А тот факт, что в результате человек по имени Мохаммед Абдул Корп лишился жизни... Ну что ж, теперь легко говорить, что он заслуживал этого. Райан заставил себя спрятать это воспоминание в дальний ящик и запереть там. Он извлечет его оттуда через много лет, если поддастся желанию писать мемуары. Но вот все ожило снова, поскольку возникла необходимость опять рисковать жизнями реальных людей. Джек запер в сейф секретные документы и пошел к Овальному кабинету.
      - Иду к боссу, - сказал он агенту Секретной службы в коридоре, ведущем с севера на юг.
      - "Фехтовальщик" к "Десантнику", - произнес агент в микрофон, поскольку для тех, кто охраняли всех в "Доме", они являлись не столько людьми, сколько символами, обозначающими функции, которые ими осуществлялись.
      Но ведь я не символ, хотел закричать Джек. Я - человек, и мне свойственны человеческие чувства, включая сомнения. По пути он миновал еще четырех агентов и заметил, с каким доверием и уважением они смотрят на него, полагая, что ему известно, что следует предпринять, что нужно сказать боссу, словно считая его кем-то более значительным, чем они, и один только Райан знал, что ничем от них не отличается. Он поступил глупо, согласившись исполнять обязанности, влекущие за собой огромную ответственность, намного большую, чем у них, чем ему когда-либо хотелось, вот и все.
      - Не слишком веселая ситуация, правда? - произнес Дарлинг, когда Райан вошел в его кабинет.
      - Да, не слишком. - Джек опустился в кресло. Президент посмотрел на лицо своего советника, словно читая его мысли, и улыбнулся.
      - Значит, так. Я должен посоветовать тебе успокоиться, а ты должен посоветовать мне поступить так же, верно?
      - Трудно прийти к правильному решению, если испытываешь излишнее напряжение, - согласился Райан.
      - Да, за исключением одного. Если ты не испытываешь напряжения, значит, решение не такое уж важное и его не обязательно принимать на самом высоком уровне. А вот трудные решения принимаются здесь. Многие говорили об этом, заметил Дарлинг. Райан вдруг понял, насколько великодушно такое замечание, потому что оно сразу сняло с него часть ответственности, напомнив, что он всего лишь дает советы президенту, а принимает решения уже не он. В человеке, сидящем напротив него, за старинным дубовым столом, ощущалось подлинное величие. Джек подумал о колоссальном бремени ответственности, лежащем на плечах этого человека, и это изумило его - если не изумило, то напомнило по крайней мере о том, что необходимо предпринять.
      - Итак, что теперь?
      - Мне требуется ваше согласие. - Райан объяснил суть предложений Головко первого, сделанного, в Москве, и второго, сделанного по телефону всего несколько часов назад, а также того, что они влекут за собой.
      - В результате мы сможем получить более широкую картину происходящего? спросил Дарлинг.
      - Пожалуй, хотя наши возможности весьма ограничены.
      - И что вы хотите от меня?
      - Такое решение всегда принимается на вашем уровне, - сообщил ему Райан.
      - А почему я должен...
      - Сэр, мы раскрываем как личности наших агентов, так и методы действий. Пожалуй, если рассуждать формально, вам не обязательно принимать решение по этому вопросу, но вы все равно должны быть в курсе событий.
      - Вы советуете принять предложение русских. - Это был не вопрос, а скорее констатация факта.
      - Да, сэр.
      - А мы можем доверять им?
      - Речь идет не о доверии, господин президент. В данном случае наши интересы и возможности совпадают и к тому же возникает потенциальная возможность шантажа.
      - Соглашайтесь, - без колебаний ответил президент. Может быть, это показывало, насколько он доверяет ему, подумал Райан, но таким образом президент снова возложил на него бремя ответственности. Дарлинг несколько секунд помолчал, обдумывая следующий вопрос. - Каковы их намерения, . Джек?
      - Вы имеете в виду японцев? На первый взгляд это трудно объяснить. Мне все время приходит в голову вопрос: зачем им понадобилось топить наши подлодки? Зачем убивать людей? Чтобы достичь желаемой цели, в этом не было необходимости.
      - И почему они поступают так со своим главным торговым партнером? - задал очевидный вопрос Дарлинг. - У нас даже не было возможности обдумать происходящее, правда?
      Райан покачал головой.
      - События нагромождаются одно на другое. Мы даже не знаем того, чего еще не знаем.
