- Да, сэр. Мне хотелось бы еще поработать с этими записями.
      - Что вы надеетесь обнаружить?
      - Радиолокационная дисковая антенна вращается, по-видимому, со скоростью шесть оборотов в минуту. Записанные импульсы должны находиться примерно в таком же интервале. Если дело обстоит не так, то они направляли на наши самолеты свой луч.
      - Хорошая мысль, сержант. Действуйте.
      34. Все на борт
      Ямата испытывал раздражение - приходилось возвращаться обратно в Токио. Все тридцать лет своей деловой деятельности он занимался тем, что планировал операции, давал указания, а затем группа подчиненных выполняла его инструкции. Сам же он разрабатывал другие стратегические операции. Ему казалось, что в данном случае все пройдет проще. В конце концов, двадцать самых видных представителей дзайбацу входили теперь в состав его команды. Сами они, конечно, думали о себе иначе, улыбнулся Ямата-сан. Это была пьянящая мысль. Оказалось так просто заставить правительство плясать под свою дудку, а вот для того, чтобы убедить дзайбацу, потребовались годы. Однако теперь и они плясали под его дудку, хотя время от времени им и требовался дирижер. И вот теперь он вынужден прилететь обратно в почти пустом авиалайнере, чтобы успокоить их.
      - Это невозможно, - сказал им Ямата.
      - Но он заявил...
      - Козо, президент Дарлинг может говорить все, что ему заблагорассудится. Я уверяю тебя, что американцы не смогут восстановить свои документы меньше чем за несколько недель. А если они попытаются открыть свои финансовые рынки сегодня, это приведет к еще большему хаосу, а хаос, - напомнил им Ямата, играет нам на руку.
      - А европейцы? - спросил Танзан Итагаке.
      - Они проснутся в конце будущей недели и увидят, что мы купили их континент, - сказал Ямата, обращаясь ко всем представителям дзайбацу. - Через пять лет Америка превратится в нашего бакалейщика, а Европа станет галантерейным магазином. К этому времени иена будет самой прочной валютой в мире. К этому времени у нас будет полностью интегрированная национальная экономика и мощный союзник на континенте. Мы оба сможем полностью удовлетворять свои потребности в природных ресурсах. Нашему населению больше не понадобится убивать нерожденных детей, чтобы избежать перенаселения страны. И, - добавил он, - у нас появится политическое руководство, достойное нашего положения в мире. Это будет наш следующий шаг, друзья.
      Вот как, подумал Биничи Мураками, скрывая свои мысли за непроницаемой маской равнодушия. Он вспомнил, что присоединился к этому союзу отчасти потому, что на улице Вашингтона его оскорбил пьяный бродяга. Как получилось, что умный человек вроде него поддался приступу гнева? Но так произошло, и теперь он вынужден действовать вместе с остальными. Отпив глоток сакэ, промышленник продолжал молча слушать, как Ямата-сан расхваливает блестящее будущее их страны. Он имеет в виду, разумеется, собственное будущее, подумал Мураками. Сколько сидящих здесь понимают это? Идиоты. Впрочем, говорить так несправедливо. В конце концов, он тоже принадлежит к их числу.
      Майор Борис Щеренко имел не менее одиннадцати агентов, каждый из которых занимал видное положение в японском правительстве, один из них являлся даже заместителем директора СУОБ - Следственного управления общественной безопасности. Щеренко сумел собрать компрометирующую информацию на высокопоставленного японского контрразведчика, когда тот находился на Тайване, увлекшись там сексом и азартными играми. Завербованный им японец был самым многообещающим - возможно, наступит день, когда он займет пост директора управления, и тогда токийская резидентура получит возможность контролировать японскую контрразведку по всей стране и оказывать влияние на ее деятельность. Однако русского разведчика смущало то обстоятельство, что до сих пор ни один из его агентов не смог узнать ничего полезного.
      Что же касается совместной работы с американцами, то профессиональная подготовка и весь предыдущий опыт готовили майора Щеренко к обратному, и теперь ему казалось, что он возглавляет какой-то комитет, принимающий дипломатов с Марса. Впрочем, поступившее из Москвы указание несколько облегчило его задачу. Оказывается, японцы в союзе с китайцами намерены отнять у его страны потенциально ценнейшие ее владения и благодаря этому стать самой могучей страной мира. Самое странное, что этот план вовсе не казался ему таким уж безумным. И тут из Москвы поступили конкретные приказы.
