Меня начинала раздражать бесцеремонность Катарины.
      - Не уверен, должен ли я вообще встречаться с Боннаром, даже если откажусь вести дело де Лимы.
      - Знаю, профессор вел себя с тобой не очень вежливо, но это недоразумение. Он готов принести извинения!
      - Не в том дело. Я связан профессиональной тайной.
      - Могу тебя уверить, что ни я, ни Боннар не собираемся выпытывать доверенные тебе семейством де Лима секреты.
      - У меня могут быть серьезные неприятности!
      - Будут, если позволишь де Лимам и дальше водить себя за нос, - холодно сказала она.
      - Пока что этим занимаешься ты! И самое скверное - я не знаю, к чему ты клонишь.
      - Приедешь - узнаешь.
      - Оправдалась твоя гипотеза?
      - Нет, нет, - поспешно "возразила она. - А сеньору де Лима спроси при случае, что произошло с рукописью романа "Башня без окон". Интересуюсь ее реакцией.
      - Ей богу, не знаю, что мне делать...
      - Прежде всего выспаться!
      Катарина повесила трубку.
      Совет был правильный, но осуществить его было трудно. Слишком много сомнений посеял этот разговор, чтобы я мог после него заснуть. Лишь после семи меня сморил нервный неглубокий сон, как это обычно бывает, когда с волнением ожидаешь того, на что не можешь повлиять.
      Проснулся я около десяти. Сильно болела голова. Охотнее всего я никуда бы не ехал, но, разумеется, мое желание в счет не шло. Поэтому я только принял душ и позвонил де Лиме, сообщая о своем визите. Трубку подняла сеньора Долорес. У нее было отличное настроение, она что-то говорила об отце Алессандри, о возвращении Марио домой, но либо ее речь была слишком сумбурной, либо головная боль не давала мне уразуметь, что же она хочет сказать.
      По пути я заехал в бар выпить кофе. Рядом у стойки мужчина читал газету. Я глянул ему через плечо и чуть не уронил чашку - на первой странице сверху через всю полосу шел огромный заголовок: "ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ИНСТИТУТЕ БАРТА", а под ним буквами поменьше: "раскрытое спустя шесть лет" и "Известный писатель Хозе Браго в течение многих месяцев подвергался бесчеловечным экспериментам".
      Я так резко поставил чашку, что недопитый кофе разлился по стойке, и выбежал на улицу. Киоск находился рядом со входом в бар; Вывешенные снаружи утренние издания кричали огромными заголовками о "преступных экспериментах", проводимых в институте имени Барта, об эксгумации останков Хозе Браго, результатах экспертизы профессора Гомеца и даже о том, что перед смертью писатель вернулся в лоно святой церкви.
      Купив пачку газет, я сел в машину и начал лихорадочно их просматривать. Только теперь я заметил, что тон прессы неодинаков. Первую скрипку в нападках на институт Барта вела бульварная печать, и это было совершенно понятно. Объемистая газета христианско-демократической партии "Темпо" была уже гораздо осторожнее и умереннее, вообще не употребляла слов "преступление" и ограничивалась полуофициальными сообщениями. Об обращении Браго она писала на второй странице, не выпячивая особенно этого вопроса. Еще более сдержанными были правительственные газеты и газеты левого толка, оправдывавшиеся отсутствием достаточно проверенных данных.
      Впрочем, сведения действительно были довольно скупыми и - если не говорить о репортерских домыслах и сплетнях - даже о результатах судебной экспертизы можно было узнать лишь то, что в черепе Браго имеются отверстия, существование которых трудно объяснить нуждами медицинских процедур. В частности, в месте срастания теменных костей обнаружено что-то вроде специально проделанного "хода", позволявшего достаточно часто и легко проникать внутрь черепной коробки.
