- Описание улицы очень точное, - не уступал де Лима.
      - Возможно, кто-нибудь ему об этой улице рассказывал, а деревья необходимы были писателю для развития действия, поэтому он их "придумал".
      - Видите ли... - хозяин понизил голос. - Я долго размышлял над этим... И жена тоже. Если исключить случайность, то либо эту книгу писал не Хозе Браго и это лишь апокриф, либо...
      - Либо?
      - Браго жив и продолжает писать! А его смерть - фикция!
      - Но зачем бы ему это?
      - Я думаю, в какой-то мере ответ на ваш вопрос содержится в этой книге, - де Лима указал на лежащую на столе "Грань бессмертия". - Обычно слава приходит после смерти...
      - Ну, хорошо. А какова же во всем этом роль профессора Боннара? Какой смысл большому ученому вмешиваться в столь странную и, будем откровенны, не совсем чистую с точки зрения закона махинацию?
      - Порой ученым свойственно весьма своеобразное чувство юмора. Быть может, Боннар хочет таким образом доказать обществу, что оно в состоянии заметить гения лишь после его смерти? А впрочем, институт на этом только выгадывает...
      - Весьма сомнительно, чтобы Боннар принимал участие в фальсификации смерти. Материальный выигрыш института, которым он руководит, поставит его в неловкое положение, когда это станет достоянием общественности. Всегда легко прилепить человеку ярлык, что, мол, он действовал из материальных побуждений.
      - Быть может, есть еще иные причины, о которых мы не знаем... Во всяком случае, если окажется, что Хозе Браго жив, его можно будет заставить выплачивать алименты в пользу сына. Мне эти деньги не нужны. Я даже пытался отговорить жену... Но вы ее знаете...
      Это напомнило мне об одной из целей визита.
      - А мальчик дома?
      - Увы, - хозяин развел руками и как бы смутился. - Марио нет.
      - Ушел? Я непременно хотел бы с ним увидеться.
      - Честно говоря... он уехал. Ведь я могу быть с вами откровенным? Последнее время Марио чувствовал себя Неважно. Мы решили отправить его к морю.
      - Сейчас? В середине учебного года? - откровенно удивился я.
      - Да. Видите ли... такая неприятность... Мы решили, что ему необходимо прервать учение. Потеря одного года - не беда, когда речь идет о здоровье...
      - Он заболел? Чем?
      - Собственно... ничего страшного, - отвечал де Лима все более неуверенно. - Просто устал от учебы. Как это часто бывает... Ну и, кроме того... В этом возрасте молодежь обычно переживает все особенно сильно. Просто с некоторых пор он вел себя, как бы это сказать...
      - Необычно?
      - Вот именно. Именно. Врач советовал отправить его в санатории. Но он пробыл там всего две недели... Позавчера мы получили сообщение, что он убежал. Жена как раз и поехала...
      - Вы сообщили в полицию?
      - Нет... нет... Мы догадываемся, где он. Жена поехала за ним. Я думаю, она найдет его у брата в Пунто де Виста.
      - Я был там сегодня около полудня. Священник мне ничего не говорил... Наоборот, он приглашал вас втроем приехать в гости. Вы думаете, это была игра?
      - Нет, нет. Что вы... - поспешно сказал он.
      - А может, Марио в институте Барта?
      Де Лима взглянул на меня с беспокойством.
      - Нет. Пожалуй, нет... Я думаю, Марио просто еще не добрался до Пунто де Виста. Но он явится туда непременно. Жена привезет его. Завтра они вернутся.
      - Вы в этом вполне уверены?
      - Ннннет... - замялся он. - Возможно, Марио останется у шурина на несколько дней. Но жена завтра вернется!
      Я решил играть в открытую.
      - Мне не нравится, что вы со мной не откровенны. Скажите, конфликт между вами и сыном, а именно об этом идет речь, не связан каким-то образом с Хозе Браго?
