Как Пиро выполнил последнее желание Грассфога и узнал кое-что из истории своей семьи

      Теперь мы должны, не без некоторого трепета, вернуться на несколько часов назад, так как, хотя мы и сочувствуем желанию читателя как можно быстрее узнать, что случилась с нашими друзьями в Адриланке, эта точка нашей истории требует, без всяких сомнений, чтобы мы посмотрели на Пиро, которого, как может быть помнит читатель, умирающий друг попросил выполнить некоторую просьбу; и, как каждый знает, мало какое обязательство является более священным, чем обещание, данное умирающему другу.
      Это утверждение, с которым, как мы осмеливаемся предположить, невозможно спорить, привело Пиро в маленькую деревню, приютившуюся на северных склонах Южной Горы. Напомним читателю, что эта деревня называлась Шесть Лошадей, и была основана одной леди из Дома Тсалмот, которая таким оригинальным образом увековечила все свое состояние. Как и большинство горных деревень, она была достаточно мала: три маленьких коттеджа, дом Старосты, общественный родник, и что-то вроде вроде универсального магазина, который одновременно был постоялым двором. Во всей округе вино или ликер можно купить только здесь, так что, естественно, этот магазин стал местом встречи всех жителей общины, особенно в Рыночный день, единственный день в неделе, когда все население деревни собиралось вместе.
      Так получилось, что когда Пиро приехал туда, был Фермерский день, и деревня казалась почти вымершей — на самом деле можно даже сказать, что прибытие маленькой компании, состоявшей из Пиро, Ибронки, Китраана, Рёааны, Йасы, Брюха, Ритт, Мики и Клари, удвоило население Шести Лошадей. И действительно, их появление могло бы вызвать что-то вроде волнения, если бы в деревне было достаточное число людей, у которых было время волноваться.
      А так они просто остановились около двери этого самого магазина, о котором мы только что упоминали, немедленно поняв по широкому фасаду и створчатой двери, что это немного более важное строение, чем три остальных.
      Оставив лошадей на попечение Лара и Клари, остальные вошли внутрь, надеясь найти вино, которое поможет им смыть с себя дорожную пыль. Все, отправились прямо к длинной стойке, стоявшей на двух бочонках и служившей баром, кроме Пиро, который решил осмотреть магазин.
      Владельцем этого заведения был Тсалмот по имени Марел — на самом деле потомок той самой леди, которая основала деревню. Однако вместо лошадей, общество которых ему изрядно надоело, он решил обзавестись магазином, в котором шла оживленная торговля в Рыночный день, а в остальное время обеспечивал его вполне достаточным количеством вина и еды. В добавление к товарам, обычным для такого рода заведений — свежемолотой муке из полей, находившися на равнине, гвоздей и молотков от кузнеца с запада, и вина из местных винокурен — было и очень много шкурок, висевших на гвоздях, вбитых к заднюю стену, а также плащей и курток, сделанных из тех самых шкурок, образцы которых висели сзади. Больше всего было плащей из меха норски, но попадались также лисы, волки и даже несколько шкур лиорна.
      Пиро какое-то время внимательно изучал их — как сами шкурки, так и изделия, сделанные из них — а Марел изучал Пиро. У Марела был острый глаз, как и у всех представителей племени купцов и трактирщиков; то есть он мог с точностью до медного пенни оценить того, с кем собирался иметь дело, и, более того, умел точно выбрать лучший способ разговора для того, чтобы извлечь как можно больше хорошего — то есть денег — из их знакомства. Поэтому Марел ничего не сказал, но едва кивнул, приветствуя своего гостя, и даже постарался скрыть свой интерес к нему, ожидая, пока Тиаса не заговорит первым. Это было тем легче сделать, что некоторое время он был занят, обслуживая друзей Пиро.
      Наконец Пиро заговорил, сказав, — Мой дорогой лавочник…
      — Милорд, — сказал Марел с легким поклоном. Он даже хотел сказать «Милорд грабитель», но, подумав, решил сократить обращение.
