– Я пошлю за леди мою женой, Графиней Уайткрест, и она, я уверен, урегулирует все детали к вашему полному удовлетворению.

Кааврен, всегда верный своему слову, послал за Даро, и она, на этот раз чувствуя себя вполне здоровой, быстро пришла на террасу, где Кааврен поцеловал ей руку и представил ее так, как представляют далеких родтсвенников, то есть рассказал ей о различных уровнях родства их всех троих, после чего объяснил миссию Тевны. Как только Даро выслушала все это, ее лицо стало серьзным и даже печальным, и она сказала, – Да, конечно я сделаю все, что возможно; я видела, что может сделать Чума.

– Поверьте мне, Графиня, – скзала Тевна, – я уже вам благодарен, а те, чьи жизни вы можете спасти, будут благодарны вам еще больше. – Он вынул из своей рубашки несколько свитков, перевязанных синей шелковой леточкой. Потом, попросив и получив перо, чернила, бумагу и песок, развязал ленточку и выбрал несколько из документов, что-то написал на их опытной рукой и представил Даро на подпись.

Некоторое время она изучала эти документы. Тевна прочистил горло и сказал, – Эти бумаги, Графиня, передают мне на следующий месяц кое-что из вашей власти – в частности все то, что касается погребения мертвых. В добавление к этому там говорится, что вы оплатите все издержки, которые потребуются для моей работы, и заплатите мне вознаграждение.

Она кивнула, опять перечитала бумаги и написала на них свое имя, после чего приложила личную и родовую печати, и торжественно вернула их Тевне.

– Итак, – сказала она, – теперь вы можете идти в город и, поскольку эти бумаги дают вам такое право, потребовать тела умерших у их родственников, а потом сжечь их.

– Я буду внимательно осматривать эти тела и определять, есть ли опасность; и только в том случае, когда она действительно есть, я совершу над ними огненное очищение.

– Очень хорошо, – сказала она. – Я понимаю. Это печально, но необходимо.

– Вы абсолютно правы, – сказал Тевна. – Чтобы сохранить жизнь живых, мы используем пламя, которое очистит мертвых.

– И, – сказала Даро, – то, что мы делаем, правильно.

Тевна кивнул и сказал, – Теперь я должен идти и немедленно заняться своей работой.

– Напротив, – сказала Даро. – Я думаю, что вы обязаны остаться.

– Как, вы так думаете?

– Да, я убеждена в этом.

– И тем не менее-

– Что?

– В моей работе даже минута может многое изменить.

– Тогда, возможно, вы можете вернуться этим вечером.

– Я был бы очень рад, Графиня.

– Тогда мы ожидаем вас, что пообедать вместе.

– Большая честь для меня.

С этими словами пирологист ушел.

Тевна немедленно отправился в город, где с радостью обнаружил, что то, в чем он видел вспышку Чумы, было, на самом деле, не больше чем смертью человека, вызванной неумеренным потреблением вина; к этому добавился спор с соседом, о том, кто должен отвечать за некоторые листья, упавшие с дерева на его двор; так что он умер от аппоплексического удара, с ярко-красными щеками и носом. Если видение Тевны и было вызвано, более или менее прямо, ведьмой и хорошо знакомым нам Йенди, сам он никогда не узнал об этом. Несколькими часами позже он вернулся в Поместье Уайткрест с добрыми новостями.

Из этого читатель может заключить, что, на самом деле, Тевна пришел в Адриланку и ушел из нее не выполнив своей задачи – то есть огонь так и не был зажжен. Мы должны сказать, что это правда только в том случае, если читатель делает ошибку, думая о смысле событий в буквальных терминах – практика, возможно подходящая при чтении закона, но всегда подозрительная, когда читаешь историю, и даже глупая, когда читаешь роман. На самом деле он выполнил свою задачу, хотя и совсем по другому, чем, до прибытия в Адриланку, думал выполнить ее.

Повариха приготовила обед на троих, и, в честь такого случая, поджарила трех жирных куриц, которые приготовила с винным соусом и белыми грибами, добавив на гарнир некоторые быстро зажаренные овощи, приправленные луком и некоторыми другими растениями. Короче говоря, это была лучшая еда, которую Тевна ел за несколько последних лет, и он никак не мог остановиться, нахваливая как еду, так и гостеприимство хозяев. Когда, наконец, еда кончилась, все трое перешли в гостинную, где повариха приготовила им сладкие ягоды и апельсиновый ликер.

