Львиный престол

      — Пусть вас задерет Нергал своими когтями! — едва слышно шипел Мораддин, кидая яростные взгляды на Тотланта. — Стигийское отродье, тебя кто-нибудь просил меня спасать?
      — Я хотел, как лучше… — пожал плечами волшебник, пропустив мимо ушей обидные слова.
      — …А получилось — как всегда! — рыкнул Мораддин. — Эйвинд, шагай быстрее! Ну, дурачье! Выехал бы я за город, обязательно нашел бы способ уйти от стражи!
      — Откуда мы знали? — громко возмутился Тотлант, не привыкший к грубостям со стороны графа. — Может быть, тебя в тюрьму везли! Или, что хуже, на эшафот! Ты бы на нашем месте поступил точно так же.
      — Не ори, — буркнул граф Эрде и подозрительно осмотрелся по сторонам. — Двигаемся к тому переулку. Быстро!
      Я с изумлением обнаружил, что мы втроем находимся на главной улице Тарантии. Той самой, что ведет от ворот замка к Восходным воротам города. От стражников здесь не продохнуть. Ходят по трое. Во-он, видите, возле Казначейской управы, отмеченной золотыми весами над главным входом, и конный патруль стоит?
      Громыхнули копыта по камням мостовой. О боги, нас все-таки догоняют! Из-за поворота появились четверо конников. Гвардейцы, уцелевшие после драки с Мораддином и Тотлантом.
      — Задержать!! — истошный крик одного из Черных Драконов ударил мне в спину. — Городская стража! Те трое! Быстрее-е!
      Вот сейчас мы и припустили со всех ног. Я нечаянно сбил с ног пожилую горожанку и она с визгом улетела на лоток торговца свежей зеленью. Тотлант шагов через двадцать споткнулся о тонкую деревянную стойку, удерживающую навес над входом в оружейный магазин и запутался в плотной багровой ткани. Мне и Мораддину пришлось вытаскивать волшебника за шиворот. Тотлант ругался совсем непотребными словами, но все-таки встал на ноги и побежал за мной.
      — Офирцы! — раздался рядом возглас. Орал красномордый купчишка средних лет с бляхой гильдии на груди. — Вон тот, смуглый, в синей тунике! Люди добрые, держите офирского заговорщика!
      Он было рванулся к нам, опережая стражников и гвардейцев, и успел-таки схватить неудачливого колдуна за край одежды. Купец был здоровый, с большими сильными руками, а Тотлант больше напоминал худенького мальчишку. Я смекнул, что волшебнику нужно помочь, развернулся, сграбастал краснорожего за грудки левой рукой, а правым кулаком саданул по носу. Отец мне всегда говорил: «Ты, обормот, представления не имеешь о собственной силе.» Так оно, наверное, и есть. Под кулаком неприятно хрустнуло, торговец отлетел в сторону шагов на пять и, тоненько завывая разлегся на мостовой. Надеюсь, я его не насмерть зашиб.
      — Бежим! — я подхватил Тотланта за руку и бросился вслед за Мораддином, дожидавшимся на углу узкого переулка. Топот гвардейских лошадей был все ближе. Один раз нам попытались перегородить дорогу трое городских стражников. Граф Эрде, схватив с мостовой камушек, запулил им первому точнехонько между глаз, да так, что преследователь свалился, даже не ойкнув. Двух других сшиб я. По-нашему, кулаками. У нас в Райте частенько потешные кулачные бои случались, на праздники. Я в последние два года всегда победителем был. Не разучился еще.
      Мне потом Мораддин рассказывал, что мы свернули в один старых кварталов Тарантии. Назывался он «квартал Рогаро». Это старое аквилонское слово, обозначающее торговцев всяческими редкостями. Магическими предметами, старинными вещами или красивыми и очень древними поделками. Здесь жили люди, содержавшие на первых этажах своих домов многоразличные лавки, магазинчики и даже курительные комнаты для любителей дурящих травок, привозимых из восходных стран.
      Рогаро выстроен несуразно. Множество маленьких узких улиц, арок, проходных двориков, перепутанных меж собой, как лесные тропинки. Очень помогает при бегстве. Если, правда, ты знаешь, куда бежишь.