      — Эти меха, — продолжал Пиро.
      — Да, милорд?
      — Они действительно очень хороши, просто превосходны.
      Марел опять поклонился. — Этот район известен только благодаря двум вещам, милорд. Одна — это качество нашего меха из норски, которые во множестве водятся здесь.
      — Очень хорошо, я вижу это сам. А вторая?
      — Небольшая рыба, которая живет в наших реках. Нигде в Империи, милорд, вы не найдете…
      — Я не сомневаюсь, что вы правы, мой добрый лавочник. Но как раз сейчас я, видите ли, совершенно не интересуюсь рыбой. Так что, если вернуться к шкуркам норски…
      — Да, милорд?
      — Вот ими, да, я заинтересовался.
      — И вы не зря это сделали, милорд. В добавок к коричневому и белому цвету, который так великолепно будет смотреться на вас, они способны не только сохранить вам тепло в разгар горной зимы, но, как не многие знают, уберегут вас от воды и снега.
      — Как, они могут?
      — Совершенно точно. И даже более того — если, конечно, вы будете ухаживать за ними при помощи масла, которое я сам изобрел и тщательно проверил.
      — Тогда скажите мне, пожалуйста, откуда эти меха?
      Марел нахмурился. — Милорд? Извините меня, они из норски.
      — Ча! Это я знаю! Я имею в виду, кто приносит их вам?
      — А, прошу прошения у Его Лордства. Охотники, милорд.
      — Значит их здесь много?
      — Вполне достаточно, милорд, особенно в нашем районе.
      — Тогда не знаете ли вы одну, которую зовут Тсира?
      — Тсира? Да, конечно знаю!
      — И вы могли бы сказать мне, где ее найти?
      Марел вздохнул. — То есть Ваше Лордство не хочет купить эти замечательные плащи из меха норски?
      — Напротив, мой добрый купец. Я куплю ровно три.
      Лицо Тсалмота значительно просветлело и он сказал, — Выберите любые, которые вам по вкусу.
      — Вот эти три, — небрежно сказал Пиро.
      — А не хочет ли Ваше Лордство немного масла?
      — Нет, но в любом случае я заплачу вам за бутылку. Теперь вернемся к Тсире. Даю слово, вам не надо бояться, я ей не враг. Напротив. Я друг ее брата, и принес ей, увы, новости о его смерти и небольшое наследство.
      — Ах, как это ужасно! Она часто говорит о своем брате. Но тогда, получается, он входил в вашу банду?
      — Мою банду, дорогой сэр? Я не понял, что вы имели честь мне сказать.
      На этот раз лавочник побагровел, и поспешно сказал, — О, я хотел сказать только то, что она часто говорит о своем брате как о, ну…
      — Не имеет значения, мой добрый лавочник.
      — Да, милорд.
      — Итак, где я могу найти ее?
      — Если вы поедете по дороге на запад, то через пол-лиги вы доедете до крутого поворота. Продолжайте ехать, как если бы никакого поворота нет, и вы увидите маленькую тропинку. Вы поедете по ней до речки, там повернете налево, проедете две лиги и окажитесь прямо у маленького коттеджа, построенного на склоне горы, вот там она и живет.
      — Я благодарю вас, мой друг. Вот вам за меха и за масло — которое вы можете оставить себе — а это за шесть бутылок вина, которые согреют нас в холод, а вот это благодарность за вашу помощь.
      — Ваше Лордство очень щедро.
      — Совсем нет, — ответил Пиро. Потом, поворачиваясь к друзьям, которые до этого времени молчали, он сказал, — Что ж, пойдем и выполним наше печальное поручение.
      Забрав с собой все то, что они купили — во всяком случае то, что не успели съесть — они сели на лошадей и, следуя указаниям любезного Тсалмота, через два часа оказались около маленького коттеджа, стоявшего на берегу ручья и окруженного деревьями сиджу, чьи продолговатые листья закрывали весь дом.
