'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'

      Однажды нам удалось получить у булочника полмешка испорченного хлеба. Сказали, что живем в деревне, мама больна, что-то ещё жалостливое, и, подхватив добычу, рванули к своим. Мой отец чуть не заплакал, когда мы вывалили на стол в землянке наше сокровище. В тот вечер в отряде устроили настоящий пир... Это было под самое Рождество... - Стефано улыбнулся. - И, честно говоря, никогда не ел такого вкусного хлеба!.
      - Мне не приходилось голодать. Совершенно не выношу этого чувства. Вообще, каких-то ограничений. Просто с ума схожу, если чего-то не хватает! - Бербера настойчиво и как-то значительно посмотрела на Стефано.
      - Счастливая женщина! Ты почти всегда в прекрасном расположении духа, а значит, - имеешь все, что только можешь пожелать, - вздохнула Кристина.
      - Вот уж нет. - Бербера саркастически хмыкнула. - У меня всегда есть о чем попросить судьбу. Здесь, например, - потрясная глухомань. Вода, леса, и даже кабаны. И компания сносная. - Бэ-Бэ неслышно подкралась к Стефано, положила руки ему на плечи и склонив к седой макушке свою кудрявую голову, страстно прошептала:
      - Мне так хочется... милый, стыдно признаться, но я бы с удовольствием посетила Ла Скала. Сегодня там, кажется, венецианский мавр душит белокурую невинность!
      - Я к вашим услугам, прекрасная синьорина, - не открывая глаз заявил Стефано. - Готовьте вечерний туалет. Поездка в Милан. по-моему. слишком утомительна. Но кое-что в этом роде на сегодняшний вечер я вам гарантирую. - Стефано решительно поднялся и потрепал Бэ-Бэ по щеке. - Волшебник с вами, девочки. а значит - сказка продолжается...
      Кристина не раз задумывалась о том, что же связывает их странную троицу? Стефано не проявлял себя искателем плотских радостей с юными красотками. Его отношение к Кристине можно было бы назвать родственными добрый дядюшка, наставника. Бэ-Бэ кокетничала с Антонелли напропалую, по своему обыкновению. Ей удавалось строить глазки даже шоферу, что не означало легкодоступности. Впрочем, Кристина знала о приятельнице немного.
      Болтливая, и временами не в меру откровенная, Бэ-Бэ никогда не касалась прошлого. Даже свой возраст она умышленно путала, то ей хотелось быть двадцатитрехлетней, то допускался и тридцатилетний рубеж. Русская "малышка" была посвящена в подробности двух-трех любовных приключений последних лет, над большую же частью биографии Бэ-Бэ окутывала таинственность. Она любила намеки, шутливую полуправду, допускавшую различные биографические версии. Происхождение варьировалось от аристократического до плебейского, профессии - от шпионки до проститутки.
      Бэ-Бэ могла быть изысканной и вульгарной, наглой и тактичной. Но она никогда не упоминала о материальных затруднениях, позволяя щеголять новыми автомобилями и первоклассными туалетами. Неизменным в этой женщине можно было признать лишь бурный темперамент и барственное мироощущение, свойственное хозяевам жизни. Как это ни парадоксально. но. похоже, властность и бесцеремонность Бэ-Бэ импонировали деликатному Стефано. Кристина не раз замечала в его глазах, смотрящих на пылкую, жизнелюбивую, зычную особу, искорки восхищения. Возможно, он увлекся ею, не отдавая себе в этом отчета, а может быть, - старался удержать рядом, рассчитывая на какое-то развитие отношений... Что и говорить, многое в этом мире пока оставалось для Кристины загадкой.
      Мысли о скандале, затеянном ею на балу, продолжали мучить, подводя лишь к одному решению проблемы: история с Вествудом доказал, что Кристине Лариной пора возвращаться домой. Покрутившись на чужим празднике, Золушка, увы, не стала принцессой. "Ну, что же, такова уж твоя стезя, Тинка..." вспоминала она обидные бабкины вздохи, со злобой на себя и на кого-то еще, поманившего и обманувшего.
