Сами по себе

Мне к экзорцисту надо. Интересно, изгоняют в русской православной церкви бесов, или нет? - подумал он. - Если да, то мне непременно нужно к ним обратиться. Бесы меня буквально одолели. Он отмахнулся и увидел в тени кабины удивленные глаза таксиста, поджидавшего клиента на солнцепеке. В этот момент дверца такси открылась, и Марина забралась в машину. Тема замахал руками. Таксист отвернулся, и машина тронулась с места. Плохой сегодня день, - подумал Тема. - Все против меня. Завтра позвоню, приду, спокойно все объясню. Куплю, кстати, цветов по дороге, - подумал он, - роз, или пионов лохматых, или этих ромашек больших с блестящими лепестками, которые, как будто из пластмассы сделаны. Рядом с ним притормозила машина. Водитель выглянул из окна. - Куда? - спросил он. Тема увидел, что такси, в котором уехала Марина стоит на углу перед светофором. Он забрался в машину. - Видите, - сказал он, - такси стоит на перекрестке перед светофором во втором ряду справа? - Вижу, - сказал водитель. - Поезжайте следом, пожалуйста, - сказал Тема, позабыв про цветы. Одновременно он поспешно сунул руку в карман. В кармане лежал, слава Богу, плотный комочек бумажных денег, но сколько их там было Тема, как ни старался, вспомнить не мог. Маринина мама сказала как-то раз, что запрещает Мариночке знакомиться с молодыми людьми, которые носят деньги прямо в карманах, комками. Тема тогда успокоил ее как мог, сказав, что в настоящий момент никаких денег он в карманах комками не носит. На улице Чехова Тема, сам себе удивляясь, благополучно расплатился и, следом за Мариной, не очень понимая, зачем он это делает, зашел в парадную. Лифт уже поднимался. Тема заглянул в сетчатую лифтовую шахту и увидел, что кабина остановилась на четвертом этаже. Двери лифта открылись, закрылись, и наступила тишина. Тема рассчитывал услышать, как Марина входит в квартиру, но прошло минуты две-три, и было по-прежнему тихо, только с улицы доносился неразборчивый летний шум. Тема стал осторожно подниматься. Он вспомнил мужчину, который нокаутировал его в клубном туалете, он вспомнил другого мужчину, с которым Марина сидела в клубе за столом. Она никогда ко мне не вернется, - неожиданно безнадежно подумал Тема, считая этажи, - если она связалась с этой публикой. Если она с ними проводит время, - подумал он, - значит, она стала совершенно другим человеком. Вот так сразу, за неделю? - спросил внутренний собеседник. Бывает, - ответил Тема, - или всегда была, просто я не замечал. Он остановился перед гладко оштукатуренным дверным проемом. Новая дверь стояла рядом, прислоненная к стене. Он поколебался, но потом осторожно заглянул в квартиру. В квартире было пусто. Из прихожей он увидел за распахнутыми дверями светлые пустые пространства просторных комнат. За поворотом коридора послышались негромкие шаги, скрипнула дверь. По звуку шагов Тема узнал Марину. Он заглянул в коридор, заглянул поочередно во все двери необъятной квартиры и вышел на кухню. Марины нигде не было. Она приехала, чтобы посмотреть, как идет работа, - подумал Тема, стоя на кухне. - Как будет выглядеть ее будущая спальня, куда будут окна выходить, прикинуть, какие нужно заказывать драпировки, какие обои, где кровать поставить. Что я могу сделать? - спросил он себя. Что? Посоветовать, куда кровать поставить? Внутренний голос подавленно молчал. Она и правда, никогда ко мне больше не вернется, - с философской отчетливостью подумал Тема. - Никогда. Что если застрелиться, - подумал он неожиданно, - прямо здесь, в этой квартире, в предполагаемой спальне? Он вытащил пистолет и глядя на ободранные обои направил его себе в рот. А правда? Это выход, это ответ. Прямо сейчас. Упасть на паркет, пролить вбок красивую красную струйку, щедро откинуть руку в сторону. Эффектно и просто, - и с удовольствием смотреть потом из гроба на их бледные, скорбные, беспомощные лица. Только не задумываться