      Хозяин некоторое время молчал, раздумывая над ответом. Наконец, потянувшись за бутылкой, ответил:
      - До некоторой степени. Только до некоторой степени! Марио был привязан к отцу. Кроме того, мальчишке импонирует, что он - сын известного писателя. Жена придерживается несколько иного мнения... Особенно это касается некоторых черт характера... покойного...
      - Понимаю. А мальчик навещает профессора Боннара?
      Мне показалось, что хозяин вздрогнул.
      - Нет. Пожалуй, нет... Правда, он несколько раз бывал в институте у отца, еще до его смерти...
      - Я сегодня был у Боннара по вашему делу. Он посоветовал мне узнать мнение вашего приемного сына, - сказал я внешне безразличным тоном.
      Опять наступило долгое молчание. Я не намерен был сообщать подробности моего визита в институт, а тем более рассказывать об оказанном мне приеме. Хозяин же не спешил продолжать разговор.
      - Не знаю, что имел в виду профессор Боннар, - сказал он наконец. - Но разве это может иметь какое-нибудь значение? Марио несовершеннолетний... Это мальчик трудный... Впрочем, я могу заверить вас, что конфликт между моей женой и ее сыном никак не связан с наследством.
      - Почему вы не сказали мне сразу, что ваша жена поехала за сыном?
      - Вы не спрашивали. К тому же мы считаем, что семейные неурядицы не имеют никакого отношения к делу.
      - Я придерживаюсь иного мнения, - холодно возразил я.
      - Сеньор, - начал хозяин, пытаясь улыбнуться. - Не подумайте, будто мы хотели что-либо от вас утаить. Это недоразумение! Что же касается Боннара, то после эксгумации мы посмотрим, какую мину он состроит...
      - Альберди не дает согласия на эксгумацию.
      Де Лима был удивлен, а возможно, только изобразил удивление.
      - Пусть вас это не тревожит. Он согласится. У меня есть знакомства в курии.
      - Быть может, достаточно будет, если сеньора Долорес побеседует с братом?
      - Боюсь, это приведет к прямо противоположным результатам.
      - Да... с Альберди нелегко договориться. Откровенно говоря, он вызывает у меня противоречивые чувства. А что о нем думаете вы?
      Де Лима налил коньяк в рюмки и только после этого ответил:
      - Я не знаю его. Вернее, знаю только со слов жены и Марио. Я никогда с ним не говорил. Видите ли, когда Долорес разошлась с Браго и вышла за меня, церковь не признала нашего брака. Мы обвенчались лишь после смерти Хозе... Альберди считал, что сестра не должна была уходить от пьяницы, тиранившего ее.
      - Альберди дружил с Хозе Браго?
      Де Лима пожал плечами.
      - Это трудно назвать дружбой. Кажется, они все время спорили. Браго был атеистом. Тем но менее - а это проливает свет на образ мышления моего шурина - Браго уже после развода с Долорес месяцами жил у Альберди. Больше того, Альберди добился, чтобы Хозе похоронили на церковном кладбище, правда у самой стены, но и это, как ни говорите, место священное.
      - Может быть, ему удалось "обратить" Браго?
      - Скорее наоборот, - засмеялся хозяин.
      - Не думаете ли вы, что Альберди - неверующий?
      - Я не это имел в виду. Видите ли... - де Лима понизил голос. - Браго был коммунистом...
      - Первый раз слышу, - удивленно заметил я.
      - Быть может, в коммунистической партии он не состоял, но со слов жены я понял, что он, безусловно, симпатизировал коммунистам. Теперь об этом не пишут, но все было именно так. Впрочем, если вчитаться в его книги, то это чувствуется... Так вот, Альберди поддался его влиянию и без нужды совал нос куда не следует.
      - Вы считаете, что Альберди симпатизирует коммунистам?
      - Не думаю. Правда, в свое время он был сторонником Дартеса. Впрочем, после пожара он успокоился.
      - После какого пожара?
      - Вы ведь видели, он живет в домике садовника. Приходский дом был ближе к церкви. Вероятно, остались стены.