      Снимков было немного. "Нотисиас де Ультима Хора" поместила, конечно, снимок раскрытого гроба, сделанный с кладбищенской стены. Большая белая стрелка показывала видимый довольно ясно крестик в руке покойного. Одна из газет напечатала фото, на котором были мы с Альберди. При этом меня окрестили представителем частного обвинения. Фамилия де Лима нигде не упоминалась, как не нашел нигде я и имени Боннара. В принципе нападкам подвергался институт Барта как юридическое лицо. Единственным исключением была короткая статья на первой полосе популярной газеты "Экспрессе", снабженная многозначительным заголовком: "Почему терпят преступные эксперименты?" Автор статьи отнюдь не отвечал на свой вопрос, добавляя только в завуалированной форме, что некоторые высокопоставленные лица знали об экспериментах, проводимых в институте Барта, а также что у директора института, профессора Боннара, есть влиятельные друзья.
      Переступая порог квартиры де Лима, я был готов поставить вопрос открыто.
      - Что с вами? - спросила хозяйка, провожая меня в гостиную. - Я жду вас почти час. А вы обещали приехать через пятнадцать минут.
      - Муж дома? - спросил я, даже не пытаясь объяснить причину опоздания.
      - Вот-вот должен вернуться. Он хочет обязательно увидеться с вами, прежде чем вы внесете официальный иск... Прошу вас, садитесь.
      - Марио дома? - спросил я, усаживаясь в кресло.
      - Я же вам говорила, что отец Алессандри привезет его после обеда. Я послала телеграмму брату.
      - Ваш сын в институте Барта!
      Реакция была поразительной. Сеньора Долорес секунду стояла, глядя на меня расширенными от удивления и страха глазами, потом тяжело опустилась в кресло.
      - Я знала, что так будет! - вдруг воскликнула она, направляя свой гнев на меня... - Вы довели до этого! Вы не хотели меня слушать! Вы советовали оставить Марио у Эстебано... А я, глупая, доверилась вам!
      - Мне очень неприятно... - неуверенно пробормотал я, несколько выбитый из колеи резким наступлением Долорес.
      - Что теперь будет? Надо сообщить в полицию. Немедленно! - Она вскочила с кресла и подбежала к стоящему на столике аппарату. - Они его там убьют, как уже убили Хозе! Лучше, если в полицию позвоните вы!
      Она подбежала ко мне и потянула меня к телефону.
      - Успокойтесь. Никакая опасность мальчику не грозит, - сказал я мягко.
      - Вы просто успокаиваете меня... ну, звоните же! Скорее!
      - Я могу позвонить, если вы настаиваете, - начал я, - но, мне кажется, будет лучше, если мы дождемся вашего мужа. Я твердо знаю, что Марио находится в институте по собственному желанию и никто не собирается его там держать. Впрочем, могу вам поклясться, что не позже завтрашнего утра я сам привезу его домой. В середине дня я выезжаю в Пунто де Виста и сделаю все, чтобы уговорить Марио вернуться.
      - Я поеду с вами! - неожиданно решила она.
      Дело начинало принимать нежелательный оборот.
      - Не знаю, будет ли это правильно... - осторожно ответил я.
      - Мать не пустят?! Так, значит, вы меня просто утешаете! Но я уже не могу сидеть дома! Я все равно туда поеду!
      Я не видел иного выхода, как согласиться.
      - Хорошо. Я возьму вас с собой. Впрочем, мы еще посоветуемся с вашим мужем.
      Она быстро взглянула на часы.
      - Он уже должен был прийти. Когда вы собираетесь выехать?
      - Самое позднее в час.
      - Сейчас половина двенадцатого. Вы успеете побывать у судьи...
      - Именно по этому вопросу я и хотел с вами поговорить, - осторожно начал я. - Мне хотелось бы, чтобы вы правильно меня поняли и не сомневались в моем доброжелательном отношении к вам и, в частности, к вашему сыну. Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что будет лучше, если вы с мужем пригласите другого адвоката.
      Она была ошеломлена.
      - Сеньор! Мы и не думаем отказываться от вашей помощи. Кто-то, видимо, пустил сплетню...
      - Вы не так меня поняли. Это я хочу отказаться. Но отнюдь не потому, что имею к вам какие-либо претензии. Тут дело совершенно в другом. Есть достаточно серьезные Причины, чтобы...
