Марлоу (№1) - Утро с любовницей

Найдя край одеяла, она откинула его вниз, и ее ослепил яркий солнечный свет, падавший сквозь прозрачные оконные занавеси.

Поморгав, Шарлотта тряхнула головой, пока ее взгляд не сфокусировался на красных шторах, а затем на странно знакомом портрете на противоположной стене комнаты. Тогда, и только тогда она смогла взглянуть вверх на лицо своего противника.

На мужчину, которого она прекрасно знала.

– Лорд Трент? – воскликнула Шарлотта.

– Ты продвинулась дальше, чем я думал, если уже называешь мое имя. – Его лицо расплылось в широкой улыбке, словно это была удачная шутка. – Но не будь такой официальной, Лотти, моя любовь. Восторженного «Себастьян! О, мой Себастьян!» будет вполне достаточно.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и его бедра вновь рискованно направились к ее погибели.

Лорд Трент. Нагой. На ней. Называет ее «Лотти»?

«Это сон», – сказала себе Шарлотта, и на долю секунды логика придала ей некоторую уверенность. Но все же, если говорить честно, то когда в ее снах лорд Трент присасывался к ее груди так, как он делал это сейчас, или когда в ее воображении его пальцы блуждали в завитках... там, внизу... а ее бедра охотно раскрывались для него, принимая его искусные интимные ласки, которые завораживали и посылали в ее тело стрелы пронзительного удовольствия? Когда и в каком сне кончик его пальца поглаживал скрытый там бугорок? Как мог любовник из снов знать о том месте, когда она сама лишь предполагала о его существовании?

О Боже, это не сон.

– Что вы, по-вашему, делаете, милорд? – Шарлотта вырвалась из его объятий, таща за собой простыню.

– По-моему, доставляю тебе удовольствие. – Он усмехнулся озорно и порочно. – Доставляю наслаждение нам обоим, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Он начал подвигаться к ней, сокращая расстояние, которое, как надеялась Шарлотта, останется между ними.

– Не приближайтесь, – приказала она со всей строгостью, на какую была способна, и указала на разделявшую их границу на простыне. – Милорд, я не знаю, как вы оказались здесь или как я здесь очутилась, но я не...

Шарлотта запнулась, когда его рука, скользнув под простыню, поймала ее за лодыжку и притянула обратно к нему в объятия.

– Вчера вечером ты выпила слишком много, – поддразнил он Шарлотту, – и из-за этого с утра такая сварливая. – Он снова потерся о ее шею и сказал охрипшим голосом:

– Позволь, я разбужу тебя как подобает.

Его пальцы вернулись обратно, продолжив свой путь к расщелине, и то восхитительное, соблазнительное тепло начало заволакивать Шарлотте сознание...

«О, Себастьян! Мой Себастьян...»

О чем она думает? Разум Шарлотты с возмущением выступил вперед, и она нашла в себе силы, чтобы вырваться из крепких мужских объятий.

– Что вы делаете?

– Я же сказал, что бужу тебя.

– Таким образом? – Шарлотта натянула простыню выше. Он пожал плечами, его губы снова скривились в порочной улыбке, и ее пограничная линия заколебалась перед лицом такого соблазна, поэтому Шарлотта избрала новую тактику обороны. Она закрыла глаза.

– Проклятие! – буркнул он.

Матрац рядом с Шарлоттой прогнулся, и, моментально открыв глаза, она увидела, что вся нагота Марлоу выставлена напоказ.

Себастьян Марлоу. Голый. Но это же позор!

«Просто восхитительно», – думала Шарлотта, до тех пор, пока чувство приличия не заставило ее снова зажмуриться и вдобавок заслонить глаза обеими руками.

Но Себастьяна, очевидно, ни в коей мере не заботили приличия.

– Проклятие! Проклятие! – ворчал он. – Я опаздываю на завтрак в саду у Берков. А ты знаешь этого старого болвана, он просто помешан на пунктуальности.

