— Не беспокойся, я прикрою тебя, — произнес Макафферти.

— Уж постарайся. Похоже, они уже заканчивают. Было бы неплохо выпить еще по банке пива, правда? — ухмыльнулся Симмс.

— После возвращения. Ну, пока. — Симмс и Макафферти обменялись рукопожатием. Через минуту каждый был уже на борту своей лодки, занятый окончательными приготовлениями перед выходом в море.

Вертолет Сикорского «Си-Кинг» с трудом поместился на вертолетной палубе фрегата, но при эвакуации раненых всегда можно пренебречь правилами. Десять наиболее тяжело пострадавших, получивших сильные ожоги и переломы конечностей, погрузили на вертолет после того, как он дозаправился, и Моррис наблюдал за его взлетом. Вертолет направился в сторону берега. Капитан того, что еще совсем недавно было фрегатом «Фаррис», надел фуражку и закурил новую сигарету. Он так и не мог понять, каким образом этот «Виктор» сумел столь ловко обмануть его. Казалось, что командир русской подводной лодки прямо-таки телепортировал ее из одного места в другое.

— Мы ведь все-таки потопили трех мерзавцев, сэр, — произнес боцман Кларк, появившийся рядом с капитаном. — Этому, наверно, просто повезло.

— Читаешь мысли, боцман?

— Вы хотели, чтобы я доложил вам обстановку. Насосы откачали почти всю воду. По-моему, внутрь корабля поступает из трещины в нижней части правого борта галлонов десять в час, так что можно не беспокоиться. Переборка держится, и там следят за ее состоянием. То же самое относится к буксировочному тросу. Парни с буксира хорошо знают свое дело. Стармех докладывает, что оба котла полностью отремонтированы, второй по-прежнему работает. Система «прерия/маскер» функционирует нормально. Установка «си спэрроу» восстановлена на случай необходимости, а вот радиолокаторы исправить пока не удалось.

Моррис кивнул.

— Спасибо, чиф. Как команда?

— Заняты своим делом. Большей частью молчат. Полны ярости, но сдерживаются.

В этом у них огромное преимущество передо мной, подумал Моррис. Они заняты своим делом.

— Надеюсь, вы извините меня, шкипер, но выглядите вы ужасно усталым, — произнес Кларк. Боцман беспокоился о своем капитане, хотя уже и сказал больше, чем следовало.

— Скоро все мы сможем отдохнуть.

— Видим, как у них взлетает одна «птичка», передал дежурный офицер в штаб Объединенной системы противовоздушной обороны Североамериканского континента. — Поднимается с космодрома Байконур в направлении один-пять-пять, так что можно предположить наклонение орбиты в шестьдесят пять градусов. Судя по тепловым характеристикам это или межконтинентальная баллистическая ракета СС-11 или ракета-носитель Ф-1.

— Только одна?

— Совершенно верно, только одна.

Все находившиеся здесь офицеры внезапно с тревогой затаили дыхание. Ракета двигалась по орбите, уже через сорок-пятьдесят минут она окажется прямо над центральной частью Соединенных Штатов. Такая ракета могла выполнять многие задачи.

Русская межконтинентальная ракета, как и многие американские, устарела и применялась сейчас исключительно для запуска спутников. Но, в отличие от американских ракет, первоначально она проектировалась в качестве частично орбитальной бомбардировочной системы — ЧОБС, ракета способная вывести боеголовку с ядерным зарядом в двадцать пять мегатонн на орбиту, схожую с траекторией полета безобидного спутника.

— Отключение ускорителя — о'кей, видим отделение первой ступени и включение второй, — доложил полковник по телефону. У русских случился бы инфаркт, узнай они, насколько чувствительны наши телевизионные камеры, подумал он. — Траектория полета совпадает с первоначальной.

Из НОРАДа уже было послано оповещение в Вашингтон. Если это попытка нанести ядерный удар, национальное руководство готово принять меры. Сколько уже обсуждалось сценариев, начинавшихся со взрыва огромной ядерной боеголовки на орбитальной высоте над страной, что под воздействием мощного электромагнитного удара приводило к выходу из строя всех систем телекоммуникаций. Частично орбитальная бомбардировочная система ЧОБС СС-11 предназначалась именно для этой цели.

— Отключение второй ступени…, включилась третья ступень. Вы следите за передаваемыми координатами, НОРАД?

