- Хорошо, - согласился Степанов, - только я делами про алиментщиков не занимаюсь. Если захотите, потом можете пройти со мной в отделение и у дежурного написать заявление. Либо по розыску вашего мужа, либо по другим обстоятельствам.
      Место было по пути на работу и через пять минут женщина уже звонила в железную дверь. На звонок долго никто не подходил, а затем низкий голос из-за двери спросил:
      - Кто там?
      - Это Гульнара, жена Бакирова. Я приехала к нему из Грозного. Позовите мужа.
      Дверь открылась, но вместо незадачливого супруга на Степанова смотрел черный ствол автомата, и несколько человек в масках. Не успел Степанов что-либо сказать, как сзади его ударили чем-то тяжёлым по голове и быстро затащили в квартиру.
 
      Пришёл в себя он уже в камере, где на него смотрел офицер в форме майора внутренних войск.
      - Я могу узнать, за что меня задержали? - спросил Степанов, понемногу приходя в себя.
      - Такой мрази, как ты, я бы не отвечал, но, к сожалению, обязан. Ты обвиняешься в предательстве родины, органов и пособничеству террористам.
      - А вы кто будете?
      - Я старший следователь военной прокуратуры. И советую сразу не тянуть резину и сдать всех своих сообщников.
      - Это какая-то ошибка, - возразил Степанов, - я простой следователь. Работаю в N-ом ОВД.
      - Это всё нам известно. Но зачем простому следователю в кабинете держать вахобитскую литературу? Зачем простому следователю три килограмма взрывчатки и запалы от гранат?
      - Вы правы, - согласился Степанов, - следователю это ни к чему. Это не моё, возможно, подбросили?
      - Возможно? Кстати, ваших пальчиков на изъятых вещдоках мы не нашли. И это не удивительно - ведь вы обучены, как скрывать улики. Так вот и первый вопрос: кому вы должны были передать взрывчатку и книги?
      - Я ещё раз повторяю, это ошибка.
      - Ошибки быть не может, - хладнокровно заявил следователь, буравя Степанова злым взглядом, - на вас есть обширные показания. Если хотите точно знать, то вас сдали два боевика. Мы их взяли в горах три дня назад, и они раскололись. Откуда, по-вашему, боевикам из двух разных групп известны ваша фамилия, должность, место жительства, если вы простой следователь? И, наконец, как мог простой следователь заявиться на квартиру, где боевики готовили акцию, и ещё правильно назвать пароль? Так что я сейчас пойду, а вы до утра хорошенько подумайте, Степанов.
      - Позвольте, меня же ждут на работе, да и жене, ребёнку я должен хоть что-то сообщить? - заволновался Степанов.
      - А детям, которых твои сообщники взорвали спящих в доме, кто-либо сообщал? Сиди здесь и думай, как нам быстрее обезвредить твоих подельников. Понятно?
 
      Степанов за ночь попытался обдумать стратегию своей защиты. Он уже понимал, что следователь сказал ему далеко не всё. Видимо, у него имелись ещё какие-то показания или косвенные улики. То, что прямых нет, Степанов не сомневался. Но утром к нему пришёл не следователь, а адвокат.
      - Здравствуйте. Я ознакомился с вашим делом. Ну и нахлобучили они на вас - прямо таки всё, что могли.
      - Это какая-то ошибка, - продолжал настаивать Степанов.
      - Разумеется, ошибка. Иначе и быть не может. Они считают вас руководителем подпольной ячейки.
      - Чего, чего?
      - Вот и я просмотрел материалы дела - абсолютная глупость. Мы всё это легко отметём. Другое дело - халатность, повлекшая за собой пособничество, тут уж, извините, вам четко светит от двух до пяти. Но если похлопотать, то можно обеспечить мягкий режим и исправительное заведение для бывших сотрудников. Сами понимаете, в тюрьмах к бывшим отношение не лучшее.
      - И это всё, на что вы способны?
      - К сожалению, да. Адвокаты не волшебники, а только посредники в отношениях между клиентом и законом. Давайте обсудим вопрос гонорара. Я, знаете ли, люблю и специализируюсь на делах сотрудников МВД. Всегда очень серьёзные и толковые клиенты, им многое объяснять не надо.
      - Я вас вынужден разочаровать, - с грустной усмешкой проговорил Степанов, - Я ни в чём не виноват и хочу добиваться справедливости. А потом, я когда служил - не брал. У меня нет дорогих машин, квартир. Так что мне нечем вам платить.
      - Жаль, что так вышло, - адвокат задумался, - Как жаль, что у вас нет какого-нибудь неофициального профсоюза или фонда. Как это не парадоксально, но на сто случаев, всегда встречается кто-нибудь, как вы.
      - Ну так подскажите министру внутренних дел, чтобы создал такой фонд, - съязвил Степанов.
      - Как вы это себе представляете? Отказные деньги - 15%, за возбуждение дела 10% и так далее, - адвокат рассмеялся. - А может ввести подушный налог, как в Великобритании? Нет! Чтобы милицейская братия, добровольно отчисляла с трудом и слезами вымученные доллары в фонд? До такого уровня самосознание масс ещё не доросло. Но вы, не побрезгуйте, и примите мой совет - защищайтесь на процессе сами. Иначе наши бесплатные адвокаты всё перепутают и переврут.
      - А небольшую просьбу вы выполнить сможете?
      - Смотря какую? Адвокат постоянно ограничен законом и, как в нашем случае, средствами.
      - Это не дорого. Сообщите жене, что со мной всё в порядке и я скоро выйду. Вот её телефон.
      - Я непременно ей сообщу. Только на счет скорого выхода, вы заблуждаетесь.
 