      Мораддин двигался уверенно. Но все равно два раза заводил нас в тупики — дворы с одним лишь входом, окруженные кирпичной темно-красной стеной. А где-то позади все громче били колотушки стражи, ринувшейся за нами в старый квартал.
      Я знаю, что такое охота на лису. Благородные дворяне делают просто — спускают собак и скачут на лошадях за сворой по следу. Мы в Райте делали по-другому. Отыщешь нору, закроешь все выходы, кроме двух, а потом загоняешь туда особенных собак. В Пограничье есть такие — маленькие, белошерстные и кривоногие, однако жутко настырные. Стоишь возле входа в нору и ждешь: может быть, собака выгонит на тебя лису, может быть, сама ее задавит, а может быть, лиса найдет один из незамеченных охотником выходов. Мораддин наскоро объяснил, что, скорее всего, тарантийская стража поступит именно так. Перекроет улицы, выводящие из Рогаро, и начнет прочесывать квартал. Рано или поздно попадемся. Нужно где-то укрыться. Либо раньше, чем квартал оцепят, найти выход к берегу Хорота или на пустыри у полуночной стены города.
      Прохожих на улицах Рогаро было очень мало. Я заметил, что люди здесь в основе своей солидные, пожилые. Некоторые похожи на учителей из Обители Мудрости. Уважаемые молодежью окладистые седые бороды, квадратные шапочки и фиолетовые плащи. Смешно наблюдать, как старцы шарахались от троих вспотевших, тяжело дышащих беглецов. Кроме того, граф Мораддин сжимал в руке обнаженный меч. А на лезвии — коричнево-багровые пятна…
      Мораддин очень быстрым шагом свернул налево, в одну из арок. В дальнем конце обнаружившегося за ней уютного дворика, засаженного цветами, была видна дверь.
      — Туда, — коротко приказал граф, снисходительно оглядывая закрытые стеклянными колпачками низкие кадушки с неизвестными мне белыми цветами. Наверное, хозяйка этого двора очень почтенная женщина. Скоро зима настанет, а она за растениями ухаживает. — Тотлант, ты почему задыхаешься?
      — Не привык я к таким гонкам, — прохрипел волшебник, держась за мою руку. — Вон Эйвинд, здоровенный как лось… Ему хорошо!
      — Где ж хорошо, — буркнул я. — Думается мне, одной тюрьмой после таких вывертов не отделаемся. Я купца ударил, граф нескольких гвардейцев порешил… И телегу с сеном мы сожгли. Чем возница был виноват?
      — Эйвинд, — вздохнул граф, быстро шагая к дверце. — Ты наша ходячая совесть. Пойми, дорогой мой, здесь не Пограничье. И не твоя деревня, где каждый знает каждого и любой человек на виду у всех остальных. Здесь надо за жизнь бороться.
      — Точно старые люди говорили, — огорчился я словам графа. — Стареет мир, к закату ощутимо близится. И все зло — от городов.
      — Деревня! — хмыкнул Тотлант. — Посейчас диву даюсь, почему я Пограничье поселился. Через одного варвары!
      Я опять не обиделся. Словом «варвар» люди с полудня всех чужих обозначают. Значит, для меня они тоже варвары. И стигийцы, и немедийцы, и подданные Аквилонии. Да еще какие! Где древний уклад в городах найдешь? Нигде, это точно говорю. Пускай и молод я еще, а все одно — придется для них «ходячей совестью» побыть. И про благочиние напоминать.
      Мораддин пихнул дверь ногой. Кто ж так делает? К любому дому нужно с уважением относиться. А дверь-то на соседнюю улицу вела. И столкнулся наш граф лицом к лицу с четырьмя стражниками в малиновом. Мне прежде Хальк рассказывал, что подчиняются они не прямо королю, но городской управе. Так по-здешнему совет старейшин называется.
      Я из-за плеча графа Эрде наблюдал. Вначале у старшего караула, отмеченного тремя линиями золотой вышивки на рукаве, челюсть едва не до земли отвисла. Однако, как я заметил, человек это был солидный, в годах, с седыми, свисающими ниже подбородка усами. Быстро он с удивлением совладал. На Мораддина, застывшего в проеме, спокойными блеклыми глазами посмотрел и сказал:
      — Назовись. И меч убери.