— Обязательно, — подтвердил генерал в недрах горы Шайенн. Сигнал от спутника раннего обнаружения ретранслировался в штаб НОРАД, и дежурная группа из тридцати операторов следила, затаив дыхание, за изображением ракеты-носителя, движущимся по карте, проецируемой на огромный экран. Боже милостивый, только бы не ракета с ядерной боеголовкой…

Теперь за советской ракетой следил наземный радиолокатор в Австралии. На его экране виднелась летящая вверх третья ступень и изображение второй ступени, падающей в Индийский океан. Информация от этого радиолокатора также передавалась через спутник в Саннивейл и штаб НОРАД под горой Шайенн.

— Похоже на сброс обтекаемой оболочки, — произнес дежурный офицер в Саннивейле, глядя на экран радиолокатора, где было видно, как еще четыре объекта отделились от третьей ступени. По-видимому, это обтекаемая алюминиевая оболочка, необходимая для полета через плотные слои атмосферы, но представляющая излишний вес для космического спутника. Дыхание всех, следивших за полетом ракеты, стало более спокойным. Головная часть баллистической ракеты нуждалась в обтекаемой оболочке для возвращения в атмосферу, а вот для спутника она не требовалась. После пяти минут, наполненных напряжением, это была первая хорошая новость. ЧОБС так не поступает, Самолет ВВС RC-135 уже взлетал с авиабазы Тинкер в штате Оклахома. Его двигатели работали на пределе, поднимая ввысь переоборудованный авиалайнер «Боинг-707». На крыше того, что в обычном авиалайнере было бы пассажирским салоном, находилась система слежения из телескопа и телевизионной камеры, предназначенная для наблюдения за советскими спутниками. Операторы, сидящие в хвостовом отсеке, включили сложную систему, которая автоматически наводила камеру на свою отдаленную цель.

— Третья ступень выгорела, — сообщили из Саннивейла. — Спутник достиг орбитальной скорости. Первоначальные расчеты указывают на то, что у него сто пятьдесят шесть миль в апогее и сто сорок восемь в перигее. — В дальнейшем эти цифры подвергнутся уточнению, но сейчас НОРАДу и Вашингтону требовалось что-то конкретное.

— Ваша оценка? — запросил НОРАД мнение Саннивейла.

— Все указывает на то, что это радиолокационный спутник океанской разведки. Только он выведен на орбиту в южном направлении вместо северного. — Все знали, что это имеет определенный смысл. Любая ракета, запущенная через Северный полюс, влекла за собой неисчислимые опасности, о которых даже не хотелось думать.

Тридцать минут спустя рассеялись последние сомнения. Экипаж самолета RC-135 сделал четкие снимки нового советского спутника. Еще до того как он закончил свой первый виток, его отнесли к категории разведывательных. Новый радиолокационный спутник океанской разведки станет для военно-морского флота головной болью, но не приведет к концу света. Персонал Саннивейла и штаба НОРАД под горой Шайенн продолжал непрерывное наблюдение.

Двигаясь по тропинке, они обошли гору. Вигдис сообщила им, что это излюбленное место туристов. Небольшой ледник на северном склоне горы питал полдюжины маленьких потоков, стекающих в просторную долину, полную маленьких ферм. Это был прекрасный наблюдательный пункт. Почти все вокруг находилось под ними внизу, включая несколько дорог, за которыми постоянно наблюдали. Эдварде задумался, как поступить дальше: пересечь долину, направляясь прямо к цели, или продолжать двигаться по пустоши к востоку.

— Интересно, что это за радиостанция, — заметил Смит. К западу от них, на расстоянии миль восьми, виднелась какая-то башня.

Майк вопросительно посмотрел на девушку. Та пожала плечами — она не слушала радио.

— С такого расстояния трудно определить, — сказал Эдварде. Но там наверняка находятся русские. — Он развернул свою крупномасштабную карту. В этой части острова находилось множество дорог, однако полагаться на это не приходилось. Лишь две дороги имели более или менее хорошее покрытие, остальные именовались на карте «зависящими от времени года». Что бы это могло значить? — подумал Эдварде. Некоторые из них поддерживались в порядке, некоторые нет. Впрочем, определить по карте, какие дороги относились к какой категории, было невозможно. Как они уже успели заметить, в советских войсках тут пользовались машинами-вездеходами типа джипа, а не гусеничными бронетранспортерами, которые они видели в день высадки. Впрочем, хороший водитель на вездеходе может проехать практически где угодно. Насколько умело ездят советские солдаты на джипах по резко пересеченной местности…, как много вещей, о которых приходится беспокоиться, подумал Эдварде.