      Адвокат оказался прав. Два месяца следствия пролетели тягуче неприятно. Морально Степанов держался неплохо, но вот плечо, ужаленное стеклянным демоном, постоянно о себе напоминало. Перед самим судом, боль стала настолько сильной, что всю ночь он не спал. А надо было бы, так как защищать себя Степанов решил сам.
      Суд, как оказалось, и вовсе прошёл без сложностей. Обвинений в явном участии ему даже не предъявили, зато в отношении преступной халатности и, как указал прокурор, явной и очевидной замешанности в террористической деятельности, Степанова осудили на четыре года общего режима и, разумеется, увольнения из органов без пенсии и без всего. А ещё через месяц Степанов был этапирован в колонию. Начальник колонии, пожилой подполковник, посмотрел документы, выслушал короткий рассказ Степанова и не стал спорить:
      - Может это и правда, что тебя круто подставили? Слухи разные ходят, кто его знает. Но закон, он и в Африке, закон. Будешь хорошо себя вести, через пару лет попробую подать тебя на амнистию.
 
      Дней десять Степанов привыкал к лагерному режиму. Тюрьма никогда не была сладким местом, а уж в России она сладкой никогда не была. Блатные его не трогали, видимо опасались крепкого сложения и не хотели неприятностей. Только вот плечо постоянно ныло и даже стало немного опухать.
      Однако ночью его вызвали из барака, сказав, что с ним хочет говорить какой-то большой человек. Степанов не стал воображать, а спокойно вышел в сопровождении двух заключённых. Остановились они у медпункта, где горел свет. Парни жестом предложили Степанову войти, а сами остались снаружи. За столом где днем сидел фельдшер, его ожидал старик, в такой же как и все арестантской одежде, весь седой. В лагерной столовой он приметил этого человека, потому что тот всегда сидел за отдельным столиком. А если кто-либо предпринимал попытки пристроиться рядом, то несколько крепких парней настойчиво предлагали такому пересесть куда-нибудь. Степанов, как ему показалось, раньше уже где-то встречал этого человека, но даже его тренированная милицейская память ничего не подсказала.
      - Здравствуй, сынок, - приветствовал его старик.
      - Здравствуй отец.
      - У всех у нас один отец, Царь небесный, - старик с любопытством осматривал Степанова.
      - Я не в том смысле, - поправился Степанов, - Я имел в виду, что вы значительно старше меня.
      - Это смотря как считать, - загадочно улыбнулся старик. - Я не очень то верю, что ты, бывший мент, связался с террористами. Ты, скорее всего, кому-то очень сильно мешал. Вот тебя и убрали. Кому мешал? Думай!
      Старик удивительно строго и властно посмотрел на Степанова. Казалось, что его взгляд приникает куда-то вглубь сознания, ворошит прошлые воспоминания. Почему-то вспомнился стеклянный демон, снова больно заныло плечо, упрямый мальчишка по имени Генрих, деньги его отца, потом дочка с обновками, жена. Затем капитан, новый начальник отдела, генерал какой-то и ещё странные и не знакомые Степанову лица мужчин с бородами.
      - Не должен бы я деньги брать, - сообразил Степанов, - вот за это и сижу.
      - Если тебя послушать, то всей милиции сидеть надо лет по триста, каждому.
      - Они же простые люди, а я рыцарь света. Я не должен был стяжательством заниматься.
      - Как плечо? - неожиданно спросил старик, - Не беспокоит?
      - Ноет, особенно на восходе и на закате.
      - Ну-ка ложись, я тебя осмотрю, - предложил старик.
      Степанов снял одежду и лег на кушетку. Старик некоторое время водил руками над плечом Степанова, затем сильно надавил одной рукой на грудь, а второй, в которой оказались хирургические ножницы, проткнул плечо Степанова и, как ему показалось, что-то там зацепил. Степанов от боли попробовал дернуться, но могучая рука сильно прижала его к кушетке. Послышался хруст, словно старик выдергивал из человека какую-то часть. Степанов закричал от боли и неожиданности, а старик уже выдернул щипцы с каким-то острым шипом, бросил его на землю и яростно затоптал ногами.