      Президент удивленно наклонил голову.
      - Что ты имеешь в виду?
      По лицу Джека пробежала легкая улыбка.
      - Моя жена любит говорить так о своих медицинских проблемах. Нужно знать о том, что же все-таки тебе неизвестно. Необходимо сначала правильно сформулировать вопросы, прежде чём искать ответы.
      - И как же мы делаем это?
      - Люди Мэри-Пэт начали задавать вопросы. Мы изучаем всю информацию, имеющуюся в нашем распоряжении, пытаемся делать выводы из того, что нам уже известно, ищем связь между происшедшими событиями. Можно узнать многое из того, каким образом действует противник и к чему стремится. Но главный вопрос, вызывающий у меня недоумение, - это зачем они потопили наши подводные лодки? Райан посмотрел через окно на памятник Вашингтону - узкий мраморный обелиск, устремленный ввысь. - Причем сделали это таким образом, словно дают нам возможность решать, что случилось. Мы можем заявить, что произошло столкновение или что-то еще...
      - Неужели они полагают, что мы просто закроем глаза на гибель моряков и...
      - Японцы предоставили нам такую возможность. Может быть, они не рассчитывают, что мы воспользуемся ею, но исключать это нельзя. - Райан задумался. - Впрочем, нет. Вряд ли они проявят такое невежество при оценке нашей позиции.
      - Продолжай, - приказал Дарлинг.
      - Мы произвели слишком значительные сокращения на флоте...
      - Говорить об этом сейчас бесполезно, - прозвучал резкий ответ.
      Райан кивнул и поднял руку.
      - Я знаю, слишком поздно думать почему или как. Но главное заключается в том, что они знают об этом. Всем известно, какими силами мы располагаем и чего у нас нет, а после соответствующей подготовки можно оценить наши возможности. После этого противник готовит операцию, исходя из того, что мы можем предпринять и каким образом он сумеет противостоять этому.
      - Да, пожалуй. Продолжай.
      - С исчезновением русской угрозы необходимость в подводных силах фактически исчезла. Это объясняется тем, что подводные лодки пригодны по сути дела для выполнения двух функций. Их тактическая задача - уничтожать подводные лодки противника. Однако в стратегическом отношении их польза ограничена. Они не способны завоевывать господство в море подобно надводным кораблям, не могут демонстрировать военную мощь, не могут перевозить войска и боевое снаряжение из одной точки в другую - а именно в том и заключается морское господство. Джек щелкнул пальцами. - Однако они могут перекрыть морское пространство, а Япония - это островное государство. Значит, она опасается морской блокады. - А может быть, подумал Джек, японцы просто сделали то, что дм под силу. Вывели из строя авианосцы, потому что сделать что-то большее не так-то просто. Или как? Проклятие, все по-прежнему слишком сложно.
      - Значит, мы можем удушить их с помощью подводных лодок? - спросил Дарлинг.
      - Пожалуй. Один раз мы уже сделали это. Правда, сейчас у нас их осталось не так много, всего несколько, и потому японским противолодочным силам действовать намного проще. И все-таки их главный козырь против нашей попытки удушить их морской блокадой - ядерные ракеты. Стратегическому маневру с нашей стороны они противопоставляют свой, в 41-м сделать такое они не могли. И все-таки здесь чего-то не хватает.
      - Причины?
      - Может быть, и причины. Но сначала я хочу получить ответ на вопрос, что им нужно от нас? Какова их конечная цель? Именно это, а не почему.
      Райан повернул голову и посмотрел в глаза президента.
      - Сэр, решение начать войну почти никогда не бывает рациональным поступком, предпринятым после разумных размышлений. Первая мировая война, поводом для которой стало то, что один недоумок убил другого, была развязана в результате хитроумных махинаций австрийского министра иностранных дел Леопольда - не помню фамилию, его звали "Польди". Он был искусным закулисным махинатором, но не принял во внимание простой факт - у его страны было слишком мало сил, чтобы добиться поставленных целей. Войну начали Германия и Австро-Венгрия. И обе потерпели поражение. Во время второй мировой войны Япония и Германия выступили против всего остального мира, даже не подумав о том, что противостоящие им страны могут оказаться сильнее. Это особенно относится к Японии, - продолжил Райан, - ведь она даже не планировала победить нас. Подумайте об этом. Гражданская война в Америке, начатая Югом против Севера. Юг потерпел поражение.. Франко-прусская война, начатая Францией. Франция проиграла ее. Почти все войны после Промышленной революции начинались сторонами, оказавшимися в итоге побежденными. Что и требовалось доказать, акт вступления в войну нельзя считать рациональным. Вот почему поиск причины не является столь уж важным, поскольку он изначально может оказаться ошибочным. Мне это даже не приходило в голову, Джек.
