Поселок в Миссури
       Начало весны 1867 года
      Из дома донесся плач Кори. Отшвырнув мокрую простыню, Сюзанна подхватила юбки, бросилась к дому и толкнула плечом дверь.
      – Кори! – Ее сердце бешено колотилось. – Кори, что с тобой?
      Из спальни послышался всхлип – очевидно, Кори упал. Перепуганная, Сюзанна поспешила к двери и распахнула ее. Ее глазам предстала картина, от которой кровь застыла в жилах.
      Харлен, склонившись над их трехлетним сыном, подносил зажженную сигару к низу животика ребенка.
      – Не смей! – Сюзанна метнулась к мужу, стоящему к ней спиной, и что было сил, схватила его обеими руками за шею, пытаясь оттащить мучителя в сторону. – Не вздумай трогать его! Со мной можешь поступать, как тебе угодно, Харлен Уокер, но я никогда не позволю тебе издеваться над Кори! Ругнувшись, Харлен извернулся и ткнул горящей сигарой в запястье Сюзанны. Жгучая боль прошила ее руку до плеча, но Сюзанна не разжала пальцы.
      – Кори, ступай к Луизе, – приказала она. Кори сполз с кровати и теперь стоял в углу, перепугано дрожа.
      – Кори, уходи немедленно! – Сюзанна боролась с Харленом, стараясь не замечать болезненные удары его локтей в живот и ребра.
      Кори выбежал из комнаты как раз в ту секунду, когда Харлен сумел сбросить с шеи руки Сюзанны. Обернувшись, он оказался лицом к лицу с ней. Сюзанна не успела увернуться: кулак Харлена врезался ей в челюсть, а за первым ударом последовал второй – тыльной стороной ладони, наотмашь по лицу.
      Сюзанна пошатнулась, искры посыпались из глаз.
      – Сука! – злобно процедил Харлен. – Я тебе покажу, как лезть, куда не просят!
      – Харлен, он ведь твой сын!
      Прижав ладонь к щеке, и не спуская глаз с мужа, Сюзанна попятилась к двери, но упала, запутавшись в юбках.
      Наступив на юбку Сюзанны и не давая ей подняться, Харлен с издевкой проговорил:
      – По-твоему – да, но, по-моему, его отцом с таким же успехом может быть и Санни. – Свое обвинение Харлен подкрепил пинком.
      Сюзанна подавила стон и съежилась, стараясь не выдать страданий. Она знала, что, сдерживаясь, только распалит гнев Харлена, но ей было все равно. В глубине души у Сюзанны всегда таилась непокорность – вероятно, когда-нибудь она станет причиной ее смерти.
      – Я не спала с твоим братом, Харлен. Мой муж – ты, и я не стала бы…
      Харлен прервал ее еще двумя пинками.
      – Ты шлюха, как твоя мать! Мы с Санни оба спали с ней, и ты ничем не лучше, как бы высоко ни задирала нос.
      Сквозь пелену боли Сюзанна почувствовала, как нарастает в ней гнев – он зародился много лет назад и с тех пор креп.
      – Ты ошибаешься… – сумела выговорить она, не желая просить пощады.
      Харлен схватил ее за лиф платья и рывком поставил на ноги. В нос Сюзанне ударил смрадный перегар Харлена, и она невольно задержала дыхание.
      – С этим мальчишкой я буду делать все, что мне вздумается, наплевать, чей он – мой или Санни, – заявил он угрожающе-вкрадчивым тоном. – И ты мне не помешаешь. Захочу – отрежу ему ухо, захочу – сожгу его стручок.
      Толкнув Сюзанну так, что она отлетела к стене, Харлен направился к двери.
      – Кстати, пожалуй, я прямо сейчас отправлюсь к этой черномазой шлюхе, заберу щенка и займусь им.
      Годами Сюзанна терпела издевательства Харлена, но никогда прежде он не угрожал Кори. Морщась при каждом шаге от боли, она поплелась за мужем в соседнюю комнату. Каждый вдох давался ей с трудом. Наверняка Харлен сломал ей ребро, и не одно.
      Вдруг входная дверь открылась. На пороге стоял Кори, завернувшись в одеяло.
      – Мама! «О Господи!»
      – Кори, сию же минуту отправляйся к Луизе! – торопливо приказала Сюзанна.
      Но Харлен успел схватить малыша за руку.
      – Нет, ты останешься здесь, понял?! – Стиснув мозолистыми пальцами пухлую ручонку Кори, Харлен втащил его в комнату.
      Кори всхлипывал и дрожал, слезы испуга катились по его щекам.
      Сюзанна не сводила глаз с мужа.
      – Отпусти его, Харлен. – Она изо всех сил старалась держаться спокойно, чтобы не перепугать и без того помертвевшего от страха Кори.
      Харлен злорадно осклабился, достал еще одну сигару и прикурил ее, как следует затянувшись, чтобы огонек разгорелся.
      – А если я не соглашусь, Сюзанна? Что ты сделаешь, если я его не отпущу?
      – Тогда да поможет мне Господь! Если ты прикоснешься к Кори, я убью тебя, Харлен Уокер! – Сюзанна почувствовала, как что-то сжимается в животе в тугой комок.
      Встретив пренебрежительным хохотом ее угрозу, Харлен, схватив Кори, направился к буфету и извлек бутылку виски.
      Сюзанна знала: Харлен злорадствует, видя ее страх и боль. Но сейчас она чувствовала только, как ярость закипает у нее в груди, угрожая поглотить ее.
      Она никогда не понимала, почему Харлену позволено бить ее, почему никто вокруг не возмущается, зная, что он издевается над ней всякий раз, когда ему вздумается. Сюзанна давно уже перестала поверять людям свои страдания: все, кроме Луизы, очевидно, считали, что она либо заслуживает наказания, либо преувеличивает. Но издевательства Харлена над собственным сыном Сюзанна считала преступлением. Этого она не могла и не желала допустить…
      – Пусть все ссоры останутся только между нами, Харлен, – предложила она, стараясь придать голосу спокойствие, которого, конечно же, не чувствовала. – Незачем втягивать в наши дела Кори – он еще ребенок и ни в чем не виноват.
      – Папа сделал Кори больно, – пожаловался тоненьким голосом малыш.
      Сюзанна сжалась, борясь с искушением броситься на Харлена и отнять у него Кори.
      Харлен за ручку поднял ребенка над полом. Кори тут же беспомощно задергался, а Харлен поднес к его лицу зажженную сигару.
      – Заткнись, сопляк. Захлопни рот, понял? Иначе я выжгу тебе глаза.
      Кори расплакался, и от его судорожных всхлипов сердце Сюзанны разрывалось. Она бросилась к сыну, но прежде чем успела подбежать, Харлен отшвырнул его в угол. Кори с глухим стуком ударился об пол.
      Вскрикнув, Сюзанна рванулась к нему. От удара малыш задохнулся и теперь беспомощно хватал ртом воздух. Сюзанна подхватила сына на руки, надеясь утешить его в своих объятиях.
      Харлен же как ни в чем не бывало расселся за кухонным столом, стакан за стаканом опустошая бутылку виски.
      Кори прижался к матери, случайно задев коленками по нестерпимо ноющим ребрам. Сюзанна подавила стон. Забыв о собственной боли, она поспешила в спальню и закрыла за собой дверь.
      У нее раскалывалась голова, боль расплывалась по всему телу, мешая дышать. С Кори на руках она осторожно опустилась в кресло-качалку и попыталась найти позу, в которой тело не изнывало бы от боли, после чего, прижав головку сына к груди, принялась убаюкивать малыша. Глаза Сюзанны были прикованы к двери в ожидании Харлена.
      …Нет, так больше не может продолжаться. Много лет подряд Харлен дурно обращался с ней, а в последнее время стал пускать в ход кулаки. Сначала Сюзанна убеждала себя, что, если она научится придерживать свой острый язык, Харлен перестанет бить ее. Но Луиза считала, что она ни в чем не виновата и не заслуживает побоев и насилия. Наконец Сюзанна поняла: дело в самом Харлене – какая-то внутренняя сила превращала его в злобного зверя.
      Взглянув на Кори, Сюзанна увидела залитое слезами лицо ребенка. У нее лихорадочно забилось сердце. Нельзя допустить, чтобы Харлен искалечил ее сына.
      Надо забрать ребенка и уйти. Луиза приютит их и позаботится о Кори, пока Сюзанна будет работать, чтобы прокормить их всех. Она наверняка сумеет найти работу швеи…
      Убедившись, что Кори заснул, Сюзанна поднялась с кресла, морщась от вновь вспыхнувшей боли, и уложила его в кроватку. Даже во сне малыш время от времени всхлипывал и вздрагивал. Из всех мук, перенесенных Сюзанной за долгие годы, самой тяжкой было видеть беспокойный сон своего ребенка. Дети не должны страдать, дети – дар Божий, так почему же Господь допускает такое?
      Отвернувшись от кроватки, Сюзанна случайно увидела себя в зеркале над комодом. Она с трудом узнала себя: свежий синяк от последнего удара Харлена проступал на скуле, подползая к глазу. Сюзанна ощупала скулу – она была припухшая, ссадина на подбородке ныла. Голова раскалывалась от побоев. Вглядевшись в свое отражение, Сюзанна заметила, что глаза ее, затуманенные страхом, стали тусклыми, а волосы повисли вдоль щек безжизненными прядями.
      Слезы досады и гнева покатились по щекам, и Сюзанна смахнула их с гримасой боли, неосторожно задев пальцами ушибленную скулу. Она застыла у детской кроватки, боясь вновь оказаться лицом к лицу с мужем.
      Словно прочитав ее мысли, Харлен пинком распахнул дверь спальни.
      – А ну выходи, шлюха! – приказал он, пьяно покачиваясь и невнятно выговаривая слова.
      Несмотря на вспышку ужаса, Сюзанна упрекнула:
      – Не шуми, Харлен! Я только что уложила его. Она поспешила выйти из комнаты, но Харлен схватил ее за руку.
      – Хочешь, чтобы парень вырос размазней? – издевательски промычал он. – Мой сын не будет слюнтяем, запомни!
      Стараясь не обращать внимания на пальцы Харлена, впивающиеся ей в руку, Сюзанна дерзко возразила:
      – С каких это пор ты начал считать его своим сыном?
      Она тут же пожалела о своих словах. Когда она, наконец, научится не раздражать мужа? Харлен притиснул ее к стене рядом со швейным столиком, придавив своим тяжелым телом и схватив обеими руками за шею. Он стиснул большими пальцами ее горло, и Сюзанна с трудом поборола панику.
      – Подумай, сука, – процедил он с ухмылкой, от которой Сюзанна похолодела, – что станет с твоим ненаглядным сынком, если я тебя прикончу?
      Черные круги заплясали перед глазами Сюзанны. Господи, и правда, что будет с Кори, если Харлен убьет ее? Конечно, умирать ей не хотелось, но прежде она не боялась смерти, считая, что о Кори позаботится его отец. Сюзанна вслепую пошарила рукой на швейном столике, разыскивая недавно наточенные ножницы. Найдя, она сжала их в кулаке. Только бы хватило хладнокровия, а главное – нужно побороть страх.
      Харлен усиливал хватку, и свет померк в глазах у Сюзанны. И вдруг, занеся кулак с зажатыми в нем ножницами, она с небывалой, неизвестно откуда взявшейся силой глубоко вонзила ножницы в грудь Харлену.
      – Сука! – Его глаза широко раскрылись, губы задергались.
      Пошатнувшись, он взглянул на торчащие в груди ножницы, медленно и неуверенно взялся за них обеими руками и вытащил из раны.
      Сюзанна, буквально вжавшись спиной в стену, затаила дыхание, следя, как Харлен надвигается на нее с окровавленными ножницами в кулаке.
      Его лицо было искажено гримасой ненависти, губы шевелились, но он не издавал ни звука.
      Шагнув в сторону, Сюзанна в последнюю секунду увернулась от метнувшегося к ней мужа. Она бросилась к двери, но Харлен схватил ее за юбку и потянул к себе. Сюзанна упала на колени, но тут же вскочила, вырывая юбку. Внезапно она почувствовала, что освободилась. Обернувшись, Сюзанна увидела, что Харлен лежит неподвижно. Кровь струилась из раны, на рубашке расплывалось багровое пятно. Одного взгляда Сюзанне хватило, чтобы понять: Харлен не дышит.
      Она смотрела на него с содроганием, не в силах оторваться. Он вытянулся на полу, громадный, безжизненный, но по-прежнему злобный, а его черные невидящие глаза были устремлены прямо на Сюзанну. Странно, отрешенно подумала Сюзанна, его глаза после смерти ничуть не изменились.
      «Ледяные и мертвые глаза, голубка, – часто повторяла ее мать. – У Харлена ледяные и мертвые глаза». В детстве Сюзанна не понимала, как глаза человека могут быть мертвыми, если сам он жив. Но с годами она узнала, как черна и безжизненна душа Харлена Уокера.
      Его обрюзгшее от спиртного лицо представляло жуткое зрелище, толстые губы раскрылись, рот потерял четкие линии. Сквозь редкие сальные волосы проглядывало темя. Когда-то, много лет назад, Сюзанна считала Харлена красавцем – прежде чем обнаружила, как гнусен этот человек.
      Дрожащими пальцами она поправила выбившиеся пряди волос. На глаза ей попались окровавленные ножницы. Словно опасаясь, что Харлен поднимется из лужи крови, Сюзанна далеко обошла его, подняла свое оружие и вышла. Мелькнула мысль, что ножницы надо отмыть и обязательно вытереть, иначе заржавеют.
      Ужас лишил ее последних сил, в груди нарастали рыдания. Господи, что она делает – тратит время, чтобы отмыть какие-то ножницы!
      Ей с Кори надо бежать. Покинуть дом как можно скорее. Что будет с ними, если о случившемся узнает Санни? Сюзанна знала твердо: Санни гораздо хуже Харлена. Да, Харлен был грубым и жестоким, но Санни… это скользкий, мстительный и хитрый тип… Если он узнает, что это она убила его брата, ей до конца дней не знать покоя.
      – Но куда же ты поедешь, голубка? – Миловидное черное лицо Луизы собралось в тревожные морщины.
      Сюзанна закончила укладывать вещи и закрыла саквояж.
      – Не знаю, мне все равно. Надо только оказаться как можно дальше отсюда.
      Луиза вышагивала по комнате.
      – Конечно, здесь оставаться тебе нельзя. Сюзанна обняла высокую негритянку, с которой подружилась еще при жизни матери:
      – Как жаль, что ты не едешь с нами!
      Луиза фыркнула:
      – Втроем мы были бы слишком заметными. Любой запомнит женщину с малышом и негритянкой. Нет, – решительно добавила она, – лучше уж я останусь здесь и послежу за этим мерзавцем Санни. И если узнаю, что он разыскивает тебя, то как-нибудь сообщу об этом, голубка, но для этого мне понадобится знать, где ты поселилась.
      Сюзанна перевела взгляд на труп Харлена:
      – А… что будет с ним?
      – О нем я позабочусь, не беспокойся. – Луиза взяла с кровати спящего Кори и передала его Сюзанне.
      Сюзанна крепко прижала к себе сына и подхватила саквояж. Она вдруг осознала, что расстается с прошлым с непривычной для себя решимостью.

       Энджелс-Вэлли, предгорья Сьерра-Невады
       Сентябрь 1867 года
      Натан Вулф обозревал растянувшуюся перед ним улицу из-под низко опущенных полей шляпы. Он понятия не имел, что его ждет. От Сент-Луиса до Сакраменто, где бы он ни останавливался, повсюду слышал один и тот же ответ: даже если Сюзанна Уокер и в самом деле здесь, о ней никто не знает.
      Однако Натан выяснил, что она направилась в эти края, сев на поезд в Сент-Луисе. Он предполагал, что женщина могла уехать на юг, но чутье подсказывало ему: она прячется. А где можно спрятаться как не в суровых и почти безлюдных горах?
      Сцена, разыгравшаяся на противоположной стороне улицы, возле лавки бакалейщика, привлекла внимание Натана. Молодая женщина, которая несла увесистую картонку и держала за руку ребенка, отбивалась от заигрывающего с ней Эли Клегга, городского пьянчуги. Нат приметил Клегга днем раньше: тот праздно шатался по городу, заговаривая с каждой встречной женщиной, и выглядел безобидным малым. Нат насторожился и прислушался, заинтересованный увиденным.
      – Ну не ломайся, рыжуха, – ныл Клегг, – от меня все равно не сбежишь. Я же знаю, где ты живешь.
      Женщина попыталась высвободить руку, но Клегг только крепче сжал ее.
      – Мистер Клегг, у меня дома есть дробовик, который мне не терпится проверить в деле. Уберите руку, иначе в следующий раз я прихвачу дробовик с собой.
      Клегг разразился пронзительным смехом, больше напоминающим визг:
      – Ох, как ты меня напугала, рыжуха! Мальчик, которого женщина вела за руку, всхлипнул и расплакался.
      – А вы испугали моего сына, мистер Клегг. Пьянчуга ненадолго перевел взгляд на малыша.
      – Скажи, рыжуха, а где его папаша? Почему он не заботится о своей собственности? Будь ты моей, ей-богу, я не выпустил бы тебя из постели!
      – В таком случае вам пришлось бы приковать меня к постели цепями, мистер Клегг. Пожалуйста, оставьте нас в покое.
      Нат уловил в протестующем голосе женщины тревожные нотки.
      – Мне жаль, рыжуха, но этого я сделать не могу. Нат выругался. Клегг вел себя все назойливее.
      Оттолкнувшись от стены конюшни, Нат пересек улицу, подоспев как раз к тому времени, когда Клегг попытался поцеловать женщину.
      Натан схватил Эли за плечо и повернул к себе.
      – Леди просила оставить ее в покое.
      Сердито вырываясь из цепких пальцев Ната, Клегг метнул в его сторону злобный взгляд. Лицо пьянчуги не позволяла разглядеть клочковатая черная борода, резко выделяющаяся на фоне желтоватой сальной кожи. Клегг дышал застарелым перегаром.
      – Кто ты такой, черт побери, чтобы приказывать мне?
      Нат подтащил пьяницу к скамье, стоящей под окнами бакалейной лавки, и толкнул, заставляя сесть.
      – Мистер Клегг, если вы не прекратите приставать к этой женщине, я стану вашим злейшим врагом.
      Клегг опасливо заерзал на скамье, наклонился и сплюнул. Плевок угодил на его же грязный и стоптанный сапог.
      – Откуда ты знаешь, как меня зовут?
      – Не важно. Просто оставь ее в покое, – велел Нат.
      Такой приказ Клегг не осмелился пропустить мимо ушей. Пробормотав что-то себе под нос, он поднялся, пошатываясь, и нетвердой походкой направился по улице в сторону салуна.
      Натан повернулся к женщине, но не сумел разглядеть ни ее лица, ни цвета волос: она держала голову опущенной, а широкополая шляпа скрывала и то, и другое. Наконец женщина подняла голову, и Нат встретился взглядом с прекрасными карими глазами. Незнакомка попыталась улыбнуться ему, но улыбка получилась неловкой. Нат не удивился: он знал, что своим видом внушает робость большинству женщин.
      – Спасибо вам, – еле выговорила женщина, прежде чем взять ребенка за руку. Еще мгновение – и она пошла прочь.
      Нат смотрел ей вслед, настороженный и смущенный. Когда незнакомка скрылась за дверью мастерской модистки, он опять перешел через улицу к конюшне, где оставил свою лошадь. Ему следовало бы расспросить о незнакомке – хотя бы у жены хозяина конюшни. Черт… неужто ему повезло, наконец, наткнуться на Сюзанну Уокер?
 
      Сюзанна с радостью избавилась от громоздкой картонки с платьем, которую ей пришлось тащить от самого дома, и была благодарна, что за платье ей сразу заплатили. Ей повезло: модистке Лилиан Грейвс требовалась портниха, к тому же Сюзанна была счастлива, что ей позволили работать дома.
      Когда Сюзанна с Кори вышли на улицу, мужчина, припугнувший Эли Клегга, выехав из конюшни, проскакал мимо, не обратив на них никакого внимания.
      Она с облегчением вздохнула, хотя и понимала: нельзя считать сыщиком, посланным за ней, каждого незнакомца, появляющегося в городе. Понимала, но не могла избавиться от подозрений. Страх разоблачения стал ее постоянным и неприятным спутником. Этот мужчина пришел к ней на помощь, только и всего. Так почему же ее терзает мысль, что встреча с ним была не последней?
      По-прежнему хмурясь, Сюзанна крепче сжала ручонку Кори и вошла в конюшню, где Кито, чернокожий кузнец, ждал их, чтобы отвезти домой.
      – Ой! Мама сделала Кори больно!
      Только услышав возглас Кори, Сюзанна заметила, как стискивает ему руку.
      – Извини, сынок.
      – С вами все хорошо, миссис Сюзанна? Благодарная за участие, Сюзанна коснулась руки Кито и задела кончиками пальцев глубокий шрам с рваными краями на внутренней поверхности предплечья.
      – Конечно, Кито.
      Она сама лечила эту рану и бесчисленное множество других. Сюзанна и Кито давно знали друг друга, но никогда не предавались общим воспоминаниям.
      – От мистера Барнса уже принесли мои покупки?
      Заглянув в повозку, Сюзанна обнаружила, что там пусто. Она часто жалела, что у нее нет ни кур, ни коровы, и потому приходится тратить заработанные тяжким трудом деньги на яйца и молоко. Хорошо еще, у нее был огород.
      – Да, миссис Сюзанна. Я поставил их в тень.
      Кито отошел и вскоре вернулся с полной корзиной. Осторожно поставив ее на дно повозки, он помог Сюзанне забраться на заднюю скамью.
      – Кто этот мужчина, который только что выехал отсюда? – спросила она нетерпеливо.
      Кито покачал головой:
      – Не знаю. Он сказал, что здесь остановился проездом.
      – А он, случайно, не говорил, как его зовут или откуда он едет?
      Кито с юмором воспринял ее вопрос:
      – Белые чаще всего отдают неграм приказания, а не рассказывают о себе, миссис Сюзанна. – Усмехнувшись, он перебрался через козлы и устроился рядом с Сюзанной.
      Рассеянно кивнув, она усадила Кори на колени. Пока повозка скрипела и стонала, трясясь на ухабах, Сюзанна мысленно вернулась на много месяцев назад, к тому дню, когда она прибыла в Энджелс-Вэлли…
      Из всех грязных городков в горах, через которые она проезжала, подыскивая безопасное и укромное место, ей приглянулся только Энджелс-Вэлли. Угнездившийся в окаймленной бесконечной цепью гор долине, в окружении глыб гранита, вечнозеленых деревьев и кустарников, укрытый облаками и изредка – грозовыми тучами, этот городок казался затерянным в лабиринте предгорий.
      Словоохотливый бакалейщик Эд Барнс рассказал Сюзанне, что Энджелс-Вэлли некогда был городом рудокопов – грубых, неотесанных, не подчиняющихся никаким законам.
      – Видите вон то дерево?
      Широко ухмыляясь и самодовольно выпячивая грудь, бакалейщик указал Сюзанне на древний дуб, ветви которого, похожие на узловатые пальцы, причудливо изгибались над землей, прежде чем устремиться к небу.
      – Это дерево для линчевания. Немало воров болталось на нем в петле.
      Жители города дружно гордились его мрачной историей. Сюзанне в голову пришла мысль, что город был назван Долиной ангелов потому, что ангелам, должно быть, часто приходилось уносить повешенных отсюда на небеса.
      Несмотря на название, город вовсе не был идеальным местом, которое искала Сюзанна. Иногда Энджелс-Вэлли представлялся ей грязной дырой среди гигантских, уродливо раздувшихся холмов предгорий, в тени, которую отбрасывали горы со снеговыми шапками. И все же здесь Сюзанна чувствовала себя в безопасности, по крайней мере, до сих пор…
      Когда повозка въехала во двор, Макс, большой черный пес, доставшийся Сюзанне от предыдущих хозяев дома, радостно запрыгал, заливаясь приветственным лаем.
      Сюзанна поставила Кори на землю и спрыгнула с повозки сама.
      – Кито, сегодня утром я испекла свежий хлеб. Подожди, сейчас я тебе что-нибудь приготовлю.
      – С удовольствием, миссис Сюзанна.
      Кито сошел с повозки и понес корзину Сюзанны в лачугу. Пока он разбирал покупки, Сюзанна укладывала в корзину свежий хлеб и пирожки с патокой.
      Провожая глазами Кито, Сюзанна вспомнила о Луизе. При каждой встрече с Кито, когда он подвозил ее до города или отвозил домой, Сюзанна подолгу думала о своей подруге, оставшейся в Миссури, и досадовала на разлуку. Иногда Сюзанна даже гадала с неожиданным озорством сводницы, понравятся ли друг другу Луиза и Кито, но вскоре с грустной улыбкой признавала: независимый нрав Луизы способен отпугнуть любого мужчину. Однако Кито был вовсе не похож на большинство мужчин. Во всяком случае, мысленно добавила Сюзанна, невольно улыбаясь, он настолько силен, что способен справиться с любым противником. Несомненно, справится и с женщиной с острым язычком.
      Приготовив скромный ужин себе и Кори, Сюзанна искупала малыша, рассказала ему сказку и уложила в постель, а затем отправилась к себе в комнату. Она ненавидела вечера: здесь, в горах, не бывало сумерек – солнце внезапно скрывалось за холмами на западе, и город окутывал мрак.
      Сюзанна потушила лампу и забралась в постель, прислушиваясь к завываниям ледяного ветра – он словно рыскал вокруг лачуги, пытаясь ворваться внутрь. Ветви горной ольхи, растущей неподалеку, скребли крышу, как когти разъяренного зверя.
      Сюзанна съежилась под одеялом, боясь заснуть. Вместе со сном появлялись кошмары, изнуряя ее и переполняя страхом. Каждую ночь во сне она убегала. Она спасалась бегством во сне и наяву. Каждое утро, просыпаясь, она чувствовала себя разбитой сильнее, чем предыдущим вечером. Усталость усиливала ужас перед неизбежным разоблачением. Сюзанна давно уже мечтала о безмятежном сне, но не знала, сумеет ли когда-нибудь насладиться этим благом.
      Над лачугой разносилось унылое уханье огромной серой совы, живущей в дупле старого дуба во дворе. В крике ночной птицы Сюзанне послышалось: «Кому… кому…» – и, правда, кому она нужна? Сюзанна перевернулась на спину. Разве была она когда-нибудь в жизни сама собой, а не чьей-то собственностью, движимым имуществом, козлом отпущения?
      Даже теперь она не осмеливалась радоваться свободе, зная, что, если ее тайна будет раскрыта, она потеряет все. Кто поверит, что она убила мужа, пытаясь защититься? Кто, кроме Луизы, поймет, что в тот момент, когда Харлен душил ее, она думала только о сыне? И воткнула ножницы в грудь Харлена потому, что стремилась спасти Кори?
      Стекла в оконных рамах задрожали под очередным порывом ветра. Сюзанна понемногу привыкала к здешним звукам: в горах ели были совсем не такими, как на равнинах. Она не собиралась заезжать в такую даль, но по мере того как их путешествие продолжалось по громадной плоской равнине, под таким же бескрайним небом, Сюзанна поняла: здесь она никогда не избавится от страха. Невозможно ощутить спокойствие там, где негде спрятаться, а на равнине нет ни больших камней, ни холмов, нет даже деревьев с толстыми стволами. Значит, остается только поселиться в горах – высоких, таинственных, с долинами, окруженными отвесными скалами. Горы – идеальное убежище.
      Понемногу Сюзанна расслабилась и уже начала погружаться в сон, как вдруг села рывком, чувствуя лихорадочные толчки крови в висках. Звук, который она услышала, показался странным и незнакомым. Она ждала, напрягая слух и стараясь не обращать внимания на гулкие удары сердца. Звук повторился, и Сюзанна с изумлением узнала в нем лай Макса. Лай был тревожным, но сдавленным, словно доносился откуда-то издалека.
      Подтянув одеяло на груди, она выглянула в окно и вновь прислушалась. Ее обуял ужас. Неистовый и злобный лай Макса не прекращался.
      Дрожа всем телом, Сюзанна схватила дробовик, выбралась из постели, на ватных ногах пересекла комнату и отодвинула занавеску, висящую на двери в комнате Кори. Малыш крепко спал, свернувшись калачиком, а его стеганое одеяло свесилось до пола. Сюзанна поправила одеяло и еще минуту постояла рядом с кроватью, глядя на спящего сынишку.
      Вернувшись в большую комнату, она снова прислушалась. Макс по-прежнему лаял, но теперь гораздо дружелюбнее, и лай доносился откуда-то поблизости, от самой двери. В окне мелькнула тень, Сердце Сюзанны ушло в пятки. Вскинув дробовик и положив палец на спусковой крючок, она скользнула к двери и прислушалась.
      На крыльце послышались тяжелые шаги.
      – Кто там? – Сюзанна с удивлением обнаружила, что ее голос звучит твердо и не срывается.
      – Это я, мэм.
      Она нахмурилась и крепче сжала дробовик.
      – Кто это «я»?
      Незнакомец прокашлялся и переступил с ноги на ногу.
      – Ну, я… помните, я сегодня днем помог вам отделаться от Эли Клегга возле лавки.
 
      Сердце Сюзанны запрыгало с новой силой от страха и удивления – она ничего не забыла.
      – Что вам нужно?
      – Откройте дверь, и я вам объясню.
      За кого он ее принимает?
      – По-моему, это ни к чему, мистер. Но… что вы сделали с моей собакой?
      – Если вы не хотите открывать дверь, тогда подойдите к боковому окну.
      Сюзанна раздраженно вздохнула, но направилась к окну кухни. Незнакомец вскоре появился, преследуемый Максом по пятам. С треском подняв оконную раму, Сюзанна положила дробовик на подоконник, но из рук не выпустила.
      – Имейте в виду, я целюсь вам в голову. А теперь говорите, что вам надо.
      – Я вовсе не хотел напугать вас, но сегодня ночью я выследил Эли Клегга – он направлялся сюда.
      Раздражение вспыхнуло в ней, смешавшись с паникой.
      – Сюда? Но зачем? Что ему здесь понадобилось?
      Незнакомец отвел взгляд, протянул руку и почесал Макса за ухом. Этот поступок изумил Сюзанну: Макс не каждому позволял гладить себя.
      – Я слышал, как он бахвалился сегодня вечером в салуне.
      Сюзанна с трудом сглотнула.
      – Он говорил, что пойдет сюда?
      – Да, мэм.
      Ее сон давно уже сняло как рукой. Сюзанна настороженно замерла у окна.
      – Но почему я должна вам верить? Я прожила здесь несколько месяцев, а Клегг ни разу не приближался к этому дому. Он приставал ко мне только в городе.
      – Откуда вы знаете, что он никогда здесь не бывал?
      Этот вопрос вызвал у нее новый взрыв страха.
      – А вы можете доказать обратное?
      – Видите ли, – начал незнакомец, снова почесывая Макса за ухом, – ваш пес был заперт в сарае, а замолчать его заставили с помощью кости.
      Сюзанна прищурилась:
      – Может, это ваша работа – откуда мне знать?
      – Как видите, мне незачем подкупать его костью. – По голосу незнакомца Сюзанна поняла, что он улыбается, продолжая гладить собаку.
      – Это не доказательство, – выпалила она.
      Незнакомец выпрямился, снял шляпу и провел пятерней по волосам.
      – Клегг спит под окном вашей спальни.
      Сюзанна ахнула:
      – О Боже! – Развернувшись, она бросилась в спальню, по пути наткнувшись на кресло-качалку.
      Шепотом чертыхнувшись от боли, пронзившей ногу, она дохромала до окна и подняла раму. Эли Клегг спал под окном, привалившись к дереву и немилосердно храпя. Господи, почему она ничего не услышала?
      Проковыляв к кровати, Сюзанна рухнула на нее, охваченная гневом, обидой и страхом. Наконец, овладев собой, она вернулась к кухонному окну и обнаружила, что незнакомец по-прежнему ждет ее, стоя рядом с Максом.
      – Полагаю, мне следует поблагодарить вас еще раз. Вы не могли бы… убрать его отсюда?
      – Так я и собирался поступить, мэм. Я отнесу его к салуну. Там кто-нибудь наверняка знает, где он живет.
      Сюзанна услышала, как незнакомец велел Максу остаться на месте, а сам направился вдоль стены дома. Она отошла от окна, чувствуя, как от подступающих слез у нее перехватывает горло. Такой беспомощности она еще никогда не испытывала. Проклятие! Разве она заметит вовремя Санни Уокера, если не сумела услышать, как какой-то пьянчуга заглядывает к ней в окна?
      Вернувшись в спальню, она первым делом направилась к окну проверить, исчезли ли Эли и незнакомец. С облегчением обнаружив, что у окна никого нет, Сюзанна набросила фланелевый халат, снова выглянула во двор и задумалась о том, сколько проспала, прежде чем ее разбудил лай Макса. Впрочем, какая разница? Теперь тревога все равно помешает ей заснуть.
      Сюзанна развела огонь, поглядывая в сторону комнаты Кори. Мощная, неистовая одержимость захватила ее. Ради сына она готова вынести любые муки. От любви и жалости к самому дорогому на свете существу у нее защемило сердце. Она считала, что здесь им ничто не угрожает, что здесь не произойдет ничего плохого. Правда, она постоянно была настороже, ожидая появления Санни, но знала: он слишком умен, чтобы самому пойти по ее следу. Сюзанна не сомневалась, что Санни наймет кого-нибудь, чтобы выследить ее.
      Вынужденная в отсутствие Харлена постоянно отвергать домогательства Санни, Сюзанна понимала, что он не откажется от своих намерений. Даже если Луизе удалось спрятать труп Харлена, Санни наверняка сразу почувствовал неладное – братья виделись каждый день. Если Санни хотя бы на секунду заподозрит, что Сюзанна причастна к исчезновению Харлена, он во всеуслышание объявит ее виновной, зная, что это самый легкий способ вернуть ее. Надо только послать за ней в погоню блюстителей закона. Объявить всему миру, что Сюзанна – убийца, а потом, когда ее найдут и приговорят к повешению за убийство, «галантно» прийти ей на помощь, возможно, заключить сделку с представителями закона, подкупить их, взять Сюзанну на поруки. Должно быть, так он и сделает. Санни никогда не страдал от недостатка сообразительности. После этого ее жизнь вновь превратится в агонию.
      Сюзанна направилась к плите и заварила себе чаю, прислушиваясь к вою ветра и шороху листьев за окном. Она любила уединение и всеми силами старалась избегать жителей Энджелс-Вэлли, предпочитая оставаться вдали от любопытных глаз.
      Возможно, так вести себя заставляли ее угрызения совести: появившись в городе, она солгала новым знакомым, что ее муж не вернулся с войны. Если бы она могла, она никогда не приезжала бы в город, но Сюзанне приходилось пополнять запасы провизии и часто наведываться в мастерскую модистки.
      На востоке горные вершины окрасились лучами восходящего солнца, а Сюзанна так и не успела сомкнуть глаз, борясь с призраками прошлого.
      Вскоре проснулся Кори, не подозревая о тревогах, которые заставили Сюзанну бодрствовать всю ночь. Накормив малыша завтраком, Сюзанна переодела его, оделась сама и вышла на ветхую веранду, с наслаждением вдыхая чистый и сухой воздух, напоенный ароматом сосновой смолы. Несмотря на то, что дождя не было уже несколько месяцев, речушка у подножия холма не пересохла и мирно журчала. Высоко в ясном небе ястреб лениво описывал круг за кругом.
      Подбежал Макс, открыв пасть и свесив длинный язык. Сюзанна усмехнулась: ей часто казалось, что Макс улыбается. Наклонившись, она почесала пса за ухом и укоризненно покачала головой, вспоминая о событиях прошедшей ночи. Сюзанна считала, что, заведя сторожевую собаку, она избавится от лишних тревог, но вчера ночью выяснилось, что она ошибалась.
      Кори прошмыгнул мимо нее и неуклюже спустился по ступенькам.
      – Кори, играй у крыльца, у меня на виду. Если ты будешь слушаться маму, потом мы с тобой поиграем вместе. – Сюзанна с улыбкой проследила, как малыш бросил псу мячик, и рассмеялась: Макс не обратил на мяч никакого внимания, лизнул Кори в лицо, а тот захихикал от прикосновения шершавого языка.
      Взгляд Сюзанны упал на поваленное дерево, которое лежало возле лачуги с тех пор, как они приехали сюда. От одного вида корявого ствола на нее накатила усталость. Целого дерева могло бы хватить на растопку плиты на целую зиму, но для этого требовалось его разрубить. Сюзанна до сих пор не могла решиться на такой подвиг.
      С грустной улыбкой она поняла, что откладывает слишком много дел просто потому, что не знает, как к ним подступиться. Но предпринять попытку все же стоило. С возрастом она привыкла к тому, что сделанного ею никто не замечает и не ценит, но теперь в случае неудачи ей не грозила оплеуха или оскорбительные насмешки. Какой бы тяжелой ни казалась ей новая жизнь, она была не в пример лучше прошлой.
      Осторожно спустившись по расшатанным ступеням веранды, Сюзанна поняла: вот еще одно дело, с которым следует поспешить. Кори запоминал ее предостережения ненадолго, и Сюзанна боялась, что когда-нибудь он оступится на прогнившей ступеньке, упадет и ушибется.
      «Ты плохая мать – такая же, какой была Фиона».
      Сюзанна напряглась, стиснув кулаки. Нет! Она не похожа на свою мать. Прошло уже много дней с тех пор, как она в последний раз мысленно слышала этот занудный голос. Она уже надеялась, что забыла его навсегда. Расправив плечи, Сюзанна отмахнулась от картин и голосов прошлого и принялась за работу.
      Обойдя веранду, она взяла топор, прислоненный к стене лачуги, и направилась к поваленному дереву. Минуту она стояла неподвижно, прислушиваясь к окружающим звукам и устремив взгляд на низкую гряду холмов, отделяющих одну узкую долину от другой. Холмы уже не были изумрудно-зелеными: они приобрели оттенок червонного золота, который постепенно угасал, сменяясь мешаниной бурых и черных цветов. Высоко над холмами, ниже границы вечных снегов, склон горы покрывали лиловые и черные сосны.
      Тяжело вздохнув, Сюзанна принялась за дело. Она вскинула топор, охнув от тяжести, и ударила им по сухому дереву. Удар отдался в ее голове тупой болью, но, к сожалению, топор оставил лишь неглубокую зарубку на коре. Стиснув зубы, Сюзанна продолжала непосильную работу.
      Наконец, выбившись из сил, она остановилась и потянулась. Пока она потирала ноющую поясницу, Макс вдруг сорвался с места и понесся через двор, заливаясь лаем.
      Встревожившись, Сюзанна обернулась. Ее тревога сменилась ужасом, едва она увидела, что к дому приближается всадник.
      – Кори! – позвала она, не сумев скрыть дрожь в голосе. – Кори, немедленно иди в дом!
      Очевидно, малыш тоже заметил всадника. Его глаза стали огромными, как блюдца; он поспешно доковылял до веранды, взобрался по ступенькам и скрылся за дверью.
      Когда всадник приблизился, Сюзанна узнала в нем мужчину, который дважды избавил ее от Эли Клегга. Ее лачуга стояла в стороне от дороги, поэтому никто, не мог завернуть сюда проездом. Нахмурившись, она принялась гадать, что понадобилось незнакомцу на сей раз.
      Жизнь в очередной раз напоминала ей: вероятно, мир слишком тесен, чтобы можно было затеряться в нем.
      Мужчина открыто разглядывал ее.
      – Утром здесь ничего не случилось?
      – Все в порядке, спасибо. Вам совершенно незачем было беспокоиться. – Надеясь, что своим видом она не выдаст волнения, Сюзанна возобновила тщетную борьбу с поваленным деревом.
      Макс лаял, не умолкая.
      – Прошу прощения, мэм, пес напугал мою лошадь.
      Сюзанна смерила его ироническим взглядом:
      – А я думала, вы умеете ладить с собаками.
      – Я – само собой, но моя лошадь этого не умеет, – со сдержанной улыбкой отозвался он.
      – Тогда, вероятно, вам следует уехать, – сухо заключила Сюзанна, поражаясь собственной дерзости.
      Незнакомец рассмеялся, и его смех был хриплым, словно заржавевшим от долгого бездействия.
      – Вот это мне по вкусу: благодарность женщины, умеющей постоять за себя!
      Сюзанна предприняла еще одну попытку не обращать на него внимания, но Макс рычал и скалил зубы, бросаясь под копыта лошади. Поскольку незнакомец, видимо, не собирался уезжать, Сюзанна прогнала Макса в дом, опасаясь, что лошадь лягнет его. Не переставая рычать, Макс послушался, поднялся по ступеням веранды и улегся перед дверью.
      Бросив в сторону незнакомца подозрительный взгляд, Сюзанна осведомилась:
      – Больше вам ничего не нужно?
      Ей вовсе не хотелось казаться неблагодарной, но страх заставлял держаться резко и настороженно. Мужчина кивнул в сторону пса:
      – Несмотря на то, что случилось вчера ночью, он хороший сторож.
      Сюзанна взглянула на Макса:
      – До вчерашней ночи я могла бы согласиться с вами.
      – Не сердитесь на него. Ему и так не по себе.
      Она не сумела сдержать неожиданно вырвавшийся смешок:
      – Откуда вы знаете?
      – Присмотритесь к нему: он пристыжен, его мучают угрызения совести. – Незнакомец сочувственно вздохнул. – Он словно в воду опущенный.
      Сюзанна оглянулась на Макса: пес положил голову между передними лапами, словно от стыда хотел закрыть себе и уши, и глаза. Она немного смягчилась, но все-таки окинула пса укоризненным взглядом.
      – Вот и хорошо. Пусть помучается.
      Долгую минуту оба собеседника молчали, пока, наконец, незнакомец не произнес:
      – Я смог бы разрубить это дерево в обмен на горячий обед.
      Это предложение застало Сюзанну врасплох. Опершись на топор, она уставилась на незнакомца. Несмотря на богатырское сложение, он держался в седле уверенно и небрежно, а его голос был низким, приятным и вовсе не злым. Но это не имело значения. Сюзанна уже давно усвоила: желая добиться своего, мужчина пускает в ход все свое обаяние и способен отогнать любые подозрения. Значит, незнакомец действительно чего-то добивается от нее. Приставив ладонь козырьком ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза, Сюзанна повнимательнее вгляделась в лицо всадника.
      – Зачем вам это?
      – Вы справитесь с этим деревом не раньше, чем к Рождеству.
      – К счастью, до тех пор у меня хватит топлива, – возразила Сюзанна, вновь принимаясь за работу. Она мечтала только об одном: чтобы незнакомец уехал. Скрылся. Исчез. Она понимала, что должна быть признательна ему, но ничего не могла с собой поделать.
      С трудом напрягая усталые мышцы, она стиснула зубы и набросилась на поваленное дерево, жалея, что не может изрубить чертову корягу в щепки прежде, чем свалится, выбившись из сил.
      Когда она, наконец, остановилась и обернулась, всадник уже скрывался из виду.
      – Вот и хорошо, – с облегчением сказала Сюзанна самой себе.
      – Мама! – неуверенно позвал ее Кори, выйдя на веранду.
      – Все хорошо, сынок. Можешь выходить. – Она проследила, как незнакомец исчезает среди деревьев, надеясь, что больше никогда не увидит его.
      – Смотри, мама, Макс поймал мячик!
      Сюзанна добрела до веранды и присела на ступени, стараясь успокоить торопливо бьющееся сердце.
      – Вижу, детка. А теперь бросай его маме, – сказала она, протягивая руки и через силу улыбаясь.
      Кори рассмеялся, когда мяч вырвался из рук Сюзанны и ей пришлось подниматься за ним на веранду. Вернувшись на крыльцо, она бросила мяч обратно малышу, и вдруг, заметив, как играет золотистый отблеск на его волосах, почувствовала, что у нее сжалось сердце. Для нее в мире не было никого дороже этого крохотного человечка. Ради него стоило вынести любые муки, решиться на что угодно… Убийством Харлена и малодушным бегством не стоило гордиться. Но Сюзанна знала: если бы ей пришлось вновь пройти через подобное испытание, она поступила бы точно так же.
      На следующее утро она не сразу сумела встать с постели. Прошли всего сутки с тех пор, как она по глупости набросилась на дерево, и теперь настало время платить.
      Все тело нестерпимо ломило, но, приглушив стон подушкой, Сюзанна скатилась с широкой двуспальной кровати.
      Она часто подумывала о том, что неплохо было бы вытащить из дома эту кровать и заменить ее узкой, стоящей без дела в сарае. Так или иначе, она занимала только половину нынешнего широкого ложа.
      Но разве дело было только в этом?
      Нет, возразила себе самой Сюзанна, причина здесь в другом. Больше она никогда и ни с кем не станет делить постель. Ни за что! Нахлынули тягостные воспоминания, и к горлу Сюзанны подкатил комок. Глубоко вздохнув, она упрекнула себя за то, что хотя бы на краткий миг вспомнила об отвращении, которое некогда испытывала. Она пыталась загнать жуткие воспоминания в самый дальний уголок памяти, но, несмотря на все усилия, они каждый день возвращались.
      Надо было одеться. Но каждое движение отдавалось болью во всем теле. Боже, как же это было похоже на боль после побоев Харлена!
      Войдя на кухню, она увидела Кори уже сидящим на своем высоком стульчике за столом.
      – Завтракать, мама. – Он застучал ложкой по столу.
      Улыбнувшись малышу, Сюзанна побрела к плите, чувствуя себя такой же древней, как окружающие лачугу горы.
      – Конечно, милый, сейчас будем завтракать.
      Когда после завтрака и прогулки Кори задремал, она вновь попыталась расправиться со злополучным деревом, но не сумела даже поднять топор. Что же делать?
      Она оглянулась на кусты, из-за которых днем раньше появился всадник, молясь, чтобы он больше не приезжал. Сюзанна досадовала на незнакомца, нарушившего ее уединение. Не важно, что ей нужна помощь. Она предпочитает одиночество.
      Но, пожалуй, это дерево ей не удастся разрубить, с длинным вздохом заключила Сюзанна. Какого черта она вообще вообразила себе, что справится с такой работой? Скорчив гримасу, она поддала ногой дерево, но добилась только одного: боль прошила ее ногу от ступни до колена. Проклиная собственную глупость, Сюзанна присела на поваленное дерево и потерла ушибленную ногу.
      Внезапно Макс сбежал с веранды, и Сюзанна насторожилась.
      Держась за ноющую ступню, она обернулась и почувствовала, как сердце судорожно толкнулось в ребра. Незнакомец снова был здесь.
      Он спешился, наклонился и почесал Макса за ухом.
      – Привет, приятель. Ну что, она до сих пор воюет с деревом? И, кажется, понимает, что поступает глупо?
      Макс прижался косматым боком к ноге незнакомца. Сюзанна возмущенно уставилась на пса, надеясь пристыдить его взглядом. Но Макс, похоже, напрочь забыл про нее.
      – До Рождества я с ним все равно справлюсь.
      – Конечно, только до какого Рождества – наступающего или следующего, через год?
      Сюзанна уловила в голосе незнакомца насмешливую нотку, но заметила, что эта насмешка не отразилась ни в его зеленых глазах, ни на лице. Теперь, когда он стоял совсем рядом, Сюзанна вновь обратила внимание на его богатырское сложение. Незнакомец был крупным мужчиной, но страх у Сюзанны вызывал не его исполинский рост, а лицо. Очевидно, ему не раз ломали нос, а лоб рассекал извилистый шрам. Это лицо было трудно назвать привлекательным, но его грубоватость вызывала у Сюзанны не только испуг, но и уверенность. Впрочем, терять бдительность не стоило: он был мужчиной, а с мужчинами следовало оставаться настороже.
      Не желая продолжать бессмысленную болтовню, Сюзанна осведомилась:
      – Что вам нужно на этот раз? Незнакомец медленно и внимательно оглядел ее, а затем перевел взгляд на поваленное дерево:
      – Почему бы вам не поручить эту работу мне?
      – Почему вы решили, что мне нужна помощь?
      Он снял шляпу, обнажив густую шапку волос табачного оттенка, в которых мелькали выгоревшие на солнце пряди.
      – Потому, что вы не в состоянии поднять топор. Вы ходите вокруг дерева кругами, как индеец вокруг лагеря переселенцев, и потом, вы чуть не сломали ногу.
      Сюзанна негодующе вскинула голову:
      – Вы подглядывали за мной?
      Он пожал плечами:
      – Да, я наблюдал за вами, пока подъезжал к дому. – Несмотря на полуулыбку, его глаза остались холодными.
      Такие глаза всегда пугали ее…
      Борясь с мучительными воспоминаниями, она не сразу заметила, что незнакомец по-прежнему почесывает Макса за ухом. Дружелюбие пса вызвало у нее прилив гнева.
      – Я разрублю вам это дерево бесплатно, мэм. Вам не понадобится даже кормить меня.
      Сюзанна окинула его скептическим взглядом: холодные глаза, загорелая кожа, выпирающие скулы, неулыбчивые губы.
      – Ума не приложу, зачем вам это понадобилось.
      Очередная улыбка далась ему с явным трудом.
      – Я не прочь размяться.
      Ноги и руки Сюзанны до сих пор горели от безрассудной попытки заняться тяжелым физическим трудом. Поднявшись, она медленными и мучительными шажками дошла до крыльца и со вздохом облегчения присела на ступеньку. Теперь она понимала: ей ни за что не справиться с деревом самой. Ей требовалась помощь, а незнакомец настойчиво предлагал ее.
      Сюзанна снова уставилась на Макса: конечно, глупо доверять чутью собаки. Ее уже подмывало изменить свое решение – отказываться от помощи мужчин при любых обстоятельствах. Однако она будет чувствовать себя неловко, не заплатив ему, а денег у нее слишком мало. Правда, он просит только покормить его… Сюзанну не покидали сомнения.
      «Значит, даровой обед – все, что ему надо от меня?»
      Она отмахнулась от этого вопроса. Незачем испытывать доверие к человеку только для того, чтобы позволить ему наколоть дров.
      Сюзанна медленно поднялась, подавляя стон.
      – Ладно, если хотите, можете разрубить дерево. – Она пересекла веранду, но у двери остановилась и оглянулась. – Когда закончите работу, не уходите. Я накормлю вас.
      Незнакомец взялся за топор.
      – Это ни к чему: ведь я сказал, что согласен обойтись без платы.
      И вновь, как прежде, его мощь вызвала у Сюзанны желание съежиться, но она удержалась.
      – Мы все равно вскоре будем обедать. Вы могли бы перекусить с нами.
      Кивнув, он исчез за лачугой.
      Вопреки собственному желанию Сюзанна ушла в дом и выглянула в окно. Она наблюдала, как незнакомец рубит дерево, а мускулы его спины и рук вздуваются твердыми буграми и перекатываются под рубашкой. Сюзанна удивилась, вдруг почувствовав: вид этого человека не вызывает в ней отвращения, не заставляет сдерживать тошноту и холодеть от ужаса.
      На краткий миг перед ее мысленным взором встал Харлен в мешковатых штанах и с обнаженным потным торсом, но Сюзанна тут же прогнала это видение.
      Глубоко вздохнув, она направилась к кухонному столу, чтобы приготовить тесто для печенья, но в это время из своей комнаты вышел Кори, завернутый в волочащееся по полу одеяло.
      – Ты хорошо выспался, сынок?
      Кори не ответил ей. Вместо этого он подтащил свой стульчик к окну, вскарабкался на него и выглянул во двор.
      – Мама, почему большой дядя рубит дерево?
      – Потому, что он так захотел, милый.
      – Почему?
      Сюзанна подавила улыбку: «почему?» был любимым вопросом Кори.
      – Мама не может сделать это сама.
      – Почему?
      – Дерево слишком толстое – вот почему. Сюзанна заметила игру эмоций на личике сына. Он не ладил с мужчинами – бедняжке просто не представлялось удобного случая познакомиться с ними поближе. Но Сюзанна не хотела, чтобы мальчик вырос, боясь мужчин. Избежать этого можно было единственным способом: скрывать свой страх.
      Наблюдая, как Кори трет заспанные глаза, Сюзанна ощутила прилив тревоги за сына. Но несмотря ни на что, она отбросила мысли о прошлом и сосредоточилась на будущем.
      – Большой дядя хорошо рубит дерево. Сюзанна сунула противень с печеньем в духовку старой железной плиты и подошла к окну, встав рядом с Кори. Незнакомец запросто справлялся с деревом, он вскидывал топор так легко, словно тот был невесомым. Он снял рубашку, и мышцы сильных рук и груди еще отчетливее проявились под тканью нижней рубашки.
      Она покачала головой, вспоминая, как трудно ей даже разговаривать с мужчинами, не испытывая страха. А этот человек вел себя вполне миролюбиво – впрочем, хватило и того, что он стоял на расстоянии всего пяти футов от Сюзанны.
      На Сюзанну вновь нахлынули воспоминания о Харлене, и только теперь она поняла: ее тревожит рост и сила незнакомца. Она слишком хорошо знала, какую боль причиняет удар кулаком или открытой ладонью. А может, боязнь вызывал его мужской запах. Этот запах душил Сюзанну; вдыхая его, она боялась закашляться. Мужчины пахли совсем иначе – грубо, дерзко… Это не поддавалось описанию. В детстве Сюзанна не обращала на него внимания, вернее, сначала считала его запахом безопасности, но вскоре все изменилось…
      Нет! Она не позволит себе погрузиться в воспоминания.
      Они с Кори стояли у окна и наблюдали за работой незнакомца до тех пор, пока Кори не начал ерзать. Сюзанна заметила на штанишках сына мокрое пятно.
      Снимая Кори со стула, она укоризненно проговорила, не ожидая ответа:
      – Когда же ты научишься вовремя проситься, как большой мальчик?
      Когда Сюзанна с сыном бежали из Миссури, Кори едва минуло три года, и, в сущности, он был еще совсем малышом, но Сюзанна знала, что других детей в его возрасте уже не приходится то и дело переодевать. Она вспомнила, как жена владельца соседнего ранчо как-то посоветовала ей выпускать Кори гулять в одной рубашонке. «Тогда он сможет ходить по-маленькому, где захочет, – с явным чувством превосходства заявила женщина, – а тебе не придется так часто стирать».
      Переодевая Кори, Сюзанна с отвращением покачала головой, вспоминая совет соседки. Бегая полуголым, ребенок ничему не научится – наоборот, будет вести себя как зверек.
      Полоская подгузник в ведерке, хранящемся под верандой, Сюзанна задумалась о том, когда же Кори, наконец, решит, что он уже слишком взрослый, чтобы носить подгузники.
      Она закончила готовить обед, с облегчением заметив, что Кори не счел нужным выходить во двор и наблюдать за работой незнакомца. С внезапным прозрением она заключила: незачем бояться, что ее опасения передадутся Кори – у него хватает собственных. Оставалось только надеяться, что со временем мальчик забудет о них. Но сейчас, видя, с каким настороженным выражением лица он всматривается в незнакомца, Сюзанна понимала: ее сын ничего не забыл.
 
      Нат умылся у колодца, прежде чем подойти к двери. Его подмывало заявить женщине, что он отказывается от обеда, но из кухни неслись такие аппетитные запахи мяса и капусты, что его рот наполнился слюной. Нат был голоден и пока не хотел уезжать.
      Сюзанна подошла к двери, едва он ступил на веранду.
      – А я как раз собиралась звать вас, – запинаясь сказала она.
      Шагая навстречу женщине, Нат вновь всмотрелся в ее лицо. Ее каштановые с красноватым отливом волосы нельзя было назвать ни рыжими, ни просто каштановыми. Глаза Сюзанны Нат запомнил с первой встречи в городе – огромные, карие… Он всегда питал особую склонность к карим глазам.
      Нат мысленно выругался: неудивительно, что Уокер пожелал разыскать эту женщину. Ни один мужчина в здравом уме не отпустил бы ее, что бы она ни натворила.
      Он последовал за ней в дом. В комнате на окнах висели пестрые занавески, вышитые подушки были небрежно разбросаны по дивану и креслам с потертой обивкой.
      Вполне пригодная для дела железная плита ютилась в углу, рядом с буфетом и раковиной. Портновский манекен, ощетинившийся булавками, высился у окна, напоминая своим видом чопорную компаньонку. На подоконнике под тонкими желтыми занавесками выстроился ряд цветочных горшков с крохотными растениями. Возле небольшого круглого стола было расставлено три стула. Несмотря на простоту обстановки, каждая мелочь в комнате хранила следы женской руки.
      – Садитесь, пожалуйста, – предложила Сюзанна. – Обед готов.
      Нат кивнул, продолжая осмотр комнаты и направляясь к столу. В корзинке горкой лежало воздушное золотистое печенье, рядом стояло блюдо дымящейся капусты и моркови с говядиной. Нат занял стул напротив Сюзанны.
      Женщина склонила голову, тихо прочла благодарственную молитву и предложила гостю приниматься за трапезу.
      За едой Нат наблюдал, как Сюзанна нарезала сыну мясо и капусту. Только когда мальчик начал жевать, Сюзанна наполнила свою тарелку.
      Она была красива. Несмотря на округлые формы, она выглядела хрупкой. И печальной. Даже мальчик вел себя чересчур смирно. Впрочем, в присутствии незнакомого человека дети обычно затихают, но если они не боятся наказания, они, по крайней мере, вертятся за столом – как делал сын самого Ната.
      На краткий и мучительный миг перед его глазами всплыло лицо сына, Джексона. Нат вновь видел, как Джексон ерзает на своем высоком стульчике… подхватывает руками ломтики картофеля… строит крепость из фасоли… и одну за другой роняет фасолины на пол…
      Нат закрыл глаза, прогоняя воспоминания. Поднеся ладонь к лицу, он глубоко вздохнул. Руки у него дрожали.
      – Что с вами? – еле слышно спросила Сюзанна, словно боясь помешать ему.
      Нат прокашлялся.
      – Ничего.
      Он вновь стал приглядываться к мальчику: в таком возрасте ребенок не может быть тихим по натуре.
      Нат перевел взгляд на женщину и неожиданно встретился с ней глазами. Он успел уловить настороженность и испуг на ее лице, а сам испытал странное чувство, заставившее его отвернуться. Незачем было проявлять такое пристальное внимание. Нат напомнил себе, почему оказался здесь.
      – Хлеба, мама, – прошептал мальчик и потянулся к корзине. Протягивая руку, он задел свою чашку, и она опрокинулась, а молоко растеклось по столу белой лужицей, подползая к Нату.
      – Ну что же ты, Кори! – Женщина вскочила, сорвала передник и перехватила струйку прежде, чем она достигла края стола. – Дорогой, прошу тебя, будь осторожнее. – Она вытерла стол, беспокойно поглядывая на Ната. – Он не нарочно, это получилось случайно…
      Он привстал, собираясь ответить, что ей незачем беспокоиться. Но прежде чем он успел открыть рот, женщина сорвалась с места, бросилась к мальчику и склонилась над ним, не сводя с Ната переполненных ужасом глаз.
      Нат нахмурился при виде ее странного поступка. Пока Сюзанна стояла возле ребенка, очевидно, не в силах сдвинуться с места, Нат поднялся из-за стола и закончил вытирать молочную лужицу.
      – Знаешь, сынок, – произнес он, направляясь к раковине и споласкивая в тазу пропитанный молоком передник, – когда я был маленьким, я всегда проливал молоко. А когда у меня появился сын, он тоже часто опрокидывал кружку. По-моему, так бывает со всеми мальчиками.
      Нат вернулся к столу и взял свою кружку. Женщина стояла за стулом сына, положив руки ему на плечи. Мальчик неудержимо дрожал, его глаза широко раскрылись от страха.
      – Может, попробуем налить совсем немного, на донышко? – Нат плеснул молока в кружку мальчика. – Ты ведь просил хлеба?
      Дождавшись, когда малыш робко кивнет, Нат взял из хлебницы кусок свежего хлеба, намазал его повидлом и протянул ребенку.
      Нат принялся вновь за еду, предварительно предложив женщине сесть.
      Она подчинилась, но Нат заметил, что она почти ничего не съела.
      Когда Нат опустошил свою тарелку, Сюзанна принесла ему чашку кофе и ломоть пирога.
      – Пирог с сушеными яблоками, – объяснила она. – Правда, пироги у меня получаются плоховато. Надеюсь, он окажется съедобным.
      Нат вновь ощутил укол в сердце. Его жена обожала пироги с сушеными яблоками. Еще один приступ угрызений совести, очередное напоминание о не сложившейся жизни.
      Ребенок вышел на веранду поиграть с собакой. Его смех воскресил воспоминания о Джексоне. Джексон заливисто смеялся, когда Нат подбрасывал его в воздух… хихикал, когда мать пыталась надеть на него пижаму…
      Нахлынувшие воспоминания разбередили старую, почти зарубцевавшуюся рану. Несмотря на то, что пирог выглядел аппетитным, Нат не прикоснулся к нему, остро ощущая горечь потери.
      Допив кофе, он вышел на веранду и закурил. Он слышал, как женщина негромко беседует с малышом, уговаривая его подремать после обеда. Вскоре она тоже вышла на веранду.
      – Вы думали, я ударю мальчика. Почему?
      Женщина судорожно вздохнула, но промолчала.
      – Так почему же вы решили, что я способен обидеть его? – Нат отбросил папиросу, повернулся и вгляделся в ее лицо. – Или вас?
      Она не выдержала испытующего взгляда и отвернулась.
      – Я… я так не думала.
      – Как бы не так – конечно, думали!
      – Это не имеет значения, – вспыхнула женщина, – и вас не касается.
      Нат взялся было за вторую папиросу, но передумал. В эти дни он и так слишком много курил – должно быть, от раздражения.
      – Вы правы. Извините, что лезу не в свое дело. Повисло тягостное молчание. Нат вспоминал о краткой встрече с шерифом днем раньше. Задав несколько осторожных вопросов, Нат выяснил, что эта женщина действительно Сюзанна Уокер, хотя называет себя Сюзанной Куинн. Санни Уокер предупредил его, что женщина может назваться девичьей фамилией. В городе считали, что она ждет возвращения мужа с войны: эта ложь была правдоподобна и убедительна. Очевидно, Сюзанна знала, что Уокер отправит за ней погоню. Нат оттолкнулся от перил веранды.
      – Пожалуй, мне пора. Спасибо вам за обед, мэм.
      – А вам спасибо за помощь.
      Он поспешно уехал, но, направляясь к Энджелс-Вэлли, понял: он вернется и попытается завоевать ее доверие.
      Он вспоминал, как днем раньше, предложив Сюзанне наколоть дров и получив отказ, он поднялся на холм над лачугой и долго наблюдал за ней в подзорную трубу. Он видел, как оживлялось миловидное лицо Сюзанны, когда она играла с сыном, болтала и смеялась. Она не важничала, как большинство знакомых ему женщин. Плавные изгибы тела просматривались сквозь ткань простого ситцевого платья, и Нат предположил, что она не носит корсет.
      Нат был всецело уверен в том, что именно эту женщину он ищет. Он чувствовал это, а встреча с шерифом подтвердила предположение. Однако Сюзанна оказалась совсем не такой, какой он представлял себе. Санни назвал ее «хитрой, кровожадной сучкой», но Нат отнюдь так не считал. Когда на снегу.
      Сюзанна считала, что ее никто не видит, она становилась воплощением живости и красоты. Несмотря на острый язычок, в ней чувствовалась уязвимость и печаль. Но под ее внешней беспомощностью скрывалась сильная воля, необходимая для защиты самой себя и своего ребенка.
      Проклятие, зачем он взялся за эту работу? Вспоминая, какое впечатление он обычно производил на женщин, Нат решил обращаться с ней как можно мягче. Его размеры внушали робость, он выглядел как многое переживший и ожесточившийся человек, которому трудно даже улыбаться.
      Пока он наблюдал за женщиной, мальчик вдруг обернулся и уставился прямо в сторону кустарника, где сидел Нат. Он вздрогнул, как от внезапного укола, упал на колени, закрыл глаза ладонями и отдался боли.
      Даже сейчас он помнил, какие муки испытал, глядя в глаза ребенка. Пять лет, целых пять лет прошло с тех пор, как он узнал о гибели жены и сына, но ему по-прежнему казалось, что это случилось только вчера.
      Он молился о том, чтобы скорее пришел день, когда острые кинжалы боли перестанут резать его на куски, а мучительные воспоминания сотрутся в памяти. Но если боль постепенно уходила, он знал, что от угрызений совести не избавиться никогда.
      Да, он должен вернуться и последить за Сюзанной Уокер. От Санни Уокера он получил щедрый задаток и нуждался в остальных деньгах. Нат покачал головой, хмурясь от досады. Если бы десять лет назад, когда он был мужем прелестной молодой женщины, ему сказали, что он станет безжалостным, ожесточенным охотником на человека, он расхохотался бы собеседнику в лицо.

      Она брела по пояс в воде, илистое дно затягивало ступни. Ее догонял Санни, и его самодовольная, жуткая ухмылка придавала ей силы. Она всматривалась в противоположный берег – туда, где Кори протягивал к ней ручонки, плакал, звал ее. Она должна достичь берега, защитить сына. Рванувшись вперед, она вскоре почувствовала под ногами прибрежную гальку, но берег тут же обрушился под ее ногами. Она оказалась дальше от сына, чем прежде.
      Она цеплялась за камни на крутом прибрежном склоне, спешила к Кори, ей не хватало воздуха, в ушах звенел детский плач. С трудом взбираясь на обрыв, она увидела, как сверху свесилась обутая в сапог нога. Схватившись за нее, она выбралась из воды, подняла голову, взглянула в лицо спасителю в лицо и похолодела. Перед ней стоял Харлен, держа перед собой Кори и приставив к его горлу окровавленные ножницы. Животный, непреодолимый ужас охватил ее, от знакомого, отвратительного запаха сжалось горло…
      Неожиданно Сюзанна проснулась. Ее сердце колотилось от пережитого кошмара, запах душил ее, словно наяву. Так повторялось всегда, если во сне появлялся Санни. Прижав ладонь к груди, Сюзанна села и оглядела комнату, радуясь тому, что вовремя проснулась.
      Постель больше не манила ее. Накинув фланелевый халат, Сюзанна сунула ноги в шлепанцы и вышла в соседнюю комнату, чтобы вскипятить воду. За окном уже светало. Когда-то ей приходилось вставать ни свет ни заря. А теперь, получив возможность спать подольше, она не хотела этого.
      Разведя огонь, она заглянула в комнату Кори. Видения жуткого сна были еще свежи в ее памяти, казались реальными, и Сюзанна поспешила прогнать их, забыть об остром чувстве вины. Ей и Кори наверняка придется бежать и прятаться всю жизнь. Сюзанна знала: в конце концов, они будут вынуждены покинуть этот дом в поисках более безопасного пристанища. И нигде она не осмелится задержаться надолго. Вспоминая о незнакомце, Сюзанна подумала о том, что, вероятно, чересчур надолго задержалась в Энджелс-Вэлли.
      Она приготовила себе чашку чая и села возле плиты, вспоминая вчерашний разговор с незнакомцем. Ей вновь пришлось защищаться от ненавистной жизни, лгать, когда ей хотелось поведать всему миру, что мужчина не имеет права причинять боль своим близким, она вновь пережила страх, когда Кори пролил молоко. Даже удивление, когда незнакомец воспринял этот случай спокойно, не развеяло животный, всепоглощающий страх. Незнакомец… Странно, они провели рядом почти целый день, но так и не познакомились.
      Он упомянул о сыне. Сюзанна позавидовала женщине, муж которой не запугивает своих детей. Чужой человек отнесся к оплошности Кори так, словно это был самый естественный поступок для ребенка. Сюзанна и сама понимала, что Кори не совершил никакого преступления, но мальчик уже привык держаться скованно и жить в постоянном страхе. Она знала, что до конца дней будет обвинять себя в этом, не важно, избавится Кори от своей робости или нет.
      Сюзанна часто размышляла о том, хватило бы ей смелости сбежать от Харлена, если бы он не начал угрожать Кори.
 