      Двадцать баллистических ракет, подумал он. Ему и в голову никогда не приходило вести здесь разведывательную работу в этом направлении. В конце концов, Москва сама продала их японцам. Правительство задумывалось, должно быть, над возможностью того, что ракеты могут быть использованы против России, - нет, скорее, никто и предположить не мог подобного.
      Щеренко пообещал себе, что сядет за стол с этим парнем Кларком, опытным агентом, и после того, как они выпьют несколько стаканов водки, чтобы установить дружеские отношения, задаст ему несколько деликатных вопросов - так ли глупа политическая линия американского правительства, как и та, что заставила его самого браться теперь за выполнение подобного задания. Может быть, американец даст ему какие-нибудь полезные советы. Ведь у них правительство меняется каждые четыре или восемь лет. Они, наверно, привыкли к этому.
      Двадцать ракет, снова подумал он. Шесть боеголовок на каждой. Когда-то не было ничего необычного в мыслях о тысячах летящих ракет, и обе стороны были настолько безумны, что воспринимали это как стратегическую необходимость. Но теперь речь идет всего о десяти или двадцати - а на кого они будут нацелены? Согласятся ли американцы встать на защиту своих новых... кого? Кто мы теперь? Друзья? Союзники? Партнеры? Или мы просто бывшие враги и новые отношения еще не отрегулированы между Москвой и Вашингтоном? Придут ли американцы на помощь в борьбе против этой новой - но такой старой - угрозы? В голове навязчиво то и дело возникала мысль о двадцати ракетах, умноженных на шесть боеголовок в каждой. Они окажутся нацеленными на все крупные города и уничтожат его страну. И это несомненно удержит Америку от того, чтобы оказать помощь России.
      Ну что ж, тогда Москва права, решил Щеренко. Для того чтобы избежать подобной ситуации, необходимо полное сотрудничество. Америке требуется узнать расположение пусковых шахт с размещенными в них ракетами. По-видимому, американцы намереваются уничтожить их. А если им это не удастся, тогда мы сами уничтожим эти ракеты.
      Майор поддерживал личную связь с тремя агентами. Остальные работали под контролем его подчиненных. Щеренко руководил составлением записок, которые попадут в тайные "почтовые ящики", расположенные в разных районах Токио. Содержание записок было одинаковым: что вам известно о... Сколько агентов ответят на его требование об информации? Опасность заключалась не в том, что агенты, завербованные русской разведкой, могут не иметь доступа к необходимым ему сведениям, а скорее в том, что один из них - или несколько - воспользуется заданием как возможностью прийти с повинной к японским властям. Запрашивая у своих агентов информацию такой огромной важности, майор Щеренко шел на риск вдруг кто-то из них решит проявить патриотизм, сообщит властям о новых указаниях и тем самым попытается снять с себя клеймо предателя. Но такой риск был необходим. После полуночи он отправился на прогулку, выбирая районы с особенно оживленным движением, там опустил записки в "почтовые ящики" и одновременно поставил своих агентов в известность о необходимости их изъять. Майор надеялся, что та половина СУОБ, которую контролировал завербованный им контрразведчик, ведет наблюдение за этим районом города. Щеренко полагал, что дело обстоит именно так, но ведь всегда возможна ошибка, не правда ли?
      Кимура знал, что рискует, но теперь это перестало его беспокоить. Он надеялся лишь на то, что действует из патриотических побуждений, что каким-то образом соотечественники поймут и оценят это уже после его казни за измену. Утешало его и то, что он умрет не один.
      - Я могу организовать вам встречу с бывшим премьер-министром Когой, сказал он.
      Проклятие, пронеслось в голове у ошеломленного Кларка. Но ведь я всего лишь чертов шпион, хотелось ему сказать. Я не служу в долбанном. Государственном департаменте. Его успокаивало только то, что Чавез никак не отреагировал на это. Не может быть, подумал Джон, сердце у него наверняка остановилось в это мгновение, в точности, как у меня.
      - Чего мы добьемся этим? - спросил он.
      - Возникла крайне серьезная ситуация, верно? Кога-сан не имеет к этому никакого отношения. Он по-прежнему сохраняет немалое политическое влияние. Ваше правительство должно проявить интерес к его точке зрения на происходящее.