Украдкой взглянув между пальцами, Шарлотта увидела, что он нагнулся и перебирает свою одежду. Когда, вытащив брюки, белую рубашку и измятый шейный платок, он бросил их на кровать, Шарлотта отдернула от лица руки и от изумления открыла рот.

Он пересек комнату, абсолютно нагой, словно для них обоих в этом не было ничего необычного.

Неужели этот мужчина всегда так ловко притворялся? Шарлотта достаточно времени провела в доме на Беркли-сквер, много раз бросала взгляд на непристойную коллекцию графа, чтобы понять, что этот Марлоу являл собой настоящий образец мужского совершенства.

Худощавый, крепко сложенный торс опирался на длинные мускулистые ноги, а плечи, с которыми Шарлотта так безуспешно пыталась бороться, казались необъятно широкими. Ее пальцы сжались, а потом выпрямились, и воспоминание о стальном теле, прижавшемся к ней, снова вызвало дрожь.

– Где же, черт побери, мои... – начал он, оглядываясь по сторонам. – А, вот они. – Вытащив из-под стула сапоги, он потянулся за брюками. Надев их и натянув через голову рубашку, Себастьян осмотрел свой шейный платок и при виде того, как он измят, поморщился. – Как ты думаешь, Финелла его отгладит? – спросил он, протягивая платок ей на обозрение.

Финелла? О, если кузина Финелла застанет ее в таком виде, да и его в придачу, – что ж, глаженье будет самой малой из их проблем. Несчастная женщина упадет в обморок и испустит дух.

– Как ты думаешь? – повторил он, встряхивая нещадно измятую ткань. – Полагаешь, она уже встала? Скорее всего нет. Когда я пришел вчера вечером, она выглядела изрядно выпившей. Шарлотта могла только покачать головой. Выпившей? Кузина Финелла напилась? Неужто весь мир сошел с ума?

– Эх, вероятно, ты права. – Себастьян еще раз встряхнул платок и осмотрел его. – Пожалуй, ради этого не стоит рисковать попасться на ее острый язычок, особенно если она до сих пор еще не пришла в себя. – Закончив одеваться, он снова бросился на постель, сжал Шарлотту в объятиях и горячо поцеловал. – Приятного дня тебе, моя любовь. – Замолчав, он заглянул ей в глаза, и у него на лице промелькнуло беспокойство. – С тобой все в порядке сегодня утром?

– Я чувствую, что я – это не я, – с трудом прошептала она.

– У тебя какие-то мысли обо мне, да? – Он взял Шарлотту за подбородок.

«По меньшей мере тысяча и одна мысль, и все они не имеют никакого смысла», – хотелось ответить Шарлотте, но удалось только покачать головой.

– Сегодня вечером мы это выясним. – Себастьян улыбнулся и встал. – После оперы. Ты же будешь там, верно? – Он надел куртку. – Твое присутствие в ложе сделает заведомо скучный вечер терпимым. Я буду придумывать, чем мы займемся потом. Вспомни об этом, когда начнется второй акт. – Он запечатлел у нее на лбу поцелуй и взъерошил ей волосы. – Будь в голубом и не смей приезжать с Рокхестом, противная маленькая плутовка. Ты знаешь, что для меня значит видеть тебя с ним. – Он подошел к двери. – Ах, вот что, возможно, именно поэтому ты и любишь демонстрировать его мне, – подмигнул Себастьян Шарлотте и ушел.

Шарлотта не знала, как долго она сидела, глядя на закрытую дверь, через которую он вышел.

Лорд Трент. Нагой. Целует ее.

Она медленно перебрала в памяти все сказанное, стараясь найти в этом хоть какой-то смысл.

«Лотти, моя любовь».

«Разбужу тебя как подобает».

«О, мой Себастьян!»

«Будь в голубом».

Она протяжно вздохнула и окинула взглядом роскошную комнату, пытаясь найти ключ к тому, где она и как попала в эту загадку.

Непонятно почему, но ее взгляд обратился к большой картине, которую она заметила раньше, к той, где на диване полулежала обнаженная женщина.