      - Хорошо, что библиотека уцелела, - заметил я мимоходом.
      - Он перешел в эту хибару раньше! Под влиянием Браго. Кажется, тот несколько лет убеждал священника отдать приходский дом под школу. Альберди не очень торопился, оттягивал. Однако после смерти Браго решился. Ну и паства его "отблагодарила"... Во время ремонта кто-то поджег дом... - он замолчал и задумался. - А может быть, все-таки еще коньяку? - вспомнил он об обязанностях хозяина.
      - Благодарю. Меня интересует, почему Браго лечился в институте Барта? Вы ничего об этом не знаете?
      - Это очень просто. Когда Марио было три года, Долорес вместе с ним и мужем проводила лето в Пунто де Виста. Тогда они случайно познакомились с Боннаром. Не то у Альберди, не то у да Сильвы. В те времена, еще при Дартесе, Боннар иногда бывал и у да Сильвы, управляющего тамошними плантациями.
      - Сейчас они не очень-то симпатизируют друг другу.
      - Это не имеет ничего общего с личным антагонизмом... Да Сильва порядочный человек, джентльмен до мозга костей. Чего нельзя сказать о Боннаре...
      - Вы хорошо знаете его? - спросил я, разделяя в душе мнение хозяина.
      - Да. Мы познакомились у да Сильвы. Конфликт имеет глубокие корни, вернулся он к теме, - я бы сказал, материального характера. Да Сильва был акционером санатория, в котором сейчас размещается институт.
      - Он не получил возмещения?
      - Не в этом дело. Ведь институт могли бы перевести куда-либо в другое место... Барту захотелось уничтожить такую отличную лечебницу... Сейчас, если б не влияние Боннара, все можно было бы изменить.
      - Понимаю. Итак, вы говорите, что в то время, несколько лет назад, Боннар подружился с Браго?
      - Во всяком случае, тогда они познакомились. Позже, живя у Альберди, Браго часто бывал в институте. А когда заболел, им занялся Боннар. Ведь у Браго и гроша ломаного в кармане не было.
      - Есть ли смысл, в свете того что вы мне рассказали, добиваться эксгумации?
      - Непременно! Правда, теперь вам не придется предъявлять Боннару обвинение. Мое открытие облегчает дело, не так ли? Обстановка совершенно изменилась. Это уже не обвинение в убийстве, а лишь попытка убедиться, не сбежал ли случайно покойник из могилы, - деланно рассмеялся он.
      Я немного подумал.
      - Каково ваше истинное мнение? - начал я, глядя внимательно в лицо де Лимы. - Ваша жена говорила, что из достоверных уст знает, будто на Браго проводились недозволенные эксперименты. Эти две версии противоречат друг другу.
      - Не знаю. У меня действительно нет на этот счет никакого мнения. Быть может, здесь есть противоречие, а может, и нет. Посмотрим. Посмотрим после эксгумации!
      - Я посоветуюсь со следователем, - сказал я, вставая.
      - Разумеется, вы никому не станете говорить о наших первоначальных подозрениях? - говорил хозяин, провожая меня к двери. - Дело ясное. Нам важно знать истину. Хотя бы в интересах истории литературы. Чтобы не случилось, как с Шекспиром... Во всяком случае, газетам будет о чем писать.
      "Этот де Лима не дурак, - подумал я, выходя на улицу. - Конечно, они используют любую возможность. Бизнес! Но с этими деревьями - удивительная история".
      Прежде чем действовать дальше, я решил посоветоваться с Катариной... Ее мнение, как филолога и знатока творчества Хозе Браго, было мне интересно.
      Мы долго беседовали по телефону. Она весьма скептически отнеслась к гипотезе де Лимы. Мы уговорились, что я заеду к ней завтра.
      5
      - Как ты ухитряешься это делать, Катарина? С каждой нашей встречей ты выглядишь все моложе!