      — Доехали, — сказал Пиро, — теперь давайте…
      — Стойте там, где вы стоите, — произнес незнакомый голос, чьи слова — сказанные достаточно повелительным тоном — были подчеркнуты стрелой, с глухим «тунк» вонзившейся в дерево в нескольких дюймах от головы Пиро. Стрела там и осталась, ее перья покачивались прямо перед глазами Пиро.
      — Давайте останемся там, где мы стояли, — предложил Пиро. — Подумайте о том, что даже если внезапное появление этой стрелы не является угрозой — и, по-моему, достаточно осязаемой угрозой — все равно, помните, что мы появились здесь вовсе не для того, чтобы ссориться или сражаться с кем-нибудь, но, напротив, для того, чтобы оказать услугу той самой леди, которая только что приветствовала нас таким весьма оригинальным способом.
      После этой длинной речи, он обратился к коттеджу, сказав, — Если ваше имя Тсира, я прошу у вас две минуты вашего времени. И, если нет, тогда мы все равно можем побеседовать, потому что, даю слово, я предпочитаю говорить, а не обмениваться стрелами — тем более, что у меня их с собой нет.
      Спустя мгновение они опять услышали тот же голос, — Я прошу прощения за мое приветствие, но, как вы понимаете, я крайне редко принимаю гостей, а когда я все-таки делаю это, они зачастую приходят бандами, собираясь ограбить меня. И, честно говоря, вы сами выглядите очень похоже на грабителей с большой дороги.
      Пиро, повинуясь импульсу, спрыгнул на землю и сделал два шага в сторону коттеджа. — Да, на самом деле вы назвали нас. Но даю вам слово, но мы не только не собираемся забрать что-нибудь от вас, но, напротив, мы собираемся кое-то вручить вам, не требуя ничего взамен.
      Из-за угла коттеджа появилась женщина, до того скрывавшаяся в его тени. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы убедить Пиро в том, что она сестра Грассфога — и, действительно, она походила на него не только чертами лица; уже по развороту плеч и посадке головы легко можно было догадаться, что они близкие родственники, даже если бы он не стремился найти сходства, хотя он, наоборот, искал его. Она была одета в сложный наряд из меха норски, так что было трудно даже описать отдельные части ее костюма, за исключением широкого кожаного пояса, на котором висели короткий меч и тяжелый нож, и пары высоких сапог из кожи дарра, украшенными красными и желтыми бусинками. Она поклонилась Пиро и сказала, — Как вы только что сказали, меня зовут Тсира. Как вы нашли меня? И как вас зовут?
      — Пиро, мадам, — ответил он.
      — Пиро? Как, тот самый Пиро, в чью банду входил мой брат? Он упоминал ваше имя в письмах.
      — Да, это я.
      — Тогда, если вы здесь, а его нет, боюсь, что вы принесли мне печальные вести.
      — Увы, мадам, мы здесь как раз для того, чтобы выполнить его последнее желание. — С этими словами он протянул ей цепочку, сопроводив это почтительным поклоном и словами, — Он хотел, чтобы эта вещь была у вас.
      Тсира поглядела на нее, потом отвернулась, как если бы не хотела, чтобы незнакомец увидел переполнявшие ее чувства, потом, справившись с собой, опять поглядела на Пиро и очень тихо спросила, — Он хорошо умер?
      — Очень хорошо. Я расскажу вам всю историю, если вы пожелаете.
      — Да, я бы очень хотела, пожалуйста, Видите ли, мы с братом были очень близки, так что меня интересует все, что касается его конца.
      — Тогда я расскажу вам о том, что произошло во время этого последнего сражения.