      Да, пожалуй. Но ведь Кога не входит теперь в правительство и, возможно, решится на то, чтобы обменять жизнь нескольких иностранцев на шанс вернуться к активной политической жизни. А может быть, он является человеком, который ставит судьбу своей страны выше личных интересов, - эта возможность могла вмешаться в любое предположение, которое только мог вообразить Кларк.
      - Прежде чем дать ответ, я должен запросить мнение своего правительства, ответил Джон. Он редко шел на то, чтобы пытаться выиграть время, но сейчас возникла ситуация, которая выходила за рамки его опыта.
      - Тогда советую сделать это. И как можно быстрее, - добавил Кимура, встал и вышел.
      - Мне всегда казалось, что степень магистра в области международных отношений когда-нибудь пригодится, - заметил Чавез, глядя в стакан, до половины наполненный коктейлем. - Разумеется, сначала нужно дожить до того дня, когда мне вручат такой диплом. - Потом можно жениться, обзавестись детьми, может быть, даже вести нормальную жизнь, подумал он, но промолчал.
      - Рад, что у вас все еще сохранилось чувство юмора, Евгений Павлович.
      - Нам ответят, чтобы мы так и поступили. Вы ведь знаете это. - Да. - Кларк кивнул. Стараясь сохранить свою легенду, он пытался решить, как поступил бы в такой ситуации русский. Интересно, есть ли в уставе КГБ раздел, посвященный подобным проблемам? В правилах поведения сотрудника ЦРУ нет ничего подобного, это уж точно.
      Как всегда, записи на магнитной пленке оказались более ясными, чем мгновенный анализ операторов, проводившийся в реальном масштабе времени. По мнению аналитиков из японской разведки, там было по крайней мере три, а скорее всего, принимая во внимание тактику американцев, четыре самолета, прощупывавших противовоздушную оборону Японии. Впрочем, это определенно не были ЕС-135. Эти самолеты строились по проекту, разработанному почти пятьдесят лет назад. У них на корпусе находилось столько антенн, что они были способны обнаружить любой телевизионный сигнал в полушарии и потому создавали бы гораздо более мощную радиолокационную картинку. К тому же у американцев сейчас и не осталось в строю, наверно, четырех таких самолетов. Так что это было что-то другое, скорее всего их бомбардировщики Б-1Б, решили аналитики. А Б-1Б являлся по своему главному назначению бомбардировщиком и был создан для выполнения гораздо более зловещих задач, чем простой сбор электронной информации. Это значит, что американцы рассматривали Японию как своего врага, противовоздушную оборону которого понадобится преодолеть, чтобы принести смерть и разрушения. Такая мысль не представляла собой чего-то нового для обеих сторон во время войны - если это действительно была война, думали более трезвые головы. Но чем иным это может быть? - считало большинство, решая таким образом главное направление подготовки к ночным операциям.
      Самолеты дальнего радиолокационного обнаружения Е-767 снова поднялись в воздух для выполнения операций, причем опять два из них действовали в активном режиме и один находился как бы в засаде. На этот раз радиолокаторы работали на полную мощность, а параметры программного обеспечения, предназначенного для обработки полученных сигналов, подверглись изменениям, чтобы более успешно обеспечивать слежение на большом расстоянии за целями с элементами технологии "стелс". Экипажи самолетов раннего обнаружения полагались при своей работе на законы физики. Размеры антенн в сочетании с мощностью электронных импульсов и частотой излучаемых сигналов позволяли обнаружить практически любые цели. С одной стороны, это было хорошо, а с другой - плохо, потому что теперь они принимали электронные импульсы отовсюду. Впрочем, кое-что изменилось. Когда операторам казалось, что они принимают слабый отраженный сигнал от движущейся цели, они начинали направлять туда свои истребители. "Иглам" еще ни разу не удалось приблизиться к подозреваемым целям на расстояние в сотню миль. Как только Е-767 переключали свои радиолокаторы с режима длинноволнового обнаружения на режим коротковолнового слежения, сигналы исчезали. Это не предвещало ничего хорошего, поскольку для наведения на цель требовался коротковолновый диапазон. С другой стороны, было ясно, что американцы продолжают прощупывать японскую ПВО и, возможно, подозревают, что за ними следят. Впрочем, думали все, это хорошая практика для летчиков-истребителей. И если война действительно началась, говорили себе ее участники, то она становилась все более и более похожей на настоящую.