      И вновь ее мысли вернулись к человеку, который наколол ей дров. Откуда он взялся, зачем пытается помочь ей? Почему он встревожился, узнав, что Эли Клегг вознамерился забраться к ней в дом? Почему обратил внимание на ее нелепую попытку разрубить дерево? Сюзанна задумалась и о том, почему так желает, чтобы этот человек исчез, хотя, конечно же, знала ответ: ее не покидают опасения, что незнакомца прислал Санни. Но ведь… Санни мог появиться сам… хотя нет – обычно он оставлял грязную работу другим.
      С другой стороны, незнакомец, неожиданно ворвавшийся в ее жизнь, был вовсе не из тех людей, которым Санни мог бы поручить отыскать беглянку. Она знала, с кем водит дружбу Санни, и была уверена, что вовремя заметит подосланного им соглядатая. Несомненно, такой человек не пощадит ее сына и не будет стараться вызвать у женщины чувство благодарности, а тем более не станет выполнять ее работу бесплатно – по крайней мере он попытается затащить ее в постель. Так поступил бы и сам Санни. Какой честный и порядочный человек согласится взять грязные деньги Санни и преследовать женщину?
      Нет, причина ее подозрений – чувство вины. В конце концов, это чувство возникало у нее далеко не в первый раз. Как это ни глупо, но, впервые появившись в городе, Сюзанна приняла за шпиона Санни Эли Клегга – пьянчуга вел себя слишком настойчиво.
      – Мама!
      Она отставила чашку и протянула к сыну обе руки. Кори забрался к ней на колени, и они долго сидели вдвоем, прислушиваясь к звукам пробуждающегося утра.
      – Что ты слышишь, сынок?
      Кори придвинулся ближе, с готовностью принимая их обычную утреннюю игру.
      – Кори слышит птичек.
      – А как они поют?
      Мальчик засвистел – это был чистый протяжный звук. Сюзанна была ошеломлена, впервые услышав его.
      – А еще? – Она вдохнула запах волос ребенка, привычно восхищаясь им.
      Кори притих.
      – Кори слышит слоников.
      Сюзанна рассмеялась.
      – Ты решил пошутить над мамой? – воскликнула она, крепко обнимая сына.
      Позднее, когда они оба оделись, Кори уселся за стол, играя с кубиками, а Сюзанна попыталась починить сломавшуюся швейную машинку.
      Во дворе залаял Макс. Кори сполз со стула, подошел к окну и влез на стоящую у подоконника скамейку.
      – Мама, большой дядя едет!
      Нахмурившись, Сюзанна застыла, не снимая руку с колеса машинки. Что нужно ему на этот раз? С каждой новой встречей с незнакомцем в ней крепло подозрение, что он приходит сюда не просто так.
      Подойдя к окну, она остановилась рядом с Кори, наблюдая, как незнакомец спешивается, наклоняется над Максом и треплет его за уши. Вдруг мужчина взглянул в сторону окна, и у Сюзанны сжалось сердце.
      Ее руки невольно стащили с головы косынку, и кудри рассыпались ореолом вокруг лица. Сюзанна открыла дверь как раз в ту минуту, когда незнакомец шагнул на веранду.
      – Доброе утро, мэм.
      Он стоял перед ней, сжимая в руке шляпу, – высокий и грубоватый.
      Несмотря на признательность, которую Сюзанна испытывала к этому человеку, она, скрестив руки на груди, смерила его недовольным взглядом. Он был причесан, но, похоже, пользовался вместо гребня пятерней. Темная щетина смягчила резкие черты его лица и скрыла ямочку на подбородке, которую она заметила днем раньше. Рубашка незнакомца была натянута на плечах, и Сюзанна вспомнила, как легко он орудовал топором. В ее душе проснулось непривычно теплое чувство, а давно знакомое отвращение так и не появилось.
      Она кивнула в знак приветствия, не сходя с места и чувствуя, как сердце участило бег.
      – Вы что-нибудь забыли?
      Он прокашлялся.
      – По правде сказать, нет. Я приехал… чтобы извиниться за свое вчерашнее поведение. У меня нет никакого права задавать вам вопросы.
      Сюзанна поборола искушение согласиться с незнакомцем.
      – И вы проделали такой долгий путь, только чтобы извиниться? – Она попыталась скрыть недоверие, но не сумела. Собственные слова показались ей циничными.
      – Да, мэм, и еще… – Он огляделся и добавил: – Знаю, вы не просили меня о помощи, но я заметил, что ступени крыльца давно прогнили и расшатались. И, похоже, – продолжал он, взявшись за один из потрескавшихся столбов, поддерживающих крышу над верандой, – эти столбы не выдержат сильного ветра, и крыша рухнет. – Снова взглянув в глаза Сюзанне, он предложил: – Давайте договоримся так: я починю веранду, а вы накормите меня.
      Смутившись, Сюзанна прищурилась и уставилась на него в упор.
      – Почему вы согласны работать за еду? Наверняка вы сможете найти работу, за которую вам заплатят.
      – У меня есть работа, но пока я свободен. – Незнакомец пожал плечами.
      Сюзанна боролась с противоречивыми чувствами. Разговаривая с ней, он не отводил глаза, а для Сюзанны это кое-что значило.
      Упрекая себя в нерешительности, она отвернулась, нервно теребя пуговицы платья и изучая потрескавшиеся и потемневшие от дождей столбы веранды. Да, ее давно пора починить, но разве можно доверять незнакомым людям? Несмотря на свою доброту, этот человек вполне мог оказаться помощником Санни.
      А если она все-таки ошибается? Может, он просто хочет убить время? Веранда того и гляди развалится. Никогда еще Сюзанна не принимала решения с таким трудом. Когда вчера вечером незнакомец уехал, она вздохнула с облегчением. Она никому не доверяла: когда-то собственная доверчивость испортила ей всю жизнь.
      Макс взбежал на веранду, и незнакомец принялся гладить его. Сюзанне вновь пришла в голову мысль о том, что глупо верить чутью собаки, и, тем не менее, она решила положиться на это чутье.
      – Хорошо, – осторожно произнесла она. – Все, что вам понадобится, вы сможете купить в городе. Скажите, что… что позднее я расплачусь. – Сюзанна не знала, хватит ли у нее денег, но решила, что сумеет наскрести необходимую сумму.
      Мужчина повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и оглянулся со своей странной кривоватой улыбкой.
      – Как мне объяснить в городе, кто заплатит за покупки?
      На миг Сюзанна почувствовала, что оказалась в ловушке, но поняла: в этом ощущении повинны ее совесть или воображение.
      – Сюзанна… Куинн. Кстати, а кто будет чинить мою веранду? – спросила она, удивленная собственным добродушным тоном.
      – Натан Вулф. – Он протянул руку.
      Сюзанна уставилась на нее, вспоминая другие руки – не такие огромные, но не менее сильные. Ее взгляд скользнул по лицу собеседника и остановился на его глазах. Почему-то эти глаза внушали доверие. Сюзанна медленно подала ему руку и поспешно отдернула ее, когда непривычное, но приятное тепло распространилось до локтя.
      Переплетя пальцы, она потупилась, озадаченная своими ощущениями. Когда она подняла голову, мужчина уже удалялся прочь по дороге.
      Приятное тепло быстро сменилось тошнотой, напомнившей Сюзанне, кто она такая и почему оказалась здесь. Она чуть было не окликнула всадника и не заявила, что передумала, но он уже скрылся из виду.
      По-прежнему борясь с тревогой, она направилась в свое жилище. Вожделенное одиночество было нарушено, и почему-то Сюзанна предчувствовала: оно нарушено навсегда.
      Распиливая доску во дворе возле лачуги, Нат слышал грудной смех Сюзанны, которая играла с Кори и собакой. Она искренне любила малыша и заботилась о нем, как подобало матери: даже Джудит, жена Ната, не относилась так к Джексону. Но Джудит была не настолько крепкой и здоровой – она выглядела хрупкой и миниатюрной.
      Сколько раз он задумывался, как могла повернуться его жизнь, не случись этой проклятой войны! Годами он представлял себе безмятежное будущее. Война навсегда изменила его жизнь. Он потерял жену и сына, которых любил. Правда, у него остались тысячи акров плодородной земли, но дорожить этой землей было незачем. Она пребывала в запустении, постепенно зарастая бурьяном, который тревожил только ветер. А сам Нат чувствовал себя чужаком, где бы ни появлялся, и это радовало его: ему удавалось избегать осложнений и скрывать, как тяжело у него на сердце.
      Но теперь, как это ни странно, он ощущал раздражение, оказавшись за пределами маленького круга Сюзанны. Детский смех по-прежнему бередил в нем раны, которые Нат считал давно затянувшимися. Он мечтал подружиться с малышом: несмотря на боль, которую причиняли воспоминания, ему недоставало отцовских обязанностей. По необходимости он вполне освоился с ними. Отец из него получился гораздо лучше, чем муж…
      Он выругался, и бранные слова слетели с его языка, как злобное шипение. Кого, чёрт возьми, он пытается одурачить? Зачем ему понадобилось завоевывать доверие Сюзанны Уокер? Все равно позднее оно будет непоправимо разрушено. Несмотря ни на что, Нат считал себя порядочным человеком. Но он уже получил деньги от Уокера и так или иначе должен был завершить работу.
      Он размяк, позволил себе привязаться к этой женщине и ребенку. Он по-прежнему не знал, как осуществить план Санни и привезти их в Миссури.
 
      Сюзанна Куинн – или Уокер, или как там ее зовут – не доверяла ему. И она была права, но сама об этом еще не подозревала. Решение поручить ему работу далось ей с трудом: Нат уловил настороженность и неуверенность в ее глазах.
      Он заплатил за покупки сам, не желая, чтобы кто-нибудь знал о его встречах с Сюзанной. Господи, как он возненавидел свою работу сыщика! Всю жизнь он был на стороне жертвы, иначе он просто не мог. А здесь он взял деньги – причем немалые – от слизняка Санни Уокера и пустился в погоню за женщиной и малышом!
      Соглашаясь на предложение Санни, он считал, что работа будет легкой. Ведь убийца есть убийца. Преступники не должны оставаться безнаказанными. Но Уокер вовсе не желал предавать женщину суду. Он велел привезти ее к нему.
      Внутренний голос отчаянно пытался предостеречь Ната, однако он не слушал, представляя себе деньги. Крупную сумму денег, так необходимых, чтобы привести ранчо в порядок. Он мечтал вернуться домой, пусть даже там его никто не ждал, кроме давнего друга и помощника Наба Уоткинса.
      Но, несмотря на все доводы, Нат презирал себя, понимая, что пал слишком низко.
      Он вскинул на плечо только что отпиленную доску и обошел лачугу, направляясь к крыльцу. Сюзанна стояла к нему спиной, но вдруг повернулась боком, и Нат заметил, как соблазнительно лиф платья облегает полную грудь. Он задержался на ней взглядом и ощутил приступ желания, особенно острый после длительного воздержания.
      Она смеялась, глядя, как Макс вырывает у Кори палку. Нат уже давно забыл, как звучит смех. Только однажды он видел улыбку Сюзанны, но смех услышал впервые. Это был нежный, сдержанный звук, грудной, теплый, манящий и полный лукавства.
      Пока Нат наблюдал за Сюзанной, ему в голову пришла неожиданная мысль: она сама ведет себя как ребенок, словно у нее не было собственного детства.
      Но выглядела она вовсе не похожей на ребенка. Несмотря на то, что Нат не дал бы ей и двадцати лет, казалось, она прожила долгую жизнь. Печаль и уязвимость, которые он разглядел в огромных карих глазах, свидетельствовали о том, что Сюзанна пережила больше лишений, чем полагалось бы женщине ее возраста.
      Она не теряла бдительности, всегда была настороже. В присутствии Ната она держалась чуть надменно. Но сейчас в ней не осталось ни сдержанности, ни надменности, ни настороженности. Сюзанна была просто самой собой, и Ната неудержимо тянуло к ней.
      Неожиданно она обернулась. Их взгляды встретились. Радость мгновенно исчезла из ее глаз, полные губы сжались, смех оборвался. Она первая отвела глаза, бросила мяч на землю и нервозным движением вытерла руки о передник. Кори бросился к матери и спрятался за юбкой. Очевидно, только пес обрадовался появлению Ната.
      – Сожалею, что помешал вашему веселью. – Нат скривился, услышав собственный грубый голос. Черт, он способен напугать кого угодно. Это удается ему лучше всего.
      – Нет, нет, – возразила Сюзанна, торопливо направляясь к крыльцу, – мне все равно пора готовить обед. Кори, – она обернулась, – пойдем со мной в дом.
      Кори покачал головой:
      – Кори останется здесь играть с Максом.
      – Я присмотрю за ним.
      Нат заметил нерешительность на лице Сюзанны: неожиданное предложение не обрадовало ее.
      Наконец она сдалась, но, как видел Нат, после долгой внутренней борьбы.
      Мальчик тихо играл вне поля зрения Ната, но Нат чувствовал его присутствие и слышал его. Время от времени Кори посвистывал. Случайно обернувшись, Нат обнаружил, что мальчик пилит щепку веткой. Нат уже пожалел, что пообещал присматривать за ним, ибо воспоминания о Джексоне вновь нахлынули на него.
      – Не бей! Не бей!
      Нат опять быстро обернулся, думая, что Кори обращается к нему. Он приоткрыл было рот, собираясь ответить, но тут заметил, что делает мальчик. Он держал в руках две палочки и колотил одной о другую. В душе Ната проснулась тревога.
      – Кори помогает маме. – Мальчик поднял одну палочку. – Папа больно бьет маму. – Он разломил вторую палочку пополам и бросил ее в траву.
      Нат еле слышно выругался и принялся отпиливать вторую доску. Он хорошо знал, каким богатым бывает детское воображение, но то, что он сейчас увидел, трехлетний ребенок не мог выдумать сам. Нат не удивился бы, услышав о летающих слонах или говорящих животных, – детям свойственны такие фантазии, но придумать, как отец бьет мать, они не в состоянии. Нат опасался, что подобную сцену Кори видел наяву, причем не один раз.
      Покопавшись в седельной сумке, он вынул оттуда купленный заранее кусок наждачной бумаги и принялся шлифовать доску. Неожиданно взглянув на мальчика, Нат на минуту прекратил работу – малыш вновь подражал ему, тер листком кусочек дерева размером с кубик.
      У Ната дрогнула рука, сердце облилось кровью. В этот момент Кори стал так похож на Джексона, что Нат затаил дыхание.
      Медленно, почти нехотя, презирая шквал чувств в собственной душе, Нат оторвал кусок наждачной бумаги и бросил его в сторону мальчика. Кори, который вел себя слишком сдержанно для ребенка, долго смотрел на него огромными карими глазами, прежде чем, наконец, поднял бумагу. Нат продолжил шлифовать доску, а краем глаза следил, как ребенок вглядывается в движения его рук, а затем пытается повторить их.
      Через некоторое время Нат провел пальцами по доске – она была гладкой. Он исподлобья взглянул на Кори и почувствовал, как руки вновь задрожали: малыш провел по обрубку дерева пухлыми пальчиками, подражая Нату.
      С трудом Нат закончил шлифовать доски, сложил их у лачуги, отошел к дубу и сел, привалившись спиной к стволу. Воспоминания, плененные в тайниках его памяти долгие годы, начали всплывать одно за другим, причиняя невыносимую боль.
      Джексон был незаслуженным подарком судьбы. Когда он погиб, Нат понял: Бог покарал его, ибо рождение Джексона было ошибкой. С тех пор Нат винил в случившемся только себя. В глубине души он не сомневался: если бы Джексон родился у другого, более достойного отца, он был бы жив.
      Вулф взглянул на Кори: мальчик только что присел, прислонившись спиной к обрубку дерева, которое накануне разрубил Нат.
      И вновь в душе у мужчины все перевернулось. Он прижался затылком к стволу дерева и вытер лоб рукавом. Мальчик без улыбки повторил то же самое.
      Нат вздохнул, вытянул ноги и переплел пальцы за головой. Кори повторил его движения.
      Нат закрыл глаза, борясь с чувствами, сжимающими ему горло. Сколько дней и недель прежде, чем уйти на войну, он проводил наедине с сыном, поскольку жена была слишком слаба. Такие прочные узы установились между отцом и сыном по необходимости. Нат вспомнил, как не хотел уезжать. Но Джудит заверила, что она уже оправилась после выкидыша. Она убеждала Ната, что с ними все будет хорошо… она уверяла и клялась! На войне он считал дни до возвращения домой. Уезжая, он чувствовал себя виноватым, но эти угрызения совести были ничтожными по сравнению с теми, которые он испытал, узнав, что его жена и сын, отправившись собирать ягоды, были убиты бандой индейцев. Нат понимал, что от такой вины не избавиться никогда. Ему следовало быть дома и защищать близких. Он должен был…
      Он прокашлялся, пытаясь расслабить горло, и скрестил ноги.
      Кори издал кашляющий звук. Нат наблюдал, как мальчик пытается повторить его позу, но его толстенькие ножки были слишком короткими, и Кори удалось только согнуть колени.
      С грустной улыбкой Нат покачал головой и взял кувшин лимонада, оставленный для него Сюзанной. Сделав глоток, он отер губы тыльной стороной ладони, а потом, не глядя на Кори, протянул ему кувшин.
      Мальчик поднялся и медленно подошел к Нату. Он остановился чуть поодаль, уставившись в лицо Ната большими серьезными глазами. Помедлив, он мелкими шажками подступил ближе, взял кувшин и напился. Струйка лимонада стекла по подбородку на рубашку, оставив на ней большое влажное пятно. Не сводя глаз с Ната, мальчик осторожно поставил кувшин на землю и провел по губам ладошкой, словно вытирая их, а затем вернулся к своему обрубку дерева и сел, в точности повторив позу Ната.
      Нат испытал странное, но приятное ощущение. С удовольствием зевнув, он потянулся, подняв руки над головой. Кори тоже потянулся и зевнул. Пока они изучали друг друга, Нат чувствовал, как внутри у него нарастает тепло – там, где пять лет был только ледяной холод.
      Не сводя глаз с Кори, Нат смешно задвигал бровями. У Кори приоткрылся рот, но он не улыбнулся.
      Нат пошевелил ушами, чего не делал уже несколько лет, и Кори негромко рассмеялся, обнажая крепкие, белые молочные зубы и показывая лукавую ямочку на щеке. Тепло в груди Ната усилилось.
      Он встал и снова потянулся, глядя на Кори.
      – Пожалуй, пора вздремнуть, – заявил Нат зевая.
      Улыбка Кори угасла, он решительно покачал головкой.
      – Нет. – Малыш отошел и занялся своими щепками.
      Нат сунул гвозди в карман рубашки, взял молоток и приготовленные доски и приступил к починке ступенек крыльца, а легкая улыбка без труда удерживалась на его губах. Впервые за несколько лет он чувствовал облегчение – даже удовольствие. И покой.
      Сюзанна стояла у окна и комкала в руках подол передника, превращая его в мятую тряпку. Происходящее во дворе не радовало ее. Ее потрясла собственная ревность. Кто этот человек, чтобы добиваться привязанности ее сына? Кори принадлежит ей. Наблюдая за мужчиной и мальчиком, она изумлялась смелости Кори. Она чуть было не вышла и не позвала его в дом, под свою защиту. Не для того она увезла ребенка из Миссури, чтобы отдавать какому-то чужаку!
      Здравый смысл подсказывал ей: Натан Вулф не сделает ребенку ничего плохого. Рассудок шептал: если Кори не боится чужого человека, значит, он способен избавиться от робости. Но чувства мешали Сюзанне поверить рассудку.
      Поспешив снять с плиты кастрюлю супа с клецками, Сюзанна поняла: сама она никогда не сумеет забыть прошлое. Но в этом нет ничего странного. Кто-то должен оставаться начеку и помнить, что случилось раньше, чтобы не допустить ничего подобного вновь.
      Распахнулась дверь, и в кухню вбежал Кори.
      – Я работал, как большой дядя! – защебетал он.
      Сюзанна быстро сполоснула полотенце и вытерла ребенку руки и лицо.
      – Я видела, сынок.
      Отряхнув одежду сына, она вышла на веранду. Натан Вулф умывался у колодца. Когда он стащил рубашку, Сюзанне захотелось отвернуться, но она не смогла.
      Мускулы Натана выпирали даже в тех местах, где, как казалось Сюзанне, им не положено быть. Все его тело казалось твердым и упругим, словно он всю жизнь занимался тяжелым трудом. Волосы на торсе Ната привлекли взгляд Сюзанны: густые и темные, они покрывали широкую грудь и слегка редели, спускаясь к пупку. Они ничем не напоминали скудную растительность на теле Харлена.
      Хотя Сюзанна так и не смогла отвернуться, она ощутила приступ страха, ибо если мужчина раздевался перед ней, это могло означать только одно. Прежде она никогда не разглядывала мужское тело с любопытством – она старалась не замечать его.
      Должно быть, Натан почувствовал ее взгляд, так как вдруг обернулся, и сердце Сюзанны судорожно затрепетало.
      Прокашлявшись, она поправила непослушный локон.
      – Обед готов.
      Натан кивнул и отвернулся, намыливая грудь. У Сюзанны пересохло во рту. Как странно! Почему вдруг ей вздумалось глазеть на этого мужчину? Но она стояла как вкопанная, не в силах отвести глаз.
 
      Харлен был крупным мужчиной, но с годами обрюзг, отрастил живот. Одной мысли о муже Сюзанне хватало, чтобы к горлу подкатила неудержимая и пугающая тошнота. Несмотря на то, что с годами Харлен слабел, ему еще хватало сил, чтобы избивать Сюзанну.
      Несомненно, Натан Вулф тоже был достаточно силен, чтобы причинить ей боль. Его тугие, выпуклые мускулы казались высеченными из песчаника, а вены, сбегающие по рукам, напоминали синеватые жилки гранита. Но свою чудовищную силу Натан пока обращал только на дерево.
      Сюзанна припомнила краткую вспышку удовольствия, которую испытала, пожав руку Натану. Она не привыкла к подобным чувствам, не знала, как расценить их, а тем более – справиться с ними.
      Когда Натан облил голову водой, Сюзанна быстро ушла в дом. Ей вообще не следовало смотреть на него. Она не понимала, почему так поступила, ибо каждый день ей приходилось бороться со страхом, который овладевал ее чувствами в тех случаях, когда дело касалось мужчин.
      Напрасно она пригласила его пообедать. Рядом с ним Сюзанна не могла свободно дышать. А легкость, с которой он подружился с Кори, пугала и злила ее.
 
      Натан Вулф вошел, постучавшись, чем привел Сюзанну в несказанное изумление. Она посадила Кори на стульчик и принялась наполнять тарелки.
      Наблюдая, как Вулф разрезает булку, намазывает ее маслом и протягивает половину Кори, Сюзанна вспомнила вчерашний обед. Он даже не упрекнул Кори за пролитое молоко. Что же это за человек? Сюзанна была в смятении.
      – Спасибо, что вы присмотрели за Кори, – наконец произнесла она, надеясь взять себя в руки.
      Натан взял вторую булку и одним махом откусил от нее половину.
      – Надеюсь, я не напугал его.
      – Напугали? О, нет, ни в коем случае…
      – Я имел в виду мои размеры, – перебил он. – И шрам на лбу. – Он притворно насупился, и, к изумлению Сюзанны, Кори засмеялся. – Я заработал его в драке с гризли.
      Сюзанна, ахнув, приложила ладонь к груди.
      – Не может быть!
      – Вы правы, – улыбнулся он. – Однако эта выдумка лучше правды. – Натан подмигнул Кори. – Но напугать могут не только шрамы, но и мой голос. Обычно я без особого труда навожу страх на детей и животных, – он криво улыбнулся, – и на женщин тоже.
      – А мне казалось, вы умеете ладить с животными, – заметила Сюзанна, ощутив трепет в груди.
      Натан проглотил полную ложку супа.
      – Я имел в виду койотов, медведей, горных пум. – Он прищурился. – Стоит им увидеть мою безобразную вывеску, и они сразу поджимают хвосты.
      – Вы вовсе не безобразны, – живо возразила Сюзанна.
      – Объясните это моей лошади.
      Сюзанна ощутила, как на ее лице расплывается улыбка.
      – Лошади?
      – Она счастлива, что ей приходится смотреть в другую сторону, когда я сижу в седле.
      Сюзанна усмехнулась:
      – Вам досталась очень умная лошадь.
      Натан изучал ее долгую минуту.
      – А вам – очень милая улыбка.
      Изменившись в лице, Сюзанна в замешательстве уставилась на свои колени. Ни один мужчина прежде не делал ей комплиментов – ни искренних, ни притворных.
      – Я заметил: вы носите кольцо, – небрежным тоном продолжал Натан.
      С трудом глотнув, она отвела взгляд от собственных пальцев.
      – Мой… муж до сих пор не вернулся с войны, – быстро заключила она. Странно, но произнесенная в который раз ложь сейчас далась ей с трудом. Она взглянула на Натана и поняла, что он усомнился в ее словах. – Вы мне не верите?
      Он откинулся на спинку стула и переплел пальцы па плоском животе.
      – Почему я должен не верить вам?
      Сюзанна растерянно вертела на пальце кольцо.
      – По-моему, вы настроены скептически.
      Он вновь долго вглядывался в глаза Сюзанны, прежде чем ответить:
      – Да, я настроен скептически, но только потому, что считаю: если мужчина не вернулся к такой красавице, значит, он либо мертв, либо безумен.
      Сюзанна была польщена.
      – Он жив, – чересчур поспешно возразила она. – Я знаю, он… скоро вернется домой. – Эта ложь была ей ненавистна. Сюзанна всеми силами стремилась положить ей конец.
      Кори сполз со стульчика и отправился играть с кубиками у камина.
      Сюзанна начала убирать со стола и потянулась за тарелкой Кори одновременно с Натаном. Пальцы их встретились.
      Сюзанна тут же отпрянула, изумленная теплом его прикосновения и удовольствием, вспыхнувшим в ней. Тарелка стукнулась об стол.
      – Я не кусаюсь, Сюзанна.
      Мгновенно залившись краской, польщенная почти насмешливым тоном Натана, она заставила себя взглянуть ему в лицо. В его глазах отражалось понимание и сочувствие, он явно стремился успокоить ее взглядом. Это было странно: Натан не мог знать, что сейчас она испытывает не страх, а другое, гораздо более пугающее и новое для нее чувство – физическое влечение, которого она не понимала до сих пор.

      Проснувшись на следующее утро, Сюзанна услышала, как Макс бродит по веранде, постукивая когтями по доскам. Улыбнувшись, она подошла к двери и открыла ее. Только что улегшийся Макс поднял голову и гавкнул, радостно молотя хвостом по полу веранды.
      Сюзанна шагнула к псу и склонилась над ним, почесывая за ухом:
      – С добрым утром, обормот.
      – Спасибо. И вас с добрым утром. Сюзанна вздрогнула и выпрямилась, глядя, как Натан Вулф поднимается на крыльцо.
      – Я не знала, что вы уже здесь.
      Он прислонился к перилам веранды, отбросил папиросу и криво улыбнулся, окинув Сюзанну неторопливым взглядом.
      – А я думал, вы обращаетесь ко мне.
      Насмешливый тон Натана встревожил Сюзанну. У нее неожиданно екнуло сердце. Подмеченные детали – мягкое обращение Натана с Кори, его трудолюбие, теплота прикосновений – смущали ее.
      Вспомнив, как она одета и как мало надо, чтобы возбудить мужчину, она попыталась потуже затянуть пояс халата и сжала отвороты на груди. Метнув быстрый взгляд в сторону Натана, она заметила, что он по-прежнему разглядывает ее.
      – Я не бросаюсь на женщин, – сухо заметил он, отталкиваясь от перил и спускаясь с крыльца.
      Горячая вспышка согрела грудь Сюзанны, краска медленно залила ей лицо.
      – Как мне повезло! – фыркнула она.
      Войдя в дом, она намеренно хлопнула дверью, сердясь скорее на себя, чем на Натана. Постоянные напоминания о прошлом отравляли настоящее. Харлен и Натан Вулф были такими разными!
      Медленно покачивая головой, Сюзанна отправилась в спальню, чтобы переодеться. Старые раны затягивались с трудом. Как бы там ни было, она прожила с Харленом слишком долго, чтобы вмиг забыть о нем. Воспоминания всплывали то и дело, проскальзывали в мысли, подобно холодным, омерзительным змеям.
      Если бы она так дерзко ответила Харлену, то отделалась бы в лучшем случае щипком или пинком, а в худшем ее ждало бы насилие. Вырваться из порочного круга было невозможно. Ответы Сюзанны на слова или поступки Харлена с легкостью могли разозлить его, вместе с гневом приходило возбуждение, и тогда Сюзанна оказывалась во власти его карающих кулаков, твердых сапог или… или еще чего-нибудь. Несмотря на отчаянное стремление защититься, появление Кори поколебало ее решимость. Но она ни о чем не жалела. Она ни разу не пожалела о том, что у нее есть Кори.
      А теперь она желала, чтобы Натан ушел, и вместе с тем одевалась непривычно долго и тщательно. Но когда пришло время причесываться, Сюзанна почти не смотрела на себя в зеркало. Слишком долго собственное отражение вызывало у нее только досаду: круги под глазами, припухшие губы, синяки на скулах. Она не могла припомнить, когда в последний раз видела себя без одежды, но, по крайней мере, синяки на теле было легко спрятать.
      Застегнув последний крючок синего ситцевого платья, она открыла дверь спальни и застыла как вкопанная. Перед мысленным взором Сюзанны вспыхнула давняя картина: Харлен, склонившийся над Кори в тот день, когда она убила его. Она ощутила приступ паники.
      – Что вы делаете? – произнесла она, стараясь сохранить спокойствие и торопясь к Кори.
      Должно быть, Натан почувствовал ее испуг:
      – Незачем делать из мухи слона. Я всего лишь сменил ему подгузник. А чем еще, по-вашему, я мог заниматься?
      Облегчение Сюзанны сменилось гневом. Грубо оттолкнув Натана, она сама закончила переодевать Кори, стараясь не обращать внимания на трясущиеся пальцы.
      – Это было вовсе ни к чему. Вы не обязаны переодевать ребенка.
      Он стоял рядом, слегка касаясь ее бедра.
      – Сожалею, – судя по тону, он не раскаивался. – Но мальчик бродил по дому голышом. Я отвел его в комнату и заметил на полу мокрые трусики и пижаму. Очевидно, он искал вас. – Помолчав минуту, Вулф добавил: – А нашел меня.
      Колкое замечание вертелось на кончике языка Сюзанны, но она сумела сдержаться. Скрепив подгузник булавкой, она притянула Кори ближе, не замечая, что он старается вырваться.
      – Мама! – захныкал Кори, упираясь кулачками ей в грудь.
      Сюзанна нехотя отпустила его. Не глядя на Натана, она ушла в комнату Кори и собрала разбросанную одежду. Когда она вернулась, Натан уже ушел, а Кори направлялся на веранду.
      – Кори, сейчас мы оденемся, а потом вместе выйдем во двор и поиграем. – Сюзанна вздохнула с облегчением, когда ребенок сразу согласился.
      Но в душе Сюзанны не утихала битва. Натан Вулф без труда покорил ее сына. Первым побуждением Сюзанны было помешать ему, и она гадала, что послужило тому причиной: боязнь призраков прошлого или неясных теней будущего.
      Нат укрепил новые перила и проверил надежность столбов, поддерживающих крышу над верандой.
      Работы осталось совсем немного, если только ему не удастся убедить Сюзанну, что необходимо сменить и пол на веранде, и всю крышу. Разумеется, при этом он не покривил бы душой, но он понимал: Сюзанна желает поскорее отделаться от него.
      Все утро Нат думал о Сюзанне. Его мучило какое-то неприятное ощущение, настолько странное, что он не решался размышлять о нем, ибо тогда причины собственного пребывания возле этого дома казались надуманными, а цели – корыстными. Но больше всего Натана волновало то, как неестественно Сюзанна воспринимает обычные, повседневные дела.
      Когда Кори пролил молоко, Нат узнал выражение, промелькнувшее в глазах Сюзанны и Кори.
      Ему и прежде доводилось сталкиваться с таким животным страхом и леденящей паникой. Он отчетливо помнил напряженные позы матери и ребенка, неудержимую дрожь Кори. А затем ему вспомнилось, как Кори ломал палочки…
      Нат бывал в домах, где жены и дети ежедневно терпели побои. Кое-кто из мужчин избивал близких, считая, что имеет на это полное право. Другие же вымещали на женах и детях свое раздражение. Некоторые мужчины похвалялись тем, что их жены «знают, кто в доме хозяин», хотя часто это были одни разговоры. Но больше всего Нат презирал тех, кто испытывал удовольствие и возбуждение, видя страдания беззащитных.
      Гнев разъедал рану в душе Ната, он чувствовал во рту едкий привкус желчи. Очевидно, Сюзанна не раз подвергалась побоям, а может, и Кори тоже. Значит, все, что прежде ему говорили о Сюзанне, неправда. Бывали минуты, когда Нат жалел, что остановился в Сент-Луисе по дороге домой, но к тому времени у него уже не было настоящего дома. Слово «дом» стало для него бессмысленным. И черт побери, Санни Уокер ловко обвел его вокруг пальца. Нат мог поручиться: этот подонок способен при желании обхитрить даже гризли. Нат проговорился о том, что ищет работу. Ему требовались деньги, чтобы привести в порядок дом, и в то время ему было наплевать, за какую работу ему заплатят.
      С Санни Уокером он познакомился в салуне, за игрой в покер. Позднее, когда Санни обчистил карманы Ната, они заключили сделку.
      Уокер предупредил Ната, что беглянка – «хитрая сучка, чертовски смышленая, хоть с виду и милашка». Нат не раз размышлял, не ведет ли Сюзанна искусную игру, но если и так, играла она на редкость умело.
      Нат оказался между двух огней. Он уже получил задаток, а он никогда не бросал работу, за которую ему уже заплатили. Ему пора перестать считать Сюзанну невинной жертвой. Как бы ни поступил с ней Уокер, когда Нат привезет ее в Миссури, – это касается только Уокера… Черта с два! Чутье подсказывало: если он отвезет Сюзанну к Санни Уокеру, он совершит огромную, непростительную ошибку. Но Нат не позволял себе поддаться чутью…
      Он как раз перекладывал поленницу под кухонным окном, когда услышал, что Сюзанна и Кори вышли из дома.
      – А мы походим по воде босиком, мама?
      – Ну конечно, сынок! Помнишь место, где вода совсем теплая? А теперь дай маме ручку, и мы будем учиться прыгать. Ты помнишь песню про лошадку?
      Нат смотрел им вслед. Кори неуклюже подскакивал на одной ноге рядом с матерью. Бережно держа Кори за руку и подобрав юбки до колен, Сюзанна весело прыгала по тропе, ведущей вниз с холма, распевая шуточную песню о лошадке, которая умела летать.
      Сердце Ната заполнило ошеломляющее тепло. Если Сюзанна играла, то она только что допустила ошибку, выйдя из образа.
      Макс, который лежал в тени, поднялся, встряхнулся и шагнул вслед за хозяйкой, но тут же обернулся и взглянул на Ната, очевидно, не зная, кого из них следует охранять.
      – Иди, иди, приятель, – посоветовал Нат. – Присмотри за ними.
      Макс сорвался с места и вскоре исчез в кустах.
      Проверив запасы досок, Нат понял: их не хватит, чтобы сменить пол на веранде. Сюзанна не заметит разницы, если он немедленно отправится в Энджелс-Вэлли и купит доски сам.
      Нат отправился в город, но выбрал окольную тропу, проходящую мимо реки. Он просто хотел убедиться, что с Сюзанной и ребенком все хорошо. Но когда он услышал смех Сюзанны, непривычное, но приятное стеснение в груди насторожило его: он услышал неприкрытую радость в ее голосе.
      Подъехав поближе, Нат заметил их. Остановив лошадь у зарослей толокнянки, он всмотрелся, и хотя понимал, что сейчас поступает ничем не лучше любителя подсматривать в окна Эли Клегга, он не мог отвернуться.
      Кори, одежда которого была аккуратно сложена на траве у берега, сидел на мелководье, брызгаясь и смеясь. Он пустил палку вниз по течению, и Макс галопом понесся за ней, схватил и принес мальчику. Тот вновь бросил палку.
      Сюзанна сидела на берегу и болтала ногами в воде, подняв платье и нижнюю юбку выше колен. Запрокинув голову, она смотрела в небо, жмурясь от яркого солнечного света. В ее волосах вспыхивали красноватые искры.
      – Мама! Иди сюда! Иди сюда! – звал Кори, ритмично ударяя ладошкой по воде.
      Вытащив ноги из воды, Сюзанна согнула их, прижав к груди.
      – Сынок, не надо искушать меня, – со вздохом попросила она.
      Макс выбрался на заросший травой берег, где сидела хозяйка, и яростно встряхнулся, осыпав Сюзанну дождем брызг. Она охнула, и тут же над рекой вновь взлетел ее серебристый смех.
      – Кори, Макс все равно вымочил маму насквозь! – Она поднялась, расстегнула крючки спереди на лифе и спустила с плеч платье, а потом перешагнула через него и нижнюю юбку. Стащив через голову нижнюю кофточку, она осталась в сорочке и панталонах, закатанных выше колен.
      Нат понимал, что ему следует отвернуться, но не сделал этого. Словно завороженный, он наблюдал, как Сюзанна входит в воду. Она подбоченилась, и сорочка натянулась у нее на груди. Даже с того места, где сидел Нат, он видел идеальные очертания ее фигуры под тонкой тканью. Ее профиль был великолепен, округлая грудь упруго подрагивала под сорочкой.
      Взгляд Ната словно приковался к глубокой ложбинке между грудями, когда она склонилась, шутливо журя собаку. Низкий вырез белой, отделанной кружевом сорочки почти обнажил грудь, и Нат почувствовал зарождающуюся в глубине его чресел жажду.
      Он с трудом отвёл взгляд и обнаружил, что вспоминает изгибы ее бедер и длинные, стройные ноги. Он разглядел под панталонами еле заметную округлость живота и опустил глаза ниже, к слиянию бедер. В этот миг во рту у него пересохло: под тонкой тканью отчетливо просматривалось манящее гнездышко каштановых кудрей, скрывающих ее волшебные, женственные тайны…
      Вдруг Макс рванулся к нему и приветственно залаял, выводя Ната из оцепенения.
      Сюзанна порывисто скрестила руки на груди. Долгую и неловкую минуту они молча смотрели друг на друга.
      Нат нарушил напряженное молчание:
      – Я еду в город. Может быть, вам что-нибудь привезти?
      Сюзанна молча покачала головой. Ее глаза по-прежнему были широко раскрыты, губы вздрагивали.
      Нат прикоснулся к шляпе и пустил лошадь по дороге, зная, что ему следовало извиниться за свою выходку, но ничуть не жалея об увиденном.
      Сюзанна опустилась на траву. Ее сердце, казалось, готово выскочить из груди. О чем она думала, раздеваясь и зная, что Натан Вулф где-то рядом? Но она не ожидала, что он последует за ними и станет подсматривать…
      Она содрогнулась: непривычная смесь удовольствия и возмущения вызвала слабость в коленях и дрожь в животе.
      Макс крутился рядом, виляя хвостом и приоткрыв пасть, словно улыбаясь.
      – Не смей смеяться надо мной, бессовестный! – воскликнула Сюзанна. – От тебя нет никакого толку. Даже из енота сторож вышел бы лучше, чем из тебя.
      Макс ткнулся носом в ее руку, требуя погладить его.
      Сюзанна рассмеялась, несмотря на недовольство. Собрав уши собаки в кулак и слегка подергав за них, она приказала:
      – Твоя работа – отпугивать нехороших людей, ясно?
      После того как они с Кори оделись и вернулись домой, Сюзанна уложила ребенка спать, а сама занялась тестом, поставленным заранее. Но пока она месила тесто и лепила булки, перед глазами всплывала одна и та же картина: они с Натом глазеют друг на друга через высокие заросли толокнянки. Хотелось бы знать, сколько он простоял там, подглядывая за ней?
      При этой мысли Сюзанну окатила горячая волна. Ей следовало возмутиться и открыто заявить о своем недовольстве, поскольку Нат нарушил ее уединение.
      Разложив булки на противне, она накрыла их полотенцем. Так почему же она не рассердилась? Господи, она даже не испугалась! Она обезумела – вот в чем дело. Натан Вулф пробудил в ней совершенно новые ощущения, и они оказались более чем приятными, но вместе с тем пугали ее.
      Взяв кофточку, которую она шила для жены владельца соседнего ранчо, Сюзанна уселась в кресло у камина и принялась класть один к одному аккуратные стежки. Натан уже вернулся: она слышала, как он прошелся по веранде, а потом раздался визг пилы.
      Прошел час. Сюзанна ставила противень в духовку, когда услышала возле дома голоса. Удивленная, она подошла к окну, выглянула во двор и тут же раздраженно вздохнула.
      Возле дома стояла повозка с сидящей в ней пожилой парой. Натан слушал, как мужчина что-то объясняет, показывая на колесо повозки. Значит, дорога мимо ее хижины становится все оживленнее – только этого не хватало! Скрывая раздражение, Сюзанна вышла на веранду.
      – Доброе утро, милочка, – с дружеской улыбкой поприветствовала ее женщина, сидящая в повозке. – Чудесный денек выдался сегодня, верно?
      Бессодержательная болтовня. Сюзанна никогда не умела поддерживать подобные разговоры. С трудом удерживая на лице дружескую улыбку, она сошла с веранды и поприветствовала миловидную хрупкую женщину.
      «Ма Уокер тоже выглядела добродушной – разве ты не помнишь?» Нет, об этом Сюзанна никогда не забывала. Но показное добродушие улетучивалось каждый раз, когда Сюзанна каким-нибудь проступком вызывала недовольство старухи.
      Она приблизилась к повозке:
      – У вас что-то случилось?
      Женщина попыталась спуститься с повозки, и Сюзанна протянула ей руку, помогая сойти на землю. Кожа на костяшках пальцев у незнакомки была настолько тонкой, что Сюзанна разглядела вьющиеся под ней тонкие голубоватые нити вен.
      – Похоже, разболталось колесо. – Лицо женщины раскраснелось, и, едва оказавшись на земле, она принялась обмахиваться платком. – Напрасно мы не задержались в Энджелс-Вэлли, чтобы починить его, но мой муж… – Она смущенно помедлила. – Видите ли, Элвин, мой муж, беспокоится о моем здоровье, и потому он не стал останавливаться в городе. Он торопился довезти меня домой.
      Сюзанна чувствовала себя эгоисткой, но она не нуждалась в обществе, тем более обществе больной женщины, о которой придется заботиться, каким бы кратким ни было ее пребывание здесь. Скорее бы Натан починил колесо, а супруги отправились своей дорогой! Женщина взяла Сюзанну под руку и направилась к веранде, не оставляя ей ни малейшего выбора.
      – Вы заболели? – Сюзанна была вынуждена признать, что женщина выглядит неважно.
      – Не совсем так, – отозвалась женщина, с трудом взбираясь по ступеням. – Просто сердце у меня… стало слишком слабым, не то, что раньше.
      – Понятно. Мне… очень жаль слышать это. – Сюзанна действительно сочувствовала женщине, просто она не привыкла общаться с незнакомыми людьми. И, кроме того, женщина напоминала ей Ма Уокер.
      Воспоминания о первой встрече с матерью Харлена всплыли у нее в голове. Она ясно представила себе Ма Уокер сидящей у огня, с укутанными стеганым одеялом коленями.
      – Фиона, ее мать, умерла, – объяснил Харлен матери. – Ей некуда идти.
      Ма Уокер протянула руку и пожала крошечную ладошку Сюзанны, которая полностью скрылась в больших, загрубевших пальцах пожилой женщины. Очевидно, Ма Уокер была рада появлению Сюзанны, и Сюзанна хотела угодить ей.
      Но в первую же ночь, считая, что Сюзанна спит, старуха сердито заявила сыновьям, что «от этой щепки не будет никакого толку».
      – Я не разрешала вам приводить сюда отродье своей потаскухи, мне наплевать, что она мертва, – отчетливо слышался гневный шепот. – Откуда мне знать, что она нам не родная? Может, эту девчонку сделал кто-нибудь из вас!
      – Черт возьми, ма…
      – Не бранись, Харлен Уокер, – перебила женщина.
      – Прости, ма, – тоном раскаяния отозвался Харлен. – Но ни я, ни Санни тут ни при чем. Девчонке десять лет. Фиона сказала, что ее отец умер уже давно, а сама она перебралась сюда всего пять лет назад.
      Услышав все это, Сюзанна изо всех сил старалась угодить старухе, заслужить ее одобрение. Она надеялась: когда-нибудь Ма Уокер перестанет досадовать на то, что взяла ее в дом. Но этого так и не произошло. Последующие несколько лет Сюзанна отчаянно пыталась быть послушной, но никогда не удостаивалась похвалы ни от одного из Уокеров…
      Гостья Сюзанны остановилась на веранде, чтобы перевести дыхание.
      – Ужасно, не правда ли? Поднявшись на несколько ступенек, я чувствую себя так, словно прошла милю вверх по холму.
      Сюзанна ответила ей слабой улыбкой. Ма Уокер тоже выглядела хрупкой и беспомощной.
      Сюзанна ввела женщину в дом и усадила ее на диван. Извинившись, она вышла в комнату Кори и с облегчением вздохнула, увидев, что ребенок еще спит, сунув в рот пальчик. Минуту она стояла на пороге комнаты Кори, стараясь собраться с мыслями.
      Она не нуждается в обществе, но у нее появились гости, и поделать уже ничего нельзя. За годы она научилась приспосабливаться к любым трудностям, и теперь наверняка сумеет выдержать присутствие в своем доме посторонних людей.
      Вернувшись в большую комнату, она спросила:
      – Не хотите ли чаю?
      – С удовольствием выпью чашечку, – отозвалась женщина. – Кстати, меня зовут Летти Хэтфилд.
      Сюзанна смутилась – она предпочитала умалчивать о своей фамилии.
      – А я… Сюзанна.
      Пока Сюзанна готовила чай, миссис Хэтфилд объясняла, что они с мужем возвращаются с похорон ее сестры.
      – У меня не осталось ни единого родственника, – вздохнула миссис Хэтфилд. – Но, по крайней мере, со мной мой Элвин.
      Сюзанна поставила чашку на стол рядом с диваном, исподтишка всматриваясь в лицо гостьи Слова женщины и ласковое выражение ее лица изумили Сюзанну. Она безумно любила Кори, а прежде – свою мать, но любовь между мужчиной и женщиной оставалась для нее загадкой. Она ощутила приступ голода, утолить который не смогла бы никакая еда.
      В комнату вошел Кори, потирая глаза и волоча за собой одеяло, и Сюзанна сразу забыла о недавних мыслях. Очевидно, малыша разбудили голоса. Подхватив Кори на руки, Сюзанна уселась вместе с ним на стул возле дивана.
      – Маловато ты поспал, дорогой. Ты успел отдохнуть?
      Кори бросил робкий взгляд в сторону незнакомой женщины, прежде чем кивнуть головой.
      – Какой милый малыш! Как вам повезло, – с грустной улыбкой произнесла миссис Хэтфилд. – У нас с Элвином никогда не было детей, и нам остается только заботиться друг о друге. С первого дня нашей встречи, а с тех пор прошло уже сорок лет, он балует меня, как королеву. Единственное, чего недостает в нашей жизни – детей, на которых мы смогли бы положиться в старости.
      Сюзанна искренне посочувствовала женщине. Она не представляла, какой была бы ее жизнь без Кори. Но вместе с тем у нее не было мужа, способного лелеять ее. Мрачные, ненавистные воспоминания о Миссури заставили ее вернуться в прошлое. Сюзанна коротко извинилась и поспешила заняться делом, чтобы отвлечься от мыслей.
      Утро сменилось днем. Сюзанна вытащила хлеб из духовки, радуясь тому, каким пышным он получился. Она еще помнила, что первые испеченные ею булки были жесткими и плоскими, как подошва. В доме было так холодно, что тесто не поднялось, но никто не посоветовал ей поставить его поближе к огню.
      Невольно Сюзанна прикоснулась к щеке, которую до сих пор жгла пощечина Ма Уокер, словно полученная минуту назад.
      «Глупая девчонка! Тебе бы только швырять деньги на ветер!»
      Кори потянул ее за юбку:
      – Мама, во двор!
      Сюзанна со вздохом посмотрела на дверь. Она хотела удержать Кори дома и чем-нибудь занять, но он уже привык подолгу играть во дворе, и потом, не могла же она признаться гостье, что не хочет отпускать сына к Натану из ревности! Не только ревности, но и боязни… Сюзанна нехотя отпустила Кори.
      Выйдя на крыльцо, она долго собиралась с силами, чтобы произнести вслух его имя.
      – Натан!
      Он повернулся, и у Сюзанны екнуло сердце, точно так же как днем раньше, у реки. Рубашка Натана была расстегнута – очевидно, работа оказалась нелегкой. Сюзанна заметила волосы у него на груди, и трепет усилился.
      – Вы не могли бы… – Она сглотнула, пытаясь увлажнить пересохший рот. – Я хотела спросить, вам не трудно присмотреть за Кори?
      Нат ответил ей уже знакомой улыбкой и махнул рукой, отсылая ее в дом.
      Пока миссис Хэтфилд дремала, Сюзанна приготовила ленч: свежеиспеченный домашний хлеб, сыр, консервированные персики и печенье. Выглянув во двор, она заметила, что Натан по-прежнему возится с колесом повозки. Кори сидел рядом с ним на чурбаке, тихо играя с маленькими обрезками дерева. Мистер Хэтфилд стоял за спиной Натана и наблюдал за работой, непрестанно болтая и давая советы, как следует чинить колеса. Он перескакивал с одного предмета разговора на другой, едва останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Сюзанна подавила улыбку, почти посочувствовав Натану.
      Она расставила на подносе посуду, накрыла его сверху салфеткой и вынесла на стол, стоящий на веранде. Спустившись с крыльца, она отчетливо услышала болтовню мистера Хэтфилда и редкие односложные ответы Натана. Сюзанна остановилась, ожидая, когда ее заметят, но, не желая вмешиваться, – эту привычку она приобрела с давних пор. Даже Кори был слишком занят и не поднимал головы.
      Раздетый до пояса Натан склонился над колесом, разглядывая ось. Взгляд Сюзанны невольно устремился на широкие, надежные плечи Натана, но при виде выпуклых мускулов она почувствовала неуверенность.
      Нат поднялся с колесом в руках и повернулся к ней. Пот струился по его лицу и шее, сливался в ручейки, которые исчезали в волосах на груди.
      Сюзанна отвернулась, ощутив, что у нее перехватывает дыхание, но прежде их взгляды встретились и на миг задержались друг на друге.
      Мистер Хэтфилд с улыбкой обернулся к Сюзанне. Это был подвижный невысокий человек, излучающий нервную энергию.
      – Видите ли, леди, – воодушевленно заговорил он, – я объяснил вашему мужу, как надо чинить колеса, а он решил поступить по-своему.
      Ее мужу? Сюзанна внутренне сжалась.
      – Но мы…
      – Мама! – Кори сполз с чурбака и бросился к ней. Сюзанна подхватила его на руки, и они потерлись носами.
      – Да, нам следовало остановиться в городе, – продолжал мистер Хэтфилд, – и починить колесо, но моей Летти нездоровилось, и я поторопился отвезти ее домой. Хорошо еще, ваш дом попался нам по пути. Не иначе о нас позаботился сам Господь.
      Кори увидел Макса и завозился на руках у Сюзанны. Она отпустила малыша на землю. Схватив палку, Кори побежал за собакой.
      – Кори, не надо бегать с палкой, – предостерег Натан. – Если ты упадешь, то можешь пораниться.
      Сюзанна с недовольством выслушала его наставление, но не стала вмешиваться.
      – Какой у вас славный сынок, мэм! А вот у нас с женой никогда не было детей. Никогда, ни единого малыша. Конечно, мы хотели иметь детей. Хотели, да только ничего не получалось.
      Краем глаза Сюзанна заметила, что Натан вздохнул с облегчением, когда Элвин Хэтфилд перевел разговор на другую тему. Сюзанна попыталась улыбнуться, но странное волнение, которое она ощущала раньше, глядя на обнаженную грудь Натана, не покидало ее.
      – Ваша жена отдыхает в доме, – произнесла она и, указав на веранду, добавила: – Я приготовила ленч для вас двоих, так что можете перекусить, как только освободитесь.
      Кори оторвался от шутливой возни с псом, прижался к ноге Сюзанны и обнял ее через юбку.
      – Мама, я буду есть с большим дядей.
      – Нет, дорогой, ты должен пойти в дом и перекусить с…
      – Ничего страшного, Сюзанна, – пусть посидит со мной.
      Она уже не сердилась, на слова Кори – она боялась, но чего именно, не могла объяснить. Не желая устраивать скандал, она сдалась:
      – Хорошо, если вы не против.
      – Пойдем, Кори, – позвал Натан, увлекая малыша прочь от Сюзанны, – пора учиться умываться у колодца, как положено большому мальчику.
      Паника охватила Сюзанну, но она сдержалась и молча проследила, как Натан подхватывает Кори сильными руками, а мальчик охотно прижимается к его широкой, твердой груди…
      Прокашлявшись, она обернулась и слабо улыбнулась Элвину Хэтфилду, приглашая его пройти на веранду. Поднявшись по ступеням, Сюзанна указала на один из двух стульев за столом.
      – Прошу вас, садитесь, – произнесла она. – И угощайтесь. А я… я налью вам кофе.
      Элвин Хэтфилд сел и довольно причмокнул губами, когда Сюзанна сняла салфетку с подноса:
      – Замечательно, мэм, просто замечательно! Да тут и свежий хлеб! Что может быть лучше домашнего хлеба! – Он отрезал хлеба, намазал его маслом и положил сверху кусок сыра. – У вас чудесная семья, мэм, – можно только позавидовать вам.
      Паника в ее душе вспыхнула вновь, и Сюзанна едва сумела налить кофе в чашку Натана.
      – Мама, мама! – Кори подбежал к крыльцу и вскарабкался по ступеням. – Я умывался у колодца, как большой дядя!
      – Молодец, Кори. Это… хорошо, – неловко договорив, Сюзанна взглянула на мистера Хэтфилда. Она уже была готова заявить, что Натан ей вовсе не муж, но тут взглянула в сторону колодца. У нее что-то задрожало внутри, когда они с Натаном обменялись взглядами. Он направился к крыльцу, на ходу застегивая рубашку.
      Сюзанна отвернулась, когда Натан шагнул на веранду и подхватил на руки Кори. Прижав пальцы к горлу, Сюзанна ощутила, как бьется жилка во впадинке под воротником. Она и прежде билась, но не от удовольствия, а только от страха. Глубоко вздохнув, Сюзанна попыталась утихомирить колотящееся сердце. Когда она повернулась к столу, Натан и Кори уже устроились напротив гостя.
      Захлопав в ладоши, Кори потянулся за ломтиком сыра, чуть не опрокинув чашку Натана. Сюзанна затаила дыхание, но Натан просто отставил чашку подальше.
      – Как насчет ленча, Кори? – Голос Натана прозвучал спокойно и дружелюбно.
      У Сюзанны душа ушла в пятки. Она направилась к двери, медля и прислушиваясь к тому, что происходит за столом.
      – Хлеб и сыр! Хлеб и сыр! – распевал Кори. Сюзанна оглянулась как раз в тот момент, когда Натан протянул Кори кусок хлеба. Чувства, которые Сюзанна не смогла бы описать, нахлынули на нее, как воды реки, вышедшей из берегов.
      Она увидела, как Кори поднес свой хлеб ко рту Натана:
      – Большой дядя хочет хлеба?
      Чтобы доставить Кори удовольствие, Натан откусил кусочек и принялся за свою еду.
      Сюзанна испытала странное желание рассмеяться. Или расплакаться. Она не знала, в чем дело, но неожиданно ком застрял у нее в горле, мешая дышать.
      Она вошла в дом и долго смотрела на диван, где лежала Летти Хэтфилд. По-видимому, пожилая женщина крепко уснула. Сюзанна подошла к дивану и встала рядом на колени.
      Женщина открыла глаза, заморгала и улыбнулась.
      – О, прошу прощения, – произнесла она, начиная подниматься.
      – Пожалуйста, не надо. – Сюзанна положила руку ей на плечо. – Не вставайте. Вам надо отдохнуть.
      Летти Хэтфилд вздохнула и вновь прикрыла глаза.
      – Я так устала…
      Несмотря на подозрения и желание избавиться от непрошеных гостей, Сюзанна встревожилась:
      – Где вы живете?
      – В Джонсборо, в соседней долине.
      – Но ведь до нее больше пятнадцати миль. – Сюзанна надеялась, что женщина не различит недовольства в ее голосе. Супруги наверняка не сумеют достичь Джонсборо до темноты.
      – Это не страшно. Элвин устроит мне постель в повозке. Он и прежде так делал, дорогая. – Миссис Хэтфилд подобрала ноги и приподнялась повыше на подушке.
      К раздражению Сюзанны примешалось беспокойство. Нет, она не могла позволить этой хрупкой пожилой женщине спать в повозке. И вместе с тем она не хотела, чтобы гости задерживались у нее в доме.
      Отвернувшись, она сделала вид, что поправляет лампу на столе, а в это время боролась с совестью. Она не знала, как поступить, и вместе с тем понимала, что у нее есть только один выход.
      Наконец она повернулась к миссис Хэтфилд:
      – По-моему, вы с мужем должны переночевать здесь, у нас.

      Летти Хэтфилд проспала почти весь день, а Сюзанна начала готовить ужин заранее. Начинался дождь, но в доме было уютно и тепло.
      Сюзанне никогда не приходилось готовить еду для незнакомых людей. Она была самого низкого мнения о своих кулинарных способностях, и не без причины. Ма Уокер часто повторяла, что от Сюзанны на кухне нет никакого толку. Как бы ни старалась Сюзанна, Уокеры всегда находили в ее работе изъян. Но теперь она обрела непривычную уверенность, пусть даже готовила еду только для себя и Кори. И… для Натана Вулфа, который не жаловался на ее стряпню.
      Перемывая посуду после ужина, она слушала, как мистер Хэтфилд рассказывает о давних временах, о том, как он познакомился со своей женой. За всю жизнь Сюзанна еще не встречала такого словоохотливого человека, как Элвин Хэтфилд.
      Миссис Хэтфилд сидела на диване, укутанная в одеяло, и слушала мужа, улыбаясь ему.
      Сюзанна подумала: когда любишь кого-нибудь, можешь без конца слушать, что говорит этот человек, какими бы скучными ни казались его речи всем остальным. Весь день она наблюдала за супругами, и в ней росла зависть. О ней самой никто и никогда не заботился так, как Элвин Хэтфилд о своей жене. У Сюзанны когда-то была мать, была Луиза, еще живущая в Миссури, и малыш Кори. Она знала, что они любят ее. Но чувства между Летти и Элвином Хэтфилдами были совсем иными, и Сюзанна мечтала испытать их. Только теперь она поняла, какой пустой, жалкой и холодной была ее жизнь.
      – А вы как познакомились со своей маленькой миссис, мистер Вулф? – вдруг спросил Элвин Хэтфилд, поворачиваясь к Натану.
      Сюзанна застыла на месте. Тарелка, которую она несла к кухонному столу, выскользнула из рук и разбилась. Сюзанна уставилась на осколки, не понимая, что произошло.
      Только голос Натана наконец заставил ее сдвинуться с места. Она склонилась, поспешно собирая осколки, но ее пальцы так тряслись, что она никак не могла управиться с делом.
      – Сюзанна?..
      Услышав вопросительный возглас Натана, она подняла голову. Беспокойство на его лице изумило ее. Но что она ожидала увидеть? Гнев? Ненависть? Издевательскую ухмылку?
      Наклонившись, Натан положил ладони на плечи Сюзанны. Тепло его длинных, сильных пальцев пробилось сквозь ткань платья.
      Он приблизил губы к уху Сюзанны.
      – Предоставь это дело мне и не перебивай, – попросил он. – А теперь пойди и сядь, Сюзанна. Я сам уберу здесь.
      Она прошла к стулу, радуясь возможности присесть. Ее охватила слабость, но гораздо более сильное потрясение вызвал мягкий голос Натана.
      Элвин Хэтфилд прищелкнул языком.
      – Ох уж мне эти женщины! – усмехнулся он. – Вечно волнуются из-за ерунды, будто сломанную вещь нельзя заменить другой! И моя Летти такая же, верно, Летти? Помнишь, как ты разбила старое блюдо? Помню, ты плакала два дня подряд, и вовсе не потому, что это блюдо было особенным, просто оно досталось тебе от мамы. Блюдо было уже выщербленным и потрескавшимся и развалилось само, от старости.
      – Ну, как ты не понимаешь, Элвин? Женщины привязаны к вещам, которые принадлежали их матерям. Воспоминания – все, что им остается, – тихо возразила Летти с дивана. – Разве это не так, дорогая?
      Сюзанна посмотрела на нее, а затем на Натана, который заметал осколки. Их взгляды на миг встретились.
      – По-моему, эта тарелка принадлежала моей матери – правда, Сюзанна?
      Благодарная за помощь, она кивнула.
      – Видишь, Элвин? Тут дело в другом, – мягко упрекнула мужа Летти Хэтфилд.
      Мистер Хэтфилд потер лысину на макушке.
      – Похоже, мне никогда не понять женщин. – Протянув руку, он потрепал Сюзанну по руке.
      Она уставилась на его узловатые, покрытые старческими пятнами пальцы и задумалась, бил ли Хэтфилд когда-нибудь этой рукой свою жену.
      – Ну, так как же вы с мужем познакомились, леди?
      – Видите ли, он…
      Ее прервал гулкий смех Натана. Сверкнув глазами, Сюзанна попыталась докончить объяснение, но Натан вновь перебил ее:
      – Ей едва минуло пятнадцать лет, когда я впервые приметил ее. – Натан окинул Сюзанну предостерегающим взглядом.
      Сюзанна нахмурилась. Что он задумал?
      – Пятнадцать! – Мистер Хэтфилд присвистнул. – Да она была совсем ребенком! – Он подмигнул Сюзанне: – Должно быть, вы крепко подцепили его на крючок.
      – Дело в том, что я… – «Предоставь это дело мне…»
      – Я не мог отвести от нее глаз. – Натан сел рядом с Сюзанной и взял ее за руку, мягко пожимая ее. Прикосновение мозолистой ладони пробудило в ней жар. – Стоило мне один раз увидеть эти огромные карие глаза, и я пропал.
      Сюзанна неловко пошевелила рукой, но не отдернула ее.
      Натан усмехнулся ей – эту усмешку посторонний наблюдатель мог бы счесть дружеской.
      – Мне пришлось нелегко, помнишь, Сюзанна?
      – Я… – Прикосновение Натана смущало ее.
      – Я ходил за ней по пятам. Я заваливал ее охапками роз, прежде чем обнаружил, что она не выносит их запаха. Помнишь, дорогая? – спросил он, неловко улыбаясь. – Ты чихала, не переставая, но не решилась ранить мои чувства и ни разу не намекнула, что не можешь держать розы в доме. – Он усмехнулся, словно припоминая, и ласково провел по ладони Сюзанны большим пальцем.
      Тепло – то же самое тепло, которое Сюзанна каждый раз ощущала от его прикосновения, – распространилось вверх по руке. Она попыталась высвободить руку, но Натан не отпускал ее.
      – По-моему, только в ту ночь, когда в деревне был устроен праздник с танцами в амбаре, ты решила выйти за меня замуж – потому что поняла: отделаться от меня не удастся. Ты помнишь?
      Сюзанна уставилась на него, с трудом переспросив непослушным языком:
      – Праздник с танцами?
      Натан кивнул и на краткий миг прикрыл глаза.
      – Должно быть, помог мой армейский мундир, а безобразное лицо все только портило. – Он усмехнулся, забавляясь. – Никогда в жизни я еще не бывал так влюблен, – задумчиво добавил он. – Эта ночь стала незабываемой, но похоже, я влюбился задолго до того.
      Мистер Хэтфилд усмехнулся:
      – Судя по всему, ты был влюблен без памяти, парень.
      – Да, так оно и было, но жертвой любви я стал еще во время первой встречи с ней. – Он устремил взгляд на Сюзанну.
      У нее гулко заколотилось сердце.
      – Это правда?
      – А ты разве не помнишь, милая? Подобное обращение было настолько непривычным для Сюзанны, что у нее закружилась голова.
      – Ты пыталась разрубить дерево. – Он снова засмеялся, и от этого ласкового звука по спине Сюзанны прошел холодок. Но Натан не смотрел на нее. Он устремил взгляд на стол. – Ты выглядела такой хрупкой, тебе едва удавалось поднимать топор, не говоря уже о том, чтобы махать им. Наконец ты выбилась из сил и пнула дерево ногой. Сплюнув и что-то забормотав, ты запрыгала на одной ноге, держась за другую. По-моему, ты на все лады проклинала это бревно.
      Сюзанна сидела словно зачарованная, а Натан продолжал пристально изучать крышку стола. Наконец он перевел глаза на мистера Хэтфилда:
      – И тогда я понял: эта девушка создана для меня. Разумеется, мне понадобилось немало времени, чтобы убедить ее в этом. Она была так упряма, что не позволила мне даже разрубить дерево. Я понял: такой девушке нужна привязь подлиннее. – Он подмигнул мистеру Хэтфилду. – Правда, я не был уверен, что она не задохнется, натягивая привязь до предела, и потому держался рядом, чтобы этого не случилось.
      Повернувшись к Сюзанне, он испытующе всмотрелся в ее лицо.
      – Помнишь тот день, дорогая?
      Она кивнула, не в силах говорить. Слова «дорогая» и «милая» крутились у нее в голове, смешивая истину и вымысел. Странно, она поняла, что сравнение с животным, которому нужна привязь, – вовсе не комплимент, но слишком растерялась, чтобы возразить.
      – Да, дерево я помню.
      Он потер подбородок.
      – А я никогда не забуду праздничную ночь в амбаре, когда я предложил тебе руку и сердце. На тебе было удивительное платье – помнишь его? Розовое с белым, пышное, как облако?
      Не в силах удержаться, Сюзанна представила себе Натана – рослого, широкоплечего и привлекательного в синем армейском мундире – и саму себя… в пышном розовом платье с кружевом, с глубоким вырезом и розово-золотистой каймой на каждой оборке. Такое платье она часто видела в мирных, недостижимых мечтах. Впервые она вообразила этот роскошный наряд после того, как Луиза рассказала ей о Новом Орлеане, о балах, которые ее белые хозяева давали для своих друзей.
      – В ту ночь мы впервые прикоснулись друг к другу, – продолжал Натан, перебивая ее грезы. – Мы танцевали. Помнишь, как это было, дорогая?
      От этого нежного голоса к глазам Сюзанны подступили слезы.
      – А разве… мы танцевали? – Вопреки своей воле Сюзанна представила, как она, наряженная в сказочно-прекрасное платье, танцует с Натаном. Видение было нелепым: Сюзанна не умела танцевать.
      – Ну конечно, дорогая! Как ты могла забыть? Помнишь, как раз начался снегопад? Мы танцевали возле амбара, подальше от толпы. – Он многозначительно улыбнулся, глядя на мистера Хэтфилда. – Разумеется, мне хотелось побыть с ней наедине.
      Элвин Хэтфилд усмехнулся, наслаждаясь занимательным рассказом Натана.
      – Да, начинался снегопад. Крупные мягкие хлопья неспешно кружились над землей. – Он передвинул пальцы на запястье Сюзанны, лаская нежную кожу.
      Сюзанна позволила себе мысленно создать описанную Натаном картину. Она видела, как крупные, легкие снежные хлопья оседают на волосы и густые ресницы Натана. Она почти чувствовала тепло его ладоней у себя на спине, ощущала кончиками пальцев грубую шерсть мундира, представляла себе, как соприкасаются их ноги, тела… эти прикосновения вовсе не были случайными. Она видела их танцующими вдвоем. Знала, что они не расстанутся никогда.
      – И я даже не боялась промочить туфли, правда? – с мечтательным взглядом спросила она.
      Натан провел кончиками пальцев по щеке Сюзанны, заставляя ее очнуться.
      – Да. – Он смотрел ей в глаза. – Ты не думала о туфлях. Мы танцевали на снегу до тех пор, пока не вышел твой отец и не позвал нас в амбар.
      Сюзанну, жизнь которой была лишена радостей и тепла, глубоко тронула эта волшебная сказка, вызывая желание продлить ее.
      Она закрыла глаза, надеясь восстановить волшебное видение. Она слышала напев скрипок – он доносился издалека, а они танцевали, крепко обнявшись. Кружились под снежным небом. Смотрели друг другу в глаза. Он наклонился, почти касаясь ее губ… Но что было дальше, Сюзанна не смогла представить.
      Она открыла глаза и растерянно заморгала.
      – Это был чудесный вечер, правда? – Она приняла игру, но притворство далось ей нелегко.
      Конечно, время от времени ей доводилось мечтать. Она часто ускользала в воображаемый мир, чтобы сохранить рассудок, но никогда не представляла себе картин, похожих на ту, что сейчас описал Натан. Эта греза была слишком сладкой. Чудесной и недосягаемой.
      Она обнаружила, что Натан вглядывается в ее лицо, а его глаза наполнены странной печалью.
      – Да, чудесный, – с теплой улыбкой отозвался он.
      Вспомнив, что это только игра, Сюзанна высвободила руку. Какую глупость она совершила!
      – Ну ладно, похоже, нашим гостям пора спать. – Она поднялась и направилась к Летти Хэтфилд, с облегчением понимая, что игра окончена. – Позвольте, я вам помогу.
      Миссис Хэтфилд поднялась и пожала руку Сюзанны.
      – Мне так неудобно занимать вашу кровать! Где же будете спать вы?
      Сюзанна повернулась и вопросительно уставилась на Натана.
      Последовала длинная и неловкая пауза.
      – Сюзанна может спать вместе с Кори, – наконец произнес Натан, – а я заберу свою скатку и устроюсь во дворе.
      – Во дворе? – изумленно переспросила Летти Хэтфилд. – О нет, не позволяйте ему, дорогая, – обратилась она к Сюзанне. – Дождь еще идет.
      Сюзанна почувствовала, как давняя, знакомая паника овладевает ею. Натан прокашлялся.
      – Ну, тогда я буду спать в доме, у камина.
      Сюзанна заметила его осторожный взгляд и неловкую позу. Невольная дрожь прошла по ее телу. Она не знала, что вызвало дрожь – страх, благодарность или удовольствие…
      – Да, почему бы тебе не поспать сегодня перед камином, Натан?
 
