Он быстро отыскал место, где ещё оставались пригодные в пищу клубни и принялся откапывать их при помощи походного ножа. Интересно, откуда ольт знал, что клубни надо искать именно здесь? Все они были как на подбор: крупные, гладкие, словно то была не *тальга*, а культурный картофель.
      Положительно, ольт этот весьма не прост. Надо будет понять, отчего его держали здесь. Вемкамтамаи... так... что это может означать? "Амаи, хранитель леса Вем", что ли? Нет, надо получше изучить ольтский язык. Не спрашивать же напрямую - не принято! О дальних странах у воина было довольно смутное представление. Так что остаётся только гадать, где находится этот Вем.
      * * *
      - Что такое *хелауа*? - спросила Фиар, как только воин удалился достаточно далеко.
      Ольт довольно долго молчал.
      - Так что же это?
      - Вряд ли я должен говорить это, - медленно проговорил слепой и повернул ярко блестящую голову к девушке. - Я ощущаю в тебе нечто большее, нежели власть над огнём, *эллено*. Я прав?
      Девушка осеклась и глаза её расширились. Правая рука её непроизвольно погладила браслет на левом запястье.
      - Прав я? - переспросил её ольт.
      - Да, - неохотно призналась девушка. - Но...
      - Я умею хранить тайны, как ты сама убедилась, - продолжал ольт. - Что означает это прозвище, ты узнаешь либо от него, либо не узнаешь вовсе. Впрочем, я догадываюсь, отчего он дал тебе его. У тебя на запястьях браслеты.
      - Откуда тебе... откуда вам знать? - поразилась девушка.
      - Я довольно много прожил, и думать пока что не разучился. Да и слух у меня также превосходный. Хочешь, я сниму их с тебя?
      - Нет! - глаза девушки вспыхнули огнём. - Нет, ни за что! - она отодвинулась от слепого, словно тот надвигался на него.
      - Вот видишь, - ольт отвернулся. - Так что тебе придётся спросить его самого.
      - Вот ещё! - девушка презрительно задрала голову. - Он всё скажет и сделает сам. Я знаю, чем мне это грозит в противном случае.
      - Суеверия поражают, как я вижу, не только людей, - проговорил ольт с грустью в голосе.
      При этих словах девушка вздрогнула и пристально поглядела на своего странного собеседника.
      - Ты слишком простого мнения о нём, - добавил ольт. - Ты уже видела его меч?
      - Видела.
      - На что он похож?
      Девушка задумалась. Меч был необычным, огромным, с ярко пылающей золотой полосой вдоль клинка, со многими надписями на крестовине. На что же он походил?
      - Он весь словно из золота, - ответила она, наконец, - И кажется живым. А откуда вы знаете про меч?
      - То, что я не получаю от зрения, я получаю от всего остального, - вновь повторил слепой и повторил свой странный жест, который девушка уже видела: соединил кисти рук у себя за затылком так, чтобы кончики пальцев касались друг друга и медленно провёл соединёнными руками через голову, прикоснувшись в конце концов к груди.
      - Он возвращается, - произнёс ольт неожиданно. - Поговорим о чём-нибудь другом. Но запомни вот что: меч у него редкостный и далеко не всякий способен поднять его. Так что если ты хочешь добиться своего, тебе придётся очень долго путешествовать рядом с ним. Возможно, до конца жизни.
      - Я... - начала было девушка, но тут из мрака в круг света шагнул Ривллим и вывалил на траву огронмую груду клубней.
      - Часть зажарим сейчас, - пояснил он, - часть позже. Предупреждаю сразу, это не самое вкусное, что существует в природе.
      - Кому что нравится, - заметил ольт. - Если *тальгу* хорошенько потушить с... - он осёкся. - Впрочем, сейчас не время обсуждать кулинарию.
      Не произнося более ни слова, он встал и исчез во тьме.
      Девушка взяла в руки большой клубень и закрыла его ладонями.