Во всем ее облике было что-то удивительно знакомое.

Шарлотта с опаской выбралась из высокой кровати и, подняв небрежно брошенный на пол голубой шелковый халат, как можно быстрее надела его, изо всех сил стараясь не замечать, что он оказался ей как раз впору, словно был сшит специально для нее, а потом тихо, осторожно ступая, пересекла комнату.

Она остановилась перед портретом, и ее взгляд метнулся к подписи внизу: «Э. Арбакл».

Эфраим Арбакл?

Арбакл был портретистом высшего света. Как говорили, для того, чтобы иметь портрет от Арбакла, нужно стать бессмертным, потому что он похищал самое душу своей натуры.

Шарлотта с благоговением перевела взгляд снова на картину. Леди на портрете была такой естественной и непринужденной, ее груди торчали вверх, а выражение лица было такое умиротворенное и довольное, как будто она только что...

Покраснев от смущения, Шарлотта отвернулась и зажмурилась, стыдясь даже думать такое, не говоря уже о том, чтобы завидовать тому, что эта бесстыжая дама, наверное, не тратит по утрам время на то, чтобы выскользнуть из горячих объятий лорда Трента.

«Мой Себастьян. О, прошу тебя...»

Открыв глаза, Шарлотта обнаружила, что смотрит в стоящее в углу высокое зеркало.

– Нет, – прошептала она, широко раскрывшимися глазами глядя на смотревшую на нее из зеркала женщину с растрепанными волосами и горящими глазами. – Нет, этого не может быть...

Шарлотта обернулась и посмотрела на портрет распутницы, а потом снова повернулась к зеркалу и задумалась, что же ей делать. Закусив нижнюю губу, она взялась за полы халата, который был на ней, и распахнула его.

– О Боже праведный! – Она взглянула через плечо на портрет, а потом снова в зеркало: те же груди, те же взъерошенные волосы, те же длинные ноги.

Женщиной на портрете Арбакла была она сама.

У Шарлотты подкосились колени, и ей показалось, что она сейчас упадет, но звук шагов в коридоре вывел ее из шока, и она, снова запахнув полы халата, повернулась к двери.

Ее тело напряглось, но не от страха, а... в общем, как она представляла себе, ее двойник на портрете понял бы ее.

Себастьян... Он вернулся.

Ручка двери повернулась, и Шарлотта затаила дыхание.

Но, к ее разочарованию, в комнату вошла старая женщина, такая маленькая, что едва доставала Шарлотте до плеча.

Простой фартук закрывал ее сизо-серое платье, в то время как седые волосы, казалось, светились на фоне мрачной одежды, а ее глаза – именно они поразили Шарлотту – были зелеными, как мох, и искрились живым светом, который никак не соответствовал ее лицу с глубокими морщинами и сгорбленным плечам.

О, хорошо, вы уже встали, – сказала она и принялась собирать разбросанную одежду и нижнее белье, усмехаясь царившему в комнате беспорядку.

Вместо обычного запаха уборщицы – запаха тяжелой работы, угля и ночных горшков – от этой женщины исходил аромат чистоты и свежести, как будто она принесла с собой в комнату первые весенние цветы.

– Кто вы?

– Куинс, – ответила ей служанка, поднимая трусы, явно принадлежавшие мужчине.

Шарлотта вспыхнула. Куинс же, очевидно, ничуть не смутилась при виде их, потому что просто бросила в общую кучу предназначенного для стирки белья.

– Что вы здесь делаете? – Шарлотта посторонилась с дороги женщины, суетившейся в комнате и аккуратно расставлявшей на туалетном столике баночки и флаконы.

– Навожу порядок. – Повернувшись, Куинс уперлась кулаками в бока. – А что еще я могу делать в это утро? – В ее глазах был вызов, ясно сказавший Шарлотте, что ее ответ имеет двойной смысл.

– Где я? – осторожно поинтересовалась Шарлотта.

– Разумеется, в своей спальне. – Подобрав кучу белья, Куинс направилась к двери, которую Шарлотта прежде не заметила, и, распахнув ее, скрылась внутри.