      Я не докончил, так как услышал за спиной звук открываемой двери. В салон, протягивая мне руку, вошел хозяин.
      - Приветствую вас, дорогой адвокат! - расплываясь в улыбке, воскликнул он. - Сегодня наш большой день! Вы, конечно, читали утренние газеты?
      По-видимому, он не заметил холодного тона моего ответа, так как с энтузиазмом продолжал:
      - Вечерние выпуски будут не менее интересными! Представьте себе, Гомец обнаружил, что бедный Браго по крайней мере последние три месяца жил без мозга... Абсолютно без мозга. У него извлекли мозг, как у подопытной свинки!
      Я почувствовал неприятный комок в горле. Сеньора Долорес стояла бледная как полотно, тяжело опираясь на подлокотник кресла.
      - Это страшно, - прошептала она.
      - Да! Чудовищно! - подхватил де Лима. - Причем это было сделано не сразу... Они издевались над ним почти год, извлекая мозг постепенно, кусочками... Профессор Гомец выявил это, изучая какие-то изменения внутри черепа. Нарастание какой-то там ткани или что-то в этом роде. Я в этом не разбираюсь, но профессор Гомец - авторитет!
      Я подошел к сеньоре Долорес и помог ей сесть.
      - Не знаю, сможете ли вы в таком состоянии поехать со мной... - сказал я сердечно и, обращаясь к де Лиме, добавил: - Не рассказывайте подобных вещей при жене.
      - Что с тобой, дорогая? - забеспокоился хозяин.
      - Ничего... ничего... - ответила она с трудом. - Мне уже лучше... А с вами я поеду... - повернулась она ко мне. - Я должна поехать. Только разве полиция...
      - Ваша супруга хочет поехать со мной за Марио, который находится в институте Барта, - ответил я на недоумевающий взгляд де Лимы.
      - Но удастся ли вам привезти мальчика? - спросил он.
      - Думаю, да. Только не знаю, сможет ли ваша супруга...
      - Пусть едет, - кивнул хозяин. - В конце концов, если она почувствует себя скверно, она сможет подождать у да Сильвы. В случае чего... - он осекся и взглянул на часы. - Вам, пожалуй, уже пора.
      - Сеньор адвокат не хочет вести наше дело, - выручила меня хозяйка.
      Де Лима опешил.
      - Я готов помочь найти другого адвоката... - попытался я ослабить впечатление.
      - Сеньор адвокат! Я не верю! - отрицательно покачал он головой.
      - Увы. Мое решение окончательно. Если вы очень спешите, я сегодня же готов передать судье вашу просьбу о привлечении к ответственности профессора Боннара. Но я, увы, вести это дело не буду. Есть некоторые обстоятельства, которые настолько изменили ситуацию, что я вынужден отказаться.
      Де Лима внимательно посмотрел мне в лицо.
      - Вы боитесь их? - с сожалением спросил он. - Я понимаю - они, наверное, пытаются вас запугать. Но дело их уже проиграно. Теперь все в наших руках.
      - Никто не пытался пугать меня, - решительно возразил я, хотя, вспоминая утреннюю беседу с Катариной, был уже не очень убежден в том, что сказал. - Просто я не хочу вмешиваться в политику!
      Хозяин изучающе посмотрел на меня.
      - Как хотите... - сказал он наконец. - В конце концов, мы можем передать дело кому-либо другому. Но скажу вам между нами: вы совершаете глупость! Хорошо проведенное дело против теперешнего руководства институтом Барта - это путь к карьере, большой карьере! Кто может знать, что будет завтра?
      Он замолчал и задумался.
      Сеньора Долорес выжидающе смотрела на меня, но я тоже молчал.
      - Сделаем иначе, - сказал немного погодя де Лима. - Я не требую от вас немедленного ответа. Подумайте еще. У меня есть немного времени. Сейчас мы проедем в префектуру, по пути забежим перекусить. А потом вы поедете в Пунто.
      - Мне хотелось бы выехать не позднее половины второго.
      - Тогда в нашем распоряжении еще полтора часа - более чем достаточно.