долго: раз, два - и готово. Жми на курок. Жми, давай! Что же вы все раньше думали? А? Маринка вообще с ума сойдет. Или нет? Вдруг нет? Вдруг возьмет и не сойдет? Потом вскочить, смеясь, - нет, вот это вряд ли. В углу кухни, возле окна Тема увидел еще один пустующий дверной проем. Около двери, под раковиной стоял ящик с отломанной планкой, на дне которого, на замусоренной газетной подстилке валялись две гнилые картофелины с пуховыми островками плесени по бокам и черное высохшее яблоко. "Во что страну превратили?!" - выглядывал из-под яблока возмущенный газетный заголовок. Тема вышел на черную лестницу, спустился на этаж ниже, заглянул в лестничный пролет и поднялся обратно. Он вернулся на кухню, заглянул за край сломанной перегородки и увидел Марину с леденцом во рту. Штукатурка под ногой у него хрустнула скрипучим хрустом. Марина вздрогнула и обернулась. - Господи, как ты меня напугал! - еле слышным теряющимся шепотом сказала она. - Ты что тут делаешь? - спросил Тема в голос. Марину перекосило так, будто ее леденец был сделан из чистой желчи. - Тихо!!! - еле слышно прошипела она, прижимая палец к губам. Тема подошел поближе и посмотрел туда, куда смотрела она, в приоткрытую дверь ванной. Он увидел уходящий вдаль коридор. Он прислушался и услышал в одной из комнат неразборчивые мужские голоса. В коридор вышел мужчина, который нокаутировал его в клубном туалете, подошел прямо ко входу в ванную, заглянул на кухню и вернулся обратно в комнату. Марина перевела дыхание. - А ты что тут делаешь? - спросила она. - Я тут хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, - сказал Тема хриплым пропадающим шепотом, доставая из кармана пластмассовую ювелирную коробочку. Стандартным жестом он надавил защелку и коробочка распахнулась. На темно-синем бархате лежало старинное обручальное кольцо с бриллиантами. Накануне Тема заехал к отцу и забрал у него это кольцо, завещанное ему покойной бабкой, родившейся в шестнадцатом году наследницей банкира Сенаго, предполагаемой владелицей трех доходных домов и кожевенной фабрики в Сызрани и проработавшей всю жизнь кассиршей в парфюмерном магазине на Петроградской стороне. Тема удивленно посмотрел на кольцо так, будто он сам до последней секунды ни малейшего представления не имел, что там внутри в коробочке находится и протянул коробочку Марине. - Какое! - восхищенно прошептала Марина. Кольцо было точно такое же, какое преподнес ей накануне Харин, и металл точно так же потускнел со временем в углублениях оправы. Прозрачные камни безмолвно сияли в темноте разноцветными огнями. Марина почуствовала, услышала, как кричат эти бриллианты, как они шепчутся, переговариваются, как они обнимают ее, смеясь, в отличие от тех, вчерашних, притихших, испуганных, нерешительно вспыхивающих в своих цепких гнездах, как они увлекают ее в сторону шумной, веселой толпы, в сторону неразборчивой популярной музыки, смешанной с равномерным светским гомоном и гулом. Она прислушалась. - Ты согласна? - спросил Тема с ужасом. - Конечно! - сказала Марина едва слышно. Что-то металлическое цокнуло в темноте о ванну и она надела кольцо на указательный палец. Телесными жидкостями хочу с ним обменяться, - подумала Марина, - причем немедленно. Снова хочу ребенка от него завести, снова хочу, чтобы меня тошнило везде и всюду, чтобы меня вазелином намазывали, чтобы лазали мне туда руками в резиновых перчатках, чтобы от меня дезинфекцией воняло. Она, как в первый раз, с гордым удовольствием почувствовала натянувшуюся кожу своего, словно только что заново надутого тугого живота. Ребенок как будто сразу, в одну секунду прошел у нее в животе все стадии филогенеза и превратился прямо на глазах у изумленных посетителей медицинского музея из прозрачного головастика с трогательными жабрами и крошечными скрюченными ластами во взрослого человечка, уютно устроившегося вниз головой в своем индивидуальном, со всеми