Эпилог

В душной ночи, такой необычной для самого конца лета, выли волки, сбежавшиеся в тот год в Энгоард в большом количестве. Они не могли пропустить пира, устроенного для них людьми – столько мертвых тел валялось неприбранными на полях многочисленных сражений! После того, как пал ослепительный Делеобен и сгинул правивший тысячу лет ослепительный Бог-Облако – а вместе с ним Император и Черные Старцы – войны и не думали прекращаться. Словно стервятники, большие и маленькие армии разрывали тело погибшей Империи. Изернал Эт Нойсис из Восходной провинции и Лайзи Эт Ургельд из Южной вознамерились воспользоваться сложившимся положением и предъявили права на трон. Каждый утверждал, что он сын Бога-Облака, чья благодать снизошла на их матерей. Барвек, законный наследник, едва оправился от тяжких ранений, полученных при уничтожении столицы, и был потрясен гибелью страны и семьи, крушением основ мироздания. Он был лишен поддержки и благословения Бога; на его стороне остались только немногие уцелевшие гвардейцы и не больше полудюжины Высоких.

Часть Закатной провинции занимала армия Черных. Теракет Таце развалилась, но Йелле Вист, который присоединился к войскам уже после того, как все решилось, во время их отступления на запад, принял командование от вернувшегося в Тсулану Ргола. Армия остановилась, намереваясь поучаствовать в дележе Энгоарда.

Людская молва доносила также смутные слухи, что один из бывших командиров армии Черных, родом из южной Белоранны, во главе отряда испытанных бойцов сколотил собственное войско и захватил себе земли на северо-западе Энгоарда.

В деревеньке рядом с заброшенным замком Беорн жители каждую ночь с ужасом вслушивались в волчий вой. Часть мужчин ушла на войну, вступив в разные армии. Остались менее воинственные, те, кому привычная жизнь дороже мнимых приключений и наживы. Им приходилось терпеливо сносить набеги многочисленных заготовительных отрядов. Деревня находилась как раз между двумя большими лагерями: в одном стояла армия Барвека, в другом – Черный Йелле. Они не вели между собой боев, но и уходить не собирались. От такого соседства в крестьянских дворах почти не осталось живности и съестных припасов. В огородах росло только то, что еще совсем не вызрело – капуста, брюква и свекла. Даже траву с лугов скашивали и увозили на потребу солдатским коням… Крестьяне жили, в основном, рыбалкой и охотой, словно какие-то дикари, и с ужасом ждали грядущей зимы.

Хак, покинув отступающую армию Ргола, поселился у двоюродной тетки-старухи. Первое время он сильно переживал, но потом заботы заставили его перестать думать о прошлом. Зятя тетки прошлой весной загрызли какие-то залетные демоны, так что сестра Хака осталась вдовой – одна с пятью детьми. Вернувшийся братец оказался как нельзя кстати. Правда, поначалу он был скорее обузой, потому что за время своих путешествий совершенно забыл, как работать по хозяйству в деревне. Однако, с тех пор хозяйство это значительно сократилось. Главной заботой Хака стала добыча пищи в лесу и на реке, а уж это он умел, как следует. Прекрасный заговоренный арбалет – подарок сгинувшего Хозяина – помогал никогда не возвращаться домой пустым. Семья была сыта и довольна, а Хак, по большой своей доброте, угощал еще и всех соседей. Женщины, обделенные лаской ушедших на войну мужей, частенько зазывали его в гости, где Хак оставался до утра. Неосознанно он хотел отвлечься от тех снов, что снились ему, когда он спал один. Словно они с Хозяином снова путешествуют вдвоем по миру и он, Хак, отчаянно счастлив, потому что они едут к далекому прекрасному морю, на берегу которого ждут его родители. По утрам в таких случаях Хак просыпался с мокрым от слез лицом.

