Межгалактическая империя (№1) - Престол Эсконела

Тот кивнул.

— Я имел в виду высадиться на северных островах, там осталось много моих сторонников.

Тигрид Дзен подал голос:

— Я, собственно, на это и рассчитывал. Это был мой первый шаг, когда Бьюсион захватил планету. Да, на первых порах мы встретили горячее сочувствие, нашли много сторонников. Теперь я не уверен, что нас ждет такой же прием. Должно быть, Бьюсиону удалось обратить их всех в свою веру, теперь он просто смеется над нами.

Спартак ничего не ответил. Он приблизился к лежащему на кровати Метчелу, встал возле него на колени. Тот находился в состоянии полного оцепенения. Спартак долго смотрел на него, потом, не поворачиваясь, произнес:

— Ни Метчел, ни Корицу, ни тот человек, который пытался убить тебя, Тиорин, палец о палец не ударили бы, чтобы помочь какому-нибудь занюханному узурпатору. Все было за нас — традиции, верность законному правительству, вся система хозяйствования и судопроизводства, на чем держалось процветание Эсконела. Если бы все было так просто, то уже через год-два доведенный до отчаяния народ поднял бы восстание. Ясно, что Бьюсион не ординарный охотник до власти. У него есть «программа», идейное обеспечение в виде какого-то странного культа, очень могучие союзники…

— Ты имеешь в виду Лидис? — спросил Викс. — Утверждают, что она способна читать мысли.

— И ее тоже, — кивнул Спартак. — Но самое важное, что у него есть Бельзуек. Все считают, что его не существует, что он не более чем символ, объект поклонения. Я так не думаю.

— Почему? — требовательно спросил Тиорин. — Может, это тоже мутант человеческой породы?

— Опять же нет. Вспомни, что говорил Метчел: в каждом городе есть храм, в каждом храме — особый алтарь, а что там хранится, никто не знает. Кроме того, под воздействием препарата он проговорился, что Бельзуек широко представлен на таинственной планете Бринзе. Где же этот мир может находиться? Вот задача из задач!

— Может быть, эта планета — нечто искусственное. Этакое гигантское сооружение? — вскочил Тиорин. — И в его недрах есть устройство, способное управлять мыслительными процессами в мозгу человека. Стоит им только попасть на борт этой «планеты» — и все!

— Я как-то не подумал о такой возможности, — ответил Спартак. — Это очень похоже на правду. Тогда многое сразу находит объяснение.

— Послушайте, может, нам удастся еще что-нибудь выдоить из Метчела? — спросил Викс. — Не может быть, чтобы он был в полном неведении относительно этого так называемого божества, которому с таким фанатизмом поклоняется. Какие-нибудь детали, слухи?..

— Вряд ли. Я уверен, что он рассказал все, что знает, — не согласился с ним Спартак. — Он не более чем простой исполнитель. Кто-нибудь из сословия жрецов — этот да. Он рассказал бы нам куда больше. Вот почему я предлагаю в любом случае отправиться на Эсконел и захватить какого-нибудь высокопоставленного служителя культа.

— Затем? — поинтересовался Тиорин.

— После того как мы получим достоверную информацию, тогда и можно будет принять решение. Правда, это связано с потерей времени.

— Э-э, — вздохнул Тиорин, — после десяти лет правления узурпатора какое значение может иметь какая-нибудь неделя.

— Но это же совершенная глупость! — воскликнул Тигрид Дзен. — До тех пор, пока мы не установим, каким образом наши каналы связи с Эсконелом оказались под контролем Бьюсиона, вам, господа, нельзя появляться на планете. Кто предоставит вам убежище, кто будет помогать?