      Присутствовать вечером на приеме, затеянном Антонелли, Кристине не хотелось. Ей казалось, что трудно найти в Италии человека, не знавшего о её вчерашнем позоре, и лишь одно событие способно занимать внимание светских сплетников.
      - Мне просто необходимо побыть одной, Стефано, - взмолилась она. Веселитесь без меня, я должна все хорошенько обдумать.
      - Значит, у моей русской гостью мигрень?
      - Вполне приличная официальная версия...
      - Кроме того, мне было бы жалко покидать эти места, не побродив по лесу. Здесь, случаем, нет разбойников?
      - В пределах моих владений ни разбойников, ни ведьм, ни привидений. Только,пожалуйста, дорогая моя. планируя будущее, не руби сплеча. И не забывай, что твой контракт действителен до конца этого года, если ты не соблаговолишь его продлить.
      - Полагаешь, отъезд в Москву надо отложить на полтора месяца? Рассчитываешь, что за это время полностью оправдается твоя теория - ребенок забудет обиду, привлеченный новой игрушкой?
      - Как знать... Возможно, я полный олух в вопросах современной молодежи. Буду готов признать этот факт через месяц и позаботиться о хорошем прощальном ужине.
      - Не обижайся. Ты был для меня здесь добрым волшебником. Только я оказалась плохой ученицей.
      - Оденься потеплее, у озера вечерами прохладно. - Стефано ушел, оставив у Кристи горькое ощущение собственной неблагодарности.
      Уединившись в отведенной ей в особняке комнате, Кристи слышала, как съезжались гости. Спальня на втором этаже выходила окнами к озеру, но даже сюда доносились оживленные голоса, мягкое шуршание подъезжающих машин и музыка, звучавшая в гостиной. Стефано любил Верди и Беллини, создавая в комнатах во время приемов тихий музыкальный фон.
      Интересно, как прореагировала бы Тинка, если бы год назад ей кто-то сказал, что поленился спуститься в гостиную старинной виллы, где собралось изысканное общество, сплошь состоящее из титулованных особ? Она бы не поверила. И вот оказывается - не в деньгах счастье, как ни наивно звучит этот девиз лодырей и бездарей, не умевших сделать свою жизнь богатой.
      Кристина не переставала удивляться сообщениям о самоубийствах, случавшихся в самых "золотых" слоях молодежи, об увлечении наркотиками, пьянстве, неоправданном риске. Рожденные в роскоши детишки стремились убежать от действительности, лезли из кожи вон, эпатируя своим поведением почтеннейшее общество и лихо рисковали жизнью - в собственных самолетах, гоночных автомобилях, быстроходных яхтах. Жизнью, которая была слишком щедра, чтобы оценить её дары. Когда-то советские критики "капиталистических джунглей" называли это явление бездуховностью. Похоже, что так. Непонятно только, почему духовным может быть только нищий голодранец. Да и не замечала Кристи особой-то высоты помыслов у своих московских сверстников.
      Запершись в своей комнате, похожей на музей или декорации к историческому спектаклю, она чувствовала, что продолжает злиться - на себя, не сумевшую распорядиться привалившим везением, на тех, кто разбрасывается дарами благосклонной судьбы, и на других, смирившихся со своей убогой участью.
      Кристина вышла на балкон. Сквозь торопливо идущие рваные тучи пробивался рожок месяца и тут же на темной поверхности озера вспыхивала серебристая чешуя, а очертания холмов становились выпуклыми, подвижными. .
      Кроны деревьев шелестели в резких порывах ветра, а когда волна шелеста, скрипа, беспокойного трепетания проходила мимо, тишина казалась особенно глубокой и нежной, как бархат. И в этой бархатной тишине появился голос. Кристина прислушалась: кто-то пел под гитару, грустно и переливчато. Очевидно, Стефано поставил диск с народными романсами. Но что-то в звучании голоса насторожило Кристи. Она тихонько вышла в коридор и приблизилась к широкой лестнице, ведущей вниз. Конечно же, это был живой звук. Печальная, мелодичный романс, рассказывающий о несчастной любви нежной грустью окрашивал ночь. Певец закончил на очень высокой чистой ноте, всхлипнув, замолкли струны, дружно посыпались аплодисменты и восторженное "браво!". После короткой паузы мужчина вновь запел - на этот раз арию Альфреда из "Травиаты" под аккомпанемент рояля.