      Она поняла: только что с ней произошло нечто важное.
      Наконец Хэтфилды устроились в ее спальне, а она улеглась рядом с Кори. Сюзанна слышала шаги Натана в соседней комнате. Хотя странному событию было трудно найти объяснение, в глубине души она понимала: его причиной стал Натан Вулф.
      Нат улегся на разложенном матрасе и уставился на огонь, радуясь одиночеству. Его захватили воспоминания о Джудит. Джудит в своем розовом с белой отделкой платье улыбалась ему, снежные хлопья таяли у нее на волосах и на лице… Джудит чихала, склонившись над розами. Вот почему вместо роз на могиле Джудит он посадил кедровник, чтобы защитить ее от палящего летнего солнца. В нем вновь проснулось чувство вины – он не сумел даже похоронить ее.
      Годами он пресекал эти мысли, когда они заходили слишком далеко. Но сегодня воспоминания давались ему без усилий, хотя и причиняли боль. Странно, что Джудит представилась ему в розовом платье – Натан действительно подарил ей такой материал, но он так и остался лежать в шкафу в спальне Джудит. Ей хотелось атласа, но такой роскоши Натан не мог себе позволить.
      Но Сюзанна… вспомнив, с каким детским восторгом она слушала сказку, Натан был тронут. Как только она поняла, что происходит, она вжилась в эту сказку, погрузилась в нее, превратила в реальность. Он видел это по ее глазам. Он и раньше догадывался, что у нее не сохранилось радостных воспоминаний. И какими бы мучительными ни были его собственные воспоминания, он считал, что было бы гораздо хуже не иметь их.
      По непонятной причине строки одного из любимых стихотворений Джудит вспомнились ему так ясно, словно перед глазами лежала открытая книга:
 
Я свято верю, что верны слова мои,
И даже в скорби не устану повторять:
Уж лучше обрести любовь и потерять,
Чем за всю жизнь не испытать любви.
 
      Он отвернулся от огня и уставился на занавеску, закрывающую дверь в комнату Кори. Он почти видел, как Сюзанна свернулась калачиком под одеялом, оберегая ребенка во сне. Он понял: ради своего малыша она готова жизнь отдать. Правда, бороться за себя она еще только училась.
      Что же произошло в Миссури на самом деле? Что заставило ее забрать сына и уехать, не сказав никому ни слова? Исчезновение Харлена не осталось загадкой: Санни Уокер с помощью собак нашел труп в засыпанной листьями неглубокой могиле у берега реки. Харлена убили ударом ножа в сердце. А Сюзанна, «кровожадная сучка», сбежала.
      Но Нат не мог поверить, что Сюзанна способна совершить убийство. Теперь он поближе познакомился с ней, виделся с ней каждый день и не мог обвинить ее в таком преступлении. Разве только…
      Чертыхнувшись, он повернулся на бок. Пора избавиться от подобных мыслей. Ему поручена работа, и он обязан выполнить ее.
      Но мысли о Сюзанне вновь закрались к нему в голову. Сегодня вечером он рассказал сказку только для того, чтобы успокоить ее, помочь сдержаться, когда болтливый Элвин Хэтфилд начал расспрашивать ее о знакомстве с мнимым мужем. Но отчасти собственная история удивила самого Натана. Джудит никогда не бралась за топор, не говоря уже о том, чтобы попытаться наколоть дров. Эта часть истории относилась только к Сюзанне. Ничего особенного, но Натан знал: между ними что-то изменилось.
      Он то и дело чувствовал на себе взгляд Сюзанны – когда работал или умывался у колодца. В этом взгляде он угадал страх, смешанный с любопытством. И вместе с ними – настороженность.
      Его чувства к Сюзанне тоже изменились. Сожаление о том, что она связалась с Уокерами, сменилось сочувствием. И еще каким-то чувством. Его давно уже завораживали лучистые карие глаза Сюзанны. Чаще, чем ему хотелось бы, он представлял ее тело под одеждой…
      Черт! Кого он пытается обмануть? Да, воспоминания этой женщины жалки, как рубище нищего. Ну и что? Помочь ей он не в силах. А еще у него слишком часто возникает желание защитить ее. Это недопустимо – привязавшись к ней, он размякнет и ничего не добьется. Он просто не захочет и не сможет ничего поделать.
      Он должен сосредоточиться на своей цели, но сделать это с каждым днем все труднее. Натан не сомневался: меньше всего ему хочется отдавать Сюзанну этому ублюдку, Санни Уокеру.
      Харлен сидел на стуле у постели, наблюдая, как Санни насилует ее. Она молила о пощаде, просила прогнать Санни, но Харлен только усмехался, обнажая зубы, с которых капала кровь. Санни причинял ей боль, врывался в нее, рычал, как дикий зверь, а его жаркое и зловонное дыхание обдавало лицо Сюзанны. Она закашлялась, понимая, что ее сейчас вырвет, и повернулась к Харлену, но тот только протянул ей окровавленные ножницы. Пальцы Санни, тоже заляпанные кровью, впились в ее плечи, и она закричала, ощутив, как он разрывает ее изнутри.
      Она боролась. Пыталась высвободиться. Кровь на руках Санни была липкой и теплой, она обжигала кожу. Смрад, исходящий от Санни, не давал ей дышать.
      Он встряхнул ее за плечи:
      – Сюзанна!
      Она силилась проснуться, оттолкнуть его, избавиться от пытки.
      – Не надо! – умоляла она. – Пожалуйста, не надо!
      Он придвинул ее к себе и крепко обнял.
      – Сюзанна, проснись! – послышался над ухом торопливый и настойчивый шепот. Чужая ладонь пригладила ей волосы, провела по плечам и спине, словно стараясь успокоить.
      Она мгновенно проснулась, тяжело дыша и чувствуя, как бешено бьется сердце. Только теперь она узнала человека, сидящего рядом с ней, уловила его запах – совсем не такой, который преследовал ее во сне.
      Сюзанна со вздохом облегчения оттолкнулась от груди Натана. Он отпустил ее, словно поняв ее страх.
      – С тобой все хорошо?
      Заботливый вопрос Натана вызвал у нее ощущение покоя и нелепости происходящего одновременно. Она уставилась на подушку, стараясь успокоить сердце.
      – Извини. – Сюзанна чувствовала себя глупой и уязвимой. Она огляделась: – А где Кори?
      Натан взял ее за руки.
      – Он уже час спит в моей постели.
      Должно быть, дождь кончился, поскольку комнату заливал лунный свет из окна, косо падая на лицо Натана. В его глазах светилась жалость, и Сюзанна задумалась, о чем могла проговориться, пока ее мучил кошмар. Она пристыжено отвернулась, боясь взглянуть ему в лицо.
      Он коснулся ее руки:
      – Кого ты боишься, Сюзанна?
      Она высвободила руку и отвернулась к окну. Ветви деревьев раскачивал ветер, они поднимались к небу, как скрюченные костлявые пальцы. Совсем как у Ма Уокер. Сюзанну передернуло.
      – Все мы время от времени видим кошмарные сны. – Он осторожно погладил ее ладонь. – Я знаю это по себе.
      Прерывисто вздохнув, сна поняла, что сейчас расплачется. Неудержимые всхлипы стиснули ее грудь, пробились к горлу. Закрыв лицо ладонями, она разрыдалась.
      Натан обнял ее, и она прильнула к нему в поисках утешения и защиты. Она не отрывала ладоней от лица, не переставая всхлипывать.
      Натан гладил ее по голове – сначала робко, затем все смелее.
      – Все хорошо, Сюзанна. Поплачь.
      Его прикосновения и глухой голос успокоили ее. С тех пор как ей исполнилось десять лет, ее никто и никогда не утешал, тем более мужчина. Ощущение было непривычным.
      Собравшись с силами, она перестала плакать и отстранилась от теплой груди Натана. Сидеть так близко от него в темной комнате было странно и тревожно.
      Большим пальцем он стер слезу со щеки Сюзанны, и от этого нежного прикосновения ее сердце отчаянно заныло, а слезы вновь прихлынули к глазам. Но она не заплакала. Вместо этого она взяла его за руки, желая ощутить их тепло и силу. Она впервые видела рядом человека, руки которого не наказывали, а утешали.
      Бережно сжав ее пальцы в ладонях, он поднес их к лицу. Сюзанна почувствовала, как колется грубая щетина у него на подбородке. В тот же момент ее заполнили тошнотворные воспоминания, и она попыталась вырваться, но Натан держал ее руку у щеки до тех пор, пока Сюзанна не успокоилась. Ее озябшие и непослушные после пережитого кошмара пальцы вскоре согрелись. Он осторожно провел ее ладонью по своему лицу.
      – Я всего лишь человек, Сюзанна, а не чудовище. Я не причиню тебе боли. – Обдавая ее пальцы горячим дыханием, он припал к ним губами.
      От прикосновения его губ горячая волна прошла по руке Сюзанны, но слова Натана испугали ее. Она хотела бы им поверить. Но одних слов было недостаточно.
      Он провел ее пальцами по своей высокой скуле и переместился выше, туда, где лоб пересекал шрам. Густые ресницы Натана защекотали ее ладонь.
      – Откуда он у тебя? – спросила она о шраме, понизив голос.
      – Еще с войны, – ответил он, не выпуская ее руку.
      Он поднес ее ладонь ко рту и поцеловал. Сердце ее лихорадочно билось. Она вновь попыталась высвободиться, и он снова не пустил ее, а наоборот, притянул к себе.
      Их лица сблизились, и Сюзанна затаила дыхание. Когда губы Натана притронулись к ее лбу, она задохнулась, не веря, что мужчина способен на такую нежность. Он покрыл медленными, легкими поцелуями ее щеки, и она напряглась, но попыталась взять себя в руки. Она хотела наслаждаться поцелуями, мечтала об этом, но…
      Их губы встретились с робкой нежностью, но Сюзанна боязливо отпрянула:
      – Нет!
      Это слово слетело с ее губ хриплым шепотом, она боролась со сжимающей горло тошнотой. Она обезумела от ужаса и, едва Натан отпустил ее, попыталась отодвинуться подальше.
      Он устремил на нее печальный взгляд:
      – Кто обидел тебя, Сюзанна? Кто, черт возьми, напугал тебя?
      Она прижала трясущиеся пальцы к губам – пронизывающее воспоминание о том, как Натан прикоснулся к ним, еще преследовало ее. Но она не могла ответить. И даже если бы она сказала, кто стал причиной ее боязни, она ни за что не призналась бы в остальном.
      – Прошу тебя, уходи, – срывающимся шепотом произнесла она.
      Она дождалась, когда Натан уйдет, и свернулась калачиком под одеялом, не в силах справиться с паникой. Он оказался таким добрым. Чутким, заботливым. Но если он когда-нибудь узнает, что она натворила… что ей пришлось натворить, он изменится. Он испытает к ней отвращение.

      Сюзанна проснулась совершенно потерянная. Она потянулась к Кори и вспомнила, что случилось ночью. Прижав пальцы к векам, она позволила себе на краткий миг предаться отчаянию, вспомнив ночные кошмары, которые привели Натана к ее постели. Та часть сна, которая касалась Харлена, была вполне понятна, но почему рядом с ним появился Санки, Сюзанна не представляла.
      Чувствуя прилив беспокойства, она встала с постели. Сюзанне всегда казалось, что она более уязвима по ночам, в темноте. Страх нарастал, появлялись новые опасения и мешали ей заснуть. Все напасти мира стекались к ней, когда ей не спалось по ночам.
      Шагнув в большую комнату, Сюзанна взглянула на дверь в спальню. Дверь была еще закрыта. Гости не проснулись. Повернувшись к камину, Сюзанна увидела, что Кори свернулся крошечным клубочком на скатке Натана.
      В ее душе нарастало смятение чувств, и, к удивлению Сюзанны, боль заглушила собой все. Когда-нибудь, а это случится очень скоро, Натан Вулф исчезнет, и Кори вновь лишится мужского общества.
      Но сама Сюзанна хотела, чтобы Натан поскорее исчез, – возможно, не по тем причинам, как прежде, потому что она уже не считала его преследователем, присланным Санни. Если бы его прислал Уокер, к этому времени Натан уже должен был что-нибудь предпринять. Сюзанна желала избавиться от него совсем по другим причинам. Он начинал нравиться ей, и это чувство представляло более значительную угрозу. Сюзанна хранила свою тайну, и чем дольше Натан оставался рядом, тем чаще у нее возникало искушение облегчить душу и поделиться с ним.
      Она задумалась о ночном кошмаре и словно наяву вновь услышала хрипловатый, утешающий голос Натана и почувствовала нежные прикосновения, разбудившие ее. Эту ночь ей предстояло запомнить навсегда. Она должна была сохраниться в памяти Сюзанны на всю жизнь.
      Но попытка Натана поцеловать ее вызывала непреодолимое искушение. Сюзанна сгорала от любопытства, желая узнать, каким может быть его поцелуй. Воспоминания о прошлом были еще слишком свежи… и ужасны. Она провела ладонью по губам, словно стирая мучительную память о губах Харлена, о его отвратительном, назойливом языке.
      Она повернулась к двери как раз в ту минуту, когда Натан вошел в дом с ведром воды. Они стояли молча, глядя друг на друга. Вихрь ощущений ошеломил Сюзанну: она все еще боялась дать волю чувствам.
      Где-то в глубине души проснулась боль, и Сюзанна стиснула прижатые к груди кулаки, желая, чтобы боль ушла и она перестала чувствовать что бы то ни было. Много лет назад она узнала, что гораздо безопаснее оставаться равнодушной. А теперь собственные чувства приводили ее в замешательство – за последние несколько дней Натан заставил ее ощутить не только отвращение к самой себе. Ей следовало бы радоваться, но Сюзанна пугалась.
      Он подошел к плите и наполнил кофейник свежей водой.
      Сюзанна поспешила следом и попыталась оттеснить его в сторону:
      – Я справлюсь сама.
      Он взял кофейник:
      – И я тоже, Сюзанна.
      Она раздраженно пробормотала:
      – Если наши гости считают, что мы женаты, это еще не значит, что надо вести игру, когда их нет рядом.
      Натан отдал ей кофейник, но не отступил. Сюзанна смутилась:
      – Прошу прощения. Просто я…
      – Тебе незачем извиняться, Сюзанна. Я все понимаю.
      Он стоял совсем рядом, тепло его громадного тела волновало Сюзанну. В ней нарастало желание, а глаза жгли подступающие слезы.
      – Ты всегда так чертовски понятлив?
      Он усмехнулся, и этот густой, теплый звук выплеснулся в сторону Сюзанны, как струйка свежего меда.
      – Похоже, я не угодил тебе?
      Сюзанне захотелось извиниться за свою раздражительность, но вместо этого она произнесла:
      – Полагаю, мне следует поблагодарить тебя – за спасение в глазах Хэтфилдов вчера вечером.
      – Если хочешь – пожалуйста.
      Она в замешательстве вскинула голову:
      – Что хочу?
      – Поблагодарить меня.
      Губы Натана растянулись в полуулыбке, глаза потеплели. Сюзанна почувствовала, что лед в ее душе тает. Как ни безумна была эта мысль, Сюзанна задумалась, не влюблена ли она в Натана. Одно то, как он обращался с Кори, вызывало у нее пугающие чувства, а то, что случилось вчера ночью… Чепуха!
      – Я думаю, они все поняли бы, если бы ты объяснил, что просто помогаешь мне по хозяйству. Но этот нелепый рассказ о том, как мы познакомились… – Она отчетливо вспомнила рассказ и то, как легко Натан увлек ее в паутину сладкой лжи.
      – Я пытался защитить твое доброе имя, Сюзанна.
      Она закончила готовить кофе и обернулась:
      – Мое доброе имя? А если эта ложь дойдет до города? Что подумают люди?
      Натан покачал головой и отошел к окну.
      – Хэтфилды едут в противоположном направлении. Все будет по-прежнему, как только они уедут.
      – А если они… встретятся с кем-нибудь по дороге и расскажут, что переночевали у нас?
      Натан подошел к камину и раздул огонь.
      – Тогда, полагаю, все в городе сочтут, что я – твой любящий муж, который наконец-то вернулся с войны, – ответил он с нескрываемым сарказмом.
      Сюзанна резала свинину, но, услышав его ответ, вспыхнула и отшвырнула нож.
      – В этом нет ничего смешного! Мой муж… может вернуться в любой день, и что же дальше? А если жители города решат, что у меня два мужа, и прогонят нас с Кори? – Она пришла в ярость, но не понимала почему. Разумеется, Натан не мог быть ее мужем, а настоящий муж не мог появиться в городе, разыскивая ее, – Сюзанна убила его своими руками.
      Натан оглянулся.
      – Устрой истерику, и нашим гостям будет о чем посплетничать.
      Сюзанна глубоко вздохнула и отвернулась к столу, прижавшись к нему, чтобы прогнать дрожь. Она с трудом подыскала слова:
      – Надеюсь, ты поднялся в такую рань не из-за Кори.
      – Нет, я ранняя пташка, как и ты.
      Она попыталась сосредоточиться на своих делах, но руки неудержимо тряслись.
      – Но Кори… часто ворочается во сне, иногда постель у него промокает… – Она прикусила язычок. Как неприятно было напоминать посторонним, что Кори до сих пор ходит в подгузниках! Сюзанна считала, что в этом виновата только она.
      – Я переодел его, прежде чем уложить к себе.
      Чистые подгузники лежали в шкафу в комнате, где спала Сюзанна. Она густо покраснела. Интересно, смотрел ли он на нее? Может, именно потому и понял, что она борется с кошмарами?
      – Мне жаль, что тебе пришлось делать это самому. – С намеренной осторожностью она нарезала хлеб, стараясь, чтобы ломтики были ровными – это ей никогда не удавалось.
      – Ничего страшного, только, по-моему, он уже слишком вырос для подгузников.
      Ей следовало вспыхнуть и попытаться вступиться за ребенка, но Сюзанна этого не сделала. Она переложила нарезанный хлеб в корзину.
      – Да, – еле слышно ответила она. – И я так думаю, но…
      – Что «но»? Ты хочешь, чтобы он как можно дольше оставался младенцем?
      Резко развернувшись, Сюзанна уставилась на него. Лицо Натана оставалось непроницаемым, словно он в точности знал мысли Сюзанны. Но он не должен был их знать.
      – Нет, дело не в этом. Просто… видишь ли… О Господи! Как объяснить мужчине, что она не в состоянии научить сына справлять малую нужду стоя? Она ощутила, как на щеках вновь проступают красные пятна – только на этот раз она покраснела до корней волос.
      Натан вытащил масло и повидло из буфета, стоящего в углу, и поставил их на стол.
      – Сегодня я не прочь порыбачить. Вспомнив, что Натан видел ее у реки в одном белье, Сюзанна была готова провалиться сквозь землю.
      – Кто тебе мешает? – сухо отозвалась она. Натан пожал плечами, не сводя с нее глаз.
      – Мне казалось, ты хочешь, чтобы я поскорее закончил чинить веранду и уехал.
      Она прокашлялась, и этот кашель показался нервозным даже ей самой. Слегка успокоившись, она принялась замешивать тесто для оладий. Разумеется, она не могла дождаться, когда Натан уедет.
      – Я не надеюсь, что ты постоянно будешь работать здесь. В конце концов… я ведь не плачу тебе.
      – Правильно. Поэтому сегодня отдохнем. Я не прочь взять с собой Кори.
      Встревожившись, Сюзанна замерла и услышала, как гулко стучит ее сердце.
      – Почему?
      – Потому, – разъяснил Натан, испытующе вглядываясь в лицо Сюзанны, – что ему будет полезно немного отдохнуть от тебя. И тебе это тоже не помешает.
      Сюзанна не знала, стоит ли расценивать эти слова как оскорбление. На всякий случай она рассердилась:
      – С чего ты это взял?
      – Ну-ну, не кипятись, – ответил Натан. – Просто поверь мне на слово. Это будет полезно вам обоим.
      – Откуда ты знаешь? – Она хотела вызвать Натана на разговор о его прошлом, узнать побольше о его сыне, о родных.
      Натан отвернулся, не желая встречаться с ней взглядом.
      – Можешь поверить мне на слово, – повторил он мягким, почти печальным голосом.
      Странная нотка, прозвучавшая в голосе Натана, не позволила Сюзанне продолжать расспросы, несмотря на любопытство. Она хотела запретить ему брать Кори с собой на реку. Хотела заявить, что не доверит ему своего обожаемого сына, и втайне Сюзанна знала, что это сущая правда. Она не доверила бы Кори ни единому человеку в мире и уже давно свыклась с этой мыслью. Но справедливо ли было поступать так? Разве Натан не доказал на деле, что ему можно доверять? Может, это просто игра? Вполне возможно. Сюзанну разрывали воспоминания прошлого и явь настоящего. Призраки и демоны.
      Неожиданно проснулся Кори и потребовал свой завтрак. Когда из спальни появились гости, торопясь отправиться в путь, Сюзанна забыла о своих размышлениях и загадочных ответах Натана. Но по мере того как утро перетекало в день, в ее голове роилось все больше вопросов.
      Хэтфилды уехали. Натан и Кори отправились копать червей, обещая наловить рыбы к ужину.
      Сомнения Сюзанны ясно отражались на ее лице. Натан понимал: она не хочет отпускать Кори на рыбалку. Но, в конце концов, она все же набралась смелости и согласилась.
      Однако принятое решение далось Сюзанне нелегко. Натан предложил ей присоединиться к ним. Сюзанна согласилась с явным воодушевлением, пообещав приготовить ленч и прийти к реке позднее.
      – Кори, пора идти!
      Кори поднялся, зажав в пальцах извивающегося червя.
      – Червяк! – воскликнул он, счастливо улыбаясь Нату.
      – Да, и какой толстый! – подтвердил Натан, забирая червя и бросая его в банку к остальным. – Ну, ты готов?
      Кори кивнул, вытер перепачканные землей ладошки о штаны и схватился за протянутый палец Ната. Кори нес банку с червями, а Нат – две самодельные удочки, найденные в сарае.
      Оттого, как крошечные пальчики доверчиво обхватили его большой палец, у Ната защемило сердце: нахлынули непрошеные воспоминания – о других реках, других пикниках.
      Он отмахнулся от воспоминаний и сосредоточился на ночной борьбе Сюзанны с кошмарами…
      Он вошел в комнату в поисках свежего подгузника для Кори и обнаружил, что Сюзанна лежит на боку, а одеяло сбилось к изножью кровати.
      Ночная рубашка Сюзанны поднялась выше колен, открывая взору Натана ее обнаженные икры. Они были стройными и белыми, а ступни – узкими и изящными. Все это Нат видел и прежде. Но он смотрел на Сюзанну и никак не мог насмотреться. Уставившись на крутую округлость ее бедра и пышную грудь, покоящуюся на согнутой руке, он вновь испытал возбуждение, о котором забыл много лет назад. А когда Сюзанна проснулась, перепуганная и несчастная, его еще сильнее потянуло к ней – ибо под маской страха он разглядел прелестную женщину, нежную, уязвимую, нуждающуюся в утешении. Он чувствовал ее благоухание, сладкий аромат женщины, которого ему так давно недоставало.
      Но сказать, что после смерти Джудит он жил аскетом, было бы несправедливо. Он спал с женщинами, чьих лиц не помнил и имен не знал. Но даже это было слишком давно. Откровенно говоря, он нуждался не столько в близости, сколько в дружеских отношениях, привязанности, сочувствии… в страсти. Ему, прежде всего, недоставало здоровой, сильной страсти.
      Джудит всегда была слишком слаба. Ее болезненность заставляла Натана заботиться о ней. Он даже скрывал свой неутолимый голод, приглушая его, храня в самых дальних тайниках души.
      Задолго до ухода на войну он понял: между ними никогда не вспыхнет страсть. А он по натуре был страстным человеком, он жаждал частой близости с любимой женщиной. Возможно, Джудит и правда любила его, но ни за что не согласилась бы всласть поваляться с ним в сене, о чем мечтал Натан. Он испытывал чувство вины, понимая, что редкой и краткой близости ему недостаточно.
      Он чертыхнулся. Прошло чертовски долгое время с тех пор, как он ощущал прилив страсти. Даже мысль о ней раздула угли его желания. Увидев Сюзанну сначала у реки, а затем спящей, он захотел ее. Нет, все началось гораздо раньше. Еще при первой встрече, когда он помог ей избавиться от Эли Клегга, он восхитился пышными формами Сюзанны. Таких женщин он знал и прежде – не в библейском смысле, просто сразу замечал их. Часто соблазнительные округлости тела выдавали страстную натуру, не чуждую плотских удовольствий. Но с Сюзанной случилось что-то страшное, и в присутствии Натана она всегда съеживалась и настораживалась. Натан задумался, была ли когда-нибудь в ее жизни настоящая страсть.
      – Вон река!
      Восторженный возглас Кори перебил мысли Натана.
      – Правильно, – ответил он, останавливаясь у прибрежного валуна. Покопавшись в банке, он насадил по червяку на каждый крючок и протянул одну удочку Кори, а затем, взяв другую удочку, повел мальчика поближе к берегу и усадил на бревно, лежащее у кромки воды.
      Кори сидел, тихо посвистывая себе под нос, но когда рыба клюнула на приманку, он пришел в такое возбуждение, что чуть не уронил удочку в воду. Поставив малыша между колен, Нат помог ему вытащить рыбу. Серебристое гибкое тельце заплясало на крючке, вызывая у Кори ликующие вопли.
      После того как восторг первой удачи утих, они вновь устроились рядом на бревне. Нат почувствовал, что Кори смотрит на него.
      – Что случилось, малыш?
      – Кори понравилось спать у огня, – робко произнес мальчик.
      Нат подавил усмешку: Кори не выговаривал буквы «р» и «л», совсем как Джексон.
      – Значит, тебе хорошо спалось на моей скатке?
      Кори кивнул.
      – Можно, Кори снова будет спать там?
      – Гм… Надо спросить у мамы, Кори. Но у меня есть одно правило. Хочешь узнать какое?
      Кори серьезно кивнул.
      – На моей скатке может спать только тот, кто не носит подгузники. – Краем глаза Нат следил за выражением на лице мальчика.
      Кори взглянул на свои штанишки, и его личико стало удрученным.
      – А Кори ходит в подгузниках.
      – Вижу, – подтвердил Нат. – Но зачем они тебе нужны?
      Малыш напряженно о чем-то раздумывал. Внезапно Кори решительно взглянул на него и покачал головой:
      – Кори не нужны подгузники.
      Подавив улыбку, Нат взлохматил волосы малыша.
      – Вот что я скажу тебе, Кори: почему бы нам не сходить в кустики? Я покажу тебе, что надо делать.
      Нат не смог сдержать улыбки, когда Кори вскочил с бревна и принялся расстегивать штанишки. К тому времени, когда они достигли кустов, он уже справился с этой нелегкой задачей.
 
      Сюзанна поставила корзину с ленчем на землю и прижала дрожащие пальцы к губам. Она уже собиралась позвать Кори, когда услышала, как Натан разговаривает с ним о подгузниках и скатке.
      Прислушавшись, она удивилась, с какой легкостью Натан говорит о том, что представляло для нее самой такую сложную задачу. Она вспомнила, как Натан упомянул о своем сыне, и вновь задумалась о том, что могло с ним случиться. Как эгоистично она поступала, погрузившись в собственное прошлое и совсем не думая о прошлом Натана! Она твердо решила расспросить его о сыне, но тут же заколебалась, подозревая, что причинит ему этим разговором мучительную боль.
      Она облизнула губы, чтобы сдержать улыбку, когда Натан и Кори вышли из-за кустов. Натан держал за угол подгузник, а Кори вышагивал рядом с важным видом, несомненно, радуясь новой свободе в штанишках.
      – Ну, так вот, – продолжал Натан, – можно и нужно делать это в кустиках, когда невтерпеж, но…
      – Невтерпеж? – переспросил Кори.
      – Да, когда не успеваешь добежать до дому. Дома мы попробуем то же самое с ночным горшком.
      – Я буду делать пи-пи в ночной горшок!
      – Вот и хорошо. – Натан выполоскал подгузник в реке.
      Сюзанна намеренно наступила на сухие ветки, возвещая треском свое появление. Кори первым увидел ее:
      – Мама, мама! Я поймал рыбу и научился делать пи-пи стоя!
      Щеки малыша раскраснелись, глаза ярко блестели.
      Сюзанна никогда еще не видела Кори таким счастливым. Слезы выступили у нее на глазах, и она не сразу поняла, что это слезы радости.
      – Неужели? – сумела выговорить она. – И все это ты успел, пока был здесь?
      Натан повернулся и внимательно взглянул на нее. Выжав подгузник, он разложил его на камне.
      – Надеюсь, ты не возражаешь, – произнес он. Но разве она могла возражать?
      – Нет, я не против. – Сюзанна почувствовала, что краснеет. – Сказать по правде, я уже несколько месяцев пыталась придумать способ, чтобы… научить его.
      Натан ответил ей сочувственной улыбкой:
      – Так я и думал.
      Она перевела взгляд на реку.
      – Неужели это было так заметно?
      – Нет, нет. Просто я… – Он со вздохом сунул руки в задние карманы джинсов, отчего они натянулись спереди.
      Взгляд Сюзанны невольно упал на большую выпуклость… Но вместо того чтобы испытать знакомое отвращение, она ощутила, как внизу живота распускается теплый бутон и жар волнами растекается по телу.
      Прокашлявшись, она отвернулась.
      – Так о чем ты говорил?
      Он тоже прокашлялся и пригладил волосы обеими ладонями.
      – Я помню, как это бывает. Когда-то у меня тоже был сын, и мне пришлось учить его.
      – Кори голодный, мама. – Кори начал рыться в корзине.
      Сюзанна достала куриную ножку, оставшуюся со вчерашнего ужина, и протянула малышу, радуясь возможности отвлечь его. Расстилая на траве одеяло, она осторожно спросила:
      – Что же… случилось с твоим сыном?
      Натан сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Он молчал так долго, что Сюзанна решила: он не собирается отвечать ей.
      – Он погиб.
      Она ахнула и зажала рукой рот.
      – Господи! Прошу прощения… – Слезы сжали ей горло.
      Как он мог жить с такой болью? Она не представляла себе… и не хотела представлять…
      – Это случилось, когда я был в армии. Я воевал на стороне конфедератов. Моя жена с сыном ушли в лес за ягодами. Их убили индейцы.
      Слезы защипали глаза Сюзанны.
      – Натан, это ужасно… – Она пыталась разглядеть на его лице следы душевных мук. Их едва прикрывала невозмутимая маска. – Как давно это случилось?
      Он сорвал травинку и сжал ее зубами.
      – Пять лет назад.
      Сюзанна непонимающе покачала головой:
      – Не могу представить, каково тебе пришлось…
      Он вглядывался в заросли на противоположном берегу.
      – Они остались там, по другую сторону гор.
      Сюзанна проследила за направлением его взгляда:
      – Они там похоронены?
      Натан вновь запустил пальцы в свои густые волосы и прислонился к стволу.
      – Джудит, моя жена, похоронена к северу отсюда, возле границы Орегона, на окраине городка под названием Сломанная Челюсть. Там у меня земля. Ранчо. Там мы и жили. – У него сорвался голос, но он быстро сумел взять себя в руки: – Я не смог даже сам похоронить ее, потому что вернулся позже.
      Сюзанна вспомнила смерть матери – своего единственного близкого и любимого человека. Эти воспоминания уже начинали забываться и не причиняли острой боли. Она задумалась о Хэтфилдах и их любви друг к другу. Выражение на лице Натана подсказало ей, что ему знакома такая любовь.
      – Должно быть, ты… очень любил ее. Он долго молчал, прежде чем признаться:
      – Да. Она была нежной, любящей женщиной. Нежной… любящей… У Сюзанны заныло в груди, и по какой-то нелепой причине, она была готова расплакаться. Она тут же поняла почему: Натан, как и Хэтфилды, испытал нечто, о чем она понятия не имела. Попросту говоря, она завидовала.
      – А твой сын?
      Натан опять надолго задумался.
      – Моего сына Джексона так и не нашли. Мне сказали… – он глубоко вздохнул, – …что, должно быть, труп утащили койоты. Там… остались следы крови…
      Сюзанна вскрикнула: слова Натана ранили ее, словно кинжалом. От ужаса она долго не могла выговорить ни слова.
      – О, Натан! – наконец пролепетала она. Она перевела взгляд на Кори, личико и руки которого лоснились от куриного жира, и от прилива любви ее сердце обливалось кровью при каждом ударе. Она была готова умереть тысячу раз самой ужасной смертью, лишь бы ничего не случилось с ее сыном.
      Она прониклась еще большим уважением к Натану.
      – Мама, а большой дядя научил меня делать пи-пи стоя, – щебетал Кори, ни о чем не подозревая.
      – Да, милый, я слышала. – Она постаралась вести себя как можно спокойнее, вытирая сыну руки и лицо, но покраснела, вынужденная вести подобные разговоры в присутствии Натана. Она разложила принесенную еду на одеяле.
      Кори поднялся и запрыгал на месте, сжимая ножки.
      – Опять пи-пи, – произнес он, недовольно скривившись.
      Натан быстро поднялся:
      – Я с тобой, малыш.
      Сюзанна беспомощно проследила, как они скрываются за кустами. Она слышала терпеливые наставления Натана и чувствовала, как к горлу подкатывает ком. Теперь она могла быть только благодарна тому, что судьба свела их с Натаном.
      Она взяла кусочек мяса и положила его в рот, не ощущая вкуса.
      Кори вынырнул из-за кустов, с гордостью демонстрируя сухие штанишки. Сюзанна от радости была готова задушить его в объятиях.
      – Молодец, – похвалила она, сдерживая слезы, – теперь ты сможешь носить брюки, как большой мальчик.
      – Да, – блестя глазами, откликнулся Кори. – А знаешь что, мама? Знаешь?
      Его воодушевление было заразительным.
      – Что? – заинтересованно спросила Сюзанна, не в силах сдержать улыбку.
      – У большого дяди большая штучка, а у Кори – маленькая!
      Щеки Сюзанны налились жаром.
      – Хочешь посмотреть, какая у него большая штучка? Хочешь, мама?
      Краснея еще гуще, Сюзанна бросила неловкий взгляд в сторону Натана, который пристально разглядывал реку.
      – Нет, нет, Кори! Так полагается. Вот, дорогой, – она сунула руку в корзину, надеясь сменить разговор, – возьми печенье. Или сразу два. Налить тебе лимонаду?
      Когда она вновь смущенно взглянула на Натана, он ответил неловкой, кривоватой улыбкой.
      Сюзанна тоже попробовала улыбнуться, но у нее дрожали губы.
      – Боюсь, я совершил ошибку, – заметил Натан. Сюзанна не знала, что сказать, и потому промолчала. Она бросала в рот крошки печенья, но, к своей досаде, вскоре обнаружила, что не может проглотить их – во рту совсем пересохло.
      – Для мальчика это большое открытие, Сюзанна. Тебе придется просто смириться с этим.
      От волнения испарина выступила на руках Сюзанны, покрыла лоб и шею. Пора было перевести разговор. Сумев проглотить сухие крошки, царапающие горло, она произнесла:
      – Надо объяснить ему, что при людях о таких вещах говорить не следует.
      – Нет, Сюзанна, не стоит. Какое-то время эти вещи будут интересовать его, и это совершенно естественно. Но, наказывая или упрекая его, ты только возбудишь его любопытство. Пусть говорит, что хочет. Не обращай внимания. Вскоре он подрастет и у него появятся другие интересы.
      Сюзанна попыталась рассуждать так же здраво, как Натан. Она понимала, что он, должно быть, прав, но прошлое навязывало свои уроки. Она желала забыть тот день, когда застала Харлена склонившимся над Кори. Ей хотелось поступить правильно, и предложение Натана казалось справедливым.
      – Ладно, – произнесла она, стремясь сменить тему, – не пора ли вам ловить рыбу?
      Натан коснулся ее руки:
      – Сюзанна, пообещай мне одно.
      Она вздрогнула.
      – Если это в моих силах – разумеется.
      – Если тебе когда-нибудь понадобится уехать отсюда по любой причине…
      – О чем ты? – перебила она, ощутив тревогу.
      – Если я когда-нибудь буду нужен тебе, а меня не окажется рядом, приезжай в Сломанную Челюсть. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе.
      Она отдернула руку и отвернулась к реке.
      – Но зачем… мне уезжать отсюда?
      Он не стал объяснять.
      – Просто запомни мои слова, Сюзанна.
      Забыть их было невозможно, но Сюзанна не переставала удивляться, гадая, зачем Натан вообще завел этот разговор.

      Остаток дня Кори проходил сухим. По мере приближения ночи Сюзанна все чаще поглядывала на постель Натана, свернутую и прислоненную к стене у камина.
      Натан починил швейную машинку Сюзанны, открутив винт, удерживающий на месте колесо, и вытащив мешающий работе клочок ткани. Все оказалось на удивление просто, и он легко справился с делом. Сюзанне пришлось скрывать удивление, ибо она впервые видела мужчину, который охотно помогал ей и не требовал ничего взамен.
      Она заканчивала строчить длинный шов на прелестном платье из цветастого ситца для одной из постоянных заказчиц Лилиан, когда услышала донесшийся со двора голос Натана и ответный смех Кори. Отложив платье, она подошла к окну и в тускнеющем закатном свете увидела, что Кори сидит на плечах Натана, вцепившись ему в волосы.
      Томление возникло где-то под сердцем Сюзанны – страстное желание того, о чем она не имела права мечтать. Но поделать с собой она ничего не могла. Натан был именно таким отцом, какого следовало бы иметь Кори. Горьковато-сладкая пульсирующая волна радости охватила ее, пока она смотрела на сына и чужого мужчину. Она никогда не была влюблена, не знала даже, что такое влюбленность. Но сейчас она испытывала непривычное чувство – умиротворенное и вместе с тем болезненное, почти неописуемое наслаждение, и поняла, что это не что иное, как любовь.
      Когда Натан и Кори поднялись на веранду, Сюзанна торопливо отошла от окна и занялась пижамой сынишки.
      Открылась дверь, в комнату ворвался Кори:
      – Мама, мама! Большой дядя сделал мне слона!
      Сюзанна внимательно рассмотрела искусно вырезанные из дерева большие уши, грозные клыки и тонкий кожистый хвост.
      – Какая чудесная игрушка, Кори! Обращайся с ней бережно, хорошо?
      – Кори будет спать с ней.
      Сюзанна заметила, что Натан следит за ней потеплевшими глазами.
      – Когда ты успел ее сделать? – благодарно произнесла она.
      Натан пожал плечами:
      – Ночью. Мне не спалось.
      Реальность грубо вторглась в ее нелепые мечты о любви. Она вспомнила, что Натан тоже проводит бессонные ночи. Но когда ему удается заснуть, он видит совсем другие сны – мирные и добрые, сны о жене и ребенке. А не кошмары с окровавленными ножницами и глазами мертвецов…
      Она с трудом отогнала от себя страшные мысли.
      – Пора ложиться спать, Кори.
      Малыш разделся сам и отправился в спальню Сюзанны, чтобы воспользоваться ночным горшком. Сюзанна решила, что разумнее теперь будет оставлять его в спальне Кори.
      Подойдя к Натану сидящему за столом, Кори забрался к нему на колени.
      – Можно мне спать на постели большого дяди?
      – Кори! – ахнула Сюзанна.
      Натан взъерошил волосы мальчика:
      – Давай договоримся, малыш: если три ночи твоя постель будет сухой, мы вернемся к этому разговору. – Он поднял три вытянутых пальца.
      Кори коснулся больших пальцев Натана.
      – Я умею считать до трех, – похвастался он, причем слово «три» прозвучало у него как «тви». Привстав на колени, он поцеловал Натана Вулфа в щеку и получил ответный поцелуй.
      Сюзанне пришлось отвернуться. Привязанность Кори к Натану и особенно эти поцелуи заставляли ее желать несбыточного – счастливого завершения волшебной сказки. Эти нелепые тайные мечты, о которых она не признавалась даже самой себе, больно ранили ее. Но Натан был ни в чем не виноват. Сюзанна понимала: и она сама, и Кори изголодались по участию и привязанности, а Натан Вулф вовсе не обязан утолять этот голод.
      – Пойдем, Кори, – позвала она, скрывая печаль. – Мама расскажет тебе сказку.
      Уложив Кори в постель, она вернулась в большую комнату и обнаружила, что Натан по-прежнему сидит за столом с чашкой кофе. И вновь она ощутила желание, стремление к тому, чего никогда не имела.
      Он поднялся и глубоко вздохнул:
      – Полагаю, мне пора в город.
      Сюзанну ошеломила внезапная паника в ее душе.
      – Ты уезжаешь?
      Его лицо осталось непроницаемым.
      – А ты хочешь, чтобы я остался?
      Она затеребила пуговицы у ворота платья, расстегивая их и вновь проталкивая в петли.
      – По-моему, просто нелепо тащиться в город, если завтра утром… ты все равно приедешь чинить веранду.
      Они уставились друг на друга. Сюзанна ощущала, как ее сердце гулко колотится, а лицо пылает.
      – Я мог бы переночевать во дворе или в сарае. У нее задрожали пальцы, и она сцепила их, чтобы прекратить дрожь.
      – Это… ни к чему. – Она затаила дыхание.
      – Ты хочешь, чтобы я лег спать в доме? – осторожно спросил он.
      Сюзанна указала в сторону камина:
      – Да, там, где ты спал вчера ночью. Но может быть… – О Господи! – …может, ты нашел в городе ночлег с настоящей постелью? Мне кажется, пол такой твердый…
      – Пол меня вполне устраивает, Сюзанна. Я уже давно привык так спать. Я так долго не спал в кровати, что… – Он снова прокашлялся и отвернулся, чтобы развести огонь на ночь. – Да, пол мне подойдет.
      Сюзанна ушла к себе в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней, ощущая гул во всем теле. Она посмотрела на постель, представляя себе, каково было бы увидеть там Натана, ждущего ее. У нее подкосились ноги, и она рухнула в кресло-качалку у окна, дрожащими пальцами расстегивая платье.
      Она не сводила глаз с постели, представляя себе лежащего там Натана Вулфа, укрытого одеялом до пояса, с обнаженной горячей грудью…
      Тряхнув головой, она попыталась прогнать блаженный трепет, но тут же обнаружила, что ей нравятся собственные ощущения. Однако в игре воображения она не осмелилась пойти дальше. Но что было тому причиной – нежелание или невозможность – она не знала.
      Она встала, спустила с плеч платье, сняла нижнюю юбку, подошла к зеркалу и всмотрелась в свое отражение.
      Потрясенная, Сюзанна обнаружила, что ее глаза ярко блестят, а щеки порозовели. Она поднесла руку к лицу и провела кончиками пальцев по щеке – она была гладкой. Никаких ссадин и синяков. Вынимая шпильки из волос, Сюзанна задумалась о том, какой видит ее Натан. Она вовсе не хороша собой. Ма Уокер часто советовала ей хотя бы надевать шляпу, работая в саду, чтобы защитить волосы и лицо от солнца. Но Сюзанна не прислушивалась к совету, и потому летом ее волосы выгорали, их красноватый оттенок становился еще ярче, а на носу высыпали веснушки.
      Она провела пальцами по волосам, присматриваясь к цвету прядей, ложащихся на плечи. Такой цвет не привлечет мужчину. А ее глаза… Сюзанна скорчила гримасу самой себе. У всех по-настоящему миловидных женщин мира голубые глаза. Да, голубые глаза и белокурые волосы. А ее глаза слишком огромные и карие, ресницы такие темные, что они напоминали Сюзанне рисунок в газетной рекламе свежего молока: «Пейте молоко от Дейзи, коровы с большим выменем!»
      Сморщив нос, Сюзанна критически осмотрела свою грудь. Во время беременности она казалась себе похожей на Дейзи. Расстегнув нижнюю рубашку, Сюзанна нашла свою грудь чересчур крупной. Да, она вовсе не хрупкая, голубоглазая блондинка – это уж точно.
      Она снова посмотрела в зеркало и почувствовала, как к горлу подступает смех – должно быть, истерический. Она не узнавала себя. Слишком долго она ощущала себя безобразной. Она и правда была уродлива – избитая, покрытая синяками. Она прикоснулась к скуле, провела ладонью вниз по шее, дотронулась до ключиц и остановилась во впадинке, в которой под кожей билась жилка. Пальцы скользнули по груди, вызывая трепет, и Сюзанна приоткрыла рот, удивляясь чувствительности своих сосков.
      Дрожа, она торопливо сняла белье, вновь коротко вздохнув, когда панталоны прижались к промежности. Натянув ночную рубашку, она потушила лампу и забралась в постель, не сводя глаз с двери.
      На следующее утро Сюзанна стояла на веранде, обмахиваясь старой сложенной газетой, и наблюдала, как обнаженный до пояса Натан работает на солнцепеке. По телу Натана струился пот, плечи приобрели темно-розовый оттенок.
      Сюзанна задержала на них взгляд. Ей не надоедало смотреть на Натана.
      – Здесь становится слишком жарко.
      Он прекратил работу и вытер лоб шейным платком, который вытащил из заднего кармана. Сюзанна пожала плечами:
      – Здесь, в горах, в октябре солнце может быть таким же опасным, как в августе. – Она указала газетой на плечи Натана: – Ты обгоришь.
      Покачав головой, он взял пилу, которой только что работал, и прислонил ее к дереву.
      – Я никогда не обгораю.
      – Вот как? – иронически переспросила она. – Тогда, должно быть, ты испачкал плечи розовой краской.
      Он усмехнулся – этот смешок нравился Сюзанне.
      – Не беспокойся об этом.
      Она оттолкнулась от крепкого нового столба, поддерживающего крышу веранды, спустилась по новым ступенькам и направилась к Натану.
      – Поступай, как знаешь. Только потом не приходи ко мне жаловаться, что обожженные плечи не дают тебе спать.
      Натан стоял, слегка расставив ноги и подбоченившись, и с еле заметной улыбкой наблюдал, как Сюзанна подходит к нему.
      – Думаешь, жаловаться тебе бесполезно?
      Сердце Сюзанны запрыгало. Натан снова шутил с ней. Она почувствовала, как краснеет, не сумев ответить на шутку.
      – Пожалуй, днем, когда Кори проснется, мы смогли бы устроить пикник у реки. Должно быть, там прохладнее.
      Натан вытер платком влажные волосы, и взгляд Сюзанны уперся в пучок темных волос в подмышечной впадине. Ее словно прошила молния, заставив отвернуться.
      – Звучит заманчиво, – ответил Натан. – К этому времени я успею закончить работу.
      Сюзанна поспешила в дом собирать корзину для пикника. Кори проснулся – он снова был сухой. Сюзанна крепко обняла его…
      Они вышли к реке, лавируя между кустов. Макс несся впереди, Кори сидел на плечах Натана, сжимая в пухлом кулачке ручку жестяного ведерка.
      В ту же минуту как Кори увидел неглубокую заводь возле теплого источника, он начал раздеваться, спуская с плеч лямки штанишек и выпутываясь из рубашки прежде, чем Натан успел опустить его на землю. Не успела Сюзанна расстелить на траве одеяло, как малыш стащил с себя одежду и бросился в воду.
      Сюзанна держалась неловко и скованно, а Натан, напротив, был спокоен и расслаблен, сидя под дубом и пожевывая травинку. Заставив себя успокоиться, Сюзанна оперлась на локти и закрыла глаза, стараясь глубоким, размеренным дыханием прогнать из мыслей образ Натана. Как обычно, способ не подействовал.
      У воды было ничуть не прохладнее, чем возле дома. Сюзанне казалось, что она вся стала липкой от пота. Как приятно было бы просто лечь на одеяло и закрыть глаза…
      Неожиданно на нее плеснули водой, которая растеклась по шее и волосам. Отплевываясь и задыхаясь, Сюзанна села, моргая от неожиданности. Перед ней стоял Кори, держа в руках пустое ведерко.
      – Маме было жарко, и Кори помог ей, – с невинным видом объяснил он, словно ожидая вопроса.
      Сюзанна заметила большое влажное пятно на лифе и украдкой бросила взгляд на Натана, который тут же погасил усмешку.
      – Это ты подучил его, – упрекнула Сюзанна, хотя и не сердилась.
      Натан излучал невинность, но его глаза лукаво поблескивали.
      – Я? Каким образом? Я не сказал ни слова. Малыш, ты что-нибудь слышал?
      Кори захихикал и принялся приплясывать на месте, хлопая в ладоши и радуясь своей проказе.
      Убрав с лица влажную прядь волос, Сюзанна заметила ухмылку Натана прежде, чем он закашлялся и прикрыл рот.
      – Что-то мне не верится в твою невиновность. Натан красноречиво пожал плечами и уставился на кусты, растущие выше по течению.
      Перехватив взгляд Кори, Сюзанна прижала палец к губам и взяла у него ведерко, а малыш вновь плюхнулся в воду. С беспечным видом Сюзанна подошла к реке, нагнулась и зачерпнула в ведерко воды. Держа его за спиной, она мило улыбнулась Натану, который, наконец, прекратил изучать кусты.
      Он подозрительно нахмурился и сделал шаг назад.
      – Разве время ленча еще не наступило?
      – Пока нет, – отозвалась Сюзанна и выплеснула воду ему в лицо.
      – Ах ты, плутовка! – Расхохотавшись, он протянул к ней руки, но Сюзанна увернулась и взвизгнула, когда Натан бросился за ней в погоню.
      Схватив ее в охапку, он зашагал прямо к реке.
      – Нет, нет! – с хохотом умоляла она, извиваясь в его руках. – Только не в воду, прошу тебя, не бросай меня в воду!
      – Ничего другого ты и не заслуживаешь, шалунья. – Он зашел в воду по колено, – Теперь мне решать, как дальше быть с тобой.
      Снова рассмеявшись, Сюзанна вдруг взглянула в лицо Натану и посерьезнела. Его зеленые глаза, нос с горбинкой, перерезанный шрамом лоб, до которого Сюзанне хотелось дотронуться, как в ту ночь, когда он сам приложил ко лбу ее пальцы, его кривоватая улыбка – все это было слишком близко. От него исходил приятный запах, а не прогорклая, тошнотворная вонь, которую она считала обязательной для мужчин. Он держал ее в объятиях. Трепет в груди, который она чувствовала предыдущей ночью, вернулся, когда ветер охладил ее промокший лиф.
      Сюзанна сама нарушила свое настроение, отвернувшись и глядя на воду.
      – Не надо бросать меня в воду, ладно? Ведь я в одежде и обуви. Не станешь же ты портить мои туфли!
      – Нет, не стану, – подтвердил Натан, легко удерживая ее одной рукой.
      Сюзанна вдруг почувствовала, что Натан прикасается к ее ногам, снимая с них туфли.
      – О нет! – взмолилась она, с трудом сдерживая улыбку. – Не будь таким жестоким!
      Его глаза потеплели.
      – Ни в коем случае.
      Она с облегчением рассмеялась:
      – Да, это было бы жестоко с твоей стороны, и я…
      Натан уронил ее в воду. Вода мгновенно промочила одежду, забрызгала лицо. Сюзанна упала навзничь и ушла под воду с головой, но тут же вынырнула… и услышала, как хохочут Кори и Натан. Прибежал Макс и начал скакать вокруг хозяйки, заливаясь радостным лаем.
      Сидя в воде по пояс, Сюзанна откинула волосы с лица и увидела, что Натан еще стоит над ней. На его лице играла широкая, самодовольная улыбка.
      Таким ей еще не доводилось видеть ни одного мужчину. До встречи с Натаном она и не подогревала, что существуют мужчины, способные шутить и шалить, как дети. Это понравилось ей, но… Сюзанна опасалась влюбиться в Натана.
      – По-твоему, это забавно?
      – Я просто помог тебе охладиться, Сюзанна, – ответил он и направился к берегу, но Сюзанна рванулась с места и схватила его за ногу. Натан потерял равновесие и рухнул в воду лицом вниз.
      Она расхохоталась. Гортанные звуки вырывались откуда-то из глубины ее души. Это было чудесно. Продолжая смеяться, она ждала, что Натан встанет и отплатит за ее выходку. Но смех вскоре угас: Натан не шевелился. Он лежал, погрузившись в воду с головой.
      О Господи! А если он ударился о камень? Сюзанна оглянулась на Кори, который играл с камушками и ведром, а затем поспешила к Нату и попыталась перевернуть его. Но такая тяжесть оказалась ей не по силам.
      В ужасе она опустилась на колени и приподняла его голову над водой.
      – Натан! – Она снова попыталась поднять его, подхватив под руки. – Натан, не смей! Ты меня слышишь?
      Схватив обеими руками, она потрясла его за голову, холодея от ужаса.
      Натан вынырнул из-под воды с ревом раненого медведя.
      Ошеломленная Сюзанна пронзительно закричала и вдруг увидела, что Натан смеется.
      Она поддала его ногой, готовая изничтожить за такой розыгрыш.
      – Негодяй! Ты перепугал меня до смерти!
      Натан плюхнулся в воду, смеясь так, что Сюзанна испугалась, как бы он не захлебнулся. Но беспокойство оказалось напрасным. Она обнаружила, что ее губы дрожат, – да, она не ошиблась: хохот Натана был слишком заразительным. Сюзанна тоже засмеялась – сначала тихо, приглушенно, но затем, вновь почувствовав вспышку радости, разразилась грудными глубокими звуками, которые вылетали у нее безо всякого труда. Они были такими радостными. И очищающими.
      Кори присоединился к ним, обрызгивая водой их обоих и ликующе визжа. Макс скакал вокруг, лаял и шутливо нападал на Натана, который боролся с ним в воде.
      – Сюзанна Куинн!
      Отведя мокрые пряди со лба, Сюзанна попыталась отдышаться.
      – Эй, Сюзанна Куинн!
      Кори, Натан и Макс по-прежнему возились и плескались в воде, но, едва взглянув на берег, Сюзанна застыла.
      – О Господи! – прошептала она, чувствуя, как ее сердце уходит в пятки.
      Она вскочила, но платье и юбка пропитались водой и стали такими тяжелыми, что она едва могла стоять. Но это затруднение следовало считать самым незначительным. На берегу с чопорным и укоризненным видом стояли модистка, хозяйка Сюзанны Лилиан Грейвс, жена бакалейщика Эдит Барнс и Элси Уайт, жена священника, которая всегда выглядела так, словно только что положила в рот ломтик незрелого лимона.
      Но сегодня, по мнению Сюзанны, она не ограничилась одним ломтиком пронзительно-кислого фрукта.
      – Да помогут мне Небеса! – Стараясь удержать равновесие, она подобрала пропитанные водой юбки и побрела к берегу.

      Элси Уайт уставилась на нее, поджав губы и сурово прищурив глаза. С осуждением оценив внешний вид Сюзанны, она приподняла жидкую серую бровь.
      – Ты чрезвычайно разочаровала нас, Сюзанна.
      Давно знакомый привкус упрека вызвал у Сюзанны тошноту. Как же она будет объясняться?
      – Прошу прощения, мы… я хотела сказать, мы просто… было очень жарко, вот и…
      – Почему ты не сообщила нам? – перебила Эдит, лицо которой побагровело под шляпкой.
      Сюзанна вышла на берег и попыталась выжать воду из юбки. Что она должна была сообщить? Что впустила в свой дом незнакомого мужчину, надеясь, что трехлетний сын сойдет за компаньонку?
      – О чем?
      – Дорогая, – вмешалась Лилиан, – мы понимаем: вы хотели некоторое время побыть вдвоем. В конце концов, вы не виделись больше трех лет! Подумать только – все это время ты была в отчаянии, считая его мертвым! Дорогая моя, – продолжала она, прикасаясь к влажному рукаву платья Сюзанны, – мы так рады за тебя! Все в городе вздохнули с облегчением, узнав, что твой муж вернулся!
      Сюзанна потеряла дар речи. Влажный подол юбки выскользнул у нее из пальцев, и тяжелая ткань с чмокающим звуком шлепнулась на землю.
      – О Господи! – Она обернулась и уставилась на Натана, который только что окунул Кори в воду, а затем подбросил в воздух, к безграничному удовольствию мальчика. Ниже по течению колыхались на волнах туфли Сюзанны, уплывая неизвестно куда.
      – Мистер Куинн, здравствуйте! – крикнула Эдит, улыбаясь и махая рукой.
      Сюзанна наблюдала, как Натан посадил Кори на плечи и побрел к берегу.
      – Прошу прощения, мэм? – Он взглянул на Сюзанну, ожидая; что она представит женщин.
      Сдерживая нетерпение, Сюзанна назвала фамилии всех.
      Улыбка Эдит стала еще шире, глаза превратились в узкие щелки.
      – Мистер Куинн, вы представить себе не можете, как мы рады узнать, что вы вернулись домой! Правда? – Она подтолкнула локтем Лилиан, и та слабо улыбнулась.
      Элси Уайт, по-видимому, продолжала сосать кислый плод.
      Сюзанна уже знала, что Натан умеет быть обаятельным, когда этого захочет. А теперь этот дар был просто необходим: все три дамы уставились на него так, словно ожидали, что для них Натан сумеет достать с неба луну.
      Не прерывая беседу, Натан опустил Кори на траву. Сюзанна до сих пор не оправилась от смущения. Натан наклонился и что-то прошептал Кори на ухо.
      Мальчик покачал головой:
      – Кори сделал пи-пи в реке.
      Сюзанна в ужасе возвела глаза к небу, но промолчала да и что она могла сказать?
      Одевая Кори, Натан беседовал с дамами так, словно они сидели в гостиной, потягивая кофе и деликатно откусывая пирожные.
      – Мы собрались устроить пикник, – известил Натан. – Не хотите ли присоединиться к нам?
      Эдит прыснула:
      – О нет, нет! Мы не станем вам мешать, верно, дамы? – И, не дожидаясь ответа, она продолжала: – Мы все так тревожились за Сюзанну – ведь она жила здесь совсем одна, под охраной одной только собаки! Как вам известно, мистер Куинн, – подмигнув, добавила она, – Сюзанна – маленькая упрямица.
      Натан, который как раз пытался выжать свою одежду, устремил на Сюзанну долгий взгляд. Она ясно прочла в его глазах насмешку.
      – Мне ли этого не знать!
      Сюзанна с трудом держалась на ногах: мокрые юбки тянули ее к земле, словно мешок с мукой. Но это не имело значения. Она не верила своим ушам, не понимала, что происходит.
      – Эдит, – наконец выговорила она, – как же вы… я хотела спросить, кто рассказал вам про Натана?
      Эдит провела затянутыми в перчатки руками по ситцевому платью с черно-розовым рисунком, словно разглаживая складки.
      – Мне рассказал мой Эд. Он отправился в Оуквилль за товаром и встретился с человеком по имени… – Она повернулась к Элси и Лилиан. – Опять забыла: как его зовут?
      Лилиан, которая до сих пор молчала, неуверенно произнесла:
      – Кажется, Хэтберг… нет, Хэтфилд.
      Элси строго кивнула:
      – Да, мистер Хэтфилд. Элвин, муж миссис Летти Хэтфилд, сестра которой умерла неделю назад, в воскресенье. Панихиду по ней служил мой Гоумер.
      – Ах да! – подхватила Эдит. – Этот Хэтфилд рассказал Эду, что они с супругой переночевали у вас. – Она понизила голос: – Эд сказал, что миссис Летти Хэтфилд совсем больна.
      Сюзанна мгновенно наполнилась беспокойством:
      – Ей стало хуже? Муж повез ее к врачу?
      Эдит нахмурилась, припоминая.
      – Нет, вряд ли. – И она погрозила Сюзанне пальцем, шутливо упрекая ее: – Как видишь, мы узнали о возвращении твоего мужа от незнакомого человека!
      – Я уверена, что рано или поздно Сюзанна сообщила бы нам о нем, Эдит, – возразила Лилиан. – Им необходимо побыть вдвоем – разве не так?
      При этих словах сердце Сюзанны вновь заплясало в груди.
      – Знаю, знаю. Но от имени всего местного общества я хотела пригласить мистера Куинна…
      Сюзанна попыталась было поправить ее, но Эдит не обратила внимания на ее замешательство.
      Сюзанна была благодарна Натану за то, что он не представился. Объяснить, почему у них разные фамилии, было бы затруднительно. Эдит продолжала щебетать:
      – В следующую пятницу на ранчо Стедерсонов намечается вечеринка. До нее осталось целых десять дней, Лилиан, – этого времени им вполне хватит, чтобы побыть вдвоем. – И, повернувшись к Сюзанне, она пояснила: – Все мы решили, что это будет подходящий случай отпраздновать возвращение твоего мужа. Мы надеемся увидеть тебя на празднике.
      По дороге вдоль реки загремела повозка.
      – Эй, Кито, мы здесь! – звонко закричала Эдит.
      Пока женщины выбирались на дорогу, Лилиан виновато взглянула на Сюзанну. Сюзанна только улыбнулась, не зная, что теперь делать. По правде сказать, она чувствовала себя так, словно в крышку ее гроба только что вбили очередной гвоздь.
      Подбирая мокрые юбки, она услышала от Кори, что он голоден.
      – Но все мы насквозь промокли, милый. Давайте вернемся домой. Ленч будет вкуснее, когда мы обсохнем.
      – Нет! Кори не мокрый. Кори голодный.
      Сюзанна села на одеяло. Открыв корзину, она достала печенье с ломтиком сыра и протянула сыну.
      Натан сидел на солнце, его рубашка уже начала высыхать. Сюзанна пыталась избежать его взгляда, но не смогла и убедилась: оба они думают об одном и том же.
      – Что же нам теперь делать? – спросила она, пытаясь скрыть панику. – Ты уверял, что Хэтфилды не встретятся ни с кем из Энджелс-Вэлли.
      Натан куснул яблоко. Рассердившись, Сюзанна упрекнула:
      – Это ты во всем виноват. Казалось, он искренне изумился:
      – Я?!
      – Конечно, ты! Тебе следовало сразу объяснить все Элвину Хэтфилду. А ты вместо этого начал сочинять нелепые сказки о том, как мы познакомились! – Она вспыхнула, злясь, что эти воспоминания так близки ее сердцу.
      – А что помешало тебе сказать правду? Услышав его невозмутимый голос, Сюзанна пришла в негодование:
      – Я пыталась несколько раз, и мне каждый раз что-нибудь мешало.
      – Но ты могла сделать еще одну попытку, Сюзанна.
      – Нет, не могла! Я не знала, что сказать, как начать. Я… не настолько уверена в себе, – призналась она.
      Натан протянул руку и взял ее за запястье.
      – Да, это верно. Черт возьми, Сюзанна, прекрати умалять свои достоинства! Посмотри, чего ты добилась! Ты воспитываешь ребенка одна и делаешь это замечательно. Ты… – Он осекся и отвел глаза.
      Но Сюзанна пожелала услышать продолжение:
      – Договаривай.
      Когда он вновь взглянул на нее, в его глазах была настороженность.
      – Ты гораздо сильнее, чем думаешь. Она запрокинула голову и закрыла глаза.
      – Не будем ходить вокруг да около, Натан. Как нам отказаться от приглашения на праздник?
      – Мы не будем отказываться от него.
      Заморгав, Сюзанна уставилась на него.
      – Не будем? Что же ты предлагаешь делать – принять приглашение и делать вид, что мы женаты?
      Натан бросил огрызок яблока Максу, тот схватил его и мгновенно проглотил.
      – Разве это так плохо?
      Сюзанна устало прислонилась к корзине.
      – Вот к чему приводит ложь. Эта безобидная выдумка еще доставит нам немало бед. – Она выпрямилась. – Нет, никуда мы не пойдем, Натан. Рано или поздно тайна все равно будет раскрыта.
      – Когда?
      Сюзанна подтянула колени к груди, поежившись от прикосновения мокрой ткани. Непослушными пальцами она вытащила из волос шпильки и распустила влажные пряди по плечам.
      – Когда же? – повторил он. – Когда вернется твой настоящий муж, Сюзанна?
      Она почувствовала, как тошнота подступила к горлу, а ноги стали словно ватные. Натан заслуживал посвящения в ее тайну – но только отчасти.
      – Мой муж… мертв.
      Натан взял ее за руку, но Сюзанна отпрянула.
      – Расскажи об этом, Сюзанна.
      Она пожала плечами и попыталась усмехнуться, но смех вышел натянутым и хриплым.
      – Мне нечего рассказывать. Он умер шесть месяцев назад. Я… решила найти место, в котором меня не мучили бы воспоминания о нашей жизни. – Она говорила правду, но надеялась, что Натан поймет ее слова иначе, сделает вывод, что она так сильно тосковала по Харлену, что была вынуждена… Господи, как ненавистны ей воспоминания о совершенном преступлении!
      – Тогда почему же ты солгала, Сюзанна? Она обняла колени одной рукой, прижимая их к груди, пытаясь сдержать бешено колотящееся сердце, а свободной рукой принялась распутывать волосы, чтобы просушить их под солнцем.
      – Я не хотела, чтобы люди тревожили меня.
      – Люди?
      Она пожала плечами и виновато улыбнулась.
      – Точнее, мужчины. Считая, что я жду возвращения мужа, они не трогали бы меня.
      – Потому, что ты была бы недоступна, – он помедлил, – в отличие от вдовы.
      Ее охватило облегчение – Натана удалось убедить!
      – Вот именно. – Сюзанна увидела, что Кори заснул.
      – Как же ты хочешь поступить с приглашением на праздник, Сюзанна?
      Она снова подняла лицо к небу, и влажные, тяжелые волосы рассыпались по спине. Солнечные лучи пробивались сквозь крону дерева.
      – Не знаю.
      – Если хочешь, я могу уехать – будто меня вызвали по срочному делу, – предложил он.
      Мысль об отъезде Натана наполнила ее сердце печалью и страхом. Она покачала головой, зная, что никогда не захочет отпустить Натана насовсем.
      – Это спасет нас только от танцев. Люди по-прежнему будут считать, что ты… – Она вдруг осеклась и зажала рот ладонью.
      – В чем дело?
      Сюзанна уставилась на него широко открытыми глазами.
      – В Энджелс-Вэлли есть два человека, которые знают, что ты мне не муж.
      Натан прищурился:
      – Кто второй, кроме Клегга?
      – Кито, кузнец.
      – Я ничего не говорил ему, объяснил только, что остановился в городе проездом, Не может быть, чтобы…
      – Ты тут ни при чем. В тот день, когда ты избавил меня от Эли, Кито подвозил нас с Кори домой. Я спросила у него, разговаривал ли ты с ним, сказал ли, кто ты такой и зачем приехал в город. – Сюзанна с досадой покачала головой: – Он все поймет, Натан.
      Натан коснулся ее волос и принялся осторожно распутывать их пальцами. Она вздрогнула, но не отстранилась.
      – Но кто поверит слову чернокожего и пьяницы?
      Сюзанна нахмурилась.
      – Кито – замечательный человек.
      – Я не спорю, Сюзанна, но на его слова, вероятно, обратят не больше внимания, чем на выдумки Клегга.
      Сюзанна поняла, что Натан прав.
      – К тому же Кито вряд ли станет болтать. Он мой друг.
      – А Клегга никто не станет слушать, верно? Она кивнула и вздохнула, не в силах избавиться от беспокойства.
      – «Какую паутину мы сплели…» – Голос Натана поразил своей необычностью.
      – Откуда это?
      – Из Шекспира, – неловко признался он. – Дальше не помню, кажется, что-то вроде «с тех пор, как в первый раз прибегли ко лжи».
      Только теперь Сюзанна поняла, как мало знает о нем. Подумать только – он читал Шекспира! Разумеется, Сюзанна тоже слышала о нем, но видела в жизни только маленькие труппы циркачей, да и то, когда ей удавалось ускользнуть от бдительного надзора Ма Уокер. А после смерти Ма Уокер… Харлен не спускал с нее глаз, не говоря уж о том, чтобы куда-нибудь отпустить. И все-таки Сюзанна научилась читать. Луиза, добрая душа, многое переняла от прежнего хозяина и обучила Сюзанну всему, что знала сама. Но на столь сложные предметы, как творения Шекспира, знания Сюзанны не распространялись.
      – Я никогда не читала Шекспира. – Она чувствовала себя тупой невеждой.
      – Об этом незачем беспокоиться. Его не всегда легко понять.
      Натан продолжал поглаживать волосы Сюзанны, и ей пришлось собраться с силами, чтобы не поддаться приятным ощущениям.
      – Но в нашем случае он оказался прав, верно? Спутанная паутина обмана… – Она словно попробовала эти слова на вкус. – В самую точку.
      Большой палец Натана скользнул по ее щеке, и сердце Сюзанны ускорило бег.
      – Сюзанна, – почти шепотом произнес он, – я хочу поцеловать тебя.
      Она закрыла глаза и напряглась, но не отстранилась. Она ждала поцелуя, хотела узнать, что это такое, проверить, сможет ли выдержать прикосновение чужих губ.
      – Сюзанна!
      Она заморгала.
      Губы Натана разошлись в улыбке.
      – Незачем так напрягаться. Это не повинность, а удовольствие.
      Слегка расслабившись, Сюзанна попыталась улыбнуться. Осторожно, словно боясь спугнуть ее, он прикоснулся к ее губам. Тепло и нежность легкого прикосновения вызвали у Сюзанны трепет. От Натана исходил чистый запах, щетина на его подбородке не царапала кожу. Ей понравилось даже покалывающее ощущение, когда он передвинулся к уголку ее губ.
      Тепло разливалось по телу, прогоняло страх. Сюзанна приложила руку к щеке Натана и приоткрыла губы, ожидая второго прикосновения.
      Тепло нарастало, становилось сладким нектаром, и она чуть не задохнулась от наслаждения.
      Поцелуи становились все настойчивее, губы – требовательнее. Он провел ладонью по шее Сюзанны и спустился к груди. Сюзанна вновь почувствовала, как соски напряглись, как и предыдущей ночью, и положила ладонь на плечо Натана, не сдержав тихий стон удовольствия, вырвавшийся из горла.
      Он прижал язык к ее губам, сжимая ее руку в ладони.
      Удушье накрыло ее, подобно одеялу, земля поплыла из-под ног. Выдавая свой страх, Сюзанна оттолкнула Натана.
      Он разжал пальцы и положил голову ей на плечо, тяжело дыша.
      – Прости, Сюзанна, я не хотел пугать тебя.
      Она потерла озябшие руки, злясь на то, что позволила воспоминаниям об отвратительных ласках Харлена Уокера помешать наслаждению.
      – Это моя вина, а не твоя. – Сюзанна поднялась и принялась собирать корзину, торопясь оказаться подальше от Натана, прежде чем он прочтет в ее глазах то, что она стремилась скрыть.
      Натан внимательно следил за ней. О Сюзанна… Он только начал распутывать ее паутину лжи. Уокер бил ее – в этом Натан был уверен. Не следовало хватать ее за руки, но Натан не справился с собой. Он даже не вспомнил об Уокерах, думая только о Сюзанне, мечтая поцеловать ее. Оказалось, что она совсем не умеет целоваться – как девочка или женщина, не знавшая ласки.
      Размышления о прежней жизни Сюзанны наполнили Натана гневом, и он попытался прогнать их. Представлять, как Сюзанна терпит побои, было выше его сил. Пока она сама не захочет рассказать о случившемся, ему не узнать, что стало с Харленом Уокером. Но как бы там ни было, Натан начинал верить, что этот ублюдок получил по заслугам.
      Но разве он вправе судить? Он – охотник, а Сюзанна – его добыча. Однако выполнить свою работу Натан не мог. Он не хотел отвозить ее к Санни Уокеру. Проклятие, он просто не мог это сделать!
      Кори повернулся на бок и шумно пососал во сне большой палец. Натан осторожно отвел со лба малыша тонкие золотистые волосы, вспоминая, как переменился Кори со времени его приезда. Возможно, он принес пользу Кори, а Кори, в свою очередь, помог ему смягчить боль, возникшую после смерти Джексона. Боль не исчезла, но значительно утихла. Натан понимал, что полностью она никогда не пройдет, но ничего другого он не ждал.
      Взглянув в сторону реки, он вспомнил, как ошеломлена была Сюзанна, когда он бросил ее в воду. А ее смех оказался… звучным, полным жизни и силы. Как она сама. С Джудит Натан никогда не осмеливался затевать подобные игры.
      Сюзанна… Он мысленно вздохнул, сравнивая ее с произведением искусства, но не с обнаженной натурой шестнадцатого века в манере Караваджо или Рубенса, женщины которых отличались преувеличенно пышными формами и обилием ямочек, а с гладкой, стройной мраморной статуей, внутри которой тлеет неутоленное желание. Она достаточно крепка, чтобы предаваться любви в стоге сена – почему-то эта картина не шла из головы Натана.
      Он чертыхнулся. Кого он пытается обмануть? Если Сюзанна когда-нибудь узнает, кто он такой, она будет готова убить его, Натан задумался, когда и как это может случиться. Он знал только одно: разоблачение неизбежно. Постоянное ощущение страха в глубине его души усиливалось с каждым днем.
      Натан постучал в дверь спальни:
      – Сюзанна!
      Она уже переоделась в ночную рубашку и теперь распускала волосы. Подойдя к двери, она осторожно приоткрыла ее.
      Натан имел покаянный и вместе с тем невозможно притягательный вид. Он снял рубашку, обнажив грудь.
      – У меня сгорели все плечи.
      Чтобы скрыть удовольствие при виде его обнаженного тела, Сюзанна заметила:
      – Так уж и быть, я не скажу: «Я же предупреждала!»
      Он поморщился, потирая спину.
      – Об этом ты уже сказала.
      Приоткрыв дверь, Сюзанна проскользнула мимо него, на миг почувствовав тепло, исходящее от него.
      – Сядь к столу. Я принесу мазь.
      Вынув флакон с мазью из комода, она встала за спиной Натана и затаила дыхание. Признавшись самой себе, что она мечтает прикоснуться к нему, Сюзанна открыла флакон, сунула внутрь два пальца и принялась растирать мазь по обожженным плечам.
      – Уф-ф!
      – Вот видишь! Я же говорила, что солнце здесь опасное, – напомнила она, стараясь не причинять ему боли. Она жалела о том, что приходится доставлять Натану неприятные ощущения, но с удовольствием воспользовалась шансом прикоснуться к нему.
      Теперь она сознательно медлила, затягивая время.
      – Ты всегда был владельцем ранчо? – Задев особенно болезненное место, она услышала резкий вздох. – Прости, – искренне произнесла она.
      – Последние два года я работал на строительстве железной дороги.
      От такой работы у него не могли не появиться выпуклые мускулы на спине и на плечах. Сюзанна поборола искушение обхватить пальцами предплечье Натана и сжать его.
      Собственное желание изумило ее. Еще больше ей хотелось прижаться к спине Натана, обвить руками его талию и провести кончиками пальцев по волосам на груди. Желание усиливалось, а сама Сюзанна слабела.
      – Ты закончила?
      Сюзанна вздрогнула, когда вопрос Натана прервал ее мысли.
      – Почти, – отозвалась она, переходя к другому плечу.
      Она вышла из комнаты впопыхах, забыв накинуть халат, и теперь ее грудь была свободна под ночной рубашкой, а соски затвердели. При каждом движении руки мягкая ткань прикасалась к ним, усиливая желание.
      Наконец Сюзанна отстранилась и вздохнула:
      – Все, я закончила.
      Натан повернулся к ней, слегка прищурившись. Его ноздри чуть заметно подрагивали.
      – А, по-моему, это только начало.