      - Всё, мой хороший, все! Теперь боль отпустит и рана до утра заживёт. И беды твои пройдут. Глубоко же он тебе иглу загнал.
      - Как же я не заметил?
      - А ты и не мог её видеть.
      - Кажется отпускает, спасибо тебе.
      - Спасибо мало, ты прошение пиши.
      - Какое ещё прошение?
      - Как какое? Пиши прямо президенту, что посадили тебя напрасно, что невиновен и всё такое. Честно напиши.
      - Ты что, думаешь, это поможет?
      - Как знать? Может и поможет, - улыбнулся старик, - А потом, ты ведь сам слышал: "За игольчатым придёт черный. Он многократно опасней. Он уже перестал бояться солнечного света и скоро обретёт полноценный разум и тело. Если он ещё и захватит власть - понадобятся большие усилия, чтобы его нейтрализовать. Его надо обезвредить и надо торопиться. Так что не тяни с бумагой-то.
 

* * *

      Капитан мог быть собой доволен. При захвате гаражей нашлось два угнанных мерина, как и обещали, их оставили. На один хозяин так и не нашёлся и его передали на реализацию "своей" фирме, а за вторую машину банкир отвалил почти шесть кусков. Это было приятно. А вот со строителями всё получилось ещё интересней. Капитан провел решительные переговоры и для ускорения расследования ему пообещали в два раза больше, чем он даже мог рассчитывать. Доверить такую сумму кому-то постороннему было бы идиотизмом и он решил поехать сам. "Ну и что, что это другой конец Москвы, - рассуждал капитан, - лениться мне ещё рано, а риск благородное дело. И тем более такой риск абсолютно оправдан. Больше риска будет если доверить получение денег кому-то другому". Строители отвалили сполна, полный кейс денег, и ещё кофе угостили. "Ну и пусть этот козёл с генеральскими погонами теперь думает, что он получил только часть. Кто работает - тот и должен получать львиную долю" - рассуждал капитан.
      Возле кинотеатра, перед въездом на кольцо, какой-то трактор загородил дорогу. "Вот козёл неуклюжий, - про себя ругнулся капитан, - сейчас я ему всыплю" и вышел из машины. Тракторист, завидев офицера в милицейской форме, сразу как-то сник и замялся. Но не успел капитан даже что-либо сказать, как двое парней живо заломали руки за спину, бросили на капот его же новенькой десятки.
      - Вы кто такие, козлы! Вы хоть понимаете, на кого наехали? Я же при исполнении!
      - Служба внутренней безопасности МВД, - представился подошедший тракторист. - Прошу сдать документы и оружие. Это ваши деньги? - он показал на кейс.
 
      Ночью в камеру следственного изолятора, где сидел подавленный обстоятельствами капитан, тихо вошёл знакомый генерал.
      - Товарищ генерал, тут какое-то недоразумение.
      - Мне всё известно. Жаль, что я в тебе ошибся.
      - Как ошибся? - капитан посмотрел загнанным волком на своего недавнего начальника. - Так я же могу...
      - Не можешь! - перебил его генерал. - Ты уже ничего не можешь. А если будешь много говорить, то можешь и не дожить до суда. Но одно ты всё таки можешь, это просить меня, чтобы я посоветовал тебе хорошего адвоката.
      - Я понял, - капитан задумался, - А в чем была моя ошибка, где я прокололся?
      - С басурманами ты напрасно связался. Я ж тебе сказал, когда начинать работать по гаражам, а ты дал им увезти почти все машины в Чечню.
      - Был такой грех. Бес попутал, товарищ генерал. Всё ведь из-за этого блаженного.
      - Дурак ты, и в этом главная ошибка. Не надо было тебе трогать этого парня, блаженного. Он из другого теста, чем мы.
 