      Сомнений не оставалось - пел профессионал, причем, высокого класса. Вот в чем заключался сюрприз Стефано: он устроил домашний концерт для взгрустнувшей о Ла Скала Бэ-Бэ.
      Кристина опустилась на покрытую ковром ступеньку и, прижавшись щекой к резному мрамору балясины, тихо и сладко заплакала. Что за чудесная сила заключена в этих звуках - прозрачный и звонкий голос улетал ввысь, моля о радости для всех - и для неё - чужой, потерявшейся в жизненном лабиринте девочки. Кристина вдруг поняла, что невероятно одинока в римском раю. Милый Стефано, взбалмошная Бэ-Бэ, и даже славное семейство Эудженио, - всего лишь приятельская поддержка. Ах, как хотелось почувствовать себя защищенной и любимой в крепком кольце сильных, надежных рук... Прощай, Элмер, прощай, прекрасный мирах "вечного города"...
      - Я так и рассчитывал выманить зверька из норы прекрасной музыкой. На ступеньку рядом с Кристиной присел блистательный, благоухающий Стефано. - Ну, что, девочка, стало легче? Давай-ка, умойся, одень хорошенькое платьице и спускайся к нам. Тебя все ждут. В сущности, милые старики - чета графа Фабелли и супруги Ровена с сыном и невесткой. Сыну сорок пять, он самый известный невропатолог в Италии.
      - Мне не нужен врач. Я, действительно, полном порядке, Стефано. Кристина поднялась, изображая бодрую улыбку. - Но позволь мне сегодня отсидеться в одиночестве. А кто это пел? Граф или невропатолог?
      - Пел наемный тенор, детка. Правда, он не актер и подрабатывает этим ремеслом редко. Сегодня выступил здесь лично по моей просьбе. Хочешь взглянуть на него?
      - Извини. Мне лучше прогуляться в одиночестве.
      Накинув поверх свитера и брюк свой новый меховой жакет, Кристина по боковой лестнице спустилась в холл и, не замеченная никем, выскользнула в парк. Миновав освещенную фонарями площадку у подъезда, девушка скрылась в аллее, ведущей к озеру. Прохладный воздух бодрил и ощущение осенней свежести, печальной и какой-то возвышенной, как звучание органа, придало её шагу летучую легкость.
      Аллея упиралась в каменную беседку, окруженную колоннами, а от неё три узких лесенки веером сбегали к самой воде. Кристина постояла у балюстрады, подставляя лицо ветру и чувствуя себя на капитанском мостике летящей по волнам шхуны. Что-то важное происходило у неё внутри, что-то значительное. Может быть, именно в эти минуты она взрослела, набираясь сил и уверенности у природы - у ночного воздуха, воды, земли?
      Впервые в жизни ей захотелось извлечь из своей груди мощный, прекрасный, послушный её воле звук... Хотя бы один-единственный раз, вот в эту глухую темную полночь запеть как Монсерат Кабалье "Каста дива"... Боже, один только раз, а потом, до самой смерти помнить об этом мгновении и беречь в себе, подобно тайному сокровищу, эликсир жизнелюбия, силы.
      Увы, не стоило и пробовать. Кристина сбежала к озеру и, присев на последней, омываемой волнами ступеньке, опустила в воду руки. Упругая, гонимая ветром волна ударилась в её сапожки, обдав брызгами лицо и длинные распущенные волосы. Отскочив, девушка засмеялась и пошла вдоль берега по изгибающейся среди кустов дорожке. Куда - неважно. Хотелось шагать и шагать, бормоча про себя то, что не решалась пропеть вслух.