– Мой дорогой муж, – заметила Даро, – не кажется ли вам, что в комнате немного холодновато?

– Откровенно признаться я ощущаю это, – сказал Кааврен. – Но это меня не удивляет, так как, как вы видите, открытое окно глядит прямо в океан, сейчас довольно поздно и с моря дует весьма прохладный, хотя и приятный ветер, а также доносится освежающий запах, который я так полюбил за эти годы.

– Да, но сегодня у нас гость, и мы не можем разрешить ему замерзнуть.

– Да, это правда, и тем не менее, как вы видите, у нас есть поленья для камина; потребуется буквально несколько мгновений, чтобы зажечь огонь и нам всем будет тепло.

– Тогда давайте начнем – а, нет, подождите. Быть может наш гость хочет, чтобы честь зажечь огонь была предоставлена ему?

Тевна поклонился. – Я был бы очень счастлив, Графиня. На самом деле я должен сказать, что ничто не могло доставить мне большей радости, чем посещение этого замечательного города и то, что мне не надо зажигать никакой огонь, кроме этого.

Разговор во время обеда никаким образом не касался работы Тевны, но теперь, когда пирологист упомянул об этой теме, Кааврен сказал, – Разрешете мне сказать, мой дорогой соплеменник, что мы просто счастливы, узнав, что, по меньшей мере на этот раз, мы избежали вспышки Чумы.

Тевна быстро и умело разжег огонь, и несколько раз дунул на него, чтобы быть уверенным, что он хорошо горит; после чего вернулся в свое кресло, вымыл руки и кивнул Кааврену. – У меня довольно странная профессия, потому что я никогда не бываю более счастлив чем тогда, когда я узнаю, что мне не надо ей заниматься.

– Да, понимаю, – сказала Кааврен. – На самом деле, когда я был Капитаном гвардии Его Величества, я был счастливейшим человеком на свете, когда мне не было нужды что-то делать.

На это Даро слегка улыбнулась. – Я думаю, милорд муж, что то, что вы сказали, не совсем точно.

– Вы так думаете, миледи моя жена?

– Да, это мое мнение.

– Хорошо, давайте это рассмотрим. Почему вы так думаете?

– Потому что я имела честь видеть вас в такие времена, и я видела вас, когда вы были в величайшей опасности и в самый разгар рискованных приключений.

– Ну, и что с того?

– И мне кажется, что были намного счастливее, когда вам отовсюду грозила смерть.

– Ча! Вы так думаете?

– Я более чем думаю так, милорд, я убеждена в этом.

– И тем не менее мне кажется, что я не припоминаю, что был счастлив в эти мгновения.

– Вы не припоминаете? Тогда вернитесь в то время, когда Островитяне пытались высадиться на берегу, и вы были везде и повсюду, готовясь к защите, размещая резервы и договариваясь об условных сигналах.

– Да, это я помню.

– И я хорошо помню, милорд муж, я отчетливо помню, каким светом сияло ваше лицо в такие времена, как вы жили полной жизнью и наслаждались каждым мгновением.

– Да, верно.

– И значит?

– Значит есть кое-что в том, что вы сказали.

Даро улыбнулась.

– Но, – добавил Кааврен, – разве вы не видите, что сейчас нет настоящих дел?

– Вы думаете, что нет настоящих дел? – сказала Графиня.

– А вы несогласны?

– Да, несогласна.

– Ну, и какое дело вы считаете настоящим?

– Вот: я считаю, что готовятся серьезные дела.

– Серьезные дела?

– Ну, разве вы послали нашего сына?

– Было невозможно отказать.

– Я считаю, что это предзнаменование.

– Возможно вы правы.

– О, я убеждена в этом.

– И следовательно?

– Следовательно готовятся серьезные дела, и вам нужно обязательно участвовать в них.

Кааврен покачал головой. – Нет, моя дорогая Графиня, я боюсь, что те времена, когда я участвовал в мало-мальски серьезных делах давно прошли.

– Ага, вы так думаете!