… То утро было росистым и туманным. Плотная белесая завеса укрывала деревню от лучей встающего солнца и посторонних звуков, погружая в нереальную, тягучую тишину. Даже редкие крики петухов казались далекими, глухими и слабыми. Хак проснулся, потому что собирался пойти на рыбалку, и вышел на двор. Кругом было серо: что творилось за забором, разглядеть было нельзя. Из тумана проглядывали только подгнивший бок сарая и пустая стайка, из которой до сих пор сильно воняло куриным пометом. Хак немного постоял, осторожно растирая больную руку, давным-давно, еще на далеком юге прокушенную гигантской змеей. Туман холодил, вгоняя привыкшее к теплу постели тело в дрожь. Хак поплотнее закутался в кафтан с меховой подбивкой и побрел к уборной. Сделав дело, он так же медленно вернулся к крыльцу, по пути раздумывая, идти за рыбой или снова лечь спать? Вдруг в промежутке между сараем и стеной дома, в серой туманной пелене сгустилась тень. По теперешним временам мало ли кто мог прятаться вот так, в укромных уголках, в предрассветных сумерках, когда все приличные люди спят. Грабитель, дезертир, а то и демон! Хак, заворчав почти по-собачьи, прянул к сеням, где стояли вилы и лежал на полке топор.

– Пошел прочь! – угрожающе прикрикнул он. – А не то я выбью из тебя требуху!

Незнакомец не шелохнулся. Хаку же было все равно – он нырнул в сени и вернулся, сжимая в руках толстую палку, из которой надо было выстругать черенок. И снова темная фигура не сделала попыток убегать или нападать. Вместо этого, из тумана донесся легкий смех. Хак остановился в нерешительности на последней ступеньке и покрепче сжал свое оружие. Незнакомец медленно, безо всякой опаски, выступил из темной щели туда, где первые, робкие розовые лучи солнца с трудом пронзали туман и разгоняли сумрак. С ног до головы тело человека укрывал плотный и просторный коричневый плащ из грубой мешковины, с куском веревки вместо подпояски. Из-под капюшона, сдвинутого назад, на Хака смотрели знакомые, молодые и пронзительные глаза. Те самые, которые он видел во сне, столько раз за прошедший месяц! С оханьем дуралей выпустил палку и бросился к Хозяину. Кто-то другой на его месте мог испугаться, припомнить, что хозяин превратился в жуткого, синего мертвеца и решить, что перед ним призрак или злой демон, но для Хака все это было слишком сложно. Он видел вернувшегося господина и радовался этому неожиданному возвращению. Упав на колени, Хак обнял его ноги и радостно прижался к ним, что было сил.

– Так-то ты встречаешь меня? – тихонько усмехнулся Сорген и погладил Хака по голове. – Эх, приятель! Пускай моя требуха побудет пока внутри брюха.

– Хы.. хы… хозяин! – только и смог пролепетать слуга. Он несколько раз стукнулся лбом в бедро Соргена и отшатнулся, запрокидывая голову. – Простите меня, простите! Как я мог не узнать вас?

Сорген ухватил слугу за плечи и заставил подняться на ноги. Быстро оглянувшись по сторонам, он увлек его за собой – обратно в темную щель между стенами. Лицо Хака было мокрым от слез, которые он, словно ребенок, размазывал по щекам кулаками.

– Успокойся! Я снова с тобой, и я снова такой, каким был раньше… Впрочем, для тебя, видно, большой разницы не было…

– Снова! Снова! – как эхо, повторял Хак. – Я знал, господин, что все так и будет. Мы снова поедем по дорогам на конях, далеко-далеко, без остановки! Так, как раньше!

– Постой! – Сорген встряхнул слугу, заставляя его прервать поток слов. – Я вернулся, чтобы попрощаться с тобой… Увы, нам некуда больше с тобой ехать. Все кончено – прежней жизни уже не будет!

– Как же так?

– Все когда-нибудь кончается, – Сорген сурово покачал головой, убеждая Хака в правоте своих слов твердым взглядом. Слуга снова всхлипнул – покорно и тихо. – Ты здесь неплохо устроился, правда? Живи так и дальше. Постепенно ты забудешь про наши скитания, забудешь про меня. Вот только до того ты должен помочь мне в самый последний раз.