удобствами эластичном салоне. - Спасибо, - сказала Марина, обнимая Тему (палочка леденца ткнулась ему в щеку). - С чего ты взял, что я тебя люблю? Тема испуганно отстранился и с открытым ртом уставился на нее. - Я имею в виду, как ты догадался? - поправилась Марина, беззвучно смеясь. - Я как-то даже и не думал об этом, - ответил Тема серьезно. - Ты правда согласна? - переспросил он недоверчиво. Марина кивнула. Очки ее блеснули двумя параллельными длинными бликами. Тема почувствовал вдруг, будто что-то вынули осторожной рукой прямо из самой середины его, сделавшегося сразу расплывчатым, растворяющимся в заботливой темноте ванной существа, какую-то важную сердцевину, ось - и моментально вознесли эту прозрачную хрупкую вещь, как термометр, куда-то вверх, на невиданную высоту, рассмотреть повнимательнее. Он почувствовал внутри себя мгновенный блаженный провал, невесомость, текучую эйфорию, медленный укол восхитительного тающего счастья. Мир вокруг него остановился на секунду, и ему показалось, что выйти из этого мира в эту секунду так же просто, как, взяв Мариночку за руку, выйти из раскуроченной ремонтом квартиры, мимо застывших как восковые персоны неинтересных и ненужных посторонних людей, через предусмотрительно выставленную дверь прямо в заросший розами благоустроенный частный рай. Архитектор, Харин и телохранители столпились в коридоре. Архитектор улыбался, Харин отряхивал ладони, испачканные мелом. - Теперь кухня, - сказал он. - Ванная, - поправил Харина архитектор, заглядывая в папку. Они одновременно взглянули на дверь. - Да, - сказал Харин. - Ванная. - он слегка поморщился недовольно, будто от изжоги и огляделся. - Бассейн... Он рассеянно замолчал. Все ждали. - Бассейн должен быть минимум четыре метра в диаметре. Если круглый, сказал Харин задумчиво. Архитектор заглянул в чертежи. - Четыре с половиной в длину и два в ширину, - сообщил он, - планировка сложная. Харин посмотрел на своих телохранителей и тоже заглянул в чертеж. - Тогда я твоего поклонника сначала убью, - сказал Тема в темноте, доставая из-за пазухи пистолет Антона, - если ты не возражаешь. Он тщательно прицелился. Марина изумленно взглянула на него. - Чтобы ребенок сразу плавать учился. Это с какой стороны? - непонимающе нахмурился Харин, переворачивая лист с чертежом. - Надо на месте смотреть, - пригласил Харина архитектор, - так вообще ничего не понять. Они остановились перед дверью. Харин нерешительно оглянулся на телохранителей. Они оба стояли в коридоре неподалеку, один из них разглядывал подобранную на подоконнике фотографию. - Он мне не поклонник, - возразила Марина едва слышно, тоже поднимая свой пистолет. Кольцо тихим фейерверком блеснуло у нее на пальце, - он мне жених. - Я ничего не понимаю, - прошептал Тема, продолжая целиться. Два одинаковых параллельных ствола неподвижно уставились в приоткрытую дверь. В тишине озабоченно застрекотал радиотелефон. Марина окаменела. В следующую секунду она нажала на курок. Спусковой крючок чуть подался и остановился. Она посмотрела на пистолет. Она точно помнила, что сняла предохранитель, и вот он опять - запертый. Она осторожно опустила защелку. Харин достал из кармана радиотелефон, нажал на кнопку и приставил телефон к уху. - Ты стрелку перенес? - спросил он быстро. - Когда? - он снова посмотрел на часы. - А чего раньше не позвонил? Ну, понял, еду. То-то у меня на душе неспокойно было. Слушай, вот еще что: когда встретимся, напомни мне про этих, которые людей на работу устраивают. Я забыл совсем. Надо с ними что-то делать, второй банк в городе на этой неделе открывается, а у нас как не было там никого, так и нет. Да. В общем, встретимся, дотрем. Все, давай, звони пацанам. Харин выключил телефон и сунул его в карман. - Все, - сказал он, безапеляционно разворачиваясь к выходу, - отбой. Поехали быстро, в машине договорим. Ну что, - вопросительно добавил он, оглядываясь на