      10
      Де Лима сумел четко все организовать, и около двух часов мы с сеньорой Долорес были уже на шоссе за городом. Головная боль понемногу утихла благодаря какой-то "чудесной таблетке", которую дала мне сеньора Долорес, оказавшаяся к тому же отнюдь не утомительной спутницей. Она умело поддерживала беседу, несмотря на то что нервное напряжение и наши опасения, связанные с целью поездки, вовсе не облегчали ее задачу. Меня тоже беспокоило, как Катарина и тем более профессор Боннар примут непрошеную гостью. Однако я утешал себя тем, что, взяв с собой сеньору Долорес, отвожу от себя обвинения в интриге против моих клиентов, и Катарина поймет мое положение.
      Почти двухчасовая гонка до Пунто де Виста - уже четвертая за последние десять дней - пролетела довольно быстро. В конце дороги я сказал сеньоре Долорес, что сначала заеду в дом священника. Она приняла это неодобрительно, подозревая, видимо, какой-то подвох, но я успокоил ее, объяснив, что ожидаю там сообщения от Марио. Я опасался, что сеньора де Лима станет выспрашивать об источнике моей информации, но против ожидания она была весьма сдержанна, очевидно приписывая роль осведомителя своему брату.
      Альберди мы застали в саду у развалин старого дома. Несколько работников выносили хлам, отбивая потрескавшуюся штукатурку и убирая остатки обуглившихся оконных рам и дверных косяков." На площадке перед входом в старый дом вздымалась ровно уложенная куча кирпича, а в нескольких метрах дальше лежали длинные балки. Еще вчера ни бревен, ни кирпичей я не заметил.
      Священник увидел нас еще издалека и сделал несколько шагов навстречу, но тут же остановился, узнав сестру. Сеньора Долорес была явно смущена. Она подошла к брату и сделала такое движение, словно хотела его обнять, но он только смотрел на нее печальными, усталыми глазами.
      - Давненько ты не была здесь, Долорес... - тихо сказал он.
      Она кивнула и в замешательстве опустила глаза.
      - Так, значит, ты все-таки настояла на своем, - с горечью сказал Альберди.
      - Не понимаю, о чем ты... - неуверенно ответила она.
      - Отлично понимаешь...
      - Я приехала не для того, чтобы ссориться, - она решительно изменила тон.
      - Я вижу, вы взялись за ремонт, - включился я в разговор, чтобы предотвратить стычку.
      - Да, - неохотно подтвердил он и, обращаясь к сестре, резко спросил: Что тебе от меня надо?
      - Нетрудно догадаться. Я приехала за Марио!
      - Его здесь нет.
      - Знаю. Ты обманул меня. Ты в сговоре с Боннаром!
      Нападение было таким неожиданным, что Альберди даже побледнел.
      - Может, пройдем куда-нибудь, - снова вклинился я, показывая движением головы на работников, которые, услышав повышенный тон сеньоры Долорес, прервали работу, с интересом прислушиваясь к нашему разговору.
      Сеньора де Лима тут же взяла себя в руки.
      - Ты мог бы пригласить нас в дом, - обратилась она к брату, как будто ничего не случилось.
      Альберди тоже немного успокоился.
      - Прошу! - показал он движением руки на тропинку, ведущую к дому в глубине сада. - Я не знал, захочешь ли ты переступить мой порог, - добавил он немного погодя.
      - Так это будет школа или ваш дом? - спросил я, указывая на развалины, чтобы помешать новой перебранке, но оказалось, что тем самым невольно затронул неприятную тему.
      - Не знаю... - ответил он почти грубо. - Не знаю, останусь ли я здесь вообще...
      Больше я не пытался поддерживать разговор. Мы молча дошли до домика, и священник открыл дверь, впуская нас в прихожую.
      Сеньора Долорес уже пришла в себя. Она уселась в кресло и закурила.
      - Алессандри был здесь? - спросила она брата.
      - Был, - ответил Альберди, глядя в пол. - Что же касается Марио, продолжал он, поднимая голову, - то твое обвинение... обижает меня, закончил он уже беззлобно. - Я не сговаривался с Боннаром. Несколько лет я даже вообще его не видел. А если твой сын убежал от тебя, то ты сама в этом виновата.