      Сердце Сюзанны затрепетало в груди, ее охватил жар.
      Натан протянул руку, привлек ее к себе и усадил на колени.
      Она с трудом могла дышать, дыхание получалось прерывистым, кружилась голова. Робко, дрожащими пальцами она коснулась его груди. Упругие курчавые волосы защекотали ладони. Глубоко вздохнув, она подавила стон наслаждения. Кожа Натана оказалась горячей и упругой.
      Пытаясь проглотить застрявший в горле ком, Сюзанна провела пальцами по волосам на его груди. Постепенно ее движения становились все более жадными. Ей нравилось прикосновение его волос к ладоням. Переведя взгляд на лицо Натана, она прочла в его глазах желание: теперь от них веяло не холодом, а жаром августовского ветра.
      Он обнял ее за талию и притянул ближе, прижимая к груди. Со стоном он потерся грудью о грудь Сюзанны, прежде чем протянул руку и коснулся ее через рубашку.
      Сюзанна напряглась, и Натан мгновенно отдернул руку, неверно истолковав ее реакцию. Она взяла его за руку и вновь приложила к груди. Натан ласкал ее грудь через тонкую ткань, ощущая на ладони форму и вес. Затем он провел большим пальцем по соску, и Сюзанна застонала от наслаждения, прижавшись лбом к его плечу.
      Их дыхание смешалось при соприкосновении губ. Подчиняясь языку Натана, Сюзанна приоткрыла рот. Новое наслаждение охватило ее, его искры вспыхивали по всему телу и, наконец, завершали путь в таинственном местечке в глубине лона, которое так и оставалось для нее неизведанным.
      Она обхватила руками шею Натана, стараясь не задеть обожженные плечи. Он ласкал ее груди, наполняя ее возбуждением, заставляя изнывать от боли те места, которые прежде ничего не чувствовали. Наконец желание возобладало, и Сюзанна прижалась к нему.
      Натан гладил ее по голове, распутывая пальцами волосы.
      – Сюзанна, Сюзанна, – шептал он, – от твоей красоты у меня перехватывает дыхание…
      У нее забилось сердце, тело обдало жаром, и она прильнула к нему, чувствуя, что тепло его тела проникает под ее рубашку и окутывает кожу. От желания у нее закружилась голова – словно она выпила вина на пустой желудок.
      Задвигавшись на коленях у Натана, она почувствовала, какой он большой и твердый, и отстранилась. Стремительно вспыхнувшее желание так же мгновенно погасло. Вскочив, она уставилась ему в глаза, а затем перевела взгляд ниже.
      Его размеры потрясли ее. И перепугали. Сюзанна поднесла ладони к щекам – они по-прежнему горели.
      – Мне очень жаль, – прошептала она, – да, жаль… Я хотела… я думала, что могла бы… – Она опрометью вбежала к себе в комнату и захлопнула дверь.
      Забираясь в постель, она дрожала от страха, ожидая, что он войдет следом и возьмет ее силой. Но вскоре она поняла: этого не будет. Рядом с ней не Харлен, а Натан. Ласковый, внимательный Натан.
      Сама того не желая, она разочаровала его. Ее желание было несомненным, но приближение решающего мгновения лишило ее присутствия духа. Одной мысли об этом хватило, чтобы она похолодела быстрее, чем земля, покрытая снегом.
      Чем дольше она размышляла о случившемся, тем больше убеждалась, что Харлен не заслуживал милосердной смерти. Она прекратила его агонию, обрекая себя на вечные муки. В глубоких, темных тайниках души она желала, чтобы его наказание продолжалось еще сотню лет, а ей посчастливилось вынести ему приговор.
 
      Спешившись перед кузницей, прилегающей к конюшне, Нат некоторое время слушал, как один из местных владельцев ранчо распекает Кито.
      – Я же говорил: эту работу надо было сделать еще вчера! – ревел ранчеро. – От вас, вольных черномазых, нет никакого толку! Какого же черта я тебя нанял?
      Кито дрожал, нервная улыбка растягивала его губы.
      – Да, сэр, простите, сэр, я сделаю это прежде, чем вы покинете город, сэр…
      Ранчеро вылетел из конюшни и пронесся мимо Ната, не признав его. Нат заметил, с какой ненавистью смотрит вслед ранчеро Кито.
      – Доброе утро, Кито.
      Минуту Кито стоял молча, а затем, шаркая ногами, побрел в кузницу, подхватил клещами полосу раскаленного железа и положил ее на наковальню. Огромной кувалдой он принялся расплющивать металл, и мускулы на его плечах и предплечьях вскоре заблестели от пота.
      – Да, сэр, – запинаясь проговорил он, – прекрасное утро.
      Нат приподнял бровь. Пристыженный вид Кито не соответствовал его громадному росту и массивному телосложению. Нат почувствовал, что под внешним подобострастием скрывается совсем иной человек. Нуждаясь в союзнике, Нат хотел приобрести его в лице Кито, а не Эли Клегга.
      – Ты поможешь мне распилить несколько бревен?
      – Да, сэр, – откликнулся негр, и его губы задрожали. – Только предупредите, когда будете готовы, сэр.
      Вытаскивая сверток Сюзанны из седельной сумки, Нат спросил:
      – Ты слышал разговоры обо мне и Сюзанне? Обернувшись, он вновь увидел бесстрастное лицо Кито.
      Кито с готовностью закивал головой:
      – Да, сэр, слышал.
      Нат тяжело вздохнул, надеясь, что поступает правильно.
      – И ты знаешь, что это неправда.
      Кито потупился.
      – Не знаю, сэр.
      Нат выругался.
      – Прекрати кивать и увиливать от ответа, давай поговорим, как мужчины. Такие номера со мной не пройдут.
      Захватив полосу металла клещами, Кито погрузил ее в ведро. Вода в ведре забулькала и зашипела, охлаждая металл. Кито по-прежнему избегал смотреть на Ната в упор.
      – Да, сэр?
      Во время войны Нату довелось иметь дело с беглыми рабами. Он овладел искусством заставлять их смотреть собеседнику в глаза и обнаружил, что только по необходимости они становились искусными притворщиками, выказывали раболепие, которого ждали от них хозяева. Нат также выяснил, что таким способом они скрывают от хозяев то, что творится в их голове.
      – Я же видел твое настоящее лицо, Кито. Если бы взглядом можно было ранить, то ранчеро ушел бы отсюда с дырой во всю спину.
      Кито подступил так близко, что Нат уловил запах его пота – терпкий, ничем не похожий на едкую вонь, вызванную страхом. Черные глаза Кито имели тот же оттенок, что и кожа, белки глаз поблескивали в тусклом свете кузницы. Пот выступил у него на лбу и на висках, скатывался с подбородка и широкими струйками бежал по чудовищно широкой эбеновой груди.
      Массивные, как стволы деревьев, руки Кито скрестил на груди, и этот жест подчеркнул выпуклые мускулы предплечий. Он опустил глаза, но Нат заметил в них явную насмешку.
      – Ладно. – Теперь в глубоком баритоне Кито не слышалось и следа подобострастия. Он в упор взглянул на Ната и уткнул толстый, почерневший от копоти палец ему в грудь. – Нам с тобой не о чем говорить – потому что ты что-то скрываешь. Не знаю, кто ты и почему приехал сюда, но если ты обидишь эту женщину и ее сына, тебе придется иметь дело со мной. Я достану тебя хоть из-под земли и сверну тебе шею.
      От раболепного оттенка в гортанном голосе Кито не осталось и следа. Нат смело встретил его взгляд.
      – Я не обижу ее, – твердо возразил он.
      – Лучше и не пытайся, – еле слышно прошипел негр.
      – Значит, мы поняли друг друга?
      Гордый, надменный великан Кито возвышался над Вулфом, без улыбки вглядываясь ему в глаза.
      – Надеюсь на это – ради твоего же блага… – подумав минуту, Кито добавил: – Сэр. – Но это слово прозвучало как обычная вежливая форма обращения.
      Нат сунул сверток под мышку, вышел из конюшни и пересек улицу. Направляясь к мастерской модистки, он чувствовал взгляд Кито на затылке. Возможно, виной всему было воображение – или угрызения совести. Так или иначе, он понял: если Сюзанна выяснит, зачем он приехал сюда, и не выгонит его сама, Кито наверняка сделает его калекой на всю оставшуюся жизнь. Ни та, ни другая перспектива не радовала Натана.
      Обмякнув на стуле, Сюзанна смотрела на швейную машину. На этот раз машина была исправна, а задуматься Сюзанну заставило лежащее перед ней платье. Платье принадлежало ее матери – это была единственная вещь, которую Сюзанне удалось спасти после того, как местные сплетницы узнали о смерти ее матери, «шлюхи округа Болдуин».
      Она вспоминала ужас, с которым следила, как толпа женщин врывается в ее дом, подобно стае грифов, и в мгновение ока опустошает его. Шериф понял ее испуг, но помочь ничем не мог. «В конце концов, зачем вам все это барахло, маленькая мисс?» – спросил он.
      Только несколько лет спустя Сюзанна узнала, что такому грабежу подвергались дома всех блудниц после их смерти. Ей объяснили, что это справедливо: шлюхи годами грабили мужчин, превращая их в неверных мужей. После смерти шлюхи ее имущество принадлежит женщинам, мужья которых посещали ее. Сюзанне чудом удалось схватить и спрятать это платье.
      Но прятать платье пришлось очень долго. После того как Сюзанна и Харлен поженились, он попытался отнять платье в наказание, когда Сюзанна не угодила ему. Она сумела перехитрить мужа. В первый же раз, когда он пригрозил, что отнимет платье, Сюзанна спрятала его в двойном дне старого сундука, набитого одеждой Ма Уокер.
      И вот теперь, разглядывая белую тонкую полотняную ткань с пастельным узором и отделкой из лент, измятую, пахнущую плесенью, Сюзанна размышляла, можно ли превратить это платье в наряд, подходящий для вечеринки, – разумеется, если на нее, в конце концов, придется пойти.
      Она сунула палец в одну из обнаруженных дыр, проверяя прочность ткани. После шитья одного из платьев по заказу Лилиан у нее остались обрезки полушелковой ткани. Поднявшись, Сюзанна расправила платье и осмотрела многочисленные дыры, оставленные молью. Возможно, ей удастся как-то выкрутиться…
      Услышав скрипящую повозку Кито, она бросила платье на стул и подбежала к окну. Жилка судорожно забилась у нее на шее, когда она увидела, как Натан вытаскивает доски из повозки и складывает их возле дома. Новые, возбуждающие чувства наполнили ее глаза слезами радости.
      Они избегали друг друга с той ночи, когда Сюзанне пришлось смазывать обгоревшие плечи Натана. Она до сих пор чувствовала себя виноватой, не сумев исполнить его желание, но Натан больше не возвращался к подобным разговорам, и Сюзанна была благодарна ему.
      Когда Натан, наконец, вошел в дом, Сюзанна отвернулась, чтобы вытереть глаза, а потом вопросительно взглянула на него.
      Натан кивнул:
      – Я поговорил с ним.
      Сюзанна прижала пальцы к горлу:
      – И что же?
      Натан фыркнул:
      – Он будет молчать, так что все хорошо.
      – Ты пригрозил ему? – недовольно переспросила Сюзанна.
      – Я? Ему? Разве ты не заметила – руки у него толщиной с деревья!
      Вздохнув с облегчением, Сюзанна еле слышно пробормотала:
      – У тебя они ничуть не хуже.
      Натан приподнял бровь:
      – Что ты сказала?
      Она отмела вопрос взмахом руки.
      – У меня есть подруга, которую мне не терпится познакомить с Кито.
      – Так значит, ты опытная сводница? – Он взглянул на нее с доброй улыбкой.
      Почувствовав себя неловко под пристальным взглядом Натана, она пожала плечами:
      – Вряд ли это когда-нибудь случится. Она… – Сюзанна осеклась. Стоит ли говорить об этом Натану? Но даже если она проговорится – какая разница? – Она в Миссури. Не знаю, увижусь ли я с ней когда-нибудь еще. – Ей вдруг стало грустно.
      Она искренне любила Луизу. К счастью, Натан не стал продолжать расспросы.
      Вернувшись к швейной машине, Сюзанна взяла платье и вновь начала осматривать его, а Натан подошел поближе и встал у нее за спиной.
      – Как же нам быть с приглашением на праздник, Натан? До него осталось меньше двух дней.
      – А что, по-твоему, мы должны делать?
      – Черт возьми! – выпалила Сюзанна, сминая платье в кулаках. – Почему ты отвечаешь вопросами на мои вопросы?
      – А ты почему отвечаешь вопросами на мои?
      Она с трудом подавила улыбку.
      – Натан, мне не до шуток. – Повернувшись, она посмотрела ему в лицо. – Что нам делать?
      Протянув руку, он коснулся платья, провел кончиками пальцев по измятой тонкой материи.
      – Если мы пойдем на праздник, ты хочешь надеть вот это?
      Стесняясь скудности своего гардероба, Сюзанна убрала платье в сторону.
      – Его носила еще моя мать. Платье старое, но я сумею его починить. Да, – с вызовом добавила она, – я намерена надеть его.
      – Тогда мы непременно отправимся на праздник.
      У нее екнуло сердце.
      – Ты и правда так считаешь?
      Натан пожал плечами и отошел к окну.
      – Почему бы и нет? Хуже, чем есть, наше положение уже не будет.
      Сюзанна нахмурилась. Она ждала другого ответа, но тут же поняла, что вновь перепутала надежды с реальностью. В конце концов, они и в самом деле оказались в положении, труднее которого было невозможно представить.
      – Натан, я не умею танцевать. Я буду выглядеть нелепо.
      Он обернулся:
      – Это легко поправить.
      – Что ты имеешь в виду? – Затаив дыхание, Сюзанна ждала.
      – Я научу тебя, – пообещал он, приближаясь.
      – Ты? Но… нам не хватит времени…
      Взяв за руки, Натан поднял ее со стула.
      – Я покажу тебе пару простых движений – их знают все. Если заиграют какой-нибудь новый танец, которого ты не знаешь, мы просто посидим, вот и все. А теперь положи одну руку вот сюда, – распорядился он, кладя руку Сюзанны на свое плечо, – а вторую дай мне – вот так.
      Сюзанна застыла, как послушная ученица. Сердце торопливо забилось, колени ослабли.
      – Что же дальше?
      Натан деловито прокашлялся и, положив руку на талию Сюзанны, ответил:
      – Первым делом я научу тебя танцевать вальс – медленный и очень простой танец.
      Натан начал негромко отсчитывать ритм – раз-два-три, раз-два-три, – а Сюзанна повторяла его движения, спотыкаясь о сапоги Натана, когда его близость заставляла ее сбиваться с такта. Эта близость по-настоящему возбуждала ее. Но как она могла объяснить это мужчине, которому и прежде случалось танцевать, обнимая женщину? Интересно, как ему удавалось при этом сохранять спокойствие?
      Сюзанне это казалось невозможным. Никакие грезы не подготовили ее к подобному ощущению, она не представляла себе, что значит танцевать с мужчиной, одного прикосновения которого достаточно, чтобы свести ее с ума.
      Она попыталась сосредоточиться на танце, но внизу живота возникла приятная тяжесть, согревая ее, возбуждая, заставляя прижиматься к Натану. Она была более чем благодарна за то, что Натан держится на некотором расстоянии.
      Ощущения, которые она испытывала, были неестественными, иначе всем парам приходилось бы после завершения танца развлекаться в стоге сена или предаваться ласкам в темном саду, а через девять месяцев после каждого праздника рождалось бы особенно много детей. Да, с ней определенно творится что-то странное. Глубоко вздохнув, она спросила:
      – Неужели все танцы такие медленные? Может, выучим что-нибудь побыстрее?
      – Не все сразу, Сюзанна, – негромко произнес он ей на ухо.
      – А если… если на празднике заиграют быстрый танец? Что мы будем делать?
      Остановившись, Натан отстранил ее:
      – Мы сбежим – скажем, что надо присмотреть за малышом. Не волнуйся, – добавил он, глядя ей в глаза, – об этом я позабочусь.
      Сюзанна по-прежнему ощущала, как пылает и возбужденно трепещет ее тело.
      – По-моему, – наконец выговорила она, – быстрые танцы безопаснее.
      Натан усмехнулся – эту кривоватую усмешку Сюзанна уже успела полюбить – и притянул ее поближе.
      – Уверен, ты права.
      Тая в его объятиях, она вновь почувствовала, какой он твердый и напряженный. Сюзанна удивленно вскинула голову.
      – Значит, ты тоже чувствуешь? – Она осеклась.
      Натан приподнял бровь:
      – Чертовски трудно быть так близко от тебя и ничего не чувствовать, Сюзанна.
      Она с трудом взяла себя в руки. Потершись подбородком о грудь Натана, она прошептала:
      – Как же люди занимаются этим на виду у всех?
      Он привлек ее к себе:
      – Не все испытывают такие ощущения, Сюзанна.
      Сюзанна передвинула ладонь выше по плечу Натана и осторожно перебрала пряди его волос.
      – Тогда что же творится с нами?
      Он чертыхнулся, и бранные слова прозвучали как комплимент.
      – Будь я проклят, если знаю! Но одно я могу сказать точно…
      Подчиняясь влечению, Сюзанна прижалась к нему.
      – Что же?
      – В пятницу вечером нам не стоит танцевать, держась так близко друг к другу.
      Она попыталась восстановить сбившееся дыхание.
      – Пожалуй, нам следует научиться танцевать на расстоянии.
      – Хорошо, – согласился он. – Давай попробуем. И праздный разговор нам не повредит. – Он отстранил Сюзанну и положил ладони ей на талию. Теперь расстояние между ними было достаточным, чтобы вместить кого-нибудь еще.
      Сюзанна непонимающе переспросила:
      – Праздный разговор?
      Натан ответил ей глуповатой улыбкой.
      – О мисс Сюзанни! Чудесная ночь для праздника, верно? Вы только посмотрите, какая луна! Да, сэр, эта луна похожа на лимонный пирог. Скажите, а вам не хотелось бы отведать ломтик лимонного пирога, мисс Сюзанни?
      Сюзанна расхохоталась, увидев, какое глупое выражение лица появилось у Натана.
      – Продолжай, – предложил он. – Поупражняйся в разговоре.
      – О нет! – отказалась она, с улыбкой качая головой. – Я не могу…
      – А ты попробуй, – настаивал он.
      – Ну ладно. – Она усмехнулась и взмахнула ресницами. – Да, я бы не отказалась, мистер Вулф, – кажется, так вас зовут? Признаюсь, – хихикая, продолжала она, – во время танцев я забываю собственное имя. Ума не приложу, как я смогла запомнить ваше. Но вы правы, мистер Вулф, – ночь выдалась чудесной, в самый раз для праздника, вот только луна, по-моему, ничуть не похожа на лимонный пирог. Мне кажется, она больше походит на круглое и белое мягкое место моей тетушки Тилли.
      Натан затрясся от смеха.
      – Удачная мысль! Не забудь вспомнить ее, когда мы будем танцевать на празднике.
      Ей нравилось слушать его смех. Он был по-прежнему хрипловатым, но теперь Сюзанна знала, в чем дело. И больше всего на свете она желала, чтобы этот смех стал для него естественным, как дыхание.
      Глядя в глаза Натану, она шутливо заметила:
      – По крайней мере, теперь я могу смотреть на тебя.
      Оттенок его глаз изменился – они потемнели от страсти.
      – А когда ты так смотришь на меня, больше всего мне хочется зацеловать тебя до потери сознания, а затем утащить на сеновал.
      Веселье угасло, на смену ему вернулось желание.
      – Но… разве можно танцевать на сеновале?
      Он опустил веки.
      – Это было бы затруднительно. Полагаю, нам пришлось бы подыскать другое занятие.
      Тепло внутри нее нарастало.
      – И что же… мы стали бы делать?
      – Мы могли бы улечься на сено, как юноша и девушка, только что познавшие вкус запретных наслаждений, – ответил он, проводя ладонью по ее бедру.
      Это прикосновение придало Сюзанне смелости и вместе с тем наполнило ее болью желания.
      – Просто лечь – и все? Значит, вот как поступают влюбленные?
      Они уже давно перестали изображать танец и теперь стояли, едва касаясь друг друга. Сюзанна ощущала тепло там, где к ее телу только что притронулся Натан, и понимала, что и он испытывает подобные чувства.
      – Нет, – шепотом возразил он, – просто лежать – этого мало. Я коснулся бы тебя вот здесь. – Его пальцы скользнули по ее груди, заставляя сосок затвердеть.
      – А что… должна делать я?
      – Если бы ты была молоденькой девушкой, ты оттолкнула бы мою руку, надеясь, что я возобновлю попытки.
      – А что бы сделал ты?
      Большой палец Натана обвел ее сосок, и Сюзанна поняла: она лишится чувств, если он сейчас же не уберет руку.
      – Я, как пылкий влюбленный, не остановился бы до тех пор, пока…
      – Мама!
      Обернувшись, Сюзанна увидела, что Кори стоит рядом и тянет ее за юбку. Малыш выглядел озадаченным.
      Вспыхнув, она наклонилась и обняла его.
      – О, дорогой, я не слышала, как ты подошел. Ты хорошо выспался?
      Мельком взглянув в сторону Натана, она увидела, что он отошел к окну.
      – Кори проголодался, – объявил мальчик.
      Сюзанна подняла голову в тот момент, когда Натан обернулся. Их взгляды встретились. «И мама тоже», – подумала Сюзанна, не зная, переживет ли она вечеринку.

      Ветер разносил обрывки песенки «Коричневый горшочек» на мили вокруг, далеко от ранчо Стедерсонов. Повозка, нанятая Натаном, подпрыгивала на колдобинах дороги, ведущей к дому на ранчо. Сюзанна не в силах была справиться с нахлынувшими чувствами – страхом, восторгом, ощущением новизны. Похолодало, над вершинами холмов нависли густые, плотные тучи, предвещая дождь или снег. Сюзанна поежилась, несмотря на старый черный плащ и бизонью шкуру, которой Натан укрыл ее колени.
      Она сложила руки на коленях, стараясь не измять платье, починка которого вполне удалась. Сюзанна старательно выстирала его и вывесила сушиться на ветру, а затем пришила крошечные розетки из розовой материи поверх всех дыр, проделанных молью, – они словно повторяли узор самой ткани. Обведя одну из розеток пальцем, она прикоснулась к вырезу, убеждаясь, что он не опустился слишком низко. Сюзанна опять с досадой подумала, что наделена более пышными формами, чем мать.
      Взгляд Натана остановился на ней.
      – Ты прекрасно выглядишь, Сюзанна. Правда, малыш?
      Кори сидел между ног Натана и был слишком занят, помогая ему управлять лошадью, и потому не ответил.
      Сюзанна бросила в сторону Натана быстрый взгляд, не поверив его словам, но все равно исполнившись благодарности. Он повторил их уже второй раз. Появившись из спальни, раскрасневшаяся и взволнованная, Сюзанна обнаружила, что Натан поджидает её в комнате. Ей было непривычно видеть рядом мужчину, который не упрекает ее, а осыпает комплиментами. Боль, подобная грубой веревке, стиснула ее сердце. Ей будет нестерпимо одиноко, когда Натан, наконец, отправится на поиски другой работы.
      Не отрываясь Сюзанна смотрела в сторону дома Стедерсонов, который быстро приближался. Это был самый просторный дом в округе, и не только потому, что Ларс Стедерсон считался одним из самых преуспевающих ранчеро штата, но и потому, что у него с женой Мэйбелл было восемь детей. А сейчас Мэйбелл ждала девятого.
      Сюзанна старалась думать о чем угодно, только не о предстоящей вечеринке, но это не помогало. Танцы с Натаном будут наименьшим из ее затруднений, а может, и нет. Вскоре она всерьез задумалась над тем, какое из затруднений возникнет первым и поставит ее в глупое положение: то, что они с Натаном не женаты, или то, что они не могут танцевать вдвоем, не испытывая неукротимого возбуждения.
      После первого урока танцев, когда Кори помешал им, Сюзанна бросилась в свою комнату и прильнула к зеркалу. Ее глаза блестели, щеки раскраснелись, а жилка на горле торопливо и заметно билась под кожей. Все эти признаки она замечала и прежде, но только рядом с Натаном…
      Вскоре, окидывая взглядом широкую лужайку и аллею эвкалиптов, у которой уже стояло несколько повозок, Сюзанна почувствовала, что воспоминания о возбуждении сменились взрывом паники. Уроки кончились. Теперь ей не удастся спрятаться в своей комнате, когда скрывать чувства будет невозможно.
      – Натан, я не смогу…
      Он дружески потрепал ее по колену:
      – Сможешь. Никто ни о чем не знает, кроме нас двоих, Сюзанна.
      Она с трудом вздохнула.
      – Спутанная паутина разрастается, распутать ее уже невозможно… Как узлы в мотке пряжи.
      – Все будет хорошо, Сюзанна. Просто не забывай улыбаться и делать вид, что тебе очень весело. Кто знает, – добавил он с улыбкой, от которой сердце Сюзанны на миг остановилось, – может, тебе и правда понравится праздник. А если станет совсем трудно, вспомни о праздной болтовне.
      – О луне, похожей на лимонный пирог, и глупых улыбках. – Она вздохнула, немного успокоившись.
      – И мягком тесте тетушки Тилли, – напомнил Натан.
      Краткий смешок вырвался у Сюзанны прежде, чем она сумела его сдержать.
      – Да, и о тетушке Тилли.
      Прикрыв глаза, она сосредоточилась на предстоящем вечере. После того, что она пережила за последний год, вечеринка в обществе такого мужчины, как Натан, должна стать удовольствием, а не пыткой. И, тем не менее, она чувствовала себя так, словно ее вели к дереву, на котором линчевали преступников: она была убеждена в своей вине. Но ничего не могла поделать. Положение стало безвыходным.
 
      Эд Барнс перестал терзать свою скрипку и указал смычком на Натана и Сюзанну.
      – Послушайте, мы играем «Супружеское блаженство» не просто так. Танцуйте!
      Сюзанна слабо улыбнулась в ответ. Почему бы земле не разверзнуться и не поглотить ее?
      – Не надо так пугаться. – Натан взял ее за руку. – Лучше пойдем потанцуем.
      Стиснув руки на коленях, Сюзанна вглядывалась в танцующие пары. Танцы устроили в гостиной, мебель была придвинута вплотную к стенам. Сосредоточившись на музыке, Сюзанна пробовала считать такт.
      – Это вальс?
      – Да. – Натан встал и помог ей подняться. – Очень медленный и красивый.
      Затаив дыхание, Сюзанна послушно положила руку на плечо Натану. Все вокруг разразились радостными криками, заставляя ее покраснеть. По крайней мере, смущение пересилило волнение, которое, как знала Сюзанна, не замедлит появиться, едва она окажется в объятиях Натана.
      Она была права: ей пришлось приложить немало усилий, чтобы помнить, где она находится. Одним глазом она следила за Кори, которого развлекали две дочери Стедерсонов. Слегка успокоившись, Сюзанна поискала глазами знакомых – в комнате их оказалось немало, но еще больше было новых лиц.
      Натан повел ее плавными кругами к открытой двери, выходящей в патио.
      – Нам следует отнестись к танцам со всей серьезностью, иначе пойдут разговоры.
      Это означало, что все повторится снова.
      – О, Натан! Вряд ли я смогу…
      – Не забывай о приятной беседе, Сюзанна. – Натан вывел ее во внутренний дворик с дощатым полом. Здесь было прохладно и свежо, а в переполненном доме становилось слишком душно.
      Сюзанна слегка расслабилась. Натан обнял ее обеими руками, велел ей сделать то же самое и привлек ее ближе. Они плавно покачивались, подстраиваясь к собственному ритму. Сюзанна ощутила прилив желания, но вскоре успокоилась и наслаждалась танцем.
      – Смотрите-ка, какая луна, миссис Сюзанни!
      Улыбнувшись, она запрокинула голову, глядя в небо. Небо совсем потемнело, Луиза сказала бы – «как под мышкой у дьявола». Сюзанна не увидела ни луны, ни звезд.
      – По-моему, вы ослепли, мистер Вулф, – весело отозвалась она. – Небо чернее, чем донышко сковородки.
      Глубоко вздохнув, Натан притянул ее к себе.
      – Куда опаснее было бы беседовать о сеновале. Закрыв глаза, Сюзанна провела по его плечам и почувствовала, как к животу прижимается что-то твердое и упругое. Это прикосновение усилило ее желание.
      – Ты уверен, что люди могут танцевать, не испытывая… ничего такого?
      Он провел ладонью по спине Сюзанны и задержался на пояснице.
      – Поверь мне, Сюзанна, – мне приходилось танцевать с десятками женщин. Но только с некоторыми мне хотелось лечь в постель.
      Ее сердце заторопилось, желание прорвалось, как переспелый плод.
      – А со мной… ты хочешь лечь в постель?
      Натан вновь глубоко вздохнул, уткнувшись в волосы Сюзанны.
      – Сильнее, чем ты думаешь.
      В ушах Сюзанны отдавался грохот ее сердца, ноги отяжелели.
      – Почему? – еле слышно выговорила она.
      Натан снова закружил ее, уводя от освещенных окон дома в дальний темный угол патио. Они остановились лицом к лицу, по-прежнему обнимая друг друга.
      – Потому, что ты прелестна и мила, и сама об этом не подозреваешь. Потому, что ты – чудесная мать. Потому, что твое тело созрело для любви, и я хочу любить его. И еще, – заключил он, целуя ее в лоб, – потому, что ты научила меня смеяться.
      При мысли о жене и сыне Натана желание Сюзанны угасло.
      – О, Натан! – Она прижалась к нему, слыша глухое биение его сердца. Она мечтала, чтобы Натан смеялся и снова был счастлив. Ей отчаянно хотелось поведать ему свои самые сокровенные тайны, но она боялась оттолкнуть его – боялась больше всего на свете. Она хотела всегда видеть его рядом. Она любила его. Просто любила, и все. Но не была с ним откровенна. Вскоре ей придется набраться смелости, но пока время еще не пришло.
      Она вдохнула его запах, стараясь запомнить его. Нет, еще слишком рано. Но вскоре наступит неизбежный миг. Он ошибся, считая ее милой, доброй женщиной. Узнав правду, он, несомненно, бросится прочь не оглядываясь.
      – Интересно, чем занят Кори?
      Вздохнув, Сюзанна ответила:
      – Пожалуй, пора пойти в дом и разыскать его.
      – А, по-моему, пора одеть его и увезти домой. Домой… На долю секунды она вспомнила об осторожности.
      – Нельзя уезжать до ужина, Натан. Это будет невежливо.
      Натан застонал, прижимаясь к ней животом.
      – А когда подадут ужин?
      Сюзанна закрыла глаза, подчиняясь желанию.
      – Около полуночи. – Она провела ладонями по груди Натана, представляя ее обнаженной.
      – О Господи! – простонал он. – Ты хочешь, чтобы я не выдержал и сделал то же самое?
      С трудом глотнув, она ответила:
      – Как хочешь.
      – Не искушай меня, – хрипло и торопливо пробормотал он.
      Сюзанна взяла его ладонь и провела ею по лифу платья.
      – У меня замерзли пальцы, – предупредил он и через ткань коснулся соска. Тот мгновенно напрягся.
      – Тогда согрей их, – приказала она и затаила дыхание, когда Натан безошибочно нашел путь через вырез платья к ее груди.
      Она вцепилась в него обеими руками, чувствуя, как слабеют колени. Нечто твердое по-прежнему упиралось ей в живот, и Сюзанна задвигалась, прижимаясь к выпуклому бугорку внизу его живота. Вздрогнув, она не сумела сдержать тихий стон, вырвавшийся из горла.
      Он исследовал ее грудь, как слепой, касаясь каждого дюйма кожи, взвешивая упругую плоть на ладони.
      – Я хочу увидеть тебя, Сюзанна. Я мечтаю об этом. – Он прижался к ней. – Я готов взорваться. Вот, – добавил он, потянув вниз ее ладонь и заставив прикоснуться к нему, – посмотри сама.
      Она коснулась выпуклости под джинсами Натана, удивляясь собственной смелости. Прежде ее заставляли делать это, и она всегда пылала отвращением. Но теперь рядом с ней был Натан, а она хотела его. Она осторожно погладила его и сжала, представляя себе, как он выглядит обнаженным.
      Отведя ее руку, Натан простонал:
      – Мы должны остановиться, Сюзанна.
      Но она уже плыла в восхитительном тумане страсти и потому не расслышала его. В глубине ее лона что-то билось, наливалось жаром, становилось таким чувствительным, словно там сошлись все нервы тела. Она знала: если Натан коснется ее там, то обнаружит, что она стала влажной. Ничего подобного ей не доводилось ощущать никогда.
      – Вот где вы! – послышался от двери возглас Эда Барнса. – Они здесь, ребята! Идемте же, – приказал он, – вас ждут. Пора выпить за влюбленных.
      Он ушел, а Сюзанна застыла рядом с Натаном, лихорадочно застегивая лиф и переводя дыхание.
      – Ты готов?
      Он шагнул в сторону и жадно глотнул воздух.
      – Подожди еще минутку.
      Открылись ставни, патио залил свет. Опустив голову, Сюзанна поняла, в чем состоит затруднение Натана.
      – Все в порядке, – наконец повернулся он и взял ее за руку. – Ты уже взяла себя в руки?
      Она с дрожью улыбнулась:
      – Я чувствую себя где угодно, но только не в собственных руках.
      – Пойдем, Сюзанна. Кстати, именно сейчас пришло самое время для праздной болтовни, – предупредил он.
      Прижавшись к нему, Сюзанна защебетала:
      – Знаете, мистер Вулф, у нас в сарае уйма шкурок опоссумов, а моя тетя Тилли готовит лучшую овсянку во всей округе. Не хотите ли заглянуть к нам на ужин? Обещаю вам, она чем-нибудь прикроет свое большое и белое мягкое место – совсем как луна.
      Он рассмеялся. Успокоившись, оба вошли в дом, готовые встретить пристальные взгляды соседей.

      Снегопад начался, когда они возвращались домой. Крупные, пушистые хлопья плавно оседали в безветренном воздухе. Кори уснул на руках Сюзанны, накрытый бизоньей шкурой.
      – Видишь, все обошлось.
      Голос Натана навевал дремоту, Сюзанна сонно зевнула. Придвинувшись ближе, она ответила:
      – Могло быть и хуже. – Она сунула руку под шкуру и нечаянно задела бедро Натана, тут же отдернув ладонь.
      – Положи ее обратно, Сюзанна.
      Она положила ладонь на ногу Натана, чувствуя тепло сквозь ткань джинсов. Возбуждение вернулось, и она подвинула руку ближе к месту, где сливались бедра Натана, – там было еще теплее.
      Снегопад усиливался.
      – Надеюсь, мы не пропустим поворот к дому, – с легким беспокойством заметила Сюзанна.
      – Ни в коем случае, – отозвался Натан. – Вот он, видишь? Рядом с двумя дубами.
      Макс с лаем встретил их во дворе. Сюзанна поспешила в дом, чтобы уложить Кори в постель. Он проснулся только затем, чтобы воспользоваться ночным горшком. Сюзанна уже понесла сына в спальню, но тут в комнату вошел Натан с охапкой дров. Ребенок опять проснулся.
      – Можно, Кори будет спать на постели большого дяди?
      – Кори, вряд ли…
      – Я же пообещал тебе – помнишь, малыш? – перебил Натан.
      Кори кивнул, борясь со сном.
      – Кори не делает пи-пи в постель вот столько ночей, – заявил он, поднимая семь пальцев. – А большой дядя сказал, что мне можно спать на его постели, если я буду сухой три ночи, – закончил он, поднимая три пальца.
      Натан взглянул на Сюзанну, приподняв бровь. Она улыбнулась в ответ:
      – Он поймал тебя на слове.
      – Не могу поверить, что он продолжал считать, – усмехнувшись, Натан развернул скатку перед камином.
      Сюзанна с трудом отвела от него взгляд. Натан оказался идеальным отцом для ее сына, он знал толк в том, чего она не понимала. Она умела играть с Кори, учить его играм и песенкам, но понятия не имела, какими должны быть отношения между отцом и трехлетним мальчиком. Она никогда не узнала бы, как нуждается в человеке, подобном Натану, если бы он не появился.
      Натан поднялся.
      – Тащи сюда свою подушку, малыш.
      Кори бросился в спальню, вернулся оттуда с подушкой и одеялом и устроился на развернутом матрасе.
      Натан установил перед камином самодельный экран, чтобы оттуда не вылетали искры.
      Сюзанна прикусила нижнюю губу.
      – Думаешь, здесь он будет в безопасности?
      – Когда он уснет, мы перенесем его в кровать. Она нервничала, делая вид, что ничего не происходит.
      – Ты… позаботишься обо всем, правда? Натан ответил ей пристальным взглядом.
      – Я не в силах позаботиться обо всем, Сюзанна, но сейчас я думаю о самом главном.
      Она задохнулась, перебирая пуговицы лифа.
      – Натан, я…
      – Пойдем, – прошептал он, увлекая ее к двери, – остался последний танец.
      Она сделала нерешительную попытку остановить его:
      – Во дворе?
      – Да, во дворе. На снегу. Мы не позволим Элвину и Летти Хэтфилд считать, что мы солгали, правда? – Он набросил старый плащ на плечи Сюзанны и повел ее во двор. Было по-прежнему безветренно, снежные хлопья плавно опускались на землю.
      Натан помог ей спуститься с веранды на дорожку, ведущую к воротам и покрытую тонким слоем снега. Притянув ее поближе, Натан замурлыкал ей на ухо мелодию танца, и они закружились в снегу.
      Сюзанна чувствовала, как любовь распускается в ней пышным цветом. Это ощущение пугало ее даже больше, чем предстоящая и неизбежная близость.
      – Чудесная ночь для танцев, мистер Вулф… Вы только посмотрите на эту луну…
      – Не надо, Сюзанна, – перебил он, привлекая ее к себе. – Думай о нас, о том, как мы вместе лежим в постели.
      Она попыталась, но так и не сумела ничего представить. Они кружились, покачивались, обнимали друг друга. Хлопья снега таяли на волосах Сюзанны, холодные струйки медленно стекали за воротник плаща.
      – Думай о том, как я раздеваю тебя, срываю ткань, скрывающую твое великолепное тело. – Протянув руку, Натан погладил ее грудь и вновь проник под лиф.
      Сюзанна почувствовала, как он возбужден, и, в свою очередь, обнаружила, что все ее ощущения сосредоточились в одном-единственном месте, которое так долго оставалось бесчувственным. Некогда она считала его запретным.
      – Ты… хочешь раздеть меня?
      – Угу. – Он коснулся губами мочки ее уха, и Сюзанна вздрогнула от наслаждения. – Если бы не снег, я раздел бы тебя прямо здесь, на виду у всего мира. Есть столько чудесных мест, прямо-таки созданных для любви, Сюзанна, – постель стоит в самом конце списка.
      – Какие же это места? Ты называл только сеновал. – Собственные слова только усилили ее желание.
      – Например, ковер из листьев под солнцем. Сюзанна представила себе эту картину и решила, что она ее не привлекает.
      – Разве тебе все равно, если листья будут царапать мне спину?
      Натан дотронулся языком до ее уха, вызывая сладкую дрожь во всем теле.
      – Этого не случится, если ты будешь сверху.
 
      Сюзанна ответила ему судорожным вздохом:
      – Я? Сверху?
      Натан добродушно усмехнулся:
      – Сюзанна, тебе предстоит еще многое узнать.
      Прижавшись к нему, она спросила:
      – А еще где?
      – В воде.
      Она ужаснулась:
      – Но разве это возможно?
      – Мы будем лежать лицом друг к другу, ты обхватишь ногами мою талию, и мы поплывем.
      Она потерлась щекой о его рубашку.
      – Пожалуй, это мне понравилось бы.
      – Мы непременно попробуем – может быть, даже завтра.
      Кровь прилила к лицу Сюзанны.
      – А еще?
      Натан усмехнулся:
      – Неужели тебе недостает воображения?
      – Да, – подтвердила она, – особенно в таких делах.
      Она сказала правду: в некотором смысле она до сих пор оставалась девственницей.
      – Тогда пойдем. – Он потянул ее обратно в дом, помог освободиться от плаща и провел в спальню, где зажег лампу и стряхнул снежные хлопья с рубашки и волос.
      Сюзанна стояла неподвижно, сгорая от желания.
      Подойдя, он остановился перед ней и принялся осторожно вынимать шпильки из ее волос. Своим платком он вытер влажные от снега пряди и перебросил тяжелую массу волос через плечо Сюзанны.
      – Корица! Вот что всегда напоминали мне твои волосы – темную корицу. Ты поразительно красивая женщина, Сюзанна.
      Услышав, что он считает ее красивой, Сюзанна затрепетала. Пальцы Натана спустились к лифу и умело расстегнули пуговицы, а затем спустили платье до пояса. Восхищение в его глазах наполнило Сюзанну гордостью.
      Опустив голову, она увидела, что ее грудь поднимается из выреза нижней кофточки. Когда Натан склонился и поцеловал глубокую ложбинку, Сюзанна чуть не лишилась чувств.
      Обняв ее, Натан расстегнул пояс. Сюзанна спустила платье через ноги, переступила через ворох ткани и остановилась перед Натаном в одной нижней юбке, чувствуя себя совсем беспомощной.
      – Не бойся, Сюзанна, – прошептал он, склонившись и целуя пульсирующую жилку на шее. Он распутал завязки нижней кофточки и высвободил из выреза грудь, нежно касаясь ее. – Какая красота! Чудо! – Его голос наполняло благоговение.
      Освободившись от нижней кофточки и юбки, Сюзанна застыла перед ним, не в силах поднять глаза.
      Натан подвел ее к кровати, усадил на край и встал на колени между ее ногами. Он целовал ее груди по очереди, вбирая в рот соски.
      Неописуемые чувства охватили ее, она привлекла Натана ближе, запустила пальцы в его волосы и сжала бедра, словно боясь, что он исчезнет. Она почувствовала, как Натан развязал пояс ее панталон, и во внезапном приступе страха попыталась оттолкнуть его.
      Натан поднял ее на ноги.
      – Все будет хорошо, Сюзанна. Обещаю, я не причиню тебе боли.
      Это она и хотела услышать. Панталоны упали на пол, и она перешагнула через них.
      – Иди ко мне, – шепотом позвал Натан. Она нахмурилась.
      – Но… ты ведь не разделся…
      – Знаю, – отозвался он с полуулыбкой. Сбросив сапоги, он уложил Сюзанну на кровать, прижав к себе. Грубая ткань одежды Натана вызвала в ней возбуждение, как и мысль о том, что он одет, а она обнажена.
      Обняв ее, Натан поглаживал одной рукой ее груди, а другой скользил вниз по животу. Он коснулся кончиком пальца ее пупка, и Сюзанна коротко вздохнула, придвигаясь ближе. Его ладонь поползла ниже, едва касаясь кожи, дразня ее нежной лаской. Сюзанна хотела его, у нее ныл низ живота, но Натан упорно не дотрагивался до него.
      – По-моему… тебе стоит прикоснуться ко мне там, – робко пробормотала Сюзанна.
      – Всему свое время.
      Его пальцы вновь остановились чуть выше пульсирующего холмика. Она заерзала и раздвинула ноги, приглашая его спуститься ниже. Он ответил на призыв, сразу обнаружив такое чувствительное место, что Сюзанна чуть не задохнулась от восторга. Пальцы Натана двигались кругами, поглаживали и ныряли все глубже, вызывая в ней всплески наслаждения.
      Голос Натана превратился в хриплый, будоражащий шепот:
      – Ты стала влажной и набухшей… ты готова принять меня, Сюзанна.
      Если бы она могла говорить, она согласилась бы с ним. Но она просто пошире развела ноги, умоляя его продолжать. Он подчинился. Он ласкал ее, пока она не ощутила жгучее желание, которое не могла и не хотела сдерживать. Наслаждение нарастало в ней, достигало невероятных высот, и Сюзанна прошептала его имя, стараясь сдержать крик.
      На пике блаженства она чувствовала себя невесомой. Повернувшись в объятиях Натана, она прильнула к нему, положив ногу на его бедро. Слезы подступили к самым глазам, и она не стала удерживать их.
      – Спасибо тебе, – пробормотала она, наконец, обретя дар речи.
      Под грубой материей джинсов он по-прежнему оставался твердым и огромным.
      – Я разденусь, Сюзанна.
      Она ответила робкой и вместе с тем соблазнительной улыбкой:
      – Это предупреждение?
      Он коснулся ее подбородка.
      – Я боялся отпугнуть тебя. – Он поднялся с кровати, а Сюзанна забралась под одеяло.
      – Ты не бросишь мне ночную рубашку? – мягко попросила она.
      Расстегивая рубашку, Натан едва заметно улыбнулся:
      – Ни в коем случае.
      Сюзанна скорчила гримаску и показала ему язык. Натан стащил рубашку и начал расстегивать джинсы.
      – Попробуй сделать это еще раз, и я покажу тебе, на что он годится.
      Сюзанна поняла, что имеет в виду Натан, и на краткий миг воспоминания вызвали тошноту. Но она исчезла, как только Сюзанна увидела Натана обнаженным. Голый до пояса, он был красив. Обнаженный полностью он оказался великолепен – сильный, мускулистый, жаждущий ее. Желание и страсть забушевали в ее душе, когда она обратила внимание на его мужское достоинство.
      Он потушил лампу и улегся рядом, осторожно обнимая ее.
      – Прикоснись ко мне, Сюзанна.
      Она провела пальцами по волосам на груди Натана, чувствуя под кожей упругие мускулы.
      – Ниже, Сюзанна.
      С трудом глотнув, она передвинула ладонь туда, где кожа была гладкой, горячей, но волосы не росли.
      – Еще ниже.
      Дрожащими пальцами она исследовала заросшую волосами лунку пупка, а затем спустилась еще ниже, в густые заросли, окружающие внушительный ствол. При первом же прикосновении ее желание воспламенилось. Убрав руку, она придвинулась, прижимаясь к его копью чувствительным местечком, которое ранее обнаружил Натан.
      Когда ее дыхание стало судорожным, он положил ее на спину и вошел в нее. Она приняла всю его длину, ощущая, как растягивается место, которое всегда было крепко сжатым и чувствовало только боль. Но на этот раз боль не появилась.
      Он помедлил минуту, словно ожидая, когда она решится. Она обняла его ногами и притянула ближе.
      Он подхватил ее ягодицы и закачался, проникая все глубже с силой, потрясшей Сюзанну. Она не представляла себе, что существует такое блаженство и экстаз, но когда наслаждение в ней вновь начало нарастать, она вцепилась в плечи Натана, чтобы сдержать крик удовольствия.
      Он пронзал ее снова и снова. Сюзанна могла поклясться, что он заполнил ее всю.
      Позже, когда они лежали под одеялом, не разжимая объятий, Натан заметил:
      – Незачем сдерживаться, Сюзанна. Не стыдись, если тебе хочется вскрикнуть или рассмеяться, когда ты ощущаешь наслаждение.
      Она положила голову ему на плечо, поглаживая его твердое, мускулистое бедро.
      – Я и понятия не имела, что это может быть так чудесно.
      – Знаю, – отозвался он, лаская ее грудь.
      Она застыла и приподнялась на локте.
      – Откуда ты узнал?
      Он провел пальцами по волосам Сюзанны, отводя их за спину.
      – Если женщина никогда не испытывала удовлетворения, это сразу видно.
      Она уселась рядом, скрестив ноги.
      – Но как?
      Он скользнул ладонью по внутренней поверхности ее бедра, и Сюзанна задохнулась от возбуждения.
      – Когда женщина остается неудовлетворенной, она испытывает беспокойство и мгновенно отзывается на ласку.
      Он распушил треугольник темных волос, вызывая у Сюзанны блаженную дрожь.
      – Может, тебе известно что-нибудь еще? Минуту он молчал, а затем произнес:
      – Если женщина не девственница, но немало пострадала по вине мужчин, она замыкается в себе, боясь, что мучения повторятся с любым мужчиной.
      Сердце гулко ударилось в грудь Сюзанны.
      – Ты говоришь про меня?
      Натан притянул ее к себе и крепко обнял.
      – Кем бы ни был твой муж, он обращался с тобой хуже, чем ты заслуживаешь, Сюзанна.
      Слезы вновь подступили к глазам Сюзанны.
      – Неужели это так заметно?
      Натан не отпускал ее, нежно гладя по волосам.
      – Я рад, что этот сукин сын мертв. Иначе я убил бы его своими руками.
      Лежа в кольце рук Натана, окруженная его любовью, она впервые надеялась на то, что у них есть будущее. Возможно, он не испытает отвращения, услышав ее признание. Может, когда она объяснит, что вынесла…
      Но тревога не отступала. Мысли о Санни проникли в новую жизнь и тяжким грузом легли на сердце.
      Натан лежал, ожидая, когда Сюзанна пошевелится. Он снова хотел ее, но знал, что она нуждается в отдыхе. Встав с постели, он зажег лампу, убавив пламя так, что от него остался крохотный язычок. Вернувшись к кровати, он долго стоял, глядя на Сюзанну и думая о том, как она прекрасна. Боль стиснула его сердце, и он закрыл глаза ладонями.
      Он нечестно поступил с ней, но, Бог свидетель, он ничего не мог с собой поделать. Никогда в жизни он еще не был таким беспомощным перед женщиной. Да простит его Господь, но даже с Джудит, которую он любил, он не испытывал такого божественного наслаждения, как с Сюзанной.
      Он скользнул под одеяло, и его плоть пробудилась к жизни в тот же миг, когда он коснулся ее разгоряченного тела. Сюзанна перевернулась и с улыбкой взглянула на него.
      – Не можешь заснуть?
      – Не хочу. Я готов смотреть на тебя всю ночь.
      Приподнявшись на локте, она вгляделась в его глаза. На ее лице играла улыбка, она не пыталась прикрыть обнаженную грудь.
      – А мне снился удивительный сон.
      Лаская ее грудь, Натан наблюдал, как набухает сосок.
      – Жаль, что я разбудил тебя.
      Она прикрыла глаза, и на ее лице появилось мечтательное выражение.
      – Не жалей. Мне снился ты, и каким бы чудесным ни был сон, я предпочту бодрствовать рядом с тобой.
      Ласки возбудили его еще сильнее. По лицу Сюзанны Натан понял, что она почувствовала это. Они обменялись вопросительными взглядами.
      Ее ладонь скользнула под одеяло, пальцы коснулись восставшего мужского естества.
      – Ты не возражаешь?
      Отбрасывая одеяло, он ответил с улыбкой:
      – Ничуть. Будь моей гостьей.
      Сквозь дымку страсти он наблюдал, как Сюзанна разглядывает его. Она сдвинула кожу с округлой головки, и Натану пришлось взять себя в руки, чтобы не излиться от удовольствия.
      – Какой удобный чехол, – пошутила она.
      – Мое собственное изобретение, – сквозь стиснутые зубы отозвался Натан.
      Сюзанна робко рассмеялась, продолжая поглаживать его.
      – У меня никогда не возникало желания рассматривать мужское… оружие.
      Он усмехнулся, не прекращая плавание по реке чувств:
      – Оружие?
      Непослушными пальцами она принялась ласкать его. У Натана пересохло во рту, в горле застрял комок.
      – Я знаю, как это называется, Натан, но не могу произнести вслух.
      Налетевший вихрь желания ошеломил его. Он хотел, чтобы это блаженство продолжалось, но боялся взорваться, если Сюзанна не прекратит ласки.
      – Почему? – Он проглотил вставший в горле ком. – Почему ты не можешь сказать это вслух, Сюзанна?
      К облегчению и разочарованию Натана, Сюзанна отдернула руку.
      – Ма Уокер говорила, что тогда я попаду в ад. Крутой пик желания сменился невысоким плоскогорьем.
      – Она утверждала, что ты попадешь в ад, если скажешь слово «пенис»?
      Кивнув, Сюзанна подтвердила:
      – Да, и другие такие же слова.
      Натан покачал головой, проникаясь злобой к старой ведьме.
      – Это всего лишь слова, Сюзанна. Из-за них не попадешь в ад. В сущности, – добавил он, – эти слова могут невероятно возбуждать, если произнести их в присутствии близкого человека.
      Выражение лица Сюзанны подсказало: она ему не верит. Усевшись на постели, Натан обнял ее и начал ласкать. С глубоким вздохом Сюзанна прижалась к нему, просунув ногу между его ногами.
      Потянувшись, он дотронулся до ее чувственных лепестков, вызывая у Сюзанны взрыв ощущений. Он ласкал ее, пока она не задрожала, оказавшись на краю блаженства. Склонившись, он зашептал ей на ухо слова, которыми делятся любовники, раздувая пламя страсти. Она беспокойно двигалась в его руках, стремясь направить его жаждущее копье в свое гостеприимное лоно.
      Они предавались любви безумно и неистово. Когда Сюзанна достигла вершины, Нат излился в нее, позабыв обо всем на свете.
 
      Одетая только в кофточку и панталоны, Сюзанна пробежала по холодной росистой траве к берегу реки.
      – Кто последний – тот готовит обед!
      Натан в своей длинной рубашке поспешил за ней, неся на плечах Кори.
      – Нечестно! Ты сорвалась с места первая!
      Сюзанна остановилась у кромки воды, наблюдая, как пар поднимается с поверхности, граничащей с более холодным воздухом.
      – Бррр! Думаешь, мысль была удачной? Лежа рядом с Натаном рано утром, Сюзанна согласилась искупаться, пока совсем не похолодало. В конце концов, она считала, что во время купания между ними вряд ли вспыхнет страсть – в то время она была удовлетворена.
      Но теперь все изменилось. Когда твердые, мускулистые очертания тела Натана обрисовались под влажной тканью рубашки, Сюзанна поняла: удовлетворение – вещь непостоянная, ибо, несмотря на то, что утром они занимались любовью до изнеможения, она вновь испытывала желание.
      Натан снял Кори с плеч и окунул его в теплую воду источника.
      – Не надо так смотреть на меня, Сюзанна. Она плюхнулась в воду и уселась на дно так, что над водой торчала только ее голова.
      – А разве я смотрю на тебя как-то особенно?
      За несколько недель, прошедших после прибытия Натана в Энджелс-Вэлли, его кривая ухмылка исчезла, сменившись обаятельной улыбкой. Вот и сейчас он улыбнулся, и у Сюзанны упало сердце, прежде чем бешено заколотиться в груди.
      – Как кошка, предвкушающая, что ее сейчас приласкают.
      Сюзанна рассмеялась:
      – Ничего я не предвкушаю.
      Протянув руку, Натан обвел большим пальцем ее губы, вызывая у Сюзанны трепет.
      – Говори что хочешь, но ты уже пустила слюнки.
      Она шутливо оттолкнула его руку:
      – Это не слюнки, а вода!
      Кори бултыхался в воде рядом с ними. Натан обвязал талию ребенка поясом и прикрепил его к собственному кушаку, чтобы течение не унесло малыша.
      Сюзанна отплыла подальше от Натана, но вскоре обнаружила, что пальцы его ноги находятся между ее ногами, касаясь разреза панталон.
      – Разве ты не хочешь, чтобы тебя приласкали? – вкрадчиво осведомился он.
      Содрогаясь от полноты чувств, Сюзанна решила принять игру. Вытянув ногу и касаясь пальцами живота Натана, она нащупала его плоть и убедилась в его желании.
      – А ты?
      Глаза Натана затуманились.
      – Даю тебе час, чтобы закончить, – пригрозил он хриплым, манящим голосом.
      Потянувшись под водой, он завладел ногой Сюзанны, дразнящими движениями поглаживая ступню. Затем он притянул ее поближе и положил ее ноги к себе на бедра.
      Сюзанна покачивалась на воде чуть выше чресел Натана и знала, что, опустившись, окончательно потеряет голову. Натан уже объяснил ей, что, растягивая удовольствие, они придают страсти больше силы.
      Под водой одна ладонь Натана подхватила ее грудь и потерла сосок сквозь промокшую ткань кофточки. Сюзанна чувствовала, как трепет прошел по ее телу и достиг слияния бедер, и вздрогнула, прижавшись к низу живота Натана.
      Он застонал и в ответ придвинулся к ней. Они замерли, понимая, что желание вновь нарастает в них.
      Не подозревая о неудобствах взрослых, Кори плескался неподалеку.
      – Кажется, мысль была не особенно удачной, – заметила Сюзанна, когда Кори подозвал к себе Макса, и пес прыгнул в воду, обдав всех фонтаном брызг.
      – Ошибаешься, – отозвался Натан с лукавой улыбкой.
      – Но у нас же все равно ничего не получится, – возразила Сюзанна, стараясь подавить тянущую боль между бедрами.
      Натан вновь привлек ее ближе, но на этот раз опустил руку ей на живот и нашел разрез в панталонах.
      – О, Натан! – с содроганием выговорила она. – Не надо, не делай этого! Я…
      – Знаю, – перебил он. – Ты так распалилась, что вокруг тебя уже кипит вода.
      Она рассмеялась, слегка смутившись, ибо Натан оказался почти прав.
      – Так нечестно, – шутливо запротестовала она. Холмик меж ее ног излучал жар, жаждая ласк Натана. У Сюзанны не хватило решимости оттолкнуть его. Слыша, как Кори и пес играют совсем рядом, она вцепилась в плечи Натана, упиваясь его прикосновениями.
      Желание росло в ней, как буря, набирающая силу. Внезапно Натан убрал руку.
      Сюзанна непонимающе уставилась на него. Он лукаво усмехался.
      – Значит, ты сделал это намеренно, хитрец!
      Он расхохотался, и его грудь заходила ходуном.
      – Ты ведь понимала, что закончить дело я не смогу!
      Сюзанна боролась с внутренним пламенем.
      – Тогда не следовало и начинать, негодяй! – И она плеснула водой ему в лицо.
      Но Натан только рассмеялся сильнее.
      – О, Кори, будь осторожен! Твоя мама вышла на тропу войны!
      – Это точно, – подтвердила она, не в силах сдержать улыбку. Она уперлась ногой в грудь Натану и толкнула его, покатившись со смеху, когда он рухнул в воду навзничь.
      Натан вовремя отвязал кушак, чтобы Кори не ушел под воду вместе с ним, и мальчик захлопал в ладоши и засмеялся, видя шутливую борьбу Сюзанны и Натана.
      Вынырнув из воды, Натан глотнул воздуха, смеясь над попыткой Сюзанны утопить его.
      – Чудовище! Как ты смеешь смеяться надо мной! – Сюзанна бросилась к Натану и заколотила кулачками по его груди, вкладывая в удары всю силу. Но борьба ничуть не приглушила ее желание, заставив только хотеть большего.
      Дождавшись, когда Сюзанна выдохнется, Натан схватил ее за запястья и с обаятельной улыбкой заглянул в ее глаза.
      – Как ты себя чувствуешь, Сюзанна? – Он не стал ждать ответа. – Знаешь, как ты выглядишь? Как женщина, которая настолько распалилась, что способна прийти в бешенство, если не удовлетворить ее желание немедленно.
      Она тяжело дышала, пряди мокрых волос прилипли к ее лицу, шее и плечам. Натан был прав: она твердо знала, что умрет, если немедленно не добьется от Натана любви.
      Они покачивались в воде лицом к лицу, пока у них не перехватило дыхание.
      – Теперь ты понимаешь, почему я это сделал? – Его голос стал вкрадчивым и страстным.
      По-прежнему пытаясь сохранить самообладание, она ответила:
      – Нет. Может, растолкуешь? – И тут же поняла свою ошибку.
      Натан усмехнулся, его глаза потемнели.
      – Потому, что теперь мы сможем вернуться домой, уложить спать малыша и предаться настоящей, горячей, сладкой любви.
      Вздрогнув, она отвернулась. – Мне жаль, что я спросила об этом. Натан еще раз погладил ее припухшие лепестки, и это прикосновение чуть не свело ее с ума.
      – Не жалей, – посоветовал он.
      – Мама, Кори холодно!
      Радуясь возможности отвлечься, Сюзанна взяла Кори за руку, вывела на берег и закутала в полотенце, Натан последовал за ними, но Сюзанна старалась не обращать на него внимания на обратном пути к домику.
      – Послушай, это мне нравится! – вдруг воскликнул Натан. – У тебя замечательная походка.
      Сюзанна: твои ягодицы так и подскакивают на каждом шагу!
      Вспыхнув, Сюзанна попыталась изменить походку.
      – Все-то ты замечаешь, негодник, – ответила она, пряча улыбку.
      Она накормила Кори и уложила его спать, мысленно уверяя себя, что Натан ошибся. Но тело подтверждало обратное. Выйдя из спальни Кори, она обнаружила, что Натан разводит огонь. Он повернулся к ней с теплым и многозначительным взглядом:
      – Неужели я ошибся, Сюзанна?
      Она хотела кивнуть, но не смогла: желание победило все. Она нуждалась в нем. И любила.
      – Нет, – прошептала она.
      В два шага Натан преодолел разделяющее их расстояние и повлек Сюзанну в спальню. Там они принялись стаскивать друг с друга мокрое белье, торопясь возобновить ласки.
      – Ты замерз, – прерывисто прошептала она, поглаживая его упругие ягодицы.
      – Не здесь, – поправил Натан, притягивая ее руку к низу живота.
      Их губы сомкнулись, и у Сюзанны вырвался стон. Поцелуй был таким пылким и продолжительным, что они прервали его, только чтобы сорвать оставшуюся одежду и повалиться на кровать.
      Он вошел в нее сразу, и не прошло и нескольких мгновений, как оба они достигли вершины блаженства. Отдышавшись, они забрались под теплое одеяло, лаская друг друга, пока в них вновь не проснулось желание.
      Никогда еще Натан не предавался любви с таким восторгом, но он твердо знал, что это еще не предел наслаждения. Он склонился и поцеловал ее, а она приоткрыла рот, не просыпаясь.
      Натан нехотя выскользнул из-под одеяла, нашел сухую одежду и вышел в соседнюю комнату. Заглянув к Кори и обнаружив, что мальчик мирно спит, он вытащил бумагу и табак, собираясь закурить. Нащупав в кармане свернутый листок, он вспомнил, что это объявление, которое ему вручили в лавке, когда он в последний раз был в Энджелс-Вэлли.
      Повернув листок к свету, он прочел: «Ждем соперников, желающих сразиться с Музом! Великан Муз Мак-Кей, знаменитый кулачный боец, прибывает в Сакраменто первого ноября. Тот, кто выстоит в поединке против него дольше всех, получит кругленькую сумму!»
      Кругленькая сумма… Эти два слова прежде всего привлекли внимание Ната. Свернув листок, он сунул его в карман. Он уже принял решение ни за что на свете не отдавать Сюзанну и Кори Санни Уокеру. Но он уже успел отослать задаток Набу Уоткинсу, управляющему ранчо, – деньги требовались для починки строений. Прежде чем что-нибудь предпринимать, надо вернуть Санни задаток. Натан не хотел оставаться в долгу у этого ублюдка.
      Но причины для беспокойства этим не исчерпывались. Напрасно Натан не поддерживал связь с Санни Уокером. Это означало, что в любое время Уокер мог нагрянуть сюда. Натан отправил Уокеру телеграмму в тот день, когда убедился, что Сюзанна находится в Энджелс-Вэлли. Но, узнав ее поближе, Натан пожалел о поспешном поступке: Санни уже знал, что она здесь.
      И вот теперь Натану приходилось оставлять ее одну, а это было небезопасно. Но он не видел другого выхода. Прежде чем признаваться во всем Сюзанне, он хотел выяснить отношения с Санни.
      Выйдя на веранду, он закурил. Дым поплыл прочь, рассеиваясь в прохладном воздухе. Снова начинался снегопад, хотя и не такой сильный, как прошлой ночью, во время праздника. Натану не терпелось потанцевать с Сюзанной на снегу, но сейчас он не мог себе этого позволить.
      За его спиной скрипнула дверь.
      – Натан! – Она вышла на веранду, запахивая на груди фланелевый халат. – Что случилось?
      Он отбросил самокрутку и привлек Сюзанну к себе. Она охотно подчинилась, словно растаяв от его прикосновения. Было так приятно держать ее в объятиях, ощущать плавные изгибы ее теплого тела…
      – Ничего. Я зашел посмотреть на Кори, а затем решил покурить.
      Она просунула руки под рубашку Натана.
      – Странно, но я уже отвыкла просыпаться в одиночестве. – Проводя носом по волосам на его груди, она добавила шепотом: – Пойдем в постель – хотя бы ненадолго. – Она вскинула голову. – Прошу тебя!
      Склонившись, он прижался к ее губам в обжигающем поцелуе, а затем подхватил ее на руки и понес в постель, сгорая от предвкушения близости и сожалея о предстоящей разлуке.

