Витязь (№2) - Смарагдовые звезды

— Вот именно! — отрезал Ратибор.

Манайя звучно захлопнул рот и умолк. Потом грузно встал.

— Ты еще пожалеешь об этом, щенок! — бросил он, уходя.

Александр немного подождал, потом осторожно заметил:

— Мне кажется, что тебе не следовало отталкивать его так резко. Можно было поиграть, поводить его за нос.

— Ты хоть понимаешь, о чем идет речь?

— Примерно догадываюсь.

— Примерно… — Ратибор сплюнул в огонь. — Этот негодяй хочет купить мечи наших витязей. Он знает, что после возвращения в Словенск Великий, друзья отца придут ко мне. Одноглазый хотел, чтобы я уговорил их пойти на службу к аримаспам. Тогда-де они отведут все опасности от нашей земли. И сами будут сосать нашу кровь! Пауки!

Александр не согласился:

— В том, чтобы обмануть врага, нет бесчестья. Ты сам утверждал, что с хитрецом нужно сражаться его же оружием. Нельзя с ядовитой змеей драться так же, как с благородным львом.

— Я знаю, — досадливо ответил Ратибор. — Неужели ты не понимаешь, почему они так возятся со мной? Очень им нужен слепой и беспомощный. Они надеются, что в благодарность я помогу им договориться с витязями.

Из темноты неслышно возник Гелайм.

— Поистине, сегодня вечер гостей, — весело воскликнул Александр. Всех так и тянет к нашему костру.

— Кого это «всех»? — насторожился Гелайм.

— Например Манайю.

— Проклятая змея! — вспыхнул начальник стражи. — Что он искал?

Александр ядовито ухмыльнулся.

— То же самое, что и ты. Но только тебе повезло чуть больше, чем колдуну?

— Ты о чем? — встревожился Гелайм.

— О небесных смарагдах!

Гелайм резко бросил руку к мечу, но Александр предостерегающе показал полуобнаженную саблю. Аримасп криво усмехнулся и сдержал порыв.

— Ты прав, эти четыре камня у меня. Однако они мне не так уж и нужны. Я искал не их!

— Но все-таки прихватил с собой.

— А почему бы и нет? Если что-то само валится тебе в руки, лишь дурак разожмет пальцы.

— Мне нет дела до ваших интриг, — тряхнул головой Александр. — Но ты попросту ограбил ойков. Ведь для них смарагды священны.

— Грязные дикари, — с нескрываемым отвращением бросил Гелайм. — Они могут поклоняться и раскрашенному пню, не то что камням.

— Но этим же камням поклоняются и аримаспы.

— Аримаспы — да. Я — нет.

Александр прищурился.

— Кто ты?

Гелайм поднял левую руку, любуясь игрой пламени на своем перстне.

— Кто я? Твой друг. Ты помнишь, как Айзия хотел убить тебя? Я помешал, потому что рыцари обязаны помогать друг другу. Я не могу допустить, чтобы какой-то поганый торгаш поднял лапу на воина. Тем более, что наши страны всегда хранили дружбу.

— Господи, сколько у нас друзей вдруг отыскалось, — вскользь заметил Ратибор.

— Вы полагаете, что я ввязался в этот поход ради камней?! Ничуть. Держите! — Гелайм рванул завязки сумки и выхватил оттуда два громадных искристых смарагда. Пламя костра, коснувшись камней, исторгло из них пронзительные зеленые лучи, ударившие в небо. — Лови! — Гелайм кинул камни Александру, и тот машинально прижал их к груди, укрыв плащом.

— Тогда ради чего ты рисковал головой? — спросил Александр. — Вернуться из такого путешествия куда труднее, чем погибнуть.

— Мне требовалось только это! — Гелайм торжествующе поднял над головой железный обруч, подаренный ему марг-коком. Аримасп немало потрудился, выправляя его, и теперь стало ясно видно, что это грубая железная корона. — Я похитил камни, собираясь выменять на них эту корону, однако она досталась мне просто так. Жалкие глупцы! Они не подозревали, какое сокровище держат в собачьей конуре. Безропотно отдать корону власти,

— он расхохотался.