      — Да. Ваши люди могут спешиться, а я принесу вам кувшин спирта, который мы гоним здесь; он очень похож на ушку, которую делают на Востоке, и хорошо дополнит вашу историю — здесь, в горах, мы нашли, что наше горе одновременно уменьшается и увеличивается, когда смачивается крепкой выпивкой. Это что-то вроде обычая, который мой брат не только одобрял, но и ожидал.
      — Очень хорошо, — сказал Пиро. — Я не собираюсь требовать от вас, чтобы вы нарушили обычаи, тем более в этом случае.
      Все дружно одобрили этот план, Тсира сходила в свой коттедж и вернулась с несколькими кувшинами спирта, а все остальные члены банды Пиро слезли с лошадей и привязали их к деревьям. Потом все уселись на землю и пустили кувшины по кругу, а Пиро во всех деталях стал рассказывать о последнем бое Грассфога и его смерти. Когда он закончил свой рассказ, Тсира рассказала несколько историй о своем брате, и была вознаграждена еще несколькими случаями из жизни Грассфога — некоторые из них, рассказанные Йасой, Брюхо и Риттом, случились еще тогда, когда главарем был Вадр и до того, как Пиро узнал о существовании банды.
      Через несколько часов, в течении которых Тсира доказала, что не только обладает великолепной памятью, но и умеет пить спирт (в то время, как каждый из них выпил больше или меньше, в зависимосто от своего вкуса, Тсира выпила даже больше, чем Брюхо, хотя на нее это произвело действие не большее, чем на Пиро, которой едва попробовал спирт), так что все, за исключением этих двоих — то есть Пиро и Тсиры — были побеждены совместным действием спирта и долгого пути, и либо заснули, либо впали в счастливое изумление, предшествующее сну.
      — Не хотите ли прогуляться со мной? — спросила Тсира. — Мы можем, без всякой опаски, оставить ваших друзей спать, а вы можете немного посмотреть на наши горы.
      — С удовольствием, — сказал Пиро.
      — Очень хорошо. Тогда сюда.
      — Я иду за вами. И пока мы идем, — продолжил Пиро, — расскажите мне, что это за артефакт, который ваш брат просил вернуть вам? Прав ли я, предполагая, что это семейная реликвия?
      — О, что касается этого, да, конечно, — ответила Тсира. — Но это нечто большее.
      — Как большее?
      — Намного большее. Хотите ли вы узнать, что это такое?
      — Если вы будете так любезны, — сказал Пиро. — Признаюсь, что вы меня заинтриговали.
      — Тогда я немедленно объясню вам все, — сказала она.
      — Я весь внимание, — ответил Тиаса.
      — Наша семья, — начала Тсира, — жила в горах больше, чем мы помним, но не всегда здесь. На самом деле, согласно семейной традиции, мы когда-то жили далеко на севере, а потом двинулись на юг с такой скоростью, что, если бы эта скорость сохранилась, еще через десять поколений мы бы оказались в океан-море, где, как я думаю, мне вряд ли бы понравилось.
      — Ну, на самом деле и мне не кажется, что там приятно жить, если, конечно, вы не умеете превращаться в потоки воды, что, насколько я знаю, не в состоянии сделать ни один волшебник.
      — Я имею честь быть с вами полностью согласна. Но вернемся обратно на север…
      — То есть в прошлое.
      — Да, точно. Согласно семейной традиции, одно время мы жили на севере этого кряжа, в районе Круглыx Гор.
      — Круглые Горы! — крикнул Пиро.
      — Мне кажется, что вы что-то знаете о них, — сказала Тсира.
      — Еще бы! — ответил Пиро.
      — Тогда вы знаете, где это.
      — Водопад Врат Смерти!
      — Точно. И хотя наша семья, как мне говорили (как вы понимаете, это было много-много поколений назад), жила на нижних склонах гор, тем не менее не слишком далеко от Кровавой Реки и того странного места, где один мир заканчивается, а другой начинается.
      — Да, точно, — сказал Пиро, — как в прямом, так и в переносном смысле.