      - Ты спрашивала его о том, что такое *хелауа*? - спросил воин, ловко закапывая часть оставшихся в горячую золу.
      - Спрашивала, - ответила та равнодушно.
      - Я понимаю, что он не ответил.
      - Правильно понимаешь.
      - Подлинный ольт, - произнёс воин и, осторожно сняв с себя котомку, положил её поодаль. - Необычный человек. Жаль только, что слепой. Это должно быть ужасно.
      - Он, похоже, не так слеп, как кажется, - ответила девушка, не разжимая ладоней. - Так что по поводу моего предложения? Ты действительно поможешь мне вернуться домой?
      - После возвращения в Меорн - да.
      - Ты всегда держишь слово?
      - До настоящего времени считал, что всегда.
      - Держи, - девушка разжала ладони и на траву перед следопытом упал дымящийся, потрескавшийся, превосходно приготовленный клубень.
      Воин долго смотрел на неё, не произнося ни слова.
      IV.
      Во сне он встал с лужайки, на которой уснул рядом с Фиар, и огляделся по сторонам. Ольт сидел, скрестив ноги, спиной к костру. Воин вспомнил, что ольт предложил себя в качестве часового. На недоумённый взгляд Ривллима он ответил, что если противник не выдаст себя звуком, то им всё равно с ним не справиться. Аргумент показался убедительным, учитывая, что слух у слепого оказался фантастически острым. Он отлично слышал то, что человек произносил шёпотом на расстоянии в тридцать шагов. Поистине, всегда найдётся, чем восполнить утерянное.
      Итак, он встал. Фиар, с которой они спали спина к спине, что-то прошептала и потянулась, не просыпаясь. Воин долго смотрел на неё, поражаясь странной позе, которую она приняла. Необычная для человека - чуть выгнувшись назад, руки и ноги вытянуты вдоль тела, пальцы согнуты, словно у кошки, приготовившейся напасть. Постойте, может, она оборотень? Тогда многое стало бы понятным. Подумав немного, воин отверг это предположение. Во-первых, сейчас полнолуние. Во-вторых, оборотни терпеть не могут ни людей, ни прочие расы. Он склонился над Фиар и осторожно взял в руки прядь её волос. Тонкие и невероятно густые.
      Он вспомнил, что Фиар пообещала сделать с ним, если он "невзначай" прикоснётся к ней ночью и усмехнулся. Ну ладно. Так что же его подняло?
      Дорога, возле которой находилась лужайка, уходила туда, где должен был располагаться центр Шести Башен. Да, старинное название этого города-крепости так и переводится: Шесть Башен. Безо всяких излишеств.
      Далеко-далеко, за пределами чёткой видимости, что-то слабо светилось. Словно крохотный светлячок - наподобие тех, что вились вокруг них вечером. Только "светлячок" этот должен быть величиной со слона, раз виден на таком расстоянии.
      За неимением других идей, воин направился в сторону светящегося пятнышка. Оно было туманным, расплывчатым, текучим. Но не такое, как призрачные огоньки в некоторых лесах близ Меорна или, скажем, на Синих болотах. Те удаляются, меняют очертания, манят неосторожного путника дальше, дальше, дальше. Это же спокойно мерцало у самого горизонта.
      Стоило сделать первый шаг по дороге, как Ривллим взлетел в воздух. И сразу же понял, что спит. Где ещё, как не во сне, можно было настолько плавно и неторопливо плыть по воздуху, управляя полётом одним лишь усилием мысли? Ощущение было неземное.
      Оказалось, что можно ускорять или замедлять полёт, ныряя вниз или, соответственно, взлетая вверх - словно рыба в воде. Не нужно было ничем двигать, достаточно только сосредоточиться. При всём этом полёт не мешал следопыту думать.
      Шелна здесь нет, тут и думать нечего. Обойти все Башни, правда, придётся всё равно - хотя бы для того, чтобы можно было смотреть в глаза его родственникам, не отводя взгляда. А потом - медленно, осторожно двигаться в сторону Меорна. Там доложить обо всём и - раз пообещал - проводить эту зазнавшуюся молодую особу домой. Кстати, совершенно не понятно, что тянуло его за язык обещать такое.