      — Некогда! — рявкнул граф, молниеносно ударил стражника ногой в грудь и, подавшись назад, захлопнул дверцу. И на засов ее запер. Сразу же в доски притвора начали колотиться. Доски, между прочим, тонкие. И петли не самые лучшие, медные.
      — Здесь мы не пойдем, — Мораддин озабоченно глянул на нас. — Назад!
      Мы снова пробежали через двор с цветочными кадками и нырнули в следующую по улице арку. Я успел заметить, что проезд заканчивается тупиком — в конце улицы был выстроен узкий и островерхий дом из булыжного камня. Окно на втором этаже было приотворено и, кажется, из-за светлой занавеси на нас кто-то смотрел…
      — Клянусь Митрой, снова тупик! — воскликнул Мораддин, зайдя на двор. Здесь было не в пример красивее. Деревянные статуи, изображающие богов, небольшой каменный фонтан и оплетшие стену нити вечнозеленого плюща. Единственная дверь с разноцветным витражом вела в глубину дома.
      — Не сюда, — граф развернулся на каблуках и отправился к арке. Мы с Тотлантом послушно зашагали вслед. — Стойте!
      Со стороны главной улицы квартала Рогаро приближалась стража. Человек восемь или десять. Они должны были зажать нас в тупике. Никаких выходов, кроме как внутрь двухэтажного строения, не было. А туда нас вряд ли пустят.
      Мораддин украдкой выглянул из арки и тотчас прижался к стене.
      — Будем прорываться, — бесстрастным голосом сообщил он. — Тотлант, ты сможешь уложить хотя бы троих? Да? Отлично. Эйвинд, держись у меня за спиной. Не хватало, чтобы ты сдуру под клинок попал. О, нет…
      Мораддин буквально застонал. Из переулка-тупика донесся звук лошадиных подков. Я отлично знаю, как железо бьет по камню. Значит, нам втроем придется стоять не только против стражи, но и против нескольких гвардейцев. А Конан баял, что гвардия у него изрядно обучена драться. Я, признаюсь честно, не особо люблю с настоящими военными биться. Мечным искусством до сих пор не овладел, а с кулаками против железа не особо попрешь. Но все равно свою жизнь так запросто не отдам.
      Они подходили все ближе. Пятьдесят шагов. Двадцать. Железные подковки на сапогах гвардейцев высекали искорки из гранитного облога мостовой. Пока они нас не видели — скрывала правая стена арки. Мораддин по привычке достал из кармана тряпочку и протер клинок. Тотлант хмурился, наверняка вспоминая боевые заклинания. А я просто стоял, как дурак. Какое у меня оружие? Только кулаки да охотничий нож за пазухой.
      Со двора пришел новый звук. Так скрипит давно немазаная дверь. Подумалось, что сейчас заявится хозяин углового дома и начнет истошно орать: «Мол, здесь разбойники, держите их!»
      Мораддин тоже обернулся. Уверенным быстрым шагом к нам направлялся человек в темной одежде, в плаще, капюшон которого укрывал лицо. Виднелся лишь острый подбородок с ямочкой посередине. Граф Эрде невидным глазу движением выбросил меч перед собой. Человек остановился в двух шагах.
      — Стоите? — голос незнакомца был низким и глубоким. Его выговор мне напомнил Тотланта. — Зачем стоять? Ждать смерти? В надлежащий срок она настигнет всякого, задача человека — лишь отсрочить ее приближение.
      — И что ты предлагаешь? — насторожено произнес Мораддин, а Тотлант наклонил голову и нахмурился, словно услышал нечто знакомое, да не мог припомнить — что именно. — Шел бы ты, почтенный, своей дорогой. Сейчас тут драка начнется, вдруг заденут…
      — Молчите, — непререкаемо приказал человек в черной одежде. Лица он так и не открыл, а наоборот, натянул капюшон пониже. — Хотите спастись — ступайте за мной. Только быстро.
      Мораддин и Тотлант обменялись быстрыми взглядами. В глазах волшебника я увидел непонятную надежду. Граф Эрде кивнул, а Тотлант первым шагнул за незнакомцем.