      Сеньора Долорес побагровела. Она уже готова была взорваться, но неожиданно силы словно покинули ее.
      - Знаю, что виновата. Но я должна его найти, - просительно прошептала она.
      Она опять была бедной, несчастной матерью.
      - Я обещал Алессандри, что Марио вернется домой завтра утром. Я сдержу обещание! - проговорил Альберди серьезно. Хотя слова его звучали несколько патетически, я знал, что он говорит искренне. Неужели он тоже побывал в институте? Только этого не хватало!..
      - Вы читали сегодняшние утренние газеты? - спросил я, направляя беседу на тему, которая не давала мне покоя несколько часов.
      - Не читал, но мне рассказал Алессандри.
      - А он уже знал о последних результатах? - задал я следующий вопрос.
      - Он только сказал, что экспериментировали...
      - А вы уверены, что разговаривали с Браго за две недели перед смертью? - спросил я, не спуская глаз с лица Альберди.
      - Могу поклясться, что разговаривал!
      - Но если все было так, как вы говорите, то это не мог быть Хозе Браго.
      - Это был он. Я видел его лицо и говорил с ним. Я же знал его давно...
      - Профессор Гомец утверждает, что последние три месяца Браго жил без мозга!..
      - Это ложь! - воскликнул со страхом и возмущением Альберди.
      - Гомец убежден в своем заключении. Если оно появится в газетах, положение может усложниться.
      - Боже мой... Что теперь делать?..
      Глаза священника были полны отчаяния, он хотел еще что-то добавить, но тихий стук в дверь но дал ему договорить.
      Альберди с трудом встал с кровати и, несколько помедлив, вышел.
      Немного погодя он вернулся.
      - Есть сообщение от Марио, - сказал он мне усталым голосом, - он хотел бы с вами увидеться...
      - Где он?! - воскликнула сеньора де Лима, вскакивая с кресла.
      - У Боннара. Я поеду с вами...
      - Я тоже поеду! - воскликнула сеньора Долорес.
      - Ты-то зачем? - резко возразил Альберди. - Ты можешь все испортить. Подождешь здесь или, если хочешь, у да Сильвы.
      - Нет. Я поеду с вами! Я не покину моего ребенка!
      - И ты не боишься Боннара? - неестественно рассмеялся Альберди.
      Долорес внимательно взглянула на брата.
      - У тебя есть здесь кто-нибудь, на кого можно положиться? - спросила она деловым тоном. - Я хочу послать письмо да Сильве. У тебя есть бумага и конверт?
      - Что ты хочешь ему написать?
      Голос священника прозвучал предостерегающе.
      - Ты прав. Надо себя обезопасить. Если до полуночи я не приеду в "Каса гранде", да Сильва сообщит полиции.
      Альберди пожал плечами, подошел к столику, достал из ящика бумагу и конверт и, положив их перед сестрой, крикнул:
      - Войди, Игнацио!
      В дверях появился высокий худой паренек. В руке он держал большую широкополую шляпу, какие носят работники на плантациях, его черные глаза с интересом и уважением глядели на нас.
      - Пойдешь в "Каса гранде"!
      Парень с беспокойством взглянул на священника.
      - Отнесешь письмо и отдашь его в собственные руки Да Сильвы.
      - Хорошо, падре, - послушно кивнул мальчик. - Но я должен был проводить...
      - Не надо. Мы поедем на машине!
      Игнацио снова забеспокоился.
      - Но Марио говорил... - неуверенно начал он.
      Склонившаяся над столиком Долорес резко повернулась.
      - Ты видел моего сына?
      - Конечно. Вы - мать Марио? - с удивлением покачал он головой.
      - Да. Так Марио в институте?
      - В институте, сеньора. И вы тоже хотите туда поехать? К мужу?
      Сеньора Долорес не поняла.
      - Мы едем втроем.
      - Ну, я же говорил! А Марио боялся, что вы не позволите ему остаться с отцом...
      Сеньора де Лима раскрыла рот от удивления.