      Светящийся силуэт постепенно приближался.
      В конце концов показалась центральная площадь. Та, от которой и исходило сияние. Шесть высоких зданий выходили на площадь; шесть серых прямоугольных кусков гранита, пристально осматривавших её многочисленными чёрными мёртвыми глазами.
      Посреди площади стоял постамент. На нём, несомненно, должна быть статуя. Только нет статуи; а сияние, судя по всему, исходило от самой площади. От камня под ногами. От постамента. От воздуха над головой. Воин приземлился и понял, что именно сюда он должен был попасть. "Зачем" - вопрос другой. Что-то должно случиться, несомненно, но что именно?
      - Никто не сможет ответить тебе на этот вопрос, - из-за постамента вышел ольт Вемкамтамаи и, уставившись прямо на него пустыми глазницами, остановился шагах в трёх от следопыта. - Ты один знаешь то, что должно случиться. - Воин заметил, что окружавшие площадь строения сдвинулись. Немного, но заметно для глаза.
      - Отчего здесь нет статуи? - спросил воин, указывая на постамент. Вопрос, несомненно, был не из самых умных, но кто обязан вести себя здраво во сне?
      - Статуя была, статуя ушла. - С другой стороны постамента вышел ещё один Вемкамтамаи и остановился с другой стороны, сверля собеседника провалами отсутствующих глаз. - Статуя решила, что ей нет дела до мира и покинула его. Теперь мир рассыпается на части.
      Послышался странный треск.
      Воин опустил взгляд и увидел, как по мостовой под его ногами пробежала трещина. Инстинктивно он отошёл, чтобы обе ноги стали по одну сторону от разлома. Оглянулся. Здания вокруг площади вновь сместились.
      - Что за статуя? - спросил Ривллим, поворачиваясь от одного ольта к другому и не встречая ничего, кроме пустого выражения на неправдоподобно гладких, словно отполированных до блеска лицах. Куда она ушла?
      - Твоя статуя, - послышался голос сверху и воин, задрав голову, встретился с мрачным лицом Вемкамтамаи. Третий ольт стоял на постаменте. - Отыщи её и спроси, отчего она решила сбежать. Но поторопись, поскольку время уходит.
      Вновь треск. Одно из медленно вращающихся вокруг площади зданий раскололось пополам. Песок посыпался изнутри него.
      - Но я не успею! - крикнул воин отчаянно. - Всё происходит слишком быстро!
      - Я помогу тебе, - отозвались три голоса с трёх сторон и два остальных ольта вспрыгнули на постамент. Там они встали, все втроём, лицами наружу, упираясь плечами в плечи остальных и взявшись за руки. Тут же зловещий треск и шорохи, доносившиеся со всех сторон, замерли, а трещина у ног следопыта сомкнулась. Сомкнулось и здание, оставив только груду песка у своего основания. Лица ольтов (или ольта?) отражали сильное напряжение.
      - Не мешкай, - произнесли три голоса и три головы кивнули, каждая в свою сторону. После чего порыв ветра поднял в воздух лёгкого, как пушинка, воина и с головокружительной скоростью повлёк назад, к костру, всё быстрее и быстрее. Окружающий мир размазаля, рёв ветра оглушал.
      "Сейчас я разобьюсь", подумал воин и зажмурился.
      Что-то толкнуло его под ноги.
      Он открыл глаза. Он по-прежнему стоял у костра, рядом со спящей Фиар, рядом с ольтом, по-прежнему сидевшим спиной к едва тлевшему костру. Воин поднял голову. Было двойное полнолуние - и именно сейчас два ярко-лимонных диска, меньший под большим, освещали спокойный ночной пейзаж. Оглушительно пели насекомые; где-то вдалеке слышались охотничьи крики сов.