— Совсем нет, — резко возразил Спартак. — Теперь преимущество у нас, ведь мы напали на след его тайной сети. Мы знаем, как он собирается разделаться с вами. Далее, нам известно, что борьба с подпольем дается ему с большим трудом, ведь этот провал стал, как я понимаю, единственным за десять лет. Если бы это было не так, он давным-давно разгромил бы ваше логово. Если бы Бельзуек был всесилен, процесс превращения людей в бессловесных скотов произошел сразу и со всеми. Однако этого не случилось. Что по этому поводу говорит психология? А вот что. По-видимому, большинство населения было оболванено в первые недели после захвата планеты, но потом им пришлось долго возиться с меньшей частью. С теми, у кого мозги защищены лучше, чем у остальных. Это давление продолжается и в настоящее время, потому что, как наука утверждает, должен начаться обратный процесс — отрезвление какой-то части поддавшихся психопринуждению. Это явление имеет колебательный характер и при непрекращающемся давлении может продолжаться целое поколение, прежде чем население планеты полностью покорится.

— Приятно слышать, что у нас есть запас времени, — сказал Тиорин. — Послушай, Спартак, если ключ таится в этом самом Бельзуеке, почему бы нам не направить корабли — возможно, нанятые в одном из военных орденов, об этом может позаботиться Викс — и не разбомбить разом все храмы?

— Сколько это будет стоить? — спросил Спартак. — Нам придется на три дня отдать Эсконел на разграбление? Так, что ли?! Представим, что после этой акции ты сел на трон правителя — как отнесутся к тебе люди, потерявшие своих родных и близких? Ведь будут миллионы жертв. Вспомни, под управлением Бьюсиона они чувствуют себя счастливыми. Они восстанут против тебя. Кроме того, попасть из космоса в храм, поразить каждое здание — это невыполнимая задача для средств наведения. Необходимо подвергнуть бомбардировке каждый город, где построен храм.

— Можно использовать подкопы, — наполовину сам с собой заговорил Викс. — Устроить диверсии…

— Это не решает проблему, как вернуть людям нормальное сознание, реальное понимание вещей, — указал Спартак. — Я по-прежнему настаиваю, что в первую очередь нам надо разобраться, что представляет из себя этот Бельзуек и как он манипулирует людьми.

— Значит, надо лететь на Эсконел, — пожал плечами Викс. — Отлично. Вовремя. Тигрид Дзен расскажет нам, как незаметно высадиться на поверхность планеты.

— Буду откровенен, — ответил тот, — среди многих несчастий, которые Бьюсион принес нашей планете, есть такое, что играет нам на руку. Он полностью разрушил систему космического оповещения, которая ранее существовала на Эсконеле. Тут есть одна странность — у Бьюсиона большой флот. Он включил в него и остатки наших эскадр, и все равно эти корабли очень редко появляются в космосе. Такое впечатление, что Бьюсион словно затаился, пытается сделать вид, что он удовлетворен захватом нашей планеты и ему больше ничего не нужно. Я лично считаю, что он ведет хитрую игру: пока окончательно не укрепится на Эсконеле — а для этого, как сказал Спартак, необходимо, чтобы на планете сменилось поколение, — он будет сидеть тихо, как мышь.

— Да, — согласился Спартак, — это разумное предположение.

Викс, в свою очередь, добавил:

— На северных островах я знаю местечко, которое вполне подходит в качестве прекрасной посадочной площадки. Во время восстания я намеревался использовать ее для высадки десанта в тылу восставших, однако эта мера не понадобилась. Тем не менее на этой секретной стоянке есть все, что нужно, чтобы скрыть пребывание там космического и любого другого аппарата.

— Хорошо, мы незаметно приземлились. Что потом? — спросил Тиорин. — Думаю, мы не сможем появиться ни в одном крупном населенном пункте. Вряд ли нас забыли за десяток лет. Тебя, Викс, точно помнят, разве что Спартака подзабыли?..

— Ну, на это у нас есть прекрасное средство. Чтобы отличить друга от врага… — уклончиво сказал Спартак. — С помощью его мы разоблачили Метчела, — подсказал он братьям, чтобы те тоже не очень-то распространялись на эту тему.

Тигрид Дзен поочередно глянул на них, однако, словно догадавшись о существовании тайного договора, от вопросов отказался.