      — Ну, и как вы можете себе представить, мой предок по имени Ингра, который жил там, мог, время от времени, видеть процессии народа, которые относили тела своих любимых к Водопаду, где бросали их вниз, посылая в последующую послежизнь.
      — Да, это достаточно легко понять. Но чем занимался ваш предок?
      — О, примерно тем же самое, чем и я. Он охотился, удил рыбу, и, помимо всего прочего, продавал масло для бальзамирования тем, кто чувствовал, что тела их любимых вот-вот начнут разлагаться, а также благовония тем, кто хотел оставить некоторое подношение перед священными статуями своих Домов — эти статуи находятся вдоль обеих берегов Кровавой Реки на некотором расстоянии друг от друга недалеко от Водопада.
      — Я знаю, — лаконично сказал Пиро.
      — Вот мой предок и занимался всеми этими делами. Или, — задумчиво добавила она, — он был дорожным агентом.
      — Как, вы не знаете, был ли ваш предок охотником или грабителем с большой дороги?
      — Вы должны понять, что в нашей семье все занимались или тем или другим, за исключением сбившегося с правильного пути одного младшего сына, который стал владельцем таверны, соединив в себе и то и другое ремесло. Потом, когда мой брат ненадолго стал помощником целителя, я была уверена, что это долго не продлится. Видите ли, это в крови.
      — Да, понимаю. Ваш предок был или охотник, или дорожный агент. Что было дальше?
      — Ну, как эта история дошла до нас, однажды один человек зашел в его коттедж — и я думаю, что тот коттедж не слишком отличался от моего.
      — Замечательный дом, кстати.
      — Вы так думаете? Вы очень добры. Я в таком родилась, знаете ли, так что это тоже семейная традиция, и, более того, вот этот я построила сама, своими руками, так что в какой-то степени я им горжусь.
      — Да, понял, — сказал Пиро. — Но, пожалуйста, продолжайте, — сказал он, не желая подробно объяснять то, что он только что сказал.
      — Итак, согласно традиции, — продолжила Тсира, — в один день в коттедж вошел человек.
      — И когда это было?
      — Во время Десятого Правления Иссолы.
      — Замечательно, — сказал Пиро, который почти совсем не знал историю, так что эти слова не сказали ему ничего.
      — Итак, однажды во время Десятого Правления Иссолы в коттедж вошел человек, который шел к Воротам Смерти, чтобы принести некоторые жертвы и помолиться, а также пообщаться с духами, которые, как говорят, появляются там.
      — То есть он был Атира?
      — Точно.
      — Очень хорошо.
      — Так получилось, что он и мой предок заключили сделку.
      — А, он купил благовония?
      — Нет, тем не менее ему пришлось расстаться со своим кошельком.
      — Но тогда получается, что ваш предок в действительности был дорожным агентом?
      — Ну, вы должны понимать, что в моей семье все, кто занимался грабежом, иногда охотились, тогда и сейчас.
      — Да, верно, ваш брат Грассфог время от времени ставил силки.
      — Да, а те, кто охотился и ловил рыбу, в тяжелые времена работали на дорогах.
      — Ну, мне это кажется замечательно предусмотрительным.
      — Вы очень добры.
      — Итак, ваш предок, Ингер…
      — Ингра.
      — Да, Ингра. Итак Ингра заключил некую сделку с посетителем, и в результате получил его кошелек.
      — Точно.
      — А что было потом?
      — Потом этот неудачливый джентльмен, заключивший сделку с мои предком, пошел по направлению к Воротам Смерти, но не успел пройти и мили, как упал на камень мертвым.
      — Но от чего он умер?
      — О, что касается этого, я не могу сказать. Но я уверена, что не было никакого насилия. Но он просто был очень стар.
      — Ну, тогда нет ничего удивительного в том, что старик упал мертвым, идя через горы.
      — Да, верно.
      — А что было потом?