      Райан пожал плечами.
      - Есть вещи, которые слишком очевидны для понимания, как сказал сегодня Баз Фидлер.
      - Но если причина не является важной, то и цель тоже не играет особой роли, верно?
      - Нет, цель имеет важное значение, потому что, если нам удастся понять, к чему они стремятся, чего хотят, мы сумеем помешать им достичь желаемого. Именно таким образом мы начинаем побеждать врага. К тому же противник обычно так стремится к достижению поставленной цели, она кажется ему настолько важной, что начинает забывать, что кто-то другой может помешать этому.
      - Словно преступник, решивший ограбить магазин, торгующий спиртным, согласно кивнул Дарлинг. Слова Райана произвели на него большое впечатление.
      - Война является величайшим уголовным преступлением, чем-то вроде вооруженного ограбления, доведенного до крайней степени. И она всегда вызывается жадностью. Нападающая сторона - это всегда нация, стремящаяся отобрать что-то у другой. Победа одерживается в результате того, что вы узнаете, к чему стремятся агрессоры, и ставите преграду на пути к этой цели. Ростки поражения обычно уже заложены в первоначальном стремлении захватить что-то.
      - А как это относится к Японии во время второй мировой войны?
      - Они хотели создать настоящую империю. По сути дела Япония стремилась к тому, чем раньше владели англичане, вот только они опоздали на пару столетий. Японцы не рассчитывали победить нас, просто им хотелось... - Его голос стих, в голове начала оформляться мысль. - Просто хотелось достичь поставленных целей и заставить нас согласиться с этим. Боже... - выдохнул Райан. - Так вот в чем дело! Все повторяется снова. Те же самые методы начала войны. И, может быть, те же самые цели? - произнес он, размышляя вслух.
      Да, конечно, подумал советник по национальной безопасности. Только надо найти это. Если мы сумеем найти.
      - Но сначала нам следует решить свою первостепенную задачу, - напомнил ему президент.
      - Да, я знаю.
      Джордж Уинстон пришел к выводу, что он, подобно старому боевому коню, должен откликнуться на призывный зов труб. Его жена и дети остались в Колорадо, а он находился сейчас в салоне своего "Гольфстрима", глядя на раскинувшиеся внизу огни какого-то города. Наверно, Цинциннати, подумал он, хотя не поинтересовался маршрутом, выбранным летчиками для полета в Ньюарк.
      Причина принятого им решения была отчасти личной. Его состояние изрядно пострадало от событий прошлой пятницы, он потерял несколько сотен миллионов долларов. Характер происшедшего и то, что его деньги были вложены в различные инвестиционные компании, влекло за собой колоссальные убытки, поскольку Уинстон оказался уязвим для всякого вида торговли ценными бумагами на основе компьютерных программ. Однако дело заключалось не только в деньгах. Ну хорошо, сказал он себе, я потерял двести миллионов. Ну и что? У меня осталось огромное состояние, и я всегда могу увеличить его, как и заработал с самого начала. Но больше всего финансиста беспокоил урон, нанесенный всей системе, и в особенности ущерб, причиненный "Коламбус групп". Его дитя понесло колоссальные убытки, и Уинстон, подобно отцу, возвращающемуся к замужней дочери в тяжелое для нее время, понимал, что компания навсегда останется его ребенком. Мне следовало быть там в пятницу, упрекал себя он. Я заметил бы надвигающуюся угрозу и предотвратил бы ее. И уж по крайней мере защитил бы своих вкладчиков. Окончательные результаты торгов еще не поступили, хотя и было уже известно, что ситуация настолько плоха, что почти не поддается осмыслению. Он должен что-то предпринять, должен использовать свой опыт и знания, его советы могут оказаться полезными. Вкладчики по-прежнему остаются его доверителями.