архитектора, - пустую квартиру оставлять? - А что с ней случится? - угрюмо спросил архитектор. - Смотри, - равнодушно сказал Харин, выходя. Архитектор неуверенно огляделся в прихожей, беззвучно выругался, вышел следом и посмотрел на пустующий дверной проем. Он подумал, торопливо вернулся в квартиру, схватил стул, поставил его в дверях и побежал по лестнице догонять Харина. - Але! Але! - закричал Тема в телефонную трубку, едва только шаги архитектора стихли на лестнице. - Скорая? Приезжайте, у меня жена рожает! Где? - он налонился к Марине, - где это?! - Ой, - крикнула Марина, - я боюсь! Ой, мама! Не надо! Тема! - Где это?!! - отчаянно крикнул ей Тема, - Где мы? Адрес! - Ой, мамочка, - крикнула Марина, - я не хочу! Ой, зачем?! - Какой тут адрес?!! - снова крикнул Тема из последних сил. - Чехова, - простонала Марина. Она лежала на выщербленном кафельном полу, - Чехова, - сделай что-нибудь, - пятнадцать. - Чехова 15, квартира, - Тема посчитал по этажам, -один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь! - торопливо крикнул он в трубку. - Скорее, она родит сейчас. Жена моя, кто, блин, еще?! Из нее уже кровь идет. Да. Неожиданно Марина закричала в полный голос. Тема отшатнулся, ударился спиной о дверной косяк, присел на корточки и, не спуская с Марины глаз, зажал уши ладонями. Он хотел было подойти и посмотреть, что с ней происходит, может быть подержать ее, успокоить, но тут пистолет у Марины в руке оглушительно выстрелил - сначала один раз, потом другой, третий, четвертый. С потолка посыпалась штукатурка, простреленная ванна зазвенела, осколки чугуна брызнули в разные стороны. Следующий выстрел пробил водопроводную трубу и вода веером ударила в стены и в потолок и потекла по разбитому кафелю. От потолка отвалился огромный пласт штукатурки и со страшным грохотом рухнул в ванну. Младенец понял, что ему пора. Он окончательно проснулся. Все, - подумал он, - собирай багаж, приехали. Ему совершенно не хотелось выходить. Стенки его жилища теперь судорожно сотрясались, сдавливали его, мяли. Последний день Помпеи, - недовольно подумал младенец и попытался, упираясь ногами и руками в скользкие стенки, удержаться на месте, но что-то настойчиво и сильно подталкивало его в спину по направлению к выходу. Снаружи доносились выстрелы, грохот, крики, металлический звон. Вскоре к ним прибавился вой автомобильной сирены. Очень надо, - подумал младенец. Когда "скорая помощь" отъезжала от тротуара, бригадир со строителями заходил в подъезд. - Эта хорошая примета, когда "скорая помощь" по дороге попадается, сказал бригадир молодому сварщику, ковыряя в зубах, чувствуя приятное утомление от водки. Он, конечно, ни малейшего представления не имел, что в назидание остальным уже полчаса как уволен за опоздание на работу.
      Во что они превратили страну?! Они превратили страну в Муму! Одна Муму плывет по реке. Другую приносят к реке в рюкзаке. В небе над ними летит самолет. Второй самолет прекратил полет. Куда прилетел самолет номер два? Самолет номер два прилетел в никуда. Жизнь ужасна, но это жизнь. Смысла в ней нет, только верх и низ. Если ты сверху - можешь упасть. Если ты снизу - можешь летать. придумал Тема по дороге в больницу, но в машине бумаги не оказалось под рукой, а потом он забыл записать.
      Глава 9
      Утром Тему разбудил звонок в дверь. Накануне у него благополучно родился сын. Весь вечер Тема старался чувствовать себя отцом. Он старался чувствовать себя отцом сначала в больнице, потом у Антона, потом в ночном клубе, куда они отправились вместе с Антоном и потом, под утро, на грязном замусоренном пляже Васильевского острова, куда Антон привез Тему вместе с двумя абсолютно безымянными студентками допить бутылку коньяка. Глядя на беспорядочные, мутные, однообразно плещущиеся у берега волны, Тема изо всех сил старался почувствовать себя отцом, но у него ничего не получалось. Каково это, быть