      - Я не верю этому, - сказал полковник.
      - Сэр, мне кажется, что они вели вас. Их радар "освещал" ваш самолет с частотой, вдвое превышающей скорость вращения антенны. Японские радиолокаторы имеют полностью электронное управление. Они способны направлять свои лучи на цель, и они направляли их на вас. - Сержант говорил с офицером разумно и уважительно, несмотря на то что полковник, возглавлявший первое разведывательное звено, демонстрировал излишнюю самоуверенность и не хотел прислушаться к голосу разума. Летчик выслушал сказанное и отмахнулся.
      - О'кей, может, им и удалось пару раз засечь нас. Мы летели бортом к ним. В следующий раз развернемся в более широкую фронтальную линию и направимся прямо в охраняемую зону. При этом наш радиолокационный силуэт будет намного меньше. Нам нужно прощупать их противовоздушную оборону, чтобы увидеть, как они будут реагировать на это.
      Твое дело, приятель, подумал сержант, лучше уж ты, чем я. Он посмотрел в окно. База ВВС в Элмендорфе находилась на
      Аляске и была подвержена капризам ужасной зимней погоды, а это худший враг всех машин и аппаратов, созданных человеческими руками. По этой причине бомбардировщики Б-1 стояли в ангарах, что скрывало их от разведывательных спутников, которыми могли воспользоваться японцы. И все-таки полной уверенности, что это так, ни у кого не было.
      - Полковник, я всего лишь сержант и занимаюсь изучением записей на магнитных лентах, однако на вашем месте я проявил бы осторожность. Мне не известны параметры японских радиолокаторов, поэтому я не могу с уверенностью сказать, насколько они эффективны. Но мне кажется, что японцы создали исключительно совершенную аппаратуру.
      - Мы будем осторожны, - пообещал полковник. - Завтра вечером я доставлю вам комплект магнитных лент получше этого.
      - Понятно, сэр. - Лучше уж ты, чем я, снова подумал он.
      Подводная лодка ВМС США "Пасадена" заняла позицию на северном фланге патрульной линии к западу от Мидуэя. Субмарины могли поддерживать связь со штабом командующего подводными силами Тихоокеанского флота по радио через спутник связи, не выдавая противнику своей позиции.
      - Что это за линия, - пробормотал Джоунз, глядя на карту. Он только что пришел в штаб, чтобы посоветоваться относительно информации, полученной сетью подводных гидрофонов, по поводу перемещения японских военных кораблей, которое в данный момент не было таким уж активным. Радовало то, что сеть гидрофонов, даже с помощью разработанного Джоунзом нового программного обеспечения, не могла обнаружить подводные лодки патрульной линии "Олимпия", "Хелен", "Гонолулу" и "Чикаго", к которым теперь присоединилась и "Пасадена". - В прошлом нам требовалось больше подводных лодок лишь для того, чтобы закрыть пролив.
      - Это все подводные лодки, имеющиеся сейчас в нашем распоряжении, Рон, заметил Чеймберз. - Действительно, их недостаточно. И все-таки, если японцы выдвинут вперед свои дизельные подводные лодки, им придется серьезно подумать об их безопасности. - Приказ, поступивший из Вашингтона, был сформулирован несколько неопределенно. В нем говорилось, что нельзя допустить передвижения японских военно-морских соединений на восток и что, по-видимому, уничтожение одной из японских подводных лодок не вызовет отрицательной реакции, только лодка, установившая контакт с противником, должна сначала связаться со штабом и получить указания, основанные на политических соображениях. Манкузо и Чеймберз не сказали Джоунзу об этом. Они пришли к выводу, что нет смысла снова вызывать у него приступ раздражения.
      - Но у нас есть много законсервированных подводных лодок...
      - Если быть точным, то семнадцать на Западном побережье, - кивнул Чеймберз. - Понадобится минимум шесть месяцев на то, чтобы расконсервировать их, не говоря уже о комплектовании экипажей.
      Неожиданно Манкузо поднял голову.
      - Одну минуту. А как относительно моих 726-х? Джоунз посмотрел на него.