      Генерал ушёл, а капитан некоторое время мрачно сидел сохраняя молчание, потом не выдержал и во всю мощь своих легких закричал:
      - Ишь ты, как мы теперь заговорили? Блаженный, он значит, из другого теста?! А сам-то - одна сплошная человеческая справедливость в лампасах. Выходит, что только я один - из дерьма?
      И ему никто не возразил.
 
      День битвы
 
      Вопреки ожиданиям Степанова, уже через месяц его "прошение" вернулось с постановлением Верховного суда о снятии всех обвинений, восстановлении в прежней должности и звании и даже выплате денежного довольствия за срок вынужденного бездействия на службе. Что стало тому причиной, то ли показания бывшего капитана, начальника отделения, или что-то другое - неизвестно. Но Степанов получил новенькие документы, форму и даже деньги на проезд до Москвы. Кроме того, уже в отделении, куда он прибыл сразу с вокзала, его ждала вторая радостная весть. Он представлен к государственной награде, медали "За отвагу на пожаре", наверное, в качестве морально компенсации, а поводом к тому послужили странные события в уже несуществующем, когда-то пустом доме. Но и это было ещё не всё. Блага сыпались на Степанова, словно из рога изобилия. Оказалось, что он включен в список из десяти офицеров МВД, которым награды будет вручать лично президент, да ещё и в Кремле. Ходили слухи, что вместе с наградами будет солидная денежная премия, но сумму никто точно не знал. Во всяком случае, так ему объявил новый начальник отделения, ходивший при старом капитане-неудачнике в замах.
      После такой хорошей встречи Степанов поспешил домой, тем более что жена уже несколько раз звонила, ожидая своего неожиданно реабилитированного супруга, словно с фронта. На улице моросил мелкий дождик. Осень была в самом мокром сезоне. "Вот так и лета не увидел, - грустно задумался Степанов, - А ведь хотел впервые за пять лет службы взять отпуск летом и свозить жену и дочку к морю".
      Взгляд Степанова заметил уже готовую наполниться большую лужу у второго подъезда. Сток воды в коллектор оказался забит нападавшей с деревьев листвой. Как всегда возле мусорных баков ковырялся дворник:
      - Ты бы убрал листья, Петрович, а то к ночи лужа по колено будет.
      - Будет исполнено, товарищ старший лейтенант, - бодро отрапортовал дворник, продолжая невозмутимо что-то делать возле мусорных баков.
      Когда Степанов вошёл в подъезд дома, дворник себе под нос пробурчал "Тоже мне, раскомандовался. Нет у меня такого задания на сегодня"...
 
      Утром, когда Степанов проснулся, жена уже была на ногах. С пяти утра она добросовестно приводила в порядок парадную форму. Как ни как, а надо ехать в Кремль, к самому президенту. А парадную форму муж не надевал с тех пор как окончил институт. Вот на выпуске один раз одел и больше не одевал. За работой она напевала какую-то ласковую песенку. Степанов незаметно подошёл и залюбовался ею. Она, похоже, заметила, но пока виду не подаёт - "Ей, наверное, приятно, как я на неё смотрю" - подумал Степанов и обнял жену.
      - Я же люблю тебя безумно, Степанов. Просто безумно. Даже не знаю, за что я тебя так люблю?
      - И я тебя люблю. Когда я там был, я чаще всего о тебе думал, - признался Степанов.
      - А я думала, что ты и там продолжал ловить своих демонов и бесов или как их там называют.
      - Там то ловить никого не надо. Все уже и так пойманы.
      - А ты знаешь, пока тебя не было, приезжал банкир. Фамилия, кажется, Кофман, точно не помню, на холодильнике его визитка лежит. Он сказал, что знает, что с тобой случилось, и назначил нам пенсию. Сказал, что платить будет пока ты не вернёшься.
      - Неужели, - удивился Степанов, - Вот бы никогда не подумал. И большая ли пенсия?
      - Не очень. Как у майора милиции зарплата. Он так и сказал.
      - Вот видишь, выходит с точки зрения отдельных граждан, меня надо сразу повысить в звании на две ступени, - пошутил Степанов.
      - Лучше бы министр внутренних дел тебя повысил. А мнение простых граждан не учитывается.
      - Не скажи. Вот тебе наглядный пример, с пенсией, когда человек исправляет то, что недорабатывает министр..
 