Шарлотту охватило любопытство – как эта комната может принадлежать ей и куда отправилась Куинс? Поэтому она последовала за женщиной и оказалась в красивейшей гардеробной, какой еще никогда не видела. И внезапно сотня других вопросов, которые ей хотелось задать, пропала сама собой.

Через расположенные высоко вверху узкие окна в комнату падали потоки солнечного света, а вдоль двух стен стояли вешалки с одеждой – и не только с обычными платьями из муслина, которые носят приличные девушки, но и с нарядами из парчи, бархата, из дорогой переливающейся шелковой тафты, которые манили подойти ближе, чтобы только дотронуться до них.

И до того, на ком они надеты.

Куинс же нисколько не была поражена этой богатой коллекцией и просто методически раскладывала вещи по местам.

Когда она выдвинула ящик комода, чтобы положить туда пару шелковых чулок, Шарлотта успела заметить другие предметы женского туалета – ярких цветов и пышно отделанные модными кружевами. Что же это за леди, которая тратит столько денег на нижнее белье?

Куинс со стуком задвинула ящик, и этот громкий звук вывел Шарлотту из растерянной задумчивости.

– Вам лучше поторопиться, – сказала ей Куинс, выходя из гардеробной. – Сегодня утром у меня есть и еще дела, я не могу все время бездельничать в вашей комнате.

– Это не моя комната, – покачала головой Шарлотта, следуя за ней по пятам.

Куинс громко фыркнула. Это был такой звук, который бы издала базарная торговка, если бы ее оскорбили, предложив слишком мало за ее товар.

– Конечно, ваша.

– Но Финелла никогда не допустила бы...

– Что она может говорить, если это ваш дом? «Мой дом?»

– У меня нет дома.

– Теперь есть. – Куинс была уже у камина и ставила цветы в вазу.

– Дом? Что за глупость! Как я могу иметь дом?

– Вы получили его в подарок.

– От кого?

– Этот вопрос всегда был спорным. – На секунду перестав заниматься своим делом, Куинс, закусив губу, задумалась над вопросом. – Одни говорят, от герцога Честертона, но большинство полагает, что от старого графа Боксли, пытавшегося похитить вас. А так как они оба уже умерли, то, полагаю, только вы одна можете дать правильный ответ.

«Герцог Честертон? Граф Боксли? Совершенно нелепая идея».

– Как я могла получить дом от кого-то из людей, с которыми никогда не была знакома? – Но вдруг у нее в голове снова, как накануне, возник тот же странный, жужжащий шум, и комната начала кружиться.

Куинс, очевидно, заметила ее состояние и, взяв под руку, подвела к стулу у окна.

– Садитесь, моя дорогая девочка. Слишком много всего произошло в первый же день. Но вы должны понять, что некоторые стороны вашей жизни теперь изменились.

– Это не мой дом, – настаивала Шарлотта, чувствуя, что глупо твердить одно и то же.

– Ну, не нужно так волноваться. Конечно же, это ваш дом. – Куинс с понимающим видом взяла Шарлотту за руку и похлопала ее по руке. – И это ваша комната, и ваша жизнь. Это именно то, что вы хотели.

«Хотела?»

Снова вернулось жужжание, и у Шарлотты в голове одна за другой пронеслись беспорядочные картины, словно суматошный поток экипажей, днем раньше заполнивший улицу перед городским домом Марлоу.

«Цветы для леди, милорд?»

Себастьян идет вдоль улицы...

Развязная миссис Форнетт в своем элегантном экипаже...

Сев рядом с ней, Куинс снова ободряюще похлопала Шарлотту по руке. Но вовсе не сочувственный жест женщины вызвал у Шарлотты странное ощущение, а исходивший от нее аромат – похожий на благоухание небольшого букета цветов.

– Вы! – прошептала Шарлотта, пытаясь связать все вместе. – Это вы вчера продавали цветы на Беркли-сквер.