      Среди деревьев засветился огонек, потом показались очертания деревянного дома под островерхой крышей. Охотничья хижина в лесу с манящим теплым светом в полуоткрытых ставнях, окруженная могучими кленами и стайкой низеньких елок, словно пытающихся заглянуть в окна, казалась совершенно сказочной. Обитель доброй колдуньи или веселых гномов. Не думать же, в самом деле, что в теплой комнате сидит пузатый садовник Антонелли, похрапывая у телевизора. Кристина постояла, придумывая предлог, чтобы постучать в массивную дубовую дверь, прихваченную металлическими скобами. Тускло поблескивал круглый медный шар ручки, предназначенный, видимо, для великана, но звонка не было видно. Кристина вытащила из кармана озябший кулачок и постучала. Никакого движения за дверью, тишина, лишь шумит в кронах деревьев ветер, кружа сорванные листья. Она протянула руку, и кленовый лист, промелькнув с высоты сложным вальсовым па, лег прямо на раскрытую ладонь.
      "Все, что сбыться могло, мне, как лист пятипалый, прямо в руки легло. Только этого мало...", - тут же зазвенела в голове строка Тарковского. Впервые Кристина, слышавшая эти слова много раз в исполнении Ротару, поняла, о чем они. И зашептала весь стих сначала, забыв про сопровождавшую их гремучую оркестровку, удивляясь точности и красоте смысла.
      Дверь домика отворилась, темный мужской силуэт на фоне светлеющего прямоугольника казался огромным.
      - Да заходите же, синьорина! Я едва согрел дом, не хочу напускать холода, - окликнул её незнакомый голос так, будто уже с полчаса уговаривал принять его приглашение. - Вы что, заколдованы или замерзли?
      Он соскочил со ступенек и, подхватив Кристину за руку, чуть ли не силой затащил в дверь:
      - Вот еще, любительница ночных прогулок под дождем... - хозяин удивленно окинул взглядом девушку, оторопело сжимавшую кленовый лист и глядящую на него широко раскрытыми, полными восторженного удивления глазами.
      - Вы?! Это вы?! - Кристина замотала головой, сообразив, что говорит по-русски и, переведя дух, сказала по-итальянски:
      - Простите. Я задумалась. И приняла вас за другого.
      Конечно, трудно было бы не обомлеть: в лесной избушке обитал не садовник, и не людоед. В двух шагах от Кристи стоял высокий брюнет в шикарном белом костюме. Ворот рубашки под упрямым, пересеченным ямочкой, подбородком распахнут, концы развязанного галстука-бабочки небрежно свисали, будто означая принадлежность его владельца к самой высшей касте элегантности. Это он, темноглазый, смуглый, с падающими на лоб цыганскими завитками, выбросил в пыль её букеты там, на подмосковном шоссе.
      - Меня зовут Санта. А вы иностранка? - Хозяин домика снял с её плеч жакет и встряхнул мех, усыпанный водяным бисером.
      - Я даже не заметила, что идет дождь. - Кристина закинула за спину мокрые волосы. - Да... я иностранка.
      - Хм... - Человек, назвавший себя Сантой, внимательно посмотрел ей в глаза. - Зрачки не расширены... Но, похоже, ты чего-то наглоталась, крошка.
      - Н-нет. Просто немного удивлена... Сильно удивлена... Я испугалась. Гуляю здесь первый раз.
      - Ну, тогда ты свалилась с Луны. На прислугу не похожа, да и среди гостей Антонелли я тебя не заметил, - парень взял её руки в свои. Совершенно окоченела. Наверно, плавала в озере. Ну-ка, скорее к огню, а я согрею вино.
      Он усадил Кристину в низкое кресло, подвинул его прямо к жарко пылающему камину и, повозившись в глубине комнаты, протянул девушке чашку с горячим напитком.
      - Пей смело. Это чинзано, немного корицы. Мускатный орех... А я пока утеплюсь.
      Кристина, приблизив лицо к огню, так, что коже стало горячо, медленно глотала ароматный глинтвейн. В голове было пусто и торжественно, как в соборе перед мессой.
      - Санта - это святой? - спросила она, не оглядываясь.
      - Да. Вообще-то, Санта - это детское прозвище. Я всегда изображал в праздники Санта-Клауса и пел на Рождество всякие церковные гимны, бухнувшись в кресло напротив, парень нагнулся, шнуруя спортивные ботинки. Он успел переодеться в толстый свитер и джинсы.
      - А меня зовут Кристина Ларина. Я русская, живу у Стефано Антонелли. Мы приехали сюда на уик-энд.
      Бросив не завязанный шнурок, Санта с удивлением уставился на Кристину.
