В ответ на это он рассказал мне, что некая приглянувшаяся ему девушка, побывавшая в Италии, не только вынашивает малыша, но и страстно любит своего соблазнителя... Я подсчитал - все сходилось - наш ребенок был зачат у теплой волны Тирренского моря... Вот лишь насчет страстной любви я сомневался и приехал к тебе - несчастный и грязный, как неудачливый бандит... Я убедился сам, что нужен тебе. Да, да - я! Именно я. - Санта поцеловал пальцы Кристины с короткими, без лака и маникюра ногтями.
      - Господи, Рома, я ведь любила тебя с той самой минуты на шоссе. Кристина запнулась. - Признайся в конце концов, это и вправду был ты или, наслушавшись моих историй о цветах, сегодня просто устроил прекрасный спектакль?
      - Был или очень хотел быть героем твоей истории - какая разница? Помнишь, что утверждает мой фамильный фонтан: "если это и не верно, то все же хорошо придумано". А если чудо не торопится заявить о себе - мы сами сотворим его! Я же, Санта, детка... Еще до поездки в Москву я получил по наследству это дедовское имение, которое в качестве сюрприза отреставрировала и передала мне Паола. А лежа с тобой на промятом диване под старым абажуром бабушкиного дома, я сразу понял, какое чудо должно произойти. Ведь тогда, в прощальный вечер в римском клубе ты подарила мне свой сон о гиацинтах. И я стал распорядителем сновидений, повелев им стать явью. Это совсем прост, когда любишь, как сумасшедший.
      - И все это время ты тайно готовил мне сюрприз, обнимаясь с Роксаной.
      - Рокси и Луиджи были единственными, кого я посвятил в тайну готовящегося спектакля. Мне надо было столько сделать, не попадаясь тебе на глаза...
      - И ты заставлял меня изнывать от ревности... Да я чувствовала себя самым несчастным существом на свете... Господи, как же ты мучил меня!
      - Я?! - Санта вскочил от изумления. - Ты бросала меня из огня в лед то приближая, то отстраняя. Ты чахла от тоски, мечтая о возвращении домой... Ты насмехалась над всеми моими мыслями... Я ревновал тебя к Геннадию и даже к несуществующему в природе Кловисимо... Я начинал сомневаться в всем...
      - И даже в том, что это твой ребенок?
      - Э, нет! Узнал я о твоем положении от Геннадия. Но это был лишь факт, подтвердивший мою интуитивную догадку. Когда я увидел в подмосковном, залитом дождем садике бледную, несчастную девочку, я понял чем-то более мудрым, чем мозги, что она носит моего ребенка. И тут же сообразил, когда это произошло. Потому что уже думал о новой жизни, лежа у моря на теплой гальке рядом с тобой и рассматривая бездонное небо! Я догадывался, нет знал: а вот сейчас, в эти самые мгновения началась жизнь моего сына!
      - Поэтому и не спросил меня про таблетки? - вспомнила Кристина. - Я тогда ответила неопределенно, но уже поняла: все - залетела!
      Кристина вдруг нахмурилась:
      - А почему же ты заявил мне по дороге сюда, что ненавидишь детей?
      - Я?! Ах, мне просто хотелось отречься от своих брачных планов в тихом городке под Зальцбургом. Как же я мог любить каких-то чужих, ненужных, воображаемых детей, когда уже ждал своего?
      Оправдание Санты было столь искренним и в то же время шутовским, что Кристина крепко схватила его за волосы:
      - Признавайся сейчас же во всем: сколько стоило это платье? Кто водрузил каменную наяду у входа в дом и зачем тебе понадобился "фонтан иллюзий"?
      - Уфф! Может быть, потом? "Суд удаляется на перерыв", - как объявлял наш любезный мэтр в Дворце правосудия. Ну, ладно, коротко: платье от Диора. Наяду, конечно, придумал я, воображая, как мы вместе с тобой посмеемся у её ног над всей этой историей с Антонелли. Она же - точная твоя копия и вся в слезах - разве не заметила?
      - Виновник моих слез - ты... Я так мечтала во что бы то ни стало сохранить нашего ребенка а ты пренебрегал мной!
      - Да, кажется, нам хватит разбирательств на весь медовый месяц. Но все же, признайся - суровые грифоны со своей заповедью потрясли тебя! Н-нет! Я не сооружал этот шедевр, я лишь починил вещь которую любил с детства... Мне было всего лет пять, когда я оказался здесь. Единственный раз, до этой весны и лишь тогда я увидел своего парализованного прадеда. Его давно считали помешанным. Худой и сутулый, как больная птица, Федерико дель Форте просиживал у себя в лабиринте вон там, в той башенке, и что-то писал. Едва увидев меня, привезенного гувернанткой, он велел лакею выкатить свое инвалидное кресло в сад и я долго молча следовал за печальным кортежем по кипарисовой аллее. Наконец, мы прибыли к грифонам. И мне показалось тогда, что дед очень похож на этих мифических птиц. Я спрятался за спину лакея.