      Прежде, чем городская стража и гвардейцы достигли арки сероватого двухэтажного дома, мы вчетвером скрылись за дверью, украшенной витражом. В полутьме я рассмотрел коридор, редкие масляные лампы на стенах и учуял запах благовоний. Куда мы попали?
      — Очень быстро, — приказал неизвестный. — Сударь, уберите оружие, здесь оно не понадобится.
      Последние слова относились к Мораддину, и граф моментально спрятал клинок под плащ.
      Никогда не думал, что дом может быть настолько большим. У нас в Райте было все по-другому. Сразу за входом — сени, затем горница, клети, чердак с подвалом и ничего больше. А тут… Первый коридор сменился вторым, третьим, мы проходили через обширные, едва освещенные комнаты с деревянными ложами, потом миновали два узеньких, похожих на горные ущелья, дворика, и, наконец…
      Незнакомец в черном раскрыл низкую дубовую дверь и указал вперед длинным пальцем с желтоватым острым ногтем.
      — Это квартал мастеровых. Пройдите по улице вперед и окажетесь на берегу Хорота. Если вам нужно выйти за город — извольте, я провожу вас.
      — Нет, благодарим. Нам необходимо убежище в столице, — мгновенно ответил граф Эрде. — Но, почтенный, могу я спросить твое имя?
      — Имя? — засомневался человек. — А есть ли разница в том, каково оно?
      — Постой, — перебил его Тотлант. — Я слышу по выговору, по акценту… Ты происходишь родом из полуденных стран. Шемит?
      — От шемита слышу, — невесело усмехнулся неизвестный. — Ты стигиец, а натянул на свое тело тряпки, которые носят только разжиревшие купцы Асгалуна и грязные кочевники Эрукских пустынь. Не совестно? Вспомни зов крови! Пусть твои друзья скажут спасибо, что я наблюдал за вами из окна и распознал твою стигийскую кровь и дар волшебника.
      — Постой, — замялся Тотлант. — Кто ты? Прошу тебя, назовись! Я действительно происхожу родом из Стигии, из Луксура. Родовое имя — Тотлант. Моего отца звали Менхотепом. Он был волшебником и управлял стихиями пустыни…
      — А-а! — рассмеялся человек. — То-то я гляжу — знакомое лицо! Ты действительно похож на отца. Ты исчез семь лет назад, и мы все гадали — где сейчас старина Тотлант? О тебе не было никаких известий.
      Стигиец помрачнел, однако не стал ничего говорить. Выжидал.
      — Хорошо, — сказал облаченный в темный плащ человек. — тебе, как сородичу, я назовусь. Надеюсь, ты ручаешься за своих друзей?
      — Несомненно, — кивнул Тотлант.
      — Мое родовое имя — Тот-Амон, сын Мин-Кау, — провозгласил неизвестный. — Сейчас я вынужден жить в Тарантии.
      Мне самому это имя ничего не сказало. Но Мораддин вылупил глаза, а Тотлант, раскрыв рот, застыл, подперев спиной стену.
      — Хотите пересидеть тревогу в городе? Любопытно… — задумчиво вопросил человек, назвавший себя Тот-Амоном. — Хорошо, придется помочь. Думаю, что сумею найти надлежащее убежище для соотечественника и его друзей. Кстати, почему на вас охотилась стража?
      Мораддин медленно сполз вниз по стенке и присел на корточки, закрыв лицо руками. Я распознал его слова, произнесенные едва заметным шепотом:
      — Тот-Амон… О боги, только его нам сейчас не хватало…
 
      — Постойте здесь и подождите, — сказал Тот-Амон. — Я выйду на улицу и осмотрюсь. Не высовывайтесь наружу.
      Скрипнули петли двери, и человек в темной одежде выскользнул на оживленный проезд. Лучик солнца из оставшейся щелки ударил Мораддину в лицо и граф сморщился, будто кислого яблока отведав. Некоторое время мы молчали, прислушиваясь к удаляющимся шагам неожиданного спасителя. Но вот Тотлант вытянул руку и тронул Мораддина за плечо.