      - Значит, это у тебя болела голова и ты валялась в постели, пока все объедались, а я надрывал горло, услаждая слух почтеннейшей публики?
      - Так это пел ты?! - Кристина чуть не уронила чашку и только тут заметила, что все ещё сжимала в кулаке кленовый лист.
      Она посмотрела на предвестника чудесной встречи с суеверным трепетом и спрятала его в карман.
      - Я никогда так не волновалась от музыки. Мне хотелось плакать...
      - Все старушки на нашей улице лили слезы, когда пел Санта. А позже мне удавалось растрогать и более юных синьор. - Он подбросил в камин поленья. Слушай, у меня идея: спать уже все равно поздно. Давай устроим вечеринку. Поболтаем, выпьем, а? Я могу тебе спеть.
      - Спасибо. Но Стефано будет волноваться... - Кристина даже испугалась столь неожиданного предложения.
      - Звони быстро, пока ещё не разъехались гости. - Он протянул Кристи радиотелефон. - Этот охотничий домик Стефано отдал в мое распоряжение на уик-энд. Здесь вполне хватит места для двоих. Я не маньяк и не насильник. Просто неохота сидеть одному. Да и ты, похоже, интересный собеседник. Расскажешь про Москву. Я никогда там не был.
      Кристина механически набрала названные Сантой цифры и произнесла подсказанный им текст: "Я останусь поболтать с певцом в охотничьем домике. Он обещает петь до утра".
      - Вот видишь, ты свободна. Что он сказал?
      - Что очень рад за меня... Ведь я хандрю.
      - Вот и отлично. Представь, что ты у доброго исповедника и рассказывай все начистоту. Обожаю романтические истории! Ведь это несчастная любовь, да? Мне нужен опыт для исполнения "слезных арий". Самому-то мне всегда везет. - Санта ловко жонглировал апельсинами. Поймав один из них зубами, другой протянул Кристине. - Ешь, ты, наверно, голодная. У меня здесь шоколад и всякое вино в холодильнике. Протянем до утра.
      Он забросил ноги на подлокотник кресла и запросто, без ножа, очистив свой апельсин, смачно вгрызся в сочную мякоть.
      - Давай, без церемоний. Это охотничьи апартаменты. Видишь, - вокруг рога и шкуры. А на этом медведе у камина, думаю, отдыхала не одна парочка... Так что там, в Москве? Перестройка?
      - В общем-то, да. Только я не интересуюсь политикой. Правда, не люблю коммунистов, устроивших у нас "застой" на семьдесят лет. А Стефано, оказывается, сын коммуниста-капиталиста. Странно у вас...
      - Я тоже не очень сведущ в политических играх. Знаю, кто приличный человек, а кто сволочь. И это, думаю, главное. Так твой московский жених сбежал, пока ты здесь вертелась перед объективами?
      - Откуда ты знаешь, кем я работаю?
      - Видел портрет на обложке. Но, честно говоря, не подумал бы, что это ты. Стефано сказал, что его русская гостья звезда агентства "Стиль". Это совсем неплохо. Ты и в России блистала в журналах?
      - Ой, что ты! В России я была обычной девчонкой, на которую никто и внимания не обращал. Все произошло, как в сказке... Моя школьная подружка познакомила меня с человеком, который занимается устройством конкурсов красоты. Ну, он как-то сразу ввел меня в состав претенденток...
      - Понятно. И ты стала "Мисс Россия"!
      - Да нет же! Я не заняла никакого места, только почему-то очень понравилась итальянцам. Может, слышал про фирму "Карат"? Они заключили со мной контракт на три месяца и навешали на меня кучу своих изделий в качестве приза.
      - И ты упорхнула в Рим, а твой парень, сделавший девочке карьеру, остался ни с чем. Печально.
      - Он не парень, а толстый пожилой дядя. В меня не влюблялся, но очень помогал... Если честно, - до сих пор не понимаю, почему он со мной возился. Вот как Стефано - он ни разу даже не пытался меня соблазнить. Но все время помогает и мне, и Бэ-Бэ.
      - Эта чертовка - твоя подружка? Горячая особа!