— Да, это может помочь, — кивнул Тиорин. — По крайней мере, нам будет ясно, кто сможет доставлять нам еду, кто предоставит убежище, кто будет добывать информацию. Но как быть с тем, что мы личности известные?

— Я подумал об этом еще на Энануорлде, — ответил Спартак. — Мы замаскируемся так, что наш собственный брат Ходат нас бы не узнал. К тому же я прикинул, как можно путешествовать по планете, чтобы это не вызвало подозрений. Мне надо поподробнее расспросить Метчела, выяснить кое-какие подробности. Мы все кое-что умеем. Я, например, могу выдать себя за доктора медицины, Винета — за музыкантшу: она играет на нескольких инструментах. Тиорин, ты еще не забыл песни, которыми изводил меня, когда я был маленький?

Тиорин даже испугался:

— Это когда я увлекался менестрелями? Ты предлагаешь мне выступить в роли подобного клоуна?

— Придется на время забыть о достоинстве. Нам крайне важно найти способ, чтобы, не вызывая подозрений, свободно разъезжать по планете. Нам не удастся добиться своей цели, если мы поселимся в каком-нибудь городишке и начнем собирать информацию с помощью доверенных людей. Наших сторонников мы можем распознать только при личном общении. — Он многозначительно посмотрел на братьев. — Как мне кажется, в железных объятиях Бьюсиона на Эсконеле теперь должно быть множество людей, которые ищут лучшую долю. Они бродят по стране в поисках работы, пропитания… Поверь, я изучал социальную психологию, и там приводились примеры, когда здоровые, процветающие планеты за одно поколение превращались в обнищавшие погибающие миры.

Не ожидая возражений, он повернулся к Метчелу, открыл свой чемоданчик…

— Правда, здесь есть одна трудность. Как только я упомянул о возможности выдать себя за доктора, мне пришло в голову, что как раз докторов слуги Бьюсиона отлавливают в первую очередь. Те, кто желают добровольно принести себя в жертву Бельзуеку… Возможно, они страдают от неизлечимых болезней и поэтому…

— Ты ошибаешься, — возразил Тигрид. — В этом как раз и заключается весь ужас происходящего. Больные, слабые Бельзуеку не нужны — ему подавай только молодых, сильных и здоровых. И они сами идут к нему! Святая галактика, что мы можем противопоставить подобному изуверству?

Тиорин горько засмеялся.

— Мне кажется, у нас, — он покрутил пальцем у виска, — не все в порядке с мозгами. На что мы надеемся? Строим беспочвенные планы, прикидываем, как половчее сбросить узурпатора, а тот, оказывается, способен веревки вить из своих подданных. Чем мы можем достать его? Где его слабое место? Собираемся вернуться на родину в качестве бродяг и докторишек, слишком бедных, чтобы нанять флот. Что у нас есть, кроме нелепых амбиций и голых рук? Сотня больных и голодных сторонников, закопавшихся в грязь на этой заброшенной планете? Смех, да и только!

Метчел заворочался на своем ложе, начал что-то мычать — видно, кончалось действие препаратов, введенных ему Спартаком. Слезы полились у него из глаз, он тихонько заскулил. Теперь за ним нужен особый догляд, а то поступит так же, как и Корицу.

Осторожно Спартак повернулся к пленнику, достал пузырек и, вместо того чтобы набрать дозу снотворного, через плечо бросил Тиорину:

— Если ты считаешь, что наше дело безнадежно, поступай как знаешь. Найди деньги, найми наемников, бомби храмы Бельзуека. Только я в этом не участвую!.. Пусть у меня нет ничего, кроме собственной головы и тела, я готов и этим пожертвовать. Викс уже дал обет, что схватит Лидис и насладится ею. Я тоже клянусь раскрыть секрет Бельзуека. Кем бы или чем бы это существо ни оказалось.