— Сокровище? — недоверчиво переспросил Александр.

— Конечно! Ты же слышал рассказ на пиру. Эта корона принадлежала покойному владетелю полумира кенигу Эрманариху. Тот, кто завладеет этой короной, сможет восстановить империю Эрманариха в прежних границах и владеть ею.

— Но Тайша знал о ней, — вставил Александр.

— Это новость… — Гелайм посерьезнел. — Интересно, кто мог рассказать ему? Уж не наши ли друзья-викинги? Точнее, Торгейр…

— Вполне вероятно. Эрьта действительно ничего не подозревал. Но при чем здесь ты? Корону царей может носить только царь, — спокойно произнес Ратибор.

Распаленный Гелайм вскочил, потрясая в воздухе короной. Он потерял всякую осторожность и кричал в полный голос.

— При чем?! Я прямой потомок и наследник Эрманариха!

— Это уж слишком, — Александр не смог удержать смеха.

Гелайм побагровел и надулся. Потом стремительно сорвал перстень с пальца и отшвырнул его прочь. Прозвучал звонкий удар огромного бронзового гонга, мигнуло синее пламя — и перед Александром стоял высокий белокурый гигант со всклокоченными волосами и бородой. Он был одет в кожаный костюм со следами ржавчины от доспехов и высокие сапоги. На куртку были нашиты золотые бляшки с изображением орла, на боку висел короткий прямой меч, а шею обвивала золотая гривна — тот же орел с распростертыми крыльями.

— Да ты знаешь, кто я?! — взревел гигант. — Я рекс вандалов Гелимер! Подобно тому, как сам обманный камень каждую минуту меняет цвет, так и перстень с александритом помогает его владельцу скрыть свою истинную внешность. Только так я мог попасть в караван к одноглазым чудовищам и достичь своей цели. Я получил то, чего вожделел! Сейчас я предлагаю вам, воинам Рутении присоединиться ко мне в борьбе за восстановление великого трона!

— Твой трон? Что нам до него, — возразил Александр.

— В нашей стране служит немало ваших соотечественников. Многие из них достигли великой чести. Например Элиас фон Рюйтцен, дядя короля лангобардов Ортнета.

Александр уже открыл рот, чтобы ответить Гелимеру, но здесь из темноты долетел истошный вопль Манайи:

— Вот он! Хватайте его!

Стражники-аримаспы ринулись на своего бывшего начальника, сбросившего обманную личину. Однако схватить Гелайма-Гелимера оказалось совсем непросто. Разъяренный гигант расшвырял стражников, точно котят. Он даже не достал меча, но те из аримаспов, кому достался удар могучего кулака по голове, уже не вставали.

Манайя что-то лихорадочно забормотал. Колдун выбежал в круг света, обрисованный котором и начал делать судорожные пассы руками. Гелимер в ответ издевательски захохотал.

— Не трудись, почтенный! У меня есть то, что делает твое колдовство безвредным.

В небо вновь ударил прозрачный зеленый столб. Александр понял, что Гелимер неспроста отдал ему только два смарагда. Не столь уж бесхитростен был рекс вандалов.

Тем временем Гелимер решил, что достаточно испытывал судьбу и огромными прыжками ринулся в сторону лагеря. Немедленно оттуда донеслись возбужденные крики, звон стали, потом — громкий стук копыт.

И все стихло.

Огорченный и взбешенный Манайя, бормоча проклятия, поплелся в лагерь. На прощанье он погрозил кулаком не то ночному небу, не то Александру.

— Что ты на все это скажешь? — спросил Александр, когда суматоха, вызванная бегством Гелимера, немного утихла.

— Это серьезный противник, — грустно ответил Ратибор, — и нам следовало бы остановить его раньше. Ведь ты не хочешь, чтобы он действительно восстановил империю Эрманариха? Не собираешься стать подданным кенига Гелимера?

— Конечно нет.

— Значит придется драться с ним, как я и предсказывал.

— Надеюсь, ты не предлагаешь немедленно броситься в погоню? — вспылил Александр, уязвленный напоминанием о собственной недальновидности.