Он направил бинокль на запад и увидел небольшой двухмоторный самолет, взлетающий с маленького аэродрома. А ведь ты забыл об этом, правда? Русские пользуются такими самолетиками для пере-, броски своих войск по острову…

— Каково ваше мнение, сардж? — Неплохо узнать мнение профессионала…

Смит нахмурился. Приходилось выбирать между опасностью и физической усталостью. Ну и выбор, подумал он. Для этого у нас существуют офицеры.

— Я считаю, лейтенант, что в долине наверняка есть патрули. Здесь много дорог, так что на месте русских я выставил бы контрольно-пропускные пункты, чтобы следить за местным населением. Предположим, что эта башня представляет собой радионавигационный маяк. Следовательно, там есть охрана. Если это обычная радиостанция, она тоже охраняется. Все вот эти фермы — что это за фермы, мисс Вигдис?

— Разводят овец, молочных коров, выращивают картофель, — ответила девушка.

— Таким образом, когда русские солдаты получают увольнительную, они идут сюда, чтобы приобрести свежую пищу вместо осточертевших консервов. Мы так тоже поступили бы. В общем, все это мне не нравится, лейтенант.

Эдварде кивнул.

— О'кей, направляемся на восток. Правда, у нас практически нет продуктов.

— Всегда можно наловить рыбы.

Первым шел «Чикаго». Буксир Королевского военно-морского флота отвел ракетоносец от причала, и американская подлодка направилась по каналу к открытому морю со скоростью в шесть узлов. Они решили воспользоваться образовавшимся «окном» в пролетах советских спутников. Пройдем не меньше шести часов, прежде чем очередной русский разведывательный спутник появится над головой. За «Чикаго» с двухмильными интервалами следовали «Бостон», «Питтсбург», «Провидено», «Ки-Уэст» и «Гротон».

— Глубина под килем? — запросил Макафферти в переговорное устройство.

— Пятьсот семьдесят футов.

Пора. Макафферти приказал впередсмотрящим спуститься вниз.

Корабли виднелись только у него за кормой. Лучше всех был виден «Бостон» — его черная рубка — или «парус», как называли рубку подводники, — со спаренными рулями глубины скользила над водой подобно ангелу смерти. Удачное сравнение, подумал он. Командир «Чикаго» последний раз проверил приборы на вершине паруса, затем спустился по трапу, туго задраив за собой люк. Он спустился еще на двадцать пять футов, задраил второй люк, повернув запорное колесо до отказа, и оказался в боевой рубке.

— Прочный корпус загерметизирован, — доложил старший помощник, привычно повторяя фразу, означающую, что субмарина готова к погружению. Подводники проводили тщательную проверку состояния бортовых систем задолго до того, как до этого додумались летчики. Макафферти лично проверил приборы на панели управления — так же поступили, стараясь делать это незаметно, несколько других офицеров из группы, находящейся в боевой рубке. Все было в полном порядке.

— Погружение на двести футов, — скомандовал Макафферти. Подводная лодка наполнилась шумом вытесняемого воздуха и врывающейся в цистерны воды, и гладкий черный корпус скользнул под поверхность моря.

Макафферти мысленно окинул взглядом каргу. Семьдесят четыре часа хода до паковых льдов — и поворот на восток. Еще сорок три часа до желоба Святой Анны — и поворот на юг. И вот тогда начнется самая опасная часть операции.

Сражение за Альфельд превращалось в ненасытное чудовище, пожирающее людей и танки, словно кроликов. Алексеев не находил себе места от мысли, что всего в двухстах километрах от него вступает в бой танковая дивизия, которую считал своей. У него не было оснований жаловаться на поведение генерала, сменившего

его там, из-за чего он чувствовал себя только хуже. Новый командир дивизии сумел успешно форсировать реку, и теперь на противоположном берегу Лайне находились еще два полка моторизованной пехоты. Сейчас через реку наводили три понтонных моста — или по крайней мере прилагали к этому все усилия, несмотря на убийственный артиллерийский огонь противника.

— Мы втянулись в лобовое сражение, Павел Леонидович, — произнес главнокомандующий Западным фронтом, глядя на карту.