      — Вы должны понимать, мой дорогой Пиро, что Ингра был тонко чувствующей натурой, наделенной живым воображением, и ему сталь жаль того человека, с которым он только что заключил сделку и вместе ел…
      — Ел?
      — Ингра, обычно, угощал хорошим обедом тех, кого только что ограбил, так что этот Атира был сыт по горло, когда выходил из его коттеджа.
      — Очень милый разбойник. Так как я сам занимаюсь тем же ремеслом, я не могу не восхищаться им.
      — И опять вы очень добры.
      — Итак, вы сказали, что этот старый Атира упал мертвым после дела с вашим предком, Ингрой, причем они только что вместе поели.
      — Да, и Ингра почувствовал себя нехорошо. Во первых, он испугался, не отравил ли случайно он своего гостя — а это, как вы знаете, несчастье.
      — И даже еще хуже.
      — Но, так как он сам нечего плохого не чувствовал, и к тому же ел все то же самое, что его гость, он решил, что это просто несчастный случай.
      — Это очень вероятно. И?
      — И, тем не менее, он чувствовал себя плохо, ему очень не понравилось все то, что произошло.
      — Ведь вы сказали, что он был тонко чувствующей натурой, наделенной живым воображением.
      — Точно. И поэтому он решил отнести беднягу к Воротам Смерти.
      — Как, только потому, что он говорил с ним?
      — И вместе с ним ел, да.
      — Очень благородное решение.
      — И я всегда так думала.
      — Да, и что было дальше?
      — Он сделал именно то, что собирался: сколотил что-то вроде волокуши, при помощи комбинации из кожаных ремней и веток дерева запряг в нее лошадь, и доставил тело бедолаги к Водопаду. Потом он сжег немного благовоний во его имя перед статуей Атиры, бросил тело в реку и удостоверился, что оно упало вниз.
      — С моей точки зрения, — скаал Пиро, — он поступил честно и благородно.
      — Конечно, разве нет? И он был вознагражден.
      — Неужели?
      — Так, по меньшей мере, говорит семейная традиция.
      — И какова была награда?
      — Этот амулет. Ингра утвержал, что на следующий день он нашел его повешенным на ручку двери его дома.
      — Клянусь Тремя! Настоящее чудо!
      — Да, и в любом случае, теперь он у нас.
      — Да, но он может что-нибудь сделать?
      — Что-нибудь сделать? Конечно!
      — И что?
      — Разве Грассфог никогда не говорил вам?
      — Говорил мне? Он вообще никогда не упоминал о нем, пока не оказался на пороге смерти.
      — Тогда, если вы хотите, я расскажу вам о том, что он делает.
      — Мне очень бы хотелось это услышать; вы легко можете себе представить, что после истории, которую вы мне только что рассказали, мое любопытство более чем возбуждено.
      — Хорошо, тогда, если внимательно рассмотреть амулет, можно заметить, что на нем выгравированы некоторые символы.
      — Да, я вижу их.
      — Как вы думаете, что это такое?
      — Ну, хотя я и не волшебник, но я узнаю старинные символы Сериоли, которые часто используются в волшебных искусствах.
      — Но вы знаете, что они означают?
      — Мадам, вы должны понять, что если бы я знал, что они означают, я бы мгновенно понял и то, для чего предназначен амулет.
      — Да, верно, — согласилась Тсира. — Но, видите ли, — сказала она, беря цепочку в руку и показывая ее Пиро. — здесь есть несколько заклинаний, помещенных внутрь и соединенных между собой совершенно замечательным способом. Это очень странно.
      — Что именно?
      — Свечение. Вы когда-нибудь раньше видели такое?
      — Никогда.
      — И я, тоже.
      — Тогда я хочу услышать, что это означает.
      — Вы хотите, чтобы я объяснила вам, что это означает?
      — Да, конечно.
      — Эти заклинанию можно использовать для того, чтобы прекратить действие любого поля волшебства.
      — А! Это на самом деле поразительно.
      — Вы так считаете.