      Я откинулся в мягком кресле, с удовольствием глядя на ладную фигурку хозяйки.
      - Не плети ерунды. Я почти совсем не спала. Выгляжу, словно заморыш... - вздохнула Катарина, ставя на стол поднос с завтраком. - Всю ночь я сидела над Браго, и, ей-богу, сама не знаю, что об этом и думать. Это, действительно, сенсация... Я нашла еще четыре примера. В том числе три в "Грани бессмертия". А их может быть значительно больше. Я ведь перелистала лишь три книги, изданные за последнее время.
      - Ты все-таки дай мне сказать... Когда я на тебя гляжу, то чувствую себя по меньшей мере на пятнадцать лет моложе. Теперь я вижу, что потерял...
      - Вечно ты... - Катарина вспыхнула и непроизвольно одернула халат.
      - Я знаю, что у меня нет никаких шансов. Свои ночи ты без остатка отдаешь Хозе Браго.
      - Ты не имеешь никаких прав на ревность... А если говорить о Браго, то это любовь платоническая и без взаимности.
      - Если бы я был уверен, что он действительно мертв... - бросил я как бы в шутку.
      Она перестала наливать кофе и внимательно посмотрела на меня.
      - Так ты думаешь, что в этом следует искать разгадку "вещих способностей"?
      - Пока у меня нет собственного мнения. Это де Лима утверждает, что Браго жив. Быть может, он знает больше, чем хочет сказать.
      - Это было бы прекрасно! - взволнованно воскликнула она.
      - В ближайшее время узнаем! Я постараюсь сегодня же добыть разрешение на эксгумацию.
      Катарина насупилась. Неожиданно, словно ей в голову пришла новая мысль, она сказала:
      - В могиле могут быть останки другого человека. Пожалуй, это вполне вероятно. Вот это история...
      - Если быть откровенным, то я не верю, чтобы Боннар зашел так далеко...
      - Я тоже так думаю, - кивнула Катарина. - Но факт остается фактом: Браго довольно странно заглядывает в будущее (если это можно так назвать) в своих произведениях. Ты ничего не ешь!
      Она положила мне на тарелку ветчины, а потом принесла из соседней комнаты две книги.
      - Несоответствие, обнаруженное де Лимой, не единственное. Правду говоря, я никогда бы не обратила внимания на эти деревья. Вот посмотри, открыла она одну из книг в заложенном месте и ногтем отчеркнула абзац.
      - "...сметет последний жухлый след осенний", - прочитал я вслух. Слово "жухлый" было дважды подчеркнуто.
      - Это строчка Уиллера в переводе Стеллы Рибейро. Цитируя это место, Браго воспользовался изданием 1981 года, которое несколько отличается от издания 1974 года. В частности, слово "желтый" переводчица заменила словом "жухлый".
      - Понимаю. Если Браго умер в 1979 году, то он не мог читать второго издания. Но, возможно, изменение внес редактор "Грани бессмертия", решив воспользоваться более поздним переводом.
      - Проверить нетрудно. Но если это даже и редакторская правка, три других примера заставляют задуматься. Ты знаешь Шалаи?
      - Имре Шалаи? Лауреат Нобелевской премии? Это обязан знать любой культурный человек!
      - Дело не в премии, а в том, что получил он ее три года назад и примерно в то же время у нас вышел его первый перевод. А между тем я убеждена, что на творчество Браго, во всяком случае если говорить о "Сумерках" и "Грани бессмертия", повлиял как раз Шалаи.
      - А говорят, что Браго - первооткрыватель, пионер...
      - Не ехидничай. Основное у Браго - умение сливать воедино невероятную динамичность сюжета с поразительными по смелости формальными приемами. На первый взгляд поведение героев, интрига, да что там - вся постановка действия кажется противоречащей логике. А между тем мы тут имеем дело с абсолютной точностью замысла и глубоким философским содержанием. В этом умении показывать наиболее существенное Браго - мастер высшего класса. Однако это не значит, что, как и любой человек, творящий в определенных условиях и подверженный их воздействию, он не испытывал различных влияний, будь то сознательно или подсознательно. Но каким образом мог Шалаи повлиять на творчество Браго, умершего на несколько лет раньше, чем у нас вышла первая книга поэта, - непонятно!