      Перелет в Ньюарк прошел без происшествий. "Гольфстрим" мягко коснулся посадочной дорожки и подрулил к терминалу частной авиации, где его ждал автомобиль. Возле машины стоял один из ведущих сотрудников бывшей компании Уинстона. На нем не было галстука, что в высшей степени необычно для выпускника бизнес-колледжа Уортона.
      Марк Ганг стоял, опершись на крыло, чтобы не упасть. Он не спал уже пятьдесят часов, и машина помогала ему сохранять равновесие, так как у него под ногами, казалось, двигалась земля, а приступы мучительной головной боли можно было измерять по шкале Рихтера. Несмотря на все это, он был рад, что оказался здесь. Если кто-то и сможет разобраться в создавшихся неприятностях, так это его бывший босс. Как только личный реактивный самолет Уинстона замер, он подошел к нему и остановился у трапа.
      - Насколько все плохо? - были первые слова Джорджа Уинстона. Знаменитый финансист и его бывший заместитель поддерживали теплые отношения, но дело прежде всего.
      - Этого мы еще не знаем, - ответил Ганг, сопровождая его к машине.
      - Еще не знаете? - С объяснением пришлось подождать, пока они не сели в автомобиль. Ганг молча передал Уинстону первую страницу "Нью-Йорк тайме".
      - Это действительно соответствует истине? - Уинстон, обладавший искусством скорочтения, быстро закончил две первые колонки и перешел на двадцать первую страницу, где в обрамлении рекламы дамского белья помещалось окончание статьи.
      Дальше Гант ошеломил Уинстона, сообщив ему, что менеджер, назначенный Райзо Яматой, уехал.
      - В пятницу вечером он улетел в Японию. Сказал, что попытается убедить Ямату приехать в Нью-Йорк, чтобы помочь стабилизировать ситуацию. А может, он хочет совершить харакири на глазах босса. Разве поймешь этих гребанных японцев?
      - Так кто же руководит делами теперь, Марк?
      - Никто, - пожал плечами Гант. - Точно так же, как никто сейчас не занимается ничем другим.
      - Черт побери, Марк, но ведь кто-то должен распоряжаться!
      - Нам не оставили никаких указаний, - ответил бывший заместитель. - Его нигде нет - я звонил ему во все гребанные кабинеты и во все гребанные дома. Безрезультатно, Джордж. Он исчез. Все пытаются сейчас найти укрытие. Черт побери, может быть, он уже бросился вниз с самого высокого небоскреба.
      - О'кей, мне нужен кабинет и вся информация, имеющаяся у вас, распорядился Уинстон.
      - Какая информация? - удивился Гант. - У нас нет ничего. Ты ведь помнишь, что рухнула вся система.
      - Зато сохранились документы о сделках, совершенных нашей компанией, правда?
      - Это верно, сохранились компьютерные записи - То есть копии, - поправился Гант. - Оригиналы у ФБР.
      Ганг являлся отличным специалистом, но его страстью была математика. Стоит дать Марку Ганту правильные инструкции, и он станет действовать на биржевом рынке с искусством карточного шулера, держащего в руках меченую колоду. Однако, подобно большинству служащих инвестиционных компаний, ему нужен был человек, который дал бы ему эти указания. Ну что ж, у каждого свой предел возможностей, а Гант, помимо всего прочего, был умным, честным и к тому же знал свои достоинства и недостатки. Он понимал, что может наступить момент, когда надо обратиться за советом. Благодаря этому качеству Гант считался одним из лучших специалистов на бирже.
      Значит, он, должно быть, обратился за указаниями к Ямате и назначенному им менеджеру...
      - Когда все начало рушиться, какие указания ты получил?
      - Указания? - Гант провел рукой по небритому подбородку и покачал головой. - Черт побери, мы из кожи вон лезли, стараясь удержаться на плаву. Если "Депозитори траст" сумеет навести порядок в своей документации, наверняка окажется, что почти все наши активы не пострадали. Я закупил огромное количество акций "Дженерал моторе" и едва ли не все ценные бумаги золотодобывающих предприятий, и...
      - Я не это имею в виду.