– Я уверен в этом.

Даро не ответила ему; она знала, что любые ее слова не сделают ничего хорошего. Поэтому она сделала единственную вещь, которую могла сделать: она бросила красноречивый взгляд на Тевну, пирологиста. Тевна, со своей стороны, увидел, что на него смотрят, и, более того, понял, что этот взгляд что-то означает. К чести Тевны этого взгляда, вместе с предыдущим разговором, оказалось достаточно, чтобы мгновенно понять, чего от него хотят.

– Хорошо, – сказал Тевна, отводя взгляд от Графини, на переводя его не на Графа, а, скорее, на огонь. Таким образом показалось, что он скорее обращается к огню, а не к Кааврену, когда он сказал, – Я не хотел бы спорить с вами, мой дорогой соплеменник, но я не уверен, что сказанное вами правильно.

– Как, вы думаете, что я где-то ошибся?

Тевна отвернулся от камина, как если бы он увидел там то, что огонь должен был показать ему, и повернулся к Графу, сказав, – Да, есть некоторые вещи, о которых вы не подумали.

– Что ж, это возможно, никто не может обдумать все, наш ум не в состоянии охватить весь мир.

– И это несомненная правда, – сказал Тевна. – Так что выслушаете ли вы то, что я хочу вам сказать?

– Конечно выслушаю, и по двум причинам: Во первых из-за того, что все ваши слова наполнены глубоким смыслом; во вторых вы одновременно и гость и соплеменник, и поэтому только из одной вежливости я в любом случае должен выслушать вас.

– Тогда вот то, что я хочу вам сказать.

– Уверяю вас, все мое внимание обращено только на вас.

Тевна хотел что-то сказаять, но потом заколебался.

– Давайте, соплеменник, – сказал Кааврен. – Говорите все, что хотите.

– Хорошо, но я боюсь, что переступлю границы вежливости.

Кааврен пожал плечами. – Не имеет значения, я хочу выслушать ваше мнение.

– Очень хорошо, вот: Я говорю вам, что вы до сих пор страдаете от боли.

– От боли?

– Да, мой дорогой хозяин. Ваша душа страдает от того, что вы считаете своим поражением, и это причиняет вам беспокойство. Я хорошо знаю эту боль, потому что она двойник моей собственной.

– Прошу прощения, но даже если то, что вы сказали, правда – а я не отрицаю этого – я не в состоянии увидеть, как это связана с нашим разговором?

– Вы не видите?

– Абсолютно, уверяю вас.

– Хорошо, я вам объясню.

– Очень хорошо. Я продолжаю слушать, пока вы будете делать это.

– Вот объяснение: Есть одна вешь, которую боль, все равно душевная или физическая, всегда делает.

– И что это?

– Она обращает внимание страдающего ей внутрь.

– Вы так думаете?

– Поверьте мне Граф; во время моей работы я видел множество людей, страдавших от боли, и у всех их одна вещь была общей – для них очень трудно было подумать о том, что происходило вокруг них, потому что телесная боль или страдания души всегда толкали их внимание внутрь себя; только когда у нас не болит ни тело ни душа, мы в состоянии ясно видеть мир вокруг нас.

Кааврен тщательно обдумал его слова; Даро, должны мы сказать, оставалась безмолвной, но самым внимательным образом слушала Тевну. Наконец Кааврен сказал, – Ну, похоже вы правы.

– Я убежден в этом. И, если я прав-

– Да, если?

– Тогда вы должны мне разрешить продолжать.

– Очень хорошо, продолжайте.

– Вот, это все, что осталось: Поскольку вы страдаете от боли, вы не способны ясно видеть все, что проиходит вокруг вас, и, поэтому, вы пропустили жизненно важный факт.

– Ага! Я пропустил какой-то факт?

– Я верю в это.

– Жизненно важный факт?

– Точно.

– Ну, и что же это за жизненно важный факт, который я пропустил?

– Вы хотите, чтобы я сказал вам?

– Не хотел бы ничего другого.

– Тогда вот: Если ваша жена Графиня права, события, которые происходят в мире, больше вас.

– Ну, с этим я спорить не буду.

– Не будете?

– Совершенно.