— Согласен, — после короткой паузы откликнулся Тиорин. — Я тоже даю слово, что не пожалею сил и самой жизни, чтобы скинуть узурпатора с трона правителей Эсконела.

Тигрид Дзен неожиданно опустился на колени и поцеловал руку законного правителя.

XVI

Теперь, когда вопрос о высадке на родную планету был решен, следовало всерьез заняться подготовкой к этой операции. Прежде всего необходимо было обеспечить надежную маскировку. Спартаку здорово помогала борода и десять лет, что миновали после его отъезда с Эсконела. Тем не менее он перекрасился в блондина, Тиорин и Викс теперь выступали как жгучие брюнеты. Находившийся среди мятежников хирург поработал с их лицами. Путем введения под кожу особой пластической субстанции он также изменил форму бровей и носа. В конце концов работа была признана удачной — между братьями не было даже отдаленного сходства, да и с прежними портретами их уже нельзя было сравнить.

Казалось, что этого было достаточно. По крайней мере, так очень хотелось думать…

К сожалению, как только они всерьез занялись подготовкой к высадке на Эсконел, обнаружилось, что недостаточно ясно представляли себе все трудности, стоявшие на их пути. Изменение внешнего облика оказалось самым пустяковым этапом — далее начались проблемы одна сложнее другой. Викс, совершивший разведывательный полет к Эсконелу и некоторое время неотрывно изучавший планету, скоро пришел к выводу, что Тигрид обманывался насчет слабости наружного наблюдения за прилегающим к ней космическим пространством. Конечно, теперь системы слежения работали не так, как раньше, однако бросаться наугад в поле зрения дальновидящих приборов было по меньшей мере рискованно. Кроме того, на северном полушарии в это время была зима — это тоже осложняло приземление.

— Конечно, следует заранее подумать о теплой одежде, — сказал Спартак. — Особенно для Джюноры, она у нас совсем раздета.

— Меньше всего меня волнуют шмотки, — огрызнулся Викс. — Там же теперь везде сплошной снежный покров. Как скрыть следы приземления? Как замаскировать направление, которое мы выберем, чтобы покинуть это место? Вот в чем вопрос!

— А я как раз собирался спросить, как Спартак собирается купить теплую одежду. На имперские деньги?.. Это значит выдать себя с головой. Хотя, — Тиорин задумчиво покачал головой, — если сведения Метчела верны, то от желающих продать одежду отбоя не будет.

— Ты не преувеличиваешь? — с тревогой спросил Викс.

— Вряд ли, — поддержал старшего брата Спартак. — Весь образ жизни, условия существования на планете трагически изменились. Царит разруха — производство, распределение, средства связи функционируют только на потребном для существования Бельзуека уровне. Так что если верить описаниям других миров, попавших в такую же беду, имперские монеты не вызовут подозрений, наоборот, в настоящее время на Эсконеле это самая большая ценность. Вопрос в другом: как не ошибиться в цене?

— Как могут люди жить в таких условиях? — удивился Викс.

В этот момент сидевшая в дальнем углу рубки Винета подала голос:

— Чему ты удивляешься, Викс? Ведь мы с тобой побывали на планетах, где живут еще хуже, совсем как звери. Там, ради того чтобы выжить, готовы на все.

Обе девушки пристроились рядышком. Винета добровольно опекала Джюнору.

— Никогда не думал, что придется столкнуться с этим на собственной планете, — почесал голову Викс. — Батира Дэп — это одно, а мой родной Эсконел — это совсем другое.

Спартак торопливо предложил:

— Давайте, друзья, еще раз пробежимся по плану первоочередных мероприятий, которые нам следует выполнить после приземления.

Итак, первое — высадка. Прорыв зоны слежения — это прерогатива Викса, затем снижение. Ночь должна быть бурной, желателен обильный снегопад. Высаживаемся на южном мысу большого острова — там, где приготовлена секретная площадка. Прячем корабль и направляемся в сторону города Пенуир. Эта область доказала свою преданность прежним правителям. Когда мятежники попытались взбунтовать северные острова, Пенуир до конца остался верен центральной власти.