      - Быть может, он читал Шалаи в оригинале или даже в рукописи?
      - Исключено! Браго не знал венгерского.
      - Скажи, допускаешь ты возможность того, что Браго жив?
      - Увы, это весьма сомнительно, хотя и наиболее удачно разъясняет все загадки. Прежде всего Боннар, насколько я его знаю...
      - Как давно ты знаешь Боннара? - прервал я, не скрывая любопытства.
      - О, давно. Я познакомилась с ним лет, наверное, семь или восемь назад через профессора Сиккарди, у которого я работала ассистенткой. Профессор поручил мне просмотреть полученные от Боннара рукописи и попросил высказать свое мнение. Это были образцы творчества Браго.
      - Значит, ты его первооткрывательница?
      - Скорее - первый критик, и к тому же суровый. Сейчас мне эти заметки кажутся смешными... В рецензии не было недостатка в выражениях типа: "автор проявляет эпический талант", "предвещает писателя с солидными данными"... Откровенно говоря, я чувствовала в нем недюжинный талант, но увлек он меня отнюдь не сразу. Именно в связи с этим отзывом я побывала в институте Барта у Боннара. Потом он давал мне и другие рукописи.
      - Так, может быть, ты была знакома и с Браго?
      - Да, - сказала она и умолкла, глядя на чашку с кофе, которую держала в руке.
      - Ты никогда об этом не говорила... Это было там, в институте Барта?
      Катарина кивнула.
      - Когда ты видела его последний раз? - наседал я.
      - О, весной 1978 года. Примерно за год до кончины.
      - Как он в то время выглядел?
      - Что говорить, не блестяще.
      - А позже ты не пыталась его увидеть?
      - Во время лечения Боннар запретил всякие посещения. Он только написал-мне... - она осеклась.
      - Боннар?
      - Нет, Браго. Писал, что чувствует себя лучше, очень сожалеет, что не может со мной увидеться, и надеется, что когда-нибудь мы еще поболтаем...
      Мне почудилось, что я заметил в глазах Катарины слезы.
      - Видно, это было не просто знакомство, - сказал я не особенно удачно.
      Она неприязненно взглянула на меня.
      - Чепуха. Мы не были знакомы и двух месяцев. Браго не покидал института. Между нами ничего не было.
      - Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я только ищу, за что бы зацепиться. Ты бываешь в институте Барта?
      - Нет. После смерти Браго я встретилась с Боннаром лишь недавно, во время телевизионной передачи. Но это была мимолетная беседа. О творчестве Браго мы говорили с ним где-то в начале 1982 года. Тогда Боннар сказал, что у него есть рукописи Браго и он намерен заняться их публикацией. Он обещал позвонить мне или Сиккарди, но не позвонил. Возможно, забыл. А потом уж начали выходить книги...
      - Во время встречи на телестудии он не приглашал тебя навестить его?
      - Нет. Мы перебросились всего несколькими фразами, если не считать дискуссии перед камерами. Времени не было.
      - Но ты могла бы его навестить под каким-нибудь предлогом?
      Она внимательно посмотрела на меня.
      - Если ты поклянешься, что не используешь меня в интриге, направленной против Браго...
      - Клянусь, - поспешно сказал я. - Что до Боннара, то, надеюсь, тут тебя ничто не связывает?
      - Не знаю, - сказала она после недолгого раздумья. - Прежде всего меня интересует истина...
      - И я так думаю... Да! Еще одно: ты знаешь сына Браго?
      - Однажды я видела его в клинике. Ему тогда было лет девять-десять. Теперь он, наверное, вырос... Он очень походил на отца.
      Она задумалась и как-то потухла.
      - Значит, он довольно часто бывал в институте?