– Да, господин! – сдавленно пробормотал Хак. Сгорбившись, он стоял у самой стены, привалившись к ней, словно без этой поддержки мог бы упасть. Столько потрясений разом свалились на его несчастную глупую голову! Возвращение хозяина и страшное известие, что он не собирается взять его с собой… Еще раз всхлипнув, Хак добавил: – Я помогу вам, господин! Обязательно!

– Да, да, – нетерпеливо подхватил Сорген. – Только на этот раз от тебя потребуется нечто большее, чем все, что ты делал до сих пор. Справишься ли ты?

– Я буду стараться! – оттого, что ему предстояло нечто трудное и необычное, Хак немного воспрянул духом и одновременно испугался.

Отпустив плечи слуги, Сорген немного отстранился от него и посмотрел в глаза – серьезно и пристально, так, как никогда не смотрел. Щеки хозяина пылали, губы слегка дрожали. Увидев это, Хак испугался еще больше.

– Самое главное, – зашептал колдун, – заключается в том, что ты должен очень сильно поверить в то, что у тебя все получится. И очень сильно желать помочь мне! Злые люди наложили на меня страшные чары. Теперь только ты можешь освободить от них.

– Я буду стараться, – заверил Хак. Ради того, чтобы помочь любимому хозяину, пускай он и не хочет забрать бедного глупца с собой, слуга был готов расшибиться в лепешку, победить любые страхи.

– Тогда слушай внимательно: тебе придется запомнить много странных непонятных слов, которые следует повторять без подсказок и без запинки. Тебе придется представить, что мы играем в игру. Мы притворимся, будто не я твой господин, а наоборот, ты – мой. Ясно?

– Я? – Хак почувствовал, что голова его идет кругом. – Так ведь не бывает, чтобы Хак был господином Господина!

– Это ненадолго – только до тех пор, пока ты говоришь слова. Недолго и не страшно! Ты должен представить, должен справиться! Без этого я обречен на гибель.

– Ги-ибель? – от ужаса Хак стал заикаться. Смерть Хозяина! Что может быть страшнее! Один раз он уже умер и стал после этого очень, очень гадким. Забыл Хака и бросил его одного… В голове у дурня все перемешалось, но скоро он смог очистить свой куцый разум и уяснить одно: нужно постараться. Он должен сыграть с Хозяином в игру. Он должен помочь ему во что бы то ни стало. Собравши в кулак все способности, Хак стал слушать слова, которым Хозяин учил его.

– Девлик, кил они толас нера: меррек кула, сетта да тангами!. Девлик, твой повелитель приказывает тебе: убивай всякого, назвавшего твое имя!

К счастью, от него не требовалось понимать слова языка, более древнего, чем тайный язык Черных. Повинуясь магическим звукам, волшебные энергии сами должны были потечь в нужном направлении, поворачивая жернова заклятия, наложенного на Соргена при вступлении в Теракет Таце. Он провел много времени, составляя эту фразу, но до сих пор не был уверен, сработает ли она?

Для верности колдун повторил все слова несколько раз. В конце концов, неужели Хак настолько глуп, что не в силах запомнить десять простых, коротких слов? Сам слуга был бледен, как мел, и постоянно шевелил губами, повторяя заклинание про себя. Наконец он сказал, что готов.

– Начинай! – велел Сорген, вытирая вспотевший лоб. Сдерживая рвущееся из груди дыхание, он внутренне сжался. Хак набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул:

– Девлик!

В тот же момент они словно поменялись местами: согнувшись в три погибели, Сорген опустился на колени в позе полного послушания и покорности.