Второе — пешком добираемся до города. Конечно, это очень трудно, но другого безопасного способа появиться там нет. Сразу по прибытии отправляемся в храм Бельзуека и пытаемся выяснить, что скрывается за дверями алтаря. Если удастся, мы должны захватить какого-нибудь жреца и допросить его. Затем Джюнора отыскивает явки, которые даст нам Тигрид, и, не привлекая внимания, пытается определить, кто из этих людей по-настоящему борется с поработителями.

— Сможем ли мы сразу попасть в храм? — выразил сомнения Тиорин. — Правда, Метчел утверждал, что каждый гражданин обязан раз в день посетить это заведение.

— Не совсем так, — поправил его Спартак. — Каждое утро в храме проводится служба, однако присутствовать на ней можно в любой день из трех. В деревнях посещение церкви обязательно в один из шести дней. Но это вовсе не исполнение долга, как вы полагаете, или вынужденная мера. Каждый из граждан, пропустивший очередность, начинает испытывать непонятное томление, депрессию. Он сам стремится в храм, поэтому святилища открыты весь день, чтобы люди, испытывающие восхищение перед величием Бельзуека, могли в любую минуту выразить свое чувство.

— Как проходят жертвоприношения? — спросила Винета.

— По словам Метчела, каждый двадцатый или тридцатый день. Организуется особая церемония, добровольцев украшают цветочными гирляндами и торжественно, под звуки музыки, вводят в алтарь. — Лицо у Спартака потемнело. — Что там происходит, не известно никому, кроме жрецов. Но никто пока живым оттуда не возвращался.

— Их умерщвляют? — прорычал Викс. — Подают на стол в виде деликатесов?

Никто ему не ответил.

— В котором часу мы должны приземлиться? — спросил Тиорин.

— Перед восходом солнца, — ответил Викс. — Если все пройдет удачно, мы сможем добраться до Пенуира как раз к началу утренней церемонии.

* * *

Корабль мягко опустился в снег. Посадка прошла удачно — они подгадали в самый снегопад. Люк во входном шлюзе отъехал в сторону, и сквозь мельтешащуюся пелену им открылась узкая котловина, окруженная скалами. На дне ее росли древние вечнозеленые деревья — кроны их были густо укутаны снегом. Спартак удовлетворенно прикинул — продлись снегопад еще несколько часов, и от корабля следов не останется. Вокруг стоял предрассветный полумрак, было тихо, только справа едва слышно доносился рокот морского прибоя.

Он полной грудью вдохнул воздух родины. Закружилась голова, он наклонился и попробовал снег на вкус. Он был сладок. Или ему так показалось? Только без слюнтяйства, приказал он себе и невольно обтер выступившие слезы.

Эсконел! Мать родная, я на Эсконеле! Ничего, родимая, не долго тебе еще страдать.

Стоявшие рядом братья тоже помалкивали — каждый наособицу. Тиорин обвел взглядом едва проступающие вершины скал — там, в расселинах, вцепившись в камень корнями, извивались пушистые игольчатые растения. Викс что-то бормотал про себя, потом приблизился к ближайшему дереву и костяшками пальцев постучал по стволу.

Первой нарушила молчание Джюнора. Она тихонько, дрожащим голосом прошептала:

— Простите меня. Все вы!.. Если бы я знала, чем для вас является родина, я бы никогда… Спасибо, всем вам спасибо за то, что убедили меня, что в жизни, кроме ненависти и злобы, есть что-то драгоценное, невесомое… Я не знаю, как еще сказать…

Она так и не закончила — и ладно! Викс, стоявший рядом, обнял девушку за плечи.

— Тебе просто еще не встретился мир, достойный любви. Верю, Эсконел тебе понравится, может, здесь ты найдешь частичку… Знаешь, как невыносимо жить без собственного дома.

Мутантка кивнула, и две маленькие слезинки скатились по ее бледным щекам.