— Следовало бы. Чем раньше мы его остановим, тем лучше.

Александр только фыркнул.

— Давай спать, — предложил Ратибор.

— Давай. Утро вечера мудренее.

Александр вдруг заметил красную искру в траве. Подозревая недоброе (с аримаспов станется и ядовитую змею подбросить), он выхватил саблю. Но это оказался выброшенный Гелимером перстень. Александр подобрал его. Рекс в запале обронил очень ценную вещь, не следует так запросто разбрасываться волшебными перстнями.

Утром Айзия призвал Александра к себе. Старшина каравана делал вид, что решительно ничего не произошло. Ведь все случившееся пошло исключительно на пользу Айзии, и он был вполне доволен. Но Александра сразу встревожили гости аримаспа. В шатре старшины каравана сидели двое степняков. Александра невольно передернуло, когда он увидел полосатые халаты и отороченные мехом шапки. Сразу заныли старые раны, там, где его тела касалось раскаленное железо. Но приходилось притворяться, что ты ничего не помнишь и не знаешь.

Когда Александр уходил, Ратибор сумрачно предостерег:

— Не сомневаюсь, что и этот будет предлагать тебе свою любовь, точно ты продажная девка. Но не могу угадать, что он сможет добавить к уже сказанному Манайей.

— Что все они вдруг так резко зауважали нас? — вяло удивился Александр.

— При странствиях по Диким землям мы им были не особо нужны. А сейчас караван вступает на землю Рутении. Они готовы ковром лечь нам под ноги, только чтобы заполучить мечи наших витязей.

— Это такая большая сила?

— Конечно. Византийские кесари и северные конунги, дикие степные ханы и кичливые крестоносные магистры склонялись перед ней. Под сенью креста святого Георгия-Победоносца наши витязи отбили все нашествия. Манайя сказал правду — наша земля суть опора мира и его сердце. Чинские богдыханы в ослеплении суетного тщеславия называют свои империю Поднебесной. Но ведь это всего лишь задворки Великой Рутении! Настали трудные времена, рознь и свара раскололи единую державу. Князья начали усобицы, от зависти готовы жить в пустом амбаре, лишь бы сосед вообще под кустом ночевал. За мешок золота мать родную продадут. Нет единого правителя, нет единой веры. Каждый своего идола вытесал, ему молится. Всякая тварь и осмелела, норовит по кусочку со своей стороны отщипнуть. А ранее без позволения Государей Росских пискнуть не смели…

— Невесело.

— Куда как. Дожили — что наши богатыри по чужим землям разбрелись. Неспроста Гелимер напомнил, рекс лангобардов Ортнет везде похваляется, что он племянник самого Элиаса фон Рюйтцена, — Ратибора передернуло.

— Кто это?

— Отступник, — коротко ответил Ратибор, явно не желая много распространяться на эту тему.

— Ладно. Пойду, раз зовут.

Однако на всякий случай Александр отдал Ратибору смарагды, полученные от Гелайма-Гелимера. У тебя, мол, сохраннее будут. Не куда-нибудь иду — во дворец. Только невеселой получилась шутка.

Айзия встретил его приторными улыбками и несчетными поклонами. Но сидевший подле него Манайя был молчалив и угрюм, как голодный сыч. Да и раскосых глазах степняков Александр прочел только ненависть и злобу. На всякий случай он как можно незаметнее дотронулся до ножен, проверяя, свободно ли ходит сабля.

Айзия или действительно ничего не заметил, или предпочел сделать вид, что ничего не замечает.

— Проходи, проходи, — суетился он. — Садись.

Александр сдержанно кивнул и присел на ковер, напрягшись, как тетива лука. Айзия почти незаметно перемигнулся со степняками и, притворно сокрушаясь, сказал:

— Как мы все недоглядели! Пригрели змею на груди! Хорошо еще ужалить не успела.

— Увы, — согласился Александр так, что осталось непонятным, по какому именно поводу он сожалеет. — Кто мог знать, что Гелимер таит столь черные мысли.

— Однако наше путешествие не закончено. Нам предстоит заглянуть в становище наших друзей, потом мы посетим горы Хинда и уже через южные границы вернемся в пределы Рутении.