      Небо резко повернулось, превратившись на миг в сплетение светящихся дуг. Когда оно остановилось, никаких лун на нём уже не было, а рисунок созвездий едва заметно изменился. Сильное головокружение поразило Ривллима и он почувствовал, что падает...
      ...Открыв глаза, он понял, что всё ещё ночь. Костёр слабо тлел, пели насекомые, всё было, как и прежде. Только теперь Ривллим надеялся, что он уже не спит. Да, действительно, он не спал; потому, что веки были тяжелы и стоит ему только прикрыть их, как он мгновенно уснёт вновь. Хвала богам, этот жуткий сон прошёл. Хорошо бы до утра ни видеть больше никаких снов.
      Фиар прижалась к нему; следопыт ощущал жар, исходящий от неё - но то был не жар лихорадки. Он припомнил, как она обожгла его лёгким прикосновением, как испекла клубень, подержав в ладонях. Наверняка именно за это её держали в клетке - мало ли для чего магам может потребоваться такое...
      Девушка что-то прошептала во сне и чуть слышно всхлипнула. Правая рука её опустилась на плечо следопыта и тот вновь поразился её силе и температуре. Он даже подумал, не стоит ли ему осторожно снять с себя её ладонь, но не стал этого делать по двум причинам.
      Во-первых, она может проснуться, и тогда жди неприятностей.
      Во-вторых, будь он неладен, это было приятно.
      Последней мыслью, что посетила следопыта перед тем, как он провалился в целительный и крепкий сон без сновидений, было то, что все три ольта там, у постамента, были без сандалий.
      Странно, не правда ли?
      * * *
      - Доброе утро, доброе утро, - услышал следопыт, едва только открыл глаза. Солнце уже поднималось над стеной и вот-вот его кипящие лучи ударят его прямо в глаза. - Наш спаситель мог бы отдыхать и дольше.
      Голос принадлежал ольту и в нём не было ни капли иронии. Рывком поднявшись, воин тут же ощутил то неприятное состоние, что приходит, когда спишь в одежде. Тело протестовало против подобного обращения. Ну да, давненько я не участвовал в войнах...
      У костра стоял котелок, в котором дымился какой-то травяной настой. Три компонента напитка следопыт мог опознать, остальное же не вызывало устойчивых ассоциаций. Но пахло приятно.
      Ольт пил травяной чай с видимым наслаждением; девушка, как заметил Ривллим, пила его через силу. Не привыкла, видимо. Пожелав всем доброго утра, следопыт твёрдым шагом направился к бассейну. Надо бы умыться.
      И поразился, увидев кристально чистую, прозрачную воду. Отвратительные остатки "мешков", в которые были облачены узники, всё ещё валялись поодаль и воин решил, что надо будет их сжечь. Заодно избавившись и от источника заразы, и от неприятных воспоминаний. Осквернять водоём более не хотелось, и следопыт, обнаружив, что машинально прихватил с собой котомку, открыл клапан и обнаружил внутри котелок.
      Вот как.
      Но удивляться будем после. А пока он зачерпнул прохладной и приятно пахнущей свежестью воды и с наслаждением - для начала плеснул ею в лицо, смывая ночное беспокойство и остатки сонливости. Подействовало безотказно. Дальше он также действовал по привычке, наполнив фляги и ополоснув всю остальную утварь, предназначенную для приёма пищи. Её было не так уж и много.
      Десять минут спустя, когда он вернулся к костру, его ожидала корявая глиняная кружка с горячим чаем. Следопыт вспомнил, что подобный настой ольты именовали *айлис*, то есть "напиток жизни". Существам, умевшим жить тысячи лет, можно было доверять в вопросах здоровья...
      * * *
      - Посуду мы нашли в Башне, - пояснил Вемкамтамаи, кивнув в сторону девушки. - Тем более, что одного комплекта всё равно не хватило бы. Траву наша очаровательная спутница собрала по моим описаниям - я надеюсь, что она придётся вам всем по вкусу.