Улыбнувшись ей, Куинс кивнула, как бы предлагая еще подумать.

Кольцо тетушки Урсулы потеплело и сильнее сдавило палец Шарлотты, а жужжание у нее в ушах стало почти невыносимым.

– Да, да, вот так, – похвалила ее Куинс.

Шарлотта увидела себя стоящей перед домом Марлоу и смотрящей на Себастьяна, а потом вспомнила, как сказала о том, чего ей хотелось больше всего.

«Если бы только я могла стать женщиной, которую он любит».

– Я хотела...

– Да, хотели. – Куинс выпустила руку Шарлотты и вытерла ладони о фартук. – И вот оно здесь.

– Что здесь?

– Ваше желание! – Снова сев, женщина усмехнулась, словно ожидала, что Шарлотта начнет осыпать ее благодарностями.

– Но каким образом?

– Кольцо. – Куинс кивком указала на ее руку. – То, которое оставила вам ваша дорогая тетушка. Она долго думала, кому его оставить, и я очень рада, что Урсула выбрала такого хорошего человека, женщину, которая умеет желать с размахом. – Она обвела рукой великолепную комнату.

– Вы знали тетушку Урсулу? – Шарлотте не терпелось выяснить все до конца.

– Конечно, – без сомнений ответила Куинс. – С того самого дня, как она получила кольцо. – Женщина снова прикусила губу. – О Боже, когда же это было? Пятьдесят, нет, шестьдесят лет назад. Она умела желать, ваша тетушка. – Куинс вздохнула. – Но она понимала, насколько опасно опрометчивое желание, и все эти годы держала кольцо запертым. Не думайте, что я не докучала ей уговорами передать кольцо, но она страшно боялась того, что может случиться, если... – Плотно сжав губы, Куинс растянула их в улыбке. – Ох, ну зачем вам беспокоиться обо всем этом? Главное – это то, что вы высказали свое желание, и вот теперь мы здесь.

– И это кольцо... – Без малейшего удивления Шарлотта смотрела вниз на свое наследство.

– ...исполняет желание его владельца. – Встав с кровати, Куинс вытащила из кармана тряпку и, оглядев комнату, несколько раз протерла ящики комода. – Но только одно желание. И должна сказать, ваше самое романтичное из всех, что мне довелось слышать за... в общем, скажем, за долгое время. – Ее глаза загадочно блеснули. – «Быть женщиной, которую он любит». О, это замечательное желание. И вот вы здесь. – Она снова жестом обвела комнату. – Вы женщина, которую любит Себастьян Марлоу.

Шарлотта постаралась перевести дух. Это не могло быть правдой. Лорд Трент любит ее? Видимо, так. Просто одно желание – и она стала женщиной, которую он любит.

Себастьян любит ее. Сердце Шарлотты наполнилось удивлением и радостью.

«Лотти, моя любовь».

Она дотронулась руками до своих губ, вспомнив его поцелуй, такой требовательный, чувственный, полный... страсти и желания.

И все потому, что он ее любит.

Это многое объясняло, в частности то, почему она оказалась у него в постели. Он влюбился в нее, и теперь они...

– ...женаты, – вслух закончила Шарлотта и с чувством огромного облегчения встала на ноги. – Я его жена. – Ей-богу, это было единственное объяснение тому, что она проснулась рядом с ним – нагая.

Однако булькающий смех Куинс прозвучал совсем неутешительно.

– Я его жена, – настойчиво повторила Шарлотта. – Леди Трент.

– Леди Трент! – Куинс замахала на нее рукой, а потом схватилась за живот, но это не помогло удержать взрыв смеха. – Его жена? О, замечательно.

– Но я должна быть его женой, если я женщина, которую он любит.

Несколько раз икнув после приступа громкого смеха, Куинс пошла к двери и, открыв ее, снова засмеялась.

– Она говорит: «его жена»! – Куинс вытерла с глаз слезы и, серьезным, загадочным взглядом через комнату посмотрела на Шарлотту: – Вы не жена ему, Шарлотта. Вы любовница лорда Трента.