      - Этого я не знаю. Браго отзывался о мальчике очень тепло. Должно быть, он его любил.
      - Может, мальчик знает что-нибудь о времени, предшествовавшем смерти?
      - Возможно. Хорошо бы с ним поговорить.
      - К тому же имеется и другой повод. Я хотел бы выяснить, есть ли сейчас контакт между ним и Боннаром. Если ты позволишь, я позвоню от тебя де Лиме? Мать мальчика поехала в деревню и должна была уже вернуться.
      - Пожалуйста. Я уберу со стола.
      Я сел за столик, пододвинул телефон и набрал номер. Почти тут же отозвался де Лима. Услышав мое имя, он даже вскрикнул от радости.
      - Ах, это вы, сеньор адвокат?! Ну, наконец-то! Я звоню повсюду уже целый час и нигде не могу вас поймать. К сожалению, у нас возникли новые осложнения... Жена звонила из Пунто де Виста. Представьте себе, Марио опять сбежал...
      - Как это опять? Он же должен быть у Альберди?
      - Сегодня ночью его удалось поймать на дороге вблизи Пунто де Виста, когда он шел к священнику. Они с матерью остановились поесть в придорожном баре. Марио вышел умыться и... исчез. Он, безусловно, опять вернется в Пунто де Виста, и мы хотели просить вас о помощи.
      - Не очень понимаю, что я могу сделать?
      - Вопрос весьма деликатен. Я сказал жене, что вчера мы с вами откровенно беседовали и я вам полностью доверяю. Вам необходимо сейчас же поехать в Пунто де Виста. Мы очень вас просим... Разумеется, все расходы мы берем на себя. Жена ожидает вас в "Каса гранде", у сеньора да Сильвы. В трех километрах от деревни. Любой деревенский мальчишка покажет вам дорогу. Мы просим вас. Это очень срочно. Жена объяснит вам все лучше там, на месте. Так вы поедете?
      Я не собирался создавать искусственные осложнения, тем более что уже был не на шутку заинтригован историей со смертью Браго, и согласился.
      Положив трубку, я взглянул на Катарину, которая стояла в дверях, заинтересованная разговором.
      - Ты сегодня очень занята? Я хочу предложить тебе прогулку.
      Она понимающе кивнула.
      - Пунто де Виста?
      - Да. Быть может, при оказии навестишь профессора Боннара. Согласна?
      - Едем! - улыбнулась она, но тут же, словно спохватившись, спросила:
      - Эксгумация?
      - Не думаю.
      Она облегченно вздохнула.
      6
      Катарина проспала почти два часа. Она проснулась, лишь когда я остановил машину вблизи Пунто де Виста, чтобы спросить дорогу к "Каса гранде".
      - Где мы? - спросила она, зевая. - Ну и заспалась я...
      - Через десять минут должны быть на месте.
      Она потянулась, вынула из сумочки помаду и подкрасила губы.
      - А зачем мы, собственно, туда едем?
      - Я тебе уже говорил, что должен встретиться с сеньорой де Лима. Знаю только, что Марио Браго опять сбежал.
      - Это как-нибудь связано с завещанием?
      - Похоже, да. А что ты обо всем этом думаешь?
      - Не знаю, - пожала она плечами. - У загадки может быть много разгадок...
      - Ты думаешь, кто-то дописал эти "новинки" шутки ради или по другим, не известным нам соображениям?
      - Нет. Мне кажутся наиболее вероятными апокриф, конспирация или машинная композиция. Правда, ни одна из этих гипотез не объясняет всего. И даже создает новые проблемы.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Разберем по порядку. Возможно, кто-то подражает Браго. После его смерти пишет апокрифы, творит "под него", так же как в свое время Ван Меегерен создавал "новые" картины Вермеера. Разумеется, это должен быть человек большого таланта. Не меньшего, чем у самого Браго. Впрочем, возможно, Браго оставил какие-либо наброски или даже фрагменты, которые тот кладет в основу своих произведений. В таком случае это не апокриф, а совместная работа, в которой один из авторов остается анонимным. В творчестве Браго заметна определенная эволюция, даже качественный скачок, который связан с последними четырьмя произведениями... А ведь владелец рукописей не обязан издавать их в порядке написания!