отцом? - с издевательским настойчивым любопытством спрашивала одна из студенток в десятый раз. Как тебе объяснить, - в конце концов мрачно и неуверенно ответил ей Тема, представь себе, что ты вырастила у себя дома в колбе маленького человечка, сантиметров десять, не больше. И дальше что? - заинтересовалась студентка. Домой Антон доставил его уже засветло. Кореянкa Хо отсутствовала, Канарейка сонно посмотрела на него из угла и снова ткнулась носом в подстилку. Тема, забравшись в кровать, которая не только пахла Мариной, но, казалось, до сих пор сохраняла ее отпечаток, еще раз попытался почувствовать себя отцом, однако вместо этого почувствовал себя, скорее, мужем. Он лежал на спине, орудие его мужественности было требовательно воздето, и ему не оставалось ничего другого, как только несколькими повторяющимися движениями дополнить работу своего воображения. Спустя пять минут он заснул, чувствуя себя порочным подростком. Спустя еще полчаса в дверь позвонили. Путаясь в маринином халате, он открыл. - Когда ты научишься ключами пользоваться, наконец? - спросил он, распахивая дверь. За дверью стояли два пожилых человека, мужчина и женщина. Мужчина в светлом летнем плаще, аккуратно подстриженный, в дорогих очках. Женщина маленького роста, с аккуратной прической, в клетчатом костюме, со старомодной сумочкой в руках. Косит под английскую королеву, - подумал Тема. - Здравствуйте, - сказал он, запахивая халат. Посетители молча смотрели на него. - Вам кого? - вяло поинтересовался Тема. - Вас, должно быть, - ответила женщина, помолчав. - Я думал, вы маринины родственники, - сказал Тема, пропуская их в прихожую и закрывая дверь. - Нет? Она родила вчера. - Примите поздравления, - сказала женщина. - Спасибо, - растерянно сказал Тема. Они дружно помолчали. - Что с нашим заказом? - спросил мужчина, откашлявшись. - С каким заказом? - удивился Тема. Он чувствовал, что ему необходимо немедленно присесть, иначе он сию же минуту упадет на пол прямо перед этими двумя пенсионерами. Он элегантно облокотился на дверную ручку. - Харин, - сказала Ксения Петровна без обиняков. - Директор товарищества с ограниченной ответственностью. Чехова пятнадцать, квартира семь. Тема включил максимальную скорость обработки данных, однако удовлетворительных результатов не получил. Адрес, заказ, Марина, Харин это была шарада без ответа. - Все правильно, - сказал он на всякий случай. Эти невнятные размышления стоили ему последних сил. Он открыл было рот, чтобы уточнить подробности, но понял, что ему не хватит дыхания, чтобы закончить даже элементарное словосочетание, не то что осмысленную фразу. Он закрыл рот и глубокомысленно нахмурился. - Говоря короче, ждать мы больше не можем, - сказала Ксения Петровна, если до завтрашнего вечера заказ выполнен не будет, мы расторгаем контракт со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я вас имела возможность через вашу плодовитую коллегу предупредить, каковы эти последствия бывают. Она обернулась к дверям и повозилась с замком. - Минутку, - сказал Тема. - Сейчас. Секундочку. Он оторвался от одной дверной ручки, не поднимая головы, как спринтер, разгоняющийся на старте, пересек прихожую и схватился за другую. Он не верил, что загадочные посетители сейчас уйдут, и он сможет рухнуть на пол и лежать неподвижно пока не обнаружит в своем трепещущем от озноба теле хотя бы один-единственный джоуль энергии, - если это энергия имеется в виду на продуктовых упаковках. Тема торопливо вскарабкался к замку, - он панически боялся, что в последнюю секунду пожилые визитеры передумают и пожелают задать ему еще несколько бессмысленных вопросов, - повернул ребристую неподатливую ручку и распахнул дверь. Гости вышли на лестницу. - Всего хорошего, - сказал Тема искренне. - Вы можете хотя бы сказать, собираетесь вы что-нибудь предпринять, или нет? - неожиданно выговорил мужчина взволнованно оборачиваясь к