– Слушаю, повелитель! – прошептал колдун. Ошарашенный Хак замер, глядя на него сверху вниз и прижал ладони к щекам. Из его раззявленного рта больше не вылетело ни звука. Несмотря на все предупреждения, его слабый разум был слишком поражен увиденным. Согбенный хозяин у его ног! Нет! Невозможно! Через мгновение Хак уже протянул руки, чтобы исправить положение, но в это время с небес подул легкий ветер, разметавший туман и позволивший солнечному лучу, еще слабому и пологому, вонзиться в стену сарая рядом с застывшим Соргеном. Следом за ним между слугой и хозяином, обменявшимися ролями, проплыл прозрачный силуэт, больше похожий на еще один клок тумана. Хак смотрел на него, как завороженный. Это была девушка, легкая и прозрачная, но тем не менее, такая реальная! Дурень поднял руку, пытаясь прикоснуться к ней, и вдруг понял, что лицо у Призрака как две капли воды похоже на лицо его любимого хозяина! Хозяина, которого он должен спасти!

– Не останавливайся, Хак, умоляю тебя! – прошелестело призрачное существо, витая вокруг скорчившегося на коленях, беспомощного и неподвижного Соргена. – Говори дальше, иначе твоему господину придется очень худо.

Совершенно сбитый с толку, Хак снова заплакал. Он ничего не понимал в происходящем и к тому же позабыл слова.

– Кил они талас нера! – прошептал Призрак. Как сомнамбула, Хак послушно повторил каждое слово, звук в звук. – Меррек кула, сетта да тангами…

– Да будет так, повелитель! – воскликнул Сорген, легко поднимаясь на ноги. Казалось, на миг весь мир осветился ярким солнцем, воссиявшим у него на груди. Хак моргал, потому что слезы застилали ему взгляд. – Но тебе, мой повелитель, лучше позабыть сказанные тобой слова, мое имя и меня самого.

– Хозяин, мне так жаль, что вы уходите! – жалобно сказал Хак, не слыша речей странно изменившегося господина. Кажется, он продолжал играть в игру. – Не надо больше называть меня повелителем! Я Хак! Я ваш слуга!

– Как скажешь, Хак. Я не стану называть тебя повелителем. Однако я должен уйти, понимаешь? Нет, тебе не понять. Я больше никогда не смогу быть тебе господином и отдавать тебе приказы. Точно так же, как не могу быть тебе слугой! Мы должны расстаться.

– Должны… – повторил Хак, оседая на землю. Он не знал, что стоит ему повелеть, Сорген навсегда останется рядом. Увы, к счастью для колдуна, его слуга был слишком туп. Туп и послушен.

– Того, чему суждено случиться, не миновать, – Сорген подошел к Хаку и положил ладонь ему на макушку. Призрачная девушка витала рядом, строго и скорбно глядя на это расставание. – Пусть тебя всю жизнь охраняет чувство моей великой благодарности. Ты только что спас меня от злых чар, от того, что хуже смерти – от опасности случайно быть подчиненным чьей-то злой воле. Спасибо! И прощай, теперь навсегда.

– Прощай! – тихо прошептал Хак. От прикосновения Соргена он постепенно погружался в сон, глубокий и спокойный. Утром тетка нашла его в закутке между стен, свернувшегося калачиком, посапывавшего с блаженной улыбкой на губах. Проснувшись, Хак почувствовал себя счастливым и несчастным одновременно. С тех пор ему больше не снился хозяин. Прекрасное море не ждало его. Но ощущение выполненного долга и гордости за себя глушило тоску, гнездившуюся где-то глубоко внутри.

Отняв руку от головы уснувшего Хака, Сорген легко взмыл в небо и пронзил туман, устилающий землю. Белое, плотное покрывало надежно прятало его от чужих взоров, а золотисто-розовые лучи восходящего солнца омывали, словно волны невиданной реки. Ветер трепал его одежды, ветер сорвал капюшон и развевал прекрасные густые волосы. Застыв, Сорген ждал. Следом за ним, двигаясь по спирали, вверх поднялась призрачная девушка, тонкая и хрупкая, как первый осенний лед на озере. Заняв место точно напротив колдуна, Призрак на мгновение замерла.

– Осталось только одно.

– Последнее, – добавил Сорген.

– То, что вновь сделает тебя настоящим человеком.

– Позволит родиться заново.