Глава 3

Его любовница?

Прежде чем Шарлотта смогла произнести эти унизительные слова и осмыслить то, что сказала ей Куинс как само собой разумеющееся, будто было совершенно нормальным, что она, мисс Шарлотта Уилмонт – любовница какого-то мужчины, прежде чем она собралась с мыслями, чтобы потребовать объяснения (и признания ошибки), женщина исчезла.

– Куинс! – крикнула она, вскочив со стула, на который снова опустилась, когда женщина открыла ей всю правду ее положения. – Вернитесь!

Шарлотта рывком распахнула дверь, не заботясь о том, что ее могло ожидать снаружи и что под халатом на ней ничего не надето.

Но вместо того чтобы увидеть Куинс, она нос к носу столкнулась с кузиной Финеллой, и вид строгой родственницы матери поубавил ей резвости. Святые небеса! Почему из всех людей, кто мог бы застать ее в таком виде, это непременно должна была оказаться Фииелла?

Шарлотта взяла себя в руки, чтобы не устроить истерику, которая только вызвала бы раздражение у ее матери. Однако больше в коридоре никого не было – во всяком случае, из тех, кого она ожидала увидеть.

– Ты не одета! – воскликнула Фипелла обычным недовольным тоном, но это было единственное знакомое в стоявшей перед Шарлоттой леди. – Правда, и я тоже. – Она бросилась – буквально бросилась – в комнату Шарлотты без всякого намека на свою обычную чопорность.

– Где она? – Шарлотта выглянула в пустой и незнакомый коридор.

– Кто где? – переспросила Финелла, направляясь в гардеробную.

– Куинс.

– Куинс? – Финелла остановилась у двери. – Кто такая Куинс?

– Служанка, – нетерпеливо пояснила Шарлотта, – та, которая только что была здесь.

– Если ты имеешь в виду новенькую служанку, то ее зовут Пруденс, – фыркнула Финелла. – И я не думаю, что эта ленивая девчонка сегодня уже поднималась сюда. Знаешь, она готова была уйти, когда он как-то рано утром спустился за кружкой шоколада. – Финелла пожала плечами. – Она, пожалуй, слишком молода для этого дома и служит здесь только благодаря тебе и твоему добросердечию. Боюсь, ее подобрала какая-то аббатиса или, хуже, ее заставляли работать на улицах.

– Нет, не молодая девушка. Пожилая женщина. Примерно такого роста. – Шарлотта коснулась рукой своего плеча.

– Господи, Лотти, – рассмеялась Финелла, – я думала, что только я одна слишком много выпила вчера вечером. Куинс, ну конечно! Если ты начинаешь искать маленьких призрачных служанок, то тебе необходимо следить, сколько ты пьешь, – или отказаться от бренди и перейти на красное вино. – Подмигнув Шарлотте, она открыла дверь в гардеробную и прошмыгнула внутрь.

«Куинс не существует?»

Шарлотта прижала пальцы ко лбу. Финелла никогда о ней не слышала, и теперь та исчезла так же быстро, как и материализовалась.

О нет, это невероятно.

Шарлотте было слышно, как внутри Финелла перебирает платья и ведет себя так, словно не происходит ничего странного.

– Ты обещала ему, что будешь к двум, а сейчас уже половина второго.

Подойдя к гардеробной, Шарлотта заглянула внутрь.

В одной руке Финелла держала зеленое дневное платье, а в другой – голубое муслиновое с узором из веточек. Голубое отправилось обратно на вешалку, а шелковое цвета зеленого яблока она подняла повыше, чтобы лучше рассмотреть, но, когда солнечный свет попал ей в глаза, Финелла быстро зажмурилась и потерла виски.

– Господи, как же отвратительно я себя нынче чувствую! И я еще учу тебя, как пить, когда сама вчера вечером напилась в стельку. – Она засмеялась и покачала головой, как будто это было самое веселое развлечение.

Шарлотта попятилась. Она, безусловно, ослышалась. Кузина Финелла? Признается, что была вдруг пьяной?