      - Читай! - приказал мне Джеромо, тыча кривым пальцем в сторону чаши.
      - Не умею... такие буквы, - пробурчал я, чуть не плача.
      Тогда прочел он. Голосом, полным такой мелодии и трепета, что в моей душе навсегда что-то перевернулось. "SE NON E VERO, E BEN TROVATO"... Понимаешь, как орган в соборе: торжественно, просветленно... Собственно, после этого я уже не мог не стать Сантой, не мог не придумывать, не петь. А прадед, оказывается, сочинял сказки. Целые папки остались после его смерти в библиотеке. Наверно, нас дожидаются... Меня поразило название, вытесненное на сафьяновой обложке: "Когда зацветут гиацинты".
      - Да, я сразу почувствовала это... ну, какую-то связь между всеми нами, живыми, ушедшими, воображаемыми, настоящими... Только сейчас не могу... не могу уловить, - шептала Кристина, глядя широко раскрытыми глазами в распахнувшееся за балконной дверью небо. - Неважно, какими путями - но все ниточки связались в узел...
      - Самое сложное, графиня, состояло в том, чтобы повернуть время вспять. Мне было необходимо завалить тебя этими цветами! Но ведь гиацинты отцвели месяц назад! Теперь то в наших теплицах их будут выращивать круглый год.
      - Если бы это все увидела бабушка....
      - Кстати у меня есть для тебя послание дорогая. - Санта передал Кристине сложенную телеграмму. - Здесь, кажется, шифровка.
      Русские слова, написанные латинскими буквами, выглядели невероятно: "Поздравляем бракосочетанием, желаем счастья мама бабушка Фил". Кристина недоуменно посмотрела на Санту, повторив по-итальянски - "мама, бабушка, Фил"...
      - Я предупредил их о свадьбе неделю назад. Жаль, я ещё не знал, что стану графом и не смог шикануть подписью... Ведь они были далеко не в восторге от моего московского вида... Я не злопамятный - о всех вспомнил. И еще, вот что, детка - осенью мы ждем твоих родных к себе в гости, ведь правда?
      Кристина схватила жениха и, завизжав от радости, стиснула его в объятиях. В то же мгновение раздался оглушительный трест - в небо взвились фейерверки. Радужное сияние заполнило комнату, хороводы пестрых теней плясали по стенам, а огненный праздник не прекращался - стрелами взмывали в небо ракеты, рассыпались в воздухе фонтанами искр, бешено вращались над парком гигантские пылающие колеса. Залп следовал за залпом, освещая окрестности..
      - Долой, долой именитые кружева! Оставим в свидетелях только "принца". Ты так украшаешь его, детка! - Нетерпеливо сорвав одежду, Санта любовался распростертой перед ним женщиной.
      Длинные шелковистые пряди разметаны по атласному покрывалу, глаза на бледном лице загадочно чернеют, а в алмазной капле, притаившейся на груди, вспыхивают радужные отсветы фейерверков. Санта прильнул к ней губами и согревал до тех пор, пока камень не стал теплым, слившись в единое целое с разгоряченными телами...
      ... - Ты так осторожничал, милый. Будто обнимал хрустальную вазу, заметила Кристина, когда Санта удовлетворенно прильнул к её плечу.
      - Я боюсь за нашего малыша. Все это время мне казалось, то с тобой что-то неладно. Доктор успокоил меня, но все же...
      - Все же он рекомендовал быть осторожным и ты не решался проникнуть с дурными намерениями в мою девичью спальню?
      - Если бы ты знала, чего не это стоил! Я и не предполагал, что сумею быть таким сдержанным. Но становилось прост невмоготу - ты была рядом, но... Я старался не смотреть на тебя, потому что заводился от одного взгляда. От этого злился и, наверно, вел себя глупо.
      - Я думала, что совсем безразлична тебе.
      - Ты дивная, детка. Ты - волшебство, погибель. А я - страстный южный дикарь, измученный воздержанием... Но мы ведь наверстаем свое, правда? Когда эта кроха будет спать у себя в колыбельке. - Целуя живот Кристины, Санта вдруг прижался к нему щекой:
      - Что это, слышишь? Смотри, смотри, он шевелится! Держи здесь, это, кажется, пятка... Он двинул меня прямо в нос!
      - Значит, через восемнадцать недель мы станем мамой и папой. Кристина крепко сжала щеки Санты и притянула его к себе. - Отвечайте, граф дель Форте, вам непременно нужен сын?
      - Ну, конечно! Но он не обязательно должен быть первым. Мальчишка или девочка - наш первенец будет очень любимым ребенком - вот это я знаю точно. И ещё то, что он совершенно определенно не будет последним.
      - А я знаю точно ещё дно: кто бы это ни был - сын или дочь - мы назовем его Рома. - Кристина поцеловала тянущиеся к ней губы и мечтательно выдохнула: "Рим, конечно, Рим!"