      Сюзанна открыла глаза. За окном уже светало. Предыдущий день остался по-прежнему ярким в ее воспоминаниях. Это был чудесный день. В тайных мечтах Сюзанны она, Кори и Натан составили настоящую семью. Кори обожал Натана, Натан относился к Кори как к родному сыну. А она любила их обоих.
      Она проснулась от холода и обнаружила, что лежит в постели одна. Повернувшись, она увидела, что Натан стоит у окна, глядя во двор. Несмотря на приятные воспоминания о проведенном вместе дне, у Сюзанны сжалось сердце, подсказывая: что-то случилось. Судя по всему, Натан готовился к отъезду.
      Словно почувствовав, что она проснулась, Натан обернулся, но промолчал.
      Сюзанна подавила горькое разочарование.
      – Ты уезжаешь.
      Натан пристально вгляделся в ее глаза:
      – Да, пора.
      Вспомнив, какой неприглядный вид она имеет по утрам, Сюзанна неловко поежилась. Ее волосы превратились в спутанный клубок. Харлен часто повторял, что после ночи ее волосы похожи на конский хвост, а веснушки на носу сравнивал с мышиным пометом.
      – Кори… будет скучать по тебе.
      – А ты? – Он подошел к кровати и присел на край, потянув к себе одеяло, которым Сюзанна закрылась до подбородка. Одеяло сползло, обнажив ее грудь. От холодного воздуха соски затвердели и напряглись.
      Сюзанна надеялась, что Натан не почувствует боль, рвущую ее сердце.
      – Я не стану лгать и притворяться – да, я буду скучать по тебе… ужасно скучать…
      С печальным вздохом Натан прикрыл одеялом ее грудь.
      – Меня ждет работа, Сюзанна. И потом, мне предстоит многое выяснить.
      – О твоей жене? – Сюзанна была уверена, что Натан имеет в виду потерянных родных.
      Она часто заставала его смотрящим в никуда, с выражением острой боли на лице.
      – Да, – кивнул он.
      – И… обо мне? – с надеждой спросила Сюзанна.
      Он снова вздохнул и выругался себе под нос.
      – Да, черт возьми!
      Что это значит, Сюзанна так и не поняла. Она не знала, радуют ли Натана мысли о ней. Отвернувшись к окну, она наблюдала, как по полу ползут, удлиняясь, полосы тусклого утреннего света.
      – Я постараюсь вернуться.
      Она отбросила одеяло и встала с постели. Почувствовав на своем обнаженном теле пристальный взгляд Натана, она поспешно набросила халат.
      – Не давай обещаний, которые не сумеешь сдержать, Натан.
      – Сюзанна, я не знаю, что сказать.
      Она завязала пояс халата, затянув его туже, чем требовалось.
      – Не надо слов. – Она пыталась не обращать внимания на ком, вставший в горле. – Ты ничего не должен нам объяснять. Ты… ты сделал больше, чем следовало.
      Быстрым шагом пройдя мимо, Сюзанна открыла дверь спальни и остановилась.
      – Объясни мне только одно…
      – Что?
      Не в силах взглянуть ему в лицо, Сюзанна задала вопрос, тупо уставившись в дверь:
      – Если ты знал, что тебе так или иначе придется уезжать, почему же ты не сделал это прежде – до праздника?
      Повисшее молчание было почти ощутимым и тянулось неимоверно долго, причиняя боль.
      – Я думал, так будет лучше – для тебя, для Кори… для сплетниц из Энджелс-Вэлли.
      Сюзанна надеялась услышать, что он задержался, желая заняться с ней любовью, но сдержанный ответ не удивил ее. Глупо было поддаваться своим чувствам. Но вместе с тем Сюзанна не могла винить Натана: он не заставлял ее влюбляться.
 
      Хмурясь, Луиза Вашингтон потирала отбитую во время езды по ухабистой дороге часть тела, наблюдая, как скрывается из виду повозка. Однако жаловаться ей было не на что: ее бесплатно подвезли от отдаленной железнодорожной станции. Подавив вздох, она стряхнула соломинки с черной шерстяной юбки и поправила воротник блузки, натянувшейся на необъятной груди. Вот она и приехала, и что же дальше? Перед ней – еще один захолустный приграничный городишко, где ей придется разыгрывать туповатую негритянку и унижаться, выведывая то, что ей нужно узнать. Господи, должно быть, она совсем спятила, если притащилась в такую даль из Миссури! Хорошо еще, до сих пор она ухитрялась избегать неприятностей, вполне вероятных во время долгого пути из Миссури в Калифорнию.
      Выпрямившись, Луиза огляделась. Где же все, черт возьми? Городок словно вымер. Поправив широкополую соломенную шляпу, чтобы утреннее солнце не било в глаза, Луиза направилась прямиком к конюшне. Высокий, хорошо сложенный мужчина стоял на пороге конюшни, заложив руки в задние карманы брюк. Луиза с интересом всмотрелась в его лицо. Боже милостивый, какой великан! Правда, когда великан сдвинулся с места, выяснилось, что он хромает. Но это было не важно: главное – были бы ноги.
      Луиза еще раз проверила, не слишком ли низко опустился ворот ее блузки, и зашагала к незнакомцу.
      Он обернулся, поджидая ее с явным интересом, а может, так Луизе только показалось.
      Подойдя поближе, она поставила свой потертый саквояж на землю и подбоченилась, смерив незнакомца невозмутимым взглядом и, наконец, уставившись на него в упор. Для этого Луизе пришлось запрокинуть голову – слишком уж высок оказался этот парень. Он не отвел черных глаз, на лице его проступила настороженность. Луиза не испугалась: угрожающая внешность незнакомца только распалила ее любопытство. Она мельком оглядела его грудь и плечи и коротко вздохнула.
      – Это твоя конюшня?
      Он скрестил руки и дерзко задержал взгляд на пышной груди Луизы.
      – Я – здешний кузнец.
      Луиза с удовольствием выслушала ответ: голос незнакомца рокотал, подобно грому.
      – Я ищу одного человека. Ты сможешь мне помочь?
      Мужчина снял с крюка у двери кожаный фартук и завязал тесемки за спиной.
      – Не раньше, чем ты скажешь, кто тебе нужен. Луиза подавила улыбку. Неплохо подвешен язык у этого малого! Такие ей нравились. С сильным противником приятнее иметь дело. Почти все мужчины производили на нее не большее впечатление, чем случайный порыв ветра.
      – А твоя подруга позволяет тебе разговаривать с незнакомыми женщинами?
      Он стойко выдержал ее лукавый взгляд.
      – У меня нет подруги.
      Луиза расцвела в улыбке.
      – Само собой. – Она не упустила случая съязвить. – Кому нужен калека вроде тебя?
      Расплывшись в ленивой усмешке, незнакомец парировал:
      – А кому нужна болтливая вертихвостка вроде тебя?
      Пропустив замечание мимо ушей, Луиза поправила юбку, стряхивая с подола пыль.
      – Я ищу белую женщину с малышом.
      Кузнец фыркнул:
      – Да здесь таких пруд пруди!
      – Ее зовут Сюзанна, а мальчика – Кори. Незнакомец отвернулся, поправляя щеколду на двери.
      – Зачем они тебе понадобились?
      – Не твое дело, – отрезала Луиза.
      – А если я знаю, где они?
      Луиза воспрянула духом:
      – Я – ее подруга из Миссури, приехала в гости.
      Он рассмеялся, и этот глухой грохочущий смех ошеломил Луизу, вызвав у нее дрожь в ногах, – оказываться в подобном положении ей еще не приходилось.
      – Басни можешь рассказывать кому-нибудь другому. Стало быть, ты притащилась сюда из Миссури, только чтобы навестить подружку?
      Луиза вспыхнула – этого с ней также не случалось, поскольку обычно чужие слова ничуть не задевали ее.
      – Так ты отвезешь меня к Сюзанне или нет?
      – У меня полно работы. Мне некогда раскатывать с тобой по городу.
      – Ладно, тогда покажи мне, куда идти. Я не прочь пройтись пешком.
      Глаза незнакомца блеснули.
      – О, черт!.. Видишь вон ту повозку? – Он вытянул стальную руку, на которой выпирали мускулы и вены.
      – Вижу, не слепая, – отозвалась Луиза, завороженная мощью его тела.
      Не сводя с Луизы глаз, незнакомец покачал головой:
      – Ума не приложу, как ты сумела добраться сюда из Миссури с таким длинным языком?
      Луиза скорчила гримасу, подхватила свой саквояж и гордо зашагала к повозке, бросив через плечо:
      – Мой язык – не твоя забота. Ухмыльнувшись, гигант последовал за ней:
      – Жаль. Я был бы не прочь позаботиться о нем.
      Луиза победно улыбнулась, чувствуя, как внутри у нее разливается тепло. Пожалуй, с таким человеком она привыкла бы к жизни даже в самом захолустном городке.
      Но когда они выезжали из города, мимо верхом проскакал знакомый Луизе мужчина, и удовлетворение в ее душе сменилось страхом. Мысленно подгоняя повозку, она поклялась убить любого, кто осмелится обидеть ее милую голубку.
 
      Сюзанна стояла на веранде, глядя в сторону деревьев, за которыми час назад скрылся Натан. Снег уже начал таять, лишь кое-где на земле виднелись белые проплешины. Теперь, когда исчез и Натан, и снег, последние несколько дней представлялись Сюзанне волшебным сном. Только боль в сердце напоминала ей о пережитом.
      Поплотнее закутавшись в шаль, она прислонилась к одному из новых столбов веранды. Конечно, она хотела, чтобы Натан вернулся. Она любила его. Он относился к ней с таким уважением, какого ее никогда не удостаивал Харлен. И даже если Натан не вернется, вновь обретенное чувство собственного достоинства останется с ней.
      Обхватив себя руками за плечи, Сюзанна вспоминала прошедшую ночь. Натан заставил ее почувствовать… слишком многое, он поощрял проснувшуюся в ней страсть. Они предавались любви бурно и безудержно. А теперь он уехал, оставив ее наедине с пробудившимся желанием.
      Ее тело еще наполняло блаженство, когда Сюзанна вспоминала, сколько раз Натан будил ее ночью. Она охотно отвечала на его страсть, несмотря на то, что помнила о скорой разлуке. Она была счастлива воспоминаниями.
      В эту ночь она не видела никаких снов, а тем более кошмаров – впервые за много месяцев. И хотя она уже скучала по Натану, она чувствовала, что избавилась от призраков прошлого.
      Оглядывая крепкую новую веранду, Сюзанна задумалась о том, сколько времени она теперь выдержит без починки. Натан оказался мастером на все руки. Иногда он представлялся ей не реальным человеком, а образом из сладкого сна, явившимся, чтобы избавить ее от тягот жизни. Но без него Сюзанна вновь ощутила собственную уязвимость. Она уже привыкла видеть рядом защитника и теперь испытывала неотступное желание собрать вещи и покинуть этот дом. Вновь пуститься наутек. Но разве она не знала, что когда-нибудь отсюда придется уехать?
      По разбитой дороге, ведущей к дому, загрохотала повозка, и Макс залился лаем. Сюзанна приложила ладонь козырьком ко лбу, чтобы разглядеть сидящих в повозке.
      – Кито!
      – Доброе утро, миссис Сюзанна. Вот, привез вам компанию.
      Сюзанна озадаченно перевела взгляд на его пассажирку и вскрикнула от радости:
      – Луиза! О, дорогая! – Она спрыгнула с крыльца и бросилась навстречу Луизе. Подруги крепко обнялись и закачались из стороны в, сторону, не разжимая объятий.
      Наконец Сюзанна отстранилась, восторженно глядя на Луизу.
      – Глазам не верю! Нет, я просто не могу поверить! – Сняв с головы Луизы широкополую шляпу, она вгляделась в ее лицо, протянула руку и пригладила черные мягкие волосы, шепча: – Как я соскучилась по тебе! – Обе подруги печально улыбнулись, припоминая, при каких обстоятельствах им пришлось расстаться. – Ты по-прежнему самая обворожительная женщина из всех, кого мне доводилось видеть, Луиза Вашингтон. – Глядя в черные миндалевидные глаза негритянки, Сюзанна ощутила прилив любви. – Невероятно, но ты стала еще прекраснее!
      Хотя глаза Луизы тоже наполнились любовью, она ответила Сюзанне скептическим взглядом.
      – Неужели ты до сих пор не смотришься в зеркало, голубка? – спросила она.
      Сюзанна снова обняла ее.
      – Как ты здесь очутилась? Когда уехала из Миссури?
      – Об этом мы еще успеем поговорить, – отозвалась Луиза, поглаживая плечи подруги.
      Сюзанна закрыла глаза и прижалась к ней.
      – Я так рада, что ты нашла Кито! Луиза повернулась к повозке.
      – Значит, вот как зовут этого бездельника? – переспросила она равнодушным голосом.
      Сюзанна была разочарована. Она так надеялась… впрочем, от этого мир не перевернется. По крайней мере, Луиза здесь, рядом с ней.
      Пока Кито разворачивал повозку во дворе, Сюзанна спросила:
      – Кито, разве ты не задержишься хотя бы на часок?
      Кито мельком взглянул на Луизу:
      – До заката мне надо успеть закончить дела, миссис Сюзанна. Завтра работы у меня уже не будет.
      – О, Кито, какая жалость! Что случилось?
      – Меня рассчитали, – без сожаления сообщил Кито.
      – Что же ты теперь будешь делать? – озабоченно спросила Сюзанна.
      – Не тревожьтесь за меня, миссис Сюзанна, – я что-нибудь найду. Мне всегда везет.
      Луиза смерила его пренебрежительным взглядом, уперев руки в бока:
      – Вот и отправляйся искать работу, никчемный калека.
      Сюзанна ахнула, всплеснув руками:
      – Луиза, ну зачем ты так!
      Кито фыркнул и язвительно улыбнулся:
      – Попомни мое слово: язык доведет тебя до беды.
      Сюзанна изумленно уставилась на них: они едва успели познакомиться, но уже насмехались друг над другом, как… Сюзанна не знала, что напоминает ей эта перепалка, но не скрывала разочарования.
      Они молча стояли, глядя, как повозка Кито скрывается за деревьями. Сюзанна обняла Луизу за талию:
      – Он замечательный человек, Луиза. Не надо потешаться над его хромотой.
      Луиза усмехнулась:
      – Мне нет никакого дела до его хромоты, голубка. Ноги не стоят ни гроша, главное – то, что находится между ними. И, по-моему, мне придутся по душе его богатства, – лукаво закончила она, поцеловав Сюзанну в щеку. Взяв саквояж, она направилась к лачуге, но, уже поднимаясь по ступеням веранды, обернулась и погрозила Сюзанне пальцем: – Но ты пока держи язык за зубами, голубка, а то тебе несдобровать! – Она вошла в дом. – Ну-ка, а теперь покажи мне Кори!
      Сюзанна ошеломленно смотрела ей вслед, приоткрыв рот.
 
      С приездом Луизы всплыли все воспоминания, которые Сюзанна надеялась похоронить навсегда. Теперь вместе с вернувшимся страхом она испытывала раскаяние. Она всегда терзалась угрызениями совести, вспоминая об убийстве Харлена, но напоминала себе, что совершила его только ради Кори. У нее не было выбора. Однако бегство Сюзанна считала проявлением трусости, и от этого не спасали даже напоминания о том, что закон в этом случае не был бы на ее стороне. У нее не оставалось выхода, кроме бегства.
      – Так ты расскажешь, что случилось дома после нашего отъезда, или придется вытягивать из тебя каждое слово? – улыбаясь, произнесла Сюзанна, стоя у плиты и жаря свинину.
      Луиза, которая нехотя позволила Сюзанне самой приготовить завтрак, сидела у стола, держа на коленях Кори.
      – Случились странные дела, голубка. Сюзанна насторожилась:
      – Странные? Какие же?
      – Могу поклясться: этот мерзавец Харлен был холоднее, чем колесо фургона, когда я отправилась за стариком Эндрю, чтобы он помог мне унести труп подальше.
      Тревога Сюзанны стремительно нарастала.
      – Что же произошло?
      – Когда мы вернулись, он исчез, и…
      – Он исчез? О чем ты говоришь, Луиза? – перебила Сюзанна, перекладывая сочные куски свинины на блюдо и замечая, как у нее трясутся пальцы.
      Ей представилось, как Харлен настигает ее у железнодорожной станции, указывает на нее пальцем и во весь голос кричит: «Убийца!»… Эти видения были невыносимы.
      За ее спиной Луиза негромко произнесла:
      – Не знаю, голубка. Все, что мне известно, – труп исчез, когда мы вернулись в дом вместе с Эндрю.
      Сюзанна, задержав дыхание, вздохнула.
      – Но он… он не мог остаться в живых… – Обернувшись, она обнаружила, что Луиза пристально наблюдает за ней. – Правда?
      – Понятия не имею, голубка, но даже если он был жив, то вскоре испустил дух.
      Схватившись за край кухонного стола, Сюзанна попыталась перевести дыхание. Она провела ладонью по лбу, как бы отгоняя кошмарные видения, раздраженная необходимостью вспоминать то, что мечтала забыть. Кошмары прошлого словно вновь надвинулись на нее.
      – Но… почему ты так думаешь?
      – Потому что следующим делом я услышала, как Санни со сворой собак обнаружил труп Харлена, зарытый у берега реки ниже по течению.
      – Как же он там оказался? – Слова Луизы показались Сюзанне бессмысленными.
      Луиза пожала плечами:
      – Будь я проклята, если что-нибудь понимаю, голубка.
      Сюзанна обернулась, задумчиво прищурившись. Ради нее и Кори Луиза была готова на все. Неужели она?..
      Прогнав эту мысль, Сюзанна продолжала расспросы:
      – Как же поступил Санни?
      – Он не обратился к блюстителям закона, если ты спрашиваешь об этом.
      – Не может быть, Луиза. Шериф Морли – его давний приятель.
      – Шериф Морли был убит шальной пулей вскоре после твоего отъезда, голубка. А новый шериф оказался неподкупным и не пошел на поводу у таких мерзавцев, как Санни Уокер.
      Сюзанна протянула Кори кусочек мяса. Он быстро сжевал его и потянулся за вторым куском.
      – Ну и что дальше?
      – Санни никогда не заявит о тебе шерифу. Но, похоже, он все же отправил за тобой погоню. Вот поэтому я и приехала сюда.
      У Сюзанны обмякли плечи, она рухнула на стул.
      – Так я и думала! Я знала, что нигде не спрячусь от этого ублюдка!
      Луиза протянула руку и накрыла ладонь Сюзанны.
      – Боюсь, сюда уже едет сам Санни. Заледенев от ужаса, Сюзанна схватила Луизу за руку.
      – Откуда он узнал, где искать меня?
      – Не знаю, голубка. Похоже, все это время за тобой кто-то следил.
      Сюзанна поднесла руку ко рту и принялась грызть ноготь большого пальца. Если бы Натан был здесь! – Надо уезжать отсюда.
      – Куда же мы поедем и как, черт возьми? Мысли вихрем кружились в голове Сюзанны.
      Ранчо Натана, возле границы Калифорнии и Орегона! Путь неблизкий, ехать придется по ночам, но Натан предупреждал: если ей понадобится убежище, она должна приехать к нему. Остальное можно обдумать потом.
      – Я знаю одно место… Луиза спустила Кори на пол.
      – Прекрасно, голубка, но весь город тут же узнает о нашем бегстве.
      Сюзанна глубоко вздохнула.
      – Нас отвезет Кито. Отправимся ночью.
      Луиза явно заинтересовалась, в ее глазах появился живой блеск.
      – Думаешь, он пойдет на это ради тебя? Сюзанна вспомнила об узах, которые связали ее с Кито много месяцев назад. В сущности, он был в долгу перед ней.
      – Да, пожалуй, он согласится. Луиза приподняла бровь:
      – Это еще почему?
      Сюзанна отошла к плите и вылила на сковородку приготовленное тесто.
      – Когда мы появились здесь, я нашла Кито прячущимся в сарае. Он был весь избит, кожа на спине висела лохмотьями, в ранах уже кишели черви… – При этом воспоминании ее передернуло. – А рана на руке была такой глубокой, что виднелась кость.
      – От кого он прятался? Сюзанна ловко перевернула оладьи!
      – Сначала он отмалчивался. А однажды здесь появились трое мужчин, которые, как они заявляли, искали «грязного черномазого». Они не слишком убедительно объяснили, что он убил семью белых в соседней долине и теперь скрывается от правосудия.
      – Почему же ты им не поверила? Сюзанна невесело рассмеялась:
      – Это были самые омерзительные люди, каких мне доводилось видеть. – Ее губы растянулись в кривой усмешке. – Они напомнили мне негодяев, которых Харлен называл друзьями.
      – И больше они не возвращались?
      Сюзанна покачала головой.
      – А потом я узнала, что они арестованы за ограбление банка и убийство. Выяснилось, что единственным свидетелем был Кито. Его избили до полусмерти, но он сумел сбежать. Потому они и пытались найти и прикончить его.
      – Ну что же, если он поможет нам, тогда давай подумаем, как быть дальше, голубка. Когда я уезжала, Санни еще был в Миссури – его вызывали в суд по делу о завещании Харлена.
      Сюзанна припомнила захваченную с собой из дома шкатулку, набитую бумагами, которые она не удосужилась просмотреть.
      – О завещании Харлена? Луиза кивнула.
      – Но, скорее всего, он уехал из города следом за мной. И теперь наверняка торопится.
      Сюзанна нервно затеребила в руках подол передника.
      – Я и не знала, что Харлен оставил завещание.
      – По-моему, все, что упомянуто в нем, принадлежит тебе по праву, голубка.
      Хотя в комнате было тепло, Сюзанна поежилась, как от ледяного ветра.
      – У Харлена не было почти никакого имущества.
      – Ладно, сейчас надо убраться отсюда, пока не явился Санни. – Луиза посадила Кори на стул и наполнила его тарелку.
      Сюзанна промолчала: ее слишком мучила тошнота. Она надеялась обрести здесь дом, но ей следовало знать заранее: из этого ничего не выйдет. Неприятное предчувствие усиливалось. Она убила Харлена и теперь должна поплатиться своей жизнью. И если Санни уже спешит сюда, то только потому, что знает о ее преступлении и намерен отомстить.

      Сюзанна уложила швейную машину, собственную одежду, одежду Кори и шкатулку, принадлежавшую Харлену. Больше она ничего не привезла с собой и на новом месте не успела обзавестись вещами.
      Пока Луиза мыла окна, Сюзанна подмела и вымыла веранду. Она возвращалась с ведром воды от колодца, когда услышала лай Макса. Обернувшись, она увидела, что во двор въезжает всадник. Знакомый ужас вновь объял ее.
      – Тише, Макс! – Она поставила ведро на землю.
      Пес подошел к ней и сел, прижавшись к ноге боком.
      – Прошу прощения, мэм. – Незнакомец изобразил широкую, обаятельную и искреннюю улыбку.
      Сюзанна сразу заметила: его улыбка выглядела неестественной, сам незнакомец казался слишком скользким и, судя по внешности, был метисом, индейцем-полукровкой. Ее сердце предостерегающе сжалось. С такими людьми водил дружбу Санни. Подавив тревогу, она сухо кивнула, жалея, что под рукой у нее нет дробовика.
      – Что вам угодно?
      – Я ищу Ната Вулфа.
      Сюзанна внутренне сжалась, как от удара. Но, несмотря на неожиданность, она заметила, что метис назвал Натана уменьшительным именем и по фамилии – значит, ему было известно, что они с Сюзанной не женаты. Все это вызывало слишком много вопросов, которые Сюзанне не хотелось задавать.
      – Зачем он вам нужен?
      Не переставая улыбаться, незнакомец надел шляпу и сразу приобрел щегольской и галантный вид – доведенный до совершенства и, по мнению Сюзанны, наполненный пренебрежением, тем самым, которое оказывает столь сильное воздействие на большинство женщин.
      – У меня есть известие для него.
      Сюзанна не могла решить, испытывает ли она чувство облегчения. Если бы этот человек был приятелем Санни, он наверняка не стал бы выдавать себя.
      – Позвольте узнать, от кого?
      Метис широко развел руками, и его улыбка стала еще более любезной.
      – От меня, разумеется.
      – Кто вы?
      – Моя фамилия Мак-Клауд. А… – он огляделся, – …Нат здесь?
      Судя по его поведению, незнакомец знал Натана, но Сюзанна не попалась на эту удочку. Этому человеку незачем знать, что Натан уехал, а она осталась беззащитной.
      – Он… он скоро вернется. Может, ему что-нибудь передать?
      Незнакомец дерзко усмехнулся, но его глаза остались серьезными.
      – Передайте, что у меня есть новости о его родных.
      Сердце Сюзанны ушло в пятки.
      – О его родных?.. Какие?
      – Передайте, что не все его родные погибли.
      Сюзанна прижала ладонь к губам и упала на колени. Слова незнакомца звенели в ушах. Глядя вслед всаднику, она схватилась одной ладонью за живот, а другой зажала рот, подавляя приступ рвоты. Ей хотелось спросить, что имел в виду нежданный гость, – хотя бы для собственного спокойствия. Но боязнь узнать о том, что жена Натана жива, вызвала у нее тошноту. Господи, какая же она эгоистичная, скверная женщина!
      – Голубка! – На веранду вышла Луиза и, увидев, что Сюзанна стоит на коленях, бросилась к ней: – В чем дело? Что с тобой?
      Сюзанна с опаской вздохнула и отняла руку ото рта.
      – Видишь вон того человека? – Когда Луиза кивнула, она продолжала: – Ты видела его когда-нибудь прежде?
      Луиза нахмурилась:
      – Вряд ли. Правда, я не успела как следует разглядеть его, но… А почему ты спрашиваешь?
      Сюзанне не хотелось рассказывать про Натана – объяснить, что произошло, было бы слишком сложно. Возможно, по дороге на север она… У нее вновь все сжалось внутри. Стоит ли вообще отправляться на север, на ранчо Натана, – после того, что она сейчас узнала?
      Но пока Сюзанна поднималась на ноги с помощью Луизы, ей в голову пришла новая мысль: может статься, незнакомец солгал. Но зачем? Нет, безжалостно подумала она, опустив плечи, наверняка он сказал правду.
      – Да что с тобой, голубка? Ты выглядишь так, словно только что лишилась лучшего друга.
      Сюзанна обняла Луизу за талию.
      – Когда-нибудь, очень скоро, ты все узнаешь – обещаю тебе.
      – Когда обещал заехать за нами тот парень?
      Сюзанна искоса взглянула на Луизу:
      – У «того парня» есть имя. Его зовут Кито.
      – Знаю, детка, просто пока не могу решиться звать его по имени.
      Несмотря на уныние, Сюзанна улыбнулась:
      – Мне всегда казалось, что вы будете идеальной парой.
      Они вдвоем поднялись по ступеням на веранду.
      – Пока об этом можешь даже не мечтать, голубка, – с усмешкой заявила Луиза.
      Сюзанна кивнула, уже отвлеченная своими мыслями. Другого выхода нет. Несмотря на неожиданное известие, надо собрать вещи и отправиться на ранчо Натана. Это не значит, что они задержатся там надолго, но Натан наверняка поможет им найти безопасное место.
      Заканчивая сборы, она размышляла о своих нелепых надеждах и напрасных мечтаниях. Нет, с надеждами следовало проститься. Она не ветреная, легкомысленная девчонка, она – мать Кори и не может позволить себе грезить наяву о сказочных принцах и тому подобной чепухе.
      Она надеялась только, что сумеет скрыть свои чувства при встрече с Натаном. Меньше всего он сейчас нуждается в напоминаниях о собственной неверности. А Сюзанна меньше всего хотела, чтобы он узнал, как страстно она любит его и всегда будет любить.
      – Миссис Сюзанна, вы и, правда, хотите накрыться одеялами с головой?
      Сюзанна уложила Кори на стеганое одеяло, расстеленное на дне повозки, и улеглась рядом. Малыш заворочался, что-то забормотал во сне, сунул пальчик в рот и прижал к груди слона, подаренного Натаном. Прежде чем укрыться вторым одеялом, Сюзанна объяснила:
      – Только так мы сможем скрыться незаметно. Увидев вас с Луизой на сиденье, все, кто встретится нам по пути, решат, что в повозке вы едете только вдвоем.
      Луиза фыркнула:
      – И далеко ты собралась так ехать, голубка? Вы же скоро задохнетесь под этим одеялом, как рыбы, вытащенные из воды.
      – Просто веди себя так, как мы договорились, и все будет хорошо. Не раздражайся, не забывай, что вы с Кито получили работу у мистера Диллмена, который живет в городке Сломанная Челюсть. Никто не знает, что человека с такой фамилией не существует на свете. – Сюзанна не стала называть имени Натана – на всякий случай, чтобы не причинять ему лишних хлопот. Взглянув на луну и порадовавшись, что ночь выдалась тихой и ясной, она заключила: – Хватит спорить, Луиза, иначе мы не уедем отсюда и до рассвета.
      Она позвала Макса, привязанного к повозке, укрыла себя и Кори одеялом и затихла в темноте.
 
      Он сидел за столом у дальней стены; деньги, выигранные в покер, были надежно спрятаны в плоский кожаный бумажник, лежащий во внутреннем кармане пиджака. В своей дорожной одежде он не производил впечатления опытного и удачливого шулера, которым был на самом деле, а недельной давности рыжеватая щетина делала лицо неузнаваемым.
      Хозяин салуна осторожно приблизился к нему.
      – Да? В чем дело? – Его голос прозвучал резко и нетерпеливо.
      – Человек, о котором вы спрашивали, ждет вас в переулке, сэр.
      Он поднялся и вышел через боковую дверь в переулок. К нему навстречу двинулся мужчина, заметно пошатываясь.
      – Ты и есть Санни Уокер?
      Когда Санни кивнул, его собеседник шагнул ближе и протянул грязную жилистую руку:
      – Я – Эли Клегг.
      Санни сделал вид, что не заметил протянутой руки. Клегг был сильно пьян, его вытянутое, как у хорька, лицо производило отталкивающее впечатление. Он распространял вокруг себя застарелый запах перегара и пота.
      – Мне нужны сведения, – заявил Санни.
      Клегг усердно закивал головой:
      – Значит, я – то, что тебе нужно. Я знаю этот городишко как свои пять пальцев!
      – Я ищу молодую женщину с сыном. Возможно, она назвалась фамилией Куинн. А мальчишку зовут…
      – Я понял, о ком ты говоришь. – Клегг издал сальный смешок и почесал в паху. – Я видел ее голой…
      Санни схватил концы истрепанного платка на шее Клегга и притянул его к себе.
      – Слушай, ты, пьянь! Я не выношу только одного – любопытных.
      Клегг вцепился ему в руку, издавая сдавленные хрипы. Когда Санни отпустил его, Клегг ударился спиной о стену салуна и съехал по ней на землю, поглаживая горло нервными костлявыми пальцами.
      – Незачем душить меня, – пробурчал он.
      – Если ты покажешь мне, где она живет, получишь двадцать монет.
      Поднявшись, Клегг закашлялся, издавая булькающие звуки, и смачно сплюнул на землю.
      – Дай еще двадцать, и я скажу, кто живет с ней.
      Санни насторожился, но внешне остался невозмутимым.
      – Если новость стоит двадцати монет, ты их получишь.
      Клегг снова сплюнул, и бурый слизистый сгусток попал на стену салуна.
      – С ней живет такой здоровый парень…
      Кровь застучала в ушах Санни, и он перебил:
      – Натан Вулф!
      Клегг захихикал – пронзительно и противно.
      – Да, он и есть. Чтоб мне сквозь землю провалиться, если он еще не попробовал ее.
      Ненависть наполняла Санни, сочилась из него, как яд. Двойная игра! Его провели, как мальчишку. С трудом сохраняя спокойствие, он повел пьяницу из переулка.
      – Отведи меня к ее дому и получишь еще двадцать.
      Санни чувствовал, что Клегг исподтишка поглядывает на него, но не обращал внимания на эти взгляды.
      – Зачем она тебе сдалась?
      Санни до боли стиснул челюсти:
      – У нее есть пара вещей, которые принадлежат мне.
      Клегг сглотнул и вытер рот, его рука заметно тряслась. Из кармана Санни вытащил серебряную фляжку и протянул ее пьянчуге. Клегг принял фляжку, свинтил крышку и напился, стараясь не упустить ни капли.
 
      Нат ощупал собственную челюсть и попытался слегка пошатать ее из стороны в сторону, отчаянно морщась. По крайней мере, челюсть была цела, чего он не мог сказать про нос, когда пытался втягивать воздух. Он пришпорил лошадь, побуждая ее прибавить шагу. Удержаться в седле в таком состоянии было нелегко. Нат был избитым, но довольным. Благодаря силе воли и решимости он выдержал на ринге против Муза Мак-Кея столько времени, что заработал необходимые для возврата Санни Уокеру деньги. Теперь он рассчитается с Санни, даже если ему придется четыре ночи трястись в седле. Нат попытался рассмеяться, но разбитые губы помешали изобразить даже улыбку.
      При виде знакомой дороги у него забилось сердце. С приближением к дому Сюзанны мысли о ней все сильнее завладевали им, но, едва очутившись во дворе, Нат не на шутку встревожился.
      – Макс! – позвал он собаку и засвистел. – Ко мне!
      Но пес не появился.
      Остановив лошадь, он спешился и привязал поводья к перилам веранды. Он огляделся, взбежал по ступеням веранды, на миг остановился у двери и прислушался. Из дома не доносилось ни единого звука. От ужаса по спине прошел холодок. Открыв дверь, он шагнул в дом.
      – Сюзанна!
      Молчание. Тишина. Лачуга опустела. Ужас разрастался, словно круги от камня, брошенного в пруд.
      – Сюзанна, я здесь!
      Из спальни послышался хриплый смех. На пороге вырос Санни Уокер и небрежно прислонился к косяку.
      – Ты хотел сказать «дорогая, я дома»?
      К ужасу примешался гнев.
      – Где Сюзанна?
      Уокер направился к нему.
      – Об этом я хотел спросить у тебя, предатель. Я заплатил тебе не только за то, чтобы ты нашел ее, по и держал меня в курсе дела. – Санни приблизился и, хотя ростом был пониже Натана, мог стать опасным противником. – Ого! – добавил он насмешливо, вглядевшись в опухшее лицо Ната. – А ты здорово изменился.
      Нат машинально коснулся лица и скривился, вспомнив об ушибах.
      – Где она?
      – Об этом должно быть известно тебе, Вулф. Ты подвел меня. И зачем только я тебе поверил? Ведь мы были едва знакомы. – Судя по голосу, Уокер был искренне раздражен собственным промахом.
      Не слушая его, Нат отвернулся и осмотрел комнаты. Все вещи были на месте, кроме швейной машины Сюзанны и одежды. Что-то или кто-то спугнул ее вовремя. Натан почувствовал облегчение.
      – Так что же произошло, Вулф? Она соблазнила тебя?
      Обернувшись, Натан обнаружил, что Уокер стоит прямо у него за спиной. Не обращая на него внимания, Нат подошел к окну и уставился во двор.
      – Да, на это она способна: сколько раз она пыталась соблазнить меня! Похоже, она просто не могла удержаться.
      Нат не клюнул на приманку:
      – Я не верю тебе.
      От ехидного смеха Санни по спине у Ната пробежали мурашки.
      – Думаешь, ты для нее особенный? – Он положил руку на плечо Ната, но тот ее стряхнул. – Где эта сука? – Голос Уокера стал холодным и твердым, как камень.
      – Если бы я знал, разве бы я приехал к ней сюда? – Натан надеялся, что Сюзанна запомнила его совет и сейчас направляется на север.
      Уокер ответил бранью.
      – Глупец! А мне говорили, ты такой же, как я. Говорили, будто тебя уже ничем не проймешь, что ты способен пристрелить собственную собаку и скормить ее волкам. Вот почему я выбрал тебя. Но понять тебя я могу. – Он коротко вздохнул.
      Нат бросил жесткий взгляд в сторону Уокера.
      – Ты? Откуда тебе знать, что я чувствую?
      – Выслушай меня! – Схватив за плечо, Уокер развернул Ната к себе лицом. – Я хорошо знаю эту суку. Я помню ее с тех пор, как она была еще девчонкой. Ее мать умерла, у нее не осталось родных. Но клянусь Богом, она неплохо позаботилась о себе. Как думаешь, может ли выжить такая красотка, если не воспользуется своей красотой? Думаешь, она скромно ждала, когда ей бросят кость или корку хлеба? Черта с два! Она торговала собой с пятнадцати лет, Вулф. И с тех пор научилась пользоваться своим телом.
      Он стиснул плечо Ната почти дружески.
      – Она притворщица, – продолжал Санни настойчиво, убеждая Ната поверить ему. – Только красота и хитрость помогли ей выжить. Она играет на слабых струнах мужчин, как хороший скрипач. Она стремилась выжить, Вулф, и добилась своего, она преуспела в своем ремесле и стала превосходной актрисой и чертовски опытной шлюхой.
      Последнее слово заставило Ната похолодеть. Он выругался шепотом. Рассуждения Уокера казались чертовски логичными, но Нат ненавидел логику, особенно когда она касалась его чувств к Сюзанне.
      – Твой брат-ублюдок бил ее.
      Санни фыркнул и расхохотался:
      – Конечно, бил. Ему приходилось ее бить.
      Нат ощутил судорожный спазм в желудке.
      – Никто не имеет права избивать женщину.
      – Может быть, – согласился Санни, – Харлен действовал силой там, где следовало прибегнуть к рассудку. Но, видишь ли, иначе он не мог. Он был неотесанным парнем – здоровым, тупым, грубым. Он не знал других способов справиться с ней, но можешь мне поверить, – добавил он, и его голос прозвучал вполне искренно, – ее нужно было держать в ежовых рукавицах.
      Нат изучал пейзаж за окном, замечая, что облака нависают над холмами, как дым.
      – Если она так чертовски умна, почему же она вышла замуж за Харлена, а не за тебя?
      Уокер ухмыльнулся, словно принимая сомнительный комплимент.
      – Да, Харлен и правда был груб и глуп, но, видишь ли, у нас с ним одна мать, но разные отцы. Отец Харлена оставил ему кое-что, что хотела заполучить Сюзанна.
      Несмотря ни на что, Натом овладело любопытство.
      – И что же это? – Он чувствовал на себе острый взгляд Уокера. – Ну? – Он обернулся. – Так ты скажешь или мне придется догадываться самому?
      Уокер хмыкнул:
      – Ты не поверишь…
      Нат отвернулся, снова изучая окрестные холмы и проклиная себя за то, что когда-то связался с Санни Уокером.
      – Я попробую.
      – Пай техасской компании, которая продает скот. Это целое состояние.
      Нат развернулся, не в силах скрыть изумление.
      – Вот видишь! – Уокер криво усмехнулся. – Я же знал, что ты мне не поверишь.
      Нат задумался, переваривая новость. Он знал, что в Техасе неспокойно.
      – Если у отца Харлена и правда был такой пай, он получил его задолго до того, как там началась заваруха.
      – Так и было. Отец Харлена был не дурак, не то, что сам Харлен. – Санни Уокер отошел к окну. – По-моему, мозги Харлена повредились еще во время родов. Как-то мать говорила мне, что рожала его три дня.
      Черт! Логика была железной. Даже слишком, особенно для Санни Уокера.
      – Ты хочешь сказать, что Сюзанна взяла акции с собой, когда сбежала из Миссури?
      С издевательским смехом Уокер подтвердил:
      – Да, она прихватила с собой всю шкатулку. Нат прижал ладони к глазам. Неужели он и, правда, обманулся? Он не мог этому поверить. В глазах Сюзанны он видел только страх, настороженность, печаль… Черт побери, он видел это своими глазами! А Санни уверял его, что Сюзанна – хитрая, продувная бестия. Неужели она такая искусная притворщица, что сумела провести его?
      Он хватил кулаком по стене так, что в оконных рамах задрожали стекла. Господи, ведь он тонул в ее глазах…
      – Но это еще не все, – продолжал Уокер, прерывая мысли Ната.
      – Хватит! Больше я ничего не желаю знать!
      – А, по-моему, ты должен выслушать меня до конца.
      Санни обошел комнату, прикасаясь к утвари над камином, к дивану, кухонному столу и стульям, с явным расчетом растягивая паузу и подогревая нетерпение Ната.
      Прием подействовал.
      – Черт побери, договаривай!
      Санни остановился и уставился на Ната холодными, равнодушными глазами.
      – Она увезла с собой моего сына.
      Ната словно окатило ледяной волной.
      – О чем ты говоришь? Какого сына?
      – Кори – мой ребенок, Вулф. – Санни пожал плечами: – Неужели ты думал, что у Харлена мог родиться такой красивый мальчишка?
      Нат отвернулся, стиснув кулаки и сдерживая в себе ярость, зависть и гнев. Сумев избавиться от пронзительно-горького привкуса желчи во рту, он вновь уставился на Уокера:
      – Я не верю тебе.
      Уокер ответил ему сочувственным взглядом:
      – Похоже, здорово она тебя зацепила.
      Нат покачал головой, слыша звон в ушах и лихорадочный стук сердца.
      – Я не верю тебе, – повторил он.
      Уокер вздохнул:
      – Вулф, ну зачем бы я стал говорить такие вещи, не имея доказательств?
      Нат едва расслышал его сквозь громовые удары сердца.
      – Что еще за доказательства?
      – Когда Харлену было тринадцать лет, он заболел свинкой, и яички у него раздулись, как гусиные. Врач сказал матери, что и прежде видел такое, и добавил, что если это бывает с мальчишкой не старше шестнадцати лет, он остается бесплодным. Нет никаких шансов, что у него когда-нибудь будут дети.
      Нат с трудом проглотил ком в горле:
      – Так бывает не всегда.
      Уокер вновь вздохнул, словно Нат испытывал его терпение.
      – Ты прав. Но поверь мне, Вулф: Сюзанна легла со мной в постель только один раз. Один-единственный, – подчеркнул он, подняв палец, – а девять месяцев спустя родила мальчишку.
      – Это мог быть ребенок Харлена, – сделал слабую попытку возразить Нат.
      – Но какая разница, черт возьми? Она заманила меня в постель – разве этого доказательства недостаточно, чтобы все понять? Да, она была шлюхой и сукой. А знаешь, кто ее мать? Знаешь? Нат покачал головой, почти боясь услышать ответ:
      – Нет.
      – Проституткой. Шлюхой округа Болдуин. Мы с Харленом оба бывали у этой женщины. А яблоко от яблони недалеко падает, Вулф.
      У Ната сжался желудок, голову стиснула боль. Он потер переносицу сломанного носа и поморщился. Откровения Санни заставили его на время забыть о последствиях схватки с Музом Мак-Кеем.
      – Теперь, когда ты знаешь, кто она такая, ты вряд ли захочешь защищать ее. Так, где она, черт возьми?
      Нат вспомнил, куда посоветовал уезжать Сюзанне в случае беды. Неужели он сделал глупость? Или Уокер до сих пор держит его на крючке? Слишком многое из того, что он рассказал, могло оказаться правдой: акции, мать Сюзанны, жизнь Сюзанны – сироты, уличной девчонки… Проклятие! Ребенок не в состоянии жить на улице и не стать хитрым, изворотливым… опытным. А благодаря своей красоте Сюзанна могла добиться чего угодно. Заставить мужчин верить каждому ее слову. Таким женщинам есть два названия – притворщицы и шлюхи. В представлении Натана это было одно и то же.
      Но воспоминания о Сюзанне не давали ему окончательно поверить Уокеру. И, черт побери, Натан не хотел ему верить!
      У него вновь сжался желудок. Нельзя допустить, чтобы Санни Уокер нашел Сюзанну. Надо опередить его и покончить с этим делом раз и навсегда.
      – Я не знаю, где она. А если бы знал, я сказал бы тебе, Уокер. – Он солгал, но злоба – на Уокера, на Сюзанну, на самого себя – помогла скрыть ложь. Порывшись в кармане, Натан вытащил пачку купюр и бросил ее на стол. – Возьми. Это твой задаток.
      Уокер уставился на купюры, а затем перевел удивленный взгляд на Ната:
      – А я думал, ты по-прежнему будешь работать на меня, Вулф.
      Нат провел пятерней по волосам.
      – Нет, не буду.
      Уокер коварно улыбнулся:
      – Значит, ты не желаешь иметь с ней дела? Этот вопрос помог Нату убедиться: не все, сказанное Уокером, – правда.
      – Да, не желаю больше даже слышать о ней, – снова солгал Нат. – И если я еще когда-нибудь встречусь с тобой, я вздерну тебя на твоих собственных кишках.
      Уокер попятился, с притворной обидой качая головой.
      – Значит, я ошибся в тебе, Вулф!
      – Иди к черту. – Нат схватил шляпу и прошагал к двери. Он направлялся домой. В городок Сломанная Челюсть. Он надеялся, что Сюзанна ждет его там. Он хотел добиться от нее ответов, но был так зол, что не знал, сумеет ли задать вопросы.

      Стоя на краю усыпанного полевыми цветами луга, Сюзанна разглядывала ранчо Натана. Запах сирени кружил ей голову, напоминая о любимых духах матери. Сюзанна удивилась, вспомнив о матери в такую минуту. Со всех сторон слышалось пение цикад. Вдалеке дятел долбил дерево, орел камнем упал на луг и взмыл в небо с добычей в клюве.
      Ранчо окружали пихты, многие из которых, по мнению Сюзанны, превышали в высоту несколько сотен футов. По пути из Сломанной Челюсти к ранчо путешественники часто проезжали мимо дубовых рощ, где какие-то люди снимали с деревьев кору и бережно укладывали ее в повозки.
      Внутренне трепеща, как бабочки, которые порхали перед ней над морем цветов, Сюзанна сжалась, вновь вернувшись мыслями к ранчо. Со своего наблюдательного пункта на пологом холме она видела дом и какие-то строения. Свежераспиленные доски и дранка были сложены во дворе, словно кто-то готовился к ремонту. Амбар действительно требовал починки. Сюзанна медленно перевела взгляд на дом, и ее трепет усилился.
      Известие о семье Натана до сих пор звучало у нее в ушах. Она едва осмеливалась дышать, не говоря уже о том, чтобы постучать в дверь дома.
      – Ну что, голубка? Мы так и просидим здесь весь день или поедем к дому?
      На коленях у Луизы спал Кори. Сюзанна уже в который раз пожалела о том, что растеряла остатки смелости, не осуществив задуманного.
      – Не знаю… я… не могу…
      – Может, ты все-таки объяснишь мне, чье это ранчо, голубка? Ты отмалчивалась всю дорогу.
      Сюзанна прерывисто вздохнула:
      – Да, полагаю, ты должна об этом знать. Ранчо принадлежит… одному человеку, с которым я познакомилась в Энджелс-Вэлли. Он… не раз спасал меня. Это он починил веранду. И сказал, что если когда-нибудь я попаду в беду, я могу приехать сюда.
      Луиза осторожно передала спящего Кори Кито, и тот без труда удержал малыша в огромных руках.
      – Тогда почему же мы сидим здесь?
      Сюзанна поерзала на сиденье повозки.
      – Потому, что… проклятие!
      Луиза тяжело вздохнула и взяла Сюзанну за руки.
      – Ты влюбилась в этого человека? Сюзанна кивнула, сдерживая слезы.
      – Тогда в чем же дело? Только безумец не ответил бы тебе любовью.
      Сюзанна устремила взгляд на дом, но ее мысли витали очень далеко.
      – Помнишь день, когда мы уезжали? – Краем глаза она заметила, как кивнула Луиза. – Незнакомец, которого ты не узнала, оставил известие для… Натана.
      Наконец решившись признаться во всем, она повернулась к Луизе.
      – Понимаешь, Натан был на войне, когда узнал, что его жена и сын убиты. – Она сглотнула, облизнула губы и продолжала: – Вернувшись домой, – она кивнула в сторону ранчо, – Натан узнал, что его жена уже похоронена, а труп сына так и не нашли.
      – Так значит, вот что тебе сказал тот незнакомец – его жена и малыш живы?
      Сюзанна кивнула и сморгнула слезы.
      – Он сказал… что не все родные Натана погибли. Как же я теперь могу войти в этот дом? Откуда мне знать, может, дверь откроет его жена!
      Луиза чертыхнулась.
      – Но почему ты считаешь, что тот незнакомец сказал тебе правду?
      – А зачем ему лгать? Ведь мы с ним незнакомы.
      – Послушайте, – вмешался Кито, – давайте сделаем так: я отправлюсь туда и все узнаю. А вы останетесь здесь, в повозке. Собаку я возьму с собой.
      – О, Кито, вряд ли ты…
      – Не беспокойтесь, миссис Сюзанна, – перебил он ее и передал Кори Луизе. Кори потер глаза и проснулся, но затих в руках Луизы. Из мальчика получился выносливый и невозмутимый путешественник. – Я что-нибудь придумаю. В случае чего скажу, что ищу одного человека или работу – ведь это правда.
      За десять дней пути Сюзанна успела убедиться, что спорить с Кито бесполезно. Он брал на себя ответственность, как и подобало порядочному мужчине, и принимал сложные решения сам, не взваливая их на плечи Сюзанны. Им повезло: в повозке они преодолевали по тридцать миль в день, но при этом им часто приходилось искать объезд или вытаскивать повозку из колдобин, теряя время. Кито обладал неистощимым терпением, распространявшимся на всех попутчиков, в том числе и на лошадь, которая упрямилась на подъемах в гору и мчалась галопом на спусках. Просторы Калифорнии ошеломили путешественников: казалось, поездка никогда не завершится.
      Несмотря на то, что Сюзанна могла бы отправиться в путь одна, она радовалась помощи Кито, и с каждым днем ее восхищение им росло.
      Кито спрыгнул на землю и позвал Макса, который выскочил из повозки и побежал впереди него к ранчо.
      Сюзанна напряглась, видя, как Кито подходит к двери дома. Когда дверь приоткрылась, Сюзанна поборола в себе желание зажмуриться, опасаясь увидеть на пороге женщину, которая могла оказаться женой Натана. Но на веранду вышел невысокий, коренастый мужчина и прикрыл за собой дверь. Сюзанна вздохнула с облегчением, разглядев, что это не Натан. Она всматривалась в лица обоих мужчин и напрягала слух, пытаясь различить хотя бы несколько слов.
      Внезапно Кито вместе с незнакомцем направились к повозке. Почувствовав, как ее сердце уходит в пятки, Сюзанна нервно вытерла вспотевшие ладони о юбку.
      Пока мужчины приближались, Сюзанна разглядывала кривоногого незнакомца. Рядом с Кито он казался особенно низкорослым. Сюзанна следила, как он подходит все ближе, гадая, что сказать ему, и не зная, не лишится ли она дара речи.
 
      Подойдя к повозке вплотную, незнакомец прищурился:
      – Вы знакомы с Натом? Быстро кивнув, она ответила:
      – Да… я знаю его.
      – И знаете, где он? – живо спросил незнакомец.
      – Нет. Я надеялась… что он здесь. Мужчина засвистел сквозь щербину между зубами и оглядел ее, а затем перевел взгляд на Луизу и Кори.
      – Это ваш мальчик?
      – Да, разумеется. – Сюзанна оглянулась на Луизу и Кито.
      «Чей еще он может быть, глупец?» С каждой минутой она нервничала все сильнее, но с облегчением поняла, что способна говорить. Обычно в такие минуты язык подводил ее.
      – Ну что же, – начал незнакомец, втягивая воздух в щербину между зубами, – не знаю, что и сказать… – Помолчав, он продолжал: – В доме больной ребенок. У него что-то стряслось с головой. – И он покрутил пальцем возле виска.
      Сюзанна вздрогнула от ужаса и волнения.
      – Ребенок? Сын Натана?
      – Да. А вы знаете о нем?
      Кивнув, Сюзанна подтвердила:
      – Он говорил, что… труп ребенка так и не нашли. Все решили, что его утащили…
      – Да, – перебил незнакомец, – раньше и мы так думали. Но Джексона утащили вовсе не койоты.
      Сердце запрыгало в груди Сюзанны.
      – Вот как?
      – Он почти не говорит, но сдается мне, он жил среди индейцев-юроков.
      – Среди юроков? – От внезапного облегчения у Сюзанны закружилась голова. Сын Натана жив!
      – Да, у индейцев. Где-то на побережье. – Незнакомец махнул волосатой рукой в сторону запада.
      – Почему вы так решили? «О, Натан, где же ты?»
      – Во сне он иногда что-то бормочет – похоже, на языке юроков.
      – А что стало… с женой Натана? – Сюзанна затаила дыхание.
      Вытащив из кармана щепотку табаку, незнакомец заложил ее за щеку.
      – Она похоронена вон там. А вы что-то слышали о ней?
      Озадаченная вопросом, Сюзанна ответила с запинкой:
      – Да, но… совсем немного. Перед отъездом ко мне заезжал один человек и сказал, что не все родные Натана погибли. Теперь я понимаю – он говорил о мальчике. – Коря себя за эгоизм, Сюзанна все же не могла избавиться от чувства облегчения.
      Ее собеседник пригладил густые бакенбарды.
      – Что это был за человек?
      Она пожала плечами:
      – Я видела его в первый раз.
      – Он выглядел как метис?
      От удивления Сюзанна приоткрыла рот.
      – Да, как метис. Но почему вы спрашиваете?
      Незнакомец поскреб подбородок, заросший густой седой щетиной.
      – Он служил разведчиком в пехотном полку. Его фамилия Мак-Клауд.
      Кивнув, Сюзанна ответила чуть слышно:
      – Да, так он и представился.
      Незнакомец снял свою потрепанную шляпу, почесал затылок и снова нахлобучил шляпу на лысую макушку.
      – Он оказался прав. Так я и думал…
      – Прав – в чем?
      – По-моему, Натан не терял надежды, что его жена и сын окажутся живы. В конце концов, он даже не видел, как хоронили миссис Джудит, – знаете, трудно поверить в смерть близкого человека, если не видел его мертвым. Было бы лучше, если бы он похоронил ее сам…
      Сюзанна припомнила, как часто заставала Натана смотрящим в никуда. Несомненно, он вспоминал Джудит, надеясь, что она жива. Эта мысль больно ранила Сюзанну, но винить Натана она не могла.
      – Мы бы хотели помочь мальчику, если можно. Втягивая воздух щербатым ртом, незнакомец пристально оглядел ее.
      – Вы не похожи на его мать, но вы белая. – Он сплюнул в сторону комок табачной жвачки. – Если хотите, можете мне помочь.
      Она обернулась к Луизе и Кито.
      – Вы впустите в дом… всех нас?
      Незнакомец усердно закивал:
      – Конечно, конечно. – Он указал на Кито: – Этот парень может помочь мне с починкой. А если ему нужна другая работа, то у меня найдутся дубовые бревна, которые надо очистить от коры.
      – По дороге сюда мы видели, как какие-то люди срезают кору с дубов, – вспомнила Сюзанна. – Зачем она нужна?
      – Ее продают кожевникам, чтобы дубить кожу. Словом, мне пригодится такой крепкий помощник.
      Безличное обращение незнакомца заставило Сюзанну нахмуриться.
      – Сэр… – начала она… – Как вас зовут?
      – Наб Уоткинс, мэм.
      – Так вот, мистер Уоткинс, меня зовут Сюзанна, этого мужчину – Кито, а ее – Луиза. Постарайтесь это запомнить.
      Уоткинс пожал плечами, не понимая своей вины и не задумываясь о нанесенном оскорблении.
      – Само собой, запомню. На память я не жалуюсь.
      Сюзанна на цыпочках вошла в спальню в сопровождении Макса. Джексон, сын Натана, лежал на полу, хотя рядом стояла застеленная кровать. Мальчик словно не замечал манящую чистым бельем постель. Макс огляделся и принюхался.
      – Рядом, Макс.
      Пес прижался к ее ноге, настороженно озираясь. Сюзанна заметила, что Джексон наблюдает за ней.
      – Джексон! – дрогнувшим голосом позвала она.
      Мальчик продолжал разглядывать ее и Макса. Он так был похож на Натана, что у Сюзанны на глаза навернулись слезы.
      – Меня зовут Сюзанна. Я – знакомая твоего отца. А это, – добавила она, – Макс. Он любит детей. Если хочешь, почеши его за ухом – это ему нравится. – Она подождала ответа, но мальчик молчал, переведя взгляд на потолок.
      Тихонько вздохнув, Сюзанна заметила в углу кресло-качалку, прошла к ней и села. Макс улегся у ее ног. Вероятно, Джексону потребуется время, чтобы привыкнуть к ней. Сюзанна задумалась о том, помнит ли он мать и отца и знает ли, что случилось с его матерью. Он где-то пропадал целых пять лет. Может, он совсем забыл родной язык?
      – Джексон, я расскажу тебе, как я познакомилась с твоим отцом, – начала она, не обращая внимания на насупленные брови мальчика. – Однажды он пришел ко мне на помощь. Сначала он отогнал от меня одного пьянчугу. Потом этот же человек пробрался ко мне во двор и запер Макса в сарае, чтобы через окно влезть в дом. Твой отец отвел негодяя в город и подружился с моей собакой. А потом он починил веранду моего дома и наколол дров.
      Она помедлила, ожидая ответа. Так и не дождавшись ни слова, она продолжала:
      – Он часто говорил о тебе. Он очень любит тебя, Джексон.
      Макс уткнулся носом в руку Сюзанны, и она почесала его за ухом.
      – Сначала, видя, как быстро Макс подружился с твоим отцом, я даже сердилась, потому что пес должен был охранять меня. Пока не появился твой отец, Макс не признавал никого, кроме меня и моего сына. Тогда я поняла, что твой отец – особенный человек, потому что Макс никого не впускал во двор и тем более никому не позволял себя гладить.
      Она осматривалась, отыскивая следы присутствия человека, который лишился самого дорогого в жизни. Самодельные игрушки, деревянный волчок, игрушечный солдатик… вырезанный из дерева волк.
      – Вижу, твой отец сделал тебе много красивых игрушек. А моему сыну он подарил слона. – Она засмеялась, и ее смех прозвучал необычно громко в тишине комнаты. – Кори нравятся слоны. Он даже уверял, что слышит, как они трубят по утрам. Конечно, он шутил. Мы же знаем, что в горах Калифорнии слоны не водятся.
      Макс подполз к Джексону на животе, постукивая хвостом об пол. Сюзанна увидела, как Джексон перевернул руку ладонью вверх, чтобы Макс обнюхал ее. От неожиданной радости она улыбнулась.
      Осмелев, Макс обнюхал лицо мальчика и лизнул его в щеку. Джексон усмехнулся, и Сюзанна вздрогнула, поражаясь сходством улыбки сына и отца.
      Она поднялась.
      – Хочешь, Макс побудет с тобой? – Она не знала, понял ли ее Джексон, но когда она направилась к двери, мальчик обнял Макса за шею, удерживая его рядом. – Я приду за Максом позднее, Джексон.
      Казалось, мальчик слишком занят собакой, чтобы обратить внимание на ее слова.
      Сюзанна вышла в большую комнату. Луиза уже хлопотала по хозяйству, в огромном камине пылал огонь, негритянка стояла у кухонного стола и месила тесто. Вскоре комнату наполнили аппетитные запахи.
      – Ну, как мальчик, голубка?
      Сюзанна налила себе чашку кофе и присела у стола.
      – Не знаю, помнит ли он еще английский язык, – улыбка раздвинула ее губы, – но он все понимает. Они с Максом быстро подружились.
      – Это ты хорошо придумала.
      – Придумала? О чем ты говоришь?
      – О том, что ты взяла с собой собаку. Так мальчику будет легче освоиться в кругу семьи.
      Сюзанна довольно улыбнулась.
      – Об этом я не подумала, но, похоже, поступила правильно. – Она огляделась: – А где Кори?
      Луиза отвернулась от стола.
      – Только что был здесь.
      Встревожившись, Сюзанна поднялась и вышла из дома. Заметив, что дверь в комнату Джексона приоткрыта, она вспомнила, что, уходя, плотно затворила ее.
      Подойдя к двери на цыпочках, она заглянула в щель и вздрогнула, увидев, что Кори и Джексон внимательно смотрят друг на друга поверх спины Макса.
      – Кори! – позвала она и, когда мальчик поднял голову, добавила: – Пойдем со мной, дорогой.
      Он покачал головой:
      – Нет.
      Сюзанна застыла. Она не хотела выводить Кори из комнаты силой – в таком случае он вполне мог закатить скандал. Он часто удивлял Сюзанну неожиданными выходками. Подойдя к сыну, она опустилась рядом на колени.
      – Луиза готовит печенье, дорогой. Ты не хочешь помочь ей?
      Он решительно покачал головой, не спуская глаз с Джексона.
      Сюзанна смягчилась:
      – Знаешь, кто это, Кори? – Не дождавшись ответа, она продолжала: – Это Джексон. Натан – папа Джексона.
      Кори вскинул голову:
      – Натан – папа Кори!
      Сюзанна невольно зажала рот ладонью и обмякла на полу. Кори ни единым словом не упоминал про Натана с тех пор, как однажды утром проснулся и обнаружил, что Натан исчез. Целый час мальчик бродил по дому, то и дело выглядывая в окно. Но он так ни о чем и не спросил. И вот теперь…
      Она провела ладонью по мягким кудрям сына:
      – Кори, дорогой, не надо…
      – Пусть… Кори… останется, – вдруг с запинкой выговорил Джексон.
      У Сюзанны приоткрылся рот.
      – Джексон, ты вспомнил!
      Вскочив на ноги, она бросилась к двери, спеша поделиться радостью с остальными.
      Бросив взгляд через плечо на двух мальчиков, дружно ласкающих собаку, она убедилась, что их можно оставить вдвоем.
      Вернувшись в большую комнату, она нашла Наба Уоткинса сидящим за столом и шумно прихлебывающим кофе из большого блюдца. Он встретил ее настороженным взглядом:
      – Ну, что нового?
      Сюзанна упала на стул напротив него.
      – Вы не поверите: он заговорил со мной!
      Уоткинс выпрямился.
      – Заговорил?
      Сюзанна усердно закивала, поглядывая на Луизу, которая появилась, держа в руках большое блюдо с еще горячим печеньем.
      – Я хотела увести Кори, но Джексон попросил оставить его в комнате.
      Судя по выражению лица, Наб не поверил ей.
      – Он прямо так и сказал: «Кори может остаться здесь»?
      – Не совсем так… он запинался, но отчетливо произнес: «Пусть Кори останется».
      Сюзанна решила умолчать о том, что Кори назвал Натана отцом, хотя при этой мысли у нее трепетало сердце.
      Вечером Кори настоял на своем желании спать на полу в комнате Джексона, рядом с новым другом. Наб притащил еще одну скатку и расстелил ее. Сюзанна только покачала головой, полагая, что теперь Кори будет уверен: все мужчины предпочитают холодный и жесткий пол уютной постели. Впрочем, благодаря этому самой Сюзанне не пришлось спать на полу. С тех пор как они прибыли на ранчо, она гадала, хватит ли им всем места в доме.
      Остановившись на пороге, она увидела, что. Макс свернулся клубком между двумя мальчиками. Сюзанна прикрыла дверь и увидела, что Луиза встревожено наблюдает за ней.
      – В чем дело, Луиза?
      – Думаешь, стоит оставлять их вдвоем в комнате, голубка?
      Сюзанна прошла на кухню, Луиза последовала за ней.
      – Почему бы и нет?
      Подойдя поближе, Луиза приглушенно прошептала на ухо Сюзанне:
      – Но ведь Джексон жил среди дикарей!
      Сюзанна не восприняла опасения Луизы всерьез.
      – И потому ты считаешь, что он способен ночью съесть Кори? – насмешливо прошептала она.
      Ее слова ошеломили Луизу.
      – Конечно, нет! Но… кто знает? Просто на душе у меня неспокойно, вот и все.
      Сюзанна обняла Луизу за плечи.
      – Все будет хорошо, – произнесла она, убежденная в своей правоте.
      И все же Луиза заронила в ее сердце зерно сомнения, поэтому Сюзанна спала беспокойно, часто просыпаясь и заглядывая в комнату, где спали дети.
      Вместе с утром пришло еще одно затруднение: Сюзанна не знала, хочет ли остаться здесь после прибытия Натана, если, конечно, он приедет. Слишком многое между ними осталось недосказанным. Она понятия не имела, к каким выводам пришел Натан. Вероятно, видеть ее в доме, где он любил другую женщину, будет для Натана невыносимо. По-видимому, даже Наб не был уверен в том, что под кедром похоронена именно жена Натана. Потому Сюзанна непрестанно размышляла о том, не была ли эта женщина, как и мальчик, похищена индейцами, и, возможно, она до сих пор жива. Сюзанна с трудом отмахнулась от таких мыслей, ибо они вызывали у нее ревность, а она терпеть не могла подобные чувства.
      Быстро одевшись, она вышла и обнаружила, что Наб уже развел огонь в камине. Пока варился кофе, Сюзанна присела к столу и предложила Набу сесть напротив.
      – Расскажите мне про Натана, – напряженно подавшись вперед, попросила она. – Вы давно знакомы с ним?
      Наб кивнул:
      – Да, я знал Натана еще мальчишкой. В те дни у его родителей водились деньги, они посылали сына в лучшие школы. Отец хотел, чтобы Натан стал юристом, как и он сам. Он даже отправил его в какой-то колледж на востоке, но Нат хотел быть фермером.
      Наб рассмеялся, и смех перешел в булькающий кашель.
      – Отец Натана никак не мог смириться с этой мыслью, но сказал сыну: если он закончит учебу в колледже, дальше может делать все, что пожелает. Так Натан и сделал. Его мать давно умерла, а после смерти отца Нат купил эту землю. У него хватало денег, пока он не женился на этой девчонке, Джудит.
      Последние слова Наб выговорил с явным отвращением. Сюзанна удивилась, прежде считая Джудит воплощенным совершенством.
      – Что же случилось потом?
      – Только не поймите меня неправильно: миссис Джудит была прекрасной женщиной, но слишком болезненной. – Наб сморщил сломанный нос. – К тому же тратила деньги без счета. Видите всю эту мебель? – Он махнул рукой. – Натан заказывал ее на востоке и выписывал сюда только потому, что так хотелось миссис Джудит.
      Сюзанна не замечала в мебели ничего особенного – вероятно, потому, что все предметы покрывал густой слой пыли.
      – И вот теперь, – раздраженным тоном продолжал Наб, – у нас нет денег даже для того, чтобы привести ранчо в порядок. – Он медленно поднялся, хрустнув коленными суставами. – Пора доить коров. – В эту минуту в комнату вошел Кито, и Наб остановил его: – Ты умеешь доить коров?
      С басовитым ироническим смешком Кито отозвался:
      – Этим я занимался с самого детства, мистер Наб. Показывайте, куда идти.
      Когда они ушли, появилась Луиза с ведром и щетками.
      – Этот твой мистер Натан не живет дома уже пять лет, голубка, – представляешь себе? Старик Наб сказал мне, что мистер Натан однажды вернулся, посадил дерево над могилой жены и вновь уехал. А сам Наб живет в амбаре. Ручаюсь, в доме не устраивали уборку с тех пор, как умерла бедная хозяйка.
      Сюзанна согласилась с Луизой, но оставила свое мнение при себе, с жаром подхватив, что в доме надо как следует убрать. Мебель действительно оказалась дорогой, но за ней не ухаживали уже много лет. Отполировав запыленный угловой буфет, Сюзанна обнаружила, что под слоем пыли и грязи скрывается резная ореховая панель со стальными петлями и медными ручками. За застекленными дверцами стояла изящная посуда. Она выглядела совсем новой – вероятно, последние пять лет ею не пользовались, а может, она простояла без дела еще дольше.
      Сюзанна усердно скребла пол в кухне, когда из своей комнаты вышел Джексон в сопровождении Кори и Макса. Сюзанна прекратила работу.
      – Доброе утро! Вы хорошо выспались?
      Кори переминался на свежевымытом полу.
      – Я хочу пи-пи, мама.
      Сюзанна обняла сына, вновь благодарная Натану за науку.
      – Ты знаешь, куда надо идти?
      К нему подошел Джексон. – Пойдем, – позвал он Кори, взял его за руку и повел за собой.
      Они открыли наружную дверь, и хлынувший в кухню поток холодного воздуха заставил Сюзанну поежиться. Ранчо находилось далеко на севере, начинался ноябрь, и в воздухе уже ощущалось приближение зимы.
      Сюзанна продолжала работу, вспоминая ту ночь, когда они с Натаном танцевали на снегу. Тело предавало ее, трепет удовольствия растекался по нему, пока Сюзанна вспоминала, как Натан учил ее танцевать. Учил любви…
      Ее улыбка стала мечтательной, в груди разлилось тепло. Да, она любит его. Но сможет ли она сдержать в себе чувства при встрече с Натаном или же ее выдадут глаза?
      Встав, она подошла к окну. Она не слышала, что говорит Луиза, но догадалась, что, к явной досаде Кито, Луиза опять распекает его за что-то – губы Луизы двигались быстро и резко, она грозила Кито пальцем.
      Сюзанна покачала головой, и невеселая улыбка искривила ее губы. Она не понимала подобных отношений. Луиза держалась слишком скованно, чтобы проявить хоть какое-то подобие добродушия, а Кито закатывал глаза и качал головой, как только Луиза отходила.
      Луиза прошагала к дому и вошла внутрь с недовольно насупленными бровями и поджатыми губами.
      Сюзанна подхватила ведро с грязной водой, вышла на крыльцо и выплеснула воду на грядку. К ее удивлению, здесь росли зимние овощи. Когда Сюзанна вернулась в дом, Луиза по-прежнему хмурилась.
      – Будь осторожна, а не то останешься с таким лицом на всю жизнь, – пригрозила Сюзанна.
      – Нечего смеяться, – пробормотала Луиза, подходя к плите и помешивая овсяную кашу. – Мальчики уже готовы завтракать?
      Спустя некоторое время в дом вбежали Джексон и Кори и уселись у стола.
      – А вы вымыли руки?
      Кори скорчил гримаску, но вышел из-за стола и направился к умывальнику. Джексон смерил Сюзанну настороженным взглядом и последовал за Кори.
      Пока мальчики ели овсянку и печенье – с такой жадностью, словно их не кормили неделю, – Сюзанна потягивала кофе, стараясь сдержать улыбку. Вчера вечером, прежде чем все улеглись спать, Наб рассыпался в изъявлениях благодарности перед ней и заявил, что она совершила чудо. Разумеется, он преувеличивал. Все вышло как-то само собой – главным образом потому, что рядом оказалась собака, мысленно добавила Сюзанна, взглянув на дремлющего на полу Макса.
      Услышав сдавленное восклицание, Сюзанна обернулась. Луиза стояла у окна, глядя во двор.
      – Что за чертовщина? – Луиза сжала кулаки и подбоченилась. – А ему что здесь надо?
      Любопытствуя, Сюзанна поднялась и встала у окна рядом с подругой. Ее вдруг обдало жаром, сердце лихорадочно запрыгало.
      – Это… Натан, – с трудом сумела выговорить она.
      – Натан? Твой Натан?!
      Сюзанна только кивнула, слыша, как сердце скачет в груди, словно резиновый мячик.
      – Голубка, – заговорила Луиза, и ее голос был переполнен гневом и ужасом, – этот человек заключил сделку с Санни. О Господи! – Ее рука метнулась к губам. – Я же видела, как он уезжал в тот день, когда появилась в Энджелс-Вэлли, но совсем забыла!
      Обе уставились во двор.
      – Я знаю точно: этого человека Санни отправил за тобой в погоню.
      Ритм сердца Сюзанны изменился – теперь оно настороженно и опасливо постукивало о ребра.
      – О, Луиза… – с дрожью выговорила она. – Ты, должно быть… ошиблась.
      Луиза решительно покачала головой:
      – Нет, не ошиблась.
      Сюзанна прикусила губу так, что почувствовала солоноватый привкус крови. Нет! Безмолвный вопль разрывал ее на части, заставлял забыть о трепете возбуждения, подавляя волнение, возникшее в груди при виде Натана.
      Но даже после твердого заявления Луизы Сюзанна надеялась, что произошла ошибка.
      – Если Санни отправил его за мной, почему же он ничего не предпринял?
      – Не знаю, голубка. Я рассказала тебе все, что мне было известно, – заявила она тоном, не допускающим возражений.
      Сюзанна смотрела на Натана, не отрываясь и, по-прежнему, не веря Луизе. Он обманул ее. Он заставил ее влюбиться – она и не представляла, что способна на такую любовь. И вместе с тем он явился с намерением погубить ее. Она была оскорблена, у нее мучительно ныло все тело, к которому она позволила ему прикоснуться – после того, как годами оберегала его. Ей казалось, что она окунулась с головой в грязь, подверглась насилию, и причиной тому стало его коварство.
      Она наблюдала, как Натан приблизился и спешился. Он обменялся с Набом и Кито теплыми рукопожатиями. Наб что-то сказал, не отпуская руку Натана, и кивнул в сторону дома.
      Когда Натан обернулся, Сюзанна не сдержала тревожный крик. Его глаза переполнял неукротимый гнев и нежелание прощать. А может, в них отразились чувства, которые испытывала сама Сюзанна?