– Это было заметно? – спросила Финелла, подняв взгляд от ящика комода, в котором что-то искала. – Боюсь, Трент это обнаружил, когда пришел вчера вечером. Кажется, я даже немного флиртовала с ним. Но как могло быть иначе, если большую часть вечера я прикладывалась к содержимому подвалов старого Кимптона?

Чтобы не упасть, Шарлотта схватилась за ручку двери.

Лорд Кимптон? Самый благочестивый человек во всем великосветском обществе? Пьет с кузиной Финеллой?

Шарлотта точно помнила, что не желала такого, но, очевидно, ее простое желание перевернуло все в ее жизни, в ее мире с ног на голову.

«Вы должны помнить, что некоторые стороны вашей жизни теперь изменились», – сказала Куинс.

Некоторые? Нет, это было совершенно неверно. Взглянуть хотя бы на то, что стало с Финеллой!

И дело не только в том, что она допускала пьянство и легкомыслие: кузина Финелла и выглядела совершенно по-другому. Ее волосы, обычно туго стянутые на затылке в простой узел и скромно покрытые накрахмаленным белым чепцом, теперь ниспадали ей на плечи длинными прядями, растрепанными и... пышными.

Да, Шарлотта и представить себе не могла, что ей когда-нибудь доведется увидеть волосы кузины Финеллы свободными от неизбежных шпилек и такими... красивыми. И когда они не тянули кожу лица назад, Финелла выглядела мягче, моложе и менее строгой. Вместо скромного серого шерстяного платья, которое она носила от рассвета до заката, на ней был халат, такой же дорогой и роскошный, как тот, что надела Шарлотта. Красная ткань облегала ее, подчеркивая все изгибы фигуры, которых у прежней Финеллы вовсе никогда не было.

И, как прикинула Шарлотта, кузина Финелла весила, должно быть, на стоун[1], а то и на два больше. И дополнительный вес отложился как раз там, где нужно, потому что всегда плоская, как аршин, Финелла, которая не признавала сладостей и не допускала ни малейшего потворства своим капризам, чтобы оно не дало повода к невоздержанности, неожиданно приобрела пышную грудь и округлые бедра. И вдобавок развязную манеру поведения.

– Итак, почему бы тебе не надеть вот это? – Она сунула Шарлотте в руки легкий как перышко зеленый корсет и такого же цвета кружевные подвязки.

Зеленый корсет? Шарлотта, открыв рот, в изумлении смотрела на вызывающие вещи у себя в руках. Порывшись в комоде, Финелла достала пару дорогих кружевных чулок того же оттенка.

– Арбаклу нравится, когда ты в зеленом, и это придаст ему вдохновения, когда ты приедешь. Правда, тебе это не так уж и нужно, но ему это создаст настроение.

– Арбакл? – в замешательстве переспросила Шарлотта, оглянувшись на откровенную картину на стене. Она до сих пор не понимала, как мужчина мог изобразить ее таким образом, как мог знать все о ней.

Только если она была...

– Ты же не забыла о назначенной встрече с Арбаклом? – спросила Финелла, положив руки на теперь пышные бедра. – Ты ведь обещала ему, что придешь к нему в студию, чтобы он мог положить последние мазки на твоем новом портрете. Нам не заплатят, пока это не будет сделано.

Заплатят? Она для Арбакла платная модель? Финелла сняла с Шарлотты халат и начала одевать ее, словно девушка была просто-напросто упрямым ребенком.

– Когда ты закончишь у Арбакла, не забудь, что тебе следует пойти к мадам Клоди на примерку. Она вчера прислала записку, что твое новое вечернее платье готово. А потом ты должна быть дома к семи часам, чтобы успеть одеться и отправиться в оперу с лордом Рокхестом. – Натянув Шарлотте через голову зеленый шелк, она потянула и закрепила его на месте, а затем, усадив ее на стул перед туалетным столиком, занялась ее прической.