— Надо уходить отсюда, — ворчливо напомнил Тиорин. — Викс, замаскируй машину, включи систему наблюдения и поставь мины-ловушки.

— Будет сделано, — отозвался средний брат и вновь полез во входной шлюз. Скоро корабль был поставлен на расчалки, на них натянули тент из особого материала — еще полчаса такого снегопада, и на месте посадки останется только невысокий холм.

Уже по пути в город Викс объяснил:

— Место надежное, здесь не бывает охотников и рыбаков. Зимой сюда вообще никто не сунется.

Он шагал первым, в руках держал оружие. Шли они след в след — по крайней мере, старались так идти.

— Корабль тоже способен за себя постоять, — продолжал рассказывать Викс. — Прежние хозяева оказались предусмотрительными людьми и нашпиговали корпус всякими хитрыми штучками, так что никто не сумеет подойти к кораблю ближе чем на расстояние вытянутой руки.

Через час они выбрались из котловины на скалистый откос. Здесь идти было легче — ветер сдувал падающий снег, кружила метель, подгоняла в спину. Скоро они добрались до дороги, на которой отпечаталось много следов, так что им шагать стало полегче. Вот только Джюнора совсем замерзла, ветерок пробирал до костей. Она брела в старой университетской рясе Спартака, спускавшейся до пят. Капюшон был обужен, и все равно девушка не могла сдержать дрожь. Ей предлагали одежду, помощь, но она решила держаться до конца. Примерно час спустя Викс неожиданно поднял руку и остановился. Все сгрудились возле него — склонились над лежащим в снегу человеком.

— Поздно, — сказал Викс. Все остальные промолчали. Эта первая встреча с погибшим живым существом навеяла на них грустные размышления. Это был старик, очень древний. Он, по-видимому, присел передохнуть, потом уже сил не хватило подняться. Так и заснул в снегу.

Спартак некоторое время смотрел на мертвеца, потом неожиданно заявил:

— Печально, но ничего не поделаешь. Ему уже ничего больше не потребуется, а нам пригодится. — С этими словами он принялся снимать с него одежду.

Тиорин попытался было возразить, однако Спартак и слушать его не стал:

— Старику уже все равно, а ты, если такой сердобольный, отдай свою куртку Джюноре.

Не получив ответа, он продолжил свое занятие, и скоро Джюнора стала совершенно похожа на пугало. Более живописных лохмотьев никому из них не приходилось видеть. Викс выразил сомнение:

— Неужели ее в таком виде в город пустят?

— Как раз в таком и пустят, — заверил его Спартак. — Если не веришь, то давай побьемся об заклад.

Затем он похоронил старика — оттащил тело за ближайшие кусты и там забросал снегом. Вернувшись на дорогу, очистил ладони и, как ни в чем не бывало, предложил:

— Ну что, пошли?

Тиорин только хмыкнул. Теперь все они стали держаться поближе к Спартаку, особенно девушки. Так, гурьбой, и вошли в город.

Сказать, что Спартак был прав в своих предположениях насчет последней моды в одежде горожан, — значит ничего не сказать. Зрелище крайней нищеты, масса оборванцев и беспризорников, среди которых большую часть составляли дети, производило жуткое впечатление. Еще в пригородах, влившись в толпу крестьян с дальних ферм, для которых сегодня наступил день посещения храма, они определили, что по нынешним меркам их наряды просто роскошны. Исключая Джюнору… Время от времени по дороге проезжали разбитые до предела, работающие на чурках машины. Никто из них не остановился, несмотря на поднятые спутниками Спартака руки. Тот, прикинув ситуацию, предложил братьям не рисковать и дальше топать на своих двоих, благо они уже практически добрались до цели.

Следы упадка были заметны повсюду. Особенно бросалось в глаза полное отсутствие современных средств передвижения, а ведь Эсконел славился как один из миров, где население было полностью моторизовано. Другое обстоятельство еще больше поразило его — экстаз, который рисовался на лицах. Все, даже дети, которые цеплялись за руки родителей, предвкушали скорую встречу с божеством.