      - Да нет! У меня здесь мало друзей, а Бэ-Бэ меня опекает, то ли. Ведь я однажды помогла ей сбежать от бандитов.
      - В Риме бандитов полно... Только сейчас не убегай - я не из них! Санта кинул Кристине половину шоколадки.
      Она поймала, расплескав при этом красное вино на свои белые брюки. Парень вскочил и тут же принес в горсти что-то белое.
      - Кажется, это соль, надо быстро посыпать. А то подумают, что мы дрались.
      Он стал втирать соль в пятно на бедре и Кристина замерла, чувствуя, что их беседа может перейти в нечто другое. Он, видимо, почувствовал то же самое. На секунду их взгляды встретились и Санта быстро вернулся в свое кресло.
      - От тебя лучше держаться подальше, прекрасная блондинка. Погибель страстным макаронникам. Скажи честно, скольким моим соотечественникам ты разбила сердце?
      - Никому. Честное слово, никому. Хотя очень старалась. - Кристине почему-то захотелось рассказать о себе этому совсем не знакомому парню. Ладно, ты узнаешь про меня самое страшное. А в награду споешь. И расскажешь, откуда ты такой взялся. О'кей?
      - Идет. Святой дядюшка тебя внимательно слушает. Только давай что-нибудь повеселее, а то я усну. - Он свернулся в кресле, подложив под щеку ладонь.
      - Ты, наверняка, слышал про Элмера Вествуда? Он устраивал юбилей Антонелли и пригласил меня принять участие в массовке. Я плавала на каком-то резиновом листе, изображая не то наяду, не то лягушку... Там, в озере, меня и нашел Антонелли. Отогрел, приютил... и даже не покушался на мою честь...
      - Угу... Давай дальше. Про добропорядочность Стефано я и сам знаю. А вот что натворил Вествуд - этот малый не промах!
      - Он мне понравился. Как тысячам других таких же глупышек. То есть - я просто решила, что влюбилась в него. Понимаешь, кажется, что первая любовь должна быть непременно какой-то сказочной...
      - Первая?! - Санта изумленно приподнялся. - Прости, тебе сколько лет?
      - Скоро будет двадцать три. Но в школе я была какая-то заторможенная, мечтала о романтическом принце. А потом решила, что раз принцев не бывает, сойдут и старые влиятельные дядечки. Как тот, что устроил меня на конкурс.
      - Ну и дела! Поистине, Россия - глухая страна. Девятнадцатый век. У нас, правда, в патриархальной провинции тоже весьма строгие нравы... Но... ты меня не дуришь?
      - Раз так, вообще не буду рассказывать. Ты что ждал, "исповедь проститутки"? - Кристина насупилась. - Ладно, дальше будет интереснее.
      - Значит, Элмер соблазнил тебя... бедняжка! Иди ко мне, я тебя утешу... - Санта распахнул объятия, но, заметив испуг Кристины, возмущенно всплеснул руками. - Ты что, совсем дикая? Я же шучу!
      Кристина рассмеялась:
      - У тебя чрезвычайно выразительная жестикуляция!
      - Понятно. Буду держать руки на коленях. Или нет - свяжи мне их шарфом. Не хочу пугать девушку.
      - Можешь продолжать свой балет. Мне даже нравится.
      - Перемирие! - Санта вскочил, чмокнул Кристину в щеку и вернулся на место, изображая шоковое состояние. А она почувствовала, как запылало её лицо. Если бы этот забавный парень, которого она так долго воображала в своих мечтах, сейчас вдруг обнял её, она не стала бы сопротивляться.
      - Элмера соблазнила я. Один-единственный раз. После этого он влюбился в Риту Тичелли, они объявили о помолвке, а Тичелли оказалась богатой невестой. Стефано сказал мне, что боится за Риту. Он знает её семью очень давно, а про Элмера думает не совсем лестно... Полагает, что он польстился на деньги. Вчера был роскошный бал... господи, только вчера! Я думала, что не переживу этот позор, а сейчас уже сижу и спокойно болтаю с тобой...
      - Не забывай, я не обычный человек! Я - Санта! Пара мальчишек в нашем квартале перестали воровать, когда я побил их по рукам и обещал, что прокляну и руки отсохнут. И никто! - Санта поучительно погрозил Кристине пальцем. - Никогда! Никто и никогда не отважился соврать мне!