      Ярость бушевала в ней. Она была потрясена, оскорблена и разгневана, но с выяснением отношений решила повременить. А пока…
      Отвернувшись от окна, она вгляделась в лицо Джексона, который только что отодвинул свою тарелку. Подойдя, Сюзанна протянула мальчику руку.
      – Пойдем, – позвала она с принужденной улыбкой.
      Недоверие и опасение ясно отразились на лице Джексона, однако, помедлив, он подал Сюзанне руку и последовал за ней к двери.
      – Макс! – позвал он отчетливо и громко.
      Пес вскочил, потянулся и послушно поплелся за мальчиком.
      Увидев Натана, мальчик судорожно сжал пальцы Сюзанны.
      – Не бойся, Джексон, это твой папа. «Да, твой отец-негодяй», – мысленно добавила она, наблюдая за выражением лица Джексона и гадая, узнал ли он отца, вспомнил ли его. Но мальчик стоял рядом с ней неподвижно, как статуя.
      Самой трудной задачей для самой Сюзанны оказалось взглянуть Натану в глаза и, справившись с ней, она изумилась, заметив на лице Натана следы ссадин и синяков. Она не сдержала злорадства: теперь Натан мог понять, какова была ее супружеская жизнь. Обида проникала все глубже, ранила больнее, почему-то напоминала стоячую воду в заброшенном колодце. Грудь Сюзанны ныла, как от удара, чувства захлестнули ее.
      Натан перевел взгляд на сына. Сюзанна пристально следила, как на его лице мелькают недоверие, мука и, наконец, ошеломляющее облегчение. Его глаза ярко заблестели. А ей так хотелось отплатить ему за все!
      Медленно, короткими шагами Натан двинулся к ним навстречу.
      – Джексон?
      Джексон ухватился за руку Сюзанны еще крепче, а Макс, услышав знакомый голос, заскулил и замахал хвостом, прыгая вокруг Натана. Склонившись, Натан потрепал пса по голове, не спуская глаз с лица сына.
      Наконец Натан выпрямился и застыл перед Сюзанной и своим сыном. Он с трудом сглотнул, и его горло судорожно дернулось.
      – Вижу, ты уже познакомился с Максом.
      – Макс, – отчетливо повторил Джексон.
      Словно услышав приказ, Макс взбежал на веранду и уселся рядом с Джексоном, воодушевленно помахивая хвостом.
      Натан бросил беглый взгляд на Сюзанну:
      – Он говорит? А я думал…
      – Не знаю, все ли он понимает. – Сюзанна надеялась, что ее голос прозвучал спокойно. Она с трудом сдерживала негодование.
      Натан смотрел на сына, и его лицо выражало изумленное недоверие, быстро сменившееся печалью.
      – Он меня не помнит.
      – Подожди, не все сразу. – У Сюзанны перехватило горло.
      За ее спиной распахнулась дверь.
      – Папа Натан!
      Сюзанна ахнула и закрыла рот ладонью. Натан обжег ее взглядом, прежде чем принужденно улыбнуться Кори.
      – Привет, малыш! Как дела?
      У Сюзанны сжалось сердце. Чем вызвана злоба Натана? Ее чувства, по крайней мере, оправданны.
      Кори спустился по ступенькам, бросился к Натану и обнял его за ногу. При виде восхищения, с каким он взирал на Натана, и без того измученное сердце Сюзанны облилось кровью.
      Ободряюще пожав руку Джексона, она высвободила пальцы, спустилась вниз и попыталась оторвать Кори от ноги Натана. Но мальчик вцепился в нее обеими руками и захныкал, не желая уходить.
      Нагнувшись, Натан подхватил Кори на руки, и ребенок мгновенно затих. Пронзая Сюзанну холодным и жестким взглядом, Натан заявил:
      – Он ни в чем не виноват. Только бессердечный ублюдок способен обвинять ребенка за грехи его матери.
      Сюзанна отшатнулась, словно Натан ударил ее. Она стояла у веранды, безуспешно пытаясь сделать вдох и придать силы ослабевшим ногам.
      Не желая признаваться, как подействовали на нее слова Натана, она прищурилась и ответила ледяным тоном:
      – Это очень любезно с твоей стороны. – Круто повернувшись, она зашагала через двор к небольшому строению рядом с амбаром.
      Шагнув через порог, Сюзанна торопливо закрыла за собой дверь, желая хоть немного побыть в одиночестве. В сарае было прохладно и темно, свет пробивался только сквозь крохотное окно и щели в дощатых стенах.
      Устало прислонившись к двери, она мечтала только об одном – чтобы прекратило колотиться сердце. Закрыв глаза, она вдохнула застоялый воздух и медленно выпустила его.
      Наконец, успокоившись и собравшись с мыслями, она поняла: слова Натана не имели смысла. Если Луиза сказала правду, значит, Натан знал о ее преступлении с самого начала. Он знал, что она убила Харлена, – Санни должен был рассказать об этом.
      Она выругалась, досадуя на то, что чувства к Натану не угасли даже после известия об его обмане. Она совершила величайшую глупость, поверив в его понимание, заботу… и любовь.
      Но почему же все-таки он зол на нее? Этого Сюзанна не понимала. Ее обида была оправданной. В конце концов, он солгал ей, усыпил ее бдительность, любил ее и не скрывал этого, а затем уехал. Нечестность Натана причиняла ей невыносимую физическую боль. Но еще сильнее уязвляло неожиданное отвращение Натана. Как искусно он скрывал его до сих пор!
      Сюзанна оттолкнулась от двери, сделала несколько шагов и остановилась, озадаченная увиденным. Помещение заполняли странные предметы: в центре стояла огромная жестяная ванна на прочном деревянном основании. Ванна была такой глубокой и огромной, что смогла бы вместить целую семью. Труба, оканчивающаяся краном над ванной, вела к насосу у стены.
      Заинтригованная, Сюзанна обошла вокруг странного сооружения. Она не знала, сколько времени простояла здесь, как вдруг услышала скрип открывающейся двери. Ее сердце стиснула тревога.
      – Голубка, что ты здесь делаешь?
      С облегчением осознав, что ее разыскал не Натан, Сюзанна обернулась, борясь со слезами:
      – Мне не хотелось видеть его.
      Луиза подошла поближе к ванне и нахмурилась, разглядывая загадочную штуку.
      – Он признался, что работал на Санни?
      – Об этом мы даже не заговаривали, – ответила Сюзанна.
      – Тогда в чем же дело?
      Сюзанна покачала головой. Недавняя ярость возвращалась к ней.
      – Не знаю и знать не хочу. – Воспоминания о предательстве проникали все глубже, задевая обнаженные нервы. – Очевидно, – добавила она дрогнувшим голосом, – он оказался более искусным притворщиком, чем я могла себе представить… – Внезапно она схватилась за соломинку: – А ты уверена, что именно его видела вместе с Санни?
      Луиза обняла ее.
      – Я знаю это твердо, как собственное имя, голубка.
      От Луизы пахло корицей и тестом, и этот уютный запах приглушил горе Сюзанны.
      – Мне следовало довериться чутью и не поддаваться этому негодяю, Луиза. А я… – Она сглотнула. – Я тоже думала, что его прислал Санни, но потом решила: ни у Санни, ни у Харлена не могло быть такого приятеля. О Господи!.. – выдохнула она, чувствуя, как подступают к горлу слезы. – Он во многом помогал мне… он был таким добрым и внимательным! Проклятие! – Она раздраженно смахнула слезы. – Мне казалось, я заподозрила бы неладное, но ошиблась. Он был так добр к Кори! Он помогал нам, ничего не требуя взамен…
      Она всхлипнула, вытащила платок и вытерла глаза и нос.
      – Да, он ничего не просил… – Она покачала головой и зарылась лицом в мягкие, курчавые волосы Луизы. – Если бы ты знала, как я зла, Луиза! Мне горько и больно вспоминать о том, как он обошелся со мной… Господи, лучше бы я никогда в жизни не встречалась с этим негодяем!
      Луиза ласково поглаживала ее плечи.
      – Собери-ка в одну горсть все упреки, а в другую – все желания и посмотри, которая наполнится первой, голубка!
      – Что бы я делала без тебя! – Сюзанна снова всхлипнула. – Чем он сейчас занят?
      – Когда я уходила сюда, он сидел на ступенях веранды с Кори на одном колене и Джексоном на другом. И конечно, пес разлегся у его ног.
      – Ну, разумеется, – подхватила Сюзанна, жалея себя. – У него хватает поклонников, верно? – Она сунула платок в карман и распрямила плечи. – Он разговаривал с Джексоном?
      – Да, но мальчик молчал, как каменный. – Луиза раздраженно вздохнула: – А мой приятель, похоже, влюблен в этого коварного человека.
      Сюзанна вспомнила, как Кори схватился за ногу Натана.
      – Жаль, что Кори так неразборчив в привязанностях.
      Вздыхая, она крепко обняла Луизу, отстранилась и направилась к двери.
      – Несмотря на его предательство, я хочу, чтобы его отношения с Джексоном наладились – хотя бы… для блага самого Джексона.
      – Для этого понадобится время, голубка. Сюзанна потерла ладонями виски.
      – О Луиза, представляешь себе, каково ему пришлось, когда он обнаружил, что Джексон жив? Ты можешь себе это вообразить?
      – По-моему, он еще долго не сумеет разобраться в своих чувствах.
      Сюзанна припомнила, как Луиза распекала Кито сегодня утром.
      – А как насчет тебя? Ты уже разобралась в своих чувствах?
      Луиза фыркнула и отвернулась.
      – Незачем в них разбираться.
      – Я видела, как сегодня утром ты бранила беднягу Кито. Что все это значит?
      При упоминании имени Кито Луиза гордо вздернула подбородок.
      – Вечно он выводит меня из терпения!
      – Но почему? – с улыбкой спросила Сюзанна. – Кито – самый обходительный, добрый и терпеливый мужчина из всех, кого я знаю.
      Луиза круто обернулась:
      – Может, он и правда добр и терпелив. Но обходителен? Ничуть! Он знает, что я хочу оказаться с ним в постели, голубка. Я хочу его с тех пор, как мы познакомились и я впервые увидела его у кузницы – черного, мощного. – Она прерывисто вздохнула. – Почему-то он считает, что прежде чем лечь в постель, мы непременно должны пожениться.
      Сюзанна не сдержала смех:
      – Ты говоришь об этом так, словно обвиняешь его в преступлении. Но если он согласен, почему бы тебе не выйти за него?
      – Я и собираюсь. Но я не хочу, чтобы он выиграл.
      Усмешка исчезла с лица Сюзанны.
      – Ты никогда не любила признавать чужое превосходство. Пора бы тебе измениться, – предостерегающе добавила она.
      Морщинки, прорезавшие миловидное лицо Луизы, разгладились.
      – Знаю, – негромко ответила она с озорной улыбкой. – Знаю.
      Они вышли из сарая вдвоем, рука об руку. Взгляд Сюзанны машинально метнулся к веранде. Там стоял только Кито, наблюдая, как они приближаются.
      Прижавшись к Луизе, Сюзанна пожала ей руку:
      – Скажи-ка, что ты чувствуешь, видя, как он стоит вон там – сильный и мускулистый?
      Луиза в ответ потрепала ее по руке:
      – О том, какие чувства он возбуждает во мне, знаю только я – вот так-то, шалунья.
      Но, искоса взглянув на Луизу, Сюзанна обнаружила, что все симптомы налицо: бьющаяся жилка на шее, широко раскрытые глаза, слегка приоткрытые губы, ласковая улыбка, приподнимающая уголки рта…
      – А, по-моему, вы влюблены, мисс Луиза Вашингтон.
      – Если ты можешь утверждать это с первого взгляда, голубка, значит, с тех пор как ты покинула Миссури, ты многому научилась.
      Вспышки воспоминаний и желания проникли сквозь боль Сюзанны, теплая волна поднялась внизу живота. «Если бы ты только знала, Луиза! Если бы знала…»
      Луиза и Кито поженились на следующий день. Кито попросил Наба и Натана найти где-нибудь поблизости священника. Ему повезло: в Сломанной Челюсти как раз остановился странствующий проповедник. Луиза подняла было скандал, раздосадованная тем, что ее не предупредили заранее, но Сюзанна сумела успокоить ее.
      Сюзанне, которая колебалась между желаниями вызвать Натана на открытый разговор и столкнуть его с ближайшей скалы, выражение блаженного счастья на лице Луизы доставляло удовольствие, смешанное с горечью. Она желала подруге счастья. Когда-то она осмеливалась мечтать, что и сама обретет счастье с Натаном, но больше не позволяла себе грезить наяву.
      Вид Натана по-прежнему причинял ей боль. Горечь и желание не исчезали. Хотя мысленно Сюзанна боролась с собой, тело отказывалось подчиняться ей, и, в конце концов, она разозлилась не только на Натана, но и на себя. Они избегали друг друга. Отчаяние Сюзанны усиливалось.
      Позади дома имелась небольшая пристройка, и Наб настоял, чтобы Луиза и Кито поселились там. Он заявил, что сам чувствует себя гораздо уютнее в амбаре. Несколько лет назад он отгородил там комнату, поставил старую печку, и его обиталище стало теплым, уютным и тихим. Он признался, что вертящиеся под ногами дети раздражают его и вызывают желание побыть в одиночестве.
      Этой ночью, уложив Кори спать, Сюзанна нашла Натана на веранде попыхивающим папиросой. Несмотря на то, что случай был более чем удобным, Сюзанна с трудом удержалась, чтобы не убежать.
      Она вглядывалась в его профиль, сожалея о своей любви, вспоминая, как облик Натана и пугал, и успокаивал ее. Шрам на лбу, сломанный нос, губы, растянутые в кривоватой улыбке, широкие и твердые плечи, плоский живот…
      Мысль об обмане Натана пришла неизвестно откуда и, должно быть, вызвала у Сюзанны невольное восклицание, поскольку Натан вдруг обернулся.
      Он затянулся папиросой, выпустил дым и произнес:
      – Свадьба была замечательной.
      Сюзанна сглотнула, с трудом выходя из оцепенения.
      – Да, – тихо отозвалась она. – Спасибо, что ты позволил им остаться здесь. – Ей едва удалось обуздать свои чувства: к настороженности примешивалось волнение.
      Он пожал плечами, глядя вдаль.
      – Кито – славный парень. Мне понадобится его помощь. А эта женщина готовит лучше, чем Наб.
      – Луиза, – сообщила Сюзанна и, заметив его вопросительный взгляд, пояснила: – Ее зовут Луиза.
      Натан молча кивнул.
      Сюзанна закуталась в шаль, стараясь избавиться от озноба. Шаль согревала плечи и руки, но не могла растопить лед в сердце. Затянувшееся молчание было мучительно для Сюзанны.
      – Должно быть, ты от души посмеялся, увидев, как легко обманул меня, – сдавленно выговорила она. – Странно, что, получив деньги, ты так и не предал меня правосудию.
      – Я с трудом поборол искушение, – со зловещей ухмылкой ответил он.
      Эта словесная оплеуха, полученная от Натана, была страшнее всех побоев Харлена, ибо она ранила в самое сердце.
      Натан тяжело вздохнул и отшвырнул папиросу. Красный огонек мгновенно погас во мраке.
      – Откуда ты узнала?
      – От Луизы, – просто ответила Сюзанна, не желая вдаваться в подробности. – Как же ты собирался поступить со мной после того, как пресытишься мной?
      Вытащив из кармана кисет и бумагу, он свернул еще одну самокрутку, глубоко затянулся и выпустил сизую струйку дыма, исчезнувшую в ночи.
      – Теперь это уже не важно.
      Она попыталась усмехнуться, но звук вышел похожим на всхлип.
      – Разумеется. Теперь уже ничто не имеет значения, верно? Санни заплатил тебе остаток?
      Натан фыркнул:
      – А тебе недостает его компании?
      – Нет! С чего ты взял? – спросила она, мгновенно охваченная гневом.
      Пальцы Натана сжались на перилах веранды.
      – Ты и, правда, хочешь знать все, что произошло?
      – Да, – твердо заявила Сюзанна. – Я хочу услышать объяснения.
      Минуту он молчал, а затем произнес:
      – Санни рассказал, почему ты вышла замуж за Харлена.
      В душе Сюзанны словно лопнул болезненный нарыв гнева.
      – В самом деле? И что же он наплел тебе?
      – Ты вышла замуж за Харлена только из-за богатства.
      Сюзанна расхохоталась, и этот смех был переполнен недоверием.
      – Значит, я вышла за этого сукиного сына потому, что он был богат? – И с еще большим недоверием она добавила: – Тогда почему же я убила его? Тоже из-за богатства?
      – Ты ведь забрала с собой шкатулку Харлена, верно?
      Сюзанна продолжала смотреть на Натана так, словно он вдруг лишился рассудка.
      – Откуда ты узнал про шкатулку?
      – В тот день, когда я вернулся в Энджелс-Вэлли, я узнал от Санни много любопытного. Да, – добавил он с хриплым смешком, – а мне так не терпелось увидеться с тобой! Черт, я даже заработал достаточно денег и был готов вернуть Санни задаток, который он заплатил, чтобы я выследил тебя!
      Последние слова озадачили Сюзанну.
      – Правда? Но зачем?
      – Какая теперь разница? Думаешь, почему я вернулся таким избитым? Я продержался несколько часов на ринге против знаменитого бойца только для того, чтобы доказать: ты мне небезразлична. Все, чего мне хотелось, когда я вернулся домой, – вновь унести тебя в постель и свести с ума…
      От ненависти в голосе Натана у нее перехватило дыхание.
      – Ни к чему притворяться, Натан. Я прекрасно понимаю, зачем тебе понадобилось сводить меня с ума.
      – Но вместо того чтобы убедиться, что ты ждешь меня, – продолжал он цедить сквозь зубы, – я обнаружил Санни, поджидающего тебя.
      Внезапно Сюзанна сжалась от страха.
      – Он был там и ждал меня?
      – Да, – вкрадчиво подтвердил Натан, – ждал тебя, свою подружку. Что ты собиралась сделать с сертификатами акций, Сюзанна?
      – Значит, в шкатулке лежат сертификаты акций?
      Натан вновь разразился невеселым смехом.
      Она выпрямилась:
      – Я никогда не лгала тебе, Натан. Он погрозил ей пальцем.
      – Не торопись уверять в этом. Когда я познакомился с тобой, ты обманула меня, сказав, что ждешь мужа. Ты обманула целый город.
      – Да, но… я сделала это, только чтобы защитить Кори и себя.
      – Лгать нетрудно, надо только начать – правда, Сюзанна?
      Она прищурилась.
      – Но больше я никогда и ни в чем никого не обманывала, Натан. Особенно тебя.
      Возникла напряженная пауза.
      – Санни заявил, что ты соблазнила его…
      – Я?!
      – …а девять месяцев спустя родился Кори.
      Истерический смех, пронизанный недоверием, вылетел из горла Сюзанны.
      – Это наговорил тебе Санни? И ты… ты ему поверил?
      Натан не смог уклониться от ее ошеломленного взгляда.
      – Он доказал свою правоту.
      Она задохнулась. Вооруженный уловками Санни, Натан перешел на его сторону, и Сюзанна не знала, как переубедить его.
      – Да, ты и, правда, искусная притворщица, Сюзанна. Санни так и сказал.
      – Санни! – Она словно выплюнула это имя. – Значит, ты еще глупее, чем я думала, если поверил хотя бы единому слову этого мерзавца!
      – Ты хочешь сказать, что не брала шкатулки?
      – Нет, я взяла ее. Возможно, учитывая обстоятельства, этого не стоило делать, но…
      Жесткий, невеселый смех Натана перебил ее.
      – Но мертвецу акции не нужны, правда?
      – Да, я имела в виду… нет, совсем другое… – Проклятие, она не знала, что сказать! – Натан, значит, вот почему ты так зол? Потому, что я увезла ценные бумаги мертвого мужа?
      Схватив ее за подбородок, Натан стиснул его. Сюзанна подавила крик боли.
      – Нет, я еще не сказал самого главного, Сюзанна.
      Она попыталась высвободиться и когда Натан, наконец, отпустил ее, потерла подбородок, невольно подумав, что к утру на нем появится синяк. Это ощущение было хорошо знакомо ей.
      – Мы еще даже не упомянули о Кори. Тревожный звон заполнил ее голову, но Сюзанна ничего не могла понять.
      – При чем тут Кори?
      – Я хочу услышать от тебя правду, Сюзанна. Мне нужна только правда!
      – Чем он мог ее доказать?
      – В тринадцать лет Харлен переболел свинкой. Врач сказал, что у него не будет детей.
      – Да, я… знала, что он был болен свинкой… – Воспоминание было смутным, но несомненным и возбудило подозрения. Но Сюзанна понимала: этого не могло быть. Только в ее ночных кошмарах Санни Уокеру удавалось дотронуться до нее. – Это неправда.
      – И это все? Всего-навсего «это неправда»? Не слишком убедительно, Сюзанна. Скажи-ка, если это неправда, тогда кто же отец Кори?
      Она отвернулась, опасаясь наброситься на него с кулаками.
      – Говорю тебе, это неправда, Натан. Неужели ты считаешь, что я могла забыть, кто был отцом моего ребенка?
      – Вполне возможно.
      Она уловила иронию в его голосе.
      – Если ты мне не веришь, Натан Вулф, тебе прямая дорога в ад.
      Он молчал так долго, что Сюзанна решила: он задумался. Но оказалось, что Натан наблюдает за ней. Выражение его лица встревожило Сюзанну.
      – Ты по-прежнему мне не веришь.
      – Я хотел бы верить. Бог свидетель, Сюзанна, я хотел бы…
      – Но не можешь? – Гнев вырвался наружу, и Сюзанна наотмашь ударила его по щеке. – Тогда верь лжи Санни! Уверена – его слова звучали как нельзя убедительно. О, какой же ты глупец! – выговорила она дрожащим от бешенства голосом. – Будь сейчас светло, я немедленно забрала бы Кори и ушла бы отсюда! – Она прошла мимо Натана и распахнула дверь. – Мы с Кори уйдем, как только рассветет. – Сюзанна не знала, куда она уйдет, но не заботилась об этом. Ей хотелось только одного: оказаться как можно дальше от Натана.
      Она не станет умолять выслушать ее. Не будет тратить время на уговоры. Она не унизится перед ним и с радостью покинет его дом. Сюзанне пришла в голову мысль, что слишком часто в жизни ей приходится переезжать с места на место, бежать, скрываться, но она не стала задумываться над этим. По крайней мере, она способна действовать. Больше она не станет сидеть сложа руки и терпеть оскорбления мужчин.
      Едва она успела заснуть, как что-то разбудило ее. Спросонья она уставилась в окно, но затем вспомнила, что ночью, когда она вошла в спальню, Кори лежал на кровати. Ей пришлось свернуться на диване под одеялом. Она попыталась вытянуться, но уперлась ногами в подлокотник.
      Небо уже посветлело. Сюзанна не спала почти всю ночь. Она то вскипала яростью, то приходила в отчаяние, понимая, как неожиданно могут измениться обстоятельства.
      Уловив краем глаза движение в углу комнаты, она повернулась и увидела, что возле дивана стоит Джексон. Ее удивление сменилось беспокойством.
      – Джексон, в чем дело?
      Его лицо исказилось от раздражения, когда он попытался заговорить.
      – Кори… Макс… – Он запнулся и указал на дверь.
      Тревога вмиг сдернула ее с дивана. Просунув руки в рукава фланелевого халата, Сюзанна затянула пояс и побежала в спальню. Она была пуста.
      Она выбежала из дома, спустилась по ступеням и по влажной траве прошла к уборной. Распахнув дверь, она застыла, обнаружив, что внутри никого нет.
      Сюзанна обернулась, обезумев от ужаса.
      – Кори! Макс!
      Ей никто не ответил.
      – Кори! Макс!
      Джексон стоял рядом, тревожно нахмурившись. Сюзанна осторожно взяла его за плечи и наклонилась. Стараясь не напугать мальчика, она спросила:
      – Ты знаешь, что случилось? – Она не ждала ответа, но не могла не спросить.
      Джексон понял смысл ее вопроса и покачал головой.
      Сюзанна бросилась к дому – сначала торопливым шагом, потом перешла на бег, распахнула дверь и чуть не сбила с ног Натана, спеша достичь комнаты Луизы и Кито.
      Натан схватил ее за руку:
      – Что случилось?
      Она вырвалась и пролетела мимо, не обращая на него внимания.
      Натан нагнал ее и вновь взял за запястье:
      – Я спрашиваю: что случилось? Ты бледна, как призрак.
      – Луиза! – закричала Сюзанна, не переставая вырываться. – Луиза, Кито! Кори с вами?
      Кито открыл дверь своей комнаты и застыл на пороге, обнаженный до пояса.
      – Что такое, миссис Сюзанна? Что с маленьким мистером?
      Луиза мгновенно возникла рядом с ним, завязывая халат.
      – Голубка, что с тобой?
      Сюзанна прижала ладонь к груди, стараясь утихомирить бьющееся сердце.
      – Кори, случайно, не у вас?
      Кито и Луиза обменялись встревоженными взглядами.
      – Мы не видели Кори со вчерашнего вечера, – ответил Кито.
      Сюзанна прижала к губам дрожащие пальцы:
      – О Господи… он пропал…
      Натан грубо повернул ее к себе лицом:
      – Пропал? О чем ты говоришь? Смахнув его руку с плеча, Сюзанна выпалила:
      – Он пропал. Исчез. Его нет ни в доме, ни в уборной. Нет нигде!
      Натан сунул руки в рукава наброшенной на плечи рубашки. Тут только Сюзанна заметила, что он, как и Кито, выбежал на ее крик обнаженным по пояс. На краткий миг она задержала взгляд на его широкой груди, снова поддавшись магии воспоминаний.
      – А собака? – спросил Натан, застегивая рубашку.
      Сюзанна побрела на кухню.
      – Я звала его. Он не отзывается. – Только теперь она поняла, что Кори не просто спрятался, чтобы подшутить над ней. Обернувшись, она подступила к Натану вплотную и, вспыхнув, поднесла кулак к его лицу: – Если в этом виноват Санни, я…
      Натан схватил ее за запястье и ответил не менее гневным взглядом.
      – Санни Уокер понятия не имеет, где ты, – если только ты не посылала ему телеграммы и не говорила сама.
      Вырвав руку, Сюзанна бросилась одеваться к себе в комнату и захлопнула дверь перед носом Натана.

      Ближе к вечеру на следующий день Нат и Кито верхом объезжали места, которые осматривали прежде уже, по меньшей мере, десяток раз. Оба молчали, с беспокойством посматривая на небо. Приближалась холодная ночь. У ребенка, оставшегося в одиночестве, беззащитного перед стихиями и дикими зверями, почти не было шансов дожить до утра.
      Во время долгих часов поисков мысли Ната часто возвращались к Сюзанне. Ему приходилось заставлять себя думать о чем-нибудь другом, но как бы он ни старался, знакомый образ вставал перед его глазами и манил сильнее, чем прежде.
      Она всегда держалась убедительно – как забитая жена, которая съеживалась, нечаянно пролив ему на руки горячий кофе. Как невинная девушка, которая, несмотря на то, что имела ребенка, оставалась девственницей, когда речь заходила о любви. Как преданная мать, обожающая свое дитя, очарованная его совершенством, сама становящаяся ребенком во время игры. И как робкая ученица, которую смущали поцелуи Ната.
      Подобное поведение просто не могло быть игрой. Вспоминая гнев Сюзанны, Натан сомневался, что ей есть дело до того, верит он ей или нет. Санни Уокер – хитрый змей, Натан прекрасно понимал это. Он чувствовал, что в словах Санни есть доля истины, но не мог отделить ее ото лжи.
      Он без сомнений знал: Сюзанне пришлось заботиться о себе с детских лет. Он был уверен: мать ее была шлюхой. Санни сказал, что яблоко от яблони падает недалеко. Натан не верил этому и не хотел верить.
      Но оставался вопрос о бесплодии Харлена и свинке. Если он не мог стать отцом, от кого же родился Кори? Это беспокоило Натана сильнее всего. Логично было бы предположить, что отец Кори – Санни. Но если это правда, почему Сюзанна ничем не выдала себя, когда он упомянул о ее связи с Санни?
      Он заставил себя мысленно вернуться к не менее тягостным мыслям о Джудит. О бедняжке Джудит, погибшей мучительной смертью. В полном одиночестве. В душу Натана вкралась тревога. Рассудком он понимал, что Джудит похоронена совсем рядом, зарыта в земле. Но поскольку он не видел ее труп, не хоронил ее сам, он до сих пор надеялся, что она, подобно Джексону, может быть жива до сих пор.
      Он поговорил с шерифом Сломанной Челюсти, прося сообщить ему, если человек, нашедший Джексона, вновь появится в городе. Но представлять себе Джудит, вынужденную жить среди индейцев, было еще тяжелее, чем мысленно видеть ее мертвой. Не говоря уже о клейме, которое ложилось на белых женщин, вынужденных вести такую жизнь, Джудит недоставало ни физических, ни душевных сил. Она не пережила бы тягот кочевой жизни и насилия. А если и пережила… Натан глубоко вздохнул, мучимый угрызениями совести.
      На ломаном языке юроков Наб попытался расспросить Джексона о матери. Нат даже показывал ему дагерротип, на котором фотограф запечатлел их втроем перед тем, как Нат ушел на войну. Джексон, по-видимому, узнал мать и вспомнил ее, но воспоминания об ее дальнейшей судьбе хранились в тайнике мозга, к которому Натан еще не мог подобрать ключа.
      С поспешностью, граничащей с безумием, Натан пытался узнать, действительно ли Джудит лежит в земле под кедром. Он не мог успокоиться, не услышав подтверждения от кого-нибудь из присутствовавших на похоронах. Пока он не узнает наверняка, он не сможет поддаться страсти, влекущей его к Сюзанне.
      Вновь оказавшись на ранчо, где начиналась их совместная жизнь с Джудит, Натан обнаружил, что все вокруг напоминает ему о бывшей жене. Подъезжая к дому в первый день, он почти видел, как Джудит наклоняется, работая в цветнике и прикрывая лицо от солнца широкими полями шляпы. И теперь он мучился, понимая, что его помыслами всецело завладевает Сюзанна.
      Ветер донес откуда-то негромкий, быстро угасший звук. Натан потянул поводья, останавливая лошадь.
      Кито остановился рядом.
      – Похоже, мычит теленок.
      – Или плачет ребенок, – поправил Нат, и его сердце забилось, когда он пришпорил лошадь, ориентируясь по звуку. Взглядом он зацепился за деревянный настил среди густых кустов. Почему прежде он не обращал на него внимания?
      Выругавшись, он быстро спешился и бросился к кустам. Он совсем позабыл про этот старый, высохший колодец. Настил был устроен еще в то время, когда Нат купил ранчо. Раздвинув в стороны несколько прогнивших досок, он вгляделся в глубь мрачной, холодной ямы.
      – Кори! – Ужас костлявыми пальцами стиснул его сердце.
      Прерывистые всхлипы и сдавленные крики эхом отозвались в ушах. С облегчением он осел на землю. По крайней мере, мальчик жив. Ему следовало раньше вспомнить про этот колодец!
      – Кито, зажги фонарь и принеси его сюда. И захвати веревку.
      – С ним все хорошо? – откликнулся Кито.
      – Будь я проклят, если знаю. Он плачет, но внизу темнее, чем в преисподней.
      Кито передал Нату фонарь, и тот осветил ею черную внутренность колодца. У него перехватило горло, когда Кори поднял грязное личико, на котором слезы промыли чистые дорожки. Ребенок разрыдался.
      Шепча слова утешения, Нат передвинул фонарь в сторону и обнаружил тело Макса, лежащего у стены колодца.
      – Похоже, пес спрыгнул вслед за ним.
      – Но мы не слышали лай, – напомнил Кито. – Он мертв?
      Нат прищурился:
      – Не знаю. Кори, потерпи еще немного – сейчас я спущусь за тобой.
      Рыдания Кори слабели. Нат понял, что надо действовать очень быстро.
      – Давай уберем отсюда эти доски, – приказал он, отшвыривая в сторону трухлявые куски дерева.
      Когда отверстие в настиле расширилось, в него заглянули лучи заходящего солнца. Нат схватил веревку и обвязал ее вокруг пояса.
      – Вот так. – Он протянул конец веревки Кито: – Спускай меня вниз.
      Подъехал Наб и остановил лошадь.
      – Они здесь? Вы нашли их?
      – Да. Поезжай обратно, скажи Сюзанне, что ребенок нашелся. И привези сюда повозку. – Последние слова Нат прокричал уже вслед Набу.
      Кито спустил Ната в колодец. Оказавшись на дне, он схватил Кори на руки и прижал к себе.
      – Как ты, малыш?
      Икая и заливаясь слезами, Кори обхватил Натана за шею и уткнулся ему в грудь.
      – Тащи, Кито!
      Медленно поднимаясь, Нат взглянул на пса. Он не двигался и не издавал ни звука.
      Подхватив юбки, Сюзанна бросилась бежать. Она не остановилась, даже когда начала задыхаться, а легкие словно наполнились огнем. Сюзанна достигла колодца как раз в ту минуту, когда Натан выбрался оттуда вместе с Кори.
      – Господи, Господи… – повторяла она, не утирая слезы и стараясь отдышаться.
      Она бросилась к сыну и схватила его на руки. Он плакал, и его рыдания рвали ее сердце. Она крепко прижала малыша к себе.
      – Ты жив! О, мой дорогой! – Она целовала его, и собственные слезы смешивались на ее щеках со слезами Кори.
      Наконец, закрыв глаза, она принялась покачиваться из стороны в сторону, не выпуская из рук Кори и благодаря Бога за великодушное спасение ее ребенка.
      – Надо отвезти его в дом, Сюзанна. Неизвестно, пострадал ли он.
      Смысл слов Ната не сразу дошел до нее. Шмыгнув носом, она вскинула голову. Нат был с ног до головы покрыт грязью, его лицо оставалось суровым, но Сюзанна не ожидала ничего другого. Кивнув, она передала ему Кори. Наб и Джексон прибыли в повозке, и Натан уложил Кори на приготовленную Набом мягкую подстилку.
      – Поезжай с ними, Сюзанна. Луиза уже ждет вас.
      Сюзанна забралась в повозку, но вдруг застыла и обернулась:
      – Натан, а где Макс?
      Нат кивнул в сторону колодца:
      – Там, внизу. Сюзанна встревожилась:
      – Неужели ты хочешь бросить его здесь?
      – Сюзанна, вряд ли он… – Натан чертыхнулся. – Похоже, он мертв.
      Джексон спрыгнул с повозки и бросился к колодцу.
      – Макс! Макс!
      Натан схватил мальчика за плечи:
      – Не надо, Джексон, Макс не услышит тебя. Джексон высвободился из рук отца, и по его щекам покатились огромные слезы.
      – Макс… – умоляюще произнес он топким голосом.
      – Натан, – мягко вмешалась Сюзанна, – не оставляй его здесь.
      Натан помрачнел и обратился к Кито:
      – Спусти меня вниз еще раз. Попробуем хотя бы поднять его наверх.
      Пока повозка прыгала по кочкам, Сюзанна крепко прижимала к себе сына, но не сводила глаз с Джексона, вытянувшегося в струнку рядом с заброшенным колодцем.
      Луиза бросилась к ним, едва повозка вкатилась во двор:
      – Он жив, голубка? Что с ним?
      – Все хорошо, Луиза, но он сильно ушибся.
      Повозка остановилась, и Луиза протянула руки:
      – Давай его сюда, голубка. Я уже приготовила постель.
      Сюзанна передала ребенка Луизе и спрыгнула на землю. Поспешив в дом, они уложили Кори в постель. Его перепачканное личико было трогательным и печальным.
      – Я… принесу воды, – с запинкой произнесла Луиза и вышла из комнаты.
      Сюзанна осторожно раздела сына, рассматривая ссадины на хрупком тельце. Ее сердце сжалось при виде многочисленных синяков и кровоподтеков, но больше всего ее ужаснула лиловая опухоль на щиколотке. Она слегка прикоснулась к опухоли, и Кори захныкал.
      – Кори, милый, пошевели ногой!
      Кори покачал головой. В углах его рта показалась слюна, губы дрожали.
      Сюзанна взялась за опухшую щиколотку и осторожно подвигала ею. Кори вскрикнул, но уперся ступней в ее ладонь. Сюзанна вздохнула с облегчением, поняв, что нога не сломана.
      Вернулась Луиза с водой и мылом, и Сюзанна умыла сына, обнаружив под слоем грязи еще больше царапин. Он ослабел, измучился, растянул щиколотку, но был жив – слава Богу!
      Но… теперь она не могла покинуть ранчо, как решила ночью. Вряд ли Натан настолько ожесточился, что способен вышвырнуть их из дома теперь, когда Кори нездоров.
      Ее мысли вернулись к предыдущему вечеру, к разговору на веранде, и кровь вновь закипела в ее жилах. Мужчины слишком легко верят словам других мужчин. Но прежде она считала, что Натан совсем другой. Он ведь не знал, кто такой Санни. Очевидно, подумала Сюзанна с тяжким вздохом, они познакомились совсем недавно. А Сюзанна провела рядом с Санни полжизни. Он был постоянным источником ее мучений, продолжавшихся долгие годы.
      Но почему Натан так разозлился, узнав, что она забрала шкатулку Харлена? Она прихватила ее на черный день, надеясь, что сумеет что-нибудь продать и прокормить Кори. Но какое дело до этого Натану? Подумать только: она вышла замуж за Харлена из-за богатства! Какая чушь! Незачем объяснять Натану, что иначе она бы не выжила. В то время она была слишком слаба, чтобы вести самостоятельную жизнь, а Харлен, по крайней мере, предложил жениться на ней. Санни же была нужна просто подружка, чтобы согревать ему постель.
      Она прополоскала полотенце, которым умывала Кори, и приложила его к лицу. Прохладная влажная ткань остудила разгоряченные щеки.
      За спиной Сюзанны послышались шаги. Обернувшись, она ощутила знакомый трепет в груди: в комнату вошел Натан. Он выглядел усталым, изнуренным… и невозможно привлекательным. Что бы ни произошло между ними, Сюзанна не могла сдержать чувства, охватывающие ее при виде Натана.
      Он подошел поближе:
      – Как он?
      Его искренняя забота о Кори тронула Сюзанну. На краткий миг она задумалась, стал бы он беспокоиться о ней, упади она в колодец.
      – С ним все будет хорошо. Он сильно ушибся, поцарапался и, кажется, растянул ногу. Но, по-моему, у него ничего не сломано. – Она приложила свернутое влажное полотенце ко лбу Кори и пригладила мягкие кудри. Мальчик заснул.
      – Как он очутился в колодце?
      Натан стоял совсем рядом, и его близость волновала Сюзанну.
      – Не знаю. До сих пор он… ходил во сне всего дважды.
      Она задохнулась, припомнив, что это случалось еще в Миссури, когда Кори просыпался от шума побоев Харлена. Казалось, для Кори были невыносимы ссоры между родителями, и потому он пытался уйти как можно дальше, не желая ничего видеть и слышать. Так человек зажмуривается за секунду до того, как его собьет взбесившаяся лошадь.
      – Ты думаешь, он ушел во сне? – недоверчиво переспросил Натан.
      Он стоял так близко, что взгляд Сюзанны уперся в застежку его джинсов. Здесь синяя ткань вытерлась, словно то, что скрывалось под ней, было слишком велико. Во рту у Сюзанны пересохло, вспышка воспоминаний усилила трепет. Она быстро отвела глаза и снова уставилась на Кори.
      – Я не знаю, что еще и думать. Разве только он вышел в уборную и заблудился…
      Натан приподнял ее лицо за подбородок и провел большим пальцем по синяку.
      – Прости, – хрипло произнес он и убрал руку.
      Его прикосновение оживило желание, и Сюзанна молча прокляла свою влюбчивость. Внутренняя борьба изводила ее, горло жгли непролитые слезы по тому, что они имели и потеряли.
      – Не думай об этом. Я привыкла к худшему. Натан бросил на нее красноречивый взгляд, повернулся и зашагал к двери.
      Сюзанна поняла: ей следовало придержать язык. Мучительные воспоминания о побоях принадлежали ей и только ей одной.
      – Натан! – позвала она и, дождавшись, когда он обернется, спросила: – А как Макс?
      Он вздохнул:
      – Пока жив. По-моему, было бы лучше избавить его от страданий, но Джексон… – Он взъерошил пальцами волосы, и спутанные пряди придали ему мальчишеский и растерянный вид. – …Джексон никогда не простил бы меня.
      – Что же ты собираешься делать с ним? Устало пожав плечами, Натан ответил:
      – Наб отнес его в амбар. Посмотрим, сумеем ли мы чем-нибудь помочь псу. Полагаю, Джексона так и не удастся оттащить от него.
      – Натан…
      Он отвернулся, взявшись за дверную ручку.
      – Что?
      – Я… то есть мы с Кори уедем, как только он поправится, – тихо пообещала она.
      – Ты этого хочешь, Сюзанна?
      С мучительной жаждой, от которой изнывало сердце, Сюзанна смотрела на него. Натан молча опустил голову. Сюзанна глубоко вздохнула:
      – Если ты не веришь и не доверяешь мне, тогда – да. Я хочу уехать.
      – Почему бы нам не подождать и не посмотреть, что будет дальше? – Он обернулся, и на лице его отразилось недовольство. – Я хочу поверить тебе, Сюзанна, уверяю. Но какая-то часть души…
      Он вышел, не договорив, и Сюзанна испытала острое, болезненное желание разрыдаться.
      Луиза сменила Сюзанну у постели Кори, но вместо того чтобы лечь спать, Сюзанна отправилась в амбар проведать свою собаку. И тут же у нее мелькнула мысль: был ли Макс по-прежнему ее собакой?
      Она долго стояла, наблюдая, как Джексон окунает в воду чистую тряпку и прикладывает ее к пасти Макса. Что будет дальше – неизвестно, но если Макс каким-то чудом выживет, придется оставить его Джексону. Сюзанна еще никогда не видела, чтобы привязанность ребенка к собаке была такой крепкой.
      – Как он, Джексон? – Как и прежде, Сюзанна была уверена, что мальчик не понимает ее, а лишь догадывается о смысле вопроса.
      Джексон нахмурил брови. Тонкими пальцами он коснулся головы Макса и произнес неизвестное Сюзанне слово. Глядя на нее, Джексон повторил то же слово, закрыл глаза и подложил обе ладони под щеку, словно засыпая.
      – Понятно… – протянула Сюзанна, ничего не понимая.
      Она склонилась над Максом и осторожно погладила его. Пес сильно пострадал. Кто-то, скорее всего сам Джексон, выстриг шерсть вокруг ран и промыл их.
      – Ты хорошо поработал, Джексон, – похвалила Сюзанна, ободряюще пожимая ему руку, но прежде чем она успела распрямиться, Джексон схватил ее за палец:
      – А Кори?
      Кивнув, она ласково улыбнулась:
      – С ним все будет хорошо.
      Выйдя из амбара, она обвела взглядом горную цепь, отделяющую долину от океана. Выше в горах уже кое-где виднелся снег, но Сюзанна не удивилась этому – ведь стоял ноябрь. Воздух стал по-зимнему морозным.
      Краем глаза она заметила движение в кедровнике. Повернув голову, она увидела, что под большим деревом на коленях стоит человек, и с трепетом узнала в нем Натана. Застыв на коленях в траве и положив руки на бедра, он пристально вглядывался во что-то, лежащее на земле. Сердце Сюзанны сжалось. Нат словно беседовал с мертвецом, лежащим в могиле.
      Она медленно двинулась в его сторону, увидела гранитную плиту и все поняла. Сюзанну окатила стремительная, но ошеломляющая волна жалости к себе.
      Скрестив руки, она крепко обхватила себя за плечи. Происходящее не удивило ее, она хотела только, чтобы оно не причиняло ей столько мук.
      Но пока Сюзанна наблюдала за Натаном, стоящим со склоненной головой и опущенными плечами, ее жалость к себе улетучилась без следа. Он выглядел печальным и беспомощным. Он до сих пор боролся с любовью к Джудит, и Сюзанна всей душой попыталась понять его. В каком-то смысле его страдания были ей знакомы. Но она не переставала спрашивать себя, сумеет ли он когда-нибудь избавиться от прежних чувств и угрызений совести. Эта мысль раздражала ее.
      Испытывая неловкость от собственного любопытства, она повернулась, собравшись уйти, но под ногой хрустнула ветка.
      – Что тебе надо?
      Развернувшись, она увидела, что Натан стоит, расставив ноги и подбоченившись, с лицом мрачнее грозовой тучи.
      Гнев Сюзанны отчасти утих при виде его угрюмости.
      – Ничего. Я увидела тебя здесь, и…
      – И что же? – В его голосе прозвучала угроза.
      – И я… захотела увидеть, где похоронена она… то есть твоя жена. – Она с трудом сглотнула, видя муку в его глазах. – Натан, мне так жаль…
      Двумя широкими шагами он преодолел разделяющее их расстояние и опустил ладони на плечи Сюзанне.
      – Я хотел бы возненавидеть тебя. – Его хриплый шепот заставил Сюзанну вздрогнуть, опаляя ее сердце.
      Она уставилась в изнуренные мукой глаза, и остатки ее гнева рассеялись, как дым на ветру.
      – Натан, я…
      Он прижался к ее губам в грубом, злом и страстном поцелуе. Удерживая ее голову одной рукой, он продлевал поцелуй, впитывая вкус ее губ, лаская другой ладонью ее спину и ягодицы. Он крепко прижал ее к себе, и она ощутила твердую выпуклость под грубой тканью джинсов. Несмотря на собственное желание, Сюзанне стало неловко, что такие чувства вспыхнули у нее здесь, рядом с могилой жены Натана.
      – Натан, только не здесь! Я…
      Он подхватил ее и прижал к себе пылающим холмиком, прячущимся в складках панталон. Он задвигался, и властная сила желания заставила Сюзанну задрожать. И вместе с тем она понимала: им движет досада, гнев и боль, но только не любовь.
      Судорожно дыша, он оторвался от ее губ.
      – Я хочу раздеть тебя, бросить на траву и овладеть тобой немедленно. – Он вновь смял ее губы поцелуем, проводя по их влажной изнанке кончиком языка. Она приоткрыла рот, чтобы приказать ему остановиться, но губы Натана стали требовательными и настойчивыми, и вопреки своим чувствам Сюзанна ответила на его поцелуй.
      Наконец она отстранилась, чтобы перевести дыхание.
      – Нет, Натан! Не… – Она задохнулась, когда рука Натана нашла ее грудь и грубо сжала. С хриплым стоном он рванул лиф ее платья – так, что отлетели пуговицы. От прикосновения его пальцев пылающая дорожка протянулась вниз, от ее соска к слиянию бедер. Он спустил платье и нижнюю рубашку с ее плеч, обнажая грудь. Слегка отстранившись, окинул ее взглядом, не переставая дразнить большим пальцем набухший сосок.
      – Ты прекрасна… – хрипло прошептал он, – чертовски прекрасна…
      Наклонившись, он вобрал сосок в рот и обвел его языком, а затем со стоном поднял голову и взглянул в глаза Сюзанне, прикрыв веки от нестерпимого желания. Подняв ее юбки, он провел ладонями по ягодицам и приподнял Сюзанну над землей так, что она ощутила всю мощь его копья. Она прижалась к нему, чувствуя, как слезы стекают по щекам на губы. Она с трудом заставляла себя помнить, где они находятся, но стыд и неловкость тонули в волнах совсем других чувств.
      Он опустился на колени, притянул Сюзанну к себе и положил ее ноги на свою талию.
      Она погружалась все глубже в пучину волнующих ощущений. Но зерно сомнения зрело в потоке желания, и Сюзанна оттолкнула Натана, борясь с непреодолимым желанием, средоточие которого находилось между ее ног, в месте, жаждущем почувствовать его твердость и величину. Натан был зол, и Сюзанна знала это. Она понимала: он тоже боролся со своим желанием.
      – Господи, Натан, – повторяла она, отталкивая его. – Я все понимаю, правда, но не здесь, не так!..
      Она с трудом удерживалась на краю пропасти, как и Натан.
      Он издал прерывистый, полный боли стон.
      – Все… хорошо, дорогой. – Она понимала его чувства, ибо испытывала их сама. Но идти по опасному пути было нельзя. Они должны остановиться. Иначе Натану грозили еще более мучительные угрызения совести. – Не надо, Натан, прошу тебя, – умоляла она, – ты ведь сам этого не хочешь. Не надо так… и здесь…
      Он вздрогнул, и желание мгновенно померкло в его глазах. Он застыл и оттолкнул ее, повалив на землю.
      – Убирайся прочь, – с отвращением процедил он.
      Одной рукой Сюзанна сжала на груди лиф платья, другой вытерла лицо, мокрое от слез.
      – Натан, послушай, я все понимаю…
      – Я сказал, убирайся. – Он оглядел ее с презрением и злобой. – Только шлюха способна соблазнить мужчину на могиле его жены?
      Все остатки ее желания улетучились, и их место занял гнев.
      – Что?
      – Ты слышала меня? – с угрозой повторил он и отвернулся.
      Она уставилась на Натана, зная, что его выпад был жалкой попыткой защитить самого себя. Но это не смягчило ее негодования.
      – Да, слышала. Этому ты научился у Санни?
      – Может, ты станешь отрицать, что твоя мать была шлюхой? – Это прозвучало скорее как обвинение, чем вопрос.
      Сюзанна судорожно сглотнула, не зная, кто возмутил ее сильнее: Санни, обливший ее грязью в глазах Натана, или Натан, поверивший лживым словам.
      – Нет. Моя мать и правда была шлюхой. Но это не значит, что я выросла такой же, как она.
      – Давай, Сюзанна, убеди меня в том, как я заблуждался насчет тебя! Черт побери, докажи, что Кори – сын Харлена! Докажи мне, что ты не спала ни со своим деверем, ни с кем-нибудь другим!
      Перед глазами Сюзанны поплыли красные пятна. Кровь прилила к ее лицу.
      – Осел! Я ничего не стану тебе доказывать. Моя жизнь чиста, как безоблачное небо. И даже будь она другой, какая тебе разница? Какого черта ты заботишься о том, как я провела годы до знакомства с тобой? Если это так важно для тебя, найди доказательство сам. Но ты ведь не сделаешь этого, правда? Ты веришь только тому, чему желаешь верить. – Еще сжимая разорванный лиф, она поднялась на ноги, удивляясь тому, что способна стоять без помощи.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      Сюзанна окинула его пренебрежительным взглядом.
      – Почему, когда речь заходит обо мне, ты утверждаешь, что «яблоко от яблони недалеко падает», а когда о Кори, ты не можешь «обвинять ребенка за грехи его матери»?
      Она развернулась и ушла, поспешно шагая по неровной земле и желая побыстрее оказаться как можно дальше от Натана.

      Натан смотрел вслед бросившейся к дому Сюзане и сгорал от ненависти к ней… и к себе. Добредя до старого кедра, он прислонился к стволу и опустился на землю. Да, она права. Он действительно так говорил. Кори ни в чем не виноват, и Сюзанна, вероятно, тоже, но вопрос о том, кто был отцом Кори, по-прежнему мучил Натана, как зубная боль. Поэтому он и сорвался, дав волю своему гневу.
      Он желал Сюзанну со всей страстью человека, погребенного заживо и жаждущего глотнуть воздуха. Он считал, что сможет использовать ее и забыть, как других женщин, но оказалось, это невозможно. Он просто не мог взять ее, а потом бросить. После смерти Джудит он часто обходился так с женщинами. Но, черт побери, почему бы Сюзанне не рассказать ему все, о чем он желает узнать? Что она скрывает?
      Голос разума заставил Натана задать себе вопрос: почему он придает такое значение ее тайнам?
      Он хотел ее и мог в этом признаться. Но, сам того не желая, он был крепко привязан к ней. Потерев лицо ладонями, он прижал их к глазам. Он не мог оставить ее в покое. Даже здесь, рядом с могилой Джудит, он желал овладеть Сюзанной.
      Внутренний пожар вызывал у него стыд. Влечение было таким ошеломляющим, что он взял бы ее здесь, если бы не пересилило чувство вины. Теперь его удерживала не любовь к Джудит, а только угрызения совести – за то, что он любил ее недостаточно сильно и не смог быть рядом, когда она нуждалась в нем.
      Да простит его Бог, но он по-прежнему пылал вожделением к Сюзанне. Мысли о ней врезались в память и сердце Натана. Окажись они в другом уголке ранчо, неизбежное свершилось бы. Он хотел, чтобы все произошло быстро и грубо, но знал: на такое он не способен. Несмотря на все грехи Сюзанны, именно такую женщину, как она, Натан искал еще до знакомства с Джудит.
      Он взглянул в сторону дома. К нему с решительным видом направлялся Кито, волоча хромую ногу. Приблизившись, он посмотрел на Ната сверху вниз, и его мощные кулаки сжались, а лицо вспыхнуло гневом.
      – Что ты с ней сделал?
      Даже без этих слов вид Кито был угрожающим. Нат отвернулся.
      – Ты же не знаешь самого главного, Кито.
      – Ты пообещал, что никогда не обидишь ее, – помнишь?
      Нат кивнул, хорошо помня о разговоре.
      – Это было раньше.
      – Раньше чего?
      Нат сел, упершись локтями в колени. Он всмотрелся в лицо Кито и обнаружил, что на нем не осталось и следа прежнего подобострастия.
      – Раньше, чем я обнаружил, что у нее слишком много секретов, – ответил Натан, так и не сумев смягчить резкость голоса.
      – «Раньше, чем я обнаружил, что у нее слишком много секретов», – притворно-плаксивым голосом передразнил Кито.
      Нат не обратил внимания на его насмешку.
      – Я узнал, что ее муж не был отцом ее ребенка, Кито. Почему она не сказала мне правду?
      – Представляю себе, как ты расспрашивал ее, – мрачно фыркнул Кито.
      Нат закрыл лицо ладонями.
      – Такой вопрос трудно задать вежливым тоном, – возразил он.
      – Но разве это настолько важно, мистер Натан?
      Нат выругался.
      – Это было бы совсем не важно, если бы она сказала мне правду!
      – Но откуда ты знаешь, что она солгала? Нат запрокинул голову, ударился затылком о ствол дерева и с радостью встретил боль.
      – У меня есть доказательство.
      Кито перенес вес тела с больной ноги на здоровую.
      – По-моему, в некоторых случаях люди должны просто верить друг другу на слово, мистер Натан.
      Чтобы сменить тему, Нат спросил:
      – Нет ли вестей от Мак-Клауда?
      – Поэтому я и разыскал тебя здесь.
      Натан поднялся, не зная, от чего сжалось его сердце – от ужаса или от предвкушения этой встречи.
      – И что же?
      – Он в городе. Он согласен встретиться с тобой утром в салуне.
 