      - Я думал, что они отправлены на металлолом.
      Командующий подводными силами Тихоокеанского флота отрицательно покачал головой.
      - Сторонники защиты окружающей среды выдвинули самые серьезные возражения. Сейчас на лодках экипажи сокращенной численности.
      - Да, на всех пяти, - негромко заметил Чеймберз. - Это "Невада", "Теннесси", "Уэст Виргиния", "Пенсильвания" и "Мэриленд". Ради них стоит связаться с Вашингтоном.
      - Да, пожалуй, - согласился Джоунз. Атомные подводные лодки проекта 726, известные как тип "огайо" по названию первой лодки, превратившейся теперь в отменные бритвенные лезвия, были намного - на десять узлов - медленнее быстроходных маленьких ударных лодок 688-го проекта, менее маневренными, зато практически бесшумными. Более того, стандарт бесшумности определялся именно по лодкам этого типа.
      - Как ты считаешь, Уолли, нам удастся срочно сформировать экипажи для них?
      - А почему нет, адмирал? Мы сможем выпустить их в море через неделю... максимум через десять дней, если сумеем укомплектовать надежными людьми.
      - Вот это я могу взять на себя, - произнес Манкузо и поднял телефонную трубку прямой связи с Вашингтоном.
      Деловой день в Центральной Европе начинался в десять часов, утра по местному времени, когда девять было в Лондоне и предрассветные четыре в Нью-Йорке. В Токио в это время было шесть часов вечера. После того, что сначала было волнующей неделей, за которой последовала скучная и неинтересная, японские финансисты получили возможность восхищаться своим блестящим успехом, когда им удалось сорвать такой колоссальный куш.
      Валютные маклеры в Токио удивились, когда сначала все пошло нормально. Рынки открылись подобно тому, как открываются двери магазинов, впуская покупателей на долгожданную распродажу. Объявление об этом было сделано накануне, просто никто не поверил. Все, как один, они позвонили своим банкирам и запросили инструкции, удивив их новостями из Берлина и других европейских столиц.
      В Нью-йоркском отделении ФБР экраны компьютеров, подключенных к международной сети финансовых рынков, показывали точно такую же картину, как и на всех остальных континентах. Председатель правления Федеральной резервной системы и министр финансов Фидлер не сводили глаз с дисплеев. На каждом из финансистов были наушники и микрофон, соединяющие их по каналам шифрованной телефонной связи с европейскими коллегами.
      Первым начал игру немецкий Бундесбанк, продавший пятьсот миллиардов иен за соответствующий эквивалент в долларах банку Гонконга - очень осторожный маневр, целью которого было прощупать рынок. Гонконг пошел на эту сделку, как да самую обычную трансакцию, решив, что немцы совершили элементарную ошибку и можно ею воспользоваться с некоторой выгодой для себя. По-видимому, Бундесбанк ошибочно предположил, что открытие рынка ценных бумаг в Нью-Йорке укрепит позиции доллара. Сделка была быстро завершена, отметил Фидлер. Он повернулся к председателю Федеральной резервной и подмигнул. Следующий шаг сделали швейцарцы, которые изъявили желание купить оставшиеся у Гонконга американские казначейские облигации на сумму в триллион - триллион! - иен. И эта сделка была заключена менее чем за минуту. Далее последовал более прямой маневр. Коммерческий банк Берна отозвал свой вклад в швейцарских франках из японского банка, заплатив за него иенами - еще одна сомнительная сделка, вызванная телефонным звонком правительства Швейцарии.
      После открытия остальных европейских фондовых бирж рынок ценных бумаг оживился.. Банки и другие финансовые институты, которые из стратегических соображений купили японские ценные бумаги, чтобы уравновесить скупку европейских ценных бумаг японцами, теперь начали продавать их, сразу конвертируя полученные иены в другие валюты. В Токио стали ощущаться первые признаки беспокойства. Действия европейцев можно было истолковать как простые попытки извлечь выгоду из подобных трансакций, однако среди валютных спекулянтов поползли слухи, что курс иены может упасть, причем упасть резко, а ведь в Токио был уже вечер пятницы и фондовые биржи закрылись, исключение составляли валютные маклеры и те, кто работали с европейскими рынками.
      - Сейчас они занервничали, наверно, - заметил Фидлер.