      - Действительно. Подобного рода условий в завещании нет.
      - Стало быть, Боннар мог вначале передать издательству "Грань бессмертия" и "Сумерки" и лишь потом "Колодец" и "Золотой мост". Но "Золотой мост" и "Колодец", изданные раньше, написаны также, несомненно, перед "Сумерками" и "Гранью бессмертия". В "Золотом мосте" Браго - сокол, а в "Сумерках" - уже настоящий орел! Качественно это уже иной вид литературы, хотя писал эти вещи один и тот же человек.
      - А ты уверена, что писал их один человек?
      - Анализ стиля показывает, что один. Но предположим, что последние два романа, том рассказов и два сценария писал не Браго, а кто-то другой. Если этот "кто-то" даже использовал фрагменты или наброски Браго, почему он это скрывает? И какую роль в данном случае играет институт нейрокибернетики, который является основным наследником, почти единственным владельцем опубликованных произведений? Я думаю, в данном случае речь идет о совершенно ином. Это - научный эксперимент! Разумеется, и в данном случае возникают вопросы, на которые нет ответа, но их уже значительно меньше.
      - Что ты называешь экспериментом?
      - Эти новые произведения, быть может, не создал ни Браго, ни другой писатель. Самое большее, какой-нибудь писатель мог их редактировать.
      - Так что же? - начал я нервничать, потому что мы уже миновали развилок и увидели впереди широкую, обсаженную эвкалиптами аллею, в конце которой за ажурными воротами горели на солнце цветные стены большой современной виллы.
      - Машинная композиция! Опыт создания литературы с помощью машины.
      Это предположение показалось мне фантастичным, по времени на дискуссию уже не было. Я доехал до запертых ворот и подал сигнал. Почти в тот же момент появился высокий метис в городском костюме и молча отворил тяжелые, искусно выкованные створки ворот.
      Обогнув газон перед виллой, я подъехал к подъезду и остановил машину у главного входа. На ступенях ждали Долорес де Лима и хозяин дома.
      Да Сильва был статным, уже немолодым мужчиной с буйной темной шевелюрой и лицом "римского сенатора", как его позже охарактеризовала Катарина. На нем был отлично сшитый светлый костюм, а каждое движение или слово обличало светского льва.
      Сеньора де Лима была явно удивлена присутствием Катарины и даже не пыталась этого скрыть. Да Сильва, наоборот, - как это пристало хозяину и джентльмену - не выказал ни малейшего удивления и несколько раз демонстративно подчеркнул свою радость по случаю столь приятного посещения. Мне думается, это не было просто галантностью...
      После знакомства хозяин дома проводил нас в бар, где слуга в безупречном смокинге уже готовил прохладительный напиток и коктейли. Впрочем, вилла была оборудована кондиционерами, так что жара совершенно не чувствовалась.
      Мы уселись в креслах, и да Сильва едва заметным знаком отослал слугу.
      - Я слышал от вашего супруга, что наметились некоторые осложнения... обратился я к сеньоре де Лима. Однако моя клиентка не поддержала тему.
      - Сеньора по профессии юрист или врач? - спросила она Катарину довольно бесцеремонно.
      - Ни то, ни другое. Я - филолог, - с вежливой улыбкой ответила Катарина.
      Необходимо было как можно скорее разрядить обстановку.
      - Я просил сеньорину Дали помочь нам. Она отличный знаток творчества Хозе Браго, и ее исследования подтверждают открытие вашего мужа, попытался я рассеять опасения сеньоры де Лима.
      - О! - да Сильва склонил голову в сторону Катарины. - Голос ученого может иметь решающее значение.