В городе повсюду были развешаны портреты Бьюсиона и Лидис, даже в витринах магазинов — видимо, чтобы прикрыть отсутствие товаров. В толпе, стекавшейся к храму, были люди, которые несли маленькие солидо с изображениями своих кумиров. Они восторженно целовали их.

Вместе с толпой они наконец попали в храм. Когда-то это здание, по всей видимости, являлось местным рынком. Низкие арочные своды перекрывали огромную, в несколько сот квадратных метров площадь. Теперь стены здесь были увешаны портретами Бьюсиона и его ближайших сподвижников. Уже при входе в храм в толпе начали раздаваться выкрики: «МЫ БЫЛИ РОЖДЕНЫ И МЫ УМРЕМ, А БЕЛЬЗУЕК БУДЕТ ЖИТЬ ВЕЧНО! БЕЛЬЗУЕК — СВИДЕТЕЛЬ ОСНОВАНИЯ ГАЛАКТИКИ! ЛЮДИ НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ЖИВОТНЫЕ, В ЭТОМ МИСТИЧЕСКАЯ ТАЙНА БЕЛЬЗУЕКА!»

Спартак изо всех сил пытался спрятать гримасу ненависти, которая перекосила его лицо. По крайней мере, сказал он себе, здесь тепло и можно согреться. В этот момент кто-то легонько ткнул его в бок. Он обернулся, это был Тиорин.

— Заметил, какие у всех лица? — сквозь зубы, шепотом спросил брат.

Спартак кивнул.

— Ужас! — вздохнул Тиорин. — Спартак, а ты не боишься, что мы сами попадем под власть Бельзуека? Стоит ли самим лезть в его пасть, чтобы почувствовать радость от великого предназначения быть его рабами?

XVII

Ответом на вопрос Тиорина прозвучал удар гонга, когда они волей-неволей оказались в самом центре храмового зала. Теперь отсюда не выбраться! Слева и справа теснился народ, напирал сзади. Хорошо, что их пока не растащили, они до сих пор держались плотной группой. Спартак шепнул Джюноре, чтобы она держалась поближе к нему. Надо быть настороже, в случае появления хотя бы малейшего намека на опасность сразу предупредить его. Однако скоро в толпе стало невозможно не то чтобы переговариваться, но и вообще отвлекаться.

С высоты своего роста Спартак обозревал внутреннее пространство храма и пытался ухватить источник воздействия этого странного, никому не ведомого культа. Если, конечно, он был, этот источник. Некий ключик, с помощью которого можно было бы раскрыть тайну подобного экстаза, такого страстного хотения поклониться неизвестной, таинственной силе. Судя по лицам, здесь было использовано психопринуждение, но в каком-то особом, редко встречающемся варианте. Что-то вроде сознательного внедрения пагубной привычки… Это похоже на то, как, случалось, в былые времена «сажали на иглу». Однако, судя по научной литературе, подобное скрытое ментальное насилие должно иметь под собой почву — страстное желание субъекта самому отдаться в руки какой-нибудь жуткой, мучительной, сверхъестественной силе.

За этим дело не станет, усмехнулся Спартак. Стоит только поставить себя на место любого из этих миллионов жертв, проникнуться их строем мыслей — и многое становится ясным. В университете они не придавали достаточного внимания психологическому аспекту последствий крушения империи. Эту цепь событий необходимо осмыслить и на уровне рядового гражданина, обитающего на какой-нибудь планете, практически мгновенно лишенной поддержки, снабжения и прочих удобств, которые приносила с собой высокая цивилизация, рожденная сверхгосударством. Всего за несколько лет заселенные миры оказывались брошенными на произвол судьбы. Кратковременный бунт на одном из космических флотов сразу лишал связи с метрополией целые сектора свободного пространства, в которых были расположены тысячи, десятки тысяч населенных миров. Они оказывались один на один с космосом — это было непривычное, ужасавшее простого человека состояние. В таких условиях жизнь теряла смысл. Все теряло смысл, потому что на краю гибели, а так чаще всего и случалось на обитаемых планетах, не было смысла честно трудиться, заводить семью, растить детей. Все это казалось прахом, суетой сует. Единственной ценностью — в полном смысле этого слова — становился кусок хлеба, который еще надо было добыть, вырвать из глотки другого человека.