      — Да. Только…
      — Что только?
      — Что такое поле волшебства?
      — О, что касается этого, я не имею ни малейшего понятия, уверяю вас. Но так мне сказал волшебник, которому я показала как цепочку, так и то, что она делает.
      — Хорошо, но вы знаете, как это использовать?
      — Нет, увы, нет.
      — Тогда пойдемте, вернемся к вашему коттеджу.
      — Очень хорошо, Пиро. Но я все-таки хотела бы знать, что означает это свечение.
      — Смотрите, оно прекратилось.
      — Да, точно.
      — А я, добрая Тсира, хотел бы знать, что такое поле волшебства.
      — Ну, я тоже не против. Вот, мы вернулись.
      — Ибронка знает кое-что об волшебстве; мы можем спросить ее.
      — Кто такая Ибронка?
      — Она — очень милая леди Дзур, которая сейчас храпит, причем ее голова лежит на животе у Рёааны, нога на лице Китраана, а рука все еще сжимает кувшин.
      — А, да, вижу. Вы думаете, мы сможем разбудить ее?
      — Н-да, это маловероятно. Тем не менее дайте мне попробовать. Ибронка, моя любовь, знаете ли вы, что такое поле волшебства?
      Ибронка слегка пошевелила ногой, что, в свою очередь, заставило Китраана что-то промычать; потом ее голова зашевелилась, рука покрепче ухватилась за кувшин, и она тихонько вздохнула.
      — Ибронка?
      — Мой друг, — сказала Тсира, — я не верю, что это сработает.
      — Боюсь, что вы правы.
      Ибронка перестала храпеть, открыла глаза и сказала, — Полем волшебства называется любая область, в которой раз наложенные заклинания продолжают действовать. Например защита телепортации и охранные заклинания. Использование заклинаний в поле волшебства дает волшебнику два преимущества: во-первых, раз наложенное, заклинание может продолжаться какое-то время без участия волшебника; во-вторых, в заклинание можно добавить дополнительную энергию, увеличив его эффективность далеко за пределы того, что волшебник в состоянии контролировать без поля. Обычный путь определения, является ли данная область полем волшебства или нет — Тройной Тест Норбрука. — Закончив лекцию, Ибронка немедленно закрыла глаза и опять захрапела.
      Пиро вздрогнул.
      — Хотела бы я знать, — заметила Тсира, — знает ли она, как использовать талисман.
      — Возможно, — пожал плечами Пиро. — Мы сможем спросить ее.
      — Есть еще кое-что, что мне было бы крайне любопытно узнать.
      — Чаще всего любопытство — не порок.
      — Тогда возможно пришло время и для для него.
      — Что ж, посмотрим. Что именно вам любопытно?
      — Две вещи: во-первых, почему он начинает светиться?
      — Да, это хороший вопрос. Что еще?
      — Почему он перестает?
      — Клянусь Лошадью! Еще один хороший вопрос. Быть может это как-то связано с тем местом, где мы находимся?
      — Возможно. Давайте пойдем на запад.
      — Хорошо.
      — А, вы видите, милорд. Он опять светится.
      — Да, и чем дальше мы идем, тем свечение ярче.
      — Может быть недалеко от нас находится поле волшебства?
      — Не могу себе представить, что такое возможно.
      — Может быть, но в любом случае мне бы хотелось, чтобы мои друзья были со мной, прежде чем мы пойдем дальше.
      — Да, но сможете ли вы разбудить их?
      — Я не знаю, но хочу попытаться.
      — Очень хорошо, давайте попробуем сделать это вместе.
      — Согласен.
      На самом деле через двадцать или тридцать минут они сумели заставить сесть на лошадь каждого бандита, за исключением Лара и Ритта, которых привязали к спинам их лошадей. Будьте уверены, не все были довольны настойчивостью Пиро, но то ли благодаря его железной воле, то ли из-за привычки беспрекословно подчиняться его командам, но в конце концов все сами отправились в дорогу, с двумя исключениями, о моторых мы уже упоминали.