      - Я вообще вру очень редко. И неудачно. Ты бы сразу догадался. Даже моя маман всегда меня ловила... Так вот - чистая правда: Стефано и Бэ-Бэ уговорили меня на балу объясниться с Элмером, сказать, что я люблю его и что Антонелли даст мне приданое... Глупости, конечно. Я не собиралась заманивать его и вообще уговаривать... Но так вышло, сама не пойму, почему... Почему я вдруг стала кричать на Элмера, обвинять в корысти, измене... - Слезы вновь навернулись на глаза Кристине. - Знаешь, мы танцевали и я поняла... в общем, поняла, что он ко мне неравнодушен... И я была очень пьяна... Вообще-то я пью совсем мало. Честное слово! - Она сквозь слезы с мольбой посмотрела на собеседника.
      - Не понимаю, - задумчиво заключил он и развел руками: - Ни фига не понимаю!
      - Что здесь непонятного? Элмер сказал мне, что любит Риту и ни за что не оставит её.
      Санта пожал плечами:
      - Бывает... - Он замолчал, став вдруг серьезным и грустным. В темных глазах, смотрящих в огонь, плясали отблески пламени.
      - Ты, наверно, устал? Мне лучше тоже пойти поспать. Где здесь спят неожиданные гости? - Кристина поняла, что разговор внезапно иссяк.
      - Я заметил тебя сегодня ночью, выскальзывающей из подъезда виллы. Вдруг сказал Санта. - Подумал: "что за прекрасная незнакомка удирает в разгар бала?" Мое выступление триумфально завершилось и я поспешил удалиться в эту хижину... Пошел за тобой - белые брюки светятся в темноте, в волосах сверкают капли дождика... Санта ведь, в сущности, очень сентиментальный малый. Сама понимаешь, - с пеленок работать святым, а потом петь про "великую любовь"... Профессиональные издержки... Пошел за красоткой, а она - к воде! Думаю: решила утопиться. Постоял за кустами, приготовясь спасать. А русалочка умылась озерной водой и устремилась прямо в лесные дебри. Я едва успел спрятаться. Так и шли мы почти рядом - ты по дорожке, я - в лесу. Шмыгнул в свой домик и стал ждать. Решил, что ты сюда дорогу знаешь и меня для чего-то ищешь.
      - Нет, я не подозревала ни о тебе, ни об этом домике. Вообще никогда здесь раньше не была... Сидела у себя в комнате, оплакивала неудачную любовь, а когда ты запел, почему-то повеселела. Мои переживания показались глупыми, ничтожными по сравнению с этой музыкой, ночью, озером... Брела, куда глаза глядят, смотрю - окошко светится так тепло и заманчиво, как в сказке...
      - И ты долго раздумывала у дверей. Боялась, что тут живет разбойник?
      - Да, людоед или ведьма. Или просто - садовник Стефано. Я и не думала, что найду Санта-Клауса.
      - Ты здорово говоришь по-итальянски. И акцент такой загадочный, придающий шарм. Только как-то литературно.
      - Спасибо. Обмен комплиментами удался. Я учу итальянский уже лет восемь. Моя мама - учительница, знает французский и итальянский. Я тоже вначале учила французский, а потом взялась за итальянский. Уж очень красиво. Когда я была маленькая, у нас были в моде итальянские певцы - Тото Кутуньо, Челентано, дуэт Альбины и Романо Пауэр. И оперные, конечно. У меня дома есть пластинки Каллас, записи Кабалье, Доминго, Паваротти... О, всего и не перечислишь. В общем, я - италофилка.
      - Значит, тебе повезло неспроста. С детства любила эту страну и прямо в неё попала, да ещё покорила своей красотой... Я всегда на Рождество сочинял детям такие сказки... - Санта вопросительно посмотрел на Кристину и в его взгляде ей почудился оттенок иронии.
      Она вздохнула, поднимаясь с кресла:
      - Пожалуй, мне все же лучше уйти. Хочется проститься с этим местом. Четвертого января я уезжаю домой.
      - Разве "Стиль" не заинтересован в продлении контракта?