      — Это действительно он, — сдавленно проговорил волшебник, и я понял, что он имеет в виду нового знакомого. — Я видел его раньше, в юности. Еще в Стигии. Когда отец умер, я уехал в Пограничье и Черный Круг не представляет, что со мной случилось. Вот так встреча…
      — Теоретически… — начал Мораддин, — Тот-Амон может находиться в Аквилонии. Мне слишком хорошо знакома история о его изгнании из Черного Круга. Но я не мог предположить, что встречу столь знаменитого волшебника в столице, да еще при таких плачевных для нас обстоятельствах…
      — Что делать будем? — вопросил Тотлант. — Честно признаться, лучше уж попасться стражникам, чем проводить время в обществе этого неприятного господина. Конечно, он нам помог, но… Тот-Амон никогда не делает ничего просто так.
      — Что делать? — медленно переспросил Мораддин. — Кажется, у меня появилась одна хорошая мысль… Складывается впечатление, что я нащупал одну оч-чень интересную ниточку. Сейчас мы за нее подергаем и посмотрим, где находится клубок. Тотлант, подыграешь? Эйвинд, — граф повернулся ко мне и глянул строго, — ты будешь соглашаться со всем, что мы скажем этому человеку, а лучше всего — помалкивать.
      — Хорошо, — кивнул я, не совсем понимая, о чем идет речь. — Господин граф, а кто он? Этот ваш Тот-Амон?
      — Был бы здесь Конан, — усмехнулся Мораддин криво, — он бы мигом объяснил… Неважно. Просто молчи и все.
      Я обиделся и отвернулся. Вечно у них секреты какие-то. А мне, чуть что, твердят: «Эйвинд, молчи! Эйвинд, сиди тихо! Эйвинд, не лезь!» Будто я ребенок маленький. А я, между прочим, в Райте посвящение охотника принял. Дите неразумное охотником быть никак не может.
      Мораддин и стигиец недолго пошептались, причем Тотлант изредка прыскал в кулак. Веселился. Граф же оставался серьезным и смотрел на волшебника неодобрительно. А мне придется стоять и смотреть, как они обманывают человека, который спас наши шкуры. Нехорошо так делать…
      Дверь, ведущая на улицу, распахнулась, и на пороге воздвиглась высокая фигура человека по имени Тот-Амон. Только сейчас я рассмотрел, что он высок, тощ и длиннорук. Однако кажется очень сильным. Лицо по-прежнему было скрыто капюшоном.
      — Следуйте за мной, — скомандовал знакомый Тотланта. — Вначале идем к реке, а затем в сторону Зеленых Садов.
      Я раньше слышал от Халька и Паллантида, что Зелеными Садами в Тарантии называется часть города, где живут очень богатые люди. Там стоят их дома, окруженные небольшими парками. Только не знаю, далеко ли это отсюда.
      — Однако, уважаемые господа, — продолжил Тот-Амон. — Вы расплатитесь со мной за то, что я вас вывел из Рогаро.
      — У нас слишком мало золота, — удивленно развел руками Мораддин.
      — К чему мне золото? — из-под капюшона послышался сдавленный смешок. — Самое великое сокровище этого мира — знание. Расскажите мне по дороге, кто вы, почему бежали от гвардейцев и стражи, и какое преступление совершили. Только, пожалуйста, не лгите. Я умею распознавать неправду в словах собеседника. И… — Тот-Амон предостерегающе протянул руки к Мораддину ладонями вперед. Пальцы у него были длинными, костистыми и покрытыми желтоватой кожей. — И не беспокойтесь, я не выдам вас аквилонцам.
      Мы вышли на улицу, щурясь от лучей закатного солнца. Глаза привыкли к полутьме коридоров и узеньких проездов Рогаро, и теперь снова начинали претерпеваться к свету дня. Дорога вела под уклон, к выложенному гранитом берегу большой реки — Хорота. Квартал мастеровых был оживлен — то и дело проезжали повозки, люди везли перед собой тачки с углем для кузнечных горнов, из открытых дворов слышалось постукивание молотов и скрип рубанка. Попадались и богатые горожане в добротных красивых одеждах. Они, наверное, приезжали сюда, чтобы купить оружие или обстановку для дома. Прямо перед нами проехала телега, груженая деревянными стульчиками с обивкой — как сейчас помню, это «креслом» называется.