      - Мой муж в институте?
      Игнацио вопросительно взглянул на настоятеля.
      - Ну, говори что знаешь, - подбодрил его Альберди.
      - Да, падре. Он там.
      - Ты видел моего мужа? - спросила Долорес.
      - Не видел. Но слышал, как он разговаривал с Марио.
      - Ничего не понимаю. Как Карлос очутился у Боннара! Ты точно знаешь, что это был мой муж?
      - Марио говорил, что это его отец. Что наконец-то они встретились.
      - Что-о-о?!
      - Отец Марио умер шесть лет назад, - вставил я, предполагая, что произошло недоразумение.
      - Ну да. Умер шесть лет назад, - сказал он, не задумываясь. Потом, понизив голос, добавил: - Но он там... у Барта. Я сам слышал, как он разговаривал с Марио. Он там... В подвале.
      Сеньора Долорес была близка к обмороку.
      11
      Вместо института Барта мы поехали в "Каса гранде". Сеньора де Лима, довольно быстро взявшая себя в руки после шока, в который повергли ее слова Игнацио, категорически заявила, что прежде должна обо всем сообщить да Сильве и посоветоваться с ним. Альберди был не очень обрадован таким оборотом дела, а может быть просто не хотел встречаться с полковником и предложил, чтобы Долорес осталась с Игнацио в "Каса гранде", а мы вдвоем поехали дальше - в институт. Но моя клиентка была особой упрямой - в чем я уже неоднократно имел случай убедиться - и так долго осаждала нас своими доводами, что в конце концов мы капитулировали.
      Да Сильвы мы не застали. Однако сеньора Долорес чувствовала себя у него как дома и, приказав слуге проводить нас в гостиную, пошла "выяснить обстановку".
      Спустя несколько минут она вернулась, сообщив, что да Сильва поехал на лесопилку, там у него какие-то неприятности с рабочими, но она говорила с ним по радиотелефону, и он обещал быть через полчаса. Она приказала подать "чего-нибудь выпить" и позвала ожидавшего в холле Игнацио.
      Паренек волновался все больше и то и дело растерянно поглядывал на священника, ища поддержки и помощи, а возможно, даже защиты. Впрочем, Альберди притормаживал, как мог, следовательские порывы своей сестры, понимая, что таким образом от Игнацио многого не добьешься. Напуганный паренек отвечал на вопросы сеньоры Долорес односложно, и лишь мягкие, но настойчивые слова священника заставили его отвечать более пространно.
      - Значит, Марио ночевал у тебя, а не в институте? Расскажи подробно, как все было. Никто ни в чем не обвиняет ни тебя, ни твоих родителей. Наоборот, мы вам благодарны за то, что вы присмотрели за Марио, втолковывал Альберди. - Ну, когда он к вам явился?
      Игнацио доверчиво смотрел на священника.
      - Вечером, падре. Он говорил, что был у вас, но не застал.
      - Да. Я вернулся очень поздно, - кивнул Альберди. - А почему он не зашел ко мне утром?
      - Не знаю... Он уже не мог ждать. Мы вышли из дома чуть свет. Он говорил, что должен быть утром у Барта.
      - А когда он сказал тебе о своем разговоре с отцом?
      - Утром, пока мы шли-к Барту. Он говорил, что должен идти быстро, потому что его ждет старик, то есть он сказал - отец. Тут я ему и говорю, что этого не может быть, потому что его отец помер. Но он уперся. Как-то чудно стал мне доказывать, что это возможно. Я даже думал, что у него в голове помутилось... А пошел я с ним потому, что боялся, как бы его не поймали.
      Игнацио замолчал и неуверенно взглянул на сеньору де Лима.
      - Не бойся. Говори, говори, - ободряюще сказал Альберди, подавая сестре знак, чтобы та молчала.
      - Марио говорил, что один раз его уже ловили... А я знаю такие тропинки... - он вдруг замолчал и сменил тему. - Когда мы уже были недалеко от Барта, Марио сказал, чтобы я подождал его в кустах, у забора. Потом его долго не было, и я решил посмотреть, что там делается. И тогда я перебрался на другую сторону.