– Иди ко мне!

– Навсегда!

– Так, как было суждено!

Закончив разговор, они медленно слились, будто бы в долгом, страстном поцелуе. Призрачная плоть погрузилась в тело Соргена, чтобы остаться там навек. Вздрогнув, Сорген закрыл глаза.

Когда он открыл их, то к нему вернулась потерянная душа и давно забытое имя.

Дальвиг.

Человек, свободный от прошлого, но запомнивший все свои ошибки.

Дитя Перворожденного света.

1995, 12.11.2003-23.07.2004

Словарь

Агрин – зовет

Аннорерт – видеть

Ат – и

Барер – невидимый

Баэ – буквы

Безре – хозяин

Ва – ты

Ван – тебе

Верирел – благоухай

Гамер – человек

Гертессел – клянусь

Дайнел – отправь

Два – они

Дван – им

Двар – вам

Дегас – стрела

Дезас – чары

Демон – и так ясно

Деравер – великий

Занзир – все, что связано со смертью (мертвец, посмертная магия, сама смерть) у Белых

Заргел – ослепни.

Инда – до, к, в

Инги – магический пестик

Инрарем – сотворенные

Итранем – заблудшие

Кайнел – выплесни

Каргел – прыгайте

Кем – кто

Керунел – рассыпься

Киммиз – вдаль

Край – как

Лаутир – удача

Лидерел – приди

Лимери-кайти – волшебная кукла, имитация, призванная заменить собой какой-то предмет или существо

Лимеро – волшебная личина, чары, искажающие внешний вид и т. п.

Ма – я

Ман – мне, меня

Матин – магия

Мел – мой

Мерите – залог

Мидул – ночь

Минэер – обращенный

Нам – свой

Нелисгар – прожигатель

Непартин – разрушит

Озгердар – через

Олейз – неосязаемая обычными чувствами магическая энергия, которая пронизывает мир.

Омнари – верность

Орман – брат

Ормани – братья

Оро – глина

Ортан – закладка

Паде – камень

Патирел – исчезни

Пейтарел – покажи

Пексел – дай, даю

Перку – крепче

Пьечер – мягкий

Ретел – рви

Рэмлайн – мощь

Сарин – будет

Сибирел – прими

Синрел – сохрани

Соврафел – порази

Соврел – рази

Сьертел – пронзай

Такоп – голова

Темданел – слушай

Тетериэ – тучи

Тиннили – все, что связано с жизнью на языке Белых

Требирел – гори.

Требис – огонь

Троганес – приветствие.

Туарсен – враг, чужак

Туосдарел – спаси

Турру – сила

Тьеса – рука

Удеддер – ненасытный

Унарго – сало

Фаскел – желаю

Хоранел – развей, развейтесь

Чарет – смерть

Чаретел – умри

Чаретер – мертвый

Шойт – дождь

Эзмеде – море

Эзо – воздух

Эндарел – помоги

Эоноро – страдания

Эррегет – ущелье

Эркадел – стань

Эсдайел – успокойся

1

Селер орман – «младший брат», термин неофициальной иерархии Теракет Таце. Кроме того, были «средние братья» (годер орман), «старшие братья» (десер орман) и «отцы» (тармот – Черные старцы).

2

Дерел – иди

3

Дейре – спасибо

4

Меннер орман – достойный брат. Самое почтительное обращение среди Черных; в устах Старцев – неофициально возвышающее до второй ступени во всей Теракет Таце, сразу после них самих.

5

Тармоти (черн.) – отцы

6

В древности, до изобретения волшебных дудочек, для перемещений на большие расстояния и для связи между колдунами служили особые заклинания. Поэтому, лучшим способом лишить колдуна общения с друзьями или способности быстро оказаться подальше от опасности считалось зашивание ртов. Так колдун не мог сам вызвать помощника, не мог и откликнуться на зов. Смысл высказывания Хойрады – удивление тому факту, что идущие на помощь войску Черных колдуны не используют дудочек.

7

Тиннили занзир – живой мертвец (язык Белых)