      Стражи не было. Вернее, почти не было. Один раз прошел патруль из троих «малиновых», вооруженных копьями с ржавыми наконечниками, и все. Надо думать, нас разыскивали только в центральных кварталах, которые ближе к замку.
      Мораддин, приободрившись от того, что на четверых добропорядочных горожан, из которых выделялся только я (одеждой, принятой в селах Пограничья) никто не обращает внимания, начал что-то рассказывать Тот-Амону. Уговор есть уговор. Я удивлялся, но молчал, как и было условлено. Конечно, Мораддин ничуть не врал, но и всей правды тоже не открыл. Так что уличить его во лжи было бы очень сложно.
      — Мое имя Мораддин, граф Эрде, — прямо представился немедиец. А я бы на его месте поостерегся истинное имя незнакомому человеку, да вдобавок волшебнику открывать. Еще порчу наведет. — Не исключаю, что с тобой, колдун, мы можем быть знакомы понаслышке…
      — Да, разумеется, — бесстрастно кивнул Тот-Амон. — Я слышал о тебе и тайной службе Немедии. И, что самое смешное, ты не врешь. Но пусть меня вразумит Великий Змей, что приближенный Нимеда делает в Тарантии Аквилонской?
      — Ну-у… — протянул Мораддин. — Знаешь, я могу сказать так: «Чем меньше ты осведомлен в чужих делах, тем крепче твой сон».
      — Мой сон всегда крепок, — резко возразил Тот-Амон, брезгливо огибая повозку, на которой громоздилась бочка золотаря. — Я, кажется, просил о полной откровенности.
      Я слушал и удивлялся. Если вспоминать подробно, то речь Мораддина звучала примерно так: «Немедия очень обеспокоена тем, что происходит в соседней державе. Достоверно известно, что король Конан Киммериец помешался (впрочем, он никогда не отличался здравым рассудком) и собирается разрушить хрупкое равновесие стран Заката. А я сам — граф Мораддин — надзираю за тем, что происходит и диву даюсь. В общем, король Нимед весьма огорчен и не представляет, что теперь делать».
      Тотлант согласно кивал. Тот-Амон деревянно отмалчивался. Я слушал.
      Наконец, Мораддин умолк, и Тот-Амон, причмокнув губами, выговорил:
      — Весьма правдоподобно. Даже история о твоей, почтенный граф, супруге, которую держат во дворце заложницей, мне отдаленно знакома. Кое-кто из моих тарантийских приятелей служит в замке короны и… Да что говорить! Разумеется, я усмотрел в твоих речах несколько подозрительных моментов, но не буду выпытывать все до конца. Так даже интереснее.
      Тотлант, шедший рядом со мной, едва слышно фыркнул и на всякий случай прикрыл улыбку свисающей лентой тюрбана.
      — Что ж, господа, — Тот-Амон произнес это после долгого молчания. — Положение у вас далеко не самое приятное. Кроме того, мне неизвестно, что именно делает здесь Тотлант, — высокий стигиец обернулся к волшебнику короля Эрхарда и под капюшоном блеснули его глаза. — Я знал твоего отца много лет. Он был одним из почтеннейших магов Черного Круга. Но я никак не мог предположить, что ты, наследник рода, будешь служить Немедии, а не своему отчеству и своему богу.
      — Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, — пожал плечами наш стигиец. — Я молод, небогат, хочу посмотреть мир. Почему бы не послужить трону Дракона?
      — Мы даем много золота знающим колдунам, — насмешливо сказал Мораддин, незаметно подмигивая Тотланту. — И получаем взамен их умение и преданность Вертрауэну.
      Тот-Амон приподнял край ткани, закрывающей его лицо, и бросил на графа Эрде уничтожающий взгляд:
      — Купили… Ничего сами не умеете делать! А нанимая наследников Высокой Кхарийской Империи, предаете своих богов и тем самым взываете к Вечносущему Сету.
      — Меня не интересуют дела богов, — Мораддин, наверное, вспомнил, как говорил Тач, василиск из Ямурлака. — Боги высоко и далеко, а мы здесь. В этом мире. К чему злиться, почтеннейший? Разве тебя никогда не интересовало золото, так же, как Тотланта?