      - Терпеть не могу чая, - заявила девушка. - Лучше уж простую воду. На худой конец какое-нибудь лёгкое вино.
      - Вино, - покачал головой воин. - Надо же. Ну что же, будем иметь в виду. Но сейчас самое главное - набраться сил.
      - Набраться сил можно, хорошенько пообедав, - заявила Фиар. - И уж во всяком случае не дикой картошкой.
      - Я думаю, что надо спросить нашего следопыта, что он намерен делать, - вмешался ольт, видимо, ощущая, что воин вот-вот начнёт терять терпение. Ночь была нелёгкой.
      - Я думаю, что продолжать поиски бессмысленно, - заявил Ривллим, решившись, наконец, признать очевидное. - Сегодня нам следует отправиться на юг. Двигаться надо побыстрее, потому что поблизости от Шести Башен никакой добычи всё равно не отыскать.
      Ольт кивнул.
      - Я немного... послушал, что творится вокруг, - пояснил он, продолжая улыбаться. - Мы здесь одни. - Улыбка померкла. - Я понимаю, как неприятно это звучит, но ваш товарищ, видимо, не появлялся здесь.
      "Откуда тебе знать?" - хотел спросить воин, но сдержался. Слова о том, что великан не столь слеп, как кажется, начинали обретать в его голове новый смысл.
      - Тогда в путь, - завершил воин, хлопнув себя по коленям. Полчаса на сборы, затем - к юго-западному проходу.
      - Почему не к южному? - удивилась девушка.
      - С юга Башни защищает дремучий лес, - пояснил следопыт, собирая посуду. - Сейчас, возможно, он не столь опасен, как был позавчера, но лучше не рисковать. Юго-западная тропа выходит на Хеввелский тракт. Одна из самых безопасных дорог.
      Больше вопросов не было. Пока ольт молчал, Ривллим ощущал себя настоящим командиром их крохотного отряда; но, стоило ольту заговорить, как опыт и знания, полученные следопытом и уважаемые сотнями людей, куда-то таинственным образом исчезали. Посему Ривллим был рад тому, что слепой предпочитал помалкивать. Наверное, осознавал, как сильно он действует на остальных.
      За Фиар, однако, нельзя было ручаться. Утром она стала почти что такой же дикой, как и вчера в полдень. Всем своим видом показывала, что по каждому вопросу имеет своё мнение; но, хвала Владыке Мудрости, не пыталась больше управлять следопытом. По крайней мере, явно. Эта дорога мне будет стоить лет пять жизни, хмуро подумал воин. Ему доводилось сталкиваться с теми, кто имел дело с подобными особами Меорн не был такой уж провинцией Большой Земли, как принято было считать - и никто из этих несчастных не желал когда-либо выполнять работу для сильных мира сего. В особенности, когда эти сильные постоянно воюют друг с другом - от этого Меорн милостивая Хранительница уберегла. Вместе со стариком Меорном, конечно...
      Придав своей шляпе как можно более приличный вид, Ривллим оглядел остальных. Девушка наотрез отказалась одевать что бы то ни было на голову. Как и ольт; в своей набедренной повязке и сандалиях он походил на одного из отшельников (как правило, принадлежавших к защитникам жизни во всех её проявлениях, друидам), что ходили по всему белу свету, проповедуя возврат к природе и гармонию в отношениях с ней. Издалека мы будем выглядеть, как труппа бродячих артистов, подумал воин невесело. Впрочем, и пусть.
      Хороша погодка сегодня. Если она подержится такой ещё недельку-другую, будет как нельзя лучше.
      * * *
      Ольт по пути принялся рассказывать разнообразные истории из своих путешествий по северу континента - преимущественно для девушки, которая явно не привыкла путешествовать пешком и очень скоро стала рздражительной сверх обычного. Что бы там они ни говорила, а *тальга* в сочетании с травяным чаем почти полностью вернули ей нормальный, человеческий облик - здоровый цвет лица, бодрость и сильно растраченные за предыдущие дни физические силы. Надо будет поучиться у ольта кое-какой медицине, решил воин. В травах он разбирался ровно настолько, чтобы, оставшись в лесу, не пропасть; а надо бы уметь творить те мелкие чудеса, одно из который слепой сегодня сотворил. Ривллим и сам ощущал необычный прилив сил; мир казался юным и гораздо более дружелюбным, нежели обычно.