— Мне ты об этом ничего не говорил, — встревожился Александр. — Я намеревался сопровождать караван до Дикого Леса, не далее.

— Ай-яй-яй, — запричитал старшина каравана, — неужели я забыл предупредить тебя об этом? Но я надеюсь, что доблестный витязь не бросит нас на полдороге? После бегства Гелимера и после приключений в землях ойков у нас на счету каждый меч. — Александр хотел вставить, что никто не волок Айзию на аркане в эти земли, никто не вынуждал следовать за Ингваром и Торгейром, но промолчал. — Мы просим тебя остаться и хорошо заплатим. Очень хорошо.

Александр качнул головой.

— Мне не нужны деньги.

— Тысяча имперских золотых солидов!

— Нет.

— Еще бы, — завистливо вздохнул Манайя. — Два сорока черных соболей.

— Я сделаю тебя начальником стражи, — продолжал уговаривать Айзия.

— Я должен показать Ратибора лекарям.

Айзия всплеснул руками.

— Вот именно! Тогда тебе просто обязательно нужно ехать с нами. Кто лучше восточных мудрецов умеет врачевать раны?

— Нет! — отрезал Александр.

— Что ж, очень жаль, — вздохнул Айзия. — Значит наши пути разойдутся. Мы выполнили повеление золотой тамги, взяли тебя с собой. Сейчас ты всего в двух днях езды от караванной дороги, где всегда можно найти помощь и отдых. Наш долг исполнен и завтра мы поворачиваем на юг. А тебе надлежит двигаться по-прежнему на запад. Жаль. Выпьем на прощание.

И он протянул Александру чашу, полную ароматного рубинового вина. Тот взял чашу, поднес к губам… И почувствовал неприятный пряный запах. Почему-то вспомнился пир, после которого он так долго путешествовал в путах. И если бы не Гелимер, в котором заговорил рыцарский дух…

— Пей же, пей, — поторопил Айзия.

Александр уловил напряженное внимание, с которым все следили за ним, и резко поставил чашу, расплескав вино.

— Извини, но для меня одно пиршество уже закончилось очень печально. Говорят, я оказался крайне буен. Не хочу тревожить тебя и твоих уважаемых гостей, вдруг снова опьянею и разойдусь.

— Ты обижаешь хозяина, — нетерпеливо заметил Манайя.

Такая настойчивость окончательно убедила Александра, что пить не следует, и он твердо ответил:

— Нет.

Айзия на мгновение растерялся, но тут же, осененный новой идеей, ласково зажурчал:

— Я ничуть не сержусь на тебя, витязь. Действительно, если слаба голова, лучше воздерживаться от хмельного. Но в воздаяние твоих многочисленных заслуг я просто обязан поднести хоть какой-то подарок. Смотри!

Он пошарил за спиной и протянул Александру два браслета, украшенных густо-зелеными, почти черными, изумрудами. Александр повертел их, рассматривая.

— Отличная работа, — не смог не похвалить он.

— О да, их сделали древние мастера. Примерь их.

— Но ведь они больше похожи на женские украшения, — удивился Александр.

— Ничуть. Мы носим такие же, — Айзия поднял руку, показывая.

Александр надел браслеты, они пришлись впору.

— Смарагдов есть двенадцать сортов. Знатнейший из них скифский, названный так по имени народа, у коего их покупают, — улыбнулся Манайя. — Сейчас у тебя на руках два конских табуна, никак не меньше.

— Я благодарен вам, — кивнул Александр.

Вдруг Айзия торжествующе осклабился и громко приказал:

— Слуги мои, держите его!

Рука Александра сама рванулась к сабле, однако неодолимая сила отбросила ее назад. Изящные золотые безделушки превратились в массивные бронзовые кольца, позеленевшие от старости. Кольца соединяла толстая палка. Александр оказался закованным в кандалы!

Он вспомнил превращения, происходившие с Ингваром под влиянием отравленных изумрудов и застонал сквозь зубы. Попасться так глупо! Как он мог не узнать характерный отблеск колдовских камней и угодить в ту же ловушку!

Манайя довольно ухмыльнулся.