      — Давно, — поморщился Тот-Амон. — В молодости. Мне скоро исполнится шестьдесят лет… по счету людей. Когда юношеский ветер в моей голове бесследно исчез, я понял — прежде всего бог, а не золото. Мирские блага преходящи. Вечно одно лишь божество и его благодать.
      — А кто пытался захватить трон в Кордаве года четыре назад? — сварливо осведомился Мораддин. — Не ты ли?
      — Я, — согласился высокий волшебник. — Однако я делал это во благо бога, дающего людям порядок, а не хаос. Сета.
      — Ну, извини, — развязно сказал граф Эрде. — Но, кажется, сейчас не следует начинать теологические споры. Уважаемый Тот-Амон, ответь откровенностью на откровенность — что ты делаешь в Тарантии?
      — Неважно, — резким голосом перебил волшебник. — Скажем так — я здесь живу. Временно.
      — А куда ты нас ведешь? — снова спросил Мораддин.
      Тот-Амон подумал и, сокрушенно вздохнув, ответил. Ответил, прямо скажем, через силу:
      — Я сейчас работаю на одного человека. Аквилонца. Он дворянин из хорошего рода. И он, — следующие слова стигиец выделил голосом, — тоже не слишком доволен тем, что происходит сейчас в стране. Мне, признаюсь сразу, глубоко наплевать на Аквилонию, ее короля-варвара и его сумасбродные выходки. Но тебе, благородный граф Эрде, будет небезынтересно побеседовать с моим… с моим… работодателем.
      Я понял, что говоря о «работодателе», высокий стигиец хотел скрыть от нас что-то важное. Уж слишком сквозило ненавистью в его речах. И вообще, раз Тот-Амон сказал, что ему не нужно золото, почему он на кого-то работает? Непонятно…
      Потом Мораддин, Тотлант и Тот-Амон еще долго говорили. О всяких непонятных мне вещах. Я слышал, что они упоминали зеленый огонь, подземных чудищ и невероятной силы взрыв земной тверди, случившийся во время уничтожения Небесной горы. Мораддин разговаривал осторожно, стараясь не упоминать имени Конана и других наших друзей. Говорил полуправду. Изредка в разговор встревал Тотлант. Рассказывал о своем житье-бытье в Пограничье, похвастался тем, что стал мастером каких-то «иллюзий», и даже показал Тот-Амону свое кольцо посвященного волшебника. Колечко было стальным, в виде маленького дракончика, заглатывающего собственный хвост. Глаза ящера искрились двумя небольшими, но очень яркими рубинами.
      И тут меня осенило. Пускай Конан с Мораддином и говорят, что я глупый да неопытный, однако соображать могу. Когда мы стояли возле двери, что вела на главную улицу мастерового квартала, Мораддин говорил, что Тот-Амон — волшебник. Очень сильный волшебник. И злой. Но я-то прекрасно знаю, что у каждого колдуна должно быть кольцо. Якобы (так люди говорят) в кольце маг скрывает часть своей силы.
      У Тотланта перстень имеется. Неприметный, из серой стали, однако наш стигиец очень своим кольцом дорожит и никому до него дотрагиваться не позволяет. И носит постоянно, не снимая. Говорит, будто волшебник всегда должен кольцо на пальце иметь.
      Я вспомнил, как Тот-Амон предостерег Мораддина от лишних слов, вытянув руки вперед.
       На среднем пальце его правой руки не было никакого кольца!
      И других колец тоже не было…
 
      Мы шли по улице, проложенной прямо по берегу Хорота. Справа, за высоким гранитным парапетом, плескались серые волны реки. На воде виднелись лодки — наверное, богатые горожане катались. Погода сегодня стояла теплая, и поэтому дамы и благородные господа не боялись замерзнуть на речном ветру. Я даже остановился поглядеть на широкие весельные лодочки, украшенные навесами из ткани. Заодно восхитился остроносым военным кораблем с тремя рядами весел, проплывавшим вниз по течению. Большой корабль. Мораддин, дернув меня за рукав, заставил идти дальше, а заодно объяснил, что такое судно называется «триерой».
      Вот мы и прибыли. Тот-Амон остановился у кованых чугунных ворот, ведущих вглубь сада. За облетевшими деревьями виднелось белое строение в три этажа, с колоннами и статуями богинь у главных дверей. По саду разгуливали длинноногие собаки, а еще я заметил, как промелькнуло красивое платье незнакомой дамы, чинно прохаживавшейся по дорожкам.