      - Я бы на их месте занервничал, - послышался из Парижа голос Жан-Жака. Пока никто еще не хотел говорить о том, что первая мировая экономическая война развернулась всерьез. Атмосфера на финансовых рынках казалась волнующей, словно перед грозой, хотя происходящее противоречило всему опыту и инстинктам финансистов.
      - Знаешь, у меня нет никакой компьютерной модели, которая могла бы предсказать, чем все это кончится, - сказал Гант, они с Уинстоном сидели в стороне от правительственных чиновников. Происходящее в Европе хотя и играло на руку американцам, тем не менее противоречило всем компьютерным расчетам и предсказаниям.
      - Ну что ж, пилигрим, вот для этого нам и требуется ум, а также инстинктивное чутье к возможному развитию событий, - ответил Джордж Уинстон с непроницаемым выражением лица.
      - Но как поведут себя наши рынки?
      - Да уж можешь не сомневаться, что мы узнаем это через, ну, семь с половиной часов, - ухмыльнулся Уинстон. - И тебе даже не понадобится покупать входной билет, чтобы стать свидетелем столь интересного зрелища. Куда делась твоя склонность к приключениям?
      - Я рад, что кто-то получает удовольствие от происходящего.
      Существуют международные правила торговли валютой. Сделки должны прекращаться после того, как одна из валют упадет до определенного уровня. Однако на этот раз торговля продолжалась. Все европейские правительства отказались поддержать иену, торговля не остановилась, и японская валюта продолжила падение.
      - Они не имеют права так поступать! - сказала некая важная персона в Токио. Однако они так поступили, и он протянул руку к телефону, уже зная, какими будут его инструкции. Началось наступление на иену. Им нужно защитить ее, и единственный выход - продать накопленные в Японии запасы иностранной валюты, чтобы вернуть обратно накопления в иенах, лишив международных спекулянтов всякой возможности оказывать давление на японскую валюту. Хуже всего было то, что он не видел никаких оснований для таких действий. Курс иены был прочнее, чем у американского доллара. Скоро йена заменит доллар в качестве основной мировой валюты, особенно если американским финансистам хватит ума через несколько часов пойти на открытие фондовых рынков. Европейцы совершили чудовищную ошибку, рискнув такими колоссальными деньгами, что это не поддавалось даже воображению. А поскольку их шаг невозможно было логически объяснить, японским финансистам требовалось положиться на собственный опыт, собственные знания и действовать соответственно. Ирония происходящего была бы забавной, будь они в состоянии оценить ее. Их действия были сугубо автоматическими. Франки - французские и швейцарские, - английские фунты стерлингов, немецкие марки, голландские гульдены и датские кроны в огромных количествах были затрачены на покупку японских иен, относительная ценность которых - в этом в Токио никто не сомневался - может только возрасти, особенно если европейцы устанавливали курс своих валют на основе американского доллара.
      Однако на японском рынке ценных бумаг ощущалась нервозность, и тем не менее там выполнялись приказы финансовых воротил и торговля продолжалась. Правда, и последние сейчас покидали дома и спешили на автомобилях или поездах в свои финансовые центры. Торговля акциями продолжалась и в Европе, где местные валюты конвертировали в иены. Все снова ожидали, что, когда возобновится падение американского доллара, вместе с ним рухнут и европейские валюты. Затем упадут цены на государственные облигации и казначейские обязательства, после чего Япония вернет себе еще больше европейских ценных бумаг. Сделки, совершенные европейскими банками, являлись печальным примером неуместной преданности Америке или ошибочной уверенности в ее мощи, а может быть, и чего-то еще, думали финансисты в Токио, однако, печально это или нет, события развивались благоприятно для Японии, и было бы грешно не воспользоваться этим. К полудню по лондонскому времени объем совершенных сделок был колоссальным. Частные инвесторы и небольшие финансовые компании заметили, как поступают все остальные, и присоединились к общему течению очередная глупость, решили японцы. Полдень в Лондоне - это семь утра на Восточном побережье Америки.
      - Я обращаюсь к вам, мои соотечественники, - произнес президент Дарлинг ровно в пять минут восьмого, появившись на экранах всех основных телевизионных компаний. - Вечером в среду я сказал, обращаясь к вам, что в пятницу снова откроются все. американские финансовые рынки...