      Пыль и дым плясали в лучах дневного света, проникавших в салун через деревянные ставни, прикрывающие окна. В комнате стойко держался кисловатый запах застоялого пота и сигарного дыма, смешанный с одуряющей вонью дрянного виски.
      Приближался полдень. В зале салуна было тихо и почти безлюдно, если не считать человека, стоящего за стойкой бара, да нескольких игроков в покер за Столом у двери. Нат постоял минуту в дверях, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полутьме. В дальнем углу за столом сидел мужчина, прислонив стоящий на двух задних ножках стул вплотную к стене и надвинув шляпу на глаза. Нат пробрался между пустыми столами и стульями и остановился перед незнакомцем.
      – Это вы Мак-Клауд?
      Незнакомец выпрямился на стуле и сдвинул шляпу на затылок. Судя по виду, он был метисом. Его чернильно-черные волосы свисали до плеч, высокие, заостренные скулы выделялись на рельефе лица, подобно скалистой горной цепи. Глаза имели редкий оттенок виски. Между крепкими белыми зубами незнакомец сжимал дорогую сигару.
      – А если да, что дальше?
      Нат оседлал стоящий напротив стул.
      – Я – Натан Вулф, – заявил он, не трудясь протягивать руку.
      Мак-Клауд наполнил свой стакан из бутылки, стоящей на столе, и приглашающим жестом указал Натану на стакан.
      – По-моему, для этого еще слишком рано. Равнодушно пожав плечами, Мак-Клауд вынул изо рта сигару, одним глотком осушил стакан и громко стукнул им, ставя на стол.
      – С вашим мальчиком все хорошо? – Он держал сигару между указательным и средним пальцами.
      Нат кивнул.
      – Я должен поблагодарить вас за то, что вы доставили его домой.
      – Это было самое меньшее, что я мог сделать, – ответил Мак-Клауд, водя по стакану пальцем. – Я видел, что произошло здесь пять лет назад.
      Натан внутренне похолодел.
      – Вы были здесь? Мак-Клауд кивнул.
      – Пока вы не начали строить догадки, вам следует знать: прежде вам солгали.
      Нат застыл, схватившись за спинку стула так, что пальцы побелели.
      – О чем вы говорите, черт возьми? Мак-Клауд плеснул себе еще порцию, но не выпил ее, а принялся разглядывать стакан.
      – Я служил разведчиком в отряде под командованием Филлипса, в форте Гумбольдт. – Внезапно он устремил взгляд на Ната, и оказалось, что его глаза наполнены сочувствием. – Ваша жена и сын не были жертвами индейцев, мистер Вулф. Они пострадали во время небрежно произведенного взрыва в шахте. Этот взрыв устроили люди Филлипса, чтобы обрушить туннель, ведущий к руднику Альхамбры.
      Нат с трудом сглотнул, едва сдерживая ярость.
      – Расскажите, что произошло? И почему в этом деле оказались замешаны мои родные?
      Мак-Клауд выпил виски и снова зажал сигару в зубах. Закрыв глаза, он дважды глубоко затянулся, и при этом на его лице яснее обозначились впадины под острыми скулами.
      – Чертовски хороши эти карибские сигары – они достались мне от одной шлюхи. – Он снова затянулся и выпустил кольцо дыма. – Шлюха была старовата, но сигары оказались отличными.
      Нат постарался обуздать собственное волнение, понимая, что метис тянет время.
      Мак-Клауд стряхнул пепел на край стола.
      – Так вот, о ваших родных, мистер Вулф… Не знаю, что они там делали. Филлипс считал, что мы надежно оцепили участок. Но там оказалось полно черники, а поблизости мы нашли корзинку. Полагаю, они просто отправились собирать ягоды и неудачно выбрали место.
      Нат потер виски, прогоняя острую боль.
      – Так что же произошло?
      Метис завертел на столе пустой стакан.
      – Нам приказали уйти, но спустя час я вернулся. Только тогда я обнаружил, что ваша жена мертва, а мальчик исчез.
      Нат вновь переживал случившееся, мучаясь от сознания собственной вины. Он не смог подавить свои чувства и не хотел этого. Мучения его были заслуженными.
      – Как же вы узнали, что мой сын жив?
      – Сначала я этого не знал. Лейтенант, который отвечал за взрывные работы, приказал нам уходить и сочинил историю о банде индейцев. Но когда я обнаружил, что мальчик исчез, – продолжал он, приподняв одну бровь, – я пошел по следу, увидел кровь и решил, что его, возможно, кто-то утащил – скорее всего, койоты… Но наверняка я ничего не знал, и загадка тревожила меня целых пять лет.
      У Ната по-прежнему кружилась и гудела голова, желудок переполняла желчь.
      – Как же вы разгадали ее?
      Мак-Клауд зажал пустой стакан между ладонями.
      – Я услышал о белом мальчике, живущем у юроков. Юроки – не мой народ, но у меня есть с ними кое-какие дела.
      Нат потер шею.
      – Спасибо, что вы привезли его домой. Метис небрежно пожал плечами:
      – Я же говорил: это было самое меньшее, что я мог сделать. Мальчика никто не обижал. По правде говоря, племя усыновило его.
      – И после этого отдало мальчика вам? Мрачная улыбка приподняла уголки губ Мак-Клауда.
      – Мне пришлось выдержать целую битву. Нат был вынужден спросить:
      – А моя жена? Я все время думаю… – Он тяжело вздохнул. – Это неотступный кошмар – представлять, что в могиле возле моего ранчо похоронена другая женщина.
      Мак-Клауд вгляделся в его лицо. Глаза метиса надежно скрывали его чувства.
      – Успокойтесь, мистер Вулф, это она. Ее труп опознал врач Мэдисон. Вероятно, у него сохранились записи. Если хотите, можете поговорить с ним.
      Почти с облегчением Нат уронил голову на сложенные руки. Возможно, теперь он сумеет забыть о прошлом. Господи, как он надеялся на это!
      – Кстати, ваше ранчо выглядит слишком запущенным. И дом обветшал.
      Нат кивнул:
      – Меня не было здесь долгое время.
      – Я – неплохой плотник. Вам нужна помощь?
      Всмотревшись в лицо метиса, Нат понял, что обязан дать ему работу, чтобы хоть отчасти отплатить за возвращение Джексона.
      – Много платить я не в состоянии. Устроит ли вас жилье и стол?
      Метис пожал плечами:
      – Это лучше, чем ничего.
      Нат поднялся, кивнул Мак-Клауду и покинул салун.
      Готовя печенье к ужину, Сюзанна по-прежнему ощущала боль от словесной пощечины Натана, нанесенной днем раньше. Странно, но гнев Натана и способ его проявления оказали на Сюзанну более глубокое и продолжительное воздействие, чем все пощечины Харлена. И она понимала, почему так произошло: Натана она любила, а Харлена – ненавидела.
      Она искоса взглянула на Луизу, которая замешивала тесто для пирожков с патокой и негромко напевала, а улыбка приподнимала уголки ее пухлых губ.
      – Похоже, супружеская жизнь пошла тебе на пользу.
      Луиза лукаво улыбнулась, не прерывая своего занятия.
      – Я на десять лет старше тебя, голубка. Года преследуют меня, как собаки опоссума. Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до такого! Но скажу тебе одно: с той минуты, как я увидела этого человека, я поняла – он будет моим.
      Сюзанна не могла не позавидовать удаче Луизы. Тихими ночами, слыша звуки страстной любви Луизы и Кито, Сюзанна изнемогала от желания.
      – Ты же знаешь: я рада за тебя. Руки Луизы зависли над столом.
      – Почему ты настолько упряма, голубка?
      Сюзанна выложила тесто на кухонный стол, некоторое время месила его, а затем расплющила ладонями в тонкую лепешку.
      – Упряма? О чем ты говоришь?
      – Ты прекрасно знаешь о чем, – возразила Луиза. – Этот негодяй строит безумные догадки насчет твоего замужества с Харленом. Почему бы тебе просто не рассказать ему правду?
      – Если бы ему нужна была правда, он не клюнул бы на удочку Санни. Но самое худшее – он вбил себе в голову, что отцом Кори был вовсе не Харлен.
      Луиза просеяла еще один стакан муки, добавила в тесто и принялась месить его.
      – Значит, ты не станешь разуверять его?
      – Он говорит, что хотел бы верить мне, Луиза. Так почему я должна убеждать его? Он работал на Санни. Ему следовало знать этого ублюдка и научиться отличать правду от лжи в его словах.
      – Но почему он считает, что отцом Кори был не Харлен?
      Сюзанна раздраженно вздохнула.
      – Он сочинил какую-то чушь о том, что Харлен в детстве болел свинкой и, якобы, поэтому не мог стать отцом.
      Луиза бросила работу.
      – Разве так бывает?
      – Ну откуда мне знать! – выпалила Сюзанна и тут же примирительно добавила: – Прости, Луиза, я не хотела срывать зло на тебе. Но после болезни Харлен не стал бесплодным, и Кори тому свидетельство.
      Луиза склонилась над тестом.
      – Я поняла, что ты хочешь сказать, голубка. – Вытащив из духовки противень, она начала раскладывать на нем миниатюрные пирожки. – Но никто, кроме тебя, меня и Санни, не знает, что творилось в доме Уокеров.
      Сюзанна с помощью стакана вырезала кружки из теста и перекладывала их на противень.
      – Да, мы с тобой знаем, что я не спала с Санни. Если Натан не верит моему слову, значит, нам не быть вместе. – Она сунула противень в духовку. – Вероятно, нам будет лучше расстаться.
      – Если ты уйдешь отсюда, с тобой уйдем мы все.
      – Нет, – возразила Сюзанна, вытирая руки полотенцем. – Вы с Кито нашли здесь дом. Я никогда еще не видела вас такими счастливыми. Какая удача, что Кито потерял работу в Энджелс-Вэлли! Здесь вам обоим будет гораздо лучше.
      – Мы сможем быть счастливы только рядом с тобой, голубка. Думаешь, я соглашусь расстаться с Кори? Да ни за что!
      Сюзанна не стала спорить. Как бы ни хотела она взять с собой Луизу и Кито, она понимала: им не найти дома лучше, чем ранчо Натана.
      Подойдя к окну, она заметила, как Джексон нырнул в амбар. С тех пор как беднягу Макса извлекли из колодца, мальчик не входил в дом.
      Она быстро положила в жестяную миску несколько кусков холодной курятины, хлеба и пирожков. Вторую миску, поменьше, она наполнила овсянкой с патокой и сливками.
      Сняв с крюка плащ, она набросила его на плечи.
      – Луиза, я попробую уговорить Джексона что-нибудь съесть. Когда Кито придет обедать, попроси его завернуть Кори в теплое одеяло и принести в амбар.
      – Что ты задумала, голубка? – В голосе Луизы послышалось легкое недовольство.
      – Сегодня утром, после ухода врача, Кори пожелал сам увидеть Макса. Я пообещала: если он как следует выспится, я отнесу его в амбар, к собаке.
      – Ты уверена, что его можно поднимать с кровати?
      – Думаешь, я решилась бы на это вопреки запрету врача?
      Врач заверил Сюзанну, что у детей ушибы заживают легче, даже сильные. Но из-за опухшей ноги Кори не следовало некоторое время ходить.
      – Ты спрашивала Кори, зачем он ушел из дома?
      Сюзанна повертела головой, высвобождая подбородок из воротника плаща.
      – Да, дорогая. Но я заранее знала, что он мне ответит.
      – Что же он сказал?
      – Он проснулся и услышал, как мы с Натаном ссоримся на веранде. Во время наших ссор с Харленом Кори несколько раз уходил из дома, чтобы не слышать крики. Впервые обнаружив это, я до смерти перепугалась. С ним каждый раз могло случиться самое плохое – вчера он спасся чудом.
      Луиза печально покачала головой.
      – Почему же мы не сразу услышали крики из колодца, голубка?
      – Как это ни странно, но врач считает, что Кори наплакался и заснул. И поскольку все мы спали, никто ничего и не услышал.
      – А он не ударился головой? Сюзанна поцеловала Луизу в щеку.
      – Нет, с его головой все в порядке, дорогая.
      Сюзанна взяла обе миски, вышла из дома и торопливо зашагала по холодной траве, поеживаясь от мороза, который легко пробирался под одежду. Шагнув в амбар, она помедлила и прислушалась: Джексон напевал замысловатую мелодию.
      Бесшумно проскользнув по тускло освещенному амбару, Сюзанна вошла в комнату, в которой Наб соорудил печку. Из дверей комнаты по амбару расходилось тепло. Джексон сидел, прижавшись к распростертому на полу Максу, и тихо напевал, склонившись к уху собаки.
      Увидев их вдвоем, Сюзанна почувствовала укол тревоги в сердце и молча помолилась о том, чтобы Макс выжил. Джексон замолчал, и Сюзанна обнаружила, что он смотрит на нее.
      Улыбаясь, она кивнула на миски:
      – Ты не ел со вчерашнего дня, Джексон.
      Мальчик не ответил. Она приподняла салфетку и взяла из миски кусок курятины.
      – Разве ты не голоден?
      Джексон облизнул губы и сглотнул слюну, жадно глядя на мясо.
      Сюзанна вздохнула, положила мясо в миску и поставила ее на холодный земляной пол рядом с мальчиком, а затем присела поодаль.
      – Ты должен поесть, Джексон. Максу не станет легче от того, что ты голодаешь.
      Он осмотрел содержимое мисок, взял кусок хлеба и раскрошил его. Затем окунул мякиш в куриный жир и поднес к носу Макса. Осторожно и настойчиво он поводил хлебом под носом у собаки.
      У Сюзанны вновь заныло сердце.
      – Джексон, – мягко произнесла она, снимая салфетку с другой миски, – давай дадим ему вот это. – Вынув из кармана передника ложку, она зачерпнула немного овсянки с патокой и сливками и протянула мальчику.
      Понимающе кивнув, Джексон взял ложку и поднес ее Максу. Сюзанна наблюдала, как терпеливо и заботливо мальчик кормит пса. Когда миска опустела наполовину, Макс сам приподнялся и медленно доел остальное.
      Джексон усмехнулся, его глаза блестели.
      – Макс, – прошептал он и склонился, чтобы обнять пса.
      Сморгнув слезы, Сюзанна негромко прокашлялась.
      – А теперь ты сам должен поесть, Джексон, – напомнила она и придвинула к мальчику миску с курицей.
      Джексон еще раз улыбнулся, и от этой знакомой улыбки сердце Сюзанны облилось кровью.
      – Твой отец будет гордиться тобой, Джексон. Мальчик не понял ее, но Сюзанна не заботилась об этом: важнее, всего было заставить Джексона перекусить.
      – Мама, с Максом все хорошо?
      Обернувшись, она увидела личико Кори, выглядывающее из складок одеяла. Малыш сидел на руках у Кито.
      – Вот и ты, дорогой! Да, – подтвердила она, беря сына на руки. – Макс поправляется благодаря заботам Джексона.
      Прислонившись к стене, она устроила на коленях завернутого в одеяло Кори.
      – Спасибо, Кито.
      Она крепко держала Кори, но он ерзал на коленях матери, стараясь дотянуться до собаки. Сюзанне пришлось придвинуться ближе, чтобы Кори положил ладошку на спину Макса.
      – Как у него дела, миссис Сюзанна?
      – Чудесно – правда, Джексон? Джексон не обратил внимания на ее слова, сосредоточенно доедая второй кусок мяса.
      – Нам удалось накормить Макса овсянкой, – объяснила она. – Только после этого Джексон тоже согласился поесть.
      Кито улыбнулся, его темные глаза потеплели.
      – Рад слышать это, миссис Сюзанна. Не знаю, что стало бы с мальчиком, если бы пес сдох.
      Лицо Сюзанны смягчилось, пока она наблюдала, как ест Джексон.
      – Я тоже не знаю, Кито.
      – Макс спит?
      Поцеловав Кори в щеку, Сюзанна с наслаждением вдохнула исходящий от него чистый детский запах. Ее переполняла любовь. Она обняла сына так крепко, что он начал вырываться.
      – Да, милый. Макс спит.
      – Ладно, пойду работать, – заявил Кито, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. – Мы накормили маленького мистера хлебом и джемом, прежде чем принести сюда, миссис Сюзанна.
      – Спасибо. – И когда Кито уже собрался уходить, Сюзанна окликнула его: – Кито.
      – Да, мэм?
      Она шумно вздохнула.
      – Я рада за вас с Луизой. Мне все время казалось, что она станет подходящей подругой для тебя.
      – Вы были правы, миссис Сюзанна. Она ловко подцепила меня на крючок. Не знаю, как бы я жил, если бы не появилась она и не принялась дразнить меня.
      Сюзанна увидела, как восторженная улыбка появилась на лице Кито при одном упоминании имени Луизы.
      – Но вначале я сомневалась, поладите ли вы. Он ухмыльнулся:
      – А я – нет.
      – Даже когда она так грубо назвала тебя калекой? Помнишь, в тот день, когда ты привез ее ко мне?
      Рокочущий смех Кито исходил откуда-то из глубин груди.
      – Даже тогда я знал, что она не хотела оскорбить меня.
      Сюзанна прислонилась к стене и посадила Кори на пол между ногами.
      – Откуда ты знаешь?
      – Иногда мужчина и женщина понимают друг друга без слов. Мы с Луизой почувствовали это, едва увидели друг друга.
      Сюзанна нахмурилась, припоминая, что почти то же самое слышала от Луизы. Размышляя над словами Кито, она смотрела, как он выходит из амбара, волоча ногу.
      Разве у них с Натаном все было по-другому? Даже сейчас воспоминание о нем заставило сильнее забиться ее сердце. Возможно, между ними и правда что-то было, просто Сюзанна предпочитала этого не замечать. А может, она была слишком поглощена своими опасениями.
      Прикрыв глаза, она прижалась затылком к стене. Нет, очевидно, подобные чувства испытывала она одна – иначе Натан не поверил бы с такой готовностью чудовищной лжи Санни Уокера.
      Довольный вздох Джексона вернул ее к действительности. Джексон вытянулся рядом с Максом, положив ладонь под голову, и прикрыл глаза.
      Кори продолжал гладить Макса, но, судя по всему, его тоже клонило в сон.
      Сюзанна оглядела всех троих.
      – Отличная компания! – с добродушной улыбкой заключила она.
      – Спой, мама, – потребовал Кори сонным голосом.
      Сюзанна с трудом поднялась, не спуская с рук Кори, прошла к топчану Наба и уложила сына, как следует укрыв его. Взяв одеяло, лежащее в ногах топчана, она укрыла и Джексона, опустившись на колени рядом с ним. Минуту она стояла неподвижно, вглядываясь в лицо мальчика. Его сходство с Натаном было таким поразительным, что Сюзанна чуть не расплакалась. Она отвела прядь мягких золотисто-каштановых волос со лба Джексона и насторожилась, заметив, что он хмурится во сне.
      – Ох, Джексон, Джексон, – со вздохом пробормотала она, – как тяжело, должно быть, у тебя на сердце… – Повинуясь порыву, она склонилась и поцеловала его в щеку, а затем прикоснулась к ней кончиками пальцев.
      – Мама, спой, о чем поют птицы, – потребовал Кори.
      Поднявшись, Сюзанна еще раз посмотрела на Джексона и вернулась к топчану. Кори потянулся к ней, и Сюзанна взяла его на руки, вдыхая свежий запах детских волос.
 
Ты хочешь узнать, мой малыш, что нам птицы поют?
И голубь, и зяблик, и дрозд – все щебечут: «Люблю!»
Зимой не до песен им – ветер уныло ревет,
Не знаю, о чем он печальную песню поет.
Но листья, бутоны и теплые ясные дни
Поют о любви – появляются вместе они.
 
      Допев, она увидела, что Кори заснул. Его темные загнутые на концах ресницы двумя веерами легли на щеки. Прижав его к себе, Сюзанна наслаждалась теплом родного тельца.
      Она не сразу заметила, что на пороге комнаты кто-то стоит, но вдруг вскинула голову и сжалась от неожиданности.
      – Натан… – прошептала она, не в силах сдержать пугающий трепет.

      Лицо Сюзанны отражало противоречивые чувства, и все они задевали еще свежую рану в сердце Ната.
      – Что здесь происходит?
      Она поднялась и осторожно задержала взгляд на его лице.
      – Нам наконец-то удалось накормить Макса. И Джексона тоже.
      Натан вошел в комнату, стараясь держаться как можно дальше от Сюзанны, понимая, что еще секунда – и он не справится с искушением сжать ее в объятиях. К сожалению, Сюзанна была явно не расположена к нежностям. Это не удивило Натана.
      Сунув руки в карманы, он подошел к спящему сыну, по-прежнему думая о Сюзанне, о песне, которую она пела, о ее женственном запахе, сладости ее губ, округлой полноте груди… Он вспомнил, как несколько недель назад она изумилась своей пробуждающейся чувственности… Вспомнил о ее естественной, неудержимой, восхитительной страсти… С удивлением Натан вдруг поймал себя на том, что перечисляет ее достоинства.
      Стиснув зубы, он чертыхнулся. Чтобы изменить направление непокорных мыслей, он произнес:
      – А я и не знал, что стихи Сэмюэла Колриджа «Ответ на вопрос ребенка» положены на музыку.
      – Я тоже не знаю, есть ли на самом деле такая песня. Мама пела ее мне, когда я была еще совсем маленькой. Похоже, мелодию она придумала сама.
      Сюзанна держалась отчужденно. Теперь, когда вина перед Джудит и сомнения в ее смерти отступили, Натану не терпелось навести порядок в своей нынешней жизни. После встречи с метисом Нат заехал к старому доктору Мэдисону. Он опознал труп Джудит пять лет назад, и муки Натана утихли.
      Направляясь домой, Нат понял, каким одержимым он был, и, кроме того, пришел к выводу, что он может навсегда потерять Сюзанну. Эта мысль причиняла ему нестерпимые страдания.
      Его мысли вновь вернулись к песне Сюзанны.
      – Твоя мать знала стихи Колриджа? Сюзанна отвернулась, но Нат уже заметил, как больно ранил ее необдуманный вопрос.
      – Моя мать не всегда была шлюхой, Натан.
      Ему хотелось спросить, что же случилось с ее матерью, но затем он понял: мать Сюзанны тут ни при чем. Последняя мысль оказалась очищающим откровением.
      – И ты знаешь, как заканчивается стихотворение?
      Она вспыхнула и кивнула, по-прежнему следя за ним настороженным взглядом.
 
А жаворонок так полон своим ликованьем
Меж синевою небес и зеленью поля,
Что заливается он на едином дыханье:
«Как я люблю! И как счастлив ответной любовью!»
 
      Он молчал: эти слова нашли дорогу к его сердцу. Как просто было любить ее! Натан проклял Санни Уокера, который облил Сюзанну грязью, и себя – за то, что поверил ему. Но теперь он не верил ни единому слову Санни. Сюзанна – сильная и гордая женщина. Но это еще не значило, что он недостоин ее любви.
      Чертыхаясь про себя, он попытался сосредоточить мысли на Джексоне, но образ Сюзанны, целующей в щеку спящего мальчика, навсегда запечатлелся в его памяти. А мелодичный голос Сюзанны до сих пор звучал в ушах.
      Джексон пошевелился, хмыкнул во сне и придвинулся ближе к собаке. Натан принужденно и мрачно улыбнулся. Его взгляд метнулся к топчану Наба, на котором спал Кори.
      – Почему он здесь?
      Пальцы Сюзанны нервно затеребили край передника.
      – Он хотел увидеть Макса. Кито завернул его в одеяло и принес сюда.
      Наступила неловкая пауза. Наконец Сюзанна нарушила молчание:
      – Что тебе удалось узнать в городе, Натан?
      Как она произносила его имя! С робким трепетом, нежным голосом с выговором, свойственным уроженцам Миссури… Натан прокашлялся.
      – Доктор Мэдисон подтвердил, что в могиле лежит… Джудит.
      Сюзанна вздохнула:
      – Мне очень жаль, Натан. Жаль, что надежда вернулась к тебе только затем, чтобы окончательно исчезнуть.
      Натан был убежден: Сюзанна сочувствовала ему. В ее глазах поблескивали слезы, она прикусила дрожащую нижнюю губу. Похоже, известие расстроило ее сильнее, чем самого Натана, – он испытал облегчение, узнав, что может со спокойной душой забыть о прошлом.
      Еще раз чертыхнувшись себе под нос, он присел рядом с собакой. Сюзанна встала на колени рядом, и ее свежий тонкий аромат раздразнил Натана.
      – Он съел целую миску овсянки, – объяснила Сюзанна, робко улыбаясь Натану. – Врач заходил сюда после того, как осмотрел Кори. Врач сказал: Джексон делает все, что прописал бы он сам.
      Выражение ее лица стало грустным, почти трагическим.
      – Джексон – чудесный мальчик, Натан.
      – Это не моя заслуга, – пробормотал Натан в приливе жалости к себе.
      – Может быть. Но твое дело – убедить его: то, как он провел последние пять лет, имеет значение для тебя только потому, что среди индейцев он выжил и они позаботились о нем. Нельзя, чтобы он знал, что ты считаешь дикарями людей, к которым он привык.
      Слова Сюзанны оказались подобны сокрушительному удару.
      – Ничего подобного я не считаю.
      Взгляд Сюзанны, проницательный и многозначительный, пронзил его, как кинжал.
      – Правда?
      – Конечно. И потом, он ведь мой сын. Сюзанна иронически улыбнулась:
      – У тебя есть привычка слишком поспешно делать выводы, Натан. Не важно, что ты думал обо мне. Ручаюсь, ты постоянно винил себя, прежде чем узнал о смерти Джудит. Тебя тревожила мысль, что если она выжила в лагере индейцев и когда-нибудь вернется к тебе, то на ней на всю жизнь останется клеймо.
      – И что же в этом плохого? – Он растерялся.
      – Ничего, если ты беспокоился только о Джудит, а не о себе.
      Натан встал и отвернулся, понимая в глубине души, что Сюзанна права. Она коснулась его руки, и он почувствовал это прикосновение через ткань одежды.
      – Я сказала это не затем, чтобы уколоть тебя, Натан. Просто не надо задерживаться в прошлом. Теперь Джексон здесь – вот и лови каждую минуту.
      Натан зашагал к двери, борясь с искушением прикоснуться к ней.
      – Откуда ты набралась такой мудрости? – Он знал, что вопрос оскорбит ее, но он хотел услышать ответ.
      Она взяла пустую миску Макса, подошла к стоящему в углу ведру и наполнила ее водой. Почуяв воду, пес приподнялся и принялся жадно лакать ее.
      – Забыть прошлое всегда нелегко, Натан. – На ее лице появилось открытое и доверчивое выражение. – Я знаю это. Не проходит и дня, чтобы я не вспомнила о… о том, что я сделала с Харленом. Я убила человека. Да, он был скверным, гнусным пьяницей, но при этом оставался человеком. Думаешь, меня не гложет совесть?
      Наклонившись над Максом, она осмотрела раны.
      – По-моему, дело в том, что мозг не позволяет мне забыть прошлое. И мне приходится напоминать самой себе, что если бы… если бы я не убила его, он убил бы меня. И тогда Кори… – Она помолчала, очевидно, борясь со слезами. – Кори… остался бы в руках Харлена. Или… Санни. Я не могла этого допустить, Натан, просто не могла. – Она подняла голову, и ее лучистые карие глаза были такими огромными, невинными и блестящими от непролитых слез, что Натан задохнулся, опасаясь утонуть в них…
      Старательно моргая, она отвернулась и беспомощно пожала плечами.
      – Я готова на все, лишь бы защитить сына, – заключила она и с легкой дрожью опустила голову.
      Натан пристально смотрел на нее.
      – Ты знала своего отца, Сюзанна? – неожиданно вырвался у него вопрос.
      Она метнула в его сторону быстрый изумленный взгляд и отвернулась.
      – Нет, – тихо ответила она, поглаживая Макса за ушами. – Он был с нами совсем недолго.
      Нат подавил смешок.
      – Он бросил твою мать?
      – Нет. – Сюзанна нахмурилась. – Он умер. Натан застыдился ненужного любопытства. В конце концов, это не его дело. Сюзанне следовало послать его подальше – вероятно, так она и хотела поступить.
      – Мама, папа Натан! Кори хочет пи-пи! Сюзанна вскочила.
      – Подожди, дорогой. – Она взяла его на руки. Нат тут же оказался рядом и вызвался отнести Кори в уборную.
      – Не надо, – отказалась Сюзанна, бросив взгляд на Джексона, – побудь здесь. Мы справимся сами.
      – Сюзанна, – окликнул ее Натан, когда она была уже у порога, и Сюзанна обернулась. – Вечером, прежде чем уложить Кори в постель, принеси его в сарай, где стоит ванна.
      – Зачем?
      – Теплая вода смягчит ушибы и поможет ему заснуть, – разъяснил Натан.
      Он смотрел ей вслед, понимая, что желает знать о ней все. И не только знать, но и чувствовать – к этому взывала пробудившаяся с новой силой любовь.
      Он отвернулся от двери и обнаружил, что Джексон мрачно рассматривает его.
      Нат попытался улыбнуться, хотя внутри у него все дрожало от неуверенности.
      – Привет, Джексон!
      Мальчик был уже не тем очаровательным, шаловливым, доверчивым трехлетним малышом, каким запомнил его Натан. Этот мальчик не восхищался отцом. Его лицо не оживлялось, когда Нат входил в комнату. Несомненно, он чувствовал себя никому не нужным.
      Еще одна мысль пронзила его, как молния. Всему, что мальчик знал сейчас, он научился у чужаков, людей, которые, вероятно, вырвали его из когтей смерти. Натана охватила ревность. Когда-то Джексон любил его. Нат вознамерился вернуть эту любовь.
      До возвращения Джексона Нат упрекал Бога в жестокости, из-за которой он лишился семьи. А теперь, не зная, что делать, он просил Бога, которым когда-то пренебрег, вновь выслушать его. Он хотел вернуть то, что имел прежде, – не важно, какой ценой.
      Его внимание привлек знакомый предмет, стоящий у дальней стены комнаты Наба. Улыбаясь, он пересек комнату, взял предмет и поднес его поближе к месту, где сидел Джексон.
      – Помнишь вот это, Джексон? – Он присел перед мальчиком и обвел пальцем игрушку собственного изготовления.
      Лицо Джексона изменилось. С гримасой болезненной радости он схватил тележку, которую Натан сделал ему много лет назад.
      Натан повертел колеса пальцем.
      – Хорошо сохранилась, – произнес он гордо. Глаза. Джексона заблестели от восторга.
      – Макс, – произнес он и протянул руку от тележки к собаке.
      Улыбка Ната стала шире, в груди затеплилась надежда.
      – Отличная идея, малыш! – Он взял старое одеяло, которым Сюзанна укрыла Джексона, свернул его и положил в тележку.
      Макс приподнялся на передних лапах, наблюдая за ними, а затем гавкнул – лай вышел слабым, тонким, как скулеж. Нат осторожно перенес его в тележку.
      Джексон взялся за веревку, привязанную к передку тележки, и потянул за нее. Колеса покатились по утоптанному земляному полу.
      Натана словно захлестнула горячая волна счастья, и он не спеша пошел следом за сыном.
      Они сидели под деревьями рядом с Максом, слушая, как ветер посвистывает в ветвях. Нат указывал то на один, то на другой предмет, называя их на родном языке. Это была игра: часто Джексон вспоминал слово раньше, чем Нат успевал подсказать его. Натан чуть не лопался от гордости, слушая смышленого сына.
      Из дома вышел Кито с корзиной выстиранного белья. Луиза шла за ним и, остановившись под бельевыми веревками, которые Нат протянул между деревьями, крепко поцеловала Кито и прогнала его прочь.
      Нат поднялся:
      – Я сейчас вернусь, сынок. Я хочу поговорить с Луизой.
      – Папа…
      Восторг и горечь закружили Ната в бурном водовороте. Он обернулся, глаза его были полны слез. Лицо Джексона напряглось – казалось, он вот-вот все вспомнит. Нат бросился к нему.
      – Да, сынок, – подтвердил он дрогнувшим голосом, – я твой папа.
      По щекам Джексона катились слезы. Отец с сыном обнялись и крепко прижались друг к другу.
      – Папа… папа… – Это был непрестанный зов, в котором слышались облегчение, доверие, понимание.
      Нат не отпускал Джексона, пока тот не отстранился сам. Глаза мальчика сияли.
      – Папа! – повторил он с широкой улыбкой.
      Нат хотел присесть рядом с ним, но Джексон слегка подтолкнул его и кивнул в сторону веревок.
      – Поговорить… с Луизой.
      Чувствуя, как глаза сына излучают любовь, Нат взъерошил его волосы.
      – Я скоро вернусь.
      Он зашагал к Луизе. Удача с Джексоном наполнила его надеждой, что он сумеет спасти любовь Сюзанны.
      Луиза сражалась с мокрой простыней.
      – Подержите-ка, – приказала она, протягивая Нату один конец простыни, – пока я не найду прищепку.
      Нат взял простыню и расправил ее.
      – Расскажи мне о Сюзанне.
      – Странное время вы выбрали для расспросов. А я уж думала, вы давно все решили.
      – Мне, конечно, не помешают наставления, Луиза, но лучше прибереги их для следующего раза. Расскажи, как она жила.
      Луиза прикрепила простыню прищепками к веревке. Нат протянул ей другую и придержал, пока Луиза прикрепляла один край.
      – Мать Сюзанны умерла, когда бедняжке было всего десять лет, – начала Луиза. – Бедная моя голубка… Я узнала, что она провела в своей хижине несколько дней одна, рядом с трупом.
      Натан помрачнел.
      – Еще я узнала, что этот ублюдок Харлен Уокер зашел проведать Фиону, мать моей голубки, и обнаружил, что несчастная женщина мертва. Когда Фиона заболела, она попросила меня присматривать за Сюзанной, если с ней что-нибудь случится, но никто в городе не позволил бы грязной негритянке воспитывать белую девочку. Ее отдали этим гнусным Уокерам, лишь бы не оставлять мне.
      У Натана перевернулось сердце.
      – И она жила с ними?
      – Да. – Луиза громко фыркнула. – Эти чертовы братцы Уокеры уговорили ее жить с ними и с их мамашей. – Луиза выругалась. – Будь эта старуха мужчиной, из нее вышел бы отличный проповедник – вечно она грозила всем адским пламенем и серой.
      Перестав развешивать белье, Луиза устремила взгляд вдаль.
      – Я пыталась отнять у них голубку, но судья не позволил. – Она всхлипнула и вытерла глаза подолом передника. – Не приведи Господь кому-нибудь жить так, как жила она, мистер Натан! Я встречалась с ней при любой возможности, а когда голубка подросла, она изредка прибегала ко мне украдкой, чтобы выплакаться… Эта белая сука вбила в голову голубке всякую чепуху и совсем запугала ее. Она уверяла, что Богу не угодна ее красота.
      Вытащив платок, Луиза высморкалась.
      – Еще в детстве она трудилась до изнеможения, но старухе было трудно угодить. Ее ничто не радовало. А затем, с Божьей помощью, моя голубка выросла настоящей красавицей, созрела, как плод, бедняжка. Лучше бы ей было не спешить, когда Господь раздавал людям красоту, но вместо того она оказалась в очереди одной из первых.
      Нат внутренне пылал гневом. Он стиснул кулаки, желая сохранить спокойствие и дослушать.
      – Единственное доброе дело, которое совершила в жизни Ма Уокер, – она держала двух своих сыновей в ежовых рукавицах. Они не осмеливались без спросу даже подойти к голубке. Конечно, старуха никогда бы не позволила Санни прикоснуться к девочке. Санни был нахальным ублюдком, за ним нужен был глаз да глаз. А Харлен рос любимчиком мамаши – вероятно, потому, что был глуповат и позволял водить себя за нос. Старуха и заставила голубку выйти замуж за этого олуха – в то время Сюзанна еще сама была ребенком, ей едва минуло пятнадцать лет.
      А дальше все пошло еще хуже. Харлен начал бить ее сразу после смерти матери. До тех пор он просто срывал на Сюзанне злость, но ни разу не ударил ее. Голубка перестала приходить ко мне. По-моему, она боялась признаваться в том, что происходит, чтобы не разозлить Харлена. Она сгорала от стыда. Почему-то она считала, что сама виновата во всем.
      Луиза перевела дух, вынула из корзины мокрую рубашку и развесила ее на веревке.
      – Я случайно зашла к ней в то утро, когда она заколола Харлена ножницами. Я помогла ей собраться и бежать. Возможно, она решила бы остаться, но я не дала ей сделать такую глупость. Никого в городе не заботило, что Харлен бьет ее, – многие мужчины так обходятся с женами. – Луиза поджала губы. – Похоже, для них это вопрос гордости, – заключила она с негодованием. – Вот и все, мистер Натан. Мне известна только часть истории, а про остальное моя бедная голубка никому не говорит. – Она посмотрела на Натана. – Разве вам больше нечем заняться? – Она кивнула в сторону деревьев. – Похоже, ваш сынок соскучился в одиночестве. А я сказала все, что хотела.
      Нат поспешил к Джексону. Внешне он оставался невозмутимым, но в душе его кипела обжигающая ненависть. Он поклялся отплатить Санни Уокеру за все грехи его родных.
 
      Этим вечером, как и посоветовал Натан, Сюзанна принесла Кори в сарай. Открыв дверь плечом, она шагнула через порог и широко раскрыла глаза от изумления: огромная ванна была наполнена водой, от нее поднимался пар.
      Обернувшись, Сюзанна закрыла дверь ногой.
      Кори радостно захлопал в ладоши и указал на ванну:
      – Вода, мама!
      Его восторг был заразительным. Усмехнувшись, Сюзанна прижала малыша к себе. Подойдя поближе к ванне, она ощутила тепло, распространяющееся от воды.
      – Ну что, малыш готов искупаться? Сюзанна вздрогнула, услышав голос Натана: она не заметила, что он стоит на коленях рядом с насосом.
      – Кори будет плавать! – Мальчик снова захлопал в ладоши и заерзал на руках у Сюзанны.
      Натан поднялся. Пот блестел на его обнаженной груди, струился по коже, пропитывал волосы, окружающие пупок. У Сюзанны от волнения заколотилось сердце. Она разглядывала каждую выпуклую мышцу на его теле, вспоминая, как прикасалась к ним кончиками пальцев. Протянув руку, Натан приложил ладонь к стене, и Сюзанна пробежала взглядом от кисти до пучка темных волос под мышкой.
      Дрожь прошла по ее телу, ноги стали ватными.
      – Что ты там увидела?
      Она отвела взгляд и застыдилась, пойманная за непристойным занятием.
      – Ладно, малыш, – произнес Натан, расстегивая джинсы, – сейчас будем купаться.
      Кори потянулся к Натану, и Сюзанне только чудом удалось удержать его на руках. Она уставилась широко раскрытыми глазами на Натана, который спустил джинсы с бедер и переступил через них.
      – Натан! – Жар вспыхнул внизу живота Сюзанны, и она запоздало отвела глаза.
      – А ты думала, мы будем купаться одетыми?
      Он стоял перед ней – высокий, сильный, красивый и совершенно голый. Сюзанну обдало жаром, и она поняла, что дело тут вовсе не в горячем паре, исходящем от воды.
      – Иди сюда, Кори, – произнес он и взял мальчика у Сюзанны.
      Она в оцепенении смотрела, как Натан раздевает ребенка. Словно окаменев, она уставилась на чресла Натана. Даже в спокойном состоянии его плоть отличалась внушительными размерами. Холмик между ногами Сюзанны налился жаром.
      – Тебе будет лучше уйти отсюда, пока не поздно, – обратился Натан к Сюзанне. – Как видишь, мой приятель пока спокоен, но у него чертовски хорошая память.
      Смущение и желание охватили Сюзанну. Она попыталась отойти к двери, но не удержалась от последнего взгляда и заметила, что Натан остановился, глядя ей вслед. Потом он шагнул в воду с Кори на руках.
      – Приходи за ним через четверть часа, – сдержанно произнес он.
      Подавляя нахлынувшие чувства, она кивнула, не замечая, каким жадным взглядом провожает Натана.
      – Да, конечно… я приду…
      Выйдя из сарая, она прислонилась к закрытой двери. Сердце гулко колотилось в груди, мысли разбегались в разные стороны.
      Не в силах забыть о том, каким только что предстал перед ней Натан, она поспешила к дому и попыталась заняться шитьем. Но ее руки так тряслись, что, уколовшись в десятый раз, она была вынуждена оставить напрасные попытки. В комнату заходила Луиза и о чем-то спрашивала ее, но Сюзанна не поняла вопроса. Тем не менее, она кивнула, и Луиза вышла, очевидно, удовлетворившись ответом. Наконец, посмотрев на часы, стоящие на каминной полке, Сюзанна поняла, что просидела, как в тумане, почти час.
      Вскочив, она бросилась к двери.
      У порога ее остановила Луиза:
      – Куда ты бежишь, голубка?
      – Надо забрать Кори… я зазевалась, и…
      – Кори давно в постели! Сюзанна нахмурилась:
      – Что?
      – Я же спрашивала тебя, надо ли принести в дом Кори, и ты кивнула. Он спит уже полчаса.
      Сюзанна приуныла. Невольно она попыталась найти причину, чтобы вернуться в сарай.
      – Прости, Луиза, кажется, я замечталась. Луиза вышла на кухню и налила себе чаю, то и дело поглядывая на Сюзанну.
      – По-моему, он еще там, голубка. В доме он пока не появлялся. – Ее губы раздвинулись в лукавой улыбке. – Похоже, он сидит в ванне в чем мать родила.
      Жар опалил щеки Сюзанны. Улыбка Луизы стала еще шире.
      – Он просил позвать тебя. Сюзанна вскинула голову:
      – Не может быть!
      На лице Луизы застыла гримаса насмешливого возмущения.
      – Разве я когда-нибудь обманывала тебя, голубка?
      Сюзанна взглянула на дверь.
      – Пожалуй, мне следует поблагодарить его за то, что он искупал Кори.
      – Конечно, голубка, – сходи и скажи ему спасибо.
      Не обращая внимания на иронический тон Луизы, Сюзанна набросила плащ и вышла из дома. Ночной воздух был морозным. С самого прибытия на ранчо Сюзанна чувствовала приближение зимы, но снег до сих пор не выпал.
      Она решительно прошагала к сараю, остановилась, вздохнула и взялась за ручку двери. Открыв ее, она испытала еще один укол разочарования: комната была пуста.
      Она ступила через порог.
      – Натан!
      Он не ответил, и Сюзанна подошла к ванне, заметив, что она по-прежнему наполнена водой. Ванна выглядела заманчиво. Закатав рукав платья, Сюзанна окунула руку в воду и подавила стон наслаждения.
      Холодный воздух ворвался в дверь сарая, Сюзанна обернулась и увидела вошедшего Натана. Как проказливый ребенок, пойманный за поисками сластей в шкафу, она быстро отступила от ванны.
      – Я думал, ты будешь не прочь искупаться, – заявил Натан.
      Ей хотелось закричать от досады: Натан был полностью одет.
      – Это… очень любезно с твоей стороны. Он отошел к стене.
      – Вот здесь полотенце и мыло. – Он криво усмехнулся. – Я бы присоединился к тебе, но я уже весь сморщился, как сушеная слива.
      Откуда он узнал ее мысли?
      – Нет уж, спасибо, – поспешно ответила Сюзанна и, прежде чем Натан направился к двери, спросила: – Зачем тебе понадобилась такая огромная ванна, Натан?
      Он сверкнул улыбкой:
      – Когда-нибудь я объясню тебе. Посмотрев ему вслед, Сюзанна взяла полотенце и мыло и положила их на край ванны. Она быстро разделась, держась поближе к дымящейся воде, чтобы не озябнуть. Затем, расплетя волосы, она заколола их на макушке единственной шпилькой и переступила через борт ванны в теплую воду. Прислонившись к борту, она вытянулась и блаженно закрыла глаза, потом закачалась на воде, болтая ногами, раздвигая их, словно ножницы, и наслаждаясь прикосновением воды к чувствительному местечку меж бедер.
      Она подплыла к краю ванны, когда вдруг на нее сверху полилась струя горячей воды, и она задохнулась от неописуемого ощущения. Стыдясь своей ребяческой радости, она схватилась за борт и сжала ноги, чтобы избежать искушения.
      Наконец, усевшись на устроенном в ванне сиденье, она потянулась за мылом, и ее рука замерла на полпути: возле крана стоял Натан.
      Он заговорщицки улыбнулся:
      – Мне показалось, что вода уже остывает.
      Сюзанна поняла, что на ее щеках выступил румянец, но Натан, вероятно, не заметил его на раскрасневшемся от горячей воды лице. Забыв про мыло, она скрестила руки на груди.
      – Что ты здесь делаешь? – Сюзанна хотела, чтобы этот вопрос прозвучал возмущенно, но попытка не удалась.
      Натан подошел поближе. Улыбка исчезла с его лица, сменившись страстным, дерзким и чувственным выражением, но в глазах светилась нежность – впервые с тех пор, как он уехал из Энджелс-Вэлли.
      – Я просто не мог удержаться.

      Он не солгал. Оправдываясь тем, что в ванну пора подлить горячей воды, он вернулся в сарай, уверенный, что Сюзанна уже в воде. Ее тело отчетливо виднелось под водой, соски превратились в крупные розовые жемчужины, а каштановый треугольник между ног отливал красноватым оттенком. Округлые бедра манили коснуться их. Натаном овладело безумное желание.
      Увидев его рядом, Сюзанна застыла с широко раскрытыми, испуганными глазами. Узел волос сдвинулся набок, влажные пряди прилипли к шее и плечам. Она пыталась прикрыть ладонями упругую пышную грудь.
      – Ты дрожишь, – заметил он. Она уставилась на воду.
      – Да… ты напугал меня.
      – Нет, дело не в испуге, Сюзанна. Мне не терпится прикоснуться к тебе. – Он встал вплотную к борту ванны и без стеснения принялся разглядывать ее. На ум ему пришло выражение «пожирать взглядом».
      – Думаешь, ты сумел польстить мне? – дрогнувшим голосом спросила она.
      Натан наслаждался ее невинным смущением.
      – Ты даже не представляешь себе, какое удовольствие я способен доставить языком.
      Краска стыда распространилась по шее Сюзанны и достигла груди, которую она так старательно прятала от взгляда Натана.
      – Зачем ты так? Я не шлюха, я…
      – Я никогда не стал бы так разговаривать со шлюхой.
      Она подняла румяное лицо:
      – Правда?
      Надежда в ее глазах тронула Натана.
      – Да. Я не терял бы времени.
      Он зачерпнул воды и плеснул ее в сторону Сюзанны.
      – Я думал, тебе будет приятно узнать, что сегодня днем Джексон назвал меня папой.
      – О, Натан, это замечательно! – Ее взгляд потеплел, в глазах заблестели слезы счастья.
      – А еще сегодня днем у меня состоялся длинный и очень важный разговор с Луизой.
      Сюзанна заболтала ногой в воде.
      – Догадываюсь, вы говорили обо мне.
      – Да, о тебе. Сюзанна, я не знаю, с чего начать. Я повел себя как эгоистичный, подозрительный ублюдок. Я хочу, чтобы ты простила меня – если сможешь.
      Долгую минуту она молчала.
      – Ты заговорил об этом из-за беседы с Луизой?
      – Нет, – признался он. – По правде сказать, я возненавидел себя с того момента, как начал требовать ответов на вопросы, которые не имел права задавать.
      – Ты оскорбил меня, Натан, – своим обманом, недоверием, гневом… Но, несмотря на все это, я не смогла разлюбить тебя. Я хотела забыть о тебе, но сердце мне не позволило.
      – О Сюзанна! – прошептал он. Некоторое время они молчали. Наконец Натан заговорил:
      – Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня… нет – для нас обоих.
      Сюзанна насторожилась:
      – Что?
      Взгляд Натана упал на темный треугольник, волосы которого шевелила вода. У Натана пересохло во рту.
      – Прикоснись к себе.
      Она ахнула, сердито посмотрела на него, поджала ноги и обхватила себя руками.
      – Я же сказала – я не шлюха, Натан Вулф!
      – Знаю, дорогая, – мягко отозвался он, не сводя с нее глаз, – но прикосновение к собственному телу не сделает тебя шлюхой.
      – В самом деле? – Она слегка расслабилась, но по-прежнему прикрывала руками грудь.
      – Я сожалею, что наговорил тебе слишком много оскорбительных слов.
      Она молча кивнула.
      – Прикоснись к себе, Сюзанна.
      – Нет! Натан, я… никогда… то есть я хотела сказать, я не могу… так нельзя…
      – Кто это тебе сказал? – перебил Натан. Сюзанна потупилась.
      – Так… все говорят.
      – Может, Ма Уокер?
      Она вскинула голову, широко раскрыв глаза от неожиданности:
      – Откуда ты знаешь?..
      – Я о многом догадался после разговора с Луизой, – ответил он с теплой, ободряющей улыбкой.
      Прикусив нижнюю губу, Сюзанна уставилась на воду.
      – С тех пор как я… перебралась к ним, Ма Уокер… изводила меня наставлениями. Когда она не насмехалась надо мной и не била меня за то, что я делаю все не так, как она требует, она читала проповеди о плотских грехах и уверяла, что моя внешность – проклятие дьявола. Когда я повзрослела, она… велела мне держаться подальше от мальчишек. – Сюзанна передернулась, с отвращением поджав губы. – Я не хотела, чтобы они прикасались ко мне, честное слово, Натан! Я никогда не давала им повода считать иначе. Но… Ма Уокер часто заводила прежние разговоры. Она говорила, что если я совершу какой-нибудь грех – например, прикоснусь к себе сама, – я буду наказана. И попаду прямо в ад.
      Нат посмотрел на нее с искренней жалостью.
      – И ты до сих пор веришь этому?
      – Не знаю. Теперь я… не уверена.
      – Но ведь я прикасался к тебе там, Сюзанна. Разве тебе было неприятно?
      Ее глаза широко распахнулись.
      – Нет, нет! Это… – Она снова прихватила нижнюю губу зубами. – Это было чудесно.
      Жар опалил Натана, разгоняя кровь.
      – Тогда что же плохого, если ты дотронешься до себя сама?
      – Должно быть, ничего, но… – Она прикрыла глаза. – Но я просто представить себе не могу, что решусь на такое, Натан. Стоит мне задуматься, и это кажется таким… нелепым…
      По крайней мере, она не сердилась и не волновалась.
      – Всего один раз, Сюзанна, – почувствуй свое тело. Познай его. Проведи по нему ладонями, прикоснись к тем местам, которые прежде обходила стороной.
      Она рассмеялась, и в ее смехе прозвучало волнение.
      – Натан, я не могу…
      – Попробуй ради меня.
      Сглотнув, она снова закрыла глаза и осторожно провела ладонью по груди, робко касаясь кожи.
      – Дотронься до сосков, Сюзанна, – попросил он, чувствуя, как растет напряжение в чреслах.
      Выполнив его просьбу, Сюзанна ахнула и запрокинула голову.
      Он жаждал прижаться к ней, целовать, слизывать с кожи капли воды. Подавляя чувственный голод, он начал раздеваться.
      – Знаешь, – прошептала она, – когда я трогаю вот здесь, прикосновение отдается внизу живота. – Она снова задохнулась, и мелкая дрожь пробежала по ее телу.
      Нат схватился за борт ванны, чувствуя, как теряет самообладание. Никогда еще он не ощущал себя таким возбужденным.
      С закрытыми глазами она провела одной ладонью вниз до пупка, а затем накрыла холмик между ног. Она перебирала волосы пальцами, не решаясь двинуться дальше.
      Он перевел дыхание.
      – Раздвинь ноги, Сюзанна… – Ему едва удавалось держать себя в руках. – Пусть вода ласкает тебя.
      – Так я уже пробовала, – смущенно призналась она. – Горячая вода коснулась меня там.
      – Тебе понравилось?
      – Да, Натан, – даже слишком. – Ее пальцы еще медлили.
      – Расслабься, Сюзанна, и ни о чем не думай. Просто чувствуй.
      Она не открывала глаз – очевидно, не в силах справиться со смущением. Погрузив в себя один палец, она сделала резкий вздох, но не убрала руку.
      Постепенно она начала поглаживать себя. Ее ноги свободно лежали на воде, тело расслабилось. Губы слегка приоткрылись, дыхание становилось все более частым и неровным, пока ею завладевала страсть. Внезапно она напряглась и застонала, зажав руку между бедрами.
      Натан сорвал с себя остатки одежды и забрался в ванну, подхватив Сюзанну прежде, чем она погрузилась в воду с головой. Она прижалась к нему, крепко обняв за шею.
      Натан ласкал ее разгоряченную влажную кожу, чувствуя, как иссякает его терпение.
      – Ну, разве это было плохо? – прошептал он, уткнувшись в волосы Сюзанны.
      Она улыбнулась:
      – Нет, но…
      – Договаривай, любимая.
      – Лучше бы мы сделали это вместе, – ответила она, захватывая мочку его уха губами и посасывая ее.
      Застонав, он поднял ее и уселся на край ванны. Обхватив его ногами, Сюзанна вздрогнула, принимая его в себя. Он ласкал языком ее груди, втягивал соски и знал, что не выдержит долго. И он не ошибся.
      – Прости, – пробормотал он, прижимая ее к себе.
      – Не извиняйся, Натан, – ответила она с томной, довольной улыбкой. – Мы сможем повторить.
      Вынув из волос шпильку, она распустила их и погрузила в воду, чтобы намочить.
      – Ты не дашь мне мыло?
      Усадив Сюзанну между ног, Натан сам начал мыть ей голову, время от времени, проводя по груди намыленными руками. Она отстранилась только затем, чтобы прополоскать волосы, и Натан тут же привлек ее к себе.
      – Я еще не вымыл тебя, – прошептал он на ухо Сюзанне, – но тебе придется повернуться.
      Она расслабилась и положила голову к нему на плечо.
      – Ты уверен?
      – Если мне предстоит вымыть тебя – да, уверен. – Его сердце снова ускорило бег, чресла отяжелели.
      Сюзанна повернулась лицом к нему и села, раздвинув колени.
      Подавив стон, он намылил руки и начал ласкать ее бедра большими пальцами. Голова Сюзанны запрокинулась, и она вцепилась в плечи Натана.
      Руки его поднялись выше, до слияния бедер, обогнули выпуклый холмик.
      – У тебя родинка, – заметил он и наклонился, чтобы поцеловать темное пятнышко в форме полумесяца чуть выше каштановых завитков. Тем временем его пальцы продолжали подниматься по внутренней стороне бедер.
      Она сделала резкий вздох и подалась вперед, ловя его пальцы, но Натан дразнил ее, продлевал ее возбуждение, ибо, наблюдая за Сюзанной, он получал не меньшее наслаждение, чем когда прикасался к ней.
      – Черт бы тебя побрал, Натан Вулф, – с дрожью прошептала она.
      Он дотронулся до нее пальцами, покрытыми мыльной пеной. Ее колени задрожали, и Натан соскользнул с края ванны в воду.
      Сюзанна покачивалась у него на коленях, торопясь завершить начатое.
      – Терпение, любимая, – прошептал он, прижимаясь к ее рту губами.
      Поцелуй начался робко – оба они боялись вновь потерять рассудок. Но вскоре он стал влажным, глубоким, в нем сплетались и дразнили друг друга языки.
      Нат чувствовал, как в нем нарастает небывало сильное желание. Подхватив Сюзанну за ягодицы, он крепко прижал ее к себе и вонзился в глубину ее лона. Они качались в воде до тех пор, пока оба не достигли вершины.
      Сюзанна стояла возле ванны, пока Натан растирал ее досуха. Когда он покончил с этим занятием, Сюзанна потянула из его рук полотенце.
      – Теперь моя очередь, – произнесла она, по-прежнему робея.
      Она высушила волосы на его груди и провела полотенцем до низа живота, где предприняла особенно осторожные и усердные попытки вытереть его. Для Натана они не прошли бесследно.
      – Даю тебе час, чтобы закончить. – Он улыбнулся кривоватой улыбкой, которую Сюзанна обожала.
      Она вспыхнула, припоминая, что эти слова уже слышала от него.
      – Я просто пыталась вытереть тебя. Он продолжал улыбаться.
      – А я в ванне просто старался тебя вымыть. Румянец Сюзанны стал гуще, залил лицо и шею.
      – Ладно, будем считать, что мне хотелось дотронуться до тебя.
      Натан подал Сюзанне одежду, и она нехотя принялась одеваться. Застегивая пуговицы, она спросила:
      – Зачем тебе понадобилась такая ванна, Натан?
      Он застегнул пуговицы на джинсах, но его вновь восставшее достоинство приподняло потертую ткань.
      – Для Джудит. Она была слаба здоровьем еще с детства. У нее опухали суставы, а теплая вода приносила облегчение.
      Сюзанна попыталась выжать волосы, потом стала вытирать их полотенцем.
      – Ты был очень внимателен к ней, Натан. Должно быть, ты ее очень любил. – Мысли о жене Натана вызвали у нее раскаяние.
      – Моя любовь к ней была особой, Сюзанна. Ей не следовало иметь детей: врач предупредил нас обоих, что она не сможет выносить ребенка.
      – Но… как же Джексон? Натан пригладил волосы ладонью.
      – Я не хотел, чтобы она забеременела, но она… – Он вздохнул. – Она мечтала подарить мне сына.
      Сюзанна почувствовала острую зависть.
      – Должно быть, она тоже любила тебя, если решилась рисковать жизнью.
      Натан отошел к насосам у дальней стены и повернул какую-то рукоятку. Вода с шумом начала уходить из ванны через трубу, приделанную ко дну.
      – Да, – наконец ответил Натан. – Она любила меня сильнее, чем я того заслуживал.
      – Натан, не говори так. – И когда он подошел поближе, Сюзанна коснулась его плеча и погладила его ладонью. – Ты начинаешь рассуждать, как я, – упрекнула она с насмешливой улыбкой.
      Натан обнял ее.
      – Ты сможешь простить меня настолько, чтобы выйти за меня замуж?
      Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Сюзанна приоткрыла рот, затем закрыла его и попыталась сдержать подступающие слезы.
      – Ты… хочешь жениться на мне? Почему? Натан провел большим пальцем по ее нижней губе и подбородку.
      – И ты еще спрашиваешь – после того, что сейчас случилось?
      Но любить и заниматься любовью – разные вещи. Набравшись смелости, она произнесла:
      – Да, я бы хотела услышать ответ. Глубоко вздохнув, Натан окинул ее нежным взглядом.
      – Дело не только в том, что сейчас случилось, Сюзанна, хотя признаюсь: вряд ли я пресытился бы тобой, доживи я хоть до девяноста лет. Похоже, я спятил, как молодой козел.
      «Он просто хочет, чтобы я делила с ним постель!»
      – И что же? – спросила она, надеясь скрыть свои чувства.
      Натан коснулся ее волос и пригладил пальцем локон, свесившийся на плечо Сюзанны. Ее грудь напряглась, сосок набух.
      – Ты прекрасна и нежна… и ты научила меня улыбаться и смеяться.
      «Он хочет, чтобы я помогла ему забыть Джудит…»
      – И это все? – сумела выговорить она. Натан поцеловал ее в лоб, и этот отеческий жест озадачил ее.
      – Я хочу, чтобы вы с Кори обрели дом здесь, рядом со мной и Джексоном.
      «Он хочет восстановить отношения с сыном с моей помощью!»
      – Этого мне вполне достаточно, – ответила она, стараясь говорить спокойно, – но… разве нет других причин?
      Натан свободно держал ее в кольце рук.
      – И еще… я хочу помочь тебе забыть прошлое. Она устремила взгляд на подбородок Натана, не смея посмотреть ему в глаза. «Он меня жалеет…» Она положила голову к нему на грудь, и ее горло так сжалось от противоречивых чувств, что она с трудом смогла сделать вдох. Натан так и не сказал ей слов, которые она мечтала услышать.
      – Ну что же, – произнесла она беспечным тоном, – разве я могу отвергнуть такое предложение?
      – Я сделаю тебя счастливой, Сюзанна.
      – Натан, я уже счастлива. – Слезы затуманили ее глаза.
      Привстав на цыпочки, она обняла его за шею и поцеловала. «А моей любви хватит на нас двоих».
 
      Сюзанна закончила письмо к Лилиан Грейвс, в котором извинялась за внезапный отъезд из Энджелс-Вэлли. Она попыталась сделать объяснения как можно более краткими, однако понимала: Лилиан все поймет, если она упомянет о Натане и ранчо. Она и без того мучилась угрызениями совести, не написав бывшей хозяйке раньше.
      Заклеив конверт, Сюзанна положила его на стол и осторожно разгладила ладонью шелк оттенка слоновой кости, купленный ею для свадебного платья. Ткань ласкала кончики пальцев. Луиза и Сюзанна выбрали ее днем раньше, в городе.
      – Напрасно я потратила столько денег, Луиза. Я вполне могла бы надеть то платье, в котором была на празднике в Энджелс-Вэлли. Оно вполне подошло бы мне.
      – Не болтай чепухи, – фыркнула Луиза. – Натан будет только рад видеть тебя в новом платье.
      Сюзанна смотрела на шелк не отрываясь: она буквально влюбилась в него с первого взгляда, увидев сразу же, едва вошла в лавку.
      – Но откуда мне знать, способен ли он позволить себе такую роскошь? Мне следовало заплатить за ткань самой. – Она вновь бережно погладила чудесную материю.
      – Глупости, голубка. Самой покупать ткань для свадебного платья невесте, у которой нет родных, не позволит ни один мужчина, а тем более мистер Натан.
      – Но у меня есть немного денег, Луиза. И потом, я совсем забыла о шкатулке Харлена. Кто знает, может, эти бумаги на что-нибудь сгодятся. – Она задумчиво грызла ноготь большого пальца.
      – Должно быть, они не стоят и бумаги, на которой написаны, – фыркнула Луиза.
      Но чем дольше Сюзанна смотрела на ткань, тем больше задумывалась. Она давно привыкла грезить наяву – такое случалось с ней всю жизнь. С того момента как она увидела этот шелк цвета слоновой кости, фасон свадебного платья ясно вырисовался у нее в голове. Она отчетливо видела шелковые оборки, крепдешиновую отделку, пышные рукава, даже ленту пояса – великолепное свадебное платье.
      Отвернувшись, она тихо вздохнула. Она проявила глупость и расточительность. Но Сюзанна знала, что нашла бы доводы, если бы ей пришлось с кем-нибудь спорить. Надо найти способ заплатить за ткань самой, и когда она снова будет в городе – зайти в банк и узнать, стоят ли чего-нибудь бумаги из шкатулки.
      Оглянувшись, она заметила вопросительный взгляд Луизы.
      – Прости, Луиза, я что-то сказала? Луиза покачала головой.
      – Думаешь, он станет ждать, пока ты сошьешь платье? Я же видела, как он смотрит на тебя. Ручаюсь, голубка, он не выдержит, если ты заставишь его ждать слишком долго.
      Сюзанна отвернулась, пряча улыбку. Натан поклялся не прикасаться к ней до свадьбы, и Сюзанна сочла этот жест трогательным, но неразумным. Подтверждением тому была жажда в глазах Натана. Потому, не выдавая своих планов, она ответила:
      – Думаешь, он готов сыграть свадьбу уже сегодня?
      Когда Луиза вышла, чтобы помешать кипящий на плите суп, Сюзанна отправилась в спальню Натана. В конце концов, напомнила она себе, пытаясь избавиться от неловкости, вскоре эта спальня будет принадлежать и ей.
      Застыв на пороге, она обвела комнату взглядом. Здесь стояла дорогая мебель – это Сюзанна поняла, несмотря на свои скудные познания. Над огромной кроватью красного дерева с четырьмя столбиками когда-то нависал балдахин, теперь же он исчез, и кровать покрывало простое стеганое одеяло. Изящный китайский умывальник занимал простенок у окна, туалетный столик из красного дерева и сосны приткнулся в углу и был покрыт толстым слоем пыли. Рядом стоял комод красного дерева, один из ящиков которого был слегка выдвинут. Рядом со вделанным в стену шкафом помещался сундук для одеял.
      Сюзанна робко ступила в комнату, чувствуя себя непрошеной гостьей. Подойдя к постели, на которой спал Натан, она уставилась на подушку с заметной вмятиной и вдруг схватила ее и прижала к лицу.
      Не выпуская из рук подушку, Сюзанна прошла к шкафу, желая узнать, что Натан хранит в нем. На первых двух полках лежало свернутое постельное белье, но на нижней, под запасной подушкой, оказалось несколько ярдов нежно-розовой тонкой ткани.
      Отложив подушку, Сюзанна вытащила материал и разложила его на кровати, испустив восторженный вздох. Он был прелестным и наверняка принадлежал Джудит.
      Сюзанна задумалась, решится ли она спросить об этом отрезе. Знает ли о нем Натан? Вероятно, нет. Станет ли он возражать? Этого Сюзанна не знала. Но решение было бы таким практичным…
      Она услышала, как хлопнула дверь на кухне, затем раздался голос Натана. Поспешно свернув ткань, Сюзанна сунула ее обратно в шкаф.
      – Вот ты где!
      Несмотря на прилив раскаяния, при звуках знакомого голоса у Сюзанны радостно забилось сердце.
      – Натан! – Она закрыла шкаф и принялась вытирать его подолом передника. – А я думала, вы с Кито чините крышу амбара…
      Натан нахмурился.
      – У нас кончилась дранка.
      Сюзанна опустила подол передника и подошла к нему, с облегчением вздохнув, когда Натан схватил ее в объятия. Она уткнулась лицом в его рубашку, пропитанную запахом пота.
      – Значит, надо купить ее и покончить с починкой, пока не начались дожди.
      – Стало быть, теперь жена будет указывать мне, что надо делать?
      Он шутил, но почти неуловимый оттенок его голоса насторожил Сюзанну. Она провела пальцем по сломанному носу Натана.
      – Надеюсь, ты не сердишься, что я пришла сюда?
      – Конечно, нет, – ответил он с улыбкой. – В этой комнате ты можешь делать все, что пожелаешь. Ты заслуживаешь гораздо большего.
      Палец Сюзанны скользнул вниз, мимо уголка губ к заросшему щетиной подбородку. Она поцеловала ямочку на нем, не спеша отстраниться.
      – Я зашла сюда просто так, Натан, – мне хотелось узнать, где… – Где мы будем спать? – И когда Сюзанна кивнула, он привлек ее ближе. – Я хотел бы видеть тебя обнаженной в моей постели уже сейчас, но должен поступить, как подобает порядочному человеку… И еще я понимаю, что тебе хочется избавиться от вещей Джудит…
      – Тс-с! – Она приложила палец к губам Натана. – Незачем вспоминать об этом. Гораздо важнее закончить работу, пока не начались дожди. Я не хочу, чтобы потом ты сердился на меня. – Объятия Натана пробудили в ней желание, и она придвинулась ближе.
      Он мгновенно возбудился.
      Приподняв её голову за подбородок, Натан поцеловал ее поспешно и страстно. Сюзанна открыла рот, стремясь продлить поцелуй. Оба дрожали от вожделения.
      Натан, отстранившись, застонал.
      – Должно быть, я спятил, поклявшись не трогать тебя до свадьбы.
      Они крепко прижались друг к другу.
      – Разве нельзя перенести свадьбу? Скажем, на завтра?
      Искры смеха плясали в его глазах, губы невольно улыбались, но Сюзанна поняла: Натан не шутит.
      – Это воздержание – твоя мысль, а не моя. И кроме того, платье еще не готово. – Опустив руку, она провела по грубой ткани джинсов Натана.
      Он задохнулся.
      – Еще!
      Вспомнив, как они предавались любви в воде, Сюзанна едва не лишилась чувств.
      – Если я послушаюсь тебя, вскоре мы оба останемся нагишом.
      Натан задержал ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь.
      – Не просто вскоре, а через минуту. И если я немедленно не отойду от тебя, – добавил он, снова целуя ее, – мне придется нарушить свое слово, а этого я никогда не сделаю, несмотря ни на какие муки. Можешь мне поверить, – заметил он, прижимая ее ладонь к своим чреслам, – это чертовски больно.
      Подхватив куртку, он окинул Сюзанну последним страстным взглядом, прежде чем выйти из комнаты.
      – Натан! – окликнула она. – Скажи, вы сумеете закончить работу до дождей?
      В глазах Натана вновь появился странный блеск.
      – Об этом тебе незачем беспокоиться, Сюзанна. Нахмурившись, она смотрела ему вслед. Те доски, которые Сюзанна видела во дворе в день приезда, исчезли неизвестно куда. Сюзанна не раз задавалась вопросом, что с ними стало. Выйдя из спальни, она вернулась на кухню, где на столе лежал нежный шелк.
      Сюзанна задумалась, лаская его кончиками пальцев, и вдруг ее осенило.
      Она нашла Луизу в комнате, где спал Кори. Мальчик только что проснулся, и теперь Луиза переодевала его.
      – Не откажешься немного побыть с ним?
      – Конечно, нет, голубка. А куда ты идешь?
      – Хочу отвезти в город письмо и кое-что купить. Я скоро вернусь.
      – Мистер Натан знает, что ты уезжаешь?
      – Нет, и, пожалуйста, не беспокой его. Я возьму с собой Наба. – Наклонившись, она поцеловала Кори: – Слушайся Луизу, дорогой.
      – Ты что-то задумала, голубка, и мне это не нравится.
      – Не глупи! Я была так очарована тканью для платья, что позабыла купить кое-что еще, и потому не могу начать шить. Вот я и решила еще раз съездить в город и заодно отправить письмо Лилиан.
      С притворно-невозмутимым видом она прошла в комнату, где хранила свои вещи, открыла шкатулку и переложила ее содержимое в карман передника. Заглянув еще раз к ребенку, она послала ему и Луизе воздушные поцелуи и скрылась за дверью. Набросив старый плащ и натянув перчатки, она взяла бумаги, приготовленный сверток, письмо и вышла из дома. Только в повозке она переложила бумаги в сумку. Она покинула дом с такой поспешностью, что никто не успел спросить, куда она направляется.