      - Конечно, они предложили мне увеличить срок и гонорар. Еще бы! Ведь Антонелли дружит с моим боссом. Но я решила, - довольно сказок. Особенно таких, оставляющих кучу загадок. Глупеньким девочкам лучше сидеть дома. И ждать, когда поумнеют.
      Санта помог ей одеть меховой жакет и, задержав руки на плечах, серьезно посмотрел в глаза:
      - А могла бы ты, загадочная незнакомка, сделать сейчас для меня случайного, в общем-то, встречного, одну вещь? Одолжи мне свою диадему, полученную от "Карата".
      Кристина от недоумения открыла рот:
      - Т-тебе? Диадему?
      - Да, поносить. Дня на два. Не спрашивай, зачем, Кристина. Просто ответь - да или нет?
      - Когда?
      Санта набросил кожаную куртку и, вернувшись в комнату, залил огонь водой.
      - Мы поедем сейчас. Для Антонелли оставим записку у охранника.
      И они, захлопнув дверь, вышли в моросящую дождем ночь.
      В стареньком "фиате" Санты пахло сосновой смолой.
      - Ты и вправду развозишь елки? Только ещё далеко до Рождества, сказала Кристи, заметив на заднем сидении охапку свежих сосновых веток, завернутых в целлофан.
      - Не всем. Только очень послушным детям... Ты что, не куришь?
      - Вообще-то, курю. Но редко, после хорошего ужина или...
      - После хорошей любви... - добавил Санта.
      - Нет. После работы. Девчонки в перерыве закуривают в скверике так аппетитно. Невозможно удержаться.
      - А как все же с любовью?
      - Элмер закурил и я тоже.
      - Ты все-таки настаиваешь на версии: Вествуд - единственный мужчина на свете.
      - Так и есть. Вернее - было. Не нравится - не лезь с дурацкими вопросами. С какой стати тебя волнуют мои любовники?
      - Ну, если мужчина мечтает стать одним из них, его, естественно, волнует компания...
      - Пусть не волнует. Ты не в моем вкусе...
      - А говорила, что чуть не плакала от моего пения.
      - Если честно, - плакала. Когда ты поешь, то нравишься мне гораздо больше.
      - Понял. - Глядя на темную дорогу, Санта начал напевать куплеты герцога из "Риголетто".
      - Давай, давай, не халтурь. Для графа - в полный голос, а для русской пролетарки - еле-еле?
      Санта включился на полную мощь, и Кристине пришлось зажать уши. Ей казалось, что вот-вот от мощи его голоса вылетят стекла.
      - Ага, испугалась! Мы же не в Ла Скала. Мой микрокадиллак выносит только камерное пение. И нечего меня подначивать.
      Санта что-то тихонько замурлыкал. Забыв о слушательнице, он пел, вероятно, свои любимые романсы и арии вполголоса, с явным удовольствием. Кристина мечтала о том, чтобы эта музыка никогда не кончалась.
      На востоке небо уже посветлело и предутренний туман залег в лощинах и оврагах. Холмы словно парили над белыми облаками, в деревеньках кое-где начали зажигаться огни, а подсвеченные соборы казались миражами, готовыми вот-вот раствориться в первых лучах солнца.
      Ветер согнал тучи к западу, где они и залегли черной грядой отступившая под натиском нового утра армия мрака.
      - Ой, смотри! Вон между теми холмами! Опять, опять, - Кристина схватила Санту за руку и машина резко вильнула.
      - Сумасшедшая! Никогда не видела летающих тарелок?
      - Санта, там солнце! Лучи прорываются между холмов, когда мы поворачиваем. И они тянутся прямо к нам, как благословляющие руки!
      Он посмотрел на неё и усмехнулся:
      - Поздно встаешь, городская пташка. Труженики полей встречают восход каждый день. И не находят в нем ничего удивительного.
      - Я, действительно, редко видела восход... А, может быть, просто сегодня впервые заметила. Заметила, как это прекрасно... Ведь когда едешь на машине, все вокруг как на гигантской выставке - кружит перед тобой, показывая самое лучшее, открывая потаенные уголки... Мир словно хвастается: смотрите, какой я! Люби меня, человек!