Теме. Дело ведь не в деньгах. Поймите, мы на вас рассчитываем. Если вы нас подведете, мы окажемся в отчаяннейшем положении. Тема спокойно выслушал его. Держась одной рукой за дверь, другой - за дверную цепочку, уперевшись коленями и локтями в дверной проем, он чувствовал себя относительно надежно. Старушка стояла лицом к лифтовой двери, к ним спиной, но Тема на что угодно мог поспорить, что она скептически скривилась. - Все будет в порядке, - сказал он тоном опытного строительного подрядчика, обнадеживающе оскалившись. Ксения Петровна и Валентин Викторович обреченно скрылись в лифте. Тема подождал, пока лифт доедет до первого этажа. Если все благополучно закончится, услышал он женский голос снизу, я пойду на улицах в наперстки играть. Загадка осталась неразгаданной. Тема закрыл дверь, оттолкнулся спиной, добежал по инерции до кровати, упал и заснул. Он проснулся через четыре часа, днем, оттого, что брус плотного солнечного света упал ему на лицо. В холодильнике он нашел одинокую коробочку вишневого йогурта и быстро опустошил ее, подрагивая от удовольствия, жадно закапываясь чайной ложкой сразу до самого дна и слизывая потом снизу густо стекающие розоватые оборки. Когда он залез в ванну, позвонила Марина. Поначалу Тема точно так же, как до него Кореянка Хо, долго не мог понять, откуда доносятся странные мелодичные сигналы, но потом обнаружил в кармане своей куртки радиотелефон. Тема рассказал Марине про странную пару. Она ему все объяснила. - На всякий случай, - сказала Марина, - имей в виду: один пистолет в шкафу лежит, где пододеяльники, другой - на полке за книжками. Автомат в передней, у Канарейки за подстилкой, а ружье это большое, которое дергать надо, когда стреляешь, - под ванной. - Как Иосиф? - спросил Тема. - Спит все время, - сказала Марина, - на него, наверное, ЛСД еще действует. Я вчера марку съела с утра, которая в "Евгении Онегине" лежала. Я так боялась. - Я весь вечер ее вчера искал, - сказал Тема недовольно - Как дальше быть? - спросил он, немного погодя, - что делать? - Я не знаю, - растерянно ответила Марина, - мне идти надо, их сейчас кормить привезут, - добавила она не очень-то убедительно. - Подожди! - крикнул Тема, - Я ничего не понимаю. Заказчики, клиенты. Как вы с ними договорились? Марина помолчала. - Маленькая Будда тебе не рассказывала? - Нет, - сказал Тема сердито, - на нее вообще ни в чем положиться теперь нельзя. Она опять отрезанный ломоть. - Как тебе сказать?.. - она задумалась. - Мы с ними так, похоже, договорились, что они могут даже, наверное, кого-нибудь убить, если мы до послезавтра ничего не сделаем. - Мы?! - переспросил Тема. - Мы, - повторила Марина растроенно. - Кого-нибудь? - Кого-нибудь, - неохотно согласилась Марина. - Например, что? - спросил Тема. - Что? - не поняла Марина. - Что не сделаем? - Если мы не уедем куда-нибудь, например, - сказала Марина неуверенно, Мы с Маленькой Буддой сначала уехать думали. Куда-нибудь в Индию, на Гоа. Тема помолчал. - Я уже билеты заказала, - сказала Марина тихо. - Все будет в порядке, - сказал Тема. Неожиданно для самого себя он произнес эти слова серьезным, рассудительным тоном, совершенно, правда, еще не понимая, что он имеет в виду. Он посмотрел на свое колышущееся в теплой воде беззащитное бледное тело. Оно как будто снисходительно опровергало его слова. - Что ты имеешь в виду? - осторожно спросила Марина. - Я разберусь, - ответил Тема с еще более абстрактной уверенностью. Ощущение от новой интонации понравилось ему. Он с удовольствием пошевелился в воде. - Только ты будь осторожнее, - недоверчиво сказала Марина, - они ведь все-таки самые настоящие преступники, ты даже не представляешь себе какие. Отпетые. Мафиози. Коза ностра. - Кого ты именно имеешь в виду? - спросил Тема. Марина подумала. - Всех, - сказала она после паузы. - Не беспокойся, - подытожил Тема, окончательно и со вкусом входя в роль и высовывая