      - Он сказал мне - действуй побыстрее. По его команде, слава Богу, нам удалось быстро сбросить акции банков. Можно подумать, что он все предвидел заранее. Мы находились в отличном положении, когда все неожиданно рухнуло. Если бы не панические звонки вкладчиков... Понимаешь, Джордж, наконец это случилось. Мы всегда полагали, что такое возможно, что одновременное изъятие вкладов по телефону 1-800 может произойти, и все-таки... Господи, если бы только люди сохраняли спокойствие. - Глубокий вздох. - Однако они поддались панике, и теперь еще все это дело с компьютерами "Депозитори"... Джордж, я не знаю, что произойдет завтра, когда откроются биржи. Если все это правда, если к утру завтрашнего дня им не удастся восстановить документацию, не знаю, что случится. Просто не знаю, - произнес Гант в тот момент, когда автомобиль въехал в туннель Линкольна.
      Вот она передо мной, вся история Уолл-стрита в одном коротком параграфе, подумал Уинстон, глядя на выложенные блестящей Плиткой стены туннеля, проносящиеся мимо. В точности как здесь. Ты можешь смотреть вперед, а можешь и оглянуться назад, но ничего не увидишь по сторонам. Поле твоего зрения ограничено лишь весьма узкой перспективой.
      И ты должен исходить из этого.
      - Марк, но я по-прежнему член совета директоров компании.
      - Да, ну и что?
      - Ты тоже, - напомнил Уинстон.
      - Я знаю, но...
      - Мы вдвоем имеем право созвать совет директоров. Начинай обзванивать всех, - распорядился Джордж Уинстон. - Сразу, как только мы выберемся из этой дыры под рекой.
      - На какой день? - спросил Гант.
      - "Немедленно, черт побери! - выругался Уинстон. - За теми, кто в отъезде, я пошлю свой самолет.
      - Большинство находятся сейчас у себя в кабинетах. - Это была единственная хорошая новость, которую ему довелось услышать начиная с прошлой пятницы, подумал Джордж и кивнул своему бывшему заместителю, предлагая ему продолжать. - Думаю, это потому, что все остальные предприятия закрыты.
      Автомобиль выехал из туннеля. Уинстон достал телефон сотовой связи и протянул его Ганту.
      - Начинай звонить. - Интересно, подумал Уинстон, догадывается ли Гант, что он собирается предложить на заседании совета. Скорее всего, не догадывается. Отличный специалист, но с узким кругозором, он так и не избавился от этого недостатка.
      А зачем я вообще ушел из "Коламбуса", черт возьми? - упрекнул себя Уинстон. Опасно оставлять американскую экономику в руках людей, не знающих, как она функционирует.
      - Ну что ж, все получилось отлично, - заметил адмирал Дюбро. Скорость эскадры снизилась до двадцати узлов. Сейчас они находились в двух сотнях миль к востоку от мыса Дондра. Необходимость в широком морском пространстве, нужном для маневрирования, все еще оставалась, но большим успехом было уже то, что им удалось выйти на оперативный простор в восточной части Индийского океана. Авианосцы разошлись в стороны, боевые корабли, входящие в состав авианосных групп, последовали за ними и замкнули кольца охранения вокруг основных кораблей эскадры - "Авраама Линкольна" и "Дуайта Д. Эйзенхауэра". Через час две боевые группы окажутся за пределами видимости друг друга - это хорошо, но бросок на предельной скорости израсходовал немало топлива, а это уже плохо. Как ни странно, но авианосцы с атомными силовыми установками служили одновременно чем-то вроде танкеров. У них на борту находились огромные емкости для бункеровки кораблей охранения с обычными машинами, и те по мере необходимости пополняли свои запасы. Такая необходимость скоро возникнет. Танкеры "Юкон" и "Раппаханнок" направлялись к американскому флоту из базы на острове Диего-Гарсия с восьмьюдесятью тысячами тонн топлива, но ситуация быстро менялась. Вероятность столкновения вынудила Дюбро пополнить запасы топлива на всех кораблях. Столкновение влекло за собой вероятность морского боя, а в бою всегда возникала необходимость развивать предельную скорость как для того, чтобы стремительно сблизиться с противником, так и для не менее стремительного бегства.
      - Есть что-нибудь из Вашингтона? - спросил он. Капитан третьего ранга Харрисон отрицательно покачал головой:
      - Нет, сэр.
      - О'кей, - со зловещим хладнокровием произнес командующий соединением и направился в центр связи. Ему удалось решить важную оперативную проблему, и теперь появилась возможность требовать дальнейших указаний.