— Ты угадал. На сей раз ты попался крепко! Уж теперь мы не упустим зверя из капкана.

Проклятье! Как раз перед тем, как идти сюда, он отдал небесные смарагды Ратибору. Ведь только они разрушают чары отравленных камней. И что самое скверное — Ратибор тоже может попасться в лапы этих же негодяев.

Айзия, видя его помертвевшее лицо, истолковал страх Александра по-своему.

— Бойся, трепещи. Мы отдадим тебя бусурманам. Не даром же пресветлый тэйн пообещал заплатить за тебя золотом вес к весу! Он разыскивает людей, погубивших Ослепительного, чтобы содрать с них кожу.

Один из степняков махнул рукой и каркнул:

— Нет. Великий тэйн передумал. Он милостив и просто отдает этого человека брату Ослепительного. Если почтенный вождь будет добр и отпустит своего врага, то пресветлый тэйн не станет вмешиваться.

Айзия весело заржал.

— Я полагаю, Светозарный не только не покарает наглеца, но и наградит его. Как не полюбить человека, подарившего тебе несметные отцовские табуны. Ведь у Ослепительного не было сыновей.

— Я тоже так думаю, — ухмыльнулся степняк. — Светозарный не пожалеет расплавленного золота, чтобы залить ему глотку.

Александр слушал их болтовню, прикидывая, сможет ли как-то освободиться. Однако степняки не были расположены терять время в пустых беседах. Они поднялись и подошли к Александру.

— Вставай!

Он пружинисто взвился в воздух, ударив одного из них локтем в лицо. С пронзительным воплем степняк отлетел прочь. Кровь из разбитого носа окатила аримаспов. Но второй бусурман клещом вцепился в плечо Александра, одновременно содрав у него с пояса саблю. Александр сумел стряхнуть и его.

Перепуганный Айзия, прикрываясь подушкой, заверещал:

— Это не я! Не я!

Александр рванулся к выходу из шатра, но увидел, как Манайя делает руками пассы, и одновременно почувствовал, что кандалы начинают нагреваться. Тогда он бросился на колдуна. Тот поднял руки, пытаясь прикрыться, но удар тяжелой бронзы раскроил ему голову.

— Получи, сволочь!

Вдруг что-то черное заволокло глаза, и свет померк.

Когда Александр пришел в себя, кругом было темно. Уже ночь или все еще ночь? Он предположил, что «уже». Ныли скрученные руки и ноги. Что-то слишком часто в последнее время доблестный витязь играет роль беспомощного тюка. Надо тщательнее выбирать себе друзей.

Но снова, как раскаленная игла, его пронзила мысль: «Как там Ратибор?» Александр прислушался. Сквозь комариный зуд, заполнивший уши, долетели слова:

— Напрасно теряем время…

— Тумен-таркан приказал ждать. Ведь ты не собираешься проявить неповиновение.

— Конечно нет. Но чего мы ждем?

— Когда поймают второго.

— Разве он удрал?

— Да.

— Проклятье. Как он сумел? Ведь слепой же.

— Слепой. Как бы не так! Снес головы троим не хуже тебя зрячего.

— Но ведь…

— Не знаю, какие злые духи ему помогали, только заколдованная сабля пропала из шатра золоченого одноглазого болвана, хотя стража не отходила ни на миг. Никто не видел похитителя. А когда пришли его брать… Те, кому посчастливилось уцелеть, надолго запомнят этот день.

— Светозарный грозил, что разыщет мальчишку и тогда… Ведь его отец прикончил Ослепительного.

Послышался смешок.

— Светозарному придется немного подождать. Я боюсь, у него зубы выпадут раньше, чем предоставится такая возможность.

— Ладно, будет языком молоть. Пойди, проверь, как там этот. Если и он испарится, тогда тумен-таркан с нас кожу сдерет вместо него.

Александр не мог ничего видеть — его сунули носом в траву, а перекатиться на спину он не мог. Послышались грузные шаги. Кто-то потыкал его острым сапогом под ребра.

— Лежит спокойненько, никуда не делся.

— Ладно, посматривай.