– Но, подумайте сами, если они больше вас, тогда, мой дорогой соплемнник, ваша собственная боль и ваши собственные желания намного менее важны, чем они.

– Как, менее важны?

– Да, действительно. Они имеют значение для вас, и для тех, кто любит вас, но дальше этого не идут. Вы спросили себя, что вы можете сделать в великих событиях, которые начинаются сейчас, и ответили себе, что ничего. Но из-за того, что вы страдаете, вы неправильно поставили вопрос.

– Как, я неправильно поставил вопрос?

– Это мое мнение.

– Разве спросить, что я могу сделать, это неправильный вопрос?

– Целиком и полностью.

– Но тогда скажите мне, что я должен был спросить?

– Я сделаю это в следующее мгновение, если вы пожелаете.

– Я умираю от желания услышать его.

– Тогда я скажу вам.

– И будете совершенно правы, сделав это.

– Вот оно: Вместо то, чтобы спрашивать, что вы можете сделать, вы должны были спросить, что нужно сделать.

Кааврен на мгновение задумался, потом сказал, – Различие, вы понимаете, слишком тонкое.

– Возможно тонкое, даже незначительное, но, как я считаю, очень важное.

– Вы так думаете?

– Более того, жизненно важное.

– Итак, вы считаете, что если я посмотрю на дела с другой точки зрения, я приду к других заключениям?

– Да, и разве это случается редко? Посмотрим издали на человека, который держит меч в руке. Когда мы глядим на него одним способом, вы можете различить меч; взгляните иначе, и увидите только тонкую линию, а возможно не увидите вообще ничего.

– Да, в это вы правы, ничего не скажешь.

– И тем не менее, меч никуда не делся.

– Клянусь лошадью! Вы опять правы!

– Я очень рад, что мы сошлись во мнениях, мой дорогой соплеменник.

– Но что за вывод, к которому, как вы считаете, я должен придти, если я посмотрю на дело с другой точки зрения?

– О, что до этого-

– Ну?

– Я не могу сказать.

– А! Это очень плохо!

– И тем не менее-

– Ну?

– Я подозреваю-

– О, у вас есть подозрение?

– Точно. У меня есть подозрение.

– И?

– Я подозреваю, что вы должны перестать заботиться о вашей слабости и, вместо этого, вы должны начать действовать и делать то, что должно быть сделано.

– Ча! Но я никогда не был слишком хорош во многом, за исключением тех моментов, когда в моей руке был добрый меч.

– Ну, и это уже не мало.

– Возможно нет, но, тем не менее, это уже не так.

– Как, вы не можете взять в руку меч?

– Даю вам слово, что не в состоянии поднять мой старый меч, а еще меньше действовать им так, чтобы угрожать кому-либо другому.

– Хорошо, но что вы думаете об упражнениях?

– Упражнениях?

– Да. Для того, чтобы восстановить свою силу.

– Вы знаете, я не подумал о них.

– Напрасно.

Кааврен повернулся к Даро, с выражением изумления на лице. – Вы думаете, – сказал он, – что это возможно?

– Мой дорогой Граф, – сказала он, – я убеждена, что вы сможете сделать все то, что вы решите сделать.

– Ага, допустим. Но я никогда не мог сделать ничего хорошего без Айрича, Пэла и Тазендры.

– Пэла можно найти, я думаю, так как, когда был у нас, он оставил способ добраться до него.

– Да, верно.

– А что касется остальных ваших друзей-

– Да, что о них?

– Как только к вам вернется ваша сила, вы сможете послать за ними, или, если вы не знаете, где они, вы сможете поехать и найти их.

– Да, и это тоже чистая правда.

Кааврен посмотрел на свою ладонь. Он проверил ее с обоих сторон, как если бы хотел понять, осталась ли еще в ней какая-либо сила, на которую он может рассчитывать. Даро, как если бы читая его мысли, положила свою ладонь сверху на его, и, одновременно, улыбнулась Тевне.

– Никто не может сказать, – сказала она пирологисту, – что вы не достигли высот в своей профессии.

Тевна встал с кресла и поклонился ей.

Кааврен, похоже, не услышал этой реплики, но, вместо этого, глядел в огонь, размышляя, и языки пламени отражались в его глазах, как если бы, на самом деле, огонь пришел в их изнутри.