      27. Нарастание
      Все шло с растущим отставанием при максимальной скорости, главным образом по кругу, направляясь в тупик, причем удивительно быстро. Вашингтон был городом, привыкшим к утечке информации и даже преуспевающим благодаря этому. Но сейчас здешним чиновникам приходилось заниматься одновременно четырьмя крупными кризисами, и они не могли воспользоваться этим. Все это было не столь уж необычным, хотя и являлось причиной подавленного настроения у тех, кому следовало этим заниматься - впрочем, на это у них просто не было времени. Единственной хорошей новостью, подумал Райан, являлось то, что самая большая сенсация еще не стала достоянием средств массовой информации - пока.
      - Скотт, кто твои лучшие специалисты по Японии? Адлер все еще оставался курильщиком и, видно, просто купил пачку сигарет по пути из Госдела, с "Туманного болота". Райану пришлось напрячь все свои остатки воли, чтобы не попросить сигарету, но он не мог запретить гостю курить у себя в кабинете. У каждого свои способы борьбы со стрессом. То, что способ Адлера был когда-то способом самого Райана, служило еще одним неприятным обстоятельством в этот роковой уик-энд, когда положение ухудшалось быстрее, чем Джек считал возможным.
      - Я могу создать рабочую группу. Кто возглавит ее?
      - Ты, - ответил Джек.
      - А что скажет Бретт?
      - Он скажет: "Слушаюсь, сэр", когда президент сообщит ему об этом, ответил Райан, слишком усталый, чтобы соблюдать правила вежливости.
      - Они схватили нас за яйца, Джек.
      - Каково количество потенциальных заложников? - спросил Райан. Он имел в виду не только служащих военных баз. В Японии наверняка находятся тысячи туристов, бизнесменов, репортеров, студентов...
      - У нас нет возможности определить это, Джек. Никакой, - признался Адлер. - Но пока к нам и не поступило сообщений о плохом обращении с американскими гражданами. Ситуация сорок первого года не повторяется - по крайней мере так мне кажется.
      - Но если это начнется... - Большинство американцев забыли о том, как обошлись тогда с военнопленными. Райан не относился к их числу. - Тогда нас охватит приступ ярости. Они не могут не знать Об этом.
      - Сейчас они знают нас гораздо лучше прежнего. Наши народы немало воздействовали друга на друга. К тому же и у нас в стране находятся тысячи японцев.
      - Не забывай, Скотт, что их культура кардинально отлична от нашей. У них другая религия. Их взгляд на место человека в природе не такой, как у нас, и потому они мало ценят человеческую жизнь, - мрачно заметил советник по национальной безопасности.
      - Ты рассуждаешь, как расист, Джек, - заметил Адлер.
      - Это всего лишь факты. Я вовсе не утверждаю, что они хуже нас, просто говорю, что мы не должны допускать ошибки, полагая, что их мотивации такие же, как наши, - согласен?
      - Пожалуй, - согласился заместитель государственного секретаря.
      - Вот почему мне нужны в качестве советников люди, хорошо понимающие их культуру. Они должны мыслить, как японцы.
      - Я найду тебе таких специалистов, - пообещал Адлер.
      - Какие новости поступают к нам из посольств?
      - Никто ничего не знает. Впрочем, в Корее произошло интересное событие.
      - И какое же?
      - Наш военный атташе навестил друзей в Министерстве обороны и спросил, не следует ли перевести некоторые базы на более высокий уровень боевой готовности. Ему отказали. Это впервые в Южной Корее кто-то из высокопоставленных лиц отказал нам. Раньше такого никогда не случалось. По-видимому, их правительство все еще пытается разобраться в ситуации.
      - К тому же все равно слишком рано приступать к этому.
      - Что же мы собираемся предпринять? Райан покачал головой.
      - Еще не знаю. Зазвонил телефон.
      - Национальный центр управления боевыми действиями на закрытом канале связи, доктор Райан.
      - Райан слушает, - советник по национальной безопасности поднял трубку телефона, оборудованного скремблером. - Проклятие! - прошептал он так тихо, что Адлер едва услышал. - Адмирал, позвоню вам сегодня попозже,
      - Что-то еще?
      - Индийцы, - односложно ответил Райан.
      - Заседание совета директоров считаю открытым, - произнес Марк Ганг, постучав ручкой по столу. Было заполнено чуть больше половины кресел, но присутствующие составляли кворум. - Джордж, тебе предоставляется слово.