      - Так вы тоже предполагаете, что Хозе Браго жив? - сказала сеньора де Лима скорее в форме утверждения, нежели вопроса.
      - Не думаю, - решительно ответила Катарина. - Не вижу смысла в мистификации.
      Сеньора де Лима окинула ее подозрительным взглядом.
      - Я полностью согласен с сеньориной Дали, - не дал ей высказаться да Сильва. - Это было бы слишком простое решение загадки.
      - Институт Барта - серьезное научное учреждение, - продолжала Катарина. - Сомнительно, чтобы профессор Боннар стал впутываться в какую-нибудь аферу криминального толка.
      - Я думаю иначе, - резко возразила де Лима. - Чем же тогда вы объясните историю с деревьями? Разве это само по себе уже не доказательство?
      - В данном случае нельзя исключать совпадения...
      - Но ты же сама говорила, что нашла дополнительные факты, свидетельствующие о том, что "Грань бессмертия" и "Сумерки" появились после смерти Браго, - воскликнул я, совершенно сбитый с толку переменой мнения Катарины.
      - Будь добр, не прерывай меня, - спокойно ответила она, улыбнувшись да Сильве, словно извиняясь за резкий тон. - Я сказала, что нельзя исключать случайности. Иной характер имеют соображения филологического характера, которые могут говорить о сравнительно недавнем возникновении этих книг. Однако они требуют проверки, если так можно сказать, фактами. Лично я убеждена, что "Грань бессмертия" и "Сумерки" созданы после смерти Браго...
      - Но ты говорила, что это может быть какой-то кибернетический эксперимент, - заметил я.
      Сеньора де Лима смотрела на Катарину со все возрастающим беспокойством и недоверием.
      - Это всего лишь предположение, - заявила Катарина. - Не знаю, есть ли смысл...
      - Ну, что вы, это очень интересно, - запротестовал да Сильва. - Я понимаю ваши сомнения, но даже гипотеза, не вполне отвечающая требованиям научной достоверности, может помочь разобраться в проблеме нам, профанам.
      Катарина внимательно посмотрела на да Сильву, потом кивнула головой, словно подтверждая, что принимает его доводы.
      - Я думаю, нельзя исключать, - начала она, - что творчество Браго продолжено с помощью машины. Теоретически такого рода эксперименты вполне вероятны. Разумеется, я понимаю, что, используя обычные вычислительные машины, сегодня реализовать такой проект невозможно. Однако не следует забывать, что институт Барта работает над нейродином. Правда, свойства этого вещества еще недостаточно изучены, но, судя по сообщениям в печати, оно обладает поразительной информационной емкостью, а некоторые его свойства близки к функциональным свойствам мозга. Кстати, это в какой-то мере объясняет причины, заставившие институт не открывать фактического положения вещей. Подобного рода поведение также может входить в эксперимент как его составная часть. Как знать, возможно, Боннара интересует реакция читателей и он хочет выяснить, сможет ли кто-нибудь отличить эти произведения от произведений живого писателя. Подобные исследования уже проводились в отношении машинных музыкальных и поэтических произведений.
      - Машина, создающая роман?! - сеньора де Лима взглянула на Катарину почти возмущенно.
      Это подействовало на моего "эксперта", как шпоры на коня.
      - Я сказала, теоретически возможно. Возможно ли уже сейчас практически - не знаю! - ответила она тоном лектора. - Попытаемся сопоставить факты. Институт Барта располагает не только новейшей аппаратурой, но и является первым научным учреждением в мире, начавшим изучение нейродина. Профессор Боннар не только известный нейрофизиолог и психиатр, но и отличный кибернетик. Перед смертью Хозе Браго профессор Боннар поддерживал более тесные контакты с профессором Сиккарди - известным филологом и специалистом по машинному анализу текстов. А надо сказать, Сиккарди был энтузиастом экспериментирования в области машинной поэзии. Быть может, вы помните известную историю с якобы новооткрытыми любовными стихами Гонзаги? - добавила она, сверкнув глазами.