      - Через забор?
      Игнацио опустил голову.
      - Ну и что было дальше?
      - Потом вышел Марио и стал ругаться, что я перелез. Но потом сказал, чтобы я шел за ним. Мы спустились по лестнице в подвал. Но там была решетка... Только издалека были видны какие-то стеклянные ящики... Большие, словно... - он оглянулся, - словно эта комната. И полно труб, трубочек... А Марио тогда сказал, что Он в этом сидит... Ну... отец его...
      - И ты не боялся?
      - А чего бояться? Да я ему и не очень-то верил. Я думал, он хочет меня надуть... Так я ему и сказал. И тогда он начал надо мной смеяться, а потом приказал идти с ним наверх в какую-то маленькую комнату. Там не было ни окон, ни стола, только такой большущий шкаф с лампочками, и маленький шкаф, и еще несколько штук поменьше, и стульчик... Некоторые лампочки мигали, некоторые нет. Потом пришла какая-то сеньора, одетая в белое... и очень злилась на Марио, что он привел меня, но потом сказала, что это хорошо, потому что она пошлет меня за вами, падре. И вышла. Тут Марио что-то сделал и начал разговаривать со своим отцом. Отец просил, чтобы Марио помогал ему... Я сам слышал. Так, словно он говорил по радио или сам сидел в маленьком шкафу... Марио сказал, что это Он!
      Игнацио замолчал, вопросительно глядя на священника.
      Сеньора Долорес, хотя и слушала напряженно рассказ паренька, но смотрела не на него. Я проследил за ее взглядом и увидел, что в дверях, опираясь о косяк, стоит да Сильва. Он заметил мое желание встать и, прикрыв веки, дал мне знать, чтобы я не выдавал его присутствия.
      Однако было уже поздно. Альберди, сидевший спиной к двери, оглянулся и, увидев хозяина, поднялся с кресла.
      - Приветствую вас! - сказал да Сильва так, словно только что вошел. Не беспокойтесь.
      - Я не говорила вам, что случилось! - воскликнула сеньора Долорес, вскакивая с кресла. - Марио ночевал сегодня не у Эстебано, а где-то в деревне. Вчера весь день он просидел в институте и сегодня опять пошел туда. Игнацио утверждает, что там находится и Хозе!
      - Или его дух... - улыбнулся хозяин. Он совсем не казался удивленным. Правда, я слышал только часть этого чрезвычайно любопытного рассказа нашего юного гостя, но догадался, о чем идет речь.
      Он подошел к Игнацио и похлопал его по плечу.
      - А ты толковый парень. Не боишься духов? Правда? - сказал он таким тоном, что трудно было понять, смеется он или говорит серьезно.
      Игнацио даже рот раскрыл от удивления и испуга.
      - Ну что ты на меня-так смотришь? - спросил да Сильва, которого развеселило смущение паренька. - Боялся или не боялся?
      Однако мальчик не мог издать ни звука. Он в отчаянии взглянул на священника, который, поняв этот взгляд, постарался успокоить паренька.
      - Не бойся, Игнацио. Сеньор полковник шутит. Расскажи лучше, что было дальше.
      Но на мальчика, очевидно, сильно подействовали слова да Сильвы.
      - Значит... значит... это был... дух? - с трудом пробормотал он. - Но падре говорит, что... духов нет...
      - Не верю, чтобы падре мог говорить это серьезно, - пошутил да Сильва, многозначительно подмигнув Альберди.
      - Не думаю, чтобы это мог быть голос духа, - смутился священник. - То есть... духи существуют, но не в институте Барта.
      - И это говорите вы? Уж не сомневаетесь ли вы, что Боннар... - да Сильва осекся.
      - Не в том дело... - священника все больше раздражал шутливый тон хозяина. - Зачем вы пугаете мальчика?
      - Я вовсе не пугаю его. Скорее... он нас пугает. Ведь он утверждает, что в подземельях института в какой-то странной машине заточена душа несчастного Хозе Браго. Более того, эта душа - несомненно, страдающая от непереносимых мучений - взывает о помощи к своему живому сыну, словно дух отца Гамлета!