Рокхест? Шарлотта смотрела на свое отражение, и изумление у нее в глазах соответствовало дрожи страха, пробегавшей по ее спине. Она поедет в оперу с графом Рокхестом? Одним из самых известных великосветских распутников?

Шарлотта не знала, как держать себя с таким человеком, ведь Гермиона рассказала нескольким любопытным друзьям, что однажды подслушала своего брата Гриффина. По его словам, граф мог развлекаться с несколькими леди – одновременно.

И что она сама за леди, если ее открыто сопровождает подобный безнравственный мужчина, особенно когда у нее есть любовь и покровительство такого человека, как лорд Трент?

Однако что-то незначительное в глубине ее сознания сказало ей, что во всем этом есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд... и что она не может оценивать свое нынешнее положение по меркам прежних представлений.

Но разве не все изменилось в одну ночь? По одному желанию? «Все, кроме моих чувств», – сказала себе Шарлотта. Она сама осталась прежней.

– Готово! – сказала Финелла, укладывая на место последний завиток.

Шарлотта взглянула в зеркало и едва узнала смотревшую на нее оттуда женщину. Это ее волосы?

У нее никогда не было другой прически, кроме такого же тугого пучка, который носили мать и ее кузина, а то, что соорудила Финелла, было похоже на иллюстрацию в одном из французских модных журналов Гермионы.

– О, ей-богу, это великолепно, – прошептала Шарлотта, с почти благоговейным трепетом касаясь пальцами уложенных завитых локонов.

– Ты выглядишь так же, как на картине. – Финелла, которая уже привела в порядок свои волосы, одобрительно улыбнулась. – Возмутительно, что Арбакл захочет, чтобы ты все это сбросила, когда мы будем у него, но по крайней мере перед своими обожателями ты появишься в лучшем виде. – Наклонив голову, она взглянула на свою работу и немного поправила прическу. – Правда, никого из этих бездельников не волнует, как выглядят твои волосы. – Она вздохнула. – Но эта прическа, я бы сказала, делает тебя тобой, и, не сомневаюсь, завтра о тебе напишет «Пост».

Обожатели? Бездельники? Упоминание в колонке сплетен?

Шарлотта снова посмотрела на леди в зеркале. Что она за женщина? Ее взгляд непроизвольно вернулся к картине Арбакла.

Святые небеса, разве она могла когда-нибудь быть такой?

По ней прокатилась еше одна волна тревоги, и сердце ее оборвалось – что на самом деле обещало сказанное лордом Трентом?

«Я придумаю, чем мы займемся потом».

Потом? Это значит, сегодня ночью? Он вернется сюда и захочет... С ней. С голой.

Шарлотта прижала руку к животу, и Финелла, заметив это, сказала:

– Иди вниз и посмотри, приготовила ли Пруденс хоть сегодня утром для тебя завтрак. Я сказала, чтобы она подала его тебе в парадной гостиной. – Заставив Шарлотту встать со стула, Финелла подтолкнула ее к двери. – Пойду оденусь, и к тому времени, как я спущусь, экипаж уже должен быть подан. Поешь что-нибудь, дорогая. Сегодня утром ты выглядишь осунувшейся. – Она покачала головой. – И, Лотти...

– Да? – Шарлотта почти со страхом ожидала, что еще скажет кузина.

– Будь осторожна с бренди, детка. Ты потеряешь свою прелесть, если будешь много пить, и где мы тогда окажемся?

Получив такое предупреждение и еще один толчок, на этот раз к лестнице, Шарлотта пошла вниз и оказалась в комнате, которая, очевидно, была парадной гостиной, так как у широкого арочного окна был красиво накрыт маленький стол. По всей комнате были расставлены вазы с цветами, а возле ее завтрака стоял поднос с огромной кучей записок и писем.

Шарлотта смотрела на послания, не зная, что с ними делать. Потом она съела булочку и немного клубники, вкусно приготовленной со сливками, и, не в состоянии сидеть в этом незнакомом месте, столь не похожем на дом Финеллы на Куин-стрит, решила осмотреть помещение.