одновременно там и сям из воды на прохладный воздух мокрые телесные островки. - Все будет в порядке. - Я тебя так люблю, что у меня просто как будто музыка в голове играет, когда я про тебя думаю, эсид-джаз, классика и хип-хоп одновременно, радостно сказала Марина, - представь себе. С ума можно сойти. Причем так громко, как, помнишь, когда наши соседи однажды "Паблик Энеми" в два часа ночи включили, когда у нас все магнитики с холодильника попадали. Я все время об этом думаю, между прочим, можешь себе представить? Может, мне композитором стать? Все, их кормить привезли. Они как шоколадные батончики. - Что тебе принести? - спросил Тема, глядя как пестрая губка-утенок, беззаботно вертясь, проплывает над колышущимися водорослями лобка. - Принести? - переспросила Марина с сомнением, - Ничего, - сказала она после паузы, - Абсолютно ничего. Она снова помолчала. - Представляешь? - произнесла она неожиданно секретным шепотом, - он, Марина выделила местоимение особенным придыханием, как будто выдув его сквозь прорези телефонной трубки Теме прямо в ухо, - два ящика всяких деликатесов сегодня прислал, две картонные коробки. Одной икры килограммов пять, если не больше. - Откуда он узнал, интересно, - спросил Тема, - что ты в больнице? Эту фразу в прежние времена полагалось выкрикнуть во весь голос, но сейчас Тема произнес ее довольно спокойным тоном, сам себе поражаясь, официальным тоном пожилого и видавшего виды посла, делающего утром, за чашечкой кофе в старинном и уютном кабинете министерства иностранных дел давно и прочно дружественной державы незначительное дипломатическое представление по поводу предполагаемого мелкого шпионажа. Troublemaker, - одновременно подумал он с тревожным и нежным удовольствием, - неужели Маринка - настоящий troublemaker? Не может быть. Такие девушки только в черном видео бывают, на MTV. В лакированных шортах и спортивных куртках с меховыми воротниками. Если только troublemaker, это действительно troublemaker, а не что-то другое. - Понятия не имею, - ответила Марина весело, - Я думаю, он всегда все знает, когда ему нужно. После ванной Тема побродил по квартире, молча побеседовал с Канарейкой, насыпал ей в мисочку сухого корма, налил воды, посмотрел из окна на детей, беспорядочно суетившихся во дворе, снова попытался почувствовать себя отцом, потерпел очередное фиаско, полистал оставленную на кухонном столе Тибетскую книгу мертвых, вернулся в комнату, снова лег на кровать и включил видеомагнитофон. На экране появилась просторная комната, освещенная отчетливыми косыми лучами света из трех больших окон. Комната медленно съехала в сторону. Половину кадра загородил угол стены. За углом, с пистолетом в руке стоял мужчина с решительным лицом. В комнату вошли три китайца в черных костюмах. Один из них подошел к окну, отодвинул занавески и, решительно прищурившись, выглянул наружу. Его физиономия, исчерченная косыми линиями развертки, распласталась по пыльному экрану. Другой вытащил пистолет, бесстрашно вышел на самый что ни на есть передний план и заглянул в оказавшуюся сразу за рамкой кадра дверь. Он повернулся спиной к серьезному человеку, въехавшему в кадр с противоположной стороны. Серьезный человек поднял поначалу абстрактно расплывчатый, но сразу же начавший принимать угрожающе отчетливые очертания пистолет и выстрелил. Он промахнулся с первого раза и выстрелил еще раз и снова промахнулся. Китайцы разом обернулись к нему и принялись стрелять. Он побежал, стреляя на ходу. Они, продолжая стрелять. Он, несмотря. Снова выстрелил. Потом. Они снова, но. Упал, но. Опять. Растерянно оглянулись. Женщина подъехала к бензозаправочной станции и. В голове у Темы уже начинались поминки по Финнегану и он уже путал детские крики доносившиеся из-за окна с нежными невралгическими уколами в правой ступне, когда телефон зазвонил опять, домашний на сей раз. Тема вынырнул из головокружительного