество изучала карту, пока Сетра сообщала ей план битвы
Войдя в комнату, в которой Ее Величество занималась делами Империи, Сетра Лавоуд нашла там не только Ее Величество, но также некоего Иссолу, которого она не знала, и который был представлен ей как Хранитель Колокольчиков — а мы назовем его, следуя традиции, Лордом Брадиком. Сетра почтительно приветствовала его, после чего Брадик, который только недавно, после большого перерыва, вновь занял свой пост, ушел по делам.
Как только Хранитель Колокольчиков вышел из комнаты, Сетра повернулась к Империатрице, которая уже изучала какие-то бумаги, сложенные — или, скорее, разбросанные — на столе, который служил ей для работы. Прежде, чем Сетра успела заговорить, Императрица, помахав одной из них, сказала, — Скажите мне, Главнокомандующая, слышали ли вы о Синем Лисе?
— Синий Лис? Должна признаться, Ваше Величество, что это имя — или титул — совершенно незнакомо мне.
— Бандит с большой дороги, действующий на западе, в области между Бра-Муром и Саутмуром. Кажется, местные бароны не в состоянии поймать его, и теперь они просят помощь Империи.