Человека?

Нет, врага! Соперника!.. Конкурента!..

Строить будущее своими руками, как пытались на Эсконеле? Никто, признался себе Спартак, к сожалению, не верил, что это надежно, надолго. Даже успехи воспринимались скептически — не более чем отсрочка окончательного краха.

Конечно, при таких настроениях в обществе всего шаг до того, чтобы поверить в мистического — пусть даже и жестокого — мессию. Окружающая вселенная все отчетливее представала перед запуганным, измученным обывателем как непознаваемое, беспредельно враждебное к человеку пространство. Единственным спасением казалось явление высшего разума, который научит, который обнимет, приласкает. Употребит в пищу, наконец!.. Лучше послужить на благо божеству, чем удлинять цепь мучений.

Спартак встряхнул головой, огляделся — зал неуклонно заполнялся вновь прибывающими толпами крестьян. Все-таки это только часть объяснения, всего лишь описание почвы, на которой неведомым умельцам так легко было высаживать цветы зла. При наличии подобной бреши во внутреннем мире каждого индивидуума Бьюсиону и Лидис легко было проникнуть в сознание жителей Эсконела. Но как им удалось подавить стремление к свободе, жажду личной независимости, которые всегда были в большой цене на Эсконеле? Согласно полученным сведениям, в ту пору, когда еще только начинали вводить новые налоги на строительство храмов и содержание касты жрецов, среди населения было столько возмущения, что власти едва сумели удержать ситуацию под контролем. Как только храмы были построены, все массовые оппозиционные выступления сошли на нет. Следовательно, Тиорин был прав, когда косвенно намекнул на прямое психологическое воздействие на прихожан.

Спартак прислушался к своим ощущениям. Легкое покалывание в затылке… Что еще? Он закрыл глаза, подождал — пока вроде бы тишина. Ничто не пытается насильно проникнуть в его сознание.

Он крепко держал под руку Джюнору, прижимал ее к себе — та, в свою очередь, буквально вцепилась в него. Братья с Винетой тоже жались к нему.

Странно, ничего особенного, служба как служба, исключая разве что некоторые несуразности. Первое, в зале не было скамеек и вообще никаких мест для сидения. Далее — в зале становилось все теснее и теснее. Спартак еще отметил про себя — скоро здесь будет так же уютно, как у сельдей в бочке. Внутренние стены понизу были украшены портретами, статуями, вышивками, гобеленами, на каждом из них была прикреплена табличка с именем пожертвователя и суммой, которую он вручил служителям храма. Вот еще странность — экран в конце зала, позади которого предположительно скрывался Бельзуек, вовсе не напоминал гравитационную завесу, которую ожидал увидеть Спартак. Это действительно был занавес, сплетенный из металлических цепей и окантованный особой рамой, украшенной драгоценными камнями.

Вполне возможно, что через цепи можно пропускать убойной силы электрический ток, но какой в этом смысл, понять было невозможно. Тем более что занавес висел над полом и не был заземлен.

Потом он принялся разглядывать жрецов. Они тоже были одеты в подобия ряс, однако эти одеяния совершенно не походили на те, что были приняты в университете. Эти были нарядны, всевозможных расцветок: черные, белые, зеленые, даже золотые. Жрецы внимательно смотрели, как наполняется зал. Может, в их позах или расположении в зале таится разгадка? Спартак покопался в памяти — ничего толкового не приходило в голову, тем более что все жрецы выглядели как вполне нормальные, обычные люди. Они могли быть родом и с Эсконела, и с любой другой обитаемой планеты в галактике.