      - Началось, - заметил Козо Мацуда, успев вернуться в свой кабинет и глядя на экран телевизора, принимающего компанию Си-эн-эн. - Сейчас он заявит, что они не могут сделать этого, и Европу охватит паника. Великолепно. - Он посмотрел на своих помощников и снова повернулся к экрану. Американский президент улыбался и казался уверенным в себе. Ну что ж, политический деятель должен иметь талант актера, чтобы успешно обманывать граждан своей страны.
      - Трудности, с которыми столкнулся наш финансовый рынок на прошлой неделе, имели своей причиной намеренную атаку на американскую экономику. Никогда прежде такого не случалось, и я хочу объяснить вам, что произошло, как это было подготовлено и почему. Мы потратили целую неделю на сбор этой информации, и в настоящий момент министр финансов Фидлер и председатель правления Федеральной резервной системы находятся в Нью-Йорке, работая рука об руку с главами крупнейших финансовых корпораций Америки, чтобы исправить положение.
      Я также рад сообщить вам, что у нас было время на консультации с нашими друзьями в Европе и что наши исторические союзники поддержали нас в эту трудную минуту, как они не раз делали это раньше.
      Так что же в действительности произошло в прошлую пятницу? - сам себе задал риторический вопрос Роджер Дарлинг.
      Когда на экране появилась первая схема, Мацуда поставил стакан на стол.
      Джек наблюдал за речью президента. Как всегда, наибольшая трудность заключалась в том, чтобы до предела упростить сложную проблему и в таком виде донести ее до аудитории. Для этого потребовалась помощь двух профессоров экономики, половины личных помощников министра финансов и руководителя Комиссии по биржевым операциям и ценным бумагам, причем они работали в тесном контакте с лучшим "спичрайтером" - составителем речей президента. Но даже и в этом случае Дарлингу потребовалось двадцать пять минут, шесть схем на слайдах и немалое число правительственных чиновников, которые в этот момент беседовали с репортерами, разъясняя им суть происходящего, причем брифинг начался в половине седьмого.
      - Я сказал вам вечером среды - ничто, да, ничто не в силах подорвать нашу экономическую мощь. Не пострадала ни одна фирма. Не было продано ни одного предмета собственности. Каждый из вас остается тем же человеком, которым он был неделю назад, с теми же возможностями, тем же домом, той же работой, той же семьей и теми же друзьями. То, что произошло в прошлую пятницу, было попыткой не разрушить нашу страну, а подорвать нашу уверенность в себе. Наша уверенность в себе является более трудной и упрямой целью, чем думают некоторые, и мы докажем это сегодня.
      Большинство тех, кому предстояло вершить судьбы финансового рынка и фондовых бирж, спешили сейчас на работу и не слышали речи президента, но их служащие записали ее, и уже на каждом столе лежала распечатка, а на каждом компьютерном терминале находился текст. Более того, рабочий день начнется только в полдень, всюду будут проводиться заседания, где обсудят стратегию предстоящего дня, хотя никто не имел детального представления о том, чем они будут заниматься. Самая очевидная реакция на создавшееся положение была по сути дела настолько очевидна, что никто не знал, стоит ли пытаться осуществить ее на практике или нет.
      - Они топят нас, - сказал Мацуда, не отрывая глаз от экранов. - Что можем мы предпринять, чтобы остановить это?
      - Все зависит от того, как отреагирует их фондовый рынок, - ответил его старший эксперт по торговле ценными бумагами, сам не зная, что еще сказать или что предпринять.
      - Ты полагаешь, у нас получится, Джек? - спросил Дарлинг. В папках перед ним лежали тексты двух речей, и он не знал, с какой из них ему придется выступать вечером.
      Советник по национальной безопасности пожал плечами.
      - Не знаю. Вы даете им возможность выйти из игры, сохранив достоинство. А вот примут они это предложение или нет - зависит от них.
      - Значит, нам остается только сидеть и ждать?
      - Пожалуй, дело обстоит именно так, господин президент.
      Вторая встреча проводилась в Государственном департаменте. Госсекретарь Хансон посоветовался у себя в кабинете со Скоттом Адлером. Тот в свою очередь провел инструктаж американских участников переговоров и принялся ждать. Японская делегация приехала В 9.45.