полунебытия и подождал, пока включится автоответчик. - Маринка, привет! - донесся до него бравурный голос Кореянки Хо. Слушай. Имей в виду, я подумала как следует и решила: лучше ислам, чем буддизм. Правильнее. Теперь мне почти все можно, кроме, конечно, вина и по-моему свинины. В исламе, кстати, кто неверного убивает, того потом гурии ласкают на небесах по триста миллионов лет. Я, тем более, все уже разузнала: (Вот хорошее слово, кстати, Маринка, - "разузнала"), - он будет завтра утром в кафе "Элегия" в двенадцать часов. Знаешь где? На Выборгской, возле секонд-хэнда голландского. Я все придумала: мы поедем туда вместе, как будто бы я твое доверенное лицо, как в том фильме, где Аль Пачино с Робертом де Ниро в Макдональдсе встречается. Короче, приходи в клуб сегодня ночью, обсудим все, подготовимся как следует, и я тебе заодно, кстати, кокаин отдам, который я у тебя на Рождество для Гренкина занимала. Тема снова заснул и проснулся уже глубокой ночью, в четыре часа. Было жарко, он забрался под холодный душ, потом повалялся на кровати, листая справочник по римскому искусству, в котором он обнаружил среди скульптурных портретов времен поздней республики, каждый из которых, казалось, неуловимо напоминал какого-то полузабытого знакомого или дальнего, однажды виденного родственника, антикварную открытку, на обороте которой было написано: "Любимый Гриша! Ваше письмо взволновало меня до глубины души. Спешу от", - дальнейшее было непроницаемо залито чернилами. Тема пошел на кухню, отрыл в раковине, в куче грязной посуды чашку, помыл ее, вскипятил воды и заварил себе кофе. Молока он не нашел, сахара тоже. С отвращением потягивая кофе без молока и без сахара, он слушал требовательно-ласковую популярную музыку по радио. Любимый Гриша, подумал он, ты, надо думать, давно уже знаешь в этом прекрасном и яростном мире все ходы и выходы. Помоги любимому Тимофею, присмотри за ним сверху, сбоку, спереди и сзади, не дай ему в очередной раз сделать очередную непоправимую глупость. Когда начало светать, он открыл платяной шкаф и бросил на кровать несколько марининых вещей: пару лифчиков, колготки, потом подумал и добавил трусики, - для чистоты эксперимента. Он отыскал снежно-белый парик Кореянки Хо и ее мешковатые джинсы, добавил несколько пестрых футболок, маек, платьев, потом пошел в ванную и побрился как следует. Побрившись, Тема скинул халат, надел тонкие маринины трусики и с трудом натянул поверх колготки. Ноги сразу отчаянно зачесались. Он посмотрел на себя в зеркало: костистые колени и поросшие волосами угловатые выпирающие икры в колготках были отвратительны. Тема с трудом влез в маринины черные туфли и снова посмотрелся в зеркало. Балансируя на каблуках, он прикрыл верхнюю часть туловища платьем. Отражение пришибленно ссутулилось, так, словно внимательный темин взгляд из зазеркалья был ему, отражению, чрезвычайно неприятен. Тема потянулся за париком, каблуки подвернулись, и он со стуком, похожим на стук брошенных игральных костей, повалился на пол около кровати. Он хотел страшно выругаться, огляделся и промолчал. Сидя на полу, он стянул с себя колготки и трусики, откинул в сторону слетевшие туфли и напялил на голову парик. Лицо его сразу же преобразилось. Вместо угрюмого молодого человека на него смотрела из зеркала обескураженная побитая шлюха. Тема поправил парик. Его собственные волосы мешали посадить маленького размера парик как следует. Он снял парик, пошел в ванную и побрил голову наголо. Подумав, он намылился по пояс и, поначалу неопределенно шипя, но потом все больше и больше входя во вкус, побрил себе, заодно, и ноги. Под конец, обводя плоским корабликом марининой бритвы последний пенный архипелаг на внутренней стороне правого бедра, Тема, сам того не замечая, начал весело напевать одну из мрачнейших баллад в истории рок-н-ролла, песню Ника Кейва и Кайли Миног про серийного убийцу и его юную жертву.