Услышанное порадовало, озадачило и напугало Александра одновременно. С одной стороны стало ясно, что Ратибор каким-то совершенно фантастическим образом избежал опасности. Он вырвался из лагеря аримаспов и сейчас далеко. Более того, перепуганные бусурманы даже не попытались его преследовать. Болтовня стражников заставляла предположить, что Ратибор прозрел. Но ведь это невозможно даже в сказке! Конечно, Александр попал в мир, где многие старые представления разлетелись в дым, однако практически все колдовство, которое он до сих пор видел, в общем укладывалось в рамки так называемого здравого смысла. Никто не пытался останавливать солнце, ходить по воде, аки по суху… И не было живой и мертвой воды, чтобы срастить воедино разрубленное на куски тело и оживить его, иначе сегодня Гремислав был бы с ними. А может он просто пока далеко не все узнал об этом странном мире?

От столь тяжких раздумий у Александра разболелась голова, и он предпочел снова впасть в забытье.

Последующие пять дней запомнились ему надолго. Если первое путешествие поперек седла он совершил в бессознательном состоянии, то на сей раз он видел и ощущал на своей шкуре все. Да и обращались с ним степняки не слишком почтительно. Светозарный должен получить его живым, это степняки помнили хорошо. Но ведь тумен-таркан не получил никаких приказаний относительно обращения с пленником. Полумертвый ведь он тоже все-таки слегка живой… А потому кормили Александра довольно экономно и нечасто, били не до смерти, и вышибли только два зуба.

Словом, действительность могла повергнуть в уныние и более стойкую натуру. Тем более, что каждый вечер тумен-таркан как бы случайно усаживался неподалеку от пленника и начинал красочно расписывать, какие у пресветлого тэйна великолепные палачи, как они умеют развязывать самые молчаливые языки. Они не чета простым неграмотным воинам.

Если верить рассказам, ожидало Александра действительно нечто необычайное. Он вспоминал некую ночь в степи и вновь жалел, что ввязался в дикую авантюру. Хватит ли у него терпения умереть достойно?

Кочевники спешили. Они стремились поскорее покинуть неприветливые и чужие для них леса и выбраться в родную степь. В тот вечер тумен-таркан с особенным удовольствием сообщил Александру, что завтра они выходят из леса, на опушке их поджидают две тысячи воинов его тумена. Почетная охрана важного пленника.

Больше всего Александру хотелось получить хоть маленький ножичек на одну минуту. Смерть от собственной руки представлялась просто счастьем. Нет смысла показывать стойкость и мужество кровожадным бусурманам. Они не поймут и не оценят. Хотя бы кандалы сняли… Но тумен-таркан был предусмотрителен и не допускал ни малейшего послабления пленнику.

Сначала Александр подумал, будто это ему мерещится спросонья: кто-то схватил его его за руку и волочет потихоньку в кусты. Потом понял, что все происходит наяву. Поднял голову и хотел было сказать, что он думает о поганых бусурманах, но вовремя прикусил язык. Его сторожа мирно спали у костра, близость Дикой Степи расслабляюще подействовала на них. Может тумен-таркан решил расправиться с ним, не дожидаясь прибытия в ставку Блистательного? Вряд ли он стал бы это делать тайком.

Безумная мысль мелькнула вдруг в измученной голове. А что, если это друзья? Вдруг кто-то пытается его спасти? Невероятно, но вдруг… Что он теряет?

Александр начал осторожно отталкиваться ногами, моля бога только об одном — чтобы не звякнули кандалы.

Нельзя сказать, чтобы ползание было приятным занятием. Сучья и камни рвали не только рубаху, но и тело, однако вспыхнувшая надежда помогала Александру переносить это. И когда над ним склонилось бородатое голубоглазое лицо, он облегченно вздохнул и обмяк. Свои.

— Сомлел, — сочувственно произнес густой бас.

— Нет, — с трудом пошевелил запекшимися губами Александр. — Просто устал.

Те, кого он увидел, больше всего напоминали разбойников. Драные и грязные зипуны, ветхие разбитые сапоги. Однако на каждом человеке Александр заметил кольчугу. Оружие было исправным и ухоженным.