      Выражение лиц сидящих в зале беспокоило Джорджа Уинстона. Начать с того, что мужчины и женщины, определяющие направление действий "Коламбус групп", казались физически изнуренными. Во-вторых, все были близки к панике. Но Уинстона особенно беспокоило другое, что вызвало у него острое чувство боли, это была надежда, с которой все присутствующие смотрели на него, словно он был Спасителем, прибывшим очистить храм. Все должно было обстоять иначе. Ни один человек не обладает такой властью, потому что американская экономика слишком обширна. От нее зависят слишком много людей. Но самое главное заключается в том, что она настолько сложна, что ни один человек - или будь их даже двадцать - не в силах постичь все тонкости ее деятельности. В этом и заключался недостаток моделей, на которые любят полагаться экономисты. Наступает момент, когда они пытаются измерять, оценивать и регулировать что-то, чего просто не существует. Экономика существует. Она действует. Люди нуждаются в ней, но никто по-настоящему не знает, как она функционирует. Главная ошибка марксистов заключалась в том, что они поддались иллюзии, будто им удалось постичь секреты экономического развития. Советы потратили три поколения, пытаясь заставить экономику действовать по их команде, вместо того чтобы позволить ей развиваться по собственным законам, и в результате оказались нищими в богатейшей стране мира. Да и здесь ситуация не особенно отличалась. В Америке не пробовали распоряжаться экономикой, нет, просто пытались пользоваться ее плодами, но в обоих случаях создавалась иллюзия, что она понятна людям, тогда как на самом деле все обстояло иначе. Если люди и понимали пути экономического развития, то только в самых общих чертах.
      В своей основе все сводилось к потребностям и времени. У людей существовали потребности. Пища и жилище являлись главными из них, поэтому часть людей строили жилища и производили пищу. Для того и другого требовалось время, а поскольку время представляет собой самый драгоценный товар, известный человеку, требовалось компенсировать время, затраченное теми, кто этим занимался. Возьмем автомобиль - люди нуждались и в средствах передвижения. Покупая машину, вы платите за время сборки, за время, необходимое для производства деталей; в конце концов, вы платите горнякам за время, потраченное на добычу железной руды и боксита. Все это пока достаточно просто. Ситуация усложняется, как только возникает возможность выбора. Вы можете пожелать владеть не одним автомобилем, а несколькими. Каждый поставщик товаров и услуг, вовлеченный в производство автомобилей, может получить все, в чем он нуждается, из разных источников, а поскольку время - само по себе ценный товар, тот, кто использует его с наибольшей эффективностью, получает более высокое вознаграждение. Это называется конкуренцией, и конкуренция является непрерывной гонкой, при которой каждый стремится опередить всех остальных. Попросту говоря, каждое предприятие и в определенном смысле каждый человек, принимающие участие в деятельности американской экономики, соперничают друг с другом. Каждый американец является производителем и одновременно потребителем. Каждый производит что-то, нужное другим. Каждый выбирает товары и услуги из огромного разнообразия, предложенного ему. Это и есть простейшее определение экономики.
      А вот подлинная сложность возникает в результате взаимодействия бесчисленного количества переменных величин. Кто покупает, что и у кого. Кто более эффективен, лучше использует свое время, принося больше пользы как себе, так и потребителям. Поскольку все втянуты в эту игру, экономика походит на колоссальную толпу, где все одновременно говорят друг с другом. Следить за этими разговорами просто невозможно.
      И все-таки Уолл-стрит придерживался иллюзий, будто способен на это, будто его компьютерные модели могут предсказывать, что будет происходит день за днем. Это неосуществимо. Можно анализировать деятельность отдельных компаний, определить, что они делают хорошо, а что - плохо. В определенной степени можно на основе такого анализа предсказать некоторые тенденции развития, извлекая из этого выгоду. Однако использование компьютеров и моделирования зашло слишком далеко, экстраполяция уходила все дальше и дальше от исходной реальности, и то обстоятельство, что в течение нескольких лет события как-то развивались в этом направлении, еще больше укрепляло такую иллюзию. После краха, происшедшего тремя днями раньше, иллюзия разбилась, и теперь полагаться было не на что. Разве что на меня, подумал Джордж Уинстон, читая выражение на их лицах.
      Бывший президент "Коламбус групп" хорошо знал свои недостатки. Он знал, насколько глубоко понимает основы финансовой системы, и догадывался, где заканчиваются его познания. Уинстон понимал, что никому не под силу управлять всей системой, и этого было достаточно.