Алексеев кивнул. То, что началось наступлением; направленным на достижение цели местного значения, быстро превращалось в генеральное сражение, решающее судьбу всего фронта. Еще две советские танковые дивизии приближалось к Лайне. Стало известно, что сюда же перебрасывается три бригады НАТО вместе с артиллерийскими частями. Обе стороны забирали истребители-бомбардировщики с других участков фронта, причем одна сторона делала это с целью уничтожить плацдарм противника, а другая — чтобы расширить его. Рельеф местности на передовой не давал времени расчетам зенитных ракетных установок отличить свои самолеты от чужих. Русские имели значительный перевес в зенитных установках «земля-воздух», поэтому в Альфельде была установлена зона свободного огня. Все, что пролетало в воздухе над местом сражения, автоматически становилось целью для русских зенитных ракет, а советские самолеты старались держаться подальше, занимаясь обнаружением и уничтожением артиллерии НАТО и движущихся к фронту подкреплений. Это противоречило доктрине, принятой до войны. Мы снова ставим так много на карту, подумал Алексеев, но на этот раз события развиваются благоприятно, судя по его собственным впечатлениям от пребывания на передовой. Это был важный урок, на который не обращали достаточного внимания во время предвоенной подготовки, — старшим начальникам следовало убедиться, что происходит на фронте, собственными глазами. Почему только мы забыли об этом? — не мог понять генерал Алексеев.

Он пощупал повязку у себя на лбу. Алексеев испытывал мучительную головную боль — врачу пришлось наложить двенадцать швов, чтобы закрыть рану. Это грубые швы, объяснил хирург, и на лбу останется заметный шрам. У отца Алексеева было несколько таких шрамов, и он не стыдился их, скорее даже гордился. Генерал решил, что не будет отказываться от награды за эту рану.

— Мы захватили господствующие высоты к северу от города! — доложил командир 20-й танковой дивизии. — Нам удалось отбросить американцев.

Алексеев взял телефонную трубку.

— Сколько времени потребуется вам для наведения мостов?

— Надеемся закончить первый через полчаса. Артиллерийский огонь противника ослабевает. Им удалось разнести к чертовой матери один понтонный парк, но сооружение этого моста продвигается успешно. У меня уже готов к переправе танковый батальон, зенитные ракетные установки действуют превосходно. С того места, где я стою сейчас, видны обломки пяти вражеских штурмовиков. Я вижу… — Голос генерала заглушил громовой взрыв.

Алексееву не оставалось ничего иного, кроме как смотреть на телефонную трубку и сжимать ее побелевшей от ярости рукой.

— Извините. Снаряд разорвался совсем рядом. Спускаем на воду последнюю секцию моста. Саперы понесли ужасные потери, товарищ генерал. Их мужество достойно особого внимания. Майор, командующий мостовым батальоном, уже три часа стоит под вражеским огнем. Я считаю, что он заслуживает Золотой Звезды Героя.

— Если таково ваше мнение, он получит эту награду.

— Отлично. Последняя секция моста спущена с грузовика и находится в воде. Если противник даст мне десять минут, чтобы закрепить ее, мы немедленно начнем перебрасывать танки. Когда прибудут подкрепления?

— Передовые части подойдут сразу после захода солнца.

— Прекрасно! А сейчас мне нужно идти. Сообщу, как только танки начнут переправу.

Алексеев передал телефонную трубку офицеру связи. Слушать о ходе событий на передовой — все равно что следить за хоккейным матчем по радио!

— Какая цель у нас следующая, Павел Леонидович?

— Наступаем на северо-запад — к Хамельну и дальше. Может быть, нам удастся отрезать северную группу армий НАТО. Если они начнут отводить войска от Гамбурга, мы перейдем в наступление по всему фронту и погоним их до самого Ла-Манша! Думаю, нам удалось создать ситуацию, на которую мы рассчитывали.

В штаб— квартире НАТО офицеры смотрели на те же карты и пришли к аналогичному выводу, хотя и с меньшим энтузиазмом. Резервов было катастрофически мало, но выбора не оставалось. Все большее количество войск и орудий направлялось к Альфельду.

Это был самый большой переход боевых кораблей Военно-морского флота США за последние годы. В каждом шлюзе виднелось по два серых корпуса, что прекратило движения всех остальных судов на запад. Боевые корабли торопились. Лоцманы Панамского канала перебрасывались на корабли с помощью вертолетов, правила ограничения скорости нарушались, несмотря на размывание берегов в районе выемки Гайяра из-за волнения, вызываемого быстрым передвижением судов. Те из них, что нуждались в топливе, заправлялись сразу после выхода из канала после Гатунских шлюзов, затем образовывали противолодочное заграждение по внешней стороне Лимонского залива. Переход соединения из Тихого океана в Атлантический продолжался двенадцать часов в обстановке абсолютной секретности. Едва закончив переход, корабли направились к северу со скоростью в двадцать два узла. Им предстояло за ночь пройти через Наветренный пролив.