      На углу фабричной улицы и проспекта возле сияющего в парадной форме Степанова остановился дорогой черный мерседес и знакомый голос его окликнул:
      - Товарищ милиционер! Не узнаете, это я Кофман, директор банка "Созвездие".
      - Как же, узнаю. Как дела у Генриха?
      - Отлично. После ваших с ним приключений он сильно переменился. Правда, поступил не туда, куда я хотел. Я думал из него финансиста сделать, а он сам решил и сдал экзамены в медицинский. Перестал вечерами с пьяным молодняком водиться. В общем, спасибо вам за сына.
      - Вы меня очень обрадовали, - улыбнулся Степанов, - А вам огромное спасибо за помощь семье.
      - Только не говорите мне, что сейчас эту помощь надо прекратить! - предупреждающе произнес Кофман.
      Степанов немного грустно посмотрел на небо. Осенние тучи на некоторое время раздвинулись и из-за них сверкнуло ещё тёплое солнышко.
      - Вы, наверное, правы, не буду говорить, - произнес Степанов и, крепко пожав руку банкиру, шагнул в метро.

* * *

      Степанов впервые был в Кремле. Вот так бывает - хоть и живёшь в Москве, а вот даже на экскурсию сходить не удалось. В зале торжественных приёмов от блеска генеральских мундиров ломило глаза, и скромная форма старшего лейтенанта милиции мгновенно потускнела и стала выглядеть даже несколько неуместной. Однако дежурный офицер два раза сверил со списком присутствующих, и всякий раз называл фамилию Степанов. Так, что хоть и неуместно быть старшему лейтенанту среди собрания генералов, но не им сегодня решать.
      Степанову сразу как-то не понравились темные и толстые шторы, закрывающие окна, и вообще, сам зал. "Конечно убранство очень богатое, но всё как-то давит. Даже дышать тяжело. Нелегко же здесь работается людям" - подумал про себя Степанов.
      Наконец вошёл президент. Как всегда, быстрой решительной походкой, а за ним свита из охранников, министров и ещё нескольких важных персон. Степанов вдруг почувствовал, как что-то кольнуло в сердце, как будто бы повеяло холодом и зноем одновременно от кого-то из вошедших. Министры и важные люди расселись в первых рядах, но неприятный холод по-прежнему исходил со стороны президента и его охраны. Степанов насторожился, стал пристально вглядываться в людей и предметы. На первый взгляд всё нормально. Но он чувствовал явное несоответствие пространства, и место прокола было где-то рядом.
      Наконец назвали его фамилию. Степанов встал и четко печатая шаг, как и положено по строевому уставу, подошёл к трибуне. Президент, ему улыбнулся:
      - Награждается старший лейтенант Степанов Степан Степанович, - проговорил кто-то из стоящих неподалеку.
      - А правда, что вы белый рыцарь? - неожиданно спросил президент, - И что ночами мы ловите демонов?
      - Нет, я рыцарь света, - поправил его Степанов.
      - Ну да, рыцарь света. Это мои парни, что-то напутали. А как они выглядят, эти демоны?
      - Их каждый и видит по-своему, - разъяснил Степанов, - но чаще они выглядят как обыкновенные люди.
      - А я, случайно, не демон? - спросил с усмешкой президент.
      - Вы - нет. Но если всё так же будет продолжаться, то у вас скоро вырастут рога.
      - Как это? - удивился президент.
      - Из головы будут торчать две трубы: одна с нефтью, а вторая с газом.
      Президент нахмурился обиженною, затем рассмеялся. Дуновение ветра шевельнуло тяжёлые портьеры, и из окна блеснул солнечный свет, нарисовав красивый узор на дорогом паркете. И вдруг Степанов совершенно отчётливо увидел, что шестой парень, стоящий позади президента, видимо из охраны, почему-то не отбрасывает тени. "Как же это возможно?" - мелькнула мысль. Затем вдруг тень у него появилась, Степанов успокоился, но тут же заметил, что тень перестала существовать у пятого. Ещё через секунду ... у четвертого.
      "Это же он, демон, тёмный демон! - молнией промелькнула мысль, - Точно! Тёмный демон, который уже рвётся к власти. Ах ты, зараза!". Пульс мгновенно подпрыгнул до максимального предела человека. Всё вокруг замедлилось. Степанов видел, как медленно президент открывает рот, как он набирает воздух, что бы что-то сказать. Степанов осознал, что он уже не человек. Теперь организм Степанова представлял собой самую совершенную боевую машину, которую только могло знать человечество. Степанов бесцеремонно оттолкнул президента куда-то в бок, прыгнул ко второму охраннику и сбил тень как раз в тот момент, когда она собиралась закрепиться на новом теле. Раздосадованный демон тут же проявился в виде темного облака, холодного и пахнущего серой. Вместе с демоном пришёл сильный низкий звук. От прикосновения к чужеродной, тёмной материи, Степанову обожгло руки холодом. У любого нормального человека, они бы просто отнялись, но нормальный человек и не мог бы противостоять в одиночку демону такой силы.
      Степанов выхватил меч и сверкающий огонь плазмы рассек демона надвое. Затем он проткнул мечом пространство и образовал воронку. Теперь огромная сила давления разных миров выдавливала демона из этого пространства. Никто и ничто не могло бы удержать его.
 