      Крепко прижав к груди сверток и письмо, Сюзанна вышла из банка, слыша, как отзываются эхом в ушах слова президента. Содержимое шкатулки – акции техасских компаний и другие бумаги – оказалось немалым состоянием.
      Несмотря на возбуждение, она прокляла Харлена Уокера. Все годы супружеской жизни он считал каждый грош. Он забирал у Сюзанны деньги, заработанные шитьем, заявляя, что они принадлежат ему. Сюзанна была вынуждена прятать деньги, чтобы покупать хотя бы швейные принадлежности. Они жили как нищие, и Сюзанна верила заявлениям Харлена о том, что они бедны. Как глупа она была! Она ни разу не задумалась, на какие деньги он напивается и играет в карты почти каждый вечер, сколько тратит на свои развлечения. Впрочем, сейчас было незачем вспоминать о прошлом. С радостью размышляя о неожиданном богатстве, она торопилась рассказать о нем Натану, думая, что вполне могла бы простить Харлена за обман.
      Но, торопясь перейти через улицу к лавке, она поняла: несмотря на то что теперь она может позволить себе дорогой шелк, она не уверена, хочется ли ей тратить на него деньги Натана или свои собственные, – она слишком привыкла к нищете. Вспоминая о том, какие расходы предстоят на ранчо, она не могла позволить себе такую роскошь, как свадебное платье.
      Колокольчик зазвенел на двери, когда она вошла в лавку. Навстречу пахнуло свежим кофе. Владелец лавки, мистер Гласс, выглянул из отгороженного закутка, где разбирал почту.
      – Добрый день, мэм! Вы что-то забыли вчера? Прижимая к себе сверток, она подошла к прилавку, достала из сумки письмо и протянула лавочнику.
      – Боюсь, я передумала.
      Лавочник сунул письмо в большую холщовую сумку и нахмурился.
      – Вам не понравилась ткань?
      – Нет, что вы! Я… – Мистер Гласс разговаривал с Натаном так приветливо, что Сюзанна сразу поняла: они знакомы много лет. Поэтому она решила быть откровенной: – Просто я… чувствую себя неловко. Мне бы не хотелось так… бездумно тратить деньги мужа.
      Мистер Гласс начал раскладывать письма по ящикам, стоящим у стены.
      – Деньги тут ни при чем, леди. Произошел обмен.
      – Вот как? И что же он дал вам взамен ткани? Лавочник взглянул на нее поверх очков.
      – Он привез мне первоклассные доски. Сюзанна прижала ладонь к груди.
      – Доски? Не может быть! – Так значит, вот куда они делись! – Мистер Гласс, этого я не могу допустить. Доски ему нужнее, чем мне шелковое свадебное платье.
      Мистер Гласс дружески улыбнулся ей:
      – А вы совсем не похожи на леди Джудит. Сюзанна вопросительно взглянула на собеседника, и он отмел ее вопрос жестом руки.
      – О мертвых не говорят плохо, но Джудит Вулф швыряла деньги Натана направо и налево. И он не останавливал ее.
      Сюзанна не выносила сплетен, к тому же у нее возникло странное желание защитить покойную жену Натана – несмотря на то что подобные жалобы она слышала и от Наба.
      – Говорят, она была очень больна. Наверняка она…
      – Да, бедняжка все время хворала. Но сдается мне, она ловко водила мужа за нос.
      Стремясь сменить тему, Сюзанна спросила:
      – Так вы не возражаете, если мы снова обменяем ткань на доски? И… не могли бы вы прибавить немного дранки?
      Лавочник вгляделся в ее лицо:
      – А вы уверены, что не передумаете?
      – Уверена, мистер Гласс. И чем раньше, тем лучше, ладно? Крышу амбара надо быстро залатать, скоро начнутся дожди.
      – Разумеется, – кивнул лавочник со странной улыбкой. – Вам кто-нибудь поможет погрузить доски в повозку?
      – Боюсь, нет. Я приехала одна. – Она солгала Луизе, говоря, что поедет вместе с Набом: она не хотела, чтобы кто-нибудь знал о ее планах.
      – Тогда я позабочусь о погрузке сам, мэм.
      – Спасибо, мистер Гласс. У меня есть еще несколько дел, но я вернусь сюда через час. Этого времени хватит, чтобы загрузить повозку?
      – Конечно. – Он усмехнулся и вновь занялся своим делом, пряча насмешливые искры в глазах.
      Сюзанна вышла из лавки, размышляя о впечатлении, произведенном Джудит Вулф на лавочника. Несмотря на то что Джудит была давно мертва, Сюзанна обнаружила, что сердится на бедняжку за то, что она вертела Натаном, как хотела. Постепенно в голове Сюзанны начал вырисовываться образ Джудит Вулф, и она не могла не пожалеть Натана: в характере Джудит, несомненно, преобладал эгоизм.
      Проходя мимо банка, она невольно прижала к себе сумочку, словно охраняя только что обретенное богатство.
      – Ну и ну! Привет, Сюзанна! Она вздрогнула и остановилась.
      – Санни? – прошептала она, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
      – А я искал тебя, – небрежно сообщил Санни и взглянул ей в лицо. В его темных и безжалостных глазах вспыхивали недобрые огоньки. – Ната Вулфа было нелегко найти. Ты ведь живешь у него, правда?
      Сюзанна лихорадочно огляделась, одновременно радуясь и досадуя на то, что явилась в город одна.
      – Полагаю, ты уже сообщил шерифу о моем преступлении? И сказал, что я скрываюсь здесь? – Ее охватил ужас.
      Взяв Сюзанну за руку, Санни повел ее по улице.
      – Нет, я не выдам тебя, Сюзанна, если ты согласишься на мои условия.
      Она попыталась выдернуть руку, но Санни крепко вцепился в нее. Недавно узнав себе цену, Сюзанна сразу поняла, зачем нужна этому мерзавцу.
      – Ты зря проделал такой долгий путь, Санни. Для тебя у меня не найдется ничего стоящего, – с притворной бравадой заявила она.
      Он осклабился.
      – Я остановился в здешней гостинице. Советую тебе не устраивать сцен на улице, или я расскажу шерифу, что тебя ищут в Миссури по обвинению в убийстве мужа.
      – Я была вынуждена защищаться, и тебе это известно, – сумела выговорить Сюзанна, стараясь не спотыкаться, пока Санни тащил ее за собой по дощатому тротуару. – Я не знала даже, мертв ли он, когда бежала из дома…
      – В самом деле? – насмешливо переспросил он. – С чего ты взяла?
      – Кое-кто… – она побоялась упоминать имя Луизы, – сообщил мне, что труп исчез.
      – Ясно, – протянул Санни, – несомненно, этот «кое-кто» – черномазая шлюха, с которой ты вечно секретничала. Она сказала бы что угодно, лишь бы успокоить тебя, – разве ты этого еще не поняла?
      Такое предположение мелькало в голове у Сюзанны. Она была уверена, что Харлен мертв, но охотно поверила словам Луизы, приносящим облегчение.
      Они вошли в гостиницу, и Санни улыбнулся, приподнимая шляпу и здороваясь с проходящей мимо парой. Сюзанна прекрасно знала, что, несмотря на обаятельную улыбку, Санни – коварный и злобный негодяй. Она понятия не имела, как он намерен поступить, но ожидала самого худшего. У нее сжалось сердце.
      Санни остановился у стойки портье, стискивая руку Сюзанны:
      – Будьте любезны, дайте мне ключ. Услышав учтивую просьбу, человек за стойкой приветливо улыбнулся.
      По коже Сюзанны пробежали мурашки, и если бы портье взглянул на нее, он заметил бы в ее глазах ужас.
      Она ухитрилась подняться по лестнице, ни разу не запнувшись. Едва они вошли в комнату Санни, он тщательно запер за собой дверь и сунул ключ в карман. Бросив на кровать стетсон песчаного оттенка, он провел длинными пальцами по золотистым волосам, все это время не спуская глаз с Сюзанны.
      – Вот уж не думал, что ты способна стать еще прекраснее, Сюзанна! Как я ошибался!
      Она надеялась, что успешно скрыла свое отвращение. Санни был воплощенным противоречием. Внешне обходительный, безукоризненно вежливый, хорошо одетый, прекрасно сложенный, внутри он был злобным и безобразным. В то же время Харлен был зол, безобразен и грязен и внутри, и снаружи. Ему не хватало ума казаться лучше, чем он есть на самом деле. Сюзанна содрогнулась, вспомнив об этом…
      – Позволь, я помогу тебе снять плащ.
      – Нет, – решительно отказалась Сюзанна, цепляясь за ворот плаща и пряча под ним сумку.
      Санни развел руками:
      – Как хочешь. Можешь остаться в плаще. Но тебе придется провести здесь некоторое время. – Он указал на бархатную кушетку.
      Сюзанна отказалась бы от приглашения, если бы ее ноги не стали ватными. Она села, по-прежнему прижимая сумку к груди.
      – Выпьешь что-нибудь?
      Она покачала головой, стараясь сохранить спокойствие.
      – Только не говори мне, что совсем не пьешь, – насмешливо продолжал Санни, наполняя свой стакан.
      – Ты ведь знаешь, что я не пью, Санни. Терпеть не могу спиртное.
      Он вглядывался в ее глаза, покачивая на ладони стакан с янтарной жидкостью. Коварная улыбка играла на его лице.
      – А я помню время, когда ты была не прочь выпить, Сюзанна.
      Чувствуя себя рядом с Санни нищей оборванкой, она нервно разгладила складки заплатанной и измятой коленкоровой юбки. Тон Санни был небрежен, но Сюзанна хорошо знала его и потому поняла: это очередная уловка, способ усыпить ее бдительность перед атакой. Она разгадала его замысел: Санни в совершенстве владел искусством шантажа.
      – Не понимаю, о чем ты говоришь.
      – Помнишь похороны Ма Уокер? Морщинка прорезала лоб Сюзанны.
      – Конечно, как я могу их забыть? Он хищно улыбнулся:
      – Так я и думал. Сюзанна ничего не понимала.
      – Но в чем дело?
      – А ты помнишь, что Харлен переболел свинкой за несколько лет до того, как ты переселилась к нам? А, Сюзанна?
      Этой же историей Санни воспользовался, чтобы настроить против нее Натана. Сюзанна попыталась взять себя в руки.
      – Помню, я слышала об этом. Но какова связь между болезнью Харлена и похоронами твоей матери?
      Санни запрокинул голову и негромко расхохотался.
      – Помнишь пунш, который ты пила на похоронах?
      Ее охватило смутное беспокойство.
      – С тех пор прошло почти четыре года. Кое-что я могла и забыть.
      Он снова рассмеялся – на этот раз коротко и резко.
      – Не разыгрывай дурочку – это тебе не идет, Сюзанна.
      Набравшись смелости, она встала:
      – Мне незачем выслушивать эту…
      – Сядь, шлюха.
      Этот приказ прозвучал как пощечина, но Сюзанна не испугалась.
      – Говори, что тебе от меня надо? Мне пора возвращаться на ранчо.
      Санни смотрел на нее в упор, пока пауза не затянулась и напряжение не достигло пика.
      – Помимо всего прочего, я хочу тебя.
      – Вот как? Видишь ли, а мне ты нужен меньше всего на свете, – выпалила Сюзанна.
      Санни ответил странной, почти ласковой улыбкой.
      – И еще мне нужен мой сын.
      Она пошатнулась, шагнула назад, уперлась ногами в край кушетки и рухнула на сиденье, стараясь не выдать страха.
      – Он не твой сын, – негромко, но твердо заявила она.
      Санни вновь наполнил свой стакан.
      – Ты так думаешь? Ошибаешься, дорогая.
      – Не смей называть меня так! – зло прошипела Сюзанна.
      Он хмыкнул:
      – Пожалуй, тебе следует соблазнить меня еще раз, чтобы я обрюхатил тебя, как раньше. Когда-то ты хотела меня, Сюзанна. Я могу снова заставить тебя хотеть…
      По коже Сюзанны пробежали мурашки, волосы от ужаса встали дыбом.
      – Я никогда не хотела тебя!
      Санни подошел к ней вплотную, не спуская глаз с ее лица и слегка опустив веки.
      – Мне известно, что на одном деликатном месте у тебя есть родинка.
      Сюзанна вздрогнула, но сохранила невозмутимый вид.
      – У многих людей есть родинки, – ответила она внезапно охрипшим голосом.
      Ухмылка Санни ужасала ее.
      – Да, но у тебя родинка находится под пупком, под шелковистыми каштановыми завитками, которые покрывают твою…
      – Прекрати! – Она отвернулась, чувствуя, как голова раскалывается от боли, а в ушах шумит кровь.
      Из-за спины раздался голос Санни:
      – Откуда я мог бы узнать об этом, Сюзанна, если бы не увидел сам?
      У нее стучали зубы, и она была вынуждена стиснуть челюсти. Открылась страшная догадка, повергая ее в отчаяние.
      – Харлен был бесплоден, Сюзанна. Думаешь, почему у вас не было других детей?
      – По-моему, мне просто повезло, – дерзко выпалила Сюзанна, с трудом преодолевая сопротивление окаменевшего языка.
      Санни осклабился: разговор явно забавлял его.
      – Харлен хотел ребенка, особенно сына. Он попросил меня оказать ему честь, и, как преданный брат, я…
      – Я тебе не верю, – прошипела она, поворачиваясь и уставившись ему в глаза. – Харлена я ненавидела, а тебя презираю!
      Его глаза были пустыми, как у мертвеца.
      – И тем не менее ты стала матерью, верно? Санни из ночных кошмаров появился перед ее глазами, уничтожил мнимую безопасность, бросил ей в лицо истину, которую она не хотела знать.
      Санни подступил так близко, что Сюзанна чувствовала запах у него изо рта. Она закашлялась от этой знакомой, удушливой вони и зажала рот ладонью.
      – Что ты пьешь?
      – То же самое, что мы пили ночью после похорон матери, Сюзанна. Разве ты не помнишь, как понравился тебе этот напиток?
      Этот же запах преследовал ее в ночных кошмарах – тошнотворный, навязчивый, раздражающий ноздри даже после пробуждения.
      В памяти вспыхнула ужасающая картина: она лежала в постели, а оба брата стояли рядом. Она вспомнила тошноту и легкое головокружение от пойла, которое ее заставили пить. Затем Санни лег на нее, одним ударом проник внутрь…
      Она сморщилась от подступившей к горлу желчи, оставляющей омерзительный привкус на языке. Ей пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем она сумела выговорить:
      – Ты изнасиловал меня.
      Санни удивленно приподнял густую бровь:
      – Изнасиловал?
      Она зажмурилась, но когда видение давнего прошлого возникло перед ней отчетливо, как события вчерашнего дня, она снова открыла глаза и яростно заморгала, сдерживая слезы.
      – Ты… – она осеклась, – …сорвал с меня одежду. Мое единственное платье, пуговицы разлетелись…
      У нее перехватило горло, и она замолчала, вновь переживая давний ужас, боль, отвращение…
      – Конечно, ты была не девственницей, но я представлял, что беру тебя первым. Мне нравилось ласкать тебя, целовать родинку в форме полумесяца…
      – Прекрати! – Она зажала уши, не желая слышать его и молясь, чтобы грохот сердца заглушил ненавистный голос.
      Он сел рядом и положил руку ей на колено.
      – Ты отвечала на мои ласки так, как и полагается дочери шлюхи. Ты уродилась в мать, в Фиону, – со вздохом добавил он. – Харлен никогда не замечал этого – в отличие от меня.
      Сюзанна отпрянула, желая исчезнуть, избавиться от видений четырехлетней давности.
      – Тебе пришлось напоить меня, ублюдок. Иначе я не позволила бы тебе прикоснуться ко мне.
      – Можешь считать, как пожелаешь, Сюзанна, – если тебе от этого легче, – добавил он, поглаживая ее колено. – Но у нас есть сын. И кроме того, я имею право на все, что было в шкатулке моего брата.
      – На то, что Харлен оставил мне?
      Санни отрывисто хохотнул:
      – Тебе? Он не завещал тебе ни гроша.
      Сюзанна не стала задумываться, правду ли он говорит. Она не собиралась отдавать Санни акции. Санни неверно истолковал ее молчание:
      – Не расстраивайся, Сюзанна. Харлен ничего тебе не оставил, но я не прочь поделиться. Кроме того, – добавил он, – мне не терпится снова оказаться с тобой в постели.
      Сюзанна пригвоздила его к месту ненавидящим взглядом.
      – Для этого тебе понадобится сначала убить меня. Но поскольку ты уже однажды изнасиловал меня пьяной, ты, вероятно, не заметишь разницы.
      Санни уставился на нее с притворным отчаянием:
      – О, Сюзанна, ты оскорбила мои чувства! Она сбросила с колена руку Санни и отодвинулась от него.
      – Если так, я просто счастлива, – сообщила она.
      Санни поднялся, подошел к буфету и снова наполнил свой стакан.
      – Суд решил, что все имущество Харлена переходит ко мне, и…
      – Я тебе не верю, – перебила она. Санни покачивал в ладони стакан.
      – Может, отправимся прямо к шерифу? Подумай об этом, Сюзанна. Стоит мне открыть твою тайну, и ты попадешь в тюрьму. А твой драгоценный сынок, над которым ты так трясешься, достанется мне – и я поступлю с ним, как мне заблагорассудится.
      У Сюзанны ломило виски, желудок был готов вывернуться наизнанку. Она схватилась за голову. «Думай! Ты должна думать!» При упоминании о шерифе ее пронзил страх, ибо, несмотря на уверения, что она убила Харлена, защищаясь, молодая женщина знала: ей никто не поверит. Но самое худшее – если она попадет в тюрьму, Кори отдадут Санни. И пусть Санни – отец ребенка, он прежде всего брат Харлена, такой же мерзавец.
      Страх лишиться ребенка подействовал на Сюзанну сильнее остальных угроз. Санни понял это.
      – Если ты хотя бы пальцем дотронешься до Кори, я убью тебя.
      Санни потер переносицу.
      – Сюзанна, Сюзанна! Ну зачем нам враждовать? Тебе стоит только принести мне шкатулку Харлена, и мы с тобой и с нашим сыном заживем припеваючи.
      Сюзанна отвернулась, чтобы Санни не видел ее лица.
      – Я отдала шкатулку на хранение Натану. Я не хочу, чтобы он, что-нибудь заподозрил…
      – Тогда принеси ее, иначе проведешь остаток жизни за решеткой. По-моему, из меня получится отличный отец, – самодовольно заметил Санни.
      Шагнув к Сюзанне, он положил руки ей на плечи. Она содрогнулась с гадливостью, словно от прикосновения змеи.
      – Ты похоронила свое призвание, Сюзанна, – заметил он, поглаживая ей шею. – Из тебя получилась бы умелая шлюха – получше твоей матери. Мужчины дорого платили бы, чтобы побыть с тобой…
      – Я не… – Она попыталась отвернуться, но Санни схватил ее за горло стальными пальцами.
      – Не прикидывайся недотрогой, Сюзанна. Я же помню, какие у тебя были глаза, когда я ласкал тебя между ног. Ты обезумела от страсти. – Последнее слово он прошептал ей на ухо.
      Запах изо рта Санни вновь вызвал у нее приступ тошноты.
      – Нет! Я… – Она задохнулась, когда пальцы Санни на горле сжались сильнее.
      – Можешь отрицать это сколько угодно: я все равно знаю, кто ты такая.
      Сюзанна впилась в пальцы Санни ногтями, и он вдруг разжал их. Она задохнулась и вцепилась в подлокотник, чтобы не упасть.
      – Зачем же тогда я нужна тебе, черт возьми? В его глазах мелькнула гнусная улыбка.
      – Это же очевидно. Ну вот что, – он вновь перешел на деловой тон, – принеси мне шкатулку Харлена, Сюзанна. Иначе я скажу шерифу, где ты прячешься, и ты лишишься своего драгоценного сынка.
      Плечи Сюзанны поникли, но она тут же взяла себя в руки. Зная, что ничто не заставит Санни отказаться от своих намерений, она отважилась возразить:
      – Натан поможет мне, я знаю…
      Ее прервала пренебрежительная усмешка Санни.
      – Нет, не поможет. Он вел со мной двойную игру, Сюзанна. Он укрывал преступницу. Ему грозит не меньшее наказание, чем тебе, – для этого мне надо только встретиться с шерифом…
      – Нет! – Она не могла втянуть Натана в это дело и уже жалела, что упомянула о нем.
      – Это мне решать, – отозвался Санни, довольный своими угрозами. Схватив Сюзанну за плечи, он привлек ее к себе спиной. – И не вздумай обмануть меня, Сюзанна. Я все предусмотрел: если со мной что-нибудь случится, правду о смерти Харлена будут знать блюстители закона.
      Сюзанной вновь овладела паника.
      – Если ты не отпустишь меня немедленно, меня хватятся на ранчо.
      Он разжал пальцы и вздохнул:
      – Пожалуй, ты права. Надеюсь, ты больше не станешь убегать от меня?
      Сюзанна не ответила, и он схватил ее за подбородок, крепко сжав пальцы.
      – Куда бы ты ни сбежала, Сюзанна, я разыщу тебя – запомни раз и навсегда.
      Она попыталась высвободиться, но безуспешно. Подбородок онемел от боли. Чтобы не выдать страха, Сюзанна уставилась в глаза Санни, ненавидя его всем сердцем.
      – Мне не нравится этот вызывающий вид, Сюзанна. Запомни, если ты попытаешься обмануть меня, ты дорого за это заплатишь. И не забывай: когда ты окажешься в какой-нибудь вонючей и грязной камере, Кори будет со мной.
      Оттолкнув ее, он подошел к окну и застыл, делая вид, что с любопытством разглядывает прохожих.
      Охваченная страхом, Сюзанна потирала подбородок. Слова Санни представляли большую угрозу, чем синяк, оставленный его пальцами на подбородке.
      – А ты, оказывается, хуже Харлена. Он был просто глуп, а ты – зол и коварен, – с тихой ненавистью выговорила она.
      Санни повернулся с отвратительной ухмылкой на лице:
      – Стараюсь, как могу.
      Сюзанна ослабела от неудержимых спазмов в груди. Ей казалось, что она стоит спиной к стене, в тесном углу, откуда нет пути. Да, бегство невозможно. Повернувшись к двери, она произнесла:
      – Мне понадобится несколько дней, чтобы… все уладить.
      Санни отошел от окна и отпер дверь, распахнув ее с преувеличенной учтивостью. Как ей была ненавистна эта фальшивая галантность!
      – У тебя есть время самое большее до послезавтра, – предупредил он.
      Сюзанна прошла по коридору и почти бегом спустилась по лестнице, цепляясь за перила, чтобы удержаться на ослабевших ногах.
      Каким-то чудом она ухитрилась добраться до лавки, где была оставлена повозка. В ней уже лежали доски и дранка. Забравшись на сиденье, Сюзанна подхватила вожжи и сжала их в непослушных пальцах. Она пробыла в городе меньше двух часов, но эти два часа показались ей вечностью.

      Луиза ждала ее на веранде, воинственно подбоченившись и грозно насупив брови.
      – Где ты была, негодная девчонка? – Она зашагала рядом с повозкой, которую Сюзанна направила к амбару. – Ты перепугала всех нас до смерти. Ты же сказала, что поедешь с Набом. Зачем ты отправилась в город одна, голубка? Разве это дело – разъезжать одной, когда вокруг, может быть, шныряет этот негодяй Санни!
      По дороге на ранчо Сюзанне хватило времени, чтобы обдумать свое положение. Она постаралась на время забыть об угрозах, касающихся Кори, но они то и дело звучали в ее ушах. Теперь она знала, что Санни действительно может быть отцом Кори. И что Натан ничем ей не поможет. Конечно, он что-нибудь предпримет, стоит ей только попросить, но зачем втягивать его в дела, которые не касаются никого, кроме нее? Натан уже достаточно пострадал потому, что не выполнил приказ Санни. А теперь он укрывал преступницу – ее, Сюзанну.
      Ей не хотелось уезжать. За свою жизнь ей часто приходилось покидать обжитые места, но она не знала, чем еще может избавить Натана от лишних хлопот. Она любит его и всегда будет любить, и расстаться с ним – все равно, что потерять ногу или руку. Но расстаться с Кори – значит, лишиться сердца. А без сердца жить невозможно.
      С фальшивой улыбкой на лице она остановила повозку перед амбаром, спрыгнула на землю и передала вожжи Джексону. Новый работник Натана метис Мак-Клауд научил мальчика обращаться с лошадьми. Сюзанна проследила, как Джексон распрягает пару и ведет ее в конюшню.
      – Луиза, здесь слишком много дел, чтобы отрывать от них Наба на несколько часов. Натан говорит, что уже давно пора бы начаться дождям, а крыша до сих пор не починена. Я давным-давно научилась заботиться о себе, и потому мне незачем полагаться на других.
      Луиза заглянула в повозку:
      – Зачем ты привезла доски и дранку? Сюзанна стащила с рук перчатки.
      – Чтобы починить крышу.
      Бросив в ее сторону подозрительный взгляд, Луиза спросила:
      – Откуда это у тебя такие деньги?
      Сюзанна направилась к дому.
      – Не важно, Луиза. Главное – быстро завершить работу.
      Луиза поднялась вслед за ней на веранду.
      – Я искала ткань, которую ты купила вчера, но ее нигде нет.
      – Потому что я отвезла ее обратно, – невозмутимо объяснила Сюзанна.
      Луиза схватила ее за руку и остановила.
      – Что ты сделала?
      – Отвезла ее обратно.
      – Но почему?
      Сюзанна высвободилась и шагнула в дом, преследуемая Луизой по пятам.
      – Мы обе знаем: мне ни к чему такое роскошное свадебное платье… – Как выяснилось, свадебное платье ей вовсе ни к чему. Эта мысль причинила Сюзанне острую боль.
      Луиза недовольно вздохнула.
      – Мистер Натан разрешил купить эту ткань.
      – Да, но знаешь, как он за нее расплатился? – Дождавшись, когда Луиза покачает головой, Сюзанна сообщила: – Досками и дранкой, приготовленными для починки амбара.
      Понимающее выражение скользнуло по лицу Луизы.
      – Так значит, вот в чем дело!
      – Да. Теперь ты понимаешь: я не могла этого допустить.
      – Голубка, должно быть, этот человек влюблен в тебя без памяти.
      Сюзанна отвернулась. «Нет, – мысленно возразила она, – он просто считает, что все женщины похожи на Джудит, что их надо осыпать роскошными подарками».
      Луиза выглянула в окно:
      – А вот и он – легок на помине… Сюзанна проследила за ее взглядом и увидела, что Натан направляется к дому. Он выглядел так, словно на завтрак проглотил грозовую тучу.
      Мак-Клауд сообщил Натану, что в повозке, которую они с Джексоном вкатили в сарай, оказались доски и дранка. Черт возьми, он даже не знал, что Сюзанна ездила в город.
      Натан ворвался в дом. Сюзанна еще не успела снять плащ и отложить перчатки.
      – Что это за доски и дранка? – Натан не желал выдавать гнева, но не сумел сдержаться.
      Сняв плащ, Сюзанна повесила его на крючок у двери.
      – Для амбара, глупый.
      Голос Сюзанны нервно дрогнул, но Натану было некогда размышлять о причинах ее волнения.
      – Как ты расплатилась за них?
      Сюзанна не оборачивалась, поправляя другую одежду, развешанную на крючках.
      – Так же, как ты расплатился за мою ткань. Натан нахмурился и надолго замолчал.
      – Так ты знаешь?..
      Сюзанна подошла поближе и застыла, глядя на Натана широко раскрытыми печальными глазами.
      – Я не могла оставить этот шелк у себя, Натан. Мне ни к чему такая роскошь. Мне просто неловко…
      – Но ведь я разрешил купить его, – перебил Натан.
      – Знаю, – с улыбкой подтвердила она и прикоснулась к его подбородку. – И потому так ценю твой жест. Но он был необдуманным. Доски нужны нам гораздо больше, чем мне изысканное свадебное платье.
      Натан не мог ее понять. Любой женщине нравятся дорогие вещи. Дарить женщинам подарки – единственный способ доказать свою любовь. Натан был уверен в этом, помня, как он скуп на нежные слова.
      – Но Джудит…
      Сюзанна прижала пальцы к его губам, заставляя его замолчать.
      – Я не Джудит, – произнесла она с расстановкой.
      Недовольство Натана улетучилось, и он схватил Сюзанну в объятия. Неожиданно она напряглась и высвободилась из его рук. Что-то обидело ее. Ему не следовало упоминать о Джудит.
      Натан наблюдал, как Сюзанна прошла к плите и сняла с веревки высохшие брюки Джексона.
      – Напрасно я заговорил о Джудит. Прости, если я обидел тебя. Просто она всегда радовалась подаркам. – Он беспомощно пожал плечами. – Я считал, что все женщины таковы.
      Сюзанна продолжала снимать белье с веревки.
      – Незачем извиняться. Нет ничего странного в том, что ты вспомнил о Джудит. – Сюзанна обернулась, и Натан увидел боль в ее глазах. – Но я не Джудит, Натан. Я не прошу у тебя ничего, кроме любви.
      Он растерялся, понимая, что может потерять Сюзанну, если так и не решится произнести эти слова. Но с каким же трудом они давались ему…
      – Я люблю тебя, Сюзанна. Люблю и хочу жениться на тебе, чтобы ты никогда не покидала меня.
      Глаза Сюзанны наполнились слезами, она выронила сухое белье и выбежала из комнаты.
      Он ждал от нее совсем другого.
      Натан еще стоял в замешательстве, когда в дом вошла Луиза с полным передником кабачков с огорода.
      – Должно быть, она сказала вам, что отвезла ткань обратно, – заметила Луиза, присмотревшись к Натану.
      Кивнув, он подтвердил:
      – Да, сказала. Но я не понимаю ее, Луиза. Луиза выгрузила кабачки на стол и уперла руки в бока.
      – Может, вы чем-нибудь расстроили ее? Смотрите, а не то я прикажу Кито хорошенько проучить вас, и он не посмеет отказаться.
      Натан прислушивался к протяжному говору Луизы и размышлял, будет ли он и впредь жить, опасаясь, что Кито исполнит свою угрозу. Скорее всего – да, с иронией и смирением решил Натан.
      Луиза вытерла руки о передник и принялась разбирать кабачки.
      – За всю жизнь у моей голубки не было даже дырявого горшка, мистер Натан. Она шила, стирая пальцы в кровь. Она пыталась скопить хотя бы несколько монет, но этот ублюдок Харлен всегда отбирал их. И пропивал. – Последнее слово Луиза подчеркнула ударом ножа об стол. – Или проигрывал. – Она сердито прищелкнула языком и разрезала кабачок пополам. – По-моему, напрасно она вернула в лавку шелк, да только меня она ни о чем не спросила.
      Луиза повернулась, держа в руках две половинки кабачка.
      – Она слишком любит вас – так, что готова расстаться с платьем своей мечты, лишь бы вы залатали эту чертову дыру в крыше амбара.
      Натан и сам это понимал, но все еще заставлял теряться в догадках. Что-то тревожило ее, и Натан вознамерился выяснить причину ее тревоги.
 
      Сюзанна присела на кровать Кори и вытерла слезы углом передника. Он любит ее! Господи, Натан ее любит! Ей было бы тяжело покидать этот дом, так и не дождавшись от Натана заветных слов. Но теперь осталось только взять Кори и уйти.
      Неужели она проявила трусость, решив спасаться бегством? Может быть. Если бы она могла найти способ справиться с Санни, не втягивая в это дело Натана, она бы так и сделала. Но теперь, когда Джексон дома и жизнь Натана начинает понемногу налаживаться, нельзя подвергать его опасности.
      Дверь распахнулась и ударилась о стену. На пороге застыл Натан с суровым выражением на лице. Подойдя к Сюзанне, он остановился, сунув большие пальцы в карманы джинсов.
      – Я хочу знать, что, черт возьми, происходит! Быстрым движением пальцев Сюзанна вытерла слезы со щек.
      – О чем ты говоришь?
      Он взял ее за подбородок, невольно задевая свежий синяк. Сюзанна поморщилась.
      – Что случилось? – резко проговорил он, отпустил Сюзанну и присел рядом с ней на постель.
      – Ничего, – ответила она, отворачиваясь.
      – Сюзанна! – угрожающе произнес он, заставляя повернуться к нему лицом.
      Она упрямо отводила взгляд, и Натан снова взял ее за подбородок, на этот раз успев заметить синяк.
      – Что произошло?
      – Ничего, – чересчур торопливо отозвалась Сюзанна. – Правда, ничего. – Она пыталась избежать пристального взгляда Натана. – Просто я… разволновалась, думая о нас…
      – Нет, – возразил Натан, – тут что-то не то. Если что-нибудь стряслось – признавайся. Разве я смогу помочь тебе, не зная, что тебя тревожит?
      – О Натан! – со сдавленным всхлипом воскликнула она. – Думаешь, я смогу просить у тебя…
      – Проклятие, Сюзанна, ты перепугала меня до смерти! Выкладывай, в чем дело. – Он попытался обнять ее, но она снова отстранилась.
      Ей отчаянно хотелось во всем признаться, излить душу. Закрыв лицо руками, она прижала пальцы к глазам.
      – Ты не сможешь помочь мне, Натан, и никто не сможет!
      Натан взял ее за руки, и на этот раз она не стала вырываться.
      – Позволь, я попробую.
      Она прижалась к нему, не зная, что она будет делать, оставшись без его поддержки. Она не хотела втягивать его в свои дела, но какая-то весомая причина, возможно, его признание в любви, побуждала рассказать обо всем.
      – Здесь Санни, – наконец отважилась она. Натан выругался и крепче обнял ее.
      – Я так и знал, что он когда-нибудь объявится. Расскажи, что произошло.
      Сюзанна пересказала ему недавние события – с того момента, как Санни остановил ее возле банка, до его последней леденящей кровь угрозы. Она упомянула о том, что Санни охотится за шкатулкой Харлена и обещает предать ее суду за убийство Харлена, если она не выполнит все его требования, а также угрожает забрать Кори и отправить ее в тюрьму.
      – И он правда может это сделать, Натан, – заключила Сюзанна, собравшись с остатками сил. – Он… – она глубоко вздохнула, – он способен на это, потому что… – она прикусила дрожащую нижнюю губу, чтобы боль прогнала страх, – …он – отец Кори.
      Рука Натана застыла на ее плече.
      – Что?!
      Она отстранилась и сжалась на постели.
      – В день похорон матери братья Уокеры напоили меня. Санни… сорвал с меня одежду и… изнасиловал меня. Теперь я все вспомнила. Господи, Натан, много лет подряд я просыпалась от жутких кошмаров, в которых Санни насиловал меня. И… всегда при этом чувствовала удушливый запах – даже просыпаясь и приходя в себя. Но все, что я видела в страшных снах, случилось на самом деле. Да, так все и было, Натан. Я вспомнила об этом, когда была в комнате Санни, в гостинице. Он… пил какую-то вонючую гадость – ту же самую, которой вместе с Харленом напоил меня после похорон. Так я и вспомнила, что было со мной тогда.
      Слезы жгли ее глаза, она смахивала их ладонями.
      – Я не стану винить тебя, если теперь ты меня прогонишь. Все, в чем ты обвинял меня, оказалось правдой. И ты не сумеешь помочь мне, даже если захочешь.
      Натан положил ладонь на плечо Сюзанны:
      – Сюзанна, я люблю тебя без памяти и никогда не решусь расстаться с тобой. Как только мы поженимся, Кори станет моим сыном. И ни один суд на земле не отнимет ребенка у матери.
      Она с облегчением сглотнула.
      – Даже если она виновна в убийстве?
      – Мы что-нибудь придумаем, не беспокойся. Меня тревожит только одно. – Он снова притянул ее к себе. – Что находится в шкатулке?
      – Я думала, там просто связка никчемных бумаг, но когда отнесла их в банк сегодня днем, оказалось, что это сертификаты акций – немалое состояние. Представляешь себе?
      Сумка Сюзанны лежала у постели на полу. Молодая женщина подняла ее и открыла.
      – Вот, здесь они все. – Вытащив бумаги, она отдала их Натану.
      Натан внимательно пролистал бумаги.
      – Сюзанна, да ведь ты богата! В ней пробудилась надежда.
      – Нет, мы богаты. Я бы хотела, чтобы эти бумаги стали моим приданым, Натан. Мы смогли бы привести в порядок ранчо и…
      – Значит, эти бумаги и желает заполучить Санни?
      Кивнув, она ответила:
      – Он заявил, что бумаги ему завещал Харлен и что теперь они принадлежат ему.
      – И единственный способ для Санни заполучить их – выдвинуть против тебя обвинение в убийстве Харлена?
      – Но я действительно убила Харлена, – ответила Сюзанна, закусывая губу. – Это правда, Натан.
      Он взял несколько бумаг из пачки и почесал ими подбородок.
      – Пожалуй, нам следует отправиться к шерифу вместе и сообщить ему твое мнение об этой истории.
      Ужас превратил кровь Сюзанны в лед.
      – О Натан! Я не могу! Санни сказал, что шерифу уже известно о случившемся. Шериф в Миссури всегда плясал под дудку Санни. Мы ничего не добьемся, у нас ничего не выйдет – разве что меня упекут…
      Он сжал ее плечи и перебил:
      – Надо положить этому конец, Сюзанна. Нельзя жить в постоянном страхе.
      У нее перехватило горло.
      – Страх лучше, чем петля на шее, – сумела выговорить она.
      Натан осторожно провел пальцами по ее подбородку.
      – Санни причинил тебе боль? Она передернулась.
      – Да, этот синяк оставил он.
      Натан погладил ее по щеке.
      – Ты любишь меня?
      Глаза Сюзанны вновь наполнились слезами.
      – О, Натан, ты ведь знаешь, что люблю!
      – Тогда ты должна довериться мне. Она прижала ладонь Натана к своей щеке.
      – Я хочу этого больше всего, дорогой, но у нас почти нет времени. Санни будет ждать меня послезавтра.
      – Времени хватит, – заверил ее Натан. – Боюсь только, нам с Мак-Клаудом придется действовать втайне от тебя – надеюсь, ты не возражаешь?
      Сюзанна выпрямилась, заинтригованная и удивленная.
      – Что ты задумал?
      – Мак-Клауд по моей просьбе собрал сведения.
      – О чем?
      – О темных делах братьев Уокеров. Надежда затеплилась в ней с новой силой.
      – Эти сведения нам пригодятся?
      – Конечно, стоит только немного дополнить их. Внезапно Сюзанна вспомнила о том, что рассказала Луиза, разыскав ее в Энджелс-Вэлли.
      – Натан, Луиза в тот день пообещала мне закопать труп Харлена. Но… когда она вернулась с приятелем, чтобы унести труп из дома и похоронить, труп исчез.
      Натан долго вглядывался в нее, а затем встал и подошел к двери:
      – Луиза, зайди сюда.
      Луиза вошла в комнату и застыла с настороженным выражением на лице.
      – Что случилось, мистер Натан?
      Натан взял ее за руки, и Сюзанна заметила удивление, промелькнувшее в глазах Луизы.
      – Расскажи мне подробно, что произошло, когда ты вернулась за трупом Харлена и обнаружила, что он исчез.
      Луиза пожала плечами:
      – Тут почти нечего рассказывать. Мы с Эндрю хотели закопать этого ублюдка, но труп пропал.
      Натан выпустил ее руки и принялся вышагивать по комнате, нервно почесывая в затылке.
      – Что с ним могло произойти? – пробормотал он, словно пытаясь осмыслить услышанное.
      – Кто-то зашел в дом и унес труп, – произнесла Сюзанна, подсказывая один из возможных ответов.
      – Да, но кто? Почему он никому и ничего не сказал?
      Сюзанна слегка воспряла духом.
      – Конечно, это мог быть только Санни!
      – А почему он промолчал?
      Сюзанна и Луиза переглянулись.
      – Не знаю. А ты как думаешь? – спросила Сюзанна.
      Натан по-прежнему вышагивал туда-сюда.
      – Возможно, вот почему, – произнес он наконец задумчиво, – когда Санни увидел Харлена, тот был еще жив.
      – Не может быть! По крайней мере я считала его мертвым. Он не шевелился, Натан. И Луиза тоже думала, что он мертв.
      – Это правда, – подтвердила Луиза, – но я поверила тебе на слово, голубка. Я не приближалась к этому ублюдку. Живой или мертвый, он был коварен, как змея.
      Сюзанна зажала рот ладонью. Ее надежда уже полыхала ярким пламенем.
      – О, Натан, разве такое возможно? Неужели я могла… только ранить его?
      – Вполне вероятно. Даже более, чем вероятно. Несмотря на все уверения в обратном, Санни не питал особой любви к Харлену, да его было и не за что любить. Полагаю, Санни бесился, зная, что у Харлена в шкатулке хранится целое состояние, на которое он, Санни, не имеет никаких прав. Харлен не стал бы делиться ни с кем, даже со сводным братом. Предположим, – продолжал Натан, – тем утром Санни случайно зашел к брату и обнаружил, что Харлен лежит на полу, истекая кровью. Вероятно, предложив брату отнести его к врачу, Санни перетащил его в лес и добил. – Натан обернулся, подняв указательный палец. – Ты уже убедила себя в том, что именно ты убила Харлена. А Луиза, – добавил он, – по мнению Санни, всего лишь глупая негритянка. Прости, Луиза, я не хотел тебя обидеть. Луиза величественно кивнула:
      – Я не обиделась, мистер Натан.
      – Даже если бы она сказала кому-нибудь, что труп Харлена пропал, кто бы стал ее слушать?
      Сюзанна вскочила и тоже зашагала по комнате.
      – Натан, это только догадки. Нам ничего не удастся доказать.
      – Пока – да, но с помощью Мак-Клауда нам может повезти. Незачем нам самим знать истину, чтобы вытянуть ее у Санни, – загадочно добавил он. – Луиза, выступать свидетельницей на суде ты не сможешь, но ты согласна рассказать шерифу обо всем, что знаешь?
      Луиза горделиво выпрямилась:
      – Разумеется, я все расскажу. Ради моей голубки я согласна пройтись босиком по раскаленным углям!
      Натан привлек Сюзанну к себе.
      – Мак-Клауд вернется к ужину. Мы все уладим, Сюзанна, а пока успокойся.
      Сюзанна придвинулась ближе, стараясь скрыть свою тревогу от Натана. Всей душой она хотела поверить ему, но слишком хорошо знала Санни Уокера и втайне не надеялась на удачу.

      – Вам еще одно письмо, мистер Уокер. – Портье пододвинул конверт через стойку и вновь углубился в свои книги.
      Санни почувствовал, как сердце ускорило бег. Уставившись на конверт, он медленно перевернул его, надеясь увидеть другой почерк, не такой, как в письме, полученном почти сразу после отъезда Сюзанны. Злобно чертыхнувшись, он выронил письмо на стойку. Почерк был знакомым.
      С нарастающим ужасом он надорвал конверт. Читая единственную фразу, из которой состояло письмо, он судорожно сглотнул.
      «Мне известно, что ты сделал».
      Скомкав письмо, Санни сунул его в карман. В письме, полученном утром, говорилось: «У реки ты был не один».
      От досады и гнева он затрясся, от страха его прошиб пот, а пота он не выносил, считая его признаком слабости.
      Пригладив волосы ладонью, он коротко кивнул портье и, шагая через две ступеньки, поднялся по лестнице к себе в комнату.
      Оказавшись внутри, он принялся расхаживать от двери к окну, вспоминая тот день, когда обнаружил Харлена ползущим по полу и зажимающим рану в груди. Санни мгновенно понял: его ранила Сюзанна, ибо нигде не было ни ее, ни мальчика.
      Глаза брата уже начинали стекленеть, но он полз к Санни с надеждой на глупом уродливом лице, что он не истечет кровью до смерти.
      Пряча радость, Санни сделал вид, что встревожен, и помог Харлену забраться в свою повозку, прижимая к его ране полотенце, чтобы унять кровотечение. Солгав, что повезет Харлена к врачу, Санни направился прямо к реке и утопил брата, прекратив таким страшным образом его страдания. После чего похоронил его в неглубокой могиле у самого берега. Этого никто не видел. У реки он был один, черт побери! Санни твердо знал это… но слова из писем неотступно жгли его мозг.
      Покончив с Харленом, он вернулся в дом и обыскал его. Если бы Сюзанна не забрала шкатулку, о содержимом которой Санни мечтал годами и уже считал его своим, он не стал бы посылать за ней погоню. Даже теперь он удивлялся, почему все-таки решил разыскать беглянку: вероятно, потому, что не смог бы жить спокойно, пока жива она. Даже если бы ему удалось вернуть Сюзанну, Санни понимал: когда-нибудь его свободе будет положен конец. Сюзанна – живая улика против него. Но несмотря ни на что, Санни был благодарен Сюзанне: именно она заварила кашу, которая позволила Санни добить полуживого брата. В сущности, Санни сделал Харлену одолжение, убив его и избавив тем самым от мук.
      Он подошел к окну, отодвинул кружевную занавеску и уставился на пыльную улицу. Он хотел – нет, должен был! – убраться отсюда, но прежде надо вырвать из рук Сюзанны шкатулку. При этой мысли на его лице появилась коварная улыбка: надо заполучить и Сюзанну, ибо, даже если бы он не хотел ее, от нее следовало избавиться. А жаль… возможно, он успеет овладеть ею в последний раз. При этой мысли у него заныли чресла.
      Взгляд Санни устремился на здания на противоположной стороне улицы и проулок между ними. Там… стоял человек, небрежно прислонившись к кирпичной стене и глядя прямо на его окно. Содрогнувшись от подступающей тошноты, Санни отпрянул, но прежде чем успел задвинуть штору, он увидел, как незнакомец широко улыбнулся ему и помахал рукой.
      Санни метнулся к стене и застыл. Сердце неукротимо колотилось. Он запустил пальцы в шевелюру, взъерошил ее, нарушая безукоризненную точность пробора. Вновь подкравшись к окну, он выглянул на улицу. Незнакомец исчез. Слова из писем вновь всплыли в голове Санни. Может, автор писем – тот незнакомец на улице? Неужели он видел его у реки?
      Санни вытащил карманные часы, проклиная трясущиеся пальцы. Игра в покер должна была начаться через десять минут. Сунув часы в карман жилета, Санни подошел к столу и плеснул себе щедрую порцию бренди. Стакан быстро опустел, и Санни пришлось снова наполнить его. Третий стакан наконец-то смягчил натянутые нервы.
      Он привел в порядок волосы и покинул комнату. Когда он проходил мимо стойки портье, тот вновь окликнул его. Санни испытал искушение уйти, не оглядываясь, но бренди уже оказало свое воздействие, и больше Санни ничего не боялся.
      Портье вручил ему еще один конверт. По пути к двери Санни вскрыл его и прочел письмо:
 
       «Харлен Уокер не упокоился с миром. Хочешь узнать, откуда мне это известно, – приходи в полночь на мост».
 
      Санни скомкал листок и небрежно сунул его в карман: бренди притупило страх, который он ощущал, читая прежние письма. Однако обманчивая эйфория начала улетучиваться, едва он вошел в салун, ибо там, за покерным столом, сидел незнакомец из переулка. Тот самый, который мог знать, как умер Харлен.
      За десять минут до полуночи Санни покинул салун. Две порции виски, выпитые одна за другой, взбодрили его, и, спускаясь по улице, он позволил себе криво усмехнуться и погладить себя по карману, который топорщился от бумажника, набитого только что выигранными деньгами.
      Глупцы. Все они глупцы. Как он встревожился, увидев за покерным столом человека, которого прежде видел из окна своей комнаты! Но беспокойство оказалось напрасным. Незнакомец был метисом, а метисы тупы, ленивы и почти всегда пьяны. Если этот олух считал, что сумеет обставить Санни в покер, он жестоко ошибался. Покер был излюбленной игрой Санни, в которой он достиг подлинного мастерства.
      И остальные кретины за столом тоже не представляли затруднений. Беззубый старикан с лохматыми бакенбардами, еще один с крючковатым носом, остальных лиц Санни даже не запомнил. Он обчистил их в два счета. Разумеется, он мошенничал, однако об этом никто не догадался.
      По-прежнему чувствуя себя неуязвимым, он приближался к мосту. Санни уже знал, кого там увидит, и злорадно ухмылялся. Метис с аллеи оказался еще глупее, чем думал Санни. Подумать только, он пытался запугать его дурацкими записками! К тому же и в покер метис играл паршиво.
      Внезапно Санни вздрогнул от волнения. Тени тянулись за ним, сближались со всех сторон, и его сердце часто застучало. В голове возникла пугающая мысль: что, если где-нибудь в темном углу спрятался метис со своими дружками, вознамерившись ограбить его? Санни снова прижал руку к нагрудному карману, словно оберегая выигрыш.
      Замедлив шаги, он настороженно огляделся и напряг слух, но ничего не услышал, кроме грохота собственного сердца.
      От страха Санни мгновенно протрезвел. – Метис! – крикнул он в темноту, стараясь не выдать страха.
      Санни продолжал шагать вперед, вглядываясь в очертания моста, тускло освещенного луной. Подойдя поближе, он крикнул еще раз.
      Впереди послышался шорох, и внезапно перед Санни выросла чья-то фигура.
      Санни с облегчением шагнул вперед.
      – Странно, что ты решился встретиться со мной после того, как я обчистил тебя за игорным столом. – Он ухмыльнулся, вновь обретая уверенность.
      Луна скользнула за тучу, кругом потемнело, и ему пришлось напрячь зрение.
      – Давай поскорей покончим с делом, метис. Тебе ведь нужны деньги? Подожди до послезавтра, и денег у меня будет столько, что хватит на нас обоих. – Он, конечно же, не имел намерения делиться будущим богатством.
      – Мне не нужны твои грязные деньги, мерзавец. Вздрогнув, Санни шагнул ближе.
      – Это ты? – В Санни взорвалось такое ликование, что он громко расхохотался.
      – Я видела, что ты сделал, Санни Уокер.
      – Ничего ты не могла видеть, черномазая сука, – рявкнул Санни, надеясь запугать женщину.
      Она отступила назад.
      – Я пришла сюда не за тем, чтобы драться с тобой. Просто я хочу, чтобы ты оставил моей голубке немного денег – прокормиться, пока она не найдет работу. И оставь ее в покое, слышишь?
      Санни фыркнул:
      – А если я откажусь?
      – Тогда я расскажу шерифу обо всем, что видела.
      – И кому же он поверит, черномазая сука?
      Мне или тебе?
      – Я все равно расскажу обо всем!
      В эту минуту Санни больше всего желал сбросить негритянку с моста и посмотреть, как она утонет.
      – Слушай внимательно, сука. Передай своей хозяйке, что я буду ждать ее со шкатулкой здесь завтра утром, в шесть часов. И если она не придет, передай: я разыщу ее щенка и утоплю его в реке – так, как я прикончил его папашу!
      Женщина ахнула.
      – Стало быть, ты убил собственного брата? – От страха ее голос стал пронзительным.
      – А как же! А теперь убирайся отсюда и передай мои слова хозяйке, пока я не решил разделаться с тобой так же, как с братцем.
      Луиза стояла молча и неподвижно долгую, напряженную минуту. Внезапно она произнесла:
      – Вы слышали, мистер Натан?
      – Да, Луиза.
      Потрясенный неожиданным звуком мужского голоса, Санни застыл и был мгновенно схвачен за плечи сзади. Пара наручников сомкнулась вокруг его запястий. Обернувшись, он обнаружил перед собой Натана Вулфа.
      Глаза Санни вспыхнули ненавистью.
      – А ты и правда дурак, – прошипел он, – что значит ее слово против моего? Кто ей поверит?
      Неожиданно откуда-то возник еще один человек. Он показал Санни шерифскую звезду на своей груди.
      – Закон верит Луизе Вашингтон, – произнес незнакомец.
      Ярость лишила Санни рассудка, и он метнулся к Луизе, но потерял равновесие и упал лицом в грязь. Его схватили за воротник пиджака и поставили на ноги. Привкус грязи и прелой травы смешался с желчью, подкатившей к его горлу.
      Женщина молча стояла рядом.
      – Тебя же там не было! – в отчаянии выкрикнул Санни, выплевывая комки земли и траву. – Никто не видел меня!
      – Откуда ты знаешь, Санни? – усмехнулся Нат, подталкивая его вперед.
      Из тени вышел еще один человек, сунул руку во внутренний карман пиджака Санни и извлек оттуда пухлый бумажник. Луна осветила лицо вновь подошедшего – им оказался метис.
      – Вот так-то, – заметил он, – не стоит считать других глупее себя. Тебя обвели вокруг пальца, Уокер. Впрочем, ты сработал мастерски.
      Открыв бумажник, метис вытащил оттуда несколько купюр.
      – Эти две сотни мои. Ты не выигрывал их – по правде говоря, я просто отдал тебе эти деньги. А ты всерьез поверил, будто я так пьян, что ничего не соображаю. Вот эти деньги, – продолжал он, вытаскивая еще несколько купюр, – ты получил от моего приятеля Наба. Наба ты вообще не считал за серьезного противника, верно? Ручаюсь, ты был уверен – он просто беззубый, выживший из ума, оборванный старик. Напрасно ты судишь людей по одежке, Уокер. По-моему, от Брауни ты получил еще триста, – продолжал он, вытаскивая еще несколько купюр, – да и Хэнк потерял не меньше двух сотен.
      Санни проглотил горькую от желчи и грязи слюну, глядя, как метис отшвырнул пустой бумажник.
      – Ты шулер, Уокер, – с усмешкой заявил метис. – Ты обманывал людей в жизни, мошенничал в игре. Конечно, мы позволили тебе выиграть. Лично я считаю, что тебе недостает лоска. Как вы думаете, шериф, – он сумеет приобрести его в тюрьме?
      Шериф подтолкнул Санни в сторону улицы.
      – Боюсь, там, где он вскоре окажется, у него будет маловато времени для игр.
      – Какая досада! Ты согласен, Нат?
      – Ни в коей мере, – возразил Натан Вулф из-за спины Санни. – Я вне себя от радости.
 
      – Выпьем за новобрачных!
      Сюзанна придвинулась ближе к Натану, обняла его за талию и слегка прижала к себе. Они подняли бокалы с шампанским и отпили по глотку, не сводя глаз друг с друга.
      Натан усмехнулся:
      – Даю тебе восемьдесят лет, чтобы разучиться так смотреть на меня.
      Сердце Сюзанны переполняла любовь. Ей не верилось, что теперь они стали мужем и женой. Прошел месяц со дня ареста Санни и три недели с тех пор, как она предстала перед судом и рассказала свою историю. Все доказательства подтверждали, что Сюзанна бежала с места преступления, не будучи виновной в убийстве, и судья оправдал ее.
      Сюзанна настояла на том, чтобы починка крыши амбара была закончена до свадьбы, так как уже начинались дожди. Дождь шел каждый день, иногда превращаясь в ливень, иногда становясь мелким и моросящим…
      Они стояли перед пылающим камином в большой комнате, в окружении друзей и родных. От взгляда Натана Сюзанна покраснела.
      – Не надо так смотреть на меня, – упрекнула она. – Это маленькое торжество затянется на долгие часы.
      – Как думаешь, кто-нибудь хватится нас, если мы улизнем в спальню?
      Сюзанна задохнулась: Натан задел ее ухо губами.
      – Ты ставишь меня в трудное положение, Натан, – укоризненно произнесла она.
      – Так и было задумано. – Натан поцеловал ее в щеку. – Твое платье бесподобно, – заявил он и склонился к ее губам.
      Поцелуй был страстным, полным обещания.
      – Я рада, что ты разрешил мне взять ткань, которую купил для Джудит.
      Натан пристально вгляделся в ее глаза.
      – Ей нравились только те подарки, которые она выбирала сама.
      – Натан! – позвал Мак-Клауд, и Натан поцеловал Сюзанну в щеку, обещая скоро вернуться.
      – Прошу всех к столу, – объявила Луиза, появляясь на пороге кухни. – Идемте же, а не то дети не оставят нам ни крошки!
      Сюзанна попыталась сдержать улыбку, наблюдая, как Кори и Джексон наполняют свои тарелки. Отойдя к невысокому столу, который Натан сделал для них, мальчики уселись и принялись поглощать свадебное угощение. Рядом с ними устроился Макс, постукивая хвостом об пол в ожидании щедрых подачек.
      Дом был настолько переполнен, что Сюзанна не сомневалась: к ним съехалась половина города.
      Она наблюдала, как Кито подошел к жене, провел по ее спине ладонью и прошептал что-то на ухо. К удивлению Сюзанны, Луиза захихикала и шутливо потрепала Кито по руке. Прежде Сюзанна считала, что дождаться смеха от Луизы можно с таким же успехом, как от Макса.
      Радуясь минутному одиночеству, Сюзанна отошла к окну и уставилась на луг, за которым виднелись высокие ели с ярко-зелеными развесистыми лапами. Год назад Сюзанна ни за что не поверила бы, что жизнь способна принять такой чудесный оборот. Но теперь она была счастлива и влюблена. И мечтала подарить Натану ребенка.
      Неслышно подойдя к ней сзади, Натан обнял ее. Сюзанна прижалась к Натану.
      – Ты счастлива?
      Повернувшись, она обняла его за талию, не сводя с лица Натана счастливых глаз.
      – Я так счастлива, что готова заплясать! – с жаром отозвалась она.
      Натан грустно взглянул в окно.
      – Боюсь только, нам придется обойтись без снегопада.
      – Но я навсегда запомню, как в первый раз мы танцевали вальс на снегу.
      Он усмехнулся и осторожно пригладил выбившуюся прядь ее волос.
      – После вечеринки у Стедерсонов? Сюзанна покачала головой и лукаво улыбнулась:
      – Нет.
      Натан недоуменно нахмурился. Сюзанна уткнулась лицом в грудь мужа, слыша, как торопливо стучит его сердце.
      – В первый раз я танцевала с тобой мысленно, после истории, которую ты сочинил, пока у нас гостили Хэтфилды. – Она вскинула голову. – Я понимала, что ты рассказываешь о себе и своей жене, но… было так легко представить вместо нее себя, прижаться к тебе, видеть любовь в твоих глазах и кружиться под хлопьями снега…
      У Натана вырвался смешок.
      – К тому времени как я закончил эту историю, я не знал, сколько в ней правды, а сколько выдумки. Меня влекло к тебе с самого начала, дорогая, но в тот вечер… – Он глубоко вздохнул и обнял Сюзанну. – В тот вечер я окончательно разобрался в своих чувствах.
      Сюзанна прикрыла глаза.
      – И я тоже, но я думала о тебе с той минуты, когда ты пришел ко мне на помощь. Я и не подозревала, что на свете существуют такие мужчины, как ты. Ты ничего не просил у меня взамен за свою работу. Твои прикосновения не пугали меня: в сущности, когда ты взял меня за руку и назвал свое имя, я испытала совсем другие ощущения. С тех пор каждый раз, когда я видела тебя, мое сердце было готово выскочить из груди.
      Обернувшись, они долго следили, как пируют друзья и родные. Дом наполнился веселыми возгласами и смехом.
      – И вот мы здесь, – умиротворенно произнес Натан.
      – Да, и вот мы здесь, – повторила Сюзанна, снова взглянула в окно и вздохнула. Шел дождь, и Сюзанна знала, что он необходим полям, но мечтала совсем о другом. – Натан, а здесь когда-нибудь бывает снег?
      – Боюсь, нет, дорогая.
      Она улыбнулась, заметив, каким огорченным стало его лицо.
      – Я спросила просто так.
      – Ты ведь знаешь: если бы я мог, я завалил бы снегом всю округу.
      Сердце Сюзанны переполнилось любовью.
      – Знаю. И люблю тебя за это. Взявшись за руки, они вернулись в шумную комнату.
 
      Они тряслись по разбитой дороге в новой повозке. Глаза Сюзанны прикрывала плотная повязка.
      – Натан Вулф, – строго произнесла она, то и дело трогая ткань на лице, – что вы задумали?
      Он отвел в сторону руки Сюзанны:
      – Не снимай ее, дорогая. Доверься мне. Сюзанна фыркнула:
      – Хорошо еще, что меня не тошнит от этой тряски.
      Воздух был холодным, гораздо холоднее, чем когда они покинули ранчо.
      – Может, ты все-таки объяснишь, куда мы едем?
      – Ехать осталось совсем недолго, любимая. Потерпи. – Натан сжал ее колено и погладил его.
      Сюзанна шутливо шлепнула его по руке:
      – Не смей! Ты ничего не получишь, пока я не узнаю, куда мы едем.
      Лошади остановились, и у Сюзанны екнуло сердце.
      – Мы уже на месте?
      Натан спрыгнул на землю и помог спуститься Сюзанне.
      – Да, на месте. – И он развязал повязку на ее голове.
      Сюзанна изумленно заморгала, озираясь по сторонам.
      – О Натан! – со вздохом протянула она. Они оказались высоко в предгорьях. Всюду лежал снег. Крупные белые хлопья кружили над землей, пышные шапки снега придавали земле и деревьям сказочный вид.
      – Больше я ничего не сумел придумать, – признался Натан, обнимая ее.
      Глаза Сюзанны наполнились слезами. Она прижалась к груди Натана и позволила ему закружить ее в ритме вальса.
      – Ты – самый чудесный человек в мире! Пока они танцевали, Сюзанна разглядела между деревьями темнеющую неподалеку хижину.
      – Что там?
      Натан словно невзначай коснулся ладонью ее груди.
      – Все, что надо для прекрасного медового месяца.
      Прильнув к нему, Сюзанна пробормотала:
      – По-моему, заниматься любовью на снегу будет слишком холодно.
      Натан ласково усмехнулся и прошептал ей на ухо:
      – И правда, не стоит морозить нашего старого приятеля, дорогая. Но в хижине есть медвежья шкура, на которой так приятно будет лежать тебе или мне, смотря кто из нас будет сверху.
      – Как думаешь, снегопад затянется до утра?
      – Это я тебе обещаю.
      – Вот и хорошо, – откликнулась Сюзанна, увлекая Натана к хижине. – А пока давай опробуем медвежью шкуру.

       Весна 1871 года
      Сюзанна наслаждалась игрой детей, стоя у перил недавно построенной веранды. Трехлетний сынишка Луизы и Кито Абаси, или попросту Аб, сидел в повозке, придерживая годовалую Миранду.
      Кори, шестилетний миловидный мальчик, помахал матери рукой, везя маленькую повозку с детьми к дому. Он высвистывал чистые, высокие ноты, подражая щебету птиц, гнездящихся на деревьях, окружающих ранчо. Малыши искренне радовались этой музыке.
      Завидев Сюзанну, Миранда весело рассмеялась и захлопала пухлыми ладошками.
      – Мама, мама!
      Сердце Сюзанны таяло от счастья. Солнечные лучи играли на каштановых кудряшках Миранды, зажигая в них красноватые искры. Щечки девочки раскраснелись от восторга, на них обозначились ямочки. Сюзанна сбежала по ступеням крыльца и подхватила дочь на руки. Они потерлись носами.
      – Мальчики не обижали тебя, детка?
      – Конечно, нет! – негодующе отозвался Кори. – Только переодень ее, мама, – от нее чем-то пахнет.
      Сюзанна принюхалась.
      – Действительно пахнет. – Она шутливо сморщила нос.
      Аб сам выбрался из повозки и остановился перед Сюзанной, приоткрыв рот и явно собираясь что-то сказать. Мальчик был слишком крупным для своего возраста. Сюзанна без сомнений знала, что когда-нибудь он станет таким же рослым и сильным, как его отец. А от матери Аб унаследовал сообразительность и остроумие.
      Усадив Миранду на одеяло, расстеленное на веранде, Сюзанна принялась переодевать ее.
      – Что тебе, Аб?
      – А мне подарили щенка, – заявил он, поблескивая черными глазами.
      Аб научился говорить правильными предложениями еще в двухлетнем возрасте.
      – Я слышала об этом. Как же ты назовешь его?
      Макс обзавелся подружкой, живущей на соседнем ранчо, и недавно у них появилось шестеро щенят.
      – Не знаю. Может быть, Догги.
      Сюзанна рассмеялась:
      – Молодец. Только не забудь в следующий раз принести Догги к нам в гости, ладно?
      Аб заулыбался, обнажая крепкие белые зубы.
      Благодаря наследству, доставшемуся Сюзанне после смерти Харлена, она помогла Кито и Луизе купить участок земли неподалеку от ранчо. Когда они попытались расплатиться с ней, Сюзанна заявила, что до сих пор не сделала друзьям свадебного подарка. Она хотела только одного: чтобы они жили рядом.
      Подняв голову, она увидела, что Натан и Джексон возвращаются из амбара, а Макс скачет вокруг них. Как всегда, сердце Сюзанны радостно заколотилось при виде мужа. Натан и Джексон дружно замахали ей руками.
      – Разве вы уже закончили работу?
      Натан с сыном сооружали новый загон для свиней. Некоторые соседи выпускали свиней пастись на свободе, и те неизменно забирались в чей-нибудь огород.
      – Через несколько дней закончим, – сообщил Джексон. – Папа сказал, что я смог бы справиться с работой и без него.
      За три года, прошедших после возвращения Джексона домой, он совершенно изменился. Он редко рассказывал о своей жизни среди юроков, и ему не задавали лишних вопросов. В свои двенадцать лет он уже казался юношей. Время от времени у него срывался голос. Сюзанна знала, что Джексон счастлив в семье, но считала его не по годам серьезным ребенком.
      – Ну, как дела у моей обожаемой жены? – спросил Натан, садясь рядом с Сюзанной.
      От поцелуя по телу Сюзанны прошла обжигающая волна. Она бросила пучок сена на живот Натану.
      Его глаза лукаво заискрились.
      – Даю тебе час, чтобы…
      – Перестань! – со смущенным смехом попросила она, незаметно кивая на детей. – Кори сообщил мне, что от твоей дочери «чем-то пахнет».
      – Что я слышу! Неужели? – в притворном разочаровании воскликнул Натан. – Нет, только не от моей красотки Мэнди! – Склонившись, он пощекотал голый животик девочки, и она залилась радостным смехом, перебирая пухлыми ножками и хватая отца за волосы.
      Во двор въехала повозка. Лошади остановились возле крыльца, и сидящая в повозке Луиза помахала рукой.
      – Дети уже обедали?
      Она привязывала свою новорожденную дочь Кайю к собственному животу с помощью широкой повязки, изготовленной Сюзанной, что очень помогало управляться с делами.
      Аб заковылял к повозке и забрался в нее. Луиза крепко обняла его и поцеловала в макушку.
      За годы супружеской жизни характер Луизы стал мягче, но, защищая своих детей, она превращалась в тигрицу, и в ее преданности малышам слились все качества, которые так ценила в ней Сюзанна.
      Сюзанна закончила возню с подгузником Миранды и оправила на дочери платьице.
      – Ты хочешь забрать их всех, Луиза?
      – Сегодня ведь пятница, правда? А по пятницам они гостят у меня. И не жди, что я привезу их обратно до вечера, ясно?
      Кори сам забрался в повозку. Джексон взял на руки Миранду и последовал за ним.
      – Джексон! – окликнула Сюзанна и, когда мальчик обернулся, произнесла: – Если тебе не хочется ехать, можешь остаться дома. – Она знала, что мальчик колеблется между желанием поиграть с малышами и стремлением побыть в обществе взрослых.
      Джексон взглянул на отца, затем на Сюзанну и понимающе улыбнулся.
      – Нет, лучше я поеду с ними. Папа сказал, что загон я смогу закончить потом, да и Наб уехал навестить сестру. Кито пообещал научить меня снимать кору с дубов. Он сказал, что эту кору можно продавать кожевникам. И потом, – добавил он со смущенной улыбкой, – сегодня днем вы будете заняты.
      Натан обнял Сюзанну за плечи.
      – Ты смышленый мальчик, сынок. Усмехнувшись, Джексон помахал отцу и направился к повозке.
      – Постарайтесь оставить в ванне хоть немного воды для нас, – напомнил он, забираясь в повозку и усаживая на колени Миранду. – Не забывайте, что пятница – банный день.
      Когда повозка покатила прочь, Натан покачал головой.
      – Неужели он знает, как мы проводим дни по пятницам?
      Сюзанна улыбнулась и прижалась к нему, охваченная желанием.
      – С возрастом он становится все наблюдательнее.
      Натан стащил ее с веранды и зашагал к сараю.
      – С возрастом? Сюзанна, ему ведь всего двенадцать!
      Она не сумела сдержать улыбку.
      – Двенадцать – это уже не пять.
      – Это еще не повод отказываться от ванны по пятницам, – мрачно возразил Натан.
      Сюзанна обняла его за талию.
      – Не глупи, нам незачем отказываться от своих развлечений! Джексон понимает, что происходит, – для этого он достаточно умен, но только благодаря такому понимающему отцу, как ты. Если бы не ты, я извелась бы от беспокойства, ожидая, когда у Кори проснется любопытство к собственному телу.
      – Господи, как давно это было! – Натан криво усмехнулся. – Помнишь, как он гордился своей «маленькой штучкой»? И спрашивал, хочешь ли ты посмотреть на мою «большую»? Ты помнишь?
      Сюзанна рассмеялась:
      – Пожалуй, я хотела ее увидеть, просто в то время еще не подозревала об этом. Я так смутилась, что хотела провалиться сквозь землю.
      Внезапно Сюзанна заметила, что Натан хмурится.
      – Не тревожься за Джексона, дорогой.
      – Я ничего не могу поделать с собой. Если бы я знал, как он провел те пять лет, что мы были в разлуке!
      – Может, когда-нибудь, когда он повзрослеет, он захочет поделиться с тобой воспоминаниями.
      Болтая, они шагали к сараю. Пронзительная синева чистого неба слепила глаза. Луг пестрел покачивающимися на ветру цветами. В траве и на деревьях пели птицы и стрекотали цикады. На холмах качались волны ржи и овса – густых, зеленых и сочных.
      – Как я люблю здешнее лето! – вздохнула Сюзанна. – Зимы здесь тоже чудесны, но летом цветущая долина зачаровывает.
      Натан пожал ей руку.
      – Пожалуй, пора сделать традицией танцы на лугу.
      – Почему бы и нет? – Сюзанна потянула его к цветам, но Натан остановил ее:
      – Сначала ванна, потом цветы.
      Сюзанна ответила Натану соблазнительной улыбкой и прильнула к нему всем телом.
      – Нет, – возразила она, дразня его скользящими движениями рук. – Сперва цветы, а уж потом ванна.
      Глаза Натана потемнели от желания. Подхватив Сюзанну на руки, он закружился среди полевых цветов.
      – Пожалуй, вы правы, миссис Вулф. Нет, вы действительно правы: нет ничего лучше, чем предаваться любви на лугу, на виду у всего мира.
      Он крепко прижал ее к себе.
      – Даю тебе час, чтобы покончить со всем этим, – распорядилась Сюзанна, чувствуя, что тает от наслаждения.
      Рассмеявшись, они закружились в высокой траве.
 
А жаворонок так полон своим ликованьем
Меж синевою небес и зеленью поля,
Что заливается он на едином дыханье:
«Как я люблю! И как счастлив ответной любовью!»