      - Не надо смеяться, полковник, - возмутился священник.
      - Душа Браго погребена Боннаром в подземельях института Барта. Я говорю совершенно серьезно. Есть основания... Но об этом мы, пожалуй, поговорим позже. Факт остается фактом - вероятность этого существует. Ну так как, парень, - обратился да Сильва к Игнацио. - Скажи нам, наконец, о чем просил Марио дух его отца?
      Мальчик нервно вздохнул, словно перед прыжком в воду.
      - Просил... Он просил, чтобы... Марио помог...
      - Каким образом помог? Вспомни, мальчик, - мягко сказал да Сильва.
      - Я... я... - заикался Игнацио. - Я не знаю. Он что-то говорил... Говорил, что... не может... Чтобы Марио помог. Но я не знаю... не знаю, в чем... - пот выступил у паренька на лбу.
      - Не мучайте его, полковник, - вступился Альберди.
      Да Сильва искоса взглянул на священника, потом кивнул.
      - Пожалуй, вы правы. Ничего больше от него не добьешься. К тому же не так и важно, о чем говорил со своим сыном дух Хозе Браго! - Да Сильва сделал упор на последних словах, и опять было непонятно, шутит он или говорит серьезно.
      Хозяин подошел к камину и, вероятно, нажал кнопку, потому что тут же в салон вошел слуга.
      - Ты, наверное, голоден? - спросил да Сильва мальчика и, не дожидаясь ответа, приказал слуге: - Проводи его на кухню и накорми. Потом дай бутылку вина для отца, и пусть он возвращается домой.
      - Благодарю вас, сеньор полковник! - низко поклонился Игнацио.
      - Не выпей по дороге вино! - смеясь предупредил да Сильва. - Это для отца. Скажи ему, что это за то, что он вырастил такого сына! - и, меняя тон, добавил: - А к Барту пока не ходи, не болтайся нигде. Ты можешь еще понадобиться. Если надо будет, я пришлю за тобой.
      Слуга и мальчик скрылись за дверью.
      - Ну как? Вы довольны строительными материалами? - обратился да Сильва к священнику. - Я приказал дать лучшие бревна и кирпич.
      - Благодарю, - лаконично ответил Альберди, не глядя на хозяина. И словно опасаясь дальнейших расспросов, поспешно произнес:
      - Вы, сеньор полковник, напрасно забиваете голову бедному мальчику... Все, что вы говорили, он принял всерьез!
      Да Сильва усмехнулся.
      - Должен признаться, я искренне удивлен. Не думал, что среди жителей Пунто де Виста найдется хоть один, исключая, разумеется вас, падре, слегка поклонился он Альберди, - кто отважился бы переступить порог института Барта. Ведь я хорошо знаю этих людей...
      - Неужели они верят, что в институте бродят привидения? - спросил я, вспоминая предупреждение Альберди во время нашей первой встречи.
      Хозяин оживился.
      - Да! И должен сказать, услышанное нами от мальчика проливает некоторый свет на источник этих сказок. Правда, существует несколько версий, но все они сходятся на том, что в институте хозяйничает "нечистая сила"...
      - Рассказы о духах совпадают по времени со смертью Браго?
      Хозяин внимательно взглянул на меня.
      - И да и нет, - ответил он, как бы колеблясь. - Впервые слухи о том, будто у Барта бродят привидения, распространились лет восемь или десять назад, то есть за несколько лет до смерти Браго. Быть может, эти слухи распустил сам Боннар, чтобы отучить крестьян из Пунто околачиваться вблизи института. Впрочем, вначале это были весьма примитивные сказки - о духах в образе кошек, собак и даже обезьян. Весь этот призрачный зоосад якобы бродил ночами по коридорам и подвалам дома, мяукая и воя. Я сам говорил с некоторыми "очевидцами". В то время в институте содержали множество подопытных животных, что, по-видимому, и послужило источником измышлений. Во всяком случае, к моменту смерти Браго весь старый персонал разбежался.