      Пиро и Тсира скакали впереди, причем Тсира держала амулет. Внезапно она сказал, — Здесь, он опять светится.
      — Тогда, — ответил Пиро, — давайте продолжим ехать в этом направлении.
      — А что случилось, — спросила Ибронка из-под опущенных ресниц.
      Пока Пиро рассказывал о том, что они узнали, что предполагали и что хотели бы узнать, Ибронка, собрав все силы, старалась протрезветь, и сумела в некоторой степени этого добиться, во всяком случае она могла слушать и понимать то, что ей говорили, и даже сумела обдумать всю историю с амутетом.
      Через несколько часов езды, когда, кстати, наши друзья полностью пришли в себя, Тсира заметила, — Он светится все сильнее и сильнее, — так что все выпрямились в седле, готовые к неожиданностям, а некоторые даже заинтересовались происходящим.
      — Это область кажется мне знакомой, — сказал Пиро.
      — Еще бы, — ответила Ибронка, глядя по сторонам. — Мы здесь сражались, и не так давно.
      — Здесь?
      — Да, сначала здесь, а потом вон там, наверху.
      — Да, конечно! Я просто не сразу узнал. Тогда вон там, повыше, есть пещера, из которой вышла Зарика.
      — Точно.
      — Я знаю эту пещеру, — вмешалась Тсира. — Она совсем невелика, всего пятнадцать футов в глубину. Иногда я укрываюсь там во время внезапных ливней.
      — Да, это та самая.
      — И это из нее Императрица вышла вместе с Орбом?
      — Да, это то самое место.
      — Как замечательно, — сказала Тсира. — И, только подумать, так близко от моего дома!
      — Амулет светится все ярче и ярче, — заметил Пиро.
      — Точно.
      — Ибронка, моя любимая, нет ли вас каких-либо идей, как заставить эту штуку заработать?
      Леди Тзур подскакала к Тсире и взяла волшебный амулет. Несколько мгновений она внимательно изучала его, потом вернула обратно. — Нет, не понимаю, — сказала она. — Нужен значительно более умелый волшебник, чем я.
      — Очень плохо, — сказал Пиро.
      Тсира пожала плечами. — Я хочу посмотреть на эту пещеру.
      — Хорошо, — сказал Пиро. — Давайте слезем с лошадей, стреножим их и посмотрим вместе.

Как Сетра Лавоуд узнала кое-что о секретных планах Каны

      Теперь давайте вернемся к Битве у Адриланки и поглядим, как она развивается. Сетра Лавоуд, видя, что в сражении на Нижней Дороге Кейрона накаких изменений нет, повернулась к адептам и спросила, — Что на Дороге к Северным Воротам?
      — Ничего, Генерал. Никаких признаков врага.
      — Очень хорошо. Узнайте, что происходит на мостах.
      — Враг еще не там.
      — Порт?
      На мгновение адепты замолчали, потом один из них сказал, — Враги высадились, их много, как раз сейчас они строются в колонны, готовясь двигаться в сторону города.
      Сетра кивнула. Ей пришло в голову, что если план врага включает в себя что-то другое, а не марш на Южную Адриланку и попытку пересечь мосты, ей будет затруднительно противостоять ему. Но, с другой стороны, на этой стадии сражения она ничего сделать не могла, и, более того, она была убеждена, что враг, все-таки, собирается пересечь мосты.
      — Опять обратившись к адептам, она сказала, — Очень хорошо. Сообщите Генералу Беригнеру, что враг будет у него через полчаса.
      — Да. Генерал. — Внезапно адепт нахмурился и сказал, — Странно.
      — Что именно? — спросила Сетра.
      — Я не могу связаться с Неффой.
      — Да, но кто такой Неффа?
      — Адепт в штабе Беригнера, с которым я могу тепепатически связываться.