      — Хозяина дома, — тихо сказал Тот-Амон Мораддину, — зовут Аскаланте, герцог Тьерри. Очень богатый и влиятельный человек… Был. Его влияние сошло на нет после воцарения Конана. Аскаланте отстранили от королевского двора и теперь он сидит дома и исходит ядом ненависти к варвару. Тебе, как приближенному немедийского короля, будет небезынтересно поговорить с этим человеком.
      Мне показалось, что высокий стигиец недобро усмехнулся.
      — Что ж, идем, — развел руками Мораддин. — Я, да и Тотлант, наверное, не видим другого выхода. Раз уж пришли и собираемся воспользоваться гостеприимством герцога… Кстати, ты уверен, что он нас примет и даст убежище?
      — Ты — немедиец, — глухо ответствовал Тот-Амон. — Если немедиец, значит, не любишь нынешнего короля Аквилонии. Такие люди очень любопытны месьору Аскаланте.
      Тот-Амон толкнул одну створку ворот и быстро зашагал к дому. Мы отправились вслед.
      Мне очень понравился дом герцога. Иногда даже складывалось впечатление, что этот благородный господин живет не в столице, а далеко за городом. Сад был очень густой и, даже несмотря на позднюю осень, были видны пятна зелени. Красиво постриженные деревья, немного похожие на елки с мягкими иглами, непременный в Тарантии плющ и цветы под стеклянными колпаками… Собаки, свободно разгуливавшие в парке, подбежали к нам и принялись обнюхивать. Я люблю собак. У нас в Райте на каждом дворе не меньше двух-трех сторожевых псов жило.
      — Красивые зверюги, — я нагнулся и погладил самую добродушную псину, даром что выглядела она страховидно. Шерсть рыжая, короткая, хвост отрублен, а морда как у демона — черные свисающие губы, задранный курносый нос и карие глаза навыкате. Однако собака тотчас увернулась от моей руки, зло покосилась на Тот-Амона и принялась лаять на него. Волшебник глянул на зверя неодобрительно.
      Мы остановились возле стеклянных дверей, ведущих в дом. Стигиец приказал ждать. Мораддин, сложив руки на груди, привалился спиной к белой колонне, украшенной на самом верху вырезанными из камня пышными листьями. Тотлант настороженно оглядывался, а я продолжал играть с собакой. Она упруго подпрыгивала, пытаясь ухватить меня за рукав, и довольно пофыркивала.
      Очень скоро вышел опоясанный мечом человек с шрамом на щеке. Он бросил взгляд на Тот-Амона и стигиец громко сказал:
      — Гастон, передай герцогу, что я привел важных гостей. Они из Немедии.
      Мрачный темноволосый Гастон подозрительно осмотрел меня, Тотланта и Мораддина, однако коротко кивнул Тот-Амону и мягкой походкой отправился в дом.
      — Ужасно невежливо держать гостей на пороге, — заметил Тотлант. — Почему в Аквилонии никто никому не доверяет? Прости, Таймин, но мне не нравятся дворяне, забывающие о законах гостеприимства.
      Я только потом узнал, что на древнем стигийском наречии имя Тот-Амон звучало как «Таймин».
      — Он не забывает и об осторожности, — невозмутимо ответствовал волшебник в черной одежде. — Потерпите.
      Ждать пришлось недолго. Прозрачная дверь с выгравированными прямо на стекле розами открылась, появился уже знакомый нам Гастон (он, наверное, был телохранителем), а за ним шествовал, похоже, сам хозяин дома. Длинная бело-красная одежда, свисающая до самой земли, золотые браслеты на руках и цепь на шее.
      Вспомнил, как такая одежда называется — «тога». Конан ее очень не любит.
      — Приветствую тебя, — степенно поклонился Тот-Амон хозяину. Последний был высок, темноволос, с въедливыми карими глазами и узким птичьим носом. Мне подумалось, что этому человеку не меньше сорока лет — седина в висках, редкие, но глубокие морщины… — Я спас жизнь этим людям и счел нужным привести их к тебе.