— Эк его заковали, ровно татя, — промолвил невысокий широкоплечий здоровяк, носивший золотую гривну. — Можно ли сбить кандалы?

— Может уйдем подальше, воевода?

— Не расплатившись со злодеями? — спросил воевода.

— Многовато их.

— Однако и нас немало.

Пока шли эти разговоры, умельцы уже переломили бронзовые палки кандалов и вырвали кольца браслетов. Только сами браслеты остались в виде нежеланного украшения на руках и ногах Александра.

— Носи на здоровье, пока не придем в город. Там кузнец снимет, — хлопнули его по плечу и поставили на ноги пред светлы очи воеводы.

— Кто вы? — первым делом спросил Александр.

— Смотри-ка, — поразился воевода, — ни благодарности, ни привета. Сразу спрашивает. Неужто и в самом деле немного тронулся?

Александр густо покраснел.

— Извини. Конечно я должен был первым делом поблагодарить за то, что вырвали меня из лап поганых.

— Ничего, сочтемся позже, — ухмыльнулся в дремучую бороду воевода. — Мы дружина Словенска Великого, собираем ясак среди дружественных племен иноверцев. Сюда пришли по просьбе твоего слепого друга.

— Он жив?! — вырвалось у Александра.

— Тихо ты! — воевода тут же запечатал ему рот мясистой ладонью. — Чего орешь? Забыл, что бусурманы совсем рядом?

— Это я немного не в себе, — понурился Александр.

— Оно и видно. Жив Ратибор, живее некуда. Гонится сейчас за вашим старым приятелем Гелимером.

— Так…

— Про то мне не ведомо, — пожал плечами воевода. — Дел колдовских я не касаюсь. Да и вообще оно опасно — становиться поперек дороги витязям. Нам он рассказал, что тебя схватили бусурманы и волокут к себе на расправу. Сказал, где их можно перехватить. И вот мы здесь.

— Спасибо.

— Не нам, — покачал головой воевода. — Родной земли оберегателям.

— Хватит болтать, Ядрей, — бросил один из дружинников. — Надо или уходить, или нападать. Но не сидеть пнями.

— Ну, что? Разочтемся с твоими обидчиками? — предложил Ядрей.

— Дайте саблю, — попросил Александр.

Схватка была короткой и жаркой. Дружинники Ядрея оказались не чета добродушным простоватым ойкам. Весь отряд степняков был вырезан в считанные мгновения, не ушел ни один. Тумен-таркан был схвачен живым и сейчас, скрученный, стоял, злобно поводя налитыми кровью глазами. Время от времени он сплевывал кровь из разбитых губ.

— Вот мы и снова встретились, — приветствовал его Александр.

— Напрасно я не вырвал твое сердце, — огрызнулся тумен-таркан.

— Здесь ты действительно дал маху, — согласился Александр. — Но долго жалеть о своей ошибке ты не будешь и исправить ничего не сможешь.

— Вы не посмеете поднять руку на военачальника пресветлого тэйна. Весь ваш край зальется кровью, — ощерился тумен-таркан. В глазах его не было страха, только дикая ненависть.

— С ним надо кончать, — буркнул Ядрей.

Александр еще раз посмотрел на тумен-таркана, вырвал из рук дружинника бердыш и одним ударом снес молодую елочку на уровне плеч. Получился столб толщиной в руку.

— Вот его награда, — холодно бросил он, где-то в глубине души удивляясь на один миг (не дольше) собственной жестокости. — Посадите его на кол!

— Каждому зачтется! — непримиримо ответил степняк.

Александр уже совсем не удивился, когда в лагере Ядрея его приветствовал ласковым ржанием Гром. Он потрепал коня по шее и спросил воеводу:

— А мое оружие Ратибор не оставил?

— Нет.

— Куда он поехал?

— Прямо на закат, догонять немчина.

— Еще раз благодарю тебя, Ядрей, за помощь. После того, как мы догоним Гелимера, мы обязательно придем в Словенск.

— Удачи! Постарайся больше не попадаться никому! — ядовито напутствовал его Ядрей.

Александр вместо ответа махнул рукой и пришпорил коня.