      Ослепительную вспышку и ужасный нечеловеческий крик низвергаемого в другие пространства злобного разума услышали все, кто находился в зале. Один из охранников, так и не разобравшись, что же случилось, но чётко видя, что Степанов грубо ударил Президента и затем последовала вспышка, натренированным движением выхватил пистолет и всадил в спину Степанова две пули. Первая вошла под лопатку, пробила аорту и застряла в грудине, а вторая попала в плечо - то самое место, где ещё совсем недавно была игла.
      - Ты что не видел, баран, в кого ты стрелял, - закричал на охранника кто-то из старших офицеров, кто смог хорошо разглядеть произошедшее.
      - Так я же видел всё только со спины, - оправдывался парень
      Боль было очень нестерпимой. Степанов пытался мышечным напряжением грудины хоть как-то сдержать кровь, которая сильным толчками выплёскивалась в легкие. Но главное, что Степанов продолжал удерживать плазмой остатки демона, и погасил меч только тогда, когда убедился, что воронка захлопнулась. Он обессилено упал на пол, мышцы из-за болевого спазма ему больше не повиновались, дышать было невозможно из-за заполненных кровью легких. Это давно знакомое тело, как окончательно поврежденный механизм, начинало отказывать.
      Над ним склонился кто-то и произнёс:
      - Сейчас лейтенант, держись, врачи уже бегут. Мы тебя вытащим.
      - Это уже не важно, - прохрипел Степанов.
      - Как это не важно! Ты же самого президента спас. Все же видели!
      - Не важно это. Надо было убрать демона из вашего мира.
      Сердце старшего лейтенанта милиции Степанова Степана Степановича окончательно остановилось и где-то в маленькой московской квартире, ещё не понимая всего ужаса предстоящего одиночества, испуганно вскрикнула женщина.
 
      День сомнения
 
      Он прошёл сквозь толпы изъязвлённых и изувеченных, ожидающих суда душ. Среди них, бледных и ослабленных, униженных самими собой, он в белоснежных сверкающих доспехах и с могучими крылами за спиной, при небесном оружии выглядел как настоящий ангел. А так и было на самом деле - он и был ангелом и теперь он не спеша шёл к Отцу и Царю небесному для решения своей судьбы и за новым назначением.
      На площади возле Небесных Врат ему встретился старик, они были знакомы, а последний раз встречались в тюрьме. Сейчас, правда, старик выглядел несколько иначе, но он без труда его узнал.
      - Спешишь? - старик первым обратился к нему.
      - Нет, разве можно к нему опоздать?
      - И правильно. Я о тебе уже доложил. Действовал ты решительно, по обстановке. Он, кстати, в хорошем настроении.
      - Спасибо, на добром слове. А деньги эти, которые я у банкира взял?
      - Это ерунда, так и было задумано. Иначе бы, естественным образом ты в зале награждения не оказался.
      - А ты скажи, он же меня обязательно спросит, как ты сам полагаешь? Они не безнадёжны?
      - Кто? Люди?