      До стены они добрались без приключений; пришлось только пройти с четверть мили к югу, прежде чем обнаружилась та самая, почти неприметная дверца и тоннель, за ней находящийся. Тут-то Ривллим и сделал своё первое открытие.
      На стенах тоннеля отсутствовали его пометки. То, что там не было никаких иных, неважно. Но кто счистил его собственные? Осыпаться за ночь от сырости они не должны. Просто никак не могут. Вот здесь он сделал пометку - на расстоянии вытянутой руки от входа, на левой стороне... и точно такую же, на правой, у дальнего выхода. Где же они?
      Следопыт почти что услышал щелчок, с которым ожили его рефлексы и проснулся внутренний наблюдатель. Тот, который бодрствовал при малейших признаках опасности. Отсутствие меток само по себе не было знаком опасности - но зачем кому-то из победителей заниматься подобными вещами?
      Когда же они вышли наружу, он и вовсе поразился.
      Лес был не тот.
      Совсем не тот. Не те деревья стояли не на тех местах; лес был гуще, зеленее и совсем не был мрачным. Десятки видов птиц усердно упражнялись в пении, доказывая свои права на клочок земли, дерево, куст, на котором находились. Трава росла пышным ковром; тропа, которая была отчётливо видна даже в безлунную ночь, заглохла так, что приходилось тои дело останавливаться и сверять маршрут.
      В одной фразе ощущения следопыта можно было выразить так: этого не может быть!
      Ольт и девушка, однако, ничего не замечали. Или искусно делали вид. Последнее, впрочем, было маловероятным.
      Открытие настолько поразило воина, что он очнулся от ощущения нереальности только, когда показался тракт.
      Тракт тоже был не тот. Знакомый ему был вымощен крупными гладкими гранитными брусками; сейчас же перед ними простиралась вырубленная в лесу и изрядно вытоптанная дорога. Пыль лежала на ней глубокими лужами, готовая подняться в воздух при первом прикосновении. Обочины были весьма загажены. Кроме того, на путевом столбе-указателе было кровью выведено какое-то слово, на неизвестном воину языке. Кровь была сравнительно свежей. А вокруг никого.
      Что за наваждение, что тут произошло?
      Следопыт понял вдруг, что ольт с девушкой стоят у него за спиной и молчат. Ещё он заметил, что держит правую ладонь поднятой вверх, ладонью к себе. Понятный знак: поберегись! Рядом опасность!
      - Кто-то движется с юга, - произнёс следопыт, прежде чем его разум осознать смысл сказанного. Чувства и навыки работали безупречно. - Большая группа людей. Движутся медленно.
      Все трое, повинуясь бесшумному знаку следопыта, скрылись под сенью старого орехового дерева, вокруг которого непроницаемой стеной росли колючие кусты. Разум отказывался верить в происходящее, но тело действовало безотказно.
      Прошла томительная вечность, прежде чем послышались звуки. Неторопливый цокот копыт, разговоры (на каком-то варварском наречии, чем-то напомнившем следопыту неудобоваримый язык западных кочевников) и звук множества медленно бредущих ног.
      - Что здесь происходит? - шепнула изрядно удивлённая Фиар.
      Постепенно в поле зрения показалась процессия. Два всадника впереди - оба высокие, темнокожие, с плоскими лицами; два всадника позади. Восемь пеших воинов - братья всадников по крови, несомненно.
      А посередине двигалось человек сорок пленников. Самых настоящих. С колодками на шеях, одетых в рваное тряпьё и с безразличным выражением глаз.
      Всё это также было